Глава 11

Свобода по контракту

Неподвижность может дарить наслаждение.

Сова без сил рухнула на пол и некоторое время просто лежала, раскинув руки и разглядывая рисунок из черточек и дырочек на потолке спортзала. Мышцы горели, кровь стучала в висках.

После шести месяцев, потраченных на предписанные ей в Ордене тренировки, она лишь утвердилась в своем убеждении: единственным результатом этих занятий могло стать уничтожение у нее способности к любой интеллектуальной деятельности. Успех был налицо. Дрессура в Ордене была поставлена на крепкие рельсы, накатанные не одним поколением новобранцев, не задававших, в отличие от Совы, ненужного вопроса «зачем».

Надо. Необходимо.

Теперь она с закрытыми глазами могла собрать и разобрать несколько видов огнестрельного и лазерного оружия, комментируя по ходу дела весь процесс сборки. Плохо поддающиеся запоминанию термины снились ей под утро, будто мозг не желал переваривать всю мешанину названий и отторгал ее в каких-то странных абстракциях: вот без всякой связи с предметом выплывало в полусонном мозгу странное слово «казенник». Слово было огромным, надутым и неповоротливым, как доисторический дирижабль. Оно распухало и никак не желало лопаться и исчезать. Несколько дней назад Сове приснилось, что она стреляет по мишени из бластера, но разряд из импульсного вдруг становится непрерывным, мишень плавится и дымится. Во сне Сова пыталась отвести руку от белого круга с черной паутиной, и тогда луч принимался резать мир вокруг на ломаные квадраты с рваными, как у раны, краями. За разрезами неожиданно проступала черная пустота, и Сове мерещилось, что она уже режет не мир, а свой корабль в открытом космосе — изнутри. И в панике не может найти кнопку блокировки разряда, которая почему-то пропала с рукояти бластера. А потом паника исчезла и осталось одно холодное осознание: через несколько мгновений — смерть. Сова проснулась в кровати одна, и ей снова некого было разбудить, чтобы рассказать о своих кошмарах. Некому было обнять ее и успокоить, погладить по голове и наговорить ободряющих глупостей.

Какой смысл обижаться на человека, если в его поступках нет вины? Но обида не проходила. Да, у Дара служба, но именно сейчас он должен был быть рядом. Когда ей трудно. Когда ей страшно. Когда ей ничего не понятно и нужны ответы на множество вопросов. А вместо ответов ей предлагают лишь бессмысленные тренировки.

Как, например, успешно пройти испытание на очередном симуляторе, на который ее запустили только после изрядной физической подготовки? Первый раз занятие показалось Сове забавной игрой — надо было бегать и стрелять. Ее «убили» на второй минуте. Третий день занятий уже не казался ей развлечением. Ночью— стоило только закрыть глаза— и под сомкнутыми веками мгновенно оживала картинка, осточертевшая днем — мелькающие темные коридоры, фигуры противников, вспышки света, к которым никак не желали привыкать глаза. Ей снилось, что она выключает симулятор, чтобы, наконец, заснуть нормально. Через четыре дня она уже ненавидела ни в чем не повинную машину всей душой. Через пять дней она прошла только половину необходимого маршрута. Через восемь дней не выдержал симулятор.

Как только дорогостоящая аппаратура после вспышки ее гнева отказалась работать, из-за стены повыскакивали люди в белых комбинезонах, и с криками «Мы засекли волну!» принялись радостно хлопать друг друга по плечам. Сова стянула с себя осточертевший шлем, содрала датчики, облепившие тело и на спор предложила еще что-нибудь сломать, чтобы они совершенно уже точно засекли свою волну — и прекратили ставить над ней опыты, не сообщив ей предварительно об их цели.

Упражнения на симуляторе ей больше не предлагали.

Впрочем, она напрасно досадовала на изматывающие физические тренировки: от них, по крайней мере, уставало только тело. Когда дело дошло до биоэнергетиков, Сове стало казаться, что у нее обессилел даже мозг. Боевой симулятор был, по крайней мере, понятен: и по поставленной задаче, и по результату. Понять, зачем в воображении нужно выстраивать зеркальные мозаики, было невозможно. Особенно когда через каждые пять минут лаборант печальным голосом сообщал, что у нее ничего не получается, потому что их приборы, видите ли, не фиксируют никакой активности ее головного мозга. Сова предложила лаборанту проверить исправность приборов, и хотя бы на время прекратить нудные комментарии.

Нельзя сказать, что она сопротивлялась любому заданию. Иногда аргументы тех, кто ее учил, казались убедительными, и она смирялась перед их очевидной логикой — и старалась. Старалась, например, свить кокон из зеркальных нитей вокруг себя. Зачем? Чтобы защититься. От чего? Свой кокон Сова видела отлично, но увидеть то, от чего предстояло защищаться, никак не могла. А они не видели ее кокон и утверждали, что она халтурит и притворяется. Спорить было бесполезно.

Иногда терпение ей изменяло. Сова злилась, вспыхивала, и тогда в лаборатории ломался очередной прибор. Через два месяца она могла вывести из строя любую электронную вещь в пределах непосредственного визуального контакта. Пожалуй, это был единственный эксперимент, результаты которого были очевидны всем.

Когда она в очередной раз потребовала разъяснений, начальник лаборатории, уставший от ее бесконечных вопросов, швырнул ей прямо в лицо какой-то приборчик и крикнул: «Лови!» Сова поймала, недоумевая.

— Как ты это сделала? — требовательно спросил он.

— Что именно?

— Как ты поймала психтрограф?

— Рукой! — огрызнулась Сова.

— Ничего подобного! Твои глаза увидели летящий неопределенный предмет, а уши услышали мой приказ. Твой мозг получил данные от органов чувств, обработал их, учел скорость приближающегося предмета, дал команды через нервную систему по спинному мозгу к твоей руке, которая выполнила эту команду, двинувшись навстречу летящему предмету в вероятную точку столкновения. А пальцы, опять-таки выполнив команду головного мозга, схватили этот предмет. Могу объяснить еще скучнее, со всяческими терминами. Еще больше времени займет, замечу! Тебе стало легче, оттого что ты поняла — как? А зачем? Если ты будешь теоретически продумывать в голове этот процесс, ты не поймаешь ни черта! То же самое и с тренировками! Ответ на вопрос «как» тебе только помешает! Когда ты научишься обращаться со своим мозгом так же, как ты обращаешься сейчас со своей рукой, объяснение «как» тебе уже не понадобится!

— Но чтобы научиться, я должна понимать! — попыталась возразить Сова.

— Ерунда! Сколько лет ты училась управлять своей рукой? Человек рождается с хватательным рефлексом. Младенец тянется ко всему, что видит. Это ежедневная тренировка, о которой ты давно забыла. Природа сама позаботилась о множестве вещей. Сейчас твоей природе надо только помочь. Развить то, что уже есть. Натренировать мозг так же, как ты натренировала когда-то пальцы. Только это ты делала давно и непринужденно, в младенческом возрасте. Тебя поздно учить, уже лет десять, как упущены все сроки. Тебя давно уже пора выбраковать как профнепригодную. А с тобой возятся несколько месяцев ради твоих малопонятных способностей. И тебе надо работать, работать много и сознательно. А не выискивать причины, почему ты этого не можешь!

И все-таки ничего не понимать было чертовски обидно: Сова не привыкла чувствовать себя глупой. Попытки хоть что-то вычитать из книг особенного результата не принесли. Серьезная научная литература была ей недоступна: специальная терминология только ухудшала ситуацию. Тогда она попросила подобрать ей хотя бы научно-популярные брошюрки. Полночи она теперь тратила на их изучение. После пары недель ее наблюдающий врач, обнаружив хроническое недосыпание, чтение после полуночи запретил.

Ежедневные медицинские осмотры тоже большой радости не приносили. Когда ее врачом был Лорис, Сове легко было мириться с его дружеской заботой, проявлявшейся пусть даже в профессиональной сфере. Но Лорис не мог безвылазно сидеть на базе Ордена: его ждала Земля и отложенная из-за всего случившегося сессия в Медицинской Академии, его ждали дом и работа, его ждали пациенты, которым он был нужен гораздо больше, чем Сове. Ей с трудом удалось убедить Лориса в том, что теперь с ней все будет в порядке и настоять на его возвращении домой.

Командор улетел еще раньше. Убедившись, что контракт исполняется Орденом скрупулезно, до последней запятой, он немного успокоился, хотя роль надзирателя ему, несомненно, нравилась и играл он ее с азартом. Но уже через две недели вынужденное безделье погнало его назад, к работе: институт предложил ему принять участие в очередной космологической экспедиции. «Ты довольна?» — спросил он Сову накануне отлета. Сова кивнула. Все обернулось куда лучше, чем она могла предполагать, к тому же теперь у нее был Дар. Командор взял с нее обещание в случае любых осложнений немедленно вызывать его из любой экспедиции. Сова дала слово. Раз в день, обычно под вечер, она добиралась до компьютера, чтобы поболтать с ним и рассказать все дневные новости. Итак, Лорис улетел на Лоданис, Командор — на Землю, а Сова осталась на двадцать второй базе Ордена, на Агавро.

Столица Ордена располагалась на планете-метрополии, расположенной в центре Федерации и носящей аналогичное название. Но помимо этого Орден владел базами и колониями, как естественными, так и искусственными, разбросанными по всей обжитой части галактики. Первое время Сова полагала, что ей придется безвылазно сидеть на Агавро, во всяком случае — до тех пор, пока не закончится обучение, но она ошиблась. На время реабилитации ее отправили еще дальше — на Гренолу, в отдаленную колонию Ордена, город-курорт. Обучение она начала уже на Ракастле, где располагались военные учебные заведения. Чтобы попасть в царство биоэнергетиков, ей снова пришлось сменить место жительства: научно-исследовательские лаборатории базировались на Лакиоте. Впрочем, ее организм, созданный по заказу, был изначально приспособлен к постоянным перемещениям из порта в порт и к быстрой акклиматизации. Тратить много времени, чтобы обжиться на каждом новом месте, ей тоже не приходилось: военные городки Ордена поражали своей типовой архитектурой, так что даже планировки квартир, в которых она жила, практически не отличались друг от друга. Единственным эффектом от этих переездов было то, что Сова уверовала в абсолютную свободу перемещения в пространстве, которой теперь было даже с избытком. Ей это нравилось.

Вначале Сова не могла понять, почему всякий раз, сообщая о необходимости продолжить обучение на новом месте, перед ней извинялись так, будто смена места жительства должна была причинять ей какое-то особое неудобство. Со временем пришло понимание: в Ордене процветал «культ дома». Родовые гнезда, расположенные в основном в метрополии, передавались по наследству из поколения в поколение. Единственный дом, которым Сова владела, располагался на Лоданисе и был куплен только потому, что в средневековом обществе жить на постоялом дворе больше недели было не принято: бездомных подозревали в бродяжничестве. Содержать собственный дом поначалу было интересно — для Совы это был новый опыт. До этого у нее никогда не было дома — недвижимости, предназначенной для постоянного жительства. Интернат, школа космонавигации, жилая каюта на корабле… Ее жизнь изначально не предполагала постоянного проживания где бы то ни было. Экипажи Торгового флота — вечные бродяги. Ее имущество всегда умещалось в одну сумку. В Ордене к месту жительства относились иначе: дом был обиталищем семьи, неприкосновенным и стационарным.

Несмотря на переезды, ее день везде начинался одинаково — с физподготовки. Четыре часа в день приходилось отдавать своему телу, обросшему мышцами и снискавшему совершенно ненормальный для прежней Совы аппетит. Бег, плавание, тренажерный зал долгие и тошнотворные пытки на специальных стендах, учебный бой, с оружием и без, техника вождения, стрельба и взрывное дело… Если так готовили всех солдат Ордена, то теперь Сова готова была поверить, что это самые подготовленные бойцы во всей Федерации.

«Офицер Ордена должен быть готов ко всему!» — эту фразу ей приходилось слышать довольно часто. Раньше она и не пыталась предполагать, в чем будет заключаться ее работа в Ордене, удовлетворившись общим обещанием работы в соответствии с ее способностями. Теперь, когда ее способности принялись развивать столь разносторонне, строить какие-либо предположения стало и вовсе невозможно. Если даже это разнообразное обучение и имело какую-то цель, то Сове не дано было догадаться, какую именно.

Ее день был расписан по минутам: за каждое опоздание — устный выговор. Час отдыха после физических упражнений ей разрешалось проводить за чтением, но Сова засыпала уже на первой странице. А после отдыха в нее мертвой хваткой вцеплялись биоэнергетики.

Поначалу они встретили Сову с энтузиазмом: наверное, им казалось, что стоит только обложить ее со всех сторон датчиками, как все станет ясно. Через неделю их научный порыв несколько поутих — сложнейшая лабораторная техника Сову как биоэнергетический объект просто не фиксировала. Переделать ее странный организм они не имели никакой возможности, а значит, все изменения приходилось осуществлять в самой измерительной технике, подстраивая ее под Сову, что их почему-то особенно огорчало.

Наверно, они просто не знали, что с ней делать, и потому завалили ее малопонятными заданиями по построению воображаемых зеркальных мозаик и заворачиванию в воображаемые энергетические коконы. Но вот уже три недели работа явно не ладилась, и отсутствие результатов не улучшало настроение. Недовольство накапливалось, Сова чувствовала, что поиск причин неудачи превращается в поиск виноватых, а кандидатов на эту роль было не так уж много. Точнее, она одна.

— Ты не работаешь!

Начальник лаборатории, амбициозный и властный, подавлял Сову одним своим присутствием. Она отчаянно сопротивлялась.

— Я работаю, — упрямо возразила она. — Я уже сто раз строила ваш зеркальный кокон.

— Значит, придется построить его в сто первый раз.

— Зачем? Если ваши приборы все равно ничего не фиксируют.

— Они ничего не фиксируют, потому что ты не работаешь!

— Может, они сами не работают?

После этих вспышек ее на некоторое время оставляли в покое — техникам требовалось время, чтобы отбраковать сломанное оборудование. Зато пока младший состав лаборантов возился с аппаратурой, чтобы не терять времени, они охотно просвещали Сову в теории.

— Человеческое биополе качественно отличается от всех других известных физике полей, — печально глядя внутрь какого-то сложного агрегата, вещал ей один из биоэнергетиков, маленький, кругленький, добродушный. — Его проникающая способность исключительна и фактически не встречает препятствий: ни стальных, ни свинцовых, ни водных, ни иных. Отражающим экраном для биополя человека может служить только мысль, то есть только другое биополе.

Сова кивала.

— Поэтому когда тебя заставляют строить зеркальные мозаики, ты фактически занимаешься конструированием внешнего экрана для собственного биополя. Защитные методики очень разнообразны и не универсальны. Когда ты научишься, у твоего мозга образуются свои приемы. Образное мышление у всех разное. Нет абсолютных кодировок, способных запрограммировать твой мозг идеально точными образами. Всех учат одинаково, но ты не найдешь двух одинаковых записей ментосканирования.

— А если нейрооблучением?

— Можно. Но нейрооблучение — это костыли для ленивых. Оно в сотни раз снижает вариативность твоих собственных умственных способностей. Оно хорошо тогда, когда нужно быстро усвоить большой объем информации. Но научиться управляться с этим объемом мозг должен самостоятельно. Информация без умения ее использовать — мертвый для сознания груз. Будь иначе — у нас все уже давным-давно были бы гениями со всемирной энциклопедией в голове. Но для простого хранения информации есть более удобные носители.

— У меня все в порядке с образным мышлением. Почему же у меня не получается?

— У тебя получается, только пока исключительно деструктивно. Но зато гораздо эффективнее, чем у других. Вот, например, известно, что биополе человеческого мозга влияет на компьютеры. Это открытие сделали очень давно. Чтобы проверить степень этого влияния, есть простой опыт: в компьютер закладывают простейшую программу, ну, например, подбрасывание монетки, орел или решка. Сажают рядом человека и заставляют его думать, желать, предугадывать падение монетки только орлом вверх. Тогда результаты падений монетки отклоняются от нормальных. Чтобы увидеть этот результат, нужно набрать довольно большой статистический материал, но обычные отклонения, которых способен добиться нетренированный человек, составляют не более полпроцента.

— А тренированный?

— До трех.

— Так мало?

— Так много. Есть люди, у которых этот процент значительно выше. Говорят, у нашего Магистра — около двадцати пяти процентов.

— А зачем? Что полезного в таком влиянии? Ну, упадет эта монетка в трех четвертях случаев орлом вверх. Какая в этом польза?

Ее собеседник посмотрел на Сову с жалостью:

— Вот ведь дерево, — незлобно ругнулся он на нее. — Это ж только опыт. Его суть в том, что мозг способен подстраивать под себя реальность. Представь, что значат даже три процента в успешности, скажем, военной операции. А двадцать пять процентов? Это же почти уровень демиурга, человека, способного изменять мир вокруг себя усилием мысли.

— А какой процент у меня? — с любопытством спросила она.

— У тебя пока нет положительного процента. У тебя пока только отрицательный. Ты ломаешь компьютер. А я его чиню.

И все начиналось заново.

Сова старалась, даже если лабораторные компьютеры по-прежнему не фиксировали никакой активности ее мозга. Старалась уже для себя, чтобы доказать — она не глупее их, она тоже сможет заставить свой мозг гибкой послушной плетью поражать любую цель, даже если никто кроме нее не видит результатов.

Она научилась строить защиту, так и не поняв, от чего именно она защищается. Научилась строить нападение, не понимая, на кого ей придется нападать. И через полгода усилий, часто казавшихся ей самой бесполезными, она наконец увидела! Их биополя светились тепло-красным, их активность бывала густо-малиновой. Их гнев варьировался в диапазоне от темно-бордового до черного включительно, а радость светилась бледно-розовым и искрящимся перламутром. Сова пыталась хоть как-то связать свои новые ощущения с цветовой гаммой, понимая всю ограниченность оглушенного наплывом новых чувств сознания в попытке систематизировать неизведанное. Так невозможно объяснить слепому, что представляет собой синий цвет. Она и была тем самым неожиданно прозревшим слепым, который тут же зажмуривает глаза, чтобы не сойти с ума от избытка впечатлений.

Интересно, сколько лет учился всему этому Дар? Пять? Десять? С рождения? Ее никогда не тренировали совместно с другими курсантами, поэтому ей не с кем было себя сравнивать. Нормативов для женщин в Ордене просто не существовало, так же как и самих женщин в погонах. Патриархальные обычаи, которых придерживались не в каком-нибудь отсталом деградировавшем мирке на задворках Федерации, а в самом центре современной цивилизации, шокировали Сову.

В те редкие дни, когда ее освобождали от тренировок, она отправлялась на прогулки по военному городку, расположенному на изрядном отдалении от базы и лабораторий. Первым ее впечатлением было то, что городок населен исключительно женщинами и детьми разных возрастов. На нее смотрели с любопытством, но в целом доброжелательно. Всем было известно, чья она жена. Женщины, не знавшие даже ее имени, охотно заговаривали с ней, называя ее «миссис Зорий», что изумляло Сову чрезвычайно. В отличие от Земли, где институт брака давно изжил себя и где отношения между полами не регулировались никакими законами, общественная мораль Ордена проповедовала семейные ценности, а его законодательство строго регламентировало порядок заключения и расторжения брака. Сова долго не могла понять, в чем суть брачного предложения Зория. Для землян выбор партнера был делом исключительно личной симпатии. Зачем эту симпатию нужно официально подтверждать в муниципалитете? С какой стати государство должно вторгаться в личную жизнь своих граждан? Не то чтобы ее очень сильно раздражали чужие обычаи: Федерация состояла из разных миров и мешанина традиций, верований и культур была привычным явлением. К тому же Сова три года прожила в отсталом мире и научилась не удивляться чужим вкусам, насколько странными они бы ей не казались. Но называть себя чужим именем? Она предпочитала оставаться Лаэртой Эвери.

Женское население военного городка было занято в сфере обслуживания, причем большая часть женщин обслуживала собственные семьи. Такая работа казалась Сове скучной, неквалифицированной, а стало быть, и не престижной. Она не могла понять, как можно посвятить ей всю жизнь. Но насколько она могла заметить, женщины были довольны — никто не жаловался. Наоборот, встречаясь друг с другом, они с удовольствием обменивались опытом и даже старались чему-то научить и ее. Хуже того, ее все время о чем-то расспрашивали. Не отвечать было невежливо, отвечать — нелепо. Ей задавали массу ненужных вопросов, хвалили Дара — будто знали его лучше, чем она, только потому, что знали дольше. Ей же спрашивать у них было не о чем. Общинная жизнь военного городка требовала соблюдения строгих правил добрососедства с чередой визитов и совместных приемов пищи. Сова вежливо отвергла несколько предложений. На нее стали смотреть обиженно. Чужачка не вписывалась в традиционный уклад жизни. Временем массовых прогулок в военном городке был вечер, и в эти часы Сова предпочитала отсиживаться дома.

Терпеливее других оказалась дородная старушка, обслуживающая дом по соседству с тем, где временно поселили Сову. Видимо, считая добрым соседским долгом скрасить одиночество молодой женщины, соседка караулила Сову по дороге на службу у калитки своего коттеджа. Избежать разговора было невозможно: маршрут к центру обучения пролегал мимо соседского дома. Поразительно, но Сова быстро убедилась, что в отличие от женского населения базы, мужчины Ордена в большинстве своем молчаливы и лаконичны как спартанцы. Но если их жены похожи на эту соседку, то скупость в словах в рабочее время всего лишь компенсирует избыток звуков в семейной среде. Сова завела себе служебный глайдер и сменила пешие прогулки на воздушный коридор.

На выходные к ней прилетал Дар. Несколько месяцев он курировал ее обучение и всегда был рядом. Он боялся, что адаптация Совы к жизни в Ордене будет сложной: никакой предрасположенности к жесткой дисциплине и безоговорочному подчинению у нее не было. Ее работа в экипаже Торгового флота строилась на совершенно других принципах: на личных связях внутри экипажа. В Ордене личные связи не приветствовались. Для Совы сделали исключение. Зорий осторожно готовил ее к тому, что не всегда сможет опекать ее на службе. Но Сова и сама понимала: эта работа далеко выходит за рамки его обычной деятельности и не может продолжаться вечно. Через несколько месяцев после начала ее обучения он вернулся к тому, чем занимался до появления в его жизни Совы.

Впрочем, Сова понятия не имела, чем именно он занимался без нее. Когда она просила его рассказать о своей работе, Дар отшучивался. Она усвоила правило: в Ордене не принято распространяться о служебных делах. Даже то, что не являлось по своей сути военной тайной, было защищено существующей традицией молчания. Принять это было тяжело. У нее никогда не было личных тайн. Ее представление о близких отношениях с людьми исключало секреты и недоговоренности, она привыкла к тому, что Командору или Лорису она могла рассказать практически все что угодно. Теперь, когда она не могла вытянуть из Дара ни слова о его работе, она сердилась и мстительно старалась утаить что-нибудь и от него.

С того момента, как он вернулся к своей основной работе, его отлучки стали обычным делом. А приезды всегда были непредсказуемыми. Вновь на службу его могли вызвать в любой момент, и обижаться было бесполезно. Единственной привилегией служебного положения Зория было то, что о его приезде Сова узнавала в тот момент, когда приказом ее освобождали от занятий. Но в последнее время это случалось все реже и реже. Поэтому когда ей сообщили, что ее вызывают в порт, она решила, что Зорий решил заскочить к ней хотя бы проездом.

Но она ошиблась.

Вызов пришел из визового управления. Недоумевая, зачем она понадобилась пограничникам, Сова открыла дверь управления, и ее тут же сгребли в охапку, оторвав от земли. Она и сама с удовольствием повисела на шее Командора, дрыгая от счастья ногами.

— Что ты тут делаешь? — радостно выдохнула она, когда ее поставили, наконец, на твердую землю.

— Сюрприз тебе хотел сделать, — Командор вытащил из кармана припасенное для Совы яблоко — настоящий, выращенный на Земле древний сорт. — Но у вас тут такая пропускная система, что перед ней пасует даже мое нахальство незваного гостя.

— Так здесь же военная база, — улыбнулась Сова.

— Да? А я было подумал, что тут приют для отставных полицейских. У меня уже трижды проверили документы. Кстати, заполни вот там бланк, что ты меня приглашаешь к себе, а то мне не дают визу и не выпускают из порта.

Полчаса Сова улаживала бюрократические проблемы. До этого момента ей не приходилось сталкиваться с такими сложными процедурами: обычная регистрация в портах, как правило, заключалась в считывании компьютером данных биометрии пассажира в момент прохождения контроля. Паспорт гражданина Федерации давал право свободно передвигаться практически по всей обжитой части галактики. Орден, однако, оказался закрытым территориальным образованием. Сове надлежало подать приглашение заранее, и только из уважения к Зорию ей сделали одолжение, разрешив оформить документы прямо на месте.

Они выбрались из управления изрядно измученные, но свободные. Сова направилась к стоянке глайдеров.

— Это военная машина? Она стреляет? — Командор уважительно приблизился к глайдеру Совы, припаркованному у визового управления.

— Нет, гражданская, — ответила Сова.

Глайдер среагировал на голос хозяйки и открыл водительскую дверцу. Сова забралась внутрь и открыла дверь для пассажира.

— Тогда почему она так покрашена? — не унимался Командор, продолжая придирчиво изучать крупнопятнистую камуфлированную раскраску кузова.

Сова усмехнулась:

— Не обращай внимания, тут мода такая. Еще увидишь. Все, что можно, тут красят в пятнисто-зеленый.

— А почему ты до сих пор не зеленая? — язвительно поинтересовался он, забираясь в кабину.

— Мне еще не положено, — фыркнула Сова. — Форму выдают только после обучения. И потом, тут не вся служба — военная. Тут, не поверишь, даже встречаются гражданские лица. Вон, смотри, под нами военный городок. Там, в основном, они и проживают.

— Сова, — подозрительно глядя на нее, протянул Командор, — ты стала как-то странно выражаться: «военный городок», в котором «проживают гражданские лица». А почему он тогда «военный»?

— А здесь все военное, — засмеялась Сова. — Военная база, военный порт, военный городок. Вот мой военный дом, например.

Соседка, как обычно дежурившая у своего коттеджа, проводила Сову и Командора странным взглядом. Сова торопливо спустилась с крыши в дом и, не выдержав, расхохоталась:

— Пропала к чертям моя репутация!

— Слушай, они что, всегда здесь следят друг за другом?

— Практически. Представляешь, как мне тут приходится?

Командор распаковывал свой рюкзак.

— На сколько тебе дали отпуск? — спросила Сова. — Мы успеем слетать к Лорису?

— Не резвись, — сурово предупредил Командор. — Я по делу.

— Ты? — Сова насмешливо потрепала Командора по плечу. — Ты? По делу? Быть такого не может!

— Еще как может. Где у тебя рабочее пространство?

— В кабинете. Зачем оно тебе?

Командор благородно приосанился:

— Я, — заявил он, — на пороге открытия! И тебе выпала честь первой услышать о нем из уст гения! Кстати, оно напрямую касается тебя, так что изволь слушать внимательно. Нет, почему у тебя рабочее пространство только для одного?

— Потому что, кроме меня, никто здесь больше не работает. Чем ты недоволен?

— Хорошо, что я догадался захватить вторую пару перчаток и шлем. Я собирался устроить торжественную презентацию, а у тебя ничего не готово к демонстрации.

— Не капризничай, — примирительно посоветовала она, — устрой презентацию на голографическом мониторе.

— Это не так эффектно.

Командор упрямо взялся подсоединять к компьютеру привезенное оборудование. Сова махнула рукой и заказала домашнему компьютеру бутерброды и кофе. Она подозревала, что идея накрыть на стол и накормить попавшего в дом мужчину навеяна флюидами любопытной соседки. Что же, раз биоэнергетики утверждают, что человеческая мысль проникает сквозь стены — почему бы нет? Впрочем, соблюдать местный обычай приема пищи в столовой на пару с Командором было бы слишком смешно, и Сова расположилась с бутербродами и привезенными Командором яблоками на мягком полу кабинета, как раз там, где находилось ее виртуальное рабочее место.

— Смотри! — победоносно заявил Командор, подхватив бутерброд рукой, уже облаченной в перчатку для работы.

Сова нахлобучила на голову шлем и расхохоталась. В виртуальном пространстве невозможно было без смеха смотреть на виртуального Командора, задрапированного в пышные складки профессорской мантии.

— Прекрати обсмеивать мои научные амбиции, — потребовал он, и взмахнул рукой: — Смотри!

Вокруг них вспыхнула трехмерная карта галактики с обозначениями обитаемых звездных систем. Густонаселенный центр и едва обжитые окраины.

— Ну, смотрю. Что я, карту не видела?

— Терпение! — воззвал Командор. — Вводную часть лекции попрошу прослушать особенно внимательно, потому что я занимался этим последние несколько лет и не потерплю пренебрежения к фундаментальной науке!

— Тогда изволь говорить попроще, — попросила Сова.

— Если попроще, то придется начать со школьного курса физики. Что ты помнишь о теории темной материи и темной энергии?

— Я на лекции или на экзамене? — поинтересовалась Сова.

— Не отвлекайся на посторонние вопросы. Итак?

— Что я помню? — Сова пожала плечами. — Ну, кое-что помню. Надеюсь, ты не заставишь меня писать формулы?

— Посмотрим, — ехидно улыбаясь, пообещал Командор.

— В общем, так, — Сова набрала в грудь побольше воздуха. — Если сложить всю массу звезд и планет в галактике, то эта масса окажется недостаточной для того, чтобы объяснить движение звезд относительно центра галактики. То есть все, что мы видим: газ, пыль, звезды, черные дыры — по самым оптимистическим подсчетам все равно составляет не более четырех процентов массы галактики. То, что мы не видим, для удобства назвали «темной материей». Правильно?

— Правильно, — снисходительно подтвердил Командор.

— Видимая материя концентрируется в центре галактики. Предполагают, что темная должна быть распределена на периферии. Наподобие сферы вокруг галактики. С обычным веществом кроме как на уровне гравитации никак не взаимодействует. Ну, по крайней мере, это самая распространенная версия. Только я не понимаю, на кой она тебе понадобилась? Никаких экспериментальных данных по такому взаимодействию до сих пор нет.

