Вениамин Шехтман

Мэджик юзеры

 

Часть 1

 

I

У Игоря была не очень высокооплачиваемая работа. Поэтому он подрабатывал, наживаясь на том, что хорошо знал азбуку, а еще чувствовал, какие запятые — лишние. Иногда это было интересно, чаще, просто терпимо. Редактировать доклады малограмотных теток, желавших опубликовать материалы своего съезда было не слишком увлекательно, хотя порой забавно. "История нашего Центра уходит концами в середину 70-х годов…". Про себя Игорь именовал теток доярками, хотя область приложения их невеликих умственных сил и была совершенно иной.

На сегодня хватит. Игорь вылез из-за компьютера, сумев не своротить переполненную пепельницу, что удавалось не всегда. Чаще, окурки, дурнопахнущей лавинкой покрывали клавиатуру или, что еще менее приятно — ноги. Разминая затекшее долговязое тело, Игорь сделал несколько плавных псевдо — "ушуистских" движений. Завершая разминку, Игорь вспомнил незабвенный фильм "Mortal combat" по одноименной игре, и проделал хитроумный пасс руками, которым в фильме Лю Канг добивал колдуна Ше-Тцунга, а в игре просто использовал направо и налево (направо было удобнее). В кино и в игре получалась ярко-оранжевая огненная капля, с треском и шипением устремлявшаяся к врагу (а в игре, порой, и мимо врага). И сейчас получилась.

Игорь смотрел на тлеющие обои, обгоревшую штукатурку, получившие дополнительный обжиг кирпичи и глуповато хмыкал. Слова нашлись не сразу, но все же нашлись, правда поначалу только одно, недлинное и непечатное. Повторил это слово Игорь почти сразу же как только весьма чувствительно обжег пальцы, которыми провел по закопченному кирпичу.

Все еще не сводя глаз с покалеченной стены, Игорь сел на пол. С одной стороны хотелось немедленно повторить, а с другой не хотелось. Хотелось большего.

Встав, Игорь подул на обожженные пальцы и сделал все то же заковыристое движение Лю Канга, на этот раз, сопроводив его соответствующим воплем. Перегретый кирпич брызнул осколками, Игорь едва не остался без глаз, спасибо мигательному рефлексу.

Утерев майкой лицо, Игорь расхохотался.

— Всегда знал, что так когда-нибудь будет! Блин, не может не быть! До свидания, доярки!

Широко улыбаясь, Игорь смахнул со стола груду чужих бумаг и с наслаждением сломал диск, помеченный — "съезд — тезисы". Посмотрел под ноги. Бумаги униженно валялись на полу. Больше Игорь на них не взглянул ни разу.

Из восторженной прострации его вывел звонок в дверь. Пришел друг Яша. Друг Яша был не с пустыми руками.

— Что это за хрень?

— Велосипед.

— Да ты заходи, не толпись. И этого, своего, закатывай.

Вид у Яши был какой-то растерянный. Он мялся, и все время краем глаза фиксировал своего кислотно-желтого, сверкающего всякими рычажками и кнопочками двухколесного спутника. Игорь решил нарушить молчание.

— Рама карбон, двадцать шесть скоростей?

Яша неловко улыбнулся.

— Наверное…

— Слушай у тебя такой вид, будто ты эту штуку даже не украл, а…скорее, будто он тебя украл!

Яша вздохнул и пристально посмотрел в глаза Игорю.

— Я тебе сейчас расскажу, а ты попробуй поверить. Хотя вряд ли получится.

— Ну?

Яша помедлил, глядя в пол.

— В общем, шел я от метро домой.

— Сегодня?

— Да. Сейчас, между прочим уже одиннадцатый час.

— А! У меня-то сегодня выходной, так что я дома сижу и часов, счастливо не наблюдаю.

— Ну вот, а я шел по дорожке, там наискосок, ну ты знаешь…

— Ага, там, где ларек с плюшками. Ты давай, ближе к теме!

Яша неопределенно пошевелил пальцами, глубоко вздохнул и продолжил.

— Ну, вот. А на встречу идет такая компания — Яша состроил гримассу, иллюстрировавшую его отношение к упомянутой компании. Весьма отрицательное отношение. — Я бы, даже не побоялся этого слова — гопкампания. Такие, знаешь, далеко не дети, но еще скорее гоминиды, нежели уже полноценные люди. Вопят чего-то, понты кидают, в общем, ясно, что просто так мимо не пройдут…

— А как-же твое айкидо? Ты же у нас опоясанный каким-то там поясом рыцарь татами.

— Ну и что? Не опоясанный — же пулеметными лентами Терминатор? И даже не Стивен Сигал с биллиардным кием. Да и вообще, не люблю я этого.

— Ну и?

— Вот и стал думать, как бы с ними не пересечься. И так, знаешь, ярко представил, как вот сажусь на велик, делаю разворот на заднем колесе и… — Яша показал рукой, как стремительно и мощно выглядело бы "и…". — Очень, так, детально представил. Даже руль в руках почувствовал.

Почувствовав в свою очередь, что близится кульминация рассказа, Игорь подался вперед.

Яша выдержал паузу.

— Тут, оппаньки, а руль то — в руках! А велосипед — то, вот! Вот.

— Разворот — то на заднем колесе сделал?

— Неа. Те упыревичи, не меньше меня офигели, по-моему. Я так мимо них с великом в руках и прошел. Пришел домой, посидел, да и к тебе поехал. Один я пить не могу.

Игорь хмыкнул.

— Ну, выпить и правда есть за что! Чудеса валят, как… Как из чего-то.

— В смысле?

Игорь показал Яше нанесенные им квартире повреждения и на глазах у друга усугубил их. Большого шока, у и так потрясенного Яши демонстрация не вызвала. Даже немного успокоила.

— Игорь Борисович, а у тебя коньяк есть? А то водка — это сейчас как-то мелко…

— "Наири". Литр.

***

— Звонят. — Яша, помедлив, неуверенно указал пальцем на окно.

— Это Рита. Рита это.

— Так открой, супруга все-таки.

Игорь размышлял под аккомпанемент надрывающегося дверного звонка.

— Нет. У нее ключи. Есть.

— Тогда, да. Излишне.

Звука ключа поворачиваемого в замке они так и не дождались, хотя Игорь прислушивался. Супруга вошла и принялась выражать недовольство еще в коридоре.

— Что, трудно? От компа до двери дойти никак невозможно?

Возмущалась она до тех пор, пока не заметила велосипед. Сперва, она восхищенно охнула, но решила не менять гнев на милость и пнула роскошную машину ногой.

— Обмываете, уроды?! Надеюсь, это не твое приобретение! — Обвиняющий (в обычных ситуациях — указательный) перст был направлен мужу, аккурат, между глаз. — И вылезайте из кровати, о вас могут подумать дурное!

Мозг Игоря не успевал обрабатывать информацию с надлежащей скоростью, и гневные филиппики жены пока еще только ждали своей очереди на осознание.

— Э-ээ. Рит-та, а ты как эт-то? Вошла?

— В дверь, алконавт. — в голосе Риты не была и следа жалости, а только холодное презрение, свойственное сотрудникам интернатов для слаборазвитых детей, работающих не по призванию.

— Я знаю, что в дверь. Но как? Я — оч-чень наблюд-дательный. Ты ее не открывала. — Игорь широко улыбнулся, потрясенный простотой пришедшего ему на ум решения и комичностью ситуации. — Мы ее забыли закрыть. А ты трезвонила в открытую ее. — Он с усилием кивнул, выгоняя нужное слово на поверхность. — Дверь. Как дурочка.

— Ты, муж, пей, да не запивайся. Как дурочка тут вы двое. А я-то знаю как я вошла.

— Как?

— Ну так! Захотела и вошла. — Рита замолчала, задумавшись. Какое-то время, она остекленело смотрела перед собой.

— А ведь я не вошла.

Предусмотрительно молчавший до сей поры Яша, издал горлом некое бульканье с явственной вопросительной интонацией.

— Ну, чтобы войти, надо шагнуть. А я не шагала. Точно. Я стояла за дверью, ярилась, а потом раз! Я внутри. Яша, так тебя, или вылазь из моей кровати или хотя бы сними тапки!

Игорь протяжно застонал. Яша, обеспокоенно потряс друга за плечо.

— Что с тобой, Борисыч?

— Аргм… Армаг, мать его, геддон! Телепортирующаяся жена. Это все! Кофе мне сделайте, плиз. Кофе много, воды не очень. Ты, жена, не парься, мы тоже много чего можем. Яша, расскажи ты. Ладно?

Игорь добрел до ванной и долго, пока не покрылся "гусиной кожей" терзал себя холодной водой. Дрожащий, но уже практически трезвый он вернулся в комнату. Принял у Риты кружку с кофе.

— Так, Яша, иди, приводи себя в божеский вид. Рит, сделай ему тоже кофе, пожалуйста. Разговаривать будем.

Разговор, однако, вышел кратким. Больше сидели и думали.

— Черт, я не знаю, что тут обсуждать. Может, конечно, все это плохо кончится, но пока все клево. Даже не клево, а архиклево. И не надо сейчас гадать за что нам такое счастье. Надо быстрее оценить размер наследства, а уж кто нам его завещал, потом подумаем.

— Да я вообще-то уже. — Рита окинула взглядом комнату. — Вот, под этим плинтусом — гнездо тараканов.

— Ты что, туда телепортировалась?

— Нет, я если хочу — могу увидеть. И не только под плинтусом. Помнишь, у моей мамы шкаф в прихожей?

— Ну.

— Сейчас к нему прислонены лыжная палка и старая "ленивка". Мама затеяла выбрасывать всякий хлам.

— Ого! Ты это просто так, прямо, видишь?

— Нет. Только если смотрю на что-нибудь стеклянное. Тогда как в телевизоре вижу. В любом стекле. Хоть в картинной раме, хоть в стенке стакана. Только, голова болит. И чем кривее стекло куда смотришь, тем больше болит.

Яша молча достал из кармана шоколадку.

— Кушай, Рита. Это я сделал. В смысле, создал. В смысле не из чего-то, а так. Головой.

Рита развернула "Пикник", придирчиво осмотрела.

— Да уж, надеюсь, что головой. — Она подозрительно посмотрела на Яшу. — Надеюсь.

Игорь смотрел на достижения жены и друга, чувствуя себя несколько странно. Нахлынувшая поначалу эйфория никуда не делась, но теперь к ней примешалось некоторое смятение. Эдакое нарушение координации движений, только, внутри головы. Ладно, подумал он. Не будем пока на этом заостряться. Лучше, самому попробовать выкинуть нечто такое. Крутое.

Игорь распахнул окно.

— Ий-ех!

Слегка присев, он выбросил вперед руки, с обращенными друг к другу ладонями и напряженно растопыренными пальцами. С пальцев сорвались ослепительно голубые молнии. Зз-ррах! С треском и шипением, мелко изломанные светящиеся зигзаги вспороли ночную темноту за окном. Где-то далеко бухнуло, точно чугунной "шар-бабой" по стене сносимого дома.

Пальцы свело болью. Вмиг уставшие руки бессильно повисли. В прошлые разы такого не было. Или он просто не обратил внимания. Скорее последнее. Адреналин и все такое.

Яша с Ритой переглянулись.

— Узнаваемо. Рейден из "Мортал комбата". Ты что-нибудь свое придумай.

— Одни критики кругом! Не буду я сейчас ничего придумывать. Ощущение, будто полдня кирпичи разгружал.

— А ты разгружал? Хоть раз? Откуда такая уверенность?

— Отвалите. — Игорь сел, привалившись спиной к двери. — Тяжко это оказывается.

— А ты думал! Вроде, фигня, батончик шоколадный, а перед глазами до сих пор круги фиолетовые.

Довольно долго все молчали. Каждый думал о своем. Игорь мечтал о том, как он развернется, когда овладеет своими внезапно появившимися способностями. Как именно он будет "разворачиваться", Игорь пока не знал и в голове только проносились видения рушащихся башен, огненных смерчей и, почему-то всякие приятные вещи с участием незнакомых женщин, частью — нарисованных в стиле "манга".

Рита вспоминала прочитанные ей во множестве книги, персонажи которых пользовались хрустальными шарами и телепортировались в разные, как приятные, так и довольно жуткие места.

А Яша думал о последствиях.

— О, черт! Теперь же начнется черт-те что!

Рита недоуменно посмотрела на Яшу. Игорь соображал быстрее супруги.

— О-о! Да уж, когда каждый дурак, типа нас, начнет огненными шарами швыряться и сквозь стенки ходить, может выйти неловко. Вплоть до совсем…

— Ну, в общем, ты прав. — Яша в отличие от друга глаз не выпучивал и, вообще, выглядел довольно спокойно, хотя именно ему и принадлежал первый панический возглас.

— Игорь, я, по крайней мере, не думаю, что все плохое случится быстро. Хотя случится обязательно. Мы же не кинулись на улицу, пуляться твоими молниями в прохожих или хотя бы в голубей. Вот и остальные, скорее всего на какое-то время затаятся. Будут привыкать, осваиваться.

— А потом, как прыгнут! И начнут друг другу головы отвинчивать.

— Не обязательно. — Яша пожал плечами. — Иначе все это уже было бы при изобретении и распространении огнестрельного оружия. Да и всегда, когда люди получали какие-то новые средства расправы с себе подобными. Но заваруха будет обязательно. Психов-то хватает.

— Мужчины, а вы не горячитесь? Может мы одни такие. А остальные — как жили, так и живут.

— Это — вряд ли.

***

Оказалось, что очень непросто выяснить у человека, не стал ли он вдруг магом. Особенно если не задавать вопрос "в лоб". Да даже если и задавать. Список людей, у которых хотелось выяснить, не ощутили ли они в жизни внезапных перемен к чуду, да к тому же таких, у которых спрашивать не было неловко, оказался совсем невелик. Игорь с Ритой и Яша по очереди обзванивали друзей и родственников, запинаясь говорили: "А ты сегодня это, ну… ничего такого в себе не ощутил?". Никто ничего не ощущал, за исключением головных болей, предчувствия увольнения и прочего не относящегося к делу. Только давний приятель Игоря Дима, которого, иногда называли за романтизм и склонность к простым решениям "Дункан Маккулах", в основном, в честь бензопилы, долго мялся, а потом сказал — Я лучше приеду. Это показывать надо.

Диму ждали на кухне, поедая шоколадки, которые Яша создавал уже с минимальными усилиями, только после каждой ненадолго замирал с закрытыми глазами и тяжело дыша.

Дима оправдал ожидания. Войдя, он, не раздеваясь, сел к столу и обведя всех взволнованным взглядом, сказал:

— Вы мне не поверите, но сами убедитесь. Игорь, ты помнишь такую игру: D&D?

— Помню, весело бывало. Я еще всегда "вором" ходил. Или "клериком", но это было тоскливее. А что?

— А я любил ходить магом. Очень меня от этого перло. Да и вообще, от игры перло. Жаль, что мы перестали собираться. Хотя, конечно, все уже взрослые дядьки… Ну, в общем, подошел я вечером к аквариуму с рыбками. Рыбки у меня живут. Красненькие.

— Хоть в клеточку! Ты рассказывай активней.

— Ага. Вот, подошел я к ним, наставил на них палец и говорю: Слип! Помнишь, было у магов такое слабое, но хорошее заклинание? Я так часто делаю. А тут эти заразы, возьми и усни. Резвиться перестали, ко дну опустились, еле-еле хвостами виляют. Попробовал фаербол с балкона запустить — хрен! И всякое другое — тоже. Что это значит? Что я — маг первого уровня. Один спелл в день могу скастовать. Вот завтра, в смысле сегодня утром я вам "меджик миссайл" покажу. А не верите, и ждать не будете, так и идите…!

— Ты, не горячись. Мы подождем. Мы верим. Думаешь, шоколад, на который ты так жадно смотришь, в магазине куплен? Его Яша сделал.

— В смысле?

— В смысле сам. Головой.

Дима, которому, перебивая друг друга, объяснили ситуацию, не знал радоваться или грустить.

— Гадство! Вы тут творите бог знает что, а я только всякую фигню. И когда что-нибудь крутое смогу — неведомо. Где я экспу набирать стану? По старушке в день меджик миссайлом грохать?

— Да будет тебе все. Придет опыт. Видишь, таких как мы — немного, но и этого хватит. Знаешь, сколько всякой фигни твориться будет? И я не знаю. Кстати, насколько я помню, за старушек опыта причитается всего ничего. Какие-то слезы. Ты так и за год до второго уровня не доберешься.

— Не доберусь. Приключения нужны.

— Будут приключения. Уж что-что, а это будет. — Пророчески изрек Яша.

 

II

Новый день начался обыденно. Встав первым, где-то около полудня, Игорь донес гудящую после ночного бдения голову до ванной. Освежив способность к непредвзятому восприятию мира ополаскиванием лица и чисткой зубов, он вышел на кухню. Захотелось брюзжать. Шумно. Не то, чтобы для этого были особые причины. Просто организм требовал.

Побродив по квартире, Игорь обнаружил скопление спящих гостей на диване и не менее спящую жену в кресле.

— Че спите-то?! Сколько времени знаете? Что, на работу или там в институт никому уже не надо?

Отреагировал один Яша.

— Так выходной ведь.

— Ну так и вставали бы раз выходной! — упорствовал Игорь.

Рита, туже сворачиваясь в клубок на кресле, пробормотала что-то невежливое.

— А ты, жена, могла бы в выходной квартиру прибрать! Господь Бог, в милости своей, ниспослал человеку окурки, чтобы он их складывал в пепельницу, а не расшвыривал по полу.

Яша приподнял растрепанную голову и вперил в Игоря мрачный взгляд одного полуоткрытого глаза.

— Не богохульствуй всуе!

— Поднимайтесь, давайте. Нечего. Дел полно!

Дима последовал призыву и встал. Прямо на диване, во весь рост.

— Я говорил и я докажу! — с этими словами он переступил через Яшу, спустился на пол и прямиком отправился к стене, изрядно пострадавшей накануне от Игоревых упражнений в магии.

— Идите сюда! Сейчас все будет!

Игорь и полупроснувшийся Яша подошли, а Рита только переместилась на диван. Переместилась обычным порядком, без всякой телепортации.

— Ну?

— А вот! — Дима грозно вперился в закопченные кирпичи и, выбросив вперед руку проскандировал: "меджик миссайл!".

Синеватая молния, юркой уклейкой соскользнула с его ладони. Пара кирпичей треснула и просыпалась мелкой крошкой.

— Не эффектно. У меня круче было. — Игорь скептически потрогал стену. — И холодное все. А у меня раскалялось. Но для мага первого уровня — сойдет.

— Я тебя даже посылать не буду. — Дима улыбался блаженно и умиротворенно. — Я это сделал. Я маг. Никто не может поколебать мой восторг и замутить мою кристальную радость.

— Замутить? Типа, как расколбасить? Кристальную радость?

— Замутнить. И не забывай, что хоть я и в гостях, но я тебя на двадцать килограмм тяжелее и гораздо свирепее.

— Ладно, не заводись. Просто меня как-то мутит сегодня. В смысле колбасит.

— Игорь! — подал голос Яша — Игорь, я пойду. Спасибо за гостеприимство, созвонимся. А то у меня там Тинки-Винки со вчера не кормленная.

— Ага, давай. Позвони обязательно! Что-то мне кажется, что надо что-то подумать. А то, что-то будет.

Но ничего не было. Довольно долго. Настолько, что Игорь успел проголодаться. Заглядывая в недра холодильника (холодильник у них был очень большой, а лампочка в нем не работала, так что, вполне себе недра), Игорь и не рассчитывал на что-то особенное. Вчера ведь пили. Но все оказалось еще хуже. Несколько яиц, застарелое сало, кетчуп. Слипшиеся макароны в незначительном количестве. Игорь, довольно небезосновательно считал себя хорошим кухарем, даже — кулинаром. И возиться с яичницей ему было скучно и, даже, как-то невместно.

Рита не прореагировала ни на толчки, ни на плечетрясение. Игорь набрал воздуха, склонился над спящей и гаркнул:

— Жена!

Рита болезненно сморщилась и приоткрыла один глаз. Игорь грохнул еще оглушительнее:

— К плите!

Убедившись, что нового вопля не последует, Рита глубоко вздохнула и отвернулась. В принципе, Игорь особо-то и не рассчитывал на то, что она встанет и кинется готовить. Он просто хотел поделиться с близким человеком своим маленьким горем. Поделиться — в прямом смысле. Пока что, он не был уверен, что отдал супруге причитавшуюся долю.

— Разбогатею, заведу себе кухарку! Огромную негритянку по имени Женуария.

Страдальчески застонав, Рита накрыла голову руками.

— Тебя она будет кормить перловой кашей! А мне будет готовить фейжоаду и гумбо…

— Да хоть это! То! Мне такой сон сниться, про золотых пони и замок с тряпочками… А ты, как этот! — Рита смотрела на Игоря широко распахнутыми глазами и была необычайно похожа на птенца грифа, которому родители вместо мяса, принесли губную гармошку. Впрочем, пока она говорила, ярость в ней постепенно угасала и последние слова она уже бормотала сквозь сон. Хуюмбо — еле слышно прошептала Рита, окончательно засыпая.

Игорю полегчало. Унизившись до яичницы с макаронами, он поел и покормил Диму. Дима ел с аппетитом, но застольной беседой пренебрегал. Смотрел в стол, молчал и ел.

— Об чем ты так задумался?

Дима облизал вилку, положил ее поперек тарелки и не отвечая вздохнул. Крутанул вилку и та завертелась на тарелке дребезжащим пропеллером. Когда она остановилась, зубья указывали на Игоря.

— В смысле, мне говорить? А о чем?

— Ну, интереснее всего, было-бы поговорить о том, откуда нам такое счастье. Но это бессмысленно. Может, когда и узнаем, но пока я даже примерно не представляю, с чего начать.

— Предлагаешь считать даром небес?

— Нет. Предлагаю вообще пока не зарубаться на этом.

— Да я как-то и не того… Ты ж знаешь, я не человек науки.

— А чей?

— Мамин и папин. — Игорь хохотнул. — Важно, не чей, а какой. Я — желудочно удовлетворенный.

Дима помотал головой и шутку не развил.

— Знаешь, что и правда важно? Что нам теперь делать. Об этом, собственно я и предлагал высказаться.

— А! Это я готов. Но начну от противного. Не в смысле от тебя…

— Еще бы! — перебил Дима. — Только попробуй перевести наши отношения в плоскость, когда называют друг друга "противный"! Ты меня знаешь, я — гомофоб. Зашибу!

— Уймись. Я тоже гомофоб и вообще, про пидоров позже поговорим. Когда животрепещущие темы исчерпаем. О чем я? Так вот. Чего мы делать не должны. Мы, как мне кажется, ни в коем случае не должны уподобиться.

— Кому?

— Тем персонажам, которые меня всегда дико бесили при прочтении. Тем, которые имея либо приобретя некие сверхспособности, продолжали жить как жили. Ну, ты понимаешь?

— Ага. Все эти студенты-оборотни, продолжавшие ходить на лекции, маленькие девочки, тратившие свои чудо-цветики на то, что б все игрушки стали ихними, а мальчика Витю перло…

— Именно. Нету большей трусости и глупости, чем пытаться сделать вид, что все нормально, жить как жили, а фаерболы оставить только для прикуривания под дождем. Надо в своих навыках разобраться и развивать их. До седьмого пота. Тренироваться так, как еще не один спортсмен не тренировался.

— Красиво излагаешь.

— Не только излагаю. Я — так и сделаю. Что б я сдох — сделаю. Это — такой шанс, которого не было еще никогда и ни у кого.

— Да ты зарядку-то не делаешь.

— Делаю. Просто не часто. Но это не зарядка. С физкультурой у меня все понятно. Я занимаюсь столько, чтобы и руки-ноги не атрофировались, и что б это не превращалось в работу. Не больше, чем необходимо для нормального функционирования. Но магия — не физкультура. Здесь я буду выкладываться. И тебе советую.

— Посмотрим. Еще соображения есть?

— Есть. Только восприми то, что я скажу — серьезно. Потому, что говорить я буду искренне.

— Излагай.

— Я конечно, никого ни к чему не призываю. Хотя нет, ни фига. Именно что призываю. Призываю стать героями.

— Ишь как! А подробней?

— Это звучит странно и, возможно смешно. Инфантильно. Бэтмен-шмэтмен. Но если ты отринешь всякое предубеждение, увидишь, что я прав. У нас есть удивительное. Возможно, скоро оно станет не просто удивительным, а невероятным. Могучим. Станет силой, значащей и могущей больше, чем власть и деньги вместе взятые. Вернее, не так. Магия, даст власть, или наоборот свободу от всякой власти. Заменит деньги. Ну, ты понимаешь…?

Дима слушал, откинувшись на стуле, полуприкрыв глаза и машинально кивая. Когда Игорь обратился непосредственно к нему, он, взял вилку с тарелки и какое-то время молчал, постукивая ей по столу.

— Это ты хорошо говорил. Пафосно, но хорошо. Давай, ты еще немного поговори, а я пока доформулирую, что я об этом думаю?

Игорь согласно гмыкнул и продолжил.

— Так вот, отринув промежуточные рассуждения, я думаю, что будет бардак. Даже не могу точно объяснить почему. Просто, мне так кажется, да и Яша так считает, а он — голова. И бардак куда больше обычного. И будут страдать люди. Возможно, близкие нам. Но не только. Всякие, ну… обыватели. И их надо будет спасать. Я пока даже предположить не могу, от чего именно. Но я также и не могу предположить, где предел наших возможностей. В смысле, моих, твоих, Яшиных, Риткиных и других, кто причастился колдовских сил. Факт в том, что у нас будут средства, каких ни у кого никогда не было. И мы сможем, а по моему и должны, обратить это на помощь тем, кому помощь понадобится. И будет нам счастье, хорошая карма и много славы и почестей. Ну так, что ты об этом думаешь?

Дима аккуратно положил вилку на тарелку и посмотрел на друга.

— Окей.

— И все?

— Ага. — Дима хихикнул. — Давай так и сделаем. Правда, ни пса у нас не выйдет, но это не повод не поступать так, как ты предлагаешь. Все это и правда очень инфантильно, завирально, идеалистично и все такое, но поступать надо именно так.

— Расскажем остальным?

Не отвечая, Дима встал и направился к спящей Рите.

***

— Жена друга моего, проснись и выслушай вердикт.

Рита, блюдя законы гостеприимства, не послала Диму в направлении, куда безусловно отправила бы супруга, а честно попыталась проснуться и выслушать гостя. Глядя на него мутноватым спросонья взглядом, она изобразила на лице внимание.

— Так вот. Мы должны немедленно нечувствительно превзойти, путем упорных тренировок магию, в отпущенных нам пределах. Параллельно, мы формируем команду а ля черепашки-ниндзя, с целью защиты мирных граждан от неизвестных пока невзгод и негодяев. Это если вкратце.

Рита вдумчиво кивнула. И ответила с деланной заботой в голосе:

— Возьми в спальне, в секретере. Только не полосатое, это мое.

После чего, с чувством исполненного долга, отправилась обратно, к Морфею.

— Ты бы лучше Яше позвонил! — Крикнул с кухни Игорь. — С этой — до вечера абсолютно бесполезно.

Пока Дима о чем-то шумно препирался по телефону с Яшей, Игорь сидел на кухне в одиночестве. Выкурил сигарету в четыре затяжки, прикурил следующую, бросил ее в раковину едва начатой. Мысли были какие-то рваные, отдельными картинками. Ведь вроде, черт-те сколько балаболили, все решили. А что делать, все равно не понятно.

 

III

Даже не пытаясь вылепить что-то отчетливое из скользящих шнурочками мыслей, Игорь пронаблюдал как сперва Дима, о чем-то с Яшей таки условившийся, покинул квартиру, а затем и Рита проделала тоже самое. Отстраненно подивился ежеутренней метаморфозе. Еле волокущая ноги сомнамбула, с оханьем вползшая в ванную, загадочным образом преображалась с каждым резким движением зубной щетки и вот уже этаким живчиком выкатилась на кухню, что-то то ли съела, то ли выпила и не успел Игорь поменять левую руку, подпирающую щеку на правую, а супруга одетая и обутая готова была выскочить из дома.

— Дражайшая половина, куда и почто?

— Да надо там с одним это… — Рита взяла паузу — ну того… не в том смысле — она хмыкнула — пока, вобщем!

Игорь помахал усмыкнувшей жене рукой. Надо было бы сделать то, что он давеча клятвенно обещал всем подряд, не исключая себя самого. Встать и упражняться в магии, упражняться до седьмого кровавого пота. Не покладая.

Но сделать это, отчего-то было решительно невозможно. Организм противился и требовал иного. Раздумчивого, неторопливого. И оставаться в опустевшей квартире было как-то постыло. Игорь оделся и вышел пройтись.

Цель прогулки он для себя определил как прощание. Надо же в последний разок глянуть на безмятежный мир, еще не ощутивший перемен, невиданных и грозных. Ощущать себя причиной грядущих перемен, оказалось необычайно приятно. Наблюдая окружающую действительность, Игорь чувствовал сладкое умиление и светлое сочувствие. Буквально ко всем и всему.

Бабье лето выдалось затяжное и теплое, как бы во искупление лета настоящего, случившегося напротив коротким и дождливым. Протопав до троллейбусной остановки, Игорь остановился и задрал голову, любуясь редким в Москве небом. На такое: голубое высокое и изукрашенное пуховками облаков, он старался глядеть всегда, когда была возможность. Ведь еще неделя, много две и небо опустится до самых крыш, станет одного грязно-серого цвета со снежной слякотью под ногами и так месяцев на семь — восемь, с возможным, но не обязательным февральским перерывом.

— Ты, мть, че, садишься или че ну?

А вот испепелю тебя молнией, подумал Игорь про мужичка, выведшего его из созерцания небесной лазури, скорее сивушной отрыжкой, нежели невежливым вопросом и вялым подталкиванием в спину. Однако, ограничился пристальным взглядом. Мужичонка был некрупный и в общем не агрессивный, так что этого вполне хватило. Если Игорь и был чем то в себе полностью доволен, так это околобаскетбольным ростом и шрамом поперек носа. Значительно облегчало невербальную коммуникацию с согражданами.

В троллейбусе, Игорь встал у заднего стекла. Автомобили приближались и исчезали обогнав, а все остальное удалялось, с легким подрагиванием уплывало, оставалось позади. Игорь пытался удержать щекочущее чувство своей значимости в грозном грядущем, но оно неуклонно сменялось обычной транспортной апатией, когда вспоминаются артефакты прошлого, вроде запаха корицы из булочной-пекарни, которая когда-то была на месте этого вот салона мебели…

Тряхнув головой, Игорь стряхнул с себя троллейбусное оцепенение. На фиг корицу, крутись она волчком вместе со всей мебелью салона! На первой же остановке Игорь выскочил на улицу и здесь же, не переходя улицу, взмахнул рукой привлекая такси. Условно говоря такси, а в данном случае что-то старинное и настолько японское, что даже с правым рулем, вмиг доставило его обратно к дому. Не отвлекаясь на водителя, который излагал историю своих утренних пробкостояний, Игорь старался не упустить стержневую мысль, выдернувшую его на улицу: "Нафиг прошлое со всей корицей и всеми троллейбусами — магия пришла. Не надо ни плыть по течению ни нырять ни даже стучать по скале посохом, извлекая из нее родник. Пора самому стать водой, проливаться ливнем, топить города и вскипать гейзером.".

Родные, с прокуренными обоями, облепленные картинками друзей стены, охладили было пыл Игоря, но он нашел в себе силы не упасть на диван, а направился к претерпевшей уже многие увечья той из них, что накануне выступила провозвестницей новоприобретенной силы. Глядя на закопченные кирпичи, Игорь тряхнул кистью, отчего россыпь крохотных алых капелек пронеслась в воздухе и оставила на кирпичах мелкие оспины, похожие на лунные кратеры.

Разноцветные молнии, веера и лучи дырявили стену. Игорь быстро понял, что их цвет форма и мощь, зависят от положения рук и тела, от скорости и вкладываемой в движения силы. Но в точности повторить эффект удавалось не часто, а предсказать заранее, что именно слетит с пальцев и вбуровится в стену не вышло ни разу.

По прошествии примерно часа, Игорь сел на пол в полнейшем изнеможении. Руки крутило, суставы болели, все тело ныло так, будто он нанялся в молотобойцы и честно отстоял у наковальни от зари до зари. Был у Игоря такой случайный опыт — ощущения соответствовали.

Сутулясь и приволакивая ноги, он доковылял до кухни, жадно напился прямо из-под крана, чего из брезгливости не делал несколько лет и, бессильно упал в кресло. Сон спеленал его сразу, но не крепкий и спокойный, как после нормальной тяжелой работы, а какой-то дерганый, не освежающий. Проспав недолго, буквально несколько минут, Игорь вытащил успевшее затечь тело из кресла и немного попрыгал, прогоняя колющую боль из онемевших ног. И снова пошел к своей стене.

Попробовал понять, что же это превращается в молнии и цветные брызги, где он это берет и как отдает. Пробовал задержать рвущиеся с пальцев искры, заставить их остановиться или направить не вперед, а вверх, придать им вращение. Не вышло. Не выходило ничего, кроме швыряния в стену разноцветных шаров и полотнищ, метания молний и рассеивания искр.

Пожалуй, только приход жены, вывел его из того грогги, в котором он атаковал кирпичи.

— Э-ээ! Супруг! Ты чего зеленый такой?

Рита подхватила шатающегося Игоря и волоком дотащила до кровати.

— Это ты, благоверная, правильно придумала. Я тут полежу часок. А ты чего-нибудь съедобного принеси, ага?

— Угу. Только есть будешь руками. А то тебя всего трясет так, что ты себе вилкой зубы выбьешь, а то и глаз выколешь. Да и руками опасно — палец откусишь, вон как зубы стучат. Ты чего с собой тут делал-то?

Игорь, не в силах отвечать, повалился ничком. Позже, высосав пакет шоколадного молока и закинув в живот пачку слаборазмороженных сосисок, он благодарно похлопал Риту по руке.

— Спасибо.

— На здоровье. Рассказывать ты похоже пока слаб, так слушай чего я скажу.

— Не, извини, Ритк. Правда, извини. Давай сейчас без рассказов, ок? Мне подумать надо.

Рита обиделась и, бормоча нехорошее, ушла, оставив мужа лежать в раздумьях. Обида ее, Игоря не смутила, было дело поактуальнее рефлексирования. Кому как, а Игорю думать в приказном, даже самоприказном порядке было затруднительно. Он предпочитал отпустить голову на вольный выпас, только краешком сознания удерживая некую цель и предоставив мозгу свободно плодить идеи, а мыслям разбредаться. Торопить голову незачем, не сегодня так завтра она что-то да придумает. А мозговой натиск, приведет только к мозговому же ступору. Однако, он вовсе не считал такой подход правильным и даже подозревал, что из-за него-то он и не достигает высот, на которые мог бы легко запрыгнуть, если бы не ленился целенаправленно думать. И вот, теперь он сверлил взглядом потолок, хмурил лоб и насупливал брови, таким внешним давлением заставляя мысли идти пусть не быстро, но ровно, а мозги — прощелкивать варианты тех или иных действий, которые он может предпринять и их последствия, чтобы… А чтобы что?

Чего он хочет? Ну-уу… Величия и славы. Оговорки есть? Да, чтобы все это на фоне личного счастья и радости бытия. Вот он такой весь великий и счастливый, все вокруг на четвереньках ползают, а он на них плюет. Какой-то козлизм получается… А! Еще счастья своим ближним. Вот, теперь и совесть не обзывается.

И что мешало достичь вышеперечисленного? Лень и отсутствие явных таланов. Что теперь появилось нового? Магия и способность ей оперировать в неизвестных пока пределах. В старой терминологии — открылся явный талант да еще в области с неизвестным уровнем конкуренции, возможно, что и небольшим. А лень никуда не делась. Если не делать ничего, то? То все будет по-старому, только можно прикуривать от пальца. Кисло. Значит, надо лень побороть. Каждый день начинать с тренировок, а заканчивать анализом наработанного. Угу, вот об это место вставать с утра пораньше и вкалывать, вкалывать… Неа, не выйдет ничего. Диван затянет, телек привяжет, какое тут вкалывать! Вкалывать? Вкалывать… А вот, представим лень, как зависимость. Зависимость резко ломать вредно, так? Нет, не так, это путь обратно на диван, только с самооправданием, что мол я пытаюсь, все будет, но не сразу. Что делают те, кто вкалывал или внюхивал, а теперь не хочет? Бросают и одновременно меняют обстановку. Радикально. Куда-то уехать и там упражняться в магии. Как Рокки Бальбоа в калифорнию. А серией позже — в Сибирь. В Калифорнию накладно, а вот куда-то в лес, чтоб на пленере и в одиночестве, это продуктивно. Если гнус с комарами не сожрет. А сейчас осень! Нет комаров. А скоро зима… А до зимы вернуться.

Идея так себе, но уж очень какая-то… приятная. Аргументы против? Зима там, в лесных краях, наступит через полтора месяца максимум, а скорее — через три недели. Да, как-нибудь не замерзну! Отпуск не дадут. Да черт с ними вообще, чай не директор! Не лягу ли я там под елку и не продрыхну ли до снега? Положим, нет, а иначе и затеваться нечего. Как тут без меня семейство? Э-ээ… Детей у нас нет, а Ритке я денег оставлю, на пару месяцев хватит.

Итого: поеду. В какую-нибудь Тверскую или Новгородскую? В заброшенную деревню? Не, там все ж таки, люди случаются и часто. В Карелию? Лучше, но и там человеки живут. За Урал надо ехать. На Дальний Восток бы заманчиво, но далековато, дорого. Значит, куда-то в Западную Сибирь. Болота там поди… И ладно, туда. А локализовывать пока ни к чему.

На этой мысли, Игорь встал, прошествовал на кухню и предстал перед женой.

— Надумал чего? — Рита, сидя на табуретке, пила сироп из банки с ананасами через пробитую в крышке дырку.

— Открой нормально, удобней будет. Дай я открою.

— Сама разберусь. — опыт семейной жизни, подсказал Рите, что следует начать упорствовать сразу. Все равно по мужу видно, что он уже все решил и сделает как хочет, так хоть на словах победить, если уж поступки проконтролировать не удастся.

— Поеду я. — Игорь сел на раковину, чтобы не терять преимущество в росте, немаловажное при супружеских разговорах.

— Чего навис? И куда это ты поедешь?

— Тренироваться. Здесь я не смогу, а шанс такой как у нас появился, упускать нельзя.

— В Шао-Линь поедешь, болезный? И чего за шанс такой? У тебя шансов было до чертовой гибели, так ты даже и не чесался. Или это ты так, очередной прожект представляешь?

— В лес поеду. Мне это надо. И тебе, кстати тоже советую не ограничиваться рассматриванием тараканов под плинтусом. Хочешь, поехали вместе.

Рита пристукнула банкой по столу и покосилась на нее.

— Вот, я права была. Если б целиком открыла, щас бы ананасы вылетели. И я права и тебе говорю — никуда не поеду, у меня дел полно и ты не едь. Дуркование одно.

— Ты, Рита, не горячись. Во-первых, дел у тебя никаких нет. А во-вторых, я ж не с бухты-барахты говорю. Я просчитал все варианты и это самый разумный.

— И до скольки считал? Пальцев хватило?

— Если я говорю просчитал, значит так и есть. И давай, без подъелдыкивания. Разговор серьезный. Денег я тебе оставлю, всякие текущие штуки типа оплаты квартиры и счетов телефонных распишу на бумажке и повешу в ванной.

— Деньги с собой возьми, я обойдусь. Не хватало, чтоб пришлось тебе куда-то черти-куда их слать или везти, если тебя арестуют.

— Чего это меня арестуют? И как это ты обойдешься?

Рита начала орать первой.

— Сказала, не нужны мне твои долбанные деньги! Заработаю, не хуже тебя! И не такой херней!

Игорь наклонился, навис над женой и змеиным голосом поинтересовался:

— Заработаешь? Да кто тебя, тупоту необразованную, на работу возьмет?

— Маму попрошу, она меня торговать устроит!

— Чем торговать? Туловищем?

Рита вскочила и смахнула ананасовую банку на пол, так как больше ничего на столе не было.

— Че ты опять к моей маме цепляешься? Сам иди туловищем торгуй!

— Да я то уж свое небось быстрей распродам, особенно если на вес.

Вариантов у Риты было два, но плакать ей не хотелось, поэтому она пнула мужа, надеясь, что попадет в коленку.

— Уя! Торговать также собираешься? "Скока стоит? Не твое дело, собака!". Че ты вобще скандалишь, я еду-то на пару месяцев максимум.

— А ты об этом ничего не сказал, а пузо выпячивал так, будто на всю жизнь в скит собрался.

— Вот, говорю — Игорь растирал ногу и морщился. — Мобилу с собой возьму и такую штуку, чтоб когда крутишь, она заряжалась. Типа, динамо-машины. У Яши есть.

— Я тоже такую хочу!

— Тебе зачем? Вон, розеток понатыкано!

— Так, чтоб была.

— Ладно, куплю когда вернусь. Или Яша их к тому времени делать научится.

— Ну конечно, — Рита подбоченилась, движение, перенятое от куда более корпулентной матери смотрелось не слишком убедительно, — купить тебе жадно.

— Все, закончили. — Игорь примирительно помахал рукой и в знак примирения протянул согнутый мизинец. Но не закончив движения, вскинул ладонь вверх.

— Звонят вроде. Глянь, кто там приперся, а? И впусти, конечно.

— Разберусь! — Рита, признав разговор законченным, ушла в прихожую. Но не дойдя обернулась.

— Ты там не забудь себе скалу правильную подыскать. Чтоб знаешь, так в конце на нее прибежать, подрыгаться с видом на море, а потом воздеть руки как этот… как его…

— Гимнаст, когда с турника спрыгивает. — подсказал Игорь.

— Во-во. И орать так "Оо-оо!".

— Угу, шутку понял, открой уже иди.

Пришел недавно помянутый Яша, а вслед за ним, чуть ли не раньше, чем он успел разуться — Дима.

Оба гостя выглядели устало, но жаждали общения. Отказались от чая-кофе, уселись в кресла и стали делать хозяевам призывные знаки, чтоб те последовали их примеру. Кресел больше не было и Рита села на стол, а Игорь, покосился на диван и остался стоять.

— Мы, — начал Дима, — созвонились и прямо к тебе, потому что надо обсудить одно дело.

— А у меня вот уже, типа штаб? — сварливо поинтересовался Игорь, в котором еще оставался осадок от разговора с женой. Особенно от пинка.

— А вай бы нет? — Вскинул брови Дима? — У тебя тут уют и кошкой не воняет, как у Яши. А самого тебя никуда не вытащишь, вечно у тебя то дела, то неохота.

— Тинки-Винки не воняет, а в целом, да. — поддержал, с поправкой, Яша. — Или мы чему-то мешаем?

— Да нет, пардон, это я так. Извините, гостям мы всегда рады. Так что за дело?

Яша пошевелил пальцами, видимо подыскивая формулировку и начал.

— Мы оба, и я и Дима сегодня осваивались с магией. Дима-то только теоретически, спелл сегодняшний, он как ты помнишь ночью истратил, а я практически. Всякие штуки пытался создавать и заодно смотрел, не могу ли я еще чего-нибудь. Лечить или мысли читать, да и из вашего арсенала всякие трюки пробовал воспроизвести.

— И как? — поинтересовалась Рита.

— И никак. Все что я могу — делать вещи. Причем только такие, которые хорошо знаю. Но тут-то может и есть куда расти, по крайней мере я попробую. Но кроме, ммм… "акта творения" — ничего. Глухо. Да и с творением тоже не просто. Конфету или гвоздик, например — легко. А если что-то больше или сложнее, хотя бы электробритву — о-оо!

— В смысле, "О-оо!"?

— Трудно невероятно и голова потом трещит так, будто в нее рельсовый костыль забивают. Я ведь, только одну бритву и сделал за сегодня, не считая мелочевки. А ожил только после полупачки баралгина.

— Бритва-то работает?

— А вот, к слову, плоховато.

Игорь пожал плечами.

— Сочувствую, но у меня тоже достижения не особые. Всей радости, что голова не болит. Зато все остальное отламывается и слабость до обморока почти.

— Вот! — поднял палец Яша. — Тут мы и подходим, причем совершенно естественным путем, к нашей с Димой идее. Мы, на пороге проблемы. Магия пришла, но пользоваться мы ей толком пока не умеем. То, что владение магией сулит нам неприятности, думаю понятно. То есть, неприятности будут по-любому, а справиться с ними с помощью магии мы пока не сможем.

— А все-таки, — подала голос Рита, что за проблемы ты нам тут прогнозируешь?

— В самом вероятном варианте — охоту на ведьм. Вот ты, Рита, возьмешь и войдешь в метро минуя турникет, этой своей телепортацией.

— Обязательно! Спасибо за идею!

— А тебя цоп — и на костер.

— Ой, конечно. Никто и не заметит.

Яша покачал головой.

— Не заметили бы или не поверили бы своим глазам раньше. А теперь, когда магов есть, причем наверняка больше, чем в этой комнате, заметят обязательно. Скажем, Дима кинет фаербол в толпу…

— Э, — вскинулся Дима — Зачем это я фаербол в толпу кину? Я по твоему кто, маньяк-пироман, ты зачем такие примеры приводишь?

— А Тинки-Винки не воняет потому что. Но суть не в этом. Кто другой злой-плохой так поступит, а потом люди увидят, как ты, Рита, в метро телепортируешься. Не будут разбираться. На костер.

— Положим, ты прав. — Игорь прислонился к стене и сложил руки на животе — и что далее?

— А то, что мы пока в целом беззащитны, особенно некоторые, которые не могут пока даже кидать фаерболы, а умеют только усыплять рыбок в аквариуме.

— Кончай, а? Если тебя так задело, я перед твоей кошкой персонально извинюсь.

— Заметано. Но существа дела это не отменяет. Нам надо "а" не афишировать пока своих способностей…

— Да это-то мы и сами все догадались.

-.. и "б" — продолжил Яша — поддержать друг друга, хотя бы на первых порах. Организовать, так сказать, сквот.

— Что, как всякие художники, музыканты и прочие хиппи?

— Именно. Такую коммуну, куда принимать других магов, если сыщутся и если согласятся с нами сосуществовать и общежительствовать.

— Это ведь, Маккулах, ты придумал? А Яша только вслух проговорил? Ты ведь, всю дорогу по шестидесятым ностальгировал.

— И что?

— Да ничто, — Игорь развел руками — Я согласен. Идея здравая, дело путное, не об чем спорить. И я обязательно к вам присоединюсь по возвращении.

— А куда ты собрался?

Игорь изложил друзьям свои планы, не встретив, впрочем особого понимания, зато получив от Яши обещание дать динамку для телефона и совет от Димы — прихватить с собой моток проволоки для антенны.

Потом строили планы будущего сквота и Игорь обратил внимание, что Рита участвует в обсуждении без обычного энтузиазма.

А еще позже гости ушли, Рита легла спать, а Игорь стал собираться, пока не исчез запал.

Дело привычное, многажды и многажды деланное. На автомате покидать в рюкзак обязательное, потом добавить заточенное под именно эту поездку. Пенка, складная пила, спички, фонарь, два ножа. Спальник, клубок носков, палаточка… Игорь остановился, перевернул рюкзак и вытряхнул его содержимое на пол. А вот, если ничего не брать? Вот и стимул для тренировок. Поесть, согреться, обсохнуть — все только с помощью магии. Слабо? Не слабо, решил Игорь. Ничего мне не надо, кроме уж совсем-совсем нужного. Оделся в теплое и прочное, сунул в карман блокнот, солонку, пару блистеров анальгина и цанговый карандаш. Добавил два рулона туалетной бумаги. Решительно не взял сигареты и зажигалку. Подумал "Книжку в дорогу на вокзале куплю". Дошел до двери, вернулся, снял куртку и быстро написал обещанный Рите список дел и делишек. Вскрыл нычки с деньгами, взял себе несколько бумажек, а остальное вместе с запиской прилепил магнитом к холодильнику. Снова оделся и, наконец, поехал на вокзал.

Тут, главное было — не останавливаться. Все еще не уверенный в единственно-правильности своего решения, Игорь опасался, что если случится потерять время, скажем, не будет билетов, можно будет уехать только завтра, то он передумает вообще или хотя бы одумается и наберет с собой барахла.

Билеты были. До Тобольска, поезд через двадцать минут. Плацкартные. "Опять же — экономия" — решительно сунул деньги и паспорт кассирше Игорь. А через полчаса он лежал на верхней полке и душил в себе желание пойти в тамбур и стрельнуть сигарету. А через час пошел и стрельнул. У пожилого дядьки, тобольского уроженца, склонного поговорить о городах в сравнительном ключе. Болгарскую.

А на утро Игорь познал, что его вчерашняя ломота и боль после магических упражнений, были ничем по сравнению с сегодняшними. Это его не удивило, но расстроило, ведь взять горячую ванну в поезде было решительно негде. Попрыгать и поотжиматься не помогло — видимо молочная кислота в мышцах была не простой, а магической. Или же прыгать следовало интенсивнее, что опять же в вагоне как-то неловко. Про то, чтоб упражняться в магии и говорить нечего.

Но, к вечеру второго дня, когда станционные пирожки опостылели, а вагон-ресторановская еда еще не стала казаться соблазнительной, жевавший в тамбуре шоколадку Игорь, разговорился с проводником и выяснил, что за умеренную мзду он может получить ключ от запертого тамбура последнего вагона, а за мзду еще меньшую — трехгранку от вагонной двери.

Там-то, предварительно заперев тамбур изнутри и отворив дверь "на улицу" Игорь метал свои молнии и искры. Но только в светлое время суток, чтобы не навлечь на себя неприятности легко различимым в темноте фейерверком. К себе в вагон он возвращался только спать, да раз в день расписать короткую пулю с попутчиками: студентом и картографом. Студент был с ВМК и всегда выигрывал. Тело от тренировок болело не меньше, зато молнии стали толще и летели дальше.

— В вас, Игорь, есть некий флер. — картограф раздавал карты одной рукой, крайне ловко и невероятно быстро сбрасывая большим пальцем по две сразу, никогда не ошибаясь и не переворачивая их. Студент посмеивался над таким позерством, но Игорю казалось, что тот бы и сам не прочь освоить это, да уж больно неуклюж и боится упражняться на людях.

— Во мне, Алексей, много чего есть, к примеру, кишки. — Игорь поднял свои карты и неторопливо раскладывал их по мастям. — но что вы подразумеваете под "флером"?

— Эдакую поволоку тайны. Я не о том, что вы, будучи осведомлены о наших целях, упорно обходите молчанием то, куда и зачем едете. Скорее, о вещах косвенных. Багажа вот, у вас нет, даже самого простого, вроде ноутбука или пакета с жареной курицей. Отлучаетесь куда-то все время и приходите измотанный, даже руки дрожат. С лица вот спали, а ведь кушаете плотно, и все пищу жирную и вредную. И это притом, что мы в поезде — месте где казалось бы особое разнообразие в занятиях не предусмотрено. Единственное мое предположение — некая пассия, ебле с которой вы отдаетесь со всей страстью юности. Но вы возвращаетесь не только утомленным, но и мрачным, что, кажется, исключает вероятность пикантных утех. Я ничего не забыл, Витя?

— Разве что то, что от вас, Игорь, необычайно сильно пахнет. Нет-нет, ничего дурного. Озон и горячий металл. Вы не проводите тайком сварочные работы, а Игорь?

— Пожалуйста, Игорь — снова взял слово картограф — Расскажите нам о себе! Мы ведь приглядывались: на человека криминального вы нисколько не похожи и поэтому любопытствовать мы не боимся.

Игорь пожал плечами.

— Насчет запаха, ничего не скажу, у меня обоняние очень слабое, да еще и курением подточенное. Еду я не знаю куда, ставить эксперимент на выживание. В этом месте объяснять нужно?

— Вовсе нет, — качнул головой картограф — я в восьмидесятых что-то читал об этих таинствах. Но, тогда этим занимались люди осмысленные, экспедиционные и околокосмические врачи и, примкнувшие к ним. Уж не помню кто. Толи мореплаватель и плотник, толи журналист и инженер.

— Я тоже про такое читал, — поддержал студент — только дополню, что и сейчас такого полно. Но вы ведь, не врач и не плотник, Игорь, да?

— И даже не мореплаватель.

— А зачем же тогда? Испытание себя, вроде альпинизма?

— Ну да. Время у меня есть, а уверенности в границах возможностей организма нет. Витя, ты пас или что?

Студент, чуть снисходительно улыбнулся.

— Нет, мизер. Без прикупа. — Он выложил карты на стол, а картограф и Игорь, почесав в затылках, предложили было все же пошлепать картами, но студент отмахнулся и рассказал в деталях, почему их усилия будут тщетны независимо от расклада.

— Просто повезло. Запишите, пожалуйста, Алексей. Насчет границ, это понятно. Уважаю, смеяться не буду. Но что же насчет ваших отлучек?

— Зарядку хожу делать. Здесь — стесняюсь. — Игорю не хотелось углубляться в подробности того, что это за зарядка такая, на износ и до изнеможения и он спросил:

— Алексей, а скажите мне как картограф, вот доеду я до Тобольска и куда мне дальше?

— Как картограф не скажу, я там ничего и никогда не картировал, но как просто неплохо знающий места — посоветую. Езжайте от Тобольска на юг, по трассе, скажем до Бегитино. А оттуда топайте на юго-восток. Там, конечно, болота, но не то чтобы сплошь. Дойдете до какого-нибудь притока Агитки и эксперементируйте себе вволю. Буквально километров двадцать от трассы отойдете — и никто вас ни в жизнь не спасет, что вам и требуется.

На том и закончили скользкий разговор, хотя у Игоря и чесался язык повыведывать у попутчиков, не носят ли они в себе тайну аналогичную его собственной. Но не рискнул.

В Тобольске попрощался и, не откладывая, последовал совету картографа. К полудню доехал стопом до Бегитино, причем попросил водителя высадить его чуть дальше по дороге, где село закончилось. От подаренной шофером пачки сигарет, отказаться сил не нашлось.

Едва машина скрылась из поля зрения, попробовал закурить. Брать в рот сигарету не рискнул, положил на обочину и метнул самую маленькую искру из своего арсенала. Искра вышла изумрудной и впилась в землю, на приличном расстоянии от сигареты. Еще раз. Малиновая искра попала в камешек и расплавила его. Третий раз Игорь целился уже не в сигарету, а в обломок доски, валявшийся поодаль. От лимонно-желтой вереницы искр доска разлетелась в мелкие брызги, почти опилки. Игорь поднял щепочку. Абсолютно холодная. Он поднял и спрятал сигарету, сказал нехорошее слово и пошел в лес.

 

IV

Яша ходил шагая широко, но не быстро, а куда более шустрый и в обычное время, а теперь еще и взволнованный Дима, только что не нарезал круги вокруг друга.

— Может, сядем? Все равно, на ходу у нас как-то не очень выходит разговаривать?

Дима кивнул, выискал глазами скамейку и метнувшись к ней, подождал друга. Яша уселся и вытянул ноги.

— Ну так, чего ты суетишься?

— Чего? А того, что Игорь свалил, так что все нам теперь вдвоем организовывать, а организатор я херовый. И ты тоже.

Яша кивнул, не сочтя реплику друга обидной.

— Ну, раз мы оба таковые, то давай поступим методически.

— Давай. Методируй.

Яша показал Диме два пальца.

— Две вещи надо сделать: придумать где и найти с кем.

— Первое легко. — Дима беззаботно махнул рукой. — У меня на даче.

— Ох… — Яша поежился. Димину дачу он хорошо себе представлял, знал и историю этого диковинного сооружения.

Во время оно, Димин дядька, вышедший в отставку в чине пожарного подполковника, употребил все свои связи и деньги на то, чтобы обзавестись мечтой своей городской юности и зрелых лет — большим земельным наделом и домом на природе. Ему удалось стать полноправным обладателем лежащего в ста сорока километрах от Москвы изрядного участка в тридцать пять соток, как принято тогда было измерять землю, но на этом связи и деньги закончились. Поэтому, дом превратился в долгострой, длившийся два десятка лет. Дядька не особенно торопился и довольствовался тем, что потихоньку разворовывал колхозный коровник, обнаруженный им неподалеку и колхозом не используемый.

Несмотря на то, что за свою жизнь Димин дядька побывал в великом множестве домов, а изрядную их часть даже спас от пожара, он не обладал ни малейшим архитектурным талантом. Поэтому, дом его, унаследовал от коровника не только материал, но и в значительной степени — планировку. Тушить — не строить и возводимый умудрившимся не набраться опыта даже за долгие годы собственноручного строительства отставным подполковником дом, получался кривоватым и ветхим от рождения. Рассыпаться он начал задолго до окончания работ и дядьке приходилось латать и подпирать старые стены с не меньшей интенсивностью чем возводить новые. Но дядька не грустил, так как процесс его увлекал, а вот чем он будет заниматься в полностью готовом жилище, как признался себе подполковник — решительно непонятно. Тяги к огородничеству — ни малейшей. К охоте — тоже. А рыбачить в округе было негде, разве что выкопать на участке пруд, но это уж он отложил на потом, когда дом закончит.

Семьей дядька не озаботился и оттого единственным кто составлял ему поначалу компанию, был кроха-племянник, которого родители сдавали дядьке на лето, будучи уверены в ответственности и трезвом поведении подполковника. Волноваться им действительно было не из-за чего. Не чаявший в племяннике души дядька, никогда не выпускал его из поля зрения и тот ни разу за первые семь лет жизни из которых шесть теплых сезонов провел у дядюшки, не был укушен гадюкой, не попал под циркулярку и не свалился головой в жидкий цемент. На восьмом году Дима наверстал упущенное, но совсем в другом месте и с другими людьми.

Едва научившийся ходить, Дима сопровождал дядю в его воровские экспедиции к коровнику, за кирпичом и досками. Туда он мужественно топал своими ножками, а обратно был возим на тачке, усаженный поверх добычи. Подросши, Дима принимал деятельнейшее участие в обшивании стен вагонкой, укладке рубероида и прочих строительных радостях. А когда завелись у него проверенные друзья, то и их Дима приобщил к семейному отдыху — класть шифер и поддомкрачивать просевший фундамент.

Дом давно был закончен, а дядя, увы, почил в бозе, успев лишь малое время насладиться своими хоромами и, так и не успев приступить к пруду. Дом стоял пустой, только Дима возил туда, сперва на унаследованной от дяди Волге, а потом, когда она рассыпалась, на собственном внедорожнике девчонок и друзей. Первых в романтических целях, а вторых — попить, да поиграть на уикенд в D&D, ну или тех и других вместе, когда было желание добиться единства места и времени во всех удовольствиях сразу.

— А ты ее разве не сдаешь? — поинтересовался Яша.

— Ты что? — выпучил глаза Дима. — Родное сдавать? Чай с голоду не пухнем!

— Ну и славно. — кивнул Яша. — Вот и поезжай туда, приведи все в порядок. А я попробую найти магов.

— Всяких-то не бери! — Дима предостерегающе поднял палец. — Нам каких-попало не надо. Бери аккуратных, приятных в беседе и с большими сиськами.

На том и порешили. Дима убыл реанимировать дачу, а Яша пошел искать магов.

Как к этому приступить, Яша не имел ни малейшего понятия. Оттого, решил посоветоваться с сыном подруги Яшиной мамы Арсеном, которому отчаянно завидовал. Не будучи близко знакомым, Яша сталкивался с Арсеном не чаще раза в несколько лет и всякий раз поражался. Арсен был мало того, что удачлив, он имел невероятное чутье. Вплоть до такого случая, абсолютного в своей аллегоричности: впервые поехав на рыбалку, не имеющий ни опыта ни теоретических знаний Арсен, выбрал такое место, где под удивленные восклицания остальных рыболовов сперва натаскал полведра плотвы и прочей мелочи, а потом, сменив поплавочную удочку на спиннинг, с первого заброса вытащил килограмовую щуку, вторым крупного жереха, а третьим — огромного горбатого в ярких полосах окуня, для этих мест наверняка рекордного. На расспросы, Арсен отвечал, что по его мнению, ясно где вставать и куда кидать блесну. Почему? Потому что тут поймается рыба. Впрочем, рыбалка не стала Арсеновым увлечением. Он увлекался совсем другими вещами, а какими именно, о том Яша и понятия не имел.

Вот к нему-то, предварительно созвонившись, Яша и поехал.

То, что Арсен жил хорошо, Яшу нисколько не удивило. Чему тут удивляться. Удивило скорее то, что Арсен до сих пор не стал миллиардером, скотопромышленником или нефтяным шейхом. Об этом своем недоумении, Яша и сообщил, когда Арсен усадил его в снабженное электромассажем кресло в гостиной своей, завидной чистотой и свежестью, двушки возле Парка Победы. Массаж, Яша включать не решился.

