Морская фаза Первой Мировой Войны была подробно исследована уже к концу 20-х годов. Военный опыт, обобщенный заслуженными адмиралами и признанными историками, вылился в статьи и книги, «усовершенствованные» кораблестроительные программы и громкие международные конференции. Но поскольку всего через двадцать один год после окончания Великой Войны Англии вновь пришлось скрестить оружие с тем же противником, приходится признать, что уровень анализа в чем-то оказался недостаточным.

1. 1907 год: «Дредноут» и «Инвинсибл»

Джон Фишер начал службу на бывшем флагмане Нельсона «Виктори» — и, возможно, это событие, само по себе случайное, оказало влияние на всю историю XX столетия.

Нельсон — не только слава Англии. Но только героическая смерть в разгар победоносного сражения, пример будущим поколениям моряков. Нельсон в значительной мере — это сама Великобритания. Дело даже не в том, что великолепная Трафальгарская битва положила конец всяким попыткам Наполеона создать адекватные морские силы и организовать высадку на Британских островах. Важнее было осознание Англией своей морской мощи, своей роли в охране морской торговли, своего ведущего места в мире.

Но «владеющий преимуществом обязан атаковать под угрозой потери этого преимущества». И более чем трудно осознать эту обязанность — снова и снова рисковать кораблями, людьми, честью, судьбой народа — для того, чтобы только сохранить достоинство, гордость, цивилизационный приоритет.

Ироничный и циничный логик, Фишер, конечно, не собирался повторять жизненный путь Нельсона (и его героическую смерть). Он слишком хорошо знал французскую пословицу: «Когда двое делают одно и то же, это — не одно и то же». И свою задачу Фишер определил как полную реорганизацию британского флота.

Оперативная ситуация к концу XX века казалась просто великолепной: флот Великобритании — торговый и военный не знал соперников на морях и океанах, промышленность была на подъеме, международное положение страны — арбитра мира — не внушало никаких опасений.

Сейчас мы твердо знаем, что именно такая обстановка чревата катастрофой (и тем забавнее наблюдать за нынешней Америкой, которая, кажется, поставила себе задачу совершить все ошибки, характерные для «страны-гегемона» и ни в коем случае не пропустить ни одной). У Фишера [662] не было необходимого исторического опыта, так что необходимую рабочую модель он, надо полагать, построил сам.

Оперативная обстановка на конец XIX — начало XX века по оценке Дж. Фишера:

1. «Блестящая изоляция» Великобритании автоматически делает ее противником державы, претендующей на европейское или мировое господство.

2. Отклонение от этой политики, выразившееся в подготовке соглашения с Францией (заключено в апреле 1904 г.) является тяжелой ошибкой. Это соглашение, не предоставляя Великобритании никаких дополнительных возможностей (конфронтация между Францией и Германией из-за Эльзас-Лотарингии позволяла и без него направлять французскую политику в угодном Великобритании направлении), демонстрирует утрату страной уверенности в себе. (Великобритания как владычица морей и лидер цивилизованного мира должна была стремиться к союзу «делоского типа» — с откровенно слабыми государствами, никак не посягающими на прерогативы великой державы. С этой точки зрения англо-японский морской союз был на то время вполне приемлем для Империи — в отличие от Антанты).

3. Развитие политической обстановки с неизбежностью приведет Великобританию к войне с Германией.

4. Эта война начнется с разгрома Франции и оккупации ее территории.

5. Последнее обстоятельство в известной мере благоприятно для Великобритании, поскольку обесценивает негативные стороны англо-французского союза и дает возможность вернуться к прежней политике мирового лидера.

6. Для этого необходимо разбить Германию и восстановить Францию силами исключительно или почти исключительно Британской Империи и зависимых от нее стран.

7. Таким образом, речь идет о последовательном использовании господства на море для полного разгрома противника, неоспоримо господствующего на континенте.

8. Уничтожение экономической и военной мощи Германии должно быть произведено таким образом, чтобы косвенно нанести урон Соединенным Штатам Америки и вынудить их согласиться с ролью младшего партнера (уровня Японии).

Может создаться впечатление, что подобный анализ носит ретроспективный характер и принципиально не мог быть проведен тогда. Но именно на рубеже веков создавалась классическая стратегия. В шахматах (которые представляют собой более точную модель войны или, точнее говоря, механизма принятия решений на войне, чем это принято считать) это было сделано Стейницем и Таррашем. Теория войны на суше была создана старшим Мольтке и Шлиффеном. Задача разработки стратегии использования морской мощи выпала на долю Фишера. [663]

В любом случае, планы англичан должны были рассчитывать на применение Германией формально континентальной стратегии (в развитие идей Бисмарка). Однако интеллект Альфреда Тирпица и амбиции Вильгельма II резко усложнили «игру». Готовясь к войне за европейское господство, Германия начала создавать Флот.

