Глава 1

ДОМ ПОСЛУШАНИЯ

Дом Послушания возвышался на вершине холма в окружении густых лесов. Огромное по размерам здание разделялось на две части проходом, по бокам которого тянулись стройные колонны. Во дворе располагались помещения для слуг, небольшая конюшня и глубокий колодец. Уединенная обитель на берегу реки Юны опоясывалась каменной стеной, которая кое-где уже была разрушена и охранялась отрядом наемников из Лемаха. Их постоянный лагерь был разбит в соседней деревушке во владениях местного барона. Расположиться в стенах женской обители было строго-настрого запрещено матушкой-настоятельницей, однако воины зорко следили за округой и самим монастырем из сторожевой башни около высоких ворот.

- Ланс, эти стражи в кожаных доспехах не сводят с меня глаз, - пожаловалась Лисса своему хранителю, как только карета де Терро укатила обратно на юг, и девушка принялась осматривать окрестности. - А люди вокруг палятся на меня, как будто я мешаю им заниматься делами, хотя я пока еще никому и слова не сказала!

- Но ты уже два раза обошла вокруг стены, - ответил дух, - и я уверен, что ты поняла: тебе ее не перелезть без моей помощи! К тому же пора уже обратиться к главной в этом доме, госпоже Ани, а не бродить по окраинам. У всех здесь поручения и обязанности, и на тебя глядят как на глупую девчонку, разинувшую рот от удивления, как будто она первый раз видит челядь. А стражники должны присматривать за новичками, которые, вероятно, еще понятия не имеют, что им дозволено, а о чем следует не думать. Кажется, тебе давно пора зайти вовнутрь, иначе скоро ты вся посинеешь от холода.

Лисса неохотно побрела по широкой дорожке, вымощенной камнем, к высоким покоям.

Возле строения она увидела двух женщин, одетых в чистые белые платья. Они убирали ступеньки, ведущие в дом. Одна из них, заметив, что у девушки в руках дорожная сумка, и она намеревалась обратиться с вопросами, быстро взбежала вверх по лестнице и скрылась среди высоких стен. Другая нарочито повернулась к тайе спиной и продолжила свое занятие.

- По-моему, ты не должна с ними заговаривать, - сказал Ланс. - Это и есть те самые старицы, которые посвятили свою жизнь служению богам в уединении от людей.

Спустя пару минут к Лиссе подошла женщина средних лет, одетая в серое шерстяное платье. Она появилась из другой части дома, и девушка не сразу заметила ее приближение.

- Дитя мое, что ты здесь делаешь? - обратилась она к Лиссе. - Тебе нельзя подходить к этим покоям. Если ты новая служанка, то ступай к Вакарии, она заведует уборкой и живет со своими помощницами в избах за конюшней. На кухне главная Пория, ее ты найдешь позади келий послушниц. Покажи мне свои рекомендательные письма и можешь сразу направляться на работу.

- Нет, я не служанка, - Лисса немного смутилась под внимательным взглядом женщины. - Я приехала из поместья графа де Терро. Мне стоит поговорить с госпожой Ани. Граф передал…

- Так ты наша новая воспитанница, - перебила ее незнакомка со снисходительной улыбкой на губах. - Тогда я немедленно провожу тебя к матушке. Иди за мной!

Они обошли дом. Лисса последовала за провожатой по ступенькам внутрь холодного просторного помещения. Миновав галерею, которую убирали несколько молодых девушек, одетых в простые шерстяные платья, а их волосы покрывали белые платки, тайя оказалась в длинном темном коридоре, освещенном редкими лампами и украшенном одноцветными портьерами. Лисса прошла вместе с провожатой несколько больших зал, заполненных книгами, и вскоре они остановились возле крепких деревянных дверей. Ее спутница осторожно постучала и заглянула в комнату. Она скрылась в ее темноте с письмами, которые получила от Лиссы по дороге, и очень скоро вновь предстала перед девушкой.

- Матушка хочет тебя видеть, - сказала она уже замершей тайе, которая только сейчас поняла, что очень проголодалась и озябла. - Будь с ней учтива и не задавай лишних вопросов. После ты найдешь меня в зале Воды.

- Скажите, а как вас зовут? - Лисса решила, что уже настало время узнать имя незнакомки, ведь не иначе она была одной из наставниц в монастыре. Но женщина лишь хмуро поглядела на нее в ответ и медленно повернула в темный коридор.

- Ее зовут Леденея, - ответил Ланс, который уже разузнал, что случилось за дверью. - Матушка Ани с интересом выслушала ее холодное представление новой послушницы.

Лисса оставила возле дверей тяжелую сумку, которую таскала за собой все это время, и зашла в кабинет. Внутри было тепло и уютно. Маленькое пространство освещалось тремя яркими светильниками. Во главе длинного стола восседала женщина лет сорока, одетая в белоснежную накидку, под которой блестело атласное платье серебряного цвета. Вокруг стола располагались мягкие диваны и кресла.

- Добро пожаловать в наш Дом, моя девочка! - обратилась к ней хозяйка. Выглядела она очень молодо и привлекательно. - Меня зовут госпожа Ани. Но мои воспитанницы называют меня матушкой, а все мы смиренные дети Моря. - Ани встала из-за стола и направилась к девушке. Жестом она указала Лиссе на одно из кресел, а после присела рядом. - Граф де Терро писал мне о тебе. Для нас большая честь приютить его подопечную. Тебя зовут Лисса?

- Да.

- Очень красивое имя. С этого дня тебя будут звать Ли. Так короче и быстрее можно запомнить. Как и все девушки, которые приезжают к нам на воспитание и послушание, ты проживешь в нашем приюте два года. Граф уже оплатил все расходы на твое содержание. Затем, если ты пожелаешь, то сможешь остаться тут на более долгое время и стать старицей. Если, конечно, решишься посвятить свою жизнь служению Морю, - с сомнением произнесла Ани, оглядывая новую воспитанницу.

- Я не хотела бы…

- За два года ты узнаешь свои желания и помыслы, о которых и не ведала до этого, дочь моя! Но пока тебе необходимо многому поучиться. Я благословляю тебя с приездом в нашу спокойную обитель. Отправляйся к госпоже Вив, она устроит тебя в келью и назначит занятия на неделю.

- Благодарю, а где мне ее…

- Со всеми вопросами можешь обращаться к госпоже Ле. Я напишу графу, что с большой радостью познакомилась с тобой и устроила в наших покоях. До встречи, дочь Ли! - Ани встала и слегка поклонилась Лиссе в знак прощания.

- Что за госпожа Ле? - спросила девушка, медленно направляясь к двери. - Леденея?

- Да, обращаться к ней стоит именно так, но у меня нет времени выговаривать это длинное слово каждый раз, - голос матушки наполнился раздражением. - Ступай, дочь моя, и я всегда рада твоим визитам.

- Скажите, могу ли я навестить подруг, оставленных в поместье? - Лисса понимала, что ее выпроваживают из комнаты, но если уж она спросила раз, почему бы не задать еще несколько вопросов, пока Ани ее слушала.

Но матушка лишь отворила перед новой послушницей дверь и с улыбкой на лице слегка подтолкнула ее к коридору.

- Где мне найти зал Воды? - ответом на этом вопрос был звук захлопнувшейся двери перед носом девушки. Послышался шум от запираемого замка и удаляющиеся шаги.

- Похоже, матушка сегодня очень устала от надоедливых посетителей, которых она обязана принимать, - высказался Ланс. - Или у нее уже вошло в привычку так любезно заканчивать беседы!

Лисса уселась возле своих вещей. Ланс обещал разведать соседние комнаты, чтобы направить тайю в нужное место. За время ожидания мимо пробежало несколько послушниц, которые с любопытством оглядывали незнакомку. Из их обрывочных фраз стало понятно, что они спешили в обеденный зал на ужин, и Лисса мысленно покорила себя за нерасторопность. Вскоре возвратился Ланс:

- Госпожа Вив следит за порядком в комнатах послушниц. Я нашел ее в одной из келий, когда она рылась в чужих вещах без присутствия хозяйки. Тебе следует быть готовой к таким событиям и кошель Полины всегда носить с собой.

- Зачем мне здесь монеты?!

- Золото никогда не помешает, тем более когда ты несвободна в своих действиях, должна учиться, выполнять задания и слушаться своих воспитателей.

Госпожа Вив встретила Лиссу по коридору. Это была худая высокая женщина, на ее шее блестело дорогое украшение, которое совсем не подходило к бедному наряду. В руках она держала тяжелую связку ключей.

- Леденея уже предупредила меня о тебе, Ли, - сказала она девушке, когда та попросила о помощи. - Тебе следует выделить одноместную келью. Но сейчас они у нас все заняты. В наш дом съезжаются девушки со всех краев Мории, чтобы получить достойное воспитание. Поэтому я подселю тебя к простой маркизе, - Вив свысока посмотрела на Лиссу, ожидая от нее возражений. Но тайя устало ждала, когда же ее хоть куда-то определят, чтобы она смогла согреться у теплого камина.

- Хорошо, куда мне идти?

- Для начала отправляйся в хранилище, чтобы оставить свои вещи. Нашим послушницам ни к чему наряды и другие безделушки, которые передают им родные.

Потом зайдешь к Фео и переоденешься в подобающую для тебя одежду - простую шерстяную юбку и блузу. Не забудь отметиться у Ле, и после того, как мне передадут распоряжение за подписью матушки, я дам тебе ключ.

- Но я ужасно устала и хочу отдохнуть, - взмолилась Лисса. - Не покажете ли вы мне сразу комнату, и я еще успею отужинать вместе с другими девушками…

- Тебе здесь не дом графа, милочка! Послушницы приезжают к нам ранним утром, чтобы отужинать вечером. Тебе, думаю, придется провести ночь в зале ожидания или среди книг, потому что скоро я да и другие наставницы будут свободны от своих обязанностей и никто не пожелает с тобой разбираться до утра! - с этими словами Вив продолжила свое шествие по коридору, проверяя заперты ли двери соседних келий.

- Ланс, - устало произнесла Лисса, - что мне делать? Здесь никто не обращает на меня внимания! Лучше уж мне сразу уйти прочь из этого места и искать ночлег в деревне.

- На дворе уже темнеет, и глупо опять выходить во двор на мороз. Тебе надо сделать все, что сказал этот худой столб. А после вернуться к нему и красиво попросить одноместную комнату, Лисса! Ведь при посторонних мы не сможем свободно общаться, и тебя очень скоро примут за полоумную, которая разговаривает сама с собой.

- А разве я не просила?

- Нет. Для того, чтобы твои просьбы были услышаны и выполнены нужно добавить к ним пару золотых монет и жалкую улыбку.

Комната, ключи от которой Лисса получила в обмен на десять золотых - аппетит у Вив был непомерный с ее худобой - находилась недалеко от книжного зала. Места внутри едва хватало для маленькой кровати, стола, низкого шкафа и холодной печки.

Вив сказала, что послушницы сами отапливают свои кельи, а дрова и торф находятся на складе Гнеси. Но в такое позднее время наставница уже удалилась к себе, ее возможно было отыскать лишь наутро. Поэтому первую ночь в Доме Послушания Лиссе пришлось провести в холоде, голоде и темноте, так как в келье не оказалось ни одной лампы, наполненной маслом. Лишь благодаря Лансу девушка согрелась под тонкими простынями и заснула.

На следующее утро первым делом тайя отправилась в столовый зал утолить голод.

Девушки, убиравшиеся в этот день на кухне, на подносах разносили меж длинных столов миски с кашей и горячие чашки медового настоя. Лисса тихо присела скраю дальнего стола, одиноко озираясь вокруг. Как и всем, тайе пришлось надеть бесцветно-серый шерстяной наряд, а волосы спрятать под белым платком, которые нередко у других послушниц лишь окутывал шею, открывая изящные прически.

В комнате раздавался гам и бодрый смех. Девушки подсаживались к своим подругам и весело болтали, пока в зале не было воспитателей. Лисса заметила, что один из больших столов у высокого окна был пока еще незанят, но дежурные накрыли его белой скатертью и поставили посреди вазу с засушенными цветами.

- Полагаю, там завтракают ваши наставницы, - сказал Ланс, который то покидал солонку, то возвращался, чтобы поделиться новыми известиями о жизни в монастыре.

Когда перед Лиссой появилась горячая похлебка, она перестала оглядываться по сторонам, и ее внимание полностью сосредоточилось на долгожданной еде. Девушка совсем не заметила небольшой компании, появившейся в зале. Однако ее смутил шум, поднявшийся меж столов: послушницы как по единой команде вскочили с мест и развешивали низкие поклоны проходившим мимо них дамам. Впереди всех выступала высокая красивая молодая девушка. Ее длинные черные волосы локонами струились по спине, лишь слегка перевязанные платком. Пальцы украшали золотые кольца, а на серую блузу была одета красивая жилетка с вышитыми на ней узорами. Позади нее ступали еще шесть девушек, также отличавшиеся от обычных послушниц, хотя Лисса не сомневалась, что они ими являлись. На это указывали белые платки, пускай они почти спадали с их распущенных волос. Процессия двигалась по проходу меж столами и направилась к местам у окна. Когда девушки оказались около Лиссы, которая продолжала поглощать завтрак, возглавлявшая строй послушница остановилась и неудоменно посмотрела на сидевшую незнакомку.

- Новенькая?! - она повернулась к своим подругам. - Стоит поскорее научить ее почтению, ведь она здесь для этого. - С этими словами девушка толкнула рукой миску, которая упала Лиссе в подол. Тайя вскочила на ноги, испачканная горячей кашей.

- В чем дело? - возмущенно закричала она.

Но в ответ лишь раздался хохот подружек проказницы. Остальные послушницы молча продолжали отвешивать поклоны. Высокая красавица прошла вперед лишь несколько шагов, как растянулась на ровном полу. Она закричала от испуга и быстро поднялась на ноги, яростно оглядываясь назад в поисках виновницы своего падения.

Зал погрузился в мертвую тишину, все лишь недоуменно разводили руками, не понимая, что же произошло.

- Это видно опять происки ведьмочки, - сказала девушка из сопровождения высокомерной послушницы.

В ответ ей метнулся гневный взгляд.

- Я приказала не напоминать мне о ней. За это, Зойта, ты будешь сегодня есть за этим грязным столом, - с этими словами надменная незнакомка продолжила шествие.

Ее бывшая уже подруга не замедлила исполнить приказание и осталась стоять у пустого стола.

Послушницы расселись по своим местам, лишь когда морянка, требовавшая к своей персоне столь пристального внимания, громко произнесла благодарность Морю за новый благодатный день и присела на высокий стул к столу, накрытому белой скатертью. Лисса не стала дожидаться окончания этой церемонии. Она выбежала на кухню, чтобы очистить испачканную одежду. Ей понравилась выходка Ланса, но она предпочла бы, чтобы он вылил этой нахалке еду на голову, а не подставил подножку.

- Тебе стоило встать, когда Элозина вошла в зал, - сказала девушка, принявшаяся помогать Лиссе отдирать кусочки каши от шерстяной блузы. - Я дам чистую одежду, иначе госпожа Леденея накажет тебя, увидев пятна на блузе. Она ненавидит неопрятность. Но ты не забудь кланяться Элозине и ее свите каждый раз, как увидишь.

- Я просто здесь первый день, - ответила Лисса. - Мне никто ничего не рассказал, и я буду очень тебе благодарна, если ты поможешь мне поскорее освоиться.

- Говорят ты релийская графиня, и тебе ни к чему говорить со мной. Я из Минора, и мой род не так знатен как твои предки.

- Что ты! Граф де Терро всего лишь мой знакомый, - усмехнулась Лисса. - А я сама…

- Мне кажется не стоит отказываться от титула и родства графа, - вмешался Ланс.

- Простолюдинам здесь не место, а если среди послушниц и есть простые девушки, то не хочу тебе говорить, чем они постоянно занимаются. Ты не столь терпелива, чтобы весь день перебирать зерно или убираться в птичнике.

- Меня зовут Кри, - сказала девушка, чтобы нарушить неловкое молчание. - Моя комната находится напротив твоей.

- Я Лисса.

- Матушка оставила тебе такое длинное имя?

- Нет, но я бы хотела, чтобы меня так называли.

- Ладно, Лисса. Вот тебе ключ, ступай в мою комнату и переоденься, а дальше отправляйся выполнять задания.

- Какие задания?

- Разве госпожа Вив еще не дала тебе задания? Тогда отправляйся к ней!

- Кри, а кто такая эта Элозина? Она наставница?

- Нет, она, как и мы, послушница. Только мы простые баронессы, маркизы, хорошо если графини, а она принцесса. У нее очень много денег, поэтому учителя не обращают внимания на ее поведение. К тому же наставницы едят в своих покоях и совсем не ведают об этом ритуале, который придумала Элозина, или делают вид, что не ведают. Она делает здесь все, что хочет. И собрала вокруг себя самых знатных дворянок или тех, кто выполняет ее поручения. Она дарит им подарки, и эти благородные девицы стелются перед ней как собаки перед хозяином.

- Она что из Алмаага?

- Она из Релии. Наверное, только принцесса из Алмаага и сможет умерить ее надменность и спесь, потому что будет знатнее ее рода.

Вскоре Лисса познакомилась с наставницами в монастыре и их ученицами. Каждым делом заведовал воспитатель. Обычно это были женщины, оставшиеся в монастыре после долгих лет послушничества. Они жили среди девушек и следили за тем, как те выполняли порученную им работу. В первую неделю все обучение сводилось лишь к физическому труду. Лисса убирала у себя в комнате, помогала на кухне госпоже Пории, мела темные коридоры, добавляла масла в фонари и настольные лампы. Она докладывала о выполнении своих заданий Вив, и та тут же отсылала тайю к другой наставнице, чтобы ей поручили новое дело.

Лисса подружилась с Кри и другими девушками, жившими в ближних комнатах. Но времени на разговоры и беседы находилось лишь за трапезой. Она без особых возражений стала поддерживать традиции столового зала и вставала с поклоном при появлении Элозины, решив таким образом не привлекать к себе лишнего внимания.

Дни проходили в заботах. Тайя редко выбегала на заснеженный двор монастыря, появляться возле палат стариц послушницам и вовсе было запрещено. Она уже проведала, где находились конюшня, склад и амбар, куда ее посылали с поручениями, и осмотрела редкий сад, который так нахваливала Ивалита. От Кри Лисса узнала, что Дому Послушания более трехсот лет. Сначала в нем уединялись девушки, проводившие свою жизнь в молитвах Морю. Они давали обеты молчания и не с кем не разговаривали. Старицы обрабатывали окружные поля, плели корзины и шили одежду.

Эти занятия давали монастырю доходы до сих пор. Но теперь обитель была разделена на две части: в одной старицы продолжали свое одинокое служение, а во второй благородных девушек обучали послушанию и повиновению богам и господам, то есть будущим мужьям. Родители отправляли сюда своих дочерей, чтобы затем их можно было поудачнее выдать замуж, или по причине того, что чадо выказывало крайне непослушный, строптивый нрав. Поэтому Дом Послушания находился под неустанным надзором стражей, следившими, чтобы послушницы не увенчали успехом свои попытки бегства.

- А ты не хотела бы убежать отсюда, Кри? - спросила Лисса, когда девушки ужинали за одним столом в зале.

- Я даже не хочу пытаться. За это наложат штраф на родных, и тебя заставят всю неделю чистить уборные. Через год я уеду назад в Минор. Отец уже просватал меня за богатого землевладельца. Правда, он не дворянского происхождения, а из светляков. Но он настолько богат, что собирается купить себе титул. Его родители очень гордятся, что я здесь на послушании. Я не могу всех подвести.

- А я не буду иметь особых проблем, если убегу, - ответила Лисса. - Я только дождусь весны.

- Тихо, - зашептала Кри, - не говори этого никому! Ты что не слышишь, что я тебе сказала про наказание. Матушка Ани может и кнутом отлупить только за такие помыслы!

- Но мне уже надоело весь день мыть полы, очаги и грязные котлы!

- Так начинает любая послушница. Вскоре тебя допустят в книжную залу, а потом ты будешь ходить на обряды обливания, если станешь этого достойной. Вив отметит твои старания.

- Она может оценить лишь кошелек звонких монет!

* * *

Лисса быстро ступала в легких туфлях по хрустящему снегу. Она вся дрожала от холода. На ночном небе сверкали звезды, предвещавшие ясную морозную погоду.

Девушка куталась в длинный теплый платок, перевязанный через грудь, но ее пальцы и нос совсем посинели на воздухе. Пория послала послушницу к стражам за грязной посудой, и девушка желала поскорее добраться до ворот монастыря, где располагалась их небольшая сторожка.

Когда она подходила к высоким каменным стенам, окружавшим территорию Дома Послушания, Ланс наконец появился в солонке и согрел ее своими чарами.

- Я совсем продрогла без тебя! Ты можешь не исчезать, когда меня посылают на улицу, Ланс, а то я вскоре совсем окоченею в этих тонких одеждах!

- Я опять летал по второй половине дома. Знаешь, эти старицы не только с чужими не разговаривают, они даже друг с другом стараются хранить молчание, и лишь избранные самовольные узницы имеют право слушать и отвечать. В таких условиях очень тяжело выяснить, чем они на самом деле занимаются и что планируют.

- Меня не волнуют их религиозные дела.

- А жаль. Два дня назад к ним приезжал видий, но я заприметил его лишь при отъезде и теперь надеюсь разузнать последние известия из внешнего мира. Может, уже случился переворот, и наш черноморец стал наследником морийского престола!

- Я даже слушать не хочу про этих предателей! Ни Ортек, ни Вин меня не интересуют. Пускай они будут самими Ал-Гарунами или Уритреями!

- Не богохульствуй! Тем более в стенах святилища Моря, Лисса! Просто это последние события, обсуждавшиеся нашими стражами. А послушницы и наставницы болтают о всякой чепухе, которая лишь отвлекает меня от дел.

- Конечно, это у тебя полно дел, а не у меня?! Это ты весь день бегаешь по залам с докладами и поручениями, или ты разносишь еду в комнаты воспитателям, или ты разжигаешь каждый день камин? А ведь ты бы мог!

- Я слежу за твоей безопасностью.

- Здесь мне угрожает только истощение и смертельная усталость. Но на это ты не обращаешь внимания! А кровососов здесь, как ты видишь, нет.

- Но в округе неспокойно. Я уловил конец разговора одной послушницы из Далии, к которой приезжал жених с визитом. Он рассказывал, что на юге, то есть в Релии, убили знатную девушку. Крестьяне ворвались в поместье и изрубили ее на куски. И теперь мне хотелось бы узнать, что это за поместье. Уж не Сверкающий ли Бор?!

- Ланс, что за дурные идеи! Ты бы лучше помог мне. Сейчас никого нет вокруг, и мы могли бы осмотреть эту стену. Удастся ли через нее перелезть и убежать, - Лисса свернула с тропинки и пошла по глубокому снегу к ограждению.

- Вот эти мысли ты можешь оставить в покое уж точно!

- И не собираюсь! Даже без твоей помощи я все равно сбегу из этого места.

Лисса приблизилась к стене и попыталась допрыгнуть до ее верха. Но это было совершенно бесполезно, потому что преграда возвышалась в два человеческих роста.

Девушка поспешила к большому дереву, верхние ветки которого уходили за пределы двора.

- Я заприметила его еще в первый день, Ланс. Надо только найти способ взобраться наверх. Они обрубили все нижние ветки, - Лисса обошла старый толстый ствол.

- Кто здесь разговаривает? - из-за угла конюшни послышался знакомый женский голос, и яркий свет от зажженного факела ослепил глаза.

- Ты что здесь делаешь, Ли? Я послала тебя помогать на кухне, - требовательно спросила Вив, направляясь к Лиссе через высокие сугробы. - Кто тебе разрешил ходить ночью по двору?

- Я иду в сторожку за грязной посудой, - смущенно ответила тайя.

- Сторожка совсем в другой стороне, моя девочка!

- Я иду туда первый раз и потеряла дорогу в темноте, госпожа Вив. Вот залезла в самый сугроб!

- Мало того, что ты испачкала юбку, промочила ноги и задерживаешь госпожу Порию, заплутав на одной тропинке, так еще смеешь обманывать, глядя мне в лицо!

- Что вы?! - испуганно ответила Лисса, подскочив от громкого голоса наставницы.

- Я не глухая и слышала, что ты с кем-то говорила. Кто тут? - Вив обошла с факелом вокруг дерева.

- Здесь никого нет, - оправдывалась девушка. - Видите, здесь только мои следы.

- Не называй меня глупой, Ли!

- Я не…

- Сегодня же о твоей выходке будет доложено матушке Ани, и она накажет тебя со всей строгостью служительницы Моря. Не забывай, скоро праздник длинной ночи, на который я была готова тебя допустить как послушницу, но…

- Госпожа Вив, - запричитала Лисса, - но я ничего не делала! Я не заслуживаю наказания.

- Матушка накажет тебя перед приношением даров. В знак покорности Морю тебя выпорют перед всеми послушницами!

- Вы не можете этого сделать. Граф де Терро мой покровитель, он не позволит матушке меня обижать!

- Он будет благодарен, что тебя научат послушанию, Ли!

- Лисса, успокойся, - девушка расслышала голос духа, - ты же уже давно знаешь, как следует обращаться с этой худобиной! Не реви!

- Сколько вы хотите? - Лисса постаралась держать себя в руках, чтобы не дать волю слезам.

- О чем ты, мое дитя?

- Двадцать золотых, и вы забудете, что видели меня здесь, а я отправлюсь к стражникам! Вот возьмите кошелек.

- Ступай, да поскорее, Ли! - Вив, как ни в чем не бывало, взяла маленький кошель из протянутой руки Лиссы и молча спрятала его в складках длинного плаща. Она медленно пошла к конюшне, не оборачиваясь назад.

Тайя поспешила вдоль стены к воротам. К ее горлу поступали комки слез.

- Там были все деньги, что остались от графини Полины! Что же теперь делать, Ланс? Без монет я не уйду далеко!

- Я знаю. Мы что-нибудь придумаем, - тихо ответил дух.

- На эти золотые мы могли бы подкупить стражников, а теперь… - Лисса уже подходила к оставленной тропе, в конце которой светило пламя от костра охранников монастыря. Но ее глаза расширились от ужаса и отчаяния, когда она заметила одинокую фигуру впереди, поджидавшую неисполнительную послушницу.

- Лисса, неужели я должна обыскивать весь Дом Послушания в поисках тебя? - голос Леденеи выражал леденящий гнев, сковывавший язык, произносивший отговорки. Она была единственной наставницей в монастыре, звавшей девушек полными именами, и требовала такого же обращения к себе от всех.

- Госпожа Леденея, я иду к воротам по поручению госпожи Пории, - тихо ответила Лисса.

- Я знаю, куда тебя послали, и я уже совсем окоченела в ожидании, когда ты наконец соизволишь исполнить свое задание! Послушницам не позволено бродить по двору. За это тебя ожидает наказание, Лисса. Ступай за мной!

- Но вы хотели для чего-то меня видеть?

- Матушка получила известия из твоего дома, но теперь тебе предстоит неделя в холодном подвале на хлебе и воде. А разговор с матушкой состоится после отбывания наказания. Такие порядки в Доме Послушания!

Лисса понурила головой. Слова Леденеи невозможно было оспорить. Она была самой жесткой и требовательной из наставниц, и, как полагала девушка, даже матушка Ани не умела ей перечить. Леденея никогда не отступала от правил монастыря.

- Ты пробудешь в заключении до праздника Моря. За это время ты сможешь поразмыслить над своими поступками и помыслами в первые дни своего служения богам. И на празднике ты сможешь покаяться перед Морем, очистив себя обливанием водой.

- Вы разрешите мне присутствовать на празднике?

- Это пока твое первое наказание. Надеюсь, ты исполнишь его хорошо, так как выполняла до этого задания, и у меня нет повода не допускать морянку до великого зимнего служения.

Через три дня вместо послушниц, которые приносили в низкую темную каморку Лиссы возле подвальных камер хлеб и воду, а также торф, чтобы поддерживать огонь в маленькой печи, в дверном проходе показалась госпожа Рам, учившая девочек вышиванию. Она приказала узнице следовать за ней в верхние покои. Там Лисса задержалась в своей келье, чтобы умыться и переодеться. Далее они перешли в зал встреч. Рам указала ей на молодого человека, поджидавшего около стен, на которых отображались боевые сюжеты войны с гарунами, когда монастырь приютил многих страждущих жителей Мории.

Лисса очень обрадовалась встрече с Рионде де Терро. Она не ожидала, что дворянин все же навестит ее в этих стенах, зная, что он не смел нарушить волю грозного отца. Рин поцеловал девушку в лоб, и они медленно направились вдоль стен овального зала. Внутри не было ни одной скамейки, посреди возвышались колонны, на темных стенах висели факелы и картины. Обстановка не располагала к долгим беседам для того, чтобы посетители не отвлекали послушниц от обычных дел и заданий.

- Я очень рада тебя видеть, Рин, - заговорила Лисса. - Как дела в Сверкающем Бору? Как здоровье Ивалиты и госпожи Полины? Есть вести о Велли?

Рионде ответил не сразу:

- Прости меня, Лисса, что совсем запоздал с приездом, и навестил тебя лишь через две недели.

- Я всегда рада тебя видеть, - заулыбалась Лисса.

- Госпожа Ани написала в Бор о твоем непослушании, о том, что тебя удостоили первому наказанию. В общем, она решила обрушить на наши головы еще новые неприятные известия, - Рин говорил усталым печальным голосом.

- И ты приехал только для того, что сказать мне это?! На графа еще, вероятно, наложили штраф? Но я, Рин, не собираюсь учиться здесь послушанию. И я предупреждаю, что денег графу придется заплатить еще немало, потому что я попробую сбежать отсюда!

- Лисса, не в этом дело. Отец совсем плох после случившихся событий. Я остался совсем один, и просто не думал, что тебе здесь может быть худо. Поэтому я и приехал. Я договорился с госпожой Ани: ты больше не вернешься в подвал. Я постараюсь навещать тебя почаще. Чем я могу тебе еще помочь?

- А что с графом? - обеспокоенно спросила тайя. Она предчувствовала плохие новости, привезенные из Бора.

- После смерти Ивалиты он слег. Лонги говорит, что его сердце может не выдержать стольких потерь, случившихся за последнее время.

- Ивалита умерла?! - лицо девушки исказилось ужасом от услышанных слов.

- Я написал матушке, чтобы она передала тебе скорбные вести.

- Они меня просто заперли в подвале и ничего не рассказали, Рин! Что произошло?

- Очень страшные беды нависли над нашим домом. Неделю назад крестьяне ворвались в поместье, проникли в спальню Ивалиты и убили ее. Отец с матерью в это время отправились назад в Эллину. Но, получив мое послание, граф без промедления примчался в Бор, где сразу же слег. Матушка же до сих пор в городе и ничего не знает. Я боюсь, что ее здоровье тоже не выдержит этих ужасных новостей.

- Неужели восстания в Амане дошли уже до ваших краев?!

Рин лишь покачал головой, давая понять, что дело совершенно в другом.

- В деревне стали пропадать люди. А затем их нашли возле охотничьей ямы-ловушки в лесу. Это были два мальчика-подростка и юная девушка. Тела были холодны и бледны как лед, в них не было ни кровиночки, на шее остались раны от укусов.

Крепостные заговорили о кровососах, объявившихся в округе. Я тоже испугался этих известий. Мы стали запирать все окна и двери. Я засыпал с обнаженным мечом на кровати, чтобы в случае опасности дать отпор нечисти. И вот через несколько дней вечером все деревенские мужики окружили поместье с факелами в руках. Они кричали, чтобы упырь выходил из дома. Я хотел их успокоить, но староста деревни сообщил мне, что в лесу возле ямы нашли золотое кольцо, принадлежащее хозяйке нашего дома - воспитаннице графа Унео Ивалите. А в одном из деревенских курятников, где стали дохнуть куры, был найден девичий дорогой поясок. Я пытался их разубедить.

Я говорил, что мор на куриц напал не только в деревне, но и в поместье. Разве ты не помнишь, Лисса, что после исчезновения Веллины Олли кручинилась по поводу того, что были удушены все птицы?! Из леса стали наведываться дикие звери. Я убеждал крестьян, что это разбушевавшийся медведь или стая волков убили детей, и надо организовать охоту, но они стояли на своем и требовали, чтобы я пропустил их в дом. В конце концов они разбили боковые окна и пролезли на второй этаж в спальни. Там никого не нашли. Окно в комнате Ивалиты было распахнуто, а она сама исчезла. Полоумные крестьяне посчитали, что она сбежала в лес, и кинулись за ней вдогонку. Под утро они принесли к порогу дома ее тело. Из груди торчал длинный кол, кожа была белая, а изо рта торчали острые клыки, - глаза Рина наполнились влагой, голос дрожал, и парень замолчал на несколько минут. - Они сказали, что она убила в лесу еще двух здоровых мужчин, что ее сила была невероятной. Я не мог в это поверить. После я обыскал комнату Ивалиты, и под кроватью мы с Олли обнаружили кучу куриных перьев и простой гребешок, какими пользуются деревенские девушки. Я не понимаю, как такое могло произойти?! Ивалита всегда была самой спокойной, нежной, тихой. После пропажи Велли она очень ослабла, она ничего не ела. Олли говорит, что она лишь выпивала воду и питалась крошками хлеба, у нее совсем пропал аппетит. Она не могла всего этого сделать!

- Рин, я не говорила тебе, но той ночью на меня тоже, по-видимому, напал кровосос, и Велли пропала из дома по этой же причине.

- Чтобы Ивалита напала на Велли? Нет, этого не может быть! - Рин был объят горем от вновь нахлынувших на него воспоминаний. Лисса обняла его, чтобы поддержать и успокоить.

- Я бы хотел, чтобы ты вернулась в наш дом, но сейчас там совсем небезопасно. Да и отцу нужен покой.

- Понимаю.

- Я послал весть об этих трагических событиях Оквинде в Алмааг. Рим признался, что брат поручил ему отправлять письма в гостиницу "Маленькая принцесса". Может быть он вернется назад.

Лисса проговорила с Рионде до самого ужина, покуда к ним не подошла Леденея и не приказала девушке следовать в столовый зал.

- Благодаря покровительству графа де Терро тебе удалось укоротить свое наказание, Лисса. Но пора тебе усвоить правила нашего Дома, чтобы не оказаться вновь в положении нарушительницы.

Учтиво поклонившись наставнице в знак послушания, тайя обняла Рина на прощание.

Он передал ей полный кошелек монет на прощание, и его фигура медленно скрылась в темном коридоре, согнутая тяжестью навалившихся бед.

На обратной дороге Лисса напряженно вслушивалась в замечания Ланса по поводу полученных известий.

- Я так и думал, что это кто-то из имения. На тебя напал свой человек. Хотя упыри не оставляют за собой следов, и он мог незаметно скрыться в лесу. Они способны двигаться тихо и незаметно, обладают огромной силой, могут выдерживать недели без еды, если до этого подкрепились свежей кровью. Но не похоже, чтобы Ивалита была кровососом. Я бы обратил внимание на это с первых же дней. Видимо, ее все-таки укусил упырь в ночь, когда на тебя напали. Благодари богов, что тебе удалось избежать его острых зубов, Лисса. Кровососы высасывают всю кровь у своей добычи. Но они могут и оставить человека живым, лишь слегка поранив того. Таким образом они превращают свою жертву в себе подобного. В потерпевшем зарождается жажда крови, появляются новые неведомые ему до этого силы, и, сам того не понимая по началу, он начинает новую охоту.

- Может Ивалита напала на Велли в первый день своего нового облика?!

- Нет, обращение происходит не так быстро. Скорее Велли тоже стала жертвой.

Учитывая, что ее тело не нашли - она уже охотник. А может она и была им изначально… Но мы пробыли в Бору не так долго, чтобы я успел заглянуть в каждый его темный уголок.

- А что скажешь на счет Алмаага? Что им там делать? Я не верю, что Дуглас тоже туда отправился, - тихо шептала тайя по пути в столовую.

- Ортек считал, что в государевом дворце в Алмааге есть живая вода. Об этом ему рассказывал отец Релий. Думаю, это наиболее скорый путь излечения твоего брата, и скоро они вместе вернутся домой. Только если в столице их не повесят за измену.

Лисса была очень рада вновь увидеть знакомых подруг. Кри усадила ее за стол и попросила дежурных принести еще одну порцию горячего ужина.

- Ты сильно исхудала внизу, - обратилась к тайе брюнетка Гия. Она была самой старшей среди послушниц. Девушка родилась в семье далийского маркиза и жила в монастыре уже третий год за то, что отвергла ухаживания своего кузена, служившего в Алмааге при дворе государя. - Хорошо, что твой покровитель заплатил штраф. Благодаря этому ты избежала полного наказания. Иначе перед нами сидел бы светловолосый скелет.

Девушки посмеялись над шуткой. В конце ужина, как обычно, все послушницы, находившиеся в зале, поднялись и выслушали благодарности Элозины Морю, а после опустили головы в поклонах во след уходящей принцессой и ее свитой. Релийка внезапно остановилась перед Лиссой, которая, ожидая какого-то подвоха, склонилась еще ниже, чем делала это обычно.

- К тебе приезжал молодой граф? - спросила Элозина громким властным голосом.

Лисса удивилась вопросу. Она не знала, что делать - отвечать или же следовало промолчать. Кри слегка толкнула ее в бок со словами: "Говори!".

- Да, - тихо ответила тайя.

- Значит у тебя все-таки очень близкие отношения с семейством де Терро, несмотря на вылинявшие волосы и грязные глаза. Завтра ты можешь присоединиться ко мне за едой. Я хочу узнать больше об этом молодом человеке.

Лисса кивнула и еще раз низко поклонилась в знак согласия. Высокородная особа покинула помещение, и девушки принялись за прерванные разговоры.

- Элозина принимает тебя в свою свиту, - скривилась Кри. - Мои поздравления!

- Но я не собираюсь все время ходить за ней и кланяться, - краснея, ответила Лисса, хотя скорее всего этого было не избежать. Если принцесса запишет ее в свои враги, то придется получать одно наказание за другим. Не только госпожа Вив была преданной служанкой Элозины за подарки, получаемые еженедельно, принцессу защищали и другие наставницы.

На следующее утро Лисса ждала у входа в столовый зал появления релийки. Кри посоветовала заранее не заходить вовнутрь, чтобы ненароком не раздосадовать Элозину. Поэтому нынче Лисса шествовала мимо столов вместе с другими приближенными честолюбивой дворянки, оглядывая опущенные вниз головы послушниц.

- Быть может тебе это не очень приятно, хозяюшка, - дразнил ее Ланс, - но уж лучше идти с прямой головой впереди, чем стоять преклоненной по ту сторону этих девичьих интриг.

За столом Лисса чувствовала себя неуютно. Еда не лезла в горло. Она старалась остаться незаметной, храня молчание. Но принцесса не замедлила к ней обратиться:

- Так кем тебе приходится Рионде де Терро? Я познакомилась с его сестрой прошлым летом. Очень интересная девица, правда, не слишком воспитанная.

На вопросы о семействе де Терро Лисса отвечала кратко. Она описала самые достойные черты рода: уважение и положение в обществе и несметное, по словам тайи, богатство, которым обладал граф. Она решила, что именно это интересовало благородную морянку.

- Ты была вхожа в дом этой знатной семьи, - сказала Элозина в конце допроса, - поэтому можешь быть удостоена и нашего внимания. К тому же я хочу, чтобы ты меня познакомила с Рионде, когда он приедет в следующий раз.

- Но ему сейчас не до знакомств, - Лисса не рассказывала о последних несчастьях, случившихся в Сверкающем Бору, однако решила, что лучше сразу не обнадеживать принцессу.

- Тебе не следует перечить принцессе Элозине, Ли, - ответила одна из девиц, носившая на шее ярко красное ожерелье. Лисса знала лишь, что родом она из Алмаага.

- Лисса, - поправила тайя девушку, - я хочу, чтобы меня называли полным именем.

Алмаачка посмотрела на лицо принцессы и, видимо, разглядев на нем безмолвное согласие, добавила, улыбаясь:

- Хорошо, Лисса. И еще не забудь преподнести нашей госпоже подарок в честь принятия в круг ее поданных.

- Я бы хотела такое же украшение, как у тебя на шее, - заявила Элозина. - Никогда не видела раньше ничего подобного. Правда, оно слишком громоздкое, но этот металл очень красиво сверкает при свете.

- Но я его не покупала, а случайно нашла, - ответила Лисса, пряча на груди солонку. - Не знаю, где я смогу приобрести еще один такой амулет. Но можно взять похожую солонку на кухне у госпожи Пории.

- Нет, я хочу именно эту, - Элозина протянула вперед руку, ожидая выполнение своего желания.

- Я ее никому не даю, - громко ответила Лисса. Она поняла, что дело зашло слишком далеко. Если она уступит сейчас, то придется делать это всякий раз. А о расставании с Лансом не могло быть и речи.

- Сними ее сейчас же, - закричала алмаачка. Она протянула руки к груди Лиссы, чтобы самой преподнести принцессе золотую солонку.

- Заберите от меня свои руки, - Лисса вскочила с места и отошла от стола. - Никто никогда не получит эту цепочку, даже государь морийский, сама Тайра или Море!

- Я немедленно позову наставницу, чтобы она выпорола эту негодницу, - другая дворянка с темными волосами, заплетенными в косу, поднялась на ноги.

- Матушка не даст меня в обиду. Граф де Терро также хорошо платит за мое обучение, а он просто заберет меня отсюда, если узнает, что меня напрасно обидели или наказали, - уверенно возразила тайя.

- Оставь ее, Бри. Я назвала эту девушку своей подругой и желаю ей только добра, - ответила Элозина. - Она сама скоро отплатит нам за оказанную ей честь.

Гордо подняв голову, Лисса вышла из зала. Она была довольна своим отпором. Ее пояс отяжелел от золотых, которые она получила от Рина, и девушка надеялась, что возникшие проблемы можно будет уладить.

- Теперь я знаю, за кем мне следует приглядывать в этом доме, - сказал Ланс. - Я уверен, что скоро на нашу голову посыплются неприятности, и только я смогу вытащить тебя из их кучи.

На следующий день во время дежурства на кухне Кри попросила тайю больше не присаживаться за их столик, чтобы гнев Элозины обошел их стороной.

- Прости меня, Лисса, - смущенно говорила подруга, - но я не графиня и у меня нет стольких золотых, чтобы тягаться с принцессой или помогать тебе в этом. За все время моего обучения тут лишь одна девушка не замечала эту дворянку. И где теперь эта несчастная?! Она вроде пыталась сбежать, и больше никто ничего о ней не слышал.

- Она сбежала? - переспросила Лисса. Она понимала боязнь Кри и не стала обижаться на ее желание прекратить их встречи и беседы. Подругами здесь называли многих, но в настоящей беде как всегда приходилось рассчитывать только на себя.

- Нет, беглянку вернули в монастырь, и теперь она наказана. Но никто не знает как.

- Не волнуйся, Кри, я постараюсь сама разобраться с Элозиной и ее сворой.

Отныне Лисса ела в одиночестве и даже перестала вставать при появлении знатных дворянок. Вечером третьего дня после происшествия Лисса опоздала к ужину. Она задержалась за работой на складе, где под присмотром госпожи Гнеси девушка перебирала дрова. Едва она присела за одинокий стол, ей тут же принесли вечернюю трапезу - гороховый суп и ароматный чай.

- Не советую есть или пить, - раздался голос Ланса, когда Лисса схватилась за ложку, намереваясь приступить к еде. - Но стоит сделать вид, что ты все съела и осталась довольной.

Лисса поглядела на убранный скатертью стол. У окна уже сидела знатная компания, и Элозина внимательно наблюдала за своей соперницй. Тайя улыбнулась ей в ответ и поднесла ко рту чашку чая.

- Они подсыпали в тарелку какой-то порошок. Днем Бри выкупила у Вив ключи от твоей кельи, так что к нам непременно пожалуют долгожданные гостьи, - продолжил объяснения Ланс.

Лисса отвернулась к стене и осторожно вылила содержимое чашки на пол, после чего поковырялась в тарелке, расплескав весь суп на стол. Девушка отнесла посуду на кухню и поблагодарила дежурную за вкусный ужин. Она вернулась в свою маленькую комнату, подбросила в печку торфа и улеглась спать, так как валилась с ног от усталости. Ланс обещал ее разбудить в самом разгаре событий, которых с нетерпением ожидал. Он уверил, что не оторвет взгляда и слуха ни от одной из подопечных принцессы.

Лежа в темноте на жесткой кровати, тайя напрягала слух, пытаясь разобрать приближавшиеся шаги гостьи, о которой ей доложил дух. Вскоре послышался скрип по ту сторону дверей, ключ с шумом вошел в замочную скважину, и раздался звук отпираемого замка. Комната озарилась светом зажженной лампы. Лисса зажмурила глаза, изображая вид крепко спящей хозяйки, ничего не подозревавшей о ночных ворах.

- Это Зойта, - последовали описания Ланса. - Она отправилась на это дело сама. С одной дворянкой мы справимся без особого труда. Надо только поймать ее на месте преступления.

Как только Лисса почувствовала руку воришки, ощупывавшую ее шею и грудь в поисках заветного украшения, девушка в тот же миг вцепилась в кисть и волосы ночной гостьи. Зойта вскрикнула и попыталась избавиться от крепких объятий.

- Кто это залез в мою келью? - иронично спросила Лисса. - Мне кажется, это далийская графиня. До того обеднела, что промышляет кражами у других послушниц.

- Отпусти меня, южанка, - ответила Зойта, продолжая сопротивляться.

- Ах, ты еще меня оскорбляешь. Зовешь дворянку южанкой! - ехидничала Лисса. - Но я не обращаю на это внимание, Зойта. Я сейчас же позову наставниц, и они уж с тобой разберутся. За это тебя могут и прогнать из монастыря.

- Элозина заступится за меня, а вот твое упрямство будет все равно сломлено.

Отдай мне эту вещицу, и ты снова будешь принята в наш круг.

- Очень забавно, - Лисса намеренно захохотала. - Мне незачем ходить у Элозины в служанках и выполнять все ее приказания. А эта принцесса вряд ли тебя спасет от гнева Леденеи. Именно ее я сейчас и позову, после того, как свяжу тебя.

- Нет, - у дворянки расширились от страха глаза. Она сделала последнее усилие и избавилась от рук Лиссы. Послушница бросилась к входным дверям, которые со всего размаха захлопнулись перед ее носом.

- Ты никуда не денешься отсюда, Зойта, - серьезно произнесла Лисса. - А я пока иду звать Леденею. Уж ее не подкупишь даже богатым имением. Она не нарушит обеты, данные при вступлении на службу в Дом Послушания.

- Нет, только не это, Лисса, - взмолилась девушка. Она упала на пол и обняла ноги тайи. - Не говори ей ничего, прошу тебя. Я сделаю все, что ты хочешь.

- Элозина обещала мне помочь с деньгами, если я принесу ей цепочку, - продолжала дворянка, с надеждой осознав, что Лисса не трогается с места. - У меня не было другого выхода. Моим родителям нечем платить за мое обучение, но если меня выгонят из монастыря за кражу, это будет еще больший позор для семьи! - Зойта закрыла заплаканное лицо руками.

- Но ты же графиня. У твоей семьи большие земли, - недоуменно произнесла Лисса.

Она присела на край кровати, жалостливо глядя на соперницу.

- Крестьяне опять подняли восстания в Амане. Наши владения находятся на севере Далии у самой границы. Война уже охватила те края, и я совсем не получаю известий из дому.

- И сколько золотых тебе обещала Элозина?

- Пятьдесят.

- У меня нет таких денег, - задумалась Лисса. - Но я дам тебе двадцать золотых, чтобы ты хоть немного расплатилась по долгам. Возвращайся к хозяйке и скажи, что не смогла отыскать солонку. Может за это тебе тоже что-то перепадет.

Девушка закивала головой, соглашаясь исполнить слова Лиссы.

- И еще, - громко продолжила тайя, - больше я не хочу видеть тебя на своем пути.

Ты должна стать моей помощницей, а не врагом, иначе я все расскажу Леденее. Уж если не за это, она найдет другое, за что тебя наказать. Ты будешь исполнять все мои поручения и докладывать мне о планах Элозины.

- Хорошо, - девушка поднялась на ноги и оттерла слезы с опухшего лица. - Я все сделаю, только не выдавай меня!

- Можешь сказать своей принцессе, что я и про нее могу рассказать Леденее. И тогда хоть один день, но она посидит в подвале, где очень холодно и много-много крыс!

Наутро послушницы как обычно поглощали завтрак, обсуждали свои поручения, жаловались на наставниц и описывали своих будущих мужей. Лисса не заметила среди свиты, тихо сидевшей на своем обычном месте в зале, релийской принцессы. Когда дворянки поднялись и направились к выходу, принимая отвешиваемые поклоны, тайя поманила к себе рукой Зойту, боязливо поглядывавшую в ее сторону. Графиня медленно подошла.

- Садись со мной за стол, - велела ей Лисса. - Составишь мне компанию.

- Но ведь мы договорились, что я буду и дальше служить Элозине, - шепотом ответила Зойта, присаживаясь на край противоположной скамьи. - Нам не следует встречаться при всех.

- Ты будешь общаться со мной, когда я этого захочу. А если Элозине это не понравится, тебе придется покинуть ее общество. Кстати где она?

- Ей нездоровится. Я передала ей, что была поймана на месте преступления, потому что порошок оказался не так хорош, как было обещано. У нее нынче разболелась голова, и я должна принести ей завтрак в келью.

- Хорошо, - сказала Лисса, размышляя над услышанным.

- Она опять впала в состояние вечного недовольства и нытья, в котором бывает каждый раз, как не достигает задуманного, или как встречалась с ведьмочкой.

Теперь от нее не дождешься ни одного подарка. Правда, утром она дала мне обещанные золотые.

- Вижу, ты довольна. А что это за ведьмочка?

- Была здесь одна дворянка, - ответила Зойта. - Она, как пришла сюда год назад, вела себя будто все и всех знает. На Элозину не обращала никакого внимания. Она сразу была послана с поручениями в книжную залу и никогда не выполняла задания на кухне или во дворе. Это, конечно же, злило Эл. Наставницы были с новой графиней вежливы и приветливы, хотя та никогда не дарила им такие подарки, как принцесса. Вот между ними и начались ссоры. Элозина услышала, как Вив зовет девушку ведьмочкой, и стала так к ней обращаться. Та не особо обижалась, но когда Эл подсыпала ей в еду перца… Что было!

- А где она сейчас?

- Ведьмочка? Она, видимо, не выдержала такого обращения с собой и решила сбежать из монастыря. И ей действительно удалось - она прошла мимо стражников. Через несколько дней один из них принес ее всю грязную и обессиленную из лесу, где она заблудилась. Это было еще прошлой весной. Потом она повторила попытку - и тоже неудачно. Но за это матушка ее наказала, и теперь она томится в одном из подвалов дома. Элозина тогда еще предлагала Ани выгнать эту девчонку из стен монастыря за неподобающее поведение.

- И надолго ее наказали?

- По-моему, у нее нет родных. Говорят, что она убила их всех, за это ее и называют ведьмой! Я думаю все земли, принадлежащие ей, теперь отошли к Ани, и матушка не может выгнать эту разоренную дворянку на улицу. Вот та пока и томится где-то в подземелье. Пускай Море и Тайра продержат ее там до конца нашего обучения. Если ее выпустят, Элозина опять заставит нас за ней шпионить и пакостить, пока ту не накажут вновь.

- А как ей удалось сбежать из монастыря?

- Я не знаю, но это было очень глупо с ее стороны. Хотя терпеть все выходки Элозины… Тебя может ожидать то же самое, Лисса.

- Я и сама хочу поскорее убраться отсюда. Поэтому если ты мне поможешь… То есть ты должна мне помочь! - Лисса внимательно посмотрела на свою собеседницу. - Узнай, как прошла мимо стражи эта ведьмочка!

- Ты что?! За подобные расспросы меня сразу отправят в подвал или надают оплеух.

У ведьмы нет никого из родных, ей можно не опасаться родительского гнева, но если ты убежишь, то твой покровитель да и матушка Ани снимут с тебя шкуру.

Лисса закончила разговор с Зойтой, попросив убрать со стола за собой грязную посуду. Сама же тайя направилась в книжный зал. Ее ожидало первое послушание у Ранеи, хранительницы книг. Девушка с нетерпением ждала, когда она, наконец, сможет хоть что-нибудь узнать из старых летописей, собранных в монастыре со времен гарунских войн.

- Теперь мне предстоит повнимательней осмотреть нижние подвалы, чтобы узнать все об этой ведьмочке, - говорил по дороге Ланс. - Если она действительно обладает колдовскими чарами, то скорее всего это только начало, иначе она спокойно сбежала бы из этой тихой обители. А это означает, что она представляет для всех окружающих огромную опасность!

 

Глава 2

ВЕДЬМОЧКА

Лисса первый раз ступала по тихим мрачным коридорам покоев стариц. Ранея попросила девушку после ужина отнести одну из книг из хранилища в другую половину монастыря, где уединенно жили служительницы Моря. Наставница наказала вести себя тихо, ни с кем не разговаривать, ступать по главному коридору до самой конечной двери, что тайя и поспешила исполнить. Ей было страшно среди голых холодных стен. Солонка на шее опустела: дух очень обрадовался полученному заданию, поскольку это дало ему возможность внимательно осмотреть вторую часть Дома Послушания, где до этого времени его вниманию были представлены лишь крайние помещения.

- За последние дни я уже знаю многие уголки этого строения, куда заглядывали люди, - жаловался Ланс. - Но нигде я не нашел пленницы, томящейся в темнице.

Может она отбывает наказание в покое стариц?! Нам надо обязательно познакомиться с этой ведьмочкой!

По просьбе Ланса Лисса шла неторопливо, чтобы у него была возможность осмотреть все потайные места. Но вскоре впереди показался тупик, перед ней встала тяжелая деревянная дверь, за которой находился маленький кабинет. Его освещало лишь пламя разожженного камина. На жестком стуле у огня сидела хрупкая женщина с книгой в руке. Она безразлично посмотрела на вошедшую гостью и продолжила чтение.

Лисса, следуя указаниям Ранеи, осторожно положила книгу на стол, поспешив покинуть комнату.

Подходя к передней галерее, заполненной пронзительными сквозняками, девушка нетерпеливо постучала по солонке, призывая пропавшего друга. Она к этому времени совершенно замерзла и устала от одиночества, нахлынувшего на нее в мрачных покоях, которые она желала поскорее оставить.

- Они все на одно лицо, - Ланс появился, только когда тайя обходила дом, чтобы вернуться в половину послушниц, надеясь согреться в своей маленькой келье. - Кругом царит тишина. В каждой комнате живет одна старица. Многие из них еще очень молоды. Все одеты в белые одежды и занимаются хозяйственными делами или возносят молитвы над водяными ямами. И никаких наказанных послушниц! В подвале тоже обустроены кельи, где уединенно живут старицы.

- Может она все-таки сбежала из монастыря?

Лисса произнесла последние слова, лежа лицом в сугробе грязного снега. В шаге от нее на скользкой дорожке распласталась еще одна фигура: служанка в теплом тулупе и сапогах. Нападавшая попыталась встать, но ей этого не удалось сделать. Лисса вскочила с земли и посмотрела на лежащую у ног девушку. Она испытывала гнев, ненависть и отвращение к незнакомке. Тайя наступила ногой на тело мерзавки.

- Я не спрашиваю, кто тебя послал, сколько тебе обещали заплатить, и почему ты согласилась! Я предупреждаю в последний раз, что если хотя бы еще одна твоя подруга решится подойти ко мне, она больше не поднимется с земли и прямиком отправится в царство Теи! - голос звучал угрожающе и невозмутимо. Это было третье нападение за неделю. Элозина подкупала уже не послушниц, которые страшились наставниц и последующего позорного изгнания из монастыря, потому как считалось, что у Лиссы имелся очень влиятельный покровитель - принцесса подсылала служанок. Ланс видел, как Элозина ходила в маленькую пекарню возле конюшни, и после этого уже не первая девушка из деревни, помогавшая Пории замешивать тесто и выпекать хлеб, намеревалась отобрать заветную солонку.

Оставив негодницу на холодной земле, тайя направилась к ступеням в помещение послушниц. Служанка, стоная, встала, после того как Ланс позволил ей двигаться.

Лисса вспомнила предупреждения госпожи Вив, которая несколько дней назад потребовала у нее драгоценный амулет и получила твердый отказ. Наставница не стала особо возражать, пряча в складках платья золотые монеты, однако попросила Лиссу быть повнимательней - если Элозина что-то задумала, она обязательно добивалась желаемого. Лисса гадала, сколько еще нападений ей придется перенести в этом доме. Хотя, с другой стороны, размышляла она, может хотя бы эти неприятности заставят Ланса помочь ей устроить побег.

На следующий день, как обычно после завтрака, она отправилась в книжный зал на занятия с Ранеей. Ее правая ладонь была перевязана мягкой тканью. Уже в своей комнате тайя заметила, что поранилась при падении в сугроб, куда ее подтолкнул Ланс, желая уберечь от прыжка служанки, прятавшейся за высоким деревом возле тропы. Наставницам свою рану девушка объяснила очень скользкой дорогой, но для Элозины у нее уже были приготовлены самые убедительные слова, чтобы принцесса наконец усвоила главное: она не получит того, что желала. Но в столовой релийка не появилась, не встретила ее тайя и во время обязательных занятий.

В книжном зале стены были уставлены полками с рукописями, записками, журналами и дневниками. Здесь хранились самые последние издания законов, деклараций и манифестов. У подножия стеллажей стояли жесткие маленькие кресла, в которых послушницы проводили утренние и послеобеденные часы за размышлениями над толстыми трудами морийских мыслителей. Занятия под надсмотром госпожи Ранеи сводились к тихому чтению текстов и их обсуждению в кругу подруг, что соответствующе оценивалось наставницей. Уже вторую неделю Лисса перелистывала свою первую книгу - тяжелый том о дворянском быте и домоустройстве. Каждый день Ранея внимательно выслушивала пересказ Лиссы и делала девушке замечания, ибо тайя не обращала внимания на самые важные детали, описанные в этом пособии: место девушки в дворянской среде, отличия дворян от простого люда, манера поведения и заветы чести настоящих дворян. Учебник казался Лиссе очень скучным и нудным, но за недовольство воспитателя увеличивались обязанности на кухне или грозила уборка коридоров монастыря в свободное от занятий время, то есть после ужина. Поэтому тайя постаралась быть более внимательной за чтением, а также привлекла к этому Ланса, который подсказывал хозяйке правильные ответы на вопросы наставницы.

До обеда в библиотеке Ранеи было немного народу. Послушницы присутствовали на служении Морю, которое проходило в водных покоях. К этому времени Лисса лишь единожды, на празднике Моря, когда по всей стране отмечали торжество ночи над днем, побывала на службе в зале, посреди которого располагался большой бассейн с теплой водой, где каждое утро омывались послушницы. Более тайю не допускали до этого святого ритуала: как полагала Лисса, по настойчивым просьбам Элозины.

Девушка угрюмо поглядела из своего неудобного кресла на Зойту. Из всей знатной свиты лишь далийка появилась на занятии. Она до сих пор побаивалась Лиссы, но совсем уже позабыла о своих обещаниях: вместо того, чтобы узнать о возможности побега, графиня рассказала об этом своей госпоже, и теперь Элозина упоминала при каждой встрече, что с нетерпением ждет, когда Лисса окажется в подвале за попытку скрыться. Лисса лишь улыбалась в ответ. Она отговаривалась перед Леденеей и матушкой Ани, что это только наговоры принцессы, которая ее за что-то невзлюбила. Как ни странно, наставницы не усомнились в ее словах, ими были прекрасно изведаны нравы знатной подопечной.

- Ты не поверишь, что я сегодня увидел! - голос Ланса звучал очень возбужденно.

Лисса лишь сжала покрепче зубы, чтобы не отчитать духа за то, что он не читал с ней скучную громадную книгу. - Сегодня утром ты ведь заметила, какая суматоха царила на кухне? Это одна из послушниц окатила руку госпожи Пории кипятком.

Девушка от испуга рухнула без сознания на пол, а ладонь нашей кухарки покраснела и вздулась. Жаль, что я не потрудился далее проследить за ней, меня более интересовала участь молодой девушки…

Лисса глубоко вздохнула, давая понять духу, что это для нее неново и совсем неинтересно.

- Но только что я, наконец, опять встретил Порию, - продолжил Ланс. - Она вернулась со двора. Ее кисть была аккуратно перевязана, но она двигала ею без всякой боли и страдания. Служанки на кухне спросили о самочувствии хозяйки, а также пожаловались, что после завтрака рухнула крыша курятника и погибла птица, правда не вся.

Лисса громко перевернула страницу и стала водить по строчкам пальцем, намекая, чем должен заниматься ее хранитель. Его болтовня только мешала чтению.

- Я еще не сказал самого главного, - не унимался Ланс. - Пория даже не обратила внимания на их слова, она вся светилась от радости, что меня очень смутило. Она поспешила в свою комнату. Закрыв за собой дверь, женщина осторожно сняла повязку, и что ты думаешь, там было? Конечно, можешь делать вид, что ты меня не слушаешь, ты ведь все равно не угадаешь! От ожога не осталось и следа! Рука была белой, без единого волдыря и покраснения. Она не верила своим глазам, и я, заметь, тоже.

И тут я все понял! Это колдовство - только колдун мог так быстро и без следов залечить рану. Никакие мази или молитвы богам тут не помогут, Лисса! Значит, все-таки здесь есть еще кто-то, обладающий колдовской силой, кроме меня. А упавшая крыша над птичником означает, что этот человек, а точнее колдун или колдунья, не совсем хорошо еще изучил свое ремесло. Это воздействие от утренних чар: там, где есть колдовство, всегда происходит двойной результат, если его не контролировать, как следует. Этим колдуны и могут выдать свое присутствие, особенно в самом начале их черодейства, когда в них только пробуждаются неведомые ранее способности. А что было бы, если крыша свалилась на голову послушницы? Ведьма несомненно еще не в состоянии справиться со своими силами…

Ни во время обеда, ни после него Лисса не могла найти уединенный уголок, чтобы хотя бы шепотом ответить Лансу. В столовой зале она вновь была принята в компанию Кри, которая поняла, что Лисса действительно может потягаться со знатной кучкой и желала вернуть себе расположение бывшей подруги, а после еды тайя опять отправилась с другими послушницами на занятия к Ранее, требовавшей полную тишину в своей зале. Все это время Лисса терпеливо выслушивала размышления духа над совершенными открытиями и желала, чтобы он поскорее отправился прочь за новыми известиями. К вечернему докладу девушке предстояло готовиться самостоятельно.

За ужином тайя была как никогда прежде хмурой и молчаливой. Она совсем не слушала новости Гии из дома, откуда послушница получила письмо, а уныло представляла предстоявшее мытье полов в самых темных покоях монастыря, потому что нынче из ее головы совершенно вылетели основные цвета морийского герба. К тому же Лисса была недовольна, что Ланс уже целый час как не появлялся в ее голове, а Элозина не заходила в столовую ни в обед, ни вечером, так что боевой настрой девушки совершенно испарился.

- Она уже около дверей, - наконец, отозвался возвратившийся дух. - Я хотел подставить ей подножку по дороге, чтобы окончательно подпортить дурное настроение принцессы, но забыл, что могу колдовать только из солонки.

Девушки как обычно поднялись, приветствуя Элозину и ее подруг. Релийка бежала меж рядов, не обращая внимания на поклоны и ища кого-то взглядом. Она быстро прошла мимо стола, за которым сидела Лисса, и направилась вглубь залы. Тайя решила, что даже из-за такой рассеянности соперницы она не станет менять своих планов и нынче в разговоре с Элозиной непременно возьмет вверх. Ланс уже предлагал угрозы, которые возымеют наибольшее действие над спесивой дворянкой.

- Ты скоро разоришь своего отца, раздавая его деньги грязным служанкам, Эл! - крикнула Лисса в спину девушки.

Приближенные принцессы обратили назад недоуменные взгляды. Элозина тоже остановилась. Но казалось, что она совсем не услышала оскорбительных слов.

Релийка посмотрела на своих подруг и медленно двинулась далее между столами.

Свита последовала за своей госпожой. В самом конце залы сидела одинокая девушка.

Высоко задрав голову, которую украшала серебряная диадема, Элозина направилась прямиком к ней. Лисса негодовала, но кричать через всю столовую она не решилась, молча наблюдая за принцессой, которая как всегда привлекла к себе всеобщее внимание.

За недели, проведенные в монастыре, Лисса знала в лицо всех послушниц, ведая кто, откуда родом, насколько богат и когда собирается покинуть эти стены. Но девушка, сидевшая на задних скамьях, показалась ей новичком, хотя Лиссе не удалось рассмотреть ее лица. Послушница поднялась лишь, когда Элозина подошла вплотную к ее столу. Она почтительно поклонилась релийке, и принцесса гордо повернула к своему месту у окна. Все девушки в зале нетерпеливо ждали, когда будут произнесены слова благодарности богам, чтобы они смогли продолжить трапезу.

- Дорогие мои подруги и слуги, - раздался громкий голос Элозины, - сегодня невероятно скорбный для всех нас день, ибо я не могу обратиться к нашему защитнику Морю. Эти покои оскверняет недостойная для святых молитв особа.

Взгляды многих оборотились назад. Лисса хотела спросить Гию о новенькой послушнице, которая спокойно присела на свое место, едва шествие дворянок завершилось, но не решилась нарушить воцарившуюся тишину.

- Из-за этого мы не сможем сегодня утолить голод и набраться сил для нового служения богам, - продолжила Элозина. - Зойта, Бри, прогоните эту нечистую из нашего зала! - принцесса властно посмотрела на своих прислужниц, и те испуганно переглянулись, не решаясь возвратиться к дальнему столу.

Но их старания оказались не нужны. Незнакомка сама медленно двинулась к выходу, спокойно оглядывая замеревших около своих мест послушниц. Лиссе удалось рассмотреть девушку, лишь когда она проходила мимо стола тайи. Она была чуть ниже ростом, короткие черные волосы оканчивались у подбородка, на лоб спадала аккуратная челка, белая косынка покрывала прямые плечи. На привлекательном лице выделялись темно-голубые глаза и алые слегка улыбавшиеся губы.

- Никак это она и есть, - отозвался Ланс. - И я непременно выясню, в какой келье остановилась ведьмочка.

Ужин продолжился в обычной обстановке. Разве что за каждым столом шепотом обсуждали возвращение наказанной дворянки. Кри рассказывала своим собеседницам о ссорах между принцессой и непокорной послушницей, так как была единственной из их компании, кто пробыл в монастыре более полугода. О том, что Лисса бросила вызов принцессе, все позабыли, да и сама тайя не собиралась вновь возвращаться к этому. Она верно рассудила, что теперь в голове у Элозины появилась другая заноза, и может быть ее персона будет на время забыта.

Лисса рассеянно слушала Ланса, вытирая тряпкой холодный пол в книжной зале. В Доме уже почти затихли разговоры и шаги по коридорам.

- Ланс, почему ты не можешь мне помочь? - устало сказала она духу, осматриваясь вокруг. Оставалось еще большая часть работы.

- Я могу вылить воду на пол, но вытирать ее все равно придется тебе! Но ты меня совсем не слушаешь, Лисса! Значит, она зашла в келью у гостиного зала в другой части главного коридора. Ани выделила ей комнату для гостей, которая намного просторнее и светлее твоей.

- И что?

- Я тебе уже час твержу, что надо поскорее закончить с уборкой и навестить эту колдунью, - вздохнул Ланс. - Тебе следует узнать, когда она стала ведьмой, что может делать, как она колдует. Ведь если она попытается как-то использовать свою силу еще раз, может рухнуть дом!

- Ты просто преувеличиваешь, Ланс. Ты уже сколько раз колдовал, и ничего не случилось. И единственное, почему я может быть ее навещу, это чтобы расспросить о побеге. Но не сегодня, я ужасно устала!

- Ты должна пойти и объяснить ей, как следует наводить чары. С тобой я не колдую, я просто пытаюсь что-то наколдовать. Я использую твои силы, а их совсем недостаточно. Я не могу даже поднять тебя в воздух, особенно сейчас, когда ты устала.

- А ведьмы это могут?

- Я думаю, что да!

- Ланс, ты ничего не знаешь и не помнишь о ведьмах. А к тому же, как я ей все объясню? Что сказать для начала? Ведь ты сам признаешь, что ее общество опасно.

Может она разозлится и обратит меня в какую-то гадость!

- Это могут делать лишь боги. Хотя в давние времена было в силах и колдунов. Ты просто сходи к ней, познакомься. Скажи, что раньше встречала ведьм и знаешь, что им по силам. А потом расскажешь, что использовать ее способности необходимо очень умело… Я буду тебе подсказывать!

Следуя указаниям Ланса, после уборки Лисса медленно потащилась по тихим коридорам дома. Она постучалась в дверь. Никто не ответил. Девушка решила, что хозяйка уже вероятно спит и хотела повернуть назад, но дух настоял, чтобы она вошла.

- Она спокойно сидит возле зеркала, - сообщил он тайе. - В комнате больше никого нет, так что вы сможете обо всем поговорить.

Лисса еще раз постучала, отворила незапертую дверь и переступила порог комнаты, освещаемой тусклым светом. Девушка не увидела лампы или другого источника огня, но Ланс тут же объяснил это простым колдовством.

- Доброй ночи, - она улыбнулась хозяйке, удивленно уставившейся на непрошенную гостью. - Могу я войти в твою комнату?

- Доброй ночи, - приветливо ответила незнакомка, хотя не сумела скрыть смущение на своем лице. Девушка подошла к столу возле окна, зажигая на нем лампу. - Проходи, устраивайся, где тебе удобно. Я только добавлю света. - Мягкое мерцание потухло, и комнату озарил обычный огонек.

Лисса присела в одно из больших кресел, находившихся в комнате. Тайя осмотрела новое помещение. Она сразу же позавидовала большому зеркалу на стене, широкой кровати и изящным тумбам возле двери.

- Меня зовут Лисса. Я зашла познакомиться с тобой, так как я в Доме Послушания совсем недавно. А ты сегодня за ужином наделала много шума.

- Меня зовут Марго, - ведьмочка была довольно доброжелательной и спокойной.

- Я заметила, что ты еще не спишь и решила, что будешь непротив со мной поболтать, - Лисса ерзала на кресле. Она не любила ходить окольными путями, зачастую выбирая прямой путь. Но обвинять человека в колдовстве с первой минуты знакомства было совсем непривычно.

- Как идут дела у послушниц?

- Все как обычно, - немного расслабилась тайранка, - работа, учения, службы и, конечно, Элозина!

- Ты с ней не совсем ладишь? Это ты попыталась без спросу обратиться к ней за ужином?

- Ну… Я сама с этим разберусь. Хотя, похоже, нынче Эл совсем не до меня, - усмехнулась Лисса. - Все девушки в Доме говорят о тебе. А откуда ты родом? Как здесь очутилась?

- Если ты пришла ко мне за помощью, то мой совет - не обращать внимания на принцессу и стараться не попадаться ей на глаза. Через несколько месяцев она отправится домой, - лицо Марго выражало жалость и сочувствие.

- О, нет. Конечно, ты со своими способностями могла бы ее хорошенько проучить, но лучше не рисковать - это ведь очень опасно для всех! Ты пока еще совсем неопытная!

- О чем ты говоришь?

- Я о том, что ты ведьма, - наконец, она перешла непосредственно к делу. - Ты пока еще не умеешь правильно колдовать, тебе стоит многому учиться. Поэтому поверь мне: не занимайся такими вещами.

- Ты наслушалась сплетен обо мне, которые ходят по монастырю, - непринужденно улыбнулась Марго, хотя усмешка вышла очень натянутой. - Не стоит им доверять.

- А как же рука госпожи Пории, и рухнувший птичник, и этот свет в твоей комнате?

- Я не имею понятия, о чем ты говоришь.

- Марго, я не обвиняю тебя ни в чем, - Лисса поняла, что пора передать поучения, которые уже бормотал ей Ланс, - но начинающим колдунам необходимо знать некоторые вещи. Во-первых, следует найти себе опытного наставника, под чьим руководством можно осваивать свои способности, во-вторых, не используй силы на людях, потому что это намного опаснее, чем с воздействием на обычные предметы, и, в-третьих, нужно понимать саму суть колдовства. Вы забираете силы от одного объекта и передаете их другому. Оба действия одновременны и взаимосвязаны. Если ты хочешь сделать что-то хорошее, то тут же происходит еще что-то, остающееся без твоего контроля, которое чаще всего оборачивается бедствием для всей округи.

Лисса замолчала, ожидая ответа Марго, но та лишь пристально смотрела на тайю, не произнося ни слова.

- Об этом никто не узнает. Просто прошу тебя последовать этим правилам, чтобы не навредить себе и другим людям. Ты давно колдуешь?

- Я не колдунья.

- Почему же тебя зовут ведьмочкой?! Я слышала, что ты погубила всю свою семью.

- Это неправда, - медленно и задумчиво ответила голубоглазая морянка.

- У тебя есть родные? Почему же тебя не отправляют домой за побеги?

- Нет, у меня нет родных. Я сирота. А о побегах тоже ходят слухи?

- Да, и я очень хотела бы узнать, как это тебе удалось!

- Как видишь, мне пока ничего не удалось. Зачем ты вообще пришла? Тебя послала Элозина? Это ее новая манера насолить мне? Передай ей, что я не объявляла никакой войны. Пускай делает, что хочет, лишь бы меня это не касалось!

- Я же уже сказала, что Элозина тут ни при чем. Я просто хотела тебя предупредить о твоих способностях. Может быть от этого тебе и не удается убежать.

Ты начинаешь колдовать, и что-либо случается, что возвращает тебя назад. Но вместе мы могли бы уйти отсюда. Или хотя бы помоги мне, если ты уже передумала,

- Лисса постаралась не обращать внимания на возмущения Ланса, громко звучавшие в ее голове. - Я заплачу тебе.

- Я тебе не верю, - вздохнула Марго. - Кто ты? Расскажи мне о себе. На вид ты простая легалийка. Что ты делаешь в этом месте? Откуда ты узнала столько вещей?

- Я много читала, - спохватилась тайя. - Тут есть древние книги, в которых пишут о ведьмах, гонениях на них, как их можно разоблачить. И еще я общалась с одной ведьмой, она мне все это и рассказала.

- Я знаю все книги в здешних хранилищах…

- Неужели ты уже успела их всех прочесть, Марго? Тем более в темном подземелье?

Или у ведьм и такие способности есть? - Лисса решила выступить в атаку, покуда ее не разоблачили в небольшой лжи. - Я прошу тебя больше не колдовать, и именно для этого я сюда пришла. Да омоет Море твой путь!

Тайя направилась к двери.

- Может выпьешь со мной чашечку чая? - Марго просительно поглядела на ночную гостью. - Ко мне давно никто не заходил.

- Только если ты расскажешь мне о себе, - улыбнулась Лисса, останавливаясь на пороге. Она очень хотела спать, но разведка еще не закончилась.

Быстро заварив душистую малину, ведьмочка принесла гостье горячую чашку ароматного настоя.

- Мне нечего о себе рассказывать, - ответила она на вопросительные взгляды собеседницы. - Родители умерли, и я попала в этот монастырь.

- А какого ты рода?

- Звали меня Марго, Марго де Баи. Отец был графом, жили мы на северо-востоке Далии.

- И ты хочешь вернуться в свои края?

- Нет, там меня уже ничего не держит.

- Матушка забрала все твои земли себе? - Лиссе не нравилось, что ей приходилось каждый раз задавать вопросы. Ведьмочка была не очень разговорчивой, хотя сама пригласила девушку на чай.

- Я не знаю, кому они уже принадлежат. Я не хочу туда возвращаться.

- Конечно, тебе следует отправиться на север в Великий лес, где живут колдуны.

Они научат тебя колдовать. Ты уже не человек, ты ведьма. Ты перестанешь стареть, навсегда останешься такой юной и красивой. Тебе повезло! - она не совсем верила в произнесенные слова, но хотела как-то развеселить и разговорить хозяйку.

- Может ты расскажешь мне о себе?

- О, - смутилась тайя, - моя история очень длинна. Сейчас для этого нет времени, и я могу ее поведать только надежному человеку, которому можно доверять, который согласится помочь мне сбежать отсюда. Я обещаю быть с тобой честной и искренней, но только если ты поможешь мне. Поверь, мне очень надо оказаться на свободе. От этого зависит жизнь моего брата!

- Тебе, наверное, пришлось многое уже испытать, если ты не доверяешь первому встречному.

- Ты права, - улыбнулась Лисса. - Но первые встречные на моем пути иногда оказывались очень хорошими людьми!

Разговор о жизни в монастыре, привычках наставниц, холодной зиме и дороге на север затянулся, и Лисса вернулась к себе в келью только под утро, когда в пекарне уже разводили огонь, чтобы испечь свежий хлеб. Она проспала завтрак и сразу же направилась в книжный зал для изучения новой главы о жизни дворянства.

Все места в просторной библиотеке уже были заняты молчаливыми послушницами. Лишь одна из них сидела одиноко напротив дверей. Лисса узнала в ней Марго. Видно девушки сторонились ведьмочки. По строгому кивку Ранеи Лисса спокойно уселась на соседнее с девушкой кресло. Когда время подходило к обеду, в зале неожиданно появилась Элозина, посещавщая занятия, когда ей вздумается. Ранея бросила в сторону принцессы короткое замечание, дала ей тяжелый двухтомник и указала на другое свободное место возле Марго. Элозина на это возмущенно развела руки в стороны, и книги с грохотом полетели на пол. Наставница расширила глаза в ужасе от того, как обошлись с ее ценным имуществом.

- Это все она, госпожа Ранея, - невозмутимо заявила принцесса. - Видите, к чему приводит присутствие в комнате этой ведьмы, а вы еще хотите, чтобы я села с ней рядом?!

- Элозина, - закричала рассерженная женщина, - сейчас же подними летописи и положи их ко мне на стол!

Релийка испугалась такого обращения и быстро исполнила приказание.

- А теперь ступай к матушке и расскажи, что ты натворила, - продолжила Ранея.

При этом она ударила девушку по пальцам легкой деревянной указкой, с помощью которой показывала послушницам книги на полках, а также не давала им заснуть во время чтения. - Она накажет тебя по заслугам!

Принцесса покраснела от гнева, ее глаза залила ненависть, обращенная в первую очередь в сторону Марго. Элозина вышла из зала, громко хлопнув за собой дверью.

В тот день она не попадалась более Лиссе на глаза, хотя Ланс огорчил хозяйку новостями, что принцесса выложила матушке на стол драгоценный браслет, который помог забыть о недоразумении с Ранеей.

На следующее утро Лисса повстречала около своей кельи Леденею, сообщившей девушке, по ее словам, очень радостную весть. Отныне Лисса допускалась к ежедневным омываниям, совершаемым в зале воды. Ланс злорадно поздравил тайю - с этих пор ей следовало каждое утро купаться в одной прозрачной сорочке в прохладной воде.

- Для тебя это шанс научиться плавать, - ехидно советовал он по дороге в купальню, - но зимой вода в этом бассейне остывает очень быстро, так что лучше не увлекайся, чтобы не простудиться. Я не намерен все дни заботиться о твоем здоровье, сидя у кровати.

Зал воды разделялся на пять секций, в каждой из которых был расположен бассейн с подогреваемой горячими камнями водой. Лисса подошла к одному из них, вокруг которого скопились другие послушницы. Вскоре появилась Леденея. В руках она держала чан с розовой водой, которую, вознеся молитвы Морю, вылила в небольшой бассейн. После этого ритуала послушницы могли окунуться в воду, чтобы закалить свое здоровье и получить божественную благодать. Лисса боязливо замерла на краю водяного вместилища, она поежилась от холода. По другую сторону бассейна девушка увидела ведьмочку, присевшую на корточки, чтобы для начала умыть освещенной водой лицо.

- Ты знаешь, что это Марго замолвила за тебя словечко перед Леденеей, и та позволила тебе не торчать все утро с книгой в руках, - сказал Ланс. - Похоже, ты ей понравилась.

Лисса еще раз глянула на ведьмочку и с улыбкой помахала ей рукой. Однако морянка не увидела этого жеста. За ее спиной появилась Элозина. Не стесняясь других послушниц, принцесса столкнула соперницу в воду. Ничего не подозревавшая Марго ушла камнем вниз, но вскоре вынырнула на поверхность. Она встала на каменистое дно, вода доставала ей до пояса.

- Приятного омовения, ведьмочка, - засмеялась Элозина. - Святая вода изгонит из тебя непослушание и очистит от подвальной грязи! - Подруги принцессы тут же поддержали свою госпожу, и зал оглушил громкий смех.

Но очень скоро хохот прекратился, и лица послушниц исказили испуганные гримасы.

Вода в бассейне забурлила, она собралась в большую волну и, поднявшись вверх в два человеческих роста, обрушилась на Элозину и ее прислужниц. Марго спокойно выбралась наружу. Ее одежда высыхала на глазах. Все с ужасом и страхом глядели на девушку. Элозина, стоя в луже воды, не могла сдвинуться с места, разинув рот от испуга и холода.

- Она очень быстро применила твои уроки, - сказал Ланс. - Я даже не понял, как это у нее получилось. Ведьмочка скоро превратится в настоящую колдунью.

В зал воды сбежались все послушницы, с любопытством разглядывая мокрую принцессу.

Вскоре Лисса заметила Вив, Леденею и других наставниц. Ланс предупредил, что они послали одну из девочек за матушкой. Марго не обращала внимания на поднявшуюся суматоху. Она спокойно ожидала дальнейших событий, потому что Леденея приказала ей остаться возле бассейна.

Ани пожаловала в зал, облаченная в длинную белую накидку. Она успокоила взволнованных учениц и внимательно посмотрела на полупустой бассейн.

- Элозина, девочки, ступайте и переоденьтесь в своих комнатах, - властно обратилась она к послушницам. - Затем я жду тебя с подругами в своем кабинете. А ты, Марго, - более тихим голосом добавила она, приближаясь к ведьмочке, - знаешь, куда следует отправиться. Ты обещала мне не делать этого больше, но как всегда…

Вив приказала всем послушницам ступать на занятия или выполнять свои задания.

Лисса неохотно направилась в книжный зал, но ей не удалось вдумчиво осилить ни одной новой страницы. Лишь вечером в своей келье девушка приняла участие в обсуждении планов, которые весь день разрабатывал Ланс у нее в голове.

- Ей нельзя оставаться более в этом монастыре, - горячо говорил дух. - Ты должна помочь ей освободиться из темницы, куда несомненно вновь отправила ее матушка, а потом вы вдвоем сможете отправиться в Великий лес. Марго необходимо найти учителя, опытного колдуна.

- Слава Морю и Тайре, Ланс! До тебя, наконец, дошло, что уже давно пора уходить из этого места.

- В любом случае одну я бы тебя не отпустил. Марго же далийка, и она сможет провести нас местными тропами. Она голубоглазая дворянка и не будет вызывать лишних вопросов у посторонних. Тогда как ты сразу же сойдешь за беглую крепостную. Но к путешествию нужно основательно подготовиться. Тебе стоит позаботиться о припасах и теплой одежде, а я попробую выяснить, в какой подвал упрятали ведьмочку.

В последующие дни Лиссе удалось несколько раз забежать на конюшню, где работали две женщины из деревни, и уговорить их за пару золотых принести из дома теплый плащ и меховые сапожки. Одновременно она попыталась подкупить девушек, приносивших каждое утро свежее молоко и другие продукты. Она упросила оставить ей сытных припасов и теплые вещи за десять золотых. Ланса же к этому времени осмотрел всевозможные подвалы, кельи и чердаки в покоях послушниц, но так и не нашел Марго. Он уговаривал Лиссу отправиться в другую половину дома, чтобы лично осмотреть покои стариц.

- Как я найду человека в помещениях, где все скрываются от чужих глаз, сохраняют обет молчания или спят?! У них ни зеркал, ни песен, ни дружеских встреч. Я ведь смотрю кругом глазами людей, и чаще всего в монастырских покоях моему взору представляются лишь стены темных келий. Я бы легко отыскал Марго по голосу, виду, движениям. Но уже который день блуждаю среди тишины и безлюдья. Я чувствую себя слепцом в лабиринте, где предметы узнаешь на ощупь, а точнее по чужому тусклому взгляду, - сокрушался дух.

- Конечно, тебе очень приглянулась эта ведьмочка, Ланс!

- Здесь очень много красивых девушек, и будь моя воля…

- Ты бы оставил меня тут навечно, - закончила за него Лисса. - Но нам не стоит задерживаться на такой долгий срок. Пока Элозина заперта в своей келье и не сможет устроить для меня какую-то ловушку, следует уносить отсюда ноги! Пусть даже Марго останется взаперти. Она ведь ведьма и сама сможет себя спасти и сбежать, тем более что уже пыталась это сделать.

- Я даже не хочу об этом слушать. Сама ты никуда не пойдешь. Тогда ищи себе другую надежную подругу, - заупрямился Ланс.

- Вот именно нужен надежный человек, - протестовала тайя. - А где его возьмешь?

О Марго мы вообще мало, что знаем, кроме того, что сейчас она очень опасна. А ведь ей придется рассказать о тебе, мой бестелесный хранитель, и как она это истолкует? Колдуны вообще ладят между собой?

- Ты расскажешь ей все, как и обещала, когда будешь далеко от этих краев. А уж я смогу постоять за себя и за тебя!

* * *

В кабинете матушки Ани было темно и холодно, хотя возле камина, где сидела строгая управительница Дома Послушания, еще можно было согреться. Лисса с сожалением подумала, что в это позднее время другие девушки уже ужинали или готовились ко сну. Она же молчаливо стояла около дверей, ожидая суровый приговор.

- Госпожа Ранея была очень возмущена твоим поведением, Ли, - наконец проговорила Ани, не отрывая взгляда от листка бумаги, освещаемого неяркой свечой, - и я с ней полностью согласна. Я нахожу твое занятие и этот рисунок совсем неподобающими для юной дворянки. Кто этот молодой человек?

- Матушка, я просто рисовала портрет, - тихо ответила Лисса. Хотя Ланс явно узнал в легких набросках черты сероглазого пирата. - Мне кажется, что Море и Тайра поощряют развитие талантов.

- Конечно, - взорвалась Ани, - но не таких. Несмышленая послушница уже мечтает о кавалерах и смеет изображать их с такими бесстыдными глазами, да еще во время занятий, вместо того, чтобы постигать дворянские манеры и обычаи, которые родители не потрудились заложить в ее голове с детства. Это разве таланты?! Это развратные мечты!

- Чего ж она так долго любовалась этим отвратительным наброском?! - заметил Ланс.

- Но я не о чем не мечтаю, - Лисса попыталась защищаться, но голос ее звучал устало и изнеможенно.

- Я долго думала, как тебя наказать за этот проступок, - продолжила Ани. - Поначалу, я решила, что отстраню тебя от занятий, и ты вновь вернешься к работе во дворе и на кухне. Но Ранея не была с этим согласна, она выступила в твою защиту, считая, что у тебя действительно есть способности. В любом случае, твои умения должны быть направлены на пользу монастыря, а не на развлечения и девичьи помыслы. Мое решение таково: ты не будешь посещать утренние служения Морю, омываясь в чистой воде, и в течение следующей недели я запрещаю тебе выходить во двор. Единственное, чем ты будешь занята, это беседами с госпожой Ранеей в книжной зале, - Ани махнула рукой, давая понять, что девушка может ступать вон.

- Слушаюсь, матушка, - слегка поклонившись, ответила Лисса. - Разрешите мне задать один вопрос.

Ани хмуро поглядела на послушницу, которая не соизволила начать выполнять ее приказания. Лисса между тем, не дожидаясь согласия, спросила:

- Когда вы вернете Марго в ее покои? Эта девушка была ни в чем невиновата, и она только зря наказана. Элозина была зачинщицей нелепого купания в зале воды…

- Марго де Баи уже не наша послушница, Ли, - нетерпеливо ответила матушка. - Она никогда не вернется. Можешь не беспокоиться за нее и утихомирь других девушек, которые до сих пор переживают по поводу событий, произошедших неделю назад.

- Но у нее ведь нет никого. Куда вы ее отправили?

- Ступай, Ли, - ответила матушка, еще раз махнув рукой в сторону послушницы. - Закрой дверь и не заставляй меня выталкивать тебя в коридор!

Лисса потащилась в свою холодную келью, где еще не успела растопить печь.

Настроение и планы тайи рухнули в один миг. Она не боялась будущего наказания, Лисса ожидала чего-нибудь похуже и потяжелей. Но известия, что Марго уехала из Дома Послушания, опять надолго откладывали задуманное бегство. Ланс пытался подбодрить хозяйку словами о том, что ждать осталось около двух месяцев, и когда на земле появятся первые подснежники, они тронутся в путь. Но сомневающийся и немного разочарованный голос духа указывал, что желание уйти из этого места давно появилось и у него. Только Ланс с сожалением признавал, что пока не знает, как обойти стражу или перелезть высокую стену, а если это и получится, то по какой дороге их не нагонят в первый же день.

Через два дня после разговора с матушкой Лисса нашла себе новую забаву, притом девушка отдалась ей со всей душой. Проводя в книжной зале долгие часы от завтрака до ужина, она отыскала среди запыленных свитков и сшитых книг на нижних стеллажах записки одного из видиев о путешествии по Далии, визите в монастырь, быте стариц и послушниц. Ранея, заметив книгу в руках тайи, только улыбнулась ее любознательности и разрешила Лиссе посвятить несколько уроков этому любительскому труду. До вечера девушка с запоем одолела первые страницы, на которых описывался путь видия до монастыря, и украдкой выводила на своей руке угольком карту, которую нарисовал путешественник. Восторгу и радости от найденных бумаг не было предела. Однако Ланс оценил набросок, который она позже пенесла на твердую бумагу в своей комнате, холодно и подозрительно.

- Этот видий жил сто лет назад, - говорил дух хозяйке. - Все дороги за это время могло размыть водой, а деревни уничтожить в постоянных восстаниях и переделах владений местными землевладельцами. Но это, конечно, лучше, чем ничего.

Лисса была воодушевлена продолжать полезное, по ее мнению, занятие. Она решила поискать на пыльных полках новые карты, указания путников, а Ланс с неохотой согласился ей в этом помочь.

- Нам нужен проводник, а не кривые линии на бумаге, - бормотал он. - А еще нам нужны деньги. Похоже, семейство де Терро совсем про тебя забыло, и Рин не собирается высылать еще один кошелек с золотыми. Может стоит ему написать и напомнить о себе?

Переполненная новыми планами и размышлениями, Лисса долго не могла заснуть, но очень скоро ее долгожданный сон прервался. Ланс издавал непонятный гул в голове, в лицо девушки направили яркий свет. У изголовья стояла высокая фигура в сером плаще. Лисса протерла слипшиеся глаза и поднялась на постели. Ночная гостья сняла глубокий капюшон, чтобы тайя узнала молодую колдунью.

- Марго?! Что ты здесь делаешь? Как ты сюда попала, ведь ты уехала из монастыря? - удивилась Лисса.

- Это не совсем так, - тихо ответила ведьмочка. - Но у нас нет времени на объяснения. Слышала, что ты отбываешь наказание. Ани жалуется на твое поведение, поэтому я решила тебе помочь. Собирайся, я выведу тебя за стены монастыря. Иначе скоро тебя или с позором для семьи из него изгонят, или запрут в подземелье, где не очень тепло и приятно. Поверь мне!

- Значит, тебя все-таки посадили в подвал? Ани мне солгала. Я бы с радостью ушла за эти стены, не опасаясь родительского гнева, так как они об этом все равно не узнают, - весело ответила Лисса, спешно надевая шерстяное платье и собирая в вещевой мешок припасы, полученные из деревни. - Только я не знаю, что мне такого сделать, чтобы оказаться на свободе.

- Вначале ты отправишься на север, обойдешь деревню и охрану у ворот, а потом можешь сделать крюк и повернуть на юг, домой в Релию, - сказала Марго, помогая девушке собирать вещи.

- Мне как раз и надо на север, - поспешно ответила Лисса. - А ты разве не пойдешь со мной?

- Я скорее всего вернусь назад. Но позже об этом поговорим. Теперь тихо ступай за мной. Надеюсь, ты хорошо ориентируешься в темноте.

Лисса заметила, что в руках у ведьмочки не было никакой лампы, и она держала над ладонью светящийся шар, который вмиг потух, едва девушки вышли в темный коридор.

Тайя лишь по шороху мягких кожаных сапожек, которые носили девушки в монастыре, слышала, как Марго ступала в нескольких шагах впереди нее. Ланс помогал хозяйке не отставать от провожатой, которая иногда тихо окликала спутницу, проверяя, если та не потерялась в темноте.

Они вышли во двор через маленькую боковую дверь. Лисса закуталась в теплый плащ и побежала за подругой, поджидавшей возле угла дома. Блеклый свет луны и белый снег освещали пустые тропинки между монастырскими помещениями. Марго направилась ко второй половине дома - покоям стариц. Подойдя к ступеням, она свернула с тропы к высокой стене.

- Скорее всего они быстро найдут наши следы наутро, - сказала она по дороге Лиссе. - Но я признаюсь, что опять попыталась сбежать, и у меня ничего не вышло.

- Но как мы сбежим?! - недоуменно спросила Лисса. - В этой части совсем нет деревьев, а стена возвышается так же высоко, как и везде.

Марго подошла к каменной преграде и двинулась вдоль нее, внимательно всматриваясь в очертания. Вскоре она ухватилась за большой валун и легко его отодвинула. Хотя Лиссе показалось, что этот камень был тяжелее повозки. На его месте зиял узкий проход.

- Она очень ловко управляется своими способностями, - удивился Ланс. - Я поражаюсь ее умениям и спокойствию.

- Пошли, - Марго нагнулась и быстро оказалась за толстой стеной.

За ней, не раздумывая, последовала Лисса. Далее девушки выбрались из заброшенного рва и оказались на опушке темного леса. Марго уверенно шла впереди.

Она взяла Лиссу за руку, так как тайранка не поспевала за широкими шагами подруги. Лисса проваливалась в глубоких лесных сугробах. Ее ноги совсем промокли от снега, и девушка уже мечтала о горящем камине, хотя сама прекрасно осознавала, что поход лишен подобных удобств.

Между деревьев показался маленький огонек от костра. Марго повернула в его сторону.

- На поляне спят трое из пятерых мужчин, - докладывал Ланс, отправившийся тут же на разведку. - По-моему, это самые настоящие разбойники. Возле них крепкие дубины и охотничьи луки с колчанами, полными стрел. А охотиться в окрестных лесах позволено лишь господам. Куда нас заведет эта ночная прогулка?

- Куда мы идем? - испуганно спросила Лисса ведьмочку. - Кто там у костра?

- Это мои друзья, - ответила Марго. - Они проверенные люди. Если ты им заплатишь, то будешь в полной безопасности.

- Там крепкие мужики, которые могут в два счета забрать все мои монеты, не обещая мне ничего взамен. Ты решила завести меня в ловушку к своим приятелям? - Лисса остановилась и вырвала свою руку из ладони подруги.

- Лисса, ты бы хотела, чтоб там юные девушки и парни водили хоровод? Я не веду тебя на гулянья. Ты вроде бы собиралась сбежать отсюда, и я тебе помогаю в этом, потому что, мне кажется, тебе совсем не место в Доме Послушания. Притом ты сама об этом просила.

- Но я… - Лисса рванулась с места, так как Марго вновь схватила ее за руку и потащила вперед. - Я думала, мы сбежим с тобой вдвоем, только вдвоем.

Когда девушки почти добрались до освещаемой поляны, перед ними возник невысокий широкоплечий человек, одетый в меховые штаны и куртку. В руках он держал заряженный лук.

- Доброй ночи, Лаур, - обратилась к нему Марго. Она рукой опустила его оружие. - Смотри не попади себе в глаз! Я хочу поговорить с атаманом.

В лесу поднялся шум, послышался крик незнакомой птицы. Возле пылающего костра стояли мужчины с большими дубинками в руках. Их напряженные позы тут же пропали, едва они увидели двух одиноких девушек, выходивших из леса в сопровождении своего товарища. Один из них с улыбкой подошел к Марго. Он поцеловал ее в лоб и набросил на плечи меховую накидку.

- Марго, как давно я тебя не встречал!

- Доброй ночи, Клаус! - Марго улыбнулась своему знакомому. Она пошла за ним к костру и уселась на пустой бочонок. - Я услышала от Онгри, что ты опять вернулся в эти места.

- Он все также продает дрова настоятельнице?

- Да. Ани была против этого. Она считает, что ни один из мужчин не должен появляться во дворе и тем более Доме, но настоятельница Карелия еще может настоять на своем. Она возглавляет стариц уже шестьдесят первый год, а на статус матушки Ани, обучающей послушниц, смотрит как на блоху на шкуре собаки.

- Что тебя к нам занесло с такой юной подругой? - Клаус внимательно поглядел на Лиссу.

- Я хочу попросить тебя раздобыть для нее лошадь и надежного провожатого.

Девушка собралась в далекие края, и она тебе хорошо заплатит.