— А я к деньгам немножко равнодушен. — пожал плечами Арсен, превратившийся из бодрого юноши, каким его помнил Яша, в бодрого молодого мужчину, полного, но скорого и точного в движениях. — Немножко бизнес делаю, немножко другим людям с бизнесом помогаю, но не рвать же жопу из-за такой преходящей вещи, как деньги. Вот, дети будут — им заработаю. А пока…

— А что, ожидаются? — поинтересовался Яша.

— Неа. У меня и жены-то пока нет, выбираю.

— А кто ж тут все… моет? Чисто у тебя и красиво, это я тебе без всякой лести говорю.

— А! — Арсен рассмеялся. — Это домработница. Приходит через день, готовит, моет, удобно! Очень ответственная дама, я тебе дам координаты. Рекомендую.

— Воспользуюсь, — криво улыбнувшись ответил Яша. — Я к тебе за советом пришел.

— О! Давай, советовать я умею.

— Как бы это… — Яша потер подбородок. — Мне нужен алгоритм поисков. Надо найти людей, обладающих некими свойствами.

— Какими? — Спросил Арсен, ставя в нарочитую дырку на подлокотнике яшиного кресла, стакан вкусно пахнущего чая.

Яша смутился.

— Ну какими… ну, предположим… гипотетически, для примера — магическими способностями. Которые у них, вдруг проявились. Вот как таких людей искать?

Ходивший по комнате Арсен подошел, вытащил из яшиного кресла стакан и отпил. Не отдавая стакан немного походил, провожаемый ожидающим взглядом Яши.

— Скажи, пожалуйста, ты ведь не для примера сказал. Ты ведь именно таких людей и ищешь? А зачем они тебе?

Подозревая, что в процессе рассказа краснеет, Яша объяснил про планируемый сквот.

— Что я тебе скажу? — Арсен наконец поставил стакан обратно в дырку на подлокотнике. — Я тебе скажу, что искать таких людей не просто, но начало ты выбрал верное. А я верно сделал, что никого пока не искал, ждал когда сами придут. Вот, ты пришел. Дальше мы так сделаем: ты немножко ходи и ищи. Просто ходи и смотри внимательно. Как будто карманника выслеживаешь. Я пока к этому твоему Диме съезжу — посмотрю как там что, ты мне скажешь куда ехать. А когда вернусь — сам искать буду, уже по-настоящему.

Яша согласился. И то, что Арсен признал за собой "магичность" его, в который раз за сегодняшний день, не удивило. Кому ж как не Арсену было попасть в число тех, кому досталась такая новая и интересная штука?

— А ты как колдуешь? Расскажи, интересно, а то пока у всех все разное получается.

— Вот так вот. — Арсен напрягся, задрожал и слегка постанывая начал падать вперед. Но не упал, выпрямился и подпрыгнул. Раздался короткий вздох, Яшу мазнуло по лицу мгновенным порывом ветра, а на пол упал на четвереньки не совсем Арсен. То есть, в основном-то Арсен, но только с длиннющими плоскими пальцами на руках и ногах, необычно гибким для человека туловищем и голый.

Арсен сканул к стене и уверенно пошел по ней, прилипая ступнями и ладонями. Перелез на потолок, немного побродил там и спустился обратно на пол. Сжался в комок и подпрыгнул. Теперь, вместо вздоха раздалось резкое "Пух!" и, снова рванул ветер, но теперь уже так, будто дунуло со стороны Арсена. Который уже был снова обычный, только все еще голый. Но это он исправил, накинув взятый их раздвижного шкафа халат.

— Оборотень ты стало быть? А ты только так можешь или в разное?

Арсен, выглядевший чертовски усталым, сел.

— Немножко в разное. Но я еще сам не разобрался.

— Ну, круто. А я всякие вещи делаю. — Яша протянул Арсену ладонь и на ней возник пакетик фисташек.

— Спасибо, — сказал Арсен, без тени сомнения надорвав пакет и кинув в рот ловко вышелущеный орешек. — А еще кто что умеет?

— Игорь — молнии всякие и разное наподобии, а жена его телепортируется и в стеклах видит что хочет. Примерно так. А Дима — он деидешный маг. Ты его не обижай, ладно?

— Какой? Впрочем, неважно, обижать все равно не буду. — Арсен хохотнул. — Чудно все-таки, а?

— Угу. — кивнул Яша. — Я тебе щас нарисую как к Диме ехать.

— Да ладно, забей. Дай мне его телефон, созвонимся, он мне GPS-координаты скинет и все.

 

V

Уйдя от Арсена, Яша сделал так, как тот советовал. Ходил и приглядывался. И ничегошеньки не высмотрел. И на следующий день тоже. И еще через один.

А на четвертый день, Яша сидел в совершенной меланхолии на лавочке возле детской площадки. Вытянув по привычке ноги, он смотрел на мамочек болтавших за пивом с ментоловыми сигаретами и их потешно-неклюжих в разноцветных комбинезонах, помпонах с шапочками и мощных осенних ботах отпрысков строивших в песочнице сложные социальные взаимоотношения и простейшие сооружения типа куличиков.

Вокруг вилась старушонка-бутыльщица, подходила она и к Яше, хотя тот ничего не пил. Уважив ее годы и судьбу, Яша незаметно для старушки создал пару пустых бутылок под своей скамейкой, а оттуда уже достал и протянул ей. Старушка посулила ему разное хорошее, включая участие высших сил в Яшиной судьбе.

— Это бы, неплохо. — раздумчиво согласился со старушкой Яша, но тут его внимание привлекла сцена в песочнице.

Одна маленькая девочка, украшенная шапкой в виде головы Винни-Пуха, здорово наподдала другой, такой же маленькой, но в обычной шапке, зато в одежде такого пронзительного желтого цвета, что аж зубы сводило. Впрочем, насколько мог видеть Яша, разногласия возникли вовсе не из-за одежды, а из-за мальчика, обладателя красной лопаты и массы роскошных, даже каких-то неуместных осенью веснушек.

Девочка в желтом, получив оплеуху, оступилась и бумкнулась да так неудачно, что прямо рожицей об дощатый борт песочницы. На рев, мгновенно подскочила девушка, по виду, скорее не мать, а старшая сестра пострадавшей. Она подхватила ревующую девчушку и провела ладонью по ее лицу, словно удостоверяясь, что все цело. Когда она отняла ладонь, все действительно оказалось в порядке.

Но Яша-то, отчетливо видел, что девочка рассекла лоб до крови, да и нос вероятно расплющила! Он сам едва не кинулся на помощь, вот только вряд ли он мог соревноваться в скорости реакции с заботливой родственницей. Но как не был он взволнован и переполнен сочувствием, за то, что крохотное личико исцелилось после прикосновения девушки, он мог поручиться.

Вытертое от соплей и слез, утешенное и снабженное ломтем шоколадки дитя отправилось обратно в песочницу, а Яша подошел к освободившейся девушке. Очень крупная, круглолицая, она силилась отереть с пальцев присохшие капельки крови. Яша протянул ей запечатанную влажную гигиеническую салфетку, возникшую в его пальцах когда девушка уже обратила на него внимание.

Она ойкнула, но салфетку взяла, а Яша мельком удивился, что даже руки у нее вдвое больше чем у него, хотя она явно младше и вообще — леди.

— Извините, меня зовут Яша, я видел как вы исцелили девочку.

— Иру. Это моя кузинка. Чего-чего вы видели?

Яша вздохнул.

— Извините еще раз. Но вы провели рукой и у Иры исчезла ссадина. Не бойтесь, я тоже волшебник.

Девушка спрятала скомканную салфетку в карман и сделала пару шагов в сторону, чтобы оказаться подальше от кружка мам. Понизив голос она с некоторой злобой сказала:

— Ну и молодец, что волшебник. Зачем громко-то так?

— Да я негромко. — прошептал в ответ Яша.

— Как бы не так. Валерия. — девушка протянула руку — Чего вы хотите?

Яша пожал руку Валерии и ему очень понравилось какая эта рука теплая и упругая. Прямо как подушечка на кошачьей лапе.

— Я хочу с вами поговорить. Как волшебник с волшебницей. Может быть, вы отведете "кузинку" домой, а я вас провожу?

Валерия явно не боялась странных людей со странными разговорами. Она кивнула и сказала:

— Не, я ее щас отведу, мы здесь, в этом доме живем. А потом выйду, а вы меня тут ждите. Пройдемся или посидим, побеседуем.

Яша покорно вернулся на лавочку, а Валерия ловко выцепила из клубка малышни в песочнице свою Иру и не взирая на протесты, вскинула ее на плечи и быстрым шагом направилась к ближайшему подъезду. Ездить на своей могучей родственнице верхом, Ире было явно по нраву и она спокойно отнеслась к отбытию домой, увлеченно пришпоривая и так поторапливающуюся Валерию.

Ожидая, когда девушка выйдет к нему, Яша удивлялся, как легко прошло начало разговора. "Я бы был подозрительнее и так запросто не раскололся" решил он.

Буквально тут-же, вероятно ограничившись тем, что сдала малышку кому-то с рук на руки, Валерия вышла во двор и подойдя, плюхнулась на лавочку рядом с Яшей. Тот на секунду подумал, что сейчас скамейка превратится в качели и, как в мультике, подкинет его вверх. Очень, все-таки большая девушка. Яше, не столько крупному, сколько длинному, такие очень нравились.

— Ну так? — Валерия закинула в рот подушечку жвачки и размазав ее языком по небу, приготовилась слушать.

Яша, как мог внятно рассказал ей о себе и своих друзьях, о том как они обнаружили пришествие магии и о том, что они в связи с этим решили.

— А что, мне нравится! — улыбнулась Валерия. — И вы мне нравитесь и идея с этой вашей коммуной тоже. Только я не волшебница. Я только умею синяки и порезы лечить. И, сомневаюсь, чтоб это было настоящей магией. Целители-то вроде и раньше всякие были, правда, я в них не верила.

Яша тоже улыбнулся.

— Правильно делала. Не было никаких целителей, шарлатанство одно. Могу поручиться — был ряд примеров перед глазами. А ты — волшебница, я уверен.

— Рада. — честно сказала Валерия. — Значит, своим я скажу что поехала на практику с институтом. Там же, действительно, первокурсникам положено на осеннюю практику ездить, нам сказали. Раньше, на картошку ездили, а потом уж решили сохранить традицию. Вот. А в институте ничего не скажу, потерпят без меня, все равно я программу знаю, сессию зимнюю хоть сейчас сдам. А потом совру, мол болела.

От Валерии веяло такой честной уверенностью, что у Яши и мысли не возникло, что она хвастается. Верилось, что как она сказала, так и будет. Потому что все ей заслуженно доверяют. А она, если и вводит кого-то в заблуждение, то без всякого для вводимого ущерба.

— Давайте я вам завтра утром позвоню и поедем, ладно?

— Ладно. — сказала Валерия. — Я успею собраться и все такое.

— До свидания, Лера! — сказал Яша вставая и вдруг чмокнул ее в щеку.

— Пока, Яша… — Брови Валерии взлетели вверх, но голос звучал мягко.

Когда Яша скрылся, она прыснула, потрогала щеку и все еще смеясь побежала домой.

***

Утром, Яша собрал рюкзак и заманил кошку в перевозку. И только после этого позвонил Лере, будучи отчего-то уверенным что она не только не передумала, но уже готова выезжать. И не ошибся.

Кроме рюкзака, вполне объемистого, у Леры был с собой чемодан, который Яша галантно подхватил и тут же уважительно охнул.

— Книжки? Заниматься?

— Не, — Лера с усмешкой мотнула головой, — всякое другое. По хозяйству. А то, вы как я поняла там мужикуете, а значит даже половника не сыщешь, не то что овощечистки.

Яша согласился, что суждение ее более чем справедливо и, поднатужившись, закинул чемодан на плечо и примостил его поверх рюкзака. А Лера понесла котовозку.

Протресясь положенное в электричке, Лера и Яша вышли на платформу и заозирались. Яша еще с вокзала позвонил Диме и ожидал, что тот их встретит. Но вместо древнего диминого "Лендкрузера", угловатого и свирепого на вид, их встречал гладенький и ухоженный паркетник "Лексус", за рулем которого сидел Арсен.

— Спасибо, — сказал Яша, отдав Арсену чемодан. Тот, ставя его в багажник, приветливо поздоровался с Лерой.

Яша провел рукой по крыше машины и поинтересовался:

— И не жалко тебе такое по здешним колдобинам убивать?

— Жалко, — согласился Арсен. — Но в Димкином немножко пихло засекалось, мы его регулировать стали и он теперь не ездит, разумеется. Но, денька два и починим. Ты же нам сделаешь, одну железячку, которую мы сперва согнули, а потом случайно отломали?

— Не знаю. — честно признался Яша. — Такую же — то есть согнутую и сломанную, конечно, сделаю. А вот то чего я раньше не видел, не умею пока. А железячку вашу, чем бы она не была, я точно нигде не встречал. Я ж, человек не моторизованный.

— И зря, — Арсен открыл Лере дверь и жестом предложил ей сесть. — Довез бы свою девушку как человек, а не на скотовозке катал.

— Да ну, — не согласилась Лера — мне так привычнее. А в машине меня укачивает.

За разговором о преимуществах и недостатках автотранспорта преодолели бетонку, потом грязевую ванну — грунтовку и, наконец подъехали к воротам Диминой дачи. Ворота стояли прочно и заперты были на тяжелую ржавую цепь, а вот забор вокруг них давно рухнул и лежал плашмя. Арсен загнал машину под навес, рядом с которым зиял развороченным движком автомобиль Димы. Сам Дима, ходил вокруг и потыкивал в моторье нутро длинным торцевым ключом. Приехавшим он обрадовался.

— О! Вы-то и отвлечете нас от этой шарады! А то мы как прилипли. Яша, поспособствуй: закрой своей рукой капот, и веди меня прочь.

— Ничего, стало быть, не подготовили? — осведомился Яша.

— Неа! Как-то увлеклись. Но теперь-то уж, вчетвером, живо все тут наладим, ага? Девушку Лера зовут, я правильно запомнил?

— Правильно-правильно! Рада познакомиться. Вы мне где тут кухня покажите, ладно? И всякие водопроводы, печки или как тут устроено, не знаю. Мне Яша, в принципе, все описал, так я решила, что жизнеобеспечение на себя возьму, чтоб вы все не отвлекаясь белили-строгали.

Дима покорно отвел Леру в тупичок служивший на его даче кухней. Лера окинула взглядом ржавую двухкомфорочную плитку соединенную с газовым баллоном какой-то рыжей трубкой, бак и ведра с водой, жестяное корыто и заскорузлый пень, на котором, вероятно, разделывали мясо, хотя с тем же успехом могли рубить головы.

— Нормально. — кивнула Лера. — Чемодан мой, если вам не трудно, принесите, ладно.

Пока Дима знакомил Леру с удобствами которые могло предоставить его жилище, а больше с их отсутствием, Яша с Арсеном прохаживались вокруг дома, разминая ноги после поездки.

— Я помню, что обещал тебя сменить в поисках и от слова своего не отступаю. Но мне нужен еще денек. Я ж тут не только расслаблялся, но и немножко приглядывался. Теперь все знаю, все быстро сделаю.

— Эй, — успокаивал Арсена Яша, — ты чего? Никто тебя ничего делать не заставляет, ни к чему не принуждает. Ты, кстати, о чем вообще?

— Как о чем вообще? Ты посмотри на этот дом? Это хороший дом, только его как бы и нет. Считай, коробка одна, жить нельзя. А вы с Димой, ты уж извини, но люди немножко такие…

— Какие?

— Ковыряться будете до ишачьей пасхи. А нужно если делать, то быстро и хорошо.

— Бр-рр… Я не понял.

— Что непонятного, Яша? Дом надо делать, а не там гвоздик забить, тут доску привязать. А вы ведь так и поступите, нет?

— И что ты, решительный человек, предлагаешь?

— Я предлагаю пообедать, ты ведь слышишь, как твоя девушка чем-то звенит и стучит, и немножко ругается. А потом я уеду и вернусь к вечеру со всем что надо.

— Ну, как знаешь.

Время между обедом и вечером Дима с Яшей и Лерой провели за ревизией хозяйства. Выглядело это по-большей части так: Яша или Лера спрашивали, а Дима мотал головой и разводил руками.

— А электричества совсем нет?

— Был генератор, да сломался еще когда. А времянка от ЛЭПа еще при дядьке порвалась. И лампочки все, по-моему, передавились. Но есть керосиновые.

— Лампочек-то я наделаю, не проблема. Вот, генератор…

— Дима, а насоса у вас для воды нет? Хотя бы ручного. А то это пока нас мало можно и с ведрами побегать, но ведь если еще кто приедет, станет неудобно.

— Нету насоса. Было б электричество — купил бы.

Ближе к закату, пресытившись ревизией, сели на крыльце поболтать об так, вообще. И почти сразу же услышали шум приближающихся машин.

Первым подъехал Арсен, в машине, кроме него сидели еще четверо каких-то неизвестных. А за ним, на участок, аккуратно, чтобы не своротить ворота, въехали вахтовый КАМАЗ и маленький грузовичок, как ослик сеном, нагруженный выше кабины пиломатериалами.

Приехавшие с Арсеном, поздоровались и решительно вошли в дом, проигнорировав удивленно поднятые брови хозяина. А из КАМАЗовского кунга, вылез добрый десяток мужиков, которые не рассусоливая начали выгружать доски из грузовичка.

Арсен сел на крылечко, рядом с Димой.

— Это, — сказал он, — хорошая бригада, они все быстро сделают. Которые внутрь пошли, это электрик со сварщиком и бригадир, его Вертиком зовут. А электрика — Роберт. Ты, Дима ему генератор покажи, он обещал починить — рукастый мужик. Работяги в своей машине будут жить, никому не помешают. Если что не так — звоните. А я перекушу немножко и поеду.

Дима кивнул и пошел в дом поговорить с бригадиром о том, что именно тот собирается делать с дачей, Лера ушла готовить ужин и Яша с Арсеном остались на крыльце вдвоем.

— Ничего, что я так решительно? Ничего не обсуждая. Дима не обидится?

— Кто ж знает? Может, чуть-чуть и обидится. Но, в целом ты прав. А во сколько нам эта орава обойдется?

— Слушай! — махнул рукой Арсен, — Это только деньги! Я им немножко вперед заплатил за материалы и на жратву дал, чтоб сами покупали, вас не дергали. А сколько там накрутится к концу — чтоб я знал. Но у меня хватит. А вы если поучаствуете, то спасибо, а нет и не надо.

— Экий ты. Ладно, иди, тебя Лера есть зовет.

Когда помахали ладошками уехавшему Арсену, Дима показал наброски, которые ему начертил бригадир. Вроде, должно было выйти основательно.

Строители, несмотря на уговоры Димы, ушли спать в кунг. Дима, тактично обосновался на чердаке и весь дом оказался в распоряжении Яши с Лерой (и Яшиной кошки, разумеется, но сейчас не о ней). Три разновозрастные, но равноскрипучие кровати, две раскладушки и свалка из матрасов и слежавшихся ватных одеял. На этой-то, сыроватой и куда более плотной, чем можно было предполагать по ее виду куче, они и провели ночь. До самого рассвета разговаривали вызнавая подробности жизни прошедшей, придумывая варианты жизни будущей, вникая в особенности течения мыслей и строя рассуждений друг друга и радуясь совпадению деталей и обстоятельств, когда таковые случались. И трогали друг друга за разные места. А на рассвете заснули, но перед этим, конечно…

Через два часа, всем, не выспавшимся (Дима — спал мало и плохо, потому что замерз), пришлось выметаться из дома, так как строители приступили к труду. А труд у них, не такой, чтобы заниматься им тихо и молча, а такой чтоб грохотать, поднимать пыль и говорить хульные слова.

Должно быть от того, что пребывал он в счастливой прострации, наложившейся на "спросонья", Яша сумел сделать детальку для мотора Диминого крузака. Согнутую, как предоставленный образец, но целую. И часа не потребовалось после этого Диме, чтобы железячку выпрямить, воткнуть куда следует и завести машину.

Под предлогом "купить еды", покинули дом на весь день и когда вернулись, обнаружили помимо строителей, — Арсена, а с ним девочку лет восьми-девяти. Девочка откликалась на имя Катя, рожицу имела чумазую, а одежду новенькую и чистую, местами даже с неоторваными бирками. Лера, повела девочку на кухню — есть, греть воду и мыться.

Из-за стука молотков и заковыристых инвектив, хоть и стихнувших к вечеру, но не до конца, говорить приходилось на повышенных тонах.

— Ты это где взял, Арсен?

— А.. — Арсен сделал неопределенное движение головой и рукой. — Не суть. Нашел. Переодел и сразу сюда, пусть ей Валерия займется, такое у меня ощущение, что ей это не в тягость будет.

— Ей-то, может и не в тягость. А как ее родители с тобой отпустили? — спросил Яша.

— И какое в ней волшебство сидит? — добавил Дима.

— За родителей не знаю, не уверен что у нее имеются. А волшебства в ней, немножко есть, но не ахти какого. Она чувствует когда кому весело или грустно. Когда кто-то врет или боится. Вот в таком роде.

— Пха! Это и я чувствую!

— Ты, Дима, извини, мы с тобой недавно знакомы, но думаю ты ошибаешься. Она чувствует на расстоянии. Все время и всех. Может сказать сколько за этой стеной людей и кто из них какую эмоцию испытывает. Немножко вперед угадывать может, типа "этот дядя скоро испугается". Ты так, мне кажется, не умеешь.

— Не умеет, не умеет! Я Диму люблю как родного, но эмпат из него, как из гири дудочка. — Яша погладил свою Тинки-Винки, которая с тех пор как началось строительство, всюду за ним ходила хвостом, не желая даже исследовать окрестности.

— А я не претендую. Я ж не знал, что у нее так все так… так. Это, ей жить-то не мешает? По-моему, пользы с такого не много, только неудобства одни.

— Не знаю. Думаю — немножко мешает. Ну да, вы тут о ней заботьтесь, а я дальше на промысел поеду.

— Блин, не успели начать, уже какими-то сиротками обросли. Богадельня.

— Стыдно, Дима! — укорил друга Яша, а кошка его поддержала, встав и мазнув Диму по лицу хвостом.

***

Но отмытая и налопавшаяся так, как по представлению Яши, не смог бы и Пантагрюэль, девочка, ничего о себе рассказывать не собиралась. Все больше льнула к Лере, а если не ходила за ней, как Тинки-Винки за Яшей, то сидела тихонько с выражением абсолютного довольства жизнью, кроме редких случаев, когда вдруг вскрикивала или чуть слышно стонала. Никто к ней не приставал, только Яша иногда скрипел при виде нее зубами, но вовсе не от неприязни к девочке. Просто, спать она решила никак не иначе, как рядом с Лерой и та ее, разумеется, и не думала отваживать. Яша же, был не то чтобы напрочь лишен ласки и нежности, но все это перешло в разряд "на бегу" и "за сарайчиком". Протестовать Яша и не думал — Кате Лера была объективно нужнее чем ему.

За неделю девочка, на радость Лере и на смех остальным, здорово отъелась и была прозвана "Катушкой". Близко сошлась с Тинки-Винки и они ежедневно о чем-то подолгу беседовали. Только таскать себя на руках, кошка девочке не позволяла, и если подозревала за Катушкой такое намерение, немедленно разыскивала Яшу и вспрыгивала к нему на плечи.

Жить в доме все еще было затруднительно, но чувствовалось, что еще чуть-чуть и строители утрут пот с усталых лиц натруженными ладонями и скажут "Принимайте работу, хозяева".

Приехал Арсен и привез двоих молодых людей, один из которых оказался девушкой. Этот неочевидный вывод касательно Саши, тощего невысоклика с бритой головой, умевшего искать спрятанное и видеть через стены, первой сделала Катушка. "У нее опять болит в животе, она привыкла к этому, но все равно сердится. У меня тоже заболело.". Сашины боли Лера купировала, ей это было легче легкого, а заодно подтвердила справедливость Катушкиного суждения.

Второй молодой человек отзывался на имя Валерий и как прибыл под шафе, так и не выходил из этого состояния, никогда впрочем, не опускаясь до всяких бесстыдств, типа рвоты или дебоша. Возможно, именно поддержание должного уровня алкоголя в крови и было его волшебным талантом. Ничего другого он не демонстрировал и ни о чем таком не рассказывал, хотя поболтать любил. Пьющим его тоже никогда не видели.

***

Раз в три-четыре дня заезжала посмотреть на, как она выразилась, "шапито" Рита. Но на ночь не оставалась и, поболтав и снабдив Катушку чем-нибудь кукольным или колечко-браслетиковым, убывала в Москву.

Шли дни и Яша с Димой, по-первости пытавшиеся придумать какие-то методики совместных занятий, ввести групповые тренировки, спланировать жизнь "сквота" с тем, чтобы он стал не просто прибежищем новоявленных магов, отлынивающих от работы и учебы, плюнули и развели руками. Никому-то это было не надо.

— Стимула нету, потому что. — так постулировал Дима и Яша кивнул

— И пусть бы подольше не было, так я скажу.

— А я скажу…

Но тут, подошел бригадир и утерев ладонью пот со лба, сказал: "Принимайте работу. Я Арсену звонил, он приедет сегодня, если вы скажете что все путем, расплатится.".

Повода сказать что-либо иное, у Димы, да и у остальных не было. Никакого шика, но безалаберная развалюха стала крепким и удобным жилищем. С электричеством, бетонированным погребом и обоями. Только, окна были как будто узковаты, да забор, воздвигнутый вокруг дома, но по периметру существенно уступавшему окружности участка, был для сельской местности высоковат.

Вечером строители убыли, но народу меньше как-будто и не стало, потому что Арсен привез с собой сразу троих. Все они были сестрами, невероятно деятельными и шумными. Арсен представил их как Ингу, Марту и Анну. Кто из них кто, никто не запомнил, уж очень они были похожи, хотя и не тройняшки. Сестры умели придавать еде, напиткам и лекарствам волшебные свойства. Делали они это только вместе, и хотя каждая делала разное, получалось всегда то, о чем они договаривались.

Новоселье праздновали широко. С модифицированным сестрами шампанским (пищащие пузырьки и свой цвет в каждом бокале) и травкой, которая ко всеобщему удивлению, все это время хранилась в Лерином чемодане.

— Я, — крутя за ножку бокал, убедительно говорил Яше Арсен, — могу поручиться: больше никого кто нам подходит — не найти. Есть еще немножко, но все либо дети малые, либо лоботанавты, с которыми не договоришься, либо психи полные.

— И худые. Я удивляюсь, как ты этих-то нашел.

— Не! — Арсен так качнул бокалом, что почти пролил содержимое, но продемонстрировав чудеса баланса, все-таки его спас. — Это я тебе не скажу пока. Это пока немножко секрет.

— Обидно! — ответил Яша, — Ну так хоть расскажи, много вобще магов-то оказалось?

— Да не очень. Так, по первым прикидкам, один, на много тысяч граждан. Может, на сто, а может на пятьдесят, точнее не скажу. На круг, вроде дофига, а на самом деле — не так чтобы. Но нам пока хватит. А напомни, зачем они нам?

Яша немножко задумался, и не совсем уверенно ответил.

— Они не то чтобы нам. И не так чтобы мы им. Это все чтобы мы, как-бы вместе.

— Э-ээ… Вроде, ты как-то это немножко четче описывал раньше.

— Так это до анаши было и до "сестрянского". Забей пока. Кушать вот хочется. Давай кушать станем, вон Лера сколько всего наколбасила разного.

 

VI

Очень красиво — это про любой лес. Хвойный, широколиственный, буш, пусть даже дендрарий. В самом грязном и замусоренном, выгоревшем либо затопленном и гниющем, все равно есть линии и изгибы, есть такие сочетания цветов и форм, что свет отразившись от них, распределяется по сетчатке глаза самым что ни на есть благодатным образом. Красиво.

Игорь топал и любовался, хлюпая промокшими уже в паре метров от дороги в незаметной канавке, ботинками. И это тоже славно, думал он. Вода приятно холодит ноги, которые иначе бы уже через час нагрелись бы и вспотели. Даже насквозь мокрые треккинговые ботинки, все равно легче болотных сапог, а до ревматизма еще лет двадцать минимум. Ревматизм в младые годы, это крайнее лузерство до которого ему никогда не пасть.

Не врал картограф. Пусть эта местность на картах и была вся в мелких рисочках, символизирующих непролазные топи, "окна" трясин и прочие любые сердцу фолклерных куликов и баскервилльских собак ландшафты, но на деле, болота хоть и чувствовались (приметами тому: особый запах улавливаемый даже нечуствительным Игоревым носом, темная насыщенность зелени, густота воздуха), однако грунт под ногами был плотным, шагалось легко и риска уйти в черную ледяную купель, подернутую ряской не было ни малейшего. Небольшие низинки и взгорки, толстые замшево-серые стволы то ли пихт, то ли лиственниц (Игорь их путал), редкий подлесок и пружинистый слой мешанины из опавшей хвои, листьев бузины и боярышника с куртинками травы, еще не вялой осенней, а вполне бодрой и сочной. Чего б не гулять?

И Игорь гулял, шагал спокойно и неторопливо, останавливался втянуть до боли в ребрах прохладного воздуха без примеси моторных масел и человечьего пота. Приседал поворошить рукой лесную подстилку и думал о том, что если тут чего и не хватает, так только маленьких лягушечек. Зеленых и светло-коричневых. Но, наверное они уже заснули, хотя он бы на их месте не торопился, а насладился остатком короткого теплого сезона.

Гулять без рюкзака, без обещания вернуться к "тогда-то" и без четко обозначенного пункта назначения… Прелестно! Захочу и пройдусь колесом, а захочу — упаду рожей в опад, подумал Игорь. И, немедленно выполнил сперва первое, щедро вывалив в процессе из карманов туалетную бумагу и прочий скарб, а потом и второе. Лежа на земле изогнулся всем телом, как кот и по-тигриному от удовольствия рыкнул. Сложил руки под подбородком, зажмурился и резко открыл глаза. Прямо по курсу, не далее полуметра, рос гриб. Игорь протянул руку и, покачав, аккуратно гриб выкорчевал. Вроде, масленок или кто-то похожий. Но, с губчатым исподом шляпки, так что наверняка съедобный. Игорь лизнул гладкий купол. Не горько, значит не просто съедобный, но и вкусный.

Грибы, росшие пусть не "косой коси", но в достатке, скоро перестали вмещаться в капюшон, но пособирать хотелось и Игорь стал внимательно смотреть насчет ягод. И усмотрел. Куст подсохшей малины, мелкой, но сладкой. Игорь его объел и сделался еще довольнее и благостнее чем был.

Через несколько часов прогулки, низинки сделались все чаще и глубже, а возвышенности, напротив поредели. Сменился и биотоп, начался ельник с толстыми моховыми подушками, с брусникой. Послышалось журчание и вскоре Игорь вышел на берег широкого и быстрого ручья, по васнецовски умильно бегущего меж трухлявых пней и высовывающих из мха рябые макушки валунов. Противоположный берег ручья полого уходил вверх и преодолевший сперва водную преграду, а потом и взгорок Игорь, запыхавшись вышел на сухое и слегка обдуваемое ветерком место. Расстегнул и сбросил ветровку, разулся, отжал носки и решил: здесь буду жить.

Переведя дух, Игорь сунул в рот сигарету, но вспомнил давешнюю свою придорожную эскападу с прикуриванием и сигарету опять спрятал. Натягивать мокрые носки было бы омерзительно и Игорь прошелся босиком, обозревая спонтанно избранное место жительства. Красотища и благолепие, так он решил, окинув взглядом высокие кроны и далекие облака. Но ночью околею. Продуваемый насквозь взлобок, а если еще и дождь, то совсем карачун — деревья стоят редко, не спрячешься.

С ботинками в руке он, растопырив для равновесия руки, сбежал к ручью. От громкого звука, такого, как если охапку соломы бросили на кровельный лист, дернулся, поскользнулся и сел, увидев этого самого звука источник: из елки, вертикально вверх взлетел рябчик. Игорь не раздумывая, округлым, но резким движением, будто бросая выхваченный из-за спины нож, вскинул руку. Тугая, мелко дрожащая лиловая спираль распрямилась и с гудением помчалась к птице. Задетый спиралью рябчик, завертелся кленовой семянкой и мертвый упал на землю. Игорь торопливо перебежал через ручей, весь вымокнув и ударив о камень мизинец, но только ойкнув.

Подобрал рябчика, не заметил явных повреждений и осмотрел внимательней. Перья на левом плече птицы оказались смяты и как-бы чуть оплавлены, но не обожжены, а крыло с той же стороны — сломано. Отчего рябчик умер, а Игорь не сомневался, что падал тот уже мертвым, оставалось неясным. Присев на поваленный ствол, Игорь ощипал птицу. Под поврежденным крылом открылась обширная гематома.

— Ушиб я тебя, стало быть, насмерть. Наверное и всякий ливер внутри повредил, а может, просто сердце от удара остановилось. Ты уж не обижайся, я ж тебя не выкину, а съем, ок?

Имея на руках ужин из дичи с грибным гарниром, пока правда, сырой, а оттого малоаппетитный, Игорь наконец прислушался к бурчащему с утра животу и решил, что живот надо уважить. И побыстрее, пока светло. Во сколько именно здесь темнеет, он представления не имел, но подозревал, что времени до заката осталось уж точно меньше, чем прошло с рассвета.

Все еще пренебрегая носками, Игорь обулся и пошарив в ельнике нашел сушину. Собрал, сколько в руки влезло, тонких и ломких, как скелетики летучих мышей веточек, вывалил их возле ручья. Туда же приволок пару молодых, но успевших засохнуть елочек, легко выломившихся из толстой подушки мха, прикрывавшей почву. Прошелся вдоль ручья и нашел большущую трухлявую корягу, которую тоже приобщил к будущему костру.

Как можно легче и бережней, встряхнул над дровами рукой, во всех деталях представляя крошечный огненный шарик, который упадет с его ладони и подожжет ветки. Почти получилось. Именно такого цвета как и требовалось, оранжевые, как яичный желток, но только к сожалению не шарик, а многочисленные иголки брызнули вниз и прошили пук еловых веточек не нанеся никакого ущерба. Это ничего, решил Игорь, я ж затем и приехал, чтобы учиться. Попытка следовала за попыткой, пальцы от напряжения скрючивались, а пот жег глаза стоило Игорю поднять голову. Стараясь не заводиться, он умылся в ручье, а заодно глотнул холоднющей воды. Резко обернулся и исполнил то самое движение из "Мортал Комбата", с которого все и началось несколько дней назад. Янтарная капля врезалась в дрова и произвела самый сокрушительный эффект. Тонкие веточки мгновенно обратились в белый пепел и уже пеплом запорошили все окрест. Сухие еловые стволики разлетелись пылающими лучинами, и посыпались в мох. Игорь в тревоге бросился их собирать и швырять в ручей. Лесного пожара он боялся с детства, был один неприятный случай:

Тогда огромный и невыразимо старый жестяной аншлаг, на котором был намалеван "нупогодишный" заяц в пожарной каске, охранявших лесопарк от игр с огнем, выбрал момент окончательно сорваться с ржавых гвоздей, крепивших его к прокреозченному столбу и с дребезжанием упасть именно тогда, когда маленький Игорь безуспешно пытался этот самый столб подпалить. Лесопарк был от пожара спасен, долг зайца выполнен, а Игорь едва не лишился пальцев на ноге.

Но головни гасли во мху сами собой, Игорь вскоре оставил противопожарные мероприятия и обратил внимание на перевернувшуюся и отлетевшую на пару шагов корягу. Коряга горела, хорошим ровным пламенем. Игорь мысленно погладил себя по голове, сел в мох рядом с корягой и закурил.

Такое — заслуженное курение, было подлинным удовольствием и Игорь, наслаждался каждой затяжкой, как Корвин в узилище. Но желудок дымом не заполнишь и, вытянув сигарету до самого фильтра, он аккуратно подбросил окурок поближе к полыхающей коряге, а сам порыскав в округе, нашел еще пару сухих елочек взамен уничтоженных. Разломал их на ровной длины полешки и воткнул в землю, невдалеке от огня. Повесил на столбики мокрые ботинки с носками, а штаны отжал и набросил на лапу ближайшей к костру ели.

Утопая по щиколотку во мху, сделал круг и нашел молодую рябинку, которую не дрогнув сломал и повозившись с неподатливыми зелеными ветвями, сделал таки несколько тонких и гибких шампуров и один крепкий шпырь в руку длиной. Помытые грибы насадил на шампуры, а те воткнул перед огнем. Шпырь же, предназначался для рябчика. Было у Игоря искушение просто воткнуть палку птице в зад, но он все же преодолел брезгливость и взялся за потрошение. И чего, спрашивается, так перед самим собой понтовался? Взял бы хоть ножик перочинный! С такими мыслями, Игорь прокусил птице живот и пальцем выгреб потроха. Прополоскал в ручье рот и тушку рябчика, бросил в воду кишки ("рыбкам") и тогда уж надел птицу на шпырь, закрепив полоской рябиновой коры.

Конечно, птица с палки свалилась прямо в огонь. Но даже такая, местами горелая, а местами совершенно сырая, извалянная в пепле, она показалась Игорю необычайно вкусной. Грибы вкусными не показались, но и их Игорь уплел с энтузиазмом, обильно посыпая солью и радуясь, что хоть это благо цивилизации он с собой взял. А то, хорош бы он был, разыскивая солонцы, которые тут еще неизвестно есть ли, или соля пищу золой.

Коряга догорала, елочек тоже хватило бы ненадолго, да и сумерки подступали. Снова пройдя вдоль русла ручья (углубиться в лес и потеряться оставив сушащиеся ботинки — не хотелось), но уже в другую сторону, Игорь насобирал дров, а для ночлега присмотрел здоровенный выворотень, чуть выше по течению. Перетащил к нему костер и оставил как можно ближе к щиту из переплетенных корней и земли. Нашел сухую елку потолще и подволок к костру, но в огонь не положил. Сдвинул костер на пару метров от выворотня, сунул в него конец бревна, а сам лег на костровище. Завернул ноги в свитер, застегнул капюшон ветровки и сунул кулак под голову. Земля под ним была теплой, правда, сырой. Жар костра отражался от выворотня и Игорь быстро уснул.

А проснулся среди ночи, продрогший и весь скрюченный. Костер прогорел куда раньше, чем он надеялся, спина болела от холода, сырости и общей усталости, а пальцы рук горели и стреляли болью до самых плеч, видимо от упражнений с разжиганием огня. Кое-как Игорь перемогся до рассвета, а едва небо посерело попробовал зажечь остаток бревна, которое ночью перегорело в середине и половинки раскатились в стороны.

Сил на магию не было, пальцы не разгибались и Игорь долго оттирал их мхом, дул на них и приплясывал, сунув руки под мышки, пока кисти не обрели хоть какую-то гибкость. Поприседав и помахав руками, Игорь ощутил некоторую готовность к новой попытке. От удара янтарной капли бревно подлетело высоко в воздух, но по крайней мере упало обратно горящим. Игорь стоял над ним, пока не согрелся. Одновременно с тем как он ощутил себя боле-менее живым и здоровым, рассвело окончательно. Штаны и ботинки оказались мокрыми, на этот раз, вероятно, от росы или тумана.

Холодный полусырой гриб на завтрак не взбодрил его и даже сигарета, показалась мало что волглой, так и еще слишком резкой и вонючей. Но вышедшее солнце начало не только светить, но и греть, а вместе с температурой воздуха поползло вверх и настроение. Не желая давать лени и праздности никакой лазейки, Игорь влез на высокий берег и приступил к тренировке.

Нет, не зря он усердно упражнялся в поезде. По крайней мере, окончательно стал понятен принцип. Вложенная в движение сила определяла силу энергетического выброса, как сформулировал это для себя Игорь, а движения рук и корпуса задавали форму, которую примет магия, покинув его тело. Вот только на практике, контролировать пока получалось только первое. С силой Игорь более менее разобрался, но вот форма контролю не поддавалась. То есть, повторить раз получившееся, Игорь с большим или меньшим успехом мог, а вот заранее предсказать что получится, если сложить пальцы вот так и изогнуться вот эдак — ну никак. И равно Игорь не мог понять что ему надо сделать, чтобы получить эффект с заданными параметрами, скажем метнуть бирюзовую молнию, которая в полете рассыпется синими искрами.

Игорь решил сперва пойти по легкому пути, чтобы заиметь некий устойчивый арсенал. Он вертелся, вскидывал руки, приседал и корчил рожи, а вокруг него вспыхивали всеми цветами какие есть в самой объемистой палитре, молнии, вихри и сгустки магии. Восторг переполнявший его, Игорь не взялся бы выразить ни словами, ни песней, ни танцем, ни барабанным боем. Упоение и страсть, которые охватили его, могли найти выражение только в магии же и, как казалось Игорю, оттого его магия и была такой шумной, многоцветной, взрывной.

Если эффект какого-то приема ему особенно нравился, то Игорь пытался воспроизвести движения вызвавшие его. Иногда получалось. А когда солнце поднялось в зенит, Игорь не мог больше шевельнуть ни рукой ни ногой. Он осел на землю и растекся как объевшийся осьминог. Лежал и блаженно пялился в небо. Даже курить не хотелось.

Пора бы дать знать домой, что я прибыл и в порядке — подумал Игорь, когда его вывел из полузабытья упершийся в ребра мобильник. Машинка уведомила его, что сеть не ловится, а аккумулятор на половину высажен. Вставать было тяжело, но тяжесть была приятной, не пригибающей к земле, а позволяющей почувствовать наличие каждой мышцы, а сами мышцы были еще горячими, не остывшими после прыжков и пуляния магией и Игорь без труда взобрался на дерево, особенно после того, как преодолел первые, лишенные ветвей метры. Дерево, хоть и стоящие в самой высокой точке округи, поймать сигнал не помогло. Может, с самой верхушки и вышло бы, но Игорь туда вскарабкаться не мог — слишком частые ветки и тонкий ствол. Оставалось вернуться к дороге, там ведь местность была повыше.

Шагая по своим вчерашним следам, Игорь размышлял о суетности прогресса. Он хорошо помнил (детские воспоминания — яркие), что в раньшие времена не было заведено прикладывать столько усилий, только для того, чтобы сообщить о своем местонахождении и состоянии. Отбил бы на обратном пути телеграмму "приеду зпт встречай тчк" и всех делов. Нынче — не то. Пропадешь на пару дней — уже волнуются.

Добравшись до возвышенности показавшейся ему многообещающей, он залез на пихту (или лиственницу) и там, обнаружив, что сигнал, хоть и слабенький, но есть, сочинил сообщение "все ок машинку у Яши взять забыл буду выходить на связь раз в неделю если не сдохнет аккум пиши" и смс-ировал его Рите. Для надежности, стоило бы подкинуть телефон повыше, чтобы он покрепче взял сеть, но ведь небось разобьется. Ладно, вроде и так ушло.

На обратном пути Игорь собирал грибы, а на подходе к ручью начал высматривать дичь. Тут его ждало полное разочарование о причинах которого он сразу же догадался. Сам же и распугал всю живность своим фейерверком. И что теперь, голодать на одних грибах, таскаться на охоту черте куда или кочевать? С решением Игорь решил подождать, а пока поджарил грибов и покурил.

Трапеза помогла сократить количество рассматриваемых вариантов до двух: грибы — чудесная пища, но только в качестве закуски или гарнира, а никак не основы рациона. На заре отрочества, Игорю довелось гостить в одной нечерноземной деревне, где вынужденно пренебрегали этим правилом. Голодные времена, добрые, но бестолковые и сильно пьющие люди и, как результат, грибами, которые в избытке родила земля, кормились и двуногие и четвероногие, включая глубоко от этого несчастных цепных псов. Картошка там, отчего-то росла только на колхозном поле, охраняемом по традиции тех лет ОМОНом. Самые отчаянные из жителей ходили в ночные набеги, а затем из их добычи искусные бабы изготовляли брагу, а когда хватало терпения то и самогон.

Самогону, я бы сейчас, пожалуй, не выпил. Выпил бы шерри, да ведь и его нету — подумал Игорь. Дурацкое место. Ельник этот, ручей… Не стану здесь жить, стану кочевать. Буду ходить, пока не добуду кого-нибудь мясного, добыв — метать громы и молнии, а лесные обитатели пусть себе боятся и разбегаются, еда-то у меня уже есть. А наутро — заново. Но сегодня не пойду никуда, спать стану.

И стал, только на этот раз озаботился костром, который гарантированно проработал бы до утра. Отчего, утром чувствовал себя гораздо лучше, да и выспался, проспав до полного солнца.

После чуть более полновесного, нежели накануне, завтрака, Игорь решил не выступать в поход сразу, а сперва зафиксировать те магические приемы, что затвердил вчера.

Изведя несколько блокнотных листов на записи и почеркушки, он сунул карандаш за ухо, вздохнул, вырвал и скомкал написанное. С описанием производимого магией эффекта, никаких проблем: "Синий с зелеными сполохами штопор, в полете сплющивается, при попадании в дерево разрывает его, но не поджигает. Без взрыва, без жара.". Но ни описать словами, ни зарисовать нужные позы и движения не удавалось. Игорь подумал и нарисовал раскадровку на которой человечек из палочек поворачивался и, подпрыгнув, выбрасывал вперед левую руку, а правой поддерживал левый локоть. Стрелочки показывали направление каждой части тела в каждой из фаз движения. Да, если все сделать правильно, перед человечком из неоткуда совьется лимонно-желтый вихрь и помчится туда, куда указывает вытянутая рука, а достигнув препятствия, обтечет его и взорвется вместе с ним.

Встав, Игорь постарался в точности выполнить все, что нарисовал. Увы. Вместо вихря — небольшой лазурный клубок, распавшийся в воздухе в голубую пыль. Теперь, выкинув рисунки из головы, Игорь воскресил в памяти вчерашние ощущения и проделал все памятью не столько головы, сколько тела. О! Желтый вихрь!

Пожав плечами, Игорь расстался с идеей о схемах и записях. Раз без них лучше, так тому и быть. А в блокноте стихи буду записывать, если вдруг сочинятся, — так он решил. Только, вряд ли, — добавил он про себя.

Решение себя в целом оправдывало. Чтобы не заблудится, Игорь каждое утро шел на восток, пока не натыкался на кого-нибудь съедобного. Лес дичью не кишел, но и голодать Игорю не приходилось. Даже учитывая здоровый воздух и выматывающие магические тренировки, а и то и другое изрядно способствовало улучшению аппетита, жаренный тетерев, а то и глухарь раз в два дня, да с приварком из грибов и ягод, вполне его насыщали. С магией тоже все обстояло недурственно, особенно же радовало Игоря то, что помимо всякого рода "метательных орудий", наконец начали получатся чуть более сложные вещи. К примеру, ему удалось случайно создать, а главное запомнить и воспроизвести, переливающуюся от прозрачно-янтарного к фиолетовому, висящую в воздухе волну. Колеблющуюся и медленно смещающуюся вокруг оси, которой служил сам Игорь. Но державшуюся не более минуты, а потом расслоившуюся и исчезнувшую. Игорь понятия не имел, на что эта волна годна, но получил огромное удовольствие от того, что, как бы чувствуя невидимое натяжение он удерживал ее на месте, а она никуда не улетала и не взрывалась.

Очередной ручей, каких Игорь пересек уже немало, утолил его жажду. Когда круги от зачерпывавшей воду ладони разошлись, а зыбь улеглась, ручей отразил заросшую щетиной физиономию. Игорь с неодобрением рассматривал свое отражение. Чумазый, глаза красные, зубы настолько грязные, что почти бурые. Одичал совсем — подумал Игорь.

— У-уху. — согласился кто-то выше по течению. — Пф-фр.

Игорь осторожно повернулся и увидел склонившегося к воде лося. Мясистая нижняя губа сохатого погрузилась в воду. "Деликатес!" — вспомнил Игорь. Но никаких мер по добыче деликатесной губы и всего того, к чему она крепилась, не предпринял. Счел невозможным, поскольку в лосе было куда больше от слона или верблюда, которых он уважал, чем от говядины, которую с удовольствием ел.

— Но, вообще, настоящего мяса было б неплохо! — сказал Игорь вслух и залюбовался тем, как лось, хоть и не особенно испуганный, но встревоженный, быстро и грациозно, несмотря на кажущееся нелепым телосложение, покидает водопой.

Подойдя к месту, где пил лось, Игорь положил ладонь поверх глубокого отпечатка копыта на дне ручья. Ледяная вода покалывала кожу, а ему казалось, что он чувствует ладонью как уже вдалеке, копыто оставившее след, снова и снова погружается в мягкую лесную почву, оставляя такие же громадные раздвоенные отпечатки.

Но когда Игорь снова пустился в путь, желание отведать свежего, а главное — большого мяса, окрепло и принудило его внимательно всматриваться и вслушиваться. Рыжеватое пятно, мелькнувшее между стволов, привлекло его внимание. Игорь замер, а убедившись что кто-то большой таки копошится впереди и, убегать не собирается, осторожно, на полусогнутых, пошел к нему.

Медведь на Игоря внимания не обратил и дал ему полную свободу сидеть замерев в нескольких шагах от зверя. Игорь не сомневался в своей способности "подстрелить" мишку. Но ведь он умный. И симпатичный, хотя, конечно злой и коварный. И, главное, наверняка нашпигован эхинококком или еще какими глистами.

Смирившись с покалыванием в затекших от неподвижности ногах, Игорь дождался когда медведь закончит разорять муравейник и пошлепает дальше по своим медвежьим делам, шевеля на ходу носом и порыкивая. Спать Игорь лег голодным, так как никого поменьше и посъедобней, ему в этот день не встретилось.

А ночью пошел снег. И когда Игорь проснулся, на дальней стороне поляны где он ночевал, ставшей к утру белой и сверкающей, стоял огромный, весь в серой — будто седой щетине, кабан.

Снова, как и при появлении рябчика, Игорь не успел подумать ничего осмысленного. Его рука дернулась, из под ногтей вылетели почти невидимые стрелки магии. Они беззвучно, радужно отсверкивая пронеслись через поляну и из плеч, морды, груди кабана брызнули киноварные фонтаны крови. Зверь открыл пасть, хлынула исходящая паром кровавая пена, подогнул передние ноги и ткнулся рылом в красный снег. Это было как-то нереально, по мультипликационному, по миядзаковски красиво. А больше в этот день ничего красивого не было.

Потому что кабан — не рябчик, ощипать его не выйдет. Свежевать тушу, Игорю было нечем и он разорвал ее на части ревущими иссиня-черными молниями. Руками нарвал из остывающих останков мяса, стараясь выдирать крупные узлы мышц. Помогая себе зубами отделял их от сухожилий и всячески избегал мест, измазанных содержимым кишок и желудка, а равно и собственно внутренностей, даже таких лакомых, как сердце и печень. Подцепить свиного цепня совершенно не хотелось.

Мясо Игорь оттащил к речушке (он всегда старался ночевать рядом с водой, ведь налить ее в запас было некуда), промыл и вскоре набивал себе живот парным, но хорошенько прожаренным мясом. Разумеется, даже при том, что он "обработал" лишь малую часть туши, сырого мяса осталось неизмеримо больше чем он смог пожарить и съесть сразу.

Обозрев "излишки", Игорь подумал, что впервые у него есть запас еды, а стало быть можно несколько дней никуда не ходить. Он подвесил мясо повыше на дерево на петле из прута. И хоть был сыт по самое горло, захотел какого-нибудь изыска. Поглядел на качающееся мясо и вспомнил, что видел вечером неподалеку большую светящуюся гнилушку. Отыскал бревно и с удовольствием убедился, что оно изнутри выгнило полностью, превратившись в толстую ветхую трубу. Оттащил его к высокому берегу речки, палкой выкопал в склоне берложку и соорудил, установив трубу вертикально, простенькую коптильню.

Развел под трубой дымный костер, накидав на крупные смолистые обломки пихты (или все-таки лиственницы?) мха и веток боярышника. Разморозил успевшее остыть и схватиться льдом мясо, как мог его измельчил и опустил в трубу на упругой ветке рябины. И лег спать посреди дня, абсолютно не чувствуя холода.

Двое суток провел Игорь возле своей коптильни, перемежая тренировки с поддержанием костра и заменой прокоптившегося мяса на сырое. И, конечно, лакомясь "хамоном".

— Желудями парень, ты конечно не баловался — говорил Игорь покойному кабану, разжевывая жесткое ароматное мясо — и в севильский "музей ветчины" тебя бы не взяли, но все равно — большое тебе спасибо.

А еще через день, Игорь наконец ощутил то, чего ждал уже давно. Он почувствовал, как зачерпывает всем телом магию, чтобы преобразовать ее в цвета и блеск, в силу и огонь. Как рыба чувствует боковой линией движение воды, так он начал ощущать невидимые потоки, свивающиеся вокруг него и ждущие чтобы он зачерпнул их и превратил в молнии и искры.

Когда Игорь, спускался с дерева, где проводил очередной и, судя по состоянию аккумулятора скорее всего последний "сеанс связи", он обнаружил, что интимность его робинзонады нарушена. Возле дерева стояли двое вооруженных мужчин и смотрели на него.

Глупо было бы начинать беседу обхватив руками и ногами холодный ствол и Игорь спрыгнул на землю. Отряхивая руки, он кивнул и сказал:

— День добрый.

— И тебе того же. — ответил звериного вида мужчина в зимнем камуфляже. Его спутник, одетый в давно, как полагал Игорь, исчезнувшее облачение — черную телогрейку без воротника и сварщецкий подшлемник, промолчал, но протянул руку для пожатия.

Руку Игорь пожал и представился. "Воха", представился в ответ телогреечник. — Присядем?

И первым опустился на припорошенный снегом пихто-лиственничный ствол — жертву ветровала, предварительно обмахнув его снятым с головы подшлемником. Обнаженная голова оказалась седой, с изрядной плешью посередке. Игорь присел на другом конце бревна, а зверовидный и, пока безымянный в камуфляже остался стоять.

— Садись к нам, Двойной. — махнул рукой Воха. Тот подошел со стороны Игоря и сел, вынудив того подвинуться на середину бревна. Игорь искоса смотрел на него, особенно на потертый СКС с веревкой вместо погонного ремня, который Двойной положил себе на колени. Очень ему не нравилось, что ствол смотрит в его сторону. И еще больше не понравилось то, что Воха, на которого он ненадолго перевел взгляд, положил свой карабин — близнец карабина Двойного, аналогичным образом.

— Чего промышляешь, земляк?

— Ничего, — чуть дрогнувшим голосом ответил Игорь, — а вы?

— Вот я смотрю, что что-то не то ты промышляешь. Один тут, что ли?

— А зачем мне еще кто-то?

— Знаешь, что у Суровской балки было? Там один тоже промышлял не то. Не из ваших?

— Из каких "наших"? — с некоторым, недопустимым в такой беседе раздражением поинтересовался Игорь. Но уж больно ему не нравился этот состоящий из одних вопросов разговор. Первый страх прошел, Игорь вспомнил, кто тут на самом деле самый страшный. Карабины там, камуфляжи, это все по-нынешним временам несерьезно.

— Да ты отвечай по-форме! — подал голос Двойной.

— А вы, уважаемые, кто такие? Из охотинспекции или кто? — и не думая отвечать спросил Игорь.

— Нет, — грустно качнул головой Воха — Мы не из инспекции. Курево?

— Кончилось. — отрезал Игорь, но тут заметил, что одновременно с вопросом, Воха протянул пачку "Примы" и чуть смутился. — Спасибо. — Игорь вытянул сигарету и выжидательно посмотрел на Воху.

Тот зажег спичку и спрятав ее глубоко в ладони дал прикурить Игорю, а потом, не гася спички, сам взял сигарету и тоже прикурил.

— Та ебта, чего же? Ты же тут один так значит промышляешь, а сами видим, чем! — настаивал Двойной.

— Мужики, — вздохнул Игорь — Я ничего не понимаю. Ни кто вы, ни чего от меня хотите. Выражайтесь определенней, ок?

— Да мы ж тебя вытропили, че ты теперь!? Ты отвечай по форме! — Двойной отчего-то продолжал заводиться.

Воха успокаивающе выматерился и приобнял Игоря за плечо.

— Ты, Игореха, нас тоже пойми. Мы ж понимаем, что промысел. Только промысел-то разный. А кто так промышляет, с тем сам понимаешь как…

Воха встал, держа карабин за цевье.

— Понял уже? Так че тогда?

А вот, уложить двоих сразу, наверняка не сложнее чем одного, подумал Игорь. И отчетливо представил, как изогнется и вонзит оранжевую молнию прямо в голову Вохе и тогда, раньше чем Двойной перехватит карабин, его разорвет надвое снопом разноцветных искр. Мне даже вставать не понадобится. Бля-аа… подумал он сразу за этим. Да я совсем задичился!

Он аккуратно снял со своего плеча руку Вохи и глубоко затянулся "Примой".

— Ребят, вы меня принимаете за кого-то другого. Я тут ничего не промышляю, чтобы это не значило. Просто, живу в лесу. Один. Приход у меня такой. Без ничего вообще. Вот сейчас лазил жене звонил, потому что внизу телефон не берет. Вытропили меня? Ну и молодцы, протропите еще раз. Убедитесь, что скрывать мне нечего. Черт знает, кем вы меня сочли: конкурентом, злодеем, шпионом. Но суть в том, что никем таким я не являюсь. Понятно, Воха? Понятно, Двойной? И кончайте на меня стволы направлять. Я вас уважаю и вы не быкуйте, ладно?

Двойной стоял насупившись и явно ждал реакции Вохи. Тот встал и надел свой пошлемник.

— Чудной ты, Игореха, наверно ебнутый. На вот — он протянул Игорю ту самую пачку "Примы", вместе с коробком спичек. — Чеж, совсем без нихуя-то в лесу жить? Не надо. Бывай.

— Бывай! — повторил за товарищем Двойной.

— Спасибо. — сказал Игорь и сунул сигареты и спички в карман. — Бывайте.

Глядя на удаляющиеся спины, Игорь подумал: "А еще говорят, люди в тайге вежливые! Как-то не очень. Зато, рассудительные".

Вечером у костра, который Игорь развел с помощью магии и гораздо аккуратнее чем в начале своего анабассиса, он сидел подбрасывая в ладони спичечный коробок и слушал как пересыпаются спички. Размышлял о том, правильным ли решением было отболтаться от мужиков. То есть, конечно правильным, но не лучшей ли стратегией выживания будет впредь решать такие проблемы молнией, а не словом. Решил, что, пожалуй лучшей, но по-любому неправильной.

А через неделю, на последних крохах аккумулятора принял SMS от Яши "приезжай тут началось".

 

VII

В аэропорту, Игоря никто не встретил и это его разъярило. Ведь, написал же, когда буду и каким рейсом. Нет! Полтора месяца отсутствовал и все! Все забыли. Жена небось на панели, дети (мало ли, что их пока нет) клей нюхают, бабушка спилась и пошла по дорогам.

Вернее всего, Игорь просто устал от дороги, от неприязненных взглядов стюардесс, не спешивших предложить ему лимонаду или спросить, что он предпочитает, рыбу или курицу и попутчиков (грязный, вонючий, так ведь, торопился). В глубине головы сознавая все это, Игорь все равно накрутил себя и злой, брюзжа про себя и, огрызаясь на толкавших его в метро, прибыл домой и тут же, ни с кем не созваниваясь, рухнул, содрав и отшвырнув прочь одежду, в не успевшую еще наполниться ванну.

От горячей воды сделалось так хорошо, что Игорь едва не заснул. Из истомы и неги, вывела его супруга, появившаяся в ванной, как подумалось Игорю телепортически, а может он просто отключился и не заметил ее прихода.

— Что ты размокаешь и бездействуешь? И лыбишься, будто враз одибилел? Ты еще слюни пусти!

— Здравствуй, Рита. — Игорь скосил глаза на жену. — Чем обязан визиту? Соскучилась по нахамить кому-нибудь?

— Нет. Просто, ты б себя видел! Вырвалось. Пардон. Рада твоему приезду и все такое. Вылезешь из ванной — станем обниматься. Еще раз — извини.

Игорь с трудом развернулся в ванне, сев по-турецки лицом к жене.

— О! Извинения, это не к добру. Что случилось?

— С Арсеновским найденышем плохо. — Рита нахмурилась, увидев удивленно поднятые брови Игоря.. — А, ты же не знаешь! Арсен это оборотень такой, без погон, кстати, Яшин приятель. Он подобрал где-то ребенка. Беспризорную девочку. Нашел ее на электричечной станции. Зовут ее Катя, лет ей девять. Там какая-то душераздирающая история про беженцев, но это неважно. Привел он ее к нам на дачу, к Диме, в смысле. То — се, Яша ей игрушек наделал, сладостей, Лера — Яшина пассия, ее подлечила. У девчонки даже вши были, представляешь? Я раньше сроду живой вши не видела.

— Я видел. Но не таких.

— А каких? А, поняла! Ладно, скабрезности свои потом расскажешь. Ну, вот. И ко всему оказалось, что девочка припадочная. Но не эпилептичка или что-то вроде, а скорее типа нас.