Нужно было быть Фишером, чтобы, руководя английским флотом почувствовать опасность со стороны державы, которая сорок лет назад вообще не имела морских сил. Которая напрочь была лишена флотских традиций. Пожалуй, в его распоряжении был лишь один очень тревожный факт: переход на рубеже веков «Голубой ленты Атлантики» к германским трансатлантическим лайнерам. Великобритания, почти полстолетия монопольно владевшая этим призом, была оттеснена на вторые роли.

До наших дней все, кому не лень, упрекают Фишера в том, что, начав в 1904-1907 гг. «дредноутную революцию», он обесценил абсолютное превосходство своей страны в традиционных броненосцах и предоставил Тирпицу и Германии шанс. Но даже без русско-японской войны и вызванной Цусимой переоценки ценностей создание турбинного броненосного корабля с однокалиберной артиллерией было неизбежно. Только по классической психоисторической логике реализована эта идея должна была быть в «молодых» флотах — германском, итальянском, американском. Великобритания же должна была до конца цепляться за свое превосходство в старых броненосцах и быть последней в «дредноутной гонке». Но Фишера такой оборот событий не устраивал.

С момента спуска на воду «Дредноута» стратегические расчеты уступают место оперативному планированию: началась «темповая игра». Было очевидно, что если Великобритания и получила преимущество во времени, то оно незначительно: развитые судостроительные возможности Германии позволят ей быстро освоить постройку дредноутов.

Тирпиц принял вызов, назвав спешно создаваемый линейный флот Германии «Флотом Открытого моря». Поскольку все броненосцы предшествующих типов сразу устарели и превратились во вспомогательные корабли, вопрос абсолютной блокады снимался с повестки дня — по крайней мере, на время. Первым введя в строй дредноут, Фишер лишь избежал быстрого и полного поражения, вопрос о возможности победы оставался открытым.

Линейный флот обеспечивал оборону Великобритании (в том числе и в случае полного разгрома ее континентальных союзников). Но, как четко осознавал Фишер, он не был орудием наступления. Нужен был корабль для вытеснения противника с морских театров, корабль, который вынудил бы его поддерживать любые свои операции вне территориальных вод всем линейным флотом. И параллельно с «Дредноутом» Великобритания создает «Инвинсибл» — первый в мире линейный крейсер.

Если создание «Дредноута» было практически неизбежным результатом эволюции класса эскадренных броненосцев, то «Инвинсибл» можно считать почти чистой фишеровской инновацией.

В создание «Инвинсибла» Фишер вложил столько выдумки и лукавства, что Тирпицу так и не удалось до конца разобраться в глубине его [664] замысла. Во всяком случае, рефлекторная ответная реакция Германии оказалась неудачной.

Конечно, свою роль сыграла и подброшенная немцами дезинформация по поводу вооружения «Инвинсибла». Возможно, эту операцию организовывал и не Фишер — но он должен был о ней знать. И с этого момента организация морской разведки и контрразведки становится его постоянной головной болью.

Что касается немцев, то они поверили информации о том, что «Инвинсибл» будет уменьшенной копией «Дредноута» с 203-мм или 234-мм орудиями прежде всего потому, что такой шаг показался им вполне логичным — именно так относились броненосные крейсера к броненосцам. Аккуратно мыслящий Тирпиц не мог подумать, что Фишер решится на создание предельно несбалансированного ударного корабля. В итоге ответный шаг — «Блюхер» — оказался самым несчастливым кораблем кайзеровского флота. Огромные средства были потрачены на создание прекрасного броненосного крейсера, который в принципе уже не мог найти себе никакого применения.

Итак, «Инвинсибл» мгновенно обесценил и «Шарнхорст» с «Гнейзенау», и еще не готовый «Блюхер», вынудив германское адмиралтейство принять какие-то меры, противопоставить английским линейным крейсерам свои. И здесь немцами была допущена решающая ошибка.