— Будут, — гордо пообещал Командор и продолжил: — Ну, о темной энергии мы знаем еще меньше. Но считается, что на нее приходится до семидесяти пяти процентов всей массы Вселенной.

— Ну и зачем нам этот экскурс в теоретическую космологию?

— Терпение! — попросил он. — Я хочу, чтобы ты запомнила: все эти темные силы никаким образом не взаимодействуют с нашей материей, кроме как гравитационно.

— Запомнила, — заверила его Сова.

— Считается, что темная энергия — это энергия пустоты, энергия антитяготения. Для любителей триллеров есть даже гипотеза о большом вспарывании вселенной, когда под действием антигравитации сначала разлетятся скопления галактик, потом сами галактики, следом планетные системы — и так далее, вплоть до атомов.

— Вот так и пожить не успеешь толком, — печально согласилась Сова.

— Теперь представь, что кто-то научился управлять антигравитацией.

— Чего представлять? — хмыкнула Сова. — Мы же пользуемся гравитационными полями.

— Именно! Мы пользуемся направленной гравитацией. Мы владеем принципом отражения гравитации. Но что если кто-то пользуется направленной антигравитацией? И энергия их антигравитационного поля значительно больше нашей. Приблизительно, раз в двадцать.

— Я не могу это представить, но готова поверить на слово. Что дальше?

— Как будет выглядеть этот процесс, если бы мы наблюдали его прямо сейчас? Сделай допущение, что антигравитационное поле действует так же, как наши гравитаторы — выборочно на какой-то достаточно малый космический объект. Что произойдет с этим объектом для стороннего наблюдателя?

— Хм… на него перестанут действовать силы притяжения той системы, в которой он находится… — задумчиво протянула Сова.

— И начнут действовать силы, намного большие, — подсказал Командор.

— Тогда он очень быстро исчезнет из поля зрения стороннего наблюдателя, — пошутила Сова, — я бы сказала, мгновенно.

— Есть! — победоносно завопил Командор. — Мгновенно исчезнет. Исчезнет. А потом вдруг опять появится. Тебе это ничего не напоминает?

Сова осторожно кивнула. Кусок яблока некстати застрял в горле.

— Исчезающие корабли? — тихо спросила она.

Командор кивнул.

— Наконец-то я могу приступить к презентации, — в виртуальном пространстве Командор взмахнул рукой. — Смотри, сейчас красным будут появляться точки в пространстве, где пропадали корабли.

Точки вспыхивали довольно долго, так что Сове успело надоесть наблюдать за процессом.

— Ну и что? — требовательно спросила она.

— Еще чуть-чуть! Слушай, потерпи немного! Я над этим ломал голову несколько месяцев, а ты наблюдаешь всего две минуты.

— Над чем? Над расположением этих точек на карте Федерации? — фыркнула Сова.

— Я тебя задушу, — пообещал он. — Вот смотри, теперь почти все. Видишь, какой странный разброс точек?

— Почему странный? Случайная выборка. Произвольная.

— Нет, не произвольная. Все эти точки лежат в пределах одной полуокружности! Вот! — В виртуальном пространстве Командор ворвался в центр карты и принялся размахивать руками. — Смотри же! Если представить сферу из темной материи вокруг нашей галактики, то все исчезновения кораблей происходят не дальше определенного расстояния от границы этой сферы. Вот сфера! Вот диск галактики! А вот часть этого диска, откуда происходит исчезновение кораблей.

Границы полуокружности светились теперь на карте матовым молочным сиянием.

— Разве это полуокружность? — придирчиво изумилась Сова.

— Полуокружность! — заверил ее Командор. — Не спорь. И потом, это все-таки гипотеза. Смотри дальше. Допустим, что эта опасная зона представляет собой полуокружность.

Командор провел рукой по карте:

— Ошибка всех, кто пытался найти причины исчезновения кораблей, заключалась в том, что они смотрели на пространственное расположение точек исчезновения в масштабе не галактики, а обжитой ее части и искали техногенный фактор. Очевидно, что во всех этих пропажах есть какая-то логика.

— Я не понимаю, что нам дает эта зона исчезновения, — призналась Сова.

— Сейчас поймешь, — пообещал Командор и приказал компьютеру: — Масштаб!

Теперь Сова видела лишь край обжитых миров Федерации и карту галактики целиком. Такой картой Торговый флот никогда не пользовался. Навигационного применения она не имела.

— У этой полуокружности есть центр. Если допустить, что самые крайние точки, удаленные от этого воображаемого центра — это предел досягаемости для антигравитационных сил, то можно попытаться приблизительно определить координаты этого центра.

У светящейся полуокружности зеленой точкой вспыхнул центр.

— Ну, хорошо, — согласилась она. — Предположим, что это и есть воображаемый центр. Что дальше?

— Дальше, мы смотрим, а что там находится. Вот!

Изображение зеленой точки на карте стремительно увеличивалось.

— Относительно близко к этому воображаемому центру располагается тринадцать звезд, — продолжил он.

— Замечательное число! — искренне восхитилась Сова.

— Я не суеверен, — высокомерно отмахнулся Командор. — Итак, тринадцать звезд. Двенадцать из них не представляют собой ничего интересного — все в пределах общей теории. Но тринадцатая меня все-таки заинтересовала. Это единственная в секторе звезда с планетами. К тому же — потухшая. У нее есть целых три планеты на достаточно близких к звезде орбитах. Орбиты нестабильны. Я следил за ними несколько месяцев. Осталось ввести в расчеты временную переменную. Итак! — Командор поднял вверх указательный палец. — Все исчезновения кораблей происходили именно тогда, когда вторая планета проходила приблизительно один и тот же участок своей орбиты! За исключением трех-четырех случаев. Но я подозреваю, что эти четыре исчезновения кораблей — обыкновенные аварии в пространстве.

— Командор, — Сова недоверчиво прищурилась. — Слово «приблизительно» меня слишком смущает.

— Я не помню тебя смущенной с того момента, как тебе лет в двенадцать пришлось осматривать глубокую рану на моем несчастном бедре!

— Бедре? — язвительно возмутилась Сова. — Это когда ты неудачно сел на змею в лесу?

— Она была не ядовитая!

— Не знаю, не знаю, — протянула Сова. — Я на вкус яд от кровищи отличать не умею! Может, я тебе жизнь тогда спасла!

— У меня до сих пор шрам от твоего тесака!

— Командор, показывать необязательно! Я и так помню, в какой части бедра он находится! Слушай, а этот шрам у тебя и в виртуальном образе есть?

— Конечно. Он мне дорог.

Они хохотали, валяясь на полу среди недопитых чашек кофе и надкусанных бутербродов.

— Ладно, вернемся к твоей гипотезе, — Сова стала серьезной. — Ты хочешь сказать, что когда эта планета проходит определенный участок своей орбиты, пропадают корабли?

— Именно!

— Ага! — скептически прищурилась Сова. — Ты еще скажи, что это и есть некий центр управляемой антигравитации.

— Я этого не утверждаю. Но этот сектор с тринадцатью звездами сам по себе находится на окраине галактики, там, где и предполагают высокую плотность темной материи. И в определенное время с завидной периодичностью мы сталкиваемся с каким-то непонятным нам взаимодействием в виде пропадающих и возвращающихся кораблей. В этом взаимодействии есть какая-то логика.

— Какая?

— Не знаю, — Командор пожал плечами. — Но у меня куча гипотез. Например, что темная материя и энергия разумны.

— О… — протянула Сова. — Сидит неизвестно кто, неизвестно где, и похищает наши корабли. А зачем?

— Я думаю, ради научного эксперимента. А почему бы нет? — эта мысль неожиданно воодушевила Командора. — Вот мы веками пытаемся понять, что такое темная материя и ничего о ней не знаем. И если наша, привычная и видимая материя породила разум, то почему бы то же самое не сделать темной материи, которая по массе превышает обычную раз в двадцать? А что? Это не абсурдно, как кажется на первый взгляд.

— Конечно! — фыркнула Сова. — Сначала мы ждали пришельцев, а летающие тарелки оказались тайными разработками военных. Потом мы жаждали обнаружить инопланетный разум, и его следы нам мерещились даже в нелегально захороненных отходах с наших собственных планет. Теперь мы будем искать разум в темной материи, а потом окажется, что на эту планету кто-нибудь выбросил сломанный гравитационный генератор.

— Мне как раз недоставало критичного ума, чтобы послать свою гипотезу к черту! — скорбно посетовал Командор. — А ведь я потратил на нее несколько месяцев.

— Ты что, все время в своем институте занимался этой ерундой?

— Нет, этой ерундой я занимался в свободное от основной работы время. Зато мне дали патент на осуществление экспериментальной части моей будущей диссертации. Нет, ты невыносима! — пожаловался он. — Ты сбила меня с мысли. Ты еще не знаешь самого интересного.

— А есть еще что-то? У меня такое ощущение, что я уже знаю слишком много.

— Это, между прочим, тебя касается. Изволь слушать!

— Меня? И чем же это касается меня?

— Ты — с пропавшего корабля. — Командор направил обвиняющий перст в сторону Совы.

— Да ну? Ты, между прочим, тоже, — парировала она.

— Сова, свойства моей материи изменению не подверглись. А вот с твоей что-то произошло. Корабли ведь не просто пропадают. Они пропадают и появляются с экипажами.

Сова кивнула.

— Я читала отчеты из НИИ человека. Они тоже запрашивали данные о пропажах кораблей.

Согласно подписанному контракту с Орденом, Сова имела право получать любую информацию, касающуюся ее лично. Поначалу она ухватилась за эту возможность в надежде хоть что-то понять. По первому же ее требованию ей выдали сведения, привезенные в Орден профессором-землянином. Она начала читать с воодушевлением, но по мере чтения все больше запутывалась и раздражалась. С наскока одолеть все эти отчеты и доклады, записки и статьи, надерганные из разных наук, написанные тяжелым малопонятным академическим языком у нее не получилось. Адаптировать же эти тексты для рядового читателя никто не собирался. Сова попробовала выписать себе несколько учебных курсов по биологии и генетике, но ее программа обучения и без того была насыщенной, так что на самообразование времени уже не осталось.

Она принялась пересказывать Командору все, что смогла понять из отчета о пропавших кораблях.

— Да, — согласился он. — Что-то вроде этого я и предполагал. Данные по погибшим экипажам мне, само собой, не дали. Но это лишь подтверждает мою гипотезу: мы имеем дело с каким-то разумным взаимодействием.

— Я не верю в пришельцев! — возразила Сова.

— Не верь, — усмехнулся Командор. — Но готов спорить, что полинститута на Земле после изучения твоей персоны в пришельцев уже верят. Для них пришелец — это ты, дорогая моя. Я, заметь, тоже думаю, что твои изменения после нашего полета носят искусственный характер.

— Я не верю в пришельцев, — упрямо повторила она.

— Понимаешь, Сова, если бы я взялся изучать не известную мне ранее материю, я бы тоже начал искать взаимодействие с ней. Это первая стадия исчезновения кораблей. Допустим, ты сталкиваешься со сгустком неизвестно чего. Что ты будешь делать? Ты будешь разбирать его по частям, выделять в нем одинаковые элементы, пытаться понять, как они устроены. А теперь представь, что сгусток доставшегося тебе вещества вдруг оказался живой и разумной материей. Или так: какая-то часть этого сгустка вдруг оказалась разумной.

— К чему ты клонишь?

— К тому, что мы, например, ничего не знаем о темной материи. Какая она, из каких элементов она состоит, каковы ее свойства, как ее элементы взаимодействуют между собой? Представь, что кто-то ничего не знает о нашем виде материи: не знает, что материя бывает живой или неживой, разумной или неразумной. И разбирает по кусочкам сгусток — корабль. В этом исчезновении судов есть какая-то закономерность, какая-то цель. Это не может быть случайностью.

— А что находится на этой планете?

— Понятия не имею, — невинно пожал плечами Командор. — Меня там еще не было.

— Ага. И меня тоже, — автоматически ответила Сова.

Они понимающе переглянулись и снова расхохотались. Это была стандартная часть школьной игры по прогуливанию лекций. Инициатор побега выбирал место для вылазки в огромном заповеднике, который начинался, к несчастью преподавателей, всего в километре от школы и заканчивался, к несчастью учеников, у склонов гор километрах в двадцати дальше к югу. После чего торжественным шепотом соучастникам сообщалось, что «меня там еще не было». Соучастники охотно подтверждали, что «их там тоже еще не было». Такой серьезный повод, чтобы побывать!

Отсмеявшись, Сова уже серьезно спросила:

— Подожди, ты сказал, что тебе дали патент на экспериментальную часть диссертации? Ты действительно хочешь туда лететь?

— Конечно, — подтвердил Командор, радостно потирая руки.

— Я с тобой! — заявила Сова тоном, не допускающим возражений.

Впрочем, Командор и не собирался возражать.

— Само собой, — согласился он, снимая шлем. — Ты со мной. Куда ж я без тебя?

 

Глава 12

Постриг в авантюристы

Сова тоже стянула с головы шлем и радостно рассмеялась. Казалось, что вернулись старые добрые времена, когда они вдвоем работали в Торговом флоте: Командор — капитан, она — штурман.

— Ты хочешь лететь на своем корабле? — спросила она Командора.

— Нет, я рассчитывал на твой «Водолей». У него и скорость выше, и он вместительней. А то у меня от оборудования не протолкнуться. Я забрал из лаборатории все, что только смог запихать на корабль.

— Так, — Сова стала деловито загибать пальцы. — Во-первых, мне давно положен отпуск. Так что пару недель они обязаны мне дать. Придется написать рапорт. Во-вторых, надо дождаться, когда вернется Дар. Он обещал вернуться через неделю. У тебя много оборудования? Перегружаться придется.

— Это не займет неделю, — заметил Командор, — мы перегрузимся быстрее даже вручную. У меня нет лишней недели. Меня ждет открытие, а ты мне предлагаешь отложить его на целую неделю? И потом, срок действия патента — всего месяц. И неделю из него я уже потерял из-за отечественных бюрократов. Так что — сейчас или никогда! Не морщись, — попросил он. — Наука требует маленьких жертв!

— Это красота требует маленьких жертв! А наука требует больших жертвоприношений, иногда даже человеческих.

— Кстати о красоте! Что это за ужасные длинные патлы?

Командор дернул Сову за отросшую прядь волос. Она собрала растрепанные волосы в пучок на затылке. Такая прическа ее совершенно не красила.

— Дару нравятся длинные волосы, — пояснила она. — Я полгода их отращивала.

— Вот и носил бы их сам, — заметил Командор. — Они тебе не мешают?

— Мешают. Но я терплю.

— Зачем?

— Я же сказала, Дару нравятся длинноволосые женщины, — в ее голосе неожиданно прорезалось раздражение.

— Сова, я с кем разговариваю? С тобой или с Зорием?

— Со мной. Что ты хочешь сказать?

— Что я вижу перед собой кого-то, не похожего на тебя. Одни волосы чего стоят! Зачем нам ждать возвращения Зория? Ты хочешь попросить у него разрешения лететь со мной? Тебя что, могут не пустить?

— Нет, но…

— Ну тогда свяжись с ним и скажи, когда вернешься.

— Я не могу с ним связаться. Я не знаю, где он. Он на задании.

— На каком?

— Не знаю. Здесь не принято говорить об этом. Тут почти все — военная тайна!

— Но ведь он не спрашивает у тебя разрешения, когда отправляется на задание?

— Но это его работа! Должна же я сообщить ему, что я улетаю.

Командор пожал плечами:

— Конечно. Оставь сообщение. Разве у тебя не может быть своих интересов? Что с тобой, Сова? На пропускном пункте Лаэрту Эвери искали целый час, пока я не догадался назвать им фамилию Зория. Только тогда тебя нашли. Я не понимаю местного обычая именовать человека по фамилии другого. И ты никогда в жизни не носила длинные волосы.

— Носила, — упрямо возразила Сова. — В детстве.

— Я этого не помню! Я не понимаю, зачем нужно отращивать волосы, если ты этого не хочешь. И еще. Когда мы с тобой общаемся по Сети, я уже могу точно определить, находится рядом с тобой в этот момент Зорий или нет. Когда он рядом, ты общаешься со мной урывками, как будто спешишь поскорее попрощаться. Я бы понял это, если бы ты от этого не расстраивалась. Но я же знаю тебя лучше, чем себя. Тебе плохо от этого. И я не понимаю, зачем нужно прощаться, если тебе хочется поговорить со мной. Тебе что, запрещают со мной общаться? Нет, я уверен, что ты взбунтовалась бы против любого прямого запрета. Скорее всего никто не запрещает, но это не одобряется. Зория обижает то, что мы часто разговариваем? Я не понимаю, Сова.

Она промолчала.

— Значит, я прав, — тревожно заметил Командор, — Сова, с тобой все в порядке? Если бы мне кто-то сказал, что ты способна сама себя ограничить ради подчинения чужой воле, я бы расхохотался ему в лицо.

— Я не ограничиваю!

Теперь они сидели на полу спина к спине, стараясь не смотреть друг на друга.

— Сова, — тихо позвал Командор, — когда я вижу в тебе вещи, которых раньше не было, меня это пугает. Может, я не прав, может, это нормально, что люди меняются. Но ты перестала быть похожей на себя. И я боюсь однажды тебя не узнать. Скажи, ты счастлива? Мне скажи, не Зорию. Скажи так, чтобы я поверил, что у тебя все в порядке. Я полгода мучился, чувствуя, что ты что-то недоговариваешь, и не мог понять, что именно. Я тебя почти год не видел. Мы чаще встречались даже тогда, когда ты жила на Лоданисе. Я разговаривал с Лорисом. Он тоже чувствует неладное, но боится с тобой об этом заговаривать. Что сейчас происходит?

Больше молчать было нельзя.

— Я очень хотела, чтобы ты приехал. Но не могу же я все время отрывать тебя от работы из-за моих проблем. Почему-то из нас троих я — самая большая ходячая неудача, как будто я эти проблемы притягиваю! Почему-то именно мне всегда нужна помощь.

— Это не так, — возразил он.

— Но я хочу научиться справляться со всем сама.

— Такой ценой? Ты добровольно начинаешь делать то, что тебе не нравится. Кому ты пытаешься доказать, что у тебя все в порядке? Мне? Не смеши меня, Сова! Я знаю тебя лучше, чем ты сама. Зорию? Он верит?

— Зачем ты злишь меня? — тихо спросила Сова.

Командор помолчал, раздумывая.

— Мне, наверное, очень нужна прежняя Сова. Когда ты злишься, я тебя, по крайней мере, узнаю. А вот зачем ты злишься, если я не прав?

— Ты прав, — неожиданно согласилась она. — Просто соглашаться с твоей правотой неприятно.

Вдвоем можно было молчать долго — они слишком хорошо понимали друг друга и без слов.

— У меня идея! — Командор решил положить конец затянувшейся паузе. — Для начала я тебя подстригу!

И он сгреб Сову в охапку, предварительно зафиксировав ее руки за спиной.

— Надо намочить голову! Где тут ванная комната?

Ну вот, нормальная Сова тут же принялась сопротивляться. Кружка с недопитым кофе оставила на ковре кабинета мокрый след, чайная ложка больно впилась Командору в коленку. Черт, не зря ее тут тренировали: Сова вырвалась и провела неплохую подсечку. Он рухнул с возмущенным криком, но так, чтобы придавить ей ногу. Сова взвыла, высвобождая ушибленную конечность, и попыталась рвануть вон из комнаты. Как же! Его рука поймала штанину ее брюк, и Сова растянулась на ковре, барахтаясь, смеясь и пытаясь отползти от Командора как можно дальше. Нет, в нижнем партере преимуществ у него уже не было. Командор решил попробовать вертикальное положение и использовать превосходство в росте. Он легко перекинул ее через плечо.

— Не надо! — завопила Сова.

— Надо!

— Пусти! Черт, неудобно же!

— Еще чего!

Они уже преодолели половину коридора.

— Не надо меня туда тащить! Я сама! Сама! Вот ведь вымахал же!

Она барахталась, вися вниз головой. Ванна приближалась с ужасающей скоростью. Ему достался солидный удар по спине.

— Не надо!

— Холодную воду! — приказал он системе управления ванной комнаты.

Из крана хлынула вода.

— Горячую, — возмущенно завопила Сова.

— Холодную! — возразил он, придерживая Сову, чтобы она не сбежала.

— Уточните задание, — голос вокализера был почти неразличим за шумом их возни и криков.

— Не надо холодную! — последовала очередная отчаянная попытка освободиться.

— Не дождешься! — он решил быть неумолимым.

— Горячую!

— Холодную!

— Не надо меня туда сажать! Не надо!

Ее сгрузили прямо под струю воды. Естественно, холодной. Смысл сопротивляться пропал. Командор выпустил Сову из захвата, удовлетворенно потер руки и побрызгал на нее из душа.

— Ах, так?

Терять было уже нечего, и Сова, применив недавно усвоенный прием захвата шеи противника, легко уронила Командора в воду рядом с собой. Некоторое время, хохоча, они остервенело боролись за право владения душевым шлангом. Вокализер системы управления ванной комнаты растерянно молчал. Вода хлестала во все стороны. Прозрачные лужи растекались по полу.

— Помнишь, как в школе мы перепрограммировали поливочную систему? — смеясь, вдруг спросил Командор.

— Конечно. Водяной фейерверк! Только вот наказание было суровым.

— Ну, тебя-то признали соучастником! А меня — инициатором-!

— Так тебе и надо! Я же говорила, что давление будет слишком большое.

— Надо было лучше считать! Ты ошиблась в расчетах!

Они сидели в ванне прямо в одежде и предавались детским воспоминаниям.

— Я замерзла! — Сова поежилась и приказала: — Вылезай отсюда.

Командор поднялся, с него текло.

— Подожди, — остановила его Сова. — Одежду давай в сушку. А то вся квартира будет в воде.

Командор стянул рубашку и бросил ее на дно ванны.

— Можно подумать, ты суше, чем я!

— Спокойно! Сейчас высохнем.

— В этом доме есть во что переодеться? — Командор, ничуть не стесняясь Совы, стянул с себя и брюки.

— Не устраивай тут стриптиз! — Сова еле сдерживала смех. — Вполне возможно, что тут полно жучков. Такое зрелище для наблюдателей!

Он подозрительно уставился на нее.

— Разыгрываешь?

— А вдруг? Мы тут развлекаемся, а там сидит какой-нибудь офицер и с интересом наблюдает твой голый торс!

— Я думаю, офицера гораздо больше будет интересовать твой голый торс, а не мой!

Они снова расхохотались, глядя друг на друга, мокрые и взъерошенные, раздетые до белья. Сова с трудом стащила через голову майку, облепившую тело и запихала всю одежду в сушильный шкаф. Через несколько секунд можно было одеваться, но Командор уже шарил по ящикам ванной комнаты.

— Не вздумай убегать, — предупредил он.

У Совы возникло странное ощущение. Будто она вновь попала в детство. И все также легко, как в те годы. Так же весело и беззаботно.

— В этом доме есть машинка для стрижки?

— Нет. Зачем она мне?

— Сова, я тебя подстригу ножницами, — предупредил он и поволок в ванную комнату кресло из гостиной.

— Может, не надо? — с надеждой спросила она. — Ну подстригусь я завтра в парикмахерской. Честное слово!

— Никаких отговорок. Завтра тебе до ближайшей парикмахерской будет несколько парсеков пути. Где ножницы? Садись и сиди смирно.

— Ты меня изуродуешь!

— Тебя уже изуродовали без моего участия. Хуже все равно не будет, а я хочу приложить к этому свою руку.

— Ухо! Не отрежь мне ухо!

— Не вертись! А то я привяжу тебя к креслу!

— Но ты же неровно стрижешь!

— Как умею!

— Ты никак не умеешь!

Мокрые сосульки волос летели на пол. Сова расставалась с волосами неожиданно легко, без колебаний и сожалений, будто вместе с ними спадала с ее плеч какая-то невидимая тяжесть. Она почувствовала усталость и раздражение, что накопились за несколько месяцев учебы, именно тогда, когда они вдруг ее покинули. Этот груз прибавлялся незаметно, но неизбежно, день за днем, месяц за месяцем. Она старалась, она гордилась своей выносливостью, она пыталась доказать, что все сможет. Но почему нельзя хотя бы на время перестать доказывать всем, что чего-то стоишь? Острые ножницы порхали над головой, безжалостно срезая то, с чем Сова не могла расстаться без чужой помощи. Она насмешливо поглядывала, как в зеркале напротив исчезает вчерашнее и, как казалось теперь, едва знакомое ей отражение и появляется она сама: прежняя, привычная, своя. Это даже хорошо, что Командор прилетел на неделю раньше, чем должен вернуться Дар. Он ни за что не одобрил бы этой совместной дружеской вылазки. А другого шанса провести столько времени с Командором у нее может и не быть. Через неделю она прилетит назад — как раз к возвращению Дара. Действительно, ну почему она должна безвылазно торчать на Лакиоте без отпуска — вот уже почти восемь календарных месяцев? И хорошо бы успеть заскочить к Лорису на Лоданис. И хорошо бы… Вообще, каникулы — это всегда хорошо. Только бы ей дали отпуск. Всего неделю. Дорога, будоражащая и щекочущая нервы, уже схватила ее за ногу, чтобы утащить куда-то к черту на рога, в какую-то незапланированную, непредвиденную и непредсказуемую неизвестность.

Рапорт у Совы приняли как-то подозрительно быстро и вопросов не задавали. Вообще-то, ей положено было уведомить начальство о предполагаемом отпуске за две недели, но ей пошли навстречу. Все равно работа биоэнергетиков в лаборатории не ладилась уже который день, и ее временное отсутствие пошло бы всем только на пользу. Вероятно, руководитель проекта, сменивший на посту Зория, уже знал о прилете к Сове гостя, и потому просьба о недельном отдыхе с формулировкой «по личным обстоятельствам» была ему понятна. Даже если его и интересовали дела подчиненной, то свое мнение о «личных обстоятельствах» Совы в виде гостя мужского пола он тактично держал при себе. Подписывая ее рапорт, он лишь пожелал ей хорошо отдохнуть, но Сова выбралась из учебного корпуса раздосадованная и злая.

На ступеньках ее ждал Командор.

— Ты чего такая сердитая? — поинтересовался Командор. — Отпуск не дали?

— Дали, — буркнула Сова, и, не удержавшись, взорвалась: — Нет, когда за нами шпионит соседская старушка — это смешно! Но когда уже весь учебный корпус в курсе твоего приезда, это слишком! С какой скоростью тут ходят новости? И каждый первый подозревает меня в супружеской неверности!

Командор изумленно присвистнул.

— Может тут и наказание за это есть? Меня не арестуют?

— Могут, — сурово пригрозила Сова, сбегая по ступенькам. — Пошли. Мой «Водолей» в порту на восьмом причале. Тебе придется перегнать свою лоханку поближе, иначе мы разоримся на перегрузке. Я заказала погрузочную платформу. И нам придется позаботиться о недельном пайке.

— Я всегда говорил, что ты — отличный суперкарго! — Командор хлопнул Сову по плечу. — Что бы я без тебя делал?

— Это понятно, — скептически заметила Сова. — Ты бы голодал.

Двухместный «Водолей» был просторнее одноместного туристического корабля Командора, но даже в нем стало слишком тесно после того, как они перетащили на борт все привезенное Командором оборудование.

— Просто удивительно, — возмущалась Сова, втискивая очередной прибор между креслом штурмана и задней панелью каюты, — как тебе удалось запихать все это в тот объем? Мы заставили весь грузовой отсек.

— Ты же всегда хвасталась, что отлично упаковываешь любой груз! Вот и упаковывай! — нежно посоветовал ей Командор.

— Я упаковываю, упаковываю! Имею же я право хотя бы удивляться? Если бы я знала, сколько придется втиснуть в мой корабль, я бы заказала грузовую баржу! Зачем нам скафандры?

— Я разве говорил, что это планета земного типа?

— А кислородная установка зачем? Ты что, собрался колонизировать новые миры?

— Возможно! Свой приоритет в науке нужно тщательно охранять, — назидательно поучал ее Командор. — Так что я решил оставить тебя пожить некоторое время на этой планетке, пока я быстренько смотаюсь зарегистрировать свое открытие, — пошутил он.

— Какое открытие?

— Пока не знаю. Я ведь его еще не совершил.

Кислородную установку они погрузили последней. Командор удовлетворенно потер руки и уселся в кресло пилота.

— Ты что, хочешь лететь прямо сейчас? — удивилась Сова. — Может, все же отоспимся, и завтра утром двинем? Я с ног валюсь после твоих ящиков.

— Еще чего! — возразил Командор, — столько времени выбросить коту под хвост! Отоспишься в каюте.

— Да, там отоспишься! Ты же впихнул туда свои коробки с приборами.

— Ничего, подожмешь ноги и поместишься. У меня времени — в обрез. Какая разница, где именно спать — в твоем коттедже или на корабле? Давай уж, садись. Мне нужно, чтобы ты вывела меня на внешнюю орбиту, а потом спи, сколько хочешь.

— Ладно.

Сова знала: когда у Командора начинается зуд деятельности, спорить с ним бесполезно. Он нацепил шлем и защелкал клавишами, панель управления радостно замигала многочисленными датчиками, полусфера экрана над головой запестрела зонами посадок и стартов. Сова любила наблюдать, как работает Командор: азартно, радостно и всегда немного напоказ. Она тоже надела шлем, включила связь с принимающим причалом и вызвала диспетчера порта.

— Триста двадцать шестой борт просит старт.

Сова запрашивала старт уже вторично. На первый запрос ответа диспетчера не последовало вовсе. Корабль ждал старта на нижней орбите, разрешение выхода на среднюю задерживалось. Сова повторила запрос через пару минут.

— Триста двадцать шестой борт, у вас нет разрешения на вылет, — голос диспетчера произнес фразу, которую Сова не слышала еще ни разу в жизни. Запрет вылета?

— Вы перепутали, — сообщила она. — Это гражданский борт. Мне не нужно разрешение на вылет.

— Триста двадцать шестой, повторяю, у вас нет разрешения на вылет. Вернитесь на восьмой причал!