- Марго, - Лисса обратилась к ведьмочке, пытаясь при этом непринужденно себя вести, хотя ее очень смущала поездка с неизвестным провожатым, а еще больше обещание хорошо ему заплатить. Видно, никто не учитывал, что у нее осталось всего пять золотых. - Я бы хотела поговорить с тобой. Наедине.

Марго послушно отошла с подругой на несколько шагов от костра.

- Послушай, я никуда не поеду с ними без тебя, - начала шепотом Лисса.

- Я тебе уже говорила, что это верные люди, - оборвала ее дворянка, намереваясь возвратиться к своим приятелям, похожим на шайку грабителей.

- Подожди, - Лисса схватила ее за рукав, - с чего ты взяла, что у меня есть деньги, и обещаешь им щедрую награду? Я не графиня и не получаю из дома каждую неделю подарки. Меня уже давно никто не навещал, и мои карманы совсем опустели.

Марго не ответила, но твердо ступила обратно к костру. Лисса медленно возвратилась следом. Она уселась на другой бочонок, подготовленный услужливыми охотниками.

- А ты что собираешься делать? - спросил ведьмочку атаман, передавая ей в руки кубок с темным напитком. Затем Лисса боязливо приняла из его рук деревянную кружку, поблагодарив при этом за угощение.

- Я вернусь в келью, - спокойно ответила Марго.

- И все?! И даже не попытаешься еще раз? Ты ведь никогда не отступаешь, Марго!

- Сейчас для этого не время.

- Но лучше, чтобы кто-то был рядом. В прошлый раз ты погибла бы в лесу от истощения, если бы мои ребята не отнесли тебя к стражникам у ворот. Ты ведь не знаешь, когда надо вернуться и бросить пустые старания.

- Не будем сейчас об этом говорить, - Марго смущенно поглядела на свою спутницу.

- Ты лучше поскорее помоги моей подруге. А золотые ты получишь от меня в следующую нашу встречу.

- И куда ты направляешься, юная дева? - обратился Клаус к Лиссе.

- Зовут меня Лисса, - представилась тайя. - Я следую на север, и считаю, что Марго просто необходимо отправиться вместе со мной.

- А я об этом ей и говорю, - засмеялся атаман. - Хочу вас обрадовать, мои гостьи, что я и сам перебираюсь на север. Если попадется богатая добыча, я тут же собираю своих людей и ухожу в Аману. Слышал, там организуются новые крестьянские отряды. На зиму бароны и крепостные прекратили боевые действия. Обе стороны собирают армии. В Навию стекаются воины со всей Мории. Призывают каждого дворянина моложе пятидесяти лет. А в Амане повстанцы встречаются на южной границе с Далией.

- Неужели ты решил воевать не на той стороне, где больше платят, - спросила Марго.

- Там мы сможем вдоволь пограбить господские владения, свежие подкрепления уйдут на юг вглубь Далии, а вскоре при поддержке местных крестьян и Релия окажется в дыму пожарищ. И мне совсем не важно, успею ли я первым побывать в имениях релийских и далийских графов и маркизов, чтобы захватить их богатства. Главное, чтобы они поняли, чьи это на самом деле земли, и кто в них должен распоряжаться!

Лисса удивилась тому, что Марго совершенно спокойно выслушивала речи бунтаря, хотя сама была далийской графиней. Далее разговор ведьмочки и разбойника перешел на житие их общих знакомых. Марго мелкими глотками пила кислое вино, а Лисса не могла себя заставить даже пригубить этого напитка, хотя он помог бы ей согреться.

Клаус не стал надолго задерживать девушек расспросами. Он постелил им меховые шкуры у костра и предложил выспаться до утра.

- Я должна вернуться в монастырь с рассветом, - ответила Марго. - А затем хорошо было бы, чтобы поднялась вьюга и засыпала наши следы.

- Я вернусь с тобой, - тут же вмешалась в разговор Лисса. - Я не пойду без тебя.

- Лисса, ты не понимаешь, что говоришь, - удивилась Марго. - Я тоже очень хочу уйти из этого монастыря, но я не могу. Я просто не могу, - девушка с жалостью переводила взгляд то на тайранку, то на здоровяка-атамана.

- Почему ты не можешь? Ты ведь говорила, что у тебя нет родных, что тебя здесь ничего не держит.

- Она сама себя здесь держит, - сказал Клаус. Затем он поднялся и отошел к своим товарищам.

- Марго, мы должны быть друг с другом честны, - Лисса подсела поближе к подруге.

- Расскажи мне, что происходит. Почему ты передумала?

- Я не могу уйти из монастыря, - Марго заговорила после недолгого молчания. - Я не в силах далеко от него отойти. Я просто валюсь с ног, и меня тянет обратно. Я уже устала этому сопротивляться. Я не могу дойти даже до деревни, что за лесом на севере, не могу отправиться ни на юг, ни на запад, ни на восток от монастыря дальше, чем на лигу.

- Это стало с тобой происходить, когда ты стала ведьмой?

- Я не знаю, что это такое, Лисса, - грустно ответила далийка. - Ведьмой я стала еще до заключения в монастырь.

- Зойта мне говорила, что ты появилась в монастыре год назад. Значит, уже более года ты обладаешь колдовскими способностями? И все это время ты пробовала бежать и безнадежно?

- Да.

- Марго, я тебе помогу. Ланс считает, что скорее всего все дело в обратном действии колдовства. Но ты можешь научиться им управлять.

- Ланс - это твой знакомый колдун, от которого ты узнала столько полезных для меня вещей? - усмехнулась Марго.

- Ты, наконец, призналась, что ты ведьма, и я признаюсь тебе кое в чем, - Лисса заговорила тихим голосом. - У меня есть небольшой от всех секрет. Это мой друг и защитник - Ланс. Он дух, то есть неживой человек, точнее бывший колдун, который давно погиб.

Марго отодвинулась от тайи и опасливо на нее взглянула.

- Нет, я не сошла с ума. Сейчас я тебе все докажу. Ланс поможет тебе, если ты не справишься сама на пути до деревни. А теперь дотронься до моего амулета.

Марго неуверенно потянулась к цепочке на шее девушки. Она осторожно взяла в руки солонку. Тут же ее глаза застыли от удивления, тело пронзили мурашки, а из горла вырвался испуганный крик.

- Его голос!

- Так он общается со мной. Я различаю его голос в своей голове, но ведь и ты можешь его слышать. К тому же он может разговаривать разными голосами. Хочешь, он поздоровается с тобой еще раз, но уже голосом матушки Ани?

- Нет, - Марго была явно испугана. Она тихо поглядывала на горящий огонь, не слушая рассказы тайи о способностях духа.

- Хорошо, - наконец, ведьмочка обратилась к Лиссе, ожидавшей ответа. - Я еще раз попробую дойти до деревни. А пока нам лучше отоспаться, потому что утром будет сильная пурга, и мы будем пробираться по заснеженным тропинкам.

Первые солнечные лучи еще не успели осветить хмурое небо, как поднялся сильный ветер, и пошел снег. Вьюга была недолгой, но она затушила костер и намела немало новых сугробов. Лесная компания в это время уже собралась в путь. Еще ночью Клаус послал двоих людей в деревню раздобыть лошадей, а остальные охотники вместе с двумя хрупкими девушками побрели по лесу, утопая в снегу. Хотя никто на это не жаловался. Снегопад засыпал следы в монастыре, его окраинах и на лесной поляне.

К обеду пеший отряд вступил в деревню и зашел в крайний дом на опушке леса. В большой избе хозяйка уже растопила печь и встречала гостей горячей едой и крепкой брагой. Все утро Лисса и атаман внимательно наблюдали за ведьмочкой, но Марго шагала вместе со всеми, не упоминая о боли или усталости. Ланс даже пожаловался хозяйке, что ведьмочке совсем не пригодилась его помощь, и она справилась со всем сама. Лишь Марго не верила в свое избавление.

- Лисса, может я сплю, - шепнула она подруге, вступая в теплую избу. - Я считала, что знаю все деревья в этом лесу, а теперь мне открываются новые места и люди.

Неужели я освободилась?! - при этом ее голос слегка дрогнул.

- Конечно, - Лисса радовалась, что теперь она тоже избавилась от занятий и послушаний в монастыре. - Теперь мы отправимся в Великий лес. У меня там свои дела, а тебе пора встретиться с настоящими колдунами, если они там действительно живут, как рассказывают в народе. - Тайя лишь сильнее убедила себя после встречи с ведьмочкой, что должна идти в непроходимые северные дебри. Если даже Дуглас ушел вместе с друзьями в Алмааг и обрел там столь желанное исцеление, то колдовской лес был тем самым местом, о котором нередко говорили между собой брат и сестра, где они могли бы встретиться, и даже Ланс желал оказаться среди своих живых собратьях, надеясь, что они, возможно, ускорят его возрождение. Хотя дух порой тут же менял свое мнение, ибо о поселении чародеев ему было прежде неведомо, и нахождение людей, способных к необычным деяниям, в одном месте явно смущало хранителя солонки, делившегося со своей хозяйкой рассказами об одиноком уделе колдунов.

После обеда Клаус с товарищами удалился, оставив девушек помогать гостеприимной хозяйке, обитавшей в уединении просторного дома. Женщина приветливо отвечала на вопросы. Оказалось, что она мать одного из молодцов, вступивших в отряд атамана.

- Охотились они все лето где-то у гор, теперь опять возвратились домой. Да ненадолго - уж собираются в Аману господские дома громить, - жаловалась она гостям. - Да кто ж потом эти дома будет отстраивать как не мы, бедные крестьяне, а при этом сами ляжем костьми в родную землю во славу Тайры и будем и дальше платить оброк! Эти дворяне ведь моряне. Они у богов на особом счету. Что с ними тягаться то?!

Когда девушки вышли из дома в сарай по дрова, Марго объяснила шепотом Лиссе:

- Она, похоже, считает, что сын ее охотник, а не обычный разбойник. Шайка Клауса уже давно известна в этих местах, поэтому надолго он здесь не останавливается.

Через эту деревню проходит дорога с севера, которая заворачивает к южным воротам монастыря. По ней чаще всего ездят гонцы с посланиями, или дворяне из Далии и других пределов Мории навещают своих дочерей. Они и являются добычей лесных охотников.

К вечеру округу огласили радостные крики местных ребятишек, которые с гоготом бежали за повозкой, скользившей по гладкому снегу. Вслед за атаманом в избу вошли семеро молодых крепких мужиков. Лисса и Марго помогли накрыть стол, чтобы накормить голодную банду.

- Повезло то как, - весело рассказывал Клаус, - попалась таки крупная рыба в наши сети! Алмаагский граф не ожидал, что в Далии дороги не такие безопасные, как у них на острове. Теперь все гостинцы, карету и богатую одежду мы бросим к вашим ногам, госпожа Марго!

- К моим?! - изумилась ведьмочка.

- Ты вспомнишь, что являешься дворянкой и в сопровождении вооруженного отряда смелых воинов отправишься в собственном экипаже якобы в свои владения. Лисса будет твоей служанкой. Прошу прощения, госпожа, - он слегка поклонился тайе, - но так мы сможем очень быстро пересечь весь далийский перешеек без лишних вопросов со стороны местных баронов, которые уже нанимают охранные отряды. А в Амане мы сложим все эти богатства в сундуки Катара в знак нашего желания послужить правому делу!

 

Глава 3

ЖИВОЙ ИСТОЧНИК

Владения графа Равенского были самыми обширными в Далии. Его земли находились на северо-востоке страны и подходили прямо к подножиям Пелесских гор, в которых графу принадлежали давно заброшенные шахты. Хозяин предстал седовласым вдовцом, отцом троих сыновей, отправившихся выполнять воинскую обязанность дворян в Лемах и Навию. Он скрашивал свое одиночество в красивой усадьбе на холме, прозванной Лавитор, то есть "Цветок" на пелесском наречии.

Дуглас был доволен и удивлен тем, что его спутница остановилась в этом месте на ночлег. Хотя выбор у них был небольшой, когда все двери в деревнях, встречаемых по дороге, громко запирались перед носом двух усталых замерших беглецов, пусть облик одного из них и указывал на ее богатство, благородное происхождение и божественную красоту. Подходила к концу вторая неделя путешествия верхом.

Несмотря на короткие дни, всадники продолжали путь в сумерках при свете звезд и луны. Они одолевали по три десятка лиг за день, и перед ними уже возвышались белые шапки Пелессов.

За это время Дуглас изменил мнение о своей прекрасной спутнице. Девушка стойко переносила все неудобства долгого пути, не высказав ни слова жалобы на их скудный рацион и промерзшие постели. Она назвалась Имирой, более ничего не говоря о своей семье и доме, но Дуглас догадался, кого ему предстояло сопровождать к Перевалу, и только подивился смелости и неутомимости дочери графа де Кор.

Имира оказалась крайне любознательной и настойчивой. Она выведала у Дугласа большую часть его истории, и теперь ей было ведомо, что рудокоп является другом Оквинде де Терро и пришел в Сверкающий Бор из Истары. Догадалась графиня и куда он держал путь, но рассказам о колдунах, живущих в северных лесах, девушка не доверяла. Больше всего ее интересовала охота. В крестьянских домах, где беглецы поначалу останавливались на ночлег, она расспрашивала об охотничьем оружии. Ей удалось купить у местного кузнеца большой лук и колчан стрел, и с тех пор девушка давала своему провожатому уроки меткой стрельбы, даже не спрашивая при этом его желания.

Но остановки под темным морозным небом подорвали даже ее здоровье и терпение, и Имира решила, наконец, приблизиться к господскому дому, чего до этого избегала, опасаясь ненужных расспросов. К тому же давно пора было позаботиться об усталых лошадях. В большом поместье далийского графа беглецы задержались надолго. Им проводила дни в теплом обществе пожилого графа, который был восхищен ее красотой, изяществом и манерами. Он не отрывал от нее взгляд, а девушка, не обращая на это внимания, весело смеялась над его шутками или забавлялась игрой на музыкальных инструментах, одиноко стоявших в гостиной. Дуглас же перебирался с кухни на конюшню в заботах о лошадях и небогатом имуществе хозяйки. Ему пришлось исполнять роль послушного слуги знатной графини, следовавшей к своему жениху на службу в Легалию. Именно так она объяснила хозяину свое одинокое путешествие.

Невысокая кухарка в чистом переднике, косынке, прикрывавшей темно-русые волосы, очень напоминала Дугласу мать Ризу. Она налила в кружку теплого молока и угостила парня, когда он возвратился со двора. Рудокоп присел за широкий стол, где в это время обедал здоровенный крестьянин, прислуживавший в доме старому графу. Дуглас познакомился с Триотом, когда устраивался на ночлег в низенькой каморке возле его комнаты.

- Был сегодня утром у отца в деревне, - заговорил слуга. - Он горшки делает из глины. Вся моя семья гончарством промышляет. К нему вчера торговец пожаловал из столицы. Такие вести принес, что страшно мне было ночью одному через лес в Лавитор возвращаться!

- Что ж случилось? - тут же спросила Зиза. Кухарка подбросила в печь полено и подбежала к едокам с округленными от страха глазами. - Не уж то правда, что мне сват про кровососов рассказывал?

- Да, - ответил Триот, - в землях соседа барона де Фонда Корлинского нашли девочку без капельки крови под кожей.

- Как это произошло? - поинтересовался Дуглас. Все жители в окрестных деревнях были перепуганы слухами о кровавых монстрах, и поэтому они очень подозрительно относились к незнакомым всадникам, проезжавших их селения.

- Отец с матерью дочку свою нашли днем на печи, спала та вроде. А потом добудиться до нее не могли, глядят, а она белая и холодная как снег. У них же до этого в доме чужаки ночевали, видно это были настоящие кровососы, что опять поднялись из сырой земли забирать наши души, позабывшие Тайру и Море, - ответил Триот. - В Маине дело было.

- Это маленький поселок, окруженный садами? - спросил Дуглас. - Он находится около большого города, так?

- Да, вести из Корлины уже достигли нашей столицы Оклин. Но и мы прознали о том.

Между деревнями слухи передаются быстро, а старосты отправляют послания своим господам с быстрокрылыми птицами или гонцами.

- А что это за кровососы? Я должен охранять свою госпожу, - с беспокойством продолжил расспросы рудокоп, - но кровососов всегда считал выдумкой матери, пугавшей меня страшными сказками, чтобы ночью я не бегал во двор.

- На севере кровососы остались лишь в старинных легендах, но в наших краях иногда от них погибают деревни, если нелюдь набирает себе еще кого-нибудь в сообщники, - ответил крепостной.

- Нет, Триот, - вступила в разговор кухарка, - что ни говори, а давно о них ничего не было слышно. Но в здешние обширные леса все равно страшно ходить. Там в чаще днем темно как среди ночи, и можно увидеть большие деревянные идолы, которые не сгорели даже в пожарищах гарунских войн. Там еще в древние времена приносились кровавые жертвы. От этого до сих пор возрождается жажда крови в людях. Только видии с живой водой могли уничтожить это кровожадное племя. Ну да мы и сами пока справимся, - Зиза открыла один из шкафчиков и достала оттуда небольшой запечатанный бочонок. Она сняла крышку и стала разбрызгивать рукой воду из него. - Хорошо, что мой сынок принес мне святой живой водой. Она уже месяц как у меня хранится, да не потеряла своей силы. Только вчера избавила меня от боли в животе после этой дохлой курятины, что принес Гриор.

- О, тетушка Зиза, - обрадовался Триот, - не передадите ли вы маленький кувшин для моей матери. Она давно посылала меня в горы принести живой воды, да я все отмахивался. А теперь только она и убережет нас от кровососов.

- Это живая вода? - Дуглас подозрительно оглядывал собеседников. Он спрятал под стол руки, с которых не снимал перчатки, так как ладони уже полностью покрылись темными пятнами. - Но ведь живая вода давно исчезла в Мории.

- Так говорят видии, потому что священные чаны в Алмааге пусты. Их уже невозможно наполнить, и они потеряли способность быть неисчерпаемыми, - ответила Зиза. - Но живая вода всегда была в городе, который защищала принцесса Морийская и из-за которой она погибла. В развалинах Равенны у крепостной стены уже давно появился источник с живой водой, которая на глазах творит чудеса.

- Даже видии приезжали к нашему графу, когда я был еще мальчонкой, и осветили тот родник, - добавил Триот. - Правда, он пересыхает летом, а зимой замерзает.

Это еще повезло тебе, тетушка, что твой сын успел набрать воды.

- Да, да, - усмехнулась Зиза. - Я вначале не поверила ему. Послала же паренька к горам, чтоб он делом занялся. А то всех девок в деревне уже перепугал. Так он принес мутного снадобья. Я попробовала водицы и надсмеялась над ним: мол, ключевая обычная вода, только грязноватая. А, нет, потом я почувствовала ее волшебные действия: спать стала лучше, от простуды излечилась. А сынок мой ушел в Аману, - шепнула она слуге, - уже, наверное, вступил в какой-нибудь отряд, и скоро они освободят те земли от гнета господских оброков.

- А что вода и вправду живая? - не верил своим ушам Дуглас. - Залечивает любые раны и избавляет от всех болезней? Даже мертвого подымет?

- Ну, мертвому лучше не подыматься, а ступать в морские глубины бога Моря. А вот больным вода помогает, и от кровососов, ведьм и других нелюдей точно защищает, лишает их нечистой силы, - заметила Зиза. - Я же говорю, что к нам даже видии приезжали. Но нельзя распространяться об этом источнике, не то пропадет его сила.

А чтобы точно излечиться следует самому пойти в разрушенный город, ибо теряются со временем чудодейственные свойства. Наш граф владеет теми землями. Несколько лет назад там еще стояли день и ночь стражи, но после граф перестал им платить, ибо желающих попасть за стены стало не так много. Это поначалу наш родник наделал много шума во всей Далии, его ведь нашли лет тридцать назад. А затем народ успокоился. Видно, привык уже жить своей жизнью без живой воды и помощи богов.

- И как пройти в те места? - Дуглас размышлял про себя, что не стоило сразу же доверять словам крестьян, которые может и не знали, что такое живая вода, но не помешало бы проверить их рассказ.

- На быстрых лошадях вы за день доберетесь до гор, там и найдете развалины Равенны, города, разрушенного гарунами, где жила принцесса Мория.

На следующий день, едва поднялось солнце, две лошади уже мчались на восток по свежевыпавшему снегу, засыпавшему дороги. В пути всадники мало общались.

Холодный ветер обдувал лица, закутанные по глаза шерстяными повязками. К вечеру Дуглас предложил искать подходящее место для ночлега, они уже оставили позади немало лиг, скача с недолгими передышками в пути, и следовало остановиться.

- Впереди уже простираются отроги Пелесских гор, - заметил Дуг. - Мы могли бы разжечь костер за одним из каменных валунов, который защитит нас ночью от холодного ветра. Я насобираю валежника, пока еще не стемнело.

- Зачем мы так далеко зашли на восток, Дуг? - спросила Имира. - Мы же собираемся поскорее попасть в Легалию, нам надо было держать северного направления. Здесь мы не найдем ни одной деревни, ни одной заброшенной избушки.

- Завтра мы доберемся до развалин города. Там будет много заброшенных домов, - усмехнулся рудокоп.

- Ты настоящий чурбан, простолюдин от головы до пят. Разве можно так отвечать дамам, Дуглас! Вчера я отказалась от предложения графа выйти за него замуж, отказалась от спокойной тихой жизни в Лавиторе, от наследства, которое мне обещал старик, потому что я ему рассказала, что моя семья разорена, и вот сегодня я опять в обществе, где нет никаких понятий о почтении и уважении.

- Ты сама избрала мое общество, Им. У тебя уже было много возможностей от него избавиться. Зачем тебе в Легалию? Неужели в дворянских кругах принято лгать?! О каком дворянине на воинской службе в Легалии ты рассказывала графу?

- Даже мой вымышленный жених его не остановил, - засмеялась графиня. - Но как я уже устала от этих восхищенных взглядов, клятв верности, признаний в любви! Это все пустое, оно очень быстро растает в прозрачном воздухе вечности.

Дуглас внимательно посмотрел на свою спутницу. Имира крепко держала за уздечки лошадей и пыталась привязать их к каменному выступу. Он подумал, что в ее фигуре, походке, каждом действии было, чем полюбоваться. И во время пути парень часто ловил себя на мысли, что не отводит глаз от благородной подруги, ее высокого чистого лба, свежих губ и сверкающих глаз. Имира еще раз засмеялась, посмотрев на Дугласа, и рудокоп продолжил поиск сухих дров под большим деревом вблизи каменных исполинов.

- Граф не рассказывал тебе о последних слухах, гуляющих по округе? - спросил Дуглас, возвращаясь с охапкой хвороста.

- Нет. Думаю, за эти дни он совсем позабыл о делах!

- Все деревенские жители испуганы нападением кровососа, упыря, который убил маленькую девочку в поселке под Корлиной. Помнишь, мы даже проезжали те места неделю назад?

- Нет, не помню.

- Мы остановились у землепашца. Тебе еще пришлось ночевать на печи вместе с его десятилетней дочкой!

- Ну и что? Все эти рассказы об упырях просто вымысел пугливых крестьян, - Имира ответила безразличным тоном, при этом нахмурив лоб.

- Я слышал, что в развалинах Равенны появился источник с живой водой, который исцеляет людей и помогает бороться с кровососами. Стоит туда заглянуть!

- Что? Мы зайдем в Равенну? Это проклятый город, Дуг! Он пал после осады гарунов, когда принцесса-ведьма больше не могла сдерживать их нашествие. Но ее колдовство могло до сих пор там сохраниться.

- Я считал, что только черноморцы называют морийскую принцессу ведьмой, - удивился Дуглас. - Оказывается, в этом признаются и моряне.

- Назавтра мы двинемся сразу же к реке, что на границе с Легалией. Я не собираюсь терять время в этих развалинах, где не сыскать ни одной живой души, - властно заявила Имира.

- Я отправился в путь за живой водой, и если ты не хочешь идти со мной, то утром мы спокойно разойдемся, Им.

- Ты бросишь девушку одну посреди этих снегов и высоких гор? Конечно, вы крестьяне не отличаетесь благородством, но я ведь обещала тебе заплатить!

- Ты знаешь, почему я тебя сопровождаю. Я думал, что смогу хоть как-то тебя защитить в пути, но вижу, что ты и сама в силах о себе позаботиться, раз так беспечно отказываешься от живой воды, которая сможет укрепить наши силы и излечить меня!

- Дуг, - усмехнулась релийка, - это все бредовые россказни. Никакой живой воды здесь нет. Поверь, это все просто болтовня челяди! И нам не стоит задерживаться, у тебя и так мало времени.

- В любом случае завтра мы заглянем в старый город, - спокойно ответил Дуглас.

Он решил хоть раз не уступить этим манящим глазам и зазывающей улыбке.

С первыми лучами солнца Имира разбудила своего стража, который проспал большую часть ночи, когда девушка дежурила у костра. Но ночное бдение не отняло у графини сил и бодрости. Она немедленно решила отправляться в дорогу. Всадники скакали на север вдоль горной гряды, и очень скоро их взору предстали высокие полуразрушенные каменные стены. От бывшего глубокого рва вокруг города остались лишь неровные спуски и подъемы, засыпанные сугробами. Имира повернула влево, чтобы поскорее объехать останки столицы. Дуглас последовал за ней. Но когда они добрались до высокой арки ворот, на которой до сих пор сохранились старинные рисунки и приветствие усталым путникам, парень спешился и повел свою лошадь внутрь города. Графиня осталась поджидать его у входа, попросив не задерживаться.

Дуглас шел вдоль повалившихся крепостных стен. Он переступал через полусгнившие деревянные балки, разбросанные повсюду камни, глиняные черепки, но не углублялся в старые постройки, лежавшие в руинах, медленно двигаясь сквозь сугробы по открытой местности. Вскоре ему пришлось оставить Черныша, так как с лошадью было не пройти по куче старья и останкам разрушенных домов. Дуглас погладил животное по черной блестящей гриве, прося вести себя спокойно и смирно. При этом он прислушался к голосу верного друга. Под снегом находились подвалы каменных строений возле ступеней, что вели на стены города. Животное чуяло там проточную воду. От былых роскошных дворцов сохранились лишь первые этажи с опавшей крышей.

Дуглас перебрался через заваленный проход и оказался в сыром темном помещении.

Спуск в подземелье показался в одной из крайних комнат. Дуглас держался за влажные каменные стены, идя по обваливавшимся ступеням. Он прекрасно видел в темноте. Его слух уловил журчание родника. Прямо перед парнем открылся узкий коридор. В его левой стене виднелся пролом, через который сочилась вода, убегая далее в трещины пола. Рудокоп наклонился над ручейком. Вода была чистой и холодной. Он стянул с ладоней перчатки и омыл их под широкой струей. Скорых изменений не произошло. Дуглас вытер влажными руками лицо и набрал свежей воды в походную флягу. Затем он поднялся по ступеням и выбрался наружу на холодный зимний воздух.

Черныш должен был первым заметить его выздоровление, но конь никак не отреагировал на вопрос Дугласа о действии живой воды. Его глаза выражали ту же верность и дружбу, а также скорбь от нависшей над хозяином угрозой. Дуглас понурил голову. Он привык доверять своему дару понимать животных, доверял он и их чувствам. А они особенно смущали рудокопа за дни путешествия с прекрасной релийкой. Отношение лошадей к обоим всадникам было крайне противоречивым, и Дуглас никак не мог понять их причин. Лишь последние дни его стали терзать смутные догадки.

Имира наезжала круги вокруг засохшего высокого дерева недалеко от городских развалин. Так она пыталась согреться и не дать замерзнуть своей серо-белой кобыле.

- Понял все-таки тщетность своих попыток? - спросила она Дугласа, когда тот на Черныше приблизился к ней. - Все воды давно замерзли в такой мороз.

- Источник у стены, наверное, действительно занесло снегом, но я нашел воду в подземелье, - ответил рудокоп.

- Живую воду? - испуганно переспросила девушка.

- Да, - уверенно произнес Дуг. - И я думаю, что я исцелился. Теперь во всяком случае меня не боятся лошади. Я набрал воду во флягу для тебя. Отпей пару глотков! Это придаст тебе новых сил и согреет, - он протянул графине флягу. Но Имира лишь отскочила на своей лошади прочь.

- Благодарю, я и так себя прекрасно чувствую, - улыбнулась она в ответ. - Поздравляю тебя, Дуг. Ты очень быстро нашел то, что искал. Покажи мне свои ладони.

- Они еще не совсем вернули былой вид. К тому же я не хочу замерзнуть на холоде.

Имира, испей воды! Каждый мечтает поробовать хотя бы ее каплю.

- Я никогда о таком не мечтала, - девушка пришпорила лошадь и помчалась вперед.

- Догоняй, раз ты уже в силах со мной тягаться!

К вечеру всадники добрались до реки Оклин, от горных порогов разделявшей Далию и Легалию. Далее на западе она пересекала Аману и называлась Зеленой. Река Зеленая была самой протяженной в Мории, но в своих истоках она была достаточно узкой и неглубокой. Дуглас с Имирой быстро одолели ее русло пешком по замершему льду. На противоположном берегу перед ними раскинулись снежные поля, и путешественникам пришлось вновь заночевать под открытым небом, так как следов людских поселений вокруг было не видать. Они разожгли костер, и Дуглас достал из сумки скромные пожитки, собранные в дорогу в имении графа.

- Для лошадей у меня осталось несколько морковей, а мы подкрепимся ржаными лепешками, - сказал он подруге, передавая ей ее порцию.

- Я не голодна.

- За все время нашего пути ты не съела ни одного ломтика хлеба, Им, - заметил Дуглас. - Это твоя особая диета? Ты питаешься разве что зайцами, которых тебе удалось подстрелить в лесу и поджарить на костре. И то большая их часть доставалась мне.

- Девушкам не подобает много есть. Так что я оставляю еду тебе, чтобы ты не так быстро уставал и не падал в обморок, что чуть не произошло в первые дни нашего знакомства.

- Это случилось от яда. Он дает о себе знать.

- Я поэтому и забочусь о тебе, Дуг! - игриво улыбнулась Имира.

- Может ты хотя бы воды выпьешь?

- О, да, в горле совсем пересохло, - Имира подошла к своим вещам и достала небольшой серебряный бочонок. Она открыла крышку, но он оказался пуст. - Как же так?! Я наполнила его вчера до краев и почти не тратила в пути.

- Не беда! Возьми мою флягу. Живая вода притом полезнее обычной, - Дуглас протянул девушке уже который раз флягу с водой из древнего города. Он задумал убедить ее попробовать воды из равенского источника, для чего незаметно опустошил ее запасы.

- Нет, мне уже не хочется.

- Им, я прошу тебя выпей живой воды! - повысил голос Дуглас.

- Отстань от меня уже. Кругом полно воды. Можно в конце концов растопить снег, а ты суешь мне тухлую жидкость, непонятно откуда набранную.

- Я хочу, чтобы ты выпила эту воду, - Дуглас встал на ноги и приблизился к девушке, сидевшей на спущенном на землю седле. - Живая вода поможет тебе, также как она исцелила меня, Им!

- Что ты делаешь, Дуг? - испуганно закричала Имира, когда рудокоп быстрым движением руки приставил флягу к ее губам.

Девушка ловко отвернула голову и вскочила на ноги. Она тут же оказалась в сильных объятиях. Дуглас пытался схватить ее за подбородок рукой, в которой держал флягу. Имира сопротивлялась. Она изворачивалась как змея, но парень крепко обхватил ее за талию и прижал к телу руки.

- Отпусти меня! Отпусти, не то пожалеешь, - кричала она ему в лицо.

- Я хочу, чтобы ты просто выпила этой воды!

Несколько минут борьбы под яростные вопли девушки принесли ей долгожданную победу. Она ударила головой Дугласа в лоб и выпуталась из его крепких тисков.

Имира отскочила на несколько шагов от нападавшего.

- Не подходи ко мне, Дуглас! Я могу сделать тебе еще хуже, - гневно произнесла она угрозу в сторону своего спутника.

- Конечно, ты, оказывается, на очень многое способна, Им, - Дуглас потирал шишку на лбу. - Я хотел просто с тобой пошутить. Это ведь простая вода, - он выбросил флягу из рук в сугроб. - Я так и остался прокаженным, но почему ты не захотела ее попробовать? Живую воду?! Почему, Им? Быть может от того, что тебе есть, что терять в ее благотворности.

* * *

Дуглас проснулся от комка снега, попавшего в лицо. Холодная талая влага обожгла сомкнутые глаза и горячие щеки. Он взмахнул головой и отер капли краем плаща, на котором ночью заснул, хотя намеревался дежурить у костра до утра. Парень поднял голову и увидел, что его спутница была уже готова продолжать путь. Она сидела верхом на своей лошади и держала в руках еще один снежок, целясь в своего провожатого. Снаряд вновь достиг цели. Видимо, так Имира давала понять Дугласу, чтобы он поторопился.

Весь прошедший день всадники сохраняли обоюдное молчание. На все вопросы Дугласа, которые накопились у него за время их странствия по далийским деревням и легалийским заснеженным полям, Имира не ответила ни слова. Вскоре и рудокоп перестал спрашивать. Он медленно ступал на Черныше позади девушки или пришпоривал коня, чтобы не отставать от нее, когда дворянке хотелось резвой скачки. В любом случае Дуглас решил не упускать ее из виду. Пара давно могла расстаться, но он не торопился делать этот шаг. Его тяготили волнения за одинокую всадницу, которая могла заблудиться в безлюдных лесах у подножия Пелесских гор. К тому же он понимал, что если бы Имира хотела далее ехать одна, она уже давно бы сбежала от него. Поэтому дорога продолжалась в тишине, нарушаемой лишь ржанием лошадей, скрипом свежевыпавшего снега да потрескиванием пламени костра.

Еще вечером Дуглас почувствовал запах дыма в морозном воздухе, но он не стал сообщать об этом Имире, заставляя ее померзнуть под открытым небом еще одну ночь.

Хотя, как он заметил, мороз, усталость и голод совсем не беспокоили девушку, она не теряла ни сил, ни уверенности, что держит путь в верное место и что Дуглас должен ее сопровождать. Благородной девушке было непочетно, опасно и подозрительно путешествовать без слуги, тогда как следовало это делать даже в окружении целой свиты.

Ближе к полудню дорога пошла под откос. Узкая тропинка вывела на широкий тракт, по которому тащились две крестьянские телеги. Позади Дуглас заметил небольшую толпу нищих оборванцев с шумом и криками, грозивших проехавшим земледельцам своими деревянными посохами. Очевидно, им было отказано в месте на груженной повозке.

Два всадника быстро обгоняли всех встречных людей, тянувшихся к городу по белой утоптанной ленте. Вскоре перед их взором предстали городские стены, выложенные из глиняных кирпичей, вершины которых разваливались в некоторых местах. Возле высоких двустворчатых ворот стояли трое вооруженных мечами солдат. Между тем лишь оружие и ярко красные береты на головах указывали на их принадлежность к городской страже. Облачение охранников было крайне убогим: старые ремни на поясах, изорванные тулупы вместо защитных доспехов.

Солдаты останавливали каждого незнакомца, желавшего пройти в город. У ворот образовалась большая очередь из пеших странников и наполненых товаром повозок.

Имира, несмотря на столпившийся люд, расчищала себе проход к воротам. Удары ее длинного кнута приходились как по бокам вздыбившейся лошади, испугавшейся кучи народа, так и на спины прохожих, не пожелавших заранее уступить дорогу графине.

Дуглас повел Черныша следом за ней.

Тем не менее едва они добрались до входа в город, ворота захлопнулись перед носом всех желавших попасть вовнутрь.

- Они не имеют право не пускать нас на казнь! - послышались крики из толпы.

- Позовите коменданта города!

- У меня товар портится! Плевать мне на вашего упыря!

- Я прошел три лиги, чтобы посмотреть на это чудище!

Дуглас озирался по сторонам, пытаясь разобрать из доносившихся криков и обрывков разговоров суть происходившего. Но его спутница не собиралась ждать. Имира умело замахнулась и с силой ударила кожаным кнутом по деревянным вратам. Раздался жесткий громкий звук. После второго удара в руках девушки осталась лишь половина ее орудия. Тем не менее она замахнулась третий раз, и ее удар пришелся по раскрывавшимся створкам ворот. Перед оравшей толпой, поддержавшей действия прекрасной всадницы, предстал высокий черноволосый солдат, на теле которого блистала медная кольчуга, а из красного берета торчало три белых пера.

- Именем коменданта Горного, - начал громким голос стражник, - я еще раз объявляю…

- Я графиня де Кор, - властно перебила его Имира. - Мне срочно нужно попасть в город!

Стражник изумленно приоткрыл рот и моргнул несколько раз. Но видение девушки на лошади с развевавшимися по ветру длинными каштановыми волосами и горящими зелеными глазами не исчезло. Он послушно растворил ворота и позволил дворянке проехать вовнутрь. Следом за ней ринулась вся толпа, но охранник вовремя пришел в себя. К тому же из-за ворот показались еще четыре вооруженных мужчин, которые мигом обнажили свои острые мечи.

- Я еще раз повторяю, что город не может принять всех желающих посмотреть на казнь. Торговая площадь также объявляется закрытой на сегодня. Вы сможете продать ваши товары в Горном завтра. Вход разрешен только горожанам при предъявлении ими пропуска военного образца! - представитель городских властей пытался перекричать недовольных крестьян и торгашей. - Может быть к вечеру мы разрешим зайти тем, кто проделал долгий путь и хочет вступить в ряды пограничных отрядов на рубежах Горного Перевала.

Дуглас так и остался стоять перед строгими фигурами охранников. Но вскоре один из них схватил Черныша за узды.

- Ты что заставляешь свою хозяйку ждать! - произнес грубый голос. - Поспеши за госпожой, не то схлопочешь.

Город Горный, который находился у спуска с вершин гор, лежавших на востоке Мории, и разделявший их на Северные и Южные Пелессы, встречал странников второй крепостной стеной. Но вместо еще одной пары крепких ворот путники проезжали под высокой аркой, выкрашенной в ярко красный цвет. Между двумя стенами располагались караульные сооружения. Возле небольшой вышки Дугласа поджидала Имира. Она внимательно поглядела на него и вновь обратила свой чарующий взор на одного из дозорных, который пылко ей о чем-то говорил. Дуглас неспешно приблизился к графине. -… недавно. Я не знаю местных торговцев и ремесленников. Но я с удовольствием найду для вас человека, госпожа, - улыбался юнец. Он стоял, вытянувшись, как столб, отвечая на вопросы Имиры. - Я уже второй день в карауле. А сегодня у нас очень опасно в городе. В полдень на площади будут казнить упыря, разрывавшего на куски людей по всей Легалии. Мы должны уберечь горожан от этого монстра. Но вы не беспокойтесь, госпожа, капитан Алзор знает свое дело. Он доверил мне наблюдение за стенами в период казни, а это непросто…

- Госпожа графиня, мое почтение, - стражник с перьями на голове приблизился к беседующим сзади, поэтому своим приветствием он напугал даже Дугласа, поджидавшего окончание разговора в нескольких шагах от лошади релийки. - Позвольте представиться - капитан Алзор, второй в городском гарнизоне Горного.

- Благодарю вас, капитан, за то, что впустили меня в город, - мило улыбнулась Имира в ответ. От ее суровости и гнева не осталось и следа.

- Могу я вам еще чем-нибудь помочь, госпожа? Комендант будет очень рад вашему обществу. Думаю, он с радостью отведет вам самую теплую и богатую комнату в своем скромной доме…

- О, да, - поспешно ответила графиня. - Я прошу еще об одной услуге. Не говорите ничего коменданту о моем приезде. Я в городе ненадолго и потому путешествую без своего титула и имени, в сопровождении лишь верного слуги.

- Ах, - загадочно подмигнул капитан, - тогда я посоветую вам гостиницу, где вы сможете остановиться, и где вам предложат самые лучшие комнаты и ужин.

Имира благодарно улыбалась стражу, выслушивая его объяснения, как проехать по запутанным улочкам города к уютному ночному прибежищу.

- Сегодня у нас в городе много оборванцев, нищих и зевак, пришедших поглядеть на казнь кровососа, схваченного моими людьми на месте преступления. Такое зрелище всегда привлекает толпы народа, но вести о кровососе, повергшем в ужас всю страну и успевшем полакомиться людской кровью даже в Далии, уже напугали всех жителей. Поэтому желающих увидеть, как этот нелюдь получит по заслугам, нашлось немало. Комендант приказал строго следить за порядком, так как возможно у этого упыря были сообщники, оставшиеся на свободе. Не мог же мерзавец самостоятельно убить стольких людей?!

Графиня сделала вид, что ее совсем не интересовали новости о городском истязателе тел и душ, но Дуглас не мог остаться равнодушным к узнанным вещам.

Поэтому, несмотря на желание совсем не говорить в этот день, тем более со своей спутницей, он обратился к капитану:

- Неужели этот осужденный на казнь настоящий упырь?

- Несомненно. Когда я с пятью вооруженными солдатами отправился в его дом, чтобы задержать убийцу, он сумел повалить на землю троих моих молодцов голыми руками.

Мы еле-еле опутали его веревками. И скажу вам по секрету, госпожа, - Алзор перевел взгляд с невзрачного слуги на прекрасную графиню, - теперь он точно не представляет опасности. Я всадил ему в самое сердце меч два дня назад, и из его тела вытекла черная кровь. Но это чудовище продолжает дышать, хотя и очень слабо, как говорит лекарь. Поэтому сегодня ему отрубят на площади голову, чтобы народ, наконец, успокоился, и душа кровососа отправилась в мрачные подземелья Теи, которые охраняет наша богиня Тайра.

- Благодарю вас, капитан, за смелость и за избавление этих краев от мерзавца-убийцы.

Значит виновник всех этих жертв, о которых мы слышали по дороге сюда, наказан?

- Теперь вы можете более не беспокоиться о своей безопасности, госпожа графиня!

На руках этого упыря была кровь двух женщин, найденных на берегу Агра близ нашей столицы Атрат, а также его ученика и рабов, которые пытались бежать от гарунов через Горный Перевал и были им обескровлены, а после сброшены на дно одного из ущелий. Мы нашли трупы на берегу Оклина. Бурный горный поток вынес на каменистую отмель тело одной из жертв. Но после осмотра дома этого кровососа мы делаем вывод, что их было гораздо больше. К тому же, вероятно, он же виноват в убийстве возле Корлины. После схватки с ним я поверю в то, что эти отродья древних духов могут также быстро перемещаться, как он ловко извивался в путах и долго сопротивлялся смерти. Но уже через несколько часов она его все-таки настигнет!

Имира подарила капитану еще несколько улыбок и слов благодарности, а после медленно двинулась через арку по улицам Горного, следуя указаниям Алзора. Дуглас тронулся за ней. Въезд на жилые улицы города преграждало полуобвалившееся глиняное здание, которое давно пора было разобрать на кирпичи. Между его стенами росло дерево, на голых ветвях которого развевался штандарт города - красно-белый флаг, присыпанный свежим снегом. Имира свернула в левый поворот, и вскоре лошади понесли своих хозяев по широкой улочке, по бокам которой находились аккуратные каменные строения и железные ограды. Впереди показался украшенный черепицей колодец. Около него столпились горожанки, шумно обсуждавшие последние происшествия. На многих зданиях, мимо которых проезжали всадники, висели яркие дощечки с названиями домов или именами их хозяев. Дорога все расширялась и вскоре под копытами застучали камни, выложенные на городской площади, у въезда на которую стоял гранитный исполин в два человеческих роста. Его голова, находившаяся недалеко от земли была разбита, но это не мешало восхищаться красотой и величием скульптуры. Статуя, высеченная давным-давно из скалы, отображала сильное мускулистое тело мужчины, загнутое через спину на землю.

Казалось, что атлет делал стойку на руках, но лицо его выражало испуг, руки тянулись вверх, как при внезапном падении, а ноги будто прилипли к земле. Дуглас вспомнил рассказы матери о своей родине, которая была заселена с давних времен горным народом, позже завоеванным морянами. Люди в этих краях преклонялись перед силой земли, которая могла удержать в себе все зло и добро мира, и неба, способного сломить любого своей тяжестью.

Имира остановилась возле старинного памятника. Однако в отличие от Дугласа она не рассматривала великолепный монумент, а вглядывалась в толпу, собравшуюся на площади. Вдалеке виднелся помост, на котором вскоре должна была свершиться казнь.

Расторопные горожане уже заняли самые удобные для зрелища места как на земле, так и на крышах ближайших домов.

Дуглас ожидал дальнейших действий девушки. Он предполагал, что подходит конец их совместному странствию. Они прибыли на место, в которое так стремилась попасть молодая графиня. Оставалось лишь проводить ее до родного или знакомого дяди, о котором упоминала Им и к которому бежала от несчастной любви. Дуглас все еще очень подозрительно взирал на свою спутницу. Хотя его опасения о личности девушки стали немного рассеиваться. Он не мог найти ни одной причины, почему стал принимать Имиру за опасного человека. Ведь у каждого есть свои секреты, помыслы, которые он скрывает от других. Ведь он также не объяснял Имире, что может понимать и разговаривать со многими животными, что его сестра носит на шее солонку с настоящим духом, который творит чудеса. Может быть и у графини есть особые способности, которые она пытается скрыть?! А как иначе объяснить ее необычайную силу, выносливость. Может быть она в конце концов какая-то ведьма, а не кровосос, как подумал поначалу Дуглас. Ведь не могла эта прекрасная дворянка убить десятилетнюю девочку! А он посмел схватить ее да еще заставлять признаться в каких-то ужасных преступлениях, о которых лишь слышал по дороге. Смущенный рудокоп подбирал слова для прощения, которое он должен был, несомненно, попросить у своей попутчицы, но при одном лишь взгляде на ее чистое лицо и алые губы его охватывал восторг и необъяснимый страх.

- Вот деньги, которые я обещала тебе заплатить, - Имира обернулась к Дугласу. В ее руках лежал маленьких кожаный кошелек. - Но ты получишь эту заслуженную награду, исполнив еще одну мою просьбу.

Девушка вопросительно посмотрела на Дугласа, ожидая от него жеста, подтверждавшего, что он готов выполнить поручение, и что вообще расслышал обращенные к нему слова. Взгляд рудокопа был крайне изумленный, он не ожидал, что она все-таки заговорит с ним после ночной схватки.

- Дуг, запомни, что я не собираюсь даже выслушивать еще один раз все твои бестолковые вопросы, не то, что на них отвечать. У нас с тобой была сделка, и она уже подошла к концу. Пускай и без особого старания и удобств, но ты довел меня до Горного Перевала, за что я тебе благодарна. Осталось еще одно маленькое поручение для тебя - отведи меня к дому господина Пизо. После этого ты получишь монеты и сможешь избавиться от моего общества. Я не буду более тебя тревожить ни днем, ни ночью.

- Я надеюсь, ты будешь в безопасности в доме этого господина, - тихо ответил Дуглас. Он чувствовал сожаление от предстоявшего расставания. - Прости меня за горькие обвинения, Им. Я был тогда в ярости, и этот яд в моем теле… - он покраснел. Ему действительно стало стыдно за свое поведение. Ведь это красивое лицо не могло причинять вреда, оно выражало лишь свет и любовь.

- Господин Пизо аптекарь, - как всегда с улыбкой ответила Имира, не обращая внимания на слова о прощении. - У него есть лавка в городе, где он продает травы и различные снадобья. Он друг моего учителя. Я не знаю, где находится его дом, поэтому тебе предстоит расспросить о нем на рынке у торговцев. Я же пока подожду тебя здесь. Надеюсь, ты скоро вернешься.

- Ты остановишься в доме простого лекаря, торгующего травами? - удивился Дуглас.

- Уж лучше последовать совету капитана и отправиться в гостиницу.

- Нет, нет. Этот человек знает о моем приезде. Я буду здесь в полной безопасности. К тому же может я скоро покину Горный, - Имира загадочно взглянула на Дугласа и продолжила: - Честно говоря, Дуг, я ехала сюда, чтобы купить одно лекарство, которое он готовит. А после я вернусь домой.

- Тебе понадобится провожатый на обратную дорогу.

Графиня звонко засмеялась, обратив на себя внимание проходивших мужчин, которые тут же попадали под влияние ее очарования и красоты.

- Я не могу более задерживать тебя, Дуглас. К тому же я не знаю, когда это случится. Зелья готовятся не так быстро. А мое лекарство - очень дорогое и волшебное, - Имира приблизилась к парню и дотронулась ладонью до его чистой щеки, непокрытой щетиной. - Это приворотное зелье. Поэтому я не говорила тебе заранее.

Чтобы его действие было долгим, необходимо держать свои желания в тайне, не подаваться искушениям и соблазнам: ни в еде, ни в обществе, ни в постели. Но теперь я сомневаюсь, нуждаюсь ли я в этом напитке. Может пора забыть Оквинде?

Ведь есть на свете и другие красивые мужчины, готовые отдать мне сердце и душу…

Голос Имиры завораживал мягкими бархатными нотами. Дуглас очнулся от опьянения, охватившего его, когда услышал беспокойное ржание Черныша. Мимо проехала тройка, запряженная в большую карету. Кучер расчищал себе дорогу криками и ударами кнута на столпившихся зевак.

- Я буду ждать тебя у каменного атлета. Думаю, толпа зрителей не соберется аж до сюда, когда начнется казнь кровососа, - сказала на прощание Имира.

Дуглас направил коня против движения людей, спешивших к дальней половине площади.

Он пожалел, что не оставил Черныша возле Имиры, так как двигаться на лошади через нахлынувшие массы народа было тяжело. Вскоре он слез с седла и повел животное под узды. Перед ним раскинулась широкая улочка, на которой по обеим сторонам были расположены прилавки с товарами. На углу горожанка, закутанная с головы до пят в шерстяной платок, продавала пирожки, обещая покупателям горячее свежее лакомство в полуденный мороз. Дуглас остановился возле торговки. С утра он даже не успел перекусить, подгоняемый снежными комками графини. К тому же парень посчитал это возможностью расспросить о доме аптекаря. Возле товаров других продавцов собрались большие очереди. Но люди не занимались покупками, а большей частью обсуждали предстоявшую казнь и пересказывали соседям и самим продавцам новые известия, подслушанные на другом перекрестке.

Дуглас заплатил булочнице медяк и ждал, пока женщина рылась в корзинах, закутанных несколькими полотенцами в поисках горячего пирожка. Но едва он получил в руки товар, женщина уже увидала знакомую фигуру, которая тут же откликнулась на громкий призыв подруги. Дуглас и глазами не успел моргнуть, а горожанки уже перемолвились о здоровье своих мужей и перешли к описанию мук, предстоявших испытать убийце. Парень двинулся далее мимо торговых лавок.

Отовсюду доносились громкие разговоры, и очень скоро он был в курсе последних событий в городе. Люди переживали, что нелюдь мог вырваться на свободу, поэтому собирались взять с собой кувшины с освященной водой. Женщины беспокоились за детей, перепуганных видом убийцы, а мужчины наполняли возле своих домов кружки с вином и, поминая Тайру, пили во славу стражи, вовремя схватившей мерзавца, который до этого, оказывается, слыл почетным гражданином. Дугласу самому стало любопытно поглядеть на пойманного упыря. Тому должны были отрубить голову, но по крикам нищего, сидевшего в грязном сугробе у маленького подкошенного дома, кровососы жили даже без сердца и головы, и для начала им следовало вырвать все зубы и отрезать язык.

Чем дальше продвигался Дуг, тем меньше народу попадалось на его пути. В воздухе раздался звук трубы, предупреждавший о начале страшного представления, и уже единицы горожан, которые завершали дела, спешили к площади, надеясь узреть кровопийцу хоть краем глаза. Рудокоп решил продолжить поиски, не обращаясь к чей-либо помощи. На каждой лавке была вывеска, говорившая о занятии ее хозяина. По этим знакам можно было легко отыскать продавца любого товара на рынке Горного. Дуглас опять залез на лошадь и, оказавшись в тупике перед захолустным домом, из которого воняло тухлым мясом, повернул на соседнюю улицу.

В следующем переулке раздавался громкий шум от работы кузницы. Ее помещение было выкрашено в серый цвет, из трубы на крыше валил густой дым, а возле дверей красовался железный щит с изображением двух скрещенных мечей. Напротив этого низкого дома виднелась стеклянная витрина, в которой были выложены склянки различных форм. На входной двери висел тяжелый затвор и объявление, вырезанное на куске засохшей и огрубевшей кожи: "Покупаю травы". С обеих сторон от этой стены тянулся высокий деревянный забор.

Он попытался заглянуть вовнутрь через мутное грязное стекло, в которую постучался несколько раз, хотя, глядя на засов, понимал, что хозяев нет дома.

Рудокоп рассудил, что если это и не обитель господина Пизо, то в любом случае хозяин лавки должен был точно знать всех аптекарей и лекарей в Горном. Дуглас постоял еще несколько минут возле пустынного дома и двинулся далее ни с чем по дороге. Вокруг было тихо, лишь где-то вдалеке слышался гул толпы. По окончанию забора начинался новый поворот. Из него показался кузнец с полным ведром воды.

Его красное запотевшее лицо от жара и копоти в мастерской дополнилось на уличном морозе синими красками.

- Как зовут хозяина этого дома? - спросил Дуглас, останавливая коня. - Вижу, он торгует травами, а я как раз ищу аптекаря.

- У этого дома скоро будет новый хозяин, - низким голосом ответил кузнец. - Комендант присвоит все добро, нажитое прежним владельцем, а имя бывшего хозяина надолго останется в памяти всего города.

Дуглас нахмурился, хотя не знал, как следовало истолковывать полученный ответ:

- Где же мне найти другого продавца?! Может ты слышал о господине Пизо?

- Слышал, слышал. Я и говорю, что о нем уже прослышал весь город да и все окрестные поселения. Как раз сейчас бедняга предстанет перед богами.

- Что ты имеешь в виду?

- Пизо сегодня отрубят голову на городской площади! Ты что свалился с неба прямо мне на голову, что совсем ничего не знаешь о казни кровососа?!

- Господин Пизо и есть кровосос, о котором говорят на каждом углу?! - удивленно переспросил Дуг.

- Дошло до твоей здоровой да видно пустой башки, - усмехнулся мужик. - Но лично я не верю, что он убил стольких людей, как болтают в городе. Его лавка напротив моей мастерской, и я никогда бы не подумал, что он кровопийца. Конечно, у него можно было всегда достать разных настоев, да и крепких напитков, чего только стоит его "Малютка". У меня после этого самогона два дня голова болит, зато такое творит с тобой этот напиток! Почему бы ему и кровью не торговать. Она ведь тоже полезна от некоторых болезней.

Кузнец поставил на землю ведро и отер рукавом пот с лица:

- Когда захворала моя баба, он попросил принести бычьей крови и сварил настой, от которого она еще полгода продержалась. А стража схватила травника только, потому что его подмастерья был найден возле Атрата весь измазанный кровью. Может пацан и был кровососом, мало ли чего наберешься, побывав в горах, а мальчонка совсем недавно прибился к Пизо?! Так это ж не означает, что учитель тоже приложил руки к его темным делам?! Просто Пизо смог дать достойный отпор городским стражам, не умеющим обращаться с добрым мечом. За это ему и прилепили все преступления, случившиеся в стране в последнее время.

- Я слышал о большом количестве жертв, - мрачно произнес Дуглас. Нынешние известия все больше омрачали думы, вновь вернувшиеся к страшным подозрениям.

Зачем Имире связываться с убийцей? А если он не убийца, то кто убил девочку в Маине близ Корлины?

- Они нашли сосуды с кровью в его доме и объявили, что это кровь многочисленных жертв. Но как обычный солдат определит, чья это кровь: человеческая или животная? - кузнец продолжал высказывать свои предположения. - А в тот же день они схватили всех лекарей. Теперь врачует только зять коменданта. Он просит за свои услуги деньги, которые не водятся в карманах обычных ремесленников и торговцев.

Вот в чем здесь вся заваруха. Народ успокоили наказанием якобы самого безжалостного убийцы, а заодно и монеты заработали. Хотя, конечно, бедный люд как и прежде будет просить Тайру и Море о выздоровлении и уповать лишь на милость богов.

- А семья у Пизо была?

- Нет, он не любил общество ни женщин, ни мужчин, хотя клиентов и клиенток у него бывало много. Особенно приезжего народа. Но с детства помню, все он один жил в своем большом доме. Уже шесть десятков ему должно было стукнуть, не менее, а он сам и собирал свои травы, и варил снадобья. Имел за эти годы совсем немного учеников. Да вот попался этот последний, недотепа, который и свел его на костер, точнее под топор палача. Пизо еще обвинили в том, что это он сделал своего подмастерья упырем и послал того на охоту.

Дуглас в нескольких словах выразил сожаление, что не сможет приобрести нужный товар, после чего распрощался с кузнецом и быстро поскакал по пустынным улицам к площади, где оставил Имиру.

Два мальчишки забрались на статую высокого гиганта и с его самой верхней точки, а именно живота, пытались рассмотреть, что происходило впереди на деревянном эшафоте. Имира также поднялась на стременах, чтобы лучше разглядеть казнь. Она испуганно оглянулась на Дугласа, который сообщил о своем возвращении.

- Они собираются вырывать ему зубы, а потом глаза, - голос девушки дрожал.

- Не стоит здесь задерживаться, - спокойно ответил рудокоп. - Я нашел дом господина аптекаря.

- Тогда поскорее отведи меня к нему, - она повернула лошадь и последовала за Чернышем, которого Дуглас направил в один из пустых переулков.

Когда они подъехали к большому темному окну и запертой двери лавки, вокруг не было ни одного прохожего. Из кузницы напротив по-прежнему валил темный дым и слышался громкий стук от ударов молота.

- Хозяина нет дома? - спросила Имира.

- Я говорил с его соседом, - Дуглас наклонил голову в сторону кузницы. - Он сказал, что господин Пизо уже два дня как отсутствует и больше не вернется.

- Как же так?! - нервно усмехнулась Им.

- В этот момент ты можешь найти его на площади. Скорее всего уже без глаз, зубов и головы, - холодным ровным тоном проговорил Дуглас.

- Ты шутишь? - лицо Имиры побледнело, а в зеленых глазах зажегся кровавый огонек.

Дуглас ничего не ответил. Он сдерживал свой порыв заново бросить в лицо девушки обвинения в одержимости темными силами, которые привели ее в гнездо кровососа.

Но он решил, что лучшим решением будет ожидание, спокойное ожидание дальнейших действий спутницы, ведь он мог очень скоро опять пожалеть о сказанных словах или сделанных поступках.

Ее лошадь топталась у порога дома. Внезапно Имира спрыгнула с седла и привязала уздечку к забору.

- Я должна посмотреть, что с моим лекарством, Дуг, - решительно обратилась она к рудокопу. - Оно должно быть уже готовым. Я всего лишь заберу его. Подожди меня снаружи.

Девушка легко подняла тяжелый засов, смело отворила двери и зашла в сырую комнату, откуда потянуло смесью разных запахов. Через некоторое время Дуглас последовал за ней во тьму. Его глаза, уже давно прекрасно видевшие без света, оглядели просторное помещение, заполненное столами и стеллажами, закрывавшими стены. На полу валялись разбитые склянки, содержимое которых образовало лужи и грязь. С первого взгляда Дуглас понял, что в комнате не отыскать ни одного целого сосуда. Лишь витрина была в нормальном состоянии, и только потому, что ее защищал толстый лист фанеры. Впереди открывался проход в другие комнаты дома.

Узкий коридор вел на кухню, из которой можно было попасть в спальню, внутренний двор и мастерскую. В комнатах царил беспорядок. Деревянная мебель была разломана на части, пол усыпан черепками горшков и листками порванных книг.

Рабочим местом аптекаря была длинная темная комната, заставленная шкафами, полками и тумбами. В одном углу Дуглас увидел кучу мешков, набитых сухими травами и цветами. В мастерской тоже было не отыскать ни одной целой склянки.

Особенно много разбитой посуды было под длинными полками. На полу остались большие высохшие лужи. Дуглас присел на корточки и попробовал остатки разлитой жидкости. Во рту почувствовался вкус крови, человеческой крови.

Он поспешил в отдаленную часть комнаты. Там парень увидел отодвинутую железную кровать и открытый люк, под которым скрывался вход в подвал. Он попытался разглядеть ступеньки вниз, но их не было. Очевидно, хозяин пользовался лестницей или прыгал в черную дыру, как это, несомненно, проделала Имира. Дуглас прислушался. Он ясно различал звон стеклянных сосудов, которые девушка складывала в корзину. Он прилег на пол и заглянул через отверстие в подполье.

Внизу было темнее, чем в верхних комнатах, поэтому прошло несколько минут, прежде чем Дуглас различил очертания предметов.

Прыжок вниз не грозил ни увечьями, ни бесконечным падением. Трудности представляло лишь возвращение наверх. Невысокая каморка была устлана полками вдоль стен, на которых стояли неповрежденные стеклянные колбы, горшочки, бутылки и другая посуда. Воздух, казалось, был наполнен холодом и сыростью. Имира услышала рудокопа и, улыбаясь, встала под люком.

- Я уже все нашла, - ласково произнесла она, держа в руках маленький глиняный кувшин, закупоренный воском. - Ты только поможешь мне вылезти, Дуг.

- По-моему, ты собиралась с этим справиться сама, - мрачно ответил рудокоп и опустил крышку над лазом.

- Дуглас, что ты делаешь? - послышался обеспокоенный голос девушки. - Открой подвал! Мне ничего не видно, я хочу вернуться наверх!

- Что ты там делала, Им? Кто ты?

- Опять ты за свое, дурак! - громко обидчивым тоном закричала она. - Я тебе уже объяснила, зачем я сюда направлялась. Выпусти меня, Дуг!

- Ты не простой человек, Им! Ты как этот Пизо? Упырь? Скажи мне все сама или я позову стражу, которая упрячет тебя в темницу, а после тебя ждет пытка и казнь на городской площади, - Дуглас говорил громким гневным голосом.

- Ты сошел с ума, Дуглас! Что ты себе вообразил?! - также возмущенно отвечала Имира. - Этот яд совсем лишил тебя способности соображать. У тебя бред, ты одержим! Ты хочешь меня убить! Что я тебе сделала, Дуглас?!

- Им, просто признайся мне.

- В чем? - девушка перешла на плач и рыдания. - Разве я виновата в том, что ты вообразил что-то обо мне. Дуглас, я обычная слабая девушка, которая хочет только нежности, ласки, любви. Тебе не нравится, что я хочу вернуть себе Вина. Хорошо, я постараюсь его забыть. Я клянусь, что буду любить только тебя, только вытащи меня!

- Здесь темно и страшно, - голос Имиры стал более тихим. Дуглас слышал, как она зарыдала внизу. - Дуг, вернись, молю тебя. Стань как прежде, добрым и нежным. А я помогу тебе. Мой учитель вылечит тебя от этой заразы. Он очистит твою кровь.

- Кроме Пизо у тебя есть еще один учитель? - Дуглас проговорил слабым голосом.

Он присел на холодный деревянный пол и схватился за виски. У него действительно разболелась голова, и он уже не понимал, что делает, что говорит, что слышит.

Пальцы стали дрожать, а лицо покрылось испариной.

- Я прошу тебя, - продолжала жалобно всхлипывать релийка. - Помоги мне, Дуглас!

Помоги!

- Если ты не хочешь мне ничего объяснить, я иду за стражей, - он попытался подняться на ноги. Голова кружилась. - Что с тобой, Имира? Откуда в тебе такие способности? Не лги мне. Я знаю, что ты прекрасно видишь в темноте, не замечаешь ни холода, ни жара, а силенок у тебя поболее, чем у троих молодцов, раз ты отодвинула эту кровать.

- Нет, подвал был уже открыт, когда я зашла в комнату, - возразила девушка.

- Кровать была прикреплена к полу, а в подвале я не заметил беспорядка, который устроили во всех комнатах солдаты коменданта. Я просил тебя не лгать мне, Им!

Сквозь громкий плач девушка опять просила одуматься своего спутника и помочь выбраться из подвала.

- Открой крышку и посмотри, - кричала Имира. - Здесь такой же разгром!

Однако до чуткого слуха рудокопа доносился звон разбиваемых сосудов об пол и стены. Казалось, девушка в ужасе металась по каморке в разные стороны. Дуглас присел на кровать. Он с омерзением слушал крики подруги, ее нервный смех и удары предметов, которые летели в стены и потолок. Внезапно крышка под его ногами вздрогнула. Дуглас испугался. Он понятия не имел, как она смогла добраться до верхнего люка и чем она так сильно в него ломилась. Он соскочил с кровати и попробовал подвинуть ее на место, чтобы придавить тяжелым полым дном выход в комнату. Но у него не хватило на это сил. Поэтому единственное, что он сумел придумать это встать на крышку, чтобы своим весом помешать Имире выбраться наружу.

- Дуглас, Дуглас! - прокричала из подвала графиня.

- Ты, наконец, решила мне все рассказать?

- Ты стоишь на крышке? Я вижу тебя через щель, - голос девушки ужасал своей холодностью и неотвратимостью. - Но сколько ты простоишь? День, Два?! - она захохотала. - А потом я все равно выберусь! И ты не увидишь моей пощады! Ты слышишь меня?

Дуглас молчал. Он осознал, что у него не было иного выбора. Или он побежит за стражей, которая вряд ли ему поверит, и упустит Имиру, или он уйдет из города, и тогда результат будет таким же. Необходимо спуститься вниз и схватить ее. Но Дуглас лишь громко усмехнулся этой идее: он понимал, что справиться с ней было тяжело даже с мечом, которым он владел не столь мастерски.

Стоя на крышке, парень выдержал еще несколько ударов. Потом все затихло. Он различил лишь тихую незнакомую мелодию, которую графиня стала напевать себе под нос. Он слышал, как она ходила под полом, передвигала какие-то предметы, стучала по полкам и стенам. Затем она удалилась в дальнюю часть подвала, и со своего места Дуглас уже ничего не мог разобрать. Голова по-прежнему раскалывалась.

Ладони пронзила острая боль, а тело охватил озноб. Дуглас опустился на пол. Он попытался закутаться в плащ, достал флягу и отхлебнул несколько глотков кислого вина, которое купил в городе, блуждая по базару. Время шло.

Он взмахнул головой. Видимо, он заснул на некоторое время и совершенно забыл, где находился. Дуглас встал с пола, разминая ноги и руки, застывшие от долгого сидения. Вокруг царила тьма и тишина. Он отошел к другой части комнаты, прислушиваясь к полу, но снизу не доносилось ни одного звука. Что делать? Парень мысленно задавал себе этот вопрос. Голова уже перестала болеть. Он попытался вспомнить, призналась ли Имира в чем-то, но в ушах раздавался лишь ее плач. В конце концов, решил Дуглас, возможно она и не была виноватой. Ведь она находилась всегда у него на виду, и он не мог обвинить ее ни в одном убийстве. А ее связи с кровососами, ее сила и неутомимость имеют совершенно другое объяснение. Но оставлять без присмотра графиню далее было нельзя. Теперь ей некуда идти, раз Пизо казнен. Он мог бы предложить ей отправиться в дальнейший путь вместе. Может ей надо попасть к колдунам, чтобы они помогли девушке разобраться в себе?! В любом случае он не привык оставлять женщин в беде.

Дуглас направился к подвалу, он разомкнул железную защелку и поднял крышку. Он по-прежнему не услышал и не увидел присутствия девушки. Но куда она могла деться?!

Рудокоп спрыгнул вниз, задев в полете нагроможденные под люком деревянные тумбы.

Поднявшись на ноги, парень огляделся. Подвал был меньше по размерам верхней мастерской. В дальней его части лежала куча льда, которая охлаждала лежавшие возле нее лекарства и настои. Дуглас взял в руки одну из маленьких бутылочек. Он открыл ее. Из горлышка на пол полилась красная жидкость. Не было сомнения, что это свежая кровь. Дуглас еще раз осмотрелся. Он ожидал нападения девушки. Его окружали завалы шкафов, свай, за которыми легко было спрятаться. Но вскоре Дуглас понял, что рядом не было никого.

Обойдя вдольсырых каменных стен и не найдя ни тела, ни вещей девушки, Дуглас закатил голову и взмолился Морю и Тайре, чтобы он не так скоро сходил с ума, как это стало с ним происходить. Он присел на деревянный табурет. Дуглас не хотел выбираться наверх. Он не признавал, что все случившееся за последние часы оказалось игрой его воображения. Он ждал, что сейчас упадет крышка люка, и он услышит злорадный голос Имиры - победительницы, сумевшей его провести и выбраться наружу. Но ничего не происходило. Он направил мрачный взгляд на кучу льда. На ее вершине застрял какой-то сосуд. Быстро взобравшись наверх, карабкаясь по мелким и крупным ледяным осколкам, он схватил склянку, в которой также оказалась кровь, но она была наполовину пустой. Дуглас посмотрел на каменный угол, в который спускалась ледяная глыба. Внизу простиралось черное отверстие. На спине он скатился туда и стал разгребать лед и снег, заваливший проход.

Поначалу Дуглас двигался ползком, как в звериной норе. Но через несколько десятков локтей проход стал расширяться, и рудокоп уже шел, чуть сгибаясь по подземному ходу, выложенному красным камнем. Вскоре коридор стал довольно высоким и широким, он тянулся в одну сторону, и лишь однажды Дугласу пришлось завернуть в левый поворот. Вначале парень медленно шел, а затем перешел на бег.

Временами казалось, что коридор бесконечен. Уже две лиги осталось позади, когда в спертом подземном воздухе почувствовались свежесть и мороз. Камни под ногами сменились на деревянный настил, и Дуглас увидел впереди небольшой лаз, заросший кустарником, покрытым снегом.

Он высунул голову наружу. Впереди простирался зимний лес: высокие деревья, глубокие сугробы, на темном небе светили яркие звезды. На землю уже опустились сумерки, но это не помешало парню рассмотреть на снегу свежие девичьи следы.

Дуглас пошел по ним. Мороз колол лицо, пробирался под теплый плащ и перчатки, скрывавшие ладони. Изо рта выходили струйки пара. Дуглас остановился на несколько минут передохнуть. Он чувствовал усталость и голод. Но время не собиралось его ждать, он знал, что Имира двигалась без остановок. Он прислонился к стволу дерева и засунул в рот комок снега, чтобы промочить глотку. Голова закружилась, в глазах почернело, и тусклые облики деревьев и кустов растворились в темноте. Парень медленно опустился на землю.

* * *

Глаза, в которых сверкал огонь, и полуоткрытый рот… Звонкие удары по щеке, холодные руки на его пылающем лбе… Он видел белый снег, глубокие следы. В голове раздавались голоса: мужчины и женщины. Он не понимал, о чем они вели разговор, но слышал их постоянное присутствие рядом. Они шли вперед, и он двигался вместе с ними. Затем он почувствовал, что его тяжелое тело опустили на мягкое покрывало, оказавшееся глубоким сугробом. В воздухе запахло дымом и гарью.

Он попытался еще раз открыть глаза. Перед лицом возникли грубые мужские руки, держащие флягу с горячей жидкостью. Он сделал несколько глотков и опять канул в темноту.

Дуглас проснулся. Он перевернулся на другой бок и оказался одной ногой на чистом деревянном полу. Шерстяное одеяло сползло с кровати. Парень мгновенно поднялся и присел на краю. Голова была тяжелой, и предметы, открывшиеся перед его взором, стали расплываться. Он находился в скромной комнате: низкая деревянная кровать, широкий стол около окна, занавешенного лисьей шкурой, глиняная печь в углу.

Стены были заполнены колышками, на которых висела домашняя утварь, охотничий лук, ножны, колчан полный стрел, оленьи рога и другие трофеи.

Он встал и подошел к очагу. Внутри полыхал огонь. Парень подбросил несколько поленьев из кучи дров, валявшейся рядом на полу. Невысокая дверь напротив лежанки была закрыта, но сквозь ее щели пробивался дневной свет. Дуглас прошелся по комнате. Казалось, что каждая вещь в доме имела свое место, чувствовалась хозяйственность незнакомого владельца, его любовь к порядку и чистоте. Возле стола рудокоп нашел полное ведро воды, которой освежил лицо. Он отломал от буханки хлеба кусок, засунул его в рот. Скудный завтрак был запит холодной водой.

Входная дверь отворилась, пропуская в избу морозную свежесть. Через порог переступила девичья фигура. Ее голову и грудь перевязывал серый крестьянский платок, под которым проглядывало заплатанное старое платье. Девушка, зашедшая в комнату спиной, держала в руках аккуратно нарубленные полена. Она обернулась к печи, и Дуглас увидел знакомую улыбку.

- Уже проснулся? - ласково спросила Имира, бросая в угол дрова.

- Ты сама нарубила? - это было первое, что пришло в голову изумленного рудокопа.

За время его знакомства с дворянкой он не видел ее ни разу за физическим трудом.

Устройство ночлега, заготовление припасов, ухаживание за лошадьми всегда было уделом Дугласа.

- Я не могла оставить тебя в холоде и… голоде. Я подстрелила двух зайцев и даже попыталась их выпотрошить, - девушка поморщилась, присаживаясь на деревянный пень.

- Где мы? - Дуглас решил, что или он еще спит, или до этого ему снился страшный сон. - Как мы здесь оказались?

- Я нашла тебя в лесу. Ты был в обмороке и мог просто замерзнуть в сугробе. Я дотащила тебя до этой избушки лесника.

- Ты спасла меня? - он искренне удивился.

- Я не могла поступить по-другому. Ты такой же как и я, Дуглас. Ты уже не человек.

- Что? - Дуглас схватился за голову, ощупал шею, взглянул на свои черные руки.

Народные поверья гласили, что упыри своим укусом могли обращать других людей в себе подобных. - Что ты со мной сделала?

- Я не могла ничего с тобой сделать, - огрызнулась девушка. Видимо, она ожидала благодарности от своего товарища за спасение, а в его голосе опять звучали ужасные подозрения.

- Я закрыл тебя в подвале, и ты оттуда сбежала в лес? - спросил Дуглас, пытаясь установить, спал он, или все случилось по-настоящему. - Твой дядя в Легалии оказался аптекарем-кровососом, так?

- Я давно поняла, что у тебя проблемы с рассудком, Дуг! Это дает о себе знать смертоносный сок, текущий по твоим жилам. Но я смогу тебе помочь. Мой учитель способен на все. Он вылечит тебя. Новая кровь придаст тебе новые силы.

- Значит, все это правда. Ты упырь, пьешь человеческую кровь, чтобы жить вечно и властвовать над миром.

- Лучше всего нам говорить в спокойной обстановке. Я считаю, что ты можешь, наконец, меня выслушать, не кидаясь и не крича на всю округу, - Имира достала из складок платка маленькую склянку и поставила ее на стол. Под прозрачным стеклом виднелась красная жидкость. - Да, я приехала в Легалию вот за этим, а это совсем не эликсир любви. Я питаюсь кровью, но это не означает, что я убиваю людей, Дуг.

Я пью кровь животных. Она придает мне силу, вселяет в меня новую жизнь, новые мечты и желания.

- Ты кровосос!

- В народе нас зовут по-разному. Настоящее же наше имя Возрожденные, слуги богини, ее самые верные и преданные почитатели.

- Нечего сюда приплетать Тайру. Вы убиваете людей и наслаждаетесь этими убийствами, выпивая кровь своих жертв.

- Это все сказки! - Имира не сдержалась и ударила ладонью по столу.

- Но Пизо и его подмастерья убили кучу народа. В этих колбах у него в подвале была человеческая кровь.

- Я не знала этого человека. Может быть, он позволял себе слишком много. Из-за таких как он нас и становится все меньше, так как люди вновь вспоминают о нашем существовании и начинают на нас охоту. Хотя при этом очень часто погибают ни в чем неповинные жертвы. Среди людей ведь тоже не все добрые и справедливые?!

- Зачем ты мне это рассказываешь? - Дуглас хмурился с каждым услышанным словом.

- Я просто хочу быть с тобой честной, - Имира попыталась поймать глазами взгляд собеседника. - Ты о многом догадывался, но тем не менее не сдал меня страже, поэтому и я спасла тебе жизнь этой ночью. Нам суждено продолжать путь вдвоем.

- Я твой пленник? - парень не знал, что и думать. Он не ожидал, что его нерасторопность в доме аптекаря будет воспринята девушкой как жалость и любовь к ней. Хотя, что на самом деле он к ней испытывал, было непонятно ему самому.

- Нет, ты свободен. Можешь, идти куда хочешь и когда тебе вздумается. Я лишь еще раз предлагаю свою помощь. Мой учитель всесилен, он излечит тебя.

- Каким образом? Сделает меня упырем? Нет, уж лучше остаться прокаженным, но со своими человеческими желаниями и страстями. А хочу я поскорее двинуться в дальнейший путь!

- Ты просто дурак, Дуглас, - засмеялась Имира. - Ты собираешься доверить свою жизнь колдунам, которые принесли в этом мир еще больше зла и несчастья, чем мы, Возрожденные, дети Тайры, отразившие нападение гарунов в Мории. Мой учитель не уделяет внимания каждому встречному. Но если я попрошу его позаботиться о тебе…

Ты думаешь, что любой может удостоиться такой чести - познать кровь богини и стать ее верным слугой?

- Если бы это было так, то вся наша земля уже залилась бы кровью, - тихо пробормотал Дуглас.

- Мы стоим на страже этих краев. А защита родной земли всегда требует жертв.

- Пизо усиленно этим занимался - созданием жертв.

- Ты смеешься?! - голос Имиры выражал презрение. - Пизо сам навлек на себя гибель, связавшись с непроверенным человеком. Этот мальчонка, которого он выбрал в ученики, не знал, что такое умеренность и осторожность! Я стала Возрожденной совсем недавно. Я получала посылки из Легалии с кровью, но потом они перестали приходить. За все время моей новой жизни, а не убила ни одного человека, Дуглас.

Я не могу себе такое позволить. Но поверь, я запросто могу справиться с воином и даже не одним, - при этом девушка подняла вверх брови, чтобы Дуглас особо серьезно отнесся к этому замечанию.

- Что ты будешь делать дальше?

- Мы отправимся на север. Ведь это входило в твои намерения? Пока мне еще не надоело твое общество, - Имира лукаво улыбнулась. Она встала из-за стола и подбросила в печь дров.

Дуглас также решил, что пора переходить от разговоров к делу. Он занялся приготовлением обеда. На навесных полках он легко нашел посуду, в которой сварил заячье мясо. В это время графиня куда-то незаметно исчезла. Она вновь появилась в избушке, когда короткий день уже сдавал свои позиции звездной ночи.

- Я наколол еще дров, - сказал Дуглас, вытаскивая из печи горшочек с ароматным бульоном. - Заодно высушил одежду и сварил ужин. А где была ты?

- Я была в городе, - ответила Имира. - Купила нам новых лошадей, наших старых друзей возле дома Пизо уже не оказалось.

Дугласа огорчила пропажа Черныша, но он понадеялся, что у животного появится новый, более надежный и заботливый владелец. Имира присела за стол, чтобы составить рудокопу компанию за едой, хотя к супу даже не притронулась.

- А кто живет в этой избушке? - спросил Дуглас. - Когда вернется домой хозяин?

Он отправился на охоту в лес?

- Здесь никто не живет, - ответила девушка. - Когда я нашла этот дом, дверь была отворена, а внутри никого не было.

- Но хозяин, наверное, скоро вернется, - удивился Дуглас. - В комнате так чисто, ее покинули совсем недавно. Притом мне казалось, что меня принес в нее мужчина.

- У тебя опять разыгралось воображение, Дуг, - улыбнулась Имира. - Здесь никого не было и нет.

На следующее утро всадники поскакали вперед через лес. Дуглас придерживался северного направления. Имира более не упоминала, куда именно она хочет попасть, поэтому путь их пока лежал до северной границы Легалии с Лемахом.

Лошади мчались по белым равнинам, простиравшимся у западного подножия Пелесских гор. Ночлег они устраивали под ночным небом. Графиня не хотела заглядывать в селения, встречавшиеся на пути. Они объехали стороной большой город, расположенный на острове посреди реки Агр, разделявшей Легалию, а также граничившее с ней на западе морийское государство Рустанад. Атрат был главным торговым и военным центром Легалии. Наместник города назначался государем из числа местных военоначальников и занимался главным образом обороной восточных рубежей страны. К этому времени у всадников уже подошли к концу съестные припасы, поэтому Дуглас решил заехать на рыночную площадь. Имира была непротив. Она дала ему кошель, полный серебряных монет, а сама осталась поджидать спутника возле переправы через реку.

В спускавшихся сумерках рудокопу не удалось рассмотреть достопримечательности города. Его восхитили высокие шпили на сторожевых башнях крепостных стен. Улицы были вымощены камнем. Недалеко от городских ворот был разбит пруд, через который перекидывался высокий мост. Дуглас постучался в первую попавшуюся гостиницу, найдя ее по яркой вывеске, сверкавшей при свете уличного фонаря. На деревянном щите были изображены большая зажаренная курица и кружка, из которой выливалась брага, обещавшие усталым путникам вкусную еду и крепкую выпивку. У хозяйки этого заведения Дуглас купил корма для лошадей, а также еду для себя. Имира в прошедшие дни даже перестала делать вид, что ей необходимо что-то есть. К тому же она совсем не охотилась, чтобы не задерживаться в дороге, а просто выпивала кровь из склянок, которые набрала в доме Пизо. Но это не означало, что Дуглас и лошади, несшие на своих крепких спинах путешественников, могли обходиться без постоянной пищи. Дуглас решил узнать в городе последние известия, волновавшие простой люд. Однако за столами во входной зале обсуждались домашние дела да сообщения об армии повстанцев в Амане.

Обратно из города до берега он переправлялся опять на пароме. При этом паромщик запросил двойную цену, так как более никто не возвращался с острова. Дуглас подвел лошадь к пролеску возле дороги, где его должна была встречать Имира, но никого там не увидел. До его слуха донеслось ржание лошади дворянки, и парень скрылся среди деревьев. Уздечка была привязана к длинному суку, наездницы же рядом не оказалось.

Но Имира не заставила себя ждать слишком долго. Она появилась из-за белых деревьев. На вопрос Дугласа, где она пропадала, девушка сослалась на скуку и решение немного прогуляться по ночному зимнему лесу. Она не видела в этом ничего странного. Вскоре Дуглас развел костер, и на холодной земле они провели еще одну ночь.

При свете бледного зимнего солнца всадники не прекращали скачку на север. Но дни в этот период были очень короткими, поэтому с приходом сумерек лошади переходили на шаг, а их хозяева подыскивали сухое, защищенное от ветра место для ночлега.

Чаще всего они останавливались недалеко от легалийских деревень. Имира посылала Дугласа в поселок за припасами, а сама оставалась в одиночестве, которое не приносило ей, по мнению Дугласа, ни страхов, ни уныния. Возвращаясь со свежей охапкой овса или кувшином теплого молока, он находил Имиру как всегда полной энергии и сил. Девушка наотрез отказывалась заезжать в деревни. Ее не убеждало в необходимости теплого очага даже то, что животные могли замерзнуть в ночную стужу.

- Их обогревает пламя костра, - отвечала релийка. - А если с ними что-то и случится, то мы купим новую пару лошадей. А вот если что-то случится в мое присутствие в деревне, где люди умирают, напиваются, дерутся в местных кабаках каждый день, то причиной всего этого в твоих глазах окажусь немедленно я, Дуг. К тому же у меня давно пропало желание общаться с людьми.

Он не знал, как возразить девушке. Он понимал, что уже не в силах ни заставить, ни переубедить, ни остановить спутницу в ее поступках. Почти каждый вечер он заезжал в деревни, встречавшиеся на их пути, и каждый раз он считал, что может остаться в одном из домов на ночлег, а на утро продолжить путь самостоятельно.

Он мог бросить ее, оставить одну, и он был уже уверен, что Возрожденной, как себя звала Имира, не грозят никакие опасности. Но каждый раз он возвращался назад. Ведь там среди крестьян, их будничных проблем, трудолюбивых жен и шумных ребятишек, его тоже ничто не держало. Впереди него лежала лишь дорога. И он твердо решил, что пока выпадет возможность, он будет приглядывать за своей подругой. Ведь если до поры ей было наплевать на людей, то очень скоро жидкость в набранных склянках закончится, и Им начнет охоту.

На десятый день всадники оставили позади город Рудный, обслуживавший глубокие шахты в Пелесских горах, где разрабатывалось самое богатое месторождение железа в Мории. Рудный был самым большим городом на севере Легалии. Здесь среди горных нагромождений Пелессов брала начало река Навия. Многочисленные ручьи, стекавшие весной и летом с вершин, а также подземные воды на равнине объединялись в широкое полноводное русло. Река Навия служила границей пяти морийским странам:

Легалии, Лемаху, Рустанаду, Навии и Тайрагу.

Ночлег устроили под высоким холмом, покрытым камнями разной величины. Дуглас расчистил землю от снега за большим валуном, который прятал замерших путников от ветра. Пока парень собирал хворост и разводил костер, его спутница отправилась на пешую прогулку, чтобы хоть немного размять затекшие в постоянной езде ноги.

Дуглас установил над пламенем дорожный котелок и растопил в нем снега. Он напоил и накормил лошадей, а после достал из сумки оледенелый хлеб и сыр, чтобы подкрепиться после долгого пути. Несколько дней назад парень запасся колбасой, редькой, морковью, лепешками, а также лечебным растением. Старушка с полной корзиной сухих трав и плодов встретилась им по дороге. Она предлагала свои товары каждому путнику. Имира захотела купить пучок травы, настой которой освежал лицо и придавал новых сил. Девушка кинула бабушке на дорогу серебренник, а та, кланяясь, засунула ей в суму, висевшую на седле, почерневшие веточки.

Дуглас, наблюдая, как в котле закипает вода, вспомнил о приобретении и решил заварить на ночь душистый напиток, чтобы согреться и поскорее уснуть. Он уже перестал дежурить у костра, чтобы охранять сон графини. Девушка и так не дремала всю ночь, а Дуглас к вечеру валился с ног от усталости. Парень подошел к лошади Имиры и снял с седла ее сумку. Внутри зазвенели стеклянные бутылки. Он засунул руку и вытащил один из сосудов. Дуглас удивился: склянка была доверху наполнена.

Он выложил на землю в ряд маленькие бутылочки. Казалось, Имира даже не притрагивалась к ним. Дуглас удивился. Неужели, ей не нужно даже крови, чтобы не истощить организм. За счет чего она тогда живет?!

Рудокоп сложил все на место и прикрепил сумку к седлу. Он услышал приближение девушки. Когда Имира подошла к пылавшему огню, Дуглас помешивал в котелке лекарственные побеги, найденные им на дне чужой сумы.

- Ты не голодна? - спросил Дуглас. - Я уже успел перекусить. А скоро собираюсь подкрепиться травяным настоем.

- Я тоже уже подкрепилась.

- Чем?

- Хочешь попробовать, - съязвила Имира. Она открыла флягу, прикрепленную к поясу, и пригубила ее содержимое. Когда девушка перестала пить, на губах остались следы крови.

- Неужели твоя фляга неисчерпаема, как священные чаны в Алмааге? Или ты незаметно ее пополняешь?

- Честно говоря, я могу обходиться без свежей крови около недели. Но когда она есть в достаточном количестве, почему бы не наслаждаться ею каждый день, - улыбнулась Имира.

- Ты не боишься, что твои припасы скоро закончатся? Ведь мы уже столько дней в пути.

Она пропустила мимо ушей замечание Дугласа. Но сам рудокоп глубоко задумался над поведением дворянки. Что делала она, когда он отправлялся в деревню? Ведь она постоянно переливала красную смесь из бутылок во флягу, а теперь пустые бутылки опять заполнены до краев. Куда делся лесник из пригорной избушки? Тот ли это мужчина, что приволок его к хижине в ночь после казни аптекаря?

Дуглас не знал ответов на эти думы. А сколько еще было вопросов, которые он даже не мог себе задать. Раньше он слышал от людей страшные истории о кровососе, безжалостно высасывающем кровь у беззащитных жертв. Теперь же кровосос был пойман и казнен. Но смерть по-прежнему забирала в царство Моря виновных и невиновных, сильных и слабых, старых и молодых. Дуглас замечал слухи о нападениях и убийствах, совершаемых разбойниками, о пропаже людей, ночью выходивших за стены городов или задержавшихся в дороге и разорванных голодными волками. Во всем этом нельзя было винить Имиру. Но рано или поздно она станет еще одной причиной гибели человека в этом страшном непонятном мире.

Как обычно с первыми лучами солнца кони помчались по дороге на север. Вскоре перед ними предстало еще одно небольшое поселение легалийских крестьян, возделывавших земли в округе. Проехав десяток деревянных домов, всадники пересекли узкую полосу деревьев и спустились реке. Взгляду открылась белая ровная гладь. На горизонте с правого бока виднелась маленькая хижина и сарай, от которых отходил в реку деревянный помост. Незнакомая фигура очищала его от свежевыпавшего ночью снега. Дуглас решил, что там была изба рыбака или лодочника, переправлявшего желающих на противоположный берег реки. Но теперь в его услугах не было необходимости.

Навия была полностью покрыта прозрачным льдом. Серые деревья на горизонте, указывали на дальность противоположного берега. Не менее четверти лиги.

- На той стороне уже Лемах, - объявила Имира. - Как насчет того, чтобы оглядеться в этом государстве, Дуг?

Девушка говорила веселым тоном. Но Дуглас притормозил лошадь и сердито нахмурился. Прежде он желал попасть в Лемах, это было одной из причин, по которой он не отправился с Ортеком и Вином в Алмааг. Но встреча с Имирой совершенно перевернула его планы. Он уже и не думал о том, кто живет в Лемахе.

- На той стороне реки нам, вероятно, предстоит расстаться, - крикнула графиня, подгоняя кнутом лошадь. - А пока вперед по серебристым волнам! - Девушка помчалась по гладкому льду и снегу, сковавшему быструю воду.

- Как расстаться?! - закричал в ответ Дуглас, но девушка уже была далеко впереди.

Тем не менее рудокоп не стал торопиться. Он знал, что его скакун боится ступать на хрупкую поверхность, поэтому ласково погладил животное по гриве и, успокаивая его нежным голосом, осторожно двинулся вслед за Имирой.

Она уже почти достигла другого берега, как вдруг ее крик оглушил округу, а сама девушка и ее лошадь исчезли на снежном покрывале. Воздух пронзил шум от лопавшегося льда. Дуглас пришпорил лошадь, но вовремя остановился, заметив трещины в ледяной коре под копытами животного. Парень спешился и, бросив поводья, побежал к месту разлома. Он увидел в воде графиню, она цеплялась за края льдин, но ее попытки оказывались неудачными. Ледяные глыбы переворачивались в воде под усилиями девушки забраться на них.

Дуглас остановился в нерешительности. Лед под ним был очень тонким, а в нескольких шагах в воде барахталась Имира. Она уходила под воду после ударов большой льдины, которая не хотела ей покоряться, но девушка находила в себе силы вновь показаться на поверхности.

- Дуглас, помоги! - кричала упырица. Мокрые спутанные волосы падали на глаза, в которых читались страх и отчаяние. - Дуглас, Дуглас!

Рудокоп приблизился на два шага, но лед под ним издал предательский треск.

- Ползком, - кричала Имира. - Ползи и дай мне руку!

Он лег на холодный мокрый лед. Парень не отводил взгляда от борьбы Имиры с ледяной глыбой. Ее лошадь уже, по-видимому, ушла на дно.

- Плыви к другому краю!

- Я зацепилась за седло, - срывающимся голосом ответила графиня. - Меня держит что-то внизу. Вытащи меня отсюда, Дуг!

Дуглас пополз по хрупкому льду. Имира потянулась к нему. Оставалось лишь протянуть руку в ответ. Но рудокоп дрогнул. Это был единственный шанс справиться с упырем, размышлял он. Оставить ее замерзать в холодной воде. Ведь сам он никогда не сможет ее убить, а сколько она еще выпьет крови, пока окажется наказанной за совершенные преступления?! Возрожденные будут жить вечно - это были ее слова. А значит, все следующие годы жизни она будет добывать и пить кровь. Животных, как говорила Имира. Но Дуглас не верил ей. Лиса, отведовавшая раз куриное мясо, будет перебиваться мышами, лишь когда опустеет курятник.

Дуглас знал, чего хотела Имира в их первую встречу. Она собиралась выпить его кровь, но почувствовала отраву и холод, наполнявший его вены.

- Дуглас, прошу, - кричала Имира. - Не бросай меня!

- Ты упырь, - тихо произнес рудокоп.

- Нет, ты не можешь так со мной поступить!

Теперь уж он не отступится. В подвале Пизо его еще терзали сомнения. Он был покорен этой красивой женщиной. Но ее чары уже потеряли свое действие. Смотря в это прекрасное лицо, перед Дугласом появлялись капли крови на губах и яростные холодные огни в глазах.

- Я не могу тебя спасти, - сказал Дуглас. - Ты выбрала себе другой путь. И он приведет тебя в подземные чертоги Теи, наполненные вечным пожирающим огнем.

- Ты не понимаешь! Не понимаешь!

- Ты должна умереть, Имира, - он поднялся на ноги и отошел на несколько шагов от края воды.

- Нет, я не могу умереть. Я стала такой, чтобы не умирать, - кричала Имира. - Помоги мне, Дуг! Я обещаю, что пойду с тобой. Пойду за живой водой, чтобы опять вернуть себе человеческое подобие. Я не могла иначе, - она держалась на поверхности воды и все также протягивала руку в сторону Дугласа. - Я была больна, смертельно больна. Если бы не мой учитель… Он дал мне новых сил, чтобы я справилась с болезнью. Но теперь я пойду с тобой к колдунам, я стану опять смертной. Только спаси меня!

Рука рудокопа схватила ее холодные пальцы. Она потянула его на себя, и Дуглас упал на лед. Под ногами пошла новая трещина.

- Нож, дай мне нож! - закричала Имира.

Дуглас вынул из-за пояса меч и всунул его в свободную руку девушки. Она ушла с головой под воду, но вскоре вынырнула и оказалась в объятиях рудокопа, у другого края льдины. Вдвоем они быстро отошли на безопасное расстояние от проруби.

Дуглас обнимал озябщее тело бедняжки, а Имира прижалась к своему спасителю. Она скинула мокрый плащ, и Дуглас завернул ее в свои одежды.

- Дальше мы отправимся в путь вдоль реки на запад, - пробормотала графиня.

- Но нам надо прямо на север, - заметил Дуглас, отодвигая от себя дрожащую девушку.

- Здесь неглубоко, поэтому река замерзла, а дальше по течению мы сможем сесть на какое-нибудь судно, которое в безопасности доставит нас до Великого моря, а после и до Северного леса. Ты ведь туда направляешься?

Имира порылась в складках плаща, валявшегося на льду, и достала флягу. Она припала к ее горлу. Дуглас видел, как с лица девушки сходила бледность. Графиня взглянула на него с улыбкой на запачканных кровью губах, она перестала дрожать.

Парень с ужасом подумал, что теперь она потеряла прочие запасы своего питья, и охота начнется совсем скоро, или всего лишь продолжится. Он не мог не пожалеть о содеянном.

 

Глава 4

СОВЕТНИК

Вход в бухту Алмаага был заполнен кораблями, которые дожидались своей очереди пристать к берегу. Столицу каждый день по указу государя должны были покидать не менее трех судов, пробывших в порту более недели. Это давало возможность другим капитанам пришвартоваться, чтобы разгрузить и вновь заполнить товарами трюмы.

Ортек хмуро поглядывал на серое пасмурное небо. Непогода стала каждодневным явлением в период их плавания. Черноморцу хотелось поскорее оказаться на суше, под крышей теплого уютного дома, готового приютить странников. По приказу капитана парусника, на котором царевич и молодой релийский граф добирались до острова Алмааг из Эллины, на воду спускались шлюпки, в которых люди могли добраться до берега. Вин помогал пятерым матросам, составлявшим команду этого корабля.

Путь из Сверкающего Бора в Алмааг занял около месяца. Друзья домчались на лошадях до Крианы, торгового речного порта в центре Релии. Там они сменили свои дворянские одежды на более простое облачение и сели на баржу городского торговца, доставлявшего в Эллину по реке релийские вина. Нынешняя столица Релии уже шумела от полученных известий, что восточные дворяне поддержали права внука государя на престол. В каждой таверне, на городском рынке, а также на приемах в богатых домах релийцы, ликуя, поздравляли друг друга с новым наследником, который, наконец, сможет указать алмаагцам на их место в торговых и политических делах Мории. А, по мнению релийских дворян и простолюдинов, это место находилось в глубине скалистого острова, подальше от городов и земель материка.

Оставаться незаметными и неузнанными в Эллине оказалось не так легко. Порт кишел моряками, дворянами, владельцами кораблей, а также купцами, ростовщиками, с которыми Оквинде не раз имел дело, и которые могли узнать его с первого взгляда.