Тирпиц справедливо рассудил, что строить прямые подражания английским ЛКР невыгодно Германии. Отставая в линейном флоте, немцы не были заинтересованы в быстроходных кораблях, могущих при любых условиях  втянуть противника в бой. То есть устойчивости  боевой линии они вынуждены были дать приоритет над ее подвижностью.  В результате немецкие линейные крейсера отставали по энерговооруженности от английских, причем со временем это отставание лишь усиливалось. Как следствие — соединение Хиппера практически не могло действовать изолированно от основных сил «Хохзеефлотте». Но в таком случае оперативное назначение германских ЛКР становилось несколько туманным. Возможно, немцам вообще не стоило создавать эти технические кентавры (ударные корабли, у которых, однако, оборонительная функция превалировала над наступательной). Вместо этого следовало бы сосредоточиться на постройке быстроходных линкоров.

Но куда более адекватным ответом на ударный линейный крейсер, каким был «Инвинсибл», мог стать океанский линейный крейсер, у которого защита была бы принесена в жертву не скорости, но автономности. Подобно тому, как два «Инвинсибла» обесценили весь крейсерский флот Германии, два таких автономных рейдера обесценили бы весь британский флот защиты коммуникаций и вынудили бы английское Адмиралтейство использовать свои линейные крейсера для оборонительных функций (для которых, заметим, они были мало пригодны). В принципе, на столь нетривиальный ход была способна именно Германия. Но она его так и не сделала.

Период с 1908 по 1912 год обе стороны играют на повышение ставок, быстро загибая вверх «главные последовательности» технических характеристик [665] своих дредноутов и линейных крейсеров. Получив преимущество, Фишер атакует под угрозой потери этого преимущества. За «дредноутной революцией» следует «сверхдредноутная» — отказ от 12'' калибра в пользу калибра 13,5''. Как следствие, немцы вынуждены оставить излюбленное 280 мм орудие и перейти к калибру 305 мм.

Далее Фишер и Черчилль уговаривают друг друга пойти на откровенную авантюру — заказать постройку кораблей с 15'' орудиями — орудиями, которых в тот момент еще не было не только в природе, но и на чертежных столах. Защищая интересы дряхлеющей Британской Империи старый Фишер вложил в подготовку к войне энергию, волю и авантюризм юности.

2. Ютландский бой.

Оперативный обзор:

Начало Первой Мировой войны аналитик может рассматривать только с чувством крайнего сожаления. К августу 1914 года Шлиффен уже давно был в могиле, а оба великих морских лидера — и Тирпиц, и Фишер — оказались в отставке. Сменили их Молыке-младший на суше, принц Луи Баттенберг и фон Ингеноль на море. Мольтке хотя бы пытался следовать запискам Шлиффена, но что касается принца Луи и фон Ингеноля, то создается впечатление, что ответственность, нежданно-негаданно свалившаяся на их плечи, полностью парализовала их умственные способности.

Немцы, имея инициативу в «разыгрывании» предвоенного политического кризиса, ухитрились «забыть» в Нью-Йорке свои новейшие грузопассажирские лайнеры — транспорта («Бисмарк», «Фатерланд», «Император»). Продолжая последовательно подготавливать вступление страны в глобальную войну, немецкое политическое руководство не озаботилось предупредить о возможном развитии событий деловые круги. «Если бы я только знал... я заполнил бы закрома страны хлебом... ведь Швейцария предлагала — задешево» — горько жаловался А.Балин бывшему канцлеру Б.Бюлову.

Англичане начали с того, что пропустили «Гебена» в Константинополь. Это вызвало целый ливень событий оперативного, стратегического, а затем и геополитического характера (финальным из них многие считают революцию в России).

Затем англичане на пустом месте теряют от подводных лодок противника четыре броненосных крейсера — «Хог», «Абукир», «Креси» и «Хок». А ведь британцы прекрасно знали боевые возможности субмарин — так что, если успех Веддигена кого-то и удивил, то только начальника Главного Морского штаба Доветона Стзрди.

От одной минной пробоины — после восьмичасовой агонии! — гибнет «Одэйшес», сверхдредноут последнего поколения. По-видимому, борьба за живучесть корабля велась строго по Уставу: «сначала на берег свозят священника с судовой утварью, затем судовой журнал...»