В голосе диспетчера вместо обычного делового равнодушия вдруг появилась интонация, с которой в Ордене отдавались приказы. Сова с недоумением взглянула на Командора, но тот не мог ей ничего объяснить. Она попыталась уладить недоразумение:

— На борту корабля находятся два гражданина Федерации, имеющие подданство Земли, — терпеливо пояснила она по рации, привычно выговаривая слова ясно и отчетливо. — Корабль принадлежит частному лицу. Корабль приписан к порту Ксавры и не находится под юрисдикцией Ордена.

Но это не помогло. Тот же голос диспетчера повторил:

— Триста двадцать шестой, вам отказано в разрешении на вылет. Вернитесь на восьмой причал!

— Ничего не понимаю, — пробормотала Сова, и добавила громко, с нажимом: — Вы меня не поняли! Корабль приписан к порту Ксавры. На корабле находятся частные лица. Корабль прошел таможенный досмотр. Все разрешения на вылет оформлены. Немедленно дайте выход на стартовую позицию!

Подозрение уже родилось, но еще не успело превратиться в уверенность.

— Думаешь, это случайная ошибка? — Командор как всегда точно обозначил возникшую проблему.

Неожиданно голос диспетчера сменился новым, но таким же властным, как прежний:

— Лаэрта Эвери, у вас нет разрешения на вылет. Вернитесь на восьмой причал.

— Вы в своем уме? — холодно поинтересовалась Сова. — Я гражданка Федерации и нахожусь в отпуске. Вы не имеете права меня задерживать.

— Приказ о вашем отпуске отменен, — сообщили ей.

— Что значит «отменен»?

— Офицер Ордена, подписавший ваш приказ, превысил свои полномочия. Этот приказ является недействительным. Поэтому вас отзывают из отпуска, и вы должны немедленно вернуться.

— В моем контракте нет права Ордена отзывать меня из отпуска, — напомнила она. — Я не принимала военной присяги. Я не являюсь военнообязанным лицом. Досрочный вызов из отпуска возможен только при моем добровольном согласии. И я его — не даю! А ваши проблемы с полномочиями — это ваши проблемы.

Но это не помогло.

— Лаэрта Эвери, вы должны немедленно вернуться на восьмой причал. Напоминаю вам, что вы можете понести ответственность за неисполнение приказа.

— Черт! — выругалась Сова и приказала: — Выключить внешнюю связь. Ты понимаешь, что происходит? — спросила она у Командора. — Меня не выпускают. Приказы, полномочия — всего лишь предлог. Просто информация о моем отпуске дошла до кого-то с опозданием, иначе мне бы вообще его не дали.

Командор кивнул.

— Мы слишком быстро собрались. Вероятно, они рассчитывали, что мы полетим завтра. Мало ли что должно было случиться за ночь? Например, неисправность «Водолея».

— Оказывается, я здесь в заключении, — с холодным бешенством прошипела она. — Надо же! Я даже не подозревала этого!

Оба понимающе переглянулись. Каждый понимал, что означает запрет вылета, так же как и попытка его нарушить. И каждый знал, что запрет будет нарушен несмотря ни на что. Решение было принято единогласно, без всяких обсуждений.

— Я сяду на ручное, — сообщил Командор, — вырубай привязку с причалом. У «Водолея» есть хоть какая-нибудь защита?

— Они не будут в нас стрелять!

— Уверена?

— Нет, — честно призналась она. — Но я ничего не демонтировала. Все должно быть на месте.

— Что все-то?

— Зорий поставил мне полевую защиту. Правда, противорадарное покрытие я не обновляла, но ведь надобности не было. Но если они врубят гравитационное поле…

— Не думаю, что тут есть сильные генераторы, — заметил Командор. — Ведь это их порт. Какой смысл удерживать собственные корабли? Разве что в порту могут стоять крейсера. Я их не видел. Сова, в порту есть большие корабли?

— Скорее всего, нет. Флот базируется на одиннадцатой базе. А Лакиот — это военная лаборатория.

— Ну, теперь это можно проверить только опытным путем. Так, врубай связь, скажи диспетчеру, что возвращаешься. И еще скажи, что у нас неисправность в системе управления, возможно, по причине перегруза.

Она кивнула.

— Так, я тяну время. Ты — организуешь неисправность. До средней орбиты дотянем.

Едва она включила внешнюю связь, как эфир взорвался указаниями:

— Триста двадцать шестой, немедленно вернитесь на восьмой причал!

— Лаэрта Эвери, вам запрещено покидать Лакиот без специального разрешения!

— Триста двадцать шестой, вернитесь на восьмой причал. В противном случае к вам будут применены меры по принудительному задержанию. Борт триста двадцать шесть…

Сова решительным жестом пододвинула к себе планшет с проложенным курсом (использовать голосовой режим ввода сейчас было никак нельзя).

— Уже возвращаюсь! — шепотом пообещала она.

И защелкала клавишами, вводя координаты места назначения.

— Триста двадцать шестой, немедленно прекратить движение! — теперь голос диспетчера бубнил фразу без всякой надежды на то, что ее услышат.

— Не могу, — злорадно ответила она. — Отказ системы управления. Перехожу на ручной режим!

— Немедленно вернуться к восьмому причалу!

— Отказ системы управления! Вероятная причина — перегруз судна. Перешла на ручной режим, освободите пространство для маневра!

— Приказываю вам немедленно вернуться к восьмому причалу!

— Освободите пространство для маневра!

— Лаэрта Эвери, немедленно вернитесь на восьмой причал! — второй голос, властный и безапелляционный, перекрывая голос диспетчера, снова вмешался в разговор. — Вы не выйдите в открытое пространство, вас перехватят на внешней орбите. Сопротивление бесполезно!

— Дрянь! — выругался Командор, с возмущением гладя на приборную панель, так, будто она его чем-то глубоко обидела. — Трижды дрянь! Все на месте. Кроме энергии!

— Что? Я же вчера загрузилась под завязку! — закричала Сова. — Ты хочешь сказать, что нам не на чем лететь?

— Ну, на один прыжок хватит. Если конечно по нам попадут не более трех раз. Просчитывай прыжок!

— Чего просчитывать, я и так вижу! У нас не хватит энергии на обратную дорогу. Твоя планета слишком далеко. Давай куда-нибудь поближе. На Землю. Зарядимся по максимуму.

— Именно на Земле тебя и будут искать, — заметил он.

— Командор, мы кретины! — Сова вскочила с кресла штурмана и вдруг застыла, словно прикусив себе язык.

— Что еще случилось? — Командор смотрел на нее и ждал ответа.

Сова сделала рукой знакомый жест — знак молчания.

— Текстовый режим, — приказала она бортовому компьютеру.

И застучала по клавишам.

«Мы шутили о жучках, а ведь они наверняка знают, куда мы собрались! Раз энергия выкачана, значит, тут кто-то был внутри».

Она замерла на секунду, что-то просчитывая.

«Надо найти. Что у тебя есть из приборов, чем можно проверить радиочастоты? Я вырублю все, кроме антиграва».

Командор кивнул и рванул в грузовой отсек. Сова услышала, как он с шумом переставляет ящики и чертыхается в спешке. Она тоже спешила — текстовый режим был во много раз медленнее голосового. Теперь перед ней ползли линии курса. Они на нижней орбите, а для прыжка в подпространство надо выйти на внешнюю! Хотя кому это надо?! Ей ли сейчас беречь оборудование порта? Она рассчитает прыжок со средней орбиты! Плевать на закон! Они сами нарушили его! Она не заключенная! Не преступница! Ей никто не сообщил, что ей запрещено покидать Лакиот! Приказ отме ните? Попробуйте! Со средней!

Но до средней орбиты надо было еще добраться. Едва ли они поверили в отказ системы управления.

Командор ворвался в рубку с охапкой проводов и антенн.

— Что это? — не удержавшись, спросила Сова.

— Сейчас мы что-нибудь соорудим, — пообещал он.

— Готов? — спросила Сова.

Он кивнул. Самодельный детектор — не самый надежный прибор, но другого все равно нет.

— Вырубай!

Экран над головой погас. Несколько минут прошли в абсолютной тишине. Командор медленно двигался вдоль приборной панели. Вдруг он замер и уставился на Сову. Потом придирчиво осмотрел ее с головы до ног.

— Что?

— Ты фонишь, — сообщил он.

— Где?

Антенна детектора пошла гулять по телу Совы.

— Здесь! — палец Командора ткнул ее куда-то под лопатку.

— Где? На одежде? — Сова принялась стремительно стягивать с себя куртку.

— Нет. Он не на одежде. Он — внутри. — Командор ощупывал пальцами спину Совы. — Нет, не чувствую. Рентгеновский аппарат я тебе в полевых условиях собрать не смогу.

— Но он работает?

— Да.

— Дрянь! Значит, они нас слышат, — в ее голосе прорезалась настоящая ненависть. — Держи антенну прямо над ним и следи.

Командор замер за ее спиной. Сова сконцентрировалась.

— Он пропал! — изумленно сообщил Командор.

— Он не пропал, он перестал работать. Немедленно включи и проверь все оборудование.

— Зачем?

— Командор, я могла сломать что-то еще!

— Надеюсь, не систему внешней навигации!

— По крайней мере, теперь они нас не слышат! Мерзавцы! Гады! Сволочи! Ненавижу!

— Сова, кончай ругаться. Мне нужна стартовая позиция.

— Средняя орбита! — На экране над их головами вновь бежали линии курса. — Как только подойдешь к точке, я начну переход. Включить внешнюю связь!

Пальцы Командора носились по клавишам. Сова почувствовала, как корабль рванулся, но не назад к восьмому причалу, а вперед.

— Триста двадцать шестой, прекратите движение! Вы движетесь в зоне, где движение запрещено.

— Лаэрта Эвери, вы нарушаете правила захода корабля на стартовую позицию. Немедленно измените курс на предписанный!

— Всенепременнейше! — пообещала Сова шепотом, и громко сообщила: — Приношу свои извинения. Отказ системы управления. Отказ системы связи. Сбой в программе. Ликвидирую неисправность.

— Немедленно…

— Вы нарушаете…

— Зона столкновения…

— Отказ системы…

Командор уже заканчивал маневр с выходом на среднюю орбиту. Сова морщилась: монитор внешнего обзора вспыхивал тревожным красным светом, сигнализируя о столкновениях. Видимо, Командор для убедительности сносил по ходу движения антенны связи космопорта, и они сгорали в защитном поле корабля.

После третьей вспышки в наушниках вдруг взвыла сирена. Командор оглянулся на Сову:

— Дело дрянь, — прокомментировал он. — Я думал, что они не будут стрелять, пока мы не выйдем на внешнюю орбиту.

Показатели датчика энергии скакнули вниз. Сова зашипела.

— Они же знают, что у меня на борту нет никакого оружия!

— Кстати, очень зря, — заметил Командор. — Я в точке перехода! Давай программу для скачка. А куда мы скачем?

— Командор, ты прости, но я выбрала первые попавшиеся координаты из моего списка. Мне некогда считать новую точку выхода!

Сова ткнула пальцем в первую позицию, в ту самую, куда «Водолей» летал за последние три года чаще всего — Лоданис, торговая фактория «Скорпиона». Командор приготовился возражать, но передумал.

— А почему бы и нет? Они не станут нас искать там хотя бы потому, что это слишком очевидно — дважды прятаться в одном и том же месте. — Командор рассмеялся. — Старт, Сова! Старт!

Ее рука наотмашь ударила по кнопке — и мониторы «Водолея» отразили глубокую черноту подпространства.

 

Глава 13

Игра в прятки без правил

Командор копался во внутренностях бортового компьютера, при этом успевая поглядывать на Сову и удивляться, какие многообразные формы может принимать ее возмущение. В замкнутом пространстве рубки, плотно заставленном коробками и ящиками, остался узкий проход от шлюза к креслам пилотов, и Сова, на время предоставленная сама себе, бегала по этому проходу туда и обратно, потому что больше бегать ей было негде. Куда только подевались ее усталость и сонливость?

— Нет, ты только представь, они посмели посадить на меня жучок!

Командор кивал. Он заметил, что гневные крики Сова издавала только в двух точках своего маршрута: в начальной и конечной. Середину прохода она преодолевала молча и энергично, на приличной скорости.

Корабль дрейфовал на средней орбите Лоданиса без всякой связи с навигационной системой и с принимающим причалом.

— Долго еще? — нетерпеливо поинтересовалась Сова, притормаживая у кресла пилота и заглядывая через плечо Командора, чтобы увидеть результаты его работы.

— Уже нет, — успокоил он ее. — Я поменял сетевую плату. Теперь нас, по крайней мере, не вычислят по твоему идентификатору в сети. У меня есть новый.

— Ого! Откуда у тебя лишний идентификатор? — удивленно спросила она.

— Оттуда же, откуда и твой паспорт, — уклончиво ответил Командор. — Я вообще в последнее время стал запасливым на все случаи жизни. Сам себя не узнаю.

Сова помолчала и вернулась к прежней теме:

— Жучок! На меня!

— Ну и что? — спокойно спросил он. — Мне они тоже пытались его подсадить.

— Когда?

— Когда тебя искали. Ко мне прямо в институт пожаловал атташе посольства Ордена на Земле, бригадный генерал с плохо запоминающейся фамилией. И, пожимая мне руку, посадил на меня жучок. Прямо на ладонь.

— И ты его нашел? — с любопытством поинтересовалась Сова.

— Естественно! Сразу же после ухода генерала. Мало того: я еще и всю лабораторию от потолка до плинтусов исползал в поисках их сюрпризов. Ты просто на редкость беспечна, Сова. Как будто забываешь, с кем мы имеем дело.

Сова резко развернулась в проходе между ящиками:

— Я не забываю! Я просто доверяла ему!

Командор и без пояснений понял, кого она имела в виду. Он помолчал и осторожно ответил:

— Зорий мог и не знать об этом жучке. Может, у них вообще такая мода — обвешать жучками всех встречных?

— Мы что теперь, на нелегальном положении? — возмутилась Сова.

— С чего это вдруг?

— Ну, мы же сбежали от Ордена!

— Мы ни от кого не сбегали! — Командор, не тративший понапрасну времени, включил компьютер и уже заполнял новый бортовой журнал, щелкая по клавишам и произнося вслух то, что он печатал: — Мы покинули Лакиот и отправились по своим личным делам. Я — гражданин Федерации с подданством Земли. Ты — вообще гражданка Тонатоса со статусом дипломатической неприкосновенности. Кстати, теперь у «Водолея» новый навигационный статус. Отныне корабль приписан к порту Тонатоса, у него другие номера и другие данные для навигационной системы. Любопытно, как навигационный комплекс воспримет тот факт, что твой «Водолей» ушел в подпространство, и сразу же по выходу из него просто пропал? — Командор хихикнул: — Вот так и происходит в космосе «исчезновение кораблей». А идиоты вроде меня пытаются построить на этом научные гипотезы.

Сова вытащила из кармана пластиковую карточку своего федерального паспорта и задумчиво положила его на приборную панель. Командор порылся в многочисленных карманах рабочей куртки и достал еще одну. Беглецы внимательно разглядывали одно имя, написанное сразу на двух документах.

— Нда… — протянула Сова. — У меня еще никогда не было сразу двух паспортов. Это ведь тоже незаконно? Тебя не заметут за подделку документов?

— Я их не подделывал. Это самый настоящий дипломатический паспорт Тонатоса. Ты ведь не принимала подданство Ордена? Надеюсь, оно не присваивается автоматически при вступлении в брак?

— Конечно, нет!

— Хорошо. Интересно, нас уже ищут?

— Наверняка, Если они слышали, куда мы собираемся, то, думаю, они будут ждать нас там.

— Ха! — Командор гордо вскинул голову вверх. — Сова, я вел свои расчеты и наблюдения несколько месяцев, чтобы получить более или менее точные координаты. Если они смогут повторить мои вычисления в ближайшую неделю, я сниму перед ними шляпу. А потом нас там уже не будет.

— А что будет потом, Командор? — со страхом спросила Сова. Она не знала ответа.

— Потом мы вернемся на Землю.

— Нас и там будут ждать.

— Пусть ждут. Они не рискнут нас тронуть. Я все-таки подданный Земли. А Земля ни за что не простит Ордену последнего вмешательства в ее внутренние дела. И без этого уже идет кампания в прессе о преследованиях наших научных кадров со стороны правоохранительных органов Ордена. А я как раз научный кадр. Ордену не нужен скандал. Насколько я успел заметить, они предпочитают работать без дополнительной шумихи.

— Но мне, наверное, нельзя на Землю.

— С дипломатическим паспортом — можно. Я на это и рассчитывал — пусть Земля и Орден из-за тебя перегрызутся. А мы будем лавировать между ними до тех пор, пока один из них не сожрет другого. Тонатос — это третья сторона, которая никогда не вступит в подобную схватку. У нее вес мелковат. Но Тонатос специализируется на публичных скандалах и грязном белье Федерации. Они похоронили десяток довольно блестящих карьер. Это — наша гарантия огласки. Если мы, конечно, будем вовремя сливать нужную информацию.

— Какую, например? — поинтересовалась Сова.

Командор задумчиво тасовал карточки паспортов:

— Видишь ли, я думал об этом, и понял: до тех пор, пока они стремятся хранить сведения о твоих аномалиях в тайне, они рассчитывают использовать тебя в своих целях. Если информация перестанет быть засекреченной, это сильно осложнит им жизнь. Нам нужна огласка.

— Я и спрашиваю, что именно ты хочешь оглашать?

— Все, что тебе известно о себе самой. Попробуй рассказать это мне так, как если бы ты давала интервью, — предложил он…

Через пару минут Командор недовольно покачал головой.

— Да, — протянул он. — Этого я не учел. Если это все, что ты о себе знаешь, это катастрофа!

— Я знаю! Просто я не могу объяснить это в меру научно.

— Ты и популярно не можешь. Ну, хоть что-то у тебя есть в письменном виде? Ты же имела право получать эти данные.

Сова обиженно надулась.

— Я получала! Только понять мало что могла. Поэтому даже не хранила их у себя. Но я же не знала… — оправдываясь, начала она. — Стоп! — Сова оборвала сама себя, неожиданно застыв в неудобной позе между ящиками. — Мне срочно нужен хороший хакер!

— Это еще зачем?

— Я знаю, где хранится информация обо мне. И по контракту я имею право ее получать. Значит, мы сможем ее достать.

— Я не думаю, что сейчас они согласятся раскрыть тебе информацию.

— А я не собираюсь спрашивать у них разрешения, — пояснила она со злостью. — Именно поэтому мне и нужен хакер.

Найти человека в Сети — задача не из легких. Это сложно сделать, даже имея коды доступа к миграционным и полицейским базам любой планеты. Нужен еще и немалый опыт сыщика, чтобы из бездны одинаковых имен, фамилий, дат рождения и мест проживания отфильтровать сотен пять близких к нужным показателям. А потом еще понять, что делать с этими пятью сотнями, чтобы в итоге свести их число к искомому одному. Только сейчас, пытаясь совершить такой подвиг, Сова поняла, какие талантливые люди занимались ее розыском, раз все-таки нашли!

Когда ее постигла первая неудача, за компьютером ее сменил Командор.

— Почему мы ищем именно его? — недовольно спросила Сова. — Разве мало в Сети хакеров?

— Обращаться к первому встречному неразумно, — ответил он. — А с ним я уже имел дело, когда покупал твой паспорт. Извини, у меня очень ограниченный круг знакомств в преступной среде, так что выбор у нас невелик.

— Ну ты же как-то связывался с ним на Земле?

— Просто зашел к нему в гости. Я тогда боялся разговаривать по Сети — когда они искали тебя, они могли легко прослушать мой канал.

— Значит, они сейчас могут прослушивать и мой?

Командор кивнул:

— Риск, конечно, есть. Но я сменил идентификатор. А когда мы найдем Виртуоза, я надеюсь, он сам позаботится о шифровании трафика.

Она помнила Виртуоза, хотя их встреча была мимолетной и неприятной. Они видели друг друга всего пару минут в следственном изоляторе, куда Сова приходила каждый день, пока там под арестом держали Командора. Сова исподтишка взглянула на Командора. Нет, кажется, его уже не тревожили воспоминания тех лет.

Это был их обычный рейс. Обычный рейс, обычный груз — оборудование для сейсмологической экспедиции, изучавшей поведение вулканов на планете с пониженной силой тяжести. Планета не имела даже названия, только кадастровый номер— С-10795. Номер, которого вот уже семь лет нет ни в одном реестре или справочнике, но который наизусть помнили и она, и Командор, и Верховный суд Земли, и Федеральная полиция.

Плохо иметь хорошую память…

— Стреляйте по ногам!

Этот крик обжег ее как хлыст. До этого момента Сове никак не удавалось осознать всю серьезность происходившего вокруг: люди в пятнистых маскировочных комбинезонах, стрельба, бластеры… Сова даже никогда не видела, как стреляет такое оружие.

— Стреляйте по ногам!

Она много чего не видела до того дня. Например, как взрываются планеты. Командор увел корабль из системы без ее расчетов — Сова не в силах была оторваться от иллюминатора, вглядываясь почти ослепшими после вспышки глазами в пустоту открытого пространства. Но когда она, наконец, смогла заставить себя разжать пальцы на поручне, в который вцепилась мертвой хваткой, на нее вдруг снизошла странная эмоциональная бесчувственность. Все последующие события: допросы и следствие, суд и газетную шумиху вокруг гибели сейсмологической экспедиции Сова перенесла без единого срыва.

Судебный процесс измотал всех. Командор на скамье подсудимых был непохож на самого себя и казался чужим. Что с ним делать, не знал до конца никто: то ли судить за то, что оставил людей в опасности на поверхности планеты, то ли награждать за то, что ему удалось спасти хотя бы некоторых. Кроме путаных свидетельских показаний спасшихся членов экспедиции и двух человек экипажа грузового борта никаких доказательств нападения больше не было. Следственной группе нечего было делать в далекой системе. Взорвавшаяся или взорванная планета похоронила все улики в большом газовом облаке, оставшемся на ее орбите. Обвинение не могло ничего доказать, защите нечего было опровергать. Весь смысл судебного разбирательства заключался только в одном: раз погибли люди — суд должен быть. И кто-то должен при этом сидеть на скамье подсудимых. После этого процесса она уже никогда не чувствовала себя ровесницей Командора, будто за эти несколько месяцев в следственном изоляторе он прожил какую-то скрытую, более долгую, чем у нее, жизнь.

Она ходила в изолятор каждый день. Они встречались в комнате для свиданий, садились друг против друга и молчали. Говорить не хотелось. Если бы ей позволили, она с радостью села бы рядом на ту же скамью, но Сова проходила по делу лишь в качестве свидетеля, и поэтому ей разрешалось раз в день, в течение получаса, посидеть рядом с Командором, но по другую сторону изоляционного поля. Отпущенное время истекало, Сова вставала, говорила: «До завтра» — и уходила, чтобы вернуться на следующий день в то же время.

Именно тогда Командор неожиданно попросил ее зайти по одному адресу и передать всего три слова. Вернее, три числа.

— Что случилось? — встревоженно спросила она.

— Это не у меня, — ответил он. — Просто хочу помочь одному человеку.

Она не знала даже имени того, кому помогала. Впрочем, ей было абсолютно все равно: предложи ей тогда кто-нибудь поучаствовать в диверсии против правительства Земли, она бы согласилась. Спустя неделю, когда полчаса истекли, и Командору пора было уходить, он вдруг попросил ее задержаться: на смену ему вели на свидание худого длинноносого верзилу. Верзила пристально посмотрел на Сову и коротко кивнул. Видимо, так выражалась его благодарность за оказанную услугу.

Сова сменила Командора за компьютером и продолжила поиск. Бесконечная череда лиц — глаз, носов, лбов, бровей, подбородков — совершенно лишила Сову способности к узнаванию, и даже зеркало, наверное, произвело бы на нее сейчас впечатление первого знакомства. Через полчаса безрезультатных поисков она щелкала клавишей уже без всякой надежды на успех.

— Стоп! — неожиданно остановил ее Командор. — Вот он.

Сова внимательно вгляделась в фотографию человека на мониторе. Усталому мозгу требовалось время на опознание.

— Да, — согласилась она, — это действительно он. Я его помню.

Она послала вызов, затаив дыхание в ожидании ответа абонента.

— Здравствуй, Виртуоз!

Тощая изможденная физиономия ее собеседника не выражала ни удивления, ни приветливости.

— Хай, — равнодушно бросил он, почесывая свой длинный крючковатый нос.

— Ты мне нужен, Виртуоз, — сообщила ему Сова.

— Н-да? — он бросил чесать нос и так же равнодушно стал почесывать левую бровь. — Не имею чести знать тебя, девочка.

— Имеешь, имеешь, — заверила она его. — Только не имеешь совести помнить.

— Да ну?

— Пять лет назад, — намекнула она.

— Пять лет назад я сидел в тюрьме, девочка. Вряд ли мы с тобой могли там встречаться, судя по невинности твоей физиономии.

— Еще не в тюрьме, — уточнила Сова. — В следственном изоляторе, если соблюдать хронологию.

Его глаза прищурились: Сову словно пропустили под лучом сканера.

— А-а… — вяло протянул он, давая понять, что не особенно рад своей хорошей памяти. — Имени все равно не помню. У тебя была какая-то птичья кличка. Ворона? Зяблик?

— Сова, — подсказала она, решив ради дела не обращать внимания на манеры собеседника. — Ты мне кое-что должен, помнишь?

Теперь он смотрел на нее подозрительно, с каким-то опасением.

— Слишком старый должок, — с сомнением заметил он.

— Ничего. Зато проценты немалые набежали. Ты, как я вижу, на свободе?

Командор слегка развернул камеру на мониторе так, чтобы собеседник Совы мог видеть и его.

— Привет, Виртуоз, — поздоровался он.

Тот смерил Командора таким же придирчивым взглядом, какого минутой ранее удостоилась Сова.

— Понятно, — заключил он. — Ловите файл с шифром. Без шифратора разговаривать не буду.

— Хорошо, — миролюбиво согласился Командор, — я и сам хотел тебя об этом попросить. Через минуту я с тобой свяжусь.

Командор принялся устанавливать на бортовой компьютер присланную программу для шифрования трафика.

— Я еще тогда подозревала, что он параноик, — заметила Сова.

— Работа у него такая. Напряженная.

— Он чего-то испугался. Ты веришь, что он выйдет на связь?

— Думаю, да. Ему всегда нужны деньги.

На повторный вызов Виртуоз ответил.

— Ну, так на чем мы там остановились? — сварливо осведомился он. — На каких-то долгах? Если я и был что-то должен, то уже сполна рассчитался с твоим приятелем. Дипломатический паспорт пригодился?

Командор кивнул. Но Сова и не думала сдаваться.

— Если я правильно поняла, то за диппаспорт рассчитались моими клетками. При чем здесь ты?

— А за посредничество? — с вызовом напомнил он. — За посредничество платит покупатель.

— Хорошо. Я готова заплатить. Мне нужны твои хакерские услуги.

Ей показалось, что Виртуоз хотел презрительно сплюнуть, но удержался.

— Деточка, — демонстративно утомленным голосом произнес он, — я недавно вышел, и воля мне еще не надоела. Назад мне пока не хочется. Если ты там еще не была, то я лично пробыл достаточно. И потом, пока я сидел, столько всего изменилось в мировых сетях. Боюсь, я потерял квалификацию и не смогу тебе помочь.

— Сколько?

— Что сколько? — переспросил он.

— Не придуривайся, — порекомендовала ему Сова. — Я могла бы потребовать твои услуги даром. Если бы не я, ты бы всё ещё сидел. Но я готова заплатить. Итак, сколько?

— Я еще не знаю, что ты хочешь. Может, это вообще невозможно.

Сова в задумчивости покусала губы.

— Мне нужно незаметно взломать центральный узел Ордена Федерации, файлы научных исследований. Информация обо мне.

Виртуоз присвистнул.

— Ты не мелочишься. Связываться с военными — это слишком круто даже для меня. У них была одна из самых лучших систем защиты еще до того, как я сел. Биометрия по нескольким параметрам плюс индивидуальные шифры. Они сразу отследят попытку взлома еще до того, как мы войдем в систему, и нас накроют. Вывод? Это невозможно.

— А если у меня есть индивидуальный шифр? Только не говори, что для тебя большую проблему представляет биометрия.

Брови Виртуоза медленно поползли вверх.

— Откуда? Хотя зачем тогда тебе мои услуги?

— Это не мой шифр.

— А чей? И где ты его взяла?

— Тебе не все ли равно?

— Конечно, нет. Я не работаю с недостоверной информацией. Слишком дорого проверять ее в процессе взлома.

— Я гарантирую, что это проверенная информация.

— Какой уровень доступа? — деловито поинтересовался он.

— Достаточно высокий.

— Ты не знаешь точно?

— Я знаю человека, которому принадлежит этот шифр. Он — полковник оперативной службы Центрального управления уголовного розыска Ордена. Как ты мыслишь, у него достаточный высокий уровень?

Виртуоз задумался. Но у Совы не было времени ожидать окончания его размышлений.

— Откуда тебе удобнее работать? — спросила она.

— Желательно не из моего дома. По известным причинам этот адрес слишком многим знаком.

— Бортовой компьютер тебе подойдет?

— Мощность? И поточнее.

Сова назвала ему цифры. Виртуоз поморщился.

— Если тебе не хватит мощности, — вмешался в переговоры Командор, — купи все, что тебе нужно и включи в счет. Безопасность — это по твоей части. Единственное, о чем я позаботился, это о новом идентификаторе.

— Я привезу еще один, — пообещал Виртуоз.

— Отлично, — подытожила Сова. — Через сорок восемь твоих локальных часов мы тебя ждем. Европейский космопорт. Прими наши навигационные данные. Борт триста двадцать шесть.

— Семьсот сорок пятый, — поправил ее Командор, — привыкай.

— Да, борт семьсот сорок пять. Порт приписки Тонатос.

— Не вздумайте заходить на этом борту в порт, — предупредил Виртуоз. — Перед взломом не надо светиться на паспортном контроле.

— Хорошо. Тогда выходи на внешнюю орбиту. Мы встретим тебя там.

— Не торопитесь. Мы еще не договорились кое о чем, — напомнил он.

— Разве? — Сова старательно сделала вид, что не понимает, о чем пойдет речь.

— Сколько ты можешь мне предложить? — поинтересовался Виртуоз.