Поэтому забота о корабле для двух беглецов легла на плечи черноморца. С целью скрыть свои лица и имена друзья дни проводили в своей комнате в бедной портовой гостинице, и только в сумерках Ортек выходил на пристань, чтобы разузнать о капитанах, направлявшихся в Алмааг. Первые дни старания царевича были бесплодными, его предложения на корню отметались бывшим пиратом. Ортек рассказывал о торговых судах, на которых Вина узнал бы даже юнга, пусть граф с самого отъезда начал отращивать бороду и усы, чтобы хотя бы немного изменить внешность. Но вскоре в порт зашел небольшой парусник. Его капитаном был молодой тон. Судно совсем недавно спустили на воду в верфях Навии и было приобретено рустанадским купцом, чтобы перевозить товары между тремя торговыми портами Мории - Бастаром, Эллиной и Аллиином. На борту этого парусника, названного в честь своего хозяина "Робин", друзья и достигли скалистых берегов острова Алмааг.

Капитан за щедрое вознаграждение немного изменил свой курс. Он выгрузил товар в Аллиине, который уже по суше отправился в столицу, а после судно подошло к самому Алмаагскому порту, чтобы высадить двух пассажиров.

С неба полились мелкие капли дождя, застучавшие по деревянной палубе. Ортек поежился от холода. Его одежда еще не просохла с утра, когда на корабль обрушился короткий ливень. Царевич достал из кармана платок и чихнул. Повышенная влажность, морозные ночи и отсутствие солнца начали подрывать юный организм.

Ортек не стал укрываться от дождя в душном трюме. Шлюпка уже покачивалась на воде, и он поспешил спуститься в нее вслед за Оквинде, устроившемся на поперечной доске с веслами в руках. Друзья еще раз крикнули слова благодарности капитану и его морякам и двинулись по волнам мимо высоких бортов военных и торговых каравелл.

- Ты раньше часто бывал в Алмааге? - спросил Ортек Вина, когда они вдвоем поднимались в город по длинному спуску, связывавшему другие районы столицы с портом.

- Пока меня не объявили пиратом в Мории, я постоянно разгружал свой корабль с эрлинскими и черноморскими товарами в Алмааге. Город этот я знаю слишком хорошо, чтобы его любить и ненавидеть одновременно, - усмехнулся Вин.

Когда низкие деревянные дома порта остались внизу, взору черноморца предстали высокие каменные здания главных кварталов. Широкие улицы были выложены ровными каменными плитами. Трех и четырехэтажные дома, в которых проживали ремесленники, поэты, художники и музыканты, прославившие этот город, были покрыты красной черепицей и выкрашены в яркие цвета. Центральную площадь окружали тринадцать маленьких фонтанов, светившихся яркими огоньками в темноте. Эти сооружения Ортек разглядывал уже при луне. Посреди площади на постаменте возвышалась бронзовая статуя женщины. Ее длинные волосы развевались по ветру, ноги и руки были скрыты под золотыми одеждами, а красивое лицо излучало спокойствие и безмятежность.

Алмааг, дочь владыки прибрежных вод, полюбила смертного и приняла ради него человеческое обличье.

Вин уверенно прошел через площадь к парку, который также освещался ночью масляными фонарями. Горожан в это время года и суток на улицах было немного.

Чаще всего навстречу друзьям попадались городские стражники в сверкавших кольчугах, наброшенных поверх холщовых рубах. За парком начинался квартал, где проживали самые богатые алмаагцы - ростовщики, купцы и дворяне. Вин внимательно присматривался к домам и железным оградам, защищавшим хозяйские владения. Он остановился возле двухэтажного дома, вход в который отделялся от вымощенной дороги рядом старых высоких тополей, с которых уже облетела листва. Де Терро постучался в тяжелую железную дверь.

На пороге появился пожилой человек невысокого роста, одетый в позолоченную ливрею. Его фигура застыла в поклоне. Он подозрительно оглядел бродяг, осмелившихся беспокоить его господина.

- Здесь проживает барон Мортон? - спросил Вин. Он сделал шаг вперед, чтобы слуга не успел захлопнуть дверь. На всякий случай.

- Маркиз Мортон ла Тримон, - строго поправил слуга.

- Значит дела его иду на поправку, - заметил релиец. - Передайте хозяину, что его хочет видеть старый друг. Очень хороший друг. Мы пока подождем здесь. - Вин прошел в узкий коридор. Ортек ступил в прихожую следом, закрыв за собой дверь.

Старый слуга внимательно посмотрел на серые глаза Вина и его лицо, заросшее короткой бородкой. Он оставил на низком комоде зажженную лампу и возвратился в темную комнату, в которую спускалась широкая лестница. Друзья терпеливо дожидались его возвращения. Ортек волновался, окажется ли надежным старый друг Вина де Терро. Ведь в этом доме они наметили остановиться, пока попытки проникнуть во дворец и разыскать там живую воду не увенчаются успехом. Снятие комнаты в одной из столичных гостиниц принесло бы непомерные расходы, а в их кошельках с каждым днем позванивало все меньше монет. К тому же это было не очень безопасно.

Хозяин дома сам вышел встречать старого знакомого. Даже в тусклом свете лампы он с первого взгляда узнал морского пирата, пускай тот и носил заплатанную куртку и рваные сапоги.

- Винде, - радостно крикнул он, раскрывая широко объятия, в которых тут же оказался Вин. Релиец также крепко обнял друга.

- Не ожидал, не ожидал! - повторял Мортон, отстраняя от себя графа де Терро и внимательно оглядывая его. - Совсем не изменился, дружище!

- Надеюсь, ты тоже, - засмеялся Вин, похлопывая по плечу маркиза. - Хочу представить тебе своего друга - Ортека.

Мортон дружелюбно кивнул в знак приветствия. Алмаагец был высокого роста.

Фигурой, возрастом, цветом волос и глаз он походил на своего релийского товарища.

Лишь кожа его была не столь загорелой и обветренной как у закоренелого моряка.

Гости были приглашены в гостиную, где они разместились на мягкой софе.

Седовласый слуга принес по просьбе хозяина графин вина, а вскоре сообщил, что ужин поджидает на столе.

Столовая в доме маркиза располагалась в небольшой, скромно обставленной комнате.

При мерцании свеч в ней чувствовался уют и тепло. Яства, вносимые на подносах, вмиг исчезали с тарелок усталых, голодных путешественников. Ужин проходил в рассказах Мортона о поворотах в своей судьбе после расставания с Оквинде. Барон служил несколько лет на корабле капитана Одноглазого его помощником. Как рассудил Ортек из историй, услышанных за столом, из-за любви к молодой девушке дворянин бросил прибыльное, но вместе с тем очень опасное дело моряка и вернулся домой в Алмааг богатым человеком, сумев и далее расширить свои земельные угодья, а также претендовать на более высокий дворянский титул - маркиза. Но оказалось, что Море принимает в свои просторы не только пиратские шхуны и сундуки. Молодая жена вскоре умерла, и Мортон остался вдовцом. Он одиноко жил в своем доме, занимался учетом многочисленных доходов от ренты и торговли, но самое главное он нередко через других лиц оповещал верного друга, покорявшего южные моря, о делах в столице.

- Дорогие гости, - хозяин поднялся на ноги, держа в руке бокал с вином. По рассказам Веллинга, своего отца, Ортек знал, что в Алмааге существовала традиция в конце трапезы пить вино за здоровье гостей, за процветание дома и доброжелательность его хозяев. - Я хочу поднять этот бокал игристого терпкого вина за вас, за ваше здоровье, удачу, благополучие! Пусть в вашем доме всегда будет чистая вода, а на столе крепкое вино! Но особенно я хочу поблагодарить своего друга, капитана, защитника - тебя, Вин! Наши ребята вернулись в свои дома, но да пусть их не задерживают в порту ни ветер, ни гроза, если ты уже снова с нами!

- И тебе поклон, Мортон, - ответил Вин, также вставая с полным бокалом. - Ты всегда был мне верен, не бросал ни в веселье, ни в беде. Я буду очень рад долгожданной встрече с Ноем, Юджином, Шоги, Партером и всеми другими друзьями, но пока я вернулся не для этого. Я вернулся на землю, а бороздить моря в ближайшие дни мне не суждено.

Мортон был немного смущен ответом релийца. Он промолчал, решив, видимо, оставить обсуждение дел на следующие дни. Маркиз предложил путникам располагаться в его доме и оставаться здесь на любой срок. Слуга, которого звали Боб, показал гостям их комнаты и объяснил распорядок дня, которого придерживались в доме.

С раннего утра друзья отправились в город на прогулку. Первым делом Вин заглянул в маленькую таверну, за которой располагались лавки купцов, уже расхваливавшие на всю округу лучшие зелья, ткани, горшки и прочие товары. "Маленькая принцесса" возвышалась в три этажа. Нижний был заставлен дубовыми столами, за которыми прохожий мог отдохнуть, промочить горло и наполнить живот. Две лестницы по бокам вели наверх. По одной из них постоянно бегали молодые служанки с полными подносами и кувшинами, а вторая предназначалась для постояльцев, снимавших гостевые комнаты. Вин сразу же двинулся в хозяйскую половину, по пути раздавая комплименты спешавшим вниз девушкам в белых передниках. Его встреча с хозяином таверны, который сидел за столом в низкой боковой комнате и проверял полученные заказы, случилась не менее радостной и бурной, чем накануне.

Оквинде представил друг другу Ортека и Гарфина, своего давнишнего знакомого.

Темные длинные волосы дельца спадали кудрями на плечи, как требовала нынешняя мода в среде дворян и купцов. Своей фигурой Гарфин более походил на громилу в портовом кабаке, но добрая улыбка и веселый голос сразу же стирали этот образ.

После долгого звона колокольчика в кабинет трактирщика вбежала служанка, которой было поручено принести для гостей лучшего вина. Утреннее застолье очень скоро продолжилось внизу, где за широкий стол к ним присоединился Мортон с тремя незнакомыми людьми. Ортек в компании людей, давно не видевших друг друга, которым было о чем поговорить, чувствовал себя лишним. Служанки не успевали наполнять кувшины крепкими напитками, а у веселой дружины не уставали руки вновь поднимать полные кружки пива и вина и вспоминать дела давно минувших лет.

Черноморец во время очередного взрыва уже пьяного смеха, оглушившего весь зал, незаметно встал из-за стола и вышел на улицу. Было время около полудня, хмурое небо заволокли тучи, и вскоре полил холодный дождь. Подняв повыше воротник своей куртки, Ортек двинулся по торговым рядам, расспрашивая дорогу к государеву дворцу. Он понимал, что его туда не пропустят тем более в таком виде - заплатанной крестьянской куртке и вылинявших штанах, но все же осмотр главного морийского города он решил начать именно с места, в которое ему следовало непременно попасть.

Дворцовая площадь была выложена белым камнем. От нее расходились дороги к тринадцати городским воротам. Посреди площади он заметил невысокое сооружение.

Ортек подошел поближе, чтобы рассмотреть очередную достопримечательность столицы.

До этого он успел восхититься уже не одной изящной статуей, украшавшей улицы города.

На круглом постаменте, к которому вели ступеньки, находился неглубокий, но очень широкий по объему таз, выплавленный из металла, который сверкал под каплями воды.

Перед Ортеком предстал знаменитый неисчерпаемый чан с живой водой, который издавна был полон влагой, дарившей морянам благоденствие и процветание, продлевавшей им жизнь и укреплявшей здоровье. Парень, недолго думая, взобрался по ступеням и заглянул вовнутрь. Чан наполнялся дождевой водой, барабанившей по его металлическому дну.

- Эй, бродяга, спускайся сам или тебе придется кувыркаться вниз, если я доберусь до тебя, - раздался громкий голос стражника, прогуливавшегося по площади и следившего за порядком.

Ортек не стал проверять его угрозу и спрыгнул вниз на камни.

- Это и есть священный чан? - спросил он солдата, который поправил ножны, прикрепленные к поясу.

- А ты что думал? - захохотал низким басом алмаагец.

- И он до сих пор обладает волшебными свойствами?

- Проваливай, малый, - солдат легонько подтолкнул его в спину прочь от ступенек.

- Наслушался разных баек. Что вам только не расскажут в этой крестьянской глуши!

Ты, видно, беглый, смотри, чтоб я тебя не упек в темницу, пока не объявится твой хозяин.

Ортек сделал вид, что прислушался к словам стражника, а сам, обойдя несколько богато отделанных домов, вновь вышел на площадь и приблизился к позолоченной изгороди, за которой были разбиты ровные клумбы, покрытые зеленой травой, грязью и лужами. Вдали сквозь высокие прутья забора виднелись длинные строения государева дворца. В этом месте собирались самые влиятельные люди в стране, в просторных роскошных залах принимались судьбоносные решения для жизни морийцев.

Дождь полил с новой силой. Ортек, вконец прозябший, побежал на соседнюю улицу, где остановил извозчика и велел ему гнать к таверне "Маленькая принцесса". Сам царевич мог лишь только заблудиться на перекрестках улиц, площадей и бульваров Алмаага. Он добрался до места, где оставил друзей, когда сумерки уже опустились на шумный город, и фонарщики обходили его улицы, чтобы зажечь лампы. Черноморец зашел в полуосвещенное помещение таверны, но за заполненными посетителями столами не увидел знакомых лиц.

До дома Мортона в темном переулке Ортек пробирался от одних из городских ворот, где ему все-таки пришлось спросить дорогу к парку, через который он с Вином проходили накануне. Он уже представлял, сколько хлопот и беспокойства принесло его бегство, нетерпение и любопытство. Но когда царевич, наконец, постучался в дверь, Боб спокойно пропустил его в прихожую и принял мокрую куртку, будто его совсем не волновала пропажа вчерашнего гостя. Ортек поднялся на второй этаж, где, по словам слуги, отдыхали господа после ужина. Недостаток пищи в организме и тепла телу сразу же дали о себе знать.

Черноморец остановился на последних ступеньках. В уютной гостиной расположились утренние знакомые, и до Ортека донеслись отзвуки продолжавшегося разговора. -… купить корабль, - громыхал голос Мортона. - Я знаю об этом и полностью поддерживаю. Но Юджин писал из Бастара, что хочет найти тебя и тогда вновь выйти в море. Хватит. Ребята уже засохли на берегу. Люди спиваются в кабаках. Я был готов дать денег на корабль, но нужна опытная рука, которая бы повела это дело.

А ты же рушишь все планы!

- Если бы я имел сейчас деньги, я бы… - Вин неловко замолчал. - Мортон, ну я же тебе уже все объяснил. Я дал слово Вирону.

- С каких пор ты ведешь дела с гарунами?! - яростно ответил маркиз.

- Не мели чепухи, Мортон! - раздался незнакомый голос. - Капитан просто подался в политику. История в Межгорье не успела долететь до Алмаага, как ее уже затмили новости из Релии. А теперь царевич на острове. Разве я не прав, Винде?

- Повторяю для всех вас, - в голосе Оквинде закипал гнев. - Осталась часть золота в Малой Мории. Больше у меня нет монет, но сам я и ногой не ступлю на судно. Юджин будет отличным капитаном, но советую вам более не посягать на гарунские галеры.

- Юджин не согласится, - вступил в разговор еще один человек. - А дела с торговцами вел всегда ты, Вин.

- Что же вы от меня хотите? Все! Я уже не моряк. Сейчас я должен помочь другому человеку.

- У меня есть долговые расписки, которые ты мне оставил полтора года назад, - Мортон немного успокоился. - К сожалению, наши дворяне после объявления тебя пиратом не согласились по ним платить. Но мы в силе выбить эти долги. Я добавлю монет, и можно рассчитывать на отличную каравеллу в Ильме.

- Отлично, - сказал Вин. - Только я не хочу иметь к этому никакого отношения. Ни моего имени, ни старого флага, ни названия.

- Хорошо, хватит спорить, - Ортек вступил в комнату и увидел, что это говорил темнокожий молодой парень, по виду гарун. - Твои решения никогда не обсуждались, а здесь устроили настоящий торг как возле купеческой лавки.

- А вот и наш царевич объявился, - улыбнулся пожилой матрос Ян, с которым черноморец познакомился утром.

- Насмотрелся на будущие владения, Ваше Высочество? - съязвил Мортон. - У нас вообще- то принято прощаться, когда встаешь из-за стола. Паренек Гарфина должен был шататься за тобой в непогоду по всему городу, но ты сумел таки улизнуть на извозчике!

- Оставь его, - строго велел Вин. - Моя забота теперь, да и ваша тоже, если все уверения в преданности, о которой вы говорили мне до этого, еще не забыты, это попасть во дворец. Вот на счет этого я выслушаю все ваши предложения, а о корабле - закроем пока разговор.

Ортек оглядел собеседников. Кроме Вина, Мортона, Яна и незнакомого гаруна, назвавшегося Темином, в комнате находился еще один человек, одетый как успешный купец. Это был Партер, также служивший на корабле Вина.

- Моему другу нужно попасть во дворец, - начал Вин, после того, как были представлены новые лица. - Кто чем может помочь?

- Через неделю День длинной ночи, - ответил Партер. - Во дворце знатный прием.

Все дворяне приглашены для принесения присяги и получения государевой милости.

- Ты приглашен?

- Вернувшись с Озера я успел открыть лавку в Алмааге и Аллиине, но никак не сменить тонское происхождение на дворянский титул, - Партер развел руками в сторону.

- А наш маркиз?

- Нет, - ответил Мортон. - Пока еще не удосуживался такой привилегии, но… В этом списке людей, которые тебе многим обязаны, - он потряс бумагой, - есть имя уважаемого принца алмаагского ла Фонти, который несомненно будет на балу.

- То есть вместо золота мы попросим его об услуге?! - рассуждал Вин. - Помнится мне, что, к сожалению, он должен был мне слишком много. Если это все простить…

- Да они вообще не хотят слушать об этих долгах, - Мортон бросил бумагу на стол.

- Говорят, что должны были Оквинде де Терро, а если он объявлен вне закона…

- Но вне закона объявлен пират по прозвищу Одноглазый, - продолжил Темин. - Пусть все и знают его настоящее имя. Но это имя порочить никогда не позволит ваш отец. Сейчас он один из советников в Эллине, и поэтому можно считать, что Вин де Терро и Одноглазый два разных человека. Хотя ты уже успел запачкать и свой дворянский титул.

- Я же говорил, что Ортек не имеет никаких наследственных претензий к государю Дарвину, - вздохнул Вин. - Просто релийцы слишком озабочены своим вопросом и хватаются за любую мелочь, чтобы увеличить влияние на государев двор. Поэтому я здесь, конечно, не собираюсь маячить своей персоной.

- Я был в нескольких домах с долговой распиской, - усмехнулся гарун, - но даже мой внешний вид не ужаснул этих богачей и не заставил вспомнить о честности и вернуть долги. Но если ты выпишешь мне доверенность от имени графа де Терро, то тогда можно даже отсылать бумаги в Каро, и судебные исполнители признают нашу правоту и без твоего присутствия.

- Тогда стоит поскорее обрадовать принца возможностью расплатиться по прежним счетам, - заключил Вин.

Наряды для нового племянника принца ла Фонти были сшиты в ближайшей лавке, и Ортек с удивлением обнаружил, что хотя они и блистали роскошью, яркостью красок и богатством тканей, он совсем позабыл за месяцы жизни вне придворной суеты, сколько усилий стоит одеть все это на тело. К тому же в Черноморье никогда не носили столь вычурные платья. Переодевание началось с самого утра. Вин, который помогал другу облачаться в обтягивающие штаны, отливавшие серебром, на которые следовало нацепить вдобавок немало драгоценностей, то и дело отсылал Боба и девушку, помощницу швеи, за новыми запонками и пуговицами, сразу же отлетевшими от костюма под неуклюжими пальцами.

На голову Ортека был нахлобучен длинный черный парик. Черноморец с жалостью осматривал себя в высоком зеркале. Но минувший разговор с принцем не оставлял ему иного вида. В течение прошедших дней Темин несколько раз наведывался в дом ла Фонти. Поначалу гаруна отказывались даже пускать на порог, хотя он и размахивал доверенностью от графа де Терро перед носом слуги. Юный гарун оказался в компании морийского пирата, когда двенадцатилетним мальчишкой плавал юнгой на торговой галере, иногда останавливавшей эрлинские суда у побережья Тристепья и оставлявшей их без золотой монеты. Будучи пущенным на морское дно, парнишка все-таки уцепился за борт корабля Одноглазого, который решил помиловать юнца, несмотря на то, что в первую же неделю тот обворовал всех матросов. С тех пор вся команда обучала Темина морийскому языку, морскому делу и другим навыкам, которые уже были ему знакомы за год службы на гарунском судне.

С принцем ла Фонти Темин поступил в характерной для себя манере. Он нанял трех ловкачей, и они остановили карету богача прямо перед его домом. После того, как принца обобрали до нитки, ему была показана долговая бумага и названы условия прощения денежных обязательств. Спустя несколько дней гарун был вхож в дом принца как почетный гость. За чаркой вина он обсудил все подробности дела, выслушав при этом и пожелания дворянина. Ла Фонти требовал знакомства со своим якобы племянником, объявившимся по линии жены, которая умерла несколько лет назад и имела руское происхождение. Поэтому морозным вечером Ортек отправился к дому достопочтенного вельможи.

Оглядев Ортека, принц Эннет ла Фонти, оказавшийся чуть полноватым мужчиной зрелых лет, скривился от неудовольствия:

- Кем бы не являлся на самом деле этот пройдоха, за руса он может сойти, но только не за дворянина! Что за одежда, что за обстриженные волосы?! Я не позволю позорить свою фамилию. Поэтому извольте завтра выглядеть самым подобающим образом. А на голову наденете вот это! - он протянул Ортеку парик. - К тому же мне не говорили, что ты слепой?!

Опять повязать на глаза Ортеку темный платок была идеей Мортона. Маркиз уверял, что, даже если многие дворяне примут цвет его глаз за карий, то сведущие люди сразу же распознают в парне черноморца. Тем более нынче жителей Черноморья и их правителей обсуждали в каждом светском салоне. Ортек не стал противиться, это не было для него ново, но когда на глазах оказалась толстая шерстяная повязка, он признался, что совсем ничего не видел сквозь нее. Друзья посмеялись, но улучшать зрение новоиспеченного алмаагского дворянина не стали.

- Итак, повторяю в последний раз, - Вин выровнял товарищу воротник. Карета с принцем, который решил сам заехать перед балом за своим подопечным, чтобы вовремя поправить в случае чего его внешний вид, уже ждала возле порога. Релиец давал последние наставления. - Ты рус, сын сестры жены ла Фонти. Зовут тебя Тьен ла Фонти. После того, как несколько месяцев назад ты защитил жизнь своего дядюшки от разбойников в Рустанаде, он решил тебя забрать к себе в дом и усыновить: благо, что у самого принца нет детей. Ла Фонти желает ввести тебя в дворцовую свиту и представить государю, чтобы ты в дальнейшем верно ему служил.

Разговоров посторонних не заводи, потому что, хотя при дворе встречается много диалектов, некоторые дворяне ведут торговые дела в Эрлинии и Черноморье и могут услышать знакомые нотки. Твоя слепота должна сыграть нам только на руку. У тебя будет повод расспрашивать о живой воде, которая поможет вернуть зрение, которое ты потерял…

- Спасая своего дядю, - закончил Ортек. - Я все помню. Постараюсь завести знакомства, чтобы можно было еще раз туда наведаться. Ведь я обязательно должен попасть в дворцовую библиотеку…

- Не переусердствуй! - предупредил Мортон. - И, смотри, у государя есть верный советник Элбет. Он уже старый, но очень прозорливый человек. Говорят, что сейчас именно он управляет страной и престарелым Дарвином. Будь с ним осторожным. А лучше вообще держись от него подальше!

- Надеюсь, что родственные чувства не затмят здравый ум, - сказал на прощание Вин, зная вспыльчивый нрав друга.

Ортек сидел в тесной карете напротив ла Фонти. В самом начале их пути он передал принцу долговую расписку, которую тот незамедлительно разорвал на куски. Внутри царил сумрак, и царевич решил незаметно приподнять повязку, чтобы были различимы для глаз хотя бы очертания предметов и людей.

- Не знаю, что вы задумали, - сказал принц после долгого обоюдного молчания, - но меня не проведешь. Я совсем не верю в твою слепоту, и меня не волнует, зачем ты разыгрываешь этот спектакль. Но если со мной что-то случится после бала, твоя тайна быстро будет раскрыта. Я уже догадался, что вы хотите записаться в мои наследники, убить меня и получить все мое состояние после того, как я назову тебя перед государем сыном. Так вот, это у вас не пройдет! В моих бумагах после моей смерти сразу же всплывет ваш гнусный заговор, - ла Фонти перешел на зловещий шепот. - Ты меня понял? Предупреди свою шайку, чтобы не спешили с исполнением задуманного. И еще. Я передумал объявлять тебя своим приемным сыном.

Сегодня ты оглядишь всю красоту дворца, лоск гвардейцев, жеманность дворянок и дряхлость государя, и на этом будем считать мое дело сделанным. Хотя ты ничего этого не увидишь, - принц захохотал.

Ортек оставил речь Эннета без внимания, довольствуясь тем, чтобы принц не решился выкинуть его вон из кареты. Но алмаагец не перешел к решительным действиям: шутки и обман с морскими разбойниками могли стоить ему жизни, в этом старик не сомневался и более всего на свете страшился. Вскоре карета остановилась. Ортек разглядел свет от лампы, которую держал в руках конюший, отворивший дверцу кареты. Ла Фонти, спустившись по разобранным ступеням, схватил своего якобы племянника за локоть, когда тот чуть не свалился на камни дороги. В сопровождении принца Ортек последовал во дворец.

Черноморца пробирала дрожь. Повязка скрывала от него окружавшую обстановку. Его желанием было вытянуть вперед руку, так как каждый шаг давался со страхом, что он упадет или натолкнется на что-то или кого-то. Но Ортек упрямо приложил ладонь к рукоятке шпаги, а второй держался за своего благородного дядю. Его слух усилился, он различал женские и мужские голоса людей, встречавшихся по дороге.

Вскоре в узкую щель внизу повязки проник свет от многочисленных свечей, озарявших приемный зал дворца. Зазвучала негромкая музыка. Ортек опустил голову вниз, чтобы увидеть свои блестящие сапоги, а также подолы красивых платьев и высокие каблуки мужчин, стоявших рядом. Ла Фонти провел его до стены, всунул в руку полный кубок вина и исчез.

Понимая, что на него обращены сотни недоуменных глаз, Ортек слышал шепот, уже обсуждавший незнакомого гостя, пришедшего с ла Фонти, но царевич предоставил разрешать эти дела своему покровителю, так как в этом и состояла его задача - познакомить юношу не только с государем, но и дворянами. Ортеку же надлежало вести себя скромно и отстраненно от любопытных зевак.

Внезапно музыка стихла, и громкий величественный голос объявил:

- Властитель всех земель морийских, Его Величество, Государь Дарвин Второй!

Возле Ортека послышался уже знакомый голос принца:

- Сейчас начнется церемония, - ла Фонти говорил, склонившись к уху черноморца. - Государь выглядит сегодня бодро, он сам направился к своему месту. Его сын Гравин прошествовал позади, даже не поддерживая отца за локоть. Возможно, Дарвин даже выдержит ритуал до конца без помощи видиев. А в прошлом году Гравин помогал отцу возлагать ладонь на голову своих дворян и произносил за него подобающие слова.

- Принц-наследник, Его Высочество Гравин, принцесса Авиа, принц Дарвин и Норин, - объявил все тот же громкий голос.

- В первую очередь милость будет оказана будущему нашему государю Гравину, его жене и детям, - продолжал ла Фонти. - Я являюсь алмаагским принцем, - напомнил он Ортеку, пытаясь подчеркнуть ту честь, которой тот нынче удостаивался, - прихожусь дальним кузеном принцессе Авиа. Мы приносим присягу государю одними из первых в длинной веренице морийских дворян. Когда я трону тебя за локоть, пойдешь следом. Опустишься на колени и произнесешь клятву, а потом выпьешь поднесенной святой воды.

В зале царила напряженная тишина, нарушаемая лишь монотонными речами возле трона.

Однако Ортек слышал шуршание девичьих платьев, тихий шепоток дворянок, обсуждавших наряд принцессы и здоровье престарелого государя, которому уже давно надлежало отправиться в морские просторы в свои восемьдесят лет.

Внезапно принц потянул его за рукав. Ортек медленно пошел за ним. Под ногами гладкий камень сменился на дорогой ковер. Рука легла на плечо Ортека, и он поспешил преклонить колени. Впереди виднелись драгоценные узоры, украшавшие основание государева трона.

- Ваше Величество, прошу вашего благословения на дела ратные во славу нашего государства морийского, ибо клянусь свои телом и духом служить вам и народу преданно и самозабвенно, не нарушая законы Мории, заветы Моря и Тайры, - заговорил ла Фонти. Его голос звучал в стороне от черноморца. Ортеку были заметны лишь яркие краски одежды принца.

- Да услышит тебя Море и Тайра, - ответил хриплый старческий голос, - да возрадуются граждане Мории, пусть омоется твое тело и душа!

- Государь, разреши представить Вашему Величеству своего племянника, - ла Фонти поднялся на ноги, - Тьен, сын сестры моей жены. Он вырос в Рустанаде, где рано остался сиротой. Этим летом он спас меня от разбойников, вероломно ограбивших мою карету по дороге в Бастар. В схватке он лишился зрения и остался совсем беспомощным. Я прошу вас, Ваше Величество, благословить его жизнь в новом доме, где он будет мне опорой.

- Он очень молод, но уже столько пережил, - ответил государь. - Такому храброму и бесстрашному человеку следует пожаловать титул и отправить в Лемах для прохождения службы в рядах наших войск.

- Он же слепой, - презренно заметил принц-наследник, сидевший рядом с государем.

- Я буду рад служить Вашему Величеству! - уверенно вступил в разговор Ортек.

- Сколько тебе лет, дитя мое? - спросил Дарвин II.

- Двадцать, Ваше Величество. Но, несмотря на это, я отлично владею мечом, копьем и луком. А благодаря молитвам Морю, я верю, что смогу вернуть себе зрение.

- Ты мог бы вступить в ряды моей личной гвардии. Гвардейцы, как и ты, не отличаются скромностью, - слова государя вызвали негромкий смех придворных. - Кто же был твоим учителем, ведь ты не принадлежишь дворянскому роду и не обязан был с малолетства овладевать оружием?

- Меня учил отец. Он был великим человеком. Он очень любил вас, Ваше Величество, - при воспоминании о Веллинге на глазах Ортека выступили слезы, смочившие повязку, его голос задрожал.

- Он вырастил достойного сына. Да возрадуется его душа в царстве Моря, да омоется твое тело и крепкий дух, сын мой, - при этом Ортек почувствовал, как на его парик опустилась широкая длань. Затем его руку оторвали от пола и вложили в нее маленький бокал с водой, которую необходимо было выпить.

- Благодарю, Ваше Величество, - опять заговорил ла Фонти. - Примите же мое подношение в этот божественный для всех морян день - сотню золотых.

Ортек поднялся с пола и отошел вслед за принцем, который оттаскивал спутника от трона, вцепившись в его рукав.

- Ты очень задержал внимание государя, - заворчал он, когда они оказались в уединенном месте. - Слава богам, что он стерпел твою дерзость! Ох, этот случай запомнят надолго. Мне придется всю оставшуюся жизнь оправдываться перед знатью за поведение своего вымышленного племянника, - с этими словами принц удалился от Ортека.

Черноморец протер влажные щеки и поднял повязку еще чуть повыше. Так он мог разобрать нижнее одеяние гостей и найти среди них видиев. К ним следовало обратиться с просьбой и расспросами, как было задумано заранее. Но добыча сама нашла своего охотника.

Голубая вяла предстала перед Ортеком, который сделал несколько осторожных шагов вдоль стены.

- Да окрепнет твоя вера, слуга Моря, - обратился к нему приятный мужской голос.

- Я слышал твою историю, Тьен, и хочу поддержать тебя в твоих молитвах.

- Благодарю, - ответил Ортек, - мне нужна ваша помощь в обращении к нашему богу Морю. Я верю, что его дар, святая вода, оживит мои глаза. Ведь здесь в Алмааге были возведены неисчерпаемые священные чаны.

- Да, но их сила давно иссякла, сын мой, - грустно ответил видий. - Один из чанов находится в центре нашего великого города, другой здесь во дворце.

- И они до сих пор полны живой водой? - с надеждой в голосе спросил Ортек.

- Увы. Ты южанин, твой отец, видимо, уделял больше внимания обучению сына ведению боя, чем познанию книг и истории родной страны. Наши земли уже около трехсот лет лишены этого дара Моря - живой воды. Чаны опустели, но они не потеряли своей божественной силы. Молитвы, принесенные подле этих божественных сосудов, несомненно будут услышаны нашим владыкой.

- Дозволь мне помолиться возле священного чана, - попросил черноморец.

- Никому не может быть отказано в этом. Священный чан возвышается на дворцовой площади. Но прямо сейчас мы можем преклонить головы возле второго монумента.

Идем, я проведу тебя к нему.

Видий взял Ортека за руку. Вдоль стены они прошли по богатым коврам и очутились в затемненном коридоре.

- Прямо за тронным залом расположено святилище, - рассказывал видий по дороге. - В былые времена в празднества Моря дворянам подносили не воду, освещенную нашими молитвами, а живую воду из чудодейственных чанов. Теперь же эта комната в основном пустует. Здесь уже давно нет гвардейцев и видиев, стерегущих живой источник. Лишь страждущие и просящие иногда заглядывают сюда, чтобы помолиться в тишине и спокойствии Морю.

Коридор закончился, и Ортек вступил в сырое помещение, неосвещаемое ни одним факелом или лампой. Видий подвел его куда-то и попросил опуститься на колени.

Ортек склонился перед ступенями, поднимавшимися, как он решил, к священному чану.

Сам видий замер рядом и тихим голосом зашептал слова молитвы, прося о выздоровлении своего спутника, а также о благополучии всего народа Мории.

Ортек неподвижно стоял на холодных камнях. Вскоре видий поднялся на ноги и тихо вышел вон, желая не мешать уединению юноши. Дождавшись, пока шаги совсем не стихли в коридоре, черноморец встал с колен и поднял шерстяную повязку на лоб.

Темнота перед глазами рассеялась не сразу. Однако сияние одинокой лампы в дальнем конце коридора позволяло различать хотя бы очертания предметов. Второй священный чан полностью походил на тот, что черноморец рассмотрел на площади.

Достав до металлического дна, Ортек с сожалением признал, что оно совершенно сухое. Далее на ощупь парень осмотрел комнату, в которой оказался. Но кроме постамента, где возвышался чан, внутри святилища ничего не находилось. Стены были выложены из обычного серого камня и покрыты влагой.

- Эти камни пропитались испарениями за сотни лет, - неожиданно раздался громкий голос за спиной.

Парень быстро натянул назад повязку и только затем обернулся.

- Кто ты? - взволнованно спросил черноморец. Его испугало незаметное появление незнакомца, чьих шагов он не услышал.

- Я граф ла Ронэт, - последовал ответ. - Во дворце меня же зовут просто Элбет, несмотря на преклонный возраст.

- Ты советник государя?

- Хотя в Алмааге ты совсем недавно, я вижу, что обо мне уже наслышан, - граф приблизился к черноморцу.

- Я здесь был с разрешения видия, - робко ответил Ортек, отходя на шаг и прижимаясь к стене. - Может быть Море услышит мои молитвы и поможет излечиться от недуга.

- По просьбе видиев я и пришел сюда, чтобы поговорить с тобой и помочь, - голос алмаагца звучал дружелюбно и успокаивающе.

- Мне поможет только живая вода. Я знаю, что она должна быть во дворце, - Ортек почти кричал. Он чувствовал, что Элбет был совсем близко и не сводил с него взора.

- Я могу помочь тебе и без живой воды, Тьен. Я лекарь, целитель. Дозволь, я осмотрю тебя.

- Нет, - царевич испуганно отскочил еще на несколько шагов вдоль стены. - Только живая вода. Я знаю, что она есть. Ведь именно живой водой омывают нового государя при его восшествии на престол. Ведь живая вода была заново открыта.

Зачем же вы скрываете воду от простого люда? С ее помощью можно излечить и помочь многим больным, калекам, раненным.

- Действительно в простонародье легенды обрастают небылицами и выдумками. Негоже дворянину прислушиваться к ним. А ведь государь одобрил своими словами твое вступление в ряды гвардейцев. Этой привилегией удосуживаются обычно лишь моряне, то есть знать.

Ортек молчал. Он не мог видеть своего собеседника, но тот внушал ему страх.

- Я изготовлю для тебя мазь, которая излечит твои глаза, - произнес Элбет. - Считай, что боги услышали твои молитвы - ты прозреешь. Но для начала я должен тебя осмотреть.

Парень замер. Он не знал, как следовало поступить. Его упрямство и нерешительность уже вероятно вызвали массу подозрений советника. Быть может согласиться, и тогда будет повод возвратиться во дворец за мазью и более подробно расспросить о живой воде?! Черноморец не стал сопротивляться, когда чужие пальцы сняли с его головы повязку. Ортек был уверен, что в полутьме комнаты его глаза не выдадут их тайны.

Элбет поднес ладонь к глазам гостя, и внезапно на ней загорелся маленький огонек.

Ортек испуганно замигал. Эта неожиданная вспышка осветила также внешность советника. Лицо Элбета отражало доброту, на губах играла полуулыбка, лоб покрывали глубокие морщины, а седые волосы спадали на плечи. Одет старец был в голубой балдахин, напоминавший вялу видиев. Ортек поздно опомнился, что изучал графа, и мог этим выдать мнимость изображаемой слепоты.

- Никаких шрамов и порезов на глазах нет, - сказал Элбет. Свет на его ладони также неожиданно погас. - Скорее всего поражены внутренние органы. Я обязательно подготовлю для тебя лекарство. Притом в память твоего отца, воспитавшего такого отважного юношу, я сделаю это совершенно бесплатно.

- Благодарю вас, граф, - смущенно ответил царевич.

- У тебя красивый профиль лица, сын мой. Твои черты мне сильно напоминают одного человека.

- Вы ошибаетесь, граф.

- Даже если это так, я выполню свое обещание.

* * *

Было раннее утро, когда черноморец ворвался в комнату своего друга в доме маркиза, намереваясь немедленно поднять того с кровати.

- Пришла записка из дворца, - выпалил Ортек. Только затем он обнаружил, что Вин находился в постели не один. Черноволосая симпатичная головка девушки нырнула под одеяло.

- Я жду тебя в своей комнате, - царевич резко захлопнул за собой дверь.

На сборы во дворец у Ортека ушло немало времени. Он отыскал и почистил одежду, заброшенную после бала на дно сундука. Шерстяная повязка и парик сразу же были отложены в сторону за ненадобностью. В первую очередь парень приготовил шпагу, которая являлась обязательным атрибутом дворянского наряда во дворце. Лезвие необходимо было наточить, ведь оружие могло понадобиться, а до этого оно служило лишь украшением к костюму.

- Что еще произошло? - произнес сонным голосом Вин, лениво разваливаясь в кресле возле входной двери.

- Если ты уже освободился, тогда прочитай послание от Элбета, - Ортек протянул релийцу распечатанное письмо.

- Он приглашает тебя во дворец и присылает пропуск?! - удивился Вин, бегло просмотрев бумагу. - Но ты ведь уже получил лекарство, которое он тебе обещал.

Письмо тоже принес посыльный?

- Боб говорит тот же, - ответил царевич. - Но я сразу сказал вам, что этот Элбет, во-первых, колдун, а, во-вторых, раскрыл наш план. Он только посмеялся надо мною, прислав горшочек с медом и орехами.

- Я отправляюсь во дворец с тобой. Следует ожидать жаркую встречу.

- Он пишет, что приглашает меня в дворцовую библиотеку, чтобы восполнить брешь в моих знаниях истории государства, а также желает проверить мое самочувствие.

Звучит безобидно, но я уверен, он догадался о мнимой слепоте.

- Советую запастись парочкой кинжалов в сапогах. Я буду готов через минуту.

К дворцу друзья отправились пешком. Вин то и дело оборачивался, проверяя не следовал ли кто за ними. Если истинное лицо Ортека было уже открыто, то во дворце его могли встретить только гвардейцы. Но, тем не менее, посещение государевой обители обещало много интересного, ведь несомненно советник-колдун должен был обладать знанием о желанной живой воде.

- Почему ты мне помогаешь, Вин? - Ортек давно задавался этим вопросом. Он понимал, что за последние полгода обязан графу всем: жизнью, свободой, честью.

- Я просто думаю, что это правильное решение, - спокойно ответил Оквинде.

Стражники возле ворот на дворцовой площади без лишних расспросов пропустили гостей за высокие прутья ограды, стоило черноморцу показать записку от Элбета.

Возле одного из замерзших на зиму фонтанов Вин расспросил садовника, как пройти в покои советника. Они направились к высокому зданию справа от полукруглого фасада дворца. Там располагались хранилища, в которых граф ла Ронэт проводил большую часть дня и ночи. Два разодетых гвардейца остановили друзей около ступеней на открытую террасу второго этажа, но также быстро отступили, взглянув на разрешительную бумагу. В широком коридоре, уводившем в жилую часть здания, гостей встретил высокий худощавый мужчина, который провел их в комнату хозяина, заставленную книжными стеллажами.

- Я рад, что ты принял мое приглашение, - советник носил обычное светлое одеяние.

Он держал в руках кувшин с водой, которой поливал небольшое деревце в глиняном горшке. - Ты пришел не один?! Это твой слуга, друг, покровитель?

Прислужник алмаагского графа бесшумно покинул комнату и плотно закрыл за собою дверь.

- Мой друг, - Ортек замолчал в замешательстве. Он должен был представить Вина, но они забыли договориться о новом имени пирата.

- Ты плохо заботишься о своей безопасности, - заметил Элбет, - хотя наши дворяне со смехом воспринимают новости о появившемся черноморском наследнике в Релии.

- Пройдемте в гостиную, я угощу вас чаем, - спокойно продолжил советник в наступившей тишине.

Ортек присел в удобное кресло напротив низкого стола, заставленного глиняными чашками, блюдцами и горшочками. Вин расположился напротив товарища на длинном диване, вытащив из ножен острый меч и положив его рядом с собой. Элбет лишь усмехнулся его выходке.

- Теперь можно и расспрашивать, - сказал советник, предлагая гостям ароматный навар. Он сел в другое кресло возле Ортека и пригубил из дымившейся чашки. - Что привело тебя в Алмааг? И можешь ты чем-либо доказать, что являешься настоящим сыном Релия?

Ответ последовал нескоро. Черноморец беспокойно раздумывал - сразу же достать свою шпагу или дождаться полного разоблачения.

- Тебе не следует меня опасаться, если ты будешь со мной честным, - произнес ла Ронэт. - Я очень хорошо знал принца-наследника Релия.

- Вряд ли во дворце остались люди, помнящие и любящие моего отца, - ответил царевич. - И среди этих знакомых не может быть колдуна.

- Ты сам разрешил свои сомнения. Только колдун не изменится за сорок лет и будет помнить не только юность, но и рождение Релия, принца-наследника Мории. Правда, тогда меня звали не Элбет, а Роэн.

- Ты был воспитателем моего отца? - изумленно проговорил Ортек. - Он много рассказывал мне о старине Роэне.

- Да, и тогда, к сожалению, я был все таким же дряхлым брюзгой. Когда человек становится колдуном, он перестает замечать пролетающие годы. Жаль, что со мной это превращение случилось слишком поздно, лишь в старческие годы, - усмехнулся Элбет. - Но размышлять о сущности колдовства и колдунов не мой удел, оставлю это для речей Молоха и Сарпиона. Так что привело черноморского царевича в столицу морийских земель? Не удивляйтесь. Мои люди быстро узнали, в каком доме ты остановился. Это не секрет, что маркиз Мортон близкий друг Оквинде де Терро. Как поживаете, граф? - Вин кивнул в ответ на легкий поклон алмаагца. - Поэтому мне было совсем не сложно догадаться, кто такой Тьен ла Фонти. К тому же было очень странно, что принц признал и представил своего родственника, учитывая, как он боится объявлять наследников своих владений, чтобы не отправиться заранее в дальний безвозвратный путь. Слухи о появлении черноморского царевича в Релии я тоже воспринимал с иронией. Я полагал, что скорее всего граф де Терро привез в Морию черноморского пройдоху и обманщика. Но твой вид и твои слова вконец развеяли мои подозрения о твоей подмене. Так как мне тебя звать? Черноморский престол достался старшему сыну моего воспитанника - Орелию, значит ты Ортензий?

- Обычно меня зовут Ортеком, - ответил царевич. - Когда я был ребенком, отец подарил мне старинную золотую монету времен государя Урвина. На одной ее стороне был вычеканен профиль правителя, а на обратной слово "Достойному". У меня отняли этот талисман в гарунском плену. Будь он у меня сейчас, вы бы не посмели сомневаться в моих словах.

- Теперь я уверен, что был прав с самого начала в своих догадках. На четырнадцатилетие я подарил принцу Релию кошелек с монетами, бывшими в обращении при его деде. В те дни юные дворяне разыгрывали при дворе битвы гарунов и морийцев. Релию следовало на полученные деньги собрать армию государя, а точнее раздать золотые тем, кто был бы на стороне морян, остальным бы достались роли диких гарунов. В кошельке была одна монета, которой принц должен был отметить своего главнокомандующего. Помню, как он заявил, что не видит среди своих друзей более достойного на этот пост, чем он, и поэтому на битву с недругами морян повел сам юный принц, здорово воодушевляя мальчишескую толпу, - слегка улыбаясь, вспоминал колдун. - Но я далеко отошел от нашего разговора в дела давно прошедших дней. И что ты задумал, Ортензий? Твое прибытие в Алмааг это предварительная разведка, план свержения государя или на уме даже убийство?

- Совершенно иные цели привели нас в Алмааг, - заговорил Вин. - И может быть ты тот человек, кто сумеет оказать помощь и дать полезный совет. Ведь колдунам многое ведомо, их сила и знания безграничны.

- Колдуны прокляли мой народ, - гневно ответил Ортек. - Ведь даже в Мории колдунов сжигают на кострах, так что же ты делаешь в окружении государя Дарвина?

Ты совсем окутал его своими чарами! Ты не мог знать моего отца, иначе он открыл бы мне твою тайну.

- Не многим она известна, - произнес Элбет. - Я не использую колдовство во дворце, а в святилище я допустил оплошность, считая, что ты действительно слеп.

Но я не отрекаюсь от своего истинного образа, так как пригласил тебя, Ортек, для искреннего разговора. Твой отец был еще мальчишкой, когда мы с ним проводили дни напролет в этих покоях в играх и занятиях. Он ушел из дома после моего отъезда, но даже я не смог бы, наверное, переменить его планы о путешествии по краям, подвластным великому Море, он был сильным человеком и с ранних лет привык исполнять задуманное. Я колдун, но я живу среди людей. Здесь во дворце я веду жизнь под вторым именем, ибо скитался до этого годами, чтобы затем вернуться в новом обличье.

- Об этом знает государь? - подозрительно спросил Ортек.

- Государю ведомо все, что происходит в его государстве. Так что у вас за дело?

- Нельзя доверять колдунам. Они всегда действуют лишь в своих целях. Так говорят наши маги, помимо того, что колдуны отродья Таидоса. Но колдовская сила уже пригодилась мне один раз, пусть и в других поисках, завершившихся скорбью и печалью. Нынче же мы ищем живую воду. Я уверен, что она хранится во дворце. Отец рассказывал мне, что вода была вновь обретена морянами. Пусть и в малых количествах, но она используется в священных ритуалах, как например, восшествие на престол, рождение государева наследника. Она доступна лишь знатным богатым дворянам.

- Релий покинул отчий дом в твоем возрасте, также полный мечтаний, - Элбет по-доброму засмеялся. - Так вот откуда твоя уверенность в существовании живой воды…

- Не вижу в этом ничего смешного, - серьезно заявил черноморец. - Живая вода единственная возможность избавить мой народ от проклятия морийской ведьмы. Это была последняя воля Веллинга перед кончиной.

- Эта весть очень омрачила чело Дарвина, нашего государя. Тяжела потеря сына, ушедшего в морские пучины раньше родителя. Но оттуда его уже не вернешь ни колдовством, ни живой водой.

- Разве не очищается испивший живую воду от всех недугов и болезней, разве не снимет она проклятье с живых людей, чтобы им было дозволено и после смерти оставаться людьми, как и их любимому Веллингу, похороненному в башне Гассиполя?

Я поклялся принести живую воду своему народу.

- За нелегкое дело вы взялись, юноши, - ответил Элбет на волнительную речь царевича, - но вы будете не первыми на этом пути. Конечно, без совета вас не отпущу, но помощь от меня недорогого стоит. С чего же мне начать? - Советник надолго задумался, окинув взглядом свои книжные полки и напряженных гостей. - Пожалуй, стоит обратиться к давнишним событиям, с которых и проистекает эта история. Многими легендами обросли времена гарунских войн, когда хлынули на наши земли орды южных диких захватчиков. Не было откуда ждать поддержки и помощи, но прибыли небольшие отряды восточных конников, оборонявших наши рубежи долгий год.

По-разному рассказывается история любви принцессы Мории и черноморского царевича.

Я же попытаюсь быть наиболее беспристрастным, ибо буду учитывать версии событий обеих сторон.

- Вы застигли еще те давние времена? - удивленно спросил Вин.

- Я живу под небом уже сто тринадцатый год, я был сверстником и другом государя Урвина, отца Дарвина II. Но прошу более не перебивать мой рассказ, основанный на старинных записях свидетелей тех тревожных времен, - Элбет говорил медленным певучим голосом, погружая слушателей в события далеких дней, о которых было известно с малых лет каждому жителю Мории. Казалось, неспешный рассказ доставлял удовольствие самому ученому мужу, который в своих интонациях то искренне сочувствовал старинным героям, то надсмехался над поворотами истории. - Так кем же была морийская принцесса, носящая самое распространенное имя в нашей стране?

Согласно морийским летописям, ведущимся с года обнародования законов государства, у Бовина I в 221 году родилась дочь, а спустя пять лет сын Дарвин. Принц-наследник с юных лет принимал активное участие в решении вопросов, связанных с захватами северных земель восточными кочевниками-светляками. После 230 года территория между рекой Доном и Минорским плато, подчиненная чужеземными племенами, быстро освоившими морийскую речь и также чтившими Море, заново вошла в состав Великого Государства Мории, но стычки между светловолосыми пришельцами и коренными морийцами продолжались еще несколько десятилетий, пока оба народа не перемешались.

В 249 году принц внезапно заболел и умер. В то же время с тяжелым недугом слег государь Бовин, и бразды правления взяла в руки незаметная до этого принцесса-наследница Мория. Среди морян наследование всегда происходило по мужской линии, но государь еще был жив, и совсем не было повода объявлять малолетнего внука, сына Дарвина, новым вождем. Принцесса Мория стала правительницей при немощном отце, и вскоре она покинула Алмааг. Она объявила новой столицей государства город у подножия Пелесских гор, Равенну. За несколько лет сотни мастеров и строителей превратили его в самый укрепленный и защищенный оплот на всем материке. Равенна поражала путников своим великолепием и вместе с тем строгостью. Помимо глубокого рва, крепостные стены окружали жилые кварталы в три ряда, а на главной площади возвышалась цитадель принцессы. Именно ее решение обустроить столицу в южных краях заново подняло волну переселения дворян из исконно морийских северных земель в южные бескрайние просторы, которые за полвека колонизации так и не были полностью освоены.

В 261 году к берегам Южного моря западнее Пелессов пристали сотни небольших галер, переправивших бесчисленную кровожадную армию гарунов в наши владения.

Тогда же и впервые упоминается о потере морийцами живой воды и описывается гнев бога Моря, ниспавший на народ, вынужденный неуклонно отступать на север и покидать плодородные поля, равнины, города, сжигаемые полчищами дикарей. Военные корабли морийцев главным образом располагались близ острова Алмааг. Когда наш флот подошел к южному побережью материка, от гарунских галер не осталось и следа.

Они вернулись к границам империи Ал-Гаруна, чтобы с подкреплением заново нахлынуть на народы Моря. Тогда по приказу принцессы адмирал морийский отступил на север, где уже началось строительство Великой Защитной стены, называемой также Серебряной. Два года спустя у ее западных пределов моряне одержали победу над гарунами на море, а вскоре было закончено возведение непроходимого барьера, остановившего продвижение вглубь материка гарунов, разрушавших все на своем пути.

Почему же столь доблестные и бесстрашные морийцы, прямо скажем, бежали от врага в начале нашествия? Потому что, во-первых, наши войска существенно уступали численностью, а во-вторых, не было живой воды, с помощью которой видии всегда в сражениях залечивали раны, чем придавали войску силы и веру в победу. Так когда же исчезла живая вода? По моему мнению, это произошло как раз в дни болезни принца Дарвина и его отца, государя Бовина I. Морийские государи и знатные дворяне, жившие в Алмааге, городе, где находились два священных чана с живой водой, теряли жизнь на поле битвы, мгновенно сраженные мечом, от старости, от рук наемных убийц, несчастных случаев, но никогда прежде они не иссыхали от болезни. Поэтому с уверенностью можно предположить, что живая вода исчезла, а точнее закончилась в неисчерпаемых емкостях, именно в те дни. В чем причина этого? Безусловно, это оказалось на руку Ал-Мира, южной империи, которая обрела могущество при своем правителе Ал-Гаруне, по имени которого мы стали называть и ее жителей, поклоняющихся своему вождю как великому богу, слепо верующими в его силу и неуязвимость. Возможно, Ал-Гарун уже тогда задумывал нападение на Морию, но на деле в те годы он покорял темнокожие народы, обращая их в рабов, трудящихся в рудниках, на полях, в кузницах и шахтах империи. Как сумели его слуги проникнуть вглубь великого города Алмааг, и что они сотворили, чтобы лишить волшебной силы животворящие источники?!

Мне, как чародею, легко ответить на эти вопросы. На чаны было наложено заклятие, заклинание, непонимаемое и непостижимое ни одним колдуном, ныне ходящим по земле.

Хотя мне неведомы лица и имена всех чародеев, но многие из тех, кто не скрывается под чужими масками, забредает в Великий Лес к моему другу и учителю Молоху. Среди гарунов колдунов никогда не рождалось, хотя их края славятся великими предсказателями, толкователями снов и ясновидцами. Но все это люди, обладающие многими знаниями и умениями, хотя даже им было бы не под силу уничтожить живую воду, дар бога Моря при расселении морян на острове. Остается единственный ответ: это сотворил тот, кто действительно обладал божественными силами, кто сумел позже сотворить невиданное чудо, защитившее страну от полнейшего разорения.

Пожалуй, я забегаю немного вперед, друзья, но любой мориец с младых лет знает, кто построил Серебряную Цепь, хотя ни в одном документе не описано как же на самом деле происходило возведение этого великого сооружения. Лишь несколько десятков лет назад в развалинах Равенны был обнаружен дневник одного далийского вельможи, который уже после гибели принцессы-наследницы записал свои воспоминания о жизни в городе во время первой гарунской войны. В этих бумагах говорится, что кузницы Равенны и всех городов и деревень Далии и Релии работали в те времена днем и ночью. В них ковали железные решетки разных размеров, которые тут же перевозили к месту строительства защитной стены. По ровной линии с запада на восток крестьяне вначале копали глубокий ров, который заваливали камнями. После этого принцесса сама приезжала к местам работы и проверяла размеры решеток, их толщину и прочность. Описывается случай, когда работы велись уже в третий год войны вблизи Пелесских гор. Принцесса Мория прогнала всех людей и осталась возле засыпанного котлована лишь в окружении своей верной охраны. Но слуга вельможи наблюдал из леса, как на месте рва всю ночь полыхал синий огонь.

А наутро новые сто локтей серебряной изгороди возвышались над морийской землей.

Так кем же была Мория? В те годы принцессе-наследнице должно было быть около сорока лет, между тем все свидетели и летописцы утверждают, что она была молода и прекрасна, как сама Филия. Вывод прост: она была колдуньей, ведьмой, обладавшей огромной силой. Следовательно, она обрела могущество в молодом возрасте, но была ли она действительно той Морией, что родилась в семье Бовина I или какой-либо самозванкой, так и останется для нас тайной.

Именно принцесса была заинтересована в опустошении священных источников. Таким образом она прибрала всю власть в свои руки, а заодно избавилась от самой главной опасности для своей жизни - живой воды. Ведь живая вода была божественным даром для людей, она избавляла их как от физических недомоганий, так и от душевных. Она изгоняла злых духов и умеряла непотребные желания. Только от смерти не было спасения испившему этой жидкости. Хотя в храме Малой Мории есть свидетельства видиев о воскрешении с помощью воды мертвого. Но он не был похож на человека, изрыгал смрад и убивал все живое одним своим взглядом. И только повторное омовение нежити священной водой помогло лишить его движения.

Живая вода ослабляла всех нелюдей, с ее помощью были покорены непроходимые леса южан, в которых проводились кровавые жертвоприношения. Она уничтожала и колдовские способности. Сейчас это невозможно проверить. Но в истории есть немало фактов, подтверждающих мои слова. Но не буду отвлекаться от своего рассказа.

Старинные легенды гласят, что черноморцы прибыли в Морию, так как их царевич прослышал о красоте принцессы-наследницы и решил взять ее в жены. Мория же обещала подумать над любовным признанием черноморца, а в это время просила его защищать ее земли от врагов. Целый год он бился с полчищами дикарей, не подпускал их к столичному городу. Когда же вернулся во дворец за ответом, принцесса объявила, что будет думать еще один год. Прошел второй год, царевич также бесстрашно разил своим мечом гарунов. Но девушка попросила еще один год на раздумье. По окончанию третьего года, когда армия гарунов отступила окончательно на юг к разоренным побережьям Южного моря, царевич вновь предстал перед принцессой с признаниями в любви. Мория, увидев, что ее народ освобожден от захватчиков, надменно отвергла чувства черноморца. Тогда он набросился на нее с кинжалом в руках и проколол ей сердце. Истекая кровью, принцесса испила живой воды из стеклянной фляги и ожила. Но парень увез ее в свою страну, по дороге в которую Мория и ее отец, сам бог Море, не простили насилие и прокляли за это весь черноморский народ. Такова одна из версий этой красивой легенды о любви, которая иногда рассказывается со счастливым концом - мол, позже они полюбили друг друга и удалились в далекие края, где прожили вместе долгую жизнь. Однако чаще всего история венчается местью черноморского царевича, который топит за нелюбовь и проклятье принцессу в морских волнах. Но все же обе "Песни о Мории" далеки от истинности событий, которые на самом деле имели место. Хотя настоящую правду уже не суждено узнать.

Источники видиев и летописцы государя говорят, что черноморские воины прибыли за год до окончания первой гарунской войны. Числом их было не более сотни человек, но вместе с ними пришло и небольшое подкрепление от королевы Пелесса, которая в это время начала подготовку обороны городов и равнин собственной страны. Отряд под предводительством черноморского царевича прошел через Горный Перевал и вошел в Равенну. Черноморцы прискакали, чтобы помочь народу Моря, ибо сами чтили этого бога превыше всех. К тому времени только завершилось образование черноморского государства. Эти племена были выходцами из восточного союза униатов. Во главе с царем Ларре несколько десятков родов перешли Черные горы и укрепились на их южном склоне, основав город Асоль. И хотя рядом не было ни моря, ни большой судоходной реки, царь назвал свой народ черноморским, обещав людям расширение новых владений аж до морских пределов. Вскоре в той лесной местности возникли новые деревянные города, в горах началась добыча железа, наладился обмен с соседними эрлинскими городами. Неизвестна истинная причина исхода этих племен на юго-запад. Но как утверждают черноморские маги, Ларре вывел своих людей к богу Морю, которого позабыли в униатских пределах. Уже через двадцать лет черноморцы настолько усилились, что стали безбоязненно осуществлять постоянные нападения и грабежи торговых городов Эрлинии, расположенных на берегу Южного моря, а к концу жизни первого царя был захвачен самый богатый прибрежный порт Гассиполь.

Черноморцы переняли у эрлинов многие ремесла, перемешали с ними свою речь, стали торговать с другими городами-портами и объявили о создании государства Черноморья, в состав которого включили все земли восточнее Гассиполя до реки Алдан, а на севере до Черных гор. Южное же море черноморцы переименовали близ своих берегов в Черное.

Эрлинские города закрыли глаза на потерю своего соседа, могущественного Гассиполя, так как каждый город в первую очередь думал о своей безопасности, богатстве и славе, и начали морскую и сухопутную торговлю с черноморцами, постепенно втягивая их в свою культуру и религию. Сейчас черноморцы уже почитают многих эрлинских богов, особенно Нопсидона, бога воды, и Уритрея, небесного владыку. Ларре оставил государство младшему сыну, который и стал отцом царевича, изменившего всю историю своей страны. К сожалению, имя его не сохранилось ни в легендах, ни в летописях, а в самом Черноморье под страхом смерти запрещено вспоминать о том, кто навлек проклятье на свой народ.

Значит, черноморцы сражались в рядах морийских отрядов в течение последнего года войны. Но уже к этому времени гаруны покорили половину Релии, территорию нынешней Истары. Захватчики подходили к Серебряной Стене, которая была построена только до половины. Необходимо отдать дань доблести тем черноморским солдатам, ибо именно благодаря им морийская армия наконец прекратила свое отступление и смогла устоять перед натиском гарунских орд. Видии, помогавшие раненным на поле боя, писали в Малую Морию главе видориев Морию Белому, что черноморцы были неуязвимы, они почти не несли потерь, так как сам царевич занимался их целительством, после чего они вновь бились с врагом день и ночь напролет. Видии были взволнованы: морийские солдаты подозревали, что у черноморцев была живая вода. Военный и простой люд не верил, что она иссякла в Алмааге, и обвиняли служителей Моря в том, что те якобы берегли ее лишь для знатных дворян. Я подхожу к самому интересному и важному для вас моменту истории, друзья. Народная молва и предания отчасти рассказывают правильные вещи. Живая вода действительно еще была в Мории в годы той воды. Но обладали ею черноморцы. Откуда она у них появилась?

На этот вопрос вам и предстоит ответить, если вы желаете отыскать потерянную священную жидкость морийцев, не спасшую их от горьких разорений и жертв. Но я все-таки расскажу историю принцессы и царевича до конца. Вероятно, он действительно полюбил принцессу Морию, иначе не стал бы ее тайно вывозить из дворца. В последний месяц строительства стены Мория приказала своим войскам уходить на север, и отбивать атаки гарунов пришлось лишь отрядам черноморцев.

Когда стена была полностью возведена, они оказались запертыми в ловушке между нею, горами и гарунами. Тогда царевич повел своих людей в горы, и они пересекли их неизвестными тропами. Черноморец второй раз прошел через Горный Перевал в Далию и предстал перед наследницей. Возможно, он пришел за наградой, а может вернулся в Морию из-за любви. Тут и свершилось похищение принцессы. Черноморские отряды ворвались во дворец и стали громить роскошные залы и захватывать добычу.

Они разграбили и несколько богатых дворянских домов. Из-за суматохи и поднявшегося восстания горожан, обнищавших за годы войны, в городе начался пожар, уничтоживший прекрасный лик столицы. В это время царевич вывез Морию из дворца.

Предполагается, что на быстрых конях они помчались в обратный путь через Горный в пелесское королевство, а в устье Одинокой реки сели на корабль, следовавший в Эрлинию.

Весть о гибели принцессы-наследницы Мории пришла в наше государство в 265 году, то есть спустя год после ее похищения. Морий Белый получил письмо от короля Пелесса с рассказом капитана судна, захваченного черноморцами, о том, что принцесса сгинула во время плавания в морских пучинах и нашла там свою смерть.

После этого в Алмааге, ставшем как и прежде столицей, был объявлен новый морийский государь девятнадцатилетний сын Дарвина, Кассий III. Государь Бовин скончался за год до окончания войны. После пожарища в Равенне страна фактически управлялась Морием Белым, то есть главой видиев и видориев, всех служителей Моря.

Он и вел переговоры с гарунами о заключении перемирия с признанием за империей Ал-Мира всех захваченных земель.

Что же произошло на корабле, принявшем на борт царевича, его возлюбленную и сторонников, а среди них, кстати, к окончанию обороны Релии было немало морийцев?

И как царевич сумел справиться с такой могущественной колдуньей? Здесь тоже старинные легенды скорее всего оказываются справедливыми. Царевич напоил принцессу живой водой, и она лишилась колдовских чар. Существует мнение, и я с ним полностью согласен, что Мория сама прыгнула в воду, чтобы найти там погибель, ибо не могла перенести утрату могущества и не представляла себе жизнь обычной смертной. Даже в письме Иврата, нового молодого правителя королевства Пелесс, не упоминается, что принцесса была убита, свидетели говорят, что она бросилась в море. Король писал Морию Белому также о событиях, произошедших в Черноморье после возвращения царевича домой. Его жена, которую царевич оставил дома перед походом в западные земли, за это время родила сына. Но царевич отказался признавать ребенка, он отнес его в лес на съедение волкам, а потом убил и неверную супругу. Ее тело после смерти превратилось в волчицу, и по всей черноморской стране в те дни случились небывалые явления: умершие меняли человеческий облик на звериный. Тут и припомнились воинам царевича, плывшим с ним на корабле, последние слова принцессы-наследницы, брошенные в лицо своего похитителя: "Пусть будет проклята земля, в которой ты родился, ибо каждый из твоего народа, в чьих жилах течет хоть капля твоей крови, будет обращен в зверя!".

Так и случилось. Почти каждого черноморца коснулось проклятие морийской колдуньи, так как семьи, пришедшие с царем Ларре из-за Черных гор около восьми десятков лет назад были в родственных отношениях, которые еще более укрепились в новых землях. Но помимо звериного облика после смерти, вскоре живые люди стали обращаться в волков, и лишь с помощью молитв богам магам удалось остановить эту эпидемию. Черноморцы перестали сжигать своих умерших, труп надлежало предать погребению. Что дальше случилось с царевичем? Об этом не упоминается даже в летописях магов, попадавшимся на глаза моим собратьям колдунам, пробравшимся под страхом мгновенной гибели в хранилища Гассиполя, куда прибыл царевич при возвращении из морийских земель.

Маги Черноморья объявили морийскую принцессу ведьмой и вынесли смертный приговор всем людям, способным создавать что-то из ничего и не изменять свой облик годами.

В Гассиполе появился священный водный источник. Прямо из скалы ручей низвергался в небольшой бассейн. Этой водой ежегодно обливались все паломники, приехавшие в порт. По словам магов, она одаривала божественной милостью людей, но она не была живой водой чанов Алмаага, мгновенно излечивавшей от болезни, и тайны черноморского царевича так и не были раскрыты.

Какова же была дальнейшая участь морийского государства? Новый правитель, узнав о гибели своей тетки, которую боготворил весь его народ, отправил в Асоль, столицу Черноморья, послание, в котором объявлял черноморцев убийцами принцессы-наследницы, ворами, разорившими Равенну, нечестивым народом, с которым отныне Мория отказывалась иметь любые сотруднические отношения. Постепенно в стране стала налаживаться мирная жизнь. Потеря больших территорий на юге существенно сказалась на богатстве морийских дворян и их отношениях с Алмаагом. В те годы Мория была разделена на пять провинций: Алмааг, Минор, границы которого доходили до реки Навия, Рустанад, чью территорию, как и прежде, заселяли русы и тоны, исконные племена материка, Релия и Далия, состоявшие из огромных дворянских уделов. После того как Релия потеряла половину своих земель, ее дворяне потребовали новые территории в краях тонов. Государь пошел на уступки, ведь дворяне были ядром его войск, и часть Рустанада, названная Аманой перешла во владения релийцев.

Через двадцать лет империя Ал-Мира решила вновь расширить свои владения.

Завоеванные земли до Серебряной Стены были полностью разграблены, но гаруны не стали основывать там колоний. Империя Ал-Гаруна обогащалась не за счет мирной торговли, земледелия и скотоводства, а в постоянных захватах. Следующей целью народа Ал-Гаруна стали процветающие равнины Межгорья, королевство Пелесс.

Сопротивлялись горцы не долго. По реке на судах гаруны быстро продвинулись в самое сердце страны и оказались у стен столицы Горгарата. Соседи королевства, жители Рудных гор и морийцы, не успели да и не намеревались оказывать помощь, страшась непобедимого врага. Пелесс был полностью разрушен, его земли истоптаны, выжжены и превращены в пустыню. Но император Ал-Мира не оставил Межгорье незаселенным. Туда были перевезены многие знатные гарунские семьи, укрепившиеся около вод Одинокого Озера и одноименной реки. Это делалось, чтобы выстроить укрепленные крепости, куда направлялись все новые гарунские гарнизоны, призванные вскоре организовать атаку на близлежащие земли. Гаруны делали попытки захватить Рудники, но рудокопы поднялись высоко в горы, и война с восточным народом превратилась в нескончаемые грабительские набеги. К нападению на Морию гаруны готовились более тщательно, помня твердое сопротивление морского народа.

Уж позвольте, друзья, несмотря на поздний час, изложить историю государства тех времен, ибо в ней еще были моменты, содержащие загадки живой воды. В 306 году началась вторая гарунская война. Армия врага прошла через Горный Перевал и оказалась у стен все еще великолепного города Равенны. Горожане стойко обороняли свои дома, выдержали многодневную осаду, но, в конце концов, город пал и был полностью разрушен, что случалось со всеми поселениями, встречавшимися на пути гарунов. Эта война велась с большими перерывами четыре года. После взятия Равенны гарунские солдаты двинулись на север вдоль гор, но встретили стойкое сопротивление легалийцев. Эти горцы, с давних времен жившие на западных отрогах Пелесских гор и признавшие верховенство морян, назывались по наименованию одного очень крепкого металла, из которого выплавляли свое оружие. В Легалию бежали многие жители разрушенного Пелесса, и здесь бесстрашно защищали свои семьи и новые дома. Гаруны повернули на запад вглубь Рустанада, но войска остановились на реке Агр в годовом ожидании. В это время в Ал-Мира сменилось несколько правителей, страна могла оказаться в смуте безвластия. Когда же гаруны все-таки двинулись через Агр, они были разбиты армией русов. Тогда в Рустанаде стал распространяться культ Тайры, богини требовавшей крови своих воинов во избавление страны от захватчиков. Таги, служители Тайры, сражались на поле битвы с ее именем на устах, они отдавали свои жизни за родную землю, но не отступали ни на шаг назад. Гаруны вынуждены были уйти в Межгорье.

Но через десять лет они в третий раз попытались покорить морийцев. На этот раз нападению подверглись северные территории Минора. Гаруны прошли через Скалистое Ущелье между Минорским плато и Пелесскими горами и разгромили отряды местного предводителя Ведана. Быстрым наступлением они покорили богатые города Минора - Акиран, Силдан, но вскоре их армия отступила. Считается, что и здесь гаруны были отброшены назад служителями Тайры, возглавившими морийские войска на юге Минора.

Основные же силы морян под командованием генерала сплотились на восточной стороне Минорского плато и не допустили продвижение врагов на север Межгорья за реки Пустынная и Дон. Но скорее всего бегство гарунов было вызвано полчищами мертвецов, восставших из разграбленной земли и руинов городов. По моему мнению, здесь тоже не обошлось без живой воды, ведь именно она могла, как поговаривают, оживлять мертвецов, тех, чей дух по прошествии двенадцати дней уже отлетел в иные пределы. А может на то была воля бога Моря, избавившего свой народ от захватчиков.

На этом завершились гарунские войны, сотрясавшие наши края более половины столетия. Но новые беды обрушились на морийские земли. В 321 году государь Морий III признал божественность Тайры наряду с Морем. На побережье материка был возведен храм Тайре, смотревший в сторону Алмаага, позже земли вокруг святилища получили название Тайраг. Таги, наделенные за подвиги большой властью, объявили по всей стране охоту на ведьм. Люди, не поклонявшиеся Тайре и Морю, были прозваны колдунами и колдуньями, они описывались как молодые сильные девушки и юноши, проявившее неуважение к Тайре или ее служителям, навлекшим беды на своих односельчан, совершившие любое преступление. Морийцы припомнили свои старинные предания о богах-владыках, поработивших их предков в Прибрежной земле, и жестоко расправлялись с теми, кто долго оставался молодым, не старел с годами и прославился долголетием и крепким здоровьем, в них видели лазутчиков древних господ. Двадцать лет по стране полыхали костры, на которых сжигали невиновных, неугодивших тагам людей. Но очень малая доля тех несчастных действительно обладала колдовскими способностями. Лишь видии, наконец, смогли остановить это беззаконие, и власть тагов была ограничена территорией Тайрага, где они получили право проводить свои приношения кровавой богине.

В 367 году морийцы высадились в своих бывших землях южнее Серебряной Стены и без особого труда изгнали оттуда небольшие отряды гарунов. Были освобождены многие рабы в шахтах возле гор, и возвращенные земли назвали Истарой, но те края не вернули себе прежний процветающий лик. Государь приказал ссылать туда на временное поселение преступников. Именно в памяти освобожденных пленников, потомков бывших воинов Мории, попавших в плен в первую гарунскую войну, и жителей тех краев, спасшихся от кривых саблей гарунов при их нашествии, сохранились рассказы о доблести черноморских солдат и их царевича. Эти легенды распространились среди новых ссыльных, которые потребовали для себя право отправляться на поиски живой воды в обмен на отбывание наказания. В Истаре рассказывали, что черноморский царевич обладал живой водой, и что это была не вода из иссохших чанов Алмаага, а вода из источника, который он нашел по пути из Черноморья в Морию. Многие искатели приключений тогда были отпущены на свободу, чтобы вернуть живую воду морянам. Большинство из них так и сгинуло в жутких мучениях за пределами страны, а некоторые продолжали жить из-за попустительства комендантов, которые за звонкую монету использовали иной яд, а не каверелийский нектар, чтобы человек поставил на кон свою жизнь в скитаниях за живой водой, так как лишь она могла его исцелить от болезни, охватывающей все тело. Были случаи, когда наши продажные чиновники впрыскивали в кровь ссыльного даже безвредные жидкости. Поэтому все те, кто получал милость от государя и отправлялся на поиски живой воды, были объявлены вне закона и могли быть безнаказанно убиты на территории страны, так что им приходилось, если и не погибать от яда, то быть навсегда изгнанными с родины. Их имена должны были объявляться глашатаями на рыночных площадях в течение пятидесяти лет. Я не знаю, как дело с этими ссыльными ведется в нынешние времена, но число желающих стать охотником за живой водой с тех пор существенно уменьшилось.

В 386 году при Дарвине I морийское государство было разделено на тринадцать частей, стран, которые и поныне сохраняют прежние границы и названия. Спустя пятнадцать лет между Морией и Ал-Мира был, наконец, заключен долгожданный окончательный мир. Ал-Мира отказывалось от своих завоеваний, наш государь же признавал территорию Межгорья в составе гарунской империи. И хотя Мория владела огромными землями, как в период своего величия и непобедимости при Релии I, покорившем южан, былой мощи ей было не вернуть. Страну охватывали эпидемии болезней, косивших деревни и города, земли Ведана были заброшены, постоянные мятежи против государя или дворян не утихали на территориях Рустанада, Аманы и других морийских государств. Но надежда не покидала морийцев. И в 466 году известие об обретении живой воды облетело земли Мории. Правда, для обычного люда это показалось слухом, ложью, которой дворяне, видии и таги пытались успокоить недовольство высокими податями и тяжким трудом без дня отдыха.

В то время я еще не чувствовал в себе способности к колдовству. Я проводил много часов в дворцовой библиотеке, то есть в этих покоях. Наш тогдашний государь Урвин I назначил меня хранителем летописи, что и объясняет мои глубокие знания этих документов. В конце лета из Лемаха прибыл срочный гонец с очень важным сообщением. Ссыльный из Истары, выбравший вместо двадцати лет каторги за пиратство поиски живой воды, излечился и добрался до Каро с сосудом священной жидкости. Государь сообщил мне эти известия, и я стал одним из тех, кому суждено было определить, насколько праведны были слова бывшего каторжника.

Вскоре люди правителя Каро, Первого Судьи, доставили в Алмааг невысокого молодого мужчину. Звали его Отих. Он был полностью здоровым, лишь на руках остались неглубокие шрамы от порезов, а на плече отметка каторжника. Он отличался молчаливостью, был погружен в свои мысли, выглядел печальным и жалким.

Но больше всего меня интересовало содержимое глиняного закупоренного сосуда, который он принес с собой. Поверьте, друзья, внутри действительно была чудотворная жидкость, которая звалась раньше живой водой. Ее капля заживляла рану, избавляла от усталости и дарила новые силы. Советники государя ликовали.

Последовали тщательные расспросы несчастного Отиха о том, где он добыл священной воды. Но его ответы были туманны и неясны. Он не мог показать это место на карте, так как сам не владел грамотой и с трудом держал в руке перо. Он должен был отправиться в путь с собираемой экспедицией за живой водой, когда внезапно исчез.

Каторжник жил в одной из комнат дворца, но перед его дверью не ставили стражи, ибо не видели в этом надобности, поэтому незаметно скрыться с глаз не составляло большой сложности.

- И он ничего не рассказал о том месте? - пораженно воскликнул Ортек, не сумев сдержать любопытство.

- Я прошу еще немного вашего терпения, - загадочно улыбаясь, ответил Элбет. - Конечно, примерный свой путь в поисках живой воды он описал. Его дорога пролегала на восток через Пелесские и Рудные горы в непроходимые болота у истока реки Алдан. В те места и были в последующие годы отправлены две экспедиции, но ни один из ее членов не вернулся назад. В распоряжении морийского государства оказался небольшой сосуд с живой водой. Решено было возродить позабытые ритуалы омовения священной жидкостью. В тот год у Урвина родился сын Дарвин, который в первые свои дни жизни был омыт живой водой, что возможно и объясняет его долголетие. Но за несколько лет сосуд полностью опустел. Открою вам тайну. До сих пор считается, что при рождении наследника в семье государя, при восшествии нового правителя на трон или другом великом происшествии в государстве, Морий Белый приезжает в Алмааг, чтобы из того сосуда испить живую воду вместе с государем и его близкими. На самом деле тот глиняный кувшин уже много лет наполнен обычной водой, освященной лишь молитвами видиев.

Когда старшему сыну в семье государя Дарвина II исполнился первый десяток лет, я почувствовал, что обрел чудесные способности. Но поверьте, они не были столь уж полезными, скорее из-за этого меня могли сжечь на костре. Я решил отправиться на север за пределы Мории, чтобы поговорить с мудрецами-колдунами, о которых давно ходили слухи по всей стране. Якобы колдуны и колдуньи бежали во времена гонений на север назад в свои далекие земли. Но земли эти не столь далеки, леса там не такие темные и дремучие, как рассказывают в народе. Там я нашел учителей, благодаря которым понял, что обрел долгую жизнь, длинную, но не вечную. Там я стал колдуном и узнал, что стало с Отихом. Остаток своей жизни он провел в уединении и отшельничестве в северном лесу.

Колдунам не пристало искать живую воду, друзья, ибо не привлекает нас участь принцессы-наследницы Мории, о которой я вам сегодня поведал, но негоже нам и мешать обрести людям спасение и милость богов. Большего я вам не могу сказать.

Отправляйтесь в северный лес, где может быть узнаете, каким путем вам следует тронуться к болотам Алдана, - с этими словами седовласый колдун окончил свой рассказ.

Друзья вышли из дворца темной ночью. С неба падал мокрый липкий снег, а улицы Алмаага были покрыты грязной жижей, в которой промокали ноги путников.

* * *

Элбет спешил по украшенным залам дворца в покои государя. Он только вернулся из города, и был оповещен своим слугой, что Дарвин велел позвать своего верного советника, так как ему нездоровилось.

В просторной спальне, стены которой были занавешены дорогими тканями, на широкой кровати лежал старец. Его седые волосы спутались на мягкой подушке, дрожащие костянистые пальцы пытались дотянуться до кубка с водой. Элбет присел на край кровати государя и помог ему напиться.

- Доброе утро, - поприветствовал он правителя всех морийских земель.

- Ох, мой старый друг, разве оно доброе, если я уже не могу сам подняться с кровати, - прохрипел Дарвин. - Нет, нет, забери свои руки! Хватит с меня твоего колдовства. Так я, пожалуй, никогда не умру, и вскоре одни лишь мои кости будут приветствовать народ. От старости нет лекарства. Не ты ли мне это говорил? Не для этого я хотел тебя видеть, - старик закашлял, и его голова с усталостью откинулась на постель. - Кстати, где ты пропадал с самого утра? Я послал за тобой на рассвете, едва очнулся от неспокойного сна.

- У меня были дела в городе, - ответил Элбет, прикладывая ладонь к холодному лбу государя. - Я заварю тебе лечебного настоя.

- Напился я уже твоей отравы, - огрызнулся старик. - Сядь, я хочу с тобой поговорить. Уже третью ночь снится мне один и тот же сон. Знаю, что ты не веришь в сновидения, но помоги мне его истолковать. Кажется мне, что призывает меня мой сын в морские пучины, Элбет.

- Ты видел Релия во сне?

- Да, вот уже который раз. Но теперь снится он мне еще совсем юным, таким как уехал из Алмаага искать своей погибели в дальних краях. Идет он куда-то темной ночью в холодный дождь. Волосы его светлые, не знаю почему, рядом с ним не то собака, не то серый волк. И вот так идут они мне навстречу, а никак дойти не могут.

- Точно это твой сын, Дарвин?

- Да, очень похожи черты этого юноши на моего блудного сына. Сулит ли мне скорую кончину этот сон и встречу с сыном? Давно я не видел Релия. Смогу ли встретиться с ним в царстве Моря, если эти проклятые черноморцы закопали его в сырую землю, а не развеяли прах мертвого над морем?

- Только твое упрямство, государь, помешало вашей встрече и примирению.

- Как я мог с ним примириться, если он предал морийский народ, изменил родине, женившись на черноморской волчице! Как я мог его простить, пусть и любил больше всех на свете!

- Релий никогда не предавал морийцев, ибо не мыслил и не творил заговоров по отношению к родному народу, пусть и отрекся от него отец. В последние годы благодаря твоему сыну только развивались отношения между Черноморьем и странами Мории, начавшими прибыльную торговлю.

- Да! А теперь дошли до того, что привезли черноморца сюда, чтобы посадить его на престол! Вот до чего додумались эти релийцы, разбогатев на торговле!

- А ты не хотел бы поговорить с этим черноморцем? Ведь уверяют, что это твой внук, младший сын Релия…

- Мне не о чем говорить с тем, кто скрывается за спинами заговорщиков! Хватит, Элбет, - голос государя хрипел и срывался от волнения. - Объясни мне лучше мой сон. Уж не свидетельствуют эти капли дождя, что Релий задыхается в душной земле Черноморья, и его тело все-таки должно быть сожжено? Пусть я и отрекся от сына, но каждый рожденный в Мории заслуживает погребального костра.

- А теперь выслушай меня, государь. Я скрыл от тебя одного человека, но Море посылает тебе известия о нем во сне. Поэтому я не собираюсь более молчать. В Алмааг приехал твой внук Ортензий, младший сын Релия, которого дворяне самолично объявили наследником, не спрашивая его согласия и намерения. Но не для того рассказываю тебе об этом, чтобы его оправдать. Ортек уже несколько дней тяжело болен. Организм южанина не привык к сырому воздуху острова. Он слег в нескончаемом кашле и сильном жаре, который надолго лишает его сознания. Я знаком с этим юношей неделю, но уверен, единственное, что у него на уме это пуститься на поиски живой воды и познакомиться со своим дедом, с которым, правда, он уже успел перемолвиться парой слов.

- Я уже говорил с ним? - недоуменно спросил Дарвин. - Конечно, ведь этот юноша во сне был просто очень похож на Релия, поэтому я решил, что это мой сын. Но теперь я припоминаю, что у него были черные глаза. Хотя разве черноморцы светловолосы? И он молчал, не произнося ни слова. Говори мне уж все, только пояснее, Элбет.

- Я не буду толковать твой сон и гадать, кем же являлся тот юноша. Но раз я раскрыл тайну твоего внука, то расскажу, как он под чужим именем пробрался во дворец…

- Постой, - забеспокоился Дарвин, - уж не загадочный ли это племянник ла Фонти, который должен был вступить в мою гвардию, но так и не исполнил свое обещание служить государю?! Я спрашивал капитана гвардейцев о том молодом человеке. По-моему, его звали Тьен. Он так и не появился в казармах. Хотя… Он ведь был слепым, но когда я взглянул на него, то сразу вспомнил Релия, Элбет, - на глазах старика появилась слеза.

- Ты как всегда мудр и прозорлив, мой государь. Это был он. Всю прошедшую неделю я встречался с черноморцем. И заранее успокою тебя в том, что его взор, скрываемый во дворце повязкой, ясен и чист, речи пылки, но справедливы, а планы весьма грандиозны, как и подобает дворянину, - Элбет усмехнулся. - Я уверен, что он настоящий сын Веллинга Релия.

- И почему ты только сейчас признаешься в своей измене?! - голос Дарвина был вопрошающе строгим, но не злым. - Ты смел скрывать от меня этого… этого…

- Ортек изгнан из Черноморья, родной брат приказал его арестовать.

- Этого изгнанника, а по-простому - искателя приключений! Молодость воспламеняет жажду свободы, пылкость, поспешность, что и характерно для этих юных сорванцов, сбегающих из отчего дома.

- Я уже говорил тебе, что бывший царевич сейчас болен, он не имеет сил встать с кровати.

- Так излечи его!

- В том и проблема, мой государь, что он наотрез отказался от помощи колдуна. Он заявил, что не приемлет еще одного колдовства над своим телом. Я попробовал применить свои чары, когда он заснул, но ничего не свершилось. Его дух силен, и я не могу перебороть его волю, которая из-за обычного черноморского упрямства сопротивляется моему вмешательству.

- Неужели он настолько силен? - сомнительно переспросил Дарвин, приподнимаясь в кровати.

- Сильна его вера в опасность колдовства. Поэтому его друзья пытаются помочь ему окрепнуть старинными рецептами: горячими отварами трав и компрессами. Но болезнь совсем запущена. Несколько дней он продолжал разгуливать под каплями дождя, не признаваясь, что здоровье его ослабло. И только, когда утром он не смог подняться с постели в горячем поту, его товарищ прислал мне записку, что царевич заболел. Его организм крепок, но случиться может всякое, Дарвин. Поэтому я и признался тебе во всем, чтобы ты успел встретиться со своим внуком на этой земле, если желаешь этого.

- Даже думать об этом не смей, - государь гневно поглядел на советника. Он окончательно поднялся с кровати и зазвонил в золотой колокольчик. Элбет поначалу не понял, какие именно неразумные речи пробудили столько энергии в немощном теле старика, и о чем, ему велено не задумываться: о встрече родичей или о близкой кончине черноморца, но очень скоро он успокоился, выслушав обращение государя к прибывшему на его зов слуге.

- Я приказываю привести этого мальчишку в комнату, соседнюю с моей спальней, призвать самых лучших лекарей в Алмааге и поднять его на ноги в скорейшем времени! Море подождет меня еще несколько лет, пока я не выбью весь черноморский дух из своего внука и не сделаю из него настоящего потомка Орфилона!

 

Глава 5

ОХОТА

Ромес уже более двадцати лет в предпраздничные дни занимался доставкой истинно верующих в Тайград на главные гуляния зимы - Ночь Тайры. Низкие крытые помещения, обычно заполненные на барже грузом, заставлялись койками, где паломники из Рустанада, Навии и Лемаха переживали холодные дни и ночи, пока небольшое судно не спускалось по реке в Великое море и не приставало к берегу в столице Тайрага.

Единственная каюта, защищенная от яростных порывов ветра и леденящих морских волн, располагалась между трюмом и палубой. Нынче ее занимала гостья, чья красота и кошелек золотых монет явно преобладали над полученными удобствами.

Дуглас как обычно выполнял обязанности слуги своей благородной госпожи. Для него был отгорожен холщовой занавеской угол у входной двери, за которой находилась низкая кровать.

Путешествие по реке началось две недели назад. До этого пешим ходом Дуглас и Имира добрались до ближайшего поселения на берегу. Верховье реки уже покрылось льдом, но широкое русло близ Сотника, лемакского города, оставалось полноводным и судоходным. В Сотнике они задержались на несколько дней в ожидании корабля, покуда, наконец, в городе не появился Ромес, который держал путь на север в Тайград, а после празднеств Тайры - в столицу Минора за новым грузом.

До впадения в Навию реки Каро в месте, где был выстроен одноименный главный город в Лемахе, баржу тянули на канатах бурлаки, медленно шедшие по берегу. Но вскоре подул попутный ветер, и капитан распустил огромный парус на мачте, одиноко возвышавшейся посреди плоскодонного судна. С палубы открывался прекрасный вид на заснеженные леса и равнины южного берега. Однако Дуглас редко выбирался из своей каморки, особенно как в его сторону стали коситься все пассажиры баржи. В одно морозное утро на берегу Навии показался большой палаточный лагерь. Генерал Мории собирал войска из Лемаха и других северных государств, чтобы отправить их в Аману и Рустанад для подавления восстания крестьян и вновь разгоравшихся разногласий между русами и тонами. Рудокоп издали осматривал военные гарнизоны. Подле него руские купцы и их дети прильнули к бортику баржи, обсуждая многочисленность дворянских войск. Но едва Дуглас приблизился к краю палубы, как трехлетний мальчонка вцепился в юбку матери и заревел во весь голос, услышанный даже на берегу. Плач и крик подхватили другие ребятишки, обиженно тыча в рудокопа пальцем, хотя впервые увидели парня. Дети успокоились лишь, когда матери увели их подальше от закутанного в плащ незнакомца. С тех пор Дугласа сторонились, и он выходил на свежий воздух лишь по ночам.

Имира в начале плавания большую часть времени проводила с капитаном, расспрашивая его о предстоящем путешествии. Но вскоре девушка предпочла уединение назойливой болтовне Ромеса. Релийка утратила былую свежесть и задор.

Дуглас видел, что графиня де Кор слабела с каждым днем. Ее лицо приобрело бледно-желтый цвет, глаза покраснели. В Сотнике Имира купила у мясника кровь забитых животных, но, видимо, ее запасы подошли к концу, и девушка чахла от голода. Дуглас умолял спутницу перекусить корабельной стряпней, но графиня лишь огрызалась в ответ.

Она с сарказмом заявляла, что намеревается сойти на землю в Тайраге, иначе до Минора на барже не останется живой души.

- Ромес сказал, что мы уже вышли в море и завтра достигнем Тайрага, - Имира возвратилась в каюту, перессказывая Дугласу последние известия. Лицо девушки еще более осунулось и побледнело. Рудокоп только удивлялся, как в Далии она так легко обходилась без крови. Или тогда он просто не обращал внимания на пищу своей попутчицы?!

- И на сколько дней он задержится в порту?

- На три, пока не будут принесены все дары Тайре.

- Я думаю, тебе не стоит выходить в город. Там слишком много людей, Им. А ты мне обещала, что изменишься. Я сам куплю тебе крови на рынке.

- А как же Ночь Тайры? Нет, я должна насладиться этими гуляниями, - засмеялась Имира. - Все улицы будут облиты кровью жертвенных животных. Жители Мории будут всю ночь пить вино на улицах города и распевать хвалебные песни. Я давно решила, Дуг, что не пропущу такого зрелища.

Наутро рудокоп спускался по трапу вслед за дворянкой на причал, наполненный шумом и криками продавцов рыбы, матросов и пьяных гуляк. Капитан предупредил, что если госпожа задержится в городе на торжествах, он не будет ждать опоздавших, пусть они и заплатили за всю дорогу до Минора.

Она зашла в ближайший кабак в порту и расспросила дорогу к площади Тайры, где находился храм богини. Дуглас молчаливо следовал по пятам. Он с интересом осматривал знакомый город, в котором бывал несколько раз с отцом на зимних праздниках. Ничего на первый взгляд не изменилось: черные одеяния тагов мелькали среди обычных горожан, молодые тайи до сих пор не надели перчатки на руки, показывая всем полученные кольца, а иноземцы, приехавшие в столицу на Ночь Тайры, толпились в лавках торговцев, закупая раговый мед и настойку на корнях, лечившие от многих болезней. Воздух как всегда был наполнен ароматом красных цветов, пусть и не столь сладостным в это время года.

- Дуглас, вот тебе несколько монет, - она остановилась возле большой вывески местной гостиницы. - Зайдешь на рынок, снимешь комнатку в таверне или вернешься на баржу, но с тобой нам лучше поскорее расстаться.

- Как расстаться?! - он в недоумении схватил девушку за руку. - Что ты будешь здесь делать, Им? Тебя непременно поймают, и тогда тебе не избежать казни, а таги будут самими безжалостными палачами.

- Хватит ходить за мной! И не стоит за меня переживать, Дуг! Уж лучше самому спрятаться от глаз людей.

- Им, ты обещала отправиться со мной к колдунам!

- Я передумала. Не могу же я сама идти на верную гибель. Колдуны были всегда самыми злейшими врагами Возрожденных!

- Тогда… у меня нет другого выбора. Я расскажу всем, что ты упырь и, похоже, убила уже не одного человека.

- Пусти меня, прокаженный! Кто поверит твоим словам? - Имира вырвалась из рук рудокопа и пошла вперед, обернувшись на ходу: - Прощай, Дуглас! Ты был верным слугой, но глупым охотником.

Он остался в одиночестве посреди улицы. Сзади возница на санях громкими окриками расчищал дорогу. Парень отпрыгнул к порогу заведения, из которого пахло теплым парным молоком. Фигура Имиры быстро двигалась по улице в центр города через толпу. Рудокоп отыскал взглядом ее распущенные каштановые волосы и поспешил следом.

Площадь Тайры располагалась на самом высоком месте в городе. На ее краю стоял храм богини, за которым начинался обрыв, круто спускавшийся на каменный пляж.

Именно это место считалось святым в Мории, так как туда в середине зимы с высоких стен храма прыгали молодые тайи, принося свои жизни в дар Тайры. Имира подошла к стенам святилища, поднятым из красного камня. На площадь смотрели широкие ворота здания, охраняемые тагами, за поясом которых висели острые мечи.

Девушка зашла под высокую арку, украшенную росписями во славу богини, и заговорила с охранниками. Дуглас остановился недалеко от стены и присел на землю, приласкав бездомную собаку, устроившуюся за выступом арки. Он прислушался к голосу девушки. По доносившимся до его ушей звукам парень понял, что один из тагов удалился, чтобы привести человека, названного незнакомкой.

- Имира, дорогая моя, - вскоре раздался низкий мужской голос. - Никак не ожидал тебя здесь увидеть!

Таги с мечами вышли из-под арки на площадь, оставив собеседников наедине. Один из стражников покосился на бродягу, примостившегося возле ворот в храм, но Дуглас не подал виду, что заметил подозрительного взгляда. Он достал из сумки кусок сухого хлеба и стал кормить пса, жадно набросившегося на нежданное угощение от человека, пахнувшего как мертвец.

- Ты сама или с подругой, которую самостоятельно решила впустить в наш узкий круг? - строго спросил мужчина.

- Велли сильный и надежный человек, учитель. Мы оказались в ловушке. Посылки перестали приходить, и я решилась покинуть родные места…

- Ты, наконец, расправила крылья. Добро пожаловать домой! Идем, я выслушаю твою историю. Уверен, путь был нелегким, но я вижу, ты совсем повзрослела, Им, - голос затихал вслед удалявшимся шагам.

Дуглас поднялся с холодной земли и кинул псу еще один кусок хлеба. Он опустил голову, глядя под ноги, неспешной походкой двинулся вдоль стены. У открытых ворот парень рассмотрел две фигуры, медленно шагавшие среди каменных статуй прекрасных девушек к высоким ступеням храма. Подле графини ступал высокий худощавый мужчина в одежде тага. Его обнаженную голову венчали пышные черные волосы. Незнакомец изрядно хромал на левую ногу, и острый глаз рудокопа не оставил этого без внимания.

Обойдя площадь, Дуглас свернул на знакомую улицу, уводившую к южным воротам города. Лучи полуденного солнца переливались на блестящем снеге. Прогулка в такую погоду доставляла только удовольствие, пусть путь пешком предстоял неблизким. Дугласа никогда не пугала долгая дорога, тем более дорога домой.

* * *

Трактирщик Арисс подъезжал к своей избе в Сколаде, когда на небе уже давно сверкали яркие звезды, сулившие крепкий мороз. Он с радостью подвез от столицы странника, благо у того нашелся золотой, чтобы заплатить за доброжелательность хозяина повозки.

Всю дорогу Дугласу пришлось выслушивать рассказы Арисса о последних событиях в Сколаде. Рудокоп надвинул на голову глубокий капюшон и остался неузнанным старым знакомым, благодаря чему выслушал немало слов о себе. Трактирщик принял его за нового помощника тага Тамигора, видя на парне черный плащ, и решил первым ввести его в курс обыденных и удивительных дел в поселке. Оказывается, всем уже было известно, что Дуглас Росси, похитивший сестру-тайю из родного дома, хотя Арисс в это не верил, был приговорен к казни, но таги даровали ему жизнь, благословив на поиски живой воды.

Чтобы не разубеждать трактирщика, Дуглас последовал его совету и направился к высокому зданию школы, где жил таг Тамигор. Скрывшись в темноте от посторонних глаз, он свернул на протоптанную тропинку и побрел к родному дому.

Изба семейства Росси одиноко стояла на окраине поселка. В окне светился тусклый огонек лампы. Дуглас тихо постучал в дверь. На пороге появился младший брат Морис. Парнишка подрос за прошедшие полгода, и в свою дюжину годов уже мог стать надежной опорой родителей.