Немцы «взяли реванш», подставив свои легкие крейсера под огонь линейных крейсеров Битти в Гельголандской бухте. [666]

Примерно в это время начал разрастаться кризис, вызванный действиями отряда Шпее. В принципе, с момента постройки «Инвинсибла» на всех планах крейсерской войны немцам надо было ставить большой крест и отзывать заграничные эскадры на родину. Сделано это, однако, не было, и эскадра Шпее с самого начала войны оказалась в безнадежной ситуации. Однако нервная реакция Адмиралтейства на то, что никакой принципиальной угрозы не представляло, дала возможность морякам «Гнейзенау» и «Шарнхорста» умереть героями, перед этим еще и разгромив эскадру Крэдока при Коронеле. Лишь после этого вернувшийся в Адмиралтейство Фишер сделал то, что планировал изначально: отправил линейные крейсера ограничивать подвижность кораблей Шпее (ведь задачей линейных крейсеров и является вытеснение противника с ТВД). Конечно, то что Шпее сразу попался в разведывательную ловушку и подошел к Фолклендам, было, скорее, счастливым случаем, чем результатом расчета, но встреча «Инвинсибла» с «Шарнхорстом» — чуть раньше или чуть позже — все равно произошла бы.

Результат Фолклендского боя вполне соответствовал предварительным фишеровским расчетам: немецкие крейсера бесполезно погибли, не нанеся англичанам ни малейшего вреда. Увы, случилось это только 7 декабря.

Фолклендский бой завершил дебютную стадию войны на море. Миттельшпиль начался с боя у Доггер-банки, 24 января 1915 г. Ингеноль попытался опровергнуть математически точное утверждение, согласно которому Флот Открытого моря может выходить из Вилгельмсгафена только целиком. Эскадра Битти обнаружила линейные крейсера Хиппера, воспользовавшись преимуществом в скорости принудила их к бою и только по случайности не уничтожила. Немцы счастливо отделались одним «Блюхером», обреченным на гибель со стадии эскизного проектирования.

Далее, сэр Уинстон увлекся своей любимой периферийной стратегией, организовав Дарданелльскую операцию. Как это часто бывало с Черчиллем, правильная стратегическая идея была подана в неверном тактическом обрамлении — чего стоит одно только отправка на этот ТВД «Куин Элизабет», новейшего и лучшего корабля Королевского флота. Результаты были поистине катастрофическими, причем в довершение всех неприятностей и Черчилль, и Фишер вынуждены были покинуть Адмиралтейство, передав дальнейшее ведение войны на море посредственностям.

Ютландский бой — стадия развертывания:

Несмотря на отсутствие ярких побед на море, план Фишера выполнялся, и блокада Германии стала свершившимся фактом. К 1916 году экономика Германии столкнулась с рядом трудностей, пока еще не чрезмерных. Грозным предзнаменованием стали события под Верденом и на Сомме — впервые германская армия встретилась с противником, превосходящим ее в технических средствах ведения войны. Наступала «стадия судорог» — любой ценой — под угрозой скорого и неминуемого поражения Хохзеефлотте должен был разорвать блокаду. [667]

Единственная оперативная идея немцев — уничтожить силами всего флота часть Гранд-Флита и тем уровнять шансы в будущем генеральном сражении — была очевидна и, надо думать, просчитывалась еще до войны.

Соответственно, англичане должны были, делая вид, что попались в ловушку, поймать противника на его же хитрость и принудить к эскадренному бою. Эта оперативная идея тоже была очевидной и тоже просчитывалась в мирное время. Столкновение этих планов должно было привести к позиционному маневрированию до первой ошибки. Поскольку время работало на англичан, первыми потерять терпение и сделать ошибку должны были немцы. Так оно и случилось.

(Заметим здесь, что дополнительное преимущество англичанам дала прекрасная работа военно-морской разведки. Фишер со времен «Блюхера» и «Инвинсибла» относился к разведывательной деятельности очень внимательно. Собственно, все более-менее громкие успехи в войне на море были достигнуты англичанами прежде всего за счет хорошей радио- и агентурной разведки).

Комбинация была построена следующим образом:

1. Сосредоточив флот на севере, англичане подставляли под обстрел со стороны немецкой разведывательной эскадры свои приморские города.

2. Обстрел этих городов приходил к слабым негативным последствиям в Англии и к сильной эмоциональной реакции в Германии. Общая ситуация провоцировала Германию на такой шаг.

Промежуточный вывод:  есть все основания полагать, что немцы будут пытаться осуществить такой обстрел.

3. Эскадра линейных крейсеров Битти должна поймать немецкие линейные крейсера на отходе и уничтожить («схема Доггер-банки»).

4. (Поправка Шеера.) Поражение у Доггер-банки было обусловлено тем, что линейные корабли Флота Открытого моря не поддержали отряд Хиппера. Следовательно, мы должны использовать образ действий англичан для того, чтобы навести английские линейные крейсера на главные силы флота и уничтожить.