— Сколько стоит информация о научных разработках Ордена Федерации? — парировала она.

— Ничего не стоит, если нас обнаружат, — сварливо заметил он.

— А если нет?

— Слушай, Виртуоз! — Командор наклонился к экрану. — Тебе делают очень заманчивое предложение. Рискуешь ты меньше, чем мы. При этом ты бесплатно получаешь информацию по клеткам, которые ты продал на Тонатос. Ну, а кому и за сколько предложить такую информацию, тебе виднее. Я думаю, это окупит твое драгоценное время на свободе?

Виртуоз еще поколебался, скорее для вида, и, наконец, выдавил из себя:

— Ладно. Через сорок восемь локальных часов. Внешняя орбита Луны. Борт семьсот сорок пять. Порт приписки — Тонатос. Навигационные данные я записал.

В этот раз Дар опоздал.

Если бы ему сразу сообщили о приезде опасного гостя, он бы бросил все и примчался домой. Он успел бы остановить. Он смог бы убедить, уговорить, удержать. И опоздал. Ему не хватило каких-то суток.

Какая теперь разница, превысил ли руководитель проекта свои полномочия или нет? Зорий перечитал его рапорт. Руководитель приводил в свое оправдание грамотные, весомые аргументы: «общее переутомление организма вследствие напряженного графика тренировок», «истощение нервной системы», «пониженный тонус» — все это давало разжалованному майору основания предоставить Лаэрте Эвери краткосрочный отпуск. Когда стало известно, что она намерена покинуть Лакиот, Дара вызвали немедленно. Группа наблюдения сообщила ему о предполагаемом сроке отбытия. Дар должен был успеть. Если бы он только мог заподозрить, что названный срок неточен, он позвонил бы домой, чтобы заранее сообщить о своем прилете. Но раньше он этого никогда не делал, и звонок мог вызвать гораздо больше подозрений, чем его возвращение. Сова знала, что Дар может вернуться в любую минуту, так же как в любую минуту он может вновь исчезнуть по служебной надобности.

Когда время вылета неожиданно сдвинулось на несколько часов, на Лакиоте запаниковали и стали лепить ошибку за ошибкой. Запрет выхода на стартовую позицию, попытка вывести из строя систему управления кораблем, нелепая легенда с отменой приказа, стрельба на средней орбите. Зорий обхватил голову руками и отодвинул от себя рапорт начальника порта. Не было смысла тратить время на анализ причин провала.

Что ты наделала, Лаэрта Эвери, что ты наделала… Зорий разрывался от беспокойства и в то же время радовался, что сам, своими руками, успел поставить на ее любимый «Водолей» противолазерный энергетический щит. Первое, что он сделал — это запросил данные навигационной системы, но «Водолей» пропал с экранов радаров, и Зорий мучился от неизвестности, упрямо повторяя запрос с периодичностью один раз в час.

Он вновь возглавлял группу поиска, но теперь его страх за Сову не давал ему спокойно работать, и он, пожалуй, был бы рад, если бы Магистр переложил эти обязанности на другие плечи. Но кто, кроме него, мог бы найти ее? Что ты наделала, Лаэрта Эвери… Что он наделал…

Возвращаться на Лакиот не имело смысла. Зорий прослушал запись разговоров Совы, сделанную накануне, и кинулся на Землю, в институт гравитации и космологии, где располагалась лаборатория Александра Ягеля. Группа специалистов, сформированная по требованию Зория, уже ждала его. Дар загнал их за расчеты координат планетной системы, куда могли отправиться беглецы, а сам, чтобы хоть как-то отвлечься от изматывающей тревоги, засел за чтение отчетов.

Орден многое успел сделать после того как, не выдержав кабинетной службы, Зорий вновь попросился на оперативную работу. Материалов накопилось много, и Дар бегло проглядывал только основные выводы и заключения.

Вот отчет группы экспертов, два месяца проработавших в доме Совы над анализом разрушенного энергетического канала. Им удалось обнаружить следы локального антигравитационного поля, которое, вероятно, за несколько секунд с корнем вырвало из окружающего пространства все вещество, до которого смогло дотянуться, а потом так же внезапно из динамичного состояния перешло в статичное. Гравитационный поток остановился. Канал захлопнули крышкой. Дар был пока единственным свидетелем, которому довелось испытать на себе в динамике действие подобного антигравитационного прорыва, когда, несмотря на мощнейшую энергетическую защиту, его протащило по руслу потока как щепку, попавшую в водоворот. Он вспомнил вплавленное в воронку, деформировавшееся под влиянием чужого поля дерево и пролистал страницы отчета до раздела об изменениях свойств материи. Отчеты физиков пестрели цифрами и формулами, с небольшим количеством вкраплений в виде выводов о «переориентации первоначального положения зараженных частиц по отношению к гравитационному полю планеты» и об «огромном количестве энергии, затраченной на такое действие». Теперь Дар понимал, почему Сова морщилась всякий раз, когда ей предлагали прочесть очередную подборку статей.

Другая тема, находившаяся в разработке экспертов, касалась пропавших кораблей. Факты, полученные в результате этой работы, были, на первый взгляд, странными. Нет, Орден не стал ломать голову над расположением точек исчезновения кораблей в пространстве. Физики с энтузиазмом распотрошили несколько вернувшихся судов, чтобы сделать парадоксальный вывод: побывавшие неизвестно где корабли становились очевидно «моложе» своих сверстников, сошедших с конвейеров одновременно с пропавшими и эксплуатировавшимися столь же активно. Старение металлов в корпусах вернувшихся судов было столь мало, что его можно было не брать в расчет.

Этот вывод стоял бы особняком, если бы генетики, в свою очередь, не подкинули схожие данные по живой материи, пропавшей и вернувшейся из ниоткуда. Клетки Лаэрты Эвери тоже представляли собой абсолютно молодые, не тронутые старением образования. Ее организм словно бы отрицал необходимость стареть. Генетики приступили к поиску измененных генов, ответственных за продолжительность жизни. Торопить себя они не позволяли, отчего их заключения носили характер предположений, сделанных по аналогии с уже имеющимися научными исследованиями. Они допускали, что столкнулись с долгоживущим мутантом, осторожно прогнозировали пониженную плодовитость этого биологического организма при его повышенной устойчивости к внешней среде.

Дар не мог вспомнить, в какой момент он сам перестал ломать голову над вопросом, является ли Сова человеком в биологическом плане или нет. Теперь ему казалось, что для него она была человеком с самого первого дня их встречи, и он не хотел знать иного. Он читал заключение экспертов так, будто речь шла не о ней, а о ком-то еще, а Сова, близкая и родная, пропадала неизвестно где, и не было сил заставить себя терпеливо ждать хоть каких-нибудь новостей, не срываясь в беспорядочные метания по местам, куда она могла бы направиться.

Дар заставил себя вернуться к пропавшим кораблям. Сейчас это было важнее всего. Где именно находится центр полуокружности с тринадцатью звездами, одна из которых имеет планетную систему? Зорий в десятый раз прослушал запись, сделанную в его доме накануне, но Командор ни разу не назвал точных координат. Зорий выругался. Что стоило ему плюнуть на свою неприязнь и привлечь друга детства Совы к работе над проектом? И Сова была бы рада, и Командор был бы под присмотром. Но нет, Дар не желал видеть его слишком близко к своему дому. Да и кто бы мог предположить, что едва оперившийся аспирант сможет оказаться полезным Ордену в проведении исследований? Имеют ли вообще какую-либо научную ценность его бредовые идеи о том, что темная материя едва ли не разумна?

Александр Ягель не оставил Зорию ни одной зацепки. Он привез информацию в дом к Сове, устроил демонстрацию и не оставил на домашнем компьютере ни одного файла, старательно уничтожив все следы и временные файлы. Он заранее получил патент на проведение эксперимента, но тема исследования антигравитационных свойств темной материи была сформулирована в заявлении столь общими словами, что понять, в чем именно будут заключаться практические исследования, не было никакой возможности. На Земле Зорий потребовал объяснений от комитета по регистрации научных заявок. Ему выложили несколько тысяч аналогичных документов, выданных комитетом за последние пару лет, и вежливо попросили объяснить, в чем состоит нарушение закона. Поскольку тематика заявленного исследования не находилась под запретом, земляне, по всей видимости, были намерены жестко пресекать любые попытки Ордена вмешаться в их внутренние дела, даже формально не демонстрируя дружелюбие. Работать в таких условиях было довольно сложно. В институте, куда Дар нагрянул, предварительно заполучив направление на проверку от федерального следственного управления, он затребовал список оборудования, которое увез с собой Александр Ягель, но и это не помогло его экспертам понять, какие измерения намерен был проводить Ягель. Единственное, что Зорию удалось выяснить, так это то, что, согласно патенту, район, в котором разрешено было провести серию экспериментов, был достаточно отдаленным закоулком, располагавшимся на внешнем рукаве галактики.

Тогда Зорий арестовал все компьютеры, на которых вел свои расчеты Александр Ягель, и засадил экспертов за поиск. Но итоговых координат они так и не нашли. В институте Зорию подтвердили лишь то, что содержание жестких дисков в лаборатории есть личное дело исследователя, и если ученый желает держать что-то в тайне, его секреты никому не нужны. «Кроме Ордена, конечно», — иронично подытожил заведующей разоренной кафедрой и удалился по коридору, сверкая от возмущения интеллектуальной лысиной.

Но Зорию некогда было обращать внимание на чужую враждебность, он слишком спешил. Эксперты пытались повторить расчеты Александра Ягеля, основываясь на тех сведениях, которые были в его распоряжении, но обещали дать приблизительные координаты планетной системы не раньше, чем через пару-тройку суток. Дар боялся даже думать, что могло случиться за это время. Или уже случилось. Запросы по навигационной системе не давали никакого результата. Он перебрал в голове десяток версий, начиная от смены навигационного статуса судна до аварии в пространстве, и лоб всякий раз покрывался мелкими капельками пота, когда он добирался до предположения о «пропавшем» корабле. Пропавшем без возврата. Неизвестность — самая жестокая пытка на свете, и он выносил ее уже на протяжении нескольких часов, когда в его наушниках раздался сигнал вызова.

— Слушаю, координатор.

— Честь имею, полковник Зорий, — голос координатора, назначенного самим Магистром для связи с Зорием, был Дару хорошо знаком. Они часто встречались по службе. — Магистр интересуется ходом дела.

— Передай, дело идет, — сдержанно ответил он.

— Магистр заинтересован, чтобы оно шло быстрее, — напомнили ему, впрочем, без особого нажима.

Дар медленно набрал в грудь побольше воздуха и осторожно выдохнул. Терпение.

— Передай, все стараются. Это все?

— Нет. У тебя дома тебя кое-кто дожидается.

Сердце пропустило один удар. Вернулась! Неужели вернулась?!

Он заставил себя справиться с голосом, чтобы не выдать волнения:

— Скажите ей, что я скоро буду. Через несколько часов.

— Ей? Вообще-то, это он. Прибыл вчерашним рейсовиком. По документам — Лорис Лэвелль.

Сердце медленно вернулось, чтобы напомнить о себе глухим неровным стуком.

— Его пропустили на Лакиот в расчете на то, что он может быть свидетелем, — тем временем продолжал координатор. — Кому поручить его допрос?

— Никому. Я — сам его допрошу. Не трогайте его до моего приезда, но сообщите, что через несколько часов буду я сам. Передайте Магистру, что я возвращаюсь на Лакиот немедленно.

Еще на пороге Зорий почувствовал присутствие в доме постороннего. Лориса всегда сопровождали запахи аптеки и дыма. Его полупустая дорожная сумка встретила Дара на пороге. Сам Лорис спал в кабинете, в любимом кресле Совы. На столе перед ним лежал семейный фотоальбом Зория, раскрытый на голографии его брачной церемонии. И хотя семейный альбом предназначался для показа друзьям и знакомым, Дар вдруг испытал неприязненное чувство к человеку, посмевшему без его разрешения разглядывать Сову в свадебном наряде. Он осторожно поднял со стола альбом, убирая его подальше от чужих глаз, но Лорис тут же проснулся и, моргая, поднялся навстречу хозяину. Гость не подал руки, и некоторое время они с Зорием просто смотрели друг на друга, словно каждый старался отыскать в другом отметины тех переживаний, которые другой принес с собою.

Зорий не выдержал первым:

— Где она? — напрямик спросил он.

— Не знаю.

Ответ пришел слишком быстро, чтобы Дар поверил.

— Лорис, ты не можешь не знать, раз ты здесь. Скажи мне, где она. Мне. Не Ордену.

— А это не одно и то же?

— С ней все в порядке?

— Да.

— Она у тебя? В фактории?

— Нет.

— Мне нужно с ней поговорить, Лорис. Мне нужно ее увидеть.

— Нет.

Да, Лорис мог быть и таким: жестким и непреклонным. Просто сейчас у него в руках не было карабина. Он оглядел комнату, словно хотел убедиться, что они одни, и невозмутимо опустился назад в кресло.

— Может, ты сядешь? — предложил он Зорию так, будто гостем в доме был не он, а Зорий. — Разговор будет не из коротких.

Дар заставил себя отказаться от мысли схватить Лориса за плечи и вытрясти из него все, что нужно. Казалось, Лорис прочел его мысли и добавил:

— Надеюсь, ты понимаешь, что я действительно не знаю их теперешнего местонахождения. Только так они могли отпустить меня к тебе. У Ордена есть множество способов получать информацию, и Сове это известно. То, что я знаю, я тебе скажу сам, без принуждения. Но сначала сядь. И хорошо бы кофе. — Лорис остановил взгляд на черном потеке на ковре и со вздохом добавил: — Но можно и без.

Зорий с трудом заставил себя сесть.

— Они были у меня двое суток назад, — сообщил Лорис. — Когда она с Командором, я не беспокоюсь. — Он улыбнулся. — Ну, или не очень беспокоюсь, если честно. Она знала, что вы будете искать, и что пожалуете и ко мне. Просила передать тебе кое-что.

— Говори.

— На словах она ничего не передавала.

Лорис достал из-под кресла небольшой бумажный пакетик и протянул его Зорию.

— Только это.

Дар открыл пакет и заглянул внутрь. Его бросило в жар. Потом — резко в холод. И опять глупое сердце напомнило о себе острой колющей болью.

Он знал этот предмет.

Силиконовая микроплата бесшумно покатилась по поверхности стола. Новейшее достижение, одна из последних разработок — микроплата системы «Овод», незаметно проникающая под кожу, где спустя несколько часов ее тонкая игла разрасталась до полноценного устройства по слежению.

— Надеюсь, не ты посадил на нее этот жучок? — спросил Лорис.

Дару казалось, что даже тишина в комнате обвиняюще звенит. И чтобы заглушить этот нестерпимый звон, он заставил себя разжать зубы.

— Я, — подтвердил он. — Послушай, Лорис, это был единственный, повторяю, единственный способ дать ей хоть какую-то свободу.

— Это не свобода, — сухо сказал Лорис. — Она хотела не этого.

— Лорис, ну ты-то должен понять! Ее не оставят в покое. Никогда! Ни при каких обстоятельствах. Она всегда должна быть под контролем. Это единственный для нее способ оставаться в живых. Не смотри на меня, как на последнего мерзавца! Да, это я посадил на нее этот жучок. Потому что хотел дать ей хотя бы видимость свободы! Хотя бы ощущение безопасности. Смягчить этот постоянный прессинг. Ведь это я отвечал за контроль. Я! Не чужой человек! Клянусь, я бы защитил ее! Клянусь, я и защищал ее, как мог! Я растянул программу обследования на годы, так, чтобы Сова ее не замечала! Я убедил всех в том, что она не опасна! Я сам курировал большинство исследований! Я пошел даже на то, чтобы фальсифицировать результаты! Только ради того, чтобы дать ей спокойную семейную жизнь! Только ради нее.

Лорис покачал головой.

— Я понимаю, Дар, и мне очень жаль. Для Совы видимость свободы — еще не свобода.

— Где она?

— Если ты мог ее контролировать через жучок, почему ты сразу не прилетел ко мне?

— Он сломан. Ты же знаешь, она может сознательно выводить приборы из строя. После ее побега из Института там так и не заработал ни один компьютер. Подожди…

Что-то не сходилось в логике событий.

— Подожди… Если жучок не работал уже несколько дней, то… Как Ты обнаружил неработающий жучок?

Вопрос уже сорвался с его языка, когда Дар осознал всю его нелепость. Лорис недоуменно пожал плечами.

— Она сама мне сказала, где оперировать. Ты же знаешь, на нее практически не действуют обезболивающие. Мне пришлось резать практически без анастезии. Сова очень злилась. Сказала, что если бы у нее осталось время, она бы вернулась и разнесла всю вашу седьмую лабораторию. И…

Лорис умолк. Ему показалось, что, сам того не желая, он неожиданно выболтал лишнее. Но вот что именно, он не мог понять. Зорий медленно поднимался из кресла. Увидев выражение его лица, Лорис тоже встал. Дар выругался. Отчаянно и зло. Медленно подошел к компьютеру и вызвал кого-то. Лицо собеседника Дара было знакомо Лорису. Крайне напряженное, серьезное лицо. Зорий решительно вскинул подбородок:

— Магистр, нужно срочно сменить пароли и шифры всех уровней доступа и проверить, не было ли за последние несколько суток попыток взлома системы!

— Основание? — лаконично спросил собеседник.

— Она была в системе.

— Доказательства?

— У меня жучок, извлеченный из ее тела. Она могла обнаружить его и детектором, но она знает номер лаборатории, которая принимала сигналы.

Зорий вернулся к креслу другим человеком. Лорис не удивился перемене — Дар стал таким, каким Лорис его встретил впервые больше года назад: спокойным, выдержанным, железным.

— Слушай меня внимательно, Лорис. Ситуация настолько ухудшилась, что я не могу тебя отпустить. Считай, что я тебя арестовал и допрашиваю.

Лорис скептически кивнул и снова сел.

— Где она?

— Не знаю.

— Куда они направились?

— Куда-то далеко. Командор получил патент на свои эксперименты на окраине.

— Я знаю. Где именно он будет проводить эксперимент? Где находится этот проклятый эпицентр? Ты можешь назвать координаты?

— Нет. Я в этом ничего не понимаю. Между собой они говорят на каком-то птичьем языке.

— Лорис, я вынужден буду подвергнуть тебя ментосканированию. У меня нет другого выхода: координаты нужны мне сейчас. Я должен найти ее первым, до Ордена. Если мне это удастся, я смогу убедить Магистра, что опасности нет и что контроль восстановлен. Но если ее обнаружат раньше меня, при малейшей попытке к сопротивлению… А она ведь будет сопротивляться, ты ее знаешь! Лорис, даже я уже не знаю, какие приказы будут отдаваться! Мне сейчас тоже не все говорят. Она сама не знает, как она опасна. Да поймите же вы: Ордену ничего не стоит отдать приказ об уничтожении. Малейшая ошибка с ее стороны — и я не успею.

Лорис вскинул голову:

— Орден не посмеет ее тронуть. Ты знаешь про дипломатический статус.

— Лорис, ты наслушался вашего распрекрасного Командора и несешь тот же бред. Орден — не посмеет?! Да всего каких-то лет двести назад Орден смел уничтожать целые планеты, а теперь ты уверяешь меня, что Орден остановится перед уничтожением одного человека? Мы умеем прятать концы в воду, тем более — черт знает где, за пределами Федерации. Мне надо успеть, Лорис!

— Будет лучше, если вы ее просто не найдете.

— Ее найдут. Это вопрос нескольких суток.

— Сомневаюсь.

— Не сомневайся. Ты хочешь, чтобы она всю жизнь пряталась? Всю жизнь ждала нападения?

— Мы попробовали иначе, и, как видишь, ничего хорошего из этого не вышло. Неужели ты думаешь, что она простит тебе жучок?

Резкий сигнал вызова не дал Зорию ответить. Он подошел к компьютеру:

— Слушаю, координатор.

— Новости, Зорий. У нас крупный сбой в навигационной системе, причем как раз в районе, где предположительно находится искомый эпицентр.

— Подробности, — приказал Дар.

— Нарушение в системе навигационных координат. Нештатная ситуация по всему сектору. Сектор отдаленный, но несколько кораблей в нем все же находились. С этих судов пришли сообщения о потере ориентации в пространстве, зафиксированы несколько ошибок в определении местонахождения и исчезновения кораблей с экранов радаров. Сигнал от них пришел искаженный, причина искажения выясняется. Орден начал спасательную операцию. Введен режим селективного доступа в сектор для всех судов, кроме спасательных. Ваше присутствие…

— Мне нужен транспорт, — перебил Зорий.

— Вас уже ждут в порту.

Зорий отключил канал и обернулся к Лорису, хотел что-то сказать, но передумал и стремительно двинулся к выходу. Лорис кинулся следом.

— Я еду с тобой.

— Нет.

— Зорий, я ее врач.

Лорис опередил его и загородил дверь, понимая, что в следующую секунду его просто отшвырнут в сторону.

— Зорий, я тебя прошу! Все, что хочешь, на любых условиях! Я должен быть там. Меня не пропустят на гражданском судне.

Дар вскинул руку.

— Зорий!

Занесенная для удара рука повисла в воздухе. Умоляющими глазами Лориса на Дара сейчас смотрела Сова. Только она умела так смотреть: слегка исподлобья, упрямо, бесконечно долго. Однажды он видел такой же взгляд на фотографии Александра Ягеля, а теперь наткнулся на него, как на стену, у Лориса. Все, к чему Сова прикасалась, все, что напоминало о ней, все, что несло в себе отпечаток ее присутствия, вдруг становилось неприкосновенным. Что ты наделала, Сова? Что ты наделала…

— Хорошо, — неожиданно сказал он, осторожно обходя Лориса. — Хорошо. Иди за мной.

 

Глава 14

Катастрофа на заказ

Командору удалось поспать прямо в кресле, поскольку единственное оставшееся свободным горизонтальное пространство в жилой каюте он великодушно уступил Сове. После встречи с Виртуозом он дозаправил «Водолей» на одной из окололунных верфей и увел его от Земли и от греха подальше. Решив не рисковать, он запретил Сове вводить точные координаты планеты в программу для скачка и заставил ее рассчитать выход из подпространства подальше от эпицентра, на самой границе планетной системы с потухшей звездой, чтобы на малых скоростях подойти к интересующей их планете.

Сова проснулась и тут же разбудила Командора. Он привык. Сова не умела существовать рядом со спящим человеком: ее бодрствование слишком сильно сказывалось на окружающих, хотя она и пробралась в рубку на цыпочках, чтобы осторожно уместиться в кресле по соседству. Но Командор проснулся.

— Прикажи своему бортовому компьютеру сварить кофе, — как всегда сварливо спросонок предложил он. — Меня он не слушает.

— Правильно. Зачем ему слушать кого попало? — Сова с трудом протиснулась между ящиками к панели пищеблока, повозилась там и вернулась с двумя кружками. — Где мы? — спросила она, бросив взгляд на спящий экран над головой. — Нам еще долго тащиться?

— Мы уже притащились. Пока ты дрыхла, я положил корабль в дрейф на внешней орбите.

— Карту сектора, координаты в пространстве, — приказала она бортовому компьютеру и принялась изучать журнал навигационных данных. — В дрейф? А почему у нас такая орбитальная скорость? У меня по справочнику планета земного типа. А мы вертимся так, будто она вообще ничего не весит. Ну, или весит очень мало.

— Это аномалия, Сова. Гравитационная аномалия. Я подозревал это, но хотел убедиться. Ты еще координаты проверь. Эта планета не на своем месте, и расхождение со справочником довольно приличное. Мы в нестабильной планетной системе.

— Этого не может быть.

— Ага, — насмешливо согласился Командор. — «Не верь глазам своим»? Мы в такую даль забрались не ради того, чтобы посмотреть на то, как должно быть. Нас как раз и интересует то, чего быть не должно. Вероятно, здесь вместе с гравитацией действуют какие-то антигравитационные силы. Я, конечно, планировал приземлиться, но лучше я все же смонтирую оборудование прямо на «Водолее». Неизвестно, в каких условиях придется работать на поверхности.

Сова поморщилась. Монтировать оборудование в открытом космосе не представлялось ей заманчивой перспективой. Внутри корабля гравитатор создавал привычную для организма силу тяжести, но если придется ползать по кораблю снаружи, гравитатор придется отключать. А невесомость не входила в число ее любимых состояний.

— Поможешь? — спросил Командор.

— Конечно, — согласилась она. — Я твоя бесплатная лабораторная сила.

Командор с шутливой торжественностью поднял в ее честь кружку с кофе.

Сначала Сове казалось, что она просто встала не с той ноги. Странное ощущение дискомфорта на собственном корабле, где обычно она чувствовала себя уверенно и спокойно, не давало ей покоя. Сова прошлась по узкому коридору, привычно прикасаясь к теплой внутренней стене «Водолея», заглянула в грузовой отсек, помогла Командору, возившемуся с оборудованием, и, пока гравитационное поле было отключено, отсиделась в любимом кресле у приборной панели.

Тревога не проходила.

— Что с тобой? — спросил вернувшийся Командор, снимая легкий скафандр.

— Не знаю, — честно ответила Сова.

— Ты, пожалуйста, будь повнимательнее к себе. Ты — мой главный прибор. Вдруг ты что-то вспомнишь, почувствуешь, услышишь.

— Я чувствую, только понятия не имею, что именно.

— Сова, давай так: я не намерен рисковать сверх необходимого. Если тебе станет плохо, мы уйдем отсюда в ту же минуту.

— Нет, Командор, это не то, что «плохо». Я не знаю, как объяснить. Я чувствую ветер.

— Что?

— Ну, ветер. Как будто у нас тут сквозняк. И тянет по спине.

— Куда?

— Что куда?

— Куда тянет?

— Не знаю. Пока не чувствую.

Командор покачал головой:

— Ты же говорила, что тебя чему-то учили.

— Учили. Только это гораздо проще понять, чем объяснить. Но ты прав: надо на всякий случай подстраховаться, раз уж меня чему-то пытались научить. Прикрою-ка я нас с тобой энергетическим щитом.

— Чем-чем?

— Щитом, — фыркнула Сова. — Только, пожалуйста, не спрашивай меня, что это такое.

— Ладно, — миролюбиво согласился Командор, — прикрывай, чем хочешь. Дело хозяйское. Можешь потренироваться заранее, у нас еще часов шесть времени до прохождения нужной точки. Да, ты бы почитала свои материалы, пока я настраиваю аппаратуру. Вдруг найдешь что-нибудь интересное.

Сова недовольно заерзала в кресле.

— Ты думаешь, что чтение о том, какая я большая аномалия, меня развлечет?

— При чем тут развлечения? Просто я не смогу одновременно читать и настраивать аппаратуру. Но раз уж мы разжились секретными материалами Ордена о твоей персоне, я бы предпочел тоже сунуть в них нос, прежде чем отдавать их на растерзание журналистам. Они все равно переврут половину. И потом, Орден фактически должен вести исследования, параллельные моим. Я не допускаю мысли, что они проигнорировали пропадающие корабли и твое участие в этих пропажах. А значит, должны были искать хоть какое-то объяснение этому. Так что садись и ищи мне это объяснение.

Она смиренно подняла глаза к воображаемому небу и вопросила в духе лучших традиций Высшей навигационной школы:

— За что, о Великий Космос?

Они расхохотались.

— Давай, давай. Не отлынивай от работы.

— Я не отлыниваю. Но тут такой объем файлов, что наивно даже думать прочитать их все.

— Сова, кто тебя заставляет читать их все? Меня интересуют преимущественно данные физиков. Ищи их материалы.

— Тебе все читать? Включая формулы?

— Это еще зачем? В любой научной работе читать нужно только вступление и заключение. Остальное можно бегло проглядывать, почти ничего при этом не теряя.

Сова устроилась в кресле, положила на колени планшет-дисплей и принялась читать без особой увлеченности. Уже несколько лет подобное самопознание не доставляло ей никакого удовольствия. Невозможно было привыкнуть, что все — руки, ноги, голова, сознание — осталось в ней прежним, но что-то вопреки ее воле изменилось. И изменения были таковы, что каждый, сталкиваясь с ними, начинал сомневаться в главном: в том, что, несмотря ни на что, она осталась прежней. Она начала сторониться посторонних, будто они заведомо знали о ее «ненормальности». Она подпускала к себе близко только тех, для кого этот вопрос, слишком болезненный для нее, не имел никакого значения.

Сова читала и украдкой поглядывала на Командора. Вот, например, Командор. Для него она всегда останется прежней Совой, даже если у нее вырастут шипы вдоль позвоночника. Или Лорис. Лорис будет лечить ее не потому, что у нее странный организм, а потому, что этот странный организм тоже может заболеть и нужна будет помощь. А Зорий… Сова хотела оборвать эту мысль, но не успела. Ну почему? Она же верила каждому его слову. Она же принимала все, что он предлагал. Она же соглашалась с любым его решением, веря в то, что он сильнее, старше, умнее, но главное — в то, что он всегда будет на ее стороне. Никто и никогда до этого не защищал ее так, как он. Никто и никогда не говорил ей: «Ничего не бойся — теперь все будет только хорошо. Я обещаю». И она верила. После нескольких лет, прожитых с невыносимым чувством собственного бессилия, в это так хотелось верить. Ради этого можно было пожертвовать всем. Что там волосы… Ей казалось, что ей подарили новую жизнь. Разве у благодарности за это могли быть какие-то пределы? Жучок под лопатку… Он не мог не знать. Как она могла так ошибиться? Ей и в самом деле могли подарить новую жизнь, ей могли дать все, кроме одного — права на свободу и независимость.

— Ты не читаешь, — заметил Командор.

Она кивнула. Командор оторвался от настройки приборов, чтобы внимательно присмотреться к Сове.

— Что происходит, Сова? У меня такое впечатление, что ты не хочешь этого знать.

— Да, — кивнула она, отворачиваясь, — я не хочу этого знать.

— Почему?

Командор развернул кресло и придвинулся вплотную к Сове.

— Выкладывай! — приказал он.

— Мне не нравится читать о том, что во мне не так, как у людей! Это все равно, что читать собственную историю болезни. Или, хуже того, протокол вскрытия!

Командор нагнулся и, как в детстве, уперся лбом в ее упрямую голову.