- Мама, - закричал он, придерживая дверь рукой. - Здесь чужак в черном плаще!

Что вам надо?

Дуглас улыбнулся. Он скинул капюшон и развел руки, чтобы обнять сорванца.

- Дуг! Дуг вернулся! - мальчонка набросился на старшего брата и был поднят им в воздух.

К порогу подошла Риза. Она со слезами на глазах обняла сына и усадила его за стол, на который тут же выложила все угощения в доме. Мать обеспокоенно озиралась, надеясь увидеть дочь Лиссу, но после объяснений сына, ее глаза еще более погрустнели. На Дугласа посыпались расспросы о здоровье, делах и планах на будущее.

- С Лиссой все в порядке, - отвечал он, поглощая уже остывший ужин. - Поверьте, она осталась в надежном месте. Там ее никто не обидит и никто даже не подозревает, что она тайя.

- Как я волновалась, когда Тамигор сообщил, что она пропала из Истары. Отец был в гневе, что дочь не сможет выполнить долг тайи и участвовать в празднике Ночи Тайры. Он совсем из ума выжил после вашего бегства, - Риза говорила со слезами на глазах. - А я все надеялась, что может ты проследил за сестрой, не бросил ее одну. Хорошо, что теперь она в безопасности.

- А оттуда она не сбежит? - лукаво спросил Морис, устроившийся на лавке за столом рядом с Дугласом.

- Дуглас, не сбежит? - мать тоже вопросительно поглядела на сына. - Она ведь у нас такая непоседа, лучше бы вы оба вернулись домой. Хотя отец бы сам отвез ее в Тайград, - она жалостно покачала головой.

- А как у вас жизнь? - спросил Дуглас. - Где все?

- Басист и отец отправились на вырубку раг. Там они посменно работают с другими дровосеками, вернутся уже после праздников. Недрас в столице торгует в лавке жены. Он же у нас женился. На Плессе, твоей невесте. Мы как узнали, что случилось с тагом Тригором, думали, что не видать нам прощения Тайры. Но Тамигор не бросил нас в беде. Объявил, что вас похитили, и люди даже приходили нам помочь и поддержать. А эта девчонка из столицы сделала предложение Недрасу.

Конечно, мы не могли отказать ей. Теперь у них хорошая семья. Твой брат там как в масле купается. Монет у этих Ласси полный амбар.

- А можно мы с Дугом поедем к ним в гости? - воскликнул Морис. - Я еще ни разу не был в Тайграде в Ночь Тайры.

- Ты ступай спать на печь, - строго ответила Риза. - Мал еще для таких праздников.

Дуглас просидел с матерью за столом до глубокой ночи. Риза уговаривала остаться в поселке, где он мог бы укрыться от чужих глаз. О том, что ей известно о терзавшем сына недуге, женщина проболталась в самом конце:

- Уж болит наверное все тело, сынок? Хорошо, что ты вернулся домой. Никто здесь тебя уже не тронет, будешь спокойно отдыхать, сил набираться, а я пойду к тагам и бабкам-тайям, сведущим в целительстве, раздобуду тебе лекарство.

- Я недолго пробуду дома. Зашел вас навестить, проведать и успокоить, да проститься, может больше и не свидимся, - Дуглас поцеловал мокрое лицо матери и отправился спать.

Следующий день он провел дома. На двор не показывался, да и брату с матерью запретил говорить о своем возвращении. Он оставил Ризе кошелек, в котором еще позванивала парочка монет, и сообщил, что собирается наутро в Тайград. Следовало еще раз встретиться с Имирой и увезти ее из города или найти другой способ обезвредить страсть к людской крови. Хотя Дуглас сомневался, что это было ему по силам.

- Я тоже поеду с тобой, - заявил Морис.

- Нет, - Дуглас пытался ласково отговорить брата от затеи. - У меня там дела, и совсем не будет времени глядеть на представления тагов. А ты к тому же должен помогать матери по хозяйству.

- Я все равно поеду. Я уже большой. Все мои друзья рассказывают о приношении даров Тайре, а я еще ни разу этого не видел. Если ты будешь занят, я пойду на площадь с Недрасом. Ведь Плесса будет участвовать в завтрашнем ритуале, и он непременно будет возле храма со своей женой.

- Дуг, отвези его в город, - попросила Риза сына, когда Морис обиженно выбежал на улицу. - Мальчик так долго ждал этого. Отец обещал ему этот праздник, а сам уехал на поля. Он посчитал, что раз его дочь оскорбила Тайру и ее служителей, он тоже более недостоин божеской милости и даже перестал ходить в гости к соседям в полнолуния, ночи Тайры.

В столицу Дуглас решил отправиться пешком. С восходом солнца он разбудил Мориса, который весь вечер накануне готовился к празднику и выслушивал наставления матери. Паренек одел свой парадный костюм и прикрепил на плечи рюкзак с подарками для Плессы и Недраса. Дуглас должен был оставить брата у них в гостях, если надумал задержаться в городе на несколько дней.

К полудню усталые путники добрели до соседнего городка Раговица, где пристроились на телеге старого купца, направлявшегося в Тайград в гости к дочери.

- Знаешь, Дуглас, я бы поступил на твоем месте точно также, - весело болтал Морис, свесив ноги с края повзки. - Где это видано делать предложение за две недели до свадьбы?! Брисс говорил, что в других морийских городах парни зовут девок замуж, а у нас все наоборот. Ты правильно сделал, что сбежал. Никто ведь не знал, кем могла оказаться эта Плесса. Хотя она на самом деле ничего: красивая, добрая, мне вот подарила сапоги. Но ведь могло случиться, что в день Свадьбы перед тобой бы стояла хромая уродина без зубов. Я через несколько лет тоже уеду из Тайрага, и больше никогда сюда не вернусь.

Дуглас посмеялся над мечтами брата и потрепал его по заросшим волосам. В столицу они прибыли ближе к вечеру. Солнце уже садилось на горизонте, но это было лишь началом народных гуляний. Дуглас крепко схватил брата за руку и повел его к храмовой площади, на которой уже были установлены длинные столы, полные угощения и выпивки. Торговцы расхваливали свой товар, на стенах храма играли музыканты и выступали заезжие актеры с акробатическими трюками, а граждане Тайрага и других морийских государств могли вдоволь наесться, напиться, вознести хвалу Тайре и пуститься в хоровод перед входом в храм.

Нынче в городе был второй день гуляний, когда таги выливали на землю вино, а молодые тайи, готовившиеся стать матерями и принести богине первого дитя, с высоких стен сбрасывали в толпу засушенные цветы раги. Дуглас провел Мориса по площади, угостил брата красным леденцом в виде меча на палочке и остановился в конце площади недалеко от храмовых ворот, в которых два дня назад скрылась Имира.

За спиной рудокопа возвышалась стена, отделявшая город от крутого спуска в море.

Морис, получив долгожданную свободу, скрылся в толпе гуляк, но вскоре вернулся и устроился на крыше торговой лавки, с которой он мог обозревать как представление на стенах храма, так и гуляния народа среди расставленных столов.

- Смотри. Вон она! - закричал Морис, указывая на маленькие фигуры тай, появившихся на крепостной стене. Музыка стихла, и в воздухе послышались голоса тагов, произносивших молитвы Тайре. Парень мигом соскочил на землю и оказался возле старшего брата. - Это Плесса! А в самом первом ряду стоит Недрас. Пошли к нему, - и он потянул Дугласа за рукав к подножию стены.

Тот неохотно ступал следом. Он был бы рад увидеть брата, но не знал окажется ли это чувство взаимным. Принимая во внимание, что Недрас стал мужем бывшей невесты Дугласа, дружба между братьями могла дать трещину. Морис сзади подтолкнул старшего Росси, заставив его оборотиться.

- Дуглас! - удивленно произнес высокий тайранец. Родной первенец Тиора полностью походил на отца: и статью, и строгим нравом. - А это ты маленьких негодяй толкаешь меня в спину, - Недрас легко потянул Мориса за ухо.

- Доброй ночи, брат! - произнес Дуг, и тут же оказался в крепких объятиях.

- Я так рад тебя видеть. Когда ты вернулся? В Сколаде ходят всякие небылицы про твой уход, мол убил, ограбил кого-то и даже попал в Истару. Слава Тайре, что ты жив и невредим.

- Да, пока еще жив, - тихо ответил рудокоп.

- А мы как раз собирались зайти к вам в гости, - заговорил Морис. - Ты покажешь Дугу свой большой дом?

- Конечно, мы будем очень рады в праздник Тайры пригласить в дом таким дорогих гостей, - засмеялся громовым голосом Недрас. - Наконец, познакомишься с моей женой, Дуг! Ждем вас нынче на семейный ужин!

Морис был в восторге, он поделился с Недрасом своими впечатлениями, а Дуглас смущенно поблагодарил за приглашение и пообещал брату непременно зайти и остаться на ночлег в их доме.

- Сейчас Плесса будет кидать в толпу цветы, - похвастался Недрас. - Она обещала докинуть букет до меня.

- Тебе повезло, брат, - ответил Дуглас. - Но мне нужно разобраться с некоторыми делами.

- Ладно, идите еще погуляйте по городу, а позже жду вас непременно в гостях.

Морис, ты помнишь, где мы живем?

- Конечно, я останусь пока с Дугласом, а потом приведу его на ужин. Он должен отведать пирога твоей жены. Даже мама не готовит так вкусно!

Морис взобрался обратно на покинутое место на крыше, а Дуглас отошел в сторону, откуда ему никто не мешал толчками и пьяными поздравлениями наблюдать за воротами. Рудокоп слышал веселые крики Мориса в толпу, подбадривавшего незадачливых танцоров или смеявшегося над фокусами жонглеров и шутливыми песенками менестрелей. Площадь заполнялась новыми горожанами, и вскоре Дуглас совсем отодвинулся за крайнюю лавку, на которой примостился брат, чтобы не оказаться затянутым в беспорядочное движение народа. На стенах зажглись фонари, однако света было достаточно только чтобы разглядеть фигуры, но не лица разгулявшихся жителей Мории. Рудокоп решил, что он вряд ли уже сможет заметить и узнать графиню среди тай и тагов, проходивших через арку ворот. Он окликнул брата и велел тому выбираться из столпотворения, пока улочки, ведущие на площадь, не заполнились гулящим людом.

Они шли вдоль домов и лавок купцов, окружавших храмовую площадь, как вдруг Дугласа кто-то окликнул и схватил за полу развевавшегося плаща. Перед ним возникла знакомая релийка. Лицо Имиры вновь отливало румянцем, глаза, по-прежнему, смеялись, и на губах играла белоснежная улыбка.

- Дуглас, куда ты спешишь, ведь праздник только начинается?

- Я не ожидал тебя здесь встретить, - тихо солгал рудокоп, оборачиваясь к девушке.

- Такие народные празднества веселее дворянских балов и приемом, - ответила Имира. - Как у тебя дела? Смотри не загуляй, а то не успеешь на баржу Ромеса.

- Со мной все в порядке. А ты где устроилась? Уже успела подкрепиться? Видел, твой учитель занимает почетное положение в обществе. Он тебя подлечил?

Улыбка исчезла с лица девушки.

- Кто это? - спросил Морис, подошедший к собеседникам. Он не сразу заметил, что Дуглас от него отстал. - Я Морис, брат Дугласа.

- Брат Дугласа, малыш? - удивилась Имира. - А ты на него не похож ни капельки.

- Я немного еще подрасту, и тогда буду почти как он, сильный и храбрый. А ты тайя? У тебя есть кольца или ты высматриваешь жениха?

- У тебя очень забавный брат, Дуг, - проговорила Имира, недоуменно глядя на рудокопа. - Ты мне о нем не рассказывал.

- А еще у меня есть два других брата и сестра, - серьезно говорил Морис. Ему крайне льстило внимание незнакомки. - Правда, она с нами не живет, и Дуглас только вернулся.

- А где вы живете, дружок? - лукаво спросила Имира.

- Послушай, Им, - вмешался Дуглас, пытаясь закрыть рот Морису, - я сейчас занят и спешу. Может мы завтра встретимся и поговорим…

- Наш дом очень большой, он недалеко от столицы, всего несколько часов на быстрой лошади, но сюда мы добирались пешком все утро.

- Морис, ступай за мной! - Дуглас попытался взять мальчугана за руку, которой тот играючи размахивал в разные стороны.

- А ты, правда, к нам приедешь? Мы будем рады, если ты приедешь к нам в гости.

Скажи, Дуг?

- Я тоже буду очень рада познакомиться с семьей Дугласа, Морис. Он, к сожалению, совсем ничего о ней не говорил. Так вы приехали из Легалии?

- До завтра, Им! - Дуглас схватил мальчишку за шиворот и потащил дальше сквозь толпу народа.

Когда они вышли на тихие и пустые улочки города, Дуглас отпустил Мориса, который был явно недоволен таким отношением.

- Что я сделал?! - кричал он на старшего брата. - Я уже знаю, как обращаться с этими девчонками. Я пригласил ее домой. Ну и что? Конечно, она очень красивая и, наверное, богатая, что не ступит и ногой в дом бедняков. Но, по-моему, она хорошо к тебе относится, Дуг. Будь с ней более решительным. Она ведь все-таки не тайя, да? Глаза у нее зеленые, и такие… замечательные.

- Она очень опасный человек, Морис, - Дуглас отвесил брату легкую оплеуху. - И тебе еще рано засматриваться на таких девушек, понятно!

- Теперь понятно, что Плесса тебя не покорит даже своими пирогами. А я поначалу думал, что ты будешь жалеть, что не женился на ней.

Оставшийся путь по улицам к дому Недраса они прошли в мочлании. Морис остановился среди высоких домов, выстроенных в два и три этажа, огражденных от дороги рядом хвойных кустарников, и указал на крайнее строение, в котором были освещены нижние окна. Калитка была отворена, как и полагалось в праздничные дни, когда все тайранцы ожидали гостей, и Дуглас последовал за братом по чистой тропинке к невысоким ступеням. Морис зазвонил в колокольчик, прицепленный к балке возле двери, и на пороге появилась хозяйка дома.

Плесса была чуть выше ростом, чем Дуглас. Ее огненные волосы волнами спадали на плечи. Красно-белое платье тайи украшали вышитые узоры. Девушка учтиво поклонилась, Морис и Дуглас ответили приветствием. Новоприбывших гостей усадили за длинный стол, уставленный разнообразными блюдами и цветами раг. За праздничным ужином собрались богатые и уважаемые жители Тайграда. Недрас обходил гостей и подливал им игристое вино, благодаря которому из уст верных подданных Тайры непрестанно лились слова благодарности в сторону богини и хозяев этого дома. Он дружески похлопал Дугласа по плечу и предложил комнату наверху, если рудокоп с Морисом устали после целого дня, проведенного в дороге и на площади, и желали поскорее отдохнуть. Дуглас был рад, что гости мало обращали на него внимания, а брат не стал громогласно знакомить его со своими новыми родственниками. Он чувствовал, что голова вновь начинала кружиться как при приближении очередного приступа, а несмолкаемая болтовня вокруг только усиливала режущую боль в висках.

Морис уже вскочил из-за стола и кружился по дому вместе с другими озорными ребятишками, а Дуглас, уловив момент, когда гости решили перейти от застолья к танцам, сообщил Недрасу, что хотел бы уединиться и поспать. На зов хозяина явилась молоденькая девушка, прислуживавшая в доме, она провела Дугласа в спальню на втором этаже. Парень стянул перчатки, сполоснул черные ладони в тазе с чистой водой и, не раздеваясь, улегся на кровать. Суматоха, царившая в доме, была ему не по нраву. Мысли были заняты гаданием, что ответит Имира на его намерение рассказать всем знакомым в Тайраге правду об упырях, если она не уедет вместе с ним в Великий лес.

Сквозь дрему он услышал скрип отворяемой двери. Лампа еще не потухла и тускло освещала комнату. К столу подошла хозяйка, в руках она держала стопку чистого белья. Дуглас присел на постели, протирая заспанные глаза.

- Да как ты посмел, - шепотом произнесла Плесса, стоя к своему гостю спиной. Ее голос выражал гнев и ненависть. - Как ты можешь после такого позора приходить в мой дом?!

Дуглас был обескуражен. Он считал, что Плесса даже не узнала в нем своего бывшего жениха. Ее дружелюбная улыбка в обращении с гостями за весь вечер не сошла с нежных губ. А теперь перед Дугласом стояла холодная скала, готовая придавить своей тихой яростью к самому полу.

- Прости меня, Плесса, - взволнованно ответил Дуглас. - Я бы хотел тебе все тогда объяснить, но у меня не было времени. Я рад, что все сложилось хорошо, и теперь у тебя с Недрасом семья. Очень хорошая благополучная семья. Недрас… он очень серьезный, трудолюбивый парень, - Дуг говорил с большими паузами. В любую минуту на него могла обрушиться пощечина или кулаки разъяренной женщины.

Характер у тай был горячий, это он знал по сестре.

- Ты отказал тайе, - ответ был кратким. Казалось, девушка даже не слышала оправдательных слов Дугласа.

- Я не отказал, - он сделал несколько шагов в сторону, чтобы разглядеть лицо хозяйки. Ее глаза неподвижно смотрели в одну точку на стене. - Просто я должен был уехать. Может быть, когда я бы вернулся, у нас…

- Я должна была тебя ждать? Но ведь я даже не видела тебя, чтобы… - тем же холодным спокойным тоном произнесла Плесса.

- Я и говорю, что мы совсем не знали друг друга, поэтому незачем жалеть. Поверь, я не сержусь на тебя, и…

- Что? - в воздухе послышался хлопок, и на щеке рудокопа отпечатался красный след от удара. - В чем я виновата?! Ты сбежал! Ты меня опозорил! Трус! Негодяй!

- Тайя кричала, срывая свой голос. - Что это? Что с твоими руками? - Дуглас испуганно спрятал за спину черные ладони, которыми схватил вновь замахнувшуюся девушку за кисть руки.

- Ничего… - он ступил в темный угол комнаты подальше от ошеломленной хозяйки.

Плесса тяжело задышала и схватилась за живот.

- Мне плохо, - судорожно произнесла она, опускаясь на пол. - Отойди, отойди от меня, - тайя пыталась сопротивляться, когда Дуглас подхватил ее на руки и уложил на постель. Он брызнул на ее бледное лицо водой из кувшина.

- Ты ведь ждешь ребенка? - Дуглас помог девушке напиться. - Тебе нельзя волноваться, Плесса. Прости меня. Я хотел с тобой проститься, но… Поверь, я уже наказан Тайрой. Тебе не стоит заботиться об этом. Боги одаривают праведников и посылают проклятия на головы грешников.

Она молчала. На ее глазах выступили слезы. Она медленно поднялась на ноги и вышла из комнаты, жалостливо взглянув на гостя.

На следующий день всю Морию ожидало событие, которого жаждали увидеть хотя бы раз в жизни все верующие в Тайру. Молодые тайи под громкие молитвы тагов бросались на прибрежные скалы со стен храма. Зрелище свершалось в закатных лучах, но Дуглас отправился на площадь с раннего утра в надежде встретить там Имиру.

Морис увязался следом за братом, несмотря на отговоры: в непогоду мальчик мог легко простудиться. Частые снежинки падали с неба, но Морис выбежал на улицу с еще большим азартом и настроением. Он примостился на прежнем месте на крыше, откуда наблюдал за бойкой торговлей, развернувшейся в преддверии вечерних гуляний на площади. Дуглас же вглядывался в лица прохожих, пытаясь отыскать в толпе худую высокую фигуру графини.

В полдень на перед храмом собралась большая толпа зевак. Велий таг Гарет пригласил в город труппу алмаагских артистов, дававших красочное представление с жонглированием огнем, веселыми песнями, кувырками и прыжками. Дуглас подошел к одной из лавок, чтобы купить горячего чая. Он вернулся к высокому сиделищу Мориса, но парнишка, до этого с запоем глядевший на зрелище, исчез. Дуглас позвал брата, но гул толпы заглушал его крик. Рудокоп забрался на крышу дома. На снегу, покрывавшем соломенный настил, было натоптано немало следов. Одни из них вели к спуску в переулок за домом. Он спрыгнул на землю и прошел по узкой улице к повороту, который заканчивался тупиком. Дуглас уже перестал звать брата. До его острого слуха долетели знакомые голоса.

Глухой закоулок был окружен со всех сторон невысокими деревянными домами, служившими складами городских торговцев. Его длина была не более полсотни локтей.

Перед Дугласом предстали две фигуры в самом конце тупика. Имира весело трепала Мориса по волосам и держала в вытянутой руке красивую поясную застежку.

- Значит, Дуглас родился и вырос в Тайраге, - повторяла она слова мальчика. - И вы уже отметили его возвращение всем поселком? Ты сказал, что вы живете в Сколаде, верно?

- Да. Сейчас отец же еще не вернулся, и Дуглас не показывался на глаза соседям, - отвечал Морис, - он хочет сделать всем сюрприз. А вообще все в Сколаде уважают Дугласа. К его словам прислушивались даже старшие. Он ведь помогал в кузнице…

- Морис! - Дуглас громко позвал брата. - Что ты там делаешь?

- Дуглас, вот и ты. А я даже не заметил, куда ты делся, - паренек направился к брату, но был остановлен быстрым движением девушки. Имира схватила Мориса за руку.

- Куда ты бежишь, Морис? - спросила релийка. - Мы ведь с тобой еще не договорили.

Мальчик неуверенно замер на месте, почувствовав хватку новой знакомой. Дуглас сделал несколько шагов вперед, но остановился, увидев жест графини. Имира склонилась над шеей подростка, с усмешкой взглянув на рудокопа:

- Если ты сделаешь хоть одно лишнее движение, Дуг, я его укушу.

Морис поглядел на девушку и в испуге попытался отскочить в сторону. Но вырваться из ее объятий было уже невозможно, ладони оказались заломлены за спиной, а вторая рука Имиры легко прикоснулась к его шее.

- На самом деле ты мне все время лгал, Дуг, - в голосе графини де Кор закипала холодная ярость. - Ты говорил, что родом из Легалии, а оказывается в Тайраге тебя знает каждая дворовая собака.

- Ты тоже не сразу открыла мне свои тайны. К тому же тебя никогда не интересовало, откуда я родом.

- Нет, ты сказал, что ты из Легалии, - Имира повысила голос, - и я никогда не беспокоилась за твою и свою безопасность. Но теперь ты слишком много знаешь, и я не могу отпустить тебя живым.

Дуглас услышал шаги позади и обернулся. За его спиной возник высокий мужчина, одетый в черное одеяние тагов. В руках он держал длинный острый меч.

- Я просила тебя оставить меня в покое, Дуг, но ты не послушал меня. Теперь у нас не остается другого выбора. А из-за твоего длинного языка погибнет вся твоя семья.

- Что? - в ужасе произнес Дуглас.

- Мы не должны оставлять следов, уж этому ты мог у меня научиться за дни нашего странствия.

- Но они ничего не знают. Я ничего не говорил, Им.

- Морис в любом случае достанется мне на десерт, - девушка засмеялась, обнажая белоснежные удлиненные клыки. - Ты нравился мне, Дуглас. Твоя молчаливость и угрюмость были лучшими качествами моего слуги, но ты сунул нос в чужие дела.

Учитель мог бы тебе помочь. Помнишь, я предлагала тебе это, когда ты захотел меня убить первый раз. Он всемогущий, он настоящий сын богини и может дарить и забирать жизни. Но ты выбрал другой путь. Хотя, выслушав мой рассказ, он отказался тебя спасать. Знаешь почему? Ты слабак. Ты не способен на убийство, значит ты не сможешь вечно жить и служить богине.

- Имира, ты знаешь, что я обречен. Но прошу тебя, отпусти мальчика. Он ничего не понимает. Пожалей его, если в тебе еще осталось капля сочувствия…

- Он как всегда прав, учитель прав, - девушка злобно бросала слова в лицо бывшего попутчика. - Ты никогда не сможешь забыть, кем был рожден, не сможешь забыть своих друзей и близких, даже когда они станут по ту сторону бытия, что имеет начало и конец. Возрожденные же вечны! Ты просишь о жалости?! Жалость - удел людей. Если бы не жалость, я бы ушла на дно холодной реки. Ты тогда поверил мне, Дуг? - девушка опять звонко засмеялась. - Ты поверил выдумкам о болезни.

Нет! Я сама захотела такой судьбы и никогда не пожалею об этом. Тебе неведомо наслаждение, получаемое, когда загонишь жертву в угол и утолишь свой голод.

- Значит, вы, упыри, в заговоре с тагами…

- В заговоре? Да ты знаешь, кем были первые таги, защищавшие Морию от нашествия гарунов? Теперь вы зовете нас упырями, а тогда только нашими силами была освобождена эта прославленная земля, южные края, в которых и поднялась из недр матери Теи Тайра, великая богиня.

- Веллина. Я слышал, как ты упоминала это имя, когда встретилась со своим учителем, - Дуглас говорил медленно, чтобы потянуть время. Он видел, что на щеках Мориса уже выступили слезы, но мальчик старался держать себя в руках и не расплакаться. Сам же Дуглас нащупывал за поясом свой старый меч, который он давно не вытаскивал из ножен.

- Мне следовало давно приказать Равину отправить тебя в чертоги Моря, хотя твоя проклятая душа не будет принята вашим богом. Но так и быть я удовлетворю в последний раз твое любопытство, из-за которого мы до сих пор не расстались.

- Ты говорила о Веллине де Терро?

- Да, ты очень проницателен. Веллина тоже избрала праведный путь. Мы редко одариваем людей таким шансом - стать Возрожденным. Велли всегда была моей лучшей подругой, и я осмелилась самостоятельно испить ее крови, чтобы она могла избавиться от болезни. Велли стала угасать на глазах, и только свежая кровь могла продлить ей жизнь. Я ведь говорила тебе, что Возрожденным неведомы страх, мучения, болезни.

- Она тоже стала упырем? - изумленно спросил Дуглас.

- По-моему, ему уже давно пора заткнуть рот, - грубым голосом вставил таг.

- Подождите, еще один вопрос, - Дуглас поднял руки вверх и сделал один маленький шаг вперед. - Тогда в лесу ты ведь спасла мне жизнь, Им? Или у тебя не было иного выбора? Ведь мужчина, что нес меня на спине, мне не привиделся в лихорадочном сне?

- Скоро ты сам спросишь его, так как отправишься туда же, - ответила Имира. - А Морис пойдет со мной. Ведь ты же не будешь шуметь, мальчик, иначе не проживешь и лишней минуты.

- Имира, тебе незачем нас убивать, - срывал голос Дуглас. Он отступил на шаг вправо, пытаясь привлечь на себя внимание противников. На боковой крыше рудокоп заметил краем глаза быстрое движение человеческого тела. - Я ведь тебя никогда не предавал и не сделал бы этого. Завтра утром я сяду с Морисом на баржу и уеду из страны. Никто никогда не узнает о тебе. Ведь ты же хотела меня отпустить, даже дала мне золотые, чтобы я добрался до Минора.

- Предательство?! Ты не занимаешься предательством?! Да ты всю дорогу только и мечтал, как избавиться от меня, но не хотел только при этом пачкать руки. Из-за тебя Горн назвал меня человеком, не поверил, что я уже совсем изменилась и стала достойной… - в горло девушки вонзилась острая стрела, и она захрипела, приложив свободную руку к ране.

В то же мгновение Дуглас бросился в ноги тага и повалил его на землю. Слух рудокопа уловил свист пролетающих стрел, с точностью вонзившихся в грудь Равина.

Пригибаясь к земле, чтобы не быть расстрелянным метким стрелком, Дуглас сделал два шага в сторону. На ходу он поднял длинный меч, оброненный упавшим на землю тагом. В сторону Дугласа с криком о помощи уже бежал брат. Рудокоп не видел, как Морис изловчился и вырвался из рук девушки, скривившейся от боли.

Но графиня ненадолго потеряла бдительность и самообладание. Она достала из-за пояса два охотничьих кинжала, которыми иногда разделывала добычу в лесу, и метнула их в братьев. Дуглас пригнулся и прижал Мориса к земле. Кинжалы ударились о каменную стену ближайшего дома.

Человек на крыше поднялся во весь рост, направив свой арбалет в сторону Имиры.

Внимание Дугласа заняла другая мишень стрелка. Таг, несмотря на стрелы, торчавшие из его тела, поднялся во весь рост и обратил кровавый взор на своего соперника. В руках он держал длинный нож, вытащенный из сапога. Но даже с этим оружием его вид внушал ужас и страх. Молниеносно мужчина оказался возле Дугласа и сильным взмахом руки чуть не выбил у того из ладоней меч. Рудокоп занял оборонительную позицию. Он старался не отступать под бурным натиском противника.

Меч Дугласа принимал стремительные удары, но ему не хватало быстроты, чтобы перейти в нападение.

Подмога пришла из-за спины. Морис, схватив кинжал, брошенный Имирой и отскочивший от камней, запрыгнул на плечи Равина и, ухватившись за голову тага, цепляясь за глаза и нос, нанес свободной рукой несколько ударов в плечо упыря:

- Дуглас, бей его! Я держу его! Руби!

Мальчик наносил все новые удары, а таг в бешенстве закружился на месте, пытаясь сбросить парнишку со спины. Дуглас ожидал подходящего момента, он боялся, что попадет ненароком в брата, вращавшемся в безумном танце вместе с кровососом.

Времени было в обрез, и единственное, что взбрело в голову Дугласу было подставить нелюдю подножку, после которой тот повалился на землю. Морис удачно отскочил в сторону, но тут же вновь запрыгнул на поверженного врага и стал наносить новые удары. Его лицо было залито кровью и слезами, но от страха не осталось и следа.

- В сердце, - кричал Морис, - упырей убивают прямо в сердце!

Дуглас вонзил меч в грудь тага и с силой нажал на него, пока упырь не перестал шевелиться. Только затем он взглянул в конец тупика, где оставил Имиру.

Казалось, что стрелы, протыкавшие тело графини, приносили ей столько же беспокойства, что комариные укусы: неприятные моменты, создававшие неудобства, но никак не болезненные, а тем более опасные для жизни. Девушка со злостью вытаскивала из окровавленного плаща и платья стрелы, но осознав, что запасы у незадачливого охотника, ставшего на ее пути, исчерпаются нескоро, перешла в атаку. Она попыталась забраться на высокий дом, с крыши которого летели новые иголки, впивавшиеся в тело, но выступ, за который можно было зацепиться, чтобы взобраться наверх, находился слишком высоко. Тем не менее девушка сделала несколько попыток и, наконец, ухватилась одной рукой за выступавшую балку. Далее она подтянулась на одной руке и оказалась перед лицом своего соперника, никак не ожидавшего такого результата. Он продолжал хладнокровно посылать стрелы в тело Возрожденной.

Заметив ее появление на крыше, когда девушка уже до пояса была на соломенном настиле, стрелок ударом ноги постарался сбросить вниз упырицу, но вместо этого упал и покатился вниз на землю вслед за графиней. Едва он поднялся в куче городского хлама, как удар, пришедшийся по его лицу, отбросил его со всей силой в дальний угол тупика. Имира вытащила из тела прочие стрелы и оборотилась к выходу из переулка, где по ее мнению уже должен был лежать мертвый прокаженный.

Она не сомневалась в ином исходе поединка, начавшегося между двумя мужчинами. Но в нескольких шагах от нее с обнаженным мечом стоял Дуглас.

- Ты не сделаешь этого, Дуг, - Имира поправила спутанные и слипшиеся в крови волосы. - Ты ведь знаешь, что я не могу умереть!

- Ты сдохнешь как всякая нежить! - Морис злобно крикнул в лицо девушки, стоя с обнаженным окровавленным кинжалом у тела Равина.

- Я отправлюсь с тобой… за живой водой, - Имира тяжело сглотнула. В горле, казалось, все пересохло, и застрял огромный ком. - Ты не посмеешь поднять на меня меч.

Дуглас стоял неподвижно. Он смотрел, как она медленно приближалась.

- Дай мне еще один шанс. Прошу тебя.

- Не слушай ее, Дуг! Она ведьма, упырь, ядовитая жаба, - кричал Морис, вспоминая слова, которыми обзывал девчонок, когда они жаловались на его приставания своим матерям.

Рудокоп отступил назад. Он вытянул меч, острие которого почти доставало до шеи графини. Но он не мог найти слов, чтобы обратиться к девушке. Он ждал. Надеялся, что сумеет. Не позволит ей опять уйти.

- Если она упырь, ей следует отрубить голову твоим мечом, сынок, - мужчина еле поднялся на ноги из сугроба в конце переулка. В воздухе раздался скрежет вытаскиваемого из ножен оружия.

Имира не стала оборачиваться. Она как пружина кинулась в сторону и подпрыгнула в воздух, чтобы миновать Дугласа, но парень мгновенно взмахнул вверх мечом и поразил ее тело. С криком, наполненным болью и отчаянием, девушка приземлилась на разрубленную ногу. Он уже стоял над нею с обнаженным мечом. Острое лезвие легко вошло прямо в сердце и обагрилось новой кровью.

К Дугласу поспешил незнакомец. Это был среднего роста мужчина, лет сорока. На голове, с которой слетел капюшон от короткой куртки, курчавились черные волосы, уже покрытые сединой. На лице сверкали темные глаза. Длинный нос и узкие губы говорили о жесткости нрава.

- Благодарим, - обратился к нему Дуглас. Его лицо покрылось серой бледностью, в голове все перемешалось, и рудокоп боялся нового обморока, которые уже неоднократно случались за последние месяцы.

- Зовут меня Фрол, - стрелок распрямил спину, которую, видимо, слегка ушиб при падении, и отвесил Дугласу приветственный поклон. - Если это упыри, то лучше всего отрубить им головы.

- Вы капитан? - Морис подбежал к брату и крепко его обнял. Дуглас оперся о тело мальчика, пытаясь вернуть себе ясность ума. - У вас на куртке погоны. Это капитанские?

- Ты очень храбрый мальчуган, - Фрол улыбнулся и дружески ударил Мориса по плечу.

- Будешь доблестным воином Мории.

- А я и хочу уехать в Лемах или Алмааг, - Морис еще сильнее прижался к Дугласу, ища в нем поддержку. - А пока я с Дугласом останусь.

Фрол замахнулся своим мечом и точным ударом отделил голову девушки от тела.

Дуглас прикрыл глаза брату и отвел его в сторону. Капитан проверил карманы плаща Имиры и достал оттуда стеклянную склянку, наполненную кровью. Затем он приблизился к телу тага и также отрубил тому голову, после чего обыскал вещи и вытер меч об его черную одежду.

- Кто ты? - презрительно спросил Дуглас, когда незнакомец вновь приблизился к братьям. - Бандит, обворовывающий своих жертв?

- Ступайте за мной, - кратко ответил Фрол. - Сюда редко кто заглядывает, но как я понял, у этих двоих остались еще сообщники.

Он попросил Дугласа подсадить его на крышу соседнего дома, а после помог взобраться наверх Морису и рудокопу. Парень подозрительно спросил, куда они направлялись, хотя не упрямился и не отставал от стрелка, ловко перебегавшего по непрочным крышам складов.

- В мое убежище можно попасть только этим путем. А отпускать вас в таком потрепанном виде совсем небезопасно. Приведете себя в порядок, да и расскажете старине Фролу, что у вас были за дела с этими нелюдями.

По небольшой лестнице они поднялись на каменное здание для того, чтобы с его крыши спуститься в темный холодный чердак. Фрол зажег масляную лампу и потрогал дымоходную трубу.

- Хозяева куда-то уехали на праздники, и я здесь скоро совсем замерзну, - заметил он, усаживаясь возле низкого стола, на котором стоял кувшин с остатками вина.

Дуглас с Морисом пристроились в углу на гнилых досках.

- Моя ночлежка не похожа на логово вора, - засмеялся Фрол. - Наверняка, грабители имеют больше монет в своих карманах, чтобы позволить себе теплую комнатушку на окраине города. Я же скромный слуга государя, капитан третьего ранга разведывательных войск. Позвольте узнать ваши имена и занятия.

- Я Морис, а это мой старший брат Дуглас, - заговорил Морис, видя, что брат выдерживает слишком долгое молчание. Он неуверенно поглядывал в его сторону, понимая, что сегодня уже наговорил много лишнего, из-за чего и началась кровавая схватка. - Мы обычные крестьяне, обрабатываем землю, держим пасеку…

- Обычные крестьяне разгуливают по городу с мечом? - усомнился Фрол.

- Мы не обязаны вам ничего объяснять, - громко произнес Дуглас. - Для начала можете попробовать сами нам все рассказать, хотя я уже давно не верю военным капитанам. Тем не менее, еще раз благодарю вас за спасение. Если бы не вы, нас бы уже не было в живых.

- Если уж твой брат такой недоверчивый, - Фрол улыбнулся Морису, делая пару глотков из кувшина, - то я, пожалуй, начну первым. Мне, во всяком случае, действительно нечего терять, кроме жизни. До недавнего времени я был капитаном.

Я следил за порядком в маленьком портовом городке Россы в Рустанаде. В основном принимал пошлины при разгрузке товаров в порту. Однажды пришло срочное донесение, что на корабль может незаконным образом проникнуть преступник. Приводилось его подробное описание и даже зарисовка портрета. Знатного руса обвинили в убийстве родного дяди, чтобы заполучить наследство. Обыденная история. Мы должны были в ближайшее время проверить всех пассажиров, желающих отплыть из города.

Но мои люди не доглядели. Случилось новое убийство, притом моего солдата. Тело нашли на берегу моря. Молодой маркиз, проходивший службу в моем отряде, умер от удара мечом. Но на его шее я нашел два маленьких следа от укуса зубов. Сам я родился и вырос в Лемахе, но в Рустанаде я уже отслужил более десяти лет и знал, что рассказы о кровососах не просто выдумка. В одной портовой забегаловке опознали по портрету убийцу, чье появление в порту мы ожидали, и я решил, что смерть моего солдата тоже его рук дело. Я отправился в Руссагр за новыми данными об этом человеке, и там убедился, что его дядя погиб скорее от страшного укуса, а не удара ножа.

Кровососов легко выследить. В жилах их жертв не остается и капельки крови. Я ожидал, что скоро придут известия о новых жертвах на юге страны. В Амане начались восстания крестьян, и это означало, что те края на время лишились внимания государевых войск. Но мой друг из Амина, прибрежного навийского города написал мне об убийствах в окрестных деревнях, очень напоминающих охоту упыря. И я во время своего очередного отпуска отправился в гости к своему приятелю, чтобы заодно узнать детали этих преступлений. Более полугода я гонялся за незнакомым русом, следовавшим на север. Он не изменил своего направления и держался морского побережья. Было глупо и неразумно самому отправиться в погоню, хотя я писал своему помощнику, оставленному в Россах, что задерживаюсь в северных краях в связи с семейными делами, а никак не из-за выслеживания неведомого врага.

Во многих деревнях на навийском побережье Великого море, в тавернах и кабаках опознавали моего беглеца. Я шел по его следам, пока не добрался до Ильма, столицы. Тут я впервые встретился с ним лицом к лицу. Упырь нашел себе прибыльное дело. Он женился на хозяйке маленькой гостиницы на окраине города, где проживала городская голь и пьянь. Комнату здесь можно было снять за медный грош, но многие постояльцы так и не убыли из убогих каморок. Их тела сбрасывались со скалы в море, чтобы душа сразу же обрела покой в просторах бога.

К сожалению, у меня доказательств этого нет, разве, что личный опыт. Я снял комнату в той гостинице.

Увы, мы оба недооценивали друг друга. В первый раз мы схватились с ним в той комнате. Тогда мне пришлось бежать перед его силой и ловкостью, но очень скоро в его владения пожаловали городские стражники. Однако от руса к тому времени не осталось и следа. Мне следовало бы вернуться в Рустанад, но я решил, что беглец продолжил дорогу на север. Я переправился через реку Навию и оказался в Тайраге.

В Тагре мои расспросы были приостановлены тагами, заявившими мне, представителю государевой власти, что на этой земле только богиня и ее верные служители могут блюсти порядок и закон, Писание Тайры. Уже начиналась зима, а к празднику длинной ночи мне предстояло быть в Лемахе, чтобы получить новое назначение на службу. Я решил верхом добираться до Государина, откуда и доложить Правителю Каро о своем возвращении.

На следующий день я уже прибыл в Тайград. Тут то Море и послало мне новые испытания. Я узнал своего упыря в облике тага. Я начал за ним следить. Но по своей простоте сразу же отправил письмо в Навию. Теперь, я подозреваю, что в лавке, торгующей голубями, вскрывались все сообщения, тем более запечатанные знаком слуги генерала морийского. Из наблюдателя я превратился в наблюдаемого.

По пятам за мной всюду следовали таги. Я еще не понимал, что попал в капкан. Я даже не думал уехать из Тайграда, хотя это уже тогда, похоже, было бы невозможно.

Я подстерег своего лжетага на тихой улочке и приставил меч к его шее, призывая сдаться страже. Глупец! Он проскользнул мимо моего оружия, а меня схватили за нападение на служителя Тайры. У меня отобрали деньги, документы, оружие, кольцо.

Они заперли меня в темнице храма. Несколько дней я ждал, пока разъяснятся все недоразумения, но ничего не происходило. К моему удивлению один из тагов помог мне бежать. Он дал мне пару серебренников и заявил, что не все его братья свято соблюдают заветы Тайры. Он предупредил, чтобы я не показывался в порту, где таги обыскивают все корабли, посоветовал возвращаться назад в Навию. Но я не сдался.

Я купил арбалет, нашел себе жилье и продолжил выслеживание убийцы.

- Этот Равин и был вашим убийцей? - спросил Морис, когда лемак замолчал и только кивнул в ответ.

- И что же ты собираешься делать теперь, когда настиг своего врага? - поинтересовался Дуглас.

- Я собираюсь узнать, что же сделала твоя знакомая и кем она была, - заметил Фрол.

- Моя история не будет короче твоей, - ответил рудокоп. - А сейчас у нас нет времени на пустую болтовню. Имира была моей подругой, - Дуглас умолчал, что она скорее была его госпожой, - я стал догадываться, что она не совсем обычная девушка. Здесь в Тайграде я увидел ее учителя, который скорее всего и превратил ее в кровососа. Этот мужчина также был в одеянии тага, к тому же он хромал.

Видимо, по его наущению она решила меня убить, хотя раньше говорила, что не собирается пачкать руки о мою гадкую кровь. Мы приплыли в город на рустанадской барже. Капитан завтра утром отчаливает на север. Ты мог бы занять каюту Имиры.

Места оплачены до Гореста.

- Да, парень ты смелый, но мой рассказ уже вылетел из твоих ушей. Меня сразу же схватят в порту, сынок. Нет, мне лучше отправиться к реке, перебираться на юг в Навию. Но ты можешь мне помочь. Передашь письмо моему старому знакомому в Государин. Он должен будет тебе поверить, опознав мой почерк. Нам бы следовало также поскорее известить генерала морийского, а может и государя, о том, что творится в сердце морийских земель.

- Я был бы рад выполнить это поручение, но есть… проблема, - Дуглас стянул с рук окровавленные перчатки, показывая капитану черные расползающиеся пятна.

Морис испуганно подпрыгнул на месте, но быстро прикрыл рот ладонью.

- Что это? - недоуменно спросил Фрол. - Ты болен?

- Можно назвать это и так, - проговорил Дуглас. - Я вне закона, прокаженный, отправившийся на поиски живой воды, которая возможно существует лишь в старинных легендах и преданиях.

- Я поеду с тобой, Дуг, - взволнованно закричал Морис. - Мы предупредим Недраса, что отправляемся в путь…

- Ты, братишка, отправишься сегодня же домой, - Дуглас строго поглядел на мальчика. Казалось, тот уже забыл, что ему пришлось пережить несколько часов назад. - Если ты называешь себя уже большим, то сможешь сам добраться до Сколада.

Мать предупредишь и будешь ее защитником, пока отец не вернется.

- Может, я лучше у Недраса останусь, - сник Морис. - А завтра он меня отвезет домой.

- Нет, - Дуглас был тверд, - ты понимаешь, что друзья Имиры могут пожаловать в наш дом? Ты ведь расхвалил нашу семью, и даже звал в гости. Помни: обо мне ни с кем не говорить, даже с отцом и Басом, если все будет спокойно. К незнакомым людям приглядывайся, никому не доверяй. Ты понял меня, Морис? - Дуглас взял брата за плечи и внимательно посмотрел в его опущенные глаза.

- Хотя бы он мог бы меня провести, - тихо предложил брат, указывая на Фрола.

- Он ведь еще совсем малыш. Для меня будет честь защищать юного воина Мории, - улыбнулся Фрол. Он строго поглядел на старшего брата и отвесил Морису поклон. - А для тебя, Дуглас, я все-таки напишу письмо. Лишних денег у меня нет, чтобы уговорить тебя отправиться в Лемах, но это будет большая услуга для морийцев…

- Хорошо, - прервал Дуглас. - С Морисом вам пора уже отправляться в дорогу. Ты, капитан, не забывай, что твоя личность известна тагам. Будет лучше, если в мой дом ты вступишь темной ночью, не попадаясь на чужие глаза. И еще. Попроси в письме своего друга помочь отыскать мне одного человека в Лемахе.

На сердце было тяжело, когда он прощался с братом за воротами города. Фрол все-таки был малознакомым человеком, пусть и носил истертые погоны капитана. Дуглас дал Морису еще несколько строгих наставлений, в том числе на счет меткого стрелка, и сунул в его ладонь пригоршню серебренных монет. Обняв мальчика последний раз, он повернул назад в сторону города.

- Ты ведь вернешься, Дуглас? - прокричал Морис ему в след. Дуглас кивнул в ответ головой и помахал в спускавшихся сумерках на прощание рукой.

По широким улицам Тайграда рудокоп спустился к портовым застройкам. Он решил немедленно вернуться на борт судна Ромеса, чтобы наутро уже быть далеко от родного Тайрага. И только, когда парень вышел на пляж и заметил у одного корабля одинокого тага, ему в голову пришла ужасающая мысль. Ведь Имире было известно судно, на котором Дуглас должен был отправиться в Минор. Она, несомненно, рассказала об этом своему учителю, и теперь баржа была не местом спасения, а ловушкой, западней.

Дуглас не медля повернул от пристани назад к городским площадям. По дороге он зашел в маленькую таверну, где можно было перекусить и согреться. Ночевать в доме Плессы и Недраса он считал себя не в праве. А здесь в темном теплом уголке за кружкой вина и полной миской горячих бобов Дуглас решил дожидаться утра, чтобы выбрать дальнейший путь. О морском плавании можно было забыть. Переговоры с гарунами могли завершиться еще хуже, чем полгода назад, к тому же в порту он совсем не заметил их галер. Оставалась обратная дорога к реке на юг. Или напрямую в Лемах. Путь на восток был самым скорым и безопасным. В Красных Равнинах не было ни людей, ни зверей, ни других живых существ, но оттого пройти их было куда труднее, чем одолеть ледяную пустыню или бурный водоворот.

 

Глава 6

ПОВСТАНЦЫ

Слухи, ходившие по Амане о расположении лагеря повстанцев, были настолько противоречивы, что единственным объяснением этой путаницы являлось существование нескольких боевых отрядов, готовившихся отправиться с набегами на юг, север, восток и запад разоренной страны.

Экипаж молодой графини в сопровождении десяти вооруженных охранников, за несколько дней оставил позади владения далийских дворян, в деревнях которых нынче зимовали лишь женщины и дети, а их кормильцы отправились на борьбу с угнетателями-морянами. Когда разбойники выехали на пустые поля вдали от богатых усадеб, занесенных толстым слоем снега, отряд внешне преобразился. Всадники повязали на руки красные повязки, а графиня и ее служанка переоделись в обычных крестьянок в грубых холщовых платьях.

Клаус направил своих людей к деревне Южное, но там их ждало лишь обугленное пожарище на доме управляющего. Местные жители, многие из которых лишились крова после налета вооруженных головорезов, без радости встретили новых добровольцев, готовых вступить в армию Аманы. Из расспросов стало ясно, что командир Катар отвел мужиков, взявшихся за оружие, на север к реке, где можно было поскорее соединиться с другими группировками, но часть повстанцев в красных повязках вернулась и, сметя все на своем пути, умчалась с обнаженными мечами на юг в далийские земли.

Атаман задержался в Южном на один вечер, чтобы заново разбудить ненависть к господам в сердцах оставшихся крестьянах и назвать недавних гостей, побеспокоивших деревню, обычными грабителями. Тогда как истинной задачей народного волнения было, по его словам, убедить государя взять эти земли под свое покровительство, чтобы в стране наряду с другими морийскими провинциями были снижены подати, и бедные аманцы не отдавали в казну все свои доходы. Наутро карета вновь заскользила по бездорожью на север к небольшому речному поселку Зеленый Луг.

Время в пути текло для двух девушек быстро. Разговоры в карете не стихали с утра до ночи. Подруги не могли поверить в то, что, наконец, обрели свободу. Лисса рассказала юной ведьмочке свою длинную историю, начав с того, что никакая она не дворянка и не крестьянка, а самая настоящая тайя. Она доверилась подруге, не боясь, что та выдаст ее тайны. Марго самой было что скрывать от чужих глаз, да и дружба графини с разбойниками ставила ее в ряд неверивших в правосудие и богов граждан Мории. Марго поделилась о своей жизни в монастыре, который стал для нее родным домом, после того как она осталась сиротой. О том, чтобы далийская графиня вернулась в бывшие владения, не заходило даже речи. Она без колебаний согласилась отправиться с Лиссой на поиски брата.

Беседы нередко прерывались сообщениями Ланса. Лисса передавала Марго новости, подслушанные духом по дороге. Восстание крестьян не подняло против господ и их ставленников всех крепостных. Многие слуги, всю жизнь прожившие в барском доме, защищали своих хозяев. В деревнях разгоралась яростная борьба, в которой нередко сжигались амбары, мельницы, загоны для животных, чтобы оставить противоположную сторону без припасов на зиму. Брат шел с дубиной на брата, соседи доносили друг на друга, и каждый избирал свою участь, считаясь с заветами богов, а чаще соглашаясь с господствующей силой на текущий день. В кузницах мотыги и лопаты переплавлялись в латные мечи, мужики уводили из дома коней, бросая собственных жен и детей без пропитания, надеясь вернуться к весне с богатой добычей.

В Зеленый Луг Клаус со своими людьми въехал под одобрительные взгляды и окрики местных жителей и военного сброда. К шайке возле реки давно не присоединялись верховые да еще в полном вооружении и с монетами за пазухой. Пока атаман отправился на переговоры с Катаром, устроившим свой штаб в барских палатах, половина которых была уже растаскана на дрова, девушки дожидались дальнейших решений на морозе под окнами господского дома. Бывшие разбойники быстро нашли язык с новыми товарищами, и Лисса только усмехалась похвальбам охотников, поймавших в свои сети всего лишь одного зверя, а уже замахнувшихся на весь лес.

В деревне помимо деревянных изб было поднято немало палаток, в которых расположились повстанцы. Тайю удивило, что многие из них забрали свои семьи с собой. Возле реки расширялся лагерь, дымившийся в непотухаемых кострах и оглушаемый лязгом оружия.

Марго приблизилась к подруге, чтобы согреть ее. Казалось, что ведьма посылает в сторону девушки струи тепла, незаметные для обычного глаза. Такое колдовство не раз прогоняло холод во время путешествия в карете.

- Мне кажется, нам стоит подыскать себе место для ночлега, - сказала Марго. - Монеты у нас уже на исходе, но пока отряды двинуться на север, мы сможем раздобыть новые.

- А ты уверена, что эти хвастуны все-таки отважатся встретиться лицом к лицу с войсками государя? По-моему, они тут застряли надолго, а нам нужно поскорее отправляться на север. Я уверена, что с помощью Ланса смогу отыскать Дугласа, и отныне помощь твоих дружков нам ни к чему.

- Мы же с тобой уже говорили, что пешими идти по разрушенным деревням опасно, а лошадей мы пока не можем позволить купить: они сейчас на вес золота. Самое лучшее решение - это несколько дней передохнуть и двинуться на север Аманы с вооруженным отрядом, чтобы не быть убитыми или ограбленными другими смельчаками, громящими господские дома. В Рустанаде же мы и подумаем о лошадях, чтобы поскорее добраться до берега и сесть на судно, идущее на север. А пока следует уточнить планы этого Катара. Правдивы ли слухи, что он хочет объединиться с тонами…

- А чем я, по-твоему, сейчас занимаюсь? Ланс отправился за эти стены, чтобы доложить известия из первых уст, а я должна ни на шаг не отходить от дома, чтобы не испортить ему связь, - Лисса горько усмехнулась.

В окне соседнего дома появилась седая голова хозяйки, а вскоре на крыльцо вышла невысокая, но достаточно объемная фигура пожилой женщины, одетой в длинную шубу.

- Вы, девочки, откуда пришли то? - обратилась она к подругам. - Небось, ищете лучшей доли в лагере? Мужей с вами рядом не видать, а таких молодух опасно оставлять одних, вмиг приглядитесь нашим солдатикам.

- А мы незамужние, - громко ответила Лисса. Хотя тут же спохватилась, заметив, как поглядели на нее из-за угла двое молодых парней, сидевших у костра.

- Раз погибли ваши мужики, да обретут они покой в Море и возродятся на земле великой Тайры, - старуха наклонила голову вниз, поминая богов. - А в чем вы мастерицы, девчата? Помощницы мне нужны, комната для вас есть. Негоже в нее пускать этих грязных мужланов.

- Мы рады будем работе и приветливому дому, - ответила Марго. - Только хотели мы помочь во врачевании вашему лекарю. Наверное, раненных много имеете?

- Какие раненные? Эти солдаты пока получают ранения только в пьяных драках.

Устраивают мордобой под окнами каждый день. Спасения от них нет! Уж поскорее все бы полегли больными. А мне ткачихи нужны. Работы собралось много. Шерсть мокнет в погребе. Спрятала там, чтобы этим повадно не было воровать все, что плохо лежит. Буду кормить и поить вас за работу. А за лечение вам никто и гроша не заплатит. У нас ведь был господский лекарь. Так он сбежал, едва сюда отряды пришли. Теперь только молитвами Морю Дитрий поддерживает убогих и голодных. Но что может сделать видий?! Если уж случается чего, сразу лучше бежать к Горелли.

Говорят, что она ведьма, предсказывает, гадает, но главное, зелья ее от всех недугов излечивают и даже… - крестьянка наклонилась к девушкам и добавила шепотом, - могут мужика приворожить или богатство принести в дом.

- Бабушка, а у вас не найдется чего-либо перекусить? - спросила Марго.

Единственные припасы, которыми довольствовались спутники в последние дни, были редька да сушеная рыба.

- Ой, - хозяйка испугано вскрикнула, - совсем забыла о гостеприимстве. Заходите ко мне, я вас непременно угощу, хотя все тут впроголодь живем.

Марго взошла на порог и скрылась за дверью. Лисса сразу почувствовала, как мороз пробирает ее кожу. Она потопталась на месте, кутаясь в плащ, прикрывавший тонкое платье, и нетерпеливо подергала солонку, но Ланса этим уже было не всполошить.

Вскоре Марго вернулась к подруге с кружкой теплого молока.

- Я договорилась с хозяйкой, - рассказывала она, пока тайя глотала согревающий напиток. - Зовут ее Антрита. За один грош в день мы можем ночевать в ее доме. Не смотри так на меня?! Да, недешево. Не хочешь же ты жить в палатке с дружками Клауса? А завтра же мы отправимся к Дитрию и предложим свою помощь. Я думаю, что теперь я смогу целить людей без непредвиденных последствий. А у тебя в этом деле уже есть практика, как мне помнится.

- У Ланса, - поправила Лисса. - Но мне кажется, что опасно колдовать под носом видия.

- Теперь тебе предстоит не исцелять молитвами богине, будучи ее вестницей, а делать перевязки, поить больных отварами и снимать жар, попутно прибегая к помощи Ланса. Никто ничему не удивится, а в качестве благодарности мы сможем получить хотя бы монету на горячий ужин. Антрита кормить нас отказалась. Правда, если ты умеешь ткать…

- Нет, - быстро откликнулась Лисса, - не умею да и не смогу сидеть дни напролет на одном месте. Уж лучше вдвоем спасать жизни людей, - девушка иронично улыбнулась, - пускай здесь эти жизни недорого ценятся.

Марго перенесла в низенький дом аманки скромные пожитки и начала прибираться в темной запыленной комнатке за печкой. Очень скоро Лисса присоединилась к подруге, окоченев от ожидания своего хранителя и не выдержав любопытные взгляды местных мужчин, которым Лаур со своим приятелем Маллоном уже рассказывали выдуманные истории о своих попутчицах, лукаво подмигивая при этом девушке.

- Куда ты пропала? Они только закончили вспоминать свои старые приключения, половина из которых не могла произойти даже с колдуном, не говоря об обычном смертном, - послышалось знакомое брюзжание Ланса.

- Когда ты, наконец, начнешь меня слушаться, Ланс?! - тихо ответила Лисса, устраиваясь на узкой лавке под окном. - Я же просила поскорее. И разузнать все по существу. Что они решили?

- А что они могли решить за это время, если еще не выпито и полдюжины бутылок вина из господского погреба?! Но, пожалуй, не буду тебя томить. Дела у повстанцев обстоят не лучшим образом. Катар бросил клич по всей стране и собрал приличное войско у Южного. Но по пути на север оно разделилось. Куча ребят ушла на юг, несогласная с решением командира о соединении с тонами. Они собираются и далее грабить местных землевладельцев на западе Далии, куда государевы войска не придут ни из-за Серебряной Стены, ни с запада, так как до побережья очень далеко, ни с Пелесских гор. Эти разбойники намереваются всю зиму избавлять крестьян от господского гнета и оброка, прибирая всю власть к своим рукам. Но говорят, что далийские горожане уже организуют ополчение, чтобы дать отпор бандитам. Наш же главарь планирует двинуться на север к тонским городам, которые объявили о несогласии с решением Правителя Бастара, ныне являющегося старейшиной северного города, о предоставлении торговцам-русам более низких пошлин при прибытии их кораблей в порт. Тоны изгнали всех богатых русов из своих городов. Старейшина южного города, всегда защищавший права тонов в Рустанаде, недавно скончался в Бастаре, и теперь его бывшие соратники не могут избрать нового. Говорят, это все из-за подкупов и происков русов.

- А можно, Ланс, ты расскажешь мне о деле без этих скучных подробностей.

- Я передаю тебе то, что слушал все это время. Катар считает, что предложит тонским городам защиту, а те будут выступать за присоединение Аманы к Рустанаду и передачу земель в собственность крестьянских общин. Парень этот, скажу тебе, очень грамотный, но в своих мечтах унесся уже далеко в морские просторы. Он желает поскорее встретиться с армией под верховенством одного из командоров или самого генерала, чтобы задать ей стрекоча и доказать государю, что аманцы отличные воины и заслуживают его милости и привилегий.

- А скоро он двинется на север?

- Реку он хочет перейти уже через несколько дней. Если затянут стоянку тут еще на неделю, то все припасы закончатся, и отрядам не дойти не то, что до тонских городов, а даже до границы аманских территорий. Так что добро пожаловать в лагерь! Новым скакунам и бойцам Катар был несказанно рад, правда, долго размышлял, где бы их разместить и чем бы прокормить.

В этот момент с улицы раздался громкий крик пышнотелой хозяйки:

- Нечего соваться в мой дом! Мне плевать на распоряжения вашего командира! Девки у меня живут! Молодые! Побойтесь Тайры! Чтобы духу вашего не было около этого порога! А я их никуда отправить не могу! Они будут вас лечить, так что померзни пару ночей, вмиг попадешь в их объятия!

Дверь с грохотом закрылась, но резкие слова продолжали доноситься из соседней комнаты, и Лисса решила, что гостеприимная Антрита была бы рада взять девушек на постой и за меньшую плату, лишь бы иметь отговорку для бойких солдат, пополнявших ряды повстанцев.

* * *

Коренастый мужчина в вылинявшей вяле правил длинным фургоном. Катар назначил тихого видия заведовать продовольствием. В пути командир планировал пополнить запасы в соседних поселках и деревнях, поэтому позади нестройной вереницы конных и пеших солдат медленно тащился лишь один полупустой обоз. Утром отряды повстанцев пересекли замершую реку Зеленую и теперь шагали по заснеженным полям в северном направлении. На козлах подле видия примостилась его новая помощница Марго, а за холщовой занавеской среди мешков и сундуков тряслась скучающая тайя.

За несколько прошедших дней Лисса освоилась с обязанностями по уходу за больными.

Она внимательно следовала указаниям подруги, как правильно делать перевязку и наносить мази. В Зеленом Лугу Марго быстро подняла на ноги двух молодых вояк, случайно поранивших руки во время тренировки на мечах, а также исцелила страдавших желтухой, получивших ожоги во время пожаров и простудившихся в морозные ночи. Но все ее заслуги были приписаны молитвам престарелого видия, неотрывно сидевшего у постелей больных, поэтому Катар уговорил служителя Моря отправиться с ним в Рустанад, чтобы и далее защищать аманских солдат от недугов.

Когда солнце уже опускалось к горизонту, перед бунтовщиками предстала небольшая деревушка, подле которой и остановились воины, чтобы разжечь костры и возвести непрочные палатки, в которых можно было согреться от пронизывавшего ветра. Нынче ночью на небе должна была появиться полная луна, что требовало принесения даров богине Тайре. Катар объявил своим людям, что в честь праздника и успешного перехода через реку он выдает бочонок браги, а также разрешает устроить небольшое гуляние.

Яркие костры осветили раскинувшийся лагерь. На огне поджаривалось сочное мясо, и варилась каша в котелках. Приготовлением пищи занимались женщины, которые ступали рядом со своими вооруженными мужьями в нестройной колонне. Старые и молодые солдаты сгрудились вокруг палатки командира. Лисса вместе с Марго отправились к толпе любопытных зевак поглядеть на зрелище, устраиваемое в честь богини Тайры.

Клаус громким басом расхваливал добротность свежей браги. Он объявил условия состязания, победителям которого присуждалась полная кружка напитка, а также поцелуй любой женщины в лагере. Зеваки разошлись, освобождая место для борцов, которым надо было доказать свое мастерство в кулачном бою. Веселые крики разлетались по толпе. От одной из палаток полились звуки гармони, послышалось напевание звонких девичьих голосов, славивших Тайру и доблесть ее воинов. Лисса с интересом следила за поединками. Мужчины голыми руками набрасывались друг на друга в желании повалить противника наземь. Вскоре в кругу появился знакомый ей солдат, которого она выхаживала в Зеленом Лугу. Он, видимо, заметил ее среди зрителей и широко улыбнулся девушке. Юлона, как звали парня, тайя вылечила с помощью Ланса от вывиха лодыжки. Ей пришлось два дня готовить для него парные ванночки с травами для отвода глаз, а также выслушивать восторженные комплименты.

Лисса была уверена, что он нарочно старался все время попадаться ей на глаза в последние дни, пускай она быстро унимала его попытки завести с ней разговоры.

Марго весело подмигнула подруге:

- Этот паренек, мне кажется, уже определился с девушкой, которая подарит ему поцелуй, - шепнула она на ухо тайе.

Та лишь скривилась от негодования, особенно услышав, что Марго оставляет ее одну и отправляется проведать больных и видия, который нынче вечером был приглашен в шатер Катара на праздничный ужин. В лагере была расставлена палатка для служения Морю и целительства, где собирались переночевать девушки подле своих пациентов.

Под одним из седоков понесла лошадь, сбросив его в неглубокий сугроб, а вторым больным стал легалийский гончар, присоединившийся совсем недавно к повстанцам. В первые же дни своего появления в лагере у Зеленого Луга этот парень сломал ногу.

Марго попыталась срастить кость, при этом строго наказав больному не вставать с кровати. Но легалиец отправился в путь с отрядом, и к вечеру на носилках был возвращен в маленький госпиталь с опухшей голенью.

Ведьмочка ловко проскочила мимо окружавших ее людей, а Лисса осталась среди зрителей, оказавшись быстро вытесненной в передние ряды. Она почувствовала как сзади нее хохочившие мужики стали распускать руки, поэтому, обернувшись, залепила пощечину первому попавшемуся под руку.

- Вы что скоты, а не люди, - закричала женщина, стоявшая рядом с Лиссой. - Вам следует держать лапы на оружие, а не на чужих женах!

Музыка зазвучала все громче. Лисса с сожалением поглядывала назад, понимая, что ей не пробиться самой через оголтелую толпу. К тому же в голове звучали насмешливые замечания Ланса.

- Знаешь, я уверен, что он победит в этой схватке, - говорил дух. - Я обязательно ему помогу в этом. Я знаю, ты не будешь отвечать мне среди кучи народа. Я даже предугадываю, что бы ты мне сказала, хозяюшка, но ты же не хочешь, чтобы он был повержен противником и вновь оказался твоим пациентом. Тогда тебе точно не избавиться от него за один вечер.

Перед Юлоном предстал широкоплечий солдат, на голову выше своего соперника.

Бойцы встали в середину площадки и по знаку Клауса кинулись друг на друга с кулаками, отвешивая удары в голову и торс. Юный парнишка оказался на снегу после первого же попадания огромной пятерни противника в лицо. Но он немедленно вскочил на ноги и вновь ринулся в бой. Его верный удар, который, казалось, был не столь уж силен, достиг груди мужлана, и тот повалился на спину, где продолжал лежать, пока Клаус не признал победу молодца.

Юлон под громкие хлопки и одобрительные гики принял в руки полную кружку браги, которую залпом выпил до половины, передав остатки в толпу. Затем он вмиг очутился перед Лиссой и на правах победителя припал к ее губам. Оторопевшая девушка уперлась в его грудь, но поцелуй закончился лишь под громкое улюлюканье развеселившихся товарищей. Едва он отстранился от девушки, тайя тяжело задышала, во рту остался противный вкус браги, но до свободы было еще далеко. Юлон схватил ее за руку и повел за собой сквозь ряды любопытных глаз, хотя вслед летели слова с требованиями оставить девушку и для других победителей.

Только когда они очутились вдалеке от костров и людей, Лисса смогла расслышать, что рассказывал ей в это время доблестный победитель, стяжавший славу по воле Ланса. Юлон возбужденно описывал свою меткость и силу и гнушался трусости противника, легшего на земле после первого же удара. Девушка вырвала свою ладонь из его руки и направилась от деревьев, окружавших лагерь, назад к палаткам.

- Лисса, я тебя чем-то обидел? - удивленно вскричал парень. Его приподнятое настроение улетучилось, едва он осознал, что не произвел на девушку должного впечатления.

- Нет, просто я тебе говорила, что у меня нет времени, - жестко ответила тайя. - А сейчас ты воспользовался своей силой и завел меня в эти сугробы.

- Я просто хотел, чтобы мы погуляли вдвоем, подальше от шума и гама. Я ведь победил и выбрал тебя своей девушкой. Почему я тебе не нравлюсь? Ты ведь была поначалу так добра ко мне.

- Я была к тебе добра, потому что я тебя лечила, - Лисса остановилась и поглядела на парня, оставшегося позади в смущении и недоумении. Юлон был статен и красив. Девушка призадумалась. Конечно, сейчас она разозлилась, так как он ее поцеловал у всех на виду. Но таковы были права победителя боя. И теперь ей следовало бы еще больше наградить отважного воина. Ведь любая девушка была бы счастлива вниманию такого кавалера, сама бы искала его любви и защиты. Защитник у Лиссы был, и в надежности Ланса не приходилось сомневаться. Но нежной дружбы и общения с парнями девушке явно не доставало. В Доме Послушания Лисса чувствовала себя одинокой среди многочисленных подруг, и лишь совсем недавно Марго стала ее верной сообщницей. Но Лисса уже давно не слышала ласковых слов от мужчин. Она с горечью призналась себе, что скучает по Вину, Ортеку и Рионде, всегда отмечавших ее ум, внешность и порой упрямый характер.

- Разреши мне помогать тебе, ведь Дитрий весь день проводит в молитвах, а ты с Марго убираетесь, готовите и смотрите за больными, - робко произнес Юлон, приближаясь к девушке.

- Хорошо, ты можешь проводить меня до палатки, - ответила Лисса, - и если там все в порядке, мы отпразднуем твою победу.

Глаза молодого кавалера заблестели от радости, и он медленно двинулся вслед за девушкой, рассказывая, как бывало ходил с отцом охотиться на кабанов в южные леса. Они, не торопясь, обошли весь лагерь, подходя к крайней палатки возле фургона с припасами, у которого стоял дозорный. Лисса позволила себя обнять за талию, так как уже дрожала от холода. Ланс к тому же решил не мешать гуляющей парочке и удалился из солонки, чтобы наблюдать за плясками перед опустевшим бочонком. Когда Лисса оставила Юлона за палаткой госпиталя и собралась заглянуть вовнутрь, чтобы проведать Марго, она расслышала негромкий плач с боковой стороны шатра. Девушка, закутанная в шерстяной платок, рыдала, закрывая мокрое лицо обеими руками. Лисса приблизилась к ней и узнала Витту, совсем молоденькую дочку одного из ближайших советников Катара, которая каждый день приносила похлебку в госпиталь в Зеленом Лугу.

- Что случилось? - тихо спросила она, дотрагиваясь до плеча несчастной. - Тебя кто-то обидел?

Витта открыла лицо и поглядела на тайю, после чего разрыдалась еще сильней.

- Витта, скажи мне, что произошло, - убедительно настаивала Лисса.

- Он меня не любит, - сквозь слезы пролепетала девушка. - Я говорила с ним сегодня, а он только посмеялся над моим признанием.

- Кто? Тазит? - тихо предположила тайя. Она знала, что Тазит был тем легалийцем, у которого опять распухла нога, а Витта, появляясь в палате, все время проводила только возле его постели.

- Он нарочно отправился с солдатами, чтобы не расставаться с ней, - Витта кивнула в сторону фургона, - твоей подругой. А теперь он опять слег, и она не отходит от него ни на шаг, - девушка истошно зарыдала.

- Витта, - Лисса не могла сдержать смешка, - она просто должна помочь ему, поэтому находится рядом с его кроватью. Но она не претендует на твоего парня.

Ведь ты хочешь стать его невестой? - тайя улыбнулась пятнадцатилетней девушке, уже страдавшей от любви. - Когда он поправится, то непременно…

- Нет, она совсем ничего не понимает в лечении! Она только убьет его. Я видела, когда она перевязывала ему ногу, кувшин свалился с ящика, стоящего возле его лежанки, и чуть не попал ему на голову. Как можно быть такой неловкой! Ну, ничего… У меня еще остались свои снадобья. - Девушка оттолкнула Лиссу и убежала прочь.

Отвернув полог, тайя прошла в длинное полуосвещенное помещение. У входа возле тусклой лампы сидела Марго. В дальнем конце на земле были выстланы шкуры и одеяла, на которых спали нерадивые солдаты.

- Опять? - тихо спросила Лисса, глядя на обеспокоенную подругу, которая лишь кивнула в ответ.

Молодая колдунья старалась следовать советам, передаваемым Лансом через Лиссу.

Но когда ее колдовство касалось людей, промахов не удавалось избежать. Марго, помня поучения, пыталась контролировать не только человека, над которым чаровала, но и отголоски этого действия. Она уверяла Лиссу, что направляет остатки сил в небо, что могло привести к короткому снегопаду или утренней оттепели, но иногда случались необъяснимые явления. В лагере однажды обвалился пол в палатке, вслед за этим землетрясением возле дома, где был устроен лазарет в Зеленом Лугу, образовалась лужа воды, хотя весь поселок был погребен под сугробами, и вот теперь - случайно разбившийся кувшин. Но Лиссе было не по силам отговорить Марго колдовать до встречи с другими чародеями. К тому же ведьмочке удавалось многое, на что Ланс пока еще был не способен. Поэтому даже дух с интересом следил за ее самоучением, прославляя при этом могущество колдунов, чем вселял в душу несчастной тайи тревогу и волнения за будущую судьбу морийской земли, если Ланс действительно возродился бы на ней.

Лисса уговорила подругу отправиться спать, а сама вернулась к Юлону, чтобы сдержать данное обещание и покружить с ним в шумном хороводе. Аманец увлек девушку в веселую пляску, а после к ним присоединились его товарищи, пуская в темное небо горящие стрелы. По рукам пошла небольшая фляга, заполненная кислым вином, из которой Лисса отхлебнула несколько больших глотков под веселые крики солдат. Гуляние продолжалось, гармонист не оставлял свой инструмент, и земля медленно поплыла под ногами раскрасневшейся девушки.

Пробуждение принесло тяжесть во всем теле, головную боль и рвотные позывы. Лисса быстро вскочила с низкой постели и выбежала из палатки, облегчив взбудораженный желудок. Она вернулась назад, кутаясь от холода в распахнутую ночную рубашку.

Только тогда девушка осознала, что находится в чужой палатке, и рядом с ней лежал ее новый друг. Платье и плащ валялись на полу. Внутри никого не было из посторонних, но Лисса расслышала голоса у входа, обсуждавшие внезапное появление раздетой плясуньи. Она быстро оделась, накинула плащ и выбежала на улицу, направляясь к фургону.

За границами стоянки тайя перевела дух под высоким кустом и далее пошла пешком, при этом теребя солонку:

- Ланс, - раздавался взволнованный шепот, - Ланс! Куда ты делся? Ты же здесь, я чувствую. Ты не хочешь со мной поговорить?! Ланс! Я ничего не помню. Расскажи мне, что я делала этой ночью, Ланс! Негодяй! Отвечай!

Тайя добралась до госпиталя. Лагерь уже пробуждался в морозной утренней дымке.

Однако, похоже, солдаты были не в силах вновь отправиться в путь. Часовые будили своих дремавших товарищей, еле передвигавших ноги после выпитого вина и браги.

Но тишина внезапно была нарушена громкими криками, доносившимися из палатки с больными. Лисса метнулась в ту сторону.

Марго грозно возвышалась над низкой постелью Тазита, возле которой сидела Витта с маленькой коробочкой в руках. Видимо, девушка втирала в тело больного какую-то мазь.

- Что ты делаешь? - кричала ведьмочка, схватив юную девицу за руку и поднимая ее на ноги. - Посмотри, он почти не дышит! Что за мази?! Ты что из ума выжила!

- Пусти меня, - также яростно отвечала Витта. - Я вылечу его от болезни. Это ты появилась и все испортила!

- Я?! Да я чувствовала, что не следовало отлучаться отсюда ни на минуту. Что это за мазь? Отвечай мне, Витта!

- Кто ты такая! Знаю я, откуда твои голубые глаза! Мать, небось, шлялась с барином, чтобы дочку выдать за морянку, - Витта чуть вскрикнула и прикоснулась к покрасневшей щеке, куда пришелся удар Марго.

- Дура! Ведьма! Кобыла старая! - не переставала кричать девица, пока внезапно не онемела, с ужасом открывая рот, из которого не доносилось ни звука.

Лисса увидела удивление на лице Марго. Ланс как всегда никого не предупреждал о своих решениях. Пока Витта со страхом ощупывала свое горло и губы, Марго наклонилась над телом легалийца. Она медленно провела рукой по его лицу, и он закашлял, тяжело выдыхая воздух.

- Эта мазь обожгла ему горло, и он чуть не задохнулся, - спокойно обратилась она к влюбленной аманке. - Ты пробовала ее и на себе?

Девушка испуганно замотала головой, издав поначалу непонятные звуки:

- Ннне… яяяйа… Раньше… я уже применяла ее. Ничего не произошло.

- Зачем ты это сделала? - вновь спросила Марго.

- Я не хотела, - Витта вытирала крупные слезы, полившиеся по лицу. - Я купила ее у Горелли. Чтобы он меня полюбил. Она сказала… легко нанести ему на глаза, когда он будет спать. Я сделала это, но после он только сломал ногу, а на меня так и не смотрел. И я решила еще раз… - сквозь плач было не разобрать ее слов.

- Горелли это колдунья, гадалка, что живет у реки?

- Да, в нескольких лигах на восток, около излучины реки на этом берегу ее землянка. Ее травы мне всегда помогали.

- Хорошо, - вздохнула графиня, - теперь ступай и умойся. Придешь к обеду, он проснется и будет чувствовать себя лучше.

Витта опустила голову и вышла из палатки, даже не замечая Лиссы. Но от взгляда подруги тайе не удалось скрыться. Голубые глаза выражали удивление, усмешку и сочувствие.

- Марго, - тихо обратилась Лисса, приближаясь к девушке, - доброе утро!

- Доброе утро, - улыбнулась графиня в ответ, после того как еще раз проверила состояние больного. - Как спалось? Не замерзла в жарких объятиях?

- Что?! - Лисса чувствовала, что начинали сбываться самые худшие ее подозрения.

- Я… хотела тебя спросить… Ты что-то видела?

- Я вышла из палатки, когда перестала играть гармонь, но веселые крики и песни продолжали раздаваться на весь лагерь. Я хотела проведать тебя, но ты сидела на коленях у Юлона возле костра и… целовалась с ним.

- О, Тайра! - Лисса схватилась за голову. - Почему ты меня не позвала, не увела оттуда?!

- Ты меня не слышала. Не обращала на меня внимания, и я не решилась тебя отвлекать.

- И я тоже ни в чем не виноват, - вмешался Ланс. - Ты меня не слышала или не хотела услышать, точно так же, как я тебя не слышал пять минут назад.

- Ланс, но ты ведь все видел и не покидал меня, - Лисса ухватилась за последнюю спасительную ниточку. - Я ведь только целовалась?

- У меня было очень странное состояние, - ответил голос Ланса. - Когда ты теряешь сознание, я тоже пропадаю из бытия. Но ночью ты двигалась, разговаривала, пила, видимо, слишком усердно, и я не потерял свои способности. Я, к сожалению, мог слышать только тебя и видеть только твоими глазами развеселую рожу твоего солдата. Пожалуй, я умолчу о том, что было после поцелуев.

- Ланс! Не забывай, что во всем виноват ты. Ты помог ему отправить на землю того громилу, и… - Лисса замолчала. Полог палатки поднялся и в просвете показался Юлон.

- А… - парень был обеспокоен. Его взгляд перебегал с Лиссы на Марго. - А я бы хотел увидеть видия Дитрия.

- Дитрий отдыхает в фургоне, - мягко ответила Марго.

- Зачем? - Лисса поспешно-взволнованным тоном задала вопрос. Обычно молодые парни обращались к видиям, когда хотели жениться.

- Ну… - продолжил заикаться аманец, - я бы хотел… после всего… мы с тобой…

- После чего? - она говорила громко и твердо, стараясь не потерять уверенность в голосе. - Между нами ничего не было, Юлон. Благодарю за вчерашний вечер. Ты хорошо танцуешь.

- Ты же ничего не помнишь? - съязвил Ланс. - А может все было?

- Юлон, я бы хотела поговорить с тобой наедине, - Лисса извиняюще поглядела на Марго и вывела робеющего парня за палатку. - Скажи, что ты помнишь о вчерашней ночи?

- Я помню все, - смело ответил он, обнимая Лиссу за талию. - Нам было очень весело и хорошо.

- Какого цвета моя ночная сорочка? - резко спросила тайя, отстраняясь от объятий.

Хотя она тут же осознала всю глупость и простоту своего вопроса. - С чего ты решил, что нам было очень хорошо?

- Утром я проснулся и увидел тебя, спящей рядом. Ты была такой теплой и красивой.

- И? - испуганно вскрикнула она.

- Я поцеловал тебя в волосы. Я не хотел тебя будить. Потом я опять заснул, а когда поднялся, ребята сказали, что ты сбежала. Они пообещали помочь мне с деньжатами, чтобы устроить свадьбу. Когда мы разобьем дворян, я захвачу богатую добычу, и мы заживем в большом доме…

- Ни о какой свадьбе не может быть и речи, Юлон, - Лисса была тверда в своем решении. Уж она точно бы почувствовала, если бы ей действительно пора было замуж.

Но пока еще она не нарушала заветов Тайры. Она не смогла бы. Ведь Юлон был просто хорошим парнем… другом. - Я прошу тебя никому ни о чем не рассказывать.

А с Дитрием я поговорю сама, спросив его благословения и совета.

- Нет, так не полагается, - заупрямился Юлон. - Девушке не следует задумываться о свадьбе наперед мужчины. Я сам поговорю с видием.

- Нет, - взмолилась Лисса. - Прошу тебя, не сейчас. Потом. Когда мы соберем монет. Сможем устроить пиршество. И между прочим для начала надлежит спросить мнения невесты. Согласна ли она?

- А ты разве не хочешь стать моей женой?

- Пока нет, - ответила тайя, пытаясь изобразить улыбку на лице. Но Юлон, услышав эти слова, нахмурился, понурил голову и молчаливо побрел прочь от палатки.

- Ланс, для меня очень важно знать, - Лисса тихо обратилась к духу. - Стала ли я женой Юлона?

- Лично я в этом не принимал никакого участия, - ответил Ланс. - Поэтому меня можешь не спрашивать и сама принимай решение. Что ты хочешь услышать? Нет, ничего не было. Тогда ты спокойно забудешь обо всем. Или - да, и тогда ты побежишь с ним к венцу?

- Я должна искать Дугласа, а не мужа.

- По-моему, ты сама ответила на свой вопрос. Иное не имеет значения.

- Ланс, откуда у тебя такой вредный характер?! - закричала Лисса.

- Я просто хочу отучить тебя от своей помощи. Ведь если бы меня не было…

- Так ты уже предчувствуешь свое рождение?! Не волнуйся, я тебя воспитаю так, что ты не посмеешь грубить матери и другим женщинам! Ладно, я знаю, как мне разузнать всю правду. Тебе уже нельзя доверять.

- Мне нельзя?! Ты думаешь, я мечтаю о таком отце, как Юлон? Да ты просто потеряла вчера голову, а теперь все сваливаешь… - Лисса не в первый раз пожалела, что, даже закрывая уши, она слышала его голос. Но она уже привыкла не обращать на него особого внимания.

- Я отправлюсь к гадалке и узнаю всю правду, - заключила тайя.

В голове раздался громкий хохот.

- Ланс, ты не одобряешь? Но ведь может она тоже настоящая ведьма, и будет даже полезно пообщаться с ней. Не только мне, но и Марго, - Лисса возвращалась в палатку, тихо шепча на ходу. Гнев уступил, и предвкушение нового знания наполнило мысли девушки.

- Скорее всего, она обычная мошенница. Или ты уже забыла, кем сама была в роли Филии в Истаре? Гадание не является дарованием ведьм. Но будет, как ты скажешь.

Ведь пока я никуда от тебя не денусь, - рассудительно ответил Ланс.

- Можешь забыть о нашей ссоре. Ты прав: что бы ни случилось, о свадьбе не может быть и речи.

Катар объявил, что отряды отправятся в дальнейший путь на следующий день, когда возвратятся его люди с новыми сведениями и припасами из соседних деревень к востоку от лагеря. Воспользовавшись еще одним свободным днем, Лисса решила выполнить задуманное. Она уговорила Марго одолжить у Клауса двух лошадей, на которых девушки помчались назад к реке.

- Нам обязательно необходимо выяснить, что это за ведьма, продающая своим клиентам мази, от которых можно задохнуться и лишиться ума, - Лисса произносила слова, чтобы еще раз убедить подругу, а скорее всего себя и Ланса в правильности их поведения. Она уже который раз повторяла, что делала это не только из желания узнать свое будущее и недавнее прошлое, а именно события прошлой ночи, а для того, чтобы поскорее разыскать Дугласа, раскрыть колдовские способности гадалки или наоборот разоблачить ее обман. Марго легко согласилась с подругой, движимая скорее любопытством, присущим всем женщинам, чем ее доводами, но она не преминула напомнить тайе, что это будет стоить не один серебренник, которые у них были на исходе.

В лесу девушки повели лошадей за поводья, утопая в глубоких сугробах, на которых виднелись лишь следы зверей и птиц. Вскоре они заметили протоптанную сапогами узкую тропинку, которая привела их к высокому холму. Под заснеженным кустом боярышника находился спуск в землянку, вход в которую был закрыт плотной дверью.

Лисса забарабанила кулаками по дереву, но никто не вышел встречать гостей. Тогда девушки отворили дверь и прошли по тесному проходу. Марго зажгла огонек, освещавший путь. Через десяток шагов коридор расширился в круглую низкую залу.

Посреди комнаты был разведен костер, дым от которого уходил в вырезанное в потолке отверстие. Женщина средних лет в черном платке и испачканной юбке подбрасывала в огонь дрова. Она внимательно поглядела на явившихся гостей.

- Я не принимаю никого в полнолуния, - проговорила она мягким приятным голосом.

- Приходите через неделю.

- А вы даже знаете, зачем мы пришли? - сказала Лисса.

- Все вы за одним приходите, - усмехнулась гадалка. - Заглянуть в будущее, расспросить о прошлом. Но в эти дни нужно служить богам, а не людям.

- У нас не будет другого шанса, - вставила Марго. - Вот возьми золотой, да расскажи, что тебе ведомо.

Горелли поймала монету, подброшенную в воздух, и спрятала ее в рукаве.

- Садитесь на скамью. Подходите ко мне по одной, - гадалка опустилась на землю напротив костра, подобрав под себя ноги. Она преклонила голову к огню и поманила ладонью к себе.

Лисса первой приблизилась к костру и присела рядом с отшельницей. Горелли закрыла глаза, тихо бормоча непонятные слова. Она вытянула ладонь и водила ею перед лицом гостьи, не дотрагиваясь до самой девушки. Лисса удивленно молчала.

- Родилась ты далеко от этих краев, - медленно заговорила Горелли. - На берегу моря.

- Нет, неправда, - заметила Лисса.

Колдунья открыла глаза и сердито взглянула на тайю.

- Я говорю только то, что вижу. Что тебя интересует: что было или что будет?

- Я ищу человека. Подскажи, где он находится.

- Вижу одного человека подле тебя. Очень ясно вижу его лицо, но кто он - не знаю.

Не отец, не муж, не брат тебе. Вижу, что будет у тебя трое детей. Первый родится уже через год. Двое мужей будешь иметь.

- Что? - вскрикнула девушка. - Как двое?! Как их зовут?

- Не могу более тебе ничего сказать. Ступай на место. Ты боишься. Теперь ты подойди, - гадалка поманила к себе Марго.

Она вновь поднесла к лицу девушки раскрытую ладонь.

- Жизнь у тебя длинная. Нет ни начала, ни конца. Много людей тебя окружают, но тот, кого любишь, уже встретился на пути. Давно его не видела, но сердце твое не остыло. Тебе суждено увидиться с ним вновь, - Горелли замолчала, как будто погрузившись в сон. Но вдруг вздрогнула и заговорила вновь. - Сын у тебя будет.

Должна будешь простить его.

- Сын?! - вновь во весь голос изумилась Лисса. - Да что за ерунду ты городишь!

Постеснялась бы хоть деньги с нас брать! Мы пришли, чтобы разоблачить твои лживые предсказания. И что за снадобья ты продаешь неразумным девушкам? От этой приворотной мази человек чуть не помер.

Тайя кинула на пол полупустую склянку. К ней нерешительно подошла подруга, отошедшая от костра. Горелли открыла глаза и поглядела на посетителей.

- Уходите. Нет места неверующим в моем доме. Вот ваша монета, - она протянула золотой на распахнутой ладони. Когда Лисса забирала монету, гадалка схватила ее за кисть. - Не завидую твоей судьбе, - злобно произнесла она, глядя прямо в глаза девушки.

Лисса быстро выскочила в коридор, уводя за собой Марго. И только Ланс расслышал последние слова колдуньи:

- Страшная казнь ожидает бедняжку в чужих краях.

* * *

Долгие лиги в белых равнинах остались позади отрядов повстанцев за два дня пути.

Фургон, управляемый Дитрием, замыкал строй пеших солдат. В упряжке бежала одна тощая лошадь, ноша которой с каждым днем увеличивалась. Нынче на деревянной платформе, защищенной от снега и ветра толстой тканью, устроились два солдата, один из которых сильно прихрамывал, так как больная нога еще не зажила, другой же лежал в горячей лихорадке. Марго и Лисса сидели на коленях напротив их лежанок. Молодая колдунья своими чарами согревала темное узкое помещение.

- Я ничего не могу понять, - шепотом возмущалась Лисса. - Утром, когда я попросила Уринда принести воды для Дитрия, его жена, едва заслышав мой голос, тут же вцепилась в мужа, как будто я хотела его украсть. А в спину мне бросила слова, которые даже стыдно повторять. А вчера как замолчали дочки Саина, едва я подошла к их ним, чтобы купить чистых платков?!

- Это еще ничего, - ответила Марго. - Видимо, Ланс решил тебя не беспокоить, если не передал все слухи, которые ходят среди солдат, а точнее их жен, о бесстыдной распутной южанке, которая, скорее всего, уже соблазнила видия, раз он ее не прогоняет прочь за совершенные проступки перед лицом Моря.

- Как? Да как у них язык не отваливается от такой лжи?!

- Просто ни для кого не секрет, что помощница Дитрия ночевала в палатке молоденького пахаря. А так как известия о скорой свадьбе не появляются, следовательно, среди добропорядочного, соблюдающего заветы Тайры народа затерялась безбожница, развращающая мужчин, место для которой в грязном кабаке, а не в одном ряду с верными и хозяйственными женщинами.

- И что мне теперь делать? - тайя была встревожена и обижена услышанными словами.

- Ведь все совершенно не так.

- Мне кажется, что лучше всего просто пережить это, - мягко сказала Марго, притрагиваясь к руке подруги. - Хотя, может, парень тебе нравится, а ты не хочешь в этом признаться, потому что ни за что не изменишь своим планам. Лисса, я не вправе тебе советовать, но если ты полюбила, то не вытесняй это чувство из своего сердца.

- Чтобы я влюбилась в Юлона?! - Лисса громко засмеялась, уткнувшись в плечо подруги.

- А он точно полюбил тебя, - последовало строгое замечание Ланса. - Между прочим он все-таки разговаривал с видием, и скоро тебя может ожидать сюрприз, хозяюшка.

- Если бы ты к нему ничего не испытывала, то не провела бы с ним всю ночь, - Марго остановила своим резким ответом нервные смешки девушки. К тому же Лисса призадумалась над словами духа. - Быть может, Горелли была права, предсказав твое скорое замужество и рождение сына.

- Нет, я не верю этой гадалке. Она сказала мне всего лишь пару фраз, - Лисса отодвинулась от графини. - Я думаю, что она все придумала. Слова о том, что ты родилась на береге моря и что рядом с тобой молодой парень срабатывают почти в любых случаях, учитывая, что я молодая девушка и у меня северный говор. Она, видимо, решила, что я из Минора.

- Обычно тебя принимают за легалийку, - перебила Марго.

- Горелли попробовала что-то угадать о моем прошлом и наплести про мужа и детей, - продолжала Лисса. - А с тобой она вообще промахнулась. Разве что ее неясные намеки о том, что ты будешь иметь длинную жизнь, можно отнести на счет колдовской сущности. - Лисса вопросительно поглядела на Марго, ожидая от подруги подтверждения собственного мнения.

- Но она оказалась права еще в одном, - смущенно ответила ведьмочка.

- В чем? Увидела твоего сына?! Марго, разве ты не понимаешь, что ты колдунья, и у тебя не может быть детей.

- Она сказала, что я уже полюбила, и всегда буду любить этого человека.

- Юная графиня не осознает, что впереди десятки, сотни лет, и от праха ее первого избранника, развеянного над морем, за это время не останется и пылинки, - вставил Ланс.

- Ты по-настоящему влюбилась? - в голосе Лиссы сквозили удивление и любопытство.

- И где твой любимый человек сейчас?

- Мы расстались, - после недолгого молчания проговорила Марго. - Мы не могли быть вместе, особенно после того, как я стала ведьмой.

- Но ты его любишь? Тогда почему ты не осталась с ним? Если ты собираешься любить его всю жизнь, то ты должна его разыскать. Ведь теперь ты свободна, тебя уже не окружают высокие стены монастыря. Надо было спросить у Горелли, где он сейчас находится. Она ведь увидела вашу новую встречу, хотя скорее всего обнадеживает несчастных влюбленных, которых легко распознает по глазам.

- Твое упрямство и поспешность даже не дали мне с Марго возможность услышать что-либо из уст гадалки, - поучал Ланс. - А ведь она могла что-либо увидеть и из моего прошлого, которого я пока совсем не помню. Она ведь говорила обо мне: "не отец, не муж, не брат", - дух повторял слова гадалки. - Но ты не дала ей ничего сказать по существу! - Лисса зажала солонку в ладони, намекая Лансу, что ей было не до его недовольств.

- Нет, это невозможно, вряд ли мы увидимся вновь, - печально произнесла Марго в сторону подруги. - Его уже, наверное, нет в живых.

- Тем более, я права, что эта Горелли наврала нам с три короба, - с пылом ответила Лисса. - Но что за любовь, если ты даже не знаешь, что с ним нынче стало?! Когда девушка любит, она пойдет за любимым и в воду, и сквозь огонь.

Двина оставила ради любви свой родной дом и делала все, чтобы вновь соединиться с молодым царевичем. Она пожертвовала своей жизнью…

- Двина это та черноморка, что помогла тебе избавиться от гарунского плена? - спросила Марго. Графиня желала поскорее сменить тему разговора.

- Да, - грустно кивнула Лисса. - Она была очень сильным человеком. Она всегда достигала поставленной перед собой цели, и она знала, чего на самом деле хочет.

Она меня очень многому научила, и я иногда по ней скучаю, - тайя еще сильнее сжала солонку, в которой хранился прах сгоревшей волчицы.

- Расскажи мне о ней, - попросила Марго. В фургоне зазвучал тихий голос Лиссы, с горечью вспоминавшей события летних дней.

К вечеру Катар со своими людьми пересек по узкой заснеженной тропинке лес, у пределов которого заканчивались владения морийских дворян и разворачивались земли исконных южных племен русов и тонов. Повстанцы достигли первой деревни в чужих краях. Их встретили озабоченные лица землепашцев, обрабатывавших окрестные поля. Жители не оказывали сопротивления вторжению в свои дома вооруженных крестьян, но пополнить их припасы свежими овощами, вином и мясом не смогли.

Староста пожаловался командиру отрядов, что сами тоны не запаслись на зиму достаточным количеством зерна из-за засухи, и даже предложил ему обыскать закрома и погреба в деревенских домах, откуда очевидно заранее была вынесена и перепрятана вся снедь.

Видия Дитрия тоны приветствовали с уважением и почтением. Для него освободили просторную избу, в которую были перенесены больные. Молодая вдова Бонни, оставшаяся после гибели мужа с пятилетним сынишкой, помогала Лиссе растопить печь и сготовить ужин, Марго присела возле своих пациентов, чтобы проверить насколько быстро они шли на поправку при помощи ее чар. Видий за это время, наполнив неглубокий кувшин колодезной водой, с хвалебными словами, обращенными к великому Море, обошел деревенские дома и жителей, благословляя их на праведную жизнь.

Свет от костров озарял темное безлунное небо. За окнами теплой горницы раздавались мужские крики и ржание лошадей. Лисса поставила воду на огонь, чтобы собрать со стола и вымыть грязную посуду. Она устала и хотела поскорее устроиться на горячей печи, чтобы, наконец, провести ночь в месте, где не было морозных сквозняков и сырой земли под крышей шатра.

Малыш уже дремал на узкой лавке возле очага. Его мать должна была в эту ночь ночевать к своей свекрови, но прежде она указала Марго колодец и помогла наносить в избу воды. Смех и радостные крики солдат раздались под окнами, и входная дверь в невысокую прихожую с гулом распахнулась. Лисса замерла в ожидании. Она услышала задорный голос Марго:

- Так зовешь меня в подружки невесты? - звонко засмеялась ведьмочка. - Но это пока еще ей решать.

В ответ тонко зазвенели серебряные колокольчики и заверещали мужские голоса.

- Ладно, ладно, - перекрикивала улюлюканье Марго. - Так и быть встречу настырных сватов. Только кто подтвердит честные намерения жениха?

Лисса сперва остолбенела, но после мигом прибрала на столе, быстрым движением стянула с головы косынку и поправила короткие золотистые кудряшки.

- С ними видий, фляги полные вина и пышные караваи, - заговорил Ланс, вернувшийся в солонку. - В общем, все как положено, чтобы посвататься к молодой девушке. Я так и знал, что он что-то замышляет…

В комнату, распевая песни, ввалилось полдюжины раскрасневшихся на морозе парней, за ними вошел Дитрий и смущенная Марго, поставившая в угол ведро с водой.

Море, Море, погляди!

Парня с девушкой свяжи!

Не расстаться им сто лет,

Будет званный нам обед.

Тайра, Тайра, погляди!

Ты им счастья наведи!

Пусть у пары молодой

Будет деток полон дом!

Сваты выкрикивали просьбы о благоденствии, богатстве, здравии молодой четы, обращаясь к богам, и приплясывали на ходу. Лисса с недоумением поглядывала на незваных гостей. Свадебные обряды в Тайраге происходили в совершенно другой манере, и девушка не представляла даже, как себя вести. Ланс оказался в восторге от разворачивавшегося гуляния, но его советы были бесполезны. Дух предупредил хозяйку, что ей придется или прогнать всех за порог, накликав на свою и так грешную голову гнев Моря, ибо его служители были неприкосновенны и их слова не подвергались сомнению, или стать женой настойчивого аманца.