— В каком это смысле?

— В том, что она эмпат. Невероятной силы. Лера придерживается иного мнения, но лично я считаю, что Катушка если еще не сумасшедшая, то скоро ей точно крышу сорвет. Не жилец она, так я думаю. Она не просто чувствует чужие эмоции, она их переживает. Всякие, но, к сожалению, особенно остро — страх и боль. Когда Маккулах по пальцу себе молотком съездил, ее аж всю скрутило. Сперва скрутило, кстати, а палец он себе чуть позже расплющил. И, Лерка рассказала, периодически ее всю трясет, аж до рвоты. Это она других чует, кому плохо неподалеку. Да похоже и когда далеко — тоже. А с недавно — вообще беда. Вопит не переставая. Всю ее корежит, судороги, посинела вся. Сердце разрывается. Лера от нее не отходит, все время говорит ей что-то, пассы делает. Только этого хватает только на то, что девчонка не помирает. "Скорая" приезжала, сказали, что госпитализировать ее нельзя, что девочка транспортировки не выдержит. Сердце на пределе. Пульс двести сорок, аритмия. Тетка со "скорой" осталась, уколы девчонке каждый час делает, капельницу поставила. Катька ненадолго затихает и снова в крик. Но хоть Лере полегче, а то она уже тоже без сил.

Игорь перебил ее.

— Понял. Что я могу сделать? Извини, я что-то и вправду отупел с дороги.

— Ничего ты не понял. С девочкой ты не помощник. Но ее состояние — сигнал. Где-то очень хреново. Из ряда вон. Где? И что именно?

— Ты права. Точно! А я как-то не допер. Сейчас. Ты — телек врубай, а я пойду комп раскочегарю. В инете поищу.

— Давай, ищи. Мужики все уже ищут и девка там одна, ты не знаешь, там народу у Димки полно, такой цирк, тока коней и нету. Ну, в общем, она тоже ищет.

Игорь крутил новостные ленты, но в мире всегда было хреново, причем во многих местах сразу. А, вот не это ли?

— Рита! — заорал Игорь — Ты в курсе, где такое "Канкун"?

— Кто из нас за компом!? — прокричала в ответ из другой комнаты Рита. — Загугли сам!

Оказалось, в Мексике.

— Сюда иди!

Рита оказалась рядом, теперь-то уж точно телепортировавшись.

— И что там?

— Там… Эпидемия вроде. Я так понял, что город курортный, враз вымер. И все кто туда приезжает, тоже кони двигает. Только с вертолетов могут что-то понять, да и то… Вон, за три дня, три падения вертушек.

Рита пожала плечами.

— Может и оно. Посмотрим, что остальные надыбали. Они должны подъехать скоро.

— Сюда?

— А куда? Сюда, конечно.

Приехали Яша с Димой, а с ними не знакомый Игорю пухлый парень, как ему подумалось, Арсен. Догадка, немедленно подтвердилась — именно Арсеном парень и представился.

Хоть и понимая, что в данном случае это чувство неуместно, Игорь слегка обиделся, что никто не расспрашивает о его путешествии.

— Рад всех видеть, но что планируется-то?

Яша стрельнул глазами в сторону Димы и Арсена и почесав нос, сказал:

— Ты же, помнится, сам решил, что дело мага — подвиги и помощь страждущим?

— Ну… да… — Игорь развел руками.

— А раз да, то поехали. Потому что, страждущие наличествуют. Особенно одна, которую мы хорошо знаем, а ты узнаешь, если все хорошо кончится.

— Мне Рита рассказала, я в курсе. Но куда едем-то?

— В Канкун. Это в Мексике.

— И это знаю. По времени, только тамошняя заварушка и подходит. Все остальное началось либо раньше, либо позже. Да и по масштабам… вроде ничего жутче не наблюдается.

— Ну и чего тогда рассуждать? — вступил в разговор Дима. — Собирайся и погнали.

Игорь закурил и выразительно потыкал пальцем в сторону компьютера.

— Вы, джентельмены, может и секретные эпидемиологи, а я-то нет. Там, насколько я понял, враз вымерла или почти вымерла уйма народу. А больше ничего не понятно. Понятно только, что никакой войны там в помине нет и никакие цистерны с ипритом не взрывались. Просто, помирают люди. На ровном месте. И никто из тех, кто туда ломанулся, всякие спасатели и санитары с носилками, никто, заметьте, не вернулся. Все снимки в новостях- из космоса и с вертолетов, причем несколько вертолетов уже рухнули.

— Ну и что? — Диме явно прискучил длинный пассаж Игоря.

— И то, что там надо лечить людей, а мы этого не умеем.

Яша отрицательно качнул головой.

— Лечить, может и не умеем. Но таких эпидемий на ровном месте не бывает. Канкун — хороший курортный город. Отнюдь не предместья Каира. Приличный, чистый город. Должна быть какая-то нетиповая причина. Значит, надо ее выявить.

— И подавить. — добавил Дима.

Игорь не мог не согласиться.

— Угу. Рита! Ты можешь посмотреть по-своему, что там такое?

— Неа. Я даже не знаю в какой он стороне. И, предвосхищая твой следующий вопрос, дорогой муж, "быстренько телепортнуться туда и сразу обратно", тоже не могу.

Игорь поморщился.

— Ой-ой-ой, а то я только и делаю, что прошу тебя сгонять куда-нибудь в очаг эпидемии. Не можешь, так не можешь, обойдемся. Поехали, там разберемся.

До сей поры молчавший Арсен, подал голос.

— Поехали-поехали, вот только погодите немножко. У всех загранпаспорта есть?

— У меня нет, — с сожалением, сказала Рита.

Игорь взвился.

— А я сколько раз тебе говорил сделать!?

— А зачем мне его делать, если мы никуда не ездили!? Кое-кто ездил, правда, а меня вот что-то не брал!

Яша вздохнул.

— Э! Мои женатые друзья! Вы уж, простите, я раньше никогда в ваши милые беседы не лез, но заткнитесь, а?

— Опередил ты меня, я тоже самое сказать хотел. — крякнул, стукнув себя по бедру Дима. — Точнее, гаркнуть.

— Ладно, пардон, мы заткнулись. Короче, Рита не едет, а мы едем. Но неизвестно когда, потому что в Мексику так запросто не поедешь. Дорого, да и пока оформишь визу, остохренеешь.

— А я вот, пока ехали, про это думал. — сказал Яша. — И ничего особо не изобрел, кроме как горячую путевку поискать.

— Деньги не проблема, — сказал Арсен. — Пока есть немножко, на дорогу-то, точно хватит. Это если только наличные, а еще и на карточках что-то должно валяться.

— Я вот, карту смотрел. — проговорил Дима. — Этот Канкун, он прямо рядом с Кубой. А на Кубу поехать легко, были бы деньги.

— Рита, раз ты не едешь — садись на телефон и добывай билеты. — распорядился Игорь. — Вы, друзья, попейте чаю или поройтесь в холодильнике, а я прилягу посп… ну, в смысле, подумаю.

***

Самолет летел долго, а Игорю, уже полетавшему сегодня, были не в радость ни пейзажи под крылом (да и какие там пейзажи, по прошествии первого часа полета — облака одни), ни забавная самолетная еда, таинственным образом лишенная вкуса и запаха, но все равно желанная и всегда ее слишком мало. На бизнес-класс, Арсен не расщедрился, так что, Игорь как мог уместил коленки, немножко позлился и заснул. А проснулся толком уже на паспортном контроле, когда у него что-то спросили по-испански.

— Ке? — переспросил Игорь.

Вопрос был повторен, но понятнее не стало.

— Эль туризмо. — наугад попробовал Игорь, полагая, что его спрашивают о цели визита.

Девушка за стеклянным барьером прыснула и перешла на английский. В голове у Игоря было еще мутно, но его выручил Яша.

— Да в курсе она про твое "эльтуризмо"! Арсен за всех рассказал. Скажи, что ты прибыл на неделю и остановишься в отеле, который назвал руководитель группы.

Игорь сказал.

Пока шли к выходу из терминала, он поинтересовался:

— А кто у нас руководитель группы?

— Да никто.

***

Вот тут и должен жить человек, подумал Игорь, когда его обдуло теплым ветром и ослепило ярким солнцем. Тут, а вовсе не где зима. Но насладиться погодой ему не дали — запихнули на заднее сиденье такси, широченный диван с промятыми пружинами и куда-то повезли. Таксистка о чем-то беседовала с Арсеном, сидевшим рядом с ней и с Димой, который ко всеобщему удивлению, знал кое-какой испанский. Смуглая старуха похохатывала, машину мягко качало и Игорь снова вырубился.

— Слушай, — пробудил его голос Яши, — может, ты уже примешь деятельное участие хоть в чем-нибудь?

— Со временем. — Игорь попытался снова отключиться.

Но ему не позволили. Дима и Яша трясли его и встряхивали, пока он не разлепил глаза.

— Какой красивый катер! — ахнул Игорь. — А куда мы едем?

Арсен, сидевший у штурвала, обернулся.

— Немножко покатаемся, а как стемнеет, попробуем нарушить границу сопредельного государства. Ты возьми, там черпак валяется. Набери воды и облейся. У тебя джет-шок, от воды полегчает.

Игорь вылил себе на голову полный пластиковый ковш забортной воды, соленой и прохладной. Полегчало.

Бело-синий глиссер, быстро, но отнюдь не на пределе возможностей, шел по искрящемуся под солнцем морю. Над ним кружили белые птицы, но не чайки, а кто-то побольше. Фрегаты? Игорь огляделся. Катер шел вдоль берега, и был не единственным плавсредством в зоне видимости. Ближе к берегу, сновали какие-то лодки и небольшие яхты, а подальше в море, шел параллельным курсом здоровенный катер, на корме которого, сидел в крутящемся кресле рыболов и перебирал наживку в ведрах. Игорь помахал рыболову рукой, тот заметил и приподнял панаму.

Под бортом, в тени, стояла обойма из полудюжины пластиковых бутылок. Игорь вскрыл одну, напился газировки.

— Как тут шикарно! Может, денек тут пошараебимся, рыбу поймаем какую? — с улыбкой поинтересовался Игорь, но перехватил взгляд Яши и тут же добавил: — Да нет, это я так… обстановку разрядить.

— Никто ее и не заряжал. — Яша уже не выглядел сердитым, — а хочешь рыбу, возьми вон в кофре спиннинг и воюй. Мы ж катер с этой легендой и арендовали. Типа, рыбаки. Тут все рыбаки, кроме местных — им не положено.

— Не, нафиг. — Игорь откинулся и заслонил рукой глаза от солнца. — Мне как-то, понимаешь, прискучило самому себе пропитание добывать. Кстати, только сейчас понял, вчера еще нравилось.

Яша чуть улыбнулся.

— Давай, рассказывай про свое отшельничество, время как раз есть. Я ж вижу, как тебя гложет похвастаться, с чего это ты такой тощий и загорелый.

— А я загорелый? Чудно, а думал — грязный. Это я там все больше полуголый ходил.

— Где там-то?

— А в Сибири.

— А чего тогда разнагишался, если в Сибири? Там же мороз. И медведь.

— Медведь там есть, а с морозом как-то не очень. Я когда уезжал, снег лежал плотно, а вот холода особого не было. Как в Москве примерно.

Яша с интересом наклонил голову.

— В Москве, чтоб ты знал, минус двенадцать. Зима ранняя. Ты не заметил?

— Неа. Снега-то нет.

— Да, но субъективно от этого только холоднее. Ты что, правда думал в Москве еще мороза нет?

— Ага. Думал, ноль или около того.

— Это у тебя что-то с теплообменом не то. Вон, ты и не потеешь.

Игорь потрогал подмышку.

— Ну не потею, так не жарко же.

— Не жарко, — согласился Яша. — Всего под тридцать где-то. Приедем, сходи к доктору.

— Да ну, расскажи лучше как вы там все поживали, чего делали. А я буду периодически вставлять "Это что! Вот я в это время!".

Когда наговорились, Игорь вытащил сигареты, посмотрел на них и поинтересовался:

— А, неужто вы ни одной сигары не успели купить?

Арсен, не оборачиваясь, бросил назад алюминиевый тубус. Игорь поймал, отвинтил крышку, понюхал. И снова завинтил крышку.

— Не. Неправильно поступаю. Вернемся с победой — тогда и сигары.

Дима согласно мыкнул неразборчивое, а Арсен сказал:

— Вы там, немножко думайте давайте. А то я всю думалку уже потратил на то как к Мексике ночью выруливать и как высаживаться, чтоб не заметили. А что дальше делать, понятия не имею.

— А что ночью-то? — спросил Игорь.

— Чтобы незаметно.

— Ну и зря. Я такой, чтобы днем плыть. Прямо сейчас. Если патрульный катер или что там у них на границе — сами подплывем и спросим, типа заблудились.

— Заблудились? — саркастически скривился Дима и ткнул пальцем в экран рядом с штурвалом. — Вот так, с JPS-ом, эхолотом и рацией, взяли и заблудились.

— Ай, слушай! — махнул рукой Игорь, — Увидим погранцов, расхерачим монитор и всех делов. А не встретим, так и доплывем спокойно. Мексика ж, поди не Флорида, сюда небось кубинцы не сбегают.

— Черт их знает. Может, немножко и сбегают. Но идея правильная. Пойдем сейчас, может и прорвемся.

И прорвались. Точнее, спокойно доплыли до побережья Мексики, только вылили в баки бензин из канистр. Еле хватило — движок у глиссера оказался прожорливый.

— А я, почему-то думал, что на Юкатане снег всегда. Не знаю почему. — сказал Игорь, когда они выволокли катер на пляжик и привязали к дереву, похожему на сосну, но сосной не являющемуся.

— Это потому, что ты думал про Юкатан, что это Юкон. Наверное так. — ответил ему Яша.

— Вы, географисты, берите водичку и пошли уже, а? — нетерпеливо проворчал Дима.

Поднялись на пригорок, потом еще на один, вышли к шоссе.

— Нам в какую сторону?

— Направо. В смысле, на норд-норд-ост. — ответил Яше Дима, уткнувшийся в экран хендхелда.

Пошли по шоссе, которое все время шло в горку, только изредка ныряя чуть вниз. Никто их не обгонял и на встречу тоже не попадался.

— Яша, а ты не мог бы сделать машинку? — Арсен, самый тучный и, по всей видимости давно отвыкший от пеших прогулок, в конце каждого подъема задыхался, а теперь уже и пошатывался.

— Швейную?

— Поливальную. Отдохнем, немножко, ладно?

Сели на обочину, Яша сочувственно похлопал Арсена по плечу и осведомившись "Ты как?", протянул ему бутылку с водой. Свою собственную Арсен давно выпил. Игорь же рассиживаться не стал, а пошел вперед, бросив друзьям "Отдохнете, догоните. Я маленько вперед пройду.".

Пройдя с километр, Игорь оказался в самой высокой точке шоссе. Оглянувшись, он увидел друзей, более или менее бодро следовавших за ним. А впереди виднелся город.

— Слушай, узкий какой!? — удивился Дима.

— Ага. Зато небось можно из отеля прямо в море прыгать. Хошь, в одну сторону, а хошь в другую. Хошь в море, а хошь в пролив. Не знаю, как называется.

Арсен сел на обочину и закрыл глаза. Яша присоседился.

— Вот, пришли. И что? — это спросил Дима, не отрывавший взгляда от города.

— И ништо. Щас дальше пойдем. — легкомысленно ответил Игорь.

Арсен не откурывая глаз помотал головой, а Яша сказал:

— Нельзя, Игорь. Если там действительно эпидемия, то мы заразимся. А если не эпидемия, то вобще не известно что с нами будет.

— А на хрена мы тогда вообще сюда ехали? — взвился было Игорь, но не дав себе распалиться, остановился и задумался.

— Скажи, Яша — начал он через некоторое время, — а как там у тебя с предметоделием, есть прогресс?

— Есть. Не так чтобы уж очень, машину, как вы наверное заметили, я сделать не могу.

— А бинокль, можешь?

— А что тебе даст бинокль на таком расстоянии? Хотя… Мысль-то здравая, только незавершенная.

Яша оцепенел и потер виски.

— Вот тебе! Получше бинокля, а?

Рядом с ним, появился укрепленный на треноге толстый телескоп метровой длины, с небольшим искателем на боку.

— О! Мощная вещь!

Пока Игорь с интересом осматривал телескоп, Дима отстранил его, поднял тяжелую трубу вместе с треногой и поставил посреди шоссе. Приложился глазом к искателю, что-то покрутил и заглянул в главный окуляр.

— Нету движения. Только птицы летают. А машин или людей не видно. Не, людей вроде видно, только они все лежат, даже, я бы сказал, валяются.

— Дай глянуть.

Игорь оттеснил Диму, а его вскоре сменил Яша. Он же и вынес вердикт.

— Нету толку от такого глядения. Никакого. Вот, если б можно было какую-нибудь из птиц, что там носятся, отловить и повесить на нее камеру… Я могу такую камеру сделать, наверное. Хотя, не факт.

— Птицу? — Арсен открыл глаза и повернул голову к друзьям. — Птицу ловить не надо. Я немножко отдышался вроде, щас попробую.

Он встал и разделся.

— Чего это он? — шепнул Яше Игорь. Тот отмахнулся.

Арсен подпрыгнул и с гормким хлопком исчез. Порывом ветра подняло пыль и запорошило глаза. Игорь моргнул и посмотрел на то место, где был Арсен.

— Уй, йо..! — Игорь отпрыгнул назад и натолкнулся на оцепеневшего от удивления Диму.

На обочине сидела небольшая тварь, с широкими крыльями, покрытыми неряшливыми бурыми перьями, с маленькими лапками и зубастой головой. У головы был человеческий нос.

— Оборотень он, оборотень. Я ж говорил всем.

— Так я думал он в волка превращается.

Арсен подвигал крыльями, попрыгал, но не взлетел. Посмотрел налитым кровью глазом на Яшу и каркнул.

— Не понял! — Яша пожал плечами.

— Я понял. Подбросить просит.

Игорь подошел и поднял Арсена одной рукой. Тот был легкий, как курица. Покачав рукой, Игорь швырнул оборотня вверх. В высшей точке броска Арсен расставил крылья и спланировал к земле. Но поскольку сделал он это уже за гребнем, где шоссе шло под уклон, то сумел поймать восходящий поток и начал подниматься, медленно шевеля крыльями.

Пока было можно, друзья следили за ним так, а когда стало нельзя — больно уж далеко улетел, то в искатель телескопа. А потом просто сидели и ждали. Даже не разговаривали.

Как прилетел Арсен, они не заметили. Очень уж быстро летел, и прямо в воздухе превратившись в человека, упал на дорогу. Но не расшибся, мягко упал, на корточки.

Арсен был сильно взволнован.

— Мэрат коним! Я видел этого гетверрана! Везде мертвые, везде умирают. Он один — ходит и кричит. Наверняка он. Ходит такой горделивый, сука, бобут гелирос!

Яша встал, подал Арсену одежду.

— Что говорит-то? — спросил Игорь.

— Ругается, — объяснил Яша. — По мингрельски вроде, а может, просто похоже.

— Да нет, это я понял, я у Арсена спрашивал. Что говорит горделивый? И кто он такой вообще?

Арсен всплеснул руками.

— А я знаю? Я низко не спускался. Ходит, говорит, в людей пальцами тычет.

— О! — Игорь поднял палец — Я предвидел, что такое будет.

— Чего еще?

— Ну вот, смотри. Мы ж не знаем кому, как и почему досталась магия. Могла ведь попасть и не к таким хорошим людям как мы. Получает ее псих-мизантроп, который раньше ходил и кричал "Чума на вас всех!". И всем это было по-барабану, потому что такие возле каждого метро околачиваются. А когда устают кликушествовать, стреляют у прохожих трешницы. А тут — бац! Магия! И становится по слову его. Жуткое дело.

— Ничего ты такого не предвидел. Не ври.

— Ну, не предвидел. Но все равно — не удивлен.

— А я удивлен. — сказал Дима.

А Яша ничего не говорил. Он смотрел на город и, хотя Игорь мог видеть только его спину, он был уверен, что Яша или плачет или очень к этому близок. Игорь подошел и потрогал друга за плечо.

— Эй, ну не убивайся ты так. Разберемся мы с этим блаженным как-нибудь.

Яша сглотнул и попробовал что-то сказать. Вышло не сразу.

— Разберемся? А мертвых кто оживит? Все эти люди, что там лежат — они мертвые. Приехали сюда в море купаться и умерли.

— Может, не умерли. Может в коме или парализованы. Ты не горячи себя пока, ладно?

— Ладно.

Яша повернулся к Игорю и вдруг согнулся, будто его дернули вниз схватив за руки. Причиной этому было то, что в руках у Яши возникло здоровенное ружье.

— Это что за кулеврина? Противотанковое?

Яша поставил ружье на землю (из под цевья торчали короткие толстые сошки).

— Не знаю, как называется. На выставке видел. Надеюсь, там было пристрелянное, потому что это — в точности такое же. По другому не умею. Я человек не злой, вы знаете. Но того, кто это сделал я ненавижу. И боюсь. Так боюсь, что хочу убить. Растоптать.

Игорь посмотрел на друга и ему стало ужасно тоскливо. Нагнувшись, он не без труда поднял ружье и вскинул его на плечо.

— Ты тут останешься. Мы с Димой пойдем. А Арсен полетит, дорогу покажет.

— Спасибо. Но я все-таки с вами пойду. Вдруг надо будет какую-нибудь штуку сделать. — и снова повторил: — Спасибо.

И они пошли. А Арсен полетел. Невысоко и не быстро, так чтобы все время оставаться на виду. И когда вошли в город, Яша таки заплакал. Игорь бы тоже заплакал, но ему было слишком жутко. А Дима клацнул зубами и засунул руки так глубоко в карманы, что чуть не прорвал их.

Потому что, всюду лежали люди. И про многих было понятно, что это не кома и не паралич. Город был очень чистым, буквально вылизанным. Там не водилось ни крыс ни бродячих собак. Но мухи, конечно, были.

Игорь шел и старался смотреть только на летящего впереди Арсена. Но не всегда получалось. Жужжание мух, иногда становилось таким мощным, что он оглядывался на источник шума. И тогда, он впивался руками в ствол и приклад несомого на плечах ружья так, что ломал ногти.

Вдруг Арсен заложил крутой вираж и метнулся обратно. Он сделал круг над головой шедшего первым Димы и отрывисто каркнул. Дима остановился и повернулся к друзьям.

— Похоже, он близко. Я могу попробовать подползти и сказать "слип". Тогда теплым возьмем.

Игорь качнул головой.

— Не надо. Вдруг он тебя первым заметит. Или твой "слип" не сработает, а тогда ты пустой останешься. Вон, лучше на крышу залезем. — Игорь показал на высокий, этажей в десять дом, возле которого они стояли. Арсен спустился ниже и снова каркнул.

— Быстрее. — перевел Дима, но все и так поняли.

На площадке седьмого этажа, Игорь отдал ружье Диме.

— Боюсь, руки устанут, дрожать будут.

Дима, не возражая, положил ружье на плечо и продолжил подъем.

На крыше все встали на четвереньки, чтобы не высовываться над окружавшим крышу бортиком. Арсен нырнул в воздухе, будто с горки скатился. Указал направление.

— Он, значит, нам на встречу шел. — прошептал Игорь.

— Чего тихо-то так? — поинтересовался Дима, — Ему нас все равно по-любому не слышно.

— А, да. Действительно. — уже в голос сказал Игорь и быстро побежал на четвереньках к краю крыши.

Осторожно выглянули. Внизу кто-то шел. Зигзагами, надолго останавливаясь и ненадолго возвращаясь назад, а потом, снова продолжая движение по улице, которой пришли в город друзья-маги.

Игорь повернулся и огорченно сказал:

— Маленький совсем. В смысле, далеко очень. Не попаду я. Яша, ты какой-нибудь там прицел оптический или что-то вроде не можешь сделать?

— Нет. То есть, какой-нибудь могу, а смысл? Его ж еще прикрепить надо, настроить как-то. А я не умею.

— Я тоже, — вздохнул Дима. — А это вот, не целеуказатель, случаем?

Он нажал какую-то кнопочку на цилиндрике, прикрепленном хомутами к цевью.

— И правда, — смутился Яша. — А я не знал.

— Не-не, не поможет. Я на таком расстоянии все равно точку не увижу.

— А пусть Яша сделает бинокль. Ты наведешь примерно, а я буду смотреть и корректировать.

Раньше, чем Дима договорил, Яша вручил ему большой черный бинокль.

Игорь взгромоздил ружье на оградку и постарался совместить прорезь целика, мушку и фигурку внизу.

— Погоди, он остановиться. Так. Леве чуть-чуть Правее. Левее.

— Блин, насколько левее!?

— На волос. И на волос выше. Жми.

Игорь нажал. Обреченно вздохнул и потянул вверх и на себя затвор. Патрон внутри был. Посмотрел на ружье сбоку и перекинул флажок предохранителя.

— Заново давай.

— Левее. Левее. Замри. На волос выше. Дави!

— Нет!

Отстранившись от ружья, Игорь чуть растерянно посмотрел на Яшу.

— А если целеуказатель не настроен? Если он не туда показывает? Я выстрелю и что? Только нашу эту… диспозицию выдам. Как проверить, а?

— Вынь затвор и погляди через ствол. Вряд-ли это правильно, но как еще?

Разрядив ружье, Игорь, прижав спусковой крючок пальцем, попробовал вытянуть затвор.

— Неа.

Присев на корточки, Дима всмотрелся и перещелкнул рычажок на коробке.

— Так попробуй. Это ж не мелкашка, тут какой-то фиксатор. Вот это наверно.

Теперь получилось и Игорь, лежа на спине, навел ствол на темную штанину диминых брюк.

— Помогите кто-то. А то тяжелое, не могу и держать и смотреть.

Яша взял ружье за цевье и Игорь смог разглядеть красную точку через туннель ствола.

— Вижу. Но оно значит "в ноль" пристреляно. А этот-то от нас далеко. Какие-то надо поправки делать.

— Какие поправки!? — нетерпеливо и пренебрежительно зашипел Дима. Стреляй давай! До него метров сто пятьдесят сейчас! А будешь телепаться — он дальше пойдет, тогда никакие поправки не помогут, когда с полукилометра стрелять придется.

— Ладно. Давай, корректируй.

Игорь собрал ружье, зарядил и как-то совершенно механически, ни о чем не рассуждая, дождался команды и выстрелил.

"О как бабахнуло, а отдачи-то и нет почти!" подумал Игорь и сунул палец в ухо. Там болело.

— Ну как?

Дима отнял бинокль от глаз.

— Хорошее ружье Яша сделал, вот как. Между лопаток попало и все разворотило. Все. В спине дыра с кулак, а живот как-бы оторвало. Не целиком, а в клочья разнесло, понимаешь?

— Пойдем, посмотрим.

"Тут бы мне положено блевануть" — отрешенно думал Игорь, глядя на исходящее паром даже в теплом мексиканском воздухе рагу из обрывков ткани, осколков костей, кишок и их содержимого. Но рвотных позывов не было, хотя воняло гадостно. Игорь вспомнил "своего" кабана. Тот так не вонял и вообще был гораздо эстетичнее в разъятом состоянии.

— Смотри, чего тут!

Игорь посмотрел на Диму, который держал за спутанные седые волосы мертвую голову. Он с интересом разглядывал ее, нагнувшись к самому трупу.

— Ты в прозекторской не работал?

— Нет. — удивился Дима, а что?

— Да так, неважно. Что там у тебя?

— А вот, — Дима указал на щепку, торчащую из хрящеватого уха. Она сидела глубоко, а вокруг нее, кляксой запеклась кровь. — И вот, еще интересней! — Дима отодвинул волосы и стал виден небольшой гвоздь, воткнутый в кожу шеи под самым затылком. Дима потянул за гвоздь и тот легко вышел, видимо не доставал до кости.

С неба каркнул Арсен, все еще в крылатом образе, нарезавший круги над головами друзей.

Игорь поспешно распрямился. К ним шел человек.

Напрягшись, Игорь изготовился в любой момент метнуть молнию. Он уже чувствовал кончиками пальцев, как она рвется вперед.

Но человек не делал резких движений и улыбался. Он поднял руки вверх и это несколько успокоило Игоря. Однако, когда человек подошел ближе, Игорь снова напрягся. Возле висков молодого усатого мужчины в шортах, парили в воздухе несколько острых палочек и длинный шуруп.

— О, я вижу вы обнаружили следы моих стараний, джентльмены. Увы, у меня не вышло расправиться с этой гнидой так быстро и эффектно, как это сделали вы, но полагаю, что все же покончил бы с ним, через некоторое время. Мне приходилось действовать издалека, за несколько поворотов, чтобы самому не подставиться. И это здорово ослабляло мои уколы.

— Вы, извиняюсь, кто? — спросил Игорь, стараясь подражать тягучему английскому незнакомца.

— Стивен Иеримия Гамп. Стив. — молодой человек притронулся к краю воображаемой шляпы. Впрочем, поля-то у нее были вполне вещественные, если счесть за таковые парящие предметы.

— А мы… — Игорь поочередно представил своих спутников, а затем представился сам. Когда назвали его имя, Арсен спикировал вниз и оборатился человеком. Стив среагировал также, как давеча Игорь, только слова сказал немножко другие, но с тем же смыслом. Оправившись от испуга и даже хмыкнув, глядя на отдувающегося голого Арсена, Стив предложил:

— Может, прогуляемся до вашей машины и поговорим.

— А мы пешком.

— Ну, тогда до моей. Кстати, могу вас подвезти куда-либо, если вы конечно в этом нуждаетесь.

— Спасибо. С удовольствием. — Яша наконец подошел, но на труп не смотрел. — Только надо позвонить куда-то, чтобы приехали, сказать что тут уже безопасно.

— Уже, — поклонился Стив. — Я сделал это первым делом, едва заметив, что с негодяем покончено. Жаль, придется выкинуть телефон и сказать, что его украли. Не хочу, видите ли давать объяснения, а по звонку меня видимо уже вычислили.

— Экий ты, Стив, холоднокровный. Об телефоне думаешь, когда тут такое.

На упрек новый знакомец не обиделся.

— Я, господа, отслужил полтора срока. Летчиком при мобильном госпитале. И кое-где побывать успел. Ума мне это не прибавило, а то бы я, не надеясь на одну магию, прихватил бы с собой снайперскую винтовку. Но, сохранять голову холодной научило. Пойдемте же, ни к чему оставаться здесь, более необходимого. Скоро сюда прилетят.

Друзья послушно тронулись вслед за Стивом. К их удивлению, он привел их не к автомобилю, а к вертолету.

— А где вы оставили вашу вертушку? — поинтересовался Стив.

— У нас катер.

— О! Тоже неплохо. Залезайте!

В полете поговорить не получилось — слишком шумно.

Но пока готовили катер к отплытию, пока Стив щедро сливал горючее из вертолета в канистру, "может и сгодится", пока сидели на пляже, глядя на стремительно темнеющее небо, парой слов все же успели перекинуться.

Выяснилось, что Стив не в первый раз сталкивается с другими колдунами, хотя среди его друзей и близких знакомых, таковых и не нашлось. Он с большим энтузиазмом слушал о "сквоте", но поехать вместе с друзьями отказался.

— Нет, парни, через Кубу не поеду и не просите. Но если вы мне оставите адрес, то как только выправлю визу в Россию, присоединюсь к вам непременно.

А еще, Стив рассказал, что кроме них, на безумца устроившего эпидемию, охотились еще двое магов, он видел. И оба погибли.

До Кубы добрались быстро. Арсен гнал глиссер так, что тот почти стоял на корме. А когда катер сдали и сели на пирсе, глядя в сторону Мексики, Игорь достал из кармана сигару. Сунул ее жестом победителя в рот, но под взглядами остальных, не зажигая бросил в воду.

— Земля ему жестким гравием, этому "эпидемцу".

Никто не ответил и Игорь не стал развивать мысль. Смотрел на море, на южные звезды, на свои руки. "На моих руках кровь", так он проговорил про себя. Но это его оставило совершенно равнодушным. Вот людей из Канкуна, было ужасно жалко. И Яшу. Его это приключение, похоже не на шутку прибило.

 

VIII

— Ну как, оттаял? — Лера положила ладонь на Яшину шею и, потянув, прижала его лоб к своему.

Яша молча улыбнулся и надвинул одеяло так, что оно укрыло их с головой. Тинки-Винки, не желая оставаться одна, ввинтилась между людьми и замурчала.

— Тут, в норке поговорим, ладно? Так уютнее.

— Конечно. Так что тебя гложет-то, вы ведь победили? И Игорь твой, и Арсен так говорят.

— А что они еще могут говорить? Игорь, тот вообще, сколько его помню, ни разу себя проигравшим не признал. Я уж с ним давно зарекся во всякие игры, типа шеш-беша или шахмат играть. Таких, в общем, где можно доску ногой наподдать. Ужас как скандалит, если чует, что партию сдавать придется.

Лера вздохнула в темноте.

— Но ведь вы и правда победили. Катушке вон, полегчало. Докторица сказала, что через день-два, как новенькая будет. А я уж постараюсь, чтоб побыстрее.

— Это-то, да. — Яша выпростал руку из под одеяла и сделал в воздухе неопределенный жест, то ли согласия, то ли неуверенности. — Но ведь ей могло полегчать и от того, что просто некому там стало мучиться. Мы ж даже не знаем, спасли ли кого-то на самом деле. То есть, Арсен, вроде живых-то видел, но он мне сам потом рассказал — у него когда он небольшой тварюшкой оборачивается, мозги не очень исправно работают. Возможно, мы только-то и сделали, что, так сказать, совершили возмездие. Да и то…

— Как "да и то…"?

— А так. Это мы тогда не сомневались, что раз ходит какой-то кент среди мертвого города и покрикивает, то он и есть корень зла. А ведь, доказательств-то у нас — два нихуя и мешок дыма. Это ведь мог быть просто псих с отличным иммунитетом или всего лишь гражданин не подцепивший заразу, которому башню сорвало от того, что вокруг делается. А мы его…

— Яша, — Рита вылезла из под одеяла и села. — Яша, ты действительно так думаешь?

— Да не знаю я. Вроде, Стив, это тоже маг такой, мы его там встретили, я тебе рассказывал, тоже был уверен, что это именно тот чувак все устроил, а Стив там куда дольше нас болтался. Но ведь и он облажаться мог. А могло вообще все знаешь как быть? Что этого юрода кто-то заколдовал, чтобы от себя подозрение отвести. Да тот же Стив. Хотя нет, он мужик приличный, но пусть не он, а кто-то совсем третий. Могло так быть? Могло. Мы ж теперь нифига ни про что не уверены.

Рита ласково погладила Яшу по голове, обняла и тесно прижалась.

— Ты паранойю эту в себе не культивируй, пожалуйста. Все вы правильно сделали. Вы все молодцы. Поспи, а потом станем ром пить. Я подсмотрела, Игорь здоровенную бутылку привез.

— Да, это он правильно сообразил. Что ж еще с Кубы везти, как не ром. А я, что-то ничего тебе не привез, прости пожалуйста. Плющило очень.

— Ну и не надо. Просто сделаешь утром "таблерон". Как будто, в дьюти-фри купил.

— Да зачем утром? На…

— Ой! Здоровый какой!

Доставленный прямо из аэропорта в "сквот" Игорь, только и успел, что со всеми перезнакомиться и наскоро перекусить. Его взял в оборот Арсен. Он явно считал, что Игорь должен стать ответственным за то, чтобы "сквот" стал таким, каким его когда-то представляли Яша с Димой. Они, похоже от своей идеи отступились, а брать бразды самому, Арсену отчего-то не хотелось. Он это объяснял так:

— Понимаешь, я не против немножко помогать, делать то и другое, советовать. Но вот командовать — это немножко не мое. А ты как-никак всех давно знаешь…

— Кого всех? Я тут большинство в первый раз вижу.

— Да неважно. Главное, ты бодрый такой, ну только спишь все время, но я же вижу — на самом деле самый бодрый из всех. Расшевели их, а то какая-то лежанка сплошная.

Тут Игорь был согласен. "Лежанкой", он бы конечно это не назвал, но какая-то расслабленность чувствовалась. А его все время грызло неопределенное возбуждение. Не то, чтобы тревога, но что-то долбило "Торопитесь. Осваивайте то, что вам досталось, скорее. Времени мало.". Куда торопиться и на что мало времени он не вполне понимал, но ощущение было очень четким. Игорь подозревал, что дело в той разновидности магии что его "выбрала". От нее все время было как будто щекотно. Она требовала выхода, хотелось сыпать искрами, снова и снова чувствовать, как магия пробегает через тело и выплескивается разноцветными молниями. Живя в лесу, он выматывался до полного изнеможения, но засыпал всегда счастливым, хотя каждый мускул и дрожал, как яблоко на голове Теллля младшего. Может, применение магии способствовало выбросу эндорфинов, в дозах положенных слону, а не человеку, Игорь не был уверен.

Ознакомившись по совету Арсена со способностями каждого живущего в "сквоте", Игорь стал ко всем приставать с тем, чтобы ему рассказывали, какие умения обнаружились первично и как они прогрессировали. Особенно его интересовало, что предпринимали люди для того, чтобы изучить свои способности и усилить их.

К его изумлению, большинство не делало ничего и если и обнаруживало какие-то улучшения, то только случайно. Нет, конечно, не все относились к обретению магии так беспечно. Арсен, оказывается, тратил не меньше часа ежедневно на совершенствование своего умения менять форму. И он признавал, что этого часа, разумеется, недостаточно: "Но я же искать должен был. Людей новых, я ж обещал.". Яша тоже усердно упражнялся, уперевшись в одно — он хотел научиться делать вещи, которых раньше не видел. Только по рассказам или вообще выдуманные. Не получалось, но он не сдавался. Еще один парень, Паша, который обнаружил в себе способность заставлять жидкости принимать любую форму, будто они налиты в некий сосуд, упорно пытался во-первых развить этот навык, а во-вторых понять, как его можно использовать хоть с каким-то толком. Остальные — манкировали. Даже Лера, никак специально не развивала свой целительский дар и просто "обучалась во время работы", снимая нуждающимся боли и заживляя всякие порезы и ссадины.

Ночь Игорь просидел над листом бумаги, стуча по нему кончиком карандаша и глубоко задумавшись. А утром, едва Лера накормила всех завтраком, сказал речь.

— Надеюсь, все обжились и перезнакомились. С сегодняшнего дня бросаем полеживать и расслабляться, начинаем дело делать. Все будут упражняться в магии, как сами по себе, так и в группах. Ибо будущее от нас скрыто, но оно может оказаться и не радужным. И лучше наточить штык сегодня, чем завтра нечем будет карандаш оточить. Кто не хочет — пошел к такой-то матери! В смысле, пусть не путается под ногами и шуршит по хозяйству. Ок?

Дружного "Ок" он не услышал. Услышал ряд вопросов, обращенных публикой по большей части не к нему, а так, в воздух. "Это кто?", "И как же он это себе представляет?", "А почему сегодня?" и язвительную ремарку от Яши: "Забыл про "Ничто не отнимет у нас победы, кроме поражения"".

Скандалить Игорь не стал, просто позвал с собой Яшу и спустился в подвал.

— Яша, ты не мог бы мне помочь?

— А что?

— Вот ты встань тут и делай разные предметы. И кидай их в дальний конец подвала. А я буду в них пулять.

Яша предложил сделать стопку фрисби, но Игорь отказался. "Лучше, разные".

Тогда, Яша прямо у себя в ладони сделал теннисный мячик и без замаха бросил его об пол. Мячик пару раз подпрыгнул, а потом покатился вдаль, благо, подвал был длинным и "даль" имелась.

Игорь проводил мячик взглядом, потом перевел взгляд на Яшу.

— А что так вяло?

Яша пожал плечами и резко швырнул гаечный ключ.

Фиолетовая молния, с полувизгом-полушипеним рванулась из игоревых пальцев, но прошла мимо и расползлась пурпурной кляксой по стене подвала. Невредимый ключ, звякнул в другом углу. Яша вздрогнул.

— Эй, ты чего?

— Так, рефлексирую.

— Не-не, — Игорь покрутил головой, — Этого не надо. На Арсена вон посмотри и возьми с него пример. Ни разу не рефлексирует.

— Ошибаешься. Просто он скрывает.

— Ага. Как правительство. Давай еще!

Яша бросил консервную банку и на этот раз, Игорь не промахнулся. Томатная паста брызнула во все стороны, а опаленные лоскуты жести, посыпались на пол.

— О! Давай еще, Уорхол!

Желтый вихрь подхватил брошенную Яшей вилку, закрутил ее и вмиг обратил в облачко пара.

— А неплохо ты наблатыкался! Лови!

Яша бросил горсть монеток, а Игорь ответил на это россыпью оранжевых змеек, которые соединились в шар, взорвавшийся так оглушительно, что друзья охнули и затрясли головами.

Крышку от кастрюли, Игорь сбил веером изумрудных лучей, а кеглю располовинил почти прозрачной полосой желтоватого света.

Сели перекурить.

— Ты вот, заявление сделал, а дальше что-нибудь предпринимать намерен? Мы вот, с Димой отступились.

— И зря. Щас все в голове это покрутят немножко и я продолжу их шевелить. Я ведь, речь сказал. А когда кто-то говорит речь, то в людских сердцах возгорается огонь и они делают, что им сказано. Нет?

— Херовая речь-то была, ты уж не обижайся.

— В курсе я, что тебе не понравилось. Так я чай не Ллойд Джордж. Ладно, я вот, сейчас одну штуку попробую сделать, а ты кинь в нее что-нибудь, ага?

Игорь встал и вспомнив последовательность жестов и ощущений, воспроизвел ту волну, что случайно вышла у него в лесу. Удерживая ее, он кивнул Яше. Тот осторожно бросил в друга пальчиковой батарейкой. Батарейка невозбранно преодолела волну и стукнулась в Игорев живот. Утратив концентрацию, Игорь упустил волну, но создал ее снова и снова кивнул Яше. Тот, на секунду задумался, а потом у него в руке оказалась маленькая газовая горелка. Яша отрегулировал пламя и поднес его к волне. Та, покрылась рябью и отступила. Яша вытянул руку во всю длину, по волне пробежали радужные всполохи и она исчезла. Игорь почесал голову.

— Бесполезная штука, наверное. Ладно, покидай мне еще.

И Яша кидал всякую всячину, а Игорь с восторгом сшибал все брошенное, а подвал озарялся разноцветными вспышками и возвращал эхом гудение, свист и жужжание Игоревых молний.

У изготовившегося к очередному броску Яши, Игорь спросил:

— А ты предметы только создавать можешь? Или "исчезать" тоже?

— Это как?

— Ну вот, ты смотришь на что-то, что сам сделал или не сам, неважно. А оно исчезает.

Яша повертел в руках будильник, который собирался бросить. Поставил его на пол, присел на корточки и какое-то время рассматривал.

— Нет. — Яша рубанул воздух ладонью. — Никак. Не мое это видимо — исчезать. Созидатель я по натуре.

Он встал и наподдал будильнику ногой. Будильник взлетел, но был сражен оранжевой искрой, выскользнувшей из под игорева ногтя, когда тот расслаблено, почти небрежно шевельнул рукой.

— Созидатель… Жалко. Слушай, а тебе какая-нибудь моя помощь нужна?

— Разве что, попробуй описать какую-нибудь вещь. Как можно подробнее, со всеми деталями, типа размера, цвета и всякого такого. Но чтобы я такой вещи раньше не видел. А я попробую ее сделать.

Игорь задумался. Они с Яшей были знакомы безумно долго, круг интересов, социальное происхождение и образование имели близкое. Что же он такое видел, чего не видел Яша?

— Ты люльку среднеазиатскую видел когда-нибудь?

— Да, хотя и не живьем, а в телевизоре. Не пойдет.

— А мимиограф?

— Только мельком, в телевизоре же. Годится, но ты его описать сумеешь? Со всем устройством, с размерами?

— Неа. Что ж тогда… Вот! Ты пластиковое влагалищное зеркало видел?

— Нет. — Яша удивленно посмотрел на Игоря. — А ты-то его где видел?

— А Ритка откуда-то притаскивала. — И Игорь принялся во всех деталях описывать устройство, показывать на пальцах размеры, углы и ход сочленений. Благо, все это прекрасно помнил, когда-то они с женой изрядно повеселились, разнообразив этой хитрой снастью свой интимный быт.

Яша выслушал, задал несколько уточняющих вопросов и надолго замер. Он был так сосредоточен, что Игорь, заскучавший в ожидании, сунул в рот сигарету, но щелкнуть зажигалкой не решился, чтобы не потревожить друга. Наконец, Яша шумно выдохнул и устало привалился к стене.

— Нет. Увы и ах.

— Повторим?

Яша закатил глаза, но после секундного раздумья, отказался.

— Позже. Устал сейчас слишком. Пойдем лучше наверх.

А Игорь никакой усталости не чувствовал, напротив, был готов продолжать. Не отпуская Яшу, он остановил проходившую мимо с книжкой в руках девушку (так ему сказали, хотя он и подозревал, что его разыгрывают) Сашу.

— Саша, стой. Погоди читать, пойдем, кое-что попробуем.

Девушка, слегка испуганно вытаращилась на него и инстинктивно загородилась книжкой.

— Вы извините, но я ничего пробовать не буду. Я уже пробовала разное, мне не нравится.

Сделав успокаивающий жест, Игорь улыбнулся.

— Я не об этом, что бы ты ни имела в виду. Ты ведь, умеешь видеть насквозь?

Саша сморгнула и бросила на Игоря быстрый взгляд, замедлившийся, как ему показалось на участке от его коленей до пояса.

— Да что ж ты пугливая такая! Мы вот что будем делать: Яша какую-нибудь мандулу создаст и спрячет. А ты ее найдешь и скажешь мне, где она. А я ее попробую достать.

— Игорь, я устал вообще-то. — подал голос Яша.

— А я, извините, хотела тут… Может, после обеда? — И Саша, прошмыгнув между друзьями, торопливо скользнула в двери.

— Яша, это саботаж? Не хочешь, чтоб у меня вышло то, где вы с Маккулахом фиасцир… фиаски…, где фиаско потерпели?

— Нет, что ты! — Яша был искренне возмущен. — Я правда устал. Серьезно. Давай, перекусим, а потом еще позанимаемся с кем-то?

Нормально поесть Игорь Яше не позволил. Глядя другу в рот, он едва дождался, когда тот прожует бутерброд и сделает пару глотков кофе.

— Пошли-пошли! Вон, Ритка бездельничает.

Рита, действительно, ничем осмысленным занята не была. Она сидела на крыльце и обдирала с тонкой палочки, тонюсенькие полосочки коры так, чтобы они завивались кудряшками. Подошедших сзади, она не заметила и взвилась отпущенной пружиной, когда Игорь осторожно постучал ей пальцем по темени.

— Ногти постриги, расцарапал всю! — Рите не хотелось выглядеть испуганной и она предпочла предстать разозленной. — Чего такое, носки потерял или надо посмотреть, как ты ешь, а то тебе скучно!?

— Остынь. Давай, вместе потренируемся. Например так: Яша будет делать позади дома предметы, ты смотреть туда в стекло или как ты там видишь по-волшебному. Потом телепортироваться туда и приносить предмет мне. А я его разбивать магией.

— О! Как я счастлива вас сопровождать, ваше высочество! А не хочешь, чтобы я себе яблоко на голову поставила и с ним вокруг прыгала? Телепотрически. А ты в него своими соплями разноцветными пуляться будешь. Ага? Собаку себе заведи, дражайший супруг, и кидай ей в пруд мячик. А у меня дела.

Огорченный таким афронтом Игорь, горько сказал:

— Знаешь, Рита, по-моему в наших отношениях нет былой гармонии. Я подавлен и боюсь, что меня ободрит только какое-нибудь брутально-решительное действие. Пожалуй, я тебя скину с крыльца пинком и расхохочусь противным голосом.

— Тока попробуй!

Яша спустился с крыльца вслед за Игорем, мрачно проследовавшим к стоящей под навесом машине. Там они сели рядом, на переднем сиденье Диминого джипа. Игорь ткнул пальцем в клаксон, но никакого эффекта от не заведенной машины не добился.

— Вот. Даже не бибикнуть. Может, Арсена найдем?

— И что? Ты попросишь, чтобы он превратился, а ты в него молнией запустишь?

— Почему обязательно так. Можно, чтобы ты, к примеру, сделал ящик, а он внутри превратился во что-то небольшое. А ты тогда сделаешь ящик уже вокруг него, а он…

— Игорь, хватит бредить. Ну чего тебе неймется с этими совместными тренировками?

— А того! Надо чтоб слаженность была, если что. Мы вот в Канкуне этом, буквально чудом все так гладко и чисто сработали. Я прикинул — раз десять нам тупо повезло. Во всех узловых моментах. Вот, хотя бы, если б на этой твоей выставке, незаряженные ружья показывали?

— Так их, разумеется, незаряженные и показывали. Патроны рядом стояли. Ну, чтоб понятно было, чем оно стреляет. Это я совместил, когда делал.

— Ладно, плохой пример. Но все равно я прав.

— Прав.

— И вот поэтому и надо, чтоб все были готовы если вдруг чего, действовать сообща.

Яша откинул спинку сиденья и сплел пальцы на животе.

— Игорь. Для начала, то что ты предлагал девчонкам для тренировок — тупизна редкая. Включи фантазию, придумай что-такое, чтоб интересно было, а то все действительно сводится к тому, чтобы тебе мишени подавать.

— Подумаю.

— Подумай. И подумай еще о том, что все это немножко "в пользу бедных". У тебя направленность какая-то сплошь военизированная. Альфа, чарли, браво — джеронимо! Я даже не буду тебя убеждать, что все может и обойдется без насилия в обозримом будущем. Боюсь, что не обойдется, потому что таких как ты, кто пострелять любит, ужас как много.

— А то ты не любишь?

— Люблю иногда. Но культа из этого не делаю. Слушай дальше. Итак, если и будет что-то ужасное, то мы ведь, все равно не знаем что именно. И поэтому, как мне кажется, надо с теми, кого мы тут собрали, не кроссы бегать, в метафорическом смысле и не стрельбища устраивать, а.

— Что имнно, "а"?

— А наладить бытовое, обычное взаимопонимание. Чтобы каждый знал другого. Знал, как тот реагирует в разных ситуациях. Знакомиться надо. Близко знакомиться, дружиться. Чтобы все друг друга любили и в случае чего — выручали.

— Утопия, Яша. Это с тобой мы все друг про друга знаем, так нам на это сколько лет понадобилось.

— Тем не менее. Стремиться надо именно к такому. А ты какие-то все частности предлагаешь. "Ты подбрось, а я стрельну". Это как если б нам предстояло играть в бридж. Ты ведь, не умеешь играть в бридж?

— Не умею.

— И я не умею. Но догадываюсь, что там важно умственное взаимодействие между партнерами. А ты предлагаешь упражняться в скоростной тасовке и кидать карты в шляпу, кто точнее. Может, это и пригодится нам в бридже, но это наверняка не решающие навыки.

— Угу. Еще умные мысли есть?

— Есть одна. Ты бы вот, не зацикливался на стрельбе и разрушении. Это у тебя вроде и так неплохо выходит. А побольше бы уделял внимания таким вещам, как та "волна", что ты в подвале показывал.

— Мысль умная, но лишняя. Думаешь, я не пытаюсь?

С этими словами, Игорь вылез из машины и побрел прочь. А Яша, перегнулся через водительское сиденье и захлопнул оставленную Игорем настежь дверь. Пошарил под сиденьем, нашел ключ, завел мотор и включил печку. А пока она раскочегаривалась, засунул ладони в рукава и съежившись, ждал, когда станет тепло.

Игоря не вполне удовлетворил разговор с Яшей, хотелось еще с кем-то пообщаться об том же самом. Возле забора, чинно прогуливались Катушка, закутанная в яркие шарф и капор, и Тинки-Винки. Кошка медленно шла впереди, задрав хвост и периодически поглядывая на девочку, что-то ей втолковывающую и подкрепляющую свои слова взмахами цыплячье-желтых варешек. Нет, с этими не побеседуешь, у них и так какой-то важный разговор в разгаре. Тут Игорь заметил, что издали за Катушкой наблюдает присевшая на корточки Лера. Он подошел, встал рядом.

— Пасешь? Не доверяешь кошкиной опеке?

Лера рассмеялась.

— Нет, Тинки-Винки доверять можно. Просто, мне ужасно интересно, о чем они таком беседуют. Но при мне Катушка ни о чем важном с кошкой не говорит. Так, всякие музи-кузички. А когда они одни, то вон, видишь, как обсуждают! Иногда, вроде даже спорят.

— Мне, — перешел Игорь к делу, — только что твой бойфренд выговорил, что я мол, херней маюсь, тщась тут приобщить вас к самосовершенствованию. Дескать, казарму развожу и "Зарницу".

— Раз Яша сказал, значит имел основания. — отозвалась Лера.

— А ты что думаешь?

Лера поднялась, поправила шапку.

— Я… я думаю, что ты не понимаешь, почему никто не хочет устраивать буйные игры. Штабные и на местности. А ты, вроде как раз к этому призываешь.

— Навроде того. Так почему?

— Потому что, у тебя от магии зуд по всему телу, включая внутрь головы. А остальных — наоборот.

— Это как?

— А так, что нам от магии спокойно и хорошо. Не всем, конечно. Диме вон, не здорово, он себя недотыкомкой чувствует, потому что по сравнению с тобой или даже со мной, волшебства у него кот наплакал. И Катушке, конечно, тоже не сладко. А остальным хорошо. Очень хорошо и приятно оттого, что они могут делать все эти безумные вещи. Хочется покоя.

— Какого покоя? Вы что тут, думаете, всегда так будет? Балдей себе на дачке, прись от своей магии, а кушать захотелось, так Яша конфету сделает или Арсен в магазин съездит?

— Не кричи. — Лера поморщилась. — Успокойся. Нет, мы так не думаем. Я вот, не думаю. Но и не паникуем. Пока все хорошо. Станет иначе — будет иначе. Ты задумайся. Здесь ведь все очень молодые. Самая старшая — Анна. Так и ей всего тридцать. У всех семьи, родители, учеба, работа. И все все бросили и живут здесь, как будто лето не закончилось и у нас каникулы. Потому что здесь спокойно и хорошо. И можно не торопясь и не дергаясь, понимать, что же мы такое обрели. И не надо форсировать события. Тебе Яша не советовал расслабиться и просто узнать тех кто здесь собрался?

— Советовал.

— Я так и думала. Сделай как он советует, так лучше будет.

— Ну, как знаете. Хотите прозябать — дело ваше.

— Ох. Наверное я плохо объяснила. Не прозябать, нет. Понимать.

Игорь готов был возразить, но вынужден был отвлечься, чтобы ответить на телефонный звонок. Звонил Дима.

— Эй, а ты где? Чего звонишь, ты разве не в доме?

— Нет. Я ночью уехал, ты утром не заметил что ли, что меня нет?

— Неа, народу ж полно.

— Ладно, не суть. Я тут с одним человеком переговорил, можете с Яшей в Москву подъехать?

— На твоем тарантасе чтоли? Давненько я им не рулил.

— Размечтался! Арсен поведет, я ему брякнул уже. Приезжайте. Когда к городу подъедите — отзвонись, у тебя дома встретимся.

— Ну, ок. Роджер.

Спрятав телефон, Игорь извинился перед Лерой, пообещав еще продолжить разговор.

Арсен уже сидел за рулем, а Яша ежился, так и не согревшись. Игорь влез на заднее сиденье и, разувшись, попытался улечься. Оказалось тесновато.

— Поехали?

— Щас, — несколько раздраженно откликнулся Арсен, — вспомню, как этой палкой блымать. Дима ваш, хитрован еще тот. Дай, говорит машинку, твоя быстрее. А я теперь на этом бульдозере едь. Я уж, немножко забыл как механической коробкой пользоваться, так что готовьтесь — укачает.

 

IX

В пользу самоанализа, Дима не верил, а напротив, считал крайне вредным для организма, копание в чердаках и подвалах головы. Чай, в бодисатвы не рвется, дао не уважает, а корпоративную карьеру строить и вовсе не собирается. Вот и ни к чему понимать, зачем сделал то или это. Чем на самом деле руководствовался, почему не подумал про пятое, а вспомнил про десятое. Меньше об себе знаешь, больше в себе уверен.

Но, не всегда получалось. Вот по возвращении с Кубы, одолевало. Неустанно гонимые мысли о собственной ущербности норовили лечь в основу тяжкого размышления "И за что мне такое и где я ошибся". Печальная мысль о том, что магия ему досталась последнего разбора, как посетила Диму в первый же день ее, магии, обнаружения, так больше и не уходила. Только крепла убежденность в этом, подпитываемая тем, что люди вокруг творили чудеса походя, хоть по сто раз на дню, да всякие-разные. А он пока только и мог, что произнести одно заклинание в день, причем выбор был меньше, чем пальцев на руках у шестипалого. Единственное, что грело, так это самое "пока". В неопределенном будущем, когда Дима достигнет ого-го чего, он сможет выбирать ажно из девяноста заклинаний и хоть все их зараз пускать в ход. И спеллы будут один другого краше и если мозг приложить, так что угодно можно будет сотворить. Хоть огненный шар, хоть статую каменную. Это из простого. А можно будет и людей себе подчинять, индивидуально и массово, мертвых оживлять, вероятностями событий управлять и много чего еще. Потом. Очень-очень потом. А пока?

Вот, чего он в эту Мексику поперся? Ведь балласт чистой воды. Ничего такого, чтоб другие не могли, не сделал. А ездил зачем? Из благородных побуждений или чтобы опыту набрать, да поскорее новыми заклинаниями овладеть? Ведь, была такая мысль, что поездка эта — типичный квест на четверых и, хоть он и типа лишний, но четверть экспы ему, вынь да полож? И какого дьявола он рассуждает, пусть и сам с собой, о настоящей, предельно реальной трагедии, в категориях настольной игры? Надо ли давить в себе эту гнусность или она допустима, хотя и безусловно предосудительна, по нынешним временам?

Заснуть с этим муравьиным шебуршанием неприятных мыслей, все равно было невозможно и полуночный звонок мобильника, который при иных обстоятельствах, Диму бы разозлил, сейчас заинтересовал и даже немного обрадовал.

— Чего такое?

— Братец, ты зачем не дома? И где?

— На даче. Так, Светка, чего случилось-то, чего ночью?

— А, в коровнике своем! Да ничего не случилось, просто я такую вещь узнала, что жуткое дело, как рассказать охота. А кому я кроме родного брата среди ночи рассказать могу. Спят же все.

— Об чем рассказать?

— Вот ты всякие книжки про волшебников читаешь и разным таким увлекаешься, а они на самом деле есть! Волшебники.

Диме даже не пришлось специально изображать равнодушие. По позднему времени, до него сперва дошло ровно то, что сообщила сестра "волшебники бывают по-настоящему", а это для него, новостью не было.

— Ну и че?

— Да ты не понял. Я серьезно говорю. Настоящие волшебники. Я с работы только, так там подслушала. Реально все. Я там, одного генерала интервьюировала, а пока он на диктофон бредил, слышала как у него рядом с кабинетом двое каких-то разговаривали. Потом посмотрела — серьезные дядьки, вообще без фантазии, раз говорят, значит знают.

— У вас там все такие. Без фантазии. — Ворчливо отвечая сестре, Дима одновременно начинал понимать, что на самом деле означают ее слова. Света работала в пресс-центре МВД. Менты знают о магии. Ох…

— Слушай, сестра, у меня батарейка садится. Хочешь рассказывать — приезжай.

— Ой, не, я за город не ездок. Сам приезжай.

— Ладно.

Дима знал, что надолго сестринского запала не хватит. Надо добраться до нее побыстрее, а то устанет ждать, разбудит-таки какую-нибудь подругу и выговорится ей. Долго держать узнанное в себе, Света не могла категорически. А потом спокойно уснет и даже на звонок в дверь не прореагирует.

Нашел Арсена, осторожно потряс.

— Дай машинку попользоваться, мне в город метнуться надо.

— На. Там, в штанах ключи. — Арсен не просыпаясь, сделал слабое движение рукой в направлении стула с одеждой.

"Не расхерачить бы" — думал Дима, осторожно выезжая со двора и пробираясь по буеракам подъездной дороги, на непривычно мягкой и новой машине. Коробка-автомат была ему в новинку и он, на всякий случай, сел подложив левую ногу под зад, чтобы ненароком не нажать разом обе педали. Выехав на трассу, разогнался до ста двадцати и включил круиз контроль. Машина шла так ровно и так хорошо входила в повороты, что Дима прибавил еще тридцатку.

"Разбогатею — такую куплю" — мелькнуло было, но не задержалось. Было о чем подумать, пока пустая ночная дорога непривычно быстро глоталась колесами, и помимо мещанских фантазий.