— Совище, — подозрительно глядя на нее исподлобья, протянул Командор, — ты несешь ерунду. Ты не больна. Но что плохого в том, что ты будешь знать? Нельзя все время от этого прятаться.

— Я не прячусь!

— Прячешься. Ты не хочешь знать.

— Правильно. Я не хочу быть такой! И ничего не могу изменить.

— Но если мы не можем это изменить, нам придется научиться видеть в этом положительную сторону.

— В этом нет положительной стороны! — отрезала она.

— Сова, ты просто не хочешь ее видеть. Ты мне только что прочитала, что твои клетки не подвержены старению. Представь, тебе подарили практически вечную жизнь.

— Я не просила, чтобы мне дарили вечную жизнь!

— Лорис рассказывал, что у тебя ускоренная регенерация. Что на тебя не действуют лекарства, но ведь и яды на тебя тоже не действуют.

— Ну, и кому надо меня травить?

— Я слышал от Лориса, что ты за пять минут неизвестно как зарастила ему дырку в шкуре. Он мне показывал отпечаток твоей ладони! Ты можешь то, чего не могут другие. Что в этом плохого? Может быть, в этих отчетах написано о том, что ты еще можешь. А ты не хочешь этого знать.

Сова вздохнула.

— Ладно, — недовольно согласилась она. — Я захочу это знать. Но меня это все равно раздражает.

Только тогда Командор отодвинулся и с хулиганским блеском в глазах спросил:

— Слушай, а если я порежу палец, ты его зарастишь?

Сова фыркнула, и, не выдержав, все-таки рассмеялась:

— Давай не будем проводить экспериментов, а?

— Почему же? Мы притащились в такую даль именно для того, чтобы проводить эксперименты. А ты не хочешь мне помочь. Ведь это шанс что-то узнать и о тебе. Между свойствами твоего организма и этой аномальной системой должна быть какая-то связь. Что-то происходит с материей, которая оказывается в зоне этого взаимодействия. И Орден тоже должен был искать ответ на вопрос: что именно? Жаль, что у меня не было этих материалов раньше.

— Ну, раньше мы бы не стали их красть.

— Если ты думаешь, что я буду испытывать угрызения совести по поводу кражи, то ошибаешься, — Командор фыркнул. — Орден всю жизнь паразитировал на земной науке. Сами бы они и закона тяготения не открыли!

За два часа она успела пересказать Командору несколько отчетов своими словами. Он наотрез отказывался слушать все подряд. Сова на собственной шкуре почувствовала всю сложность работы аналитиков: мало понять, о чем написано, нужно вычленить главное, сложить мозаику основных выводов в единую картину и подать ее под острым логическим соусом.

— Они утверждают, что мне нельзя бывать на окраинах! — с возмущением сообщила она, закончив чтение очередной страницы.

— Почему?

— Если я правильно поняла, предполагается, что в торговой фактории я открывала какие-то энергетические каналы. Какие-то антигравитационные поля, какие-то прорывы.

— Это не какие-то поля и прорывы! — Командор бросил на Сову возмущенный взгляд. — Это как раз то, над чем я работаю — теория антигравитации. И что?

— Они подозревают, что, поскольку антигравитационные силы на окраинах галактики сильнее, мне нельзя тут бывать. Торговая фактория как раз на окраине, и там эти прорывы случались дважды.

— Лорис говорил, что это происходит тогда, когда ты смотришь в зеркало. Мне всегда казалось, что это какое-то провинциальное суеверие.

— Это происходит тогда, когда я злюсь. Или нервничаю. Зеркала тут, наверно, ни при чем. Смотрелась же я в них и до этого, и после.

— Значит, они проверяли действие остаточного антигравитационного поля в твоих каналах и его влияние на материю, — уточнил Командор после очередного прочитанного вывода. — Отлично! Жаль, что я не участвовал. Надо же: «переориентации первоначального положения зараженных частиц…» Я подозреваю, что изменение твоего организма — тоже следствие какого-то воздействия. Но ведь человек — не элементарная частица, он несколько сложнее устроен. Стало быть, и воздействие куда разнообразнее.

— Куда уж разнообразнее! — буркнула Сова.

— Да, знаешь, я вот все думал, почему это произошло только с тобой? Почему из пяти человек экипажа все остальные остались прежними?

— И что?

— Я быстро понял, что понятия не имею, остался ли я прежним. Результаты воздействия не обязательно должны быть одинаковыми и такими очевидными, как у тебя. Я взял с собой из лаборатории кучу оборудования, потому что я сам толком до конца не понимаю, что измерять. С чего с нами должно быть легче медикам?

— Ты меня утешил, — прыснула Сова. — Тебе осталось сказать, что я — результат не слишком удачного эксперимента. Первый блин. Чего-то там у твоей разумной темной энергии не получилось с воздействием. Напортачила она немного.

— Наоборот, эксперимент-то как раз удачен. Ведь это воздействие не разовое. Ты каким-то образом активируешь прорыв этой энергии и взаимодействуешь с этими прорывами.

— Это не я — с ними, а они — со мной! — возмущено возразила Сова. — И я их об этом не просила!

— Не суть, — отмахнулся он. — Представляешь, сколько энергии нужно было затратить, чтобы переориентировать положение базовых частиц материи по отношению к гравитационному полю планеты? За считанные секунды. Сколько времени существует этот твой открытый канал? Лорис говорил — не больше минуты. Да, я понимаю, почему они так тебя боятся. Ты для них — ходячий разносчик огромного количества неизученной энергии, выброс которой непредсказуем.

— И ты туда же! — обиженно надулась Сова.

— Не сбивай меня с мысли! Между тобой и пропадающими кораблями должна быть какая-то связь. Антигравитационной энергии во много раз больше, чем обычной, которую мы можем измерить, и уже одно это настораживает. Корабли пропадают и появляются за очень короткое время, так, будто кто-то целенаправленно открывает энергетический канал, подобный твоему, и с дикой силой выхватывает из нашего мира конкретный вид материи. А потом возвращает ее обратно, но уже в измененном состоянии. И это происходит периодически, когда эта планета проходит определенный участок своей орбиты. Мало того, что в этой планетной системе имеется статичная гравитационная аномалия. Любопытно, что происходит тут в момент прохождения этого участка орбиты! Осталось ждать пару часов. Я почти закончил настройку. Сейчас я включу двигатель, и мы попробуем сесть на планету.

— Что ты собираешься измерять?

— Сова, если бы я знал, что именно! Все! Скорость, гравитацию, вес корабля. Твои ощущения, в конце концов! Не думаешь же ты, что я смогу тебе что-то объяснить прямо по ходу дела, пока оно будет происходить? Сейчас главное — собрать факты об аномалии, а объяснять я их буду потом, в кабинете. И подозреваю, что не один год. Знаешь, не так уж давно высказывались предположения о существовании в пространстве неких гравитационных трещин. Разломов. Всякий раз, когда наука не может что-то внятно объяснить, она придумывает красивое название — и на некоторое время это нас успокаивает. Вдруг в этой части планетной орбиты есть такая трещина? Но для любой гипотезы нужны факты.

Корабль, как всегда при запуске двигателей, слегка дрогнул и медленно пополз вниз, к планете.

— Знаешь, давай-ка сразу наденем скафандры. Черт его знает, что там может случиться на поверхности.

Сова включила все мониторы внешнего обзора.

— Какая странная планета… — сверяясь со справочником, сообщила она.

— Да, она довольно странная и по справочнику, и без него, — согласился Командор. — Мало того, что она идеально круглая, у нее еще и поверхность идеально ровная, будто ее отполировали. И химический состав у нее такой однородный, будто ее слепили на заказ, как горшок.

— Что значит «на заказ»?

— На заказ, Сова, значит, то, что она искусственная. Сова?

Командор обернулся как раз вовремя, чтобы увидеть странную картину: Сова водила руками по воздуху так, будто пыталась пощупать что-то несуществующее и никак не могла это «что-то» найти.

— Ты что?

— Сквозняк, — упрямо повторила она. — Я уже измучилась от этого ощущения. Мне надоело, что на меня дует! Нам еще долго ждать?

— Минут тридцать-сорок.

Он обернулся к панели управления, чтобы сверить время, и неожиданно спокойным, будничным тоном заметил:

— Началось…

Несколько отдаленных секторов лихорадило.

Такого крупного сбоя в навигационной системе Дар на своей жизни не помнил.

Спасательные службы Ордена оказались такими же заложниками аварийной ситуации, как и находившиеся в секторах корабли: несмотря на то, что военные навигационные карты всегда были более точными и подробными, чем гражданские, дублирующей системы радиобакенов у Ордена, увы, не существовало. Магистр, взявший на себя личное руководство операцией, собрал совет в своем излюбленном стиле: на ходу. Точнее было бы сказать, на очень большой скорости. Прибывающие в аварийную зону руководители разных служб Ордена, едва вывалившись из подпространства, тут же выдергивались на связь с Магистром и, не успев опомниться, вынуждены были действовать и виртуально находиться на совете одновременно. Магистр не прерывал связь ни на секунду. И было ради чего. Операция по эвакуации людей из закрытых для навигации секторов шла практически вслепую и на ощупь. Спасательная служба по мере сил и времени разбросала дополнительные радиобакены, так что корабли Ордена еще кое-как могли ориентироваться в пространстве, но другим так не повезло.

Пока его корабль несся к точке сбора, Дар успел узнать подробности случившегося. Сначала несколько обсерваторий зафиксировали странный гравитационный сигнал. Необычность его состояла в том, что, поскольку гравитация распространяется быстрее света, вслед за отмеченным гравитационным всплеском должна была последовать и вспышка. Взрыв звезды. Но вспышки не было. Вероятно, в обсерваториях подивились и записали случившееся в длинный список необъясненных явлений. Вероятно, даже с точностью научного прогнозирования представили себе последствия: где-то в отдаленном необитаемом секторе на внешнем рукаве галактики изменилась масса системы, и хотя быть этого не может, но приличное по космическим меркам количество материи куда-то исчезло. Хотя теоретически масса «в никуда» исчезать не может, но вот исчезла же — и практически до сих пор исчезает. Задача обсерватории — фиксировать, а потом пусть физики ломают над этим голову.

Если бы в обсерваториях могли предвидеть все последствия случившегося! Гравитационной волной в секторе смыло с привычных мест все радиобакены. И навигационная карта стала расползаться по швам. Сдвинулись заложенные в нее расстояния, и система ориентации отреагировала многочисленными ошибками. Потеря ориентации в пространстве — страшная вещь. Хуже только полная потеря связи. А при сбившихся координатах старта ни одна программа не рассчитает скачок через подпространство ввиду крайнего риска получить ошибку в координатах финиша. Даже если сектор отдаленный, как этот, он не существует в отрыве от остальной навигационной системы. Количество радиобакенов на сектор, как правило, невелико, и для безопасности любой борт ориентируется на радиобакены не только своего сектора, но и соседних. Когда из трех соседних секторов диспетчеры стали принимать сигналы «SOS», в дело вмешались спасательные службы. Предстояло переориентировать все потерянные корабли на вновь установленные радиобакены, чьи сигналы по частотам отличались от привычных, и по этой спасительной веревочке, как по нити Ариадны, вывести из аварийной зоны всех, кто там находился.

Но спасаемых еще предстояло найти. Часть кораблей, которые по последним данным должны были находиться в зоне, мощные радары спасателей не фиксировали вовсе. Зорий сжал зубы, пытаясь не шипеть от страха. Пропавшие корабли… Их список сейчас светился на всех экранах. По мере того, как с судами устанавливалась связь, спасатели перечень сокращали, но медленно. Слишком медленно. В последней надежде Зорий просматривал навигационные статусы судов и, забывшись, шептал вслух:

— Не то, не то! Шестиместное исследовательское судно… Список пассажиров… Нет, не они. Грузовая баржа… Нет.

Лорис приказал себе не двигаться, и эта неподвижность давалась ему, пожалуй, еще тяжелее, чем Зорию — его сумасшедшая активность. Он боялся отвлекать Дара, но терпеть неизвестность было выше его сил.

— Что ты ищешь?

— На каком они корабле, Лорис?

— На «Водолее».

— Здесь нет «Водолея», понимаешь? Здесь его нет! Я проверил уже десяток раз. «Водолей» пропал из навигационной системы фактически сразу после ее побега.

— Но они были у меня уже после. Я видел корабль в фактории, я их провожал!

— Они могли сменить статус. Только бы они сменили статус!

Неизвестность мучила их обоих, но ни один не был способен поддержать другого. Лорис видел, как посерело лицо Зория, как бешено бьется жилка на его виске, как иногда на долю секунды он закрывает глаза и сжимает зубы, словно хочет перетерпеть приступ дикой боли. Тогда Лорис встал и заставил себя дойти до медотсека за лекарством. Не для себя, хотя и сам бы он с удовольствием им воспользовался.

— Держи, — он протянул Зорию пару таблеток на раскрытой ладони.

— Что это? — не отрываясь от экрана, спросил тот.

— Стресспротектор. Не хочу, чтобы ты свалился с инфарктом.

— Вот они! Вот!

Лорис дернулся вперед, и яркие капсулы полетели на пол. Теперь оба, склонившись к экрану, читали данные по найденному кораблю: «Двухместное туристическое судно. Порт приписки — Тонатос.

— Тонатос… Как я об этом не подумал? Это они, — руки Зория заметались по панели управления. — Связь, — одними губами умолял он. — Выйдите на связь… Выйдите на связь…

Если бы навигационная система дала сбой хотя бы двадцатью минутами позже, они успели бы спокойно посадить корабль на планету. Но датчики ориентации в пространстве взбесились по какому-то своему, неизвестному графику. Сигнал тревоги вспыхнул, как всегда, неожиданно.

— Началось, — ровным голосом произнес Командор.

Вой сирены, предназначенный для того чтобы побудить экипаж к действию, от действия только отвлекал.

— Выключи ее к черту! — рявкнул Командор. — Что происходит?

— Сама хотела бы знать. У нас потеря ориентации! Через три минуты программа даст сигнал «SOS».

— Отрубай привязку к системе!

— Командор, это незнакомый сектор! Без привязки я тебя никуда не выведу!

— Отрубай! Я возьму ручное управление. Иначе я понятия не имею, где мы в итоге окажемся!

Он — капитан. Больше спорить было нельзя.

— Убрать навигационные данные! — приказала она бортовому компьютеру.

Когда первая волна подхватила их и потащила вниз, Сове показалось, что жизнь слишком хороша, чтобы положить ее на алтарь науки.

— Я идиот, Сова!

— Конечно, — согласилась она, стараясь не разжимать зубы, чтобы они предательски не застучали. Такого позора она бы не пережила. — Без привязки с системой…

— Я идиот! Я должен был пересчитать время. Орбита! Орбита, черт ее подери! Она отличается от справочных данных! Поэтому ошибка во времени! И аномалия гравитации!

Сова стукнула кулаком по панели управления, будто надеясь, что все эти невозможные цифры пропадут, возвратившись к привычным значениям.

— Почему скачет вес корабля?

— Это волны, Сова. Это гравитационные волны. Чувствуешь тяжесть?

Она чувствовала. Сейчас тело с очевидностью весило больше, чем несколько минут назад. Зато проклятый сквозняк, мучивший ее несколько часов подряд, наконец прекратился.

— Давай на связь! — скомандовал Командор. — Мы не сможем рассчитать скачок. Придется сидеть на планете до тех пор, пока навигацию не восстановят. Выясни, что происходит в секторе.

Неожиданно тяжесть пропала. Командор протянул руку, чтобы вытереть пот со лба, и стукнулся о поверхность шлема.

— Вот черт! — выругался он, увеличивая мощность двигателей. — Сова, это наверняка не последняя волна.

Она не представляла, как Командору удается вести корабль фактически вслепую и умудряться регулировать мощность двигателей, когда вес корабля скачет непрестанно.

— Если эта волна накроет нас на малых высотах, — предупредила она, — мы гробанемся!

— Знаешь что? Попридержи свои комментарии! — резко отрезал он. — Мы сядем на эту чертову планету! Не отвлекай меня. Твоя задача — связь!

— Нам нужно уходить из системы, Командор!

— Как уходить, Сова? Ведь я за этим и прилетел! Это оно самое, понимаешь? Мы уйдем. Сейчас ты не рассчитаешь точку финиша без точки старта. Я сказал, давай на связь! Если систему восстановят, мы уйдем сами. Если нет… Если нет, то по планете у меня есть хоть какие-то прежние расчеты. Ты сможешь перепрограммировать систему вручную, и мы все равно уйдем. Но сначала нужно посадить корабль.

Сова включила внешнюю связь, и в тот же момент сигнал вызова перекрыл вой сирены:

— Отруби сирену! — скомандовал Командор. — Она меня отвлекает!

— На связи! — крикнула она в микрофон. — Триста двадцать шестой борт на связи.

— Семьсот сорок пятый, — не отрываясь от управления, напомнил Командор.

— На связи! Всем, кто меня слышит!

— Сова, Сова, это ты? Говорит Дар Зорий! Сова, ответь!

От неожиданности она щелкнула выключателем, обрывая связь, и беспомощно посмотрела на Командора. Он не оборачивался, но в этом и не было необходимости. За много лет они научились понимать друг друга не только без слов, но даже без взглядов. Не отрывая левую руку от клавиш управления, он протянул правую и сжал запястье Совы, чтобы успокоить.

— Сейчас это неважно, Сова. Выходи на связь!

— Как ты не понимаешь, — Лорис схватил Дара за плечо и рывком развернул к себе. Наверное, он сам не ожидал от себя такой смелости, но ни растерянности, ни страха не промелькнуло на его лице. — Как ты не понимаешь, она не будет разговаривать с тобой. Она не будет. Позволь мне! Я прошу!

Зорий подумал — и коротко кивнул, соглашаясь.

— Хорошо.

Он протянул Лорису второй пилотский шлем.

— Сова, ответь. Сова, говорит Лорис.

— Лорис, я тебя слышу! Лорис, что ты тут делаешь? Где ты?

— Я с Зорием. Идет спасательная операция. Где вы?

— Только что сели на эту чертову планету! При посадке что-то сломали. Командор выясняет, что именно.

— Сова, вас нет на радарах. Срочно, срочно возьми сигнал со временного радиобакена, — приказал Дар и назвал необходимую частоту. — Ты поняла?

Она молчала.

— Сова, — крикнул Лорис. — Отвечай немедленно.

— Да, Лорис.

— Срочно возьми сигнал, — повторил Зорий, — и дай мне последние ваши координаты! Иначе мы вас не найдем! Не смейте выходить на скачок по старым радиобакенам! Навигация в секторе закрыта! Координаты сбиты. Дайте свои последние координаты!

— Нет! — неожиданно отрезала она.

И сигнал пропал. Зорий дернулся, как от удара. Лорис сорвал с себя шлем и руками до боли сжал виски.

Сова повернулась к Командору:

— Нас ищут.

Он кивнул, продолжая тестировать управление кораблем, поврежденное при жесткой посадке.

— Если я дам им координаты, меня уже никогда не отпустят. Второго шанса на побег не будет.

— С ними Лорис, — тихо напомнил Командор. — Что он там делает? Ну что он там делает?

Сова облизала пересохшие губы. Безумно хотелось пить.

— Если… — начал Командор.

— Что?

— Если он заложник, то нам придется дать координаты.

— Он не посмеет, — прошептала Сова, имея в виду Зория.

— Откуда ты знаешь? Что мы вообще знаем о ситуации? Что, если сбой навигационной системы всего лишь инсценировка? Нет, — оборвал свои предположения Командор, — пожалуй, нет. Слишком глобальная инсценировка ради такой мелкой цели, как мы. Им же нужно нас поймать, а не угробить.

— Сова, ответь. Ответь!

Зорий не мог поверить, что связь оборвалась окончательно. Оставалась еще надежда, что Сова продолжает слушать эфир, и Дар говорил в пустоту. Говорил, чтобы только не молчать. Говорил, чтобы только не оставлять ее одну.

— Сова, я тебя прошу, выйди на связь. Не надо прятаться! Это спасательная операция! Я клянусь, никто не будет тебя задерживать. То, что случилось на Лакиоте — недоразумение. Я гарантирую тебе свободу!

Вызов Магистра с флагманского крейсера оборвал эти попытки.

— Дар, эксперты просчитали эпицентр гравивсплесков. Там действительно нестабильная планетная система. Я на крейсере иду туда.

— Магистр, если она откроет канал, ее уничтожат?

— Проснись, Дар! — голос Магистра выдавал крайнюю степень бешенства. — Канал уже давно открыт! Ты что, ничего не чувствуешь? Он открыт с того момента, как зафиксирован сбой в навигационной сети!

И Магистр отключился.

— Сова, ты меня слышишь? — крикнул Лорис, — Сова, немедленно уходите с планеты! Вас уничтожат!

Зорий не выдержал. Удар выбил Лориса из кресла и отшвырнул к стене. Он рассчитывал, что Лорис потеряет сознание, но этого не произошло.

— Лорис, ответь, Лорис, — Сова кричала в рацию. — Мы не можем уйти! У нас повреждения в системе управления. Мы их чиним. И нужно перепрограммировать систему навигации.

Лорис поднялся, с трудом цепляясь за стену. Из разбитой губы на его белоснежный воротник капала кровь. Шатаясь, он все-таки сделал шаг по направлению к сбитым с него наушникам. Зорий отключил связь.

— Предатель!

Дар был готов к тому, что безоружный врач кинется на него, но сила, с которой Лорис это сделал, удивила бы и более опытного бойца. Дар проклял себя за то, что не сдержался. Ударить Лориса второй раз означало только одно — убить. Зорий успел увернуться и перехватить занесенную руку, выворачивая ее в болевом захвате за спину нападающего. Ему доводилось слышать, как кричали от такого захвата опытные бойцы, но Лорис не издал ни звука.

— Да, предатель, — сквозь зубы согласился Дар, продолжая удерживать Лориса в тисках захвата. — Я предам и нарушу любую присягу ради нее. Но я должен быть там раньше Магистра, чтобы увезти ее. А ты мне мешаешь!

Лорис дернулся, пытаясь освободиться, и не смог.

— Ты можешь мне не верить. Это ничего не меняет. Но ты отнимаешь у меня время, которое нужно ей. Я не хочу тебя убивать. Я прошу только — не мешай!

Он выпустил Лориса и кинулся к пульту управления.

— Лорис, ответь, Лорис! Лорис, ответь, пожалуйста!

Она почти плакала.

— Сова, с тобой все в порядке? — Зорий старался говорить спокойно и не мог. — Сова, не молчи, ответь.

Лорис, вытирая кровь с подбородка, подошел к пульту и уселся в кресло рядом.

— Сова, — хрипло позвал он, — вы действительно не можете взлететь?

— Пока не можем. Командор чинит управление, я перестраиваю навигационную систему под координаты планеты. Но они неточные.

— Сова, — Зорию хотелось сказать так много, а времени было там мало. — Сова, я тебя прошу, не надо рисковать. Дождись меня. Я заберу тебя. Все будет в порядке.

Она молчала.

— Лорис, почему ты там? — вдруг спросила она. — Зорий, с ним все в порядке?

— Да, — отозвался Лорис, пытаясь остановить кровь из рассеченной губы. — Со мной все в порядке. Командор, нужно дать точные координаты на место вашей посадки. У нас нет другого выбора. Мы должны быть у вас раньше, чем остальные.

Дар уже вел корабль к эпицентру катаклизма.

— Хорошо, — раздался в наушниках голос Командора, — Сова, пошли им мои данные по расчету орбиты. Старые координаты все равно сейчас не помогут.

Командор помолчал, будто решаясь на что-то.

— Зорий, — неожиданно позвал он. — При посадке будь осторожен. Здесь какие-то зоны гравитационного прилива. Нас сильно тряхнуло. Наши системы посадки при экранировании силы тяжести здесь не работают. Иди на двигателях практически до самой поверхности. На высоте приблизительно средней орбиты начинает штормить.

— Спасибо, — поблагодарил Дар. — Командор, следи за Совой. Будьте очень осторожны, вы в зоне прорыва.

— Какого прорыва? — вмешалась Сова.

— Сова, в вашей зоне открыт канал. Вероятно, именно в нем причина нестабильности системы. Мы фиксируем огромное поглощение энергии. Через несколько часов при таком поглощении от системы не останется ничего. Попробуй закрыть канал.

— Какой канал? — недоуменно повторила она. — Я не понимаю!

— Хорошо… — Зорий знал, что этому ее не учили. — Жди меня.

Сова отключила связь.

— Ты что-нибудь понимаешь? — спросила она у Командора.

— Мало, — ответил тот, — но через несколько минут они сядут где-нибудь рядом. Ты веришь Зорию?

— Не знаю, — Сова отчаянно тряхнула головой. — Я не знаю. Но с ним Лорис!

— Хорошо — кивнул Командор. — У нас и вправду нет выбора. Мы можем не успеть заложить новую программу навигации, если система настолько нестабильна, как он говорит. Если они сядут благополучно, нам придется лететь с ними. Я сниму все показания с приборов. Дома будем разбираться, что случилось. Как только увидишь его на орбите, дай ему узконаправленный пеленг. Пусть садится рядом.

— Ветер, — неожиданно произнесла Сова. — Канал — это и есть ветер. Черт, как до меня долго доходило.

— Что именно?

— Подожди, нужно посмотреть!

— Ты куда?

— На поверхность.

— Это еще зачем? Посмотри через мониторы.

— Через мониторы я не вижу, Командор. В этом-то и проблема. Я его чувствую, сама не знаю как. Только направление. Открой шлюз!

Они выбежали на смотровую площадку у грузового шлюза «Водолея».

— Вот он! — Сова вскинула руку, указывая в восточную часть черного неба над головой. — Вот туда дует.

— Куда?

— Смотри!

Командор до рези в глазах вгляделся — и увидел. Абсолютно черный кусок неба не светился ни одной звездой. Вот она, его расчетная точка эпицентра, его трещина в привычном пространстве, его открытие.

— Значит, когда планета проходит через этот участок… — начал он.

— Но мы его еще не прошли!

— Нет, Сова, мы его уже прошли! Мы не учли фактор времени. Именно время-то мы и не учли! Вот почему они не могут нас найти, вот почему сигнал идет с искажениями. Скорее всего, нас нет сейчас в обычном пространстве. Мы внутри этой трещины. Именно поэтому сбой в навигации для них произошел раньше, чем для нас.

— Я не понимаю!

— Да я и сам плохо понимаю, Сова. Но сейчас я не могу посчитать и доказать.

Посреди темного пятна вдруг вспыхнула яркая светящаяся точка.

— Вот и наши гости, — заметил Командор. — Интересно, кто именно?

— Этого не может быть, — возразила Сова. — Ты не понимаешь, поток идет туда, а не оттуда.

— Я не знаю, о каком потоке ты говоришь, — Командор кинулся назад в рубку, чтобы глянуть на радар, и оттуда крикнул: — К нам пожаловал крейсер! И еще несколько мелких судов.

— Они нас видят?

— Вероятно.

— А где Зорий?

— Их несколько, Сова! Откуда я знаю, на каком из них Зорий?

Сова уже хотела кинуться в рубку, но в эту секунду черный кусок неба взорвался оранжевым всплеском, таким ярким, что ей показалось, что свет выжжет глава. Она влетела в коридор, заслоняясь от нестерпимого сияния.

— Сова, внутрь! — бешено закричал Командор.

Словно тысячи холодных игл вонзились в ее тело вместе с этой вспышкой. Боль подкосила ее, и Сова рухнула на пол.

— Только не анабиоз, — прошептала она, уговаривая кого-то, кто распоряжался ее непонятным организмом. — Только не анабиоз!

Эфир разрывался от какофонии звуков: корабли Ордена сражались с приливом взбесившейся планеты. Абсолютная чернота неба теперь сменилась нестерпимой яркостью свечения.

— Командор, ответьте, с вами все в порядке? — голос Зория в наушниках не выдавал паники, но нервное напряжение последних минут невозможно было утаить.

— Да, относительно. Что это было?

— Мы сели в нескольких сотнях метров от вас, — сообщил Зорий, игнорируя вопрос. — Вы нас видите?

— Да, — подтвердил Командор.

— Немедленно выходите. Немедленно. Мы должны успеть взлететь. Вы в эпицентре новой воронки!

— Что?

— Немедленно выходите к моему кораблю!

Командор схватил коробку с дисками, куда успел записать показания приборов, и рванулся в коридор.

— Сова, уходим!

Он споткнулся обо что-то и полетел на пол.

Наверное, от увиденного ему стоило упасть в обморок, но сознание отказалось его покидать в трудную минуту.

Черное тело Совы лежало в коридоре, вцепившись руками в бортик грузового шлюза, и свет, нестерпимый свет, от которого не спасали даже включившиеся фильтры пилотского шлема, втягивался в эту черноту, впитывался, как в губку. Командор не думал, что будет с ним, когда кинулся к ней. Это была Сова! Что бы ни случилось, рядом с ним была только Сова. И точка!

Он прикоснулся к телу — и почувствовал одновременно боль и прилив сумасшедшей энергии. Наверное, так взрывает организм дикая доза адреналина в крови. Сова что-то шептала.

— Канал… — расслышал он. — Канал.

— К черту твои каналы, — крикнул он. — Мы уходим. Можешь идти?

— Да.

— Тогда держись!

Когда они выбрались на поверхность, пришлось зажмуриться. Свет резал глаза. Но теперь он уже не занимал все небо. Полоска черноты у горизонта планеты, лишенной атмосферы, становилась все больше и больше, поглощая сияние света, разлитое в зените, но сам отчетливо видимый горизонт, казалось, сворачивался вслед за тающим светом, так что его линия уже не казалась ровно изогнутой дугой.

— Где корабль? — хрипло спросила Сова.

— Где-то там, метрах в двухстах. Черт, если мы выберемся, клянусь, я стану кабинетным ученым! Ты видишь горизонт?

— Вижу. Это канал. Командор, понимаешь, этот канал — я!

— Нет, не понимаю, — рявкнул он, таща ее за собой.

— Опять, — непонятно к чему произнесла она. — Опять! Так уже было!

— Ну и что?

— Мне нельзя туда!

— Куда? — он продолжал тащить ее, несмотря на то, что она упиралась.

— Нельзя! Мне туда нельзя!

Командор решил, что она бредит.