- О, благословенная дочь Моря, - заговорил Дитрий, разбрызгивая по комнате воду с помощью пышного веника из сухих листьев. Воцарилась тишина, и все взоры устремились на сутулую фигуру видия и алое лицо смущенной невесты. - Обращаюсь к тебе от имени здравого, отважного и щедрого юноши, пожелавшего в божественном освящении водой позвать тебя в хозяйки своего дома. Он клянется перед лицом своих друзей, родичей и самого Моря, что будет тебя защищать, оберегать, кормить, дарить тебе детей и приносить в дом полную суму.

Видий продолжил перечислять достоинства мужа, а после его речь коснулась обязанностей молодой пары перед богами. Когда он замолчал, в комнате повисла назойливая тишина. Лисса вопросительно глядела на старика, надеясь, что он подскажет, что ей следовало предпринять.

- Наша девушка красна, работящая, умна и фигурой хороша, - громко заговорила Марго, выступая перед мужской компанией. Видимо, графине были хорошо известны крестьянские обычаи. Она приблизилась к Лиссе и закрыла ее своей спиной. - Братья-сваты поглядели на товар, и в самом деле уж пора, жениха позвать сюда! А невесте и решать, можно ли такого брать себе в верные мужья, будет ей ли господин этот бога Моря сын!

В комнату вступил Юлан. В руках у него были зерна ячменя, которые он выбросил на пол к ногам девушек.

- А теперь невеста спляшет да при всем народе скажет, будет люб ли ей жених иль прогоним сватьев сих? - сказала Марго, поворачиваясь к Лиссе. - Обычно девушка отвечает: "Буду я тебе жена, буду я тебе верна", - шепнула она на ухо подруги.

- Можно еще ответить примерно такими словами: "С глаз моих пойдите вон, Морю же я шлю поклон!", - усмехнулся в голове тайи Ланс.

Друзья Юлона опять заулюлюкали в ожидании ответа невесты, и лишь жених смиренно глядел на девушку.

- Я согласна, - запинаясь, тихо ответила Лисса. В углу закричал разбуженный ребенок, и комната зашумела радостными криками, хвалами видия, возносимыми к Морю, и стуком деревянных кружек, подносимых к полным флягам вина.

Наутро шествие колонны, возглавляемое немногочисленной конницей, продолжилось.

Дорога то подымалась в гору, то спускалась в низину. Впереди простирались Срединные Холмы, неровная местность, покрывавшая всю территорию Рустанада. Лисса устало брела в конце строя. Ее плечи отягощала сума, полная вещей и припасов.

Вчерашний праздник закончился тем, что в фургоне появился новый больной, и тайя должна была идти пешком вместе с другими крестьянами, взявшимися за оружие, и их женами. Один из сватов Юлона до того равеселился, что решил сплясать для молодой пары на столе, откуда он кувырком свалился на пол, сломав позвоночник. Акробат лишился чувств, но очень скоро оказался под внимательной опекой Марго. Хотя, как подозревала Лисса, именно ведьмочка явилась причиной его травмы. Графиня пыталась усыпить малыша, который в отсутствии своей матери, заболтавшейся около соседского забора, ни на секунду не закрывал рот, а его плач не сочетался с радостными криками и жгучими объятиями свидетелей скорого появления новой молодой семьи. Без чар в этом деле скорее всего не обошлось, а также без их последствий.

С раннего утра Катар приказал собирать лагерь и продолжать движение на север.

Это было непосильной задачей для молодцов, лихо отплясывавших несколько часов под звон колокольчиков. Лисса пыталась разглядеть в передних рядах Юлана и его друзей, хотя они, пожалуй, должны были тянуться в конце вооруженного отряда после того количества вина, что выпили за ночь. Сама же девушка не повторяла прошлого опыта, и ее голова ясно припоминала все события первой в жизни помолвки.

Теперь она уже не сомневалась, что будет иметь два мужа. Юлон станет по праву именоваться ее первым супругом в следующее полнолуние, а до этого невесте было не положено разговаривать и видеться с женихом.

Неспешный ход, редкий снег и холодный ветер, дувший в лицо, давно уже испортили настроение Лиссы, но к этому добавил свою порцию Ланс. Дух как обычно разглагольствовал в голове девушки и пользовался тем, что она не могла ему ответить. Порой Лисса жалела, что Ланс не умел читать ее мысли, через которые он бы давно уяснил, до чего ж опасно испытывать ее молчание, болтая в присутствии других людей.

- Неужели нельзя было отказаться от свадьбы? Я понимаю, что для тайи очень тяжело быть героиней самых грязных сплетен, но это уже все равно не исправишь, а свадьба только добавит масла в огонь. И что нам теперь делать? Ведь через месяц мы уже должны быть в Миноре, а не идти под венец с довольно таки милым крестьянином. И ты ведь сама понимаешь, что свадьбы не будет, что ты от него убежишь, но надо было давать обещания, дарить человеку надежду?! Все женщины одинаковые! Ты выходишь замуж за одного, а сама мечтаешь совсем о другом. Я, конечно, рад был бы поверить словам гадалки, что очень скоро появлюсь на свет, но если это правда, то значит мне предстоит родиться от этого брака… с Юлоном.

Я этого не планировал, Лисса. Так и быть я скажу тебе, что произошло той ночью: ничего. Он решил провести тебя до госпиталя, но спутал дорогу в темноте, и вы оказались возле солдатской палатки, где и заснули мигом на кровати. Ты еще по привычке решила раздеться. Вот и все. А ты вчера вспомнила о своей чести!…

Кстати, результатом всего минувшего смешного зрелища стало то, что я не углядел за Катаром и его советниками. А там, по-моему, разворачивались не менее важные события. Как мне кажется, наш главарь ожидал возвращения своих посланцев из ближнего тонского города Онтара, но они запаздывают. С утра он выслал новых разведчиков. А староста деревни убеждал Катара, что равнины впереди пусты и безопасны, и тоны будут рады воинам для защиты своих привилегий перед руссам. По мне, так нам лучше не выяснять, чем все это окончится. В ближайшее время нужно уходить от повстанцев и сворачивать к морю, чтобы в порту сесть на корабль…

Да, я знаю, что в наших карманах монет уже не осталось, но… Колдунам люди рады и без денег, правда, когда они не догадываются, что перед ними колдун и что он очаровывает их своей силой… Посмотри, а что там происходит впереди? Вроде бы все остановились, - с этими словами голос затих, и дух отправился за свежими известиями.

Вскоре всадник верхом на быстром жеребце пронесся вдоль рядов, выкрикивая приказ командира остановиться и приготовиться к нападению. В воздухе зазвучал боевой рог. К Лиссе подбежала недоумевавшая Марго. Далийка ехала на козлах рядом с видием, и всю дорогу выслушивала его наставления о служении Морю. Девушки недолго топтались на месте. Как и другие женщины, они стали устраивать временный привал. Марго увела впряженную лошадь с тропы на белую поляну и помогла Лиссе достать из фургона колышки, котелок, толстые холсты для того, чтобы соорудить шатер и развести около него костер. Мужчины же вынимали из ножен уже затупившееся и заржавевшее оружие и ровным строем продвигались далее по тропе через узкий пролесок, за которым дорога спускалась в широкую равнину.

Ланс появился, когда крестьяне почти скрылись с глаз своих жен и детей за редкими деревьями. Армия удалилась от хозяйки духа настолько, что он не мог более ничего услышать и увидеть.

- Что ж вы тут расселись? - возмущенным криком он объявил о своем возвращении. - Что вы за лекари, если оставили солдат погибать на поле боя, а сами укрываетесь в тылу! К тому же пропустите все зрелище, а без помощи колдуна или колдуньи оно окажется очень кровавым. Люди Катара принесли сообщение, что в нескольких лигах отсюда расположился отряд конников Рустанада, составленный из верных морийскому государю солдат, проходящих в стране военную службу, и призванный утихомирить спесь тонов. Видать, утром к ним пробрался гонец из деревни и рассказал о банде бунтарей. Так что долгожданная встреча с армией, пускай не более сотни всадников, уже за тем холмом.

Лисса шепнула Марго, что их присутствие нужнее не испуганным женщинам, ожидавшим подвигов мужей, а воинам, чьи мечи и дубинки вскоре обрушатся на солдат государя, и графиня мигом собрала походную сумку. Она прихватила чистые бинты, целебные снадобья, мази и травы, более нужные для отвода глаз, чем для исцеления колдовством. Девушки попрощались с видием и, получив его благословение, двинулись по засыпанной снегом дороге, истоптанной сотнями ног.

Панорама, открывавшаяся с пригорка, заросшего деревьями, была ослепительно красива. Снег блистал под солнечными лучами, на его белой поверхности черными пятнами расползались воины Катара. Марго выразила недовольство, наблюдая за распоряжениями командира. Внизу в долине в длинные, но неплотные ряды выстроилась пехота. Как докладывал указания комнадира Ланс, немногочисленные воины, сидевшие на лошадях, последовали за главарем, чтобы скрыться в низком овраге, откуда им следовало по условному знаку выскочить на подмогу.

- Кем он собирается останавливать противника?! - возмущалась колдунья. - Конница в один миг сметет этих бедняг, которых и пехотинцами нельзя назвать. У них даже копий нет, чтобы останавливать резвых лошадей, одни короткие мечи. А их защита?

Ни доспехов, ни щитов, да еще разбрелись по всей округе!

- Конечно, - вторил ей Ланс, - может на лошадях и получится остановить или хотя бы отвлечь государевых всадников, а там уж мечами рубить и колоть наездников. А здесь? Куда он уводит коней и их наездников? Катар думает, что сотня всадников испугается трехсот крестьян?

Перемещения в долине продолжались. Воины, с нетерпением предвкушавшие сражение, в долгом ожидании стали терять уверенность, силу и боевой пыл. Они замерзали на одном месте и со страхом поглядывали на горизонт.

С вершины противоположного холма примчался еще один разведчик. По длинным развевавшимся волосам и красной куртке Лисса узнала в нем лесного разбойника Лаура. В тот же час из оврага зазвучал сигнал к готовности. Воины подняли вверх охотничьи луки, и едва перед ними показались быстрые кони, на которых восседали облаченные в кольчуги стражи государя, в воздух метнулись сотни стрел. Но, казалось, кони мчались быстрее них.

Как будто острый орлиный клюв ударил по хрупкой ветке. Строй повстанцев распался под молниеносным вторжением конников, которые, опустив свои высокие щиты, ловко орудовали длинными копьями. Лисса закричала от ужаса и страха. Она прикрыла рукой глаза, наполнившиеся слезами. Белая равнина покрывалась кровавыми телами, звон оружия и крики солдат заглушали ржание раненных лошадей и стоны умиравших людей.

- Ланс, сделай же что-то! - закричала Лисса. - Они ведь переубивают всех!

- Это слишком далеко, - мрачным голосом ответил дух. - Но где же подкрепление!

Такими маневрами мы скоро тоже предстанем под острые копья!

Марго бросила тяжелую сумку и побежала вниз с холма. Она поскользнулась на снегу, скатившись мимо кустов в гущу битвы. Лисса, утирая руками слезы, кинулась следом за подругой. Она помогла ей подняться. Ведьмочка отряхнула свой плащ и отодвинулась от Лиссы. Она закинула голову вверх и закрыла на минуту глаза, как будто набирала мощь и силу синего безоблачного неба. Затем девушка прозрела, выбросив вперед руку. Она указывала в сторону десятка толкавшихся всадников, чьи кони уже перетоптали несчастных крестьян. Загремел гром, и яркая вспышка ударила в гущу, разбрасывая в стороны людей и животных. В этот момент заревел рог и из оврага выскочили повстанцы, чье количество явно уступало конникам Мории.

Но Катар, возглавлявший резервный отряд, даже не успел приблизиться к оборонявшимся на мечах воинам, а с лошадьми противника стали происходить странности, угодные, как посчитали многие, богам. Животные с бешеным криком поднимались на задние ноги, сбрасывая наездников, или падали наземь, придавливая тяжелым крупом людей.

Лисса потрясенно глядела на Марго, которая, не трогаясь с места, лишь переводила сверкавший взгляд от одного всадника к другому. Подоспевшие повстанцы с новыми силами набросились на противника. Длинные мечи разрубали деревянные копья, и вскоре воины из отряда государя попятились на испуганных животных назад.

Отступление происходило в яростной борьбе. Предводитель войск, чей шлем увенчивали три белых пера, был зажат между озлобленными крестьянами, рубившими топорами и короткими саблями. Он затрубил в рог и в окружении подоспевших товарищей, еще крепко державшихся в седле, помчался в сторону оврага, прорвавшись сквозь повстанцев, которые на поле битвы быстро потеряли строй и кинулись врассыпную.

Солнце уже закатывалось за горизонт. Вслед за беглецами отправился десяток вооруженных крестьян, некоторые из них оседлали непослушных вражеских коней.

Распыленные первой победой и еще не осознавая невосполнимые потери, повстанцы радостно обнимались и, не дожидаясь приказа командира, набросились на раненные и мертвые тела, валявшиеся на снегу, чтобы захватить оружие и доспехи. Но Катар быстро навел порядок в рядах, и мародеры получили по заслугам удары кнута по спине и шее.

Марго подхватила Лиссу за руку, едва началось бегство конников. Девушки поспешили к месту сражения, где лежали окровавленные тела солдат, многие из которых страдали и стонали от полученных ран. Графиня продолжила колдовать. Она быстро передвигалась среди побоища, сразу же отходя от тех, кому уже невозможно было помочь, и легко прикасаясь ко лбу еще дышавших воинов, принося им успокоение и новые силы.

В спускавшихся сумерках с неба повалил снег. Лисса медленно ступала между мертвыми телами. Она доверяла Лансу, который мгновенно определял, была ли еще надежда для павших солдат или нет. В долине уже разводили костры. Бойцы залечивали свои раны. К видию и его помощницам можно было обращаться лишь в самых тяжелых случаях. Лисса видела тонкую фигурку Марго, которая в нескольких шагах впереди исцеляла очередного вояку. Далийка помогала всем, независимо от того, на какой стороне он сражался. Плененных конников отправляли под стражей к шатру Катара, где многих уже усадили у костра и напоили горячим чаем. Лисса мечтала, чтобы такая участь поскорее настигла и ее. Девушка промерзла, она устала плакать от страшного вида смерти, развернувшейся под ногами.

Взгляд случайно остановился на солдате, в чью спину вошло длинное толстое копье.

Красное зловещее пятно расползалось по коричневой куртке. Лиссе подумалось, что именно в такую одежду был одет ее жених. Казалось, что вчерашний вечер и сватание случились несколько лет назад. Так долго она наблюдала за беспощадной бойней морийцев, что трудно было вернуться в воспоминания о мирном быте. Лисса нагнулась, чтобы перевернуть тело и прислушаться к груди солдата.

- Он отправился в пределы Моря, - тихо сказал Ланс.

Но девушка уже заглянула в лицо юного воина. Карие глаза остекленели, в них погас озорной огонек вольной молодости. Тайя прикрыла лицо и громко зарыдала.

Перед ней лежал Юлон. Она вскочила и побежала к Марго.

- Марго, ты должна… - всхлипывала Лисса. Она чуть не поскользнулась в луже крови на талом снегу. - Ты должна ему помочь! Марго!

Она затормошила подругу, которая замерла на коленях над еще одним окровавленным телом.

- Спаси, спаси его, Марго! - девушка уже не сдерживала рыдания. Но графиня не трогалась с места.

- Я не могу, - холодно ответила ведьмочка. - Я не могу больше ничего для него сделать.

Марго сжимала в руках бледную ладонь солдата. Спустя минуты сквозь слезы Лисса разглядела знакомое лицо около ног ведьмочки. Острый меч рассек шею Клауса. Ланс сказал, что тот еще дышал, но из-за большой потери крови ему уже не помогла бы и живая вода.

- Я очень тебя любила, Клаус, - Марго склонилась над лицом разбойника. - Ты был тогда еще мальчишкой. Прости, что не уберегла.

Она нежно поцеловала его в лоб, поднялась на ноги и подошла к следующему воину на красном снегу.

 

Глава 7

ВЫКУП

Город Онтар лежал в одном дне пешего пути от заваленной окровавленным снегом низины, в которой схватились войска государя и мятежники. Дорога извивалась среди буераков и оврагов, чередуя спуски и подъемы в глубоких сугробах, покрывавших поля и холмы. Две замерших обессиленных девушки пробирались сквозь холодный ветер, дувший прямо в лицо, в надежде поскорее обрести отдых и теплую постель в доме, который бы согревал яркий очаг.

Целый день после сражения Марго и Лисса выхаживали раненных воинов. Юная колдунья провела на ногах почти всю ночь, и к утру она едва не падала от усталости. Но Марго отказалась слушать подругу, уговаривавшую ее отправиться в фургон, чтобы выспаться и подкрепиться горячим бульоном. Графиня продолжала подолгу находиться возле ложа каждого еще боровшегося за жизнь солдата, пытаясь передать ему свою чудодейственную силу.

К вечеру Ланс поведал своей хозяйке планы, которым решил следовать Катар, все еще возглавлявший бунтовщиков. Потери, понесенные от небольшого отряда конников, были так велики, что все мечты командира встретиться лицом к лицу с армией морийского генерала мгновенно развеялись. Катар собирался отступить с чужой земли назад в Аману, а по пути наведаться в местные деревни, чтобы проучить предавших его тонов и вернуться в родные края не с пустыми руками. Эти намерения совсем не совпадали с маршрутом двух путешественниц. Поэтому Лисса силком отняла, уже изнуренную далийскую подругу от постели солдата, лежавшего без сознания с глубокой раной в голове, и с помощью Ланса заставила ее отдохнуть на теплой волчьей шкуре, разложенной у костра. С восходом солнца было решено двигаться в дорогу на север в надежде, что в поселениях тонов к двум бедным девушкам не отнесутся как к соглядатаям, а встретят с положенным сочувствием.

В лучах заходящего солнца на горизонте показались высокие стены города. Путники приблизились к ним, когда сумерки уже опустились на белую поверхность земли, и лишь яркие горящие факелы, прикрепленные к городским воротам, указывали путь припозднившемуся люду. По краям дороги в город выстроились покосившиеся деревянные дома и загоны для животных, сараи и амбары. Но пустынный вид округи наводил на мысли, что хозяева бедных изб укрылись за стенами города, предупрежденные о возможном нападении аманцев. Во владения онтарских горожан можно было беспрепятственно попасть через маленькую открытую калитку в массивных железных створках главных ворот. Крепчавший мороз оставил ее без присмотра, загнав стражей в теплую низенькую каморку у входа. Войдя незаметными в город, девушки поспешили поскорее заплутать в его темных улицах. Городские ворота вблизи представляли собой угрожающее зрелище. К высокой арке были прибиты отрубленные головы посланцев Катара, выставленные на всеобщее обозрение и устрашение врагов.

Высокие каменные дома вставали друг рядом с другом в ровные ряды. В окнах горели тусклые лампы, огонь от которых слабо освещал городские улицы. По каменным мостовым проезжали редкие кареты, а прохожих почти не попадалось на пути одиноких беглянок. Девушки остановились у широкого порога низкого здания, из дверей которого вышли двое шатавшихся мужчин с бутылкой крепкого напитка в руках.

- Неужели добрались, - измученно произнесла Лисса.

- Не знаю, если нас пустят на порог этого трактира, - неуверенно ответила Марго.

- Здесь, по-моему, не сдают комнаты на ночь. Но мы могли бы перекусить и расспросить у хозяина о приюте. Хватило бы медяков.

Едва Лисса приоткрыла глухую дверь и перешагнула через порог, как навстречу девушкам метнулся молодой мужчина, на поясе которого был повязан чистый передник.

Своей широкой грудью он вытеснил посетительниц на улицу.

- Вам нечего здесь делать, - сказал он, немного растягивая слова. - Если вы беженцы с юга, то госпожа Нелли открыла ночлежку в своем старом особняке. Идите туда, а если будете приставать к моим гостям, я позову городскую охрану.

- Да, мы разоренные крестьяне, - вымолвила Лисса, неожидавшая такого быстрого отпора. - Мы очень долго добирались до города, устали и промерзли. Разрешите нам согреться…

- Я сказал, что не хочу неприятностей, поэтому не впущу в дом крепостных. А тем более женщин! Ступайте вниз по улице. Если там все будет забито, можете переночевать в коровнике, за домом. Там есть свежее сено.

- Примите нашу благодарность, - спокойно ответила Марго, отстраняя тайю, готовую вцепиться в негостеприимного хозяина и молить его о тепле и еде. - Мы бы не хотели вас беспокоить, но можем ли мы рассчитывать хотя бы на кружку горячего молока. Вот два медяка.

- Меня вы не беспокоите. Я сам из Навии. Но если господин увидит одиноких девушек в своем пивном доме, да еще не тонок, то я потеряю работу. Подождите здесь, я принесу вам молока с медом.

Очень скоро парень возвратился на порог с двумя полными кружками горячего напитка. Девушки поблагодарили его и пообещали оставить пустую посуду окола порога. Они отошли от входной двери, чтобы не мешать посетителям заглянуть в светлую залу и пропустить чарку вина или пива.

- Годы текут, а нравы в Рустанаде не меняются, - сказала Марго, поднося кружку к потрескавшимся губам. - Что же мы дальше будем делать? В кармане осталось пару грошей, а работу тут так просто не найдешь.

- Мы можем запросто дальше лечить людей, - ответила Лисса, согревая замершие ладони о теплую посуду. - Конечно, лучше придумать что-либо более доходное.

Можно было бы играть в кости, и с помощью Ланса быстро вычистить кошельки богачей. Но очень жаль, что тоны и русы не одобряют азартные игры.

- Лисса, о чем ты говоришь?! - усмехнулась Марго. - В Рустанаде я не была, но всем известно, что среди южан - а ведь именно руссов и тонов раньше так называли, а не всех бедняков, незнающих дворянского рода - не то что играть запрещено, у них запрещено все! Следуя заветам Тайры, они могут пить только по особым дням. А по отношению к женщинам должны проявлять почет и уважение, которое обычно сводится к тому, что их жены и дочери не могут работать без разрешения старшего мужчины в доме и даже ходить по улице в одиночестве. Может быть слухи немного преувеличивают, но если нас не пустили на порог таверны, - Марго скривилась в ухмылке, - то значит и на работу нас не возьмут без поручительства.

- Но мы же не южанки, - возразила подруга.

- Тем более. Единственно, на что можно рассчитывать - это грязная работа на кухне, в хлеву или уборной. Нам надо найти спутника. Хотя нет, для начала нам надо стать похожими на тонских женщин. То есть отрастить длинные темные волосы, изменить цвет глаз на карий и научиться открывать рот, только когда к тебе обратятся с вопросом.

- Как же нам раздобыть денег на лошадей и на корабль, - задумчиво произнесла Лисса.

- Если ты ждешь моего совета, - нарушил молчание Ланс, - то я могу предложить следующие варианты: попрошайничать на площади, грабить темной ночью богатых горожан, влезть в чужой дом и украсть монеты или заставить с помощью колдовства людей самим отдать свои кошельки. Так мы разбогатеем очень быстро. К тому же для колдуна все это не составляет труда и не навлечет никаких неприятностей. Но как к этому отнесется тайя?

- Может одолжить у кого-то, - тихо предложила Марго. - Ланс заставит ростовщика поверить…

- О, я бы мог, только для этого надо бы превратить вас в мужчин и затуманить разум всех людей находящихся в доме. Пока что я смогу лишь заставить человека заснуть, испугаться… или влюбиться в красивую девушку, на которую он бы и сам обратил внимание. А если этим решит заниматься Марго, то все может получиться, но затем на нас рухнет какая-то балка, и добром это не закончится уж точно, - заглушил ее слова Ланс.

- Это будет неправильно, если ты или Ланс будете очаровывать людей, выманивая у них деньги, - рассуждала Лисса. - Но ведь мы действительно можем одолжить денег.

Взять их без спроса, а потом вернуть. Марго, ты же непременно когда-нибудь вернешься на родину, будешь проезжать через Рустанад…

В голове громко захохотал Ланс. Лисса понимала, что к нему присоединяется и ее внутренний голос, но девушка продолжила, пытаясь убедить себя в правоте:

- Колдовство может быть опасным. Ведь оно иногда не срабатывает, и тогда нас запомнят в лицо, а затем стражники запрячут нас в темнице или сожгут на костре за подобные истории. Стоять с протянутой рукой я не буду, уж лучше пойти на кражу. А как же иначе, Марго? Завтра мы уже умрем с голоду, а впереди еще такой долгий путь. Мы возьмем только столько, сколько необходимо, чтобы поскорее добраться до северного леса. Море свидетель, что потом я верну все эти монеты его верным служителям, чтобы они раздали их бедным и обездоленным морийцам.

- В народных сказаниях всегда прославляются герои, грабившие богатых, чтобы раздать все золото бедным. По-моему, такие же стремления были у Катара и его шайки, - заметил Ланс. - Но нам еще до таких размахов далеко.

- Мы можем пробраться в дом, если в нем никто не живет, и забрать несколько драгоценных вещей, - продолжала Лисса. - А потом мы продадим эти вещи в другом городе…

- Ты не сможешь ничего продать в этой стране, - перебила Марго. - Женщины в Рустанаде могут только заниматься домашними делами и воспитанием детей, а заработок денег на жизнь - удел мужей.

- Тогда мы заберем золотые и серебряные монеты. Видишь, все эти дома погружены в темноту, - Лисса указала на боковую улицу. - А перед ними высокие железные ограды - значит, жильцы в этой части города не бедствуют. Во всяком случае, там за забором в покинутых домах мы смогли бы и выспаться, и разбогатеть, чтобы поскорее дойти до моря.

- Если ты говоришь не впустую, то я не буду возражать, - равнодушно бросила Марго. - Я уже не верю в богов, чтобы опасаться кары за свершенное преступление.

Девушки завернули в ближний переулок, освещаемый лишь блистанием белого снега. В двух первых домах, огражденных от прохожей дороги высоким забором, было тихо и темно. Ланс сообщил, что в округе нет живых людей. Тайя зацепилась за холодное железо и подтянулась вверх на тонких прутьях.

Марго снизу наблюдала за подругой. Лисса была уже на вершине ограды и готовилась к прыжку по ту сторону забора. Но девушка остановилась в нерешительности. Марго посчитала, что она как обычно выслушивает свой внутренний голос или, как тайя его называла, волшебного духа Ланса. Лисса осторожно повернулась, крепко придерживаясь за прутья, и прыгнула назад на улицу, поскользнувшись на раскатанном снегу. Марго подхватила подругу и подняла ее с земли.

- Пошли отсюда, - уверенно сказала тайя, отряхиваясь от снега, - эта затея все-таки не по мне. Покамест я не умираю от голода. Тайра позаботится о своей дочери.

Марго двинулась следом за подругой, уверенно спешившей обратно к светлому фонарю, зажженному около таверны. Девушки завернули за дом и зашли в маленький сарай.

Внутри было темно и тепло. Лисса зажала нос, чтобы не чувствовать запаха навоза, исходившего от разбросанной на полу соломы. В одном углу лежала корова, разбуженная нежданными гостями, в другом на расстеленных плащах устроились измученные путешественницы. Глаза Лиссы уже были закрыты, и сознание рисовало красочные картины далеких краев, когда сквозь сон послышался знакомый голос Ланса:

- В чужой постели и с ворованными монетами в кармане ты не смогла бы так быстро и сладко заснуть.

Ведьмочка встала с первыми лучами солнца, пробившимися сквозь деревянные стены сарая. Лисса еще дремала, свернувшись калачиком под плащом. Колдунья поднялась на ноги, поправила смятое платье, расчесала поломанным гребешком короткие черные волосы и подошла к ведру с водой, стоявшему около дверей, чтобы омыть лицо.

Нынче девушке предстояло самой разобраться со всеми делами. Она зажгла в воздухе яркий шар, чтобы осветить полутемное помещение, и глянула в свое отражение в воде.

В ведре отразились приятные черты молодой девушки, чуть бледной лицом, с блеском в голубых глазах и решительно сомкнутыми губами. Марго не отрывала взгляда от водной поверхности. Она знала, что делала, и не раз выполняла этот трюк в Доме Послушания перед зеркалом. Вода показала совершенно другой облик - остриженная голова, на которую была натянута меховая шапка, более высокий лоб, вытянутое лицо, широкий нос, щетина на подбородке и над толстыми губами. Глаза совсем потемнели, и рот скривился в усмешке. Это были его глаза, в которые она давно влюбилась и не могла так долго позабыть.

Колдунья повертела головой, и тоже самое проделал мужчина, отражавшийся в ведре.

Она опустила руки в воду, и в потревоженной поверхности вновь можно было различить черты юной девушки. Марго глубоко вздохнула. Этот фокус ей удавался, но на короткий срок. Притом она никогда не пробовала его совершать в присутствии людей. Но девушка понимала, что изменить свой облик в глазах окружающих было ей по силам. Ведь это именно те способности колдунов, о которых рассказывала Лисса, а точнее Ланс. Колдуны могли оборачиваться в других людей и животных, но совершалось это за счет воздействия на сознание человека, глядевшего на чародея.

Хотя может быть в давние времена чародеи действительно меняли свое тело и порхали в облике птицы или плавали под водой как рыбы, а не только убеждали в этом своих спутников.

Марго схватила свой плащ и открыла дверь наружу:

- Ланс, если ты меня слышишь, то предупреди нашу подругу, чтобы она меня дожидалась и не беспокоилась. Я скоро вернусь.

Графиня решила выполнить свой замысел с раннего утра, когда улицы еще не были заполнены людом, и на рынке, куда она спешила, можно было отыскать пустые лавки.

Она надвинула на лицо капюшон и быстро ступала вперед, стараясь не привлекать лишнего внимания, но не пропуская мимо своего внимательного взора ни один дом под вывеской с именем торговца. В руке Марго сжимала небольшую шкатулку, подарок Дитрия. Добрый видий с неохотой расстался со своими помощницами, но он не смел, да и не смог бы их удержать. На прощание он подарил Марго шкатулку, с жалостью признавая, что не имеет более ценной для них благодарности за помощь, что было сущей правдой, так как видий раздавал все пожертвования, собираемые среди повстанцев, обездоленным женам и детям.

За расписную безделушку можно было выручить несколько серебренников, и Марго решила с этого начать сбор монет для путешествия на север. Но чтобы продать вещицу не за гроши, нужно было применить свои чары, пускай Лисса и решила, что выманивать деньги у людей, используя колдовство, не подобало честным людям.

Марго не возражала словам и действиям подруги, но опыта у графини было, пожалуй, было побольше. Она знала: для того, чтобы выжить, надо применять все свои силы, если они у тебя еще остались после лишений и несчастий, выпавших на жизненную долю. Очень скоро это поймет и Лисса, заглянув в пропасть нищеты и голода, когда в кармане нет и одного медяка. Колдунья признавала, что границы дозволенного существовали и для всесильных чародеев, ибо наказание за преступление этих пределов свершится руками людей или волей богов, в которых те веровали порой столь яростно и бескорыстно, что будь у чародеев такая сила веры и воли, они, пожалуй, могли бы действительно достигнуть божественного могущества. Но Марго уже не страшилась ничьей кары, не верила ни в людей, ни в их законы, ни в их мечты. Она считала, что сполна заплатила за свои проступки, и теперь настало время насладиться долгожданной волей. Ведь для колдунов не писаны правила, а, соблюдая порядки морийцев, они рисковали своими же руками возвести себе погребальный костер, чтобы безвозвратно кануть в небытие, ибо боги ждали в своей обители лишь души праведных людей. Для нелюдей посмертные врата были заперты, для них не было возвращения назад.

Из-за угла вышла странная пара. Пожилую женщину, голову которой покрывал темный платок, вышитый красными узорами, сопровождал молодой юноша, одетый в черное одеяние. Его лицо скрывала темная повязка, державшаяся на переносице и открывавшая лишь карие глаза. Парень аккуратно поддерживал женщину за руку, помогая ей идти по улице и выслушивая ее старческую болтовню. Они презренно покосились на Марго, и девушка расслышала, как, прервав свой рассказ о волшебном аромате, приобретенном в лавке Толлера, старуха в недостойных словах выразила свое отношение к распущенной молодежи, понахаевшей с юга и не соблюдавшей заветы Тайры на тонской земле.

Графиня еще больше надвинула капюшон на глаза и завернула в узкую улочку, по бокам которой располагались двухэтажные каменные дома. Сразу за поворотом девушка споткнулась о высокий порог дома Толлера, где, как гласила вывеска на двери, "вы сможете приобрести все нужное для украшения своего дома". Марго огляделась по сторонам: улица была безлюдна, редкие окна в ближайших домах были закрыты плотными ставнями, а за дверью не было слышно голосов покупателей, лишь шаги и звук передвигаемых предметов. Видно, хозяин наводил порядок в своей лавке, и девушка решила, что настал подходящий случай, чтобы совершить сделку. Теперь главное было с первого раза поймать взгляд продавца, чтобы не быть сразу же выставленной назад на мороз.

Марго отворила дверь и оказалась в маленькой комнате с высоким потолком, который пересекали толстые деревянные балки. К стене были прикреплены две лампы, освещавшие помещение. На скрип открываемой двери из-за прилавка, за которым на полках стояли разнообразные статуэтки, полные цветных жидкостей склянки, книги и расписанные горшки, появился затылок хозяина. Невысокий грузный мужчина поднял с пола ящик с темными бутылками эрлинского вина.

- Доброе утро, уважаемый господин, - обратился он к Марго, представшей перед его взором в обличие молодого мужчины в богатом сюртуке, утепленном дорогим мехом. - Что желаете приобрести? Я вчера получил партию крепкого вина, урожай сорок седьмого года, замечательный вкус. Или может предложить вам что-либо для вашей жены? Вот новые ожерелья из эмирского серебра. - Хозяин выставлял перед посетителем свои товары, намереваясь не упустить его без покупки.

- Я бы хотел продать вам вот эту шкатулку, - голос Марго был низким и хриплым.

Она не отрывала взгляда от лица торговца. На столешницу опустилась грубая мужская рука с предлагаемым товаром.

В глазах купца зажегся жадный огонек. Он внимательно осмотрел вещицу, украшенную мелкими аккуратными листками плюща, сделанными из блестящего металла.

- Очень добротная ручная работа, - сказал он, приближаясь к одной из тусклых ламп, - но это не золото, поэтому я могу предложить не более двух серебряных монет.

- Это очень старинная шкатулка, она принадлежала моей матери, - начала торг Марго.

- Фамильная ценность ваших предков не будет особо интересна моим клиентам, - иронично ответил купец. - Я надбавлю вам немного монет, если вы выберете себе другой товар в моей лавке. Могу предложить вот этот высокий подсвечник, - Толлер обернулся к своим товарам и подтянулся к верхней полке, чтобы достать оттуда красивый подсвечник, сделанный из обычного железа. Но изделие было слишком тяжелым и громоздким, и когда мужчина уже коснулся его пальцами руки, подсвечник с грохотом повалился на пол.

Хозяин поругал себя за неосторожность и небрежность и скрылся под прилавком.

Марго сдержала испуганный крик, готовый вырваться из горла, но дрожь в коленях нарушила ее спокойствие и невозмутимость. Когда голова Толлера вновь появилась над столешницей, его взгляд выражал истинное изумление. Он поставил целый подсвечник в ряд предложенных товаров и презрительно обратился к своему собеседнику.

- Что ты здесь делаешь? Куда делся молодой господин? - торговец вышел из-за прилавка, приблизился к двери и выглянул на улицу, ища взглядом своего покупателя. - Из-за тебя сбежал такой богатый человек, - он вновь вернулся к торговому месту. - Убирайся из моей лавки! Я не подаю милостыни. А ты только распугиваешь моих клиентов.

Марго взглянула на свои руки и поняла, что от ее колдовства не осталось и следа.

Она вернула себе настоящий облик измученной бедной девушки в старом грязном плаще.

- Прошу вас, господин Толлер, помогите мне, - усталым голосом произнесла Марго.

Ее руки потянулись к шкатулке, но она быстро сообразила, что эта драгоценность ей уже не принадлежала, и тон вдобавок мог обвинить ее в воровстве. Девушка была растеряна и не знала, что предпринять.

- Тебе должен помогать твой муж, а не я, - строго ответил купец. - Только негоже такой красавице распускать слезы. Я верный заветам предкам, и не могу даже глядеть на чужих женщин, не то, что общаться с тобой наедине. Ступай отсюда. - Толлер тоже заметил, что его клиент оставил драгоценность на столе, поэтому не был очень огорчен его странному исчезновению. Он даже достал из-за пояса несколько медяков и кинул их девушке. - Ладно, вот тебе пара монет, но не появляйся больше в моем доме.

- Благодарю вас, но не могли бы вы помочь мне найти работу. Я могу делать все.

Хотите, я буду помогать вам в лавке, тогда посетители не уйдут отсюда без какой-нибудь безделушки, и вы быстро разбогатеете, - продолжала умолять Марго. Она с жалостью глядела, как купец спрятал под стол ее шкатулку.

- Милая моя, я достаточно богат, чтобы не рисковать своей репутацией, беря в помощники девушку, да еще без попечителя. Но ты ведь родом не из Рустанада, а твои голубые глаза сразу же нашлют на мою уже немолодую голову беды и проклятия Тайры, жены и моей матери.

- Да, я дворянка и не привыкла просить, - уже более жестким голосом произнесла Марго, - но во имя Моря и Тайры одолжите мне немного денег. Я выдам вам расписку, вскоре я все верну плюс проценты.

- Нет, но будь ты хотя бы похожа на тонку, я бы взял тебя под опеку, - Толлер подошел к девушке и рукой указал ей на выход, - мог бы даже найти тебе хорошего мужа. Не сомневаюсь, он заплатил бы большой выкуп, но… Дворянам почет и уважение в других странах Мории, у нас же вы должны сами за все платить деньгами, а не просить у нас, бедных слуг государя.

У двери, распахнутой хозяином, который прежде убедился, что на улице его нежданную посетительниц никто не увидит, Марго резко остановилась и развернулась, высвобождаясь из рук купца, который выталкивал ее за порог. Она не могла уйти отсюда без тех денег, что намеревалась выручить за шкатулку. Кем бы они не были в этой стране - беженцами, преступниками, дворянами, - за звонкую монету можно было рассчитывать на горячий обед и мягкую постель, а с пустыми карманами даже перед носом самого уважаемого тона закрылись бы многие двери.

Марго взглянула на Толлера и легко помахала ладонью перед его лицом. Она надеялась, что еще не потеряла в волнении все свои силы. Торговец замигал глазами и погрузился в крепкий сон, опускаясь на грязный пол. Девушка подошла к двери и закрыла ее на засов. Теперь предстояло осмотреть его имущество и самой установить цену за маленькую шкатулку.

Из помещения лавки Марго вступила в темный коридор, ведущий в жилые покои.

Комнаты были уставлены крепкой мебелью, обитой дорогими тканями. Широкая лестница вела на верхний этаж, а под ступеньками был спуск в подвал, из которого доносилась веселая песенка служанки. Марго знала, что следовало поторопиться.

Она быстро поднялась в спальни, располагавшиеся наверху. В одной комнате на широкой кровати еще спала женщина, чье лицо колдунья не стала рассматривать, мигом прикрыв за собой дверь. А в следующей просторной спальне Марго тихо раскрыла комод и сундуки, заполненные мужской одеждой.

Ведьмочка сразу решила, что в первую очередь следовало приобрести в городе, чтобы люди захотели иметь с тобой дело - богатую одежду. Притом это должна была быть мужская одежда. Она отобрала из вещей хозяина плотную рубаху, пару узких брюк, которые явно были ему малы, и черную кожаную куртку. Также в карманы девушки был переложен мешочек с серебряными монетами. Скинув плащ, Марго надела на себя чужой наряд, и явно увеличившись в размерах, тихо выскочила в коридор. В нижней гостиной девушка расслышала женский голос, сверху громко зовущий служанку.

Воровка быстро выбежала в незнакомую дверь, откуда перебралась в другую комнату, а после, оказавшись у закрытого окна, распахнула ставни, и, оглядев пустой переулок, выпрыгнула на улицу.

Она мчалась по улицам Онтара. Город уже заполнился повозками горожан, крытыми экипажами богачей и пешими тонами, спешившими по делам. Женщины, молодые девушки и девочки ступали в сопровождении своих отцов, мужей или сыновей. Марго старалась не поднимать глаза от снежного покрова, чтобы не встречать недоуменные взгляды прохожих. Она обратилась к одному молодому парню, разгружавшему бочки из телеги, с просьбой объяснить ей дорогу к трактиру, возле которого осталась Лисса, и название которого она позабыла, объяснив лишь, что заведение находилось недалеко от городских ворот. Работник внимательно выслушал девушку, подробно ответив на ее просьбу, и даже вызвался провести, ибо негоже было одной ходить по улице. Но ведьмочка только улыбнулась его словам, она поблагодарила тона за доброту и помощь и, не отвлекая парня от дел, быстро свернула на другую улицу, следуя его указаниям.

Лисса поджидала подругу недалеко от сарая, выгнанная на мороз хозяйкой, пожаловавшей утром в коровник, чтобы накормить и подоить скотину. Она окликнула графиню, которую распознала в пополневшей черной фигуре только с помощью Ланса.

Девушки возвратились в темноту и теплоту сарая, где ведьмочка, скидывая с себя лишние вещи, быстро прекратила расспросы о своем утреннем исчезновении:

- Теперь эта одежда твоя. В ней ты будешь выглядеть как молодой господин… Имя можешь придумать себе сама.

- Я должна носить мужское одеяние?! Эти грязные штаны и куртку? - заупрямилась Лисса. - Где ты это раздобыла? Уж лучше бы это было новое шерстяное платье или теплый плащ.

- Да, твой плащ уже совсем пообносился, - Марго подошла к подруге и сняла с ее плеч черный плащ, истертый до дыр от дождя и грязи. - Но еще на кое-что сгодится.

- Ведьмочка ловко разорвала ткань на узкую прямую полоску. - Пока эта повязка будет скрывать твое лицо, а после мы купим тебе подобающий для юношей пради, то есть покрывало на голову, которое носят молодые парни до встречи со своей первой женой, если дают обеты служения.

- Неужели у них бывает несколько жен? - любопытно спросила тайя, примеряя вещи.

- Как рассказывала моя няня, которая многое повидала на своем веку, а родилась она в Рустанаде, плох тот муж, который не развелся со своей женой, ибо он не познал истинной хитрости и коварства женщин. Моряне искоренили обычаи южан иметь несколько жен, но семьи здесь очень часто распадаются по воле обоих супругов, притом муж обязан содержать первую жену, пока она не выйдет снова замуж. В общем, нам, женщинам, в этой стране отводится лишь роль послушной, хозяйственной жены, любимой своим мужем, иначе он ее бросит. Ничего без разрешения мужчины делать не позволено. Поэтому только с твоей помощью, мой дорогой друг, - Марго с улыбкой посмотрела на Лиссу, надевшую поверх рубахи и широких штанов куртку, - мы сможем вновь обрести свободу действий, не привлекая при этом лишнего внимания к себе.

- Почему же тогда ты не переодеваешься в мужчину? И где ты взяла эту одежду?

- Мне удалось продать шкатулку Дитрия, - мрачно ответила Марго, увиливая от прямого ответа. - И на вырученные монеты не купишь два сюртука, не говоря о всем одеянии. К тому же тебе надо будет сменить обувку, чтобы походить на порядочного юношу, который сопровождает свою сестру. А я решила не менять своего облика.

Поверь, в любой стране, а тем более в Рустанаде, к женщине будет больше снисхождения, и за красивую улыбку ей подкинут монетку или уступят в цене.

- Тогда почему я должна одевать эти обноски, неподобающие тайе, а не ты?! - опять возмутилась Лисса. Марго перемотала ее лицо грязной холодной тканью, оставляя на виду лишь глаза. На голову девушки графиня натянула капюшон.

- Ты уже давно не тайя, - заметил Ланс. - Иначе ты не посмела бы так отвечать дворянке.

- Потому что это поможет спрятать твои русые кудряшки. Молодые тонки и русайки всегда распускают свои длинные ТЕМНЫЕ волосы…

- Вот именно, - перебила Лисса упрямым тоном, - в них никак не опознаешь светлоглазых морянок, дочерей Моря.

- Ну, с этим я легко справлюсь, - Марго лукаво посмотрела на подругу, ее голубые глаза медленно приобретали коричневую окраску.

- Надолго ли, - сомнительно забормотал Ланс.

- А сейчас мы отправимся на рынок, где ты купишь себе кожаные сапоги, а также шушу для глаз. Настойка этого цветка всегда используется южанками, чтобы увеличить зрачки и подчернить глаза. Уж до этого времени я попробую не терять контроль над своими чарами, - Марго поправила свои короткие волосы и прежде чем приоткрыть дверь во двор, передала Лиссе три серебренника.

- Конечно, план у вас хорош, но я никогда не приму тебя за мужчину, услышав твой тонкий писк, - Лисса замерла в дверях, оценив соображения Ланса.

- Марго, а как же я буду говорить? - недоуменно спросила она подругу. - Голос то у меня не очень похож на громкий бас.

- Иногда мне кажется он у тебя громче грома, - съязвил Ланс.

- Ты немного похрипи, - Марго остановилась перед дверью, задумчиво глядя на тайю.

Девушка не беспокоилась дотоле об этой проблеме. - Лисса, постарайся говорить более низким голосом. Ведь тебе следует подыскать работу, чтобы мы могли обосноваться где-то на несколько дней, пока не придумаем, как достать лошадей.

Тебе как единственному мужчине в нашей маленькой семье придется зарабатывать на жизнь. Я предполагала, что юноше подойдут обязанности провожатого, но от немого в этом деле толку немного.

- Ладно, я попробую, - Лисса прокашлялась. - Ну что ты скажешь теперь? - проговорила она грубым голосом, который звучал неестественно и давался ей с большим усилием. Марго лишь засмеялась в ответ.

- Ничего смешного в этом не вижу, - уже своим голосом с обидными нотками тайя бросила в сторону подруги. - Сама бы попробовала. - Графиня тут же от удивления приоткрыла рот. Последняя фраза была сказана приятным мужским баритоном.

Оказалось, что Лисса сама такого от себя не ожидала. - Ланс, эти твои выходки… - продолжил изумляться незнакомый голос, исходивший из горла девушки.

- А кто, по-твоему, способен решить все твои проблемы, - Ланс усмехался привычным образом в голове хозяйки. - С моей помощью ты будешь без всяких усилий уговаривать тонских дам и их дочек, а точнее их мужей и отцов, взять тебя в помощники. И мне это не составит особого труда. Я наложил на твой голос маленькое заклятие и смогу, по-прежнему, отлучаться из солонки по своим делам.

* * *

Дом госпожи Утиллы располагался в процветающем квартале Онтара, прозванном Красные Крыши за цветную черепицу, покрывавшую высокие дома. Хозяйка была розовощека, полногруда, невысокого роста, с пышной косой, перевязанной на макушке. Бывший муж Утиллы господин Тивор содержал просторную лавку на рыночной площади, где торговал эрлинскими пряностями и фруктами. Он был единственным кормильцем своей первой жены, с которой уже около десяти лет находился в разводе.

Несмотря на богатство и обеспеченность мужа жилище Утиллы было скудно обставлено.

Комнаты снизу сдавались в аренду многодетной семье сапожника, а на двух верхних этажах среди старой мебели в темных гостиных и спальнях проживала одинокая женщина с молоденькой служанкой и дочерью-подростком. Ярко накрашенные губы Утиллы, которая по-прежнему сохраняла женское обаяние и привлекательность, говорили, что тонка, несмотря на черный платок на волосах, надетый после расставания с Тивором, находится в поисках нового супруга. Именно поэтому к ней в услужение поступил юный провожатый Азар. Он носил черную повязку пради, указывавшую, что в настоящее время парень вел холостяцкий образ жизни и не был обязан обеспечивать свою семью. Тивор счел его подходящим избранником на работу провожатого для первой жены, тем более, что пради намекало на готовность юноши служить за более мелкое жалование, ибо его потребности были пока не столь высоки.

Договоренность достигнули в лавке купца, куда юноша забрел в поисках службы, и в тот же день Тивор представил нового слугу Утилле. Отныне он не обязан был ежедневно навещать прежнюю супругу, чтобы прогуляться с ней и дочерью по городу, так как бывший провожатый сбежал из Онтара после обвинения в приставании к купеческой жене, жившей по соседству.

О том, что на его попечении после смерти родителей находится младшая сестра, Азар сообщил хозяйке после того, как остался с ней наедине и был проведен в свою небольшую каморку под чердаком. Известие это омрачило лоб Утиллы. Она быстро сообразила, что юноша не сможет уделять ей все свое время, но не решилась отказываться от его услуг, понимая, что другого провожатого, готового получать один серебренник в неделю, с таким скрягой, как ее первый муж, придется еще очень долго дожидаться. Поэтому она лишь безоговорочно заметила, что если молодая девушка собиралась проживать в ее доме, то ей придется все время проводить в усердном труде на кухне.

Первые дни среди грязных котелков, раскаленной печи и полных мешков муки тянулись для Марго мучительно бесконечно. Ведьмочке пришлось печь хлеб, растапливать очаг и таскать со двора ледяной воды. Кухарка Зелла своей помощнице была очень рада. Она передала новой работнице все обязанности по дому, а сама с утра выходила за покупками, ссылаясь на то, что у нее есть племянник, который может ее провести на рынок, а братец Марго постоянно занят поручениями хозяйки.

Зелла была ровесницей Марго, и графине не составило бы труда проучить тонку, но ее достопочтенный отец, являвшийся каждый вечер за своей дочерью, чтобы проверить не угнетают ли его дитя в услужении и не утруждается ли она до бессилия, ибо хотел сохранить ее красоту и цветущую стать для будущего мужа, выражал одним своим видом, что дочь трудится не ради дополнительного заработка, а чтобы помочь госпоже Утилле, приходившейся ему дальней родственницей. С седым тоном хозяйка вела себя тихо и смиренно, как не бывало даже при супруге. Хотя Зелла готовила скверно и разводила на кухне грязь и копоть, Утилла боялась потерять единственную служанку. Но после того, как в доме появилась бесплатная работница, хозяйка осмелела и даже высказала свои недовольства Тивору по отношению к бессовестной девушке, голова которой была забита ночными посиделками у порога при свете фонарей с молоденькими подружками, их братьями и провожатыми.

- Наша госпожа прогневает Тайру своими речами, в которых нет и капли правды, - жаловалась Зелла, нарезая для похлебки плохо очищенные овощи, которые она даже не вымыла, не желая опускать руки в холодную воду. - Ну, разве я не провожу весь день в делах?! На рынок беги, за вином беги! А на углу в лавке вино кислое, я и хожу в трактир, что у самых ворот. А тут она приметила, что даже если меня нет, Марго все сготовит и прибирется! Она уже забыла, кто этим всем месяцы до этого занимался, что она и благодарила меня, и отпускать домой не хотела в свободные дни?! А ты, Марго, не думай, что тебе легче станет от того, что отец узнает про ее наветы и заберет меня отсюда. Тебе же хуже будет! Самой тебе не справиться. А ты еще и медяка не получаешь за свои старания. Пусть Азар пристроит тебе в другой дом. Я то тут прозябаю, что она мне тетка дальняя, а твой братец такой удалой, что может и лучшую долю сыскать. За пару дней она его уже так затаскала, что скоро от него лишь облако пыли останется.

Марго понимала, что тонка была совершенно права. Она устало кивала в знак согласия. За недолгое время колдунья истерла все ладони. Она вставала с восходом солнца и ложилась, когда в доме затихал гул голосов и топот ног. Каждый день Утилла принимала гостей. Она поила их дешевым вином и брагой, а на стол требовала выкладывать самые аппетитные блюда, выдавая на расходы при этом гроши.

С приобретением молодого провожатого Утилла тут же пустила его вразнос. Азар, под именем и обликом которого скрывалась Лисса, сопровождал хозяйку с визитами к знакомым и родственникам, а после отправлялся с посланиями и поручениями по всему городу, так как тонка серьезно взялась за свою семью и решила любыми средствами найти достойного мужа.

- Сегодня Тивор выдал мне жалование за неделю, - Лисса не снимала с лица пради и потому ее голос приглушала гладкая черная ткань, прикрепленная к полам меховой шапки. Марго уже поняла, на что были потрачены заработанные деньги. Ее младший брат приоделся, а также успел вооружиться. За поясом блестел острый выгнутый кинжал.

- Очень странно, сегодня Зелла не пришла, - произнесла Марго, выкладывая перед усталым работником в глубокую миску горячую кашу, политую маслом. - Никто не ходил за припасами. Это все что осталось. Хорошо еще, что хозяйка никого не ждала к ужину. - Графиня присела рядом с Лиссой, которую не видела с вечера.

Встречи подруг в основном проходили на тесной кухне, где Марго кормила юного слугу Утиллы, и девушки по возможности откровенно разговаривали, если рядом не было любопытных ушей Зеллы, всегда заигрывающе поглядывавшей на стройного молодца.

- Тивор расторгнул договор с ее отцом. Я застал их вместе, когда ходил в его лавку, - Лисса уже привыкла говорить от мужского лица, да и Марго каждый раз поправляла подругу, когда слышала от нее высказывания про ее женскую долю, произнесенные мужским голосом. - По-моему, с сегодняшнего дня все заботы лягут на твои плечи, сестрица. Не думаю, что это тебя обрадует, да и Утилла очень скоро поймет, что лишилась единственной служанки, готовой работать на нее за гроши, особенно когда мы уйдем из Онтара.

- Когда?! Когда это, наконец, случится? - безнадежно воскликнула Марго. - Если мы будем ждать, пока ты заработаешь на лошадей, то наступит лето, прежде чем мы тронемся в путь. Так уж лучше тащиться пешком…

- Нынче на улице такой мороз и ветер, что можно застрять и замерзнуть в глубоком сугробе, не пройдя и лиги от города, - рассудительно ответил Азар. - А на лошадей мы как-нибудь заработаем. Я уже познакомился со многими приятелями Тивора и намекнул, что могу им тоже услужить. К тому же Утилла собирается замуж.

И если я буду усердным посредником в этом деле, то после буду щедро вознагражден.

Как женихом, так и Тивором. Купец уже не может дождаться, когда скинет с себя обузу в виде первой жены и дочери.

- Если бы лучше заботился о своей семье, то давно бы мог осчастливить и Утиллу, и Нелли. А так он жертвует на их содержание несколько серебренников. Скорее можно замерзнуть и умереть с голоду, чем найти себе мужа, хотя Утилла, несмотря на свои годы, еще очень хороша собой.

- Кажется, я уже подсмотрел для нее подходящую кандидатуру, - Лисса пододвинулась к печи, чтобы согреть ладони. - Господин Робер живет в западной части города, на Ветреном Холме. Он владелец рыбацкого судна, скупает и после продает дома в богатых кварталах и входит в городской совет. Завтра я отнесу ему приглашение на обед. С Утиллой он уже встречался и был покорен ее непринужденностью и обаянием. Он очень солидный мужчина, в очень богатом сюртуке,

- Марго удивилась грубому смешку, раздавшемуся из горла подруги. - Наряд позволяет закрыть глаза на его увесистое брюхо и лицо.

- И ты думаешь, ему приглянется бедная одинокая женщина, которая встретит его сухими лепешками и сырой редькой?!

- Я думаю, с помощью Ланса я очень быстро устрою эту свадьбу. А тебе назавтра придется сильно похлопотать. Путь к сердцу этого мужчины уж точно лежит через желудок.

- Как же так?! - Марго развела руками. - Я не намерена все время стоять у плиты.

Я была готова к нескольким дням неусыпного труда, но не к тому, чтобы валиться с ног от усталости. Я даже колдовать не имею сил.

- Марго, а ты с утра, пока еще не устала, поколдуй уж лучше так, чтобы все само сготовилось, - глаза Лиссы смеялись. - Ведь в сказках такое бывает: скатерть раскрыл - и полон стол.

Ранним утром Азар сопровождал хозяйку в комнаты красоты, где ей предстояли омолаживающие парные процедуры, очернение глаз, ароматизирование тела и придание мягкости и блеска уже поседевших волосам. Марго упросила соседнего мальчишку семи лет провести ее в продовольственную лавку, чтобы потратить последние серебренники, хранившиеся в потайной шкатулке Утиллы. Тонка не пожалела монет, лишь бы сегодняшний богатый стол удовлетворил аппетит ее гостя.

После покупок ведьмочка как обычно растопила печь и принялась за стряпню. Нелли, дочка Утиллы, которой шел уже четырнадцатый год, с любопытством глядела на умелые движения своей служанки.

- Ты готовишь не хуже тетушки Толлы, - проговорила девочка, перебирая на столе пшено. Марго дала задание юной хозяйке, выполняя личную просьбу Нелли. - Когда мы жили вместе с отцом, он часто водил нас по вечерам в заведение, которое содержит третий муж Толлы. Не помню, как оно называется. Нынче такое нам уже не по карману. Нам даже хорошая кухарка не по карману, - Нелли усмехнулась.

- Честно говоря, мне пришлось очень долго практиковаться, прежде чем мне удалось сварить съедобный суп и поджарить мясо, - Марго засмеялась. - Обычно оно наполовину сгорало, а наполовину было сырым.

- Очень странно, что такая красивая девушка находится в услужении. Ты бы легко нашла себе богатого супруга. У тебя очень интересные глаза и губы.

- Интересные?! - переспросила Марго, поддергивая бровью и сдерживая улыбку.

- Ну, я хотела сказать, что они очень идут твоему лицу… оно такое белое. На твоем чистом лбу прекрасно будет смотреться родинка. Я бы тоже хотела быть такой как ты. Но мою смуглую кожу уже не спрячешь даже белилами, что покупает матушка.

- Ты тоже очень хороша собой, - Марго сделал ответный комплимент, - а через пару годков будешь просто нарасхват. Красная родинка очень быстро украсит твой лоб как первая отметка брачного союза.

- Да, отец уже подыскивает мне мужа. Того, у которого тугой кошелек. А я может тоже хочу выбирать. Вот возьму и уеду в Тайраг и стану тайей. Или принесу у дома коменданта обет безбрачия. Ты ведь тоже дала какой-то обет?

- Почему ты так думаешь?! - Марго раскатывала тесто для мясного пирога.

- Иначе Азар бы давно получил за тебя богатый выкуп и мог бы считаться настоящим пради, то есть юношей-одиночкой. А когда он решит снять пради?

- Тебе приглянулся мой братец? - лукаво спросила Марго.

- Просто он такой добрый, - Нелли покраснела, - а лицо скрывает, и… Я уже все закончила, - девушка вскочила из-за стола и выбежала прочь, смущенная своим ответом.

Марго тихо посмеялась над наивностью юной тонки. Хотя в ее речах была справедливость: выгодное замужество могло принести богатство, притом сразу, без лишнего труда и хлопот. Только где найти такого мужа, если она все дни напролет проводила среди закопченных от дыма стен.

В прихожей в дальних покоях дома раздался звонкий колокольчик. Марго вздрогнула от неожиданности. Она глянула на солнце через маленькое замасленное оконце. Уже перевалило за полдень, и визита гостей можно было ждать в любую минуту, а хозяйка задерживалась. Марго сняла передник и поспешила к входной двери.

В Рустанаде встречать гостей было принято старшему мужчине в семье, но если лиц мужского пола в доме нельзя было сыскать, что было совсем не по-рустанадски, следовало действовать по обстоятельствам. Так решила Марго. Она распахнула двери.

На пороге стояло три высоких мужчины. Господина среди них опытный глаз дворянки отметил мгновенно, хотя даже его слуги были богато одеты в теплые кожаные куртки и шапки, совсем недавно пошитые на заказ. Сам же господин Робер на плечах держал лисью шубу, его сапоги украшали позолоченные заклепки, а за поясом был прикреплен небольшой кинжал в ножнах, облицованных драгоценными камнями.

Марго слегка присела и склонила голову в знак приветствия:

- Добрый день! Проходите в гостиную. Там на мягких диванах вы сможете насладиться горячим чаем и согреться от стужи, - она указала рукой в слабо освещенную комнату. Господин сбросил с себя пышную шубу, но от этого не стал меньших размеров. Он медленным уверенным шагом проследовал за Марго, а его прислужники остались на пороге, присев на край больших сундуков. Один из них достал из кармана маленькую жестяную коробочку, раскрыл ее и понюхал темную мазь.

Он помазал пальцем у себя под носом, а после передал коробочку своему приятелю.

За этим занятием тоны намеревались дожидаться хозяина. Марго не стала еще раз повторять приглашение, понимая, что раз слуги увлекаются нюхательными мазями, их ум прост и узок как мост-бревно через маленькую реку, и их лучше не звать даже на кухню, где в расслабленном состоянии они могли учинить беспорядок.

Робер присел в старое истрепанное кресло, покупательским взглядом оглядывая комнату. Марго еще раз склонилась в поклоне.

- Хозяйка наша задерживается, - ведьмочка решила, что лучше увлечь гостя разговорами, иначе он сбежит из представшей перед его глазами нищеты. - Вы ведь сами знаете, как опасно сейчас на дорогах. Скользко, лошади падают, экипажа не сыскать. - На самом деле экипаж Утилле был просто не по карману, и, видимо, поэтому хозяйка еще не вернулась. Марго продолжала разговаривать сама с собой. В Далии за болтовню служанку прогнали бы из дома на барские поля. В Рустанаде же не существовало титулов и званий, глубокой пропасти между людьми разных занятий и происхождения, хотя общественное положение человека как всегда определял размер кошелька, а также размах с каким заработанные деньги тратились на обустройство жилища и содержание красивых женщин, точнее многочисленных жен. - Если господин желает, я зажгу еще лампы, но именно в этой комнате моя госпожа ежедневно приносит молитвы Тайре и не позволяет раздвигать шторы, чтобы не нарушать привычного полумрака. Госпожа очень набожная, прилежная и скромная. В доме у нас уютно и светло от ее доброты. Вы в этом очень скоро убедитесь. А пока я напою вас ароматным чаем. Не откажитесь от чашечки.

Марго улыбнулась и быстро выбежала на кухню. Вода закипела мгновенно, стоило колдунье лишь взглянуть на полный котелок. Она залила кипяток в глиняный сосуд с засушенными травами. Пока чай настаивался, Марго решила привести себя в порядок.

Девушка провела ладонью окружность на закопченной стене, и перед ней замерцала отражающая гладь зеркала, в которой виднелась вылинявшая сорочка, растрепанные волосы, спадавшие на плечи и лоб, а также щеки, зардевшиеся от волнения. Для начала колдунья достала маленькую коробочку с черным порошком шушу, которую прятала на груди, и легонько нанесла его на зрачок, моргнув несколько раз.

Почерневшие глаза заблестели озорным огоньком.

Господин Робер недолго скучал среди сырой мебели и темных углов гостиной.

Молоденькая служанка, красоту которой сразу отметил его наметанный глаз, появилась в длинном платье, подчеркивающем ее тоненькую талию и высокую грудь. В комнате повеяло великолепным запахом травяного отвара, хотя купцу показалось, что сладковатые ароматы исходят от гладких черных волос девушки.

- Этот напиток согреет вас и приободрит, а также продлит молодость и укрепит здоровье - Марго улыбнулась, наклоняясь к купцу и передавая ему фарфоровую чашку, привезенную из Эрлинии.

- Ты считаешь, что я еще молод? - усмехнулся низким голосом Робер, отпивая маленькими глотками горячую жидкость.

- Вы замечательно выглядите, господин. Не мне судить о ваших годах, ибо опыт и здоровье не всегда приходят или уходят с их количеством. В любом случае, госпожа Утилла будет очень счастлива видеться с вами и принимать вас в своем доме. Вы можете затмить собой многих молодых людей, - Марго говорила медленно и заигрывающе, поглядывая в глаза собеседнику. Но над последними словами она не успела подумать, прежде чем их произнести, и ее лицо покраснело, привлекая к себе взгляд.

- О да, мой живот затмит многих, - засмеялся Робер.

- Простите, но я не то хотела сказать, - смутилась Марго. - Вы производите впечатление очень обаятельного и умного мужчины, настоящего мужа. Ведь женщины уже оценили эти ваши качества. Разве нет?

- О да, ты тоже очень смышленая девица, - купец поманил ее рукой, предлагая присесть в кресло напротив. - У меня уже четыре жены, и всего десять детей. А я вот до сих пор увлекаюсь женской красотой и намереваюсь опять жениться. А ты уже проколола уши?

Марго подняла свои волосы вверх, показывая маленькие ушки, в которых пока еще не висели серьги, надеваемые женщинами Рустанада после первого замужества.

- Я, конечно, мечтаю украсить себя длинными золотыми серьгами и красной родинкой, нанесенной на лоб рукой законного супруга, но пока я не встретила этого человека.

- А каким должен быть тот мужчина, что назовет тебя своей женой? - Робер не сводил с Марго любопытного взгляда.

- Главное он должен быть опытным и состоятельным человеком, который сможет стать мне наставником и, конечно же, исполнителем моих желаний, - девушка приблизилась к купцу и, склонившись к нему, подлила чая в чашку. В комнате опять развеялся сладкий аромат.

- Я люблю девушек, точно знающих, чего они хотят от жизни, - Робер притянул за руку Марго и усадил ее к себе на колени. - А такая красивая девушка, даже лишенная скромности, заслуживает щедрого господина. Тайра благословит этот союз.

Марго вырвалась из крепких рук, которые стали гладить ее шею и волосы. До слуха девушки донеслись звуки из прихожей, возвещавшие о возвращении хозяйки. А застать себя в таком виде графиня не могла позволить даже подруге Лиссе, не говоря о своем строгом брате Азаре и госпоже Утилле, собиравшейся женить на себе соблазненного тона.

Обед плавно перешел в вечерние посиделки. Пригожая хозяйка, облаченная в темное бархатное платье, по-видимому, одолженное у какой-либо подруги, угощала гостя блюдами, приготовленными на кухне своей расторопной служанкой, которой она отпускала слова благодарности и хвалы за проделанную работу. Марго сама удивлялась своим кулинарным умениям: и кролик в печи подоспел за несколько минут, и овощное рагу наполнилось вкусом специй, едва колдунья подумала об этом.

Девушка радовалась и ужасалась своим способностям, переживая за раскрытие чар и разоблачение обмана. Но довольные сытые глаза всего небольшого семейства развеяли ее робость, и Марго даже отважилась на десерт представить сладкие взбитые сливки, которые она закупила всего на одну порцию. Но после одного мановения руки маленькие кусочки на тарелках разрослись в пышные горки. Нелли несказанно обрадовалась нежданному угощению, а взгляд Азара подозрительно скользнул по подносу, после чего графине стало ясно, что ее чары действовали не на всех.

Наутро госпоже Утилле как всегда не сиделось дома. Азару следовало препроводить хозяйку на рынок, чтобы тонка пополнила свой скудный гардероб, а после первая жена Тивора намеревалась навестить мужа и всех своих знакомых, чтобы с восторгом поведать всем о богатстве своего нового жениха, который, несомненно, подведет ее к дому коменданта после того приема, который был намедни ему оказан в ее скромном жилище. Марго в это время занялась уборкой просторных темных комнат.

Еще вечером она выслушала гневную тираду из уст Лиссы. Слова о беспечности юной колдуньи обрушивались на голову Марго как гром во время грозы. Передавая укоры Ланса, Лисса, а точнее голос Азара, постарался надолго застрять в ушах графини.

- Я даже смутился, когда увидел в своей тарелке капельку крема, но мои глаза совсем полезли на лоб, когда Нелли продолжала есть пустой ложкой?! Она с аппетитом поедала что-то мне невидимое. Марго, фокус с десертом ты проделала, завораживая людей, и совсем не контролировала свои чары. В итоге мы могли быть погребены под камнями этого дома. Благодари Ланса, что мы еще живы и даже не лишились хозяйки, которая пускай порой и бывает слишком неугомонной и деятельной, не давая мне и минуты покоя, но не заслужила подобной смерти.

Марго признала, что опьяненная всемогуществом колдовства, она совсем забыла об его последствиях, и в результате лишь Ланс удержал Утиллу от внезапного падения на лестнице, после которого хозяйка могла повредить себе не только руки и ноги, но и рухнуть на нижний этаж на головы несчастных квартиросъемщиков. Но Марго облегченно вздохнула, ведь гул, раздавшийся в гостиной после отъезда господина Робера, был связан всего лишь с разломом одной ступени, а сама хозяйка поскользнулась на ровном полу перед восхождением наверх, задержанная силой Ланса.

Ведьмочка смахивала пыль со старинной массивной мебели. Она даже боялась думать, до чего быстро и легко можно было поднять в комнатах ветерок, который выдул бы всю пыль и грязь за дверь. Звонко зазвенел колокольчик, и девушка лениво побрела в прихожую. На пороге стоял высокий молодой мужчина, чье лицо Марго уже недавно видела. Девушка припомнила слугу Робера, едва тот обратился к ней:

- Мой господин остался очень довольным вчерашней беседой и желает встретиться с тобой вновь наедине. - Мужчина протянул девушке запечатанный конверт. - Он передает тебе это и желает видеть твою особу вечером у себя. Я зайду после захода солнца, чтобы провести тебя, - голос слуги был наглым и скрывал насмешку.

- Передай своему господину, что с таким предложением следовало обращаться к моему брату, нынче старшему в семье. А он после твоих слов не замедлил бы поставить тебе синяк под глазом и выбить парочку оставшихся зубов, - гневно ответила Марго. Ведьмочка не сумела сдержаться от усталости и неожиданности услышанного предложения.

Она с грохотом захлопнула дверь перед носом посетителя. В руках у нее осталось послание Робера. Она раскрыла дрожащими руками толстую бумагу. Взору предстал засушенный цветок маргитки и изящный золотой браслет, сделанный, очевидно, умельцами Алмаага. Девушка присела на сундук у двери и залюбовалась подарками.

Она тяжело вздохнула, пряча в переднике вновь сложенный бумажный конверт.

Оказалось, что даже с помощью колдовства, а ведь Марго знала, что очень сильно желала прошлым вечером очаровать и влюбить в себя богатого гостя, невозможно женить на себе мужчину. Очевидно, что облик Марго запал в сердце купца, но его ответом на старания ведьмочки было любовное свидание за дорогой подарок, а не выкуп за невесту, алая родинка и свадебные серьги. Для того, чтобы из бедной служанки превратиться в даму высшего общества необходимо было околдовать всю родню и знакомых тона, которые бы признали и не препятствовали их союзу. Но, в конце концов, девушка решила, что получить за вчерашние вздохи и взгляды золотой браслет тоже шаг вперед. Отныне возможно было высматривать доброго коня на рынке.

Утилла была несказанно рада и удивленна нежданному визиту господина Робера, с которым они договорились о следующей встрече только в грядущее полнолуние в доме Тивора, дававшего знатный обед. Полный живот тона скрывал новый роскошный наряд, а обутые на ноги кожаные сапоги на высоких каблуках звонко постукивали по холодному каменному полу.

На кухню вбежал Азар с приказанием хозяйки немедленно вынести для гостя лучшего вина в доме, на что Марго иронично заметила:

- Я, конечно, могла бы превратить кислятину, что ты вчера купил на рынке, в ароматное крепкое вино, но боюсь, что назавтра у гостей разболится голова и вспучит живот.

Выражение лица Лиссы было сокрыто под пради, но колдунья не сомневалось, что оно было не из приятных. Азару надлежало вновь стучаться в стужу к соседним лавочникам, да к тому же вытаскивать из кармана собственное жалование. Кредит госпожи Утиллы был полностью исчерпан, и даже первый муж не намеревался оплачивать ее дополнительные расходы на встречи с подругами и женихом.

Свидание Робера и Утиллы было очень кратким. Тон заверил хозяйку, что по ней скучал, и преподнес ей сухую веточку, украшенную серебряными монетками. Такие зимние деревца было принято дарить в Рустанаде в канун зимних полнолуний. После он сослался на загруженность делами и распрощался, так и не дождавшись возвращения Азара. Купец уверенным шагом направился к выходу, расставшись с хозяйкой в гостиной. Но по дороге он свернул в боковой проход и остановился в дверном проеме в маленькую кухню.

- Так вот, значит, откуда тебе так не хочется выбираться по вечерам, - обратился тон к девушке, сидевшей около очага с шитьем в руках.

- Господин Робер, - Марго не ожидала его появления. Она неуклюже поднялась и наклонила голову.

- Молодая девушка, смелая в выражениях, уверенная в своих желаниях, покоряющая мужчину своей красотой, - Робер, рассуждая вслух, приблизился к столу и презрительно взглянул на кухонную снедь, - оказывается на самом деле грязной служанкой, да еще строит из себя недотрогу, когда я желал всего лишь ее получше узнать. Ты ведь даже не назвала мне своего имени?! К чему были восхваления моей персоны, если ты прогоняешь прочь с угрозами моего слугу, оскорбляя тем самым его господина.

Марго была ошеломлена:

- А чего еще заслуживает господин, если сразу же зовет девушку к себе в дом, да к тому в одиночестве?! Я говорила, что мечтаю встретить мужа, а не продать свое целомудрие за дешевый подарок!

- Ха-ха-ха, - казалось, что речи девушки лишь раззадорили тона, - самомнение у служанки взлетело до небес, едва на нее обратил внимание обеспеченный муж. Вы, женщины, сами не знаете, чего желаете, а точнее хотите одновременно противоположные вещи. То тебе нужно было богатство, а теперь вспомнила о чести!

- Робер перешел на крик. - Да таких как ты десятки в кабаках: беженки из Аманы, готовые у меня в ногах валяться за серебренник. И запомни, если я что-либо предлагаю, ты не смеешь мне отказывать! Не хочешь по-хорошему? Ну тогда очень скоро ты будешь моей служанкой и будешь исполнять мои приказания, а твой братец отдаст тебя замуж за Диора, слугу моего. Тот тебя мигом приструнит.

Марго не верила своим ушам, выслушивая гневные замечания в свою сторону. Она всей душой пожелала забыть все эти слова. Рука Робера уже была занесена над столешницей, чтобы в запале со всей силой ударить по дереву. Ведьмочка зажмурилась, и лишь когда не услышала глухого удара, призналась себе самой, что у нее получилось задуманное.

Она открыла глаза. Тон был вновь спокоен и сдержан. Он обходил вокруг стола:

- Так вот мне очень любопытно узнать все-таки от тебя, чем я тебя обидел, если не имел ничего дурного на уме?

- Вы спрашивали, господин, мое имя? Все друзья зовут меня Марго, - ласково проговорила графиня. Она была уверена, что ее желание исполнилось. Последние минуты беседы были стерты из воспоминаний тона. Девушка решила, что стоило попробовать повернуть разговор в другое русло, ибо угрозы купца, уже испарившиеся в дымном воздухе кухни, могли быть воплощены на деле. - И я была очень удивлена и поражена вашей догадливостью, прозорливостью: маргитки мои любимые цветы. Я благодарю вас за подарок, - Марго вновь кокетливо улыбалась. - Но я не могу его принять, так как не выполнила вашей просьбы.

- Я не принимаю обратно то, что дарю, тем более женщинам. Для меня это был сущий пустяк по сравнению с твоей улыбкой, - Робер дотронулся до подбородка девушки и заглянул ей в глаза.

Она опустила взгляд, пытаясь скрыть в нем насмешку. Ее чары вновь опутали мужчину, превратив его из озлобленного волка в кроткого ягненка.

- Я готова уже открыто признаться вам в своих чувствах, господин. Но наша встреча не состоялась из-за вашего слуги, который вел себя вчера слишком неподобающим образом. Поэтому я не могла довериться Диору и согласиться выйти с ним на улицу…

- Он посмел назваться тебе! Какой наглец!

- Но ваше сегодняшнее появление здесь развеяло мои подозрения. Ваши слова о чистых помыслах, благословленных великой Тайрой, вселяют в меня надежду о скором счастье. Я согласна стать вашей женой, - Марго мастерски выполняла выбранную роль, нежно взглянув в лицо мужчины. Она посчитала, что лучше сразу перейти в наступление, пока еще чары были под ее контролем, и глаза купца с обожанием глядели в ее лицо. Колдунья следовала наставлениям Лиссы и уже направила свои помыслы в еще одно направление, чтобы избежать нежданного всплеска ее способностей в неизвестном месте. Нынче же колдовство разворачивалось прямо над головой тона: на его меховой шапке блестел маленький огонек света.

* * *

Одинокая девушка, закутанная в темный плащ, спешила в ту часть города, где были совсем недавно выстроены высокие остроконечные дома, принадлежавшие онтарским богачам. Крыши этих особняков украшали металлические фигурки зверей, высокие заборы окружали каменные фонтаны и колодцы, треугольные колонны огораживали открытые веранды. Архитектура жилых и декоративных покоев отражала последние приемы в рустанадском строительстве, впитывавшем в себя все новинки Далии, Релии и Алмаага.

На небе уже сверкали яркие звезды, в сухом воздухе потрескивал мороз, белый снег и желтая луна освещали путь среди узких закоулков. Дороги были пустынны, поэтому девушка тихо вскрикнула от испуга, остановленная рукой, схватившей ее сзади за плечо. Она резко обернулась и уже намеревалась отбросить в сторону своим взглядом кого-то или что-то, подкравшееся к ней со спины, но вовремя уняла свою дрожь и вернула спокойствие.

- Марго, ты куда? - раздался знакомый мужской голос. Девушка обернулась лицом к своему названному брату. Запыхавшись от долгого преследования, Азар продолжал: - Я только с помощью Ланса сумел… сумела тебя не потерять и догнать, хорошо еще, что я заметила, как ты выбегаешь из дома.

- Лисса, ты меня напугала, - Марго отошла в тень ближайшего дома. - Со мной все в порядке. Я спешу по делам, мы поговорим с тобой утром, - графиня развернулась, чтобы продолжить путь.

- Постой, сестрица, - Лисса опять ухватила подругу за плечо. - Мне как твоему попечителю, единственному брату, следует знать, куда уже не первую ночь бегает его сестра. В одиночку. Не стесняясь пересудов соседей и знакомых.

- Так ты поэтому решила за мной проследить? Меня не волнует, что обо мне болтают!

Здесь у меня нет ни соседей, ни знакомых, ни родных. Пора уже давно покинуть этот город. Или ты совсем забыла, что не собиралась всю жизнь проводить на побегушках у господина?!

- Марго, я как раз об этом и хотела с тобой поговорить! - раздраженно ответил Азар. - Поэтому пошли домой и не заставляй меня бегать за тобой по всему городу.

Или ты желаешь здесь мне все объяснить?

- А что объяснять?! Я спешу по делам. Если все пройдет хорошо, очень скоро мы сможем уехать отсюда. Так что присматривай-ка нам лошадей получше на рынке!

- Вот, вот. Уж не касаются ли твои дела господина Робера, с которым я сегодня говорил, - от игривости Лиссы не осталось и следа. В глазах сквозила твердость и серьезность Азара.

- И что?

- Я то по простоте представлял, что он говорит мне об Утилле, восхваляя ее ум, красоту, молодость, свежесть. По сравнению с Робером, нашу госпожу действительно можно назвать молодой и привлекательной. Думал, что он желает договориться с Тивором о встрече, где они бы уладили дело о свадьбе… Но когда этот жирный тон произнес твое имя и сказал, что просит тебя в свои жены…

- Он совсем не жирный. Очень упитанный, любит поесть, - скромно заметила Марго.

- Так оказывается ты в курсе? - Азар был возмущен. - Его слова о твоем ответном чувстве не выдумка? Ты что хочешь стать его женой? И я должен дать тебе на это разрешение?!

- Да не кричи ты так, Лисса, - Марго приблизилась к подруге и зашептала, пытаясь унять ее тон. - А что в этом плохого?! Я, признаться, не ожидала, что он все-таки решится заключить брачный союз. Знаешь, он очень щедрый человек и даже за его подарки можно выручить круглую сумму денег. Тебе стоит этим заняться, - Марго вытащила из складок плаща сложенный платок, в котором позванивали металлические изделия. - Вот здесь кольца и браслеты. Хотя нет, - девушка передумала и тут же спрятала их в плаще. - Пока их стоит приберечь: я одену их на свадьбу, чтобы у него не возникло никаких подозрений.

- Какую свадьбу, Марго?! Я не дам своего согласия на это! Ты не должна жертвовать собой ради монет. Я погляжу, ты уже совсем стыд потеряла, раз бегаешь к нему на свидания. Не говори мне, чем ты там с ним занимаешься, но после свадьбы ты будешь полностью ему принадлежать. Неужели ты…

- Лисса, я не могу никому принадлежать. И не забывай, что я все-таки ведьма и могу за себя постоять, - Марго даже не покраснела от намеков подруги. На ночные свидания колдунья согласилась, не желая разжигать гнев Робера. Мягкость и доброжелательность тона вмиг могли обернуться яростными криками, если ему что-либо не нравилось. Поэтому отказывать Роберу Марго не решалась, ее участь и служба Азара по сути находилась в руках этого торгаша. Ведьмочка предпочла действовать хитростью и лаской. Она с улыбкой принимала от купца драгоценности, ночью встречалась с ним в его особняке, ключ от которого получила из рук самого хозяина, но при уединении со своим страстным избранников быстро наводила на него сон или иные чары, и очень редко награждала жениха иными удовольствиями. - По-моему, ты сама имеешь опыт соблазнять мужчин, при этом не прикоснувшись к ним и пальцем.

И быть верной своим словам совсем не обязательно, ведь так? Ты же собиралась сбежать от своего муженька после свадьбы. И несчастье обернулось удачей: Тайра вовремя призвала к себе Юлона, и его душа с миром отлетела в морские просторы.

- Значит, ты признаешь, что сама все это затеяла? Но я в таком деле, Марго, тебе не помощник! Связать себя брачными узами - это клятва богам, а не приветливые взгляды мужчинам. К тому же я никогда этим не занималась! Разве что Табар… и то… это все Ланс. А Юлон влюбился в меня против моей воли, и я дала ему слово стать его женой и собиралась его сдержать. А ты же, устроив побег после свадьбы, станешь клятвоотступницей. Боги этого не простят! О, милостивая Тайра!

- Ах так! В моем братце вновь заговорила тайя. Он собирался стать женой крестьянина и совсем позабыть о северном лесе, колдунах…

- Я этого не говорила, - быстро перебил девушку Азар. - Я хотела после свадьбы все объяснить Юлону, и он бы отправился в путь с нами вместе. Он бы все понял и помог нам.

- Угу-хм, - Марго сердито взглянула в спрятанное под пради лицо Лиссы. - Ты собиралась рассказать ему, что я колдунья, что ты тайя, что у тебя на шее висит солонка с волшебным духом, что ты была в плену у гарунов, сбежала из Истары. Ты, думаешь, он бы тебе поверил?! И что бы он сделал, если бы поверил?

- Ты же мне поверила! - Лисса не сдерживала чувств, ее голос громом раскатывался по темному переулку. - Марго, я же о тебе беспокоюсь. Из этой затеи ничего путевого не выйдет. Зачем тебе становится богатой тонкой? Завтра я откажу Роберу, и мы уедем. Давай сюда твои украшения, я знаю, где их можно выгодно сдать…

- Ты хочешь отказать Роберу?! Ты что лишилась ума! Во-первых, его люди могут легко выбить из тебя упрямство. Они повсюду преследуют меня. Оказывается, наш тон ужасно ревнив и не спускает со своих женщин глаз. Во-вторых, назавтра ты поведешь разговор по-деловому, то есть не забудешь поднять цену за свою сестру.

- Какую цену?! - изумился Азар.

- Выкуп. Поговоришь с ним о выкупе. Начнешь с пяти сотен, можешь уступить до трех. Этих монет нам должно хватить…

- Пять сотен золотых! - глаза тайи расширились от удивления. - Да я даже в глаза не видала столько золота. Мы сможем купить отличных коней и ночевать по дороге в теплых гостиницах, а не в холодных бараках.

- И, в-третьих, после свадьбы, если Робер не потребует немедленно развода, хотя это было бы даже нам на руку, ибо тогда выкуп остается у семьи невесты, нам придется еще на некоторое время задержаться в его доме.

- Ну да, - задумчиво произнес Азар, - надо будет еще обдумать побег, если уж ты решишься нарушить принесенные клятвы. - Голос Лиссы уже не был столь категоричен в этом вопросе, особенно после того, как подруга упомянула величину выкупа.

- Нет, от людей Робера будет не так-то легко скрыться. У меня есть другой план.

Если он сработает, то все останутся довольны, - Марго умолчала о том, что она конкретно имела в виду и, помахав на прощание подруге рукой, быстро скрылась за поворотом.

К чему было предупреждать Азара о скором несчастье, ведь его поведение должно было быть естественным, чтобы не вызвать подозрений. И Марго была уверена, что брат прольет не одну слезу над телом внезапно скончавшейся сестры. Колдунья уже не раз обдумывала, чем закончится ее свадьба. Она каждый вечер намекала Роберу во время их встреч на нарушение заветов Тайры, подталкивая мужчину к скорому предложению брачного союза. Но семейная жизнь в мечтах Марго не должна была затянуться. Девушка рассмотрела все варианты ее окончания: от побега, который представлялся слишком опасным, тем более их ожидал еще долгий путь по Рустанаду, и преследователи могли его только укоротить, до развода, должного случиться по желанию мужа, иначе весь выкуп следовало вернуть. Колдунья же не знала, как снять любовные чары с тона и заставить его охладеть к себе или изменить, и это между тем требовало слишком много времени. Поэтому Марго решила сделать своего будущего мужа ВДОВЦОМ.

Опыт в этом смертельном деле у девушки уже был. Марго отлично помнила тот день, когда все старицы в монастыре пришли проститься со своей подругой. Матушка зачитала последнюю волю Марго, выраженную в прощальном письме. Девушка признавалась в своей страшной болезни и завещала произвести сожжение ее тела в восточных землях Далии, что ранее принадлежали ее отцу. Два дня она оставалась неподвижной, ее лицо покрылось бледностью, тело остыло, а в груди не было слышно биения сердца. Во всяком случае, так казалось каждому, приближавшемуся к юной старице, распрощавшейся с жизнью.

Марго с улыбкой вспоминала свои шалости. Хотя тогда произвела она весть этот ритуал не ради потехи. Желание вырваться наружу за стены монастыря никогда не угасало в сердце девушки. И если ей самой не удавалось далеко уйти за его пределы, она решила, что это получится у чужих людей, которые бы вывезли ее тело в крытой повозке для предания погребальному костру на востоке страны. Но ее попытка вновь обернулась неудачей. Уже через несколько часов скачки Марго почувствовала, что теряет силы, грудь сжимает тисками, и вскоре перед ее глазами действительно откроются морские просторы. Она распотрошила простыни, которыми было укрыто ее тело и последним усилием, а может своими чарами, выбила дверь, стремясь поскорее оказаться снаружи. Грохот до смерти напугали ямщика и двух стариц, сопровождавших процессию. Сама колдунья успела лишь прошептать "назад", прежде чем лишилась чувств, и ее тело повисло на дверном пороге. Нынче же все было в прошлом, и представление со скорой смертью можно было разыграть до самого конца. По замыслам графини следовало составить завещание с указанием места сожжения, и Азар в печали и скорби вывез бы тело сестры из Онтара. Пради остался бы вне подозрений да к тому с золотыми монетами, полученными в виде выкупа за невесту.

Оставалось три недели до начала весны, то есть дня равенства света и ночи, еще одного великого праздника Моря, когда морийцы окунались в ледяные проруби и жгли высокие костры, прогоняя холодные времена и призывая солнечное тепло. Несмотря на это, шпили на крыше особняка господина Робера уже были украшены разноцветными лентами, лужайки во дворе были расчищены от снега и осыпаны лепестками свежих цветов, привезенных из Ал-Мира, а служанки и кухарки в доме сбились с ног от усталости, раскладывая в длинном зале, заставленном красочными картинами, широкие праздничные столы. Весь день и всю ночь в доме звучали нежные скрипка и флейта, под звуки которых красивые пары кружились в медленных хороводах. Но обслуга, восхищаясь богатыми нарядами дам и золотыми цепями на костюмах их кавалеров, усмехалась скромности торжества и отсутствию среди приглашенных коменданта, которому по законам Рустанада надлежало закрепить очередной брачный союз господина Робера.

- А зачем нашему господину звать на праздник коменданта, - говорила пожилая женщина, чьи волосы покрывал темный платок, знак того, что ее последний муж скончался, и вдова еще не намеревалась искать ему замену. Она засыпала в большой котел, в котором кипятилось вино, разнообразные пряности. - При моей бабке союзы заключались лишь в присутствии старших мужчин в семье жениха и невесты. А глава города участвовал в торжестве лишь, ежели девушка была сиротой. Жених же вправе по законам Тайры сам давать клятву верности. В любом случае Хранитель Очага всемогущей Тайры близкий друг Робера, и данный брак одобрен и принят богами. Наш хозяин пожертвовал довольно золотых у жертвенного огня на площади города.

- Но сейчас совершенно другие нравы и обычаи, тетушка, - возразила ей молодая женщина, вытаскивавшая жаренного поросенка из печи. - Наш комендант не дал согласие на этот союз. Всем известна его дружба с господином Тивором, что держит лавки и дома в Крайнем районе. Из-за этой девчонки не удался брак его первой жены с нашим хозяином. Поэтому комендант отказался благословить эту свадьбу в угоду приятелю, заявив Роберу, что девица неизвестного рода и обязана предоставить письменное согласие главы родного города.

- Ясное дело, что это был лишь предлог, чтобы отменить свадьбу. Но хозяин не юнец, чтобы следовать советам коменданта. Ему не впервой брать в жены девицу из бедной семьи, - усмехнулась вдова. - Помнишь, что на вторую свадьбу не явилась даже его мать, госпожа Лала, несогласная принимать в семью молодую вдову с двумя детьми. Хотя после вернула свою милость сынку, едва осталась без доходов.

- Нынче же эта старуха поселилась в его доме и не дает нам покоя. Она быстро сживет со свету невестку. У той-то никакого характера! Согласиться давать клятву в мужьем доме, а не на городской площади, как подобает всем девушкам?! Не видать ей счастья Тайры! Завтра он проколет ей уши серьгами и молодуха соберет свои волосы да так и не узнает более, что такое настоящая свадьба: трубы гудят, красная дорожка выложена к Фонтану Желаний, комендант возлагает на головы молодых венки из серебряных колокольчиков!

- Сама то замуж выходила в тесной избе! - заметил высокий мужчина, одетый в нарядную форму лакея. Он, забежав на кухню, бросил на стол пустой поднос и присел на лавку, поднося к губам стакан горячего вина, налитого услужливой вдовой. Слуга залпом выпил полную кружку и вытер заросший щетиной подбородок. - И такого вина ты на своих свадьбах уж точно не пробовала!

Кухарка метнула в него сырой костью:

- Чего уселся! Ступай к гостям! Разговорился тут. Я ведь говорю, как надобно богачам свадьбы играть, а не бедным служанкам. А девица наша раз совратила такого завидного мужчину, могла бы и уговорить его хотя бы экипаж свадебный нанять, чтобы вокруг города на быстрой тройке промчаться на зависть всем!

- Была бы свадьба на широкую руку, ты бы не имела времени язык свой распускать, - огрызнулась вдова. - А так и господину затрат поменьше, и нам хлопот. Хозяйка наша молодая, что она могла поделать? Это братец ее все решал. Быстро распрощался с сестрицей, деньжат за нее получил, теперь то и пради снять сможет.

- Нет, этот не из таких. Он каждый вечер молитвы Тайре приносит, а монеты все бедным раздаст. Помяните мои слова.

- Откуда тебе это известно? Никак подглядываешь за парнем с тех пор, как переехал он с сестрой в наш дом, - усмехнулась тетка, наливая еще одну кружку вина для слуги. - Погляди, Тассар, она уже глаз на юного пради положила!

- Да знаю я, чего свадьба так скоро устроилась, - продолжала молодая кухарка. - Диор сказал, что девица то наша честь уже раздала, вот и хотела поскорее избежать гнева Тайры да принести брачные клятвы. Она ведь каждую ночь приходила в спальню к Роберу. Околдовала своими прелестями старика и стала его новой женой.

А она ему в дочери годится. Все это знают! И что он в ней нашел?! Волосы короткие, нос маленький, как у аманок, ростом не вышла. Утилла рассказала об этом всем знатным подругам, вот и собралось немного гостей.

- Ладно, ладно! Не тебе судить невесту. Сама вымахала вон на сколько локтей, а кто чуть пониже - уже статью ей не пришелся! Робер не обеднеет, ежели заведет еще хоть пять новых жен. Выкуп то слыхали какой? - спросил Тассар, собираясь вновь вернуться к гостям с подносом, наполненным высокими кубками с вином.

- Обычный выкуп - триста золотых, - безразлично бросила в сторону вдова. - Даже меньше чем последней жене, упокойся ее душа в морских просторах.

- А сколько еще дорогих подарков! - воскликнула кухарка.

Разговоры на кухне, во дворе, на конюшне и в светлом приемном покое не смолкали до самого утра. И Ланс еще несколько дней передавал их своей переодетой хозяйке, а та делилась с подругой, чья жизнь после свадебных празднеств изменилась, но не стала насыщенней и разнообразней. Наутро после свадебных гуляний Робер на глазах уже уставших гостей нанес на лоб своей новой жены отпечаток своего мизинца, вымазанного в красной жидкости, изготавливаемой по старинным рецептам из сока раги, и проколол тонкой раскаленной иглой девушке уши, куда вдел длинные золотые серьги, от тяжести которых у Марго закружилась голова.

Покои молодой жены в совсем недавно выстроенном особняке находились в правой половине, вблизи комнат для прислуги, кухни, подвала, столовой и веранды у зимнего сада. Ее широкая спальня, уставленная тяжелой мебелью и многочисленными вазами, наполненными сладостными жидкостями и засушенными цветами, сообщалась с опочивальней мужа. Только через эту дверь молодая женщина могла попасть в кабинеты, где Робер вел свои торговые дела. Прежде Марго с братом Азаром занимали комнаты для гостей, выходившие в приемный зал. Отныне же колдунья чувствовала на себе постоянное внимание десятков глаз. Ее провожали обиженные или удивленные взгляды прислуги, подозрительный взор матери Робера, а стоило ей подойти к выходной двери, тут же позади вырастал силуэт Диора, самого верного прислужника хозяина дома, который следовал за ней попятам повсюду на улицах города.

Дни семейной жизни тянулись крайне медленно и скучно. В город Марго выходила лишь за покупками. Но все ее затраты на новые платья, обувь, украшения тут же докладывались Роберу, а что было еще мучительней - об этом узнавала его мать Лала, взявшая привычку приучать вечером свою молодую невестку к скромности и сбережению.

- Зачем тебе эти бусы? Они стоят как десяток птиц, а ты оденешь их всего разок да забросишь в шкатулку. Тебе и так столько ожерелий надарил мой щедрый сын, что на долгие годы хватит! Лучше бы купила нитки да вышила своему супругу подарок. А я погляжу, какая ты у меня рукодельница. Эти наемные девицы зарабатывают не хуже лавочника, а дел то: сидят у печи да водят ниткой с иголкой.

- Мой муж желает каждый день видеть меня в новом одеянии. И руки свои колоть ради вашего удовольствия я не намерена, - поначалу Марго не обращала внимания на замечания свекрови. Но уже через несколько дней Робер заявил ей прямо за ужином, что она обязана во всем слушаться Лалу, и ей лучше пореже выходить на улицу и блуждать среди торговых лавок, где все не сводят с нее глаз.

На десятый день замужества ведьмочка приступила к осуществлению своего плана.

После полудня она как обычно сидела в своей гостиной в большом жестком кресле и послушно вышивала золотые веточки на белоснежных платках, которые следовало подарить родным и близким в день прихода весны. Уже третий дней Марго не выходила из дома. Да и желания к этому у графини давно пропало: если она останавливалась у лавки, то Диор об этом немедленно докладывал Роберу и Лале, если она просто прогуливалась по свежевыпавшему снегу, то супруг замучивал ее вопросами, кого она высматривала на улицах города. Даже отправиться к кому-либо с визитом было невозможно в одиночестве, хотя и знакомых в Онтаре у графини не было. Но единственное, о чем сожалела Марго, это то, что уже и с Азаром, под пради которого по-прежнему скрывалась Лисса, она не могла спокойно побеседовать без чужих взглядов и ушей. Хотя именно от брата зависело, как скоро они покинут этот небольшой тонский город.

- Завтра к нам пожалуют Гилла и Торри, - проговорила Лала. Она сидела за столом и записывала все расходы последних дней, негодуя по поводу того, что служанки закупали так много продуктов. Марго сдерживалась, чтобы не крикнуть в ответ, что ее сынок съедал за день корзину мяса и выпивал бочку вина.

- Это старшие дочери Робера? - спросила Марго, ловко продевая нитку в тонкую ткань и начиная новый золотой лист.

- Да. Робер слишком добр, допуская их в дом после того, как они его ослушались и не явились на вашу свадьбу. Теперь девицы поняли, что гнев отца страшен, и образумились, тем более что через два года именно он будет искать им подходящих женихов, а не мать, которая уже развелась с третьим мужем. Робер просил, чтобы ты подобрала девочкам дорогие подарки.