5. (Поправка Джеллико.) Однако изолированный отряд линейных крейсеров попадет в трудную ситуацию, если немцы используют в операции весь линейный флот. Поэтому мы должны использовать образ действий немцев для того, чтобы навести Флот Открытого моря на главные силы Гранд-Флита и уничтожить.

«Возразить» на это Шееру было нечего — если не считать непринципиальной замены обстрела городов Юго-Западной Англии на отлов скандинавских конвоев. Фишер добился своего: Ютландское сражение было стратегически выиграно англичанами еще до начала. Дело было за малым — выиграть его тактически.

Ютландский бой — оперативная схема:

Фишер никогда не был сильным тактиком. Его вполне устроила схема адмирала Того: crossing Т, бой на дальних дистанциях и плохой видимости (другой в Северном море в общем и не бывает), «фокусировка [668] огня», вывод эскадры противника из строя, как реальной боевой силы, использование миноносцев для ночных атак, уничтожение утром рассеявшихся по акватории Северного моря немецких кораблей. Но эту — чужую — тактическую задумку он довел до совершенства.

Прежде всего — созданы авангардные линейные крейсера.

Затем — 5-я эскадра, подвижный центр боевого порядка. В военно-морской литературе «Куины» принято называть линкорами. Это ошибка. Классы линкоров и английских линейных крейсеров различаются прежде всего энерговооруженностью, которая у ЛКР в 2,5-3 раза больше, чем у ЛК. Так что, «Куин Элизабет» можно считать «ударным линейным крейсером», и недаром Черчилль в письме к Битти упоминает «Куин» через запятую после «Тайгера» и «Принцесс Роял».

На 5-ю эскадру возлагалась совершенно особая роль в операции. Прежде всего, она усиливала флот Битти, создавая условия для быстрого разгрома крейсеров Хиппера. Далее, являясь самым сильным соединением обоих флотов (приведенный импульс главной артиллерии — 108 000 — больше, чем у русской и японской цусимской эскадр вместе взятых), она представляла собой мобильный резерв английского флота, а при необходимости — эскадру «чистильщиков» моря от поврежденных вражеских кораблей. Наконец, 5-я эскадра обеспечивала структурную связь между главными силами и передовым отрядом.

Организуя ночную атаку миноносцев, Фишер должен был исходить из того, что даже после поражения в дневном бою немецкая эскадра будет лучше прикрыта своими легкими силами, нежели эскадра Рожественского. Для того, чтобы прорвать эту завесу, создавались лидеры и новейшие суперэсминцы. Их к началу Ютландского сражения англичане успели получить.

Ютландский бой — комментарии:

Сражение было настолько хорошо подготовлено, что — при всех проблемах с видимостью, погодой, связью и управлением, наконец, с невезением — оно развивалось, в общем, по первоначальному плану. Ценой двух линейных крейсеров англичане втянули противника в бой в наиболее невыгодных для того условиях. Флот Хиппера, хотя все его корабли еще держались на воде, практически перестал существовать, как боевая сила. Главные сила Хохзеефлотте были охвачены Гранд-Флитом, удачно вставшим между немцами и их базой. С этого момента вся немецкая тактика сводится к поворотам «все вдруг» в надежде затеряться в сгущающейся мгле.

До этого момента действия сторон были вполне однозначны: Битти не мог не начать преследования, не мог не выйти на Флот Открытого Моря, не мог не повернуть на север и т.п. Аналогично, были предопределены и действия Шеера, который, заметим, совершил большую ошибку еще до выхода из порта — взял с собой 2-ю эскадру додредноутов, которая сейчас связывала ему руки.

В период завязки боя главных сил серьезную техническую ошибку совершил Битти: он не смог скоординировать действия своего отряда, [669] 5-й эскадры и подошедшей на усиление эскадры Худа. Конечно, основная вина за неправильный маневр 5-й эскадры падает на Эван-Томаса, но нельзя забывать, что командующий полностью отвечает за ошибки подчиненных ему флагманов — тем более, что годом раньше в гораздо более простых условиях боя у Доггер-Банки другой подчиненный Битти совершил такой же промах.

Очень много бумаги было потрачено на то, чтобы доказать ошибочность развертывания Гранд-Флита влево. Стрэди, например, утверждал, что развертывание нужно было провести на центр (по этому поводу время от времени пишут, что Великий Флот не мог произвести столь сложное перестроение — утверждение, которое можно оставить на совести авторов), Вильсон настаивал на развертывании вправо... Думается, что Фишер с полным основанием заметил бы, что его план полностью инвариантен относительно подобных тактических моментов. «Достаточно того, чтобы командующий флотом и младшие флагманы сделали немного больше того, что требует долг, и при любой схеме развертывания немцы будут разгромлены», — сказал бы, наверное, старый адмирал.