Им оставались считанные метры, когда крейсер, пытаясь ликвидировать очередной энергетический прорыв на поверхности планеты, дал свой последний залп.

Как только корабль тяжело рухнул на поверхность, Лорис бросился к шлюзовой камере. Он успел добежать до отсека, где хранились скафандры. Там его нагнал Зорий.

— Куда?

Зорий преградил ему дорогу.

— Дар, я их встречу!

— В скафандр! — скомандовал Зорий.

Он проверил связь и помог Лорису справиться с застежками у основания шлема.

— Как только встретишь их, немедленно сообщи, — приказал он.

Лорис кивнул. Панель шлюзовой камеры, наконец, сдвинулась, и он зажмурился от нестерпимого света, бьющего прямо в глаза, казалось, со всех сторон. Медлить было нельзя.

Когда после второй вспышки под ногами Лориса дрогнула и провалилась земля, уже падая в беспамятство, он думал, что он еще что-то кричал, но беззвучие обступило его со всех сторон, и он замер, потеряв всякое представление о реальности. Мир исчез. Не было больше корабля, не было планеты, не было нависающей над головой пузатой туши крейсера Не было его самого, одетого в нелепый скафандр с нашивками Ордена на рукаве. Не было ничего. Ни времени, ни пространства. Не было ни верха, ни низа. Он не чувствовал ни дыхания, ни стука собственного сердца. На мгновение Лорису показалось, что он умер. Старые легенды его родины именно так рисовали смерть грешников: еле тлеющий огонек остывающей души, последние вспышки едва заметного пламени и чернота вечной ночи. Гаснущее сознание, как последний отблеск жизни, вдруг захлебнулось отчаяньем. Безвременье. Беззвучие. Безвестье. Легенды были милосерднее — они давали надежду стать пламенем или светом, сгореть без остатка или светить вечно. Он не мог понять, почему он до сих пор пребывает в сознании, и что такое теперь его сознание без зрения, без осязания, без слуха.

Боль.

Это было первое ощущение, которое вернулось к Сове. Она зарычала сквозь стиснутые зубы и не услышала себя. Где-то рядом был Командор. Она еще помнила, как он поддерживал ее за плечи, а теперь вдруг пропал. Или это она сама пропала, провалившись в спасительный обморок. А сейчас с трудом пришла в сознание, наглотавшись густого липкого бреда.

И боль…

Боль терзала ее со всех сторон. Все пространство вокруг состояло из мучительной непрерывной боли. Оно пульсировало. Оно скручивалось в тугую спираль и разрывалось от перенапряжения темными сгустками крови. Надо потерять сознание. Надо просто потерять сознание. Закрыть глаза и упасть куда-то в небытие… Где-то там, в затылочной части под черепной коробкой, должно быть то самое место, где сидит беспамятство…

Но сознание упорно возвращалось, не желая покидать… Что? Тело? Вместо привычного ощущения собственного тела была только сумасшедшая боль. Сова не выдержала и закричала…

Командор услышал крик и рванулся. Все это время (или безвременье) он уговаривал себя не паниковать и не терять самообладания. Когда тяжесть тела Совы на его руках вдруг исчезла вместе с остальными чувствами, он подумал, что сходит с ума. Или уже сошел. Он успокаивал себя и искал. Искал не руками (рук своих он не чувствовал), искал оглушенным и обессиленным сознанием, затерянным в пустоте. Искал — и не мог найти. Но воля к жизни выжигала страх, не позволяя поддаться панике. Все, что он чувствовал, было внутри него. Ощущения приходили не извне. Ощущения рождались внутри. Он ощущал себя шаром, плывущим в густом черном тумане. И внутри этого шара бились, словно в тесной клетке, мысли и чувства, вспыхивали и гасли яркие галлюцинации.

А вместе с криком он почувствовал боль. Нет, не свою. Он почувствовал боль Совы — так, как птицы, наверно, чувствуют направление на север. Ничего не было вокруг. Ни одного ориентира. Ни капли света. И только ее боль, как стрелка компаса, указывала ему направление.

Ощущения вернулись вместе с ветром. Она знала, что никакого ветра на самом деле нет, но странный поток упрямо продолжал облизывать лицо, щекотать виски, где, стягивая кожу, высыхали струйки пота. Или крови. Сову опять скрутило. Тело выгибалось и корчилось от боли, но зато теперь у нее было тело. Его приподняли. Голова бессильно запрокинулась назад, но чьи-то руки поддержали ее сзади. У нее, наконец, появилась точка опоры.

«Командор?»

Сова застонала.

— Я здесь.

Командор прислонил ее к себе, судорожно ощупывая пальцами ее комбинезон, и рука под защитой перчатки, скользившая вдоль тела, неожиданно провалилась в пустоту. Он не закричал потому, что побоялся испугать Сову. Под пальцами было что-то мягкое и липкое. Неужели кровь? Он поднес пальцы к лицу, но ничего не увидел. Сову колотила крупная дрожь. Он прижал ее к себе покрепче, прикрывая собой. От чего? Здесь не было ничего. Кроме ветра.

— Лорис! — он хотел крикнуть громко, но из парализованного горла вырвался лишь невнятный шепот. Или ветер унес его неизвестно куда.

Но Лорис услышал. Услышал не ушами. В его сознании вдруг образовалось что-то новое, ему не принадлежащее. Чье-то чужое, постороннее взорвалось внутри него и заполнило своей болью все вокруг. Восприятие раскололось на части, и чужие ощущения потащили его куда-то, не давая опомниться и прийти в себя. Сова?! Нет. Она тоже была здесь, но она молчала. Он чувствовал только ее боль, а звал его Командор.

«Я здесь».

«Где?» — в голосе (голосе?..) Командора слышалась растерянность.

«Не знаю. Но уже иду. Только скажи, куда. Я ничего не вижу!»

«Лорис, иди быстрее».

Мысли Командора понеслись куда-то с неимоверной скоростью, и Лорис отстал. Тогда что-то вернулось и подхватило его.

«Я понял!» — казалось, голос Командора звучал прямо в мозгу. — «Я понял. Иди по направлению мысли. По направлению мысли. По направлению. Понял?»

«Нет! Не понял. Как я тебя слышу?»

«Ты не меня слышишь! Ты мысли мои слышишь. Ну, некогда сейчас разбираться, Лорис! Я с Совой. Плохо, понимаешь? Иди быстрее. Если ты меня слышишь, то должен чувствовать, откуда. Я сейчас знаю, ты справа от меня. Ты сможешь. Ты же шел!»

Лорис услышал, как всхлипнула Сова, судорожно глотая остатки воздуха в скафандре, и вдруг безошибочно определил направление.

«Объективная реальность, данная нам в ощущениях… объективная реальность…»

«Что ты бормочешь?» — спросил он Командора, пробираясь почти на ощупь.

«Я себя успокаиваю. Посмотри на небо».

Лорис запрокинул голову. Медленно, будто нехотя возвращаясь на привычные места, в черноте над головой вспыхивали звезды.

«Ну и что?» — спросил он.

«Ничего», — ответил Командор, и добавил: — «Объективная реальность…»

В этот момент протянутая вперед рука Лориса встретила препятствие. Он нашел их.

 

Глава 15

Как сторговаться с неизбежностью

Сова открыла глаза — и обнаружила перемены к лучшему. Главное, не было боли. Руки и ноги двигались нормально, Сова пошевелила всем, чем могла, не слишком утруждая себя, и осталась довольна. Обстановка тоже разительно отличалась от той, какой она была до ее обморока. Прежде всего, вокруг было светло, тепло и тихо. Стены комнаты, в которой Сова очнулась, были окрашены в белый цвет. Госпиталь. Плавные линии, отсутствие острых углов в геометрии пространства — судя по всему, она очнулась в госпитале на корабле. Ну а где еще она ожидала оказаться? Переборочная дверь медицинского отсека почему-то неплотно примыкала к комингсу, так что из соседнего помещения раздавались голоса Лориса и Командора. Видимо, с целью воспрепятствовать нормальной звукоизоляции медотсека между комингсом и ободом двери был вставлен какой-то посторонний предмет.

Сова уже собиралась вскочить и оповестить всех о своем пробуждении, но вдруг замерла, не издав ни звука. В разговор двух знакомых голосов вторгся чужой голос.

Она прислушалась. Голос был низкий и сухой, но нерезкий. Даже если она и слышала его раньше, узнать его ей не удалось. Почему же он тогда так напугал ее? Затаив дыхание, она ловила каждый звук. Вот что-то сказал Лорис. Слов было не разобрать, но знакомую интонацию и легкий акцент Сова не смогла бы спутать ни с каким другим. Вот язвительное замечание проронил Командор. Его раскатистое «р-р-р», которое замечали все, кроме Совы, приятно ласкало ее слух до тех пор, пока она не услышала его восклицание: «Магистр!» Командор обратился к собеседнику, и Сова вздрогнула. Она на крейсере. Понятно, зачем дверь оставили приоткрытой — на случай, если Сова все же проснется. Визит Магистра Ордена не должен был стать для нее неожиданностью.

Бесшумно выпутаться из медицинского кокона оказалось довольно сложно: застежки находились снаружи, а она сама — внутри. Мешали провода и датчики, которыми она была опутана и обклеена. Сова освободила одну руку и потянулась к первой застежке термококона, но тут ее постигло очередное забавное открытие: она была раздета. То есть внутри термококона не было ничего, кроме нее самой. Она принялась освобождаться с удвоенной энергией. Последняя застежка — и Сова придирчиво осматривала себя в поисках хоть каких-то шрамов или отметин, способных прояснить ее недавнее прошлое. Последним из того, что она помнила, были яркая вспышка над головой, боль и сильное жжение. Ей казалось тогда, что под ногами плавится и течет, как раскаленная лава, сама поверхность планеты. Защита скафандра, наверно., не выдержала. Сова попыталась представить силу разряда, выпущенного с крейсера и вскипятившего поверхность планеты за считанные секунды, и на миг усомнилась в реальности своего существования. По всем правилам они не должны были выжить. Ни при каких условиях. Но собственное тело опровергало самые страшные подозрения. Вот только ноги… У них какой-то странный цвет, будто ниже колена кто-то присыпал их пудрой. Загар пропал, и кожа светилась неестественной белизной с синими прожилками вен. Впрочем, с объяснениями врача можно было повременить. Сейчас куда важнее был этот нервирующий визит Магистра Ордена.

Ну ладно, хоть одежду они ей оставили? Не вмешиваться же в беседу в чем мать родила.

Одежду она обнаружила в изголовье кровати. Белые штаны и рубашка пахли, как казенное имущество, и по размеру ей не подходили. Пришлось закатать рукава. Она одевалась, продолжая внимательно прислушиваться к разговору.

Говорили Лорис и Магистр. Лорис — как всегда, безупречно вежливо, Магистр — холодно, спокойно, но требовательно.

— Сколько она еще будет в таком состоянии после операции? — просил голос, который Сова приписала Магистру.

Сова, стоявшая теперь в довольно неудобной позе перед дверью, вздрогнула. Это что же такое они в ней оперировали?

— Вероятно, еще несколько часов.

— Вы получили все необходимое?

— Да. Благодарю вас.

— Когда мы сможем с ней поговорить?

«Мы?» Ей стало ясно, что в соседней каюте, куда она не рисковала заглянуть, есть кто-то еще.

— Если все будет в порядке, то дня через три.

— Это невозможно.

— Я врач, — мягко напомнил Лорис. — Мне представляется, что я в этом более компетентен.

— Вы можете допустить к ней наших врачей.

— Сейчас в этом больше нет необходимости. Все, что можно, уже сделано.

— Я бы хотел ее видеть. Даже если она еще не очнулась.

Новый голос прозвучал тревожно и тихо. Сова шарахнулась от двери, оступилась и едва удержалась на ногах. Этого следовало ожидать. Дар. Нет, только не сейчас! Не сегодня! Черт, сбежать бы, да некуда… Зажмуриться и ничего не чувствовать: ни боли, ни горечи, ни страха. Ничего не чувствовать. Ничего! Жучок под лопаткой…

Как будто услышав ее мысли, Командор заметил:

— Как только она проснется, мы сообщим вам. Наверно, нет необходимости дожидаться ее пробуждения здесь.

Сова открыла глаза и решительно провела рукой по лицу, словно собиралась себя ударить. Нет, не годится малодушно прятаться за чужими спинами. Рано или поздно все равно придется сделать шаг и выйти, и лучше сделать его так, чтобы не возникло никаких подозрений, будто бы она боится или не уверена в себе. Значит, придется выдержать и второй фронт наряду с разгневанным Магистром. Она сыта по горло посредничеством Дара, теперь она сама будет вести переговоры.

Зеркал в медотсеке не было. Пришлось любоваться на свое отражение на блестящей поверхности медицинского агрегата, установленного в изголовье кровати, куда тянулись многочисленные шлейфы от датчиков, которыми она была облеплена. Увидев себя, Сова фыркнула, сдерживая смех. Вид она имела нелепейший — в одежде не по размеру, босиком, с обгоревшими и частично состриженными волосами, с лицом, облагороженным налетом трагизма и с гордо задранным подбородком. Осталось только ощутить себя Жанной д'Арк перед восшествием на костер!

Сова решительно распахнула дверь.

В повисшей тишине первые пять шагов дались ей легко, но на шестом босая нога вдруг попыталась подогнуться, однако, покачнувшись, она все же выровнялась и заставила себя медленно дойти до кресла. Что же это у нее с ногами? Она вдруг поняла, что не может определить ни температуры, ни текстуры пола — холодный он или теплый, ровный или шероховатый. Ладно, после, после!

«Как ты?»

— Нормально, — ответила она, поворачиваясь к Лорису.

Новая каюта мало отличалась от соседней, разве что вдоль белых стен вместо медицинских кроватей-коконов располагались мягкие кресла, исполненные в том же ненавистном больничном белом цвете.

— Ты должна лежать, — вслух произнес Лорис.

— Я уже сижу, так что разница небольшая.

— Как ты себя чувствуешь? — голос Дара был полон настоящей тревоги.

Жучок под лопаткой… Нет, она больше никогда не позволит заботиться о себе таким способом. Она не удержалась и бросила взгляд за плечо, так, будто хотела рассмотреть то место, откуда Лорис пару суток назад вырезал силиконовый чип.

— Как Жанна д'Арк после выдачи бургундцам, — съязвила она.

Ее шутку, как истинный землянин, смог оценить только Командор. Сова почувствовала, как он смеется. Не увидела, а именно почувствовала, каким-то странным ощущением щекотки в мозгу.

Она избегала встречаться глазами с Зорием, но его заботливый взгляд буравил ей висок. Не сейчас! Ни один упрек уже не стоил того, чтобы его произносить. Куда важнее в эту минуту был другой взгляд, давивший на Сову слева, так что ей тяжело было дышать.

«Сова, прошу тебя, осторожнее. Они пришли за тобой!»

Голос Командора прозвучал прямо у нее в голове, и Сове пришлось сделать над собой усилие, чтобы не ответить ему вслух.

«Правда, здорово?» — она почувствовала его радость. — «Мы с Лорисом это уже освоили. Только постарайся не вертеть головой, иначе они что-нибудь заподозрят».

«Как я тебя слышу?»

«Понятия не имею. Просто прими как данность, что мы друг друга слышим. Как — потом разберемся».

Сова слегка кивнула и обернулась к Магистру.

Только сейчас ей удалось вблизи разглядеть человека, который олицетворял в своем лице верховную власть Ордена. Про этого человека в Ордене ходили легенды, мало похожие на правду, но мало кто из приближенных мог похвастаться знанием правды, похожей на легенды. Его власть была практически неограниченной. Говорят, неограниченная власть развращает. Ей казалось, что признаки такой власти должны обезображивать лицо ее носителя. Но ничего безобразного во внешности Магистра обнаружить не удалось. Скорее наоборот, люди с такой внешностью располагают если не к теплым дружеским чувствам, то хотя бы к сдержанному уважению. Он был уже в годах, но назвать его пожилым Сова бы не решилась. Просто его возраст казался таким же неотъемлемым атрибутом должности, как и серый китель с единственной нашивкой — гербом Ордена — на левой стороне груди. Сова была бы рада найти в Магистре хотя бы одну отталкивающую черту: крысиные глазки, двойной подбородок, толстые пальцы, но, против собственной воли, вынуждена была признать, что у главы Ордена начисто отсутствовали черты, способные вызвать неприязнь. Невозмутимое выражение его аскетического, изборожденного глубокими морщинами лица, наверно, было закалено не в одной похожей передряге, так что Сова ни за что не смогла бы догадаться о том, с какими мыслями он разглядывает ее так же пристально, как и она его, но, в отличие от нее, совершенно хладнокровно.

Знала бы Сова, чего стоило ему это хладнокровие! Впервые в жизни Магистр воочию видел то, во что давно отказывался верить. Эксперты имели право ошибаться, отчеты могли состоять из неверных выводов, профессор-землянин мог просто оказаться старым параноиком. Но когда энергия лазерного импульса, достаточная, чтобы разорвать в клочья взбесившуюся планету, прямо у него на глазах исчезла неизвестно куда, глава Ордена впервые за многие годы почувствовал бессилие человека перед стихией. Отданный после долгих колебаний приказ об уничтожении взбесившейся на грани гравитационного разлома планеты вдруг потерял всякий смысл. Перед ним в кресле сидело нечто, выжившее там, где твердая порода должна была превратиться в плазму, где вместо планеты должно было висеть облако, состоящее из мелких обломков и пыли. Вопреки всем известным законам, Магистр столкнулся с тем, что не смог уничтожить всей мощью имеющихся в его распоряжении средств. И сейчас у него уже не было уверенности в том, что повторная попытка будет успешнее. Теперь, впервые разглядывая это нечто вблизи, Магистр пытался осторожно прощупать уровень чужой энергетической защиты. Но никакой защиты не было. Тогда он осторожно двинулся дальше, пытаясь установить контроль над потоками незнакомого ему биополя — и увидел пустоту. В месте, где по всем представлениям должна была ярким сгустком пульсировать чужая жизнь, зияла дыра. Прорыв! До сих пор открытый канал — точное подобие той чудовищной воронки, в которой за считанные доли секунды исчезла энергия лазерного импульса от выстрела с флагмана орденского флота. Канал, прикрытый слабым женским телом, ненадежным, как само настроение женщины! Магистр уже знал, что прав, но нежелание верить в происходящее заставило его убедиться еще раз. Запущенный им незначительный энергетический смерч втянулся в дыру без всякого вреда для Совы. Она лишь беспокойно заворочалась в кресле, но причину своего беспокойства, наверняка, понять не смогла.

Пристальное внимание, с которым разглядывал ее Магистр, было ей неприятно. Несмотря на то, что он неподвижно сидел в кресле в паре метров от нее, Сова вдруг испытала раздражение и недовольство, схожие с теми, какие испытывает человек, когда посторонний приближается на недопустимо близкое расстояние. Ей захотелось отодвинуться подальше. Чужие глаза продолжали бесцеремонно ощупывать ее, казалось, со всех сторон, когда Сове в голову пришла мысль, что если в природе и бывает энергетическое подавление противника (в чем ее долгое время пытались уверить во время обучения), то оно должно выглядеть именно так. И теперь она будет сопротивляться. Она в упор взглянула на Магистра. Чему ее учили? Как отгородиться от давления? Ну что ж, стоит хоть раз опробовать эти замечательные методы на самих учителях. Не спуская глаз с главы Ордена, она принялась тщательно вить вокруг себя зеркальный кокон, слой за слоем наращивая его воображаемую скорлупу. Но в какой-то момент ей надоел этот долгий процесс, и Сова просто представила, как откуда-то сверху, подобно ножу гильотины, падает зеркальный щит, отсекая от нее холодные щупальца чужого внимания. Она не особенно верила в успех, поскольку даже на занятиях ей не случалось потренироваться на реальном противнике. Давление неожиданно пропало. И, как будто подтверждая успех избранной ею защиты, Магистр впервые оторвал взгляд от ее лица и с легким, скорее всего демонстративным удивлением перевел его на то самое место, где в воображении Совы обрушился на пол край ее щита.

— О чем вы собирались со мной поговорить? — не давая ему времени прокомментировать случившееся, спросила она Магистра.

Сова понимала, что такой человек наверняка привык сам задавать вопросы, и шансов перехватить у него инициативу нет. Он не спеша откинулся на спинку кресла, сплел пальцы в какую-то сложную пространственную конструкцию, по очереди оглядел всех находящихся в каюте и вновь остановил свой давящий взгляд на Сове.

— Мы будем разговаривать о целесообразности твоего дальнейшего существования, Лаэрта Эвери. — Он выдержал долгую паузу, давая всем время испугаться, и продолжил: — Сейчас, когда мы располагаем достаточными доказательствами инородного происхождения этого трансогенетического организма и его очевидной опасности, ответ на этот вопрос может оказаться отрицательным. В связи с этим рекомендую отдавать себе отчет в том, какие меры готов предпринять Орден для предупреждения подобных катастроф в будущем.

— Каких катастроф? — Вопрос вырвался у Совы раньше, чем она успела его обдумать.

— Катастроф, подобных случившейся.

— Я всегда полагал, — вмешался в разговор Командор, — что катастрофы, подобные случившейся, называются природными, и для установления их причин существуют ученые, а не следственные органы.

Магистр перевел взгляд на Командора и спокойно заметил:

— На вашем месте, Александр Ягель, я бы побеспокоился о собственной участи. После того, что вы тут натворили, целесообразность вашего существования тоже находится под вопросом.

— Спасибо, — вежливо поблагодарил Командор. — Я уже об этом побеспокоился. Заранее.

— Может, кто-нибудь объяснит мне, в конце концов, что именно мы тут натворили? — перебила Командора Сова. — Я не понимаю, о какой катастрофе идет речь.

Магистр поморщился, но все же счел возможным пояснить:

— Вы выбрали для эксперимента нестабильную планетную систему с нарастающим уровнем напряженности. Ваш друг, — Магистр кивнул Сове, — даже будучи аспирантом, наверняка должен был понимать, что поведение таких сложных систем под влиянием внешних факторов непредсказуемо. А вы привезли сюда ее, — теперь он бросил обвинительный взгляд на Командора. — Да все ваше никому не нужное оборудование не произвело бы такого эффекта, как одно только ее присутствие в такой системе! Даже ничтожно малое изменение в гравитационном взаимодействии системы могло вызвать подобный эффект.

— Какой эффект? — недоуменно переспросила Сова.

— Изменение орбит планет системы, в том числе той, на которой мы сейчас находимся, выброс периферийных объектов за пределы системы. Открытие антигравитационного канала в подобных условиях равносильно спичке, брошенной на складе горючего! В результате вашего воздействия в трех соседних секторах полностью парализована навигация. Ваше счастье, что в этом секторе фактически нет обитаемых планет. Но по его радиобакенам ориентировались соседние системы, в трех соседних секторах находились пилотируемые суда, которые при сбое навигационного оборудования фактически были лишены возможности самостоятельно покинуть сектор! Мало? Несколько кораблей, зафиксированных навигационной системой до сбоя, до сих пор не найдено!

— При чем тут мы? — возмутился Командор. — Вы же знакомы с отчетом о пропадающих кораблях? Суда пропадали и раньше. Безо всяких сбоев в навигационных системах. Не только в трех соседних секторах, но и значительно дальше от этого эпицентра гравитационной аномалии. Гравитационная щель существовала здесь задолго до нашего появления, и я смогу это доказать.

— Вот именно — существовала! — отрезал Магистр. — Больше она не существует.

— Каким образом? — Командор не мог поверить.

Но Магистр продолжал, игнорируя вопрос:

— Мы потратили больше года, чтобы изучить последствия от появления двух ранее открытых каналов, мы привлекли лучших специалистов, мы организовали систему безопасности этих исследований. Но тут является доморощенный гений-недоучка и с энтузиазмом шарлатана лезет туда, куда не рискует соваться даже Орден!

— Полученные мною данные экспериментально подтвердят теорию гравитационных щелей и докажут их фактическое существование, — сдержанно возразил Командор. — Мы впервые в истории получили положительный опыт взаимодействия с малоизвестной нам антигравитационной энергией.

— Почему бы вам не попробовать сунуть голову в реактор крейсера? — холодно предложил Зорий. — Это тоже определенное взаимодействие. Как раз подходит вам по уровню ответственности. Если вы не способны предвидеть последствия своих экспериментов.

— Если бы последствия экспериментов всегда можно было с уверенностью предвидеть — их не стоило бы и проводить. Наука не обязана из-за Ордена всегда ходить на цыпочках. Иногда случаются и прорывы.

— Чтобы больше таких прорывов не случалось, отныне ваше присутствие в дальних секторах запрещено. Так же, как и ваши дальнейшие исследования.

— Кем? — с наигранным удивлением поинтересовался Командор. — Неужели Комитетом по науке, куда об эксперименте было заявлено за месяц до его проведения?

— Капитулом Ордена, — ответил Магистр. — И Орден в состоянии обеспечить выполнение этого запрета. Я не намерен тратить время на споры. Примите к сведению, что в настоящий момент ваше мнение никого не интересуют: ни Орден, ни Федерацию, ни научную общественность, ни правозащитников. Не будет ни суда, ни приговоров, ни адвокатов, ни обвинителей. Ни смягчающих обстоятельств. Мы находимся вне зоны действия каких-либо законов, кроме одного — закона безопасности. Орден самостоятельно решит, в каком виде будет происходить ваше дальнейшее существование, и будет ли оно происходить вообще.

Сова знала, что должна испугаться. Но за последние дни порог ее страхов был давно пройден и остался где-то далеко позади. Все, что случилось, притупило восприятие опасности, так что, сидя в мягком кресле целой и невредимой, она никак не могла воспринять обещанное уничтожение как реальную угрозу. Она понимала, что люди, обладающие такой властью, как Магистр, не станут утруждать себя глупой игрой мускулов и демонстрацией силы ради запугивания. А раз так, то ее давно бы уничтожили без всяких разговоров и обвинений. Но она почему-то до сих пор жива. Более того, судя по услышанному обрывку разговора, можно было предположить, что в госпитале ей оказывалась и медицинская помощь. Значит, Ордену от нее что-то нужно, и это что-то нельзя было получить, пока она валялась в бессознательном состоянии. Более того, это что-то настолько важно, что Магистр лично прибыл для получения искомого. И совершено ясно: он намерен искомое получить любой ценой. Так что же им надо?

— Могу я задать вопрос? — Сова подчеркнуто корректно обратилась к Магистру, и, дождавшись его кивка, спросила: — Если вы хотели меня уничтожить, то почему это до сих пор не сделано? И если это до сих пор не сделано, то насколько это вообще возможно?

— Это возможно, — заверил ее Магистр. — И если этого не сделано до сих пор, то только потому, что, в отличие от Капитула, лично я не готов предсказать последствия твоего уничтожения в данной зоне. Или в любой иной зоне. Возможно, это был бы лучший выход. Но пока результат не очевиден, я не намерен рисковать. Сейчас ситуация, по крайней мере, стабилизировалась. Канал либо закрыт, либо слишком мал, чтобы влиять на происходящее.

— Если я правильно понимаю, то этот канал… — Сова не успела договорить.

— Именно! Этот канал — ты.

В комнате повисла тишина. Наверно, Магистр решил дать ей время осознать услышанное и теперь терпеливо ждал, когда же ей хватит мужества задать самый главный вопрос. Она задала его через минуту:

— И что вы собираетесь со мной делать?

Он смотрел на нее без всякой угрозы, но Сова понимала: то, что он сейчас скажет, наверняка неизбежно, как смертный приговор.

— Твое существование придется ограничить очень жесткими рамками.

— Какими? Тюрьма? Заключение под стражу? Ссылка? Дальние поселения? Надзор?

— Это будет зависеть от степени опасности, которую представляет собой твой организм. Нам придется прибегнуть к постоянному наблюдению и содержанию под надзором на одной из наших баз.

— Нет! — резко оборвала она.

— У тебя нет выбора, — покачал головой Магистр.

— У меня есть выбор. — Она сама удивилась, как спокойно и уверенно это прозвучало. — Что вы намерены делать, если я еще раз открою этот проклятый канал прямо сейчас? Или потом, в момент содержания под стражей?

— Ты будешь уничтожена, — пояснил он.

— Знаете что, Магистр, — равнодушная холодная бесчувственность, застывшая где-то в груди, сейчас берегла Сову от восприятия любых угроз, — давайте попробуем прямо сейчас, чтобы не возвращаться к вопросу о моем уничтожении вечно.

«Ты с ума сошла!» — услышала Сова, но ответить уже не успела.

Того, что случилось в следующую секунду, не ждал никто. Ее слабый щит разнесло вдребезги, и в голове взорвалась такая чудовищная боль, что на какую-то долю секунды Сова, казалось, потеряла сознание.

Не выдержав, вскочил с кресла Зорий:

— Магистр, вы обещали!

— Не вмешивайся! — оборвал его Магистр, не отрывая взгляда от Совы.

— Я не могу не вмешиваться — она моя жена!

Лорис кинулся к Сове, словно хотел загородить ее собой — и налетел на невидимую стену. Сова услышала, как вскрикнул Командор, и вдруг поняла, что он тоже чувствует эту боль. Командор бросился к Магистру и тоже наткнулся на неизвестную преграду.

— Девочка, — презрительно, но спокойно тем временем внушал Магистр, продолжая начатое, — я хочу, чтобы ты раз и навсегда поняла: ты столкнулась с таким уровнем энергии, по сравнению с которым то, чему тебя учили — детские игры в песочнице. Я, лично я, сумел заткнуть эту проклятую гравитационную щель! Неужели ты думаешь, что меня остановят твои щиты и коконы? Я не потерплю сопротивления. Я не потерплю возражений!

Теперь она шипела от боли, но сознание почему-то не теряла. И это сознание вдруг взорвалось дикой яростью последнего сопротивления. Инстинкт самосохранения оказался сильнее разума: в краткий миг озарения она вдруг поняла, что ей не нужны ни зеркальные коконы, ни энергетические щиты, что ее странный организм защищает ее наилучшим способом, поглощая любую энергию, а не излучая ее. Ее тело темнело прямо на глазах. Сова впервые сознательно пыталась сделать то, чего боялась в себе больше всего, и охватившее ее бешенство было лучшим помощником. Все произошло так быстро, что она сама едва успела понять, в какой момент энергетическая атака вдруг стала слабеть. И тогда энергетический удар, посланный Магистром, вдруг ушел в пустоту, исчез, как будто не существовал вовсе.