- Так чего же вы до сих пор молчали?! Я попрошу своего брата купить им шелковые пояса. Я видела у Регата…

- Не стоит беспокоиться, - спокойно прервала невестку Лала. - Я уже выбрала им браслеты из твоей шкатулки. А твой брат к тому же занят дни напролет. По-моему, он завел какие-то дела с лавочниками у дома коменданта. Надеюсь, он не навредит своим длинным языком Роберу. Товар им доставляют одни и те же суда в Бастаре.

Марго презрительно взглянула на Лалу, но старуха даже не отрывала головы от длинного списка, в котором подсчитывала каждый раз количество истраченных монет.

- Благодарю за заботу, - тихо проговорила колдунья. Она дотронулась ладонью до своего лба и громко вздохнула. - Меня последнее время не покидает головная боль.

И я бы в любом случае не вышла на улицу.

- От этого у тебя и рассеянность, - Лала покачала головой. - Ты опять забыла сказать своему братцу, чтобы он заплатил мне за продукты. Вот, я все подсчитала.

За последние дни он задолжал мне семнадцать золотых. Это не говоря, о том, что он снимает в доме лучшую комнату для гостей.

- Матушка, это мой брат, а не проходимец, с которого вы готовы снять последнюю одежду! - раздраженно воскликнула Марго. Девушка уже намеревалась заявить, что в этом доме она отныне хозяйка и может принимать кого угодно. Но она не успела вымолвить и слова, хотя получила бы в ответ верное замечание, что хозяин в доме Робер, а он ясно указал молодой жене, чьи советы она была обязана слушать и исполнять.

В комнату вбежал Азар. Как всегда, его голову и лицо скрывало черное покрывало, через неширокий вырез которого виднелись карие глаза. Атласная темно синяя рубаха плавно переходила в прилегавшие к ногам брюки, заправленные в меховые сапоги, достававшие до колен. Парень отвел покрасневшие глаза от Марго и быстрыми шагами пересек комнату, скрывшись в спальне сестры.

- Что за манеры! - воскликнула Лала, которая с недоумением проводила взглядом темную фигуру. - Без стука и доброго слова вламывается в девичьи покои! Это не пради, а бродяга с уличного рынка!

- Матушка, вы не могли бы оставить меня наедине с братом, - ласково попросила Марго, поднимаясь с кресла и жестом указывая свекрови на дверь.

Лицо тонки сразу побледнело от гнева. Женщина поднялась со стула и приблизилась к невестке, ненавистно взирая на ее спокойное выражение лица.

- Ты прогоняешь меня? Скрываешь от меня что-то? - она погрозила пальцем, злобно бросая обвинения в сторону девушки. - Принимаешь в своей спальне брата. А может это и не твой брат? Пради все на одно лицо. - Старуха уверенно направилась к покоям ведьмочки, дверь от которых была в противоположном углу комнаты.

- Матушка, я вас прошу, - Марго схватила женщину за руку. - Я вам потом все объясню. - Она потянула упиравшуюся тонку, тяжесть которой равнялась сундуку, заполненному камнями, и выставила ее в другую комнату. С лица Лалы не исчезало изумление и выражение того, что это ей все снится в кошмарном сне. Марго заперла замок на ключ и мигом вбежала в свою спальню.

На широкой кровати распласталась фигура юного пради. Хотя теперь его голова была обнажена, темное покрывало валялось на полу, а светлые вьющиеся волосы спадали на подушку, из которой доносились сдавленные рыдания. Марго присела на край кровати и обняла плечи подруги.

- Что случилось, Лисса? - по-доброму спросила колдунья.

- Ничего, - откликнулась тайя. Она отмахнулась от нежных прикосновений графини, присела на кровати, сжимая перед собой мокрую от слез подушку. Ее лицо, которое Марго не видела уже много дней, покраснело от плача, а из горла доносились низкие, неподобающие девушке, грубые всхлипывания. Снимая с себя пради, Лисса расстегнула ворот рубашки, и теперь на ее груди поблескивал золотой медальон. - Мне все надоело! Хватит. Я больше не буду ни пради, ни торговцем, никем! Я устала. Марго, я хочу домой!

Девушка кинулась в объятия подруги, которая ласково погладила ее по коротким волосам. Тайя продолжала всхлипывать мужским голосом. Она прижалась к Марго, и девушка почувствовала холодную жесть солонки, а также расслышала восклицания невидимого духа, в которого порой она не очень верила:

- Я уже не могу слушать твой плач. Хватит, Лисса. С кем не бывает?! Я тоже виноват. Очень виноват. Но ведь ничего страшного не случилось. Мы не много потеряли. Чего ты так сокрушаешься! Лисса, перестань! Ну прошу тебя, хозяюшка, милая! Тебе просто необходимо отдохнуть, выспаться. Ты замучилась, устала, но завтра мы продолжим наши дела. И уж тогда выберем лошадей - ого-го!

- Лисса, - Марго поглядела в залитые слезами красные глаза тайи и строго произнесла, - расскажи мне, что у вас произошло.

Лисса отодвинулась и отерла лицо простыней. Она не смела глядеть в сторону Марго, но все-таки начала рассказ все еще срывавшимся голосом:

- Марго, прости меня. Прости меня, глупую девчонку! Я потеряла твои монеты.

- Какие монеты? И если это единственная неприятность, то она совсем не стоит стольких переживаний.

- Нет, это ведь были твои деньги. Выкуп. Он принадлежит тебе, ведь ты столько терпишь, только ради того, чтобы мы поскорее добрались до Минора. Я бы никогда не согласилась даже дотронуться до этого толстяка. А ты проводишь с ним дни и ночи.

- Ну это не так уж страшно, - Марго усмехнулась. - Говори скорей, что ты натворила?

- Я уже который день высматривала на рынке подходящих скакунов. Но все они тощи, как голодные собаки. Коня надо выбирать в конюшнях знатных господ, да кто ж меня туда, бедного пради, допустит. К тому же за них столько золотых просят, как будто покупаешь целую усадьбу…

- Породистый скакун всегда был на вес корабля.

- А свора Робера следует всюду за мной попятам. Ни с кем уже не могу поговорить по делу, все знакомые купцы чураются меня как прокаженного, едва завидев его братию. Конечно, Диор сует свой нос во все дыры, что попадаются ему на пути и докладывает Роберу. А муженек то твой не пользуется особой любовью среди мелких торговцев. Он уже давно занимается перепродажей всех ввозимых в Бастар товаров, не разрешая напрямую получать поставки своим конкурентам.

- Так чего ж ты ходишь по этим лавочникам. Золотые у нас есть. Ты бы лошадей купила. А я как-нибудь объясню Роберу, почему сразу двух. Он ведь непременно спросит, да эта старая ведьма Лала потребует плату за занятие конюшни.

- Я об этом и говорю, - на глазах у Лиссы опять выступили слезы. - Хожу я мимо лавок, высматривая, что у них нового - чего ж мне сидеть в этих стенах…

Прихвостни Робера вроде затерялись среди закоулков. Я же увидела мужика возле высокой гостиницы у сторожевой башни. Одет прилично, на пальцах кольца золотые, в руках держит поводья от уздечки. Рядом с ним конь черный, здоровый такой, чистый. Я и загляделась на скакуна и спрашиваю его, не продаст ли лошадь. А тот и согласился, - Лисса опять зарыдала в подушку. - Торг у нас начался, условились на сорока золотых. Я ему говорю, нет ли у него еще одного коня. Он - как не быть, на конюшне в гостинице стоит еще один статный конь, и попросил еще сорок монет, тогда, мол, он объяснит хозяину гостиницы, что я могу коня забрать вместо него.

Я согласилась, отдала ему полный кошель, он и зашел вовнутрь. Я жду его, уж и Ланс появился, а продавца нет. Я думала, что он предупредил и ушел, и хотела уже домой собираться. Так тут выскочил паренек лет двенадцати, а за ним здоровяк, и стали кричать на меня, чего я к чужому коню привязался: никак увести его хочу. Я отпираться, объясняю им, что только купил его у хозяина, а здоровяк кричит, что он настоящий хозяин. Собрался народ, я и ушел ни с чем.

- Всего-то делов? - улыбнулась Марго. - Ну попалась на уловки мошенников.

- Так того негодяя и дух пропал, - Лисса от негодования повысила голос. - Он чужого коня продал да еще за одного с меня монеты взял! Как Тайра меня не уберегла!

- А Ланс тебя почему не уберег?

- Ланс?! Он же должен быть в курсе всех событий в Онтаре! Ни один закоулок не оставляет без внимания, а про хозяйку… Что говорить, я сама виновата! Хотела подешевше да получше купить. Обидно, Марго, понимаешь! Я ведь никогда не думала, что меня могут одурачить.

- Ладно уж, - Марго пожала руку подруге. - Потеряли восемь десятков - не обеднеем. Может мне упросить Робера продать тебе коней? Если буду выпрашивать в подарок, то выслушаю столько слов от Лалы, что последние дни в этом доме не пройдут в спокойствии и мире. У нас ведь еще осталось не менее двух сотен золотых, да в придачу драгоценности, подаренные мне. Ты продашь их в Бастаре, пока мы будем дожидаться подходящего судна. Сейчас, к сожалению, они под личным присмотром старухи.

- Честно говоря, золотом у меня не более пяти десятков, - смущенно произнесла Лисса, опустив глаза. - Я, как и подобает, раздала часть выкупа бедным на комендантской площади после свадьбы, также потратила на новый наряд и еще отдала сотню под проценты.

- Что?

- За две недели - два золотых. Господин Дарсин надежный ростовщик, его знают все купцы, и он всегда держит слово. На днях я получу свои законные монеты. А так они б лежали у меня без дела.

Вечерняя трапеза в длинной столовой проходила в уединенной обстановке. За столом не было приятелей Робера, которым тон со счастливыми глазами представлял свою молодую жену, умевшую покорять гостей не только привлекательной внешностью, но и умными речами. Нынче рядом не сидели ни Азар, который отправился почивать в свою комнату, ни госпожа Лала. Марго уже принесла свои извинения свекрови при встрече с ней после разговора с братом. Девушка не сомневалась, что тонка пыталась подслушивать через спальню сына: не случайно она выходила из его покоев. Однако отсутствие матери делало вид Робера еще более напряженным и зловещим. Марго предполагала, что он уже в курсе произошедшего недоразумения в ее гостиной и подыскивала слова, которыми бы смогла вернуть его расположение.

- Дорогой муж, надеюсь, торговля идет полным ходом? Или у тебя опять неприятности из-за аманских повстанцев? - графиня ласково взглянула на супруга и подарила ему скромную улыбку.

- Нет, меня омрачили вести из дома, - сухо отрезал Робер.

- Я прошу у тебя прощение за мое недостойное поведение. Наша матушка уже милостиво меня простила и благословила, - Марго утешала себя, что очень скоро она перестанет ежедневно просить прощения у всех домочадцев за свои мелочные проступки, окрики и помыслы. Лала благословила ее при встрече в коридоре лишь при условии, что невестка целый месяц не посмеет ослушаться и перечить свекрови, иначе гнев Тайры падет на преступившую ее клятвы и заветы.

- За что же я должен тебя простить?

- Я несправедливо обошлась с матушкой, была нетерпелива, в чем уже раскаялась, - смиренно ответила Марго.

- Раскаялась в измене?! Что за лживые слова ты смеешь произносить в моем доме? - Робер бросил в тарелку столовые приборы, отчего в комнате раздался устрашающий звон посуды. Тон яростно взглянул на супругу. - Как у тебя язык еще ворочается во рту!

Марго испуганно подпрыгнула на стуле. Она нервно придумывала, что предпринять, чтобы унять гнев и возбужденность мужа.

- Я не знаю, что ты услышал из уст госпожи Лалы, но ей поистине следовало держать их на замке, - ответила девушка.

- Распутница! - тон схватил жену за волосы и стащил со стула. Марго громко закричала, не ожидая столь быстрых действий. - Изменяешь мне в моей спальне, никого не стесняясь. Кто это?

- Пусти меня! - графиня распростерлась на полу, пытаясь выскользнуть из рук мужчины. - Как ты смеешь поднимать на меня руки!

- Я тебе сейчас покажу, что я смею, - Робер отпустил волосы жены и с размаху ударил ее по голове, отчего девушка откатилась под стол. - Ты даже ночью шепчешь имена других мужчин! Но до этого тебе удавалось скрывать ваши встречи.

Марго призвала свое спокойствие. Она пожелала, чтобы Робер уснул. Она выпрямила руку вперед, указывая на супруга, надеясь таким образом направить свои чары в нужную сторону. Она закрыла глаза, чтобы лучше сосредоточиться, но ее лодыжка была схвачена огромной рукой толстяка, и тело колдуньи медленно поползло по полу.

Ничего не получалось. Чары были бессильны. Марго поняла это, когда на ее голову обрушился очередной удар.

- Это был Азар, - голос графини был по-прежнему спокоен, что еще больше разозлило Робера. Девушка цеплялась за мебель, стараясь защититься от новых оплеух. - Она его просто не узнала. Робер, успокойся!

- Азар? - казалось, муж решил выслушать объяснения жены. Он отпустил ее и навис тяжелым телом над своей слабой жертвой.

- Он был очень расстроен сегодня, поэтому без стука зашел в мои покои. Тебе ведь уже доложили, что его обманули в городе, и он потерял кучу золотых! - Марго, пошатываясь, поднялась на ноги. Она не понимала, почему ее колдовство не действовало. Она пыталась заставить его уснуть, парализовать, опьянить, но ничего не получалось. С горечью пришлось признать, что настал момент, когда колдовские силы были не властны над человеком, и предупреждения Лиссы об этом оказались правдивы, хотя Марго и сама прежде сталкивалась с такими случаями. Но тогда графиня считала себя недостаточно опытной и знающей в области колдовства.

Нынче же ведьма старалась повторить то, что проделывала уже не раз.

- А вчера? Где ты была ночью, Марго? Ты закрылась с кем-то в своей спальне! - Робер вновь замахнулся на девушку.

Марго вовремя отскочила, схватив со стола нож:

- Я всю ночь была возле тебя. Как всегда! - прокричала она в ответ. Колдунья недоумевала, что за бредовые сны приходили ночью к ее очарованному мужу.

С грозным ревом он сорвал скатерть со стола, опрокидывая на пол посуду и еду.

Марго медленно отходила к двери, за которой она надеялась позвать на помощь. Она поздно вспомнила, что Робер запер ее перед началом ужина. Тогда девушка не обратила внимания на этот странный поступок.

- Куда ты? Сегодняшний урок надолго останется в твоей памяти, - тон поднял серебряное блюдо и с силой бросил его в сторону жены. - Тебе не захочется после этого разгуливать по ночам!

Марго замерла на месте. Ее способности управлять предметами ничуть не пострадали из-за ярости деспотичного мужчины. Она выкинула вперед руку, и блюдо на всей скорости сменило направление и полетело на Робера. На него устремились подсвечники с низких шкафов, скатерть на полу загорелась от огня опрокинутых свеч, тяжелый стул сбил тона с ног. Поскользнувшись в грибном соусе, он упал на пол, ударившись головой о боковую стену. Она творила погром, но увидев, наконец, поверженного мужа, остановилась.

Грохот в комнате затих, разгоравшийся пожар освещал царивший кругом беспорядок.

Графиня осторожно приблизилась к супругу. Внезапный стук в дверь заставил ее в раздумье обернуться назад.

- Господин, - послышался взволнованный голос Диора, - все в порядке? Вам не нужна моя помощь?

- Запрягай карету, Диор, - громко ответила Марго голосом Робера. - Моя супруга решила навестить своих родных. И поскорее разбуди ее братца!

Графиня приблизилась к обездвиженному телу тона. Она дотронулась до его лба и с облегчением поняла, что купец еще жив. Она обыскала карманы длинного сюртука и извлекла оттуда ключ от двери, нюхательные мази и кошелек серебряных и золотых монет.

В дверь опять постучали. Голос Азара звал сестру. Марго приятно удивилась столь быстрому появлению брата, хотя владельцу всеведущего духа, очевидно, было заранее обо всем доложено. Она поправила растрепавшиеся волосы и с поднятой головой вышла в коридор. Азар был одет по-дорожному, в руках он держал кожаную сумку и темный плащ Марго, который тут же накинул ей на плечи. Диор, стоявший неподалеку, от изумления разинул рот. Марго приблизилась к слуге и, не дав ему вымолвить ни слова, дотронулась до его глаз. Парень обессилено скатился на пол.

- Если необходимо, Ланс излечит тебя, - взволнованно произнес Азар после того, как прогнал жестом руки кучера с передних сидений. Марго устроилась рядом с ним, она дрожала всем телом, но все время молчала. Пустая карета, запряженная тройкой быстрых лошадей, помчалась в ночь по белым улицам Онтара.

 

Глава 8

НА СЛУЖБЕ У ГОСУДАРЯ

Морис Росси умело управлял пегой лошадью, впряженной в высокие сани, быстро скользившие по проезжей дороге на восток. С раннего утра, едва парень выехал из дома, с его лица не сходило хмурое озабоченное выражение. Он посматривал по сторонам, стараясь поскорее объехать одинокие избы, стоявшие на обочине, и обогнать путников, отправившихся по делам, едва темнота ночи стала рассеиваться.

Сани были накрыты толстой холщовой тканью, из-под которой виднелись деревянные ящики и глиняные кувшины. Самый младший Росси отправлялся с запасами продовольствия в раговые поля, чтобы навестить отца и брата Басиста. Соседи и знакомые Ризы быстро прослышали о том, что она собирает сына в дальнюю дорогу, и поспешили передать теплые вещи и продукты своим близким, запасавшим в Красных Равнинах стебли ядовитых цветов, из которых к весне готовилась целительная настойка. Двое беглецов, желавших поскорее выбраться наружу, укрылись в куче тяжелых коробов и тюков.

С Ночи Тайры прошло всего два дня. Народ допивал оставшееся вино и возвращался из столицы в родные места. Дорога на восток была свободна, хотя очень скоро по ней вновь двинутся тайрагцы в сторону заросших полей, чтобы заработать золотые монеты. Кусты раг вырубали под корень и пускали в обработку: стебли сжигали, вымачивали, засушивали, настаивали в растворах. Рага была полезной в любом виде.

Но иногда эти цветы приносили не желанное выздоровление, а мучительные страдания и внезапную смерть. Дровосеки никогда не работали поодиночке среди невысоких раговых кустарников. Не раз случалось, что человек засыпал, чтобы никогда более не открыть глаз, или, уколовшись острым стеблем, умирал в страшной агонии.

Только поочередное дежурство возле костра у разбитых в поле палаток помогало вовремя увезти раненного товарища подальше от ядовитых ароматов цветов, чтобы пробудить от вечного сна.

Морис и Фрол прибыли в родной дом в Сколаде ночью, и бывший капитан был гостеприимно принят хозяйкой, едва младший сын заявил, что это друг Дугласа.

Спокойный сон лемака, уже позабывшего об уютной и теплой постели, был нарушен скорым возвращением рудокопа. Поначалу Фрол лишь посмеялся над бредовой идеей нового знакомого отправиться в Лемах через Красные Равнины, что позволило бы сберечь время, скрыться от чужих глаз и оказаться в тылу друзей. Дуглас предполагал, что покровителем и учителем Имиры был влиятельный человек, который входил в число служителей в храме Тайры: недаром же провожатым девушки являлся таг, а точнее человек, не побоявшийся надеть черные одежды. Из этого следовало, что упырям или их сообщникам было легко отыскать Дугласа - Имира несомненно указала баржу, на которой она прибыла в Тайград, а после допроса капитана и осмотра каюты, которую они занимали, можно было составить портрет рудокопа, сопровождавшего графиню де Кор. Еще хуже обстояли дела, если сама Имира детально описала Дугласа. Одно сообщение, что парень был прокаженным, то есть удостоился милости государя и отправился за живой водой, сужало границы поиска убийцы. В Тайраге слухи о рудокопе, напавшем на тага, похитившем свою сестру и избежавшем смерти в Истаре, все еще обсуждались за кружкой добротного вина. А совпадение имен могло привести тагов в дом Тиора и Ризы Росси в любую минуту.

Прямая дорога в Лемах, где в первом же поселке можно было обратиться за помощью к военным, представлялась очень привлекательной капитану третьего ранга, но он понятия не имел, посильно ли было обычному человеку преодолеть раговые поля.

Путь на юг в Навию был более безопасным - стоило лишь перейти реку, которая протекала в нескольких лигах от родного поселка семейства Росси, но что ожидало беглецов в чужой стране без документов, знакомых и звонких монет?!

Было решено переждать пару дней дома, чтобы собраться с силами и продумать маршрут. Риза надеялась, что в красных полях сын навестит отца и брата и возвратится с ними обратно. Она не один раз наставляла Мориса, чтобы он отвез упрямого Дуга к рабочему привалу отца, который должен был уговорить сына остаться в Тайраге. Матери были неведомы события последних дней, и меньшой Росси лишь подозрительно молчал в ответ. Морис лишился своей веселости и болтливости и мрачно поглядывал на брата, который наотрез отказался брать его с собой в Великий лес.

Дорога свернула на север, окружая широкий овраг. Морис замедлил бег лошади, несшейся по свежему неглубокому снегу. Солнце уже поднялось высоко над горизонтом, когда Дуглас, перебравшийся на козлы к брату, приказал ему остановиться. Сани скользили вдоль высоких кустарников, наполнявших морозный воздух сладостным ароматом. Их красные стебли можно было различить издалека.

Кругом не было ни людей, ни зверей, ни протоптанной дороги. Повозка уклонилась далеко на север, так что теперь Морису следовало поворачивать назад, чтобы добраться до территории вырубки, на которой работал отец.

Фрол вылез из саней, достав небольшую сумку с припасами, которую забросил на плечи. Вслед за ним на белую землю спрыгнул Дуглас. Он обнял младшего брата и потрепал его по волосам:

- Морис, пока ты остаешься в доме за главного. Береги мать! Обо мне никому не слова.

- Да помню я все твои наставления, - обиженно отмахнулся мальчишка. - Может вам все-таки лучше к морю? На границе с Лемахом рыбаки перевезут через военные посты.

- Дотуда добираться целый день, - ответил Фрол, обнимая на прощание мальчика, - и лучше всего, чтобы нас видело меньше народу.

- Дуглас, ты обещаешь вернуться? И Лисса… Как я ее найду без тебя?

Дуглас помахал на прощание рукой и двинулся в сторону красных деревцев. Толстые корни вырубленных кустов раг выступали из-под снега уже в нескольких шагах от оставленных саней.

- Дуглас! - прокричал в след брату Морис. Он привстал на козлах, держа в руках натянутые поводья. - Дома у нас будет все в порядке! Ты только обязательно возвращайся! - Он тронул лошадь, и сани помчались назад по белой пустоши.

Путники быстро продвигались вперед. Они шли налегке, в дорожных сумах была сложена еда и теплые вещи. До границы с Лемахом по расчетам Дугласа было не более одного дня пути верхом. Но ни одна лошадь не отправилась бы по собственной воле через эти заросшие поля: воздух сдавливал своими ароматами виски и порождал гул в голове, да к тому же одинокие уцелевшие после вырубки раги очень скоро стали попадаться на каждом шагу.

- Почему же тайрагцы полностью не избавятся от этих зарослей? - устало спросил Фрол. Он присел на снежную кочку и отер раскрасневшееся лицо снегом. Поначалу лемак даже удивлялся, что все его опасения оказывались беспочвенны. Он быстро шагал вперед между невысоких кустов, уверяя рудокопа, что и воздух здесь как на всей территории Тайрага, и колючки у раги совсем маленькие и незаметные. Но спустя несколько часов, когда солнце уже стало опускаться за горизонт, опытному воину пришлось признать, что переход будет пусть и коротким, но совсем не легким.

- Глупо лишать себя основного дохода, - Дуглас осторожно устроился на толстом корневище, выглядывавшем из-под земли. Он достал из сумы флягу с водой и сделал большой глоток. - Ты пей почаще и лицо умывай, - посоветовал парень, протягивая капитану сосуд. - Летом сюда даже подойти невозможно. На стеблях распускаются большие красные цветы, воздух наполнен их запахами и роем пчел. Отец держит пасеку, и наши пчелы долетают до этих полей. А если ближе к дому рассадить кустарники раг, то потом в нем не уживешься. Растения эти трудно вывести из земли. Срезаешь под корень, а весной уже опять крепкий и толстый стебель пускает широкие листья и красные цветы.

- Думаю, нам пора устроить привал, - Фрол стал разгребать снег, чтобы приготовить место для костра. - Впереди еще долгий путь - нужно передохнуть да подкрепиться.

Легким топориком, захваченным из отчего дома, Дуглас отрубил ветки от соседних раг. В спускавшихся сумерках кустарники светились ярко красными оттенками. При надрезах из ствола вытекала темная жидкость, и рудокопу казалось, что до его слуха доносятся тихие стоны раненых растений. Дорога через Тайранскую степь, как еще называли Красные Равнины, давалась Дугласу тяжело. Последние ночи парень очень плохо спал, страшные кошмары преследовали его в кратких забвениях, заменивших сон. Недосыпания и усталость легли темными отпечатками на исхудалое лицо рудокопа. Дуглас предполагал, что его проклятая болезнь добирается до головы и сердца. Он чувствовал жжение в груди и перед уходом заметил, что черная язва уже охватила руки от ладоней до плеч и перебралась на спину и горло. Но ядовитый каверелий принес и полезные свойства организму: в наступающей темноте Дуглас мог легко различать предметы, а его нос чувствовал многообразные запахи в воздухе, хотя чуткий нюх парень открыл в себе еще в детстве. Нынче, видимо, благодаря этому сладкий аромат раг не оказывал на прокаженного столь пагубного влияния. Резкий запах, исходивший от красноватых стеблей, сразу же ударил в ноздри, но Дуглас постарался не обращать на него внимания.

- Таг Тамигор рассказывал, что в давние времена раги покрывали все земли до Пелесских гор, - Дуглас нарушил тишину, в которой потрескивали горящие головешки.

Путники уже подкрепились едой и решили передохнуть еще некоторое время, прежде чем двинуться дальше вглубь зарослей. - Они служили надежной границей между северными и южными территориями по западную сторону гор. На севере расселились морийцы, пришедшие из Великого леса, а южнее проживали племена, занимавшиеся земледелием и скотоводством, потомков которых нынче кличут южанами. Так вот, таг говорил, что бедствия пришли в эти земли, когда люди начали вырубать раги. Он называет эти цветы - украшением Тайры, а веточкой раги богиня касается нас на смертном ложе, чтобы пролилась последняя капля крови в землю, для последующего возрождения и возвращения из морских просторов.

- Вашу богиню, я, мой мальчик, чту и преклоняю перед нею колени в дни Тайры, но родился я в Лемахе, и сердце мое верует лишь в справедливость всемогущего Моря, - ухмыльнулся Фрол, подбрасывая в костер маленькие дровишки.

- Боги сами разберутся, кто из них более всеведущ и всемогущ, - продолжал Дуглас, уклоняясь от спора о величии богов, - я лишь пересказываю, что слышал от тагов.

А они люди ученые и знаниями своими редко делятся с простыми крестьянами. Но Тамигор очень привязался к моей младшей сестре, к тому же он близкий друг отца и матери… Так вот, и южане, и морийские вожди приказали вырубать кусты раг, чтобы расширить свои владения. Несколько лет подряд поджигали раговые поля, чтобы затем расчистить пепелища и освоить новые земли, и когда в огне сгорели все растения, племена, до этого мало общавшиеся друг с другом, встретились, и началась борьба между ними. Более развитые в ремеслах южане одержали быстрые победы и оттеснили морийцев на север и на западные побережья, а далее, как рассказывают легенды, случилась засуха, моряне отплыли от берега материка и у их вождя родился сын Орфилон, сумевший сдержать натиск захватчиков-южан и объединить всех морийцев. Красные Равнины были своеобразной преградой на пути на север, защитной стеной, подобие которой позже возвела на юге принцесса Мория.

Раги были высажены в этих местах богиней Тайрой, и если бы южане не вырубали раги, они не попали бы под иго морийцев, а морийцев позже Тайра наказала нашествием гарунов. Так что эти степи должны быть неприкосновенны, по словам тагов, - Дуглас говорил с иронией в голосе, понимая, что вырубленные под корень кусты, представшие перед взором путников в начале из странствия по раговому полю, на деле показывали, сколь слова служителей богини мало принимаются во внимание простым людом в Тайраге. - Но тайрагцы уже давно усвоили полезность и ценность красных растений, поэтому, они хоть и обрезают все цветы, ветви и листья, к весне из голых корней вновь появятся свежие черенки, и поля разрастутся с новой силой.

- Может и есть правда в историях, что в третью гарунскую войну именно у Тайрага остановились гарунские полчища, ибо раговые поля преградили им путь на запад к морю и Алмаагу, и тогда таги обратили их в бегство?! Но после того, что я увидел и узнал в Тайграде, я бы не стал доверять их рассказам и поучениям. Если бы мне пришлось выбирать между гаруном или упырем, я бы без раздумий выбрал гарунского господина. Он хоть останется человеком, а упырям люди нужны лишь, чтобы они могли вечно наслаждаться свежей кровью. Слава великому Морю, что господин у нас один - милостивый государь морийский.

- Неужели ты думаешь, что таги являются кровососами? - неодобрительно спросил Дуглас. - Таги очень уважаемые, мудрые люди. Они всегда помогают простому люду, который не забывает о Тайре и ее заветах.

- Ты просто считаешь себя тайрагцем, Дуглас, и поэтому никогда не признаешь, что в твоей родной стране укрепились кровососы, благотворящие кровавую богиню, - критически ответил капитан. - Оттого и все беды в нашем великом государстве в последние годы - каждый думает лишь о своей шкуре: тоны, русы, аманцы, релийцы забыли, что живут в большой стране, разговаривают на одном языке, вместе сражались в прошлом против врагов и нынче служат одному правителю - государю Дарвину II.

- Как будто ты не называешь себя лемаком и не подчеркиваешь этим, что родился в Лемахе, провинции, являющейся военным центром Мории?

- В первую очередь, я считаю себя морийцем, и долг мой защищать всех морийцев, верно служащих своему государю, - Фрол говорил твердым голосом. Его прямой взгляд, казалось, должен был внушить эти мысли собеседнику.

- Государю! - усмехнулся рудокоп. - Государь тоже должен заботиться о своих подданных, знать их беды, недовольства. А за него, благословленного Морем и Тайрой, управляют страной алчные алмаагские советники да лемакские военные и судьи. Неужели нельзя пойти на уступки аманским крестьянам? Или направить дополнительные отряды дворян в Легалию, в восточных районах которой хозяйничают работорговцы?

- Жизнь тебя уже побила, сынок. Но нельзя рубить так легко и быстро сплеча.

Государь знает о всех слабостях своего государства, но он не может изменить самих людей, которые не соблюдают законов Мории, творят преступления против своих сограждан, превышают свои права и совсем забывают об обязанностях. Всех же в Истару не сошлешь. Да и там ссыльные живут по определенным правилам.

- Так и в Тайграде ничего не изменишь. За известия, что мы принесем в Лемах, нас могут посадить в темницу или убить в темном переулке. Упыри и их лазутчики есть во многих краях. А если уж они решили пробраться к вершинам власти…. - Дуглас замолчал. До его слуха донесся громкий женский смех. - Ты слышал это? - он шепотом спросил капитана, вставая на ноги и обходя куст раги, под которым сидел.

- Что? - безразлично спросил Фрол. - Ты, Дуглас, еще слишком молод. Если бы все было так, как ты говоришь, наше государство бы давно распалось. О чем только думает новое поколение?! Для начала нам надо добраться до Лемаха, а путь неблизкий, - капитан широко зевнул. - Ночь уже, не видно ни зги, может отоспимся до утра, - он прилег на расстеленный на земле плащ, - костер пылает… не замерзнем. Ты пока покарауль, а потом… меня разбудишь.

- Эй, Фрол, - Дуглас озадаченно подошел к костру. Он ничего и никого не обнаружил, но не сомневался, что слышал странные звуки. - Нам пора в путь. Я же тебе говорил, что здесь нельзя спать. Можешь не проснуться.

Лемак пробормотал в ответ что-то невразумительное. Дуглас решил дать ему несколько минут на отдых, а сам начал складывать сумки. Его глаза тоже слипались от усталости. Он приложил к лицу снег, чтобы освежиться.

- Дуглас! Дуглас! - звонкий голос донесся с двух противоположных сторон.

- Имира?! - Дуглас схватился за голову, пытаясь разобраться, в своем ли он еще уме. Он повернулся на месте, но кругом была мгла, в отблесках огня светились красноватые стволы раг.

- Я доберусь до тебя! - опять последовал громкий смех.

Он оказался в полной темноте. Пламя костра внезапно погасло, и рудокоп не мог различить даже очертаний ближайших предметов. Он протер глаза, но взор не прояснился. Всюду царила мгла, и смех Имиры заполнил его слух. Голос то приближался, то отдалялся от Дугласа. Парень сжал уши и закричал со всей силы в ответ, надеясь унять свое воображение. Кошмары, приходившие к нему во сне, воплощались наяву.

- Имира, ты мертва, ты мертва, - твердил он, зажмурив глаза. - Ты просто играешь со мной. Я убил тебя.

- Да, я решила с тобой поиграть, - в лицо рудокопа ударило жаром.

Дуглас отскочил на несколько шагов назад и открыл глаза. Впереди пылал куст раги, через мгновение загорелись еще несколько кустарников, которые росли рядом. Перед парнем образовалась яркая дуга. Огонь намеревался окружить своего пленника.

- Я жду тебя, - громкая насмешка прозвучала из-под земли, под ногами рудокопа.

Дуглас отступил еще на шаг назад.

- Мы очень скоро встретимся в подземельях моей матери ТАЙРЫ! А мы могли бы быть вместе и в ее поднебесных владениях, Дуг!

Дуглас обернулся. За своей спиной он увидел слабое предрассветное сияния, в котором проступали высокие кроны деревьев. Он побежал в ту сторону.

- Там тебя ждет смерть, Дуг!

Рудокоп споткнулся о невидимую преграду и оказался в полете. Он падал вниз. Его ноги и руки не чувствовали никаких предметов, лишь холодный ветер ударял в лицо.

Под собой он увидел огненную пропасть, к которой быстро приближался.

- И там тебя ждет смерть!

- Еще рано, - громко закричал Дуглас. Его глаза расширились от страха и ужаса предстоящей гибели. - Я не могу умереть! У меня есть еще несколько месяцев!

- Ха-ха-ха, - смех был беспощаден. - Я буду тебя ждать, Дуг!

Рудокоп свалился в холодную воду. Он камнем пошел ко дну, выпуская ценный воздух.

Его быстрые движения руками и ногами не продвинули тело ни на локоть к поверхности темного водоема.

- Я могу убить тебя. Я очень этого хочу. Он приказал мне, Дуглас.

Парень вновь очутился на твердой земле. Он присел на корточки и откашлялся, изо рта и носа выходила вода. На черном небе уже сверкали звезды и толстый месяц. Он различал красноватое свечение раг.

- Я не могла его ослушаться. Никогда. Лишь с тобой я делала, что хотела. Я была свободной, - нежный голос девушки раздался за его спиной. Дуглас глубоко вздохнул, прикрывая вновь глаза. Как жаль, что кошмар еще не закончился.

- Имира, мы встретимся с тобой когда-нибудь… если этого пожелают боги, - он устало развернулся, но никого не обнаружил перед собой. Он продолжал с облегчением в голосе, - я, несомненно, окажусь в подземельях Теи, если не излечусь от проказы. Но, прошу тебя, до этого времени… оставь меня в покое.

- Оставить?! - последовал яростный ответ. Вновь громкий смех с нараставшей силой задребезжал в ушах. - Я всегда буду с тобой! Ты ведь для этого меня убил!

Дуглас почувствовал сзади прикосновение женских рук к его волосам, шее. Сильные пальцы сжали его плечи.

- Дуглас, я здесь, - заигрывающе пропела Имира. - Пора посмотреть мне в глаза!

Сильная боль сжала виски, и рудокоп пригнулся к земле, стараясь сдержать вопль, готовый вырваться из груди. Его рот исказили судороги, а после внутри все перевернулось, и парень изверг съеденный скудный ужин. Взор опять затуманился.

Приступ, вызванный заражением крови, нахлынул столь внезапно, что он даже не почувствовал предварительных признаков - слабости и головокружения.

Дуглас ползком продвигался вперед. Он знал лишь, что его тело вновь на снегу, который таял и оставлял мокрые пятна на одежде и ладонях. Боль отступила, а глаза были залиты выступившими слезами. Он попытался привстать. Еще несколько мгновений, и рудокоп окончательно пришел в себя. Его взор опять отлично различал предметы в слабом сиянии звезд. В нескольких шагах от себя Дуглас увидел потухший костер, разложенные вещи и сладко посапывавшего спутника.

- Фрол, Фрол, проснись, - он подошел к лемаку и слегка подтолкнул его в плечо.

На одежду капитана ветер нанес немного снега. Дуглас сбросил белые хлопья и еще сильнее затормошил своего товарища. - Нам уже давно пора отправляться!

Но капитан не проявлял никаких признаков пробуждения. Дуглас заметил, что лицо Фрола побелело от мороза и холода. Он испуганно стал ударять того по щекам, пытаясь вернуть назад заснувшего путника. От костра остался лишь пепел, а это означало, что привидевшийся ему кошмар затянулся надолго.

Рудокоп расстегнул на груди лемака камзол и распахнул рубаху. Он приложил к груди ухо, стараясь расслышать биение сердца. До слуха донесся равномерный спокойный стук.

- Надеюсь, ты всего лишь заснул, дружище, - радостно произнес Дуглас. - Но тебе уже давно пора вставать.

Дуглас приподнял Фрола за плечи и потряс его тело. Но все старания были напрасны.

Капитан спал, его ровное дыхание не изменилось.

- Если ты проспишь до утра, то до Лемаха мы доберемся… - внезапная догадка вспыхнула в голове Дугласа. Ведь утро могло и не принести долгожданного пробуждения. Отец Тиор говорил, что дровосеки могут спать лишь в лагерных палатках, разбитых перед раговыми полями. Поэтому вырубаются лишь окраинные заросли. В Тайранскую степь не заходят дальше, чем на день пути - иначе обратно не выберешься. Сон и жажда главные враги рабочих на вырубке. Если заснул под ярким обеденным солнцем, то единственная надежда на спасение - это, что ты все же проснешься вдали от раговых кустарников после того, как твои товарищи вынесут тебя к лагерю.

Дуглас широко зевнул, он испуганно прикрыл раскрытый рот. Дремота сковывала глаза и давила на тело. Парень вздрогнул. Не заснуть бы, твердил про себя рудокоп. Он собрал свою сумку, закинул ее за плечо, а на другое опер руку капитана, которого обхватил за пояс и потащил вперед. Дуглас сделал несколько шагов и понял, что таким образом он пройдет не более лиги до восхода солнца. А к этому моменту вечный сон может покорить не только Фрола, но и его самого.

Передохнув немного, парень продолжил путь. Иного выбора у него не было. Так он решил, хотя разум говорил, что бросить товарища было вернее всего. А как же Имира? Дуглас спорил с самим собой. Ведь она именно этого желала. Чтобы он остался один, совсем один. Если не будет рядом живого человека, то он точно сойдет с ума и окажется в беспощадных объятиях прекрасной графини, и тогда ему также не вырваться из сладкого забвения. К тому же Дуглас не мог оставить капитана одного, он не умел так поступать, пускай в голове и рождались мысли о скором собственном спасении.

Раги разрослись в этих местах часто и густо. Дуглас цеплялся за их ветви, неся на себе сонного тяжелого капитана. Парень шел прямо, не сворачивая в стороны, даже если там можно было легче пройти между кустами. Его глаза закрывались сами собой, и несколько раз Дуглас падал на снег, засыпая на ходу. Но он находил в себе силы вновь встать и идти. Он уже смутно представлял, куда направляется. Его безошибочное чутье в определении направления исчезло. Дуглас решил, что из-за усталости он не может точно указать, где восток, а где север. Но если он будет все время двигаться вперед, то, в конце концов, выберется из этого затягивавшего ужасавшего сна.

Рудокоп позволял себе отдыхать лишь несколько минут. Он омывал лицо снегом.

Сумку с едой он повесил на шею Фрола, а самого капитана взвалил на спину.

Несколько шагов вперед - и опять холодный снег и передышка. Дуглас не присаживался на землю. Он боялся, что если остановится больше, чем на короткие мгновения, то сам блаженно заснет под ветками раг. Он пытался разговаривать с самим собой, чтобы слышать свой голос и не спать, но иногда голова опадала на грудь, и лишь от очередного падения в снег или на куст он приходил в сознание.

Встававшие на пути кустарники рвали одежду, царапали лицо и руки, но рудокоп не обращал на них внимание. Впереди его поджидали еще более ужасные мучения от ядовитого растения, сок которого горячил его кровь. Дуглас усмехнулся после очередной царапины, которая сняла с него вновь налетевшую дрему. Если бы раги не преграждали путь, то он давно бы заснул на ровном поле.

Узкий проход между двумя высокими рагами закончился ветками кустарника, ударившими парня по лицу. Дуглас оказался в тупике. Он протиснулся еще на шаг вперед. Кругом простирались длинные голые ветки. На небе тучи скрыли мерцание звезд, и Дуглас ориентировался только по красноватым отблескам раг. Он опустил тело Фрола на землю. С каждым шагом оно, по ощущениям рудокопа, становилось все тяжелее. Дуг не знал, сможет ли он еще раз взвалить капитана себе на спину.

Парень приложил голову к его груди. Он почти не различал его дыхания, оно стало совсем слабым и редким. Поворачивать назад и вновь брести через цепкие раги, чтобы встретить непроходимую стену в нескольких локтях слева или справа, было лишь бесполезной потерей драгоценного времени. Рудокоп достал топор и стал прорубать дальнейший путь. Новая работа прогнала сон, но отняла у парня последние силы. Он остановился у следующего куста и, выронив из ладоней инструмент, сполз на землю. Глаза, наконец, закрылись, лицо уперлось в толстый ствол раги.

Он очнулся от жуткой боли в руке. Меда рудокопа, браслет номов, давно уже прилипший к его коже, так что парень и не замечал его присутствия, тисками сжимал предплечье, от него исходил то жар, то холод. Дуглас схватился за плечо.

Только тогда он разобрал, что застрял в кустарнике, который опутывал его своими длинными деревянными руками-ветками. Дуглас ударил себя по голове, пытаясь стряхнуть усталость, сон и забытье. Он выкарабкался из раги и вновь взялся за топор. Он с надеждой поглядывал на небо, стараясь разглядеть скорую зарю или хотя бы ясные звезды, которые осветили бы местность. Но темнота продолжала обступать путника со всех сторон.

Еще несколько кустов рухнули под яростными ударами топора. Дуглас выбрался из тесного окружения хозяев этих степей - растений Тайры. Далее раги вновь расположились на большом расстоянии друг от друга. Дуглас вернулся обратно за капитаном. Он схватил его за плащ и потащил по земле. Опять несколько шагов вперед - и короткая передышка. С кустами, попадавшимися на пути, Дуглас быстро расправлялся с помощью топора.

- Я выйду отсюда, - тихо повторял себе рудокоп. - Выйду, чего бы мне этого не стоило. Слышишь, Фрол, уж лучше погибнуть от меча, чем так сладко спать. Я выйду.

Он продвигался вперед очень медленно, останавливаясь на каждом шагу. Под ногами вместо снега распростерлась замерзшая черная земля. Тащить Фрола стало невыносимо. Его плащ весь истерся и цеплялся за кочки и сучки. Дуглас выбился из сил. Он подкрепился лепешками, испеченными матерью перед отъездом, и запил их водой из фляги. Оставшуюся жидкость Дуг вылил себе на лицо, долго протирая глаза.

Его кожа не чувствовала мороза, нос уже не различал запахов, в ушах царила мертвая тишина, в которой он не слышал даже собственных шагов, лишь зрение еще верно служило хозяину.

Когда темное небо стало светлеть, Дуглас прорубал дорогу через новую деревянную стену из веток. Он засмеялся, и протер засохшие губы. Очень хотелось пить. Он собирал тонкий слой снега с кустов и облизывал снежинки. Дуглас приблизился к телу лемака и отер влажной ладонью его лицо.

- Еще немного, Фрол, - обратился он к спящему товарищу. - Я чувствую, что скоро мы выйдем на свободу. Я чувствую запах, новый запах.

Дуглас вернулся к кусту, возле которого бросил топор. Он присел на землю, решив передохнуть несколько минут. Он не мог снова встать на ноги, устало глядел на товарища и на первые лучи восходящего солнца. Он надеялся, что свет принесет спасение. Но рассвет лишь озарил пустую безмолвную округу. Меда вновь стиснула руку. Тепло от металлического браслета разлилось по его телу. Дуглас попробовал подняться. Он удивлялся, откуда у него еще оставались силы. Он ухватился за ветки, по которым слегка ударил острым лезвие топора. Тонкие кустарники раздвигались под напором его тела, рудокоп уже ломал ветви руками. За следующей рагой выступили новые заросли. Дуглас вернулся за телом товарища. Он взвалил его на плечо, так что спина Фрола оказалась своеобразным щитом, которым парень защищался от раскинутых ветвей, решив идти напролом сквозь чащу раг.

Последние шаги, когда рудокоп еще мог удерживать тяжелую ношу, вывели его на свободное пространство. Раги вновь расступились. Дуглас в изнеможении повалился на землю. Он с исступлением дотянулся до снега, который опять покрывал землю, открытую для ветра и солнца. Впереди вновь вставали кустарники, но они были уже более редкими и не столь раскидистыми. Дуглас потащил Фрола по белоснежной земле.

Его движения были очень медленны, мучительны и болезненны. Озноб пробирал все тело. Холодная промокшая одежда примерзла к коже, впиваясь в нее тысячами льдинок. Предстояло обойти еще один куст. Дуглас, учащенно дыша, схватился за его ветви, чтобы немного передохнуть.

- Ты дожил до рассвета, Дуглас, - из-за кустарника вышла Имира. Она была одета в легкое бальное платье ярко красного цвета. Наряд спускался до земли и обнажал ее прямые гладкие плечи и шею. На алых губах играла обычная ухмылка, а зеленые глаза горели оранжевым пламенем.

Дуглас недоуменно разглядывал свою прекрасную знакомую. Девушка была настоящей, но у него уже не было сил удивляться или ужасаться ее появлению.

- Ты не рад, - она вплотную подошла к нему и ласково провела пальцами по его холодной щеке. - Но это оказалось все, на что ты был способен. - Ее пальцы переместились к распахнутому воротнику.

Дуглас задыхался, на шее сомкнулись тонкие ладони графини. Он стал отбиваться, пытаясь отстранить от себя кровожадную охотницу, разжать ее цепкие объятия. Лицо Имиры оставалось бесстрастным. Она, казалось, даже не замечала напрасных усилий своей жертвы. Дуглас с ужасом глядел в ее пылающие очи, готовые испепелить его.

Он потянулся руками к ее волосам и глазам. Девушка не сопротивлялась, ее губы расплылись в улыбке, и Дуглас увидел, как меняются черты ее лица. Он уже не чувствовал жестких пальцев на шее, парень глубоко вздохнул и отстранился от незнакомки, возникшей на месте упыря.

Взор рудокопа затуманила серая дымка. Он пытался разглядеть и узнать девушку, которая отступала от него в черном длинном платье. Глаза разобрали лишь длинные черные волосы, развевавшиеся на лету, высокая стройная фигура повернулась и побежала прочь.

- Двина! - крикнул Дуглас, протягивая вперед руку, хотя ему было не достать до странного видения. - Двина!

Девушка удалялась, бежала уже по воздуху, черный наряд развивался как крылья большой птицы, и когда она совсем скрылась с глаз, обернувшись маленькой точкой вдалеке, Дугласу показалось, что незнакомка превратилась в бурую волчицу. В этот момент воздух пронзил волчий вой.

Он открыл глаза. Солнечный свет заливал белоснежное покрывало, так что поначалу белизна резала парню глаза. Он с изумлением вглядывался в чистую равнину, окружавшую холм, на котором находился. На его тело, распростертое на разложенном плаще, падала тень большой березы, сбоку потрескивали пылавшие головешки дров.

- Где я? - Дуглас поднялся на ноги и в очередной раз осматривал незнакомые окрестности. До его слуха донеслись приближавшиеся шаги, и из-за дерева появился Фрол.

- Сам проснулся? Хорошо. Я уж не знал, как тебя будить, - капитан нес охапку дров, которые подбросил в костер.

- Где мы?

- Это лучше тебя спросить, мой друг, - усмехнулся лемак. - Ты вывел меня из Тайранской степи. Очнувшись, я заметил лишь, что ты не особо беспокоился о моем снаряжении и внешнем виде. Арбалет и стрелы остались среди раговых полей, а моя одежда уже не то, что не согреет - местами она даже не прикрывает голое тело.

Дуглас даже не улыбнулся в ответ на полушутливое восклицание военного.

- Где ты очнулся?

- Я проснулся, когда уже рассвело. Ты спал под кустом, и я решил, что пришла моя очередь дежурить. А заодно решил на тебе отыграться за ночное путешествие и приволок тебя к этой березе, подальше от цветов Тайры и их прекрасных ароматов.

- Значит, мы живы и все-таки спаслись, - облегченно вздохнул Дуглас.

- Ты к тому же отлично выспался, - Фрол усмехнулся. - Наш путь продолжается, дружище. Под холмом протекает неширокая речка, которую сковывает лед. Думаю, за ней начинается моя родина, и, надеюсь, путь по ней будет столь же легким и скорым. После скудного обеда мы двинемся вперед. Оставаться надолго без оружия по соседству с волками совсем небезопасно, а я уже слышал их голодный вой.

С востока дул слабый ветер, который доносил до носа Дугласа запахи костра и жареного мяса. В нескольких лигах впереди они могли повстречать людей. Но рудокоп искренне желал, чтобы слова капитана не оправдались, и дорога по Лемаху не была похожей на прорыв сквозь Красные Равнины. Столь мучительно долгий.

* * *

Маленький поселок за рекой был выстроен совсем недавно и состоял из деревянных срубов, в которых селились офицерские семьи, а также солдаты, проходившие регулярную службу в рядах морийских войск. Дуглас даже не запомнил названия этого пограничного лагеря, в котором провел несколько дней, заполненных постоянным сном.

После того, как путники добрались до обжитых краев, Фрол активно взялся за возвращение своего доброго имени и капитанских привилегий. В поселке главным военным чином был сотник, обучавший свежих рекрутов из морийских провинций, которые были обязаны отслужить в регулярных войсках десять лет. Строгий беспрекословный тон лемакского капитана заставил командира не сомневаться в чине, происхождении и занятии пришельца. Молодой сотник выделил Фролу и Дугласу отдельную комнату в казарменных помещениях и отправил гонца в Государин со срочным посланием, подписанным капитаном третьего ранга разведывательных войск.

Когда на третий день вместе с гонцом прибыла карета, помеченная отличительными знаками генерала морийского, командир лагеря, наконец, спокойно вздохнул и с радостью проводил в дальнейший путь незваных гостей. Он даже опасался расспрашивать, каким образом они оказались в здешних местах, которые редко кто называл границей с Тайрагом. Пограничные посты располагались лишь в десятках лигах на север, недалеко от Государина, военного порта Мории и Лемаха, ибо в этих местах раговые поля служили надежной преградой на пути преступников и нарушителей рубежов. К незнакомцам сотник относился уважительно и подозрительно: в любой момент могло оказаться, что они были всего лишь мошенники или проходимцы, решившие поживиться за счет казначейских доходов. Но лемак всегда повторял себе, что персоны, представшие перед ним, могли говорить сущую правду, и тогда в случае промедления на его погонах нескоро загорится капитанская лилия.

Генеральская карета тряслась по широкой ровной дороге на север к морю. Фрол делал пометки в своем дорожном дневнике, который он совсем недавно завел и куда записывал все приключившиеся с ним несчастья для того, чтобы дать немедленный подробный отчет своему другу, которому послал сообщение в Государин. Дуглас по дороге пытался расспросить капитана, что ожидает их в городе, но лемак предпочитал отмалчиваться, кивая в сторону охранников и кучера, которые могли услышать больше, чем было им дозволено.

- Тебя там обязательно встретит уютный дом, теплая постель и сытное угощение, - усмехался Фрол, нехотя отвлекаясь от своих записей. - К тому же тебя должен осмотреть опытный врачеватель.

- Я бы хотел купить там доброго коня. Времени у меня в обрез, я должен поспешить на север.

- Всему свое время, Дуг. За твои поступки и сведения нас ожидает славная награда, за которую ты сможешь купить не одного жеребца. А я с тобой не смогу расплатиться всю жизнь, потому так просто тебя никуда не отпущу. Едва разберусь с делами, осыплю золотом, - засмеялся Фрол.

- По-моему, это ты мне уже не один раз спас жизнь. Но тем не менее я попрошу тебя всего лишь об одном одолжении - и ты знаешь о каком. Мне бы отыскать одного давнего знакомого, который должен быть где-то в Лемахе…

- Я ничего не забыл, - капитан не поднимал глаз, выводя угольком мелкие буквы на толстой бумаге. - Меня лишь до сих пор волнует, зачем он тебе нужен, если дела тебя торопят в Горест? - Фрол строго взглянул на товарища.

Дуглас упрямо скривил рот и отвернулся к окну. На улице мелькали белые поля и голые деревья. Рудокоп посвятил лемака в свои приключения в Межгорье, и капитан уже знал, как и за что молодой парень попал в Истару, а позже был публично удостоен милости государя, обрекавшей несчастного на бесполезные поиски, муки и страдания. Но военный ни разу не выказал неодобрения или голоса в пользу решения Дугласа найти Бария Авве, он лишь намекнул парню, что не стоило встречаться с людьми, с которыми не о чем разговаривать.

Государин не был окружен защитной стеной. О въезде в город свидетельствовала высокая арка через большую дорогу, возле которой стояли двое стражников с острыми пиками. По обочинам стали появляться высокие дома, улочки заворачивали в округлые дворы, украшенные статуями или строгими каменными фонтанами. Здания не различались своей архитектурой. Перед глазами представали двухэтажные прямоугольные дома, верхние окна которых выходили на маленькие балкончики.

Поэтому Дуглас так и не разобрал, подошло ли их путешествие к концу, когда карета остановилась около серого двухэтажного здания, которое ничем не отличалось от других домов, выстроившихся по бокам ровной пустой площади, в центре которой возвышалась длинная колонна, увенчанная статуей Мория, первого государя морийского. Парень ожидал увидеть более роскошного вида особняк, в котором следовало проживать командору Сагалу, старинному другу Фрола.

Дуглас с нетерпением выбрался наружу, так как совсем окоченел за время поездки, у него ныла спина от долгого сидения и онемели ноги. Парень боялся, что за холодную ночь в Тайранской степи он вконец утратил остатки своего здоровья и мужества. Любые движения давались с большим трудом и болью в теле, лишь забвение, которое уже не приносило страшных видений, было долгожданным окончанием последних дней.

- Ты сейчас же отправишься вместе со мной на прием к коменданту, - обратился к нему Фрол, вылезая из кареты и поправляя свою новую широкополую шляпу, покачнувшуюся от резкого порыва холодного ветра. Он направился к входной двери, которую приоткрыл вооруженный охранник на посту. Несомненно, их приезд ожидали.

Дуглас заковылял следом за капитаном.

- Сагал должен поскорее узнать наши сведения, чтобы принять незамедлительные действия, - продолжал на ходу Фрол.

- А при чем тут комендант? - безразлично поинтересовался Дуглас, ступая по длинным коридорам, освещаемым светом ярких факелов.

- Сагал и есть комендант, - Фрол остановился и внимательно поглядел на своего спутника. - Неважно ты выглядишь, Дуглас. Лекаря для тебя обязательно испрошу. Я же тебе говорил, что Сагал мой близкий друг и командир. Он советник генерала морийского, командор и комендант Государина, назначен самим государем Дарвином.

Нынче ты окажешься под надежной опекой верного друга и очень влиятельных людей.

Я потребую, кстати, пересмотра твоего приговора, - Фрол опять зашагал по запутанным коридорам.

- Ты ничего мне не говорил, - тихо пробормотал Дуглас. Он ступал позади, стараясь не отставать. В этом незнакомом месте, где человек с мечом и подозрительным лицом встречался на каждом шагу, рудокоп не знал иного пути, как послушно следовать за старшим опытным товарищем. Фрол стал для него надежной опорой - в этом Дуг не сомневался, но зачем ему нужна была эта опора, раз впереди его лежала совершенно иная цель?! Для чего заново вспоминать о гарунах, об упырях, о ссылке и жизни в Истаре, если обратно вернуть ничего невозможно.

Дуглас даже забывал порой, что решил разыскать в Лемахе Бария, чтобы отомстить ему за смерть Двины, и, возможно, поэтому выбрал пеший переход в Минор и расстался с друзьями. Но к этой мысли он возвращался каждый раз, когда уговаривал себя задержаться и передохнуть в Лемахе под опекой нового товарища, которому можно было доверить решение собственных проблем, хотя сам капитан до сих пор не вернул себе уверенности в новый день и с рвением стремился наказать своих врагов и изменников государства морийского.

Возле высокой двустворчатой двери, окаймленной позолоченными узкими листьями, на карауле стояли двое молодых гвардейцев. Они приветствовали Фрола мечами, вытащенными из ножен. Капитан с высоко поднятой головой прошествовал в распахнутый проход, и Дуглас осторожно шагнул за ним. За спиной громко захлопнулась дверь. Комната была освещена лишь двумя лампами, которые не могли разогнать полумрак, пленивший огромные просторы кабинета морийского командора, коменданта Государина. Невысокий грузный человек в блестящих стальных доспехах, на голове которого остался лишь клок седых волос, стоял около окна и поглядывал через опущенные шторы в пустой темный двор.

Он оборотился к двери и сделал несколько шагов навстречу посетителям. Фрол оказался в дружеских объятиях командора:

- Как я рад тебя видеть, Сагал. Ты не поверишь, но я уже сомневался, что когда-нибудь смогу сюда вернуться.

- Я вижу, ты такой же неугомонный как был в нашу последнюю встречу. Сколько воды утекло с тех пор! Думал, ты несешь безоблачную службу в Россах, этом тихом городке на морском побережье, а тут… - командор развел удивленно руками, - объявился на родине да не сразу в гости зашел. Да еще, убереги Море, все бумаги да монеты растерял. Это в нашем-то государстве?! - Сагал усмехнулся. Он отошел вглубь кабинета и присел на жесткую скамейку, приглашая жестом гостей устроиться в креслах напротив.

Старые приятели обменялись еще несколькими приветственными речами, расспрашивая друг друга о здоровье, семье и будничном труде, после чего Фрол перешел к рассказу о своих злоключениях, в завершении которых описал геройство, бесстрашие и отвагу своего молодого спутника.

- Если бы не этот паренек, старина, я бы, в лучшем случае, нищенствовал в Навии.

Ведь у меня в кармане уже давно не залеживались даже медяки. Если бы не Дуглас, я бы уже был растерзан этими кровожадными ублюдками, так как только сейчас я осознаю свою глупость в желании самостоятельно схватить мерзавца, облачившегося в наряд тага. Против упырей необходимо выставлять вооруженные отряды. Я даже предлагаю отправить в Тайград армию - эти кровососы прочно обосновались в столице Тайры, поверь мне.

- Твоя история невероятна, - с лица Сагала не сходило внимательное выражение лица слушателя. Он был то холодно строг к замечаниям товарища, то хмурил брови, не одобряя предположений и решений капитана. - Я очень рад, что теперь ты дома и можешь чувствовать себя в полной безопасности… как и твой друг. Но твои обвинения, Фрол, слишком громогласны и беспочвенны. Безусловно, упырь решил скрыться под маской служителя богини, но грехом будет клеветать на всех тагов, которым самим необходимо навести порядок в своей стране.

- О, да, тебе трудно в это поверить, Сагал, - настаивал Фрол, - ты считаешь меня проходимцем, который требует спасения от всемирного зла, но ты еще не выслушал моего друга. А ему есть, что тебе поведать. Расскажи, Дуглас, что привело тебя в Тайраг!

Дуглас заговорил тихим неуверенным голосом, не зная с чего начать свое повествование:

- В Релии я познакомился с молодой девушкой, которая попросила провести ее в Легалию…

- Дуглас, позволь узнать у тебя для начала, - Сагал хитро прищурился, глядя на своего скромного и неразговорчивого молодого гостя. - Что ты делал в Релии, если Фрол говорит, что ты из Тайрага и приютил его в своем доме?

- Я шел… - Дуглас не хотел так далеко углубляться в происшествия своей запутанной жизни в последние месяцы. Но у него с Фролом был уговор: Дуглас мог быть кратким, но отвечать на вопросы командора необходимо было точно и правдиво.

- В Истаре я был приговорен к казни, но отпущен, поклявшись отыскать живую воду.

После того, как обвинители закрепили мои слова на крови ядом каверелия, я был отпущен на свободу и тронулся на север, надеясь найти спасение у колдунов в Великом лесу.

- А как ты оказался в Истаре? - лицо командора хмурилось с каждым услышанным словом из уст собеседника.

- Я был в плену у гарунов. Когда я бежал…

- А в плен ты попал в Тайраге? В этом тоже виноваты таги? - Сагал засмеялся. - Может, ты все-таки начнешь свою историю с самого начала.

Дуглас устало вздохнул. Избежать нового допроса военными, тем более в Лемахе, ему не удалось. Рудокоп рассказал Сагалу все, что за время знакомства уже было известно его приятелю Фролу. Дуг старался следить за своими словами, чтобы никак не выдать тайны своих спутников, которые не считал вправе открывать кому-либо.

Поэтому парень умалчивал о чародее-помощнике сестры, о родине Двины, о черноморском царевиче и тем более пирате Одноглазом, о возвращении которого уже, несомненно, было доложено властям Мории. Когда Дуглас замолчал, лицо командора было задумчивым и суровым.

- Значит, ты видел учителя графини де Кор издалека и совсем не сможешь его опознать? - наконец, спросил Сагал.

- Если бы я встретился с ним вблизи, я бы непременно его узнал, - уверенно ответил Дуглас. Он не сомневался, что почувствовал бы упыря. Он навсегда запомнил запах крови, который исходил от Имиры.

- Не стоит быть столь самоуверенным, мальчик, ты ведь совсем не видел его лица.

Единственное, что у вас есть это хромота, которую вполне можно скрывать или изображать, а также имя Горн, непонятно к кому относимое. Я прав, Фрол?

- Этого достаточно, чтобы направить в Тайград людей и обшарить весь храм Тайры…

Сагал движением руки прервал речь своего друга. Он отечески взглянул на Дугласа:

- Дуглас, налей нам, пожалуйста, вина и принеси сюда кубки со стола. Я бы хотел поговорить с капитаном Фролом наедине. Подожди нас в коридоре.

Дуглас исполнил просьбу, более похожую на приказ, и с радостью удалился в темный коридор, освещаемый дымными факелами. Караульные по-прежнему безмолвно и неподвижно стояли около дверей. Парень присоединился к ним. Его слух время от времени устремлялся за каменные стены, хотя суть разговора, проходимого между двумя военными, доносилась и до не столь чутких ушей.

- Да ты вообще представляешь себе, кто такая графиня де Кор! - кричал Сагал, который, видимо, уже не мог более терпеть упрямства и твердой решимости младшего по званию приятеля приступить к немедленным действиям. - Ее отец разыскивает дочь по всей стране. Брат ее, Матео де Кор, служил под моим началом в Государине!

Фрол, это самые богатые дворяне в Мории! Ты вообще знаешь, что сейчас там намешивается, на юге? Восстание! А если эти сведения дойдут до их ушей… этих морян…ты представляешь, что будет! Релийцы окончательно выйдут из-под повиновения!

- Выжидание в таких делах подобно гибели!

- Кто поверит прокаженному?!

- Мы обязаны доложить обо все генералу и государю. Им решать, насколько важны данные сведения! Я немедленно отправляюсь в Каро!

Споры в кабинете коменданта то затихали, то вновь накалялись. Дуглас нервно прогуливался по узкому коридору. Когда из-за стен донесся лишь звон серебряных кубков, он уже решил, что старые вояки, наконец, пришли к общему соглашению, но спустя несколько минут громкие возгласы вновь оглушили кабинет. Собеседники, казалось, позабыли о сне, долгой дороге и уставшем рудокопе, совсем окоченевшем на холодном сквозняке.

Фрол, наконец, вышел из комнаты, и на его лице сияла удовлетворенная улыбка. Он приказал Дугласу следовать по пятам и, уверенно шагая по темным поворотам, вышел из дома. Ночь уже давно опустилась на затихший до утра город. Фрол направился по замершим улицам в сторону соседнего двора и зашел в высокое здание, у парадной двери которого светился яркий факел. Зал представлял собой просторную окружность, в которую выходили многочисленные двери. Два стражника стояли на посту. Они поклонились Фролу, стоило тому показать бумагу с комендантской печатью, и провели капитана к нужной комнате. В ней находилась витая лестница на второй этаж. Комнаты наверху были смежными и содержали много дверей, некоторые из которых оказались запертыми. Лемак остановился в одном из скромно убранных покоев.

- Здесь проживают солдаты из личной гвардии коменданта. Я решил, что, несмотря на гостеприимность моего друга и его почтенной жены, мы не должны смущать их своим присутствием, - заметил Фрол. - У сотников и капитанов в этом доме всегда есть все необходимое. Эта будет твоей комнатой, моя по соседству. Не забывай на ночь запирать все двери - не то пожалуют незваные гости, другие жильцы. Комнаты прислуги в другом крыле, молоденькие служанки приносят еду и свежую воду. Так что утром защелки не забудь снять. Спокойной ночи, Дуглас!

Дуглас попрощался с капитаном, решив оставить расспросы до следующего дня. Он был уже по горло сыт бесполезными разговорами. Он улегся на низкой кровати, забыв, что с самого обеда не держал свежей крошки во рту и крепко заснул.

Барабанный стук в дверь пробудил его ото сна. Через единственное окно уже струился солнечный свет. Дуглас открыл дверь, ожидая увидеть неугомонного капитана, но на пороге стоял незнакомый мужчина, высокий и худощавый, облаченный в короткое пальто и длинный шерстяной шарф.

- Дуглас? - спросил незнакомец, входя вовнутрь и оглядывая комнату. - Я лекарь господина коменданта. Зовут меня Геон.

Дуглас кивнул в ответ на приветствие целителя, который тут же стал распоряжаться в спальне. Он проверил воду в тазу, подозрительно взглянул на походный рюкзак парня, брошенный в угол, а после уселся на деревянный стул и вопросительно воззрился на рудокопа.

- Итак, на что жалуемся, больной?

- А вы зачем пришли? - Дуглас неодобрительно отнесся к человеку, потревожившему его сон.

- Внизу меня ждет комендант, поэтому сразу перейдем к делу, - Геон разделся и закатал рукава, ополоснув ладони в тазу. - Раздевайся. Раздевайся, Дуглас! Я впервые буду осматривать прокаженного, в чьих жилах течет яд каверелия. Хотя с ядами я знаком довольно близко. Изучаю их действие на животных: бездомных собаках, кошках. Мои исследования дают и результаты, - врач говорил, помогая Дугласу стянуть с себя залатанный пиджак, верхнюю и нижнюю рубаху. - Я почти нашел противоядие такому смертельному раствору… да что тебе рассказывать…

Дела твои, старина, не очень радуют. - Мужчина замолчал лишь, когда увидел обнаженное тело рудокопа, покрытое темными пятнами. Он осторожно прикоснулся к ранам, напоминавшим ужасные ожоги, которые расползлись по обеим рукам, шее и перешли на спину.

- Много об этом читал, - вновь заговорил Геон. - Я учился в Алмааге, и там в старинных книгах очень подробно описано действие каверелия. Кожа твердеет и становится подобно коре дерева, организм загнивает изнутри, голова затуманивается, начинаются видения… Я описываю верные симптомы?

Дуглас обреченно кивнул.

- Но это происходит на последних стадиях, когда человек уже не может самостоятельно передвигаться. Нынче в Истаре совсем не считаются с древними источниками, где верно указываются пропорции необходимые для установления нужных пределов болезни - год, два, три.

- Послушайте, Геон, вы явились, чтобы меня осмотреть да пополнить список своих подопытных образцов, - Дуглас начинал раздражаться. Ему совсем не нравилось в этом городе, среди этих людей, в каждом из которых он видел лишь бесполезного дельца, чиновника, солдата, жившего за счет доходов казны государства, то есть налогов, уплачиваемых обычными крестьянами и ремесленниками. К тому же этот человек использовал и мучил беззащитных животных. - По-моему, я исполнил свое предназначение. Теперь вы можете оставить меня в покое?

- Покой вы обретете очень скоро, но не сейчас, мой друг, - лекарь ощупывал руки рудокопа, не обращая внимания на его возмущенные взгляды и слова. - Безусловно, пропорции были нарушены, но возможно в этом есть и положительная сторона. Твои руки пусть и напоминают кору дерева, но они еще не затвердели, я вижу, мускулы еще полны силы и энергии. Омертвление не происходит, к тому же заражение не пошло на голову, а опускается по спине. Думаю, для сердца угрозы нет. То есть, возможно, что еще несколько месяцев у тебя есть в запасе.

- Что же мне делать в течение этих месяцев? - усмехнулся Дуглас. - Ждать пока ты изобретешь живую воду?

- Неверие лишь усугубляет болезнь, Дуглас, - Геон подошел к своему пальто и порылся во внутренних карманах, извлекая оттуда бумажный маленький пакет. - Для начала мы испробуем мой чудодейственный порошок. Будешь пить его в растворе с яблочной водой раз в день. А также я советую почаще омываться в воде, чтобы Море смилостивилось над своим грешным слугой.

- В долгой дороге я привык к пыли, а не теплым ваннам.

- Омываться в морской воде. Каждое утро. Море заботится о страждущих и болезненных. Веруй, Дуглас, и тогда ты сможешь позабыть о страданиях.

Дуглас оделся, он успел уже промерзнуть в прохладном помещении. Геон готовился покинуть своего пациента. Лекарь был моложе Фрола, намного выше капитана, и Дуглас решил, что парень родом из Минора. Глаза на вытянутом лице еще раз внимательно поглядели на больного, в них рудокоп разглядел озабоченность и беспокойство за свою жизнь. Ни следа жалости или обреченности.

- Спасибо, - тихо произнес Дуглас.

- Мы могли бы спуститься вместе, - предложил Геон. - Господин Фрол и комендант поджидают в приемной. Хотя тебе, безусловно, не помешало бы горячего бульона и еще нескольких часов спокойного сна. Но только после купания в море.

Следуя за минорцем, Дуглас справедливо решил, что мог бы и не выбраться из этого лабиринта комнат, если бы не Геон. Наконец, они оказались в круглой прихожей, которая по-прежнему освещалась огнем факелов. Фрол и Сагал мирно беседовали возле стены, обсуждая занятия на мечах двух молодых дворян-сотников. Они дружелюбно приветствовали Дугласа. Командор живо поинтересовался о здоровье молодого человека и хорошо ли тот отдохнул в казарме, после чего он попрощался с Фролом и в сопровождение Геона и двух гвардейцев покинул дом.

- Как я и надеялся, к утру Сагал размышляет более здраво, - капитан выглядел очень довольным. Но Дуглас не понял, как здравомыслие командора могло обрадовать Фрола, если самые разумные слова Сагала вчера вечером звучали как трусливые отговорки в ушах предприимчивого лемака. - Командор не любит затягивать со своими обещаниями. Ты принят на государственную службу. - Фрол передал озадаченному Дугласу запечатанный комендантской печатью конверт. - Будешь караульным в городе. С мечом ты обращаться умеешь, а доспехи для тебя подберут.

- Прости, Дуглас, но это пока все, чем я могу тебе помочь и отплатить за свое спасение, - продолжал Фрол, похлопав парня по плечу. Очевидно, тот не ожидал такого сюрприза. Он недоуменно глядел на старшего друга. - Точнее это даже благодарность со стороны командора, и ты не можешь не принять ее. Сагал искренне озабочен твоей судьбой. Жалование, почет и ответственность стражника ценится очень дорого юными наемниками, только вступившими в ряды государевых войск.

Сагал сделал для тебя исключение и, несмотря на отсутствие опыта, назначил на довольно таки высокую должность.

Дуглас по-прежнему глупо взирал на капитана:

- Но я не собираюсь становиться солдатом. Я ведь ничему не обучен. Я смертник… преступник, приговоренный к казни…

- Вот именно, тебе, Дуг, оказана большая честь. Сам командор закрыл глаза на твои прошлые проступки. Я хотел, чтобы он позаботился о тебе, пока я буду в отсутствии в Каро, куда собираюсь отправиться на днях. Тебя я, мальчик мой, прошу лишь дождаться моего возвращения. Я помню, что ты рвешься вновь тронуться в путь, но опасности могут подстерегать нас на каждом углу… и даже в этом городе, заполненном военными, - заговорщически добавил Фрол, он перешел на шепот, приблизившись к своему собеседнику. - Лазутчики у наших общих врагов могут быть везде, а мы с тобой люди уже известные в их кругах. Поэтому тебе лучше всегда иметь наготове острый меч, а оружие разрешено носить лишь солдатам и городским стражам. К тому же на своем новом посту ты сможешь быть в курсе всех темных дел в Государине. В общем, я не стал бы отказываться от такого предложения. Пока я съезжу в столицу, где не премину разузнать о человеке, столь тебя интересующем, ты будешь настороже и в безопасности.

- А какие темные дела творятся в городе? - спросил Дуглас, уже осознавший, что ему не видать даже нескольких дней отдыха в теплой постели.

- Тебе и предстоит все разузнать. Темные дела творятся в темноте, Дуг. Я давно не был в Государине, и чтобы серьезно рассматривать предложения продолжить здесь свою карьеру стоит иметь надежных проверенных людей на всех уровнях службы.

- Значит ты скоро уезжаешь?

- Время покажет. Сейчас мне уже пора. А ты вечером поступаешь в распоряжение капитана Дил де Бранда. Перед встречей с графом не забудь прочитать эти бумаги.

Сагал намекал, что написал тебе рекомендательные письма, где указал места службы, а именно южные страны Мории. А граф очень живо интересуется событиями в родной Релии, куда собирается возвращаться через полгода после окончания воинской повинности. Не болтай об Имире де Кор, и о твоей болезни, сынок, тоже лучше никому не говорить.

Дуглас согласно кивнул. Хотя рудокоп и не намеревался распускать язык. Это было не в его привычках. Далеко идущие планы капитана вызвали у Дугласа лишь наивную улыбку. Фрол напоминал Лиссу, которая всегда просчитывала наперед несколько шагов и начинала готовиться к будущим событиям, еще не позаботившись о настоящих.

Едва стемнело, перед комендатурой выстроился десяток стражей, готовых отправиться в ночное дежурство по затихающему городу. Дуглас предстал перед внимательным взором графа де Бранда, который был его ровесником, и обладал пронзительными серыми глазами. Релиец проверил прочность доспехов, которые парень получил на складе, и приказал встать новичку в строй. В первую ночь Дуглас был назначен в спутники матерому охраннику Пенгиру, чье заросшее лицо и впалые глаза явно говорили, что частым напарником солдата была кружка браги.

Самой долгой и единственной, по-видимому, остановкой в маршруте лемакского караульного был небольшой трактир, в котором хозяин уже приготовил угощение для воина Мории. Дуглас осмотрел темное помещение, наполненное запахами спиртного: основными посетителями кабака были солдаты и городские торговцы, за столами велись бурные разговоры о сражениях, хотя мало кто из присутствовавших участвовал в них. Говорили и о накале обстановки в Амане, многие крестьянские отряды из которой двинулись на север разорять Рустанад. Пенгир завязал дружескую беседу с трактирщиком, не обращая внимания на своего подопечного, так что очень скоро Дуглас незаметно покинул тесное пристанище и двинулся в одиночку по темным улицам города. Прогулка по свежему воздуху доставляла удовольствие. Рудокоп отметил про себя, по крайней мере, два преимущества своей новой службы: под его рукой всегда было надежное оружие, а также он избегал ночных кошмаров. Он верил что, найдет силы не заснуть целую ночь, и сможет спокойно отдохнуть уже днем.

Незнакомые улицы, покрытые протоптанным снежным слоем, были пустыми. Редкие прохожие уважительно кивали Дугласу головой, приветствуя городского стража.

Парень внимательно осматривал просторы, за безопасностью которых ему предстояло следить в течение следующей недели. За это время он надеялся дождаться интересующих его сведений и после получения жалования отправиться в дальнейший путь в Горест. Мороз крепчал, заставляя скрипеть под сапогами снег. В темноте Дуглас повстречал лишь бездомных жителей города: собак, кошек, примостившихся на крыльце домов или на крышах возле дымоходных труб. Парень давно не общался с животными и поначалу прислушивался к их чужой речи, складываемой из разнообразных звуков. Дуглас не стал беспокоить городских зверей, но решил, что в следующее дежурство непременно захватит с собой угощение для них.

Время ночью тянулось крайне медленно. Побродив по холодным улицам и прогнав с пустого порога странного прохожего, испугавшегося одного лишь вида ночного караульного, Дуглас повстречал других стражей порядка, которые с радостью приняли его в свое общество. В узком переулке был разведен костер, возле которого новые знакомые, посмеявшись над пагубной страстью напарника Дугласа Пенгира к посиделкам в трактирах, ввели новичка в курс ночных происшествий в городе, указали границы его района и рассказали в каких темных переулках он скорее всего повстречает бродяг и воров.

К концу недели, в течение которой рудокоп каждую ночь обходил лемакский город, выполняя обязанности стражника, Дуглас почувствовал бодрость и прилив новых сил.

Смена ночи на день и следование совету Геона - Дуглас уже с удовольствием после дежурства окунался в холодное море - благоприятно подействовали на состояние его здоровья. Парень по-прежнему занимал комнату в доме гвардейцев коменданта.

Капитан переехал по велению генерала морийского в собственную квартиру у городских ворот, и Дугласу за прошедшие дни удалось лишь пару раз повстречаться с Фролом, который лишь мельком рассказал ему о нынешнем состоянии дел. Оказалось, лемак никак не мог вырваться в столицу, ибо после личной встречи с генералом, на которую, слава Морю, он отправился уже без рудокопа, ему было поручено новое, не менее важное задание. Фрол пока умалчивал о нем, но Дуглас понял, что капитан по-прежнему был убежден в наискорейшем вмешательстве в жизнь вТайраге для свержения власти тагов.

Очередное дежурство принесло Дугласу новое знакомство. Рудокоп обходил полупустые двухэтажные дома, в которых ранее селились отряды пехотинцев, нынче отозванные в Навию для подготовки к подавлению восстаний на юге. Эти дома были приманкой для мелких воришек, пробиравшихся через низкие окна в комнаты для того, чтобы поживиться скудным имуществом армейцев. За поворотом находился низкий домишко местной ткачихи, в котором работа продолжалась до глубокой ночи. Дуглас расслышал громкие крики и поспешил на помощь. Старуха с порога, освещаемом тусклой лампой, выливала на дорогу отходы. Рядом с ней вился бродячий пес.

Собака обнюхивала подол шерстяного платья и чуть не цапнула зубами кости, поскорее выброшенные хозяйкой на противоположную сторону улицы.

- Уйди! Уйди от меня, вонючая псина, - орала старуха. Пес не обращал внимание на полученное угощение и в ответ на отмахи женщины попытался укусить ее за руку. - Ах, ты негодный! Вон, вон отсюда! - она ударила животное грязным ведром по носу.

Дуглас подбежал к высокому черному псу, которого схватил за уши, негромко присвистнув, чтобы успокоить животное. Старуха поспешно скрылась в доме, а пес злобно зарычал на Дугласа, высвобождаясь из его ладоней.

- Я не сделаю тебе ничего плохого, - обратился к нему парень. - Но не стоит кусать людей, которые не дают тебе оголодать. Кстати я тоже могу тебя кое-чем угостить.

Пес внимательно слушал незнакомца. Дуглас знал, что его речь понятна для животного. Он и сам разбирал, что говорил в ответ пес, ворча сквозь сжатые зубы.

Черный бродяга доверял своему носу, который тут же почувствовал, что запах от Дугласа, отличался от запаха всех других людей.

- Ты кто? - спрашивал любопытный взгляд зверя. - Вроде не человек.

- Я твой друг, - Дуглас присел и легонько потрепал грязную шерсть пса. - Ты ведь понимаешь, что я невкусный и не станешь на меня кидаться. Лучше принимайся за кости.

Незадачливый пес двинулся к отбросам, которые к утру могли быть засыпаны свежим снегом. От него, по-прежнему, веяло недоверием и неодобрением. С чего бы человеку быть таким любезным, если он не его хозяин: так размышлял пес, искоса посматривая на Дугласа и оскаливаясь, едва тот приближался к нему.

- Чего ты такой сердитый? Рассказал бы лучше, как тут поживаешь? - Дуглас расспрашивал всех бездомных животных, благодаря чему мог предугадать стоило ли заходить в окрестные места в течение дежурства или можно было подольше отдохнуть у костра в кругу других стражников.

- Живу, как придется. Не жалуюсь. А ты стой подальше, не то и цапну. Не больно ты мне нравишься.

- Как тебя кличут?

- Как кому вздумается. Обычно вонючим, блохастым, шелудивым псом.

- Я буду звать тебя Пиратом. Очень ты похож на морского разбойника, промышляющего грабежом встречных кораблей.

- Так вот кто такие пираты, - пес ненадолго оторвался от еды и громко залаял на Дугласа.

- Какие новости в этом переулке?

- Если хочешь что-то узнать, так выполняй обещание. Где твое угощение?

- Ах да, совсем забыл, - парень вытащил из кармана свежую маковую булочку и бросил ее на землю.

- Это разве еда? - огрызнулся Пират, схватил булку и медленно протрусил в темноту улицы. Дуглас удивленно смотрел ему вслед. Он развернулся и собирался возвратиться к покинутому району пустых казарм, как из переулка раздался собачий лай: - Завтра лучше приноси котлету!

На следующую ночь Пират самостоятельно отыскал Дугласа. Он приветливо помахивал хвостом, следуя за ним попятам по пустой улице:

- А тебя уже многие тут знают. Что ты сегодня мне принес?

Дуглас захохотал, доставая из-за пазухи мягкий сверток:

- Как ты и просил - котлету.

- Давай ее сюда. Теперь тебе можно доверять, - пес налету схватил жирную отбивную, которая была специально заказана Дугласом на кухне. - Так куда мы двигаемся? Если надо, я проведу тебя по всем злачным местам в этом городе. Я ведь знаю чем вы, в панцирях, занимаетесь: подбираете пьянчуг, действительно воняющих на всю округу, или следите за чужаками, которые подозрительно озираются по дороге.

Пират сопровождал Дугласа всю ночь. Он отдыхал недалеко от огня, когда Дуглас решил погреться и разузнать известия от других караульных, а к утру провел рудокопа к морю, удивляясь при этом сумасбродству своего спутника. Пес распрощался со своим новым хозяином возле дома. Он стал верным товарищем Дугласа в течение следующих ночей. Вдвоем они гуляли по узким улочкам города, выловили за это время троицу бандитов, залезших на городской склад, и потушили разгоравшийся в заброшенном сарае пожар.

Нынче пес не встретил Дугласа как обычно возле трактира, где останавливался Пенгир, а появился лишь к середине ночи, поприветствовав парня громким лаем под окнами высокого дома, в которых все еще светилась лампа.

- Мясник резал сегодня свинью, - облизывался Пират, объясняя свою задержку. - Все в порядке? Никаких приключений?

- В твое отсутствие этот город спит спокойно, - улыбнулся рудокоп, поглаживая блестящую шерстку собаки, которую совсем недавно ему удалось очистить от засохшей грязи. - Ты меня быстро отыскал?

- Твой запах не спутаешь ни с чем. Пахнешь ты отвратительно. Я быстро напал на твой след. Кстати, кажется, что по твоему следу шел не я один.

- Передай своим дворовым друзьям от меня наилучшие пожелания, но свора собак на хвосте лишь будет мешать моей службе. Сегодня я получил первое жалование и приготовил для тебя сюрприз. Хотя он, конечно, не сравнится с обжорством за домом мясника, - Дуглас вытащил из-за пазухи сверток, в котором были аккуратно сложены свежие косточки.

Пират внимательно обнюхал угощение, извиняющее взглянул на человека и начал рыть яму в сугробе, чтобы надежно спрятать подарок, к которому пока был безразличен.

- Верно, полакомишься завтра, - заметил Дуг.

- И много монет ты получил? Или на них можно было купить лишь эти кости?

- Еще одна такая получка, и я куплю не только куриные кости, но и живого коня.

Тогда можно было бы отправляться в дорогу.

- Не люблю лошадей. Они все время норовят ударить меня копытами. Лучше нам тронуться в путь на четырех лапах: так быстрее.

- Если бы ты хотел со мной уйти из города, то тогда стоит сесть на корабль. Но в Государине одни лишь военные каравеллы, так что до Минора в любом случае нужно добираться по суше. Ты готов быть запертым в мокром душном трюме?

- Брр, гав, - пес попятился назад, - нет. Я вспоминаю, как залез за рыбой на одну из этих посудин на воде. Ноги не могли стоять на шатком полу, а когда меня обнаружили, рыбаки выбросили в море. Хорошо, что они еще не отошли далеко от берега.

- Я понимаю тебя, Пират. Поэтому тебе придется остаться в городе и вместо меня следить за порядком на его улицах.

- Я этим занимаюсь уже не один год. Так вот я тебя предупреждаю, друг, что по твоему следу кто-то идет. Здоровый мужик, от которого несет парой кружек выпитой браги. Уже несколько дней я чувствую его, он следует за нами от трактира. А сегодня я даже заприметил его фигуру, но его испугала дрянная кошка, свалившаяся с крыши на землю перед носом. Тип, закутанный в черный плащ, из которого торчал длинный меч, тут же скрылся в сквозном переулке.

- Думаешь, это грабитель?

- Он тогда бы не стал выслеживать именно тебя. Ты ведь тоже умеешь обращаться с мечом и сможешь дать ему достойный отпор. Он тебя очень ненавидел и хотел убить, а не ограбить.

- Я еще не нажил врагов в этом городе. Хотя… Фрол предупреждал, что шпионы и сообщники у упырей могут быть везде.

Солнце уже поднималось над горизонтом, когда Дуглас, согревшись возле печи в своей комнате после утренней закалки в море, вместо того, чтобы, наконец, растянуться на мягкой постели вышел в город, чтобы проведать старшего товарища.

Он застал Фрола в одиночестве за чашкой ароматного чая в широкой столовой, которая располагалась в новом жилище капитана. Лемак уже готовился отправиться по делам в комендатуру, а также на прием к генералу, но, радушно обняв Дугласа при встрече, хотя о своем визите парень не предупреждал, капитан приказал расторопной кухарке принести еще чаю. Он перешел в уютную гостиную, где уселся напротив молодого рудокопа, чтобы обсудить с ним насущные дела.

- Ты вовремя пришел, Дуг. Уже несколько дней я раздумываю над решением: возвращаться мне в Тайград или лучше послать туда людей, чьи лица и имена неведомы кровососам и тагам. Но таких людей необходимо для начала проверить, подготовить к встрече с изуверами. К тому же таги подозрительно относятся ко всем незнакомцам, сходящим на их землю в порту, тем более если человек этот прибыл на лемакском корабле.

- У меня есть для тебя неприятное сообщение, Фрол, - Дуглас сам пришел за советом, поэтому не мог ничего ответить на слова капитана.

Фрол помрачнел и вопросительно посмотрел на парня, взглядом приказывая ему выкладывать все, что тому стало известно.

- Мне, кажется, за мной следят, - продолжил Дуглас. - Подозрительный тип с мечом.

Если бы не Пират…это мой пес… он бы скорее всего на меня уже напал.

- И кто это? Ты видел его?

- Нет, я его не видел. Даже не замечал, а он уже ходит за нами несколько дней.

Он похож на солдата. Может это предатель, подкупленный упырями.

- Может быть, может быть, - Фрол задумался. Он постучал о губы пальцем, видимо, сомневаясь, стоило ли говорить следующие слова. - Я, Дуглас, тоже имею для тебя известия. - Фрол делал паузу после каждого слова, серьезно глядя в глаза рудокопа. - Я просил Сагала разыскать Бария, того пограничника, что убил твоих друзей и из-за которого ты попал в Истару. Мы ведь не говорили командору, кто такой Барий. Но командор очень проницательный человек. Я беседовал с ним несколько дней назад по этой проблеме. Сагал сообщил мне, что собрал все сведения о Барие и о… тебе. Думаю, ты не удивишься, но командор был очень зол, что ты собираешься найти своего врага, пускай он и пленил твою сестру-тайю, которая позже скрылась из под носа капитана Алкара. После этого не один комендант истарского пункта потерял государственное пособие. Сагал уверен, что ты к этому не имеешь отношения, но тем не менее он отказался выполнить мою просьбу и сообщить мне о месте службы бывшего пограничника. А на следующий день он лишь сказал мне, что Барий Авве нынче проживает в Государине, где ему выплачивается пенсия за прошлые заслуги, и Сагал посчитал своим долгом предупредить его, что ты в городе.

- Барий в городе?!

- Сагал по-доброму к тебе относится, мой мальчик, но у него свои представления о справедливости. Он, несмотря на мои уговоры, и слушать не захотел о пересмотре твоего дела, и считает, что решение, принятое Судьей в Каро, не подлежит сомнению. И месть может привести лишь к другому жестокому преступлению, которое он лишь желал избежать. Думаю, поэтому он предупредил Бария, посоветовав тому на некоторое время покинуть город. Но тот мог рассудить несколько иначе…

Дуглас молчал. Его мишень уже ходит за ним попятам, да к тому же сама решила поразить стрелка. Из охотника Дуглас вновь превратился в добычу. Но быть может именно благодаря этому, враг по-прежнему находится в поле его зрения. Пират легко возьмет след убийцы Двины, и Дуглас сможет сполна отомстить за все беды и несчастья, свалившиеся на его долю.

- Я говорил с де Брандом, - Фрол поглядывал на своего собеседника, размышлявшего над новостями. - Он весьма доволен тобой. Думаю, ты бы сделал отличную карьеру в охранных войсках. Но тебе следует вначале завершить свой путь, Дуглас. Я знаю, что должен был тебе сообщить обо всем намного ранее. Ты уж прости старика, что я совсем запамятовал об этом. К тому же я решил, что Барий уехал из города… А если человек, что идет попятам, не Барий, а упырь, то тебе тем более необходимо поскорее скрыться.

- Нет, ведь Пират бы почувствовал, что это кровосос, - задумчиво произнес Дуглас.

- Хотя он не успел к нему близко подобраться.

- Значит, тебе следует готовиться к отъезду. Я предупрежу графа Дила. Скажу, что ты мне срочно нужен для выполнения не менее важного задания, - Фрол подошел к тяжелому сундуку, стоявшему у стены, и вытащил из него кожаный кошелек полный монет. - Здесь не так уж и много денег, Дуглас. Но возьми их в знак нашей дружбы и в благодарность за мою жизнь. Я надеюсь, что ты меня не забудешь. Если останемся в живых, то встретимся в следующем году в Государине. Сагал всегда примет тебя и поможет, если я буду в другом месте.

Дуглас взял звонкие монеты.

- Спасибо тебе, Фрол. Монеты я возьму, так как пока не заработал сам на коня.

Тебя же я буду очень рад увидеть вновь, не знаю, если получится. Ты два раза спас мне жизнь, и я этого никогда не забуду, - он обнял капитана. - Думаю, что я сегодня же выеду из города. Можешь сообщить об этом Сагалу, которому я тоже очень благодарен. А если что-то случится с морийским солдатом, то преступники встречаются и в самом центре военного оплота Мории.

Фрол лукаво подмигнул Дугласу, намекая, что его последняя фраза была понята, но уже стерлась из памяти старика. Он проводил Дугласа до двери и пожелал счастливого пути, передав ему истрепанную карту северных земель Мории, которую капитан долго искал среди груды своих бумаг.

- Тебя вновь поджидают земли Ведана, река Орфилон и долгая дорога по просторам Минора, - сказал Фрол на прощание. - Пусть Море защитит тебя на этом долгом пути.

Держись берега, Дуглас!

Время на сон выдалось лишь к вечеру. После долгого разговора с Пиратом, который явился на громкий свист рудокопа, весь день парень занимался служебными делами: не хотелось быстро и подозрительно покидать город, чтобы не подвести Фрола, который взялся прикрыть исчезновение друга. Дуглас освободил свою комнату и прикрепил вещевой рюкзак к седлу гнедого мерина. Конь, выбранный парнем на рынке, обошелся ему недешево, зато Дуг был уверен в своем новом товарище: сильные ноги, широкий круп и послушный нрав. Доспехи, которые уже натерли рудокопу мозоли на теле, были возвращены смотрителю на складе, и, облачившись в простую городскую одежду, поверх которой Дуглас набросил старый протертый плащ, он тронулся в сторону северных ворот. Однако Дуглас не стал выезжать из Государина. Он зашел в небольшую кузницу, где, как знал, хозяин сдавал чердак заезжим постояльцам. Свое лицо рудокоп спрятал под капюшоном, хотя в этом районе он появлялся за время службы очень редко. Лошадь была оставлена в узкой грязной конюшне, а рудокоп устроился в уединенном месте, надеясь отдохнуть от дневной суеты хотя бы несколько часов.

Громкий лай Пирата под окнами кузницы разбудил Дугласа от мучительных сновидений.

Образ Имиры вновь проник в его мысли. Звонкий смех графини всю ночь беспокоил парня, который лихорадочно метался на жесткой постели. Очнувшись от смутных снов, Дуглас протер лицо мокрым полотенцем, забрал свои вещи и осторожно спустился по деревянной лестнице во двор. Полуночное небо освещалось яркими звездами и луной.

Дуглас был уверен, что впереди его ожидали морозные бесснежные дни.

- Мы выследили этого типа еще днем, - поприветствовал негромким лаем хозяина пес.

- Ты в это время высматривал четырехкопытных гигантов, поэтому я решил, как мы и условились, дождаться ночи.

- Ты разбудил меня не очень поздно? Сегодня мы еще успеем застать его на улице?

- Конечно, - Пират схватил на лету жаренную рыбу, которая была прихвачена Дугласом специально для верного товарища. - Длинный Хвост не раз видел, как этот бродяга ночью ковылял из таверны возле свалки к своему дому. От него постоянно несет брагой, и шатается он по улице как лист на ветру. Но в последние дни он сменил свои привычки. Ни Хвост, ни Шрам его не встречали.

В нескольких шагах от кузницы Дуглас увидел двух дворняг, которые негромко уважительно зарычали, приближаясь к нему. Дуглас понимал, что они даже не считают его человеком. Он был для них всего лишь странным приятелем Пирата.

Рудокоп порылся в своих дорожных припасах и угостил собак мягкими булочками, которые они проглотили лишь бы его не обидеть.

В сопровождении незнакомых собак, следовавших в нескольких шагах в стороне, Дуглас направился к центру города, куда спешил, гордо махая куцым хвостом, Пират.

Они срятались за углом небольшого трактира, из-за прикрытых дверей которого доносились звуки музыки и голос уже опьяневшего певца. Дуглас потоптался несколько минут за порогом и уже решил зайти вовнутрь. Он не хотел затягивать с задуманным. Но пес, от глаза которого к оборванному уху тянулся глубокий шрам, грозным рыком остановил порыв парня. Дверь таверны распахнулась и на улице, крепко стоя на ногах, появился высокий мужчина. Дуглас успел отойти в тень. Он внимательно вглядывался в лицо чужака, который проверил был ли на месте его охотничий нож и двинулся по дороге к комендантской площади. Собаки медленно пошли за ним, прижимаясь к стенам домов.

Дуглас был обеспокоен. Единственное, что он мог сказать про этого человека, было то, что тот выглядел как опытный солдат. Но утверждать, что перед ним находился Барий, парень не мог, хотя нюх Пирата не подвел, и пес точно опознал вчерашнего преследователя. Дуглас шел за незнакомцем, завернувшим в переулки, которыми рудокоп не раз за ночь обходил городские дома и солдатские казармы.

Он уже не помнил лица своего противника. У отрогов Пелесских гор в память навсегда врезались образы умирающей Двины и спины всадника, который увозил его сестру. Разговор с пограничником, который привел к яростному сопротивлению, голоса и лица морийских солдат стерлись из его воспоминаний. Дуглас знал лишь, что тогда лишился верной подруги, сестры и свободы. Имя Бария вызывало в нем ненависть и жажду мести, у его врага всегда горели глаза, и сверкал в руках лук.

Но Дуглас понятия не имел, как выглядит Барий Авве, скудные известия о котором он получил от капитана Алкара в дни своей ссылки в Истаре.

Преследователи держались в пяти десятках шагов позади добычи. Улицы были пусты, но в некоторых окнах до сих пор горели свечи. Собаки бежали медленно и бесшумно, позволяя незнакомцу скрываться с глаз в извилистых переулках. Звери доверяли своему нюху. Дуглас старался не потерять из виду длинный серый хвост, который дал кличку своему владельцу. Рудокоп ускорил ход лишь, когда впереди раздался собачий лай, и начался гон по темной улице в сторону заброшенной скотобойни.