Положив подбородок на лежащие поверх руля кулаки, Дима думал о сестре и пытался предугадать, что именно она расскажет. И что ему делать, если она расскажет то, что как ему кажется, она поведает.

Сестру Дима любил, хотя и не одобрял. Были они совсем разными, даже внешне ничуть не похожими. Света, тощая и большеглазая, а он наоборот. Света, на его памяти, была в дядином доме, ныне Диминой даче, лишь однажды, совсем маленькой. И ей совершенно не понравилось. Ей в принципе не нравилось там, где хорошо видно горизонт и часто бывает тихо. И ни одного лифта, и никакого притока заранее оформленной в слова или текст информации.

Что Света пошла после института по околожурналистской стезе, Дима не одобрить не мог. Это, конечно, было то, что ей нужно. И он не скрывая, так сестре и сказал: "Правильно. Все равно, поэтесса ты херовая, только зря пять лет потеряла.". То же, что работать она пошла в пресс-центр МВД, Дима одобрить не мог никак. "Родители ж, в гробу перевернутся, когда умрут. Мы ж тебя холили и лелеяли, образование дали и жизненные представления, равно и моральные ценности, а ты в ментовку работать пошла?". "Ты особенно, мелкий, меня лелеял и ценности давал." — заметила на это Света, чувствуя, что имеет полное право напомнить — Дима был на год младше. "Хоть бы, в рекламу какую или в газету, но к ментам-то зачем? Они ж людоеды!", "Меня не кусали что-то, а тебе меньше надо было пьянствовать и порядок нарушать. И к ним без опыта берут", "Дура, я не за себя, а в целом говорю. И причем тут опыт? Ты ж вуз окончила, а не с армии пришла, чего сразу в милицию поступать? Лучше уж в пожарные пойди, раз так охота себя деревенским дембелем ощутить".

Но отговорить Свету не удалось, а она от своей работы получала удовольствие и Дима плюнул. Периодически она выдавала брату разные внутренние ментовские тайны, не предназначенные для опубликования. Вероятно то, что она собирается сейчас рассказать — из этой же области.

Вот, — думал Дима, магия перестала быть секретом. Власти о ней узнали и даже в МВД чего-то задергались. И что с того? Ну, наверное, велят всем магам зарегестрироваться, и заплатить денюжку. Или запретят пользоваться магией, а денюжку скажут заплатить за ее хранение и ношение. То есть, депутатам-то и всяким силовикам магию разрешат, а обычным гражданам, позволят только гладкоствольную магию и только чтобы дома.

А могут обязать всех магов встать на учет и потребовать от них обязательного содействия органам. Или станут звать на службу и сулить большие деньги. Баксов четыреста жалованья и на трамвае бесплатно. Да плюс, корочка чтоб гаишникам не платить. Охренеть заманчиво.

Ближе к Москве скорость пришлось сбросить. ввиду оживающего трафика. Все равно, до дома сестры Дима доехал раза в полтора быстрее, чем надеялся.

Света встретила его радушно, предложила водки.

— С чего бы вдруг, среди ночи тем более?

Света, скривив рот, задумалась.

— А и верно. Это я как-то по привычке. У нас там, знаешь, в любое время. Работа-то нервная.

— Чего нервничать? — свалившись на табуретку и одновременно дотягиваясь до кнопки чайника и наливая в две из стоящих на столе кружек заварку, не поверил Дима. — Осветил в печати, как материнская организация плюет на права граждан и наживается беззаконным образом, да и живи дальше спокойно. Хотя, да, тебе ж поди нельзя. А целыми днями сочинять успехи и достижения, да пресс-релизы как все крепнет и твердеет, тут, пожалуй, занервничаешь. Не спейся смотри.

— Превратные у тебя, братец, представления. — Света накрыла поданную братом кружку ладонью. — Слабо ты себе видишь, что такое милиция. Какими-то измышлениями оперируешь дикими, как будто ты преступник и милиция тебе враг.

— Брось, Светка, не надо агитации. Ты чего рассказать-то рвалась?

— А! Ну да! Я сегодня пока генерала записывала, мне заняться особо нечем было. Там как: от него вопросы прислали, которые я задам, я их там просмотрела и ему зачитала. Ну и он пока свои ответы на диктофон наговаривает, я такая слушаю что вокруг делается. А у него такой кабинет с двумя выходами и позади коридорчик квадратный, где…

— Нафиг коридорчики, Светк, я не архитектор, мне про ваши коридорчики не интересно. Ты к делу переходи.

— Если к делу, то я вот что услышала. В последний месяц, много было правонарушений непонятных. Не как обычно непонятных, а таких… ну, как совсем не бывает. И там заинтересовались в разных ФСО, ФСБ, я не помню, проверяли всякое, а потом объявили, что у ряда лиц, обнаружены паранормальные способности ряда разновидностей.

Дима хохотнул.

— Ладно, я тебе по-простому, без официоза, но и без такого мата, как те, кого я подслушала объясню. Куча народу стали делать чудеса. И, некоторые чудеса, носили откровенно противоправный характер. Невидимые воры, летающие ножи, охрана загипнотизированная, много чего еще. Но не обязательно злодейства, были и положительные моменты, правда я не поняла какие. Сперва решили было эти феномены изучать и использовать. Но передумали.

— Это почему?

— Много слишком. По Москве, насколько я поняла, чуть ли не сотню колдунов выявили. В основном детей, правда. И прикинули, что не выявленных, еще больше. Может, тысяча или две. Это в Москве только. А они везде появились. И, что интересно, это не новые люди какие-то, а старые. Которые раньше ничего особенного не могли. Я еще когда слушала, сразу о тебе подумала. Вот бы Димке так уметь. Ты ведь всегда хотел, да? Но еще послушала и решила, что не дай бог.

Света взяла паузу и Дима налил ей чаю. Сам он давно прихлебывал, ожидая когда будет сказано что-нибудь интересное. Что будут преступники- маги, это он и так подозревал. Магия выбирала людей по непонятным критериям и законопослушность точно не была необходимым условием для ее получения. А воры да бандиты, вообще невеликого ума, как правило. Странно было б надеяться, что у них хватит соображалки, если уж не утаивать свои способности, то хоть применять их с умом и не попадаться.

— Так вот, — продолжила Света. — Принято решение, ввиду значительной численности этих волшебников и их как явной, так и потенциальной угрозы обществу, с ними не мурыжиться. А при выявлении, немедленно изолировать, а в случае сопротивления, уничтожать.

— Э-ээ! У нас что тут, какой год? 37-й? Или испанская инквизиция? — Дима был шокирован. — Что значит, "изолировать и уничтожать, они там совсем у вас охерели?

Света пожала плечами.

— Я так поняла, что пересрали все очень. Слишком неожиданно. Не было никаких планов и наработок на такой случай. Короче, скоро по всем подразделениям объявят, что надо выявлять волшебников и по мере сил их арестовывать. А если не под силу — стрелять.

— Совсем беда. — Старясь владеть лицом и выглядеть не лично заинтересованным, а просто абстрактно возмущенным, Дима щелкнул пальцами.

— Вот так вот, да? Заподозрили что кто-то маг и кранты ему. Даже без трибунала, без следствия, без специально обученного палача в фартуке, наконец. Хлоп и пристрелить. Силами участковых. Замечательно придумали!

— Ты преувеличиваешь. Я ж сказала, что будут арестовывать и изолировать. А стрелять только в крайнем случае.

— Хо-хо-хо! — ненатурально рассмеялся Дима. — В крайнем случае. Вот ты б попыталась арестовать мага, который тебя может в жабу превратить или на всякий случай стреляла сразу?

— Я бы, попыталась.

— А менты не будут! Забоятся потому что!

Света снова пожала плечами.

— Чего ты разбуянился? Ты что-ли маг?

— Я-то, конечно, нет. — отперся Дима (он доверял сестре, но…), — но может у меня кто из друзей или знакомых волшебником окажется. И его грохнут. Думаешь, мне все равно будет?

— Зря, все равно, переполошился. Чего загадывать? Я, естественно, сама была потрясена и в шоке, но потом подумала: а мало ли народу под машину попадает? Ничего ж не поделаешь, судьба. Так и тут.

Дима с удивлением посмотрел на сестру.

— Светка, ты понимаешь, чего городишь? Ты по-моему малость переработала возле органов. Где машина, а где менты пристрелили? Ты всерьез думаешь, что это одно и тоже? Вы там, значит себя к силам природы уже приравняли? Охренели вы, так я скажу!

— Ай, Димка, все у тебя опять в одну сторону! Нравится мне там работать и отвяжись от меня. Нет бы, спасибо сказать, что я тебе такое интересное рассказала!

— Спасибо. Чего еще интересного в миру? — Дима решил не углубляться в обсуждение, чтобы не всплывал больше вопрос о его причастности к магии и быстро перевел разговор на здоровье и благосостояние родных и прочие общие вопросы.

Протрепавшись с сестрой до утра, Дима откланялся. Сел в машину, но никуда не поехал. "Не поверила мне Светка. Поняла, что я тоже маг. Но ведь, не заложит она меня, даже когда официально велят выявлять колдунов.", думал Дима и был абсолютно прав. И убаюканный своей правотой уснул.

Проснулся он оттого, что кто-то стучал в окно машины. Разлепил глаз, посмотрел. Света махнула рукой, мол открывай. Он впустил ее и завел мотор.

— Ты зачем у меня спать не остался? Зачем тут сиротствовал? А чья такая машинка, красивая, но грязная?

Дима зевал, тер глаза и отвечал на вопросы.

— Думал домой поеду, как-то само заснулось, Арсенова, ты его не знаешь.

— Раз так, подвези меня.

Высадив сестру, возле ее работы, Дима отъехал и позвонил Арсену. Следом, Игорю. И, прикинув, что хотя ему и предстоит пробираться через забитый город с двумя гарантированными и несколькими весьма вероятными большими пробками, у него все равно есть еще время перекусить. Купил себе большое ведерко клубничного мороженного, чебурек и пластиковую ложку. Залез обратно в теплую машину и позавтракал так, как любил: сладким и жареным. Мысленно извинившись перед Арсеном за ляпнутую на сиденье каплю чебуречного жира, ловко выкинул мусор из окна прямо в урну, влился в транспортный поток и поехал к дому Игоря.

Все равно, ему пришлось ждать. Не так уж долго. Не успел он вдоволь поскучать, бродя по двору и разглядывая скудные достопримечательности (разобранный до каркаса УАЗик и редкой тщательности изображение нагой натуры на двери одного из подъездов — картинка была так хороша, что даже у работников ЖЭКа не поднялась рука замазать ее.), как подъехал его собственный автомобиль, с Арсеном, Яшей и Игорем внутри.

Пока поднимались наверх, Арсен упрекал Диму в коварстве и изощренном издевательстве, а тот отвечал, что все глупости, машина хорошая, двадцать лет ездит и еще столько же сможет.

На правах хозяина, Игорь предложил гостям самим обслужить себя едой и напитками, если таковые найдутся, а сам надолго закрылся в туалете. Оттуда же предложил Диме не мешкая изложить, зачем звал и по ходу рассказа подавал реплики, чем немного смутил Арсена. А Яша с Димой давно его знали, привыкли.

— Вот такие делища. Если Светка не врет, что вряд ли и если правильно все поняла, что очень вероятно. Она у меня смышленая, хоть и дура.

— Ужас-ужас. Жуткое дело. — прокомментировал Игорь не больно-то испуганным голосом и спустил воду.

— А то нет, не жуткое? — поднял бровь Яша.

— Ментам, — раздумчиво проговорил Арсен, — можно, немножко денег дать. Это помогает как правило. Но, все зависит от уровня на котором решение принималось и от готовности того кто его принимал контролировать исполнение. Чем то и другое выше, тем больше надо денег. А их у меня, например, осталось мало. Немножко, конечно, занять можно. Есть у кого. Но не хочется.

Дима покивал и добавил:

— И деньги, это паллиатив. Один раз дашь, потом еще надо будет дать. Так себе выход.

— А, — Игорь мыл руки на кухне, чтобы не отстать от разговора, — не выяснить ли нам сначала, как там все на самом деле. Из первых рук, по-возможности.

— О! — поднял палец Дима и немедленно позвонил сестре. — Свет, а как этих чуваков зовут, ну которые разговаривали? А по должности они кто? Ну, узнай и отэсемесь, ладно? Пасиба!

— Когда пришлет, мне скажи, я выясню где живут. — сказал Арсен.

Когда имя (только одно, второго Света не знала), было произнесено, Арсен ушел в другую комнату и позвонил куда-то с городского. Вернулся и радостно сообщил:

— Все выяснил! Совсем рядом живет, немножко совсем проехаться, минут десять.

— А он дома уже?

— Кто ж знает? Подождем до вечера, позвоним, если дома — поедем.

— Может, в покер пока? — предложил Игорь.

— В образ входишь? — ехидно спросил Яша. — Типа, мы мафиози, щас в покер поиграем, пиццу закажем и поедем с копом разбираться?

— А и закажем! — Игорь вынул из ящика стола колоду карт и бросил ее на стол. — Яша, не в службу, а исключительно в дружбу, сделай нам пиццу, тебе ведь не сложно?

Пицца у Яши вышла горячей, с вкусным тягучим сыром. А вот, правила покера, у всех оказались свои и когда сговорились играть "как обычно", вышла путаница. А когда Яша предъявил каре с двумя трефовыми валетами его простили, потому что невнимательность в дружеской партии простительна, а до остального, то кто б на его месте не попробовал, если б мог?

Стемнело и Арсен позвонил по некоему телефону и попросил полковника Рофтова Олега Олеговича. Когда Рофтов ответил, Арсен сказал:

— С работы беспокоят, Олег Олегович. Каплыков, зам Егор Егорыча. К вам сейчас практикант подъедет из моего отдела, Паша. Бумаги кой-какие завезет, лады? Да, не успел Егор Егорыч, замотался. Ну, спасибо. — повесив трубку, друзьям: — Будет ждать. Можем отправляться.

Все было направились к калошнице с обувью, но Яша приостановил сборы.

— Джентельмены, мы что, вот так и поедем? Да он нас не пустит и все.

— Мда… — Игорь почесал голову. — А ты сделай нам повязки на рожу, в горошек, как у ковбоев.

— Мне не надо, — предупредил Арсен.

— Ты обернешься? А кем?

— Да никем особым. Немножко, лицо подправлю, немного подросту и похудею. Это мне несложно и одежда на мне останется. А то как я потом голый поеду?

— Отлично. — Игорь открыл дверь и побежал по лестнице вниз. Остальные последовали за ним. Однако, Яша еще имел что сказать.

— Все-таки, что мы будем делать? Ну, начало понятно: Арсен звонит в дверь, мы прячемся на лестнице, а потом врываемся. Дальше? Душим его на кухне полотенцем и суем в ухо паяльник, а его жена и малютки дети ревут запертые в ванной? Омерзительно.

— Расслабься! — Игорь хлопнул друга по плечу. — Не будет никаких изуверств. Просто поговорим. Понадобится — так Дима его зачармит.

— Чего сделает? — спросил Арсен.

— Применит заклинание такое. Объект будет очарован, буквально влюбится в Диму. Выполнит любую его просьбу.

— Неа, — открестился Дима. — Увы, но это для меня круто пока. Я еще только животных могу чармить. Лучше, некрупных.

— Так он небось и есть животное. Та еще, наверное, скотина, раз до полковника дослужился.

— Ха-ха. Но спеллы, они не в метафорическом смысле действуют. Сказано животное — подавай кошку или крокодильчика. А человека не возьмет, будь он хоть свиньей последней, хоть змеей подколодной, хоть сучьим выменем.

Ехать и вправду было близко и потому по дороге ничего путнего придумать не успели. И даже самый первобытный вариант "один звонит, остальные прячутся" пришлось отвергнуть.

Дом в котором жил искомый полковник, которому заглазно успели приписать духовное сродство с животным миром, обладал рядом недостатков. Недостатков, с точки зрения тех, кто намеревался проникнуть туда незаметно. Бдительный консьерж и пара видеокамер слежения, одна на козырьке подъезда, вторая возле хорошо различимых через стеклянные двери лифтов. Арсен, уже слегка изменивший облик, прижался к двери носом и внимательно все осмотрел. Вернувшись к сидящим в машине друзьям, он развел руками.

— А что нам до камер? Консьержу соврем что-нибудь.

— Не горячи себя, Игорь. На камеры, нам пожалуй наплевать, если входить будем без скандала. Но вахтер-то, наверняка прежде чем нас пропускать, позвонит Рофтову и спросит, ожидает ли он четверых гостей, трое из которых носят на лице платки в горошек.

— Давно я ждал этого! — Дима вылез из машины и гордо прошествовал к подъезду. Друзьям было видно, что консьерж его о чем-то спросил, а Дима односложно ответил. Консьерж ткнулся подбородком в грудь и мягко сполз со стула на пол. Дима повернулся к друзьям и хотя не мог их видеть, так как они были на темной улице, а он в ярко освещенном подъезде, улыбнулся и картинно вскинул руки.

— Усыпил! — восторженно выкрикнул он в пол-голоса, когда Игорь с Яшей и Арсеном, вошли в двери.

Согласно плану, составленному уже в лифте, Арсен позвонил в дверь полковника пока остальные прятались пролетом выше. Открывшей женщине он откозырял и попросил позвать Олега Олеговича. От приглашения войти отказался, сославшись на спешку. "Мне только бумаги ему отдать и сразу обратно в отдел лететь.". Пока женщина ходила за полковником, Игорь и Дима встали по обе стороны двери, а Яша вызвал лифт и придерживал его двери ногой, не давая закрыться.

Невысокого плотного полковника Арсен собирался выдернуть на лестничную клетку за галстук. За то, что он дома галстуком пренебрегал, предпочитая ходить в спортивном костюме, Рофтову пришлось поплатиться. Арсен рванул его за волосы, мельком порадовавшись, что полковник не лысый и не стриженный под ежик. Коренастый полковник не вылетел на площадку, а только нагнулся, но и этого хватило, чтобы Игорь и Дима схватили его под локти.

— Яша, мешок! — крикнул Арсен и поймав брошенный Яшей дерюжный мешок, возникший у того прямо в руках, накинул его на голову полковнику.

Игорь с Димой не мешкая ухватились за края мешка и натянули его Рофтову до самых колен. Тот и растопыриться не успел, только тихонько квакнул. Полковника впихнули в лифт и вышедшая через несколько минут на площадку жена, встревоженная отсутствием мужа, ничего не увидела и не услышала.

Полковник же, зажатый на заднем сиденье, вел себя благоразумно, не брыкался и в переговоры вступить не рвался. Когда же его вытащили из машины и, освободив из мешка, бросили на снег, подобрал под себя ноги и не решаясь встать, замер в несколько лягушачьей позе. Он настороженно смотрел на четверых стоявших в нескольких шагах от него и помалкивал.

Игорь шагнул и выгнувшись назад, сделал движение, будто кидал из-за головы тяжелый камень. Две алые струи огня, рассыпающие блестки искр, ударили в землю по обе стороны от полковника. Снег мгновенно вскипел и вспух облаками пара. Полковник упал плашмя и закрыл руками голову. Не почувствовав боли, он убрал руки и подняв лицо, напряженно глядел на Игоря.

Тот сделал еще шаг вперед и наклонился, уперев руки в колени.

— Мне не надо объяснять, кто мы такие? — произнес Игорь с змеиным присвистом. — Ну! — прикрикнул он, — Кто мы!?

— К-колдуны. — осторожно ответил полковник.

— Именно. Ты нам расскажешь, что за распоряжения поступили вам, ментам, относительно нас. Ты будешь говорить, а мой друг — Игорь взмахом руки указал на Диму, — будет следить, чтобы ты не врал. Соврешь — обожгу.

Игорь встряхнул рукой и сноп оранжевых искр, осыпал снег рядом с лицом полковника. Тот поспешно отодвинулся от крохотных проталинок, каждая из которых выплюнула исходящий паром фонтанчик кипятка. Сглотнул и заговорил:

— Поступило предупреждение. Приказа пока нет, ожидается. Колдунов изолировать, поощрять сообщения о местах дислокации колдунов, о лицах подозреваемых в колдунстве.

Дима важно кивнул головой.

— Он говорит правду, но не всю.

Игорь вопросительно повернул голову.

— В случае сопротивления — уничтожать в целях безопасности производящих задержание. Примерно так будет.

Игорь покачал головой.

— Знаешь, дядя, у меня глаза лоб летают. Вы вот так запросто собираетесь сцапать кучу народу, вся вина которых — наличие таланта которым вы не обладаете. Скрипачей и тех, кто может шевелить ушами вы как, тоже планируете впоследствии того?

Полковник посопел, но ответил.

— Хороший талант, молодые люди — похищать офицеров. Что, полагаете за такое не следует изолировать? И что мы должны делать с теми, кто вот огнем кидается? А с теми кто мысли читает или еще неизвестно что делает? Вы, мальчики, обладаете непредсказуемыми умениями, не имеющими аналогов. И применяете их в преступных целях. Так что вас удивляет?

— А то… — но договорить, Игорю не дал Яша. Он подошел и тронул друга за рукав.

— Закругляйся. У нас не диспут. Информацию он подтвердил — все. Поехали.

Игорь согласился и бросив полковнику "Свободен. Надо будет — еще спросим", пошел вместе с остальными к машине. Арсен, не зажигая огней, отъехал.

Полковник, постарался было различить номер, но забрызганный грязью и не подсвеченный, тот прочтению не поддался. Рофтов перевернулся на спину и дрожа в накатившем отходняке, проговорил: — Крепкий ты мужик, Олегыч. Даже не обоссался. И протяжно выдохнул, завершив выдох тихим "на-аа-аа".

***

— Он точно не врал? — спросил Арсен у Димы.

— Не должен. То, что Светка запомнила, тому что он нам сказал, вполне соответствует.

— Так ты что, не контролировал как Игорь сказал?

— Нет, конечно, этого я не умею. А если б и умел, я свое заклинание сегодняшнее на вахтера истратил. Больше до завтра нету. Но это все чушь. Думайте, что нам с полученным знанием делать.

— А, вроде, ничего мужик. — произнес Игорь.

— Да, — согласился Яша. — И рассудительный и смелый.

— Именно, — кивнул Игорь, — я б на его месте обоссался.

 

IX

Борщ на рассвете, удивил друзей, но удивил приятно. Излишней манерностью никто из них не отличался и пренебречь таким завершением беспокойной ночи, также склонен не был. И потому, спустя самое краткое время по приезде, Игорь, Дима и Арсен работали ложками, как колесные пароходики лопастями, а Яша нагонял их, хотя ему и пришлось дать остальным фору: он не мог не потратить минутку на то, чтобы чмокнуть Леру и воздать хвалу ее кулинарной самоотверженности.

— Да мне что — Катушку спать уложила, заняться нечем, а догадаться, что вы голодные приедете, ума не надо. — ответила на слова признательности Лера, с нежностью глядя на уплетающего Яшу.

Уполовинив тарелку, Дима отдулся и наставительно сказал:

— Есть суп утром — это по крестьянски.

— Ты, пейзанин, — отвлекся от еды Игорь, — ложку-то либо в рот засунь, либо обратно в тарелку положи. А то весь армяк, или как вы, хлеборобы, там свою фофудью называете, обляпал.

Ложку, решительным кочегарским движением, Дима отправил в рот, за ней следующую, а когда грузить стало нечего, стрельнул глазами сперва на Леру, а после на кастрюлю. Лера переставила кастрюлю на стол и вручила Диме половник. Которым он немедленно выловил большую мозговую кость и стал ее неловко, но с энтузиазмом высасывать. Более искушенный в этом деле Игорь, тоже обзавелся мослом и при помощи черенка ложки наглядно показал Диме как нехитрые орудия помогают примату не остаться голодным. И Яша решил не отставать, но ему досталась кость поуже. Однако, для человека способного магически создать вязальный крючок, это не препятствие.

Выцепив последний комочек мозга и скусив с кости последнюю полоску, бордового от свеклы мяса, Игорь решил развлечь Леру, а заодно и прочих обитателей "сквота", стянувшихся на неурочное чавканье и звон посуды полным составом, за исключением Катушки и сестер, рассказом об их ночных похождениях. А заодно предупредить о людоедских настроениях властей.

К его удивлению, он не услышал ни восхищения их лихостью, ни возгласов страха или тревоги. Слушатели помалкивали. Большинство смущенно отводило глаза, только трое реагировали иначе. Валерий отстраненно улыбался, а Рита, картинно закатив глаза, крутила головой, беззвучно шепча что-то крайне эмоциональное. Лера же хмурилась и наливалась краской, так что к концу Игорева повествования стала, хоть еще и не под стать борщу, но такой красной, что это сравнение сделалось допустимым.

— Ты чего это, Лер? — прервал Игорь описание того, как плененный мент, шарахался от кипящего снега.

Лера молча взяла с его тарелки кость и с силой плюхнула ее в кастрюлю, обдав едоков жирными красными брызгами.

— Я того, — нависнув над столом, начала она кипящим от гнева голосом, одновременно с тем, как кость ухнула в кастрюлю, — что вы, милые мальчики, оказывается ни разу не милые! Вы, — Лера протянула руку к мослу, из которого на автомате продолжал вылизывать мозг Дима. Дима попытался удержать кость, но Лера без видимого затруднения, вырвала ее, а он только крякнул, когда его пальцы разжались, несмотря на все усилия. — оказались тупорылыми гопниками! — Кость полетела в кастрюлю, с не меньшей силой, чем первая и едоков вновь окатило борщом. — Которые не только мозгом не думают, — Яша безропотно вложил свою кость в Лерину руку и даже не мигнул, когда его третий раз окропило горячим, — но еще и вместо совести, огнемет себе отрастили! И мешок. Я ведь, правильно поняла про мешок, а Яша? — тот только кивнул.

Лера, замолчав, устремила взгляд на Арсена. Но тот костей не ел и вздохнув, вылил содержимое своей тарелки в кастрюлю. Этот жест капитуляции несколько остудил Леру. Она отступила от стола и заговорила спокойнее.

— Я вам ничего худого не говорила про вашу мексиканскую эскападу. Вон, Яша помнит, даже утешала и сопли вытирала. Но вместе с теперь это — тенденция. Может, я вас не поняла и вы изначально такие. Но скорее, вам просто тормоза отбило, а вы и не заметили. Черт с ним, с тем что вы не думаете абсолютно, прежде чем что-то делать. Я, как бы, самая маленькая, — Лера одним взглядом пресекла поползновение Игоря хмыкнуть, — не мне вашим интеллектуальным развитием заниматься. А вот то, что поступок ваш — гопничество чистой воды, я вам сообщаю, уж не взыщите.

Выволочь постороннего, ни в чем перед вами не виноватого человека из дому, запугивать его, практически пытать… Хер вам по всей роже, — внезапно снова заорала Лера, — а не мое благоволение! В какой либо форме! К тебе, Яша, особенно относится! Пока, гады, не вспомните, что такое хорошо, а что такое вы!

— И кстати, — вмешалась Рита, — вы, изумрудки, устроили то самое, что называется "эскалацией конфликта". Раньше, может все бы и обошлось, а после ваших козлиных ботизов, всякий мент вас пристрелит и будет в своем праве. — произнесла она с такой ехидцей, что хватило бы на то, чтобы сшить пару полноценных ехидн.

— Молчи, пизда! — рявкнула на нее Лера. — Сама, не лучше! Еще раз влезешь в разговор, башкой в суп воткну!

Яша меж тем, пошептавшись с Арсеном, одолжил мобильник и куда-то звонил.

— Вы, четверо, как будто по десять лет скинули и в детство вернулись. Нашли там ружье и решили, что вам черт не брат. Черт, я поверить не могу, что взрослые дядьки, так себя ведут! Я вам сейчас объясню… — тут Лера заметила, что Яша с кем-то говорит по телефону из последних сил прикрывая трубку ладонью в попытке уберечь собеседника от выслушивания ее филиппик и прервалась. Стало слышно о чем и понятно с кем, говорит Яша.

— Да, Олег Олегович, я так и думал, что узнаете. Нет, принести извинения. Сами удивляемся, что нас толкнуло на такой подлый поступок. Нет. Нет, не зассали. Бояться нам, пардон, особо нечего. Вот я вам даже с открытого мобильника звоню, без всякого антиопределителя номера. Да, чтобы продемонстрировать искренность извинений при отсутствии опасений. Нет. Безусловно. Да, вы правы. Разумеется.

— Немножко нечестно, демонстрировать свою искренность и открытость, взяв мой телефон. — отметил Арсен.

— В принципе, возможно, — продолжал разговор Яша, — но это по обстоятельствам, вы же понимаете. Да, конечно, очень может быть, что мы тоже прибегнем. Спасибо за предложение. Еще раз, извинения от всех нас. Глубочайшие.

— Молодец какой Яша — шепнул Арcен Игорю. — складно все сделал. Сперва попугали, теперь извинились, потом еще немножко заплатим и полковник этот совсем наш станет. С ментами так очень правильно поступать.

Игорь поморщился.

— Он об этом и не думал. Яша, существо тонкочувствующее. Полковник сам какой-то гешефт сватал, ты не понял чтоль? И кончай пока об этом, а то Лера нас половником пришибет и будет права.

— Молодец! Спасибо. — одобрила Яшу Лера и продолжила: — Нравственные ориентиры, это не та штука, которая зависит от наличия или отсутствия палки в руках. Или магии там, где она у нас помещается. Не должно быть такого, что как только отросли молнии всякие, умение форму менять, прочие хреновины, так тут же отвалилась порядочность и представления о добром и злом. То, что нельзя казнить невиновного, третировать слабого, издеваться над кем-либо в принципе, должно быть абсолютно инстинктивным. Или я не знаю… нутряным. Пока это есть — вы люди, которые могут рассчитывать на уважение и дружбу хороших людей. Как только нету — все. Вы уже подонки и нормальному человеку иметь с вами дело невозможно. Это я вас не шантажирую, мол дружить не стану. Я-то пока стану, понадеюсь, что это у вас так, временное помрачение. Я задуматься призываю. Охота стать подонками? Тогда, продолжайте, крепите тенденцию. А неохота — включите волю и поступайте как можно, а не как проще.

Да, прости пожалуйста, Рита. — Лера погладила не успевшую увернуться Риту по голове, — Прости, что обозвала тебя. Если хочешь им что-то сказать, скажи.

— Ладно, проехали. Знакомое состояние, понимаю. Ну, для гармонии, "сама такая", конечно. О чем я глаголила-то? А! Что вы все, и ты, муж, в первую очередь…

— С чего это я в первую? — вскинулся Игорь.

— Огнем кто кидался? Потому и в первую. Вы в точности подтвердили их опасения. Что маги — агрессивные и беспардонные. И теперь сомневаюсь, что можно кого-то в этом разубедить.

— Все, Ритка, — махнул рукой Игорь, — пафос твоего выступления ясен. Только ты ошибаешься. Яша — дипломат, как видишь, и все мы уладим. Ничего дальше полковника не пойдет.

— Это, если он вернувшись жене не рассказал как все было. — подключился к разговору Арсен. — А если немножко ей объяснил, куда он пропал, что с ним делали и о чем спрашивали, то даже не думай. Даже если он ее очень попросит, все равно она немножко кому-то выболтает. Подруге там, родственнице. И завтра, ну послезавтра, слухи такие будут, что ой-ой.

— Знают двое, знает и свинья. — заметил Дима, склонный этим утром к коротким репликам.

— А может, — высказал предположение до последней крайности смущенный Лериными словами Яша, — нас кто-то заколдовал? Хотел, некий гад, спровоцировать конфликт и повлиял на наш мозг, неизвестным науке способом.

— Размечтался! — сказала на это Лера. — Нет уж, ответственность за скотство — целиком ваша. Не оправдывайся, тем более, так по тупому.

— Лера, а по-моему, ты немножко не права. — поддержал Яшу Арсен. — Утверждать мы не можем, а предположить — запросто. Ну, подумай, с чего мы все разом так стыд потеряли? Вдруг Яша прав?

— С чего вы стыд потеряли, я точно не знаю, но подозреваю, что все так, как я сказала. Головокружение от успехов до полной потери человеческого облика. Это я не лично о тебе, обо всех скопом. А заговоры разные… Сомневаюсь сильно.

— Права, во всем права. — сказал Игорь вставая. — задумаемся же о моральной стороне.

И вышел на улицу. Покурил и постановил себе испытать стыд и ощутить глубину падения. Удалось. Вот и славно, подумал Игорь. Будем надеяться, ремиссия окончательная, рецидивов не будет.

***

Отойдя в сторонку, он закружился волчком и вскинул обе руки вверх. Зелено-синий, гудящий жгут, вырвался из его ладоней и улетел ввысь. Игорю совсем полегчало. Развернувшись, он увидел, что вместе с ним, на фейерверк любовался стоящий в неустойчивой позе и немного покачивающийся Валерий.

— Тебе что, тоже есть что сказать, добрый бухарь?

— Молодой человек, мне и сказать есть что и непонятно, чем я заслужил от вас такое прозванье.

Игорь удивленно мигнул.

— Как чем? А кто вечно датый бродит? Мне и чуваки про тебя рассказывали и сам я тебя трезвым пока ни разу не наблюдал.

Валерий рассмеялся так, что чуть не упал. Упершись руками в колени, он булькал и мотал головой.

— Так вот, как это выглядит! Надо отметить, что ваши друзья, тактичнее вас. До сих пор, ни один не упрекнул меня в алкоголизме, а оказывается держали за пьянчугу!

— Э-ээ?

— Я, действительно, чувствую некоторое нарушение координации движений. И воспринимаю мир, как через дымку. Он несколько быстроват на мой взгляд, я малость отстаю. Но это все — побочные эффекты. Я занят постоянным переустройством своего организма, но готов прерваться, если мой вид вам неприятен. — с этими словами, Валерий распрямился, глаза его, обычно мутные и испещренные красными точками, абсолютно прояснились. Взгляд сделался острым.

— Оп! Верю. Ну, а выхлоп-то у тебя отчего такой ханыжный?

Валерий развел руками.

— Должно быть, оттого же. Я чувствую, что у меня в животе маленький шинный заводик, коптящий и булькающий, но запаха, признаться никогда не ощущал.

— Ок, ты не бухарь. А отчего такое обращение "молодой человек"?

— Пардон, полагал, что с высоты моих лет, это позволительно.

— Каких лет? — снова удивился Игорь, — Мы ж ровесники вроде, или около того.

— Мне сорок семь, — улыбнулся Валерий. — Я же упомянул о перестройке организма. Одна из целей — омоложение до тинейджерского состояния. Очень уж я соскучился по легкости движений и общему ощущению всегдашнего жара и неуемной энергии. Лет семнадцать, вот к чему я стремлюсь. Еще неделя — две и управлюсь. Раньше нельзя, преобразования-то комплексные. Не только возраст установить, но и еще много всякого надо переделать. Но это неинтересно.

— Ошибаешься! — поднял палец Игорь, — Это весьма любопытно. Вот ты только что сам…

— Успеется, — отмахнулся Валерий. — Я о другом хотел поговорить.

— Пойдем в дом, ладно? Зачем на снегу стоймя, если можно в доме и сидя?

— Согласен. Хотя я и не мерзну и, как я заметил, вы Игорь тоже.

В доме, Игорь налил себе и Валерию кофе и они расположились на стульях, возле одного из чердачных окон.

— Как думаешь, это чтоб тепло сохранить, окна такие узкие?

— Вряд ли. Во-первых, мода такая главенствует. А во-вторых, в свете принесенных вами новостей, окна самые подходящие. Только чанов со смолой не хватает.

— Хо! Думаешь, плохо дело будет?

Валерий вздохнул.

— Думаю, будет обычно. Вы, молодые (теперь ведь ты простишь мне такое обращение?) люди, в практическом плане, не сделали ничего плохого. Именно в практическом. С точкой зрения Леры на этический аспект, я согласен обеими руками. Но на самом деле, удави вы того милиционера или преврати его в говорящую фуражку, ничего бы не изменилось. И не подойди вы к его дому ближе чем на квартал — тоже. Потому что, единичные случаи могут стать поводом. Но не более. Вы ведь и сами не надеялись, что магия останется незамеченной или что обойдется без катаклизмов?

— Не надеялись. Скорее, если уж руку на сердце, я надеялся, что катаклизмов будет и я приму в них самое деятельное участие. Но приближать их не собирался. Ей-ей, не собирался.

— Верю. И хочу отчасти успокоить. От государства, серьезных проблем, пока ждать не следует. Чай, не в Латинской Америке живем. У нас, чтобы быстро, — редко бывает. Темперамент не тот, инерция большая.

— И все равно, ты (давай, кстати, тоже на "ты" переходи, ок?) намекаешь, что бойницы эти, нам очень даже пригодятся. Хотя тут такая глушь, что если и будет какая заварушка, до нас не скоро доберется.

— Это ты брось! Какая еще глушь? Тут в трех километрах — дачный поселок. В четырех — деревня. В семи — федеральная трасса. В тридцати — город. И то, что мы здесь живем, ни для кого не секрет. Однажды, гуляя в окрестностях нашего форта, я встретил бабульку, которая меня крайне остерегала приближаться к этому дому. Местные считают, что здесь секта поселилась. Уже и разные подробности придумали. А уж когда то, что магия взаправду существует, станет общеизвестно… А оно станет, тем скорее, чем больше вокруг этого нагородят секретов власти и сами маги. Так вот тогда ни у кого и сомнений не будет, что тут-то самые колдуны и гнездятся.

— Валерий, ты что, полагаешь, что сюда придут поселяне с факелами и вилами?

— Боже упаси! Опять же, не там живем, к счастью. Даже если магов объявят вне закона и призовут искоренять, никто на нас не нападет. Что ты! Народ он, скажем тактично, не воинственный. И лезть туда, где засели колдуны, которые могут шпарить огнем, превращаться в зверей и бог весть что еще про нас придумают такого, чего мы и не умеем — охота была! Нет, что на рожон нас поднимут, можешь не опасаться.

— А кто тогда? Армия?

— Опять мимо. Для самолетов и танков, мы все-таки маловатая мишень. По их мнению конечно. А все кроме авиации и бронетехники, есть и у милиции. А ее мы, как было договорено раньше — не ждем.

— Логично. А флот сюда не приплывет, потому что речка далеко. Так кто?

Валерий подмигнул.

— Не. Не скажу. Когда придут, тогда увидишь. Если раньше не догадаешься.

Игорь, слегка обидевшись, улыбнулся и встал.

— Погоди, — остановил его Валерий. — Аудиенция не окончена.

— Нет? Ну, излагайте, Ваше Чего-нибудь.

Игорь снова сел и выжидательно уставился на собеседника.

— Не кончена, даже почти не начата. Я, может и ошибаюсь, но мне кажется, Лера права и еще в одном. Что-то у вас с мозгом приключилось, — совсем не думаете.

— О как! Ну-ну…

— Я слушал, все что ты рассказывал, но абсолютно не услышал выводов, до которых, как мне кажется, стоило додуматься. Вот смотри, что вам там понарассказали сперва Димина сестра…

— Это еще без меня было.

— Не существенно. Так, что вам рассказали Света и милиционер: что из-за каких-то там преступлений, совершенных при помощи магии, существование волшебства официально признано и даже приняты меры. Или вот-вот будут приняты.

— Да, все так. И что?

— То. Причина, никак не коррелирует со следствием. Вы забыли — магия для большинства граждан, абсолютно и полностью невероятна. Сказка это. Вымысел, шарлатанство, книжки. И никто не поверит, даже своим глазам, а, тем более, например, записи камеры наблюдений, с летающим топором, рубящим головы или не знаю, что там были за случаи. Или свидетелям, рассказывающим о взявшемся из неоткуда грабителе или превратившемся в быка и прыгнувшем в Москва реку вместе с жертвой, насильнике. Всему можно найти объяснения, более или менее укладывающиеся в рамки привычной понятийной системы.

— Вроде, верно. А как тогда все это тебе видится?

— А так, что каким-то, тут и гадать без толку каким образом о магах узнали спецслужбы. ФСБ или кто там должен быть затычкой в каждой бочке. Попался им маг. Они его раскрутили и он рассказал о том, что он такой не один. Обязательно так! Если бы решили, что это единичный феномен, никто б не стал огород городить. Посадили бы его в клетку и пусть колдует на благо, образно говоря, родины. Но он рассказал о других магах, их тоже сцапали. И убедившись, что магов много, начали действовать логичным образом.

— Это, в смысле, передали материалы ментам, чтоб те всех выловили и представили пред светлые очи?

— Тьфу! Нет. Конечно, нет. Пойманных магов завербовали и выпустили, чтобы те искали и находили новых. А с ментами это так, дополнительная мера. Чтоб колдуны зашевелились и побыстрее сами пришли. Того, кто тихо сидит, его все равно, не вычислишь. А вот, кто побуйствовать любит, спровоцировать на что-то очень просто. Кто вот, типа вас — глупостей наделает. Другой — начнет убегать. Третий… тоже сделает такое, что его выдаст.

Так мне все представляется. А, насчет стрельбы, это именно пугалка такая. На тебя вот, очень подействовало. А стрелять не надо. Надо на контроль взять. Выявить, разобраться кто что может и как это использовать.

Отчаянно чеша голову, Игорь прятал взгляд.

— Ох, что ж мы такие тупые-то, а?

— Не знаю. Природное, наверное. Тут вот еще какой момент: если тех, первых магов, попавших в ммм… лапы спецслужб, выпустили, то они ведь куда-то пришли. Задание выполнять.

— Да уж, до этого я сам додумался. Стало быть, у нас тут, с большой вероятностью, имеется "крот".

— Ага.

— И что делать?

— Я фаталист, мне пофиг. Думай.

На том и расстались. Валерий впал в то, что, как выяснилось, вовсе не являлось опьянением, хотя именно так и выглядело. А Игорь разыскал Яшу и изложил ему содержание разговора с Валерием. Присутствовавшая при этом Лера, не стала дослушивать Игоря, и ушла гулять с Катушкой. А Яша, выслушал внимательно, не перебивая.

— Знаешь, все складно, только…

— Только?

— Только все эти эфэсбы и прочие компетентные органы, давно выродились, если когда и были тем, что мы об них думаем.

Это-то, само собой. Но все же, вряд ли там навовсе не осталось энтузиастов своего дела, которые занимаются чем им положено, хотя бы когда в бизнесе затишье.

— Наверное. Не знаю. Какая разница, если никто нас вербовать не приходит?

— Отсюда мораль: раз не приходят, значит ихний человек среди нас уже есть. Вопрос — кто?

Яша стал загибать пальцы правой руки, держа ее перед Игоревым лицом.

— Самый подозрительный — Валерий. Он все так хорошо понимает, не иначе бдительность усыпить хочет. Потом, Арсен. Он еще хуже. Общительный, легко и неизвестно как отыскивает магов, явно ждал когда я на него выйду. Ну, про сестер и говорить нечего — щебечут подозрительным образом, а ничего о себе толком не рассказывают, всегда вместе держатся. Дима наш — прекрасный кандидат. Самый из магов бесполезный, опять же, вывел нас на информацию, которая как нам известно, служит только для того, чтобы нас смутить и запутать. Про Риту я уж и не говорю. Пропадает незнамо где, а появится, так посмотрит, послушает и опять — бысь и нету.

Загнув все пальцы, Яша начал их разгибать.

— Катушка — очень подозрительна. Наверняка она, ребенка ведь и завербовать легко и никто на нее внимания не обратит и не подумает. Лера моя, тоже вовсе не вне подозрений. Сам я, еще похлеще могу быть шпионом, мне рацию сделать и наговорить в нее шифру азбукой морзе — раз плюнуть. Про тебя, Игорь, мне все ясно тоже. Нарочно ведь со мной этот разговор завел, потому как провокатор и внедренец.

Яша сжал все выпрямленные было пальцы в кулак, оставив торчать только средний. Который, поворачивая под разными углами, некоторое время демонстрировал молчащему Игорю.

— Вобщем, вот тебе, а не "крот". Чем, конспирологию разводить, ты бы полезное что сделал.

— А что я могу полезное? И для кого?

— Я знаю? Придумай. Я вот, делаю мешки с собачьим кормом и зоолекарства когда в городе бываю. Звоню специальным тетечкам и они их по приютам для зверушек развозят. Лера всех строителей которые тут работали, пока ты в отъезде был, вылечила. Кого от гастрита, кого от цирроза.

— Зачем же она так свою магию афишировала?

— Да не афишировала она ничего. Сказала, мол, на доктора учится и разные травки знает. Поила их чаем с укропом и настойкой боярышника. Сестры вон, с Сашей и Арсеном в детский дом ездили, типа фокусницы. Всякими смешными тортиками кормили и газировкой. Они ж умеют, чтоб тортик чирикал и подпрыгивал, а пепси цвета меняла. А Саша угадывала что за занавеской спрятано и прочее фокусническое показывала. Хоть и стесняется всего на свете, а сдюжила.

— Но я то, ничего такого не могу! Только "бдыщ" и "пьжж-жь"! — Игорь показал руками как получаются "бдыщ" и "пьжж-жь".

— Тогда не морочь голову и дров наруби. Я пней наделаю.

— А сразу, наколотых дров, ты не можешь сделать?

— Могу. Хочу, только, чтоб ты занялся чем-то.

Х

"Обратно, меня обижают. Все такие оказывается благородные да рассудительные, а я дурак дураком. И что хуже того, в эгоизме погряз. Или лучше? Того. Кого? Пойду, устрою на подстанции короткое замыкание. Пусть люди телевизор не смотрят, радио не слушают. Пусть книжки читают, пряжу ткут и вяжут, так полезнее. Ага, в темноте. Ну, пусть тогда трахаются. Это и полезнее и приятнее. А чего? Такая вот от меня может быть польза, уж извините."

Так думал Игорь, глядя на растущую по Яшиной воле гору березовых чурок.

"Дров поколи, ага! Я вам поколю, филантропы, попомните как меня поучать!"

Яша, решивший, что чурок достаточно и Игорю будет чем себя занять, отошел в сторону, завершающим штрихом, создав дубовую плаху с воткнутым в нее колуном. Игорь покосился на колун, присел и разжимающейся пружиной рванулся вверх, одновременно крутясь в воздухе и указывая в небо сведенными руками. Между его пальцев заструились медово-желтые струйки магии. Они собрались вместе, перекрутились в тугой жгут и, когда Игорь, упав на одно колено, резко опустил руки, рубанув ладонями воздух, жгут обрушился на "поленницу", в последний момент, рассыпавшись крупными, с виноградину каждая, каплями.

Гора чурок разлетелась облаком щепок, поднялась в воздух, откуда и осыпалась на вставшего в горделивую позу Игоря и успевшего сделать и открыть зонтик Яшу.

— Нарисовался? — спросил выбирающего деревяшки из волос Игоря Яша.

— Типа. А что, не впечатляет?

— Еще как. Очень лихо. Дрова-то ладно. А вот как ты прыгал и крутился… Пируэт с тремя полными оборотами, это ведь, не всякий болерун осилит. Ты когда это так наблатыкался?

— Я знаю? В лесу наверное. Здоровая пища и упражнения. Посмотри, у меня там на шее сзади сильно ободрано?

Яша оттянул игорев воротник, глянул.

— Прилично. Сходи, попроси Леру, она зарастит.

— Фигня, само затянется.

— Иди. Столбняк заимеешь. — Яша вытянул из шеи друга здоровенную занозу и вручил ему.

— Тогда и схожу. — Игорю абсолютно не хотелось идти в дом, а тем более разговаривать с Лерой. Да и с кем-либо другим, тоже.

Но, кроме как в дом, идти было некуда. И Игорь пошел в дом, а там залег в кровать, где и провел два дня безвылазно, не считая перерывов на поглощение вкусной и разнообразной пищи, до которой он был большой охотник, вынужденный однако, смирять свой пыл в силу того, что Рита готовить не любила. А Лера любила и умела. И любила, когда приготовленное ею, ели и нахваливали. Нахваливать, Игорь оказался не горазд. Разве что, невербально, одной только скоростью поедания, чавканьем да похрюкиванием. Но Лере и этого было довольно. Она накладывала тарелки с горкой, не скупилась на добавку и ждала, когда игорева хандра пройдет, изгнанная, в том числе, и ее кухарскими усилиями.

Так и случилось. На третье утро, Игорь постарался и наговорил Лере уйму приятного в коротких промежутках между подаваемыми блюдами. Отяжелевший от еды и наслаждающийся гармонией своих отношений с миром и его населением, Игорь вышел во двор, закурил и земно поклонился Яше, окончившему трапезничать раньше и теперь выгуливающему во дворе кошку.

— Спасибо тебе, Яша, от всего организма! За то, спасибо, что привез эту дивную женщину. Сроду меня никто не кормил так, со времен покойницы бабушки. Пожалуй, отпущу себе брюхо, чтобы влезало побольше пищи и бороду, чтобы вытирать об нее сальные пальцы. Скоро, ими стану есть — руки дрожат и вилку не держат, едва Лерину стряпню завижу или унюхаю.

— На здоровье.

Отделавшись этой короткой фразой, Яша подхватил на руки Тинки-Винки, за которой до этого ходил, стараясь не наступать на цепочку маленьких круглых следов, насторожился и указал рукой в сторону ворот.

Игорь лениво повернул голову туда, куда указывал друг, но ничего не увидел. Только услышал. Звук подъезжающей машины. Глянув под навес, Игорь убедился, что "Лексус" стоит на месте. "Может, Дима, пока я валялся, за своим джипом в Москву метнулся?". Но Димин мотор, Игорь бы узнал. Кто-то другой подъезжал к дому, а кто, с новым забором, было не понятно.

Игорь неторопливо подошел к воротам, но открывать их не стал, вышел в маленькую боковую калитку. Почти столкнулся "нос к бамперу" с милицейским УАЗиком.

— Тпру! — прикрикнул Игорь, отскакивая в сторону.

Уазик остановился и из него вылез дородный милиционер, весь в зимнем и теплом, за исключением фуражки.

— Капитан Усаршов, участковый инспектор. — представился, надевая теплые перчатки милиционер.

— Разве капитан, — удивился Игорь, бывает участковым интспектором?

— Бывает, — уверил его назвавшийся Усаршовым, — если участок большой или особо важный.

— А у нас тут какой?

— Большой. — почему-то смутившись, ответил участковый.

— Сочувствую. Раз большой, то и работы много. А чем обязаны визиту?

— Кто здесь проживает, хотелось бы выяснить. Пройдемте внутрь.

Игорь улыбнулся.

— Проживают тут разные хорошие люди. Вас что, конкретно интересует: фамилии, наличие регистрации?

Капитан сделал шаг к калитке, но Игорь сместился, загородив ему дорогу.

— Нет. Без обид, но в дом не пойдем. Хотите, здесь побеседуем, а можем в вашей машине.

Совершенно спокойно отнесшийся к тому, что его не впускают в дом, участковый, оперся задом о капот машины и раскрыл дерматиновый бювар, до этого, обитавший у милиционера за пазухой.

— Фамилии, будьте любезны. Имена с отчествами, номера паспортов, кем и когда выданы. Адреса прописки и фактического проживания. Телефоны служебные. Наличие паранормальных навыков, иначе называемых магическими.

Милиционер, с неожиданным для круглого тугого лица изяществом, выгнул бровь и вознес над бюваром авторучку, всей позой выразив готовность записывать сообщаемое.

Игорь рассмеялся и повернулся к Яше, который успел занести кошку в дом и теперь встал рядом с другом.

— Это — тутошний урядник.

Яша серьезно кивнул и протянул к участковому руку, в которой возникла рюмка с тонкой ножкой, прикрытая маленьким бутербродом. Капитан вздрогнул, но отложив бювар, принял подношение. Ополовинил рюмку и слизнул с бутерброда икру. Вздохнул. Допил и зажевал хлебом.

— Коньяк славный. И вы, молодые люди, тоже славные, хотя и наглые. Ну да, если б я мог из воздуха даже не коньяк, а обычную синьку делать, тоже б зазнался. Ладно. Сигнал я проверил, имеет место. Живите пока, только не безобразничайте.

Договаривал участковый, уже садясь в УАЗик. Сдал задом и уехал. Яша и Игорь помахали ему вслед.

— А я так и знал, что все в курсе.

— Все знали.

 

XI

Жили в "сквоте" дружно, не скандалили больше чем по двое, симпатию друг к другу ощущали и участие. А на Новый Год, остались только Игорь с Яшей, да Валерий, но последний — что есть, что нету, все едино. Не разговаривает, елку не наряжает, только лежмя лежит, да покряхтывает. И запах вокруг такой, будто ведро алжирского портвейну разлили, а в луже свинья, гороху переевшая, уснула. Рита к своей маме уехала, даже не предложив мужу присоединиться, знала, что откажется. Лера, тоже к маме, только к своей. И Катушку с собой взяла, сказала, что еще не знает, в каком качестве ее представить родственникам, но пока доедет — придумает. Даже Дима уехал, правда, обещал, по-быстрому собрать подарки, глотнуть шампанского под куранты и назад.

Обвив тонкой синеватой струйкой магии, серебрянную звезду, Игорь, медленно помавая руками, поднял ее в воздух. Выше, выше… Над макушкой елки, звезда повернулась и Игорь ослабил объятие. Струйка магии совсем утончилась, засветилась голубовато-белым. Звезда выскользнула. На пол. Вдребезги.

— Щас-щас, новую сделаю. Ты, только не бросай! — Яша поспешил остановить друга, готового уже плюнуть и начать развешивать елочные игрушки руками.

Наконец, получилось. Звезда утвердилась на вершине, а гирлянды и мишура опутали колючие хвоистые лапы. Игорь, в изнеможении, сел прямо в устилавшие пол мелкие стеклянные брызги — следы неудачных попыток.

— Вставай давай, жопу изрежешь.

Яша помог Игорю подняться и сунул ему в руку веник.

— Зад обмети. И, желательно, пол тоже. В коробку вон, замети все.

— А ты?

— А я, шарики повешу.

Игорь привел в порядок корму, замел осколки и, подойдя к Валерию, крякнув, взвалил его на плечо.

— Извини, дяденька, но в твоем обществе, пировать невозможно. Оттарабаню я тебя наверх, там полеживай.

Вернувшись к елке, Игорь потянул носом и распахнул все окна в комнате. В принципе, к Валерию уже все принюхались, но и свежего воздуха, для разнообразия, нюхнуть хотелось. В комнату мгновенно нанесло снега. Злого такого, не новогоднего, а будто февральского, предвесеннего, берущего реванш за теплую зиму. Игорь поддержал качнувшуюся елку, вдохнул мороза со снежной крупой, зажмурился. Приоткрыв один глаз, с осуждением посмотрел на Яшу, который, бормоча нехорошее, силился закрыть окна, преодолевая встречный ветер, бивший в стекла.

— Кто такой морозоустойчивый, тот на улицу иди! — прорычал Яша, справляясь с тугой оконной ручкой. — Не для того новомодные стеклопакеты городили, чтобы их открытыми держать!

— Ну и живи в вонище и затхлости. — пожал плечами Игорь, и вправду, направившийся к выходу.

Намело таких роскошных сугробов, что Игорь не удержался и прыгнул в один из них с разбега. Головой вперед. Побултыхался, немного ушибшись о запорошенное железо — не то ведро, не то таз забытый Лерой на улице. Вынырнул, хапнул ртом колючего снега, стиснув зубы терпел пока тот растечется безвкусной водой. Вбежал в дом. Снег на голове и плечах, быстро растаял под напором тепловой пушки, которой Яша обзавелся за то краткое время, которое понадобилось его другу для принятия снежных ванн. Следом растаяло то, что набилось за шиворот, в рукава и ботинки. Совершенно мокрый, Игорь стоял и смотрел на накрытый стол, во главе которого сидел Яша и по воле которого, стол заполнялся питьем и снедью.

Скинув мокрое, Игорь сел напротив Яши и сорвал проволочные крепежи с пробок игристого, взял по бутылке в каждую руку и большими пальцами помог пробкам высвободится.

— Розовое! — воскликнул он, когда первая бутылка, с хлопком выстрелила пробку и пенный фонтан оросил потолок, стол и чуть-чуть Яшу. И сразу за тем — Белое!

— Золотистое. — поправил друга Яша, промокая лицо салфеткой.

Улыбаясь во весь рот, Игорь опрокинул обе бутылки, сперва над Яшиным бокалом, а затем над своим. Чокнуться не успели.

— Стучат!

— Ага. — кивнул Игорь. — Открыто! Заходьте!

В дверном проеме возникла крупная фигура, увенчанная шапкой из енота, с енотовым же хвостом сбоку. Сбоку шапки. Шапку, вошедший снял и отряхнул ей обледеневшие усы. Скинул рюкзак и достав из него плоский пакет, положил его на край стола.

— Боюсь, джентльмены, мой вклад в застолье окажется невелик, по-сравнению с уже имеющимся роскошеством. Зато, бьюсь об заклад, соригинальничать мне удалось. Наверняка вам раньше не доводилось отведать копченого опоссума.

— Стив! — Игорь вскочил и отдал свой бокал вошедшему. — Пей скорей, пока Яша не стал тебя жалеть, мол замерз и устал и, поить каким-нибудь грогом. В новый год — только шампанское!

Стив безропотно глотнул.

— Вкусно. Но и от грога не откажусь. И подавно от теплого бурбона с перцем и мелиссой.

Яша подмигнул и передал Стиву исходящую паром деревянную кружку. Тот, окунулся лицом в пар и долго, не отрываясь пил.

— Божественно! — Стив зокнул склеившимися зубами. — Вино (не берусь угадать какое), коньяк, ром, жженый сахар, гвоздика и еще что-то, да?

— Еще много чего! — махнул рукой Яша. — Садись, кушай, рассказывай.

Скинув парку и стянув сапоги, Стив занял место Игоря, который ушел за третьим стулом и навалился на еду. Утолив первый голод, он кивнул Яше, вопросительно наклонившему бутылку. Вернувшийся Игорь, тоже подставил бокал под пенную струю.

— Рассказывать… Вот, как визу сделал, так и приехал. Думал, к рождеству успеть, но не вышло. Однако, сдается мне, что это не беда. Вы я вижу и Новый Год отмечаете.

— Ну да, мы ж атеисты.

— Агностики. — важно поправил Яша.

— Вот-вот, — накладывая себе салата, согласился Стив. — Что то — богохульство, что это. Так что, беды в том, что чуть задержался, нет. В остальном же, все прилично. Нашел я у себя в штате еще парочку магов, очень приличные люди, один — правнук какого-то генерала южанина. Аристократ. Повелевает стихиями. Может землю вспучить или ветер поднять. Второй — индейский шаман. С духами говорит, ворона понимает и филина. Хотя сам — голландец. В Роттердаме родился, к нам учиться приехал. Но я не рискнул распространить ваше приглашение на них. Как тут у вас? Не ошибся ли я, полагая, что тут целая коммуна. Где же все? Или я оказался печальным свидетелем того, что некогда дружная команда распалась и вижу перед собой последних из?

— Не, все в порядке. — Игорь развернул пакет, привезенный Стивом и лакомился узкими полосочками ароматного мяса. — Просто Новый Год — праздник семейный, вот все и разбрелись. Завтра вряд ли приедут, а вот послезавтра — наверняка. А Димка, помнишь его? Он, может и к утру нарисуется. А друзей зря застеснялся везти. Раз, говоришь, хорошие, так и нам бы приглянулись.

— Сдвинем стаканы! — провозгласил Яша и налил.

Глубоко за полночь, сытые и чуть пьяные, расположились в креслах-качалках, с коньяком и мороженным. Стив вылил первый во второе и ел ложкой, Игорь закусывал твердым эскимо, а Яша запивал ванильное маленькими глоточками из пузатой рюмки.

— А как там у вас власти на магию смотрят? У нас тут обещали лютовать, но пока все тихо.

— Тоже самое, джентльмены, абсолютно тоже самое. Ко мне приходили, предлагали оказывать содействие. Почему-то из АНБ. Я согласился, вот только по-моему они так и не придумали, как меня можно использовать.

— Не, тут вобще обещали стрелять!

— Обещали? А у нас кое-кого без всяких обещаний свинцом набили так, что если б пришла охота труп утопить, так и камень к ногам не потребовался бы. И, скажу я вам, правильно сделали. Мерзавец был. Вроде того, которого мы с вами оприходовали.

— Ну!? — заинтересовался Игорь. — А что он натворил?

— Не знаю как, но добивался он того, что у людей головы лопались. Вот так: — Стив хлопнул ложкой по миске венегрета. — Бамс! И во все стороны…

— Кошмар какой!

— Кошмар. — признал Стив. — Но, не долго он бесчинствовал. Восемьдесят пуль, от 22-го до 45-го калибра. В основном, 38-й. Один отставной маршал особо старался.

— Весело у вас.

— Безусловно. Все время хихикаем. Яша, не сочтите за труд, не могли бы вы сделать пинту шоколадного?

Шоколадное мороженое, Яша сделать не успел, так как зазвонил его телефон. Слушая голос в трубке, Яша мрачнел и под конец, даже начал покусывать нижнюю губу. Спрятав мобильник, Яша задумался.