Их глаза встретились с новым пониманием.

— Тогда я тоже хочу, — с ненавистью прошипела Сова, — чтобы вы раз и навсегда поняли, что я не позволю…

Она не знала, что именно она не позволит. В эту секунду неизвестное препятствие исчезло, и к ней бросился Лорис.

— Сова!

«Сова!»

«Я здесь, здесь!» — ответила она им обоим и добавила вслух: — Все в порядке. Командор, сядь! Лорис, я в порядке.

Канал захлопнулся. На время.

Сова смотрела на Магистра, готовая в любой момент повторить только что продемонстрированный прорыв. Только сейчас она заметила, что от дыхания людей в комнате идет пар: температура в каюте резко упала.

— Этого достаточно? — сквозь зубы спросила она.

Магистр молчал.

— Или сразу убейте, или давайте договариваться. У вас больше нечем меня испугать — это предел. Уж вы-то должны знать, что ценность жизни не беспредельна. Тем более, такой жизни, какую вы мне предлагаете — в изоляции и под надзором. Вы уверены, что я буду дорожить ей? Я устала вас бояться. Я устала прятаться, устала убегать, устала сопротивляться. Я устала воевать против всех. Я хочу договориться. Давайте считать, что мы выполнили все необходимые действия, шантажируя друг друга.

Магистр усмехнулся:

— Ты полагаешь, что со стихийным бедствием можно договориться?

— Вам нужен контроль надо мной? — спросила Сова. — Вы его получите.

— Конечно, мы его получим, — спокойно согласился Магистр. — Есть разные способы контролировать ситуацию. В этот раз тебе позволили очнуться. В следующий Орден может предпочесть консервацию тела. Конечно, это ограничит наши возможности в части некоторых проектов, однако обеспечит полную безопасность для оставшихся.

— Если бы Ордену было нужно только мое тело, без мозга, вы бы уже давно заспиртовали меня, как лягушку. Магистр, я, может быть, мало что понимала на ваших занятиях, но успела догадаться: самое ценное — это не клетки тела. Я знаю, что без моего присутствия деление клеток вообще не происходит. И самое главное — это мозг, причем не заспиртованный, а функционирующий. Именно поэтому вам нужно мое сознательное участие. Добровольное.

— Ты полагаешь, что обеспечить добровольность сотрудничества — это большая проблема? Девочка, это гораздо легче, чем консервация тела. Достаточно назначить заложниками твоих приятелей — и ты будешь делать то, что тебе скажут.

Сове удалось не вздрогнуть только потому, что она ждала этого. Она была уверена, что Магистр не упустит такой возможности и непременно дернет и за эту веревочку.

— Магистр, — вмешался Командор, — вы уверены, что если вместо одного, не желающего сотрудничать из-под палки, вы получите сразу троих, дело улучшится? Я не успел вам сообщить, но ваши файлы из базы данных Ордена разосланы мною на несколько анонимных серверов. Также я успел забросить туда и файлы по своей работе, связанной с пропавшими кораблями. Если через десять суток я не отменю задание, система размножит эти материалы и ими будет полна вся сеть. Вы уверены, что такой скандал облегчит нам переговорный процесс?

Магистр укоризненно покачал головой и снисходительно произнес:

— Никакого скандала не будет. С кем вы хотите играть в перетягивание каната? Поверьте, достаточно одного ментосканирования, чтобы сервера, на которых спрятаны эти материалы, перестали казаться вам такой уж великой тайной. Получить же физический доступ к ним для Ордена — вообще не проблема.

— Даже если эти сервера располагаются на Тонатосе? Не думаю, что крупномасштабная военная операция по захвату Тонатоса входит в ближайшие планы Ордена. Файлы, естественно, зашифрованы. В течение этих десяти дней их никто не прочитает. Ключ попадет на сервер только через десять дней. Получить ключ сможет только Сова. И только на Тонатосе, подданной которого она является.

«Командор, это правда?» — Сова смотрела на него с надеждой и страхом.

«Конечно! Как иначе я смог бы защитить то, что сделал? Тонатос — это убежище для всех тех, кто вне закона. С него нет выдачи. Жаль, что это самое последнее убежище. Но другого у нас нет».

Магистр выслушал все это, даже не шелохнувшись. Все-таки перед ними сидел железный человек, неподвластный вспышкам гнева и немотивированной агрессии. Он лишь повернулся к Зорию и приказал:

— Предупреди об этом нашу группу компьютерной безопасности. С этим тоже придется повозиться. Хорошо хоть у них хватило ума зашифровать свои файлы. Но вернуть все, что было скачано, мы, вероятно, уже не сможем. Если файлы ушли на Тонатос — это черная дыра. Но если распространение этой информации не будет локализовано и предотвращено, такая утечка, произошедшая через личный шифр офицера Ордена, будет стоить ему погон. В лучшем случае.

Сова старалась не смотреть в сторону Зория. То, что случилось, она уже не могла исправить, а просить прощения за украденный шифр было нелепо — она не чувствовала раскаянья. После жучка под лопаткой ее больше не интересовали вопросы этики. Но промолчать она не смогла.

— По условиям контракта я имела право получать эту информацию без всяких ограничений, — заметила она. — И я ее получила. Вы сами не оставили мне другого выхода. Почему моего собственного шифра для допуска к этой информации оказалось недостаточно?

Магистр поочередно осмотрел Сову и Командора.

— Сколько от вас проблем, — покачав головой, заметил он. — И самое возмутительное, что вы оба понятия не имеете даже о десятой доле отрицательных последствий, которые создаете. Судя по объему трафика, который прошел через бортовой компьютер вашего корабля, вас просто использовали, как канал доступа. Все файлы, касающиеся исследований Лаэрты Эвери, не весят и десятой части того объема, который скачали с наших серверов за несколько минут. Мы отследили еще три подключения помимо вашего. Кто-то очень грамотно использовал вас как ширму, после чего тщательно замел следы, бросив вам ту кость, о которой вы так мечтали.

Сова опустила голову. То, что нельзя предвидеть, — невозможно предотвратить. Шифр оказался в ее распоряжении случайно. Поскольку она наотрез отказывалась расстаться с «Водолеем», Зорий взялся оборудовать корабль минимальными средствами безопасности. Для того, чтобы он мог спокойно работать с ее бортовым компьютером, ей пришлось настраивать машину для взаимодействия с новым пользователем. Именно этими настройками и воспользовался Виртуоз для повторного воспроизведения, когда ему потребовалось незаметно подменить биометрическую информацию о пользователе на канале между сенсорами удаленного компьютера и проверяющей программой базы данных Ордена. Но для взлома этого было мало: гражданские системы распознавания в отличие от системы, принятой в Ордене, биометрическую информацию не шифровали. Но у Совы был шифр. Во время последнего рейса «Водолея» с Ракастлы на Лакиот Зорий сам пилотировал корабль. Именно тогда, после очередного сеанса связи с базой данных Ордена, Зорий старательно подчищал все следы своей работы с бортовым компьютером.

— Подтверди удаление файлов, — попросил он Сову.

Она подтвердила. Ей и в голову тогда не пришло, что для окончательного уничтожения информации «Водолею» потребуется подтверждение еще одного пользователя — того, кто был самым первым его владельцем. Едва этот владелец попал на борт «Водолея», бортовой компьютер немедленно запросил у Командора подтверждение команды. Но друзья слишком спешили, чтобы заниматься профилактической чисткой его памяти. И только когда Командору потребовалось сменить сетевой идентификатор бортового компьютера, Сова заинтересовалась тем, сколько лишних файлов накопилось в памяти ее машины.

Остальное сделал Виртуоз. Она никогда бы и не подумала воспользоваться случайно не удаленными файлами, если бы не жучок в ее теле.

— Не надо было ставить меня в такую ситуацию, когда я была вынуждена воровать информацию о себе, — ей не хотелось оправдываться и было досадно, что любое возражение все равно похоже сейчас на оправдание. — Всем было бы лучше, если бы я имела легальный доступ к этим данным. Почему я должна выпрашивать у Ордена сведения о себе самой? Почему мне раньше не сообщали обо всех этих каналах и прочей ерунде?

Магистр оглянулся на Зория, но тот промолчал, и тогда Магистр ответил сам:

— Тебя просто берегли от перенапряжения. Человеческая психика по-разному реагирует на такие факты. Психологи, работавшие с тобой, дали заключение о резко отрицательном воздействии подобных сведений на твой эмоциональный статус. Именно поэтому часть информации было решено не предоставлять тебе на начальном этапе.

— Да, — язвительно процедила сквозь зубы Сова, впервые разрешив себе в упор взглянуть на Зория. — Например, информацию о том, что на меня подсадили жучок. Моя психика определенно не выдержала бы таких подробностей! Могу я узнать, кто это сделал? — спросила она, обращаясь к Магистру.

— Нет, — отрезал он, — это не имеет значения.

— Ну, для вас может быть и не имеет. Но для меня… Блюдете лояльность к коллеге? — желчно поинтересовалась она. — Впрочем, я могла и не спрашивать. Даже если Дар Зорий лично не участвовал в этой важной операции, то уж несомненно был в курсе.

Магистр покачал головой.

— Он всего лишь выполнял приказы и пытался защитить тебя от тебя самой.

— Нет пределов моей благодарности за это, — она отвернулась.

Зорий не выдержал:

— Мы можем поговорить об этом позже? — тихо попросил он.

— Зачем? — невозмутимо возразила она, не поворачивая головы в его сторону. — Если я правильно понимаю, брак со мной также был одним из проектов Ордена? Мы как раз это и обсуждаем. Так что ставлю вас в известность, что мое участие в данном проекте с сегодняшнего дня прекращено.

Зорий поднялся, собираясь уходить.

— Сядь, — приказал Магистр, — ты еще можешь понадобиться. Тебе же, — сказал он, обращаясь к Сове, — могу пояснить, что ваш брак не планировался заранее. Это полностью ваша собственная инициатива.

— Магистр, я видела отчеты, — напомнила Сова. — Даже если это не планировалось заранее, то использовалось по полной программе. Процитировать?

— Не надо. Твои претензии к Ордену никого не интересуют. Я пришел не для того, чтобы их выслушивать. Мне необходимо решить, что с вами делать.

В каюте повисло молчание: прежде чем начать, Магистр выдержал долгую паузу.

— Первое, — произнес он, — ваше дальнейшее существование вне контроля Ордена исключается. — Он оглядел по очереди всех троих и, не встретив возражений, продолжил: — Второе: ваше подчинение контролю Ордена должно стать сознательным и добровольным. Вам придется приложить определенные усилия и изыскать мотивы для сознательного подчинения приказам, потому что Орден не заинтересован тратить время на то, чтобы сломить ваше сопротивление. Методики подавления чужой воли у нас отрабатывались веками, так что у вас нет шансов не сломаться. Другое дело, что я отдаю себе отчет в длительности таких состояний. Если бы требования безопасности, связанные с самим фактом существования Лаэрты Эвери, были ограничены во времени краткосрочным периодом, никакая добровольность нам бы не потребовалась. Но речь идет о годах, в течение которых вы обязаны будете подчиняться определенным ограничениям, и это подчинение может быть только сознательным. Третье: уровень внешнего контроля будет зависеть от степени опасности и от уровня самоконтроля каждого из вас. Что касается вас, — он повернулся к Командору, — то все дальнейшие исследования по заявленной теме вы будете проводить под строжайшим контролем Ордена и только в рамках уже существующего проекта. Либо не будете проводить их вообще. Других вариантов нет и не будет.

Командор кивнул:

— Хорошо. В обмен на доступ к материалам вашего проекта я готов передать результаты своей работы Ордену.

— Вы готовы? — иронично переспросил Магистр.

— Конечно. Неужели вы полагаете, что вам удастся заполучить мои расчеты без моего согласия?

— Само собой, именно так мы и полагаем. Я вам уже говорил о ментосканировании. Я предлагаю вам участие в проекте исключительно из соображений целесообразности: от вас будет хоть какая-то польза, и ваша работа будет проходить под присмотром наших специалистов.

— Вы не сможете контролировать всю мою работу.

— Мы можем контролировать очень многое. И то, что находится под нашим контролем, развивается с учетом максимальной безопасности. Это разумно. И это не обсуждаемо.

Магистр повернулся к Лорису:

— Теперь вы. Вы можете остаться личным врачом Лаэрты Эвери, но на вашем участии в проекте я не настаиваю. При одном условии: вы все дадите подписку о неразглашении информации, которая стала вам известна в результате взлома базы данных Ордена.

— Я бы предпочел остаться рядом с Совой независимо от того, насколько полезным представляется вам мое участие, — сдержанно заметил Лорис.

— Хорошо. Сложнее всего решить, что делать с тобой, — Магистр повернулся к Сове. — Твои ограничения будут максимально возможными. Ты не должна без разрешения покидать место, которое будет определено тебе для жительства. Твое участие во всех проектах, которые ведет Орден, — обязательное условие. Смирись с этим. Тебе здесь выбор не предоставлен. Иначе тот риск, на который я иду, санкционируя твое дальнейшее существование, не имеет смысла. Далее — ты обязана будешь закончить обучение. Тебе придется научиться контролировать свой организм каждую секунду его существования, в противном случае это существование будет всегда находиться под большим вопросом. После окончания обучения ты будешь проходить службу в Ордене там, где будет определено. В твоем контракте будет отсутствовать твое право на его расторжение.

— Когда мне можно будет возражать? — поинтересовалась Сова.

— Никогда.

— Тогда мне очень сложно будет выработать положительную установку на тюремное заключение. Магистр, давайте не будем начинать все с начала. Вы же понимаете, что для сознательного подчинения одних обязанностей недостаточно. Нужны еще какие-то права. Я знаю, что у меня есть то, что представляет для Ордена большую ценность, и я согласна добровольно поделиться этим. Но — только в обмен на определенные гарантии для нас троих.

— В настоящее время эта ценность совершенно не окупает те риски, на которые Орден идет, сохраняя тебе жизнь. И если так будет продолжаться, мой голос в Капитуле может оказаться недостаточно убедительным.

— Почему же не окупает? — возмутилась Сова. — Я понимаю, что в переговорах каждый тянет одеяло на себя, и сейчас для вас важно убедить меня, как великодушно поступает Орден, отказавшись от консервации тела. Простите, но Орден мало похож на благотворительную организацию. Вы хорошо описали мне минусы моего существования. Но поскольку я до сих пор жива, то могу предположить, что существуют и плюсы. Причем не только для меня одной. Не забывайте, я видела отчеты. Вы многое успели за год с лишним, и большинство этих исследований вовсе не фундаментального, а прикладного характера. Я мало разбираюсь в генетике, но если Ордену удастся заполучить мой ген, ответственный за ускорение регенерации — разве уж одно это недостаточно заманчивая перспектива для ваших солдат? Я уже не говорю о каких-то разработках оружия, поглощающего энергию — в этом я вообще ничего не поняла. Какой смысл в том, чтобы давить меня сплошными ограничениями? Наша сделка будет гораздо выгоднее Ордену, чем мне.

— Сомневаюсь.

— Не сомневайтесь, — вдруг подал голос Командор. — У меня есть еще кое-что, что мы можем предложить Ордену.

«Что ты задумал?» — спросила у него Сова.

«Я хочу ему сделать предложение, от которого он не сможет отказаться. И главное, мы будем нужны ему живыми. Все трое».

«Скажи толком!»

— Что вы скажете, если я предложу Ордену телепатическую систему связи? — спросил Командор.

Магистр пристально вгляделся в Командора, но по всем признакам было очевидно, что тот и не думал шутить.

«Какую?» — переспросила Сова.

«Телепатическую. Ты же видишь, мы втроем каким-то образом слышим друг друга. Мы с Лорисом кое-что уже проверили».

Сова повернулась к Командору и спросила уже вслух:

— А Лорис?

— Я согласен, — ответил тот.

— Что происходит? — Магистр вмешался в разговор, которого он не мог слышать, — что произошло во время этих пауз?

— Мы обнаружили еще кое-какие способности, о которых вы пока не знаете, — пояснил Командор. — Но я полагаю, что они тоже могут оказаться полезными для Ордена. У меня есть основания считать, что мы трое способны установить телепатическую связь друг с другом на любом расстоянии.

«А это правда? О расстоянии?» — мысленно поинтересовалась Сова.

«Откуда я знаю? Мы проверяли только в пределах крейсера!»

Это был ответ как раз в духе Командора. Сове удалось не засмеяться, хотя нервное напряжение уже требовало выхода: вот такого идиотского безудержного смеха, который останавливают увесистой пощечиной. Магистр стремительно переводил взгляд с одного на другого, изучая каждого поочередно. Сова ждала, что он потребует доказательств, но он молчал. Она оглянулась на друзей и почувствовала: то пристальное внимание, что раньше было направлено на нее, теперь давило на них.

Щит! Сова вскочила с кресла, чтобы тут же рухнуть в него всем телом — у нее почему-то подкосились ноги. Но ей некогда было думать о себе. Щит! Она отгородилась от давления Магистра, даже не подумав, что защита нужна всем троим.

— Не смейте! — прошипела она.

От нахлынувшей на нее злости канал раскрылся так легко, как никогда раньше. Командор недоуменно потряс головой, будто пытаясь стряхнуть с себя остатки вдруг исчезнувшей тяжести.

«Что случилось?» — спросил он Сову.

— Мы еще не договорились, — с ненавистью бросила она Магистру. — Не смейте прикасаться к ним. Иначе… — она не знала, что заключено в этом ее «иначе», но ничего хорошего там не было.

— Немедленно закрой канал, — спокойно приказал он. — И предупреждаю тебя, если ты откроешь его в третий раз без разрешения, участь заспиртованной лягушки я тебе гарантирую.

— Не смейте на них давить!

— Успокойся. Это не энергетическая атака. Но мне нужно проверить, что вы говорите правду. Энергетика телепата отличается от энергетики обычного человека.

— Проверьте как-нибудь иначе! — потребовала она. — Без сканирования.

— Хорошо, — согласился он.

Командор вытащил из кармана блокнот.

— По-моему, есть более простые способы проверить такую вещь, как телепатия, — сообщил он. — Вы как-то все слишком усложняете. Магистр, надеюсь, вы привыкли верить своим глазам?

Он протянул Магистру блокнот. Тот молча взял его, вытащил из нагрудного кармана ручку и, написав что-то, вернул владельцу.

«Сова, будь добра, процитируй ему фразу: «Да сгинут те, кто раньше нас высказал наши мысли». Кстати, по-моему, он имеет в виду нас».

Вот теперь она не выдержала и расхохоталась. С этого момента она вдруг поняла, что точно знает: они сумеют договориться.

 

Глава 16

Работа над ошибками

Ее приговорили к пожизненной каторге.

Сова готова была торговаться до последнего, но Магистр, принимая решение, такие мелочи, как чужие протесты, в расчёт не брал. Командору и Лорису досталась служба гражданская, Сове, несмотря на ее возражения, — военная.

— Мне нужно будет принимать присягу? — недовольно поинтересовалась она.

— Само собой, — кивнул Магистр. — После чего тебе придется подчиняться приказам под угрозой трибунала. Это не такие уж жесткие рамки, как тебе сейчас кажется. Но это именно то ограничение свободы, которое тебе подойдет.

— А мое мнение учитывается? — язвительно уточнила Сова.

— Нет, — спокойно ответил он. — Будь благодарна за то, что я не требую большего. Орден редко вкладывает большие средства в людей, если ждать отдачи приходится нескоро.

— Почему же нескоро? — возмутилась Сова.

Магистр терпеливо разъяснил:

— Потому что минимум три года ты потратишь на подготовку. Еще лет пять — на то, чтобы наработать самостоятельный опыт, без которого твоя подготовка ничего не стоит. И только после этого от тебя будет польза. Может быть.

— Вы знаете, что польза от меня будет гораздо раньше.

— От лабораторной крысы тоже есть польза, — заметил он. — Но не для крысы. Ты же хочешь другой работы? Я тебе объясняю реальность ситуации.

Единственной поблажкой стала лишь отсрочка в исполнении приговора: Сове милостиво позволили прийти в себя и не принимать присягу в пижаме и на больничной койке. В Ордене, насколько Сова могла заметить, любили скрупулезно соблюдать предписанные уставом ритуалы, так что даже необычность ситуации не заставила Магистра изменить правилу.

Им предстояло покинуть систему сразу после того, как разбитую при посадке технику починят, а не подлежащую починке погрузят на непострадавший крейсер. Флагман флота Ордена возвращался на главную базу. Тогда Сова робко попросила позаботиться и о ее корабле. Мысль бросить «Водолей» на поверхности планеты ее ужасала. Магистр посмотрел на нее с удивлением, но просьбу пообещал выполнить.

Лишившись собственного средства передвижения, Сова приуныла. Конечно, покидать крейсер сейчас не было никакого смысла. Но Сову удручала мысль, что теперь не было и никакой возможности это сделать.

Приговор вступил в законную силу сразу после его оглашения: без всякой связи с присягой на Сову посыпались приказы. Для начала всем троим было предписано заключить контракты, дать подписки о неразглашении служебной тайны, получить направление на работу и учебу. Магистр с беспристрастностью судьи распределил бремя ответственности в зависимости от степени потенциальной опасности каждого подсудимого. Мягче всего обошлись с Лорисом: от него потребовали лишь сохранения конфиденциальности. Принять решение об участии в исследованиях Ордена он мог в любое время по своему усмотрению. Командору такого удовольствия не доставили: ему предстояло нести трудовую вахту на Лакиоте, подальше от дурного влияния научных свобод и соблазнов родины, а учебу на Земле заканчивать заочно. Сове удалось настоять на включении в ранее подписанный ею контракт новых условий. Она и раньше имела право запрашивать любую информацию о проектах, в которых участвовала, но теперь гарантом исполнения обязательств Ордена становился лично его глава. В течение десяти дней Орден должен был предложить ей не менее трех программ обучения, из которых она сама могла выбрать наиболее приемлемую. Аналогичное условие распространялось и на выбор будущей работы. Свобода ее передвижений была ограничена центральными секторами Федерации при условии обязательной регистрации по месту прибытия в посольстве Ордена. Впрочем, такой режим распространялся на всех военнообязанных лиц. А вот право расторжения контракта в одностороннем порядке у нее фактически отсутствовало: избавить от службы ее могла разве что только смерть. Сова знала: тех, кто подписывал такие контракты, в Ордене называли «вечниками». Пожизненная служба была обязательным условием для допуска к секретным материалам.

Огласив свое решение, Магистр, вероятно, решил, что у него еще будет время, чтобы накомандоваться и, собравшись уходить, жестом пригласил с собой Зория. Тот неохотно поднялся и с надеждой бросил взгляд на Сову, но она и не думала просить его остаться.

— Мы продолжим завтра, — сообщил Магистр и добавил: — До завтра вам приказано пределы госпиталя не покидать.

— Я могу поговорить с тобой? — спросил, наконец, Зорий, обращаясь к Сове.

— Нет, — ответил за нее Лорис. — По крайней мере, не сегодня.

Сова не возражала.

Когда дверь за визитерами закрылась, она позволила себе устало потереть глаза и тихонько застонать, не столько от усталости, сколько ради сочувствия окружающих. Лорис скорбно покачал головой и попросил:

— Командор, в соседней палате есть кресло с антигравом. Тащи его сюда. Самостоятельно Сова до кровати не дойдет.

— Почему это? — тут же возмутилась она.

— Потому что я запрещаю, — мягко сообщил ей Лорис.

— Что сегодня за день, а? — пожаловалась она Командору. — Все мне что-то запрещают. Все мне приказывают. Одна я все время прошу. Вот, кстати, если я попрошу, кто-нибудь мне расскажет, что у меня с ногами?

Командор и Лорис переглянулись.

— Ну, как тебе сказать… — уклончиво протянул Командор. — Просто это не совсем твои ноги.

— Это что, протезы? — ужаснулась Сова.

— Нет, зачем протезы? — обиделся Лорис. — Я провел первую в своей жизни операцию по скульптурному восстановлению конечностей. Твое счастье, что у тебя ускоренная регенерация. Так что это самые настоящие ноги. Только новые.

— А где старые? — придирчиво поинтересовалась она.

— Понятия не имею, — недовольно пробурчал Лорис. — Ты с ними плохо обращалась, и они тебя покинули.

— А почему я ими ничего не чувствую?

— Ты радуйся, что пока ты ими ничего не чувствуешь. Это временное онемение. Когда оно пройдет, ощущений тебе хватит на несколько месяцев, а возможно даже лет.

— Что ты хочешь сказать? — опасливо спросила она.

— Что фантомные боли у большинства сохраняются даже после скульптурного восстановления конечностей. И это может быть очень больно. Хотя со временем приступы станут реже.

— А нельзя чтобы… — с надеждой начала она.

— Сова, — оборвал ее Лорис. — Ты хочешь потерять обе ноги, потом восстановить их и при этом не получить никаких последствий? За такие подвиги придется расплачиваться.

— Ладно, — миролюбиво согласилась она. — Будешь колоть мне обезболивающее.

— Непременно, — заверил ее Лорис. — Если это доставит тебе дополнительное удовольствие. Но предупреждаю, что твой организм нейтрализует любые лекарства, в том числе и обезболивающее. Так что не жалуйся.

Сова с отвращением посмотрела на инвалидное кресло с антигравом.

— А нельзя как-нибудь…

— Нет. Нельзя, — отрезал Лорис и приказал: — В кровать, и немедленно. Понятия не имею, как тебя лечить, но по крайней мере спать тебе не вредно.

Тогда Командор просто поднял Сову из кресла и перекинул через плечо.

— Поехали, — шутливо прокомментировал он, неся ее в палату.

— Слушай, а у тебя-то все цело? — спросила Сова, когда ее сгрузили на кровать.

— У меня все цело, — подтвердил Командор, присаживаясь рядом. — Если бы ты не упиралась, а бежала быстрее, все было бы цело и у тебя. Зорий успел накрыть нас защитным полем.

Сова еще раз посмотрела на свои ноги и словно для того чтобы убедиться, что они на месте, весело пошевелила всеми десятью пальчиками.

Зорий твердо решил вернуться. Но возвращаться сразу он не рискнул, а заставил себя выждать около получаса, чтобы дать Сове время хоть немного отдохнуть и успокоиться. Будить Сову ему не придется: она никогда не засыпает быстро, а значит, еще около часа будет ворочаться с боку на бок, читать и грызть свои любимые яблоки. Дар никогда не мог понять, почему именно такой способ был избран Совой для борьбы с бессонницей.

Он проводил Магистра и принялся мерить шагами длинный коридор, ведущий к отсеку, где располагался госпиталь. Пятьдесят шесть в одну сторону и пятьдесят шесть в другую. Туда и обратно. И снова туда. Он нес свою добровольную вахту словно курсант, сосланный в медотсек на штрафные работы.

Зорий взглянул на часы. Рано. Но как заставить себя отложить разговор до завтра? Ему позволили присутствовать на переговорах при одном условии: не вмешиваться ни единым словом. Магистр понимал, что его угрозы способны испугать разве что троих новичков, а не опытного офицера разведки, поэтому он просто не позволил себя опередить. Теперь же, когда запланированное запугивание уже состоялось, Зорию, наконец, разрешили свидание. И он не хотел медлить, по собственному опыту зная, как обессиливает и изматывает страх. Он видел: Сова отлично держалась, но это ничего не значит. На самом деле она напугана и от страха подозревает во враждебности всех, даже его. Но Магистр обещал, Магистр дал слово: волос не упадет с ее головы. И без того Орден получил больше, чем рассчитывал. За один день завербовать на службу сразу трех телепатов — такой удачи в Ордене не случалось за всю его историю. Но даже не будь этого, Магистр никогда не рискнул бы открыто признать перед Капитулом провал эксперимента, на котором сам настоял несколько месяцев назад. «Девочка моя, — думал Зорий. — Не бойся. Не думай, что на карте стоит твоя жизнь. Я расскажу тебе, что на кон была поставлена всего лишь блестящая карьера Магистра, и счастье наше, что глава Ордена не готов расстаться со своей властью. Это означает, что он до последнего будет отстаивать правоту единожды принятого решения и сохранит тебе жизнь. Счастье наше, что Магистр не трус. Другой на его месте давно бы уступил мнению большинства в Капитуле и переложил ответственность на чужие плечи. Тебе ведь кажется, что вокруг тебя только враги. Девочка моя, не бойся. Я расскажу тебе, что это не так. Я помогу понять, как надо действовать. Я должен был сделать это раньше, но я хотел уберечь тебя от всего этого. Я так хотел успеть…»

Зорий вернулся к дверям госпиталя.

Магистр не стал настаивать на строгой изоляции Лаэрты Эвери, но охрану у дверей все же выставили, так что у Дара не было шанса проскользнуть незамеченным. Впрочем, его узнали и пропустили без задержки.

Он наделся, что Лорис и Командор к этому времени уже ушли, но охрана сообщила, что они еще не выходили. Что ж, значит, придется их поторопить.

Когда он вошел, вся троица мило болтала, расположившись в палате, вероятно, навсегда. Командор сидел поперек кровати. Сова лежала вдоль, при этом ее ноги располагались на коленях у Командора. Именно эти ноги оба с удовольствием разглядывали. Лорис стоял рядом. Когда Дар появился в дверях, ни один из них даже не сделал попытку отстраниться. Наоборот, они замерли, оборвав разговор, и слегка придвинулись друг к другу, воспринимая его как внешнюю опасность. Внешнюю для всех троих.

Зорий остановился на пороге, ожидая, пока до них дойдет, что он пришел только к ней.

— Только не сегодня! — с тоской вырвалось у Совы.

Она не смотрела в его сторону. Зорий ждал, понимая, что она ничего не скажет, пока он не останется с ней наедине. Сова никогда не проявляла слабость в присутствии посторонних.

Первым не выдержал Лорис. Он нехотя отошел от кровати и поманил за собой Командора.

— Не больше десяти минут, — разрешил он, включая таймер системы контроля состояния пациента. — Вы и так ее уже измотали.

Дар сдержанно кивнул.

Лорис вытолкал из каюты недовольного Командора. Сова проводила их обоих обреченным взглядом.