Незнакомец отступал к высокому деревянному забору. Собаки набросились на него сзади, порываясь вцепиться в одежду, так что поначалу от испуга он не догадался применить свое оружие. Он отмахивался руками и выкрикивал в темноту громкие проклятья. Но этим разъяренных животных было не остановить. Хотя Дуглас различал в собачьем вое не ненависть и злобу, а скорее азарт и предвкушение забавной игры.

Рудокоп приблизился к своим четвероногим товарищам, когда те уже загнали солдата в угол: за его спиной находилась куча отбросов и старья.

Пират подобрался к человеку ближе всех, умудрившись даже встать на задние лапы и, упершись в грудь солдата, повалить того на снег. Шрам и Длинный Хвост немного позади поддерживали друга громким лаем. Они ясно понимали, что им надлежало всего лишь испугать противника, заставить его испытать страх и преградить возможное бегство.

- Дрянные псины, да подите к Тайре! Что вы от меня хотите?! Совсем взбесились что ли от голодухи! - солдат медленно поднялся на ноги, из-за пояса он достал нож. - Сейчас прирежу вас! Облезлые коты будут обгладывать ваши кости!

На мгновение лай затих, звери отошли на безопасное расстояние, из их глотки уже вырывался злобный рык, а в глазах загорелись кровожадные огоньки. Дуглас вышел из тени дома, откуда до поры наблюдал за незнакомцем. Рудокоп последовал его примеру и обнажил оружие, меч, который подобрал в Тайграде у убитого тага. Во время караульной службы это острое прочное оружие надежно было припрятано в вещах парня. Нынче же он вновь собирался пустить его в ход.

- Барий! - окликнул он солдата. - Барий Авве?

Человек поднял голову от земли и всмотрелся в ночную улицу. Он держал перед собой нож, направляя его в сторону псов, круживших вокруг своей жертвы, приближаясь к ней все ближе и ближе.

- Кто ты? Если собрался меня ограбить, то огорчу тебя: у меня осталось не больше серебренника. И избавь меня от этого зверинца, - голос был громким и уверенным.

- Ты ведь хотел встретиться, раз уже столько ночей следуешь за мной, - Дуглас подошел еще на несколько шагов. Теперь его лицо можно было различить в отблеске снега и лунном свете. Рудокоп еще из темноты внимательно рассмотрел своего недруга: округлое лицо, длинный нос и плотно сжатые губы, тяжелый взгляд из-под густых нахмуренных бровей. Это был Барий. В памяти рудокопа проступило насмешливое жестокое выражение лица пограничника, когда тот набросился на Лиссу, чтобы связать ее.

- Рудокоп, - Барий хрипло рассмеялся. - Где же твои доспехи? Я долго не мог поверить: у командора совсем помутился разум, раз он принял на службу убийцу воинов Мории. Но боги сами рассудят наши грехи и проступки. - Барий ненавистно глядел на парня. Он приподнял руку с ножом и наклонился, готовясь вовремя отскочить в сторону от удара тяжелым мечом. В наступившей тишине он совсем забыл, что три пса возле его ног не спускали с него глаз. - Ты испортил мне жизнь, рудокоп. Теперь я прозябаю в кабаках с безмозглыми юнцами, и Пелесские горы на рубежах Мории снятся мне лишь во снах.

- А я из-за тебя совсем потерял сон и покой, - Дуглас стоял напротив пограничника. Его меч пока еще был опущен. Схватка предстояла быть неравной. На границе Мории победа досталась Барию благодаря выстрелам в спину, в эту же ночь превосходство в соратниках и оружии было на стороне рудокопа. Острые зубы его друзей были надежнее любого кинжала. Но Дуг не мог рисковать жизнью животных, хотя и предпочел бы, чтобы Бария разорвали на клочки. Тем не менее противник был молод и полон сил, ножом он, очевидно, умел обращаться не хуже лука или меча, и борьба развернулась бы не на жизнь, а на смерть.

- Чего же ты ждешь? - Барий нарушил тишину, в которой мужчины продолжали внимательно разглядывать друг друга. - Я не боюсь гибели, а ты?

Пират прижался к земле и прыгнул на незнакомца. Он не собирался следовать указаниям хозяина не вступать в схватку, если у противника будет оружие. Он не любил угрозы, не отличался терпением да и с людьми никогда не церемонился, если ему от них что-нибудь было нужно. Сейчас пес защищал хозяина. Пират вцепился клыками в руку бывшего пограничника. Тут же на грудь Бария прыгнул Шрам. Его тяжелое тело придавило человека к земле, перед лицом которого возник оскал недружелюбного пса.

Дуглас поднял с земли нож, который Барий выпустил из руки, разжатой от укуса взбешенного пса. Рудокоп вплотную приблизился к пограничнику. Тот сжимал ладонью раненную руку, его лицо исказила гримаса боли, но изо рта не донеслось ни крика пощады. Шрам отбежал в сторону, и Дуглас приставил к горлу низложенного соперника острое лезвие меча. Одним движением руки он мог, наконец, достигнуть своей цели:

- Ты убил Двину, - медленно произнес рудокоп. Барий прикрыл на мгновение от боли глаза, снег покраснел от пролитой крови, но бледное лицо пограничника было неподвижно. Ни страха, ни раскаяния в усталых глазах, ни слова оправдания не сорвалось с его уст. - Ты…

К чему были пустые фразы, которые никогда не оборотят время вспять, не изменят будущего, не воскресят настоящего. Дуглас застыл над своим врагом, его взгляд как будто погрузился в пучину прошлого, а после он спрятал меч под полу плаща, засунул нож в сапог и отправился обратно по пустой дороге. Сзади него протрусили собаки. До ушей Дугласа донеслось их негромкое ворчание.

- Теперь я убедился, что он все же человек, - говорил Длинный Хвост. - Глуп как и все люди. Никогда не доводят начатое дело до конца. Зачем раскапывать кость, если все равно не собираешься ее есть.

- Видно, он был недостаточно голоден, - ответил Шрам.

- Да, он, похоже, человек, - вмешался Пират. - Но он совсем не простой человек.

Пес оставил своих приятелей позади и догнал Дугласа. Тот остановился, почувствовав, как кто-то потянул его за плащ. Он обернулся к верному товарищу.

- Нам стоит попрощаться, Пират, - Дуглас присел на корточки и с улыбкой пожал лапу, протянутую псом.

- Мы с ребятами будем присматривать за этим типом, - Пират пролаял в ночной тишине. - Он тебя надолго запомнит, а ты забудь. Сам же выбрал этот путь.

- Спасибо тебе, дружище, - Дуглас хотел очень многое сказать псу, который стал его защитником, советчиком и собеседником в последние дни, но нужные слова не приходили на ум. В голове кружился рой мыслей, в которых парень должен был разобраться за долгую дорогу. Одиночество станет его единственным спутником в ближайший месяц пути на северо-восток. Он уже скучал по Пирату. Пес ласково лизнул его лицо и побежал вперед, указывая ближайший путь до кузницы.

Дуглас вывел на волю коня, который тихо ступал, чувствуя настороженность своего нового хозяина. Впереди лежала неизведанная дорога. Но Дуглас знал, что время пролетит быстро и незаметно: каждый день чужое место ночлега, чужие люди, встречи, страхи и надежды. Лишь друзья остались где-то далеко.

 

Глава 9

ВО ДВОРЦЕ

Это был первый день после месячного заточения в темной спальне, когда Ортензию, внуку Дарвина II, государя морийского, позволили выйти на свежий воздух и прогуляться по зимнему парку. Молодой человек с изумлением и радостью оглядывал незнакомые пейзажи, залитые ярким солнцем, широкие тропинки, вдоль которых росли невысокие хвойные кустарники, а иногда попадались каменные скамейки, занесенные мокрым снегом. Высокие толстые стволы свидетельствовали о возрасте возвышавшихся словно исполины дубов и ясеней, зеленых елей и сосен. Ортек остановился около низкого фонтана, из которого лилась теплая вода, уходившая в землю. У подножия этого изящного сооружения, окруженного дюжиной рыбок из голубого мрамора, зеленела молодая трава. До начала весны было еще далеко, но в этом тихом теплом месте черноморец уже чувствовал ее дуновение.

Его кожа была бледно-серой, лицо осунулось, во впалых глазах виднелись лишь большие зрачки. Утром Элбет навестил, как обычно, царевича и объявил ему столь долгожданную весть:

- Наш высокоуважаемый Найл велел заменить строгий постельный режим прогулками на чистом воздухе в сопровождении видиев, благодаря молитвам которых ты все еще жив.

Я не могу перечить его распоряжению. Этот мудрый целитель своими настоями вернул тебя к жизни, царевич. Поэтому я, наконец, внемлю всем твоим просьбам и разрешу тебе выйти во двор. Но Ристо не спустит с тебя глаз и не отстанет от тебя ни на шаг. Поэтому даже не надейся сбежать от него в укромный уголок. Тебе должно было наскучить одиночество за долгие дни, проведенные в постели.

- Спасибо и на этом. Ристо, безусловно, лучший собеседник, чем видии. Он хоть будет молчать, а нескончаемые молитвы Морю у моей кровати уже преследуют меня во снах, - ответил Ортек, рассматривая одежду, принесенную советником государя. Ему предстояло облачиться в узкие панталоны и длинный сюртук, какие были в моде в высших салонах столицы в этом сезоне. Одежда была из гладкого атласа. Портные снимали мерки с царевича несколько дней назад, когда он только начал вставать с кровати. Они учли его пожелания: наряд сидел на теле удобно и свободно и был любимого цвета царевича - черного, если бы не вышитые алыми нитками воротник и рукава.

- Лишь благодаря тому, что Море услышало и приняло эти мольбы, ты до сих пор просыпаешься после крепкого сна. В твоих глазах вновь полыхает уголек, Ортек. Я благодарю богов за это чудо. Когда ты целую неделю метался в бреду, никто уже не верил в твое возвращение из морских пучин. Все целители, которых собрал государь во дворце, беспомощно разводили руками, и лишь Найл не отходил от тебя ни днем, ни ночью.

- Правда, что говорят, будто он был при дворе самого Ал-Гаруна, правителя Ал-Мира? - спросил Ортек. Невысокий мужчина в длинному седом парике, который ежедневно осматривал своего больного, понравился черноморцу. Беседы их были обычно короткими, так как Найл не разрешал посторонним и самому себе утомлять царевича историями и волновать пустыми расспросами. Он показался царевичу человеком мудрым, опытным, повидавшим многое за свои не столь уж седые годы. Он отлично разбирался в травах, химических веществах, объяснял своему пациенту причины его болезни и описывал рецепты порошков, которые приходилось проглатывать больному каждый день. Вид Найла при всей его учености был простым, лишенным дворянского лоска, высокомерия и честолюбия.

- Да, он прожил в Ал-Мира много лет. Там он и обучился знанию. А теперь, Ваше Высочество, - Элбет перешел на официальный тон, собираясь уже покинуть обширные, роскошно убранные покои Ортензия, - я возвращаюсь к нашему государю. Он уже спрашивал о вашем здоровье и желает увидеть вас к обеду.

- Как самочувствие моего деда? Вчера он жаловался на боль во всех суставах старческого тела.

- После моего визита Дарвин ощутил прилив сил и как обычно обедает в кругу своих подданных в нижнем зале. Так как тебе уже позволено покидать свою комнату, нынче за столом возле государя будет восседать его внук.

- Знаю я, зачем нужны твои визиты. Уж лучше бы государь чаще встречался с видиями, чем подавался колдовским чарам. Твое колдовство лишь вредит его разуму и душе.

- Я рад, что, несмотря на неприязнь к моей особе, которую воспитали в тебе с колыбели маги, ты все еще прислушиваешься к моим словам и не раскрываешь все ведомые тайны, царевич. Но колдовство творит зло, лишь когда используется неопытным умом.

Оставив позади фонтан, Ортек двинулся по тропе к широкой лужайке, выложенной глиняными горшками, в которых цвели яркими красками разнообразные растения. Лишь присмотревшись к цветам, которым была не страшна зимняя непогода, черноморец различил, что перед ним стеклянные копии удивительных ландышей, маргиток, тюльпанов и роз, от которых исходил сладковатый аромат.

- Мой хозяин сам украсил эту клумбу. Стекольщик до сих пор изумляется, как ему удалось так выразительно выдуть эти изделия, - заговорил Ристо. Он держался позади своего молодого подопечного, смиренно склонив голову к земле. Но от его взора и слуха не скрывалось ничто, встречаемое по дороге. Ристо был одет в коричневый старый камзол, на голове он всегда носил узкую повязку, которая показывала, что этот уже пожилой высокий человек принадлежал к светлякам, восточным пришельцам, населявшим Минор. - Каждое полнолуние я окропляю горшки специальными духами. Благоуханье привлекает в эти места самых красивых юных барышень государства, - слуга лукаво поглядел в сторону двух дам, застывших в увлеченной беседе по ту сторону цветника. В руках они держали изящные зонтики под ткани нарядов, за которыми скрывали усмешки и веселые переглядывания в ответ на замечания своего собеседника.

Общество дам поддерживал граф Оквинде де Терро. Он широко улыбался своим спутницам, но, завидев бледного царевича, склонился над их нежными чистыми лбами в прощальном поцелуе и двинулся в сторону друга. Его лицо вновь было чисто выбрито, а черные кудри подстрижены, так что остался лишь единственный завиток на затылке.

- Добрый день, Ваше Высочество, - Вин дружески обнял царевича за плечи. - При солнечном свете я вижу, что ты совсем отсырел в своем дворце. - Как обычно релиец обращался к другу то как к настоящему царевичу, то как к младшему брату и ученику. - Тебе уже назначили верного слугу или Элбет одолжил лишь на время своего сурового пса? - Вин склонил голову в сторону Ристо, привествуя таким поклоном светляка. Графу де Терро не раз пришлось за прошедшее время столкнуться с непоколебимой широкой грудью слуги советника, который по приказу Найла и Элбета не впускал его к больному.

- Графиня ла Лорре не сводит с тебя пылкого взора, - Ортек отошел с релийцем под сень высоких елей, чтобы поговорить с ним сглазу на глаз. Вин навещал своего друга в течение его болезни. Но их встречи всегда проходили в присутствии Элбета или придворных, которые, после того как юноша пришел в себя и стал с каждым днем набирать сил и восстанавливать здоровье, стекались в его комнату толпами, чтобы поглядеть и быть представленными внуку государя. Вести о больном черноморском царевиче, которого Дарвин принял под свою опеку, долгие недели была главным событием в Алмааге да и во всей Мории. Внешность, состояние и намерения иноземца обрастали досужими слухами, вымыслами: так маленькая девочка, которую отец, алмаагский граф, привел с собой, чтобы представить будущему принцу Ортензию, упиралась и кричала в дверном проеме, боясь зайти в комнату, где в огромной постели, по ее представлению, таился страшный черный волк. Среди красивых дам, несомненно, обсуждавших шепотом встречу черноморца с графом де Терро, которого, несмотря на все преступления, допустили во дворец, Ортеку была знакома лишь одна молодая сударыня, чью маленькую голову венчала высокая прическа из завитых локонов. Именно на нее по-дружески намекнул черноморец пирату, хотя тут же перешел к более серьезным делам. - Ты уже встречался с Элбетом?

- Граф ла Ронэт предупредил меня, что я отыщу тебя в парке. Я очень рад видеть, что к тебе возвращается румянец, и совсем скоро юного царевича уже не загонишь в дом и не застанешь на одном месте. О, прошу прощения, Ваше Высочество, вы ведь уже не царевич, а принц… алмаагский принц, а может… принц-наследник?

- Тебе совсем ни к чему иронизировать, Вин. У тебя это всегда отменно получалось.

Вскоре состоится прием во дворце, где мой дед всенародно признает меня и присвоит мне титул принца. Я получу богатые земли в истоках реки Аллиин и смогу щедро отблагодарить тебя за все, что ты для меня сделал. И государь тоже… Он очень тебе благоволит, он снимет все обвинения с имени Оквинде де Терро, потому как прежде тебе было запрещено появляться в пределах Алмаага. Ты будешь удостоен звания советника в Релии и награжден тысячей золотых. И поверь, Вин, на это была воля государя, я даже не смел просить о чем-либо… Ведь по сути я ни на что не претендую и не имею права, пока не исполню данную клятву, - Ортек считал, что слухи о предстоящем приеме во дворце уже дошли до Вина, но ему хотелось самому объясниться с другом. Он ожидал ответных слов графа де Терро: речь должна была быть гневной и не приемлющей подобного поворота событий, ведь Вин никогда ничего не просил, ни от кого не принимал и ни в чем не нуждался. Но воля государя должны была быть для него законом.

- Это именно то, к чему ты стремился, Ортек? - спокойно спросил релийский граф.

- Вернуть себе утраченное родство, титулы, богатство, знатное окружение?

- Нет, мне ничего этого не нужно. Но теперь я во всяком случае не буду вне закона в этой стране, которая мне всегда была дорога. Я смогу сделать то, к чему всегда стремился мой отец - установить между нашими странами мирные отношения, наши народы имеют очень много общего…

- Ты уже мыслишь и рассуждаешь как принц-наследник. Но, по-моему, раньше ты стремился вернуть себе трон в Черноморье, а теперь уже грезишь о государстве морийском?! - надменно перебил его Вин. Его голос был сух и резок. - Я на днях покидаю остров, и в память нашей былой дружбы решил сообщить тебе об этом.

- Как же так? - изумился черноморец. - Вин, я знаю, что время не ждет, но после приема мы бы вместе отплыли к берегам Минора. К чему твои слова, спешка? Мои планы никак не изменились! - Ортек в запале кричал на графа, но лицо товарища по-прежнему оставалось холодным и бесстрастным. Пират молчал. - Я готов хоть завтра отправиться в дорогу! - На бледном лице царевича выступил пот от раздражения и гнева, глаза горели яростным огнем. - Что произошло, Вин? Ты мой единственный друг, я сделаю все, что ты попросишь и скажешь, но может ты будешь говорить со мной не как все знатные моряне - одними лишь намеками да многозначительными взглядами и ухмылками. Какой трон? Какой наследник? Я был и остаюсь скитальцем, проклятым до конца жизни, если не отыщу живую воду. Каждый дворянин, появлявшийся в моей спальне, тыкал в меня, валявшегося в простынях в изнеможении от жара, как в невиданное до этого заморское животное, чудище. Они справляются о самочувствие царевича, а, едва отступив от кровати, уже перешептываются о моих волчьих глазах, острых клыках и хвосте, который несомненно прячется под одеялом!

- Не стоит кричать на всю округу, Ваше Высочество! - отрезал его Вин. - Ристо умеет хранить чужие секреты, но дамы… рассказы о вашем несдержанном нраве обрастут такими подробностями, что в умах жителей Мории вы предстанете настоящим зверем в человеческом обличье.

Ортек сурово поглядел на релийца. Вин был для него олицетворением настоящего морийского дворянина, воина и мужа. Он никогда с ним не спорил, хотя… Ортек с горечью подумал, что до сегодняшнего дня у них просто не находилось повода для разногласий. Их желания, цели и действия были направлены в одну сторону. Неужели пришло время для расставания?! Если раньше Вин безоговорочно следовал за черноморцем, которому дал слово в Межгорье верно служить, хотя Ортек никогда не воспринимал это обещание всерьез, не настала ли очередь царевича молчаливо выполнять волю человека, спасшего ему не один раз жизнь?

- Вам прекрасно ведомы привычки волков, граф де Терро. В Черноморье вы были не один раз, - ответил Ортек, на его губах заиграла добрая усмешка. - Я отправляюсь с вами в путь. Если надо хоть завтра. Думаю, я смогу уже взять в руки меч и натянуть лук.

- Не стоит так торопиться, - Вин отвел спутника еще глубже в еловые заросли, подальше от чужих глаз и ушей. В произносимых фразах уже не было насмешек и даже царственного обращения "Ваше Высочество", которое каждый раз резало слух черноморцу. Бывший пират говорил серьезно, не сомневаясь в правильности выбранного решения, над которым у него было время поразмыслить за время болезни товарища. - Я решил вернуться в Релию, в "Сверкающий Бор". Твоему здоровью уже ничего не угрожает, и я могу тронуться в отчий дом. Рионде не справится там один.

- Но зачем? Зачем тебе возвращаться, Вин? Ведь ты уже ничего не изменишь, никому не поможешь, - Ортек был в нерешительности. Возвращение в Релию было самой глупой идеей, которая могла прийти в голову Вина. В первое же свидание с релийцем, после того как Ортек очнулся от лихорадочного бреда, тот рассказал ему в нескольких словах, что получил сообщение от странствующего торговца Махира, который прибыл из Релии в Алмааг в гостиницу "Маленькая Принцесса", где искал графа Оквинде. Рионде де Терро писал своему старшему брату о болезни отца Унео, невысыхаемых слезах их матушки Полины, скорбные известия о пропаже сестры Веллины, молодой графини де Кор, названной невесты Вина, а также о гибели воспитанницы графа Ивалитты. Ортек был тогда еще слишком слабым, чтобы поддержать друга в его горе и печали, но более пират не заводил разговоров о доме, и хотя Ортек предполагал, что тот решит вернуться в родное имение, сам релиец тогда заявил, что, к сожалению, ничего не в силах поделать.

- Я уже все решил. Я могу оставить тебя одного, за это время ты разберешься со своими делами: приемами, землями, подданными, дедом. На дорогу туда и обратно при попутном ветре и быстрых лошадях уйдет не более месяца.

- Нет, ты вернешься едва ли к началу весны, к очередному празднику Моря, равноденствию дня и ночи! А Дуглас?! Он не может столько ждать, Вин! Мы, наконец, на верной дороге. Теперь я уверен, что живая вода существует. Пусть и не во дворце, но…она есть на самом деле. Это не выдумка, не легенды. В Северном лесу мы узнаем точный маршрут несчастного Отиха и двинемся по его пути.

- Я вернусь, и мы немедленно отплывем в Горест. Или я отправлюсь в Горест из Эллины, релийского порта. Это уж тебе решать, Ортек. Я возвращаюсь в Бор как раз из-за Дуга. Я обещал ему, что позабочусь об его сестре, - Вин говорил медленным грустным голосом, - и не могу допустить того, чтобы потерять и ее. Велли, Им, Ивалитта. Как можно было за ними не доглядеть? - Только сейчас Ортек осознал, насколько сильно эти известия ранили душу его друга, вызвали глубокие переживания и угрызения совести. Релиец сокрушался и винил себя в столь поспешном бегстве, в том, что оставил родных и близких людей.

- Вин, ты ведь понимаешь, что твое возвращение может лишь доконать отца. Я помню, ты показывал мне письмо Рина. Не писал ли он об его болезни и проклятиях, что тот шлет на твою голову, обвиняя в случившемся? Но ты ведь ни в чем не виноват.

Это все я, мое честолюбие! Я не должен был раскрывать свое имя. Я глупец, прости меня, Вин. И здесь в Алмааге… я сам не сразу осознал, что очнулся в государевом дворце, и отныне все незнакомцы мне низко кланяются, целуют руки, называют принцем, внуком вашего любимого государя. Но ты ведь знаешь, зачем я сюда приехал, Вин? - Ортек сокровенно взглянул в задумчивые серые глаза друга.

На этот вопрос порой он сам не мог дать ответа. Он знал лишь, что Вин его поддержал и, несмотря ни на что, последовал за ним в город, где его могли схватить стражники как предателя и изменника родины.

- Ты ни в чем не виноват, - Вин потупил взор. - Махир рассказал мне об упырях, начавших охоту в релийских лесах. Их кровавый след тянется к западному побережью.

Из-за этого погибла Ивалитта и сбежала Велли. Рин был очень краток в своем послании, но торговец описал мне ужасы и беспорядки, произошедшие в Сверкающем Бору. Хорошо, что Лисса была в это время в монастыре, куда ее отправил отец.

- Так вот зачем ты собрался домой, - внезапная догадка озарила ум Ортека. Его друг всего лишь влюбился и теперь собирался ехать за сотни лиг, чтобы увезти тайю.

- Я собираюсь привезти Лиссу в Алмааг. Она ведь хотела учиться рисованию и художествам в столице. Рин никогда не смел ослушаться отца, поэтому она и оказалась в заключении в этом Доме Послушания. И хотя я не имею представления, какие там порядки, я желаю ей более счастливой доли. Здесь она будет в надежных руках Мортона.

- Если бы не Дом Послушания, тайя могла бы оказаться в числе невинных жертв кровопролития в имении, - вставил Ортек. - А в Алмааге она не будет в большей безопасности. Неужели ты думаешь, что сможешь заставить Лиссу делать то, что ты хочешь? Мне кажется, она никогда не даст себя в обиду, являясь носительницей волшебного медальона. Мы давным-давно обсуждали эту тему. Ты сам настаивал, что Лиссе не место в компании мужчин, которые идут неведомо куда. Это было трезвым решением, а теперь ты теряешь голову из-за чувств к этой белокурой девице!

- На какие чувства ты намекаешь? - сердито ответил Вин, рассматривая подозрительную усмешку на губах черноморца. - Я всегда выполняю данные обещания, Ортек. И Дугласу я собираюсь передать известия о здоровом и счастливом существовании его сестры, которая кстати очень многое для нас сделала.

- Я не спорю. Лисса замечательная бесстрашная девушка. Ей уже многое пришлось пережить, и ты печешься об ее благополучии. Так не кажется тебе, что она будет в безопасности в стенах монастыря, где она уж точно дождется твоего возвращения?

Эта девушка ведь запала тебе в сердце, Вин. И она никогда не простит, что из-за твоего промедления она лишилась брата.

- Все совершенно не так, как ты думаешь, - слова черноморца вывели пирата из его бесстрастной позы, с которой он выслушивал речи Ортека об отъезде и домогательстве придворных. - Она не усидит на одном месте, высокими стенами и стражей ее не испугаешь. Я хочу, чтобы она жила, так как желала. И она заслуживает богатства, веселья и беззаботной жизни, а не холодную келью и наставления строгих дам.

- Вин, ты просто влюбился в нее и из-за этого рушишь все наши планы. Но я не могу тебе этого позволить. После приема, на котором ты обязательно должен присутствовать, мы уедем в Горест. В Сверкающий Бор придут известия о возвращении тебе государевой милости, и это позволит господину Унео забыть проступки старшего сына.

- Ты нарываешься на грубость, царевич, - Вин прикоснулся пальцами к рукоятке шпаги, которая висела у него за поясом. - Все планы нарушает твой столь долгожданный прием, а не девушка, которой ты тоже обязан помочь.

- Я ей помогаю, отговаривая тебя возвращаться назад, после того как нам столько усилий и времени стоило попасть в Алмааг и во дворец. А неужели мои слова о любви являются ложью, что ты уже схватился за оружие? Вин, не будь глупцом!

Тонкое лезвие мгновенно оказалось у горла царевича. Тот поднял вверх руки, отступая из-за деревьев на открытое пространство. Он видел в глазах пирата южных морей, что разбудил своими речами неподдельную ярость.

- Так это правда, что если мужчины, родившиеся в знойных краях, заговаривают об одной и той же прекрасной даме, в ход мгновенно вступает острая шпага, - заговорил звонкий голос молодой женщины, которая в сопровождении своей подруги приближалась к месту схватки по каменной тропе.

- Интересно бы узнать, насколько прелестна эта дама, разгорячившая кровь столь знатных кавалеров, - засмеялась в ответ ее подруга.

- Сударыни, с вашими хрупкими фигурами и легкими ножками, столь бесшумно и бесстрашно подкрадывающимися к вооруженным мужчинам, соперничать не сможет никто,

- Вин галантно опустил шпагу и улыбнулся графине ла Лорре, которая жеманно прикрыла свое лицо зонтом.

Ортек также не заметил, как дамы приблизились к месту, где происходил их разговор. Он с сожалением подумал, что если графиня и ее спутница услышали хотя бы половину их разговора, в течение которого Ортек и не думал говорить в тихом спокойном тоне, то на утро слухи о планах и страстной любви графа де Терро будет не остановить. Этого уж Вин точно не простит своему черноморскому другу.

- Ваше Высочество, - Ристо приблизился к своему хозяину, обвинительно поглядывая на шпагу в руках релийца, - Вам уже следует возвратиться в свои комнаты. Ветер крепчает, и вскоре с неба вновь польется дождь.

- А как же дуэль? Поединок? - молодая графиня вновь открыла свое красивое лицо и кокетливо взглянула на царевича и на релийского графа. - Неужели дождь помешает нам насладиться таким занятным действием? Или в Черноморье принято закрывать глаза на честь дамы?

- Честь дамы здесь совсем не причем, сударыня, - поспешил ответить Ортек. - Скорее…

- Как не при чем?! Если от дамы скрывают истинные чувства - это задевает ее честь и достоинство, - другая дворянка упрямо качнула головой, из которой донесся тонкий звон колокольчиков, вплетенных в массивную прическу.

- Я с вами абсолютно согласен, маркиза ла Нои, - любезно проговорил Вин. От его раздражения и гнева, казалось, не осталось и следа. - Но царевич еще слишком слаб, да к тому же безоружен. Поэтому за свои слова он ответит позже. И уж поверьте, он мастер в деле поединков на шпагах. Ваши мужья убедились бы в этом, не проходили бы они в это время государственную службу. Ведь они сочли бы за оскорбление милые разговоры своих жен с черноморским зверем.

Женщины смущенно замолчали, не совсем понимая, к чему клонил их собеседник. Хотя совсем недавно при милой утренней беседе с графом де Терро они сами жаловались ему на дикость нрава и страшный вид царевича, которого он привез из далеких краев.

- Но если уж вы так настаиваете, граф, то я готов принять ваш вызов, - Ортек различил шутливые нотки в словах Вина, который уже собирался распрощаться и покинуть зимний парк. Необходимо было добиться еще одной встречи с другом, который, похоже, так и не отделался от идеи отправиться обратно в Релию. - Завтра на этом же месте я дам вам достойный отпор.

Вин громко засмеялся, чем заставил царевича залиться алой краской от стыда перед дамами:

- Я не имею права скрещивать меч с принцами столь благородной крови, Ваше Высочество. Не уверен, что это будет честный поединок, учитывая ваше состояние…

- Ристо, дай мне свою шпагу! - громко приказал Ортек. - Мне кажется, граф желает немедленного удовлетворения своей поруганной чести. Он ведь отрицает справедливость моих слов, тем самым называет меня лжецом и выдумщиком.

Старый слуга испуганно отскочил от царевича, когда тот, не дожидаясь исполнения своего приказа, быстрым движением руки вытащил оружие у него из-за пояса. Шпага была не столь длинной как у графа, который вновь обнажил свое оружие и с насмешкой в серых глазах, приготовился принять первый удар от своего противника.

- В этом, Ваше Высочество, я не могу с вами не согласиться, - ответил Вин.

Дамы отступили на несколько шагов, их полуоткрытые рты и восхищенные глаза с изумлением устремились на стройные напряженные тела двух мужчин, намеревавшихся проткнуть друг друга острым оружием. Лишь Ристо тихим голосом сокрушался по поводу нелепого стечения обстоятельств, приведшего к таким ужасающим для него последствиям: он представлял, что колдун сдерет с него заживо кожу за то, что верный слуга не уследил за молодым царевичем. Старик схватился за седую голову и с ужасом глядел на начавшийся поединок.

Первым в бой вступил черноморец. Он нанес другу неуклюжие слабые удары, которые Вин отразил с усмешкой на губах, даже не сдвинувшись с места. Граф не перешел в ответное наступление, а предпочел выжидать действий царевича. Пират уверенно стоял на одном месте и легко отбивал атаки. Ортек кружился вокруг него, желая отыскать слабое место противника. Черноморец сбросил с себя толстый сюртук, оставшись в тонкой шелковой рубахе. В след сразу же раздались обеспокоенные крики Ристо об его здоровье. Слабость во всем теле давала о себе знать. Движения Ортека были медлительны, а ладонь, в которой он держал шпагу, очень быстро устала наносить никчемные удары по железной обороне соперника. Но царевич не собирался останавливаться, понимая, что Вин всего лишь изматывает его и даже не думает пока переходить в нападение. Мысленно он благодарил за это друга. Это оттягивало неминуемое поражение.

- Я предлагаю помимо вопросов чести выдвинуть еще одно условие поединка, - сказал Ортек, медленно обходя релийца. Тот маленькими шагами поворачивался в своей позиции.

- Дополнительные условия и требования будет выдвигать тот, кто одержит вверх, - ответил Вин, отражая очередной удар клинка и быстрым движением сделав выпад в сторону плеча черноморца, от которого тот вовремя увернулся.

- Тогда извольте драться по-честному, граф, и не пляшите на одном месте. Не стоит делать мне поблажки! Я не заслуживаю такого унижения чести - слабого противника!

- Как пожелаете, Ваше Высочество!

Ортек схватился за шпагу двумя руками, это еще более замедлило его движения, но теперь он мог удерживать сильные удары противника. Вин перешел в наступление, он выступил из тени деревьев и теснил царевича по мокрой грязной земле под яркое ослепляющее солнце. Ортек прикрыл глаза, из-под опущенных ресниц он различал лишь грязные сапоги друга. Отражать удары приходилось, ориентируясь по жужжанию шпаги, производимому яростными взмахами в воздухе. Он слушал и наблюдал за ногами релийца. Он вновь окунулся в атмосферу полутьмы, в которой ему приходилось находиться после того, как он почти потерял зрение на Одиноком озере.

Ортек отскочил на несколько шагов назад и устремился в сторону, заставив Вина развернуться и оказаться под нещадными лучами солнца. Черноморец взмахнул шпагой влево, отвлекая внимание соперника, и подставил подножку, так что на сколькой земле граф не успел вовремя отодвинуться и упал на землю. Быстро подняться из грязи и лужи, в которой он оказался, было невозможно. Ортек приставил к его груди шпагу, смахивая со взмокшего лба капли пота.

- Остановитесь, сударь! - испуганно закричала графиня ла Лорре. - Не смейте утолять свои звериные страсти! Вы были нечестны, вы завели его в болото и подло сбили с ног, - женщина сошла с чистой тропы и прильнула головой к груди Вина, разлегшегося на мокрой земле. Рот пирата скривила ухмылка, когда графиня беспокойно добавила: - Он еще дышит, необходимо срочно вызвать лекаря. Ристо, бегите за помощью!

- Со мной все в порядке, графиня! - ответил Вин, подымаясь с земли. - Ваше участие вернуло меня к жизни! Хотя вы должны уделить свое внимание победителю.

Поединок был честен: будь перед вами враг, готовый отнять в любую минуту у вас жизнь, вы бы пустили в ход все виды своего оружия. И он бы не устоял перед вашей улыбкой, белоснежными зубками и зелеными глазами.

- Граф, вы были просто великолепны, - вторая дама тут же оказалась возле Вина, едва тот вышел из грязи, держа за руку графиню. Маркиза достала из-за пояса тонкий платок и отерла им грязные пятна с лица релийца, за что получила в ответ обаятельную улыбку и нежный поцелуй в лоб.

Ортек не стал наблюдать за продолжением столь милой сцены, разворачивавшейся у него на глазах. Он очень устал, ноги дрожали и готовы были подкоситься в любую минуту. Черноморец спрятал за пояс оружие и пошел за своим слугой, который поспешил откликнуться на громкий зов графини. Верный Ристо знал, к какому лекарю следовало обратиться, и Ортек последовал за ним в сторону библиотеки, где проживал советник государя. Оквинде признал поражение, а это означало, что он не покинет страны, ведь Ортензий ясно выразил свое нежелание отправляться в бесполезный обратный путь к берегам родной страны друга. А за победителем было последнее слово.

Происшествие в дворцовом парке очень быстро получило известность. Элбет с сокрушенным видом выслушивал рассказ старого Ристо о неугомонности и безрассудности царевича, подвергшего свою жизнь опасности в первый же день после болезни. Колдун, ставший наставником Ортека, знакомивший черноморца с нравами и обычаями дворца, оставил выходку подопечного почти без внимания. Он лишь аккуратно осмотрел царевича и, убедившись, что здоровье его не повреждено, отправил молодого человека отдыхать в его покои. Зато шквал гневных речей, обвинений в ребячестве, глупости и беспечности Ортеку пришлось выслушать из уст своего деда.

Государь сидел в высоком кресле у камина. Оставшись наедине с новообретенным внуком, он не спускал с него нахмуренного взгляда.

- В свое время твой отец был точно таким же бездельником. Его никогда не заботило, что он является принцем-наследником. То есть не просто дворянином, господином, который обязан заботиться о своих слугах, а наследником всех земель Мории и будущим защитником ее граждан. И вот к чему это привело! Море забрало его душу в свои покои раньше, чем мою. Если бы он вернулся в отчизну… Я бы непременно его простил. И здесь он стал бы не менее великим человеком, чем в диких краях.

- Государь, отец посылал к вам не одно посольство с пожеланиями примирения… - Ортек знал, что не имеел права перечить главе государства, ставленнику богов и исполнителю их воли, но споры с дедом стали для него уже привычны. Дарвин, казалась, даже любил заводить с внуком жаркие разговоры, в которых у них были совсем противоположные мнения, чтобы полюбоваться молодецким запалом черноморского родственника, в котором он узнавал черты старшего сына.

- Он должен был явиться сам! - на этот раз государь не дал договорить внуку. - Но Море послало мне на старости лет утешение в твоем лице, Ортензий. И я в некотором роде даже очень доволен, что ты, будущий алмаагский принц, одержал вверх над релийским графом, который к тому же обладает сомнительной репутацией.

Но запомни, что принцы по крови не имеют права сражаться со своими подданными.

Это для нас низко, это опасно и совсем бесполезно. Посягательство на честь принца является преступлением закона, а не поводом для дуэли, мой друг.

- Это была просто игра, государь…

- После того как я объявлю тебя принцем-наследником, такое поведение будет для тебя оскорбительным. Прошу тебя запомнить свои обязанности. Видимо, в родной стране тебя учили лишь владению оружием, совсем позабыв о манерах. Понимаю, они у вас не в почете, и даже Релию не удалось привить своему сыну любовь и уважение к закону, порядку и носимому титулу.

- У нас среди дворян нет столь множества титулов, в обращении с которыми можно запутаться как в клубке ниток. И как бы вы не старались, из меня никогда не получится настоящий алмаагец. Я черноморец и собираюсь им оставаться. Я надеюсь, что мне очень скоро удастся вернуться на родину…

- По твоим же словам, на родине ты изгнанник и преступник, которого старший брат желает кинуть в темницу. Я еще раз повторяю, что намерен сделать тебя принцем-наследником, - в голосе государя сквозило ожидание ответа на высказанное предложение.

Ортек удивленно посмотрел на старика. В отблесках огня его черты лица отражались очень зловеще: седые волосы, впалые глаза, мягкие губы, осипший голос, все еще обладавший силой и уверенностью. Одна из портьер в комнате подозрительно колыхнулась, послышался отдаленный топот. Ортек внимательно осмотрел просторную комнату. Государь не требовал для своего удобства много мебели и убранства. На стенах висели гобелены, пол покрывал мягкий ковер. В столь скромных покоях Ортек получил царственное предложение, точнее осознал замыслы своего деда.

- Но ведь мой дядя Гравин принц-наследник. Я обещал вам лишь, что приму во владения земли в центре страны. Я был бы очень признателен…

- Гравин уже более сорока лет принц-наследник, и думаю, ему уже давно наскучило это звание. И без него он сможет кутить все дни напролет во дворце со своими приятелями и их дамами.

- Принц-наследник?! Это означает, что я могу стать… государем, - Ортек отошел от комода, возле которого стоял до этого, перебирая драгоценные украшения, подаренные правителю Мории его народом. - Но я не хочу…

- Ты просто повторяешь слова Релия, не подумав даже над своим ответом. А ведь, не лиши я его права на престол, он перешел бы после его смерти по очереди к его сыновьям: то есть к тебе и Орелию. Боги решили таким образом, что Релий стал великим правителем в другой стране. Если бы не его безрассудство и непослушание, он до конца жизни остался бы всего лишь наследником, возможным государем. Он никогда не познал бы любви и не родил столь красивых детей, - Дарвин говорил, грустно всматриваясь в огонь, как будто там он мог бы увидеть правоту своих слов.

- Знаешь, Ортек, сегодня мне снилась твоя бабушка. Она уже зовет меня в неземные края, - на губах старика заиграла добрая усмешка. - Может быть, ради нее я бы тоже забыл о троне и своем долге наследника. Но мне повезло, она была алмаагской принцессой, брак наш лишь укрепил государеву власть, и она недолго, но очень справедливо управляла со мной страной. А второй раз мне пришлось жениться после того, как я потерял твоего отца. Пришлось… чтобы дать Мории нового наследника.

Теперь я иногда жалею об этом.

- Государыня, мать Гравина была тоже принцессой?

- Нет, она была прекрасным юным созданием, выросшим в оживленной Лине. Релийская маркиза. Думаю, будущую жену тебе стоит подыскать в тех же краях. Ведь надо хоть чем-то угодить нашим дворянам на материке. Я даже не буду против семейства де Терро. Ты ведь дорожишь дружбой со своим графом Оквинде? Или слухи о вашей ссоре верны?

В последующие дни Ортек уяснил, что слухами этими полон дворец. Придворные дамы расспрашивали его о той красавице, за любовь и благосклонность которой сражался царевич, их мужья и кавалеры прославляли его юношескую храбрость и мастерство, с которым он посадил в лужу не только высокомерного графа, но и всех релийцев и далийцев.

Дни проходили в скуке и одиночестве, хотя принц Гравин ежедневно устраивал собачьи забеги, охоты, пиры и всевозможные увеселения. Ортек предпочитал не задерживаться на этих вечерах. Он обсудил замыслы государя, взволновавшие его разум, с Элбетом. Колдун был в курсе намерений Дарвина сменить наследника, но свое отношение к этому он предпочел скрыть за безразличными речами:

- Воля Государя Морийского никогда не оспаривалась. Вот уже сколько десятков лет морийцы ожидают восшествия на престол следующего государя - Гравина… Чтобы они свыклись с новым решением, тебе необходимо завоевать их расположение. И стоит начать с покорения Алмаага.

Слова Ортека, что ему это ни к чему, что он не желал становиться наследником, ибо это лишь смутит народ, на который в последние годы свалилось и так много несчастий, казалось, не достигли ушей советника.

О появлении графа де Терро во дворце черноморцу доложили бы в тот же миг, но после дуэли Вин не ступал туда ногой, несмотря на записки, которые Ортек отправлял ему с просьбами о беседе. Ристо, исполнявший обязанности посыльного, каждый день передавал черноморцу поклоны, который якобы шлет ему в ответ граф и более ничего. Ортек был рад и этому. Во всяком случае, Вин еще не покинул острова. В конце концов, Ортек решил самостоятельно отправиться к другу, чтобы выслушать его совет и обговорить дальнейшие действия. Он надеялся улизнуть на городских улочках от неторопливого слуги, а также избавиться от постоянного взора любопытных глаз придворных, которые увязывались за ним, стоило Ортеку выйти из своей комнаты.

Но прогулка в городе за чертой государева дворца была пресечена парой длинных копей у ворот. Капитан государевой стражи предъявил царевичу приказ, скрепленный печатью Дарвина, о запрете его внуку покидать дворец. Юноше оставалось лишь развернуться и двинуться обратно, выслушивая нудное бормотание Ристо, что начинался дождь, а царевич был совсем ненадлежащее одет. У входа в парадные залы государевых покоев Ортек встретил знакомое лицо своего названного дядюшки. Перед ним склонил голову в уважительном приветствии принц Эннет ла Фонти.

- Добрый день, Ваше Высочество! Рад видеть вас во здравии, полным сил и желания послужить родимой стране, - при этих словах в хитрых глазах принца заискрились смешливые огоньки. Ортек и сам улыбнулся в ответ. Он был искренне рад видеть человека, от которого знал, чего можно ожидать и что ему нужно. А толстяку ла Фонти, который еще более разжирел за время болезни царевича, всегда не хватало золотых монет.

- Как поживаете, дорогой дядюшка? Помнится, моей родиной вы называли Рустанад, а теперь желаете меня туда отослать? Кстати государь говорил мне, что пожалует вам дополнительную пенсию за то, что вы представили меня перед его очами. Вы уже слышали об этой милости?

- Да, благодарю вас, Ваше Высочество. Господин Раглей, хранитель казны, уже передал мне список документов, которые я должен ему предъявить. И вы представляете - он захотел взглянуть на свидетельства, которые доказывали бы, что вы сын сестры моей жены, как я это заявил в первый ваш визит во дворец! - принц шел рядом с Ортеком по галерее, освещаемой солнечными лучами сквозь разноцветные стекла в узких высоких окнах.

- Бумажная волокита особенно процветает в Алмааге, как бы на нее не жаловались в других морийских странах, - заметил царевич.

- А еще здесь крепко проросла человеческая глупость, лень и распущенность.

Алмаагцы теряют деловую хватку, все больше предаваясь изнеженной жизни. В городе объявили музыкальную неделю, и теперь мне, чтобы укрыться от этих ужасных звуков придется отправляться в свое имение на севере. Везде развешены эти яркие ленты, менестрели с каждого угла распевают любовные баллады, а несчастные дамы, проливая горькие слезы над печальным концом, тут же шлют поцелуи проезжающим мимо кавалерам. Кстати, это верно, что даже в вашей жизни любовь уже принесла горе и страдания? Вы прогнали своих релийских друзей и отныне не отводите взгляда от алмаагских барышень?

Ортек устало кивнул головой под внимательным взором принца. Тот остановился и встал напротив своего собеседника, намереваясь произнести очень серьезные вещи:

- Ваше Высочество, вам давно следовало разорвать все связи с этими южными разбойниками, с которыми вам довелось добираться до нашей столицы. Не спорю, они вам оказали очень ценные услуги, но вы не обязаны быть им благодарным всю жизнь.

Забудьте о своем прошлом. Государь принял вас с распростертыми объятиями, так и мы, алмаагцы, готовы последовать его примеру. И этот ваш решительный шаг, в котором вы поставили на место релийцев с их постоянными заговорами, интригами приближает вас к родному народу, ведь в ваших жилах течет кровь потомков Орфилона. С первой нашей встречи я понял, что передо мной великий человек, и лишь Тайра заставила связаться его с такими проходимцами. Нынче же с ними покончено, и я заверяю вас, что это пойдет на пользу вам, Ваше Высочество, и всему нашему государству.

Ла Фонти положил ладони на плечи юноши, желая покрепче сжать его в своих объятиях в знак своей верности и поддержки:

- Я готов всегда следовать за вами, Ваше Высочество.

- Я не всегда буду к вам столь щедр, мой друг, - улыбнулся Ортек. Он с удивлением слушал столь пылкие речи человека, которого интересовала лишь собственная особа. - Прошлые долги вам были прощены, за что вы сдержали свое слово и с честью исполнили свою роль. Надолго ли хватит грядущей награды? Вы будете мне верны, пока не получите пенсию?

- Вы еще очень проницательны, Ваше Высочество. Но даже для меня деньги порой не значат так уж много. Я думаю, главное, чтобы мы с вами стали друзьями. И для этого я уже дал вам мой первый совет: будьте человеком открытым, наши графы и маркизы не знают, что скрывается под вашими холодными взглядами и строгим лицом, но никогда не теряйте осторожность. Во дворце уже немало людей, которые смотрят на вас как на врага и соперника. Ведь вы имеете все права на престол, мой друг!

Берегитесь слежки и ядов! В Алмааге живут лучшие в стране аптекари, лекари и отравители.

Из-за поворота в галерее появилась группа молодых дам, сопровождавших одетую в длинное белоснежное платье принцессу-наследницу Мории Авиа, супругу Гравина. В руках морийка держала длинную палку, покрытую гладкой краской и с небольшим крюком на конце. Она громко объясняла своим спутницам, как быстро выловит с помощью этого нового изобретения самую большую рыбу в пруду. Женщины остановились возле поджидавших их в молчании дворян. Принц ла Фонти учтиво кивнул в сторону придворных дам и поцеловал в лоб принцессу, которая приходилась ему дальней родственницей. Ортек удосужился лишь вежливыми поклонами.

- А вы, племянничек, не соизволите поприветствовать меня в такой приятный солнечный день? - Авиа вздернула вверх свою красивую голову, на которой закачалась высокая прическа. - Или на востоке вы не приучены к уважению к дамам?

А может вы вообще к женщинам не приучены и не привычны, - засмеялась она.

- Мои охотничьи псы никогда не ухаживали за шавками, - вставила ближайшая к наследнице придворная дама, чьи пышные формы почти вываливались из корсета. - Расскажите нам о привычках волчьей стаи, Ваше Высочество! Ведь это дикие нравы и повадки!

- Зато принц не знает равных в бою, Фарина, - ответила молодая светловолосая девушка. Скорее всего она происходила из минорских дворян и являлась фрейлиной наследницы. - А твой муж даже на турнирах надевает именные доспехи на своих слуг, чтобы они украдкой представляли своего господина.

- Мама, мама, мама! - донеслись звонкие детские голоса. По каменным плитам бежали двое мальчуганов. Младший принц, сын Авиа и Гравина, Норин, мчался впереди. К его спине был прикреплен длинный волчий хвост. Старший брат с деревянной длинной саблей следовал по пятам. - Мама, он нацепил на меня меха, а теперь хочет убить, - кричал Норин. Он добежал до Авиа и со всего размаха врезался в ее пышные юбки.

- Он с тобой всего лишь играет, сынок, - успокаивала мальчугана мать, который не отпускал ее подола.

- Ты примешь мой бой, волчонок, - кричал старший брат Дарвин. Но едва он поравнялся со взрослыми и увидел строгое лицо Ортека, то тут же развернулся и помчался в обратном направлении. - Это он, Норин! Спасайся, он съест тебя! - кричал принц Дарвин своего младшему брату. Норин еще крепче вцепился в мать и заревел.

- Что вы делаете с малыми детьми? - Авиа злобно поглядела на черноморца. - Государя окутали сладкими речами, а детям являетесь в кошмарах.

- Ваши замечательные сыновья, кузина, вероятно, наслушались тех страшных сказок, которые нынче болтает каждая служанка во дворце. А им бы следовало проводить побольше времени со своим двоюродным братом, - заметил ла Фонти. - Дарвин уже совсем повзрослел и вскоре отправится на материк в Малую Морию, чтобы быть освещенным видориями в благодатной земле Моря. А у Его Высочества очень большой опыт в путешествиях.

- Мои мальчики ни на шаг не приблизятся к чужакам, которых прозорливый Элбет желает выдать за родных государя, - презренно скривишись и закинув голову, Авиа зашагала дальше по галерее, уводя за собой свиту. Некоторые из молодых дам загадочно и кокетливо глядели на Ортека, но он не возлагал большие надежды на женские заигрывания.

- Моя кузина очень подозрительный человек, - ла Фонти вновь продолжил разговор, когда остался наедине с царевичем. - С ней вы сможете найти общий язык лишь, когда она станет государыней. К этому она стремится всей душей уже не один год.

Как я уже говорил, не все радуются многолетию нашего государя Дарвина II.

- Любезный ла Фонти, не поможете ли вы мне в одном деле, - Ортек, не проронивший при дамах ни одного слова, решил, что пора извлекать выгоду из столь горячих признаний алмаагца. - Мне срочно необходимо выйти в город, но я не желаю просить на это разрешения государя. Мое дело деликатного свойства. Можно пройти каким-то путем в город, минуя дворцовую стражу?

- Неужели у вас уже появились секреты от государя, который спас вас от недуга?

- В свое время государю станет все известно. Нынче же мне нужно разобраться во всем самому, - улыбнулся Ортек. - Дальнейшее промедление заставит страдать очень доброе и нежное сердце.

- Опять женщина, - вздохнул ла Фонти. - Что ж в вашем возрасте мысли заняты лишь этими делами.

- И не просите меня открыть ее имени, - вставил заговорщическим тоном Ортек, подмигивая принцу. - Но я обязан ее вновь увидеть.

- Ваше Высочество, буду очень рад помочь вам в этом сердечном деле. У меня уже есть подходящее решение. Многочисленные любовники наших придворных дам имеют свободный вход во дворец благодаря своему облачению и известному им паролю, которые их возлюбленные сообщают им в любовных записках. Выход же из дворца не требует от них ничего - лишь бы кавалеры не забыли вовремя одеться и не попасть на глаза обманутых мужей, - захохотал принц. - Так вот у меня сохранился наряд, в котором вас под покровом ночи без лишних расспросов выпустят из дворца как пылкого ловеласа, утолившего свою страсть. Это короткая накидка из оранжевого шелка, на груди вышит алый тюльпан, на лицо оденете черную маску. Сто лет назад ярко-желтые накидки были обязательной формой гвардейцев в Алмааге. Именно эти воины были и остаются поныне главными похитителями женских сердец. Они же в честь своих дам вышивали на своей груди прекрасные цветы. В таком виде они вступали под своды дворца, чтобы встретиться с красавицами-дворянками. С тех пор это стало маскировкой всех несчастных влюбленных, которые не имели возможности при белом свете у всех на виду обнимать любимую женщину. Как я и говорил вам, мой друг, у меня есть такой наряд и этим вечером я пришлю вам его со своим слугой.

- А как же я вернусь во дворец?

- На следующее утро вам будет ни к чему скрывать лицо и прятаться под масками.

Увидев вас возле ворот, стражники сами затащат вас во дворец, да еще будут ломать голову, как вы прошмыгнули мимо них. Правда, не могу уберечь вас от возможного наказания.

План ла Фонти сработал блестяще. В ярком наряде, который светился в темноте, Ортек без проблем прошел мимо ночных охранников, бросивших ему вслед пару сочувственных слов: юный кавалер, по их мнению, слишком скоро покинул спальню возлюбленной да при этом был на вид мрачнее тучи. Оказавшись на дворцовой площади, Ортек стянул с себя накидку и закутался в меховую куртку. Он поспешил по пустынным улицам. Царевич вновь почувствовал себя одиноким и чужим в этом огромной городе. Он совсем позабыл дорогу к дому маркиза Мортона и блуждал по узким переулкам Алмаага, не отваживаясь донимать расспросами караульных или редких прохожих.

Наконец, взор остановился на знакомой вывеске таверны, в которой не раз Вин угощал черноморца и своих друзей терпким вином. Еще несколько вымощенных улиц, и Ортек оказался около толстой входной двери. На его барабанный стук выглянул испуганный Боб с кочергой в руке. Слуга сообщил, что господа еще не ложились, и они занимаются в фехтовальном зале. Черноморец прошел гостиную, кабинет Мортона и распахнул дверь в прямоугольную комнату, одна из стен которой зеркально отражала великолепную выставку оружия, прикрепленную к противоположной стене. В углах стояли масляные светильники. Их тусклый свет озарял две фигуры. Вин умело парировал удары Мортона, который после каждого выпада перебрасывал шпагу в другую руку. Маркиз мельком глянул в зеркало и остановился, недоуменно глядя на вступившего в комнату черноморца.

- А вот здесь я вынужден буду отступить, - вымолвил алмаагец, ловко забросив шпагу на подставку для оружия.

- То есть ты сдаешься? - спросил его Вин, вытирая рубахой вспотевшее лицо. Он также заметил появление царевича, но ни видом, ни словом не выказывал удивления.

- Не дождетесь, граф. Я всего лишь даю вам передышку для разговора. И еще раз повторяю: ты прекрасно владеешь оружием для купца, пирата, капитана, но не настоящего дворянина. Я последний год не выпускал шпагу из рук. Но делал это лишь из праздной необходимости занять себя, - с этими словами Мортон направился к выходу. Он кивнул в сторону Ортека: - Заждались вас, Ваше Высочество! Уж разрабатываем план вашего похищения из дворца. Вин меня уверяет, что вы там самый настоящий пленник.

- Мортон, оставь нас наедине, - крикнул ему вслед Вин. Маркиз вышел из комнаты и захлопнул за собой тяжелую дверь.

Ортек прошелся в молчании по пустой комнате. Он всматривался в диковинное оружие, прикрепленное к стене. Он надеялся, что старый друг заговорит первым.

- Как поживаешь? - раздался голос Вина.

Ортек развернулся. Пират смотрел на его отражение в зеркале и дружески улыбался.

- Я пришел обсудить наш отъезд. Найл уже редко показывается в моей комнате. Он сказал, что моему здоровью отныне угрожает разве что собственное упрямство и глупость.

- И чем из этого ты руководствуешься на этот раз, если вновь собираешься лишить себя спокойной жизни в роскоши и богатствах алмаагского дворца?

- Всего лишь честью и разумом. Почему ты не отвечал на мои записки?

- Знаешь ли, явиться во дворец и развеять все те легенды, которые уже сложились вокруг твоей персоны? Мне не хотелось подводить твою репутацию. К тому же у меня пока нет для тебя важных новостей. Как видишь, я еще на берегу и жду возвращения "Филии". Об ее прибытии ты был бы незамедлительно оповещен. - Ортек знал, что за время своей болезни Вин с Мортоном купили торговый корабль у местного купца, который решил покончить с морскими грузами, подозревая всех капитанов в мошенничестве и воровстве. Небольшая каравелла, названная в честь супруги Орфилона, отправилась в первое плавание под управлением новой команды, которая пока была небольшой. Курс судна лежал в порт Навии Ильм, где следовало залатать старые раны. А после Партер должен был зайти в Бастар, чтобы принять на борт груз руской слюды и шушу, а также новых членов команды. Старый приятель Вина Юджин уже давно ожидал крепкой палубы, на которой отныне ему следовало быть капитаном.

- Благодарю за заботу. Но ведь корабль возвратится не раньше весны. А ты хотел немедленно отправляться в путь.

- Конечно, хотел. Но ни один корабль в столице Алмаага с недавних пор не принимает на борт графа де Терро, не говоря уже о принце Ортензии, внуке государя Дарвина II. Да к тому же стоят тут лишь военные парусники. Так что еще несколько недель тебе придется осваивать дворцовый этикет. В Алмааге, в отличие от Асоли, он с каждым годом все усложняется. При должном внимании и желании ты быстро освоишься.

- Я не освоюсь. Ты ничего не знаешь, - Ортек закричал, также глядя на друга в зеркале. - Там совсем другая, несладкая жизнь!

- Я знаю. А ты хотел легкой и сладкой? Сам ведь царевич, и должен был запомнить, что жизнь Веллинга проходит в трудах и заботах о народе и подвластных территориях. Но если тебе уж так тяжело, хотя мои люди во дворце говорят, что принц разгуливает все дни по дворцу, осматривая наметанным глазом будущие свои владения… как вожак в стае… можешь оставаться в этом доме.

- Не желаю, чтобы вы проснулись в государевых подземельях, за укрывательство будущего принца, - Ортек усмехнулся. Релиец повторял слова, которые были у всех на устах, и которые быть может не были лишены правдивости. Порой царевича соблазняла мысль стать наследником морийского трона, великой державы, о которой с детства рассказывал ему отец. - Мне запрещено покидать дворец без ведома государя и без его разрешения. Что ж, придется все-таки дожидаться приема, получить во владения поместье, окруженное горами и чистыми озерами, а тебе тогда не избежать присяги верности государю.

Вин обреченно склонил голову на грудь, подтверждая слова черноморца.

- Но я совсем не верю в это, Вин. В нашу прошлую встречу ты готов был лететь в Релию, если бы имел крылья, чтобы привезти Лиссу в Алмааг. Сегодня ты вновь спокоен и, кажется, с радостью застрянешь здесь еще на месяц.

- Ты ведь сумел меня разубедить. Я оказался повержен под натиском твоих доводов, - иронизировал граф. Их беседа уже проходила с глазу на глаз. Вин развернулся и приблизился к другу. - Но это оказалось убедительней всего, - он протянул Ортеку сложенную на груди небольшую записку.

Царевич быстро развернул письмо и стал читать аккуратные строчки, исписанные мелким почерком.

- Это послание пришло с голубями, что я отправил в Сверкающий Бор, едва мы прибыли в Алмааг.

"Дорогой Оквинде, с радостью сообщаю тебе о приятных событиях, что, наконец, произошли в родном для тебя доме в Сверкающем Бору. Твой любимый отец, граф Унео, уже окончательно поправился, теперь он вновь каждое утро отправляется на верховые прогулки, а к полной луне опять возвращается к делам и отправляется в Эллину. Рионде решил уехать из Релии и продолжить службу в Лемахе. Он очень тяжело переживает потерю сестры и Ивалитты, скрывает свои чувства и совсем от меня отдалился. Армейская жизнь поможет забыть ему пережитые несчастья и вернет его к прежней жизни в окружении друзей. Я же до сих пор живу лишь надеждой на милость богов, и они быть может услышат мои ежедневные молитвы. Граф де Кор, который совсем поседел в последние недели, получил долгожданные известия о своей дочери Имиры. Оказывается, графиня несколько дней гостила у графа Равенского на севере Далии. Он прислал письмо семейству де Кор с приглашением поохотиться в предгорных лесах и желанием познакомиться с родителями прекрасной девушки. Де Кор лично помчался на север расспросить о своей дочери. Слава Морю, что Имира жива и здорова и всего лишь отправилась в путешествие со слугой, нанятым по дороге. Ее следы обнаружились и в Легалии, и граф уповает на то, чтобы его дитя поскорее одумалось и само возвратилось домой. Анте де Кор успокаивает мою больную душу добрыми словами, что Веллина в поисках приключений последовала примеру своей подруги и всего лишь сбежала из дома. Она непременно вернется, едва закончатся ее сбережения. Видимо, в этом возрасте вольный и чистый ветер лесов вскружил голову нашим девочкам. А подтверждает мое предположение письмо от матушки Ани, которое я получила на днях. Юная Лисса, девушка, которую ты столь неосмотрительно оставил в нашем доме, бесследно исчезла из Дома Послушания. Что станет с этой бедняжкой? Я молюсь, чтобы она поскорее вернулась в Сверкающий Бор, ведь ей более некуда идти. Пусть Море услышит эти просьбы!

С любовью, твоя матушка, Полина де Терро" Ортек возвратился к воротам во дворец, когда серое небо уже озарялось первыми солнечными лучами. Совсем юное лицо стражника, отворившего боковую калитку, служившую проходом за высокие ограды в ночное время, исказилось страхом и удивлением:

- Ваше Высочество?!

- Пропусти скорее меня внутрь, - скомандовал Ортек. Он совсем не скрывал своего лица, а также тяжелой серебряной цепи, на которой висел украшенный драгоценными камнями медальон. Это был подарок государя по поводу выздоровления царевича. Он носил его на груди поверх дорогих камзолов, привлекая к себе внимание и зависть придворных глаз. Излишнее проявление скромности в отношении этого атрибута свидетельствовало бы лишь, что внук совсем не ценил и не уважал пожелания своего деда, государя морийского.

- Что-то случилось? Что вы делаете в одиночестве в городе? - перед Ортеком предстал начальник стражи, с которым он встречался прошлым утром у открытых ворот. - Ваше Высочество, государь запретил…

- Я во сне выпал из своего окна и оказался на городской улице, - серьезным тоном заявил царевич, уверенным шагом продвинувшись вперед. - Разрешите же вернуться мне в свою мягкую постель. - Ортек закутался в куртку и, миновав стражников, которые раздумывали над его ответом, быстро направился к зданию дворца.

Залы и коридоры были освещены всю ночь, но в предрассветные часы они еще не оглушались несмолкаемой беготней и суетой слуг и придворных. Ортек завернул в проход, выводивший на открытую террасу, откуда к его покоям вела арочная галерея, по бокам которой возвышались колонны. Царевич легко отворил резные двустворчатые двери и оказался в своей спальне. С первого взгляда на контуры мебели, слабо мерцавшие в темноте помещения, царевич почувствовал опасность. Он сам затушил лампы перед тем, как покинул комнату, но смущала его не царившая кругом темнота, а непривычные запахи.

Ортек сделал пару шагов вдоль боковой стены к камину, в котором все еще тлели дрова. В лицо подул холодный ветер. Он глянул на широкие окна, задернутые шторами. Одна из занавесок колыхнулась в серой дымке предрассветного часа. Окно было открыто. Царевич осознал, что отсутствие гари и дыма от огня и затушенных свеч, насторожило его, едва он вступил в спальню.

В дальнем углу, за балдахином, навешенном над кроватью, мелькнула тень.

Черноморец мгновенно потянулся к шпаге, которая заменила ему в государевой обители меч. Но оружия не было на месте. Только тогда он спохватился, что оставил шпагу в этой комнате перед ночной вылазкой: стражники пропускали во дворец лишь невооруженных любовников, стремившихся попасть в объятия милых дам, следовательно, и покидали дворец пылкие кавалеры неотягощенными острой сталью.

Черноморец бросился к входной двери. Он с силой распахнул ее и побежал назад по галерее к террасе. С нее можно было спрыгнуть и оказаться на открытом пространстве, откуда быстро добраться до библиотеки или ближайшей стражи. Ортек сделал несколько шагов и распластался на каменном полу. Он понял, что произошло лишь через несколько мгновений. На языке почувствовался вкус крови от удара о холодные камни. Между двумя колонами была натянута тонкая крепкая нить, которую он даже не заметил, спеша в свою спальню. Позади уже гремели чужие шаги. Он успел откатиться в сторону, и первый удар длинного меча пришелся рядом с его спиной.

Парень вскочил на ноги, укрываясь за толстой колонной. Ему удалось разглядеть высокую широкую фигуру, закутанную в черный длинный плащ. Лицо нападавшего скрывала тугая маска. Противник нанес сильный удар обеими руками, даже не удосужившись приблизиться к Ортеку. Металл громко заскрежетал по камню колонны.

Ортек выскочил из укрытия и перебежал к противоположной стене.

- Не уйдешь от меня, звериный ублюдок! - ненавистно закричал незнакомец. - Я подстригу тебе когти и вырву клыки!

Черноморец верно рассудил, что его убийца заждался в эту ночь свою жертву, отчего выглядел сонным и усталым. Его движения были порывисты и в то же время рассеяны, походка изящна и легка, но медлительна. Удары не успевали за жертвой, которая оказалась запертой у стены и уворачивалась, то пригибаясь к земле, то подпрыгивая под колкими выпадами противника. Ортек несколько раз хотел закричать, чтобы призвать на помощь, но слова застревали в сухом горле. Самолюбие не позволяло признавать себя беспомощным перед противником, который был к тому же отнюдь не мастером в фехтовальном деле. И, слава морю, он был один. Уж лучше погибнуть от орудия, пускай и в бою, лишенном оружия, чем испытать позор и слышать за спиной обвинения в трусости, рассудил царевич.

Незнакомец уже не различал перед собой ни предметов, ни человека, который метался от одной стены к другой. Он закрыл своей широкой спиной выход на свободу и с силой размахивал мечом, рассекая воздух перед собой. Ортек чувствовал себя загнанным в угол. Можно было попробовать пробежать позади колонн… Но царевич не отрывал глаз от яростного взгляда в прорезях маски. А в бегстве он должен был повернуться к нему спиной.

Испуганный крик огласил галерею. Убийца быстро обернулся назад. В конце коридора стояла служанка. Она выпустила из рук чистое белье и что есть мочи завопила от страха. Увидев обращенный на нее взгляд черного незнакомца, служанка закричала еще громче и кинулась наутек. Ортек надеялся, что она побежала за помощью. Он кинулся под ноги неприятелю, повалив того на пол. Меч отлетел на несколько шагов.

Черноморец уже почти дотянулся до оружия, когда заметил, что его враг и не думал продолжать борьбу. Незнакомец бежал в сторону дверей в спальню. Он уже захлопнул за собой створки, когда обнаружил, что пола плаща застряла в дверной щели. Ортек, кинувшийся в погоню, схватился за черную ткань и ручку двери. Но в спальне на дверь был водружен тяжелый засов, а затем раздался треск порванного плаща.

- Во двор! Во двор! - закричал Ортек, завидев стражников, бегущих к нему с длинными алебардами.

* * *

Город продолжал свою несмолкаемую жизнь. В торговые лавки заглядывали любопытные зеваки и богатые покупатели, бродячие певцы и музыканты демонстрировали народу свои таланты, дворяне и землевладельцы стекались со всех государств Мории, чтобы прогуляться по широким аллеям Алмаага и осмотреть его высокие старые строения, в которых нынче располагались государственная казна, тюрьма и академия наук.

Лишь продавцы продуктов гадали, куда девались их постоянные клиенты - служанки с дворцовой кухни: не уж то государю не угодила их провизия, и управитель дворца приказал сменить поставщиков. Три дня спустя их опасения рассеялись, и отныне умы рабочего люда занимали другие государственные тайны. Кто посмел нарушить волю богов и государя и поднять руку на внука Дарвина, будущего принца алмаагского? Несколько дней дворцовые ворота были наглухо заперты, стража обыскала все комнаты и закоулки во дворце и его пристройках, были опрошены все слуги и придворные. Командор алмаагский к утру привел во дворец десятки гвардейцев, важный и озабоченный вид которых наводил на мысль, что в стране началась война и введено военное положение. Командор поклялся государю немедленно схватить и наказать преступника, и, как говорили в народе, его внимания не были лишены даже самые знатные дворяне столицы.

Известия о нападении на царевича Оквинде получил, когда к нему пожаловал Ристо с запиской от Ортека. До этого слухи об ужасных ночных происшествиях, обсуждавшихся в каждой лавке и на каждом перекрестке, уже достигли ушей графа де Терро и его алмаагского приятеля маркиза, и Вин с опаской гадал, насколько они были правдивы. Ристо, ставший связным в переписке между старыми друзьями, был немногословен, а сообщения Ортека оказывались краткими и, как и было условлено заранее, отвлеченными. Ортек использовал раннее обговоренные слова и фразы для того, чтобы о его мыслях и планах не стало известно чужим людям. Ведь старый Ристо был передан в услужение молодому царевичу, но он совсем не забыл о приказах своего прежнего хозяина, долголетнего Элбета.

Командор очень быстро исполнил обещание, данное государю. Уже через неделю молодой художник, которому по показаниям свидетелей принадлежали плащ и меч, отобранные Ортеком в неравном бою, признал свою вину в мрачных подземельях, где узника не переставали пытать ни днем, ни ночью. Пьетри был родом из Минора и десять лет как проживал в Алмааге, где сыскал себе славу талантливого портретиста. В последнее время он часто бывал во дворце, где делал наброски с принцессы-наследницы Авиа. В обвинениях, которые были предъявлены неумелому художнику, а именно так его прозвали лавочники, бывшие главным источником городских сплетен, Пьетри вменялась одержимость бредовыми идеями и сошествие с ума, в результате которого он посмел подняться с оружием на знатную особу, которую охраняли Государь, Море и Тайра. Спустя две недели на дворцовой площади была возведена виселица, и в присутствии самого Дарвина II забитого исхудалого преступника, вид которого вызывал одновременно жалость и ненависть в многолюдной толпе вздернули после приношения видиями молитв всемогущему Морю.

Время в ожидании тянулось мучительно долго. Вин проводил дни напролет в обществе Мортона и его столичных приятелей. Прогулки верхом, выезды на охоту, посещение светских приемов чередовались с деловыми беседами о грядущих поставках черноморского камня и эрлинских пряностей. Регулярные послания от Ортека сводились к описаниям новых знакомств, прогулок в сопровождении охраны по городу, а также своему последнему увлечению - изучению руско-тонского конфликта по летописям колдуна. Царевич отныне был окружен тройкой постоянных телохранителей, не спускавших с него глаз. Об его тайной вылазке в город для свидания с другом не могло быть и речи, а сам Вин появляться во дворце не хотел, так как это привело бы лишь к новым пересудам вокруг черноморца, к которому уже начали привыкать придворные, признавшие, что будущему принцу присущи острый ум и сильный удар. Во время его поездки в Аллиин, в которой Ортек выкинул в толпу груду золотых монет, а после, остановившись на постоялом дворе на окраине города и взобравшись ногами на седло, заявил проезжему люду, что у него нет и отродясь не было хвоста, любовь к взбалмошному молодцу стала распространяться среди простого народа. Молодые поэты разбрасывали на городских площадях веселые сочинения, в которых черноморец поначалу был страшным оборотнем, но вскоре их слова перестали быть столь колкими и обидными:

Предка коль подвиги он повторит -

Гарунов империю в прах обратит -

Признает его народная власть,

Ведь из принцесс у нас некого красть!

Прием, на котором государь обещал своему внуку присвоение ему титула принца алмаагского в последнее полнолуние перед приходом весны и началом нового года, был отменен из-за болезни Дарвина II. Государь вновь почувствовал слабость и слег в постель, окруженный постоянными заботами своего советника графа ла Ронэт.

Злые языки в городе шептались, что государь был отравлен, так как сдохла его любимая гончая, которая не раз питалась остатками с государева стола.

Ортек писал другу лишь, что и сам потерял аппетит в последнее время, намекал на постоянную слежку и подслушивание разговоров в его комнате. О новом покушении на свою жизнь, когда в его кровати оказалась молодая морянка с острым кинжалом, черноморец упомянул в нескольких словах. Подробные сведения о происшествии рассказал Ристо: юная девушка принадлежала к свите принцессы-наследницы, она сумела обмануть стражу у дверей и укрылась в спальне черноморца, который затем оставил ей жизнь и велел вывезли из страны, несмотря на то, что ее кинжал едва не перерезал его горло. Ристо с ужасом представлял, что бы ожидало неудачного посягателя на жизнь царевича, если бы эта история получила широкую огласку и дошла до самого государя, которого Элбет пока старался не беспокоить напрасными переживаниями. После этого случая наследник престола принц Гравин со своей семьей покинул столицу и отправился в Эллину выслушивать споры релийских дворян и их новые требования о дополнительных привилегиях. Истинная причина столь скорого и незапланированного отъезда стала известной совсем немногим лицам в государстве: царевич намекнул в очередном письме Вину, что Гравин имел очень серьезный разговор с Элбетом, в котором колдун представил немало доказательств причастности принца к покушениям во дворце.

За десять дней до равноденствия дня и ночи, означавшего в Мории начало нового года, в алмаагский порт возвратился груженный корабль, принадлежавший маркизу Мортону и графу де Терро. "Филия" пробыла в гавани лишь два дня и, опустошив свой трюм, покинула морской горизонт. На ее борт в Алмааге поднялся Мортон. Вин, который приехал проводить своего товарища и оглядеть высокую каравеллу, гордо красовавшуюся на рейде, был остановлен в порту государевыми гвардейцами.

Начальник портовой стражи еще раз предъявил графу распоряжение государя о запрете отъезда релийца из столицы на любом судне, означавшее, что появление графа де Терро на берегу вообще нежелательно. Вину пришлось возвратиться в пустой особняк друга, который остался на попечении верного слуги Боба. За графом последовали две незнакомые фигуры, закутанные в темные плащи, которые не спускали с него глаз с тех пор, как "Филия" пристала к скалам Алмаага. Вин лишь усмехался настойчивости шпионов государя, выполнявших задания самого Дарвина или его советника. Подобные приказы должны были давно устареть: ведь граф не видел черноморского царевича уже более месяца, его имя позабыли в дворцовых интригах и об Ортеке как о релийском ставленнике никто не помышлял.

Для Элбета царевич находился под надежной охраной во дворце, окруженном высокими стенами и неусыпными взглядами многочисленных доносчиков. Его переписка с бывшим товарищем казалась лишь перечислением светских новостей, о которых очень скоро узнавали купцы, ремесленники и банкиры. Но очевидно, что колдун не доверял уверениям самого Ортека в том, что ему надлежит стать опорой старого правителя, окружить его любовью и заботой, тем самым, исполнив свой долг перед Морией и всеми ее гражданами. Он догадывался, что едва из поля его внимания скроется релийский пират стоило ожидать исчезновения юного наследника, о великом будущем которого пока было известно лишь государю и его верному советнику. Граф ла Ронэт свободно вздохнул, когда корабль Вина, единственное судно, на котором он мог ускользнуть с острова, покинул столичный порт, а царевич остался во дворце в его цепких руках, которые редко выпускали добычи. Но опытному колдуну было неведомо, что это всего лишь начало побега, о котором заговорщики успели условиться еще несколько недель назад.

Приглашение на государеву охоту, знаменовавшую окончание зимнего сезона, принес в дом к графу Оквинде де Терро молодой незнакомый дворянин, минорский барон, удосужившийся чести быть в числе личных телохранителей будущего принца Ортензия.

Вин скромно попросил передать Его Высочеству в ответ благодарность за столь высокую честь как участие в заключительной охоте: предстоявший засев пахотных полей ограничивал территории для гона животного, так что весной и летом дворяне предпочитали скакать по своим лесам в поисках дичи, а не резвиться на полях и лугах, топча урожаи пшеницы и овощей.

Для предстоявшего развлечения граф приобрел на соседней с городом ферме резвого скакуна, новую сбрую и вышитое дорогими тканями седло. Молодая дочь хозяина не спускала с богатого статного дворянина глаз, и пират оказался непротив остаться в гостеприимном доме на ночь, хотя провести ее ему пришлось не в одиночку да еще на сеновале. Ранним утром, еле держась в седле от усталости, граф де Терро прибыл к северным воротам города, недалеко от которых были установлены палатки и суетились слуги и егеря, одетые в праздничные наряды. Дамы в дорожных платьях и кавалеры, проверявшие остроту своих орудий и подбадривавшие своих коней, перекидывались обычными фразами. Вин держался вдалеке от алмаагских дворян, обсуждавших прекрасную солнечную погоду и героя, которому повезет заколоть зверя в этот день, избавив его от острых зубов собак. Возле одной из палаток появился одетый в белое черноморский царевич в окружении своих охранников, которые носили наряды того же цвета, так что привлекали к себе внимание всех окружавших.

Царевич громко поприветствовал своих подданных, как будто он уже был назначен наследником морийских земель, и, громко затрубив в рог, возвестил о начале охоты.

Дворяне обогнули редкие деревья, в тени которых был расставлен небольшой лагерь и выехали на открытую равнину, покрытую черной высохшей землей, в некоторых местах которой уже появлялась первая зелень травы, а егеря спустили с цепей гончих, помчавшихся по направлению к далекому лесу. Вин неспешно выпил полный кубок игристого вина, привезенного из Далии, которое поднес мальчик-подросток, с восхищением глядевший на его бодрого коня и длинный меч, более подходивший для схватки с врагом, а не для охоты на зверя. Собачий лай огласил окрестности, гончие взяли след лисы, и резвые лошади погнали к лесу, понукаемые своими наездниками. Оквинде заметил, что белый наряд царевича виднелся в самом изголовье толпы охотников. Но точно определить фигуру черноморца было невозможно, его молодые телохранители и ростом, и статью походили на своего хозяина.

- Не ожидал тебя здесь увидеть, граф, - релиец вынужден был опустить натянутые поводья, заслышав обращенные к нему слова. Его окликнул Элбет, уверенно державшийся в седле серой лошади. Видимо, колдун не собирался участвовать в дикой скачке по зарослям и равнинам Алмаага в погоне за рыжей плутовкой. Старец лишь наблюдал за своим подопечным и отправил немало зорких глаз ему во след.

- Одиночество мне уже порядком наскучило, - ответил Вин. - А охота лучшая забава для дворянина, хотя лесов на вашем острове не сыскать. Так говорится у нас в Релии!

- Зачем же являться сюда и привлекать любопытные взгляды, коль ты не получишь удовольствия от охоты по редким пролескам?! По-моему, ты желаешь добра своему другу, а для него твое общество принесет лишь хлопоты и новые подозрения со стороны наших алмаагских придворных. К чему менять ваш уговор и видеться у всех на виду?

- А я действительно соскучился по царевичу, господин Элбет, - громко ответил Вин, упрямо глядя на седовласого советника государя. - У него были совершенно иные цели по приезду в столицу, и, надеюсь, он вспомнит их и исполнит задуманное до конца.

- Ортензий, наконец, нашел то место, которое принадлежит ему по праву рождения и по желанию богов. Его ребячество уступило здравому смыслу.

- А разве не ты, Элбет, уверял царевича, что его желание отыскать живую воду вполне осуществимо? А теперь ты нашел ему иное предназначение, позабыв, что кровь его проклята, и именно колдовские чары лежат на всех потомках черноморских Веллингов да и всего народа.

- На поиски живой воды можно отправить и обычных смертных, смельчаков, имена которых после этого прославятся в легендах. Ортензий сам, коли пожелает, организует экспедицию на восток после восшествия на престол… Но я не могу себе позволить рисковать будущим наследником трона.

- Для тебя, колдуна, живая вода хуже яда. Я уже не верю в искренность твоих намерений! - Вин тронул лошадь и помчался вслед за охотниками, которые почти скрылись с глаз. Животное под ним внезапно встало на дыбы, попытавшись скинуть наездника, но релиец удержался в седле. Он развернулся и взглянул на колдуна, который не отрывал глаз от удалявшегося всадника.

- Не суди меня строго, Элбет. Я благодарю тебя за помощь, но отныне Ортек выбирает свой путь! - Вин похлопал животное по голове, успокаивая внезапную раздражительность и испуг. Быстрым галопом граф помчался к лесу, пока еще непокрытому листвой. В воздухе раздавался собачий лай, но граф не слушал погони.

Он скакал на север, и путь его должен был затянуться на несколько дней.

Местом договоренной встречи с царевичем была мельница во владениях провинциального дворянина. Вин прибыл первым и с беспокойством всматривался в лес, надеясь разглядеть фигуру своего товарища. Ближе к вечеру с южной стороны показался одинокий всадник. С его головы слетела меховая шапка, а белые одежды были забрызганы грязью и порваны о ветви и сучья. Резвый скакун, на котором с утра гарцевал черноморец, устало ступал по земле. Ортек спрыгнул с седла и подвел животное к Вину. Друзья радостно обнялись, а после продолжили путь. Их дорога свернула на запад в сторону второго торгового порта в государстве - Аллиина.

На третий день бегства Вин и Ортек достигли высоких крепостных стен города. Они вошли в него под покровом ночи, всунув в ладонь стражников две золотые монеты.

Друзья были пешими и походили на одиноких странников, бредших в поисках подрядного заработка и милостыни добропорядочных граждан. Узкими боковыми улочками они спустились к морю. Отыскать "Филию" в ряду высоких военных фрегатов, торговых парусников Рустанада и Минора не составило труда. Тайком пробравшись на борт судна, остерегаясь света фонарей и окриков стражников, переговаривавшихся друг с другом возле ближайшей таверны, все еще готовой напоить крепким ромом любого желающего, путники оказались в окружении дежурных матросов, выступивших против незваных ночных гостей с обнаженными кинжалами. Разоблачение было скорым и полным радостных восторженных криков. Вин крепко обнял старых друзей. Здесь были и Мортон, и Темин, и Партер, и Юджин, который носил на голове отныне капитанскую шляпу. Беглецов спрятали на ночь в темном трюме, а на утро "Филия" покинула место недолгой стоянки.

Товарищи были в курсе планов Одноглазого отправиться в Великий лес, чтобы встретиться со страшными колдунами, населявшими те земли, но отговаривать Вина от этого замысла никто даже не пробовал. Его решения всегда были беспрекословны и необсуждаемы. Команда любила своего прежнего капитана, уважала его смелость и отвагу, верность своему слову и преданность друзьям. Все на корабле знали, что граф любил риск, быстрый ветер и открытое море, он был любезен с женщинами, которые никогда не отказывали ему ни в чем, щедр с партнерами и милостив к врагам. Но больше всего капитан, который нынче на "Филии" наказывал каждого матроса за подобное обращение к себе, любил и ценил свободу. А где можно было чувствовать себя более свободным, чем в морских просторах, где над тобой властно лишь Великое Море.

Дул попутный южный ветер, и уже через неделю каравелла оставила позади воды Королинского пролива, течения между островом и материком, которое получило свое название по имени далийской принцессы, заплатившей за это право тысячу золотых монет. Корабль подошел к берегам Малой Мории. В бухте одного из главных городов морийской провинции, названного в честь старшего сына Орфилона, Арее, был брошен якорь, и от борта судна отошла шлюпка, заполненная матросами, сходившими на берег. Среди них был и Оквинде, по решению которого "Филия" зашла в этот порт, где торговать разрешалось лишь алмаагским кораблям. И хотя судно Мортона и графа де Терро ходило под алмаагским флагом, сюда Вина привели совсем не торговые дела.

Партер остался на берегу охранять лодку, матросы под главенством Темина направились в ближайшую таверну, чтобы пополнить запасы вина и воды на корабле, а Вин с Мортоном двинулись через портовые постройки в путь по широким городским улицам. Город Арей располагался на юге Малой Мории в устье реки Орфилон на границе с Веданом. Река впадала в Великое море по многочисленным широким рукавам, на южном берегу стоял небольшой город, окруженный полуразрушенными стенами - Годен, столица заброшенной и опустошенной страны. Арей лежал напротив, на островах среди текучих вод реки и славился своими широкими мостами.

Вин и Мортон шли по каменной дороге, огражденной узорчатыми решетками от быстрых вод. В это время года, когда начиналось полноводье, река подошла к высоким берегам, стремясь лизнуть подошвы любопытных гуляк, засмотревшихся на ее быстрое течение.

- Вот этот второй мост от берега, - уверенно выговорил маркиз, останавливаясь возле широкого моста, соединявшего северный берег реки с большим островом, на котором возвышался храм Морю.

- Нет, это совсем другое место, - Вин двинулся дальше по дороге, всматриваясь в красивые богатые особняки, выстроившиеся сбоку. - В ту ночь я еще успел повидаться с госпожой Лавией, вдовой самого богатого скотовода в Мории. Хотя прошло уже более пяти лет, мне кажется, разведение мулов по-прежнему приносит ей хороший навар, учитывая, что Малую Морию никогда не сотрясают бунты и восстания крестьян.

Именно в Арее капитан Одноглазый зарыл свои первые сокровища. Сделано это было под покровом ночи из-за боязни ареста видиями гарунского золота, снятого с первого потопленного судна в водах Южного моря. Вин зашел в маломорийский порт, чтобы пополнить запасы продовольствия, большая часть которого испортилась под беспощадным зноем, царившим в то лето в государстве. В первый же день на корабль поднялись лемакские воины, наблюдавшие за тем, чтобы с борта не был спущен ни короб товара на земли города. Также служащим государя надлежало сделать полную опись груза, чтобы рассчитать пошлину за вход в порт. Тогда то и пришлось незаметно спускать шлюпку с гарунским золотом, за которое корабль и команда подлежали аресту. Спустя два года золотые монеты, отчеканенные в Ал-Мира, были разрешены к обращению в морийских портах для развития торговых отношений с южной империей, а сундук, схороненный в арейской земле, превратился в запас, который Вин собирался истратить в самые черные дни существования своего дела и команды.

В Алмааге релийцу пришлось признаться самому себе, что он уже давно пользуется гостеприимством своего друга и пора заплатить последним имуществом за его верность и доброту.

- Помниться, я самостоятельно закапывал тяжеленный сундук под этим мостом, пока ты развлекался с молодой вдовушкой, - стоял на своем Мортон.

- Но я из окон ее спальни отлично видел, как ты копошился на берегу, а здесь дома стоят слишком далеко от реки. Арей обустраивается каждый год, а мосты здесь растут быстрее через грибы после дождя.

- Да, за ту единственную ночь, что я провел в Арее пять лет назад, я совсем не успел осмотреть город и его достопримечательности.

- Не думаю, что тебе удастся это исправить сегодня, - усмехнулся Вин.

Друзья прошли далее по пристани и у следующего моста в жарких спорах решили спуститься к течению Орфилона. Полноводная река залила почти все берега, но Мортон уверенно заявил, что будет копать даже по колено в воде. Под мостом берег был покрыт песком и галькой. Вин зажег небольшую лампу, осветив округу. Мортон отсчитал два шага от первого столба, на котором стоял мост, затем еще несколько шагов вправо и остановился у самого края воды. Под длинными плащами у ночных путников были припрятаны лопаты, которыми они стали врезаться в сыпучую землю.

Копать пришлось глубоко, яму заливало холодной водой, но искатели не складывали свои инструменты. Лампа уже слабо мерцала и могла потухнуть в ближайшие мгновения, когда Мортон уткнулся острием лопаты о железную крышку сундука.

- Вот и оно, - вместе с Вином маркиз извлек на поверхность земли тяжелый деревянный ящик, обитый железом. - Земля надежно хранила ваши сокровища, капитан.

- Как ты помнишь, эти монеты принадлежат всей нашей команде, хотя за прошедшие годы в ней сменилось немало головорезов.

- Этот сундук принадлежит тебе по праву, Вин. И люди, которые сейчас находятся на твоем корабле и которые знают тебя и ходили с тобой по морям не один год, помнят, скольким ты пожертвовал ради их выкупа из плена. На это золото можно набрать товара и вновь отправиться к эрлинским берегам…

- Мортон, я доверяю тебе все эти богатства. Ты ведь понимаешь, что это плавание может быть последним в моей жизни. Ты сможешь распорядиться достойно этим золотом. Я возьму лишь пару сотен с собой в предстоящую дорогу.

- А если я решу отправиться вместе с тобой в далекие земли за этой… легендарной живой водой? Я устал от легкой жизни в Алмааге, Винде.

- Ты вновь вступил на палубу и отныне сможешь опять покорить немало волн, пережить бури и невыносимые штили. Спокойствию пришел конец! Но с собой я тебя не возьму, Мортон. Тебе есть, что терять, значит, ты всегда будешь сомневаться и оглядываться назад в предстоящем пути.

- Я уже потерял самое дорогое, что имел - жену, ради которой оставил службу в твоей команде. А теперь я не хочу потерять тебя, Вин, лучшего друга.

- У тебя есть верная команда, отличный корабль и новое дело. А ты хочешь променять это на долгую дорогу по сырой земле?!

- А тебе зачем эта дорога, Вин? - друзья шли обратно по пристани, таща в руках сундук. Тяжелая ноша заставляла их останавливаться в тени домов и деревьев.

Вскоре они уже отдыхали около портового склада, откуда можно было разглядеть приставшие к берегу суда. Далеко в море мерцали огни на борту "Филии".

- Ты привязался к царевичу, который мечтает лишь о власти? - вновь начал жаркий разговор маркиз. - Он мог бы взойти вскоре на престол, так зачем же вы устроили этот побег, если цель Ортека трон? По-моему, наследство в Алмааге ничем не хуже черноморской короны в Асоле. Или ты волнуешься о том несчастном парне, с которым вы должны встретиться в Горесте? Прокаженному уже ничем не поможешь, Вин.

- А если бы ты был на его месте, Мортон. Я тоже должен был смириться и ждать, когда язва съест твое тело и душу? - возмутился Вин. - Я не знаю, зачем я вступил на это путь, но кто поможет этим людям, если не я? А они мне стали дороги, и я не оставлю их в беде. Сейчас они для меня команда.

- А может здесь замешана женщина?! - Мортон пытливо взглянул на друга. - Ты ведь собирался отправляться домой, чтобы помочь давней знакомой. Я никогда не расспрашивал о ней, но странно, что ты так внезапно переменил свои планы после нескольких недель сборов в дорогу. Ведь когда царевич поправился, у тебя уже было заказано место на рустанадском корабле.

- Эту женщину я уже потерял, - печально ответил Вин.

- Ты говоришь это каждый раз, как корабль покидает очередной порт. В твоем сердце нет места для женщины, оно принадлежит морю. А местные красотки лишь опустошают твой кошелек и задерживают тебя в порту, из-за чего мы не раз срывали заключенные контракты. Мой совет - если уж ты решил пожить немного на земле, так женись на своей Имире, а не пускайся из-за неверных дамских сердец в опасную дорогу. Помнится, что свое родовое кольцо ты уже подарил графине де Кор.

- Она сбежала из дома, - безразлично ответил Вин, при этом взглянув на свою ладонь, на пальце которой сверкал дорогой перстень.

Мортон замолчал. Друзья вновь взялись за ношу и направились в сторону кораблей, где их должна была поджидать шлюпка. Вин был погружен в невеселые мысли.

Расспросы Мортона вновь пробудили воспоминания о зеленых глазах Имиры де Кор, которые с юных лет будоражили его душу, и в которых он всегда видел и слышал рокот волн, притягивавших мальчика в далекие странствия по бескрайним морям.

Любил ли он Имиру? Вин всегда вспоминал ее прекрасные губы и глаза, но любовь к ней стерлась за годы разлуки, под тяжестью предательства ее замужеств. Хотя вина за это лежала и на нем самом. Он сбежал юнцом на корабле. Любовь к свободе была сильнее нежной страсти к красавице-дворянке. А теперь разве Имира снится ему по ночам? Он даже забыл, что сам, вероятно, был виновен в ее скором исчезновении из дома, так как оттолкнул от себя давнюю подругу. Нет, голова была заполнена лишь беспокойными мыслями о несчастной девушке, которой он хотел добра, а сам обрек на скитание по незнакомой стране. Ведь он поддержал Ортека во мнении, что Лиссу лучше всего оставить в безопасном месте, и бросил беспомощную девушку в родном доме, в котором сам не бывал годами. Оставил на попечение брату, хотя предполагал, что родной отец совсем не одобрит решение старшего сына. Он нарушил свое обещание, данное Дугласу, а теперь может не сдержать и слова о встрече в Горесте. Весна уже наступила, а до столицы Минора были еще недели пути.

- Тише, - Мортон остановился возле трапа навийского судна. Они притаились за деревянным помостом, вглядываясь в окружавшую темноту. Впереди мерцал одинокий факел, прикрепленный к лодке, возле которой стояли четверо вооруженных людей. В одном из них Вин узнал Партера, который оставался сторожить шлюпку на берегу и дожидался возвращения товарищей. В тишине, нарушаемой звуками прибоя, до слуха Вина долетел ведущийся между людьми разговор.

- Уже перевалило за полночь, господин Затерий, - говорил Партер. - Разве осмотр судно не может быть отложен до утра? Сейчас я должен дождаться матросов, отправившихся в город за пресной водой, и не могу переправить вас на корабль.

- Но у меня есть приказ о досмотре вашего судна, и я требую, чтобы вы немедленно пришвартовали его к берегу, чтобы мои солдаты обыскали трюм и палубу, - громко заявил мужчина, на плечах которого висел ярко-красный плащ.

- Господин смотритель, мы не спускали на берег никакого груза, хотя корабль принадлежит Алмаагу, и мы имеем полное право вставать в маломорийском порту на якорь… - оправдывался Партер.

- Я еще раз повторяю у меня приказ о немедленном аресте "Филии" и досмотре этого корабля.

Мортон шепнул Вину, чтобы он дожидался его возвращения в укрытии, а сам направился по берегу в сторону шлюпки:

- Приветствую вас, господа. Я маркиз Мортон ла Тримон, владелец этого судна, - алмаагец почтительно склонил голову. - Разрешите узнать, в чем причина этого ночного собрания?

- Очень рад с вами познакомиться, маркиз. Я начальник арейского порта, назначен государем и правителем Малой Мории Морием Белым для осмотра кораблей, прибывающих в порт, чтобы соблюсти законы государства. У меня есть приказ об аресте вашего судна под названием "Филия". По-моему, именно этот корабль стоит на горизонте, и я вынужден буду наложить на вас штраф за то, что вы не прошли записи…

- Господин начальник, мы не нарушали никаких законов, и вы не можете лишить нас корабля, - громко заявил Мортон.

- Но у меня есть приказ…

- Покажите его. Не думаю, что на нем есть подпись нашего государя Дарвина II.

- Это послание пришло из Алмаага от… - Затерий запинался под строгим взглядом маркиза. - Советник государя граф ла Ронэт… Очень скоро я получу копию этого приказа, но я не сомневаюсь, что в государской канцелярии…

- Без приказа, подписанного государем, вы не можете подняться на борт корабля, так как мы не нарушили ни одного закона. Или у вас должен быть приказ Мория Белого, главы Малой Мории?! - Мортон знал, что Морий XXXI совсем не одобрял влияния, которое Элбет ла Ронэт оказывал на государя. Видимо, глава видиев и видориев подозревал о колдовских чарах советника.

- Я приказываю подвести корабль к берегу, - нервно возразил смотритель. - Вы совершили преступление, похитив человека государственной важности…

- Мы никого и ничего не похищали. А чтобы вы убедились в этом, господин Затерий, я лично препровожу вас на борт корабля, хотя у вас нет на это необходимых полномочий. Но я не буду от вас ничего скрывать, - заявил Мортон. - Партер, мы отчаливаем от берега.

- А Темин и матросы? - удивленно произнес Партер.

- Господин Затерий очень скоро возвратится на берег, и мы заберем наших людей, - Мортон подозрительно улыбнулся. Он зажег еще два факела, чтобы осветить широкую лодку, и три раза помахал ими в разные стороны. Это был знак, чтобы команда готовилась к бою.

Вин внимательно следил за шлюпкой, медленно отходившей от берега по направлению к судну. Он одобрял находчивость маркиза, предупредившего капитна и матросов о приближавшейся угрозе. Элбет очень скоро предпринял все меры, чтобы отыскать пропавшего царевича. Колдун, очевидно, разослал послания во все порты Мории, чтобы задержать беглецов. Ведь покинуть остров можно было только по воде.