— Чего там?

— Не знаю. Что-то с сестрами случилось. Лера им позвонила, а ответил кто-то незнакомый. Потребовал представиться. По форме. Она трубку бросила и сразу мне перезвонила.

— Нехороший знак. — Игорь поскреб в голове и поднял взгляд на Стива.

— Прости, дружище, но похоже, спокойно попить-поболтать не склалось.

— Не страшно. Так даже лучше. Пить я и дома умею, как мало кто.

Стив поднялся, надел шапку и обулся.

— Э, погоди! Пока неизвестно куда идти и идти ли вообще, никуда не пойдем. Климат не тот. — остановил его Игорь.

Куда идти, стало ясно после следующего звонка. Позвонил Арсен, он рассказал все, что ему удалось выяснить теми загадочными путями, которыми он обычно пользовался. Сестер забрали молодые мужчины при галстуках, прямо из-за стола. А заодно, родителей сестер и еще каких-то случившихся там-же не то друзей, не то родственников.

— По-любому, в Москву надо ехать.

— Может, этому позвонить, Олегу Олеговичу? — предложил Яша.

— А смысл? Сказано же "в штатском". А он-то под погонам.

— Так, может это оперативники. Они ведь, тоже в гражданском ходят.

— Нет. Столько народу арестовать, наверняка бы, каких ОМОНовцев привлекли или просто рядовых с сержантами. А они все в форме. Не менты это.

— Ладно. Как поедем? Будем Диму ждать или пешком до станции? Первое бы лучше, а то занесет нас метелью как сироток.

— Не знаю. — Игорь обернулся к Стиву. — Ты как, на колесах?

— Я приехал на такси. Правда, оно не доехало километров шесть. Пурга началась. Водитель хотел вернуться. Мне кажется, цепей у него не было, так что есть вероятность найти его примерно там, где мы с ним расстались. Раскопаем, вытолкнем, да поедем. Есть и еще вариант, если, конечно, никто из вас не подвержен боязни высоты.

— О! Это симатишней, чем таксистов откапывать, излагай!

— Можем полететь. Если у вас найдется лодка или хотя-бы снятая с петель дверь…

Игорь смахнул со стола посуду и перевернул его ножками вверх.

— Годится?

— Вполне. Одеваемся. Поплотней закутайтесь.

Через минуту, упакованные в шарфы, ушанки и варежки друзья, стояли во дворе, готовясь вступить на леветирующий в вершке от земли перевернутый стол. На "носу" стола стоял, крепко держась за ножки, Стив.

— Лезьте скорее! Мне проще двигать предметы, чем удерживать их в неподвижности.

Яша сел в середине и ухватился за столешницу, а Игорь, дождался, когда стол чуть поднимется и примостился на углу, свесив ноги по обе стороны от свободной ножки. Стол стремительно взлетел вертикально вверх, подрагивая под ударами снежных зарядов и порывов ветра. Плавно повернулся и полетел чуть выше деревьев, со скоростью не ошеломляющей, но изрядной.

— А быстрее можно?

— Да! — крикнул, повернув лицо к Игорю Стив. — Но опасно. Сдует нас. — Он снова отвернулся и стоял сгорбившись, не выпуская из рук ножки стола.

— А ты ляг!

— А ты не мешай. — посоветовал другу Яша. — летим и летим, чего доебался?

Стол летел ровно, иногда немного снижаясь или наоборот набирая высоту. Но почему это происходило, знал только Стив, а ему было не до того, чтобы делиться со спутниками ощущениями. Летели над дорогой, так как иного пути Стив не знал, а заблудиться в метели никому не хотелось. Никакого такси внизу не усматривалось, то ли шофер сумел уехать, то ли засыпало машину с концами. Последнее-то вряд-ли. Шофер бы догадался бросить стального коня и дошлепать до дома, к которому ушел его пассажир. Чай, не прогнали бы.

На повороте к шоссе, заметили большую машину, месившую колесами сугробы и медленно, но неуклонно двигавшуюся. Снизились и узнали Димину Тойоту.

— Ух ты! — воскликнул Дима, когда перед ним, в снег опустился стол с пассажирами. — Это же оно! Заклинание "левитейт эни обджект"!

— Неа. — возразил нырнувший в теплую кабину Яша. — Это не оно.

— И не об нем речь. — добавил Игорь, севший на заднее сиденье.

— Здравствуйте, Дима. — сказал Стив, обосновавшийся рядом с Игорем.

— Понимаю, о чем вы. Благодарение сотовым сетям, что умудряются работать новогодней ночью. Вы со мной поедите или полетите?

— Я бы, полетел. — быстро ответил Игорь.

— А я бы, поехал. — вздохнул Стив. — Холодно мне очень.

Дима развернулся и включив печку на полную мощность чтобы потрафить Стиву, вернулся на шоссе.

— А стол на обратном пути подберем. Это дядькин стол. Дорожу.

Дима гнал максимально быстро, но при такой погоде и такой машине, все равно выходило немногим быстрее, чем на летающем столе.

— И куда же мы держим путь? — поинтересовался Игорь, — На Лубянку?

— На Юго-Запад. Их туда повезли, Арсен выяснил. — ответил силящийся разглядеть дорогу через снег, который как развевающиеся полотнища марли, то набегал на лобовое стекло, то чуть отступал, то уносился в сторону.

Стив, спокойный и умиротворенный, покачивал головой из стороны в сторону, в такт музыке. Яша клевал носом, Игорь жевал опоссума, которого захватил с собой.

— Яша, не спи! Очень трудно вести, когда в машине пьяные, да еще и спящие. Засну, все убьетесь.

Послушно взбодрившийся Яша, протянул назад руку и Игорь вложил в нее ломтик мяса. Яша втянул его в рот и стал посасывать, глядя на приближающиеся огни МКАДа.

— По кольцу?

— Не, через город. Свободно.

В районе улицы Островитянова, их обогнал знакомый Лексус. Он поморгал аварийкой и набрав скорость, ушел вдаль.

— Арсен первым подъедет, обернется зверушкой и посмотрит как там чего. — перевел событие на язык слов Дима.

Один поворот, второй, узкая дорога через лесопарк.

— Кто-то здесь только что проезжал. — приметил Игорь. — Вон, свежая колея.

— Это Арсен, следопыт. — не поворачивая головы, ответил Дима.

Арсен ждал их чуть дальше по дороге. Он сидел на крыше своей машины, косматый, с маленькими бусинками глаз, посверкивающими из под спутанной серой шерсти. Прыгнул навстречу Диминой машине, на лету оборачиваясь человеком. Игорь распахнул дверь и Арсен втиснулся на заднее сиденье третьим. Даже за ту пару секунд, которую он провел на улице в виде голого человека, Арсен успел продрогнуть — мороз все крепчал.

— Дайте одежку какую-то. И вылезайте, надо немножко пешком пройтись, дальше стремно на машине.

Облаченный в созданные Яшей тулуп и валенки, Арсен повел группу прямо по глубокому снегу вдоль дороги, постепенно забирая вправо.

— Не надо нам через главный вход. Охрана там. Я нашел, где забор перелезать.

В указанном Арсеном месте, Яша сделал стремянку. По ней поднялись на высокий и широкий бетонный забор, отчего-то в этом месте без проводов и колючки. Расселись, как вороны на плетне, притишились.

— Опять ночь и кого-то похищать. — шепнул Игорь. — Только домик посерьезней. — он ткнул пальцем в сторону многоэтажного, но такого широкого, что казалось приземистым, здания. Часть окон в здании светилась, но в основном на нижнем этаже. Зато, светились десятки прожекторов по периметру, направленные на здание. И такие же, на крыше, зачем-то освещавшие небо.

— Они там, где свет горит? Или наверху?

Арсен мотнул головой.

— К счастью, вообще не там. Вон, флигель, туда немножко попроще подойти.

Он бесстрашно свалился вниз, в один из многих подпиравших забор сугробов. Остальные, кто также кувырком, а кто сперва повиснув на руках, последовали за ним. Где ползком, где на четвереньках, двинулись к трехэтажному флигелю. Стараясь не попасть в поле зрения дежурящего в будке при входе человека с собакой, подобрались поближе. Дима, ни с кем не советуясь, подполз к будке. Человек и собака уснули.

— Ох, зря он так сразу-то. Я ж, куда дальше, не знаю. Хотел, немножко поговорить с часовым, а теперь как? — Арсен сокрушенно вздохнул.

— Не волнуйся, — сказал Яша. — Это просто сон. Надо разбудить — разбудим.

Он пополз к будке и начал медленно и осторожно, стараясь как можно меньше ее теребить, засовывать собаку в спальный мешок, возникший в его руках.

— Не задохнется? — тихо спросил присоединившийся к нему Игорь.

— Нет, тут материал хороший, дышащий. И я ему дырочку оставлю. Главное, не замерзнет. А то ведь, придумали — зимой посадили ротвейлера караулить, уроды. — ответил Яша, застегивая молнию и затягивая завязку мешка. — Давай, этого стреножь, раз пришел.

Игорь взял из Яшиных рук наручники отороченные розовым мехом. Изо всех сил подавляя рвущийся наружу смешок, защелкнул их на руках спящего человека в камуфляже.

— Ты что, никаких других, раньше не видел?

— Близко — нет. Ноги ему свяжи, может он ими драться станет.

Обездвиженного вытащили из будки и за ноги оттащили туда, где затаились остальные маги. Дима зажал ладонью рот пленнику, одновременно сказав ему в ухо: "Просыпайся, служивый!". Тот, распахнул глаза, завертелся, пытаясь выползти из под навалившегося на него Димы. Но тот, крепко прижимал пленника к земле.

— Расскажи нам, кое-что, друг. Тогда отпустим. И не ори, пожалуйста.

Пленный согласно замычал и заморгал. Дима отвел ладонь, готовый однако, снова заткнуть рот, если тот начнет производить слишком громкие звуки.

— Три девушки, похожие между собой. С ними, еще несколько человек. Где их держат?

— Я не знаю нет! — громким шепотом ответил пленник. — Я только час как пост принял, никого при мне не приводили. И не мне говорят, кого куда ведут. Не говорят мне. Пропуска показывают и все.

— Ох. Ну а где они могут быть, ты догадываешься?

Часовой мотнул головой.

— Я б все сказал, но я внутри-то не был никогда. Не убивайте меня, я вас не видел, нет, так и скажу.

Дима прихлопнул рот пленника перчаткой.

— И что делать?

Игорь пожал плечами.

— Сиди с ним, смотри чтоб не гопошился и… в целом, на шухере. А я внутрь пойду.

— И я. — Яша сделал две маленькие оранжевые рации и отдал одну Диме.

— Свет ни в одном окне не горит. По крайней мере, с этой стороны. Давай, Игорь, я тебя подниму, попробуй посмотреть что там в темноте делается. — предложил Стив.

— Я почему-то думал, ты только неживое поднимать умеешь, типа стола.

— Именно так. Но ведь я прав, полагая, что твоя обувь не живая? Главное, равновесие держи.

Ботинки поднимались чуть в разнобой, но покачиваясь и попеременно взмахивая руками, Игорю удалось не повиснуть вниз головой. Поднимаясь по воле Стива от окна к окну, он силился разглядеть что-либо в темноте окон, но не преуспел. Прижимался к стеклам ухом, но ничего не услышал. Махнул рукой Стиву "Спускай!".

— Или там никого нет, или у них такие стекла, что ничего не видно — не слышно. Надо еще с тыльной стороны подлететь, там глянуть.

— Не надо, — сказал Арсен. — Я помню, там тоже темно.

— Значит, внутрь пойдем, спросим.

Спросили. Напугали дежурного разноцветным жгучим дождем, хлынувшим из рук Игоря. Дежурный, поглядев на прожженный в десятке мест стол, немедленно объяснил, что всех задержанных содержат на втором подвальном этаже, там же где с ними, как он выразился, беседуют. По собственному почину, дежурный снабдил друзей комплектом ключей и рассказал, какой от чего. Сторожить разговорчивого, закованного в сексшоповские наручники, остался Арсен.

— Крутые у них тут лестницы, градусов под шестьдесят. — заметил Яша.

— И зеленые, как в школе. — добавил Игорь.

— В моей школе, — не согласился Стив, — ступеньки были белые, а перила бежевато-коричневые.

Спустившись на два пролета, друзья оказались перед закрытой дверью. На стене висел телефон с закрашенным наборным диском. Игорь поднял трубку и сказал "Алё?". В телефоне молчало, даже не гудело.

Яша перебрал связку ключей, но тот, про который говорил дежурный, не подошел. Пока он пробовал другие, Игорь решительно постучал в дверь каблуком. Тишина. Но одновременно с тем, как Яша нашел нужный ключ — большой, с двумя бородками и, вставив, со скрипом повернул, за дверью послышались шаги. Открывшаяся дверь качнулась и из за нее показалось расслабленное лицо молодого бойца внутренних войск.

Игорь положил руку на плечо бойцу и слегка потряс его.

— Приходи в себя, воин!

Боец моргнул и непонимающе уставился на вошедших.

— Пил чтоль? Пил, песья харя!? — напирал Игорь.

— Так нет… Только же, Новый Год… Сергей Сергеич сам велел…

— Задержанные где? Три девки?

— Так, как обычно… где Сергей Сергеич оставил. Проводить?

— Именно! И живо, живо!

Боец поплелся по коридору и остановился перед учрежденческого вида дверью.

— Тут вот. Только ключи-то…

— Ключи есть. Все, свободен. — Игорь замешкался. — Нет, погодь. Руки вперед!

Треться пара розовых наручников, нашла адресата.

Яша повозился с ключами, отпер и друзья вошли в комнату, где за столом обнаружилась старшая из сестер, а на стульях у стенки, две младшие. Все три спали, посапывая и тихонько храпя.

— Ау, Марта, просыпайся! Инга!

Сестры заозирались, начали потягиваться, зевать.

— Ой, это ж Яша с Игорем!

— А мы так и знали, спасут нас, ага!

Игорь приложил палец к губам.

— Тс-сс! Все, спасли. Что тут с вами делали и где остальные?

— Де-елали, — зевая протянула Инга, — Ничего особо не делали. Спрашивали про разное. Почему доклады не пишем или как их там… отчеты.

Игорь с Яшей переглянулись.

— Вот они, кротихи.

— Ага. Так, а чего вы отчеты-то не писали, раз подрядились?

Сестры удивленно уставились на Игоря.

— А чего писать-то? Мы ж сразу все рассказали. Кто чего делает, как зовут, откуда знаем. А дальше писать нечего. И неохота вобще-то. А они теперь нам грозят, говорят пора к ногтю вас, колдуньи, брать. Заарестовали нас всех и заставили писать отчет за все время. Ну мы и написали, как жили, чего делали. Они говорят, о чем разговоры велись, пишите. А мы и не помним, мы ж все время разговариваем. Иногда по тридцать раз одно и тоже обсудишь, а оно раз и забудется.

— Ладно, это все чухня. Где семейство ваше?

Сестры заревели. Наконец, Марта вытерла глаза рукавом и сообщила:

— Забрали их. Сказали, пока по-людски работать не научимся, не отпустят. И сказали, что скоро у всех колдунов, родню изымут и станут держать в изоляции, чтобы колдуны себя смирно вели, с органами чтобы сотрудничали.

— От жеж гниды! — хором воскликнули Игорь с Яшей. А Стив, который не понял ни слова из разговора с сестрами, нахмурился.

— Стив, давай, выводи девчонок. Ведите их с Арсеном и Димой к машинам и уезжайте. И ты, Яша, тоже иди.

— Ты чего распоряжаешься?

— Надо так. — серьезно ответил Игорь. — Только вот что…

— Чего?

Игорь стянул с пальца обручальное кольцо.

— Можешь таких целую кучу наделать?

Яша, не отвечая повертел колечко и вернул Игорю. Посмотрел на стол. Возникшая на столе груда золота, расползлась и колечки с мелодичным звяканьем, ручейками потекли на пол.

— Хватит?

— Давай еще. Надо, чтоб аж глаза выпучились.

— Ок.

Стол утонул в бархане золотых колец.

— О! Годится. Теперь, идите, а я тут посижу, подожду кое-кого.

— Давай, я тоже останусь.

— Не, в одиночку эффектнее будет. Слушай, а ты бронежилет можешь сделать?

— Нет. Я их никогда не рассматривал.

— Ну и ладно.

Оставшись один, Игорь пересыпал из ладони в ладонь золото и думал две мысли разом. Первую о том, что, должно быть, "золотая лихорадка" в смысле спонтанной и всепобеждающей алчности, пробуждающейся во всякой человечьей душе при виде скоплений желтого металла, не более чем миф. Не торкало. Ну, золото и золото. Блестит вот, ковкое опять же и устойчивое к кислотам. И че?

А вторая мысль была про понты. Как бы их поувереннее кинуть. Смутно было Игорю и нервно. Никогда раньше он дел с представителями спецслужб не имел, не знал как себя с ними вести. Ведь, по идее люди и люди. Ан вдруг и правда, владеют всякими секретными техниками, как граждан разводить, да как их подчинять. Опять же и хитрые они поди, как восемь цыган каждый.

Так он сидел и размышлял. И прислушивался. Один раз встал, справил нужду в укрытый в стенной нише умывальник. И уже утром, услышал мат-перемат. "О! Солдатика нашли, в меховых наручничках.".

Когда еще через какое-то время, дверь распахнулась, Игорь был готов. Он сидел на стуле в расслабленной позе, в центре золотого ковра. Из руки в руку, как "слинки", перетекала зеленовато-синяя струйка магии, роняющая изумрудные искры. Игорь улыбался.

Он отдельно улыбнулся двоим мужчинам в серых, мелкополосчатых костюмах и каждому из троих автоматчиков, рассредоточившихся вдоль стены и быстро взявших его в кольцо.

— Опустите оружие, или эта комната превратится в огненно-электрический ад. Вы себе представляете огненно-электрический ад? Напрягитесь, представьте. Потом, опустите оружие. Поговорим. — Игорь очень, то есть очень-очень надеялся, что голос его не дрожит, а лицо не выражает ничего, кроме спокойной уверенности.

Автоматчики, видимо, обладали достаточно развитым воображением, чтобы представить огненно-электрический ад, чем бы он ни был.

— Вот и славно. Мы забрали у вас часть того, что считаем нашим, но осталось еще кое-что. Где родственники задержанных девушек?

Игорь заметил, что тогда как один из мужчин в костюмах не сводит с него глаз, второй косится на россыпь золота. К нему он и обратился.

— Да, это, кстати, вам. Выкуп за девушек. Мы вам, пока не враги. Но единственный принцип, на котором могут строиться наши взаимоотношения — взаимовыгодное же сотрудничество. Вы нам не доставляете неприятностей, а напротив, доставляете информацию и оказываете мелкие услуги, а мы вам — предоставляем земные блага. Например, в таком вот, наглядном виде. Это оно самое, золото. Потрогайте.

Игорь с удовольствием увидел, что тот, кто на золото косился, не выдержал и подобрал горсть колец. С видимым равнодушием осмотрел и бросил обратно. Но не все, часть задержал в руке, которую тут же сунул в карман.

Но слово взял не он, а второй.

— Совершенно исключено. Предлагаю вам немедленно сообщить, куда вы препроводили задержанных Марту, Ингу и Анну Купп. Назвать имена ваших сообщников и оказывать беспрекословное содействие органам.

— Ну, вы же не надеетесь, что я и в самом деле так поступлю? — с сочувствием сказал Игорь. — Тогда зачем все это говорите? Торгуетесь? Так, незачем торговаться. Этого говна у нас навалом. А не нравится золото, можем дать камушков или денег. Или хотите у колдунов чего-то особенного добыть? Вечную жизнь или метровый пенис? Тогда, пардон, такого самим мало. Берите что дают и не лезьте к магам, дороже выйдет.

Человек в штатском набычился и молчал.

— Так, где задержанные родственники?

Набыченный поднял взгляд и Игорь догадался, что сейчас произойдет. Он кувырком слетел со стула и, одновременно услышал обращенную к автоматчикам команду "Скрутить его!" и выбросил руку с растопыренными пальцами. Год назад, подумалось Игорю, вслед за этим, ему скрутили бы руки и уложили мордой в пол. Или того хуже: пули пронзили бы выставленную ладонь, а затем изорвали бы его тело, превратили бы в кровавое месиво. И было бы, очень больно.

А теперь, все вышло иначе. Шагнувший к нему автоматчик, занесший для удара приклад, получил порцию янтарных брызг. Там, где они попали в оружие, на металле остались радужные следы побежалости, а пластик потек. Там же, где им встретилась живая плоть, вышло еще злее. Автоматчик завизжал, выронил оружие, обуглившимися пальцами, схватился за повисшую клочьями, покоробившуюся кожу лица.

Игорь выгнулся дугой, оперся плечами о пол, оттолкнулся и взлетел в воздух. В полуобороте, он хлестнул возникшей в его руке алой струящейся плетью по двум другим автоматчикам, один из которых оцепенел, а второй со всей силой давил на флажок предохранителя, забыв, что тот давно стоит в положении "очередями". Там, где плеть обвилась вокруг тел, остались дымящиеся борозды и россыпи трескучих малиновых искр.

Припав к земле, Игорь выпустил на волю свистящий оранжевый вихрь, который быстро увеличиваясь, скользнул к непокорному "штатскому", всосал его и закрыл от взгляда, оставив тех, кто был снаружи, догадываться о судьбе того, кто попал внутрь, по пронзительным крикам и химическому шипению.

Метнувшись к последнему противнику, уже полезшему рукой за пазуху, Игорь попросту, без всякой магии, ударил его кулаком в пах, а как только это сделалось удобным, благодаря вынужденному поклону стукнутого, влепил локтем в лицо. Схватил за волосы и вышвырнул в коридор. Прыгнул следом сам.

Никакой подмоги, в коридоре для пострадавшего не нашлось. Не настолько высоко оценили возможности единственного, со слов закованного в наручники часового, вошедшего, но не вышедшего. Игорь захлопнул дверь и повернул ключ. Что там делают оставшиеся и в каком они состоянии, его ни мало не волновало. Он вздернул за лацканы свою добычу и проорал ей прямо в лицо: "Где! Сука! Родичи! Девок!". Отбросил руку, все еще не оставляющую попыток добыть из подплечной кобуры пистолет. Вырвал пистолет сам и отшвырнул прочь. Тряхнул за лацканы и повторил вопрос. Избитый и обезоруженный попытался что-то сказать. Игорь швырнул его на пол и на шаг отдалился.

— Говори!

— Там, — сплевывая кровь и растирая ее по лицу, шамкал лежащий. — Там, в тюрьме, в "матроске". Нам они тут не нужны. Честно. Честно!

Игорь придавил каблуком ступню лежащего.

— Чтобы завтра же, всех отпустили. Не то вернусь и додавлю, как гниду. Понял? — он нагнулся и пошарив по карманам, нашел служебное удостоверение. — Понял, говорю, — Игорь подглядел в корочку, — Сергей Сергеевич?

— Абсолютно. — пискнул лежащий, — обязательно выпустят. Прямо с утра. Можно мне?

— Чего тебе? Все, ползи. Золото можешь себе взять, говна не жалко.

— А оно настоящее? А то вот, я читал… колдовское нельзя брать, все равно потом в битые черепки превратится.

Игорь расхохотался.

— Уё-оо! Эка ты чего припомнил! Не, не бойся. Это только с монетами так бывает. А тут-то колечки. Бери, не сомневайся, золото крепкое.

Оставив Сергей Сергеича на полу, утирать сопли и осторожно трогать расшатанные зубы, Игорь направился к лестнице и степенно поднялся. Шел и думал: "Трое с автоматами. Я уделал троих с автоматами. Запросто.". На верхних ступеньках, его начало колотить. Накатила слабость, он едва не забыл сперва осторожно выглянуть и лишь потом, убедившись в отсутствии в будке бдительного стража, выйти. Мельком заглянул: пес и человек, так и лежали в будке. Часовой ныл, а пес, судя по равномерно вздымающемуся мешку, спал.

Игорь доковылял до стены, до того места где спрыгнул с нее. Друзья не забыли оставить ему лестницу. Он взялся за перекладину, начал неспешный подъем.

И обернулся на душераздирающий вопль. Из двери флигеля, вывалился растерзанный, весь в крови и паленых лохмотьях, несговорчивый спецслужбист. Он выл что-то в рацию, сползая по косяку, на котором оставались следы крови и копоти.

"Как в кино. Ей-ей, как в кино". Игорь помотал головой и на всех парах ринулся вверх по лесенке. Слыша за спиной крики и суету, предвещающие суету еще большую, а затем, если все и вправду будет как в кино — погоню.

Переваливаясь через гребень забора, Игорь подумал, что стоит отбежать с километр и закопаться в снег. Метелью занесет, сроду его не сыщут. Разве что, с сенбернаром, но сенбернара-то у них скорее всего не припасено.

Упал неудачно, на спину. Выбило дыхание и Игорь немного повозился, вяло шевеля руками и ногами, как перевернутый жук-навозник. Встать ему помогли две пары рук. Продышавшись, Игорь поинтересовался:

— Ну и почему вы тут ошиваетесь, вместо того чтобы?

— Так я ж тебя знаю, — ответил Яша. — Не может же того быть, чтоб ты все продумал и ушел спокойно и чинно. Наверняка, налажал и сбегаешь, как тать в нощи.

— В ночи. — поправил Игорь. — А ты чего?

Стив только пожал плечами и гордо сверкнул глазами из-под горнолыжной маски.

— Нефигово вы экипировались, даже палаточку поставили. Только, надо все бросать и валить.

— Сами знаем. Вон, садись в ялик.

Игорь запрыгнул в белую, почти невидимую на снегу, легкую крутобокую лодочку. Сел на заднюю банку, на носу устроился Стив, а Яша, уже привычно, занял середину. Лодка поднялась из сугроба, с бортов и днища осыпался приставший снег. Плавно набрали высоту, повернулись и полетели.

И, так бы и улетели. Летуну-то, нипочем бегущие по снегу люди, пусть даже и постреливающие из пистолетов. Из них, системы Макарова, не очень-то попадешь. И даже немногих, вооруженных укороченными автоматами, можно было бы проигнорировать. Но, с некоторыми все же приходится считаться. Таковым, в этот раз, оказался вертолет.

Пузатенький, приятного глазу зеленого цвета, он умел летать гораздо быстрее чем Стив мог левитировать лодку. Лопасти рассекали морозный воздух, вертолет поднимался все выше и подлетал все ближе. Дверь в его борту откатилась, высунулись стволы. Зависнув точно над лодкой, вертолет прижимал ее к земле, маневрируя также ловко, как маленький ялик под ним.

— Чего не стреляют, а? Чего они не стреляют?

— Кто их, Яша, знает. Не хотят, вот и не стреляют.

Яша посмотрел на клепанное, вертолетное пузо, надвигающееся сверху. До него уже было метров тридцать, если глазомер не врал.

— Сделаю-ка я ружье. Помнишь какое? Если из него жахнуть, то, пожалуй, дырку пробьет.

— Пустое. Когда время придет, я сам жахну. Не хуже ружжа.

— Верю.

Пришедшим, Игорь счел время, когда вертолет наклонился и вновь стал виден раззявленный дверной проем. С пальцев обеих рук, сорвались лазурные молнии. Бодро урча, они влетели в вертолетное нутро и натворили там безобразий. А усугубил их, хрустально звенящий, рассыпающий блики всех цветов радуги веер тонюсеньких лучиков, распавшийся внутри вертолета на тысячи едких льдистых сполохов.

Вертолет пошел юзом, накренился и чуть не врезался в землю. Но, выровнялся и быстро нагнал лодку с беглецами. Как бык на арене пригибает лобастую рогатую голову, так вертолет обратил нос к земле и заслонив мясорубкой лопастей пилотскую кабину, рассерженной стрекозой понесся на улепетывающий ялик.

— Порубить нас винтом хотят или что? — спросил Игорь.

— А кто ж их, вертолетов, знает? — растерянно ответил Яша.

— Я знаю. — сказал Стив. — Приземляемся, джентльмены.

Лодка вильнула и резко пошла на снижение. Чиркнула днищем по голым заиндевелым кронам, проломилась через ветки и едва не воткнувшись в землю, аккуратно легла на снег. Ялик-то, сел аккуратно, а вот все кто в нем был, по инерции вылетели прочь, кто куда. Игорь отлетел дальше всех и плашмя упал в упругий куст, Яша просто прокувыркался по снегу, а Стив сумел как-то ловко пробежаться и остановиться, уперевшись руками в дерево. Вертолет, кружил над ними.

Яша отряхнулся, пошатываясь подошел, сел на борт ялика.

— Ты как?

— Прикольно. Как на пружинной кровати, — ответил с куста Игорь.

— Дальше лететь нельзя. — сказал подошедший Стив.

Игорь, лежа на спине, смотрел на вертолет.

— Что, они так и будут болтаться, пока весь керосин не сожгут? Стрелков у них, больше похоже нету, а то бы уже стреляли, хоть для острастки.

— Зачем? Раньше машины подъедут и кого надо, высадят. Как раз, стрелков. Шоссе-то вон.

— Ну и пошли к шоссе, чего тянуть?

Подошли, залегли в снег. Не успели замерзнуть, как показалась первая машина. Игорь ожидал бортовой грузовик с солдатами, которые ему почему-то представлялись эсесовцами. Может, грузовик и имелся, но в таком случае, его обогнала черная Волга.

Встав во весь рост, Игорь помахал ей рукой. Машина резко затормозила, встала перегородив дорогу. Все ее дверцы разом распахнулись. Затаившийся рядом с другом Яша, на всякий случай, создал стальную дверь, с петлями и ручками. Дверь заслонила Игоря, а тот мог видеть происходящее на дороге, через глазок.

— Эй, на борту! Отойдите от машины, не то всех сожгу, один останусь!

Из Волги вышли трое, водитель остался сидеть. Люди, с пистолетами в руках, медленно пошли на торчащую из кювета говорящую дверь.

— Парень, выходи! Руки за голову прими и выходи!

— Время тянут. — шепнул Яша.

Поднатужившись, Игорь ухватил дверь за бока и пошел вперед, неся ее перед собой.

— Бросьте оружие и уматывайте! Разговоры будем завтра разговаривать. По телефону. И брысь из машины! Водила, к тебе обращаюсь!

Очень не хотелось Игорю снова живых людей магией калечить, но без этого, ситуация оставалась патовой. Недолгое время. А потом, пистолеты в руках вышедших из машины, забились как живые, вывернулись и пронеслись по воздуху. Один упал, а два прыгнули прямо в руки к Стиву. Тот, подошел поближе и направил оба пистолета на шофера. Шофер не шевелился. Стив выстрелил, лобовое стекло с пассажирской стороны украсилось дырой и осыпалось. Шофер мигом выскочил из машины и припустил в лес.

Безоружные люди на дороге, подумали было последовать его примеру, но Игорь, уронив дверь, взмахнул рукой и цепь огненно-рыжих капель, преградила путь к бегству. Упав на землю, капли взметывали клубы пара и брызги асфальта.

— Связь с вертолетом есть?

Один кивнул.

— В машине.

— Ну так, иди туда тихонько и объясни, что если вертолет сей секунд не сядет, вам будет так плохо, что дальше некуда.

Под напряженными взглядами, человек дошел до машины, вытащил микрофон рации на витом проводе и что-то в него забормотал. Яша, подошел ближе и убедился, что человек говорит правильные вещи.

— Стив, ты такую шарманку водить умеешь?

— Вряд ли. Это МИ, он сложный. Я такие большие никогда не пилотировал. Даже в армии у меня был двухместный малыш. Раненых возить или генерала катать.

— А машину с механической коробкой водить?

— Справлюсь, у меня Ренглер такой.

— Тогда, едва вертолет сядет, садись и держи тачку под парами.

— Ок.

Вертолет приземлился на поле и Игорь со всех ног побежал по глубокому снегу к нему. Бежал неровно, покачиваясь и чуть меняя направление, но никакой уверенности в своих навыках сбивать прицел, у него не было. "Один раз попадут и все. Куда я отсюда раненый денусь? Вылезут и улетят со мной в застенки. А на своих наплюют, пусть их Стив хоть всех перебьет. А вот и он!"

— Назад давай, — пропыхтел догнавший Игоря Стив. — Я знаю как надо.

Развернувшись, Игорь увидел, что трое пленников сидят на дороге, а над ними стоит и поигрывает пистолетом Яша. Игорь побежал к нему. Оглянувшись, увидел, что не добежав до вертолета метров семьдесят, Стив остановился. А вертолет закачался, заскрипел и упал на бок.

***

Были ли сзади грузовики с солдатами, Игорь так и не узнал. Стив рванул на Волге так, что ни у каких КАМАЗов или ЗИЛов, шансов догнать их, не было. Возле МКАДа, машину бросили, поймали бомбилу и доехали до метро. На метро до вокзала, но на электричку не сели, снова поймали частника и доехали за большие деньги, почти до поворота к Диминой даче. Прошлись пешком, нашли брошенный стол и, как покинули "сквот", так и вернулись.

На подлете к дому, Игорь постучал по плечу Яшу и, когда тот обернулся, прокричал с улыбкой:

— А ведь, неслабо Новый Год встретили.

— И не говори, — ответил Яша, — отожгли по-взрослому.

 

XII

— Вот так я и начал войну. — подвел итог своего рассказа обитателям "сквота", собравшимся первого января в полном составе, Игорь. — Но ведь, война такое дело, что ее раньше начнешь, раньше закончишь.

— Дурак ты, дяденька. — печально сказал Яша. — Это я не обо всем в целом, а о последней фразе.

— "Мама всегда говорила: дурак — дураку рознь" — процитировал в ответ Игорь.

— И что теперь нам всем "беги, Форест, беги!"?

— И что ты там такое жевал, в машине? — вступила Рита.

— Чего жевал? Когда? А… так это Стив койота привез копченого. Бр-рр! Опоссума. Опоссума, конечно, а не койота.

— А осталось? — Рита облизнулась.

Игорь фыркнул.

— Нет, конечно! Знаешь, как я нервничал? Вот и жевал. Супруга, а откуда ты вообще знаешь, про койота? Который опоссум? В смысле, откуда знаешь, что я что-то жевал?

— Соскучилась и любовалась на тебя, благоверный.

— Рита, ты что, научилась смотреть на любое место, и не важно, знаешь ты его или нет? Ты ведь, вроде могла только знакомые места видеть? А где мы мотаемся, ты знать не могла, да и бывала там вряд ли.

— Это в Димином джипе? — удивилась Рита. — да сто раз я в нем ездила и еще парочку.

— А! — воскликнул Игорь. — А я-то не втюхал! Место-то знакомое может перемещаться, но тебе это не важно. Ты даже мне за пазуху можешь заглянуть и не важно, где я в это время брожу или валяюсь.

— Да хоть в ширинку, если штаны знакомые. Учти это, кстати.

До сих пор терпевший Дима, стукнул ладонью по столу.

— Все!? Семейные базары закончились? Или дальше хотите беседовать об том, что в ширинке? У нас тут поважнее моменты имеются, так, для сведения.

— Отчасти ты, Маккулах, прав. — протянул Яша. — Отчасти. Потому как, именно на семейную тему надлежит задуматься. Тем, кто обременен, а сирот меж нами нету, не считая Катушки.

— Да и та, — добавила Лера, — сирота не настоящая, а как это… соломенная.

В углу задвигался, закряхтел и заперхал Валерий. Оказывается, он следил за беседой, а не лежал в беспамятстве, что за ним замечали все чаще.

— Я одинокий. Кх-хе, кух-х-ха! Совсем одинокий. И ответственно вам говорю, на основании опыта и размышлений — ничего в этом нет хорошего, только скверное. Но я привык и вы привыкнете. Придется, скорее всего. Не хватит у вас мозгов родню сберечь. Я свои в полное распоряжение предоставлю, и все равно не хватит. Уж, простите, что худое предрекаю.

Навалившееся молчание, развеял Стив, который попросил перевести ему: Валерий, не приняв его в расчет, говорил по-русски. Выслушав перевод, Стив вздохнул.

— Будь мы дома, я бы предложил переправить ваших стариков в Мексику, а потом дальше, в какую-нибудь Аргентину. Но у вас ведь, нет общей границы с Мексикой?

Игорь, поднял на Стива глаза и внимательно посмотрел.

— На Мексике, свет клином не сошелся. Поди, в Китае или Таджикистане, скрываться можно не хуже. Вот только жить там… И, поди их, как ты говоришь, стариков, убеди! Они ведь, не старики еще вовсе. Мои-то. Да и Яшины.

— Наши со Светкой, вполне себе. Но это только хуже. Языков-то не знают, дальше Крыма сроду не ездили, как в Аргентине жить будут? Молчу еще про Китай.

Дима уставился в стол, с выражением полнейшего отчаяния.

— Брось, — утешил его Яша. — может и приживутся.

— Мои никуда не поедут. — уверенно сообщила Лера.

Арсен, прервал поток предположений, которые все начали высказывать, рассуждая о том, чьи родственники куда поедут и как там обоснуются.

— Давайте, об этом немножко позже поговорим. Первые на очереди, родные Инги с сестрами. Ты, Игорь, вроде как, получил обещание, что сегодня они все будут свободны. Но день к середине, а никто из них не позвонил. Верно, Марта?

Марта, с самого рассвета, нервно вертевшая в руках телефон, кивнула.

— Еще час ждем и начинаем с этим разбираться, лады? — Игорь посмотрел на Марту, та кивнула. — У меня такая вот мысль, зудит: чтобы все сделать быстро, а надо очень быстро, чтобы всех врагов опередить и потом с уверенностью крутить им дули, надо много-премного денег. Яша, выручай.

— Игорь, ты ведь в курсе, я не могу наделать абстрактных дензнаков. Только в точности такие, какие знаю, а лучше вижу и в руках держу. Выгребайте все из карманов, поработаю ксероксом.

Вскоре, на столе перед Яшей, лежал десяток совершенно одинаковых стопок купюр. В целом, получалось прилично, но в каждой по отдельности — вовсе не много.

— Тратить одинаковые нельзя, попалимся. Каждую пачку — в другом месте, ясно? — строго сказал Яша.

Арсен, грустно посмотрел на деньги.

— Слезы какие-то, а не финансы. Надо, немножко больше. Только на то, чтобы всем кому надо, паспорта с визами за день-два сделать, и то нужно раз пять по столько. А ведь, если гестапо настроено серьезно, надо будет увозить родичей далеко, нанимать охрану и платить так щедро, чтоб никто перекупить не смог. Даже спецслужбы.

Игорь с надеждой посмотрел на Арсена.

— Арсен, ты ведь всяких людей знаешь. Сможешь быстро продать тонну золота?

— Тонну… тонну, Если быстро — только очень дешево.

Лера вынула из уха сережку, положила перед Яшей.

— Вот, тут рубинчик. Он маленький и не больно-то чистой воды, но все равно ведь, камушки дороже, да и вывезти вашу тонну золота, дело непростое.

— А это уж, — сообщил Арсен, немножко не наша проблема. Я лично, никуда золото или камни не повезу. Самовывоз онли. Если, найду кому скинуть. Но я, вероятно найду.

Осторожно орудуя кончиком ножа, Яша вытащил рубин из оправы. Покатал его между пальцами, вставил обратно в серьгу. Сказал: — Арсен, договаривайся, я когда приедут, тогда и понаделаю сокровищ. А дом захламлять, наверное, ни к чему.

— Договорились. Врядли, кто согласится прямо сейчас забрать хабара больше чем на пару лимонов грина. Таких решительных знакомых у меня нет. Но, за недельку управлюсь, наколочу богатств и о переводе бабла в заграницу, позабочусь. Хорошо, — улыбнулся он, что можно любой процент посредникам отдавать, не обеднеем. Лишь бы, рынок камней не обвалить.

— Поеду-ка я домой. — сказал Стив. — Хоть вы и рассуждаете о всяких Гдето-там-станах, а сдается мне, лучше Мексики, для беглецов ничего пока не выдумали. Один раз добрались и еще доберетесь. А я там ваших встречу, стану по-первости опекать. А как денег подгоните, разберемся, куда их поселить.

— Спасибо, Стив. — с чувством сказал Яша. — Право, это благородный поступок.

— Спасибо! — хором поддержали Игорь и Дима. А Инга, даже всплакнула.

Достали бумагу, красивым Лериным почерком расписали, кому, когда и куда ехать, с кем говорить, что выяснять.

Арсен плотно занялся телефонными разговорами и уже через полчаса, сказал:

— Яша, готовься сделать немножко камушков. Сейчас поедем, я забил стрелку недалеко, по нашей трассе. Жуть, как быстро готовы люди выпрыгнуть из-за стола и поехать заниматься делами, если предложить им рубины по мусорной цене. Миллион семьсот тысяч привезут наличными долларами и несколько дебетных карточек. Там я недопонял, но где-то тысяч по сорок на каждой лежит или немножко меньше. Больше, так быстро собрать не могут.

— Что, — спросил Игорь, — бандиты какие-нибудь?

— Почему бандиты? — удивился Арсен. — Никакие не бандиты. Хозяин ювелирной фабрики, его бухгалтер, дядька из отдела закупок и охрана. Никаких бандитов. Едем, Яша, скорее.

— А мы, — сказал Дима, — тоже едем. Час истек. Садись, Игорь, в машину я тебя покатаю. И ты, Стив тоже полезай — высадим Игоря, отвезу тебя в аэропорт.

— Где это ты меня высадишь? Чего это?

— Ты ведь, обещался помогать с извлечением, — он указал на сестер, — ихних родственников.

— А… Э… Ну да. Ок, поехали. Саша!

Саша испуганно посмотрела на него.

— Саша, съезди со мной, пожалуйста. Не бойся, будем делать вид, что незнакомы и держаться порознь. — сестрам: — Девчонки, пожалуйста, поройтесь, если есть фотка хоть кого-то их узников, покажите нам с Сашей, а лучше, дайте с собой.

Анна кинулась перерывать вещи, но ничего не нашла. Тогда, Игорь попросил сестер, как можно подробнее описать похищенных.

Выехали одновременно. Дима, торил дорогу, которую успело забросать снегом.

Игорь достал телефон, оттопырев губу задумался, глядя на экранчик. Решился и набрал номер.

— Олег Олегович? С праздником прошедшим. Это Игорь беспокоит. Тот, что вас магией пугал. Вы там, с моим другом, насколько я понял, договорились о взаимопомощи. Ну вот, малость ее самой нужна. Нет, просто совет. Взамен? А вот, поезжайте ко мне домой, — Игорь назвал адрес — возьмите у соседа, который прямо над этой квартирой живет, ключ. Откройте ключом дверь, заходите и берите что захочется. Телевизор, я знаю, шмелевизор… монитор хороши, да сами посмотрите. Э-ээ… да, конечно, шучу. Деньги в прихожей, за зеркало заткнуты. Ага. А скажите мне в обмен на это вот что: вы ведь, наверное имеете какое-то представление о том, как действуют кагебисты? Ну… да, приблизительно, тоже сойдет. Вопрос такой: если их взгопошить и обидеть, как быстро они предпримут широкомасштабные ответные действия. Слишком обще? Сейчас попробую конкретизировать.

Игорь рассказал, какие именно неприятности он доставил органам. Подождал, пока собеседник подумает и, наконец услышал ответ.

— Говорите, два дня, а то и три, но потом кранты? Ну, не так плохо. Понимаю, что только примерно, да, спасибо. Ага, такой. Увидимся — увидимся, не надейтесь!

***

Дима высадил Игоря с Сашей возле одного из самых зловещих зданий столицы. Саша, вся съежившаяся, быстро отдалилась от Игоря и встала поодаль, крепко держа в руке телефон. А Игорь вошел внутрь. К коменданту никто его не пустил и вообще, непохоже чтобы кто-то понял, с кем и о чем он хочет поговорить. Какие купы? Это фамилия? И что дальше? А вы им кто?

Прислонившись к стене, Игорь, прикрывая ладонью трубку, тихонько сказал: — Саша, начинай. Обходи по периметру, смотри сквозь стены, ищи. Найдешь — звони.

Закончив обход, Саша сообщила, что подходящих под описание людей либо нет, либо они в глубине здания, в помещении не имеющем внешних, выходящих на улицу стен. Голяк, вздохнул Игорь. Он снова стал ходить и спрашивать у невежливых, изображающих сильную занятость людей. Даже деньги, которые он щедро раздавал, не очень помогали. Вымотавшись до крайности, он выяснил таки, что Куппов перевели в некий "отстойник", где те и будут находиться, пока не поступят какие-то очередные бумаги. Может, день будут ждать, а может и три, уверенного ответа он не добился.

Решительно не зная что делать, Игорь на всякий случай записал, какие именно документы нужны.

— Поезжай обратно. — сказал, выйдя на улицу, Саше.

Сел в метро и поехал вниз по рыжей ветке. На конечной, поймал машину и подъехал к главному входу того самого здания, из которого накануне удирал. На вахте за смешные деньги объяснили как позвонить давешнему Сергей Сергеичу. Но по внутреннему звонить не дали, велели выйти на улицу и говорить с мобильного.

— Не выполнил ты свое обещание, Сергеич. Иду тебя убивать! Нет, уговор был, что они выйдут. Не моя забота. Ну-уу… может быть. Ладно, чтоб через десять минут был. И не финти.

Не стал Сергей Сергеич финтить. Верил, что лучше живым остаться и, в перспективе, подработать, чем сподличать и мертвым лечь. Ну, не через десять минут вышел, но почти уложился. И все бумаги подготовил.

— Чего красный такой, убегался? Машина есть? Так, вызывай!

Игорь велел чекисту сесть рядом с шофером, а сам пристроился сзади. По случаю праздников, через город проехали быстро, успели в "отстойник" до ухода канцеляриста. Чекист сам нашел ГАЗель, сам вывел и усадил в нее перепуганных людей.

По дороге к "сквоту", Игорь как мог успокаивал, утешал, вселял уверенность. Говорил, что едут к Марте, к Инге, Анне, что они все три свободны и присутствующие тоже, абсолютно не под стражей. Ему не верили. Только когда сестры выбежали встречать свою родню, когда полились слезы облегчения, когда уехала ГАЗель, тогда к Игорю стали подходить и благодарить. А он смущался и вымученно улыбаясь, делал неопределенные жесты и сказал "Да ну, хуйня!" от чего смутился еще больше и пряча глаза замолчал.

 

XIII

"Мама, папа, я колдун!" — представив, что говорит это, Игорь застонал. "А вы — принцесса и дракон, давайте играть!". Ох-ох…

Крепко веря в то, что любовь прочнеет на расстоянии, Игорь старался не докучать родителям частыми визитами. То, что они его позицию не вполне одобряли и счастливы бы были жить с ним, пусть не в одной квартире, но уж в одном-то доме, так чтобы ежевечерне совместно ужинать, будило в нем толику стыда, но и прибавляло общей жизненной уверенности. Хорошо, когда есть тыл.

— Игоша, как ты окреп!

— Спасибо, папа, ты тоже.

— Нет, право, вроде даже подрос еще. Катя! Катя, сын пришел, выходи! Подарочки принес? Мы тебе припасли, кой-чего.

Хлопнула дверь ванной и Игорь вторично подвергся поцелуям и рассматриванию.

— Пойдем, я такую курочку сделала, твоя такую не умеет и еще лет двадцать уметь не будет. Что-то ты не-то исхудал, не то поправился, не пойму.

Игорь ел курицу "навроде чахохбили", действительно удавшуюся на славу, мама вытирала мокрые волосы и любовалась на сына, а папа задержался в прихожей. Он рассматривал сыновьи ботинки и вслух восхищался их практичностью и экстравагантной внешностью.

— Да обычные, для зимнего треккинга, просто красные. Не, от соли не трескаются, они ж не кожаные, только разводы остаются. — Игорь отвечал на вопросы, а сам никак не мог придумать, как-бы к делу перейти.

— Нет, тебе такие же нельзя, а то пойдем куда-нибудь вместе, а сами, как детдомовцы — в одинаковых ботинках.

— Игоша, а чего ты лицом дергаешь? У тебя все в порядке? — мама перегнулась через стол и заглянула сыну в лицо. — Рита беременна? У нее выкидыш?

— Нет, мама. У нее не выкидыш, не проказа и грузовиком ее не переехало. Увы, и на этот новый год, Дед Мороз не принес тебе такого ожидаемого подарка, как кончина или хотя бы увечье моей жены.

— Что ты говоришь!? — мама всплеснула руками, — Я очень люблю Риту, просто мне всегда казалось…

— Мам, да хрен с ней. Знаю я, как вы друг друга обожаете, только не об этом сегодня, ладно?

— А о чем, сегодня? Раз нельзя перемыть кости невестке, о чем станем беседовать? Виды на урожай? Только, сперва ограблю тебя, ладно? — папа сел рядом с сыном и, вытянув у него из кармана сигаретную пачку, закурил.

Игорь тоже закурил и поглядел в потолок.

— Мама, папа, я — колдун.

Быстро стрельнул глазами по лицам родителей. Те, терпеливо улыбаясь, ждали продолжения.

— Я лучше покажу, ладно?

Игорь шевельнул указательным пальцем и крохотный, похожий на шмеля, пушистый желтый сгусток магии, с жужжанием пролетел через кухню и поразил разделочную доску. Мама вскочила, сорвала с гвоздика обугленный остаток доски и кинула в раковину. Мокрой тряпкой собрала с пола тлеющие головешки и угольки. Папа облизнулся.

— Шикарно, Рюша! А что еще ты умеешь?

— Всякое в этом роде. Только, помасштабнее обычно. А что, вы не удивлены?

— Ну что ты! Удивлены, конечно. Ты, молодец, сынок! Жалко только, что чудеса у тебя такие… деструктивные. Вот я бы, — размечтался папа, хотел бы уметь понимать зверей и разговаривать с ними. И создавать прекрасные дворцы и сады.

— Создавать, это к Яше. — насупился Игорь. — Я что, выбирал что ль? Что смоглось, то и могу.

— Не расстраивайся, Игоша, — мама чмокнула сына в затылок, — всякий талант хорош. А Яша молодец. Он мне всегда больше всех из твоих друзей нравился. Помнишь, как вы тут играли, когда сад был закрыт? А он описался и сам стал стирать свои колготки? Такой был серьезный: "Тетя Катя, где у вас стиральщицкий порошок?".

Родители умиленно заулыбались и готовы были погрузиться в бесконечные воспоминания, большинство которых, казались Игорю подлежащими вечному забвению и уж не в коем случае не воспроизведению. Судя по тому, что помнили родители, большую часть времени Игорь и его сверстники тратили на то, чтобы коверкать слова, не ко времени облегчаться, засовывать руки и головы в опасное или грязное и позориться любым доступным способом.

— Отставить мемории! — взвился Игорь.

— Ладно-ладно, — захихикала мама, — будут свои детки, поймешь нас.

— Детки, это вопрос будущего неопределенного. А я к вам, насчет будущего ближайшего. Причем вашего.

— О как! Сын задумался о нашем будущем. Что, Рюша, неужели ты приглядел своим старичкам хорошие места на Кузьминском или Миусском? Предлагаешь, сделать инвестиции?

— Папа, я серьезно. Вы уж простите, но я вас подставил.

— Это, детям свойственно. Расскажешь, как именно?

— Да вот, тем во-первых, что я маг. А во-вторых тем, что я человек взбалмошный. Плюсуя то и это, получилось вот что: не утаил я своих волшебных сил, поссорился с властями. От души так, до погонь с вертолетами включительно.

— Игошенька! — ахнула мама, — Ты же не умеешь водить вертолет! Тебя не укачало? Как ты не убился? Ведь даже машину толком не освоил, когда папа тебе предлагал старую отдать, ты отказался.

— Да я не летел на вертолете, мама! Я летел в лодке, а на вертолете летели вертолетчики. Они умеют водить вертолет, но вот укачать их могло. Дай я кончу, ладно?

— Но потом, непременно расскажи нам все подробности про вертолет. — попросил папа, — Я люблю вертолеты. Эх, был я моложе, часто на вертушке летал. Помнишь, мать, как на Таймыре в туман на стланик садились? Сеня тогда чуть не поседел.

— Ага, как он из ракетницы нам сигналил снизу, а мы ничего не видели!

— Мама! Слушайте меня! Я ничего радостного в клюве не принес. Соберитесь и слушайте печальное. Органы хотят шантажировать магов их родственниками. Вам надо спрятаться. В подполье уйти, уехать.

— Мдя… и вправду, сын, не радостно. — папа посерьезнел, задумался. — Органы, стало быть… компетентные, вероятно. И хотят наверное, чтобы ты с ними сотрудничал, а не то нам худо будет.

— Ну, типа. И вобще, чтобы смирно себя вел. А вас, боюсь не просто под наблюдением будут держать, а запрут где-то.

— С одной стороны, не дело родителям заедать жизнь своим детям. Ты ведь, не планируешь сидеть со своей магией как мышь под метлой или тем паче в сексоты записываться?

— Нет.

— Умничек. Никаких сделок с чекистами, запомни, сынок. Обещай, юли, соглашайся, но ничего не делай и по-возможности не подписывай.

— Ладно. Так что с вами делать будем? Деньги, говорю сразу, не проблема. Сколько угодно, хоть миллион, хоть бразилион.

— Катюша, похерим работу, поедем в теплые страны век доживать в богатстве и праздности?

— А то! Пусть сынок резвится, а мы бананового дайкири попьем, кокосовых орехов погрызем, купнемся среди кораллов.

Пораженный тем, что родители так легко приняли идею бегства и тем, как именно они представляют себе жизнь в подполье, Игорь оторопел.

— Ладно, так и запишем. Сейшелы или Багамы. Ок. Все сделаю, будете на вилле жить, с охраной из головорезов гаитян и прислугой из головорезов филиппинцев.

— Да-да, побольше головорезов, сынок!

— Как-то вы совсем не сопротивляетесь. Отчего бы?

— Оттого, что мы тебе верим. И еще потому, что хотим облегчить тебе жизнь. Тебе ведь, еще деда уговаривать.

— Да возьмете его в охапку и поедите. В чем проблема?

— Как же так, Рюша? — папа укоризненно посмотрел на Игоря. — Ты забыл, каков твой дед? Он ведь, как услышит, что надо от ГБ скрываться, так удила и закусит. Он ведь их не просто не терпит, но и демонстративно не боится. Как зарезал в войну особиста и ничего ему за это не было, так и решил, что церемониться с ними нечего.

— Забыл. Я уж и не помню, чего он особиста-то того… Дед ведь, вроде не идейный ни разу.

— Не идейный! Старый анархист. Но там-то, никакой политики не было. Трофейную катану не поделили. Или из-за бабы? У деда ж, сколько раз рассказал — столько и вариантов. Не из-за бабы Зины твоей, это еще до нее было, просто… какой-то. Вот, дед бритвой-то и махнул.

— Ясно. А где он сейчас-то, наш махновец?

— Гуляет. К вечеру быть обещал. Ты дождешься?

— Конечно. — Игорь кивнул. — А если ему ничего не говорить? Не объяснять причину перемещений? Мол, разбогатели внезапно и переезжаем.

— Окстисть, Игоша! — теперь с укоризной посмотрела мама. — Нельзя своим врать. По крупному. — смутившись добавила она, — Чуть-чуть, изредка, можно.

— Итак, — потер папа руки, — ждем деда. А пока, рассказывай про магию. Ох и завидую я вам!

Игорь рассказывал. Пил чай, ел то и се и, тщательно просеивая информацию, излагал что, как и зачем он и прочие знакомые ему маги делали с того дня, как магия пришла в мир и до дня нынешнего. Историю несчастного мексиканского города, опустил целиком.

Мама завидовала Арсену и сочувствовала своей тезке, Катушке. Папа требовал познакомить его со Стивом. Описание полета на столе сквозь метель, его заворожило.

К ночи, когда Игорь уже осип и объелся до дурноты, пришел старый анархист. Был он весел и немного навеселе — постновогодняя посиделка с, как он выразился "парнишечками". Бодро прохромав к себе в комнату, дед вернулся с толстым томом, обернутым в желтую газету пятидесятилетней давности.

— Внук, мой тебе подарок. В этой книге, бессодержательной и глупой, как весь марксизм, есть на полях особые пометки. Это ключ. Пользуясь им, ты сможешь вычитать, где мы зарыли клад. Японского генерала тряхнули, он нас на фанзу вывел, где награбленное в Маньчжурии хранил. Четверо нас было, да только трое уже осталось. Боюсь, обойдут меня парнишечки — выкопают клад, а меня побоку. Надо их опередить, ты это сделаешь за меня.

— Спасибо, деда. — смиренно сказал Игорь. — но я еще золото Юденича не выкопал, помнишь, ты мне на пятнадцатилетие тельняшку с кровавой картой подарил?

— Да и кутак с ним! Там золота-то — две шапки. И уж, прости, внучок, не кровью та карта нарисована. Говном! Не хотел тогда при матери твоей говорить, она б стирать кинулась.

— Дед, послушай, чего скажу.

Не стараясь выбирать слова, все равно не угадаешь, Игорь рассказал деду, какая неприятная сложилась ситуация. Тот, сперва покричал, поупирался. Помянул Левку Задова и Марка Спектора. Но в конечном итоге смирился, вытребовав себе катер "на марлина ходить" и отдельного слугу негра — помогать с наживкой.

— Дед, ты ж сроду не рыбачил!

— А не на кого было, на мокрую охоту ходить! Не сикильдявок же, удить. А марлин-то, он ого! Опять же, тарпон. И акула-молот.

Обещав деду любой молот по его желанию, Игорь осведомился: — Все ехать готовы? Паспорта есть? Загран?

Дедовский оказался просрочен восемь лет как. И девственно чист — забыли деда попутешествовать, хотя когда-то обещали.

— Ладно, послезавтра будет. Арсен займется. А пока, со мной побудешь, баек расскажешь. А то не дай бог помрешь, а я оказывается половину твоих геройств позабыл, с тех пор как ты меня ими в детстве засыплял. Вы же, почтенные родители, собирайте зубные щетки и излюбленные предметы, весом не более чем по двадцать кил на лицо. Полетите на Кубу, там вас встретит Дима. Оттуда в Мексику, есть у нас тропка накатанная. Там Стив подберет и дальше вами займется. Может, на столе покатает. А мы с дедом догоним.

***

— Знакомьтесь, — сказал Игорь, кивнув обитателям "сквота". — Мой дед…

— Роман Кантемирович! — опередив внука, провозгласил дед, одновременно стукнув внука по щиколотке клюкой. Игорь, в изумлении уставился на него.

— Кто ж, в подполье, настоящие имена говорит! — драматическим шепотом, свирепо вращая глазами, заявил дед — да и не такое уж оно ненастоящее: у меня на него два партбилета. Один эсерский, другой кадетский. Только фамилии разные.

— Ох. Может, разденешься, тапки обуешь? — спросил Игорь и, обежав взглядом комнату, заметил что сестры хихикают в кулачки, а Катушка смотрит на деда открыв рот. Какая-то из спасенных им женщин, дама более чем зрелая, делала тоже самое, в точности повторяя выражение Катушкиной мордашки, несмотря на полувековую разницу в возрасте.

— Некогда, внучок, расхолаживаться. Веди меня к пулеметам. Глаза мои, конечно сдали, но ленту подавать смогу. А сдюжу, так и заменю тебя, когда басмачи твою головенку шашкой развалят до седла. Не слушаешь деда-то, каску не носишь! — На этих словах, дед грозно взмахнул клюкой. Но попорченные артритом пальцы разжались и палка взлетела к потолку, откуда грянула внуку на голову, как та самая шашка.

Теперь уже все, кто слышал дедов пассаж, из вежливости прикрывая лица, всхлипывали и гудели наливаясь багрянцем, в попытках сдержать смех. Игорь, ухватил пращура за бока и увлек его на чердак, зло оглянувшись назад, когда услышал, что кто-то, не выдержав рассмеялся в голос.

— Почтенный старец, что за ботизы? Не могли же тебя маразм с Альцгеймером догнать, пока мы от аэропорта ехали? Мы ведь, быстро ехали!

Дед, привстав на цыпочки, взъерошил Игорю волосы и мягким нажимом усадил на стул. Придвинул себе другой и уселся верхом, сложив на спинке руки. Опер на них подбородок, улыбнулся.

— Гошка, когда ты головенкой своей лохматой думать о других начнешь? Тебе вон, всегда все хрен по деревне, а и то сегодня нервничаешь да дергаешься. А тут тетки с детками. Страшно им, вон как закаменели, когда мы в дом вошли. Успокоить их надо, расслабить. С каждым поговорить по душам… этого я не умею, да и остервенею быстро, характер не тот. А клоунаду учудить — с нашим удовольствием. Оно и вернее. Были вот у нас два брата гагауза, когда мы бронепоезд врангелевский на железке заперли. Могли вот как: один пердит, другой рыгает, а все вместе выходит будто старики ругаются. Скотство, но смешно так, что даже один балтиец в голову раненый так веселился, что боли не замечал и помер радостный.

