Страх загадочно многолик, Он проник во многие души... Совещаться я с ним привык В море, в воздухе и на суше. Но вчера мне приснился сон, Будто мой советчик — в опале, Будто будет он отменен, Исключен из земных реалий. Я проснулся, мокрый от слез, Трепеща, как пленная птаха, — Так меня испугал прогноз, Что на свете не станет страха. Ах, пропасть без него зазря, Кануть в пропасть придется многим, Как слепцам без поводыря На петлистой горной дороге. И предвижу я много бед, Много-много горького плача, Если все, в ком совести нет, Потеряют и страх в придачу.

Жизнь в предстоящее устремлена, В ложных не верь богов, Выплюнь из памяти имена Личных былых врагов. Делай лишь то, что совесть велит, Строго собою правь, — И от чесотки мелких обид Душу свою избавь. Выбрось из сердца сомнений хлам, Верь, что счастье — с тобой, Радуйся дням, отпущенным нам Вечностью и судьбой.

Знаменитый Вася Чирей, Ленинградский хулиган, По неведомой причине Разрядил в себя наган. Все мальчишки в нашем классе Были ошеломлены, — Застрелился, помер Вася, Гордость гаванской шпаны! Крови он чужой не жаждал, Стерву Тоньку обожал; Он не трогал бедных граждан, Лишь буржуев обижал. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . На себе поставив точку, Вышел парень из игры. Шестьдесят крутых годочков Миновало с той поры. День за днем Смоленка-речка Мимо кладбища бежит, Где, покинув нас навечно, Вася в ямочке лежит. Спит Васек, прощенный всеми, Уничтоженный собой, — Но не спит, не дремлет время, — То — тревога, то — отбой. Вася, что же дальше будет С гражданами всей земли?! Адское оружье люди Без тебя изобрели. Мы живем у речки Леты На потеху злым богам, — И прижат к виску планеты Термоядерный наган.