Вскоре к берегу подошли веселые матросы "Филии". Вин окликнул Темина, во всю глотку распевавшего кабацкие песни, несмотря на то, что он был гаруном, и лишь за свое происхождение мог быть посажен в Малой Мории в темницу. Матросы были оповещены о прибытии незваных гостей на борт судна и по указанию бывшего капитана Одноглазого остались у берега дожидаться возвращения лодки, проверив при этом остроту своих кинжалов. Люди на берегу совсем продрогли: теплое весеннее солнце уже давно растопило остатки снега на земле, но ночью начинало подмораживать, и почва покрывалась белым инеем. Наконец, от судна, которое освещалось множеством факелов, отстала яркая маленькая точка. Солдаты во главе со своим начальником и капитаном "Филии" приближались к берегу. Юджин был коренастым мужчиной, самым старшим по возрасту на корабле. Он родился на берегах реки Агр в руском городе Русагр. Это был один из самых опытных моряков в команде Одноглазого, штурман, которому Вин всегда доверял судно и с мнением которого не позволял себе не считаться.

- Благодарю Вас, господин Затерий, что постарались не нарушать порядка в трюме.

За поврежденный товар многого не выручишь. Возьмите это за свои труды, - капитан протянул смотрителю кошелек, набитый монетами.

- Мне не нужны ваши грязные деньги, - надменно ответил маломориец. - Мои люди исполняли свой долг. Они осмотрели каждую бочку в вашем трюме, но никто не намеревался выбрасывать их за борт или разбирать на мелкие кусочки. Очень жаль, что мы не нашли то, что искали. Но ваши добровольные признания были бы вознаграждены богами и государем. Вы знаете, где находится Ортензий, внук государя Дарвина II, и граф де Терро?

- Я еще раз вам повторяю, что Ортензия я даже не имел чести встречать за время стоянки в Алмааге, а граф де Терро остался в столице заниматься торговыми делами.

Может до вас доходили слухи, что государь обещал пожаловать ему дополнительные милости? Это позволило бы нам взять ссуды у ростовщиков, которые нынче совсем не желают вкладывать деньги в морские перевозки. Наши корабли слишком часто становятся добычей гарунских пиратов.

Затерий внимательно оглядел матросов, которые поджидали на берегу шлюпку. Рядом с ними стояли полные бочонки воды, что подтверждало прежние объяснения маркиза.

Он бросил на прощание еще несколько официальных слов и заверений и в сопровождении стражи удалился в сторону города. Оставшиеся на берегу люди быстро погрузили запасы и сундук Вина в лодку. Факелы были затушены, и полная лодка отплыла к освещенному кораблю.

- Интересно, как тебе удалось провести этого проныру, если он даже денег не берет? - спросил Вин своего капитана, когда они отплыли достаточно далеко от берега.

- Пришлось спрятать царевича в такое место, куда эти сухопутные крысы не сунули носа. А они, Одноглазый, обыскали весь корабль, начиная с высокой мачты до сырого трюма.

- И где же он был?

- Этот молодец повисел несколько часов на якорной цепи. Искупался он хорошо, и теперь Мортон отпаивает его ромом и горячим вином.

- Что? - закричал разъяренный граф. - Вы окунули его в холодное море?! Неужели, у вас не хватило мозгов на более приличное укрытие! Да если он опять сляжет в поте и бреду, я вас всех сброшу на съедение рыб!

- Во всяком случае, пока еще он не схвачен ищейками государя, а вместе с ним не арестованы все наши ребята, Вин, - спокойно ответил Юджин.

Графу Оквинде де Терро пришлось признать правоту слов своего товарища. Ему оставалось лишь молить Море, чтобы в предстоящих стоянках в Олвионе, Весте и Горесте, его каравелла не была взята на абордаж военными фрегатами и препровождена немедленно в Алмааг. А с двумя беглецами на борту участь ее не была особо привлекательной.

 

Глава 10

КОСТЕР НА ПЛОЩАДИ

Карета была сброшена в заснеженный овраг недалеко от проезжей дороги, после чего Марго замела с помощью своих чар все следы, и путь продолжали два одиноких всадника. Лисса по-прежнему носила мужскую одежду и изображала брата подруги, образ которой слегка изменился. Продырявленные после замужества тяжелыми серьгами уши быстро зажили, а вот от красной родинки на лбу не удалось избавиться даже колдовством и отварами, приготовленными Лиссой во время их остановок на постоялых дворах и деревенских избах. Колдунья прятала знак своего недавнего замужество под челкой, опускавшейся на чистый лоб.

Скачка не прекращалась ни на один день, обе девушки желали поскорее достичь порта и сесть на корабль, следовавший в Минор, но в этой спешке Лисса испытывала лишь каждодневные мучения и боли от беспрерывной тряски в седле. Тайя удивлялась выносливости Марго, которая как настоящая дворянка чувствовала себя на лошади подобно рыба в воде и не произнесла ни слова жалобы за время их путешествия.

В Бастаре, главном городе в Рустанаде, лежавшем в устье реки Агр, Азар щедро заплатил капитану небольшого руского грузового судна за проезд до Гореста и вдвоем со своей юной сестрой вступил на борт. В воздухе подул попутный весенний ветер, и капитан, не упуская такого шанса, направил корабль по северному курсу.

Судно оставляло за собой ежедневно десятки лиг, ветер крепчал и наполнял широкие паруса. Столь благоприятная погода вызывала удивление у капитана и небольшой команды, управлявшей судном. Русы приносили благодарственные молитвы Тайре, для которой на корабле был зажжен яркий светильник и выставлена глубокая чаша багрового вина. На третью неделю плавания, когда капитан сменил курс корабля, ибо, пройдя вдоль побережья морийских земель, следовало повернуть на восток, чтобы не затеряться в бескрайних водах, подвластных лишь воле бога Моря, ветер также изменил направление и подул с запада, где в неизведанных краях скрывалось каждый вечер яркое солнце.

Лисса прикрывала лицо черным пради. Она откликалась на привычное уже имя Азар и порой прикрикивала грубым мужским голосом на матросов, не спускавших взгляда со стройной фигуры Марго. Тайя не могла нарадоваться скорому безоблачному путешествию, в котором, она надеялась, Тайра, наконец, смилостивилась над своей грешной дочерью. Но Ланс с сомнением разделял ее восторг:

- Я не удивлюсь, если окажется, что благодарить за крепкий попутный ветер придется не Тайру, а твою сестрицу. Она проводит все дни на носу корабля, всматриваясь в синее море и привлекая к себе бесстыжие взоры. И с каждым днем она выглядит все более бледной и усталой.

Капитан Сурот вел свое судно, не отдаляясь на большие расстояния от суши.

Небольшой по размерам корабль уверенно обходил прибрежные мели. На горизонте уже два дня виднелись лесистые берега Минора, когда ветер внезапно прекратился.

Штиль держался до вечера, и русы бросили якорь, намереваясь за время стоянки отправить к берегам шлюпку, чтобы пополнить запасы воды и продовольствия на корабле. Но на закате ясное небо, озаряемое последними отблесками солнца, мгновенно занесло черными тучами, в одинокую мачту неожиданно ударила молния, разломав ее пополам, и на беззащитный деревянный парусник обрушились шквалы урагана, высокие волны и струи ливневого дождя. Второй удар молнии расколол неширокую палубу, судно быстро пошло ко дну.

В суматохе, поднявшейся на борту, Лисса потеряла подругу. Марго в этот день не покидала свою низенькую каюту, Азару же надлежало охранять свою сестру от лишнего внимания и беспокойства, и ночевал он под навесом, пристроенным к входу в ее каморку. При пробоине в палубе тайя оказалась под водой. Лишь благодаря Лансу, который поднял ее на поверхность разбушевавшихся волн, она смогла зацепиться за широкое бревно, ранее служившее мачтой. Людские крики смешались с шумом грозы и волн. Капли дождя хлестали по озябшему телу девушки. Вода загасила факелы и светильники на корабле, и спасать собственные жизни жертвам кораблекрушения пришлось в полной темноте. Буря закончилась также быстро, как и началась. Дождь перестал, и море вновь отливало спокойной водной гладью.

Ланс сообщил своей хозяйке, дрожавшей от холода и страха, что несколько матросов спаслась на шлюпке. Вскоре сама девушка различила тусклый огонек лампы и расслышала мужские голоса. Ее вытащили из воды, после чего предложили глоток рома, бочонок которого русы выловили в усмирившихся волнах. Лисса расспрашивала о пропавшей Марго, но моряки не стали надолго задерживаться среди развалин судна в поисках оставшихся в воде товарищей и погребли в сторону предполагаемого берега.

Пляж представлял из себя крутой глиняный спуск к морю, за которым вставали высокие деревья. Усталые люди в первую очередь позаботились о костре, который развели из сухого хвороста. Дождь, обрушившийся на парусник, был слишком коротким, так что даже земля не успела промокнуть под его струями. Или ненастье обошло стороной эти края.

К утру скромный лагерь спасшихся в мутных водах людей пополнил капитан, его штурман и Марго, которую мужчины любезно укрыли промокшим камзолом. Капитан взял руководство своей поредевшей команды на себя и повел несчастных голодных людей по берегу моря на север. К обеду они достигли рыбацких хижин, в которых местные рыболовы с сочувствием отнеслись к измученным странникам. За несколько золотых, которые еще позванивали в кошельке Азара, рыбаки доставили потерпевших бедствие по морю в обход выступавшим у берегов рифов к пристани минорского порта Олвион.

При этом с их лиц не сходило удивление от рассказов капитана: ураган и гроза миновали эти места.

Руские матросы вмиг приободрились, оказавшись на твердой земле портового города, в родной стихии, где путь постоянно преграждали носильщики, продавцы рыбы, в воздухе пахло солью и ромом. По берегу важной походкой расхаживали бывалые моряки, и на них бросала подозрительные взгляды портовая охрана, готовая прекратить пьяную потасовку или разнять повздоривших давних товарищей, не узнавших друг друга за долгие месяцы плаваний. Капитан завел своих людей в местный кабак, где начались бурные обсуждения происшедшего с парусником несчастья. За счет заведения пострадавшим были налиты полные кружки вина, и развеселившиеся матросы громко описывали ярость стихии и гнев Тайры, павший на их щуплое суденышко, которое отныне покоилось на дне моря. Команда могла ожидать помощи от главы Олвиона, к которому намеревался обратиться с прошением Сурот.

Капитан желал испросить поддержку и у владельцев других судов в порту, которые согласились бы отправиться на место крушения и извлечь на поверхность воды хотя бы часть груза, легшего на дно. Организовать подобную экспедицию следовало в ближайшем будущем, пока остатки корабля не были разбиты прибрежными волнами или расхищены местными рыбаками, которые помогли русам добраться до города.

Лисса и Марго сидели в одиночестве в шумной таверне. Тайя поправляла черную повязку на лице, ее подозрительный взгляд, бросаемый в разные стороны, пресекал всякие попытки моряков подсесть за их крайний столик и завести разговор с симпатичной молодой девушкой, которая не отрывала взгляда от своей кружки вина.

Марго за весь день не проронила ни слова. Морийские моряки приближались к молчаливым тонам и выказывали соболезнования по поводу их неудачного морского путешествия, предлагая при этом помощь в дальнейшем странствии. Очевидно, они уже узнали, кем приходился пради для молодой девушки - всего лишь братом. Но Азар не поддерживал подобные беседы и лишь угрюмо кивал в знак приветствия и благодарности или упрямо мотал головой в разные стороны, отказываясь от вина и других угощений завсегдатаев этого трактира. У Лиссы еще сохранилось несколько золотых и серебренников, и девушка уже размышляла, как раздобыть новые монеты, чтобы продолжить путь в Горест. Разговоры с Суротом о возврате платы за проезд были в настоящее время бесполезны, а дожидаться пока капитан вернет себе хотя бы часть своего имущества также не входило в планы тайи. Она мечтала поскорее оказаться в теплой постели и вновь вернуть себе женский образ. Для этого стоило дождаться возвращения Ланса, как всегда исследовавщего новое место, в котором предстояло задержаться его хозяйке, прежде чем распрощаться с командой Сурота.

Русы были бы очень удивлены, встретив в ближайшие дни свою бывшую пассажирку в сопровождении не скромного брата-пради, а белокурой подруги, поэтому для ночевки Лисса собиралась подыскать более приличное и отдаленное от порта место. Но, глядя на задумчивое лицо и опущенный взгляд Марго, она почти позабыла о желанном преображении, она не могла сдержать злости и возмущения:

- Что ты натворила? - шептала тайя среди гула пьяных мужских голосов. - Это ведь твои проделки, Марго? Не могу поверить, что тебе такое по силам?! Ты могла нас всех погубить… Ты признаешь это? Ты не должна колдовать, пока не окажешься в окружении опытных учителей, Марго! Я тебе это уже сотню раз говорила… Лет через пятьдесят может ты и сможешь проворачивать такие трюки, но пока… у тебя ведь нет знаний, умений, опыта… Да не молчи!

Марго по-прежнему не подымала глаз от стола.

- Я не знаю, что это было, - тихо ответила далийка после долгой паузы. - Все шло хорошо… Просто я не смогла выдержать такой долгий срок, а может я ни в чем не виновата…

- Ужас, ужас! Мы чуть не утонули, а она ни в чем не виновата! - Лисса перешла на крик. Ее громкий бас заглушил оживленные разговоры в зале, так что тайя вовремя спохватилась и вновь перешла на шепот. - А сколько людей погибло из-за твоей шалости?! Море забрало их души… Что ты хотела сделать, вызвав эту бурю?

- Неужели ты не понимаешь, я ничего не вызывала! И может быть… остальные матросы тоже спаслись, ведь мы не задерживались на берегу. А теперь капитан внимательно осмотрит тот пляж и совершит нужные обряды над утопленниками, если удастся выловить их тела.

- Мы погубили невинные души! Если кто-то заподозрит в этом колдовство, - боязливо произнесла Лисса. Тут ее глаза расширились, и она пригнулась к столу, стараясь спрятаться в тени. - Гарун, Марго! Настоящий гарун… - в голосе послышался неподдельный испуг.

Марго подняла голову и внимательно взглянула на молодого человека, чья кожа в свете огней отливала темной бронзой. Он прошел в компании двух морийцев к соседнему столику. Лицо графини отражало усталость, и ничего более, но Лисса поспешно одернула ее за плечо:

- У тебя опять голубые глаза, - тихо предупредила она подругу. - Какая из тебя тонка?!

- В портах Минора должно быть полно гарунов, братец, - спокойно ответила Марго.

Она строго поглядела на тайю, ее глаза стали темнеть, а на губах появилась слабая усмешка. - Не будешь же ты обвинять их всех в торговле рабами, да еще и морийцами. Так что не стоит шарахаться от каждого представителя этого народа.

Девушки замолчали, прислушиваясь к разговору, который вели новые посетители таверны. -…мачта рухнула на палубу. Слава Морю, что никто не пострадал, но теперь судно повреждено, и ремонт затянется на недели, - гарун говорил на чистом морийском языке.

- "Филии" еще повезло. На нашей малютке загорелись бочонки с ромом, и пожар спалил почти все каюты наверху. Хорошо, что удалось спасти товар в трюме, - ответил его собеседник. - Капитан собирался на днях выходить в море, ведь этот долгий штиль, наконец, прекратился и подул северо-восточный ветер. А в огне он потерял все карты, приборы и другие ценные бумаги.

- Всемогущий Ал-гарун! Лучше бы мы вообще не заходили в этот порт! - сокрушался алмирец.

- И это твоих рук дело?! - вновь яростно прошептала Лисса. Негодующие чувства обуревали ее с тех пор, как под ногами внезапно распростерлось бушующее море.

Эта гроза и ненастье означали для тайи крушение всех надежд, потерю вещей, денег, времени. Но самое обидное было, что в этом оказалась виновата Марго, хотя Лисса понимала в душе, что далийка не хотела такого окончания их плавания.

- Хватит, Лисса, - ответила колдунья. - Я ужасно устала и не в силах выслушивать даже твои упреки. Я не знаю, как это все произошло, но может и ты… виновата кое в чем, или твой Ланс. А теперь пора подумать о ночлеге.

- Что? Да как ты… придумываешь… - еще более возмущенно пробормотала тайя.

Но тут в голове раздался знакомый голос, и Ланс своими известиями заставил девушку забыть все бранные слова, которые уже были готовы слететь с ее губ.

- Я видел черноморца! Царевича! Нашего Ортека! - выпалил дух, возвратившись в свою металлическую обитель на груди хозяйки. - На дворе уже довольно темно, но я не мог ошибиться. Это был он. Он шел с незнакомыми мне матросами и обсуждал по дороге резвость лошади, которую недавно приобрел на ферме за городом. Они направились к одному из кораблей в порту, если бы ты вышла на пристань, а не потягивала здесь вино…

Девушка уже поняла, что их посиделки в кабаке могли привести к потере человека, которого она желала вновь встретить в последние месяцы. Она вскочила из-за стола, и, бросив рядом с полупустыми кружками несколько медяков, направилась к выходу, прихватив при этом за руку Марго. За порогом лил мелкий дождь, но, несмотря на это, тайя, следуя указаниям Ланса, поспешила к кораблям, стоявшим на рейде.

Марго не отставала, графиня поняла, что волнение подруги связано с возвращением ее духа-хранителя: Азар держался за рубаху на груди, под которой скрывалась заветная солонка, и разговаривал сам с собой.

- Он же стал алмаагским принцем. В Онтаре чего только не рассказывали лавочники о переменах в Алмааге?!

- В любом случае в настоящий момент наш прежний спутник в этом городе. И вполне вероятно, что ты, наконец, вновь встретишься с Дугласом и Вином. Тогда я смогу не опасаться каждую минуту своего отсутствия в твоих мыслях, что в это время ты вновь вляпаешься в неприятности. Дожидайтесь меня недалеко от корабля. Кстати судно это носит очень знакомое для меня прозвище - "Филия".

Дух улетел, а Лисса и Марго укрылись под широким навесом на берегу, который защищал от дождя рыбацкие лодки. Тайя передала подруге слова Ланса.

- Марго, если я снова увижу своего брата, я буду тебе благодарна до конца своей жизни, - девушку уже охватило предвкушение долгожданной встречи. Она крепко обняла подругу, которую готова была придушить от досады несколько минут назад. - Ведь если бы не ты, если бы не Ланс…

- А ты не боишься, что твои друзья вновь постараются найти для тебя укромное безопасное место, а сами отправятся в дальнюю дорогу? - спросила Марго. Ей было совсем не до веселья, девушка уже почти валилась с ног.

- Я никогда им не прощу, что они оставили меня одну, - заявила Лисса. - И сейчас я не допущу, чтобы меня провели как глупую девчонку. Думаю, уже даже Ланс согласен, что меня не переубедить: я твердо решила, что не брошу Дуга и отправлюсь с ним куда угодно, лишь бы помочь ему избавиться от проказы. А пока стоит подумать, как наказать этих предателей за то, что они даже не предупредили меня о своем побеге.

- В твоем нынешнем наряде никто не признает в тебе Лиссу, Азар, - сделала намек Марго. - Ты могла бы подшутить над своими товарищами, отправившись с ними в путь в обличье юного пради, который стремится к новым странствиям и подвигам во славу Тайры. К тому же у нас уже есть история со страшным бедствием, в котором мы, бедные тоны, лишились всего имущества и лишь по воле богов остались целыми и невредимыми. Праведные морийцы должны сжалиться над своими соотечественниками.

Лиссе сразу же пришлась по душе идея подруги. Маскировка помогла бы узнать истинные планы и намерения бывших попутчиков. Девушка уже привыкла к своему наряду и считала его даже более удобным для путешествий. Мужское обличье давало тайе преимущества: она не привлекала внимания к себе при расспросах в тавернах и лавках Рустанада, основными посетителями которых были мужчины, а также могла спокойно расхаживать в порту среди пьяных моряков, не пропускавших мимо ни одной женской юбки.

Девушки окончательно продрогли, когда Ланс возвратился к своей хозяйке. Он сообщил, что на корабле встретил графа де Терро, который был как всегда бодр и здоров, но следов Дугласа духу обнаружить не удалось.

- Как же так! Куда же он подевался? - возмутилась Лисса. - Нам следует поскорее узнать, что затеяли эти пройдохи, сбежавшие из государственного дворца, и где сейчас мой брат!

- Для этого тебе следует подняться на борт судна. Думаю, они будут рады вновь встретиться с тобой. Все-таки за время нашего знакомства Вин и Ортек избавили тебя от плена и желали тебе только добра, - ответил Ланс.

- Ну уж нет! Они меня предали, обманули… как и ты, - ответила девушка. - Нынче я не собираюсь слушать очередную ложь о том, куда они направляются и где они бросили Дуга. Я узнаю все сама. И тебе, Ланс, не остается ничего, как помочь мне в этом деле. Для начала ты выведаешь все их намерения.

Приют и теплую постель девушки нашли на постоялом дворе в приморском районе Олвиона. Азар, скрипя сердцем, заплатил последние золотые монеты за две маленькие комнаты под чердаком. В глазах всех окружающих они оставались братом и сестрой, и ночевать им следовало в разных местах. Наутро Лисса вновь облачилась в высушенные у огня одежды пради. Пересчитав монеты в тощем кошельке, она лишь выругалась, представляя какие цены запросит хозяин за горячий завтрак, и на сколько дней хватит оставшихся серебренников.

Целый день Азару предстояло прохаживаться по берегу, омываемому холодными волнами, для того, чтобы дать возможность Лансу не спускать глаз со старых знакомых. К обеду к юному пради присоединилась Марго, принесшая теплого молока и свежего хлеба. Девушка очень скоро нашла себе занятие: она собирала ракушки и гладкие блестящие камни на пляже, в то время как ее брат продолжал бродить среди кораблей, иногда останавливаясь на приветствия проходивших мимо матросов.

Одинокого пради подбадривали добрым словом, звонким медяком или дружеским хлопком по худой спине. История о рустанадском судне, разбившемся недалеко от города, уже облетела все прибрежные таверны и торговые места. Смотритель порта сообщил Азару, что комендант Олвиона создает фонд помощи потерпевшим кораблекрушение, и уже через несколько недель тоны смогут отправиться на родину, а пока городской чиновник предложил юноше и его сестре скромную комнату в бедных трущобах на окраине города.

Ланс появлялся в сознании своей хозяйки крайне редко. Его сведения все больше укрепляли в Лиссе уверенность, что узнать истинные цели пирата и его подопечного можно будет только использовав хитрость, терпение и всеведущего духа. Он сообщил, что Вин и Ортек, вероятно, скрывались на судне от чужих глаз, так как отплыли из столицы без ведома и разрешения государя, курс "Филии" лежал в процветавший минорский порт на берегу Ольвийского залива - Вест, а далее в Горест, но из-за поломки мачты друзья прикупили резвых скакунов и собрались немедленно продолжать путь верхом.

- Они все время обсуждают предстоящую дорогу и пока ни словом не обмолвились о Дуге, - подытожил Ланс. - Быть может Дуглас остался в Алмааге? Или уже исцелен живой водой - ведь царевич попал во дворец и стал там полноправным хозяином - и теперь Дуг возвращается в Релию, чтобы забрать тебя из дома старого графа де Терро!

Когда небо стало затягивать сумерки, Лисса предупредила Ланса, вновь явившегося с разведки, что ужасно устала и собирается покинуть пост. Дух же был неумолим:

- Ни в коем случае! Они могут выскользнуть из наших сетей в любую минуту. Я еще не успел узнать твоих замыслов, но я не представляю, как ты собираешься, не вызывая подозрений, предстать перед графом де Терро. Он вообще не спускался на берег за время пребывания судна в порту и тебе не удастся попасться ему на глаза, а тем более напроситься в его спутники. Вина как заправного капитана в Олвионе узнает любой матрос, поэтому он не покидает своей каюты. Кстати наш капитан уже совсем не капитан, а всего лишь владелец этого судна. Слава Морю, он не растратил все свои богатства в сладких утехах в Алмааге, и я советую тебе попросить его о помощи: на твои жалкие серебренники мы вскоре останемся без ночлега и горячей похлебки, и тогда уж точно нам не догнать быстроногих коней, на которых твои друзья вскоре двинутся в путь. А он может привести к Дугласу.

Тебя не подвело твое чутье - мы следовали верному направлению в Северный лес, - как всегда самые важные сведения Ланс говорил в конце, но слова о брате пролетели, казалось, мимо ушей тайи.

- Просить о помощи?! - возмутилась Лисса. Она отошла от берега, исчезавшего под приливной волной, и направилась вдоль борта корабля к Марго, которая прогуливалась вблизи, прислушиваясь к крикам чаек и выбрасывая в темное море собранные за день мелкие камушки. - Даже не думай об этом! - она подошла к трапу, спущенному с палубы "Филии", и вовремя замолчала, не отрывая взгляда от незнакомцев, которые сошли перед ней на берег. Последним шел стройный молодой человек, закутанный в плащ. Он остановился и подозрительно взглянул в сторону чужака, который весь день не отходил от их судна.

- Господин, - хриплым голосом обратился к нему Азар. Лисса прислушивалась к своему голосу, как будто первый раз говорила мужскими низкими интонациями. Она боялась, что Ортек, которого она узнала по бесшумным крадущимся движениям, осторожному повороту головы и внимательному взгляду черных глаз, распознает в ней бедную девушку, избавившую его от слепоты и поведавшую о судьбе его близкой подруги Двины, чей прах до сих пор надежно хранился в солонке под присмотром Ланса. - Сударь, я… я хотел спросить вас, не следует ли это судно в Горест?

- Да, "Филия" направлялась в столицу Минора, но нынче на нас обрушилось ненастье, и корабль поврежден. Капитан не скоро выйдет в море, - ответил Ортек.

- Но вы ведь не собираетесь задерживаться в порту? - робко продолжил Азар. - Я со своей сестрой должен поскорее попасть в Горест, - слова выговаривались медленно и негромко. - Нынче же у нас не осталось ни гроша за душой…

- Сударь, вы непременно войдете в наше тяжелое положение, - к трапу приблизилась Марго. Спутники Ортека, подозрительно оглядели ее потрепанное вылинявшее в воде платье. А в Онтаре за это добротное сукно Робер выложил не один золотой, чтобы сделать приятный подарок своей молодой жене. - Вы выглядите как порядочный тон, следующий заветам Тайры. Не откажите в помощи своим соотечественникам, потерпевшем крушение несколько дней назад. Мы остались совсем без средств, - Марго говорила столь убедительно и жалостливо, что Лисса захотела одернуть подругу и утащить ее подальше от мужчин, лишь бы не видеть ее унижение. - Мой брат пради, и не в его привычках просить о милости. Но вы первый тон, которого мы заметили на берегу. Вы спустились с этого судна, но совсем не походите на матроса…

- Что вы от меня хотите, милая девушка? - взор Ортека выражал непонимание и обеспокоенность.

- Прошу вас, не откажите нам в сочувствии, - Марго вцепилась в рукава черноморца, с мольбой глядя в его глаза.

- Я не капитан судна, чтобы принимать вас на борт, но поглядите на палубу: непогода нанесла и нам большой ущерб. В порту мы задержимся на недели. Чем я вам могу помочь?

- Вы так похожи на моего кузена, к умирающей матери которого мы спешим в Горест.

Мы не можем терять ни дня. А у нас не осталось средств не то, что на лошадей, а даже на горячий ужин!

- Сударь, я слышал, что вы собираетесь отправиться на восток. Разрешите присоединиться к вам, ибо в нынешнем положении, я не могу ни обеспечить, ни защитить свою сестру, - уже более уверенным голосом заявил Азар. - В волнах мы потеряли оружие, одежду, сбережения.

- Интересно, от кого до вас дошли эти слухи, - Ортек вопросительно взглянул в сторону своих попутчиков. Но те лишь недоуменно пожали плечами. - Я сочувствую вашему бедственному положению, - Ортек отстранился от Марго и обращался к Азару.

- Возьмите, это все, что у меня есть. - Он протянул пради мешочек, полный монет, который был прикреплен к его поясу. От глаз Лиссы не ускользнул длинный меч в изящных ножнах, укрытый под плащом.

- Благодарю вас, сударь, - Марго перехватила монеты и присела перед черноморцем в низком поклоне. - Где мы сможем отыскать вас в Горесте, чтобы вернуть деньги?

Поверьте, наша тетушка, да прибавит Тайра ей здоровья и лет, щедро отблагодарит вас за помощь.

- Не стоит никаких благодарностей, - ответил Ортек. - Думаю, вы сможете купить лошадей и продолжить свой путь. Да благословит вас, Море! - черноморец повернулся и направился прочь от судна в окружении других моряков.

- Да пересечет Море наши пути, чтобы воздать вам по заслугам! - крикнул Азар на прощание.

- Он совсем не заслуживает такой участи: оказаться в числе твоих неприятелей. А женская месть за предательство хуже немилости богов, - съязвил Ланс. - Теперь тебе не следует упускать его из виду. Он мог заподозрить что-либо неладное в слезных просьбах Марго, и мы должны быть в курсе всех изменений в планах наших беглецов.

Лисса следовала за матросами "Филии" до конюшен, где прошлым вечером Ортек оставил купленных лошадей. Ланс то делился с хозяйкой разговорами между царевичем и его спутниками, то вновь ускользал из солонки, чтобы не упустить слов и не потерять их из поля зрения.

- Как я и предполагал, они задумали отъезд на рассвете, - говорил дух, когда усталая Лисса украдкой следовала за моряками, возвращавшимися на судно. - Эти двое должны доставить лошадей к скалистому пляжу, что лежит в десяти лигах от города. Туда поутру прибудет лодка с пассажирами. Ортек еще раз осмотрел коней, на которых им предстоит одолеть долгие дни пути. Они купили всего две лошади, значит, в дорогу двинутся в одиночестве, без своей команды. А вот на чем ты двинешься за ними следом?

- На рассвете?! Через несколько часов… - бессильно ответила девушка. - Неужели, ты заставишь меня сейчас еще искать лошадей и расспрашивать про скалистый берег…

Нет, Ланс, я ужасно устала, я не могу…

- Тогда ты скорее всего больше их никогда не увидишь. Ты же глава семьи, Азар!

Все предстоит делать самому. Твоя сестрица Марго сможет подсобить только тем, что устроит потоп и отправит "Филию" к утру на дно морское. - Ланс как обычно не терял чувства юмора и подбадривал свою хозяйку, которая с трудом передвигала онемевшие от холода, уставшие ноги.

* * *

Двух всадников, спешивших по главной дороге, что соединяла прибрежные города и поселки в Миноре, удалось догнать лишь в конце целого дня погони, благодаря тому, что они задержались в одной из деревушек, чтобы расспросить о прямом пути на восток по местным полям и лесам. Ланс не упускал их из виду и торопил девушек, по-прежнему, наряженных в одеяния тонов, которые с раннего утра отправились по пятам беглецов.

Во время быстрой скачки у Лиссы не было возможности давать советы подруге о том, как расположить к себе пирата и черноморца. Но тайя не сомневалась, что Марго справится со своей задачей: именно ей предстояло завести разговор со встречными всадниками, так как, по утверждению Лиссы, граф де Терро как настоящий дворянин не сможет отказать в помощи красивой девушке. Беседа с Вином и Ортеком, которых преследователи настигли на перекрестке широкой дороги, покрытой пылью и грязью, превзошла все ожидания. Путники даже не стали скрывать своих настоящих имен, лишь изобразили из себя моряков, скачущих в Горест, чтобы уладить торговые дела и предупредить о задержке судна. Ортек, казалось, не выразил подозрений по поводу того, что тоны так скоро отправились в дальнюю дорогу, ибо Марго вновь напомнила ему о болезни и возможном скором конце их дорогой тетушки, а Вин согласился сопровождать одинокую девушку, стоило той обеспокоиться предстоявшему долгому пути по незнакомой стране, где она и ее юный брат могли стать жертвами разбойников и грабителей. Колдунья обещала щедрое вознаграждение за общество вооруженных мужчин, которые не оставят в одиночестве несчастных путешественников среди чужих краев, тем более один из них, по твердому убеждению тонки, являлся их соотечественником, а другой - чистокровным морянином.

Дорога четырех всадников в следующие дни пролегала по населенным местам Минора.

На ночлег они останавливались в деревенских трактирах, где снимали комнаты, или в гостеприимных избах свободных крестьян-землепашцев, которые самостоятельно обрабатывали принадлежавшие им небольшие наделы земли. Вскоре они свернули с шумного тракта на узкие лесные тропы вглубь страны напрямик на юго-восток к устью Дона, где расположился столичный град Минора, Горест, самый восточный город и порт в Мории.

Дни становились длиннее и более теплыми под лучами ласкового весеннего солнца.

Лес пах свежей травой, новыми почками, листьями, распускавшимися на ветвях молодых деревцев и вековых исполинов. Природа оживала новыми красками, запахами и звуками. Пробуждались лесные обитатели, щебетали пернатые жители, в земле и воздухе копошились многочисленные насекомые.

Привал устроили на небольшой поляне в стороне от тропинки, проходившей между высокими ясенями и дубами. Солнце еще проливало свои лучи сквозь ветви деревьев, но путешественники прервали путь и остановились около чистого ручейка, впадавшего в неглубокую яму в земле, аккуратно выложенную гладкими камнями заботливыми дровосеками. Лошадям, которые с самого утра везли своих седоков по вспаханным полям, зеленых лугам и редкому лесу, необходим был отдых.

Ортек поил измученных животных, Марго же в это время примостилась на толстой коряге и наблюдала за тем, как ее брат обучался владению мечом. Вин показывал Азару, как правильно держать в руках оружие, двигаться в бое, не упускать из внимания своего соперника и предугадывать его действия.

- Конечно, Ортек более опытный фехтовальщик, - усмехнулся Оквинде, лукаво взглянув на своего товарища. - В Рустанаде у него были отличные учителя, но самые легкие приемы тебе могу показать и я. - Релиец поддерживал руку пради и плавно двигал ею, чтобы закрепить со своим учеником навыки нападения и защиты в бою.

- Может быть, стоит увидеть противника напротив себя, чтобы на практике запомнить твои уроки, - жестко ответил Азар. Хотя на самом деле Лисса с крайней неохотой лишь высказала предложение Ланса, который убеждал свою хозяйку, что не допустит ее неудачи и поражения.

- Если Ортек одолжит тебе свой меч, то я проверю, как ты усвоил мои советы за прошедшие дни, - ответил Вин, с удивлением глядя на своего невысокого худого ученика, выказавшего подобную смелость, являвшуюся скорее дерзостью.

Лисса с трудом подняла оружие двумя руками, но вскоре в действие вступил Ланс: девушка перестала чувствовать тяжесть меча, она приняла стойку, которую ей показывал граф, и по совету духа расслабила кисть. Лицо девушки было скрыто от соперника черной тканью пради, но ее глаза широко раскрылись от смущения и удивления, когда меч в ее ладони легко и быстро рассекал воздух, отражая удары Вина. Легкий толчок в спину заставил тайю сделать шаг вперед, и в это время ее меч полоснул по плечу пирата, разрезав гладкий шелк его одежды. Граф отступил, до этого медленные и показательные движения его тела мгновенно изменились: видимо, де Терро помнил поражение в Алмааге и решил не давать слабину сопернику.

Он подобрался сбоку к новичку и разящим ударом выбил у того оружие. Лисса вмиг потеряла уверенность и равновесие в бою и, закружившись на месте, повалилась на землю.

- Как же так! - сокрушался Ланс. - Я не могу следить за твоими руками и ногами одновременно. Если бы ты не топталась на одном месте как грузная баба около печи, мы бы уже приложили острие к его горлу. Я бы считал это достаточным наказанием за то, что он оставил тебя в Бору.

Вин протянул своему ученику руку и помог подняться. Азар, выслушав похвалу своего наставника, отошел к роднику, возле которого примостился Ортек. Лисса чувствовала ноющую боль в руке, уставшей от тяжелого оружия. Она исподлобья глядела на Вина, присоединившегося к Марго. До девушки долетали отголоски разговора, начатого сестрой. Графиня благодарила Вина за заботу о своем брате.

- Ты очень способный ученик, - обратился к юноше Ортек. - Дорогого стоит царапина на теле такого опытного воина как Вин. Да еще в первом поединке. Что ты планируешь делать после такого, как доставишь сестру в Горест?

- Не знаю, - рассеяно ответил Азар. Все его внимание было приковано к разговору Марго и Вина. Ланс также испарился из солонки, предпочитая не пропустить ни слова из речи пирата и колдуньи.

- Я бы посоветовал поскорее выдать сестру замуж и вступить в войска. Государю нужны такие храбрые воины.

- Как же ты сам не спешишь в Лемах? - иронично спросил пради. - К тому же кто возьмет в жены такую своенравную девицу как Марго. Характер у нее совсем не как у добропорядочной тонки - упряма как ослица на водопое! - Лисса вновь поглядела на Марго, которая с заигрывающей улыбкой расспрашивала Вина. Ортек вслед за ней обратил взор в сторону красивой пары. Милая тонка, казалось, уже очаровала его друга, и по ее изгибу тела, льнущему к собеседнику, он мог поспорить, что это она проделывала с мужчинами не в первый раз.

- Значит, ты бывалый моряк и ходил вместе с Ортеком по Великому и Южному морям? - лукаво спрашивала Марго, придвинувшись к своему собеседнику, который устроился рядом с ней на бревне. - И ты видел и гарунов, и светляков, и алмаагцев, и эрлинов, и даже степняков?

- Разный люд сходит на берег в приморских портах, - ответил Вин.

- А я знаю, кого вряд ли можно повстречать в порту. Говорят, что жители Рудных гор уже сотни лет как не выходят на поверхность земли из своих темных пещер, прячась от солнца и свежего ветра.

- Не стоит доверять всем слухам, которыми полнятся городские рынки, сударыня, - улыбнулся релиец. - Торговля с Рудниками почти затихла, но все равно степняки доставляют их камни и металлические изделия по реке Алдан в Аватар.

- Вин, неужели ты поглядел и на этих низкорослых номов или рудокопов, не помню, как точно их называют, - Марго изображала из себя наивную простушку. Лисса глядела на подругу и удивлялась, как ей удается не выказать того, что она лжет.

Это бесчестное умение прекрасно демонстрировала Двина, сама тайя не могла скрывать румянца и смущения в глазах, когда произносила неискренние слова. Но Марго легко справлялась с ролью: ей предстояло разговорить спутников и узнать о том, куда делся Дуглас.

- Я поглядел на разные странности и чудеса на этом свете, - ответил Вин, дотрагиваясь рукой до подбородка девушки, - но никогда не встречал таких прекрасных голубых глаз у жительниц Рустанада. Мне следовало бы почаще блуждать по Бастару, чтобы по достоинству оценить красоту его жительниц.

- Просто мой отец был одним из… таких…матросов, - девушка смущенно заморгала, и ее губы изобразили милую улыбку. - Из-за этого я теперь не могу найти себе подходящего мужа, который бы не обращал внимания на прегрешения родителей, и мы отправились в Минор с надеждой на более… - Марго замолчала, ибо Вин привлек ее к себе и нежно поцеловал.

Лисса была не в силах отвести взор от долгого поцелуя подруги и релийского моряка. А затем она вскочила с места и помчалась сквозь заросли кустарников в чащу леса. Гнев, ненависть, отчаяние сжали сердце, слезы комом застряли в горле.

Она бежала по прошлогодней сухой листве, подгоняемая мыслями о предательстве, с невыносимым желанием вернуться назад и расцарапать лицо этому красивому пирату, который на ее глазах соблазнил ее единственную подругу. Девушка повторяла про себя проклятия и обвинения в сторону Вина, она даже не заметила возвращения духа, который раскалывал голову громкими вопросами о том, куда она бежит.

Громкий рев огромного зверя, и треск сухих сучьев под его лапами вернули Лиссу в реальность. В нескольких шагах от нее стоял взрослый медведь, отощавший после долгих месяцев зимней спячки. Он поднялся на две лапы и обнажил длинные когти, оглушая округу ужасным голосом. Лиссу, застывшую на месте от испуга и недоумения, по воле духа солонки отбросило назад на несколько шагов, и девушка упала в мокрую гнилую листву подальше от зверя. Медведь опустился на землю, направляясь в сторону несчастной жертвы, но тут между ними вспыхнула огненная стена. Хищник зарычал еще громче и помчался в обратную сторону, сминая своим туловищем молодые кусты, ломая тонкие ветви.

К Лиссе подбежала Марго. Ее взъерошенные волосы, в которых запутались сухие листья и мелкие кусочки веток и коры, показывали, что девушка тоже не выбирала дороги во вовремя погони, в которую она бросилась, едва оторвалась от сладких губ графа и вспомнила о своем брате-подруге.

- С тобой все в порядке? - обеспокоено спросила графиня. - Ты не поранилась? - Она прижала Лиссу к себе, погладив ее по голове.

- Что случилось? Откуда этот дым и гарь? - к девушкам подбежали мужчины, непонимающим взглядом оглядывавшие ряд деревьев, обожженных пламенем. В воздухе пахло костром и опаленной шерстью. Огонь не успел охватить ветви и толстые стволы, лишь оставил следы пожарища на древесной коре.

- В лесу начался пожар, - ответила Марго. - Видно, Тайра опалила своим пламенем деревья, запрещая нам ехать этим путем. Стоит вернуться к лошадям и двинуться в дорогу. До заката мы еще одолеем несколько лиг.

Вин помог девушке подняться на ноги. Азар также покинул сырую землю, очищая свой наряд от грязи, листьев и сучьев. В неловком молчании путешественники продолжили свой путь.

- Молодой тонке уже мерещатся знамения Тайры, - шепнул Ортек своему другу. - Вряд ли после этого она позволит тебе сегодняшние вольности, Винде. А если они повторятся, ее братец может заколоть тебя в бою или во сне. От такого позора далеко не убежишь!

На следующий день лес остался позади, и копыта лошадей ступали по влажной протоптанной земле, покрывавшейся зеленой травой и первыми весенними цветами.

Кругом простирались луга и поля, холмы и косогоры соседствовали с неглубокими оврагами. К полудню всадники подъехали к светлой роще, за которой, как сообщил Ланс, лежало чистое озеро, заросшее молодым камышом.

- Вин сказал, что знает в Горесте несколько хороших гостиниц, где мы могли бы остановиться, пока не отыщем дом нашей тетушки, - шептала Марго, когда подруги отстали от своих спутников, которые уже почти скрылись среди редких деревьев. С самого утра девушка не могла выбрать случая, чтобы поговорить с Лиссой наедине.

- Вероятно, они остановятся в одной из них, и мы сможем и дальше не потерять их из виду.

- Ланс их и так ни за что не упустит, - резко ответил Азар.

- Так может стоит прекратить эти расспросы?! С помощью Ланса мы все равно узнаем, что они замышляют, куда направляются, с кем встречаются… Конечно, общество графа де Терро мне очень приятно, но он уже корил меня за любопытство, а Ортек не спускает с меня подозрительного взгляда, едва я интересуюсь его прошлыми или будущими планами. Самое худшее - на них не действует мое колдовство, они распознали цвет моих глаз, хотя я пыталась перекрасить их с помощью чар.

- Конечно, они не спускают с тебя взоров, - фыркнула Лисса. - А ты вместо того, чтобы развязать им язык, позволяешь распускать руки. - Тайя ударила свою лошадь по бокам, ускорив ее шаг, и оторвалась от подруги. Но Марго нагнала ее и вырвала узды из рук:

- Лисса, прости меня. Я не… сдержала себя. Он, наверное, очень многое для тебя значит, но вчерашний поцелуй был лишь ничего не обещающим флиртом, заигрыванием.

- Тебе не стоит оправдываться. Наш граф не пропускает ни одной юбки. Я сама виновата, что забыла тебя предупредить об его любвеобильном нраве. И для меня он ничего не значит. Ты можешь продолжать строить ему красивые глазки, только бы ты сама не запуталась в своих чувствах и желаниях, Марго! К тому же не забывай, что ты тонка и должна заботиться о своей чести.

- Моя честь не пострадает от общества красивого мужчины, который столь доброжелательно относится к паре обездоленных странников, - заявила Марго в такт упрямому тону подруги. Она отпустила ее лошадь, и Азар, вскинув голову, горделиво поскакал вперед.

- Ты только что отказалась от своих прав на нашего графа, о котором грезит любая девушка. Он не раз доказывал симпатию к тебе, и не говори мне, что ты в него не влюблена по уши, - убежать от голоса Ланса было, к сожалению, невозможно. - Конечно, девичье сердце будет покорено его заботой, отвагой, силой! А ты даже не попыталась предостеречь от этого Марго. Ты только подтолкнула ее в его объятия.

И что теперь? - Лисса обреченно слушала духа. Его слова лишь подливали масло в огонь, который полыхал в обожженной обидой груди девушки, она хотела зарыдать от безысходности и тоски, и лишь разум не давал волю слезам - к чему сокрушаться над тем, чего невозможно достичь, что будет лишь краткой иллюзией и обернется страшным разочарованием.

- Так вот, - продолжал Ланс, - можешь прятать свой взор и прикрывать лицо, чтобы никто не догадался о твоих чувствах, но пока ты изображаешь Азара, то не забудь в следующий раз защищать оружием честь сестры, а не прятаться от бесстыдников в лесу.

Спокойная прозрачная поверхность лесного озера привлекла к себе усталых путников и животных. После краткого привала решено было продолжить дорогу по широкой тропе сквозь весеннюю рощу. Марго предложила Лиссе искупаться после вчерашнего угара огненной завесы, поэтому Азар предупредил спутников, чтобы они поезжали вперед, а он останется сторожить свою сестру, которая желает окунуться в прохладном водоеме. Вслед за мужчинами Лисса отослала и Ланса, которому следовало проследить, насколько честно спутники соблюдают договоренность и будут ожидать тонов на другом конце леса.

- Лучше бы прямо сказала мне, что я должен проследить, чтобы они не подглядывали за красавицей Марго, да и сам я был лишен этого прекрасного действия, - пробормотал напоследок Ланс. - Хотя чего я не видел за долгие недели вашей дружбы? Но я повинуюсь вашему желанию, хозяюшка, и удаляюсь. Смею лишь напомнить, что плавать без моей помощи тебе пока не дано, да к тому же вода еще холодная, поэтому не забудь заранее развести костер.

Марго спустилась к берегу и быстро сбросила с себя пыльное платье и плащ, оставшись лишь в нижней рубашке. Она кинула одежду в воду, и одним лишь взглядом закружила вещи в небольшой омут, после выжала очищенный наряд и расстелила его на берегу, где сложенная охапка дров мгновенно вспыхнула ярким пламенем. Вскоре к ней присоединилась Лисса, которая убедилась, что их попутчики скрылись среди деревьев, и ее разоблачению ничего не угрожает. Девушка сняла с себя мужскую одежду и ополоснула ее в холодной воде. Обеденное солнце припекало и ласкало бледную кожу. В тоненькой сорочке тайя вступила в озеро. Она не стала гнаться за подругой, которая уже далеко отплыла от берега, забавно ныряла и плескалась на середине водоема.

- Лисса, иди сюда, - весело кричала Марго. - Здесь совсем не глубоко. Ты же не собираешься лишь ноги промочить. Окунись с головой в эту чистую воду.

Тайя осторожно пошла по скользкому илистому дну. Кожа покрылась мурашками, а тело сковывал холод, хотя постепенно организм перестал его ощущать. Погрузившись по грудь в чистые воды озера, девушка решила последовать примеру колдуньи. Она закрыла пальцами нос и согнула колени, чтобы нырнуть и полностью очиститься в прохладной воде. Но босые ноги поскользнулись на гладком дне, и Лисса с громким криком опрокинулась в прозрачную жидкость. Она яростно махала руками, но нос и рот заливало водой. Девушка не успела сама подняться, как на помощь пришла Марго, которая вытащила ее на поверхность озера. Колдунья помогла подруге выйти на берег, отирая от влаги ее испуганное лицо. Они подошли к костру, согревая онемевшие конечности и промокшую нижнюю одежду.

- Ланс, - спохватилась Лисса. Она по привычке прижала ладонь к груди, чтобы дотронуться до солонки. Но под мокрой сорочкой виднелось лишь продрогшее тело. - Ланс! - Лисса с ужасом в глазах дотронулась до шеи, на которой всегда висела позолоченная цепочка. - Марго, где солонка?

- Ты, наверное, потеряла ее в озере, - ответила Марго, оглядывая промокшую подругу. - Цепочка достаточно широкая, она могла слететь с твоей шее, когда ты упала.

Тайя поспешила вновь в воду. Она ошарашено оглядывала широкую гладь озера.

- Мы должны ее найти, - кричала она срывающимся мужским голосом. - Марго, мы должны его найти, Ланса, понимаешь! - Она склонилась к воде. У берега легко различалось глиняное дно озера, заросшее тиной и занесенное песком. - Ланс! Ланс! - с надеждой взывала Лисса. Марго присоединилась к подруге, и девушки вновь погрузились в холодную воду, пытаясь отыскать маленький амулет. Нынче никто не мог им подсказать, что за ними со страхом и любопытством наблюдали две пары мужских глаз.

- Лисса, ты совсем окоченела, - спустя некоторое время проговорила Марго. Она подошла к тайе и вытащила ее на берег, где горел костер. Бледное лицо Лиссы было залито слезами, из горла доносились сиплые всхлипывания. - Тебе необходимо согреться, иначе подхватишь жар и кашель. Одевайся, а я тем временем еще несколько раз нырну. - Она обняла дрожащую девушку, которая разрыдалась с новой силой. Марго помогла ей надеть высушенные вещи и закутала в плащ. - Успокойся, Лисса! Мы обязательно его найдем. С ним ничего не случится, он ведь даже не заметит и не почувствует своего исчезновения, - графиня одела на голову тайи пради и спрятала под покрывало светло-золотистые волосы Лиссы, прилипшие к мокрому лбу.

Марго не успела и вскрикнуть, когда заметила незнакомого мужчину в грязной крестьянской одежде, подкрадывавшегося к ним из-за зарослей камышей. В тот же момент сзади на нее обрушился сильный удар по затылку, девушка почувствовала страшную боль и мягко опустилась на землю. Лисса пыталась поддержать подругу, но перед нею предстало скривленное ненавистью багровое лицо, над которым была занесена тяжелая дубинка. Тайя закричала, что есть мочи, но это не уберегло ее от удара по плечу. Девушка упала на землю рядом с костром, который потух с падением ведьмочки. Лисса заметила еще одного нападавшего и перекувыркнулась по берегу, пытаясь ускользнуть от его ударов. Но чужаки были точны, непреклонны и беспощадны в своих действиях. На бедную девушку посыпались удары дубинкой и тяжелыми сапогами. Она взвыла от боли.

Побои прекратились, когда жертва обездвиженно замерла на земле. Беднягу подняли и засунули в рот грязное тряпье, одновременно другой разбойник опутал ее руки и ноги толстыми веревками.

- У нее открыты глаза, - со страхом произнес один из мужчин.

- Так ударь ее посильнее, пока эта ведьма не вернула себе силы и не прокляла нас на всю жизнь, - в подбородок тайи врезался грузный кулак, она почувствовала свежую кровь во рту и погрузилась в неизвестность.

Лисса очнулась в открытой телеге в окружении двух здоровенных мужиков. Третий сидел впереди и управлял лошадью. Рядом лежало спутанное веревками тело Марго. К заднему ободу были привязаны уздечки лошадей девушек, которые медленно тащились вслед груженой повозки. Лисса чувствовала невыносимую боль во всем теле и на лице. Едва она открыла глаза, один из мужиков, голову которого покрывала черная шапка, кивнул своему низкорослому напарнику. Тот достал со дна телеги флягу и осторожно приблизился к пленнице.

- А она ничего мне не сделает? - он опасливо взглянул в сторону крестьянина.

- Мы с Верилом легко с ними справились, - задорно ответил мужик в шапке. - Я же говорю, что сейчас они почти лишены сил, а вот в полнолуние не поможет даже настой сонника.

У Лиссы обожгло все горло, когда, сняв кляп, грязные мужские руки раскрыли ей рот и влили в него полкружки браги. Крепкий напиток разлился по подбородку, в груди замерло сердце и дыхание. Девушка со злостью выплюнула жидкость, откашливаясь от горячительного вкуса, на глазах выступили слезы. Но мужчина не стал ждать, пока она придет в себя, и засунул ей обратно в рот грязный кляп.

Вскоре девушка перестала понимать слова и шутки, которыми перебрасывались ее захватчики. Она сползла на дно телеги, устланное соломой, и заснула.

- Эй, хозяйка, зови старосту, - тайя очнулась от громкого крика. Девушку подняли на плечо и выволокли из повозки, бросив на пыльную землю. Рядом лежала связанная Марго. Она заморгала, и Лисса решила, что с подругой все в порядке, хотя ее голубые глаза терялись в огромных черных зрачках. - Хватит копошиться на грядках, хозяйка, - продолжал кричать ямщик, привстав на козлах. - Зови своего муженька, господина Бриста. Скажи, что мы привели ведьм, которые намедни спалили амбар у Греев и залили кузницу.

Уже наступали сумерки. На пороге появился грузный мужчина лет пятидесяти. Его истертый кафтан расходился на толстом брюхе, а на непокрытой голове виднелась большая плешь. На крики мужиков сбежались соседние жители, которые с любопытством осматривали пленниц и слушали объяснения своих односельчан.

- Ты зачем, Верил, будоражишь мне народ? - строго спросил хозяин молодого крестьянина, который так яро требовал его общества. - Опять чего-нибудь натворили? С тобой, как всегда Дерий и Лой.

- Господин староста, - ответил ямщик, которого назвали Верилом. Он был самым старшим среди напавших на девушек крестьян, - мы спасли нашу деревню от новых напастей. Старуха Грей была права, когда сказала вчера, что пожар в ее амбаре проделки ведьм. Мы сегодня с ребятами сами убедились в этом, застав этих чужаков на озере, где они утопили свою жертву, чтобы обрести новые силы. Глядите! - Верил поставил Лиссу на ноги и стянул с ее головы пради, прикрывавший лишь ее светлые волосы, а затем он разорвал ее верхнюю рубаху и обнажил грудь. - Это женщина из светляков, а носит мужской костюм южан.

В толпе послышались возмущенные крики, и кто-то швырнул в девушек камнем с обочине дороги. Староста захлопал в ладони, чтобы привлечь к себе внимание. Со всех сторон уже раздавались обвинения чужаков в колдовстве, а также звучали возгласы восхищения отвагой молодых крестьян, не побоявшихся вступить в схватку с отверженными богами отродьями, которые облачились в тела юных странниц.

- Всякому вашему слово должно быть доказательство, - заявил Брист. - Иначе за клевету не видать вам милости Моря. Завтра мы выслушаем ваш рассказ, а также слова этих несчастных, заблудших в неверии душ. А пока отведите их в мои кладовые: одну в подвал, другую в сарай с инструментами. И напоите их на всякий случай сонным отваром.

Дерий и Лой потащили тайю в деревянный сарай, находивщийся недалеко от дома старосты. Они засунули ее в темное помещение, распутав перед этим веревки, и закрыли дверь на внешнюю защелку. В полумраке девушка нащупала деревянные стеллажи у стены, невысокий пень-табурет, ржавый плуг, старую сбрую. Она улеглась на длинные широкие доски, на которые были сложены ровные бруски. Лисса измождено вытянулось на своем жестком ложе. Голова гудела, тело изнывало от ссадин и ран. В темноте она пыталась уснуть и забыть кошмар, который происходил с нею наяву. Ведь грудь не охлаждал металл солонки, а значит это был всего лишь сон.

Наутро солнечные лучи стали пробиваться через щели между деревянными досками, из которых был сооружен тесный чулан. Лисса проснулась, когда отворилась дверь, и в нее вошел низкий незнакомый мужчина. Он оставил на земле масляную лампу, протянув девушке миску с горячей кашей и свежим хлебом. После того, как пленница в молчании поела, минорец поднес к ее губам кружку с темной жидкостью.

- Что это? - недоуменно спросила Лисса. - Дайте мне обычной воды.

Кружка выпала из рук мужчины, и он испуганно отодвинулся от узницы. Лисса заметила, как он крепко сжал за спиной кулаки, что по старинным обычаям и традициям означало защиту от нечистых духов. Минорец попятился к выходу, по пути он захватил со стеллажей железные инструменты, быстро выскочил наружу и захлопнул дверь.

Ее голос был по-прежнему низким и грубым, как и подобало мужчине. Ланс изначально закрепил свои чары, и тайя разговаривала уже привычными звуками даже без присутствия духа. Его колдовство сохранилось после пропажи солонки. Лисса в ужасе прикусила губы: теперь, когда она выглядела в глазах окружавших как обычная девушка, ее грубый голос лишь пугал людей. Но она была не в силах его изменить.

Следующий визит был еще менее приятен. За пленницей явились ее вчерашние неприятели, от побоев которых на лице отпечатался большой фингал, а смещенные ребра в груди и спине не давали девушке всю ночь сомкнуть глаз. Крестьяне повели тайю в просторный дом старосты. В длинной комнате, в которую через пару высоких окон проникали яркие лучи солнца, расположился сельский люд. За массивным столом восседал господин Брист. Подле него стояли две пожилые женщины, одна из которых, вероятно, приходилась старосте женой. На лавках вдоль стены сидели местные землепашцы, которые с любопытством глядели на вошедшую девушку. Некоторые из них держали в руках глубокие миски с прозрачной водой, которой брызгали преступницу, произнося при этом молитвенные слова богу Морю. Лисса не заметила в комнате Марго, обеспокоено гадая, где укрыли подругу и как она себя чувствует.

Староста громким командным голосом успокоил взбудораженный народ и начал следование по делу, призвав в свидетели богов. Для начала он предоставил слово Верилу, который празднично приоделся для подобного случая.

- Мы ехали по дороге на пахоту и решили свернуть к югу, чтобы напоить лошадей, - начал рассказ здоровяк. - Мы подошли с Дерием к озеру и видим, у противоположного берега, который зарос камышами, купаются девушки. Ну, мы и укрылись в траве и стали ближе подкрадываться, чтобы получше их разглядеть.

Добрались до камышей, одна из них - вот эта, - парень пальцем указал на Лиссу, - вынырнула в это время из воды, а рядом с ней ее сообщница. Вышли они на берег и как закричали. Я диву даюсь: вроде девки две, а еще слова мужика откуда-то доносятся. Побежала эта ведьма назад к озеру и стала искать кого-то в воде. И тут я понял, что это она говорит мужским голосом и зовет кого-то по имени. Никак до этого утопила младенца, а потом опомнилась. В общем, я сразу сообразил, что они ведьмины отродья, ведь как раз за день до этого случились в нашей деревне такие напасти как пожар и затопление. Я и уговорил Дерия схватить их и на суд божий и людской привезти, чтобы прекратить их злодейства. Только они вышли из воды, мы и накинулись на них. Вода то, во славу Моря, силу их всю отняла, так что они быстро оказались в наших руках. Справились как с бешеными кошками.

Только я сразу решил, что надо их чем-то опоить, а то на земле могут они вернуть себе свои темные умения, хотя до полнолуния, когда мать Тайры, Тея выпускает на волю всех подземных духов, еще две недели.

- А еще, - тут вперед выступил Дерий, - костер они развели на берегу. Так едва мы их повязали, от огня не осталось ни дыма, ни потухших дров, лишь горстка холодного пепла. Мы его в озеро сдули, чтобы развеять их колдовские чары.

Староста внимательно выслушал рассказ парней, а затем перевел взгляд на Лиссу, которая стояла рядом со своими обвинителями.

- Кто ты? Девица иль молодец? Куда направляешься и что ищешь в наших местах? - со всей строгостью спросил он бедняжку.

- Да что здесь ищет светлячка?! Ворожбу навела на нас, честных минорцев, да скрыть свои колдовские следы не успела! - раздался громкий возглас одного сельского мужика.

- Я легалийка, - ответила Лисса и в смущении замолчала. В ее сторону полетела куча проклятий, едва в комнате зазвучал низкий голос пленницы. Девушка не знала, что говорить на суде. Истинной правде никто из них не поверил бы, а обманывать следовало предсказуемо: чтобы Марго говорила перед старостой те же слова. Но девушки никогда не обсуждали такого финала их путешествия и не договаривались о новых именах в случае своего разоблачения. К тому же раньше у Лиссы всегда был опытный советчик, Лансу были ведомы все намерения и секреты других людей. - Я ни в чем не виновата. Я не ведьма, - Лисса кричала сквозь ропот возмущенных сельчан, многие из которых повскакивали со своих мест, намереваясь вцепиться в одежду тайи. Но ее охранники надежно огородили своими спинами девушку от того, чтобы быть растерзанной неугомонной толпой.

Когда шум в комнате стих после громких просьб старосты соблюдать тишину и порядок, заговорила высокая женщина, стоявшая возле кресла Бриста.

- Что вы взъелись на человека, услышав лишь его голос? - обратилась она к сельчанам. - Да, он более похож на мужской, чем на женский, но разве наш пастушонок не лепечет тонким голоском как малая девчонка?! Так отчего же женщине не говорить грубовато и хрипло? На то была воля Моря и Тайры, или довели ее такие вот сволочи мужики, как вы. Сразу бросаетесь на несчастную, как будто дикий зверь перед вами!

- А ты молчи, Совья, - закричала ей в отчет полнотелая краснощекая крестьянка. - Сама то с востока, вот и защищаешь светляков. А им не место в Ароне! В нашей деревушке испокон веков не случалось ничего, так нет же, занесло ветром окаянным этих ведьм - на тебе после этого и болезни, и несчастья. Сжечь их на костре!

- Послушаем дальше эту… женщину, - громким голосом Брист остановил бабью перебранку. Он махнул рукой Дерию, чтобы тот подвел пленницу поближе к столу. - Что ты можешь сказать в свое оправдание? Кого вы утопили в озере?

- Мы никого не убивали, - ответила Лисса. - Я всего лишь потеряла свой медальон в воде и хотела его отыскать.

- Что ты врешь! - крикнул Верил. - Ты звала его по имени… Ланс, точно Ланс. И ревела, как будто у нее дитя малое оторвали от сердца. А какое у нее сердце?!

Ведьма она! Сколько раз я ее палкой огрел, она все извивалась на земле. Уж думал сейчас обернется змеей и уползет в подземную нору.

- Почему ты носишь мужскую одежду? - Брист вновь обратился к Лиссе.

- Я скрываюсь от своих родных, - медленно ответила Лисса. Ее выдумки могли как спасти, так и погубить девушку, ведь непременно последуют допросы Марго. - Я сбежала из дома, - как обычно, Лисса предпочитала, чтобы обман очень близко походил на истину и даже являлся ею в некоторой степени.

- Да это одеяние пради, а не легалийцев, - выкрикнул пожилой старик, который опирался на длинный шест у входной двери. - Никак они утопили молодого руса или тона, чтобы забрать его одежду и дальше морочить людям голову.

- Вы посмотрите на ее волосы, - тут же воскликнула одна из жительниц Арона, - она остригла их, чтобы навести порчу на наш урожай и наших детей. Не слушайте ее голос, он сведет вас с ума! Ведьма! Ведьма!

Вновь разбушевавшуюся толпу не удалось успокоить даже громкому голосу старосты.

Он, наконец, велел парням увести девицу обратно в сарай и позвать в зал другую пленницу, чтобы расспросить ее о жертвоприношении на озере.

- Она уж точно не легалийка, - сказал он Дерию, когда парень приблизился к испуганной Лиссе, чтобы сопроводить ее до места заточения. Тайя прижалась к столу старосты, подальше от свирепых лиц деревенского люда. - И не забудь ее напоить еще раз отваром, чтобы жители были поспокойней, видя ее вялое выражение лица.

К вечеру Лиссу охватил озноб, который очень быстро перерос в жар. Девушка испытывала жажду. Она свернулась калачиком на неотесанных досках, моля Тайру о спасении, надеясь при этом лишь на помощь Марго: колдунья должна была выпутаться из любой ситуации, ведь она уже не раз творила несусветные чудеса. Когда сарай вновь погрузился в полную темноту, дверь отворилась, и человек, на которого Лисса уже не обращала внимания, находясь в бредовом состоянии, положил на землю перед узницей тарелку с едой и кружку дымящегося навара. Сухие губы девушки просили о питье. Зеленая горькая жидкость была влита в горло измученной пленницы.

Лисса окунулась в мучительный сон. Наутро ее пища ничем не изменилась - та же противная настойка, от которой начинала кружиться голова, и в ушах гудели непонятные голоса.

Лисса потеряла счет времени за недолгие минуты просветления, наступавшие после часов забвения. В мужчинах, вновь поддерживавших ее по дороге в дом старосты, она с трудом узнала Дерия и низкого худого Лоя. На дворе уже сгустились сумерки, приятный теплый ветер гнал темные тучи, заносившие звезды на высоком небе. Лисса вступила в комнату, где ее допрашивали в прошлый раз. Нынче она была почти незаполнена народом. Брист не пустил на порог взбудораженных крестьян, крики которых о немедленной казни ведьм раздавались под распахнутыми окнами.

Глаза слипались, тайя с трудом передвигала отяжелевшие ноги. Она присела на скамью, которая располагалась посреди комнаты. Рядом с собой она разглядела поникшую фигуру Марго. Лисса хотела дотронуться до подруги рукой, но кто-то яростно ударил ее прутом по пальцам, и девушку насильно отодвинули на дальний край сидения. Она пыталась слушать, о чем говорили сельчане и староста, как и прежде восседавший за столом в конце комнаты, но ужасно хотелось спать, и гул голосов сливался в навязчивое отдаленное жужжание, в глазах расплывались образы крестьян, голова медленно опускалась на грудь. Она пришла в себя, лишь когда парень, стоявший позади, встряхнул ее за плечи. Брист задал ей вопрос и ждал на него ответа. Лисса взглянула на старосту деревни. В руках он держал толстую цепочку, на которой висела солонка Ланса.

- Это мое! - изо всех сил закричала девушка. - Верните мне, это мой медальон! - Она вскочила на ноги, но была остановлена крепкими мужскими ладонями.

- Значит, ты узнаешь эту вещь, - ответил Брист. - Так слушайте же, жители Арона, эту золотую цепочку мои люди сегодня отыскали у озера, где Верил пленил этих двух колдуний. Теперь уже нет сомнений, что они замыслили негодное богам дело, потопив в водах нашего священного озера невинного человека. Его тела мы пока не нашли, но эта драгоценность несомненно принадлежала ему, и, как говорил Верил и Дерий, слова которых полностью подтвердились, эти девицы очень сильно сокрушались по этому поводу. Теперь мы видим, что на самом деле они хотели вернуть себе потерянное украшение, а не спасти свою жертву.

- Неправда, это все ложь! - кричала Лисса. Ее взор окутала темнота, но девушка не могла допустить, чтобы солонка попала в чужие руки. - Отдайте мне цепочку!

Прошу вас, хотя бы на мгновения дайте мне ее в руки! Я должна до нее дотронуться, - она наклонилась вперед и с грохотом свалилась на жесткий пол. На коленях девушка вытянула руку в окружавшую ее темноту с мольбами, но в ответ послышались проклинавшие возгласы, и чужие руки усадили ее на место.

- Завтра обеих ведьм ждет заслуженная участь, - староста поднялся и прокричал со всей силой, старясь заглушить гул голосов в комнате. Еще больший шум после его слов поднялся около дома среди крестьян, которые с яркими факелами на пороге ждали окончания суда. - Они сгорят в огне, и души их навсегда сгинут в темных подземельях Теи, так и не представ перед лицом всесильного Моря и дарящей жизнь Тайрой!

- Ты не можешь так поступить, Брист, - над головой Лиссы зазвучал уже знакомый женский голос. На ее горячий лоб опустилась мягкая ладонь. - Она вся горит, девушка в бреду и ничего не осознает, а вы вместо того, чтобы с благословения Моря помочь ей, обрекаете ее на незаслуженную смерть. Люди, опомнитесь, - обратилась женщина к своим соседям, - разве они похожи на ведьм? Разве ведьмы подвластны болезням? Эта бедняжка весь день пролежала в сыром сарае, объятая сильным жаром, а ее спутницу вы опоили такой дозой сонного напитка, что она придет в себя лишь через неделю.

- Настой сонника всегда наводил дрему на ведьм, - послышался женский выкрик.

- Ты целительница, Совья, - послышался мужской голос, - бери и лечи этих ведьм до завтра, если хочешь чтобы они в здравом уме поднялись на костер. - В ответ раздался взрыв смеха. - Только не вини нас, если потом болезнь перейдет на тебя и твоих детей. У меня вот уже собака издохла из-за этих ведьм. Пора уже кончать с ними!

- Совья, у нас есть все доказательства их злодеяний, - зазвучал голос Бриста.

Туман перед глазами Лиссы постепенно растаял. Она различила высокую молодую женщину перед собой, к ней приблизился староста Арона. - Одна из них жительница Рустанада, сбежавшая от мужа. На ее лбу виднеется красная родинка…

- Она могла потерять мужа, развестись с ним и после этого покинуть родную страну, - перебила его своими доводами целительница.

- Да она плод греха! - закричал Дерий. - Все видели ее светлые глаза, неподобающие для праведных русов и тонов. И за это Тайра обрекла ее на вечные прегрешения!

- Будь благоразумна, Совья, - зашептал Брист, приблизившись вплотную к женщине, которая, по-видимому, играла важную роль в деревенской жизни. - Я их не могу отпустить. Старуха Грей уже приходила ко мне со своим мужем и заявила, что ее многочисленное семейство самолично спалит мой сарай и дом, если я не казню этих девиц. Они колдуньи. Разве не говорят об этом их одеяния, голоса, а также рассказ наших ребят? Они могут завираться, но я сам отправился сегодня в те места…

Лисса более ничего не расслышала. Ее охранники вновь подняли девушку со скамьи и повели через заднюю дверь в сарай. Незнакомые мужчины сопровождали Марго, которая за все время не вымолвила ни слова. Казалось, графиня погружена в глубокие размышления или грезит с открытыми глазами.

- Надо напоить эту светлячку сонником, чтобы завтра она не смущала своими ужасающими криками честный народ, - сказал по дороге Дерий своему попутчику.

Крестьяне поддерживали девушку за локти, таща по земле в темноте, освещаемой лампой в руках одного из них.

- Я боюсь даже приближаться к ней, Дерий. Сейчас омоюсь у колодца, чтобы очиститься водой от проклятых ведьминых чар, - сказал другой мужчина. - Жена грозила мне, что не пустит нынче в постель, когда узнала, что это я отыскал в озере золотую цепь несчастного утопленника. Как это наш староста не чурается брать эту вещицу в руки, на ней непременно порча, приведшая к гибели хозяина.

- Да брось ты! Бристу уже приглянулось это украшение. За столом он не спускал с него глаз, а потом одел на шею да спрятал под камзол, подальше от людских глаз.

Золото остается золотом даже в руках ведьм. На твоем месте я бы оставил эту вещицу себе.

- Упаси меня Море! Этот амулет следует завтра бросить в огонь, который спалит тела колдуний и низвергнет их души в недра земли.

Охранники отворили дверь и завели тайю в ее прежнюю темницу. Незнакомец подобрал с земли пустую деревянную кружку и наполнил ее жидкостью из фляги, которая была спрятана у него за пазухой.

- Да не жалей ты зелья, - сказал Дерий, наблюдая за действиями напарника.

- Это остатки отвара и их следует разделить пополам. Вряд ли Совья мне продаст еще травы, чтобы заварить свежий напиток.

Мужчина протянул кружку Лиссе, но она отклонила его руку. Дерий не был столь осторожен с пленницей: он навалился на девушку и с силой влил содержимое посуды в рот несчастной, которая вертела головой в разные стороны и отчаянно отбивалась руками и ногами.

- Ух, ты, проклятое отродье, - озлобился крестьянин. - Налей еще и держи ее покрепче! Она расплескала всю кружку. Что ты вылупился на меня? Доставай флягу!

Я же говорю тебе, что это и есть настоящая ведьма, и завтра она не сможет и пальцем пошевелить, когда ее охватит пламя костра. Ее подружка и так уже еле передвигает ноги, нечего тратить на нее последние капли сонника. Она ведь всего лишь несчастная жертва колдовства, и ей придется принять незаслуженную гибель…

Но такова уж воля богов!

* * *

- Как бы ты ни объяснял их пропажу, не могу избавиться от ощущения, что все это выглядит очень странно, - произнес Вин, сидя за широким дубовым столом, на котором дымились горшки с горячей похлебкой. В печи, выстроенной из глины в углу небольшой комнаты, трещал огонь. За ширмой, разделявшей помещение на две части, кричал младенец, которого пыталась успокоить его мать, хозяйка этого дома.

Уже второй день друзья в одиночестве продолжали свой путь на восток. Они были крайне удивлены затянувшимся ожиданием своих спутников на лесной опушке, в конце которого мужчины возвратились к чистым водам озера, но там не увидели ни тонов, ни их лошадей. Было очевидно, что брат и сестра решили отправиться другой дорогой, даже не распрощавшись со своими провожатыми.

Ортек и Вин не могли задерживаться в распускавшейся зелени минорских полей и лесов. Всадники помчались в столицу, понимая, что каждый день простоя мог лишить их встречи с другом. После очередного ночлега под звездным небом, друзья вновь приблизились к людским жилищам, чтобы пополнить запасы продовольствия. Их путь по черным полям пересекла утоптанная сельская дорога, и к вечеру они достигли небольшого поселка, названного Дионом, где за пару золотых устроились на ночлег.

Хозяйка накормила странников ужином и скрылась в другой половине дома в заботах о своих многочисленных детях, а ее веселый шумный муженек отправился в сельский кабачок, чтобы закупиться и не зря провести ночь с приезжими гостями за полными чарками крепкого вина.

- Азар очень серьезно воспринял твое отношение к Марго, - ответил Ортек. - Согласись, что если бы они и дальше продолжали с нами путь, ты бы точно покорил сердце его красавицы сестры. Он решил не допустить этого и вовремя свернул с погибельной дороги.

- Нет, - не унимался релиец, - они были так настойчивы в своих просьбах отправиться с нами в Горест. Я все время подозревал в них лазутчиков Элбета, который мог прибегнуть к любым средствам, лишь бы не упустить нас из виду. К тому же Марго была очень любопытной, а ее братец не таким уж неумелым и неопытным, как пытался казаться. Девушка то совсем не походила на тонку, она настоящая морянка. Куда же они подевались?! Может быть они наведут на наш след минорских солдат?

- Для Элбета не секрет, что если я сбежал, то держу путь в северный лес. Он уже давно заслал в Горест десяток своих разведчиков с приказами арестовать нас. И хотя его проницательности нет предела, я не считаю, что Азар и Марго его шпионы.

Колдун ведь не мог подстроить это кораблекрушение возле Олвиона.

- А если мог… Ведь мачта "Филии" сломалась нежданно-негаданно, как будто Тайра обрушила на нас свой гнев в дополнение к затишью на море, которое тогда держалось несколько дней.

- Маги говорили о величии колдунов, но то, о чем ты говоришь, по силам лишь богам, Вин. Если бы Элбет был настолько всемогущ, то мы давно бы томились во дворце государя или в его подземельях. Я подозреваю тонов в обмане, но вряд ли он связан с нашими делами. Если Марго не тонка, значит она совсем не сестра юному пради. Может это пара влюбленных изгнанников, бегущих от гнева своих родных?! Азар тогда в лесную чащу не на охоту побежал: видимо, приревновал свою названную сестру, а потому и решил упрятать ее подальше от твоих глаз, и они сбежали.

- Зачем он тогда вообще искал нашего общества, Ортек? Нечистое тут дело, на сердце неспокойно, боюсь я, что случилось с ними что-то неладное.

- Мы ведь обыскали все озеро. Если бы они утонули, то их вещи и лошади остались бы на берегу, - убеждал товарища черноморец.

Дверь отворилась, и в комнату вошел хозяин, широкоплечий минорец, в руках он держал полный кувшин вина.

- Запоздал я, гости дорогие, да омоет Море вашу дорогу, - мужик присел за стол и наполнил кружки проезжих странников. - Лошади ваши в конюшне у старосты, накормлены, напоены, к утру сможете продолжать путь. А я зашел еще к старине Долу, что торгует вином, которое из Веста доставляет, и узнал последние известия.

Волосы аж от страха на голове поднялись! Я на обратном пути еще у колодца омылся, чтобы защититься от нечисти разной и колдунов северных. Слыхали вы аль нет, а в соседней деревне Арон, что на юго-западе от наших домов стоит, ведьм поймали.

Шабаш они устроили несколько дней назад: деревню затопили, избы деревянные пожгли, людские жизни загубили. На силу их у озера, защищаемого всемогущим Морем и его водяными, остановили, скрутили крепкими путами и готовят уж побольше дров, чтобы на костре жарком подпалить их зверские души и тела, - хозяин залпом выпил полную чарку вина, а затем подлил себе еще терпкого напитка.

- Ведьмы?! - переспросил Ортек. - Так с чего вы решили, что это ведьмы?

- Мне неведомо этого, сударь. А сын Дола только недавно вернулся из Арона.

Говорит он, староста ихний суд устроил, прежде чем поджарить этих наряженных девиц. Одна из них разговаривает, будто зверь воет, а другая молчит как рыба, да только родинка у нее на лбу как у всех женщин Рустанада. Южанка она, хотя глаза как небо голубое. А южане все, как известно, испокон веков поклонялись чудищам лесным и кровососов породили. Так что ежели и не ведьма она, то точно упырь. Они ведь убили невинного парнишку, и труп его в озере утопили.

- В каком озере? - обеспокоено спросил Вин. Он подозрительно поглядел на черноморца, который ответил ему таким же вопрошающим взглядом.

- Озеро, что возле березовой рощи. Чистое оно как слеза, а на праздники видии совершают там обряды омовения всех праведных минорцев. Далеко до него пешком то - пару дней пути на запад.

- А к деревне этой как проехать? - задал вопрос Ортек.

- Наши мужики тоже отправляются назавтра в Арон. Всем охота поглядеть на казнь ведьм. Да только по проезжей дороге лишь к вечеру доберешься до тех мест. Я же утром вам прямую дорогу через лес покажу, чтобы вы еще успели отыскать в деревне свободное для ночлега место.

Друзья выехали из Диона еще до рассвета. Всю дорогу по редкому лесу и изрезанными буераками равнинам лошади не знали покоя, подгоняемые длинными плетьми наездников. После обеда вдали среди засеянных полей показались высокие крыши деревянных домов. С околицы деревни можно было расслышать гул сотен голосов. Проселочная дорога очень скоро оказалась перекрытой любопытными крестьянами, которые устраивались на телегах, забирались на высокие деревья, лишь бы поближе рассмотреть деревянный помост, под которым были уложены вязанки дров, облитые маслом.

Вин продвигался на лошади вперед, прокладывая дорогу громкими окриками в толпу и меткими ударами кнута по плечам тех, кто не сразу уступал дворянину. Местом для казни служил широкий перекресток перед домом сельского старосты, который нынче был заполнен женщинами, срывавшими свой голос в криках, полных ненависти и злости, и мужчинами, многие из которых вооружились ржавыми мечами, вилами да косами. В центре толпы возвышались два столба, к которым были привязаны преступницы. Вин не сразу рассмотрел их, так как лица осужденных были обращены в сторону дома старосты. Немолодой грузный, лысеющий мужчина стоял на крыльце дома и зачитывал приговор, пытаясь перекричать шум толпы. Сельский люд совсем не обращал внимания на длинные замудренные слова, произносимые господином Бристом, они ждали лишь его команды, знака, после которого крестьяне с зажженными факелами подожгли бы ведьм, чтобы толпа насладилась их мучениями и праведным возмездием за преступные помыслы и действия.

- Вин! Вин! - Ортек пытался докричаться до релийца. Он продвинулся ближе к дому старосты Арона и увидал осунувшиеся лица бедных девушек, привязанных к столбам.

- Это они! Это Марго и… Вин, это Лисса.

Оквинде протиснулся к черноморцу и взглянул на худые маленькие фигурки ведьм.

Его кнут со свистом взлетел в воздух, обрушиваясь на невинных людей, преграждавших дорогу к старосте, зачитывавшему приговор.

- Остановитесь! - кричал он. - Именем государя, приказываю вам остановиться!

Взоры минорцев обратились на незнакомого всадника. Брист замолчал, внимательно осматривая человека, который приближался к нему верхом на лошади.

- Кто вы такой, сударь, что присвоили себе право распоряжаться на нашей земле?

- Кто вы такой, что смеете судить моих людей без моего ведома? Я граф де Терро, владетель релийских земель и краев, где исполняю волю Моря и государя. - Заявление релийца обратило к нему сотню изумленных глаз. Видимо, даже обычные крестьяне уже прослышали о графе, который привел в далекие палаты государя в Алмааге его родного внука, выросшего в заморских краях Черноморья.

- Я староста Арона, избранный волей старейшин с благословения Главного Минора для управления этими зелеными краями, - почетно ответил Брист. - Вы можете доказать свое имя и объяснить причину вашего здесь появления, господин? - уже более тихим и немного взволнованным тоном добавил аронец.

Народ затих и с жадностью ловил каждое слово ведущейся возле дома старосты беседы.

- Вот кольцо дома де Терро с его родовой печатью, - Вин поднял вверх свою ладонь, на среднем пальце которой блистал большой зеленый камень, вставленный в золотую оправу. - Я потерял возле озера своих спутниц, которых теперь вижу привязанными к столбам. Я требую их немедленного освобождения, потому что они являются моими крепостными, то есть собственностью, и могут быть осуждены лишь своим хозяином.

- Это в ваших владениях, сударь, - лукаво ответил Брист. - А на нашей земле вы можете быть осуждены вместе с ними, ежели не признаете их вину и не накажете со всей строгостью, как того требуют законы Мории. - В эту минуту староста внезапно изменился в лице. Его рот скривился в ужасающей гримасе боли, руки выпустили на землю листок бумаги, на котором был записан суровый беспощадный приговор для преступниц. Минорец запрыгал на месте и заголосил, он наклонился к земле, руками спешно разорвал на груди камзол и извлек на всеобщее обозрение украшение, которое до этого послужило веским доказательством вины захваченных у озера ведьм.

- Я узнаю эту цепочку и драгоценность на ней, - медленно произнес Вин. Он вынул из ножен длинный меч и его острием дотронулся до груди Бриста.

- Снимите! Снимите с меня это! - орал староста. - Огонь уже охватил мою душу. О, Море, сжалься надо мною! Тайра, помоги! - он упал на землю, преклонившись перед изумленной толпой.

Вин легко сдернул с него цепочку, которая сперва обожгла его руку, но затем очень быстро остыла. В голове графа раздался незнакомый голос:

- Ты должен вернуть меня Лиссе. Одень ей на шею солонку.

- Вы захватили моих людей, а после ограбили их, - громко произнес Вин. - При этом вы еще обвиняете несчастных измученных девушек в колдовстве?!

Но его слова не могли удовлетворить людскую жажду крови и огненного зрелища.

Толпа требовала жертвы. Жги костер! Спалите ведьм! Их чары сводят с ума честных людей! Крики доносились со всех сторон. К помосту полетели камни и угрозы. Ясное небо над головой внезапно занесло тучами, но люди уже не замечали ни света, ни спустившейся на землю тени: их глаза представляли яркое пламя праведного костра.

- Зажигай! - крикнул один из мужиков, в руках которого горел большой факел. Он бросил его в кучу дров, которые вспыхнули желтым огнем. В тот же миг в его лицо врезался твердый кулак черноморца. Ортек спешился и придерживал за узды коня.

После скорой расправы с одним из поджигателей, царевич обнажил меч. Его окружили вооруженные крестьяне, факелы полетели в сухие дрова с другой стороны эшафота.

Костер вспыхнул с неимоверной силой. Ортек отступал в пламя огня, кружил вокруг него, высматривая место, по которому можно было подняться наверх и помочь пленницам освободиться.

В этот миг с неба ударила молния, повалившая высокое дерево на разъяренных крестьян, загремел гром, и с неба полил дождь. Холодные струи хлестали по спинам испуганных жителей Арона. Дождь шел как из ведра, очень быстро залив огонь и намочив до голого тела любопытных зрителей, многие из которых поспешили разбежаться по домам или под надежные навесы.

Перекресток широких дорог почти опустел, тучи полностью скрыли дневной свет, под ногами разрастались лужи, и мешалась грязь. Ортек взобрался на деревянный помост, не обращая внимания на крупные капли дождя, насквозь промочившие одежду. Острием меча он перерезал веревки, связывавшие конечности девушек. Он подхватил на руки опавшую на дрова Лиссу и передал ее Вину, который уже добрался до места казни и усадил девушку к себе в седло. Затем Ортек помог спуститься Марго, взобрался на лошадь, и рядом с ним устроилась далийка.

Люди, на которых с неба лил несмолкаемый дождь, расступились перед дворянином, восседавшим на коне с бессознательной девицей в седле. Ей на шею он набросил золотой медальон. Копыта утопали в месиве из грязи и мелких камней. Вслед за релийцем двинулся его спутник. Молчаливые аронцы, большая часть которых придвинулись к домам, крепко сжимали ладони в кулаки, произнося при этом молитвы Морю. Вода, льющаяся с неба, была доказательством божьей милости. Но кого пощадило Море, гадали испуганные сельчане: мирных жителей, избавив их от колдовских чар, или невинных девушек, павших жертвой обмана, клеветы и слепой ненависти.

Всадники проскакали десяток лиг под проливным дождем. Возле крупного валуна, застывшего у корней старого дуба, Вин спешился. Деревня осталась далеко позади, и на небе уже рассеялись темные тучи. Граф осторожно опустил тайю на влажную землю около камня. Она до сих пор не пришла в чувства. К подруге подбежала Марго.

Она схватила Лиссу за голову и замерла над девушкой, не спуская взора с ее бледного лица. Через некоторое время ведьмочка поднялась с земли. Тайя вздрогнула и открыла глаза. Она недоуменно оглядывалась кругом, ее рука тут же потянулась к солонке на груди:

- Ланс! - тихо проговорила Лисса мужским басом. - Ланс! - девушка слабо улыбнулась, из ее горла вырвался прежний девичий голосок.

- С ней будет все в порядке, - устало произнесла Марго, смущенно поглядывая на своих спасителей. - Теперь она быстро наберется свежих сил и вернет здоровье.

Вин присел возле Лиссы. Девушка поднялась с земли, опираясь спиной на валун.

Руками она сжимала виски, в которых с ее пробуждением заколотил невидимый молоток. Тело опять чувствовало боль от ушибов и ссадин, желудок требовал еды, но сердце радостно забилось при виде невредимых людей, окружавших ее, и от голоса Ланса, вновь зазвучавшего в ее голове.

- Лисса, как ты себя чувствуешь? - обеспокоено спросил граф.

Она пристально взглянула в его серые глаза и ответила жестким тоном:

- Где Дуглас?

Дождь над Ароном орошал землю до позднего вечера. Вода залила поля, дороги превратились в сплошное месиво грязи. Люди радовались и удивлялись столь нежданным весенним осадкам. Но более до окончания жаркого лета небо над минорской деревней не омрачалось дождевыми тучами, и неслыханная засуха постигла сельчан в тот год. Их соседи, на чью долю достались редкие пасмурные дни, собрали скудный урожай, не забывая и за это благодарить Море и Тайру. На помощь провинившимся перед богами аронцам посылали бродячих видиев, но даже их прошения на берегу лесного озера, почти высохшего в тот сезон, не помогли избавить несчастных крестьян от голода и нищеты. И молитвы служителей Моря оглашали в те времена не один поселок и город на северном побережье Великого моря, ибо нарушился привычный период ветров и дождей, и небо низвергало на морийцев то бури и ураганы, то жаркое солнце в безветренной тиши.

* * *

Ворота закрывались с заходом солнца, но подъемный мост через широкий ров, заросший травой, залитый дождевой водой и отбросами из домов горожан, давно не трогался с места, ибо враги не подступали к морийской твердыни со времен гарунских войн. Стражники отворили тяжелые затворы, заслышав громкий стук рукоятки меча о железный покров ворот, и без лишних расспросов пропустили в минорскую столицу четырех пеших крестьян, которые не забыли отблагодарить за это золотой монетой.

Две молодые девушки, скрывавшие хорошенькие личика под кружевами накрахмаленных чепцов, держали в руках большие корзины, полные свежей выпечкой. Их спутники были наряжены в добротные холщовые одежды, в которых местные землепашцы обрабатывали окружные поля. Мужчины спросили ближайшую дорогу в порт и поспешили по широкой мостовой, освещаемой факелами, прикрепленными к стенам домов.

Крестьянки последовали за ними, игриво подмигнув при этом ночным караульным и угостив их горячими пирогами. Странники были безоружны, их простые бесхитростные лица не вызвали у солдат ни тени подозрения в злом умысле: разве это грех пропустить в город запоздавший рабочий люд да еще и получить за это, хвала Морю, немалое вознаграждение.

С востока дул несильный ветер, приносивший прохладу и соленые запахи моря.

Свернув в темный переулок, путники изменили свой облик. Со дна корзин мужчины достали длинные мечи и черные плащи, крестьянская шапка была заменена глубоким капюшоном, скрывавшим лицо. Их дамы также набросили на плечи плащи - ночи были звездными и холодными, а складки темной ткани согревали тело и прятали его от любопытных глаз.

"Чайка", как все портовые таверны, в столь поздний час гостеприимно распахивала двери перед заезжими матросами. Окна нижнего этажа ярко блестели огнями многочисленных ламп и светильников, на улице слышались веселые звуки скрипки, доносившиеся из залы. Верхние этажи здания сдавались постояльцам. Самый высокий мужчина отделился от своих друзей и скрылся на пороге заведения, зазывавшего к себе громкими пьяными криками и звонким женским смехом. Его друзья укрылись за углом таверны под кроной высокой липы, уже покрывшейся зеленой листвой.

Лисса прислонилась к холодной каменной стене. Она притронулась к солонке, которую нащупала под толстой блузкой. Ланс испарился вслед за Вином, и девушка с нетерпением ожидала от него скорых известий, а может даже горячей встречи с Дугласом. Лисса до сих пор не могла привыкнуть после закрытых нарядов пради к глубокому вырезу на груди и длинным многочисленным юбкам, которые носили местные крестьянки. Новые одеяния всадники выменяли на ближайшем к городу хуторе на своих быстрых и выносливых лошадей. С животными пришлось расстаться, так как пробираться верхом по запутанным тропинкам густого северного леса было крайне сложно и неразумно, а лишнее золото не помешало бы даже в дремучих местах, ежели там обитали люди.

Марго молчаливо стояла рядом с подругой, укоризненно потупив взгляд. На нее поглядывал молодой царевич. Несколько дней назад Лисса призналась своим освободителям, что ее подруга Марго, которую она встретила за стенами обители стариц, на самом деле являлась не просто далийской графиней де Баи, а настоящей колдуньей. Тайя не удержала свой язык, когда Вин любезно благодарил Марго за костер, который девушка развела из собранного в лесу хвороста. С тех пор девичьи разговоры в их небольшом лагере затихли. Марго обиделась на тайю за излишнюю искренность, хотя Лисса честно оправдывалась тем, что очень скоро эта тайна стала бы известной всем: ведь не случайно же Марго следует в Великий лес.

Увидеть колдуна наяву для черноморца было уже не новинкой. Но если Элбет очень редко демонстрировал свои способности, то Марго в последние дни их скачки по минорским краям не упускала шанса еще раз подчеркнуть свои умения. Как справедливо полагал Ортек, таким образом девушки продолжали общаться друг с другом, ведь за проказами колдуньи в действие обычно вступал дух-хранитель Лиссы, Ланс.

- Что разведал Ланс? - спросил Ортек.

- Он еще не вернулся, - буркнула в ответ тайя.

Разговор не клеился, ожидание вновь продолжилось в молчании под звуки неунывающей скрипки.

- Так и замерзнуть можно, неподвижно стоя на морозном воздухе, - Лисса затопталась на одном месте, пытаясь согреться под теплым плащом.

Марго игриво взглянула на свою спутницу. Перед лицом Лиссы, на котором тут же изобразился испуг, загорелся небольшой огонек, освещавший темный закоулок, в котором стояли друзья, и излучавший поток тепла.

- Марго! - зашипела Лисса. - Перестань немедленно! Кто-то может увидеть.

- А зачем скрываться, - ответила Марго. - Здесь люди, наверное, привычные, ведь колдуны живут совсем рядом. А к тому же, если люди не увидят, так все равно услышат от того, кто любит много разговаривать вслух… иногда с самим собой…

- Да перестань, Марго, хватит уж меня корить. Ортек бы и сам вскоре догадался, - Лисса приблизилась к подруге, но говорила достаточно громко, чтобы ее слова были услышаны их попутчиком. - У черноморцев просто особое чутье на ведьм. Поверь мне.

И тогда было бы еще хуже, а пока он лишь с нами не разговаривает.

- И не спускает глаз, - добавила Марго.

Ортек удивленно поднял брови вверх. Заговорщический тон девушек наводил на мысль, что враждебность в последние дни они испытывали не по отношению друг к другу, а по большей мере к его собственной персоне. Черноморец действительно не мог не волноваться, что рядом с ним находится ведьма. Ведь, в конце концов, проклятие пало на главу его народа из-за морийской ведьмы, а не колдуна. А рядом с ним путешествовали две девушки, в которых было столько загадок, что он нередко корил себя за то, что не понимает их подмигивания и подшучивания друг с другом, принимая их забавы за ссоры, не различая в обычном разговоре или взгляде скрытую обиду. Женские глаза и улыбка всегда способны свести с ума любого мужчину, околдовать его и направить на безумные поступки. Но маги дали царевичу хорошие советы во время постижения им мудрости и знаний: колдовство не страшно, если тебе ведом колдун.

- Я не боюсь ведьм, Марго, - заговорил Ортек. - Ваши чары уже заставили страдать мой народ, но отныне ни одному черноморцу не пасть их жертвой.

- Я все время старалась не навредить людям, а помочь им, - ответила Марго. Пламя в воздухе иссякло, и собеседники вновь погрузились в темноту.

- И как же ты дальше будешь помогать обычным смертным, после того как в кругу опытных учителей познаешь все секреты колдовства и обретешь огромную силу и власть? - спросил черноморец.

- Я уже решила, что буду делать дальше, - Марго внимательно взглянула вначале на Лиссу, потом на Ортека. - Пожалуй, я отправлюсь в поход за живой водой. Если по твоему мнению, Ортек, колдунья ее уничтожила, то может колдунье суждено ее вновь отыскать.

Лисса улыбнулась в темноте. Она понимала, что очень скоро ей предстояло расстаться с подругой, которую очень сильно полюбила за дни их странствий по морийской земле. Она с горечью и печалью ожидала предстоящую разлуку, но просить графиню продолжать опасный путь по неведомым болотам за Рудными горами тайя была не вправе. Лисса уже представляла, что вдвоем с Марго ей будет намного легче уговорить Дугласа и Ортека взять ее с собой на поиски, а в том, что они поначалу будут против этого решения, не приходилось сомневаться.

Ортек лишь засмеялся в ответ на слова графини:

- Никогда не поверю, чтобы колдунья отправилась за живой водой! Но посмотрим, что нас ожидает на том берегу Ольвийского залива, и что ты скажешь вразумленная своими сородичами, вечными чародеями.

Солонка перестала охлаждать кожу Лиссы, что означало возвращение духа. Но Ланс подозрительно молчал, хотя обычно начинал говорить в голове, когда Лисса еще не осознавала его присутствия. Девушка обеспокоено тряхнула медальон и шепотом позвала хранителя. В это время послышался топот тяжелых мужских сапог, и из-за угла таверны вынырнула фигура графа де Терро, озаряемая лишь лунным светом.

- Дугласа здесь нет, - устало произнес Вин, приблизившись к друзьям.

В воздухе повисло напряженное молчание. Лисса не могла вымолвить ни слова: в пересохшем горле застрял ком горечи и рыданий.

- Этот пройдоха Панон сказал, что около пяти недель назад он сдал одну из комнат на верхних этажах рудокопу, которого звали Дугласом. Панон признался, что парень расспрашивал об Оквинде де Терро, но он не стал доверять его словам и посчитал, что этот… бродяга… пытался обмануть его и пожить за чужой счет, прослышав об его знакомстве с Одноглазым, капитаном судна, на котором этот минорский… скряга… проплавал целый год. В общем, - Вин был зол, его голос срывался при упоминании хозяина трактира, который, к сожалению, со временем позабыл прежнюю дружбу и оказанные ему услуги, - через пару недель, когда у Дуга закончились монеты, Панон выставил его вон из комнаты. И он не знает, куда делся этот постоялец. Он запомнил лишь коренастый вид парня и то, что он никогда не снимал с рук длинные черные перчатки.

- Как же так?! - безнадежно произнесла Лисса. - Где же его искать?!

- Слава Морю, он жив и верно следовал своему пути, - ответил Ортек. Его голос был полон радости и облегчения. - Скорее всего он двинулся далее к нашей цели.

Так что вперед в лес! Надеюсь, что колдуны не обратят нас при первой же возможности в невиданных зверей, - он лукаво взглянул на Марго.

- Думаю, нам недолго придется гадать о том, куда отправился Дуглас, - голос Вина был по-прежнему очень серьезным. - Перед уходом он оставил для меня записку. - Пират достал из-под плаща запечатанное воском письмо.

Релиец намеревался при свете уличного факела, прикрепленного к входной двери в таверну, прочитать сообщение от друга, но листок бумаги был мгновенно вырван из его руки. Лисса судорожно раскрыла свернутое письмо, а на ладони Марго, наклонившейся к подруге, затрепетал яркий огонек света.