Дед замолчал, а когда впечатленный и задумавшийся внук ушел, тихо добавил: — Ван вот только, китаец-доходяга… Послушал гагаузов, да и лег на рельсы с наганом. Родителей вспомнил. Вышиб себе мозги через висок, а бронепоезд его потом скотоотбойником под насыпь скинул. Но тут уж, не угадаешь.

***

Яша нашел Игоря сидящим в одиночестве на кровати. Поджав под себя ноги, он вертел в руках дедову клюку. Именно клюку, так как никакого изящества, которым должна обладать трость, в ней не было. Толстая лакированная палка, увенчанная латунной конской головой. По такому краткому описанию, ее вполне можно было бы все же признать тростью, но… Толщиной сантиметра четыре, треснувшая и стянутая полоской железа. Лак, где облез, где потрескался. Латунь неровная, в царапинах, а конь послуживший моделью — урод: уши разные, между ними ржавая гайка торчит, зубов нет, глаза выпучены и сползли к переносице, которую знавший в конских статях толк дед, называл "храпом". И разношенная блямба красной резины, прибитая мебельным гвоздем.

Присев рядом, Яша с любопытством посмотрел на друга. Кивнул на палку, когда Игорь поднял на него взгляд.

— Я, когда мелкий совсем был, — сказал Игорь, — буквально крохотный, тогда думал, что в ней шпага спрятана. Ясно же, что ручка снимается, а никак справиться не мог. А дед, хитрован, про шпагу ни да ни нет не говорил, только ржал, как такой вот конь и дразнился. Надо, говорил, особую пружинку нажать и особое слово сказать. А я мол, еще маленький чтобы такие слова вслух повторять, а раз так, то и пружинку мне знать ни к чему.

— И ты ее не разломал, чтобы без всяких пружинок обойтись? — удивился, хорошо знавший друга Яша.

— Говорю же, махонькиий был совсем. Так сломать не мог, а топоры-молотки от меня прятали. Как немного подрос, тут уж дед сообразил, что дешевле будет расколоться.

— И что, есть там шпага?

— Неа. Там самопал. Спиленный ствол от нагана, кустарный барабан на три патрона и механизм стрелятельный.

— Покажи. — попросил Яша.

Игорь вздохнул и отложил клюку.

— Не могу. Слова-то теперь все-любые знаю, смогу нужное подобрать. А где пружинка — забыл. Или сломалась она. Вроде куда надо жму, а не открывается.

Яша хлопнул друга по плечу и проговорил значительно: — Это символично, чувак.

Игорь посмотрел на друга и согласился.

— Да. А теперь должно пойти затемнение и в следующей сцене меня, раскаявшегося в предательстве и перешедшего на сторону правых, но ущемленных, убивают.

— Ни пса ты в символизме не смыслишь. В следующей сцене ты расстаешься с фамильным замком и смотришь в даль. А убиваешь себя сам, потому что утратил связь с прошлым, корнями и фундаментом личности.

— А еще, палка может символизировать член.

Цыкнув зубом, Яша предложил: — Пойдем, лучше я тебе миллион баксов покажу, раз тебя в кухонный фрейдизм бросило.

— И таз говна? — поинтересовался Игорь, но встал и пошел, потому как миллион долларов и вправду представлялся ему любопытным зрелищем.

Миллион висел на вешалке, рядом с куртками. Яша снял с крючка большущий бумажный пакет для подарков. Красный с картинкой — песик и его отражение в елочном шаре. Перевернул его и вывалил на пол кучу денег, в пачках перетянутых разноцветными резинками.

— Как-то много. В кино меньше бывает. А вот тара мне понравилась. Подходящая.

— Не угодишь на тебя. Двадцатками потому что и полтинниками, вот и много.

— Впечатляет конечно, — покивал головой Игорь, пока Яша складывал деньги обратно в пакет. — не думал, сказать по чести, что живой миллион увижу когда-нибудь. Из какой-то это было другой жизни. Стрелки, миллионы… Как, кстати, на стрелку-то съездил?

— Нормально. Мы ж не конфликтовать забивались, а торговать. Приехали вполне приличные люди на Пассате. Посмотрели камень. Сказали, сколько они таких хотят за имеющиеся деньги. Я вернулся в машину и сделал сколько просили. Разъехались. Никакого нуара или бандитского кича, сплошные гипсовые слоники.

— Ясно. А к своим ты съездить успел?

— Ага.

— И как они?

— Нормально. К маминой сестре поехали пока, в Рехавот. Им чего они там что ни год гостят. Вроде и не напряглись особо. Сказали, архитектор с биохимиком везде пригодятся. Я б с ними слетал, но осел же, заранее ветпаспортом для Тинки-Винки не озаботился, а на вас ее бросать…

— Деньги отдал?

— Карточку. Им на первое время хватит, пока Арсен не утрясет с перекачкой денег. Да и тетя Зисла им пропасть не даст. Хваткая тетя, чего уж там. Ладно, пошли к людям, там твой дед такое откаблучивает, хоть билеты продавай.

***

Срок, на глазок отмеренный Рофтовым, как время в течении которого органы будут телиться прежде чем перейти к беспощадным действиям, истек. А вывезти всех, кого собирались, не успели. Оставалось сплавить на Кубу последнюю партию: тех родных и друзей сестер, что привез в "сквот" Игорь, родителей и сестру Димы, бабушку с дедушкой (родители улетели накануне) Саши.

Дима о разговоре со своей родней рассказывал с ужасом и подвыванием. Там было все. И "Димочка, во что ты ввязался? Давай мы позвоним дяде Славе, он работал в милиции, у него есть связи он тебя отмажет." и "А как же наши знакомые, наши соседи? Ведь если нас станут искать, то у них могут быть неприятности.". Первых седых волос стоило Диме сподобить родню эвакуироваться, но он сдюжил.

К аэропорту подъезжали порознь, но все время пребывая на связи, спасибо Арсену, не забывшему среди множества дел, прикупить кучу телефонных сим-карточек разных сотовых операторов. Встретились на регистрации перед вылетом. Арсен, Яша и Игорь, сколько могли, оставались вне группы, бродили поодаль, высматривали подозрительно глазеющих. Обошлось. Никто в штатском не подошел к стойке регистрации или пульту диспетчера, не наклонился с серьезным видом, не сказал несколько веских слов, вслед за которыми, захлопнулись бы двери терминала или развернулся прямо на полосе самолет. Всем отбывающим, поставили штамп об отлете, пропустили в рукав и рассказали, сколько продлится полет. Оставшиеся, дождались, когда самолет взлетит и помахали ему ручкой.

— Надо нам было тоже лететь, — сказал Яша.

— Увы, мне надо еще немножко с деньгами разобраться. — покачав головой ответил Арсен.

— Во-во. — поддержал его Игорь. — И не одному ж ему тут торчать, кто-то прикрыть должен если что. И вообще, почему я должен? Хочу и буду тут сидеть.

— А ты что, хочешь? — удивился Яша.

— Нет, но из принципа. Они думают, им все можно! Ага, как бы не так, это мне все можно, я так скажу.

— Домой поедемте, вот что. — мрачно сказал Яша.

 

XIV

Домой поехали, но немного не доехали. Вскоре после того, как Арсен свернул с шоссе на подъездную к "сквоту", передние колеса отчетливо бумкнули и упали на диски. Машину повело, она ткнулась носом в сугроб и одновременно, лопнули колеса задние. А секунду спустя, машину разорвало изнутри. Отлетели двери, рассыпались стекла, скрутились и выпали стойки, вылетел вперед двигатель. На ушедшей в землю раме, очутилось толстое бетонное кольцо, из каких строят колодцы. И тут же, по нему застучали пули.

— Ну у тебя и реакция! — восхитился Игорь.

— Это, "домашняя заготовка". - признался Яша. Давно боялся что этим кончится.

— Мог бы, — огорченно сказал сжимающий ни к чему теперь не прикрепленный руль Арсен, — придумать что-нибудь, немножко более щадящее. Мне чуть ноги не оторвало. Еще чуть ближе и был бы без коленок.

— Зеркальце бы хорошо…

— На. — Яша протянул Игорю треснутое зеркало заднего вида. — Даже делать не пришлось, оно внутри осталось.

Игорь встал ногами на сиденье и подняв зеркало над краем кольца, попытался осмотреть окрестности.

— Вроде, гранатомета у них нету. И огнемета нету, что радует.

— А они кто?

— Известно кто, душегубы. Из-за деревьев повылазили и сандалят почем зря. Ты, Яша, крепкое кольцо сделал? — Игорь надсаживаясь орал, но друзья все равно едва слышали его — такой гул стоял внутри кольца из-за барабанящих в него пуль.

— Нормальное. Только, все равно вылезать придется. А то им-то хорошо, стреляют, греются. А мы скоро тут сидя дуба врежем. Печка же не работает!

— Какой был климат-контроль! — сокрушенно воскликнул Арсен. — Всегда плюс восемнадцать держал, хоть мороз за бортом, хоть жара!

— Контроль-шмонтроль… Я вот, жопой телефон раздавил. — Игорь глубоко вдохнул и срывая горло прорычал: "Кончайте стреля-а-ать!"

Огонь прекратился, Игорь снова пошуровал зеркальцем.

— Такой план предлагаю: ты, Яша, сиди сиднем, придумаешь чем помочь — чудесно, а нет и не надо. Я вылезу с белым флагом в одну сторону, Арсен, ты в другую. Попробуем поговорить. Не выйдет, ну… как выйдет.

Он стянул с себя куртку, снял белую футболку и помахал ей над краем кольца. Подтянулся, перекатился через край и, упав, прижался к земле вне зоны видимости стрелков. Почти одновременно, тот же маневр проделал Арсен. Только упал он неловко, стукнулся об остатки машины боком и головой, не успел ничего сделать, прежде чем несколько людей, из числа тех, кто стоял в нескольких шагах с опущенным оружием, навалились на него, скрутили руки так, что и крикнуть больно, вжали дуло пистолета в затылок. Надавили на ушибленную голову, что слезы из глаз брызнули.

Давивший, резким высоким голосом крикнул: — Ты, с тряпкой, не вздумай рыпнуться. Узнали рожу твою, не думай. Тока заискришь, этому мозги вон!

Игорь отбросил футболку.

— Белый флаг, значит, не уважаете! Арсен, ты в сознании? Перекидывайся в большое, они плотно вокруг стоят. Давай! В как можно большее!

Люди державшие Арсена исчезли. Исчез кусок бетонного кольца и остатков автомобиля под ним. А в полукруглой яме в земле, пошевелился розоватый жирный зверь, похожий на ламантина со слишком маленькой для обильного тела головой.

Вскочивший на ноги Игорь, хлопнул в ладоши и между ними засветилась радужная пленка. Игорь энергично развел руки, будто растягивая меха баяна и магия, крохотными как снежинки, многоцветными осколками ринулась от него вперед и в стороны.

Те из стрелков, кто не исчез на месте превращения Арсена и не оказались на пути Игоревой магии, жалившей и коловшей, открыли нестройный огонь. Но Игорь не стоял на месте, катился по земле, одну за другой отправляя в полет синие и арбузно-красные молнии. Закатившись за лежащий в снегу мотор, он воспользовался этим небольшим укрытием, чтобы сгруппироваться и, как лягушка прыгнуть, приземлившись на четыре точки. Но в полете он встряхнул пальцами и снопы синих искр нашли тех, кто еще стрелял, заставили их бросить оружие, упасть, скрючиться от боли.

Встав во весь рост, Игорь закружился волчком и обрушил на лес алые вихри магии, с ревом терзавшие деревья и взметывающие в воздух облака снега, щепок, земли и хвои. А сам, в изнеможении упал плашмя, прямой и твердый как доска.

Когда он пришел в себя, увидел, что Яша собирает оружие и отбрасывает его подальше от тех из стрелков, что еще подают признаки жизни. Покончив с этим, Яша подошел к яме и посмотрел на розового ламантина.

— Все, оборачивайся обратно.

Бегемот мотнул головой и затопал ножками-ластами.

— А! — догадался Яша и в его руках возникли тулуп и валенки.

Принявший человеческий облик Арсен, быстро оделся и пожаловался: — Малы, немножко!

— Растопчутся. Что с громовержцем нашим делать? Он вырубился. И как раненых без машины, куда девать?

— Я в порядке почти. — подал голос Игорь. Только полежу чуть-чуть и пойдем.

Арсен походил, нашел в снегу рацию. Попробовал — не работает. Поискал еще, подошел к лежащему ничком телу, перевернул, снял с мертвой головы телегарнитуру, хвост от которой шел в карман куртки трупа. В наушнике что-то слышалось. Постучал по микрофону, спросил:

— Ау, есть кто?

Из наушника ответили, что да, есть.

— Вы ж неподалеку где-то, так приезжайте скорей, раненых заберите. — и, повернувшись к друзьям: — Пошли быстрее, немножко отойдем, не надо нам тут быть, когда за ними приедут.

Игорь оперся о Яшино плечо, почти повис, но ногами перебирал. Пошли.

— А ты давно понял, что моя магия оборотничья, закона сохранения не отменяет?

— Ну, довольно-таки, — ответил Арсену Игорь. — Когда задумался, чего ты никогда не оборачиваешься рядом с кем-то. И зачем всегда прыгаешь. И почему всегда ветер то от тебя, то к тебе. Ты же из воздуха обычно добираешь нужное, когда в большого превращаешься и скидываешь лишнее, когда возвращаешься или оборачиваешься в маленькое.

— Все так. Я когда первый раз обернулся, через дыру на этаж ниже упал. Повезло, никого там не было в квартире. Спасибо, Игорь. Я сам, протормозил, не догадался что делать. Так меня зажали, что я обалдел немножко.

Дошли до дома без злоключений. Игорь на кровать упал и попросил усиленного питания и массаж конечностей. Первое, Яша ему обеспечил тут же, не сходя с места. А во втором, подумав, отказал. Не побрезговал, просто понял по утрированно несчастному тону просьбы, что это не необходимость, а прихоть.

Наевшись и отлежавшись, Игорь вышел на крыльцо и долго там сидел, курил. Размышлял. Пока во двор, через ворота, остававшиеся на распашку, еще с отъезда в аэропорт, не въехала хорошая машина с двумя пассажирами в хороших пальто. На антенне болтались два флажка, маленький триколор и побольше, смастеренный из носового платка, белый.

Игорь всунул голову в дом и крикнул, чтобы не выходили. А сам, подошел к машине и поманил пальцем. Лысоватый и тощий, сидевший рядом с водителем вышел, а второй пассажир — седой и грузный, остался сидеть, только поправил богатую шапку.

Игорь присел на капот машины и похлопал ладонью рядом с собой, приглашая вышедшего присоединиться. Тот, подобрал полы пальто и, поерзав, устроился, поставив обе ноги на бампер.

— Вы, Игорь, понимаете, что совершили ряд преступлений, квалифицируемых как особо тяжкие?

— Это с учетом экономических или вы только о преступлениях против личности? — равнодушно спросил Игорь.

— Не надо огрызаться и ерничать, — попросил лысоватый. — Мне важно знать, насколько вы отдаете себе отчет в своих поступках.

— А вы кто?

Игорь не глядя вернул удостоверение, которое предъявил ему лысоватый.

— Давайте, своими словами.

— Хорошо. Я эксперт-аналитик. Обычно, к нам обращаются слишком поздно, вот как сейчас. Если бы мы могли поговорить раньше, возможно вы и не оказались бы в таком сложном положении. И столько грехов бы на душу не взяли.

— Мимо. — Игорь зевнул. Я неверующий, это раз. Надо было сказать "не отягчили бы так свою совесть". А положение… да ну, положение как положение. Вопрос еще, — кому херовей?

— Вам, Игорь. Безусловно, вам. Даже с вашими паранормальными способностями, вы не можете сопротивляться государству. Или, вы полагаете, что эвакуировав своих близких вы лишили нас возможности надавить на вас? Но ведь, кроме родителей, есть и другие дорогие вам люди. И, хотя мне и претит…

— Стоп! — Игорь поднял руку, останавливая собеседника. — Давайте, понтоваться буду я. Вы-то, уже лысый, вам невместно. Насчет давления, не угадали. Нечем вам крыть. Кого хотел, того вывез, а на остальных мне плевать. И не надо рассказывать, что у вас длинные руки и острые ледорубы. Не дотянитесь, пупочки развяжутся. Я их вам сам развяжу. Прекращайте уже думать, что главнее вас никого нету. Начинайте приспосабливаться. Такой теперь ваш удел — шуршите на здоровье, но под ноги нам, магам, не лезьте.

— Игорь, мы достаточно плотно изучили ваше прошлое, круг знакомств, даже вкусы. Вы ведь наверняка читали "Дьявол среди людей?". Помните, чем там дело кончилось? Никто не может, представляя такую опасность как вы, остаться неподконтрольным и выжить.

— Дурацкая аналогия. Там финал открытый. И, что еще важнее, я не один. Нету у вас возможности кинуть все силы всех спецслужб мира на мое подавление. Есть поди еще такие же, кто на вас плевать хотел.

— Есть такие. Уже немного. И с каждым днем все меньше. Заметьте, с большинством никто даже не разговаривал. Для вас сделано исключение. И не потому, что именно вы, такой вот эдакий. Интересный и редкий феномен — ваше сотрудничество с другими магами.

— Я про свой феномен побольше вас знаю. К делу, а?

— А это и есть мое дело, — с улыбкой развел руками лысоватый, повернувшись корпусом к Игорю. — Разговаривать и думать, в зависимости от того как пойдет разговор, что с вами делать. А решения принимаю не я, — лысоватый указал на оставшегося в машине, — вот кто решает. Очень занятой человек, а нашел время приехать, посмотреть на вас.

— Посмотреть, это разрешается. Такое у меня к вам предложение: езжайте обратно. Отвалите! — Игорь зарычал, — Не лезьте к нам! И мы, по-возможности, будем вас щадить. Признаю, воевать с вами, для меня вовсе не цель жизни. Это создаст неудобства, лишит меня покоя. Но кровью, — повысил он голос, — умоетесь вы.

— Игорь, мы ведь, можем попросту вызвать самолет, который сбросит на это место бомбу. И все. И нет вас, со всем вашим самомнением.

— Ага! — осклабился Игорь, — Бомбу! Валяйте. Но только атомную, потому что обычная нам — слону дробина. Можете, конечно, проверить, но я вам не вру, сэкономьте себе время и самолетик. Ядерную, не сдюжу, признаюсь честно. Только, может городок ближайший вы и вывезете, там народу всего ничего, но ведь, до Москвы полторы сотни километров. Никто и никогда вам не разрешит тут ядерными бомбами кидаться. Все. Валите к себе, думайте. Хотите жить с нами в мире — велкам. Нет? Ну, про умывание кровью, я уже говорил.

Игорь ушел в дом и закрыл за собой дверь. Машина выехала со двора.

— Яша, строй, пожалуйста, бомбоубежище! Нас скоро бомбить будут!

— Точно? — вскинул брови Яша.

— Девять из десяти.

— Все-таки, ты удивительно плохой переговорщик. — Яша, тяжко вздохнул и спустился в подвал.

— Теперь такие бомбы, — сказал последовавший за ним Арсен, — что никакое убежище не спасет. Надо немножко отбежать и залечь. Хотя, это я глуплю. Наблюдают ведь, наверняка. Может, даже из космоса.

Яша, не тратя время на разговоры, создал несколько колец, аналогичных тому, что уберегло их от засады. Кольца легли, образовав трубу. Яша подумал, и пустое пространство между стенами подвала и трубой, заполнилось кирпичами.

— Лезем внутрь. Ничего лучше не придумывается.

Яша, с кошкой подмышкой, первым залез в трубу, вытянулся на возникшем прямо под ним матрасе. Следующим в трубе оказался Арсен, с собой у него была сумка.

— Это что?

— Деньги.

Последним пришел Игорь, он приволок пребывающего в прострации Валерия.

— Случайно наткнулся. Совсем мы про него забыли, а он так на своей кровати и прокисал всю дорогу.

Яша, сделал всем матрасы и одеялки. Молчали, ждали. Дождались. Задрожало, тряхнуло. Тинки-Винки взвыла и ринулась на волю так решительно, что словно граблями пропахала Яше лицо и шею, а Арсену, уже пострадавшую сегодня голову. Кольца складывающие трубу чуть раздвинулись. Потом докатился гром, сделалось страшно и в головах заболело. А выход, засыпало. Еще подождали, но ничего больше не произошло.

Стянув одежду, Арсен прошел на четвереньках к тому концу трубы, что был обращен к не существующему теперь выходу. Жестом попросил остальных сдвинуться в противоположную сторону.

С оглушительным, в таком ограниченном пространстве хлопком, Арсен обратился крупным зверем, без перерыва, стал человеком, подвинулся, снова стал зверем. Исчезнувшие части трубы и завала, постепенно заполнялись сыпящемеся сверху обломками, но и свет сверху, тоже наконец пробился. Еще два превращения и у всех появилась возможность, вылезти наружу. Однако, сперва вылез только Арсен, в образе маленького мехового зверька. Огляделся, обежал вокруг двора, вернулся и, став человеком, пригласил остальных на выход.

Посмотрели на гору дымящегося мусора, которой стал дом. Загрустили. А Игорь, ответил на телефонный звонок.

— Ну а то. Я ж говорил. Привет летчику передайте. Повезло ему. Ага, а следующего не отпущу. Бытовочку нам сюда подгоните. Продолжим, конечно, только завтра. Сегодня спать станем, столько треволнений, что ужас. И до утра не суйтесь, а то я даже никого спасти не смогу, если пока спать буду, кто-то напорется на один из тех сюрпризов, что мы перед сном вокруг раскидаем. Какие мины, вы что, с партизанами дело имеете!? Стыдно слушать. Все, отбой.

***

Взбодренный разговором, Игорь привел в чувство Валерия.

— Во, смотри! От дома-то, одни головешки. А ты чего пророчил? Мол, никто его штурмовать из военных или милицейских не будет, будет кто-то некий, бла-бла-бла.

Валерий повел вокруг сонным взглядом, невнятно пробормотал:

— Потом, все потом. Заново отстроите, тогда все и будет.

— Эй, ты чего, опять спать? Ты ж хотел подростком стать, так уже как восьмиклассник, куда дальше-то?

— Я передумал, все сложнее. До свиданья, молодые люди.

Пока ждали (и ведь дождались) вагончик-бытовку, Яша попробовал допытаться, зачем Игорь так глупо себя повел во время разговора с приезжавшими.

— Я очень умно все делал, ошибаешься. Поясняю. Он ведь, дурака врубил, видно, что умный, а сам меня провоцировал, как будто он дуболом. Я модель поддержал, но с умыслом. Во-первых я все время говорил правду, только преувеличивал наши возможности, но они-то этого не знают. Думают, что представляют примерно, но не уверены. Иначе бы, эту бомбу дурацкую не кинули. Бомба-то, сам видишь, ничего особенного, типа связки взрыв-пакетов. Даже толком воронки не осталось, только дом снесло и немного твой кирпичный завал разворошило. А слюной я брызгал и пальцы гнул, чтоб знали, что действовать будем по принципу "Я психический, всех порюхаю и мне ничего не будет!". Завтра приедут торговаться, хочешь, ты говори. Я почву подготовил, дальше готов подвинуться — беседуй.

— Уж ты подготовил. Вспахал, буквально.

— Вон, бытовку везут. — Арсен указал на дорогу. — Давайте, поспим, немножко, а завтра, вы о чем хотите там договаривайтесь, а я займусь домом. Надо заново отстроить, а то Дима очень расстроится.

— Угу. И не только поэтому. Дом, это правильно, дом это нам нужно.

***

Заснуть в душном, припахивающем ремонтниками, их одеждой и бытом вагончике, оказалось непросто. Но, Арсен повозился-поворочался, да и уснул, убаюканный расчетом трат на строительство нового дома, что вполне заменило скачущих через ограду овечек. А Яше, не спалось категорически. Помаявшись, он на босу ногу обулся, закутался в одеяло и вышел. И чуть не упал, запнувшись о сидящего перед порогом, прямо на утоптанном снегу, Игоря.

— Ой! Извини. — качнувшись, Яша ухватился за голову друга и этим уберег себя от падения. — Ты чего, тут? Тоже не спится?

— Отчего же, — Игорь недовольно завозился, добыл полупустую пачку, закурил, бросил пачку на снег. — Спалось, пока ты тут плясать не начал. Просто, вы там весь воздух сперли, а здесь свежо, приятно.

— Моржуешь, значит, спя. Ладно, извини, что разбудил. Тебя в покое оставить или поговоришь со мной? — Яша опустился на корточки рядом с Игорем, взял сигарету из пачки, не прикурив, принялся вертеть ее в пальцах.

— Пого-а-ворю, пока, если не вырублюсь. — зевнул Игорь.

— Никак придумать не могу, о чем завтра с этими деятелями беседовать. И как. Сам тебя из переговорщиков выгнал, а у самого ни одной идеи.

Игорь пожал плечами в темноте, но Яша, хоть и не видел, угадал его движение.

— Так у тебя тоже никаких мыслей нет? А чего ж ты им переговоры на завтра назначил?

— Время тянул. — равнодушно ответил Игорь.

— Черт! У нас вообще есть стратегия? Чего мы хотим глобально и в частности?

— Забей, Яша. Какая стратегия? На ходу наврешь чего-нибудь. Или не наврешь, поймешь по ходу разговора, чего и вправду хочешь и что готов предложить взамен. Только не подписывай нечего. — Игорь хохотнул.

— Выпить хочешь? — Яша сделал бутылку виски, ткнул ей в бок Игоря.

— Неа. Спать хочу. — Игорь снова зевнул и воткнул в снег окурок.

Яша покачал бутылку на руке, поставил ее в сугроб, на крышечку положил так и не закуренную сигарету. Ушел в бытовку и промучился в полудреме с гадскими обрывками снов до утра.

Едва рассвело, как во двор въехала уже знакомая машина. Вот только на месте аналитика сидел мордастый мужик.

— Смотри как напряглись из-за нас! — разбудил Яшу Игорь. — Ни свет ни заря прикатил этот, который решения принимает. Формально верно все, а поди хочет нас сонными застать, чтобы мы соображали хуже, со всем соглашались.

— Ему удалось. — мрачно сказал Яша, спуская ноги с кровати и осторожно вставая. Держась за стену он дошел до рукомойника и только умывшись, почувствовал себя проснувшимся. Более или менее.

Важный человек, приниматель решений, нетерпеливо ходил возле машины, пока Яша не высунулся из двери бытовки и не махнул приглашающе рукой. Когда он заходил внутрь, под распахнутым пальто блеснули золотистые пуговицы кителя.

В маленьком вагончике, с появлением пятого человека стало вопреки логике не немножко теснее, а сразу будто вдвое. Игорь, не желая сидеть в духоте, вышел на улицу, к общему неудовольствию не закрыв за собой дверь. Стало еще и холодно. Пришелец, не снимая шапки, начал разговор глядя на Яшу. Яша в глаза собеседнику не смотрел, плавал взглядом по комнате. Зато, не отрываясь пялилась на гостя кошка, периодически обозначая лапкой движение в сторону шапки.

— Поскольку ваш товарищ ушел, а остальные спят, я полагаю беседовать намерены вы.

— Ага. — кивнул Яша.

— Наш эксперт проанализировал то, что вчера услышал в сравнении с теми данными что у нас имелись и пришел к выводу, что вы представляете значительную угрозу безопасности страны.

— Но, что рубиться с нами — себе дороже.

— Отчасти, да.

— Предсказуемый вывод.

— Тем не менее. Главное, что "рубиться" с вами и не обязательно.

— Вот и мы о чем.

— Так вот, наше единственное предложение: вы подписываете с нами договор о добровольном содействии и выполнении приказов. Оговорюсь сразу, бояться не надо. Приказы вы будете получать только в случае угрозы безопасности страны от внешнего или внутреннего противника, обладающего способностями, аналогичными вашим. Если попросту: будете оказывать противодействие колдунам которых станут использовать правительства других стран. Также, вы должны немедленно прекратить финансовые аферы, которые, как мы знаем, вы ведете. Вам будут выплачиваться определенные суммы, которые покроют ваши насущные расходы. По желанию, вам будут присвоены офицерские звания и на вас распространятся положенные льготы.

Яша глубоко, очень глубоко вздохнул.

— Вы так и не поняли, с кем имеете дело. Все что вы предлагаете, нам абсолютно ненужно и неинтересно. Подписывать мы ничего не будем и уж подавно не станем выполнять ничьих приказов. Принудить нас, вы не сумеете. Никак. Да и зачем? Из гордости? Ну, вы же убедились вчера как это может быть опасно и дорого. Так что, ответное предложение: мы делаем что хотим, а вы к нам не лезете. Все чем могу вам помочь, так это уверить, что никаких политических целей мы не преследуем, власть захватывать не собираемся, вас лично и вашу организацию без нужды унижать тоже не планируем.

Приехавший снял шапку, хватил ей о стол. Кошка, не ожидавшая, что это столь любопытное ей меховое перейдет в атаку, порскнула на прямых ногах к потолку.

— Опять, за рыбу деньги! Это тоже самое, что я слышал от вашего друга вчера, только мягче изложенное. Неужели вы не хотите найти золотую середину между вашей фанаберией и интересами государства?

— А зачем нам это? — мягко спросил Яша. — Вы для нас не враг, а помеха. Зачем нам идти на уступки?

— А зачем вы могли бы на них пойти?

— Например, мы заинтересованы в информации. Информации о других магах. Вы могли бы нам ее предоставлять, раз уж вы все равно магами занимаетесь. Нам могут понадобится и другие услуги.

— А чем вы готовы удружить нам?

— Ну уж, званий и приказов по-любому не примем. А вот, насчет враждебных волшебников, можно подумать. Только никакого науськивания. Если возникнет конфликт между вашим ведомством и каким-то магом, мы готовы рассмотреть ситуацию и уладить конфликт. Но уж, не обессудьте, если неправой стороной окажетесь вы. Тогда и конфликт разрешится не в вашу пользу. Всегда думайте об этом, прежде чем обратиться к нам.

Лаская пальцами лежащую на столе шапку, генерал долго молчал. Наконец спросил, понизив голос:

— Правда ли, что вы обладаете неисчерпаемыми ресурсами в области…

Яша нагнулся под стол и там, сделав вид, что достает их откуда-то, создал горсть рубинов. Выпрямившись, ссыпал их в шапку пришельца.

— Надо больше — обращайтесь.

— Я бы, — высыпая рубины на стол, сказал генерал, — предпочел наличные, а лучше банковский перевод. Я вот вам напишу номер счета и в каком банке. Шесть нулей после цифры, а лучше семь. Счет мультивалютный.

— Договорились. — сказал Яша.

Генерал поднялся и, покинув бытовку, немедленно уехал. А Яша вышел и присоединился к прогуливающемуся вокруг развалин Игорю. Следом, вышел Арсен, который давно не спал, но не хотел мешать переговорам.

— Ну, — спросил Игорь, — как прошло?

— Да, особо никак. Я продолжил твою линию, только смягчил по возможности.

— Деньгами кидаешься. — вступил в разговор Арсен. — Ты хоть понимаешь, что то, что он взятку взял, ничего не гарантирует?

— Понимаю, — кивнул Яша, — но то, что он хочет еще и рассчитывает это "еще" получить, некоторую гарантию дает. Не большую, но все же.

— Им даже немножко верить нельзя. Такие люди, такая профессия — обманут, сто раз обманут! Информацию ты просил — они дадут, только все вранье будет. Стравят нас с магами, скажут, что плохими, а сами будут надеяться, что мы с ними друг друга перебьем, а они оставшегося поимеют. — возбужденно проговорил Арсен.

— Ты ничего не подписывал? — озабоченно спросил Игорь.

Яша взмахнул руками, закричал:

— За идиота меня держать!? Такое отношение!? На хер идите, если такие умные!

Игорь рассмеялся, Арсен хихикнул.

— Расслабься. Мы в тебя верим, не сомневаемся, что умный.

— То-то же!

— Ладно, — сказал Арсен, — Это лирика, но надо и немножко о делах думать. Позвоню-ка я строителям, надо дом ставить. Не век же в этом вагоне жить, тут небось микрофонов полно и камер слежения. Не хочу чтобы меня снимали когда я сплю, еще извращенцам продадут, а они на меня смотреть будут и дрочить.

— Сложная у тебя фобия, дяденька! — восхитился Игорь.

***

Вечером с пасмурного беззвездного неба пошел снег, сделалось тоскливо и сонно. Арсен что-то медленно считал на калькуляторе, Яша клевал носом, а Игорь маялся.

— Эх, жалко тут печки нет. В такую погоду, самое оно у печки сидеть и сало трескать.

— Печку, — не отрываясь от подсчетов, медленно проговорил Арсен, — можно кирпичами топить. Если их немножко в солярке подержать. Только не силикатными, а обычными красными. Силикатные не пористые, они солярку не впитывают. А если печка хорошая, то можно так растопить, что дюралевые листы гореть будут.

— Спасибо скажите, что я в старом доме столько раз генератор заводил. — сонно возразил Яша. — Не знай я его так хорошо, не смог бы воспроизвести и сидели бы вы щас на улице у костра. И за радиатор, тоже хотелось бы услышать. Спасибо, дескать, Яша, за радиатор.

— Может, пулю распишем? — Игорь проигнорировал Яшины требования об изъявлении благодарности.

— Можно.

Игра пошла вяло, без должного вдохновения. Игорь быстро набрал в гору, да так много, что уже и не особо рыпался. Арсену, с его везением, наоборот никак не удавалось добиться остроты момента. Он спокойно закладывался на то, что короткий козырь разложится, а третья дама сыграет и всегда оказывался прав.

— Яша, а почему у тебя карт одиннадцать?

— Это не карта. Это наш гость визитку оставил. Ты где видел карты с белой рубашкой?

— Дай-ка! — заинтересовался Игорь. — О, генерал-майор! Это какой генерал, самый верхний?

— Нет. — сказал Яша. — Если не ошибаюсь, это самый нижний генерал.

— А какой главнее?

— Любой. Генерал-лейтенант главнее, генерал полковник совсем главнее.

— А маршал у чекистов бывает?

— Я знаю? Ты играть будешь? Тебе ж щас волеизъявляться!

— Пас. — Игорь мельком глянул в свои карты и положил их на стол. — А давайте ему позвоним. Пусть расскажет чего-нибудь интересного.

— Ночь, вообще-то. — напомнил Арсен.

— Да ну, пусть отрабатывает. Я ему позвоню, пусть расскажет нам, какая у них по магам статистика. А то мне страсть как интересно, кто и почему волшебством овладел, какие критерии.

— Я сам позвоню. — отобрал у Игоря карточку Яша. — А то ты наговоришь лишнего.

— Какого еще лишнего!?

— Разнообразного лишнего. С тобой не угадать, какого именно лишнего, ты наболтаешь

Яша набрал номер и дождавшись ответа, спросил:

— Роман Романович? Да. Вот такой у нас вопрос возник, уж извините, что в такую позднотень. Ну, мы же договорились, насчет информации, так? Ага. Мы хотели бы знать, какая у вас статистика по магам. Ну, разные. Пол и возраст. Ммм… лучше, наверное, в процентах от общего. Да, правильно. Еще там всякое, да. Спасибо большое, буду ждать. Спасибо.

— Ну?

— Перезвонит. Давайте пока пулю допишем, чуть-чуть осталось.

Успели и дописать и посчитать и организовать поздний ужин. Яша собирал со стола, когда его телефон тренькнул.

— Игорь, доубери пожалуйста. — и в телефон: — Да, Роман Романович. Сейчас, возьму чем записывать.

Возникшей в пальцах авторучкой, Яша стал заполнять возникший на столе лист бумаги столбиками цифр. Окончив записывать, поблагодарил собеседника и потыкал ручкой в бумагу.

— Вот, вникайте. Нет, не надо у меня вырывать! Сядь, я зачитаю.

Яша вгляделся в цифры.

— Итак. Магов мужеска пола около трех четвертей. Семьдесят один процент. По возрасту, больше всего магов, около двадцати процентов, приходится на интервал от пяти до двенадцати лет. Почти столько же, от двадцати до двадцати пяти. Между — провал. Всего три процента. После шестидесяти, магов почти нет. Меньше одного процента. Это, я так думаю, в пределах статпогрешности. Между двадцатью пятью и пятьюдесятью, количество плавно снижается.

— И об чем это нам говорит?

— Это, Игорь, нам не особо об чем говорит. У меня такое ощущение, что вот эта дырка между десятью и двадцатью годами, это что-то гормональное. Про остальное не знаю.

— Похоже. Помнишь, как Димин дядька про нас говорил? Вы, говорил, акселераты. А акселерация, это когда яйца больше головы.

— Да, хороший был дядька. — вздохнул Яша. — Ладно, дальше слушайте. Плотность магов гораздо выше в городах, чем в сельской местности. И чем больше город, тем там больше волшебников, в проценте от всего жителей, естественно. Если откинуть детей, то у большинства магов образование высшее или они находятся в процессе его получения. Две трети таких. А без среднего специального, вообще почти никого. Остальное — какая-то херомудия: рост, цвет волос, национальность, всякое такое. Никаких явных закономерностей нет.

— Это что, значит, что маг в идеале образованный мужчина двадцати двух лет?

— Немножко не так. — вступил Арсен. — Нет никакого идеала, есть только гауссово распределение по полово-возрастной пирамиде.

— Да я понимаю, — сморщился Игорь. — Интересно, почему такое распределение.

— Этого они не знают. — сказал Яша. — И я тоже, так сходу, ничего не придумаю путного.

— Угу. — Арсен взял бумагу и пробежал ее глазами. — Только вот что… Я, этим данным, немножко не доверяю. Источник, немножко того… наврать они могли запросто, а могли просто с потолка цифры взять. Или выборка у них крохотная, ты ведь у них только процентовку попросил.

Игорь задумчиво посмотрел в потолок.

— Такую вот гипотезу выскажу, но она дуболомная и ничего не объясняет. Но выскажу, раз уж в голову пришла.

— Валяй.

— Магия вылилась на всех людей. Но не все смогли ее восприять. Кто-то сумел напитаться ей, как кирпич соляркой, а остальные оказались силиконовыми.

— Силикатными. — поправил Арсен.

— Ну да. Правильно. Силиконовые, это дойки.

— Силиконового дофига всего. Вплоть до лямок у лифчиков, в которые эти дойки складывают.

— Силиконые лямки, силиконовых доек не выдержат, если конечно это настоящие силиконовые дойки, как у Памелы Андерсон, во время оно. Там, наверное, стропы парашютные.

— Не важно! Нам интересно, кто оказался красными кирпичами, не силиконовыми. И я так думаю, это те, кого магия не шибко удивила. Для кого она была вещью несуществующей, но обыденной. Кто в сказки верит.

— В сказки кто попало верит. Я вот, помню еще, как в телевизоре Чумака показывали и второго такого же, Кашпировского. Так все говорили "ну, нет, конечно, это ахинея и шарлатанство", а сами смотрели и воду в банках "заряжали".

— Нет, тут другое. Это те, кто не в сказки верит, а в плачущие иконы и баб с пустыми ведрами. В банках и чумаках, романтики нет ни на грош. Магию вобрали те, кто не вполне от мира, но не псих или религиозный фанатик, а фантазер. Кто много времени имел на пустые мечтания, вместо того, чтобы землю пахать или уголь рубить. И для кого мечтания эти не ограничивались об выпить и закусить. И кто еще не закоснел и не отчаялся…

— Все, Игорь, кончай. — перебил друга Яша. — Ты, извини пожалуйста, версия твоя для нас очень лестная, но все равно дурацкая. Домыслы сплошные.

— И вымыслы. — Арсен вытянулся на кровати, накрыл лицо подушкой и невнятно сообщил: — Я спать, завтра надо немножко дел сделать.

Яша посмотрел на него и обратился к Игорю:

— Ты как, опять в сугроб ночевать пойдешь?

— Совсем не пойду. Тут сидеть стану. Кошку мне оставь, если ложиться будешь, я ей свои соображения выскажу.

— Как-же, станет она тебя слушать. Вон она, — Яша указал на свернувшуюся в ногах у Арсена Тинки-Винки. — Ей до твоих соображений дела нет. Но я могу ее заменить, если не побрезгуешь.

— Да я только рад буду! — фыркнул Игорь, — Просто, не ожидал. Ты какой-то резкий весь день, я уж решил, что мы тебе все остоебенили.

— Не, просто за Леру волнуюсь, как они там добираются.

— Волнуешься — позвони. — пожал плечами Игорь.

— Да звонил, и она звонила, говорит все отлично. Ты сам-то, Рите звонил?

— Неа, надумает, сама брякнет. Только, Ритка не надумает. Она сперва впечатления копить будет и только когда ее разопрет всю, тогда она их разом и вывалит. Ладно, это пустое. Я об другом думаю.

— О магии и о себе?

— Именно. Почем знаешь?

— Ну, просто твой спич на экспромт не тянул. Не по глубине мыслей, а по чувству вложенному. Так чего надумал-то?

— Разное. Я больше не о магии как таковой, а о себе в связи с ней. И о том, как вовремя все случилось. Попади я в такие ситуации полгода назад, так десять раз бы уже погиб.

— Полгода назад, ты бы… — перебил друга Яша.

— … в них не попал. — закончил за него Игорь. — Оно так, но… Но.

— Тпру! Едем уже, хватит "нокать".

— Черт, Яша, ты или слушай или иди спать. Вот… Может и не попал бы, а может и попал. Я, понимаешь, никак привыкнуть не могу. Буквально упиваюсь. Это же ж немыслимое дело. Я, примерный семьянин, скромный труженик, со всеми присущими воспитанию и социальному статусу комплексами и вдруг — бац! Всех на болту кручу. Как будто, с ума сошел: ни черта не боюсь, не встраиваюсь в окружающий мир, а строю сам, какой хочу. Ну, или еще не строю, но скоро буду. Ты меня знаешь, я всегда был капельку эгоцентриком…

Яша, услышав это, хохотнул, но сдержался и сделал Игорю знак продолжать.

— Капельку, не более, я себя трезво оцениваю! Но теперь-то, я не просто воображаю, что мир вокруг меня крутится. Я ж теперь уверен, что он будет крутится туда, куда я его пну.

— Неслабо тебя торкнуло, для чувака, который всего-то научился электричеством кидаться.

— Это не электричество. И, можно подумать, такое каждый дурак может. Скажи мне, Яша, а чего ты ерничаешь, у тебя что, нет ощущения всемогущества и уверенности в своем праве вершить судьбы мира?

— Знаешь, нет. А тебе, Борисыч, надо каких-нибудь таблеток покушать. Заносит тебя не слабо, примерный семьянин. — Яша нахмурился. — Серьезно, Игорь, уйми немного свой мозг. Не доведет до добра, я тебе это решительно заявляю. Пока везло, но не надо дальше искушать. Пожалуйста.

— Что, я правда так не объективен?

— Да не то слово!

— Ладно, — Игорь встал. — Попробую.

— Моржевать идешь?

— Нет. Покурю и вернусь.

Яша накинул тулуп и составил другу компанию.

 

XV

Умиротворенный, почти загипнотизированный кильватерной струей, Дима, рассеяно смотрел на белую пену и думал о том, чем ему заняться в ближайшем будущем.

Все пока так неплохо получалось: большие деньги превратили тайную тропку в вольную дорогу. Отличный катер, быстро и комфортабельно доставил толпу родни в Мексику. Хватило даже на то, чтобы пограничники не просто смотрели сквозь пальцы, а выделили катер сопровождения. Стив "принял груз" и обещал позвонить немедленно, как только всех обустроит. Можно возвращаться.

Но нужно ли? У Игоря с Яшей, там какие-то сложности, значит ехать надо… Но чем он им там поможет? Самый слабый и бесполезный из магов. В лучшем случае, не более чем попутчик и компаньон, а скорее — обуза. От этой мысли, Диму всего передернуло, покой и довольство, почти мгновенно уступили место меланхолии. Солнце это дурацкое жарит… А там чего, лучше? Солнца нет, точно. Есть снег и холод. Вот, еще он, Дима там скоро будет. Бесполезный и без малейших перспектив. Все и без него справятся, а он максимум на подхвате будет. На подпездках. Подмахивать.

Помотав головой, не желающий тонуть в депрессии Дима, отвернулся и сел на палубу. Пошарил по карманам, нашел презент от Стива: здоровенный косяк. Говорят, правильная марихуана, как раз такая — из Латинской Америки. От нее и расслабуха и видения и сплошное регги. Не то что, от нашей, азиатской анаши — похихикал, сожрал все, до чего дотянулся, наблевал. Вот и проверим.

Дима быстро высадил косяк до половины, потом увидел внимательные глаза рулевого и поделился. Следующим был механик, за ним какой-то моряк в шлепанцах, функция которого на катере осталась для сухопутного человека Димы неясной. Вернулся косяк уже практически одной пяточкой, но Диме и так уже сделалось хорошо.

А не поеду никуда! Стану по пляжам гулять, по джунглям сновать, сахарного тростника нарублю и съем. И кокосов наконец напьюсь, а то со всеми этими переговорами, беготней, подкупом должностных лиц, так Кубу и не посмотрел.

Но надо изменить внешность. Все-таки, страна коммунистическая, могут по старой памяти помочь российским коллегам. Поймают и вышлют в Россию. Чтобы его чекисты умучили. Или сами умучают. Станут прижигать сигарой, требовать чтоб выдал секрет магии. А он забудет испанский и не сможет объяснить, что секрета нет, сам он лох, а магия его не магия, а одно издевательство.

***

С мыслью о необходимости конспирации, Дима сошел на берег и тут же, на пристани, купил бритву и почему-то помаду. Купил билет в кинотеатр, честно отсидел полсеанса, вслух переводя реплики актеров (очень уж жгла мысль, что он может забыть испанский), под покровом темноты осторожно выбрался из зала и оглядываясь прокрался в туалет.

Ну, не Курский вокзал, — повел Дима ставшим вдруг привередливым носом, — терпеть можно. Посмотрел в зеркало, потрогал короткий ежик волос. Решительно намочил под краном станок и кое-как, клочковато, затылка-то не видно, побрил голову. На зеркале розовела чья-то жвачка, на нее Дима приклеил свои водительские права. Сравнил отражение с фото — никакой, практически, разницы, только у человека на правах, не было кровоточащих царапин над лбом.

Как там еще поступают в таких случаях? О, надо изменить форму носа! Дима порылся в мусорном ведре, нашел пластиковую бутылочку. Вырезал две полосочки, свернул их тугими спиральками, вставил в ноздри. Сейчас они разопрут изнутри. Крылья носа поднимутся, ноздри расширятся, он станет практически неузнаваем.

Дима вытерпел почти минуту. Потом, со слезящимися от боли глазами, торопливо выковырял ранящие слизистую пластмасски, стряхнул с пальцев кровавые сопли, загрустил. Больше, никаких идей не было. Он бы сбрил бороду или усы, так ведь их и так нет. Вздохнув, Дима сбрил левую бровь. Примерился к правой, но надолго засмотрелся в зеркало, а после решил, что и так сойдет.

Терпеть дольше голод и жажду оказалось невозможно, Дима выбежал из кинотеатра, пробежал пару кварталов и резко остановился, околдованный гигантским светящимся крабом. Опасливо приблизившись, он дотронулся пальцем до красно-зеленой мигающей ноги. Да он же из лампочек! Понатыкали маленьких лампочек по контуру, зажгли и вышел светящийся краб! Пораженный тем, какую хитрую штуку выдумали хозяева заведения, Дима не колеблясь вошел, уверенный что те, кто сумел придумать краба из лампочек, на кухне способны на самые поразительные и, главное вкусные, чудеса. "Мокека из крабов" — замигало зеленым и красным в голове название. Мокеку умеют делать, хитрецы. Из крабов. Наверняка.

Какие дивные соусы! С ними можно съесть что угодно, даже салфетку. И вторую салфетку, тоже можно. Вы умеете готовить мокеку? Сейчас я вас научу.

***

С полным животом чего-то (хорошо бы, мокеки) Дима бежал по пляжу держа в одной руке бутылку, а в другой тоже бутылку. На обеих был нарисован кокос. Но в правой было газированное и сладкое, а в левой крепкое, градусов тридцать и еще слаще.

Движущиеся звезды прекрасны, но утомительны. Так подумал Дима и уснул, укрывшись чем-то ароматным, по-настоящему морским.

***

Веки разжимались с трудом, но терпеть палящее солнце, обжигающее лицо, стягивающее пересохшую кожу, не было никаких сил. Дима нашел компромисс и перевернулся на живот. В темноту глаза открывались легче. Песочек. Превозмогая ломоту, Дима поднялся на четвереньки и медленно извиваясь туловищем выбрался из кома драных сетей и водорослей. Стало понятно, отчего голове было так удобно и мягко: на дохлой-то рыбине… Уже не скользкой, так как солнце высушило ее кожу, превратило в подобие припорошенного песком пергамента.

Сам подивившись остроте своей мысли, Дима не дыша носом, доковылял до моря и как был: в одежде, кедах с зажатой в сведенных пальцах бутылкой, плюхнулся в море. Сколько мог, оставался под водой. Встал на колени, качнулся от набежавшей зыби, промыл забитые песком уши и волосы. Там же, в воде, впервые толком открыл глаза. Все еще не решаясь выпрямиться, вышел на берег и сел подальше от своего ночного лежбища. Потянул носом — вроде воняет не от него. Выволок из мокрых карманов деньги и документы. Прижав камушками, разложил сушиться. И только тогда обнаружил, что возле места его ночевки, неподвижно сидит кто-то маленький и черный. В панаме.

— Чего ж ты, дурачина, мне карманы не обчистил, пока я дрых. Или побрезговал? — пробормотал под нос Дима.

— Сам дурак! — звонко откликнулся обладатель не только панамы, но и изощренного слуха. — Я от тебя, может, крабов все утро отгоняю, а то бы заползли в ухо или в глаз и выжрали изнутри.

— Прости, парень, — устыдился Дима. — Спасибо если так. Большое тебе огромное спасибо. Но на будущее, учти: крабы живого есть не станут, они так только падаль кушают. Я знаю, мне сам Дроздов по телевизору рассказывал.

— О! — воскликнул, подойдя ближе и встав прямо над Димой, негр в панаме, — Так ты ведь, падаль-падалью и валялся. И вонял дохлятиной.

— Ну, я ведь извинился уже, не зуди. — Разглядывая снизу своего собеседника, измученно сказал Дима. — Все, не ругайся!

Негр, с высоты своего маленького роста, внимательно посмотрел на Диму.

— Травку с ликером мешал, а теперь маешься? Турист.

— Не так уж и маюсь! — возразил Дима. — Я, может, больше синьки с хешем намешал, чем ты унести бы смог! — помолчал, прикрыв глаза и добавил: — Маюсь, маюсь, угадал. И что?

— Помогу я тебе, потешный ты: бровь одна, в помоях спишь. Помогу!

Дима повернулся на бок и, оперевшись на руку, стал смотреть, что будет делать негр.

Тот зачерпнул пустой ракушкой морской воды, пошарив вокруг нашел гнилой листок и маленькое перышко. Перетер их в ладонях, положил в воду. Пошептал, топнул ногой и заслонил ракушку с водой и дрянью плечом. Не приняв в расчет того, что плечо у него тощее и заслонить им что-либо, даже такое маленькое, совсем непросто. К тому же, Дима смотрел на него снизу. И от его взгляда не укрылось, как над раковиной взлетело облачко красного дыма и на какой-то миг из нее высунулись и снова исчезли крохотные зеленые щупальца. Цокнув языком, негр добавил еще немного воды и протянул ракушку Диме.

Тот, посмотрел на буро-зеленое месиво и не испытал никакого желания принимать такое внутрь.

— Это что, пить?

— Ты что! — вытаращил глаза негр, — Нельзя это пить, помрешь! Намажь голову, шею и живот. Полежи минутку и иди в воду, смой начисто.

Выполнив инструкции Дима почувствовал себя гораздо лучше. Нигде не болело, не тошнило и не крутило. Только очень хотелось пить.

— Спасибо тебе огромное! Попить нету случайно?

— Нету. — сняв панаму, негр обмахивался ей и улыбался. Пойдем, покажу где родничок есть.

— А пошли в город! — предложил Дима. — Я угощаю. Всем чем захочешь!

— В город… до города двадцать километров почти. Умеешь ты по обкурке прогуляться.

— Ну, значит, к родничку. — развел руками Дима.

Они шли по пляжу рядом и Дима дивился, какой же его спутник все-таки мелкий. Сам вовсе не саженного роста, Дима мог бы пропустить его подмышкой. А весом, превосходил наверное втрое. Меж тем, лицом и по обхождению, негр был ему ровесником, ну может чуть помладше.

Широкая полоса песка наконец закончилась, они побрели по травке и вступили под сень высоченных пальм и отчаянно зеленых фикусов. Перелезли через толстое лежачее бревно, обошли груду поросших нежной зеленью камней и оказались у крохотного, перешагнуть можно, озерца. В озерцо стекал тоненький ручеек, сочившийся между тех самых камней. Дима лег и, вымочив голову в озерце, приник губами к ручью. Его спутник набрал воды в панаму и вывернул ее себе на голову, оскалясь в широченной улыбке под этим мини-водопадом.

— Очень вкусно, спасибо! — сказал утирая рот ладонью Дима. — Спасибо, за воду и особенно за твой декокт или как ты это называешь. Спасибо, брат-маг.

— Меня Вальдес зовут. — улыбка закаменела на лице негра. — И какая уж тут магия, просто наш местный рецепт, меня бабушка научила. Особые травки, плюс соли магния в воде…

— Не мандражируй. — махнул рукой Дима. — Смотри.

Он огляделся и заметил сидящую на травинке крупную осу, самого свирепого облика. Подошел, протянул палец.

— Не трогай, опухнешь весь! — вскрикнул Вальдес.

Дима проговорил заклинание и очарованная оса, со всей возможной для нее симпатией отнеслась к пальцу и в целом ко всему Диме. Проползла к уху, будто ластясь, прижалась, поднялась по лицу к волосам. Дима осторожно снял ее и посадил на куст. Оса слетела и снова прильнула к нему. Он снова отправил ее на куст и на этот раз, оса его послушалась и осталась сидеть на глянцевитом листе.

— Димой зовусь. — протянул он Вальдесу руку. А друзья кличут Маккулахом, это в честь бензопилы. Маг, по образцу Dungeons and Dragons. Из России прибыл.

Вальдес наморщил лоб.

— Это, которое AD&D? Круто. Там много всяких симпатичных спеллов, я помню. У нас были любители на факультете.

— Нет, AD&D это позже. А сперва было просто D&D. Там все проще и всего меньше. Для меня ведь, действуют те самые правила, по которым мы когда-то играли. Сильно упрощенные. Мне, чтобы заклинание сказать, не надо ничего, только его название произнести, в той корявой транскрипции, в какой я их тогда знал. Но, честно говоря, — разоткровенничался Дима, — жопа полная. Одно заклинание в день, пока на следующий уровень не перейду. А когда еще я на него экспы наберу? Безнадега.

Вальдес, сочувственно покивал.

— Понимаю. У меня, конечно, не жопа, но где-то возле. Скажем так — ляжка. Я практикую… нет, это не вуду, но отчасти похоже. Это наше, кубинское. Тут и от креолов кое-что и от ангольских племен и, с материка, от майя малость заимствованно, муахас называется. Мне бабушка про это сказки рассказывала, всякие истории. Рецепты некоторые, то-се… У нее брат этим делом в деревне шарлатанствовал, пока людям не надоело, что он еду и деньги берет, а лечит мало кого. И совсем никого не убивает. Ну, кроме тех, кого лечит. Стукнули на него, Эль Грандиозо людей прислал, дядьку в тюрьму, да и пристрелили там. Что пристрелили, оно и понятно, характер у него был такой — сам бы его грохнул, да маленький был очень.

Ну вот. Мне все эти байки про магию, про зелья, про наговоры очень нравились. Я все игрался в колдуна, даже сейчас, взрослым. А оно возьми и получись. И, понимаешь, какая беда: те рецепты, что я на память знал, все работает. Но это все больше так, дрянь да мелочь. А серьезные муахас рецепты, они записаны. В старых списках, даже не книгах, а так. Я их понаходил кучу, их же особо не берег никто, как колдунов-бакоров повывели. Да и сами они тоже не дорожили. Потому что, наизобретали всякого, все перепробовали, но ведь толком ничего не работало. А у меня — работает. Но я прочитать почти ничего не могу. Там ведь, по-испански мало. В основном тарабарщина из обрывков каких-то. Слово португальское, слово на суахили, слово на банту, десять слов таких, что я и угадать откуда они, и то не могу. Это еще хорошо, когда написано латиницей, а много вообще каких-то закорючек и рисунков. Мучаюсь, страшно. Весь словарями оброс, пособиями по криптографии, по шифровальному делу. Даже стал бояться, как бы меня за такие занятия не привлекли. Свалил сюда, в лес. Живу в шалашике, над книжками надрываюсь, а когда толк выйдет и выйдет ли…

— Вальдес, с такой-то бедой я тебе помогу запросто! — Дима весело подмигнул негру.

— Это как?

— Так у меня же спелл есть такой. Чтобы на любом языке читать. Раз в день и не подолгу, но все лучше чем ждать, когда сто языков выучишь.

— Слушай, чудесное известие! Замечательное! Пойдем, будешь мне переводить, а я тебя кормить. Лучше меня, никто креольскую кухню не знает. Пока ты переводишь, я в город на мопеде за продуктами. Ты ведь покушать любишь, вон какой… плотный. И тебе польза, потихоньку-полегоньку, а опыта наберешься, начнешь волшебные вещи делать. Я про ваше D&D понимаю — там ведь, опыт можно не только с чудищами воюя набирать, но и так, меджик продакшеном. Пошли, а?

— О том ли мечтал, чтобы при пигмее толмачом за харчи работать? — буркнул шепотом Дима, но встал и пошел вслед за Вальдесом, бодро направлявшимся вглубь леса.

***

Обещанный шалашик, на поверку оказался вполне сносной хижиной. Квадратной, с обтянутыми изнутри парусиной стенами и крытой банановыми листьями крышей. Электричества не было, зато были целые мешки бумаги и высоченные стопки книг, отныне ненужных. На широком сборном столе стояли несколько керосиновых ламп. Под столом — ящики со всякой дрянью из области флоры и фауны, склянками, кисетами и коробочками. Готовил Вальдес снаружи, на костре. Оставив Диму обживаться, Вальдес ловко завел ржавый велосипед с моторчиком и пустив глушителем едкого дыму, собрался куда-то ехать.

— Ты чего, уже за едой? — крикнул Дима.

— Нет! Надо для тебя гамак купить и сетку побольше. Тут ночью москитов много. Навалятся, как ваши медведи!

Оставленный в одиночестве, Дима пролистал пару ветхих рукописей, но колдовать сегодня он уже не мог, так что их содержание осталось для него совершенной загадкой. Вышел из хижины, нашел воткнутое в пенек мачете. Помахал им, всадил обратно и заскучал. Позвонил Игорю. Тот, посоветовал сидеть в лесу и дальше, не приближаясь к родине на пушечный выстрел. "Заварушка тут заваривается, вроде пока спокойно, но не надо тебе с твоей чахлой магией сюда соваться.". Дима снова пошел в дом, попробовал на прочность гамак Вальдеса, разочарованно фыркнул и сел читать книжку про военные шифры времен второй мировой. История о том, что американцы вели секретные переговоры на языке чероки, которого никто кроме самих чероки не знал и других не учил, показалась ему невероятно романтичной, хотя и малоубедительной. "Говорящие с ветром"… хм, слишком поэтично, чтобы быть правдой.

Когда Вальдес вернулся, его мопед стонал и дребезжал под грузом, состоящим не только из обещанных спальных принадлежностей, но и из корзины с фруктами и ящика с бутылками.

— Ром, как-бы ром, всякая наша выпивка домашняя. Один я пить не очень горазд, ты мне компанию составишь. — улыбаясь заявил Вальдес и тут же отворил первую бутылку.

Компанию Дима составил и вскоре убедился, что его новый товарищ прекрасно поет, даже под аккомпанемент притопываний и пристукиваний по перевернутой кастрюльке.

А с утра (ну, когда проснулись) Дима сказал нужное заклинание и перевел, аккуратно записывая в блочную тетрадь, трактат о том, как смешав пепел старой газеты с рыбьей чешуей и кровью (неважно чьей), а затем подставив смесь полуденному солнцу и повторяя вслух специальное длинное слово, получить состав, способный лечить "когда больно смотреть вверх". То ли, артрит, то ли светобоязнь — Дима не понял. Но Вальдес нашел ингридиенты, свел их вместе, проделал предписанное и мазок серой пасты вспузырился и засвистел, что несомненно являлось признаком наличия в нем магии.

Про свои кулинарные способности, Вальдес не врал. Готовил он отменно и Дима мог бы опасно раздобреть, если бы не близость моря и не его любовь к плаванию. А так, он только загорел так, что приблизился цветом к товарищу, да оброс бородой, напротив почти белой — выгорала на солнце. А когда первая тетрадь, куда Дима мелким почерком записывал переведенное подошла к концу, он обнаружил, что когда действие заклинания заканчивается, он может сказать еще одно, не дожидаясь следующего дня.