Если говорить о реальных ошибках Джеллико, то первую — и самую серьезную — он сделал перед развертыванием. Адмирал Гранд-Флита обратился к своему флоту с сообщением о том, что эскадренный бой неизбежен. И какие же вдохновляющие слова нашел он для своих офицеров и матросов перед битвой, от которой зависела вся будущая история человечества и, в частности, существование Британской Империи? «Сражайтесь смело, отомстите за Бельгию...»

Господи, да причем здесь Бельгия!

«На мостике флагманского линкора „Айрон Дьюк“ стоял сам командующий флотом в водах метрополии адмирал Джон Расворт Джеллико — маленький усталый человек, на чьих плечах вот уже два военных года лежал непомерный груз ответственности верховного командования». Нет, можно понять усталость Рожественского после семи месяцев похода. Но Гранд-Флит только вчера отдыхал в базе! И в конце концов, существует понятие долга. В сражении, ради которого страна — вся страна! — строила и содержала свой флот, человек, находящийся во главе его, не смеет быть усталым.

Те же психологические мотивы привели Джеллико и ко второй его ошибке, которая оказалась решающей. Джеллико уклонился от ночного боя, исходя из неочевидного утверждения, что Хохзеефлотте лучше к нему подготовлен.

Флота потеряли контакт. Ночные столкновения происходили совсем не в соответствии с планом Фишера и по существу имели случайный характер. Заметим, что командиры английских эсминцев вложили в эти столкновения больше энергии и изобретательности, нежели противник. Английские легкие силы действовали неумело и не в соответствии с диспозицией — но они хотя бы действовали отважно! Весьма неуверенная реакция немцев на эти атаки свидетельствует о том, что к ночи Флот Открытого моря исчерпал все свои силы — и нервные, и физические. [670]

Шеер проскользнул за кормой Гранд-Флита и к утру его корабли, включая полуживые «Зейдлиц», «Дерфлингер» и «Мольтке» , вышли к Хорнс-рифу. Джеллико не проиграл сражения. Он даже в какой-то степени выиграл его. Но это был далеко не Трафальгар.

Ютландский бой — результаты:

Эксперимент был поставлен чисто. Даже в мечтах не могли немцы рассчитывать на везение, сопутствующее им в Ютландском бою. Они реализовали все подвернувшиеся им шансы. Они понесли меньшие потери и объявили себя победителями. Хиппер и Шеер получили высокие награды. Но Гранд-Флит был готов к бою уже на следующий день, и блокада Германии осталась вполне обеспеченной. Это означало, что жителям страны предстояло умирать от того, что позднее назовут «блестяще организованным голодом», а армии в конце концов будут задавлены людскими ресурсами, припасами и техникой всего мира. Это означало, что война проиграна.

Корабли Флота Открытого моря на месяцы встали в ремонт, и никогда уже Хохзеефлотте не достигал того уровня боеспособности, который он продемонстрировал 31 мая 1916 г. И никогда больше он всерьез не пытался прорвать блокаду. Судороги кончились, началась агония. Подводная война 1917 года не имела ни оперативной цели, ни надежды на успех — в самом лучшем для себя случае немцы (с опозданием на три решающих года) отвечали на блокаду противника более проницаемой контрблокадой.

Блокадный план Фишера завершился капитуляцией Флота Открытого моря и несколькими месяцами позже — его затоплением в Скапа-Флоу.

Слава победы досталась в основном Битти.

Фишера не вспоминали. Он, видимо, не был этим очень уж огорчен. Наступали последние годы его жизни. Последний адресат его писем — не Битти, не Джеллико, не Черчилль. Бывший Первый лорд Адмиралтейства пишет бывшему морскому министру Германии Альфреду Тирпицу. Все кончилось.

Фишер выполнил минимальную задачу. Его план и его флот разгромили Германскую империю и продлили существование Британской. Но это уже была другая Британия. Империя, которая вскоре подпишет Вашингтонские соглашения и сама, своими руками уничтожит Великий Флот. Империя, которая будет торговать союзниками, а затем — при Черчилле! — и своей территорией в обмен на устаревшие американские эсминцы. Империя, которая сочтет достойной формой войны стратегические бомбардировки. Демократическая империя.

Сергей Переслегин