— Нам надо поговорить, — тихо начал Дар.

— Нет.

— Ты должна спокойно меня выслушать…

— Нет.

— Ты должна понять, что…

— Нет!

Слова метались, как эхо в пустом ущелье, отскакивая от каменных стен.

— Нет, — убежденно повторила она.

Он готов был к упрекам, слезам, обвинениям. Готов был оправдываться, объяснять, просить прощения. Готов был считать виноватым во всем себя и только себя, как ответственного за нее мужчину. И готов был защищать ее, защищать, несмотря на упреки и обиды.

Он не был готов только к этому решительному «нет», произнесенному так, что Дар почти сразу понял, почувствовал, как будто знал заранее — «нет». Она отгородилась от него непробиваемой стеной.

Нельзя заставить слушать того, кто не хочет слышать. Она не заткнет уши, не закроет глаза, не выбежит из комнаты, не спрячет лицо у него на груди, не разрыдается от отчаянья. Она будет смотреть сквозь него холодным безразличным взглядом, чтобы в конце поставить жирную точку своим «нет».

Он вдруг понял. Понял ясно и отчетливо, так, как не понимал ее никогда прежде. То, чего он так опасался, для нее уже случилось и изменило ее до неузнаваемости. Это произошло чуть раньше, может быть несколькими днями, может быть часами, может, минутами, но без него. Он опоздал. Она успела пережить случившееся, перетерпеть его, переболеть им. Она уже успела что-то сломать в себе, жестоко и необратимо, вырвать его из себя с той же отчаянной болью, с какой вырезала жучок из своего тела. И принять решение, не посоветовавшись с ним, в одиночестве. Она все решила сама. И уже исполнила задуманное. Она рассталась с ним. Без слез, без упреков и без объяснений. Он смотрел на нее, пытаясь проникнуть за внешнюю невозмутимость ее болотно-зеленых глаз, и с ужасом осознавал свое бессилие что-то изменить.

— Хорошо, давай мы поговорим, когда ты успокоишься.

Он уже сам не верил в это, но не мог отказаться от последней попытки.

— Нет. — Вероятно, она сама устала от своих однозначных ответов, потому что добавила: — Я не смогу.

В абсолютной тишине раздался писк установленного Лорисом таймера. Десять минут истекли.

Их последние десять минут вместе.

Он развернулся и вышел из палаты. Он знал, что его никто не остановит: это было бы слишком хорошо.

Лорис увел Командора из госпиталя почти насильно. Если бы позволяли условия, он даже запер бы его где-нибудь подальше от Совы, но не смог найти помещения, подходящего для такого дела. Друзьям предоставили каюты, где жил, вероятно, обслуживающий персонал самого госпиталя, и запереть там Командора не представлялось никакой возможности: автоматика блокировки дверей одинаково реагировала на приказы как изнутри, так и снаружи.

— Какого черта его принесло? — Командор не мог успокоиться. — Ну зачем ты позволил ему остаться?

— Он имеет право с ней поговорить, — спокойно заметил Лорис. — Она — его жена.

— Она не хочет с ним разговаривать. Она же ясно сказала.

— Ну откуда ты знаешь? Они ведь любят друг друга. Она сможет простить.

— Благие намерения, — констатировал Командор. — Но не реальные. Она не простит.

— Она сама небезгрешна. Она украла у него пароль.

— Ты так говоришь, будто ты на его стороне. У тебя еще физиономия не зажила после столкновения с этим праведником.

— Не смей рассказывать про это Сове, — строго предупредил Лорис.

— Не смею! — фыркнул Командор. — Но будь моя воля… Не понимаю, почему ты его защищаешь.

Лорис с грустью покачал головой.

— Ты просто несправедлив к нему. Впрочем, насколько я успел заметить, у вас с ним взаимная антипатия. Дар Зорий неплохой человек. И по-своему он поступает правильно, — Лорис вздохнул. — Ему просто очень не повезло с Совой. Знаешь, есть такие люди, которые изначально, с рождения до смерти, вписаны в рамки какой-то системы. Нет, они не безликие исполнители, они — суть этой машины, лучшее, что у нее есть. Ее ходовая часть. Без них эта машина мертва и бесполезна. Орден для Зория — это не просто его работа, это его призвание, его служение. Но стоит выбить таких людей из их системы, и они теряются. Не то что они несамостоятельны, нет, просто все их достоинства имеют значение только там, внутри их мира. И поэтому ему сейчас гораздо тяжелее, чем Сове. Он взял на себя ответственность за нее — перед Орденом и за Орден — перед ней. Ты зря записал Зория в подлецы. Его беда в том, что он прав только тогда, когда права его система.

— Его система давит Сову!

— Но эта же система будет ее защищать. Мне это легче понять, чем тебе. У нас даже беспоместный сэрандос обязан до самой смерти защищать того, кого он принял под свое покровительство. Но в обмен на это он потребует подчинения своей воле. Нельзя получить защиту, не пожертвовав частью свободы. Вы с Совой этого не понимаете. Вы иначе воспитаны.

— Вот именно. Сова не захочет такой защиты. Она никогда не жила за чужой спиной. Она попробовала — ей не понравилось. Вот увидишь, теперь она будет очень ревностно беречь свою свободу.

— Но она уже согласилась сотрудничать.

— Это очень хрупкая договоренность. Едва они потребуют от нее больше, чем она готова терпеть, всякое сотрудничество мигом закончится.

— Я думаю, что Магистр тоже это понимает, и не станет злоупотреблять властью.

— Поживем — увидим, — с сомнением протянул Командор, вставая. — Я пойду, посмотрю, как она там.

— Никуда ты не пойдешь, — оборвал его порыв Лорис.

— Хорошо, — неожиданно согласился Командор. — Я и отсюда спрошу! — Он наморщил лоб, сосредоточиваясь, и добавил: — Правда, у меня такое ощущение, что у меня в голове все время присутствует кто-то лишний. А у тебя как?

— Два.

— Что два?

— Два лишних, — пояснил Лорис, — ты и Сова.

Проснувшись на следующее локальное утро, Сова узнала, что флагман уже пришвартовался в порту главной базы и троим пленникам предписано его покинуть.

К ним приставили надзирающего офицера, впрочем, настолько вежливого и корректного, что он даже постучал при входе. После этого Сова легко простила ему предложение усадить ее в ненавистное кресло с антигравом. Впрочем, от предложения этого она отказалась наотрез. Подоспевший на подмогу Лорис настоял на необходимости тренировки для ее ног, так что в итоге они сошлись на трости. Ходить Сова, в принципе, была способна, но для поддержания равновесия третья точка опоры была очень кстати.

Форму нужного размера ей доставили прямо в госпиталь. Сова с ужасом осмотрела серый комбинезон и куртку, примерила фуражку, бросила печальный взгляд на черные ботинки и со стоном залезла назад в термококон.

— Я бы на твоем месте все же оделся, — Командор, наблюдавший за ее мучениями, решил дать совет.

Стон из-под одеяла стал громче.

— Сова, шансов нет, — Командор решил напомнить ей о суровой неизбежности. — Крейсер разгружается. Или ты хочешь, чтобы тебя повезли на базу на кресле с антигравом?

Сова решительно выпуталась из термококона.

— Нет уж! Это еще смешнее.

— Ты отлично выглядишь, — Лорис решил подсластить пилюлю. — Даже мне страшно.

— Прекратите вы, оба! — Сова придирчиво осматривала свое отражение в зеркальной поверхности медицинского агрегата в изголовье кровати. — Хоть бы оружие дали. В утешение.

Зная об охране, выставленной у дверей палаты, Сова была готова следовать по главной базе Ордена под конвоем. Но сопровождающий офицер был один. Он лишь попросил ее не отставать и немедленно сообщить ему, если она почувствует себя плохо. Оказалось, что в Ордене служат не изверги.

— Куда нас ведут? — спросила Сова, неособенно надеясь на ответ.

Провожатый взглянул на часы и охотно пояснил:

— В шестнадцать тридцать у Магистра назначено заседание Капитула. Эксперты готовят отчет. Магистр настаивает на включении в текст хотя бы предварительных данных о ваших общих способностях. Нам нужно поторопиться. Я веду вас к экспертам.

— О! — Сова удовлетворенно потерла руки и злорадно пообещала, оборачиваясь к друзьям: — Сейчас, дорогие мои, вы на собственной шкуре прочувствуете, что значит быть лабораторной крысой!

Это была ее маленькая месть за насмешки по поводу военной формы.

— Вы напрасно так негативно относитесь к вашей будущей работе. — Их единственный конвоир вежливо, но укоризненно попенял Сове.

— А вы знаете, в чем она будет заключаться? — поинтересовался Командор.

— Точно сказать не могу. Но варианты более или менее известны. Скорее всего, для начала вам предложат службу в шифровальном управлении.

— Где? — изумлению Совы не было предела.

— В войсках связи, — пояснил провожатый и, видя ее непонимание, продолжил: — Например, существуют ситуации, когда передача информации по официальным каналам нежелательна: ее могут перехватить, расшифровать. Иногда нужно скрыть сам факт передачи. Ваши новые качества могут оказаться полезными при переговорах. Шифровальное управление курирует новейшие разработки Ордена в области связи.

— Вы сказали «для начала»? — переспросила Сова.

— Я полагаю, что Магистр в конечном итоге захочет видеть вас в своем разведуправлении. Но туда не попадают новички или случайные люди.

Сова попыталась оценить щедрость такого предложения.

— Постойте! Но Командору обещали работу по его специальности. И Лорису также.

— Не беспокойтесь, — упокоил ее провожатый. — Кадровая политика Ордена не предполагает насильственной смены специализации. — Он лукаво усмехнулся, обернувшись к Командору: — Ну подумайте, кому это надо? Зачем тратить уйму времени на ваше обучение какой-то новой специальности, когда вы уже являетесь специалистом в своей области? Гораздо больше пользы от вас будет в той сфере, где вы профессионал. Если же вас попросят изредка принимать участие в другой работе, то это ни в коем случае не нанесет ущерба вашим профессиональным интересам. Воспринимайте это как способ разнообразить жизнь, узнать что-то новое. И, кстати, улучшить свое материальное положение. За совмещение должностей в Ордене хорошо платят.

— Вы рекламируете своего работодателя, как профессиональный вербовщик, — фыркнула Сова.

Об охоте за мозгами, которую Орден вел по всей Федерации, на Земле всегда ходили анекдоты.

— А я и есть профессиональный вербовщик. — Офицер вытащил из кармана серой куртки визитку и протянул Сове: — Кадровая служба Ордена.

«Витор Ремен», — прочитала она, — «Доктор психологических наук. Старший приор. Кадровая служба».

Витор Ремен свое дело знал. Его присутствие никак нельзя было назвать навязчивым. Он охотно отвечал на вопросы, умело и вовремя льстил, был предупредителен и заботлив. Сова была готова к тому, что прямо с борта крейсера их доставят в какую-нибудь секретную лабораторию и начнут потрошить, но старший приор запланировал для них завтрак и даже небольшую обзорную экскурсию по центральной базе. С высоты полета глайдера столица Ордена смотрелась не особенно живописно: огромный порт остался позади, а лежащие внизу просторы были плотно застроены теми самыми типовыми зданиями, к которым Сова успела привыкнуть. В столице невозможно было заблудиться: идеально ровные параллели и меридианы улиц дробили город на сектора. В центре каждого сектора располагалась посадочная площадка для глайдеров. Площадки были пронумерованы гигантскими цифрами ярко-желтого цвета, так что найти нужную было не сложнее, чем сделать ставку за игровым столом казино, бросив фишки на счастливый номер.

Глайдер опустился на площадку под номером «46». Старший приор заботливо поинтересовался, как чувствует себя Сова, и, услышав ответ, галантно подал ей руку, помогая выйти из машины. Сова снова ощутила, как про себя усмехнулся при виде такой галантности Командор. Да, Витор Ремен отлично знал свое дело. Впервые за много лет Сове целенаправленно давали почувствовать себя не мутантом, обреченным на пожизненную изоляцию в силу своей ненормальности, а ценным сотрудником, чьи таланты и способности могут оказаться залогом будущего служебного роста. Всю дорогу старший приор вовсю расписывал открывающиеся перед тремя друзьями перспективы.

Сова улыбалась, и светлое будущее, что сулил им провожатый, не имело к этой улыбке никакого отношения. Причина такой перемены настроения крылась совсем в другом. Наверное, если бы Робинзону клятвенно пообещали вывезти его с необитаемого острова, то обещание само по себе обрадовало бы его куда меньше, чем сиюминутное появление Пятницы. Сова оглянулась. Позади нее, ни на шаг не отставая, шли целых два Пятницы. Все эти годы Сове было до слез обидно, что по какому-то неизвестному случайному принципу ненавистные странности в организме из всего экипажа «пропавшего» корабля достались ей одной и, помимо ее воли, вдруг отгородили ее от остальных людей, оставшихся «нормальными». Даже от самых близких. Признаваться в собственном эгоизме было стыдно, но избавиться от таких мыслей Сова не могла. Насколько легче было бы ей, если бы ее участь разделял кто-то еще. И вдруг «ее полку прибыло». Сова упорно не хотела видеть плюсы своего положения, пока такое положение она занимала в единственном числе. Но неожиданно это число увеличилось, и теперь наличие сразу трех «ненормальных» существенно меняло всю картину. Как говорится, за компанию… Ведь если на острове оказались сразу трое, остров уже нельзя назвать необитаемым.

Экспертов, вероятно, доставили на главную базу незадолго до прибытия крейсера. Лаборатория была наспех развернута в одном из помещений большого административного здания. Провожатый представил их руководителю группы, и пока эксперты настраивали оборудование для ментосканирования, успел не только убедить вновь прибывших в максимальной безопасности данной операции, но и потребовать для своих подопечных кофе. Сова была уверена, что кофе, как исключительно земной напиток, в Ордене не отыщется, но она ошиблась: его принесли уже через несколько минут. Оказывается, быть уникальной лабораторной крысой не только более или менее сносно, но иногда даже приятно.

— Скажите, — не удержавшись, обратилась Сова к Ремену, — это вы такой хороший вербовщик, или просто мне в прошлый раз очень не повезло?

Сова, облепленная датчиками и проводами, чувствовала себя тутовым шелкопрядом в начале создания собственного кокона.

— Ни то, ни другое, — приор ловко отобрал у Командора, тоже опутанного проводами так, что не пошевелиться, пустую чашку и, водрузив ее на поднос, вернулся к Сове. — Просто степень вашей управляемости можно установить лишь опытным путем. Неизбежно приходится действовать методом проб и ошибок.

— Моей управляемости? — с возмущением начала Сова.

— Конечно, — кивнул он. — Любой человек управляем. Надеюсь, с этим вы, земляне, не будете спорить? Управлять можно разными способами, но худшим из них я считал и буду считать подавление личности. Вы должны понимать, что воспитание военных кадров изначально ставит цель добиться от солдата беспрекословного подчинения приказу. Личная воля и индивидуальная мотивация при этом имеют не слишком большое значение. Существуют различные методики, задача которых — сломить индивидуальную волю. Для вас разработали именно такую программу. Не сомневаюсь, что она в конечном итоге имела бы успех, но при таком подавлении личности слишком велик риск нервных срывов даже у добровольцев. Видите ли, в Ордене давно существуют и постоянно соревнуются между собой две кадровые службы — военная и гражданская.

— И Сове, если я правильно понимаю, досталась военная? — спросил Командор.

— Именно. Человек, с рождения мечтающий о карьере профессионального военного, не воспринимает факт подчинения негативно. Нам казалось, что ваша внутренняя программа должна легко перестроиться под нужды Ордена.

— Какая программа? — вырвалось у Совы.

Приор пожал плечами, демонстрируя легкое недоумение оттого, что ему приходится пояснять вещи, которые давно известны всем собеседникам:

— Ваша программа, которую Центр рождаемости Земли закладывает в каждый выводок своих младенцев. Мы уже говорили: управлять можно разными способами, и земляне выбрали один из самых тонких и эффективных: скрытое управление. Кто выбрал для вас вашу специальность? Кто развивал ваши навыки исключительно в том направлении, в каком они были полезны в вашей будущей работе? Кто направил вас в учебное заведение? Кто формировал ваши экипажи? Не будете же вы утверждать, что сделали сознательный выбор своего будущего? Вся эта программа была продумана задолго до вашего рождения. Вы приняли её, не дав себе труда задуматься. Что же вас так раздражает в том, что новую программу для вас теперь будет определять не Земля, а Орден?

Сова недовольно передернула плечами, но промолчала.

— Хочу вас обрадовать, что методы вашей тренировки планируется сильно смягчить.

— С чего бы это? — буркнула она.

— С того, что преодолевать ваше внутреннее сопротивление слишком неэффективно, — ответил он. — Можно точно сказать, что с такими способностями, как у вас, использовать вас как обычного солдата нет смысла. Следовательно, нет смысла и вести подготовку аналогичным образом. Гораздо важнее для нас добиться вашей лояльности по отношению к Ордену и сознательной заинтересованности в работе. Именно эту задачу и поставил передо мной Магистр.

Их беседу прервали. Эксперты закончили тестирование, и их руководитель по просьбе Ремена огласил результаты, после чего разрешил задавать вопросы.

— Что такое «общее ментальное пространство»? — тут же отозвалась Сова.

Ей пояснили. Абсолютных телепатических способностей ни у Совы, ни у Лориса с Командором не обнаружилось: ни один из них не был в состоянии отслеживать мысли посторонних. Их избирательная чувствительность друг к другу имела совершенно другую природу. Неизвестно по каким причинам, но в мозгу у каждого образовалась некая новая зона. Эти три зоны составляли нечто общее для всех троих, что позволяло им поддерживать мысленную связь только между собой. Эксперты обозвали ее «общим ментальным пространством». Термин внушал научное уважение, и Сова не стала требовать других пояснений.

Эксперты сворачивали лабораторию — их работа была закончена. Приор сообщил, что после окончания Совета их ждет к себе Магистр.

— Зачем? — придирчиво спросила Сова.

Ремен улыбнулся и пожал плечами.

— Магистр не всегда сообщает о своих планах подчиненным, — с притворной суровостью пояснил он. — Иногда подчиненным приходится догадываться самостоятельно. Привыкайте.

Магистр ждал их, задумчиво прогуливаясь вдоль длинного стола для совещаний. На столе, на идеально равном расстоянии друг от друга, были разложены три обыкновенных портативных фонарика, что крепятся на шлемы или на рабочую одежду по мере необходимости света. Четвертый фонарик Магистр вертел в руках и по тому, как он его держал — прямо перед собой, тремя пальцами, оттопырив из осторожности мизинец — было видно, что этот фонарик чем-то ему основательно не угодил. Чем-то расстраивал его этот фонарик, чем-то огорчал.

Заметив вошедших, Магистр жестом пригласил их садиться, сам же, бросив последний пытливый взгляд на незамысловатый осветительный прибор, бережно, словно тот был очень хрупким, положил его на стол и вернулся в свое начальственное кресло.

— Хочу вас поздравить, мистер Ягель, — начал он, обращаясь к Командору. — Баша идея о разумности темной энергии получила несколько неожиданное подтверждение.

Присевший было Командор тут же вскочил.

— Садитесь, — устало отмахнулся от него Магистр, — вы еще успеете предаться своим научным восторгам.

— Но вы можете сказать… — начал Командор.

Магистр кивнул.

— Я хочу сделать вам подарки, — неожиданно сообщил он, кивая на разложенные на столе приборы.

Сова с любопытством вытянула шею.

— Берите, — приказал Магистр.

Теперь у каждого в руках было по фонарику. Вежливо улыбаясь и демонстрируя благодарность, Сова гадала, какую цель преследует вся эта церемония одарения подчиненных. Лучше бы ей подарили бластер. Или хотя бы огнестрельное оружие. Магистр, внимательно наблюдавший за ее реакцией, понял, что интерес его пленников к подаркам угас, и потому снизошел до объяснений:

— Партия этих фонариков была грузом одного из пропавших в секторе кораблей.

Командор бросил на Магистра стремительный взгляд и вдруг включил фонарик. Сова отпрянула от неожиданности: вместо луча света от фонарика до потолка комнаты протянулся конус плотной, густой темноты, абсолютно черной и непрозрачной. А по лицу проскользнуло знакомое ощущение очень слабого, еле заметного сквозняка. Сова осторожно протянула руку, но дотронуться до чернильной глубины не рискнула. Там, где черный «луч» упирался в потолок, темнело пятно диаметром около полуметра. Командор шевельнул рукой, и пятно переместилось, не оставив за собой дыры. Только тогда Сова с облегчением вздохнула.

— Это канал? — спросила она Магистра.

Он кивнул.

— Надо же! — выдохнул Командор, не в силах оторвать восхищенного взгляда от черного сгустка в пространстве. — Если это эксперимент, то у экспериментаторов изрядное чувство юмора. Мы производим маломощные источники света, а они предлагают нам маломощный его поглотитель. Хорошо хоть материя в этом луче не исчезает. Хотя и это далеко еще не факт.

— Может, ты его выключишь? — осторожно предложила Сова.

Командор еще некоторое время полюбовался эффектом поглощения света и с сожалением нажал на кнопку выключения.

— Когда операция по эвакуации людей закончилась и сектор стабилизировали, — продолжил тем временем свои пояснения Магистр, — мы стали разбираться с беспилотными судами. Все пропавшие в аварийной зоне корабли удалось обнаружить. Сначала мы думали, что в навигационную систему закралась ошибка: вместо одной баржи с грузом этих фонариков и прочего шахтерского оборудования на самом деле в секторе их находилось две.

В кабинете повисла пауза. Первой не выдержала Сова:

— Они сдублировали неживую материю! — она прыснула от смеха, представив себе изумление осчастливленного грузовладельца.

— Не вижу в этом ничего забавного, — одернул ее Магистр, но суровость его уже не выглядела достаточно убедительной. — В настоящий момент у нас вместо положенных четырех беспилотных кораблей, шедших по трассе в момент начала сбоя в навигационной системе через соседние сектора, имеется в наличии целых восемь. А в самом аварийном секторе удвоено число радиобакенов. Причем эти лишние, неизвестно откуда взявшиеся радиобакены все равно не работают.

— А вдруг работают? — с энтузиазмом предположил Командор. — Вдруг они-то как раз работают, только мы еще не понимаем, как!

— Вот и начните с этого свою работу в Ордене, — Витор Ремен не упустил случая сделать выгодное предложение. — На Лакиоте вас ждет лаборатория.

Сова взглянула на Командора. Если бы ему позволили, он вылетел бы на Лакиот немедленно: научное нетерпение явно жгло ему пятки. Но подарками визит в кабинет главы Ордена не ограничился: предстояло обсудить и подписать контракты, ознакомиться с условиями обучения и работы. Сова принялась читать документы, принесенные Ременом, но ей почему-то никак не удавалось сосредоточиться на обсуждаемых вопросах. Ее опять мучил сквозняк. Слабый, едва заметный поток щекотал ноздри. Она украдкой поглядывала на четыре фонарика, по-прежнему лежащие на столе, но ни один из них не был включен.

— Немедленно прекрати баловаться с каналом! — Магистр оборвал чтение контракта и теперь недовольно смотрел на Сову.

— Но я ничего не делаю, — начала оправдываться она.

— Тогда заблокируй канал и не отвлекайся.

Сова раздраженно передернула плечами:

— Я не умею блокировать канал! Меня этому никто не учил. Но этот сквозняк мне очень мешает.

— Еще бы, — Магистр неохотно поднялся, подошел к огромному зеркалу в металлической раме и поманил за собой Сову. — Ладони к зеркалу, — приказал он, когда она подошла.

— Зачем? — Сова опасливо спрятала руки за спину.

Магистр взял ее за шиворот и поставил перед рамой.

— Будем учиться правильно открывать и закрывать энергетический канал. Прямо сейчас. Иначе ты не успокоишься. Протяни ладони к зеркалу.

Сова заставила себя вытащить руки из-за спины и протянуть их вперед. Кончики пальцев коснулись холодного стекла.

— Принцип подпространственного перехода знаешь? — поинтересовался Магистр.

Она кивнула.

— Личный энергетический канал похож на подпространственный скачок. Ты такое один раз уже проделала без всякого обучения.

— Когда? — изумилась Сова.

— При побеге из института. Вспомни, как ты очутилась в коридоре.

— Я не знаю.

— Ничего, зато я знаю, — заверил ее Магистр. — Ты открыла канал через зеркало и вывалилась из него в место, которое казалось тебе безопасным — в коридор. Все люди в принципе способны открывать канал, который соединяет одно нормальное пространство с другим. Твоя же проблема в том, что твои каналы уходят в пустоту. Они выкачивают из окружающей среды всю энергию, но лично тебе при этом ничего не достается. Ты не умеешь управлять потоком, поэтому, вместо того чтобы направить полученную энергию на переход, ты просто запускаешь ее в бесконечность канала. Твои каналы не имеют дна. И именно этим они опасны. Невозможно предсказать, где ты окажешься в конечном итоге.

— Тогда я не хочу открывать этот канал, — Сова попятилась, но рука Магистра вернула ее на прежнее место.

— Чтобы правильно закрыть канал, надо сначала правильно открыть канал, — назидательно пояснил он.

— Я не буду им пользоваться, — клятвенно пообещала Сова. — Закройте его как-нибудь сами. Без меня.

— Ты думаешь, у меня нет другой работы, кроме как ходить за тобой и затыкать дырки в пространстве? Слушай внимательно. Я поставлю щит в метре от зеркала. Дальше щита тебе все равно не пробиться, так что знай — длина твоего канала сейчас только один метр. Ты пройдешь по каналу и упрешься в щит.

— И где я окажусь? — подозрительно поинтересовалась она.

— За зеркалом находится потайная комната, — объяснил он. — Ты окажешься в ней. Потом я тебя выпущу. Настройся на глубину зеркала, смотри не на него, а на метр вперед, в глубину канала. Ты чувствуешь канал? Как именно?

— Из него дует.

— Направление потока определить можешь?

Она сделала неопределенный жест рукой.

— Правильно, — похвалил ее Магистр. — Теперь двигайся в центре потока. Позволь ему утащить тебя, не сопротивляйся, а то ты играешь в перетягивание каната с силой, с которой тебе все равно не справиться. Почувствуй поток ладонями. Он холоднее и плотнее остального пространства. Сначала попробуй погрузить в канал только руки.

Сова щупала пальцами поверхность зеркала. Поверхность была твердой.

— Она твердая, — пожаловалась Сова.

— Если ты будешь упираться, она и останется твердой.

— Но… — начала она, оборачиваясь к Магистру, и в этот момент он вдруг толкнул ее вперед.

От неожиданности Сова нелепо вплеснула руками и, вместо того чтобы опереться на зеркало, провалилась в него, потеряв равновесие и рухнув вниз всем телом. Удивление оказалось сильнее боли — Сова вдруг поняла, что находится в другом помещении. Она резко обернулась. С обратной стороны зеркало было полупрозрачным, так что ей отлично были видны и изумленные лица Командора с Лорисом, и удовлетворенное лицо Магистра.

Магистр вернулся к своему креслу, пошарил рукой под крышкой стола, и зеркальная панель бесшумно отъехала в сторону.

— Выходи, — позвал он.

Сова шагнула в кабинет, потирая ушибленную коленку.

— Как это? — потрясенно спросила она, оглядываясь назад.

Вместо Магистра ответил Ремен:

— Земляне — странная нация, — улыбаясь, сообщил он. — Вы уверены, что владеете самыми передовыми достижениями науки, хотя на самом деле это далеко не так. Вы очень сильно отстали в некоторых областях. В частности, вот в этой. Так что у вас есть редкий шанс учиться тому, чему нельзя научиться на Земле.

Сова смотрела на зеркало, плавно вставшее на прежнее место.

— Канал закрыт? — спросила она.

— Да, — подтвердил Магистр. — Разве ты не чувствуешь?

— Чувствую. Но не понимаю.

— Твое волевое усилие открывает канал. Когда ты проходишь сквозь него, твое воздействие на поток сворачивает канал вслед за тобой. Ты не можешь открыть канал в точке, где тебя нет. Ты можешь открыть канал только там, где ты сама присутствуешь физически, то есть в точке старта. Пока тебя нет в точке финиша — поток движется, когда ты попадаешь в точку финиша, твое воздействие на точку старта уже отсутствует. И канал исчезает. У тебя хорошо получается управлять точкой старта. Но постарайся воздержаться от этого, пока не научишься со старта управлять точкой финиша.

— И что для этого нужно?

— Знать предел своего канала.

— В один метр?

— Для начала, — иронично заметил Магистр. — Итак, я думаю, мы определились с вашим будущим, так что все свободны. Приор, задержитесь на минуту. Ваши подопечные подождут вас в приемной.

Все поднялись. Командор схватил свой подарок и бросился к выходу. Следом вышел Лорис. Проходя мимо зеркала, Сова не смогла удержаться, чтобы не попробовать еще раз.

Канал раскрылся неожиданно легко. Теперь, когда она знала, что сама может ограничить его пугающую глубину каким-то жалким метром, страх исчез, но появилось любопытство. Сова протянула руку и, вместо того чтобы двинуться к двери, смело шагнула в проем, очерченный металлической рамой.

Магистр поморщился. Он снова нашарил под столом кнопку, и когда фальшивое зеркало отъехало в сторону, пробурчал:

— Приор, я вас прошу, выведите эту ненормальную из моей потайной комнаты и привяжите на время в приемной. Может, тогда она даст мне хоть пять минут спокойствия…

Эта фраза явно предназначалась не приору. Ремен с готовностью поднялся и заглянул в потайную комнату.

— Но ее здесь нет! — вырвалось у него.

Магистр вскочил.

В этот момент дверь, ведущая из кабинета в приемную, распахнулась, и на пороге возникла возбужденная, взъерошенная Сова.

— Простите, Магистр, — извинилась она, самодовольно улыбаясь, — но я забыла у вас свой фонарик.

Она вернулась к столу, схватила фонарик и пулей вылетела в приемную. Через дверь.

Некоторое время после того как дверь за Совой закрылась, в кабинете было тихо.

— Хорошо, что они не сдублировали и живую материю, — задумчиво заметил Магистр. — Второй такой экземпляр для Ордена — это слишком сомнительное приобретение.