"Левелап" отметили поездкой в город. Измученный часовой тряской на выносливом, но жутко неудобном для езды вдвоем мопеде, Дима вручил Вальдесу толстую пачку песет.

— Купи машинку какую-нибудь. На твой вкус, лишь бы на четырех колесах и с круглым штурвалом.

Вальдес щелкнул языком и отрицающе качнул головой.

— Прости, щедрый гринго, не выйдет. По тропинке которой мы ехали в лесу, ни один автомобиль не протиснется. А тратить неделю на то, чтобы прорубать широкую просеку я не буду.

— Может, хоть мотоцикл поприличней, с амортизаторами и мягким седлом? — взмолился прижавший руки к животу, в котором все перекрутилось, ныло и булькало, Дима.

— Это можно. Но сперва пойдем праздновать твое возвышение. Мороженное, девки, коктейли. А за новым байком отдельно потом съезжу. А то разобьем по-пьяни обязательно.

— Наверняка. — согласился Дима.

Веселились от души, благо у Вальдеса оказалось много добрых знакомых, одни из которых, те, которые юные девы, любили поплясать и по-быстрому перепихнуться с незнакомцем, а другие, противоположного пола, были горазды выпить, рассказать веселую байку и спеть хором.

Пытавшийся одновременно петь песню с совершенно незнакомыми словами и пить лимонный дайкири Дима, едва не пропустил момент, когда какой-то здоровенный подросток мулат, увлек Вальдеса в темноту "на поговорить". Испугавшись, что его хлипкому другу могут надавать тумаков, а он даже не знает за что, Дима отставил стакан и последовал за ними.

Оказалось, что мулат хотел именно поговорить. Они с Вальдесом сидели на заднем крыльце и подросток о чем-то толковал, а Вальдес с улыбкой отнекивался. При появлении Димы, парень замолчал, но Вальдес успокаивающе кивнул и сделал Диме знак присоединиться к беседе.

— Это мой дружок. Точнее моего младшего брата, но и мой немножко. Говорит, знает где есть хорошие материалы по муахас и какому-то индейскому колдовству, одному из корней муахас. Только, стервец, денег просит. Говорит, ты коллекционер, плати денежку. А то настоящим колдунам отдам.

— Кому? — малость ненатурально хохотнул Дима.

— Во-во. И я ему также сказал. Нет, продолжает врать, что появились настоящие колдуны и им-то небось все пригодится.

— Я не вру! — крикнул обидевшийся мулат. — Это тебе, Вальдесито, забава, а теперь есть настоящие колдуны! Одного арестовали в Гаване, все знают. Он превратил солдата в обезьяну. Своего деверя. Его расстреляют наверное!

Вальдес пожал плечами.

— Вот и попробуй продать что-нибудь покойнику. Который в Гаване. А когда устанешь, приходи и извинись за то, что хотел нажиться на друге.

— Хорош друг! Мне-то самому придется что-то дать бабе из библиотеки, а то она не захочет вынести бумаги, забоится.

— Это ж твоя баба? Зачем связался с трусихой? И я, малыш, знаю сколько берут служащие библиотек и архивов. Ты же, пытаешься содрать с меня втрое больше.

— Все, кончайте, праздник портить не надо. — примиряюще замахал руками Дима. Достав несколько крупных банкнот, он протянул их мулату. — Столько нормально?

— Даже слишком. Я не жадный, чтобы не говорил этот злой заморыш. — мулат оставил себе половину денег, а остальные отдал Диме. — Вальдесито, зайди ко мне послезавтра, все уже будет готово.

Дима с Вальдесом вернулись к компании, но прежде маленький негр прошипел: — Не сори деньгами, тут мои друзья, но есть и люди случайные. Поедем домой, гляди в оба.

Глядеть в оба, на обратном пути Дима уже не мог. Выпитое и съеденное погрузило его в дремоту. Навалившись на узкие плечи товарища, он трясся на мопеде позади Вальдеса и, когда тот резко затормозил, кулем повалился на землю. Вернувшись к действительности, Дима увидел, что в конце узкой улочки, по которой они должны были выехать из предместий к лесу, вольготно расположились двое субъектов. Один, стоя ковырял под ногтями длинным шилом, а второй сидя на корточках, ритмично втыкал в землю складной нож.

Не оборачиваясь, Дима спросил: — Сзади тоже шпана?

— А как ты думал? Конечно. — Вальдес слез с мопеда и держал в руке доску с гвоздем, которую подобрал здесь же, на улице. Ни в его голосе, ни в позе, особой уверенности не было.

— Эй, мозгляк, садись на дребезжалку и вали. Нам нужен только богатенький, а тебя отпускаем. Мы не мучаем людей из удовольствия, только кассу поправляем. — раздался голос сзади.

Дима оглянулся. Говорил, медленно приближаясь, крепкий парень, поигрывающий обрезком трубы. Следом за ним, шел второй, такой же крепкий, держащий руки в карманах.

— Вальдес, ты колдануть можешь?

— Могу их проклясть. Завтра они заболеют. Только мне на это надо минут пять и кое-какие растения. — зло ответил дрогнувшим голосом Вальдес.

— Тогда увы. Уезжай. Я попробую сам разобраться.

— Ха-ха. Это подъебка была. Я поеду, а они меня скинут с мопеда и изобьют. Чего им меня отпускать, вдруг ты мне бумажник передашь. Да и не брошу я тебя, что за глупости.

Сидевший в конце улицы поднялся и вместе со своим напарником, тоже направился к долговато, на его взгляд, совещающимся жертвам.

На раздумья у Димы было всего ничего. Сдаваться не хотелось. Ладно, наличные. Хрен с ними и с карточками. Деньги теперь тьфу, не жалко. Яша наделает сколько надо, Арсен переведет. Но ведь, Диму и когда он был обычным человеком, ни разу не грабили, неужели он подвергнется этому теперь, когда стал магом?

Сочтя тех, кто подходил сзади более опасными, Дима обратил в их сторону усыпляющее заклинание. Тот, что помахивал трубой, как и предписывалось, осел на землю. А вот второй, вместо этого, удивленно глянул на товарища и вынув руки из карманов, побежал на Диму. Что там у него было в карманах, осталось для Димы загадкой, но его это и не слишком интересовало. Отчего он не уснул, вот что было важно. Как помнилось Диме, по правилам игры, на обычного человека сон должен был снизойти обязательно. А вот, магу, воину, вору или священнику, могло и повезти. И, чем большими специалистами в своем ремесле они были, тем больше было у них шансов не поддаться заклятию. Священником, эта шпана вряд ли была. А равно и магом. Солдат в отпуску или карманник, решивший опуститься до гоп-стопа?

Рисковать и тратить второе заклинание на того, кто ему может и не поддаться, Дима не решился. Быстро обернувшись, он указал рукой на парня с шилом и велел ему замереть. Тот послушно впал в ступор, застыл не окончив шага. И, как колода с глухим стуком упал на бок.

Подняв мопед, Дима изо всех сил бросил его в не пожелавшего уснуть разбойника. Тот пригнулся, а стоило наоборот подпрыгнуть. Мопед отоварил его по плечам и спине, почти уронил на колени. Доделал это за него сам Дима, который разбежался и прыгнул ногами вперед на склоненного противника. Упали оба, но Дима поднялся первым. Он снова поднял мопед и бросил его на успевшего только поднять голову злодея. Стукнул ногой, присев схватил врага за волосы и впечатал лицом в землю. Отпустил и кулаком врезал по затылку. Скорее вскочил и обернулся к последнему нападавшему.

Тот, крутился вокруг Вальдеса, бешено скачущего и отмахивающегося доской. Вальдес пытался стукнуть по руке с ножом или по лицу, но его противник не подставлялся. Дима увидел возле забора пустую бутылку, схватил ее и запустил, целясь в голову вальдесову визави. Попал в спину, но это тоже оказалось очень болезненно. Прогнувшись назад, негодяй зажмурился, а Вальдес въехал ему своей доской по уху. Поранил гвоздем, оглушил, но утратил оружие, потому что доска сломалась, оказавшись гниловатой (а то, кто бы ее выкинул?). Налетевший Дима, всей нешуточной массой толкнул разбойника, а когда тот упал, Вальдес вспрыгнул ему каблуками на руку, обезоруживая и ломая пальцы. Дима вернулся к своему первому противнику и еще раз, чтобы уж точно не встал, стукнул по голове.

Не сдержав любопытства, Дима посмотрел, чем его хотел уязвить поверженный им подонок. Забавная штука обнаружилась в кулаке у разбойника: короткая палочка, из которой торчат два гвоздя. Если ее сжать, гвозди выглядывают между пальцами и ими очень удобно ткнуть противника в живот. Убить не убьешь, но из строя выведешь наверняка, очень уж больно. Дима удивленно покачал головой. Он был уверен, что эти штуки изобрели на его родине, в Марьиной Роще и международную известность они не снискали — возни много, проще ножик купить. Ан, нет.

— Загубил ты мне ездилку. — посетовал изучавший как мопед перенес швыряние и бросание Вальдес. Пешком теперь пойдем. Часа четыре будем топать, а по дороге нас москиты сожрут.

— Может, ну его? — предложил задыхающийся от волнения и встряски Дима. — Может, пойдем, посидим где-то до утра, поедим, а утром уж, новый купим?

— Пожалуй, так и поступим. — согласился Вальдес. — Пошли мясо есть, знаю тут одно место чудесное, до утра работает. Минут десять ходу, пошли.

— Скажи мне, прожевав огненно наперченный кусок сладкой говядины, спросил Вальдес, — чего ты нас так подставлял? Почему не запустил, как она там зовется… магическую стрелу. Синие такие молнийки, чем ты круче, тем их больше, так?

— Так. — ответил, подняв голову от тарелки Дима.

— Они бы разбежались, как куры, скажешь нет?

— Наверное, да. Но растрепали бы всем. Да и убить такой штукой можно очень легко.

Вальдес, в изумлении разглядывая Диму, отложил нож и вилку.

— И что? По обоим пунктам "и что?". Кто им поверит, обсосам? И кому они расскажут, властям? Как бы не так. А что убить можно, так снова говорю: и что? Они бы нас пришили и не горевали бы. Сперва, может и не собирались, но в драке-то уж глотки бы нам перерезали если б смогли наверняка. Или головы проломили, а это ничем не лучше.

Дима вздохнул. Спорить не вышло бы, Вальдес прав.

— Мелкий ты очень, потому и кровожадный такой. — буркнул Дима и с усердием вернулся к еде.

***

Привезенные Вальдесом на новом, большом и удобном, правда, сильно подержанном мотоцикле бумаги (те, которые выкупил Дима), оказались невероятно интересными. Кроме желтых листов с рецептами зелий и описаниями церемоний, среди них была и толстая рукописная тетрадь, переплетенная в заплесневевшую кожу. Оттерев досуха осклизлый переплет, Дима открыл тетрадь и пролистал ее. Сыроватые от небрежного хранения страницы слипались, но он, ловко орудуя гладкой щепочкой, разделял их и вкладывал между ними чистые сухие листы. Насколько Дима понял при беглом просмотре, это были записи как раз такого человека, за какого выдавал себя Вальдес. Исследователя муахос, изучавшего откуда оно есть пошло. Работал этот, как следовало из надписи на форзаце Рамирес Бланка де Гусман, в начале двадцатого века, объехал всю Южную Америку, побывал в Африке, а умер, вероятно, здесь на Кубе. Или потерял здесь тетрадь — труд своей жизни, что тоже безумно огорчительно.

Вчитываясь, Дима в который раз удивлялся многообразию муахас. Он был готов согласится с Вальдесом: колдуны смешивали любую дрянь, попадавшую в поле их зрения с уже имевшейся у них дребеденью, придумывали прыжки и ужимки, по возможности гротескнее и экспрессивнее придуманных ранее и назначали эффект, который должен был последовать от взаимодействия того и другого. Чем гаже и зловонней были ингредиенты зелий, тем крепче и надежней объявлялись проклятия, целительней лекарства и разрушительней наговоры.

Самой интересной была та часть записей, что относилась к исследованиям и раскопкам, которые де Гусман проводил в Мексике и Гватемале. Там он уделял, к Диминому удивлению, больше внимания не ацтекам и майя, а их соседям и предшественникам. Магические же ритуалы самих майя, он считал несущественными для развития муахос. То, что муахос впитал из маиянского и ацтекского шаманизма, прошло насквозь, в практически неизменном виде, а зародилось у тольтеков, тлашкаланцев и еще каких-то племен, названия которых Диме ничего не говорили.

Эти материковые предки, в отличии от кубинцев, не мелочились. Никакой древесной трухи, никаких креветочных панцирей, банановых шкурок, рыбьих отолитов и прочего мусора. Они любили чтобы ингредиенты были дорогими, либо опасными для того, кто их добывает. Когти и потроха пумы, толченый нефрит, орлиные клювы, ядовитые железы змей и ядовитые же пауки. И все это требовалось варить или хотя бы вымачивать в человеческой крови. Иногда указывался даже пол и возраст человека, из которого надлежало выпустить кровь. Зато и результаты, буде таковые состоятся, впечатлили бы самого привередливого заказчика. Бури, мгновенная смерть целых семей, возвращение к жизни людей и животных, независимо от степени разложения.

Дима исправно переводил и записывал, пока не дошел до места, которое вынудило его призвать Вальдеса.

— Смотри, какое дело.

— Чего там?

— Этот Гусман, побывал в Теотиуакане. Я что-то про него читал, там до сих пор копают, находят всякие интересности. Он там тоже порылся неподалеку от пирамиды Луны и уволок оттуда камень с идеограммами, камень продал Британскому музею, а надпись перерисовал. Он-то ее перевести не смог, только понял, что про магию что-то. А я зато, могу.

— И молодец.

— Я не хвалюсь, а рассказываю. Хвалится тот, кто эту надпись на камне выбил. Какой он молодец, что обдурил жрецов, подкупил камнетеса и тот в гробнице, в пирамиде, вставил в повествование о каком-то боге особый шифр. Тут много всякого про "ха-ха-ха, жрецы имеют прямо в своей святыне надпись об их главном враге".

— Что за шифр и что за враг?

— Выходит, что враг им — как раз светское колдовство. А шифром записан путь к тайнику, где сохраняются самые-пресамые тайны этого колдовства. Даже как призывать некоего демона, равного по силе богу, которому служили жрецы над которыми автор текста потешается. Шифр, кстати — одно название. По особому выбитые знаки, тут разъяснено как именно. Это все равно, как если в газете часть букв дать курсивом. Так, чтобы из них сложилось "жопа" или "долой Фиделя".

— Ясно. Комманданте только не трогай, он правильный старик. Ужасный, но я его все равно уважаю.

— Да, на здоровье! Я политикой не увлекаюсь. — пожал плечами Дима.

— Заманчиво как! — чмокнул губами Вальдес. — Но ведь, до Мексики поди доберись.

— А в чем проблема? — не понял Дима. — Как всех туда переправляли, так и тебя провезем.

— То вас… а я местный. Это очень дорого выйдет.

— Можно рискнуть и рвануть как мы в первый раз, без всяких договоренностей. Но незачем, потому что денег — вагон. Свыкнись уже с этой мыслью.

— Непросто это, бедному студенту с такой мыслью свыкнуться. — вздохнул Вальдес.

***

Дорогу, на взгляд Димы, его кубинский товарищ переносил слишком нервно. То болтал без умолку, то оглядывался на удаляющийся берег, то съеживался и втягивал голову, будто мерз. Хотя, может и правда мерз — катер шел быстро, а Вальдес как ходил в футболке и шортах, так и поехал. Только жилет с кармашками накинул.

— Чего жмешься, возьми мою куртку.

— Да нет, все в порядке. Просто, я никуда раньше не уезжал, страшновато.

— Не бойся. — ободряюще сказал Дима. — Везде люди живут, никаких псоглавцев или циклопов. Пара дней поноса от непривычной воды и все, ты уже завзятый путешественник, человек мира.

— Не понимаешь ты. Я боюсь, что вернут меня. И таких я огребу неприятностей, что жуткое дело. Кто мне разрешал уезжать? Никто.

— Не, не вернут. Мы уже в нейтральных водах, кому ты тут нужен.

 

XVI

Оказавшись в Мексике, Вальдес успокоился. Даже то, что никаких документов, подтверждающих его право здесь находиться, у него не было, нисколько не ослабляло его стремления к общению с местными жителями и жадного любопытства. Все вокруг ему категорически нравилось. От еды до языка, который к его удивлению, разительно отличался от того, на котором говорили кубинцы.

Потратив два дня на поездку в Мехико и, нисколько об этом не пожалев, утром третьего дня, товарищи купили тур к пирамидам Луны и Солнца. Отличный автобус, полный туристов из полудюжины стран, доставил их к памятнику жутковатой древней истории Мексики. Гид рассказывала о том, что пирамиды здесь не такие как египетские, а честные, без всяких пустот и захоронений внутри. Показывала жестами, как душили приносимых в жертву знатных вельмож и как раскладывали на алтаре персон попроще, тех, кому спускали заживо кровь, вскрыв вены на шее.

Слушать про все эти страсти друзья не стали, а пошли туда, куда ходить не полагалось. К месту, где шли раскопки под началом какого-то усталого, но внимательного японца. Японец их вежливо прогнал, однако, все что нужно, они увидеть успели. Искомые стены с надписями, откопанные и очищенные, вот только подойти к ним было нельзя, не разрешалось пока.

Дима сунулся к японцу, спросил нет ли фотографий стен с надписями и нельзя ли их купить. Замотанный японец снова прогнал его, на этот раз уже не выбирая выражений. Дима не обиделся. Работать там, где снуют туристы с тупыми или наглыми вопросами и просьбами — серьезное испытание.

Не найдя помощи от японца, Дима высмотрел среди археологов дядьку с цифровым фотоаппаратом, который ничем занят не был, сидел положив ноги на раскладной стульчик. За двести с небольшим долларов, дядька сфотографировал стену и отдал Диме флешку.

— И где мы это будем смотреть? — спросил Вальдес, отвлекшийся от беседы с тощей немкой, когда Дима подошел и, показав флешку, сообщил что дело сделано. — Ноутбук купим?

— Да. Или хендхелд, как захочешь. — кивнул Дима, знавший о том, как давно хотелось Вальдесу портативный компьютер, тогда как позволить он себе мог только старый десктоп. Но и эту рухлядь ему приходилось скрывать от чужих глаз — не положено.

***

Заклинание чтения, действовало одинаково хорошо как на то, что было написано на бумаге, так и на высвечивающееся на мониторе. Но, прежде чем произнести его, Дима проделал некоторую предварительную работу. Памятуя о признаках, отличающих "буквы" искомой секретной надписи от прочих, он затер на фотографии все значки, с правой стороны которых не было полулунного углубления и косой черточки. Осталось, едва пятая часть от общего объема. Переведя это оставшееся, Дима задумался.

Естественно, никаких внятных координат или знакомых названий не было. Но от чего плясать, нашлось. Встреча белой и бурой вод, где они текут рядом, не желая сливаться, это вполне ясно: место впадения Рио-Негро в Амазонку. Но это локализация с точностью в сотню километров. И куда оттуда дальше? Паучья гора? Нет такой горы. Ручей Змеиный Язык… Да, любой раздваивающийся ручей, можно так обозвать. И чем дальше, тем хлеще.

— Слушай, колдун, путешествие предстоит нехилое. В Бразилию надо ехать, а может и еще куда. Готов?

Вальдес помолчал и неуверенно ответил: — Готов… наверное. Не знаю.

— А чего так вяло? Интересно ведь.

— Не уверен я, что мне оно надо. Почитал я твои переводы. Это ведь страх сплошной, чего они напридумывали. Ты меня кровожадным обзывал, а ведь меня в холодный пот кидает, как представлю, чего они вытворяли. Пуму им выпотроши и в ее желудок крови младенца налей. Не буду я ни пум убивать, ни младенцев, за кого они меня принимают!?

— А! Да, жутковатые идеи. Но ведь, не узнаешь что там за главные секреты, так жалеть будешь. Вдруг там всего и делов, что лягушку паутиной обмотать, да на одной ноге попрыгать. И за это тебе бессмертие, а всем врагам заворот кишок и неурожай на сто лет. И скоропостижный падеж скота.

— Хорошо. — решился Вальдес. — Узнать надо, а применять не обязательно, так? Поехали.

***

Вот так, запросто, конечно не поехали. Как без документов, без виз ездить? Можно, но муторно. Дима связался со Стивом, а тот подсказал, к кому в Мехико обратиться. Люди самой зловещей наружности взяли уйму денег, но не обманули и снабдили друзей отличными паспортами республики Белиз. Дима даже не был уверен что они фальшивые. За такие деньги могли сделать и настоящие. Несколько шокированный размером трат, Дима позвонил Арсену и спросил, вправе ли он тратить такие деньги на свои личные прихоти. Арсен разрешил — они с Яшей уже поставили обогащение на поток и экономить было совершенно ни к чему. Только попросил все же немножко задумываться прежде чем покупать реактивные самолеты и призовых лошадей. Задумываться, так ли оно необходимо, но если другого выхода нет, то пускай.

В аэропорту Мехико, Дима подивился двухголовому бюсту братьев Райт. Вроде, они и близнецами-то не были, тем более сиамскими.

***

— А ты португальский знаешь? — спросил Дима у Вальдеса.

— Нет.

— И я нет. Ладно, прорвемся.

— Конечно. — ответил Вальдес, глядя в иллюминатор на приближающиеся огни Бразилии. Он впервые летел, но полет переносил на удивление хорошо, да и страх высоты был ему чужд.

Самолет они, к слову, не покупали, но летели первым классом, чего уж.

***

— Что, совсем город не посмотрим? Забавно ведь, страна и столица одинаково называются.

— Да ну, если б столица в Рио была, не жалко было б время тратить, а так, небось, обычный административный центр.

Тут Дима замолчал и задумался. Медленно повернул голову к Вальдесу и спросил:

— А куда, с другой стороны гнать? Мы ведь никуда не опаздываем. Нам некуда, совершенно некуда торопиться. Мы абсолютно ничем не связаны. У нас не отпуск, не командировка. Едем куда хочется, а не хочется — ложимся и валяемся. Мы, как хиппи с неразменным рублем!

Проходящий мимо завтракающих в аэропортовом кафе друзей загнанного вида человек в пропотевшем на спине костюме и с растянутым узлом галстука на секунду замер прислушавшись к тому, что говорит Дима. Скорчил гримасу, пробормотал "анималс" и, подхватив чемодан, поспешил дальше. Вальдес проводил его насмешливым взглядом и набил рот вымоченной в кофе булкой. Прожевав и от локтя утеревшись — кофе потекло по подбородку, поинтересовался: — Это ты сейчас меня уговаривал или жизненную позицию излагал?

— Да так, осенило. Я к тому, что если хочешь прогуляться, можем сдать билеты, взять машинку в ренткаре, и вперед.

— Нет. Не стоит. Нагуляемся еще. Давай, доедай, и пойдем на регистрацию. Нам до Манауса сколько лететь?

— Не знаю. Часа два, может чуть больше.

— Тогда я пойду, куплю разговорник. По паре фраз выучим, а то и давай на перегонки — кто за полет меньше затвердит, тот выигравшего по трапу на себе несет.

— Не, мне нельзя никаких пари, я азартный и нечестный. Проиграю и отколочу тебя.

***

Оказавшись в Манаусе, товарищи несколько растерялись. Купить тур к впадению Рио-Негро в Амазонку было проще некуда. Посмотреть, как текут рядом светлые и темные воды, перемешиваясь только через десять с лишним километров, желали многие. И как следствие, не было недостатка в тех, кто готов был им помочь получить это удовольствие. Но дальше-то чего? Как искать все эти утесы, а тем более ручьи, указанные как ориентиры. Ладно, утесы. Но ручьи-то, за полторы, если не больше тысячи лет, исчезли наверняка. Или, как минимум, поменяли русло, это-то, вообще может случиться враз, за один год. Сполз склон, навалило ветром деревьев и все. Был ручей там, а теперь совсем даже в другом месте. Что ручей, за то время, что прошло с момента, когда было спрятано "сокровище", до того дня когда на его поиски пустились Вальдес и Дима, любая речка могла русло спрямить или напротив, запетлять, наоставлять стариц, а то и слица с соседней.

Поразмыслив, Дима оставил Вальдеса на набережной, любоваться видами, а сам направил стопы в центр. Там, он вошел в турагентство у которого была самая большая и яркая вывеска, рассудив, что такой критерий отбора может оказаться не хуже прочих.

— У вас можно организовать индивидуальный тур? — спросил Дима миленькую девушку, любезно пригласившую его сесть в легкое кресло.

— Конечно. А что бы вы хотели посмотреть?

— Ну вот, нам бы по джунглям походить, с хорошим проводником. Начать от "кофе с молоком", а дальше видно будет. Дней десять побродить, только гид нужен очень хороший. Чтобы отлично знал местность, всякие этнографические диковинки, племена разные, их легенды…

— Можно! — не замедлила с ответом девушка. Но, это довольно дорого. Простите, вы из России?

— Да, — удивился Дима, Вы по акценту поняли?

— Нет, — улыбнулась девушка. — я по-английски не сильно лучше вас говорю, в акцентах не разбираюсь. По лицу, по манерам. К нам довольно много русских стало приезжать. Сейчас я вам подберу гида, подождите немножко. Включить вам кондиционер посильнее?

— Спасибо, мне не жарко. Не надо.

Дима разглядывал буклеты, брошюрки и открытки, а девушка, быстро постучав по клавишам и подергав мышку, кому-то позвонила. По выражению ее лица, Дима понял, что что-то не сложилось. Порыскав еще в компьютере, туристическая девушка позвонила снова и, похоже, нашла то, что хотела.

— Когда бы вы хотели отправиться в путешествие? — обратилась она к Диме.

— Чем быстрее, тем лучше. — сообщил ей Дима. — Идеально было бы сегодня.

— Ой, как славно! — обрадовалась девушка. — Я нашла вам отличного проводника, но он должен через неделю уехать. Вас устроит недельный тур?

— Наверное. А что за проводник?

— Очень хороший. Как раз, как вы просили. Мы уже дважды его привлекали, только для групповых поездок. Но он возит и туристов — индивидуалов. Очень образованный, прекрасно знает быт индейцев, может показать праздники, шаманские ритуалы, даже, говорят, умеет готовить секретные индейские напитки для расширения сознания.

— Очень хорошо. Он придет сюда?

— Нет, он вас встретит на пароходе, уже со всем снаряжением. Давайте заполним договор и страховку. Билеты на пароход, тоже можете оплатить тут.

***

Как и обещала девушка из турагенства, на теплоходе Вальдеса и Диму встретил гид. Он сам их узнал и подошел знакомиться.

— Анатолий, — представился белобрысый парень с цепкими глазами. — Пойдемте, расскажете мне о своих планах, а я вам объясню, какие из них и почему нельзя воплотить.

Услышав о поисках "того, не знаю чего", Анатолий предложил:

— А, хотите, я отвезу вас к настоящему шаману в племя. Попробуете аяуаску, посмотрите танец специальный. Потом можем сплавать на пироге к пираньям, там есть одна река, где их удобно кормить с берега и безопасно. Еще я вам покажу развалины в лесу.

— Что он говорит? — спросил Вальдес. Дима перевел.

— Анатолий, мы ценим ваше предложение, — взял слово Вальдес. — И, в принципе, согласны. Но только при том условии, что речка с пираньями когда-то называлась "змеиный язык", в развалинах мы найдем то, что мы ищем, а ваш шаман и вправду настоящий.

— Шаман настоящий. — заверил Анатолий. — Про остальное, я вот что вам скажу: у меня есть неделя, считая и время на возвращение в Манаус. Задержаться не смогу, мне надо ехать в Индию, все уже договорено и оформлено. Успеем за неделю найти то, что вы там ищете, буду рад. Не успеем — брошу вас и уеду. Вы согласны?

— А куда нам теперь деваться, согласны.

***

Всегда считавший себя человеком слабо испорченным цивилизацией, выносливым и крепким, Дима, едва начался поход по джунглям, преисполнился глубочайшим восхищением. Объектом его был их проводник. Анатолий не уставал вообще. Никогда. Он мог запросто уходить до полусмерти легкого на ногу Вальдеса, не говоря уж о Диме. И, в отличии от них, он не просто шел, а еще и видел все, что происходило вокруг, спереди и сзади, над головой и под ногами. Фантастически наблюдательный, он успевал одновременно указать на редкую птицу, мелькнувшую и вновь затаившуюся в кроне дерева и разобрать по следам, что выбранную им для простоты перемещения (не прорубаться же всю дорогу через мокрые кусты) звериную тропу, накануне пересекли люди, сказать, сколько их было и что шли они не просто так, а несли от реки рыбу. Главным же, что восхищало Диму, было то, что Анатолий оставался чистым. Уже и он сам и Вальдес, давно извалялись в земле, вступили в грязную лужу, перемазались травяным соком и какой-то жижей, а их проводник выглядел так, будто только что сошел с парохода. Разве что, футболка слегка потемнела от пота — влажность в лесу была такая, будто они путешествовали во рту великана. А в остальном, Анатолий был разве что не накрахмален, даже к обуви его, грязь почему-то не липла. А ведь они третий день карабкались по скользким петлям тропинок, ночевали под марлевым пологом и ели что убили.

Диме вспоминались слова тур-девушки о "снаряжении". Вспоминал он их с изрядным сарказмом. Так как всего снаряжения у Анатолия был небольшой рюкзак, где кроме его личных вещей был комок общей протвомоскитной сетки, два легких спальника, две манерки и газовая горелка с парой запасных баллончиков. И малокалиберный карабин, с помощью которого, Анатолий добывал на ужин птицу или обезьяну. Дима подозревал, что это бессовестное браконьерство, но от ужина, конечно, не отказывался, так как на завтрак бывала растворимая лапша, а обеда не полагалось.

В пути проводник больше помалкивал, только указывал на достопримечательные растения или животных, сопровождая показ описанием достоинств объекта. Ничего не смысливший в ботанике Дима, узнал, что множество растений самого разного вида и размера годится в пищу, примерно столько же смертельно ядовиты, а оставшимися можно доставлять себе удовольствие, если конечно нравятся галлюцинации и бредовое состояние. Зато, перед сном, гид баловал своих подопечных брутальными либо комическими историями из своей жизни, изрядную часть которой он провел, путешествуя по необжитым местам планеты. Только сетовал, что почему-то в самых интересных местах обязательно идет война, что часто затрудняет путешествия. Но, в его случае, отнюдь не отменяет их.

***

На четвертый день, пришли в стоящую на медленной заиленной реке индейскую деревню. Индейцы оказались малорослыми, тихими людьми, довольно приветливыми, но не навязчивыми. Анатолий объяснил, что тут и живет шаман, которому он оказывается решил препоручить Диму и Вальдеса, если они не сумеют найти "сокровища" за два дня.

— Какие два дня? — спросил Дима. — Тебе, Толя, еще обратно идти.

— Обратно, я без вас за сутки добегу. Не волнуйтесь за меня, да и за себя. Перон хороший человек. И испанский знает, что для вас важно. Только глупых вопросов помногу не задавайте. И баб здешних пердолить нельзя. Триппер местный мгновенно намотаете.

— А вот это было абсолютно лишнее предупреждение. Люди они тут, наверняка хорошие, но не сексапильные совсем. Мы не так надолго здесь селиться собираемся, чтобы до такой кондиции дойти. — сказал Дима.

— Кто вас знает, — пожал плечами Анатолий. — Находились ведь любители, потом не рады были.

За разговором прошли деревню насквозь и оказались возле стоящей суть на отшибе большой круглой хижины. Анатолий сказал:

— Тут вот, Перон с семьей и живет. Он и шаман здесь и вождь. Вы пока снаружи потусуйтесь.

Сам он, скинул ружье и приставил его к стене хижины, сбросил рюкзак и достав из него сверток, как предположил Дима, с гостинцами, откинул заменявшую дверь занавесь и исчез внутри.

К присевшему на сухое бревно Вальдесу сбежались дети. Они дергали его за кучерявые волосы и, пытались их распрямить и сравнить со своими. К Диме интереса не проявили. Должно быть, белые были для них меньшей диковинкой, чем совсем черные.

— Жалко у меня конфет нет или леденцов каких, — огорчился Вальдес. — У них наверное из сладостей один мед дикий.

Дима порылся в карманах и бросил другу початый пакетик M&Ms. Вальдес раздал разноцветные вкусняшки и дети их тут же схрумкали, причем особенно им нравились красные и желтые. Вероятно, дело было именно в цвете, на вкус, заинтересовавшийся Вальдес, разницы не заметил, хотя попытался. Дима высказал предположение, что желтый и красный ассоциируются со спелыми фруктами и оттого кажутся слаще. Однако, он и сам не считал это объяснение убедительным, а спросить они не могли — дети не говорили ни по-испански, ни по-английски. А вот несколько русских слов знали, но мало, для разговора не хватало.

Из хижины вышел Анатолий, а следом коренастый пожилой индеец с проколотой оттопыренной губой и хитрыми, чуть выпученными глазами. Анатолий представил его как Перона. Индеец благожелательно посмотрел на Диму и удивленно на Вальдеса.

— Чего он? — спросил Дима у гида.

— Очень мало туристов негров. Он вообще таких не видел, наверное. В Манаусе богатых негров полно, но им сюда ездить недосуг, в делах все, вот он и удивляется.

— А он бывает в городе? Я думал, это дикое племя.

Анатолий хмыкнул.

— Племя дикое, а Перон нет. Потому здесь и хозяйничает. Он, что называется, человек с прошлым. Много где побывал, но осел тут, в родных местах. В город раз в год обязательно ходит. За вкусным куревом, за впечатлениями. И в Манаусе был лет пять назад, он мне рассказывал. Хотел там какое-то дело провернуть, но обманули его, все-таки не хватило опыта, а на одной смекалке не выехал.

— Заходите, кабальерос, — пригласил Перон и сказал что-то внутрь хижины, откуда моментально выскочила пара старух и девушка с грудничком на руках. — Мои. — сообщил про них Перон и вошел в дом, а за ним и гости. Женщины остались снаружи.

Кроме них, четверых, в хижине людей не оказалось, зато бродили по чистому земляному полу несколько кур, а к колышку у дальней стены был привязан мохнатый зверек, вроде енота, только рыжий. "Носуха", пояснил заинтересовавшемуся Вальдесу Анатолий. — Они тут кого попало в дом берут, приручают. Лишь бы симпатичный был и не злой.

Перон сел в низко висящий, плетеный гамак.

— Скоро мои кушать принесут. Но вам это кушать не надо, обдрищетесь с непривычки. Только рыбу можно, она свежая, печеная. Мой друг и родственник Анатолий очень огорчается, когда его гости здесь травятся и болеют.

— Родственник? — изумился Вальдес.

— Я женился на одной его дочке, когда первый раз тут был. Если интересно, покажу ее потом. — ответил Анатолий.

— А как же местный триппер? — по-русски спросил Дима.

— Женитьба, это формальность. Типа штампа о прописке.

Внимательно вслушивавшийся Перон засмеялся.

— Вы и русский знаете? — спросил Дима.

— Нет, только португальский и испанский Но все всегда об одном спрашивают. — Перон на пальцах показал о чем. Дима покраснел, но не от демонстрации, а потому что вспомнил, как неприлично говорить на языке непонятном кому-то из собеседников.

— Что вы ищите? Мой зять объяснял, но непохоже, чтобы он понимал. Объясните мне, я умнее его. — Перон снова рассмеялся и с приязнью посмотрел на Анатолия.

Дима перечислил все приметы, которые почерпнул из старинной надписи.

— Это я от Анатолия слышал. Но что вы найдете там? Что это?

Вальдес с Димой переглянулись. Вальдес кивнул.

— Мы сами толком не знаем, — честно признался Дима. — Главную тайну древних магов. Не здешних, здесь ее только спрятали. Что это — без понятия. Наверное, записи.

— Интересуетесь магией? Я вам покажу магию, я хороший шаман. Вот, Анатолий знает, я его кое-чему научил. Он тоже интересуется, но хорошим шаманом не будет, таланта нет. Другие таланты есть, а этого нет почти.

Демонстрацию магии пришлось отложить, поскольку прибыла еда о которой говорил Перон. Он сам, Анатолий и женщины, принесшие снедь, уплетали за обе щеки. А Дима с Вальдесом, следуя указаниям, попробовали только рыбу. Несоленую и передержанную в жару, сильно высохшую. Хотелось фруктов, но они наверняка были захватаны немытыми руками. Дизентерию, Вальдес бы враз вылечил, но чем лечиться, проще не болеть. А мешанины, которую ели остальные, не хотелось совершенно. Даже из любопытства.

После еды женщины легли спать, а Перон снова залез в гамак и задумался. Там, в гамаке у него нашлась новенькая пачка сигарет, видимо привезенная Анатолием. Индеец медленно закурил и в тишине выкурил две сигареты подряд.

— Про ваши поиски, завтра поговорим. — негромко и задумчиво сказал он. — А сегодня я вас поведу в одно место. Специальное место для волшебства. Пошли!

Он выбрался из гамака и прихватив небольшой узкий горшок, заткнутый тряпкой, вышел из хижины. Повел по тропинке, обегавшей деревню по кругу, но скоро свернул с нее и по еле заметной стежке, направился вверх по, быстро набирающему крутизну, склону приречного холма. Анатолий уверенно шел следом, ясно было, что дорога ему известна. А вот Дима, запутался ногой в какой-то проволоковидной траве и если бы не поддержавший его Вальдес, упал бы и съехал на пузе вниз, к подножью. Был еще в первый день их лесного вояжа, аналогичный инцидент.

На вершине холма, Перон запустил всех в маленький, почти незаметный среди растительности шалаш. Запустил не сразу, сперва, выкинул из шалаша старую травяную подстилку и набросал свежей.

Откупорил свой горшок и предложил отпить из него остро пахнущей бурды. Густой, с разнородными комками настой, то ли не имел вкуса, то ли анестезировал язык и небо до полной бесчувственности. Во рту от него сразу немело, горло перехватывало, дышалось с трудом. Изменившимся, каким-то утробно-гудящим голосом, часто останавливаясь, Перон заговорил.

— Вот моя магия. Это питье покажет вам вас самих. А если вы поймете, как у вас работает внутри, то поможет этому работать лучше. Можно будет заходить в другого человека, понимать как у него внутри все работает, делать чтобы работало лучше или чтобы хуже работало. Можно понимать что будет вокруг потом или что сейчас, но далеко. Сразу не получится, но если хороший талант, то можно научиться. Смотрите в себя, кабальерос. Внутрь, как будто вы маленькая пчелка в чужом дупле.

Заплетающимся языком Перон пробормотал что-то на своем родном языке и замер повесив голову. Вальдеса торкнуло еще раньше, прежде чем индеец успел объяснить "потом" и "вокруг". Но образ пчелки, видимо до него как-то добрался, потому что Вальдес тихонько жужжал, глядя перед собой пустыми глазами. А Диму брало медленно, возможно, из-за большей массы. Он уже забоялся, что вообще не вштырит и надо глотнуть еще, когда, наконец, накрыло. Отрубились звуки, куда-то поволокло, Дима хотел взмахнуть руками, чтобы удержать равновесие, но какие ж тут руки, когда ты белый, с желтой пипочкой поплавок? Снизу дергало, но Дима старался это игнорировать и смотреть только вверх. Туда, где появляется, исчезает и снова появляется чуть в стороне, такой же поплавок как он, только с пипочкой не желтой, а оранжевой. Тот поплавок был больше Димы, а в его появлениях и исчезновениях обнаружился некоторый ритм. Сперва, Дима решил, что с тем же ритмом его дергает вниз, но быстро понял что ошибается. Ритм был совсем другой и, как стало понятно Диме, абсолютно несущественный. Никакого смысла в нем не было, как не было никакой связи между Димой и поплавком с оранжевой пипочкой. Они совсем чужие друг другу и это грустно, но правильно. Какое у него может быть сродство с этим поплавком, если сам он — кончик безжалостного шевелящегося щупальца?

Дима ощутил, что хотя он и кончик, но самый главный и если захочет, то сможет подчинить себе все щупальце, выдернуть его и взметнув, притянуть и раздавить дурацкий поплавок, от которого рябит в глазах. Но это будет густым поступком, тягучим, как смола и таким-же прозрачным. А хотелось сделать сухое, деревянистое и отдельное, как горошина. Завертевшись, он провалился внутрь щупальца и там, в теплой трубе расправил все иголки, торчащие из его густого блестящего меха. Уперся ими и повис. Это был очень хитрый ход. Довольный Дима повел носом-пуговкой и разрешил всем украситься переливчатыми росинками. Люди подходили к нему и он им был рад, потому что они были ясно видны, а все остальное расплывалось и делалось зеленым, с жесткими прожилками.

"Все прутся как люди, а я рожей вниз лежу." — подумал Дима. Он собрал под себя руки-ноги и принял более приличную позу. Его последнего вставило, а отпустило первого, обидно. Да и глюки какие-то невнятные, хотя и не злые, уже хорошо. Горло и рот быстро обретали чувствительность, голова прояснялась, осталось только приятное, эйфорическое опьянение. Дима вышел из шалаша и с удовольствием сбежал по склону к деревне, подмигнул тершей о шершавый камень мокрую мохнатую шкурку девчушке, а потом легко взбежал обратно к шалашу. В себя уже пришли все, и Диме не терпелось высказать претензии. Парализовав заклинанием сидевшего к нему спиной Анатолия, Дима вытащил его из шалаша и бережно пристроил у подножья мягкого, от свисающих моховых бород дерева. Вернувшись, он погрозил Перону пальцем.

— Это, вождь, не магия, а наркомания! Вот магия! — Уставив на стену шалаша палец, Дима сказал "меджик миссайл" и пара сине-фиолетовых молний разметала часть жердей и покрывавших их широких листьев. Перон вытаращив глаза и отвесив челюсть, посмотрел на него.

— Да, сильная магия. А моя — говно. — уважительно признал Перон.

— Брось, не прибедняйся. Нормальная у тебя магия, просто старая. — Дима ободряюще пожал Перону плечо, не заметив, что в глазах у, вроде бы загрустившего индейца, разгораются хитрые и злобноватые искорки.

— Не обращай на этот выпендреж внимания, — поддержал Диму Вальдес. — Ты ведь, небось знаешь корешки-травы, лечишь своих людей. Помогаешь им принимать решения и раз они тебя слушаются, значит решения правильные. А магия это, или опыт плюс хорошие мозги, не так уж важно. Мы вон, колдовать умеем, а не вожди, племенами не командуем.

— Ты тоже колдун? Как он? — заинтересованно спросил Перон.

— Нет. Другой совсем. Но такой же сильный. Моя магия похожа на твою, просто она работает.

— А моя разве не работает? Вы же видели странное, уходили в другое место, видели внутри себя!

— Ну да, да. Это, конечно, да. — наперебой согласились друзья, сообразив наконец, что продолжают обижать индейца и выставляются. И все это совершенно без повода, из одного только чванства, подогретого наркотической эйфорией.

К счастью, Перон вроде бы не обижался. Напротив, он был обрадован и возбужден. Приобняв Вальдеса одной рукой, второй он крепко взял за локоть Диму. Ласково улыбаясь проговорил:

— Вы ведь, мои гости, а значит друзья. Как хорошо, что вы сильные маги! Я ломал голову, как помочь в ваших поисках, как одолеть того, кто стоит на пути к вашему сокровищу, кабальерос. Но раз мы друзья, вы не станете требовать от старика, чтобы он со всем управился один? Вы и сами приложите руку, руку сильного колдуна. Ведь так? — Проникновенный тон индейца малость насторожил Диму и он решил погодить с плеванием в ладонь и битьем по рукам.

— Перон, при всем уважении, никакого "ведь так". Разъясни о чем ты, а там поглядим.

Индеец убрал руку с Диминого локтя, откашлялся.

— Те приметы, что ты перечислил когда спрашивал где искать старый тайник с секретом магии, мне ясны. Многое исчезло с тех времен, но есть и то, что никуда не делось. Давнишние люди, умели давать названия. Из них всегда ясно о чем речь. Сейчас не то…

Я знаю куда вас вести, но отвести туда не могу. Там не мои земли. И не земли одетых людей, там нет автобуса. Там живут наши соседи, племя Орово. Хорошие люди. Раньше были хорошие. Теперь зазнались, стали злыми.

— Что так? — спросил Дима.

— Новый шаман. — вздохнул Перон. — Раньше у них был хороший шаман — мой друг. Мой старый друг Хорхе-Педро. Давным-давно мы вместе крестились в миссиях. Тогда тем кто крестится давали подарки. Я крестился семь раз, а Хорхе-Педро — девять. Он жадный. Мы много вместе ходили, я много раз его выручал, а иногда он меня. Он наивный, часто попадал в беду. Но, потом вошел в ум, стал шаманом. Вождем не стал, вождь у Орово другой человек, но он совсем глупый, делал все, что скажет Хорхе-Педро. И сейчас делает, но сейчас им командует кто-то другой.

— Кто?

— Дух или человек, трудно сказать. Наверное, дух. Он взял тело Хорхе-Педро и надел как штаны. Теперь Хорхе-Педро колдун ужасной силы и совсем забыл, что он мой друг. Он ходит в мои сны, видит мои путешествия — Перон кивнул на горшок с настоем.

— Вуайерист? Неприятно. — посочувствовал Дима.

— Он знает что я могу мало, знает что сильнее. И хочет отнять у меня моих людей. Это уже не старый Хорхе-Педро, а совсем кто-то другой. Может летать. Прямо так, всем старым мясом летает и смотрит, многие его видели и боялись. Может заставить змей кусать тех, на кого он укажет. Сращивает сломанную ногу за день и может сказать слова от которых человек упадет и сломает ногу, руку или выбьет о камень зубы. Огромной силы колдун, не знал что еще такие бывают, пока вы не пршли.

— И давно это с ним? — спросил Вальдес.

— Нет, недавно. Если бы давно, он уже отнял бы моих людей, а меня убил. Или не убил бы, а напугал, чтобы я служил ему.

— А до нас-то ему какое дело?

— Он никого больше не пускает на земли Орово. И туристов не пускает, пропадают они. И моих людей не пускает, даже на охоту. А раньше его люди могли ходить к нам, если хотели, а мы к ним. Теперь нельзя.

— И ты хочешь, чтобы мы расправились с ним и отдали тебе этих Орово?

— Нет-нет! — возмущенно воскликнул Перон. — Мое дело пропащее. Я не подниму руку на старого друга Хорхе-Педро, даже если он теперь просто штаны для злого духа. Когда он войдет в силу и станет отнимать мой народ, я убегу. Стану жить один или меня примет другое племя. Нет, не надо расправляться с Хорхе-Педро. Но будь вы простые туристы, вы бы пропали на землях Орово и я вместе с вами. Теперь же, мы дойдем куда надо и Хорхе-Педро не сможет нас остановить.

Тут в шалаш заглянул Анатолий. Действие заклинания закончилось и он был крайне удивлен. Но бодр.

— Спасибо, что выволокли меня на свежий воздух. Необычная реакция у меня случилась, раньше так не клинило. Только, зря старались. Воздуху тут, что в шалаше, что снаружи одинаково, а кто это — он кивнул на разрушенную стену, — тут буйствовал?

— Это я облокотился неудачно. — смущенно соврал Дима.

— А… ясно. Вот что, парни: я вижу, с Пероном вы подружились, так что брошу я вас прямо завтра. Вам все равно, а я спешить не стану, спокойно пойду.

***

Ночь провели в хижине Перона, причем выяснилось, что индеец храпит как мастиф, да еще и вскрикивает по ночам. А утром, Дима с Вальдесом пошли проводить Анатолия.

— Горелку, еду и спальники я вам оставляю. Воду пейте только кипяченую или ту, что внутри лианы, я вам показывал. Из листьев не пейте, это только кажется, что она чистая. С индейцами, лучше не ешьте, вы непривычные, не знаете, что можно съесть, а что нет. Им-то все равно, у каждого полный набор глистов уже есть, дальше не страшно. А вам ни к чему. Смотреть, куда жопу сажаете, я вас научил, не забывайте. Сядете на змею или шершня — кранты. Сыворотки у меня нет, оставить нечего. Будьте, короче, осторожны.

— Да ясно все, спасибо. Пока, Толя.

Гид махнул на прощанье рукой и мгновенно исчез в лесу. А Дима с Вальдесом, неторопливо пошли обратно в деревню.

— Крутит старик. — сказал Вальдес, когда они подходили к хижине Перона, — Использовать нас хочет.

— Ну и что? Он ведь нам помогает, поможем и мы ему.

— Это если помогает. Что-то я в этом не уверен.

— Увидим. — сказал Дима, — Вон он стоит, нас ждет.

Перон не стоял, а сидел на корточках возле хижины, но действительно ждал друзей. Поднявшись им навстречу, он сказал: — Плохие у нас дела. Быстрей надо идти. Хорхе-Педро ночью ко мне приходил, боюсь знает о вас теперь. Я ему не хотел говорить, да не защититься мне от него, слишком сильный колдун.

— Ну так, а чего тянуть? Сразу и пойдем. Только позавтракаем.

Поев мерзкой растворимой лапши и орехов из пакетика, приготовились выступать. Но вдруг, Вальдес попросил притормозить.

— У меня кое-что есть с собой, но на всякий случай, порыщу немножко, наберу нужных штучек.

— Не надо. — сказал Дима. — По дороге наберешь своих травок-листиков. Через деревню пойдем? — спросил он у Перона. Тот кивнул. — Тем более. Там небось мусорная куча или яма есть, всякие потроха-кости.

— Потрохов нет. — заметил на это Перон. — Кто станет выбрасывать потроха? Их есть можно.

***

По лесу, Перон ходил чуть ли не шибче Анатолия. Если не быстрее, то уж точно тише и незаметнее. Хотя, с такими спутниками, это было делом зряшным. Убедившись, что охотится на ходу не удастся — мало какая живность не чувствовала приближения Вальдеса, а особенно Димы, топавшего и сопевшего, Перон, через несколько часов попросил друзей постоять на месте и растворился в лесу. Когда вернулся — принес яркую птицу, размером с ворону. Ждать до вечера он не собирался, предложил съесть ее сразу. Жарить ее на палке, Дима Перону вежливо не разрешил. Ощипали и сварили в манерке на газу. Поели и снова пошли. К медленному шагу спутников Перон приноравливался, а вот обеспечивать их регулярным питанием, вовсе не собирался. Похоже, подкрепившись "вороной", индеец планировал так и пилить через лес, как малолитражка, сжигающая пять литров бензина на сотню километров пути. В этом отношении, Дима и Вальдес были по сравнению с ним большегрузными тягачами и кушать хотели ежедневно и даже, к удивлению Перона, чаще.

— Хорошенькие соседи! — не выдержал к исходу третьего дня Дима. — Долго еще нам до этих Орово идти?

— А вот, через реку переправимся и мы у них. — ответил Перон.

— Это, разве не та же река, что возле твоей деревни течет? — с сомнением спросил Вальдес.

— Она.

— А что ж мы там не переправились, зачем такой крюк делали? — возмутился Дима.

— Мы ведь, не в гости к Орово идем. Нам бы наоборот, не надо с ними встречаться. А их деревня почти напротив нашей. — ответил Перон.

Переправились на плоту, который ловко соорудил индеец, почти без всякой помощи друзей. Нарубил тонких камышин, связал их лианой в снопы, накрыл сверху жердями, закрепил и готово. Для долгого плавания, плот не сгодился бы, а переправу выдержал запросто.

Перон дал плоту спускаться по течению, осторожно подправляя его ход так, чтобы он постепенно смещался к дальнему берегу. Когда плот ткнулся в прибрежный кустарник, Перон повел его впритирку к берегу, перехватывая нависающие ветки, а Дима помогал ему, отталкиваясь шестом. Найдя в кустах широкий прогал, Перон спрыгнул на берег и придержал плот. Индеец дождался, когда на сушу ступят оба его спутника, разжал руки и дал плоту волю. Тот продрейфовал несколько метров и застрял.

— Дальше ку… — начал было Дима, но вдруг умолк.

Из-за деревьев, из высокой травы, даже, вроде бы прямо из воздуха, появились индейцы. Около дюжины их, окружило прибывших полукольцом, прижав к воде. Поодаль, за первой линией, были еще, но сколько их, понять не представлялось возможным, потому что индейцы перемещались, то скрываясь за стволами, то снова оказываясь на виду. В руках у всех были короткие слабосильные луки, такие же как тот, что висел на плече Перона. И один индеец, висел в воздухе, над и позади остальных. Старый и чем-то очень схожий с Пероном, он довольно улыбался.

Дима вертел головой, совершенно не представляя, что ему делать. Усыпить их всех он не мог, бежать некуда. Пробовать парализовать летающего и тем устрашить прочих не хотелось — он маг, с ним этот номер мог не пройти. Сбить его "меджик миссайлом"? Но так недолго и убить, а вдруг остальные индейцы от этого не разбегутся в панике, а разъярятся и пристрелят его. Луки у них хилые, но стрелы отравленные.

Тут он ошибался. По крайней мере те стрелы, которые стукнули его в висок и под ухо, отравленными не были. Не были они даже заостренными. Просто палочки, с травяными фестонами вместо оперения, но пущенные очень меткими стрелками. От первого удара, у Димы помутилось в голове. Он услышал всплеск, а вслед за тем, вторая стрела нокаутировала его.

Всплеск, услышанный Димой, сопровождал прыжок в мутную речную воду Вальдеса, соображавшего чуть быстрее него. Не выныривая, Вальдес преодолел треть ширины реки, что уже было далеко за границей прицельного выстрела из индейского лука. Когда вынырнуть все-же пришлось, Вальдес, подстегиваемый мыслью не только о стрелах, но и о пираньях, электрических угрях и прочих злославных речных обитателях, с олимпийской скоростью доплыл до берега и, не остановившись даже отдышаться, побежал в лес, петляя и не оглядываясь.

***

Дима очнулся в полутьме какого-то строения. У него все болело. Голова, которой после полученных ударов, болеть и положено было, вовсе не лидировала среди прочих ноющих, горящих и саднящих органов и конечностей. А чему удивляться: он лежал, затянутый во что-то вроде туго облегающей корзины, со ртом забитым не то шкурой, не то невероятно грязной и сальной тряпкой.

Борясь с рвотой, Дима жевал и выталкивал языком кляп, пока не победил. Он жадно и часто задышал, но тут его все же вырвало. Хорошо, что лежал он не на спине, а на боку. Хоть не захлебнулся. Дима попробовал откатиться от вонючей лужицы. Не сразу, но удалось таки, покачавшись, перевернуться через спину на другой бок. На этом, Дима остановился, потому что боль в стянутых за спиной руках, долбанула с такой силой, что с маху перекрыла и боль в ушибленной голове и боль в отекших ногах. Дима взвыл, но кричать было больно и он заныл.

— Ох, не надо тебе вертеться, потерпи уж. — раздался голос Перона.

Дима, наплевав на боль, рыча покатился на голос и скоро уткнулся в ногу сидящего у столба с веревкой на шее и связанными впереди руками, индейца. Не раздумывая, Дима впился в Перонову ступню зубами. Индеец завопил, стал отпихивать Диму связанными руками и второй ногой, но тот только крепче сжимал зубы, с надеждой ожидая, когда под его зубами затрещат кости стопы.

Увы, Перону удалось отбиться. Он оттолкнул Диму и стал тереть укушенную ногу связанными руками, баюкать ее.

— А-аа, гнида, больно?! Пидор! Я тебе не только ногу, я тебе башку отгрызу!

— Что такое? Зачем напал? В чем я виноват? — Перон опасливо отодвинулся, насколько позволяла веревка на шее.

— В засаду нас привел! Сговорился с тем магом и привел нас! И не друг он тебе, а брат, я заметил какие у вас рожи одинаковые.

— Нет, все не так! И не братья мы, просто дальние родственники. Но больше друзья. И не приводил я вас никуда. Это он в мой сон когда приходил, все узнал. Я нарочно снил обман, думал он не поймет. А он понял. Все понял и ждал нас. Так я же предупреждал, что он колдун сильный. Думал вы с ним управитесь.

— А где Вальдес?

— Сбежал, Вальдес. Может, выручит нас, он ведь тоже колдун, да?

— Да. А почему я так упакован и связан, а ты только символически?

Перон попробовал было развести руками, но при связанных кистях, смог только дернуть локтями.

— Тебя боятся, меня нет. Тебя скрутили, чтобы колдовать не мог, а на мою магию плюют. И правильно делают, не могу я нас освободить.

Дима помолчал, пытаясь вывернуться из "корзины". Без толку.

— Эй, Перон, а чего этот твой от нас хочет?

— Думаю, — тихо сказал Перон, — хочет твой живой мозг высосать. Есть такой способ для очень сильных колдунов стать еще сильнее. Слабый не сумеет, чужой мозг его отравит, а сильный справится и всю колдовскую силу в себя возьмет. Но все равно заболеть можно. Поэтому он сперва Вальдеса поймает, чтобы тот его слабым не застал. Когда поймает, обоим вам дырки в голове сделает и станет мозг сосать. Сперва из головы, потом из всех костей надо. Большое дело, долгое.

— Суки, а? Чего напридумывали. Вы у меня пососете! Причмокивать будете! А потом я ему глаз высосу. И тебе, гандон, тоже.

— Я не виноват ни в чем.

— Не верю. Освободи меня, ты ж можешь. Перегрызи то, чем руки спутаны и развяжи меня.

— Нельзя сейчас. Ночью, если уснут и караулить не будут.

На этом разговор закончился. Дима все силился освободиться, а индеец смотрел на него и помалкивал.

***

Вальдес бежал, пока не увидел заросшую травой яму под корнями-лопастями здоровущего дерева. Он спрыгнул в нее и стянув прилипший к спине мокрый рюкзак, опорожнил его. Если за ним погоня, то фора у него крошечная, нужно торопиться.

Перочинным ножом выковырял несколько ямок в земле, выложил их листями. Торопливо вскрыл пакетик чипсов, чипсы вывалил на землю. Сложил в первую ямку сухие мушиные трупики из своих запасов, во вторую набросал мелких цветков и рыбьих косточек, присыпал сигаретным пеплом. В третьей замесил, отжав из мокрой рубашки воду, густое тесто из земли, соды и перца. Оглядел плоды своих приготовлений и попытался раскочегарить горелку. Встроенная в нее пьезозажигалка промокла и не работала. Тогда, Вальдес сорвал с дерева большой красный цветок и держа его в ладонях, стал кружиться и что-то напевать.

Цветок стал языком пламени, дрожащим и, как чувствовал Вальдес, недолговечным. Быстро, но осторожно, маг поднес огонь к горелке и отвернул вентиль. Успел. Заработало. Он высыпал в огонь сушеных мух и собрал дым от них в пакет из под чипсов. Закрутив горловину пакета, стремглав побежал обратно, в сторону реки. Отбежав на сотню шагов, выпустил дым. Сизое облако росло и росло, поднялось ввысь и раздвинулось далеко в стороны.

Быстро, но уже не нервничая, Вальдес вернулся к своим запасам. Теперь и преследователям, отделенным от него дымовой завесой, будет непросто его отыскать и, главное он будет в курсе: если кто-то войдет в облако дыма, оно зажужжит. Да так, что он услышит, а тот кто окажется в облаке — оглохнет.

Вальдес задумчиво посмотрел на смесь цветов и костей, обшарил карманы, снова перетряхнул рюкзак и, наконец нашел то, что ему подошло. Мокрый авиабилет, который как маг точно помнил, Дима держал в руках. Отщипнув от билета уголок, Вальдес обвязал его своим волосом и добавил в цветочно-костяную смесь. Завернул ее в выстилавшие ямку листья.

Со стороны реки раздалось низкое гудение. Маг встрепенулся. Работают мушки! Вальдес довольно осклабился и вернулся к своему занятию. Прижав сверток к груди, Вальдес замычал сложную мелодию без слов. Он нагибался, топал ногами, кривил лицо так, будто в животе начались рези. Из под сжимавших сверток пальцев потек зеленый дурнопахнущий сок. Вальдес, продолжая петь, лег на спину и задрыгал ногами. Сок стал пузыриться, а сверток распело изнутри и он лопнул. Вальдес встал, обтер о траву грязные руки, вытер от зеленой жижи живот и грудь. Передохнул и занялся тестом из последней ямки. Он вылепил маленькие фигурки, условно похожие на индейцев. Зажег от горелки свечу и обкапал тестяные куколки стеарином.

— Теперь не засохнут. — сказал он вслух, когда стеарин застыл. Завернув фигурки в траву и листья, он спрятал их в карман рюкзака.

Подождав, когда наведенный им волшебный дым рассеется, Вальдес пошел к реке. Дорогой, он повстречал нескольких индейцев, которые стонали и катались по земле. Мстительно пнув одного их них ногой, Вальдес дошел до реки и без труда обнаружил лодку, в которой индейцы приплыли. Вести длинную, но вертлявую лодку одному было непросто, но Вальдес справился. Он вышел на берег там же, где ранее они покинули плот. И остановился в затруднении.

Следопытом Вальдес не был, да и не всякий следопыт вытропил бы в лесу индейцев. А выведенного из строя Диму, которого, передвигайся он своим ходом, ломая кусты и сминая траву выследить не составило бы труда, индейцы тащили на себе. Выручила Вальдеса его магия. Он взял из своих запасов сушеный крысиный нос, с отвращением разжевал его и полученной кашей натер себе ноздри. Его качнуло от многократно усиленных запахов, которыми был полон лес. Привыкая, Вальдес постоял держась рукой за дерево. Когда освоился, стал ходить челноком, искать где усиливается запах людей и куда уводит. Нашел и уверенно зашагал. И вскоре пришел к деревне похожей на деревню Перона, только немного более многолюдную. И все люди в ней катались по земле, стонали и подвывали от спазмов, терзавших их животы. У многих случились приступы диареи. Вальдес, поскорее выскреб из носа волшебную кашицу, а то от деревенского амбре аж глаза резало.

Найдя и освободив Диму, Вальдес помог ему унять боль, без всяких снадобий, просто велев зажать в зубах конец веревки, другой конец которой он сунул в рот Перону. Попрыгав вокруг и постучав в ладоши, Вальдес добился того, что вся боль Димы перешла к Перону. Никакого сострадания к индейцу, маг не испытал. Счел, что поделом.

Вальдес и Дима, вместе вышли на улицу.

— А где тут этот, дон Педро? Перон говорит, он у нас собирался мозг высосать. Чтобы взять себе нашу силу.

— Я теперь ему ни на мизинец не верю. Хотя тут, может и не соврал. В муахос есть подобная техника. Но у нас надо выпить кровь. А тело надо засушить или опустить в спирт. Если протухнет — сила уйдет.

— Очаровательно. Так где он?

— Давай искать.

Шамана Хорхе-Педро, оказалось найти несложно. Он единственный из обитателей деревни сохранил некоторую подвижность, а именно, прижав руки к животу, ковылял к опушке леса. Когда его окрикнули, повернулся и, хотя его скривившееся от боли лицо заливал пот, вскинул в направлении Димы с Вальдесом руку и начал бормотать заклинание.

Дима опередил его, выкрикнув собственное заклинание, благо они у него были короткими. Хорхе-Педро замер как стоял, с открытым ртом и простертой дланью. Дима взвалил легкого неподвижного индейца на плечо и отнес в тот сарай, где его держали. Свалив Хорхе-Педро рядом с Пероном, он сдвинул их головы и пригляделся.

— Одно лицо! А говоришь, дальние родственники! — с укоризной сказал он.

Перон членораздельно ответить не мог, только стонал.

— Долго они мучиться-то будут? Ты их можешь вылечить?

— Только каждого в отдельности. Оно быстрей пройдет, чем я ковыряться буду. — ответил Вальдес. Но кое-кого, конечно надо подлечить. Пойду, малышне пособлю. — Вальдес тяжело вздохнул. — Сволочь я последняя, не подумал сразу, что раз эта штука по площадям бьет, а площадь, кстати, ого-го какая, то и детей с женщинами тоже свалит.

Он пошел по деревне, на ходу вынимая из рюкзака пакетик с муравьиными брюшками и пузырек масла. А Дима, который ничем помочь не мог, остался сидеть с коварными колдунами-родственниками.

Раньше всех, оправился сперва от паралича, а затем и от спазмов, Хорхе-Педро. В перерыве, между этими двумя событиями, Дима стянул ему за спиной локти веревкой, а в рот вставил тот гадкий кляп, которым давился сам.

Когда выздоровел и Перон, Дима и вернувшийся Вальдес, потребовали объяснений.

— Я хотел спасти свое племя от этого злодея. Надеялся что вы справитесь с Хорхе-Педро и так и случилось. Вы бы не пошли своей волей, пришлось вас, кабальерос, немного обмануть. Привел прямо к их деревне, да. Думал, захватим колдуна врасплох. Все ведь, хорошо кончилось? Вы же не пострадали?

— Врешь небось опять. — махнул рукой Дима. — Все время ведь врешь. Да еще и нескладно. Я про тебя сперва подумал, что ты умный мужик, даже стыдно стало, что всегда к индейцам так относился…

— А как ты к ним относился?

— С жалостью и изрядной долей презрения. — признался Дима. — Понимаешь, меня всегда изумляли разговоры про первобытные племена, в том ключе, что они де идеально приспособлены к своему окружению, живут в гармонии с природой и все такое. По мне — если люди живут в лесу голые и не сумели не только сами создать цивилизацию, но и вписаться в готовую, значит они идиоты. Потому что стареть в сорок лет, жрать всякую дрянь, вытирать задницу лопухами и дохнуть от первой простуды — никакая не гармония, а типичное тупорыльство.

— Категоричный ты какой! Ладно, есть один важный вопрос, — нахмурился Вальдес. — Отвечай, — он указал пальцем на Перона, — и не ври, а то хуже будет. Без всякой магии отдубасим так, что совсем говорить разучишься. Отвечай честно, знаешь как нам найти то, что мы ищем или нет?

— Я не уверен. Не совсем знаю. — тихо ответил Перон.

Вальдес вынул тряпку изо рта Хорхе-Педро.

— А ты? Приведешь нас куда надо — останешься цел и невредим.

Хорхе-Педро, недоуменно смотрел на него и молчал.

— А! — сообразил Вальдес, — Прости, ты ведь совсем не в курсе.

— Чуть-чуть. Я был во сне этого дурака Перона и узнал что он обещал вас куда-то отвести. Но совсем не знаю куда и зачем.

Дима в который раз перечислил приметы местонахождения "клада", которые уже вызубрил наизусть. Хорхе-Педро молчал, по задумчивому виду было ясно, что он вспоминает.

— Некоторые понятные, другие нет. Ты, — обратился он к Перону, что знаешь?

— По-испански говорите оба, — предупредил Дима. — Не вздумайте сговариваться между собой. А то обоих убьем и без вас искать станем.

Перон и Хорхе-Педро, на понятном всем присутствующим языке сравнили узнанные ими обоими приметы. Оказалось, что вместе, они смогут более-менее точно вывести Диму и Вальдеса куда надо.

— Вот вместе и поведете. Только ты, колдун, пойдешь как сейчас сидишь, связанный и еще с кляпом. А то улетишь куда или вреда нам наделаешь. — сказал Вальдес.

Индейцы Орово, напуганные и подавленные, сидели по хижинам, только поблескивали в дверных проемах белки глаз, когда маленькая колонна, возглавляемая Хорхе-Педро, который понуро шел со связанными за спиной руками и тряпкой во рту, а замыкаемая Димой, на прощанье, показавшим деревне кулак, скрылась в лесу.

Лишь несколько храбрецов, решились тайком последовать за друзьями и их пленниками-шаманами. Они надеялись, что страшные чужаки-колдуны, которые так плохо и неуклюже ходят, скоро устанут и станут отдыхать. И тогда их мудрый, но давший промашку шаман, подскажет своим верным людям, как им помочь ему освободиться.

Увы, вскоре им пришлось прекратить преследование. По очень простой причине — их заметили. Ставший крайне недоверчивым Вальдес, после того, как по указанию Хорхе-Педро, ведшего "отряд", форсировали широкий ручей, решил проверить, нет ли погони.

Он, вместе с Димой, привязал пленников к дереву и быстро вернулся к ручью. Тут друзья притаились в густом кустарнике. Едва лишь Дима решил проявить нетерпение в форме брюзжания, как на противоположный берег, вышла из леса редкая цепочка индейцев. Они остановились у воды и о чем-то заговорили.

— Так я и знал. — удовлетворенно шепнул Вальдес. У тебя есть чем их пугнуть?

Дима кивнул и встав во весь рост, закричал на индейцев:

— Вас кто просил за нами идти? Кто разрешал? Брысь домой!

Интонацию, индейцы наверняка поняли, но чтобы закрепить понимание, Дима взмахнул руками и выкрикнул заклинание. Материализовавшийся в воздухе рой мелких, но очень кусачих мушек, накинулся на практически голых индейцев. Жалили они, не по росту болезненно. Поняв намек, Орово чуть ли не вприпрыжку понеслись прочь от ручья.

— Забавное какое заклинание. А они их насмерть не закусают?

— Нет, — уверенно ответил Дима. — Одного и неподвижного, может и заели бы, а так ничего страшного.

— Скажи вот что, — попросил друга Вальдес, когда они возвращались к привязанным пленникам, — почему ты никогда не наводишь иллюзий? Я ведь, помню, в вашем D&D это чуть ли не самое простое заклинание. Сто раз ты его мог использовать! Хотя бы, когда нас тогда, дома еще, ограбить хотели. Или на берегу, когда тебя арестовали эти… Орово. Предъявил бы тогда образ полицейского, а здесь дракона или другое чудище. Все бы и разбежались, нет?

— Заклинание-то простое, — ответил Дима. — Но есть нюанс. Я пробовал иллюзии творить, но у меня художественного таланта не хватает. Тут надо, наверное, художником быть, чтобы во всех деталях кого-то вообразить. Дракона! Я как оказалось, не могу в деталях даже голую тетку представить. Так, чтобы сразу целиком и с чертами лица и с пальцами на ногах. Какие-то кадавры полупрозрачные получаются, кто их забоится?

— Вот так-так! — удивился Вальдес. — А мне думалось, достаточно мысленно сказать, что хочешь как это… иллюзировать?

— Отнюдь. — Дима закончил разговор, отвязывая шаманов от дерева.

***

День провели в хождении по лесу, а на закате вышли к реке, полноводной и мутной, каких в этих краях было множество. Перон сообщил, что дальше придется плыть, а для этого нужен плот. На этот раз, большой и крепкий, потому что плыть долго. Хорхе-Педро в работе не участвовал, сидел связанный и принайтованный к выброшенному на берег топляку. Не было у друзей к нему доверия.

Перон, которому тоже не доверяли, но который всячески демонстрировал лояльность, получил мачете и принялся за рубку, попутно объясняя друзьям, что им следует сделать для того, чтобы плот был построен быстрее.

То темноты все равно не успели, отложили на утро. Перон печально качал головой и упрекал Диму в недоверчивости и даже неблагодарности, когда тот на ночь связал его. Но Дима был непреклонен. Уложив Перона и Хорхе-Педро подальше друг от друга, он лег спать, а Вальдес остался сидеть — караулить.

До полуночи субтильный негр, закутавшись в спальный мешок, слушал лес, ночью куда более активный чем днем. Кто-то топал, кто-то шуршал, а некоторые обитатели леса и вовсе вопили и орали. Некоторые звуки казались Вальдесу знакомыми, такими же, как на Кубе, но большинство — совершенно новыми. Он и предположить бы не взялся, кто их производит. Вот этот полурык-полузевок, это кто? Ягуар? Или обезьяна? Ревун, например, или коата. Может тапир? Вальдес был слаб в естествознании и несколько тяготился своим невежеством.

После полуночи Вальдеса стало так неумолимо клонить ко сну, что он почувствовал — вот-вот сомлеет. Разбудив Диму, он провалился в сон. А когда проснулся, пришлось сразу включиться в работу.

— Устал вчера, да? — крикнул ему Дима, уже таскавший какие-то жерди. — Оно и понятно. Ты там поешь, я лапши вон тебе запарил в манерке и давай к нам, на верфь!

Плот, примерно такой-же конструкции что и тот, что послужил им при переправе, только много больший и с шалашом на выстеленной банановыми листьями палубе, спустили на воду только к полудню. В шалаш посадили связанного Хорхе-Педро, туда же залез досыпать Вальдес. Перон встал к рулевому шесту, а Дима сел на носу и спустил ноги в воду. Но вспомнив о кайманах, пираньях и почему-то амазонской инии — зубастом пресноводном дельфине, торопливо втянул их обратно.

Скрестив ноги, Дима любовался пейзажами одуряющей красоты, пока к нему не присоединился проснувшийся Вальдес. Он принес манерку с кофе и сел, поставив ее между собой и Димой.

— Глотни. Спорим, ты никогда не пил такого дрянного кофе? — вывел он из созерцания Диму. Тот, послушно глотнул.

— Вода такая, увы. А что, Джим, неплохо бы теперь порыбачить, а?

— Почему Джим? — непонимающе уставился на него Вальдес.

— Ты что, Гека не читал?

— Кого?

— Геккельберри Финна.

— А что это?

— Великая книга. Но в моем случае, просто очень хорошая. Потому что я в переводе читал, а там, говорят, половина цимеса в речевых особенностях. Говоры, диалекты, привязанные к местности и социальной группе идиомы. Клеменс написал. Который Твен.

— А! Но, в любом случае, идею порыбачить поддерживаю.

— Снастей нету.

— Снастей! Ты, похоже, не на океане вырос.

— Факт. Абсолютно не на океане. Очень от океана далеко вырос, а что?

Вместо ответа, Вальдес встал и подошел к Перону. Они о чем-то поговорили, Перон отнекивался, но потом согласился и Вальдес оттяпал у него ножиком прядь волос. Потом залез в шалаш и проделал тоже самое с Хорхе-Педро, только уже без всяких разговоров. Вернувшись к Диме, он попросил того зажать пальцами несколько длинных волосков, из тех, что он отрезал у колдуна Орово. Свободные концы Вальдес, под одобрительный комментарий Димы "А, макраме, понимаем!" ловко сплел в тугую косичку. Потом сделал следующую, а когда длинные волосы закончились, срастил концы косичек и, подергав для пробы, отложил получившийся шнурок.

— У нас тут колючек нет?

— Нет, — ответил Дима. — Зачем нам на плоту колючки.

— А булавка есть?

Получив отрицательный ответ, Вальдес порылся в своих запасах необходимого для волшебства мусора и нашел крепкий рыбий хребет. Долго возился с ним и ножом, а закончив, предъявил Диме аккуратный сдвоенный крючок.

— У тебя тут нету таких этих… обратных усиков, которые сорваться не дают.

Не отвечая, Вальдес пожал плечами. Ну нет и нет, можно и обойтись. Короткие волосы стриженного "под горшок" Перона, Вальдес употребил на то, чтобы сделать вокруг крючка торчащую юбочку. Поворошив листья, которыми был покрыт плот, нашел большого жука. Он оторвал ему жесткие надкрылья, насадил на крючок и, прогнав Перона с кормы, расположился там сам. Намотав конец волосяной лески на пальцы, он сидел, глядя в непрозрачную воду. Дима, которому было любопытно, устроился неподалеку и наблюдал за ним. Вальдес сидел час за часом, почти неподвижно. Иногда подходил Перон поправить курс.

Наконец, Вальдес встал и смачно плюнул в воду. Леску с крючком он смотал и сунул в карман.

— Погода такая, — посочувствовал Дима. — Клева нет.

— Нет, — не поддался на утешения Вальдес. — Это я виноват, снасть сделал неуловистую. Думаю, жук был плохой.

— Точно жук. — поддержал его Дима. — Давай лучше, по-нашему рыбу ловить, магически.

Они легли на носу, причем Дима попросил Вальдеса отдельно следить, чтобы его не схватил за голову кайман, пока он будет высматривать рыбу. Вальдес честно следил, хотя и сомневался что в этом есть необходимость.

А Дима пристально смотрел вперед по курсу. Рассмотреть собственно рыбу, в мутной воде он не рассчитывал. Он смотрел на саму воду. И высмотрел. В нескольких метрах перед плотом вода пошла рябью и будто чуть вспучилась. Дима произнес заклинание и, едва не свалившись, выхватил из воды всплывшую на боку, парализованную рыбину, когда плот к ней достаточно приблизился.

— Ух! Боялся, утонет! — он потряс в воздухе черной усатой рыбой в локоть длиной.

— У ней же пузырь. — возразил Вальдес, трогая гладкую скользкую кожу. — Сом?

— Ага, какой-то здешний сом. Похож на наших, но мордастей. Сваришь?

— Конечно.

Сом оказался нежным и очень вкусным, после того как Вальдес приготовил его с душистым перцем и каким-то кислым корешком. Только слишком маленьким на четверых. Так, побаловались, а не поели.

***

По ночам Дима следил за тем чтобы плот держался в форваторе, а шаманы спали в шалаше связанные. Но на третий вечер, индейцы ложиться не стали, а сидели на носу и вглядывались в темный силуэт берега.

— Стой! — закричал Перон. — К берегу правь!

— Что ты там увидел? — спросил Дима.

— Смотрите, кабальерос: отсюда та гора — в точности голова спящего. Вон, рот открыт, вон ноздри, вон челка.

— Была такая гора, точно. — согласился Дима и стал менять курс так, чтобы причалить. Перон подбежал помогать.

А Вальдес ничего делать не стал, он следил за Хорхе-Педро. Опасался что тот, под шумок скользнет в воду и сбежит. Кто их, индейцев, знает, может они умеют со связанными руками плавать.

***

Идти все время в гору, оказалось трудно даже для индейцев. Все-таки, оба они были людьми сильно немолодыми. Но ничего, не жаловались, даже Хорхе-Педро, которому из-за кляпа во рту, было особенно трудно. Глядя на них и Диме с Вальдесом жаловаться было невместно.

Перевалив через поросшую лесом горку, вблизи не имеющую с лицом спящего никакого сходства, спустились в узкую долину, после свежего ветра горы, душную и страшно жаркую. Шаманы сперва повели друзей в один конец долины, там, явно удивленные, развернулись и повели обратно. В итоге, ночевали примерно там же, где спустились с горы.

— Что за неуместный моцион устраиваем? — спросил у Перона Дима.

— Извини. Напутали. Там каменный кусок должен был быть. Тот, который назван Птичья нога. Я его не видел никогда, но Хорхе-Педро говорит что есть такой. Похож на ногу с тремя пальцами. Только он не помнит в какую сторону идти.

Птичья нога нашлась на следующий день. Ручья Змеиный язык не нашли, но он был приметой второстепенной, направление и так было понятно. Пересекли долину, нашли Зад старой бабы — волнистую лавовую возвышенность, с узким распадком между двух округлых холмиков. Прошли распадком и тут Перон остановился.

— Все, — сказал он. — Где-то здесь, кабальерос, должна быть дырка в земле, но я ее не вижу. Вы мне совсем не верите, но я правду говорю. И Хорхе-Педро согласен: должна быть здесь.

Связанный колдун согласно замычал.

— Раз должна, то где-то есть. Искать станем.

Стали искать, но на первых порах безрезультатно. А когда поняли, почему безрезультатно, то сильно расстроились. Склон, в котором могла быть пещера, давным-давно ополз и хотя саму пещеру, старинным способом с наблюдением над пламенем факела (не дрогнет ли) — нашли, забраться в нее не представлялось возможным. Вместо описанной ровной круглой дыры, было несколько узких щелей, куда и руку не просунешь.

— Игоря бы сюда… Или Яшу, — взгрустнул Дима.

— Ты о них рассказывал, но чем бы они могли нам помочь?

— Чем? Игорь бы не унялся пока полгоры бы молниями не раздолбал. А Яша придумал бы экскаватор или хоть отбойный молоток с компрессором.

Воспев способности друзей, Дима подошел к Хорхе-Педро и освободил его от кляпа.

— Шаман, у тебя нет никаких идей как вход расширить? Твоя магия ничего такого не умеет? Колись, тебе же лучше, чтоб мы скорей внутрь попали. Мы ж свое заберем и уйдем, а тебя домой отпустим.

Хорхе-Педро помотал головой.

— Не умеешь, значит? Очень жалко.

Вальдес тем временем, перебирал в голове всевозможные рецепты из арсенала муахос. То, что среди них нет ничего шахтерского, он был уверен, но ведь, пить можно и не из кружки, а из шляпы. Всякую вещь можно применить не по назначению, но с пользой. И магия не исключение — так он рассуждал.

— Мне нужны змеи. Очень много змей. Про тебя, шаман, твой коллега сказал, что ты умеешь напустить на человека змею. А призвать змей к себе, сможешь?

Хорхе-Педро кивнул.

— Я тебя освобожу, позови змей. Только не фокусничай, а то башки лишишься. Покажи ему, — обратился Вальдес к Диме, — как ты его лишишь головы.

Дима огляделся, но ничего подходящего для демонстрации не углядел. Походил вокруг и по счастливой случайности, нашел самое то. Желтый череп мелкого копытного. Какого, он не мог угадать даже приблизительно — рогов не было. Но, череп есть череп.

Положив череп на землю перед шаманом, Дима выпустил "меджик миссайл". Осколки почерневшей кости брызнули в стороны, а Хорхе-Педро подпрыгнул.

— Вот. — наставительно сказал Дима. — Представь, что череп — твой.

Он встал рядом с шаманом, готовый претворить угрозу в дело. А Вальдес развязал колдуна Орово и велел начинать.

Шаман, потер один из мешочков, висевших у него на шее, закачался из стороны в строну, подняв руки забормотал на своем языке повторяющуюся короткую фразу. Дима не сводил с него глаз, а Вальдес обратился к Перону:

— Если змеи приползут, лови их и убивай. И не стой у моего друга за спиной, а? Отойди. Не думай даже ничего подлого сделать!

Не сразу, но змеи поползли. Ничего мистического, никаких шевелящихся ковров и многоголосого шипения. Змеи приползали с изрядными перерывами, по одной, редко когда по две сразу. Но их было много и ползли они долго, а шаман все раскачивался и бормотал. А Дима, весь затек от напряжения, боясь что тот выкинет какой-нибудь фортель, например улетит, как он это умеет. Заклинание-то на сегодня, у Димы оставалось только одно.

Вальдес же, смотрел на змей. Они были разные, и совсем крохотные и чертовски длинные, ярко-зеленые, бурые и пестрые, такие, что если бы не двигались, то делались бы на фоне земли совершенно незаметными. Перон, как выполняя нечто совершенно привычное, ловил их и казнил. Одних он спокойно брал в руки и прокусывал им затылок, других прижимал палкой и разбивал голову камнем. Перон в змеях разбирался.

Когда у ног Вальдеса образовалась изрядная, местами неприятно дергающаяся куча мертвых змеиных тушек, он дал знак Хорхе-Педро прекратить созывать гадов. Тот, совершенно вымотанный, безропотно подставил руки, чтобы их связали и лег на землю.

— Обдери их. Только, немного их крови собери куда-то. — сказал Вальдес Перону, а сам с помощью мачете, начал снимать кору с дерева, похожего на акацию.

Свежие змеиные шкурки и полосы коры, Вальдес связал в толстый и длинный жгут, который запихнул в щель среди камней — свидетельство бывшего здесь когда-то входа в пещеру.

— Подальше все отойдите. Я сам не знаю, что выйдет, могу черте-что натворить. Отойдите, а то засыпать может. Дальше, дальше!

С полусотни метров, Диме было уже плохо видно, что там делал с корой и змеиной кожей Вальдес, но может оно и к лучшему. Потому что вблизи, то что стало происходить, выглядело наверняка отвратительно. Закончив свои пассы и полив жгут подкрашенной кровью водой, Вальдес отбежал и встав с остальными стал смотреть.

Змеиные шкурки зашевелились, вспотели остатками жира на мездре. Выкручиваясь и неприятно, влажно чмокая, они росли, местами разрываясь и все туже переплетаясь с полосами коры. Те, явно нагрелись, даже дымок пошел. Светящийся блекло-желтым в наползающих сумерках жгут все увеличивался. На нем пузырилась розоватая пена, даже на расстоянии чувствовались жар и чесночно-затхлая вонь. Со склона осыпались камешки, где-то внутри горы застонало. Жгут, превратившийся в пульсирующийся кокон, распирал камень и тот слоился, отваливаясь чешуйками-черепицей.

Оглушительный треск и настоящий оползень заставили людей отбежать еще дальше. Вздрогнувший склон заволокло пылью. В пылевом облаке что-то шуршало, продолжали скатываться пласты камня, набегая друг на друга и грохоча. Пыль не оседала долго.

— Что-то я не помню, чтобы переводил такой рецепт, сказал Дима, глядя на треугольный проем среди нагромождения каменных обломков, в который вполне можно было бы протиснуться.

— Я его еще до тебя знал. Только дозировку поменял. Там надо брать лоскуток змеиной кожи и кусочек коры. Совсем маленькие — как-никак, это предполагалось глотать.

***

Внутрь сразу лезть не рискнули, побоялись что обвал может возобновиться. Заночевали в лесу возле пещеры. Дима в этот раз без всякой опаски рухнул на землю — вряд-ли тут еще оставались ядовитые змеи, поджидающие, когда он на них навалится, чтобы с полным правом укусить.

Заснулось хорошо, но вот спалось плохо. Сны Дима любил, поскольку кошмаров никогда не видел, а напротив, что ни ночь, наслаждался спокойными и жизнеутверждающими видениями. Не очень четкими, не слишком сюжетными. Ему никогда не снились длинные "кинофильмы", такие, какие не стыдно проснувшись и, если повезло запомнив, пересказать другим. Короткие, спокойные сценки, отдельные мягкие образы, а то и просто одно только ощущение уюта, вот что наполняло его ночи. Полет, купание, здоровый секс. Неважно, что варилось в голове днем — ночью Дима отдыхал.

В эту ночь, вышло иначе. Внятности в снах не прибавилось, но напрочь исчез присущий им и, как он полагал обязательный, умиротворяющий эффект. Не было ни теплого ветра, ни бегущих по разноцветным камушкам ручейков. Что-то его щупало, пыталось договориться. Обдавая сырым холодом сулило важные для пришельца, но дикие и чуждые на Димин взгляд блага. Предлагало гешефты, только Дима совершенно не понимал, что должен со своей стороны сделать он и почему должен остаться доволен тем, что предлагалось взамен. Он вовсе не испытывал радости от того, что сможет погружаться в удушающие кровавые водоемы, зачем ему? Показывало картинки, завлекательные, но липкие и создававшие впечатление — переверни их, а там вперемешку золотая нить и рыбьи кишки, тугая плоть и выдавливающийся из омертвелых фурункулов гной.

И запахи. Никогда прежде, Дима во сне запахов не чувствовал. Здесь же, они были основой видений. Никаких ароматов — зловоние. Испарения бьющегося в лихорадке тела, влажное растительное гниение, мускус хищников.

Дима во сне плевался, сулил недоброе и добился-таки своего. То, что его мучило, потеряло к нему интерес, а напоследок оттолкнуло, да так, что Дима самым натуральным образом откатился и стукнулся головой о торчащий из земли корень. От чего и проснулся.

Заругавшись, Дима выпутался из спальника, яростно протер кулаками воспаленные глаза. Сомнений в источнике кошмара у него не было. Шаман Орово, сумел-таки пустить в ход свою силу. Не иначе, когда змей звал, подготовился. Дима, уже представляя, как он со всей дури пнет колдуна в коричневое брюхо, натянул кроссовки и шагнул туда, где оставил почивать связанного Хорхе-Педро. Увидел колдуна. И не пнул.

В совсем слабом, красном свете догорающего костра, он разглядел, что шаман не спит. Но и не колдует. Хорхе-Педро выглядел напуганным и несчастным. Куда более несчастным, чем когда мучился от насланной Вальдесом рези. Тараща глаза, шаман трясся, а по впавшим бледным щекам струились слезы. Дима никогда раньше не видел, чтобы кто-нибудь так ревел. Беззвучно, но с такой интенсивностью, будто у него было специальное клоунское устройство — нажми грушу в кармане, из трубочки за ухом брызнут "слезы".

Дима вынул изо рта шамана изгрызенный кляп, успокаивающе погладил шамана по голове.

— Чего ты, Хорхе?

— Нельзя ко мне в сон, нельзя! Я хожу в сны, нельзя чтобы ко мне! Нельзя брать меня, нельзя такое хотеть, нельзя такое просить! — голос шамана сорвался, он закашлялся, жадно глотнул ртом воздуха, заскулил.

— Ну-ну-ну… — заворковал копируя виденные им у мам с младенцами манеру Дима, — Ничего, все-о уже прошло. Все на-а-арма-ально. — он отошел к костру, вернулся с недопитым вечером кофе, напоил шамана. — Давай, успокаивайся. Мне тоже какая-то хрень снилась, так я грешным делом, на тебя подумал. Аж обратно засыпать не хочется. Ладно, скоро рассвет, досидим.

Дима проверил как там Вальдес и Перон. Негр улыбался во сне и постанывал, сон ему снился хороший. Индеец тоже не мучился, спал как обычно, шумно причмокивая, всхрапывая. Не трогая их, Дима сел рядом со связанным шаманом и до утра сидел, слушал как ночные обитатели леса сдают вахту дневным.

Проснувшийся Вальдес, был бодр, весел и торопил закончить квест.

— Да полезем мы в эту дырку, полезем. Не волнуйся.

— Не могу не волноваться! Такой чудесный сон видел: там как раз для меня все приготовлено, понимаешь? Отличные, огромные… не знаю какие еще возможности. Я ж все сомневался, не впустую ли мы столько времени сюда добирались, а теперь точно знаю — вовсе не впустую. Чувствую — мое, понимаешь?

— Твоей бы харей, да медку хлебнуть. — насупился Дима. — Мне-то вот, совсем другое снилось. Ну да, чего там. Пошли!

Но никуда не пошли. Потому что Хорхе-Педро, идти отказался наотрез. Он вырывался, норовил пнуть или боднуть помыкавших им, а освобожденный от кляпа, выразил согласие на немедленную смерть, пытки и разбитую голову, но только в пещеру он не пойдет. И тащить себя не даст — откусит язык и кровью захлебнется, но в пещеру ни ногой!

— Ну и жди здесь, если такой робкий. — пожал плечами Дима и прикрутил шамана к дереву, внимательно проверив — крепко ли.

Посмотрев на коллегу, Перон тоже отказался идти. И, хотя в его словах фальш не то что чувствовалась, но и даже не особо скрывалась и то, что Дима точно знал — спал Перон без всяких треволнений, решили чтобы не задерживаться, уважить лже-колдуна.

— Смотри, — сказал Дима, затягивая узлы на веревке, которой привязал Перона неподалеку от шамана Орово. — Торчать тут, хорошего мало. Сеткой я вас накрою, но если что, комаров от вас отгонять некому будет. Начнут есть — с ума свихнешься ведь. Может, бросишь капризничать и с нами пойдешь?

Перон отказался. Вальдес, а за ним и Дима, пролезли в проем и скрылись в темноте. Тогда, вождь и шаман что-то одобряюще сказал Хорхе-Педро и рассмеялся.

***

— Вот фонари бы нам, очень не помешали. — сказал Дима. — Я этим факелом дурацким, чуть себе рожу не опалил.

— Ты прав. Надо было мне гнилушек найти. Сделал бы волшебный огонь. Помнишь такой?

— Помню. Говно, а не огонь. Свет слабый, только воняет и гудит.

Вальдес не ответил. Он спускался первым и первым же увидел зал. Круглая многометровая полость, ровная как бильярдный шар наизнанку, такая блестящая и белая, что света одного факела хватило, чтобы осветить ее всю. Вальдес, осторожно, боясь поскользнуться, ступил на вогнутый пол. Но наросшая за тысячу лет соль, покрыла пол и стены тоненькой шершавой пленкой. Вальдес вышел на середину зала и высоко подняв факел, осмотрелся. Ничего, только на полу и вовсе не в центре, что было бы ожидаемо, а так, в произвольном месте, стоял небольшой каменный не то сундук, не то саркофаг. Ровно обтесанный, без резьбы или рисунков.

— Пустовато! — сказал втиснувшийся в зал через узкий лаз, Дима. — Иди сюда, станем крышку открывать. — он кивнул на сундук.

— Я-то тебе зачем? Ты меня здоровее, откроешь запросто. А мне ее не поднять.

— У-уу, ты чего, "проклятья мумий" боишься? — спросил опасливо мнущегося Вальдеса Дима.

— Немножко. — смущенно признался тот.

Вместе друзья сняли крышку сундука и положили ее на пол. Одновременно заглянули внутрь. Сундук оказался разгорожен на две половинки. В одной, стояли маленькие нефритовые горшочки с притертыми крышками. Розоватые и зеленые, числом побольше десятка. Во второй же половине, лежал обсидиановый нож чертовски хищного вида и маленькая статуэтка из незнакомого друзьям красно-синего полосатого камня. Кого она изображала, понять было непросто, очень уж много щупалец, клыков и перьев его украшало. Но если отбросить эти детали, то вроде получался человек. Только с двумя пупками, носом от середины лба и запущенным косоглазием.

Вальдес в задумчивости стоял глядя на содержимое сундука. Так долго, что Дима не выдержал и пошутил:

— Да простой же ребус, Вальдес, чего размышляешь? Кто будет есть из этих банок, станет таким вот уродом и придется его зарезать.

— Не смешно совсем. Я совершенно не понимаю, что с этим делать. А мощь от всего этого прет такая, что чем тыком и перебором, так уж лучше ничего и никак. Беда может быть такая, что ой-ой.

— А я ничего не чувствую…

— И не должен. Это ведь, не твоя магия, ты ей пользоваться не сможешь.

Дима оглядел со всех сторон сундук, потом поднял и повернул к свету крышку.

— О! Магия, может и не моя, но разобраться с ней я помогу.

— Что там такое? — заинтересовался Вальдес.

— Если инструкции нет в коробке, значит она на обороте крышки. Это и для древних коробок работает, как видишь.

Вальдес вытянул шею и увидел покрывавшие испод крышки идеограммы.

— Так давай, переводи!

— Сейчас, — наслаждаясь важностью момента, Дима не торопясь откашлялся, сдвинул на нос несуществующие очки и произнес заклинание. Вчитался.

— Вобщем так, Вальдес. Тут есть про горшки эти: в них жидкость из мозга и крови знавших секрет. В розовых банках — секреты управления живым и мертвым. Тут дохера разного, на все случаи жизни. В зеленых — как управлять землей. Погода, лес, вулканы и реки. Поймешь — будешь всем этим повелевать. Дождь вызывать, извержение спровоцировать или унять, всякое такое.

— А фигурка и нож зачем?

— Фигурка… Значит так: в фигурке заключена сила какого-то демона или сам демон, тут расплывчато сформулировано. Ножом ты приносишь себя ему в жертву. Насмерть не надо, но надо чтобы хватило крови облить всю статуэтку. После этого ты будешь мучиться, ослепнешь, оглохнешь и отупеешь, но он получает возможность видеть твоими глазами и слушать твоими ушами. Постепенно вы сольетесь в одно и ты станешь его земным воплощением.

— И что тогда?

— Не знаю. Наверное окосеешь и второй пупок прорежется. Не написано тут.

Вальдес поблагодарил Диму и попытался открыть одну из розовых банок. Притертая крышка не поддавалась. Вальдес пошарил по карманам, ругнулся, что обронил годе-то ножик, пустил в ход зубы. Никакой обещанной жидкости в горшочке ней не было. Только бурый налет на дне.

— Высохло. — констатировал Вальдес. — Ничего, водичкой разбавим.

— Ты что, решил уже, что будешь эту дрянь пить? Чьи-то мозги сушеные. Может, у него менингит был или энцефалит губчатый. Кони двинуть не боишься?

— Не, не боюсь. Я ведь говорил, что чувствую, какая тут моща магическая. А где магия, там правила санитарии и гигиены отступают.

— А с этим, с демоном сливаться будешь?

— Я что, ума лишился!? — возмущенно спросил Вальдес.

Он выгреб из сундука каменные горшочки, проложив одеждой упаковал их в рюкзак. Помог Диме поставить на место крышку.

Когда Дима, просунул голову в лаз, чтобы выбраться из зала, огонь его факела дернулся и чуть не погас. В лицо сыпануло каменной пылью. Одновременно, раздался грохот. Дима убрался обратно, посмотрел на Вальдеса.

— Подозреваю, засыпало нас.

Негр зло скрипнул зубами и обойдя Диму, полез к выходу. Закричал: — Так и есть! Вроде как, снаружи осыпь поехала. Вход завален, но внутри все в порядке, коридор цел, потолок не осел даже.

Дима не ответил, потому что почувствовал внезапную слабость. Он сел на пол, инстинктивно потер уколовшее сердце. На секунду потерял сознание, а открыв глаза увидел, что рядом стоит не по-негритянски бледный Вальдес. Кубинец растирал в ладонях какие-то древесные листочки. Плюнул в образовавшуюся кашицу, которая тут-же окуталась голубоватым ореолом. Молча засунул половину светящейся каши в рот Диме, вторую проглотил сам. Сердце сразу отпустило.

— Это Перон, сволочь. Спер мой нож, освободился и освободил Хорхе-Педро. Но ты правильно говорил, что они недоумки.

— Я не так говорил, — возразил Дима.

— Недоумки! Им бы завалить вход и уйти тихонько. А они наверное испугались, что я как найду волшебные секреты, так прямо тут и стану супер-колдуном и завал разберу. Хотя, наверное, так бы и пришлось. Воды для банок нет, а мочой порошок разводить нельзя.

— И то, слава богу.

— Ничего не слава. Пришлось бы себе кровь пустить и с демоном объединяться.

— Кровью бы и развел.

— Нельзя.

— Ладно, тебе виднее. Что это ты делаешь? — спросил Дима Вальдеса, который во время разговора достал из рюкзака облитые стеарином куколки и сейчас сковыривал стеарин с их голов.

— Придется Перону и Хорхе-Педро за коварство жестоко расплачиваться. Гораздо-гораздо жестче, чем мне бы хотелось, но вариантов нету. — с этими словами, Вальдес вынул из кармана свою рыболовную снасть и прилепил одной фигурке на голову волос Перона, а другой — Хорхе-Педро.

— Я ведь, чуял, что понадобятся. Первым делом их смастерил. Но так надеялся, что не придется в дело пускать! Очень надеялся.

— Куклы с волосами, это понятно. Ты мне вот что скажи, — заинтересовался Дима. — Ты ведь раньше никого по имени не называл, даже меня и Фиделя Кастро. А сейчас вот, не стесняешься.

— Ничего тебе не понятно. — отрезал Вальдес. — Думаешь, я куклам в жопу буду иголки втыкать, а Перон с Хорхе-Педро взвизгивать? А имена… это так, ерунда. Если колдун муахос называет чье-то имя, то поименованный может заболеть. Но этим двоим болеть уже не придется. — Вальдес положил куколок перед собой и, смешав рыбьи кости с волосатой гусеницей, окропил смесь из маленького пузырька маслом и выложил ее на полу ровной кучкой. Напевая и притопывая, он поставил фигурки на кучку. Опустился на колени и скрыл кукол под собой. Закричал на них, хлопнул над их головами в ладоши. Куколки мелко задрожали и почернели.

— Все. — грустно сказал Вальдес. — Открой саркофаг, пожалуйста. Надо их спрятать, а то если сломаются, Хорхе-Педро с Перон помрут сразу.

— А что с ними сейчас?

— Они принадлежат мне. Полностью. Я управляю их телом и мыслями. Сейчас они начнут разгребать завал. Эх, гнусное это дело…

***

К тому времени, как индейцы разобрали завал, в пещере уже стало душновато. Дима с удовольствием вдохнул вечернего воздуха и посмотрел на шаманов. Внешне, ничего с ними страшного не сделалось. Только молчали все время и провожали взглядом Вальдеса, куда бы он не направился. Смотрели на него без обожания и без ненависти, просто постоянно следили глазами.

— Знаешь, сказал грустный Вальдес, когда они вышли к реке, — Я здесь останусь. Руководить никем эти двое сами теперь не могут, нельзя же разом два племени осиротить. Поживу здесь немного, освоюсь с магией новой, присмотрю чтобы индейцы себе без начальства не сгинули.

— Вальдес, ты прости, конечно но какой из тебя вождь?

— Хреновый, наверное. Но что делать?

***

Диму проводили до маленького городка, из которого он добрался до Манауса на автобусе. Вальдес и послушные его воле шаманы помахали ему на прощанье. Дима уезжал и думал, что с одной стороны, то что он скрыл от Вальдеса смысл надписи на крышке сундука, было решением правильным. Ведь при слиянии с колдуном, демон не принеся реципиенту никаких мучений, а напротив, одарив наслаждениями, силой и мудростью, должен был стать абсолютно непобедимым, жестоким властелином мира. В абсолют Дима не верил и полагал, что управа найдется на всякого, но дел бы полудемон-полувальдес натворил бы — страшное дело. Но, с другой стороны, как-то не по-дружески. Ведь, наверное, Вальдес и сам бы отказался от мирового господства, построенного на крови и садических упражнениях на подвластных людях. Но Дима не рискнул и теперь стыдился.

Ах да! За поиски древнего магического сокровища, Дима получил новый уровень.

 

XVII

— Потерялись мы. — сказала Лера и поправила на Катушке шапочку.

— Взрослые сознательные гражданки не теряются. — возразила ей Рита, — Проебали вылет, вот как это называется.

— Кто это взрослые? Мне семнадцать, Катушке одиннадцать — полное право имеем потеряться. И, вообще, кто такие клуши, что все документы Стиву отдали, а сами сомбреры примерять пошли…

— Фига себе семнадцать! — присвистнула Рита, и, помогая себе движением головы, обвела взглядом Леру. — Я думала, ты мне ровесница, гадала, отчего у тебя такая шкура хорошая, спросить гордо было. Ну что, сядем ждать, когда об нас Стив вспомнит и вернется? Как он нас вообще потерять умудрился?

— Как-как… Яшину просьбу выполнял — приглядывал за эвакуируемыми. Их вон, какая толпа, одних моих пятеро. А мы-то, как бы магички, как бы, сами по себе и в присмотре не нуждаемся.

— Не нуждаетесь вы, ага. Ждать говорю будем, или сами доберемся?

— Ждать, наверное… — неуверенно сказала Лера.

Рита задумалась, машинально постукивая пальцами по голове стоящей между девушками Катушки. Та вывернулась из-под руки и прижалась к Лериному бедру.

— Лететь им долго. Потом Стив их так сразу не бросит, сперва пристроит как надо. Он мужик основательный, пусть даже нас проворонил. Значит не меньше двух суток в аэропорту кантоваться. Я не сдюжу, меня тут уже все злит.

— Рит, а деньги у тебя есть? Я-то, дурища, карточку в паспорт вложила, боялась потерять.

— Дурища и есть! — хмыкнула Рита. — Я, — она прищурилась, — впрочем, не лучше. Но у меня есть мелочь. Долларов пять.

— Дай, один пожалуйста, купим Катушке попить. А потом, можно нашим позвонить, они денег переведут.

— На карточки, которые со Стивом улетели? Или до востребования, чтобы мы их выпрашивали, а нам их не отдавали, потому что у нас документов нету? Богатая мысль!

— Тогда я не знаю.

— Я тоже. Пойдем гулять, может надумаем чего.

Лера, все еще растерянная, покорно поплелась вслед за устремившейся к выходу Ритой, крепко держа Катушку за руку.

— Не волнуйся, тетя Лера, — подала голос та, из под длинного козырька бейсболки, — Я могу в электричках петь и банкой для денег трясти, я умею. Ты такая будешь на гармошке играть, а тетя Рита по карманам шарить, пока народ на нас зырит. Тока надо в вагон не вместе входить, чтоб если ее поймают и бить станут, на нас не подумали, что мы с нею.

— Надеюсь, без этого обойдемся, — пробормотала Лера. — Да и не умею я на гармошке.

Жара уже спадала, чему Лера чрезвычайно радовалась. Ее жутко смущало то как она потеет и как от этого прилипает к телу платье. Вскоре она догнала Риту, уверенно чешущую вдоль по улице.

— Повезло нам, что аэропорт тут прямо в городе. А то бы топали по трассе как эти.

— Подвез бы кто-нибудь. — не согласилась Лера. — С ребенком бы, обязательно подвезли.

— А без тебя и ребенки этой, меня б еще быстрее подобрали.

— Это точно, — свысока ответила Лера. — И подобрали бы тебя и к работе по-способностям пристроили живенько. Куда б ты без паспорта и языка делась?

— Ой-ой-ой, — скривила рот Рита. — Тебя б и на такую работу не взяли, тебя ни в одном борделе кровать не выдержит.

— Ну, ты-то про бордели все знаешь!

— Да уж, — закипела Рита, — получше тебя знаю!

— Вот и я о чем.

Рита резко повернулась к Лере, та выпустила Катушкину ладошку и сложила руки на груди.

— Что, драться полезешь? — насмешливо спросила она, — Так я тебя даже бить не буду. Так сделаю, что у тебя из носу юшка пойдет и зубы зашатаются. Ну, не зашатаются, но болеть будет также.

Рита примерилась пнуть Леру в коленку, но не рискнула. Тем более, та сама постаралась унять ссору.

— Ладно, Рит, не будем заходить дальше, а то рассоримся совсем.

— Угу. Давай. Только вот про зубы и все такое… а может, мы своей магией чего заработаем? С деньгами, оно куда спокойнее будет.

— А как?

— Посмотри. — Рита указала рукой в проулок, где несколько типов не самого авантажного вида, во что-то играли. — Видишь наперсточников? Вон, куда забились, наверное гоняют их здесь. Я ведь, могу видеть что во всяком знакомом мне месте происходит. Надо только подойти, попросить перед игрой наперстки или что там у них, посмотреть.

— Рит, не надо, а? Нельзя у жуликов выиграть.

— Это раньше было нельзя, а с магией можно. Давай!

Лера присела на корточки и глядя на Катушку, сказала:

— Иди во-он к тому фонтану, на площадь. Сядь там, жди нас и ни с кем не разговаривай.

Рита, глядя на нее, уперла руки в бока и рассмеялась.

— Лерк, ну че ты такая наседка? Ей же не три года, большая девица уже, а ты только что в платок не плюешь и ей рожицу не вытираешь. Говори с ней, как со взрослой!

— Свою себе заведи и говори хоть как со старухой. Между прочим, про разговоры: у тебя как с языками?

— Нормально. — пожала плечами Рита. — По-английски запросто говорю, только слов мало знаю.

— Везет. А я слов знаю кучу, но говорить не могу почти. Стесняюсь и сомневаюсь всегда, правильно ли я фразу построила.

— Зря. Что там строить? Пошли уже!

Рита подошла к лежащей на земле картонке, по которой улыбчивый парень в шляпе, двигал маленькие латунные стаканчики, предлагая желающим угадать, под которым спрятан резиновый шарик. Желающих не было, если не считать троих, которые вяло изображали попеременно то выигрыш, то проигрыш и еще одного, который стоя позади, заглядывал наперсточнику через плечо. Все они, периодически отпивали из большой стеклянной бутыли, стоявшей на краю картонки.

— Кен ай шоу, э-ээ… рисептикал? — спросила Рита, глядя в глаза наперсточнику. Лера за ее спиной тяжело вздохнула.

— Ке? — вытаращил глаза наперсточник.

— Наверное, "си", а не "шоу", Рита. Ты спросила разрешения показать вместилище. Или емкость, фиг знает, что ты подразумевала.

Наперсточник и его соратники выжидательно улыбаясь, смотрели на Риту. Один попросил другого перевести и тоже улыбнулся.

— А! Нет, ноу! Си. Кен ай си капс? — для понятности, Рита указала на стаканчик пальцем. Наперсточник пожал плечами, сгреб стаканчики в горсть и протянул их девушке. Рита заглянула в каждый, потом важно кивнула и положила на картонку деньги. Рядом легли деньги наперсточника и он, что-то приговаривая, начал возить стаканчиками, ловко меняя руки и перебрасывая шарик из одного стакана в другой.

Рита, не глядя на него, пристально смотрела на бутылку, где видимое ей одной, отображалось содержимое "наперстков". Когда стакановерчение закончилось и наперсточник, с улыбкой провел раскрытой ладонью над стаканчиками предлагая угадывать, Рита насупилась.

— Ноу! Ноу! Ноу! — сердито говорила она, поочередно указывая на каждый стакан.

Наперсточник изобразил лицом непонимание.

— Что неясно? Нету их тут! Но ю болл хиа! Ай нот джанк-герл, андестенд? Ю файнд… бля, ты спрятал ю болл, мазефакер!

Наперсточник, с каменным лицом перевернул один из стаканчиков, ловко подсунув под него шарик.

— Май ролл из анда зис гласс, лэди. Ит воз хиа олтайм. — он протянул руку к деньгам, но Рита наступила на них ногой. Наперсточник вскочил.

— Фак оф, оф май мани! — свирепо зарычала ему в лицо Рита. Наперсточник толкнул ее и оказался лицом к лицу, точнее лицом к груди с Лерой. Он попытался отпихнуть и ее, но нисколько не преуспел. Лера лишь чуть покачнулась, схватила его за шиворот и, подтянув одной рукой к себе, второй уперлась ему в лицо и толкнула с такой силой, что наперсточник впечатался спиной в стоящего за ним парня и оба они отлетели к стене тупика.

— Ребята, моя подруга погорячилась и я тоже. Мы вас очень уважаем и не хотим ни с кем ссорится. — тяжело дыша, Лера торопливо повторяла это, от страха позабыв о своих проблемах с говорением по-иностранному и вертела головой, стараясь удержать в поле зрения всех троих, еще стоявших на ногах. Риты нигде поблизости видно не было.

Трое сообщников наперсточника, то ли не понимали ее скороговорки, то ли не были склонны все забыть и простить. Они преградили Лере выход их тупика и молча отжимали ее к той стене, возле которой валялись их ушибленные и ошарашенные партнеры по бизнесу.

Когда один из них протянул к ней руку, Лера шлепнула его по пальцам и грозно сдвинула брови. Он вскрикнул и рук к ней больше не тянул, потому что обе ему срочно понадобились. Обхватив ими голову, парень подвывая и качаясь, как сомнамбула отошел и привалился к стене. Двое других удивленно посмотрели на него и Лера, воспользовавшись этим, бросилась на прорыв. Одного она так двинула плечом, что он с маху сел на землю, да так резко, что ноги подскочили выше головы. Второго Лера хотела отшвырнуть с дороги схватив за локоть, но он сам вцепился в нее, как-то ловко вывернулся и низко присев, подсек ей обе ноги. Лера покатилась кубарем, успев только снова схватить его, на этот раз за рукав. Они боролись и Лера пыталась подмять злодея под себя, но это ей никак не удавалось. Хоть каплю сосредоточиться, чтобы пустить в ход магию — тоже. Парень, порвав рубашку и ловко стукнув девушку в лоб, вырвался и вскочил на ноги. Лера потрогала лоб и лежа на земле, посмотрела на стоявшего над ней негодяя. Рядом с ним, поднимался на ноги потирая копчик тот, которого она так удачно усадила. Девушка стерла ладонью выступившие от удара слезы и приготовилась не вставая как следует стукнуть первого кто к ней полезет, а на второго, едва удастся до него дотронуться, наслать такие корчи, что света невзвидет.

В это время, у выхода из тупика показалась Рита. Она тащила за руку полицейского и голосила: — Итс хиз! Хиз робберинг май герл-френд! Хиз вонт кик энд фак ши!

У полицейского, благодаря ли словам Риты или просто после взгляда на сложившуюся в проулке диспозицию, сомнений в том, кто тут прав, а кто нет, не было. Рослый мужик в фуражке, он в два прыжка подскочил к стоявшим над Лерой, мощной оплеухой свалил одного, а второму уткнул в скулу здоровенный пистолет. И заорал так, что у Леры в ушах зазвенело и она еле расслышала шипение Риты:

— Лерка, бежим отсюда! Мы без документов, нам разбираться незачем!

Лера по-крабьи отползла, поднялась на ноги и прижимаясь к стене спиной, выскользнула из проулка. Рита, убедившись что она выбралась на улицу, приготовилась рвануть со всех ног, но Лера ее остановила.

— Катушка, где Катушка? Надо ее забрать!

— Я здесь, — появившаяся откуда-то девочка, взяла ее за руку, — бежимте тетя Лера, а то менты.

***

Как-то само собой вышло, что прибежали обратно в аэропорт. Там Лера в туалете умылась и, решительно его скинув, замывала платье, а Рита, сидя на стойке с раковинами смотрела как Катушка пытается помогать Лере со стиркой.

— Ты куда делась-то? — спросила Лера.

— Деньги цапнула и телепортнулась. Чего там было еще ловить-то? Пиздянок, как некоторые?

— Это ты правильно решила. Хоть что-то в кой-веки. Только мало их все равно, денег-то.

— Угу. А как ты с ними там управлялась столько времени? Ты, конечно здорова, но я уж боялась, что пока мы с копом добежим, тебя там допинывают уже.

— Ну, я одного магией тыркнула. Такую ему мигрень сработала, что любо-дорого. И остальных бы также надо, только чего-то растерялась.

— Ого! — Рита широко распахнув глаза вытаращилась на Леру. — А я думала, ты только лечить можешь. Думала, ты такая вся мать Тереза и вообще будущая святая.

— Со временем. — согласилась Лера. — Не сразу, но непременно. И нет, не только лечить. Это в обе стороны работает замечательно. Но я этим не злоупотребляю.

— Тетя Лера, — вступила в разговор Катушка, — а у меня еще есть.

— Чего у тебя есть? — не поняла Лера.

— Деньги. — девочка протянула к ней руку и, разжав кулачок, показала несколько смятых бумажек.

— Откуда у тебя?

— Тетька одна дала. — не мигая глядя из-под козырька, сообщила Катушка. — Там, где у фонтана. И дядька один.

Рита глянула на ее мордашку и заржала.

— Дали, ага! Подрезала, Катька, так и скажи, что нам-то врать.

Лера свирепо посмотрела на нее и строго на девочку.

— Ты их украла? Или попрошайничала?

— Дали. — упрямо ответила Катушка.

— Брось, Лерка, радоваться надо. Повезло с мелкой, голодными спать не ляжем.

— Рит, не поощряй ее, а? — грустно сказала Лера. — Хотя, оно конечно так.

***

Рита, устав ходить туда-сюда по терминалу, присела рядом с Лерой, задумчиво перебиравшей волосы спящей Катушки.

— А вот такая еще у меня идея…

— Рит, я с одной твоей идеи уже по мордасам отхватила.

— Дослушай! Самолет-то, не единственный транспорт. А Туамоту — это остров. Они в море.

— И?

— И кроме аэропорта, тут есть еще и обычный, с корабликами.

— Планируешь юнгой наняться?

Рита вскочила, уперла руки в бока.

— Нет, дать всем матросам и дважды — боцману! Чего гадать-то? Пойдем, там видно будет. У тебя жопа не сопрела еще, сиднем сидеть?

— У меня жопа преет… жарко тут… — пробормотала во сне Катушка. Лера указала на нее, сказала:

— Рит, с нами мелкая. Тебе все неймется и приключений хочется, а ей рано еще приключаться.

— Напоминаю. — произнесла Рита нарочито отчетливо, — Твоя питомица, год черте-чем на вокзалах занималась. Типа, скиталась и беспризорничала. Не отмазывайся ею, для нее это не приключения, а привычный быт. Сама боишься, ждешь, когда тебя Яшка выручит — так и скажи.

— Ну и боюсь. И что? — не повелась на подначку Лера.

— Да скучно же!

Лера поднялась не разбудив Катушку, грозно посмотрела на Риту.

— Орать не надо. Сама ведь побаиваешься, иначе б давно одна усвистала. Я ж тебя кое-как, но знаю. Пошли в порт, ладно. Катушка проснется и пойдем.

— А я не сплю. Я притворяюсь, чтоб как вы собачитесь слушать.

***

Опираясь на почерпнутый из литературы опыт, пассажирские суда отмели сразу. Бродили по пирсам, присматривались к сухогрузам, какие поржавее, но совершенно не представляли с чего начать. В конце концов, Лера остановилась передохнуть, подняла руку откинуть со лба вспотевшие волосы. И чуть не выбила себе глаз.

— Ой, извините!

— Все нормально. — Лера повернулась и посмотрела на толкнувшую ее женщину. Маленькая, почти круглая и очень, очень усталая, та уже собиралась бежать дальше. Лера обратила внимание, что глаза у женщины красные. И не только от усталости, но и от недавних слез. Она придержала женщину за плечо. Та, не поняв еще, что произошло, дернулась было, но если уж Лера хотела, чтобы кто-то оставался на месте, то он оставался.

— Что такое, леди, я извинилась!

— У вас что-то случилось?

Женщина предприняла еще одну попытку вырваться, столь же безрезультатную, как и первая.

— Да, у меня неприятности. Боюсь, вы мне ничем не сможете помочь.

— Расскажите пожалуйста. Вдруг смогу. У меня ведь, тоже проблема. Вдруг они взаимо… ну, вдруг я вам помогу, а вы мне.

— Леди, — раздраженно сказала женщина, — вряд ли это возможно. Если только вы не кипер и вы не собираетесь вот прямо сейчас отправиться на Маркизы.

— Кипер, это тот, кто за зверями ухаживает?

Женщина кивнула. Лера осмотрелась и приметив Риту, на пальцах о чем-то беседующую с пожилым моряком, громко крикнула: — Рита! Иди сюда, быстро!

Рита, подойдя, объявила: — Нехер орать так. Я там почти объяснила, куда нам надо.

— Цыц! Игорь говорил, ты когда училась, в виварии подрабатывала. Это может считаться киперством?

— Да не особо. Я там говно за козой выгребала и крыс, которые после опытов, забивала. Об раковину. И два месяца всего, а что?

— Вот! — обратилась к женщине Лера. — Моя подруга работала кипером с копытными и грызунами. Она отличный кипер, всегда чувствует, что присходит с животными, даже если она далеко от них. Только, она по-английски не говорит, хотя понимает в основном. А я учусь на доктора. На человеческого, но и ветеринарией интересуюсь. А на Маркизы нам не надо, надо на Туамоту. Но это близко. Еще с нами моя сестра. У нас нет денег и документов, так уж вышло. Вот.

Женщина, без малейшего доверия смотрела на них, причем в основном на Катушку.

— Как-то, сестра на вас не похожа. Ни капельки.

— У нас разные мамы.

Женщина глубоко вздохнула.

— Меня зовут Робин. Сегодня мы должны отплыть и увезти на Маркизы кучу зверья для зоопарка. Это совсем новый зоопарк и совсем маленький. У меня нет времени и денег, чтобы откладывать отплытие, потому что каждый день простоя судна и кормежки зверей, это адские суммы. А я вынуждена это делать, потому что двое моих киперов, благородно спасая друг друга обезножили и одного из них приходится оставить здесь, в больнице. Здешние мои партнеры, могут помочь мне, но им тоже нужно время. А времени совсем нет. Вдвоем с Баком, нам со всей сворой не управится. Леди, если вы врете и не способны ухаживать за животными, я выкину вас за борт. Даже вас, Большая Леди, и даже если для этого мне потребуется помощь и лебедка

— Меня Валерия зовут.

— Вам подходит ваше имя, невеста Конана, — хмыкнула Робин, дотронувшись до плеча — Шхуна под парами уже, пойдемте скорее.

Кораблик, может и числился шхуной, девушки в судостроении не разбирались, но выглядел совершенно не так, как должен был, по их смутным представлениям. А может, Робин просто шутила. Крохотный, приземистый, без единого паруса. Зато, с красивой надписью "Чистая дева Катрина" на борту и корме. Прочитав название судна, Лера инстинктивно протерла Катушке лицо и шею носовым платком.

Робин, торопливо поднялась по трапу и представила девушек своему компаньону Баку, тощему загорелому бородачу, который с выражением отчаяния улыбнулся Катушке и пожал руки Лере и Рите. Услышав о том, что у девушек нет документов, Бак сказал:

— Досмотр уже был, но на всякий случай спрячетесь под обезьянами. Там помост высокий, втиснитесь. — и, обращаясь к Робин, — А Лероя я, когда выздоровеет, так отделаю, что лучше б ему подольше валяться.

— А что такое еще? — напряженно спросила Робин.

— Да ничего нового. Он разоткровенничался и признался, что это не саймири убежала, а зажигалка укатилась. Вот он за ней и полез, а распорку уронил. Его придавило, а Рик, когда его вытаскивал, уронил вторую. Итог — две сломанных ноги, по одной на каждого, плюс у Рика раздавлены ребра. Из-за зажигалки, а? Ублюдки.

— Все, — махнула рукой Робин, — не пережевывай. Проехали.

Она ткнула пальцем в брезентовый куб на палубе.

— Вон там — сто восемь птиц и двадцать одна обезьяна. В трюме — почти сотня рептилий и амфибий, по паре тапиров и лам, полдюжины капибарр. Оцелот и ягуарунди. Последний шанс отказаться!

— А тапиры злые? — спросила Катушка.

— Злее всех тут я. — ответила Робин.

***

Когда судно отчалило, девушки вылезли из-под дощатого настила на котором стояли боксы с истошно завопившими, едва загудели машины и сменился ритм качки обезьянами. Лера сказала им "Тс-сс!", но они не послушались. Девушек взяла в оборот Робин. Инструктаж она завершила словами: — Леди, если все будет спокойно, то ничего особого вам, как видите, делать не придется. Но спокойно никогда не бывает.

Девушки кивнули. А что, действительно, ничего особенного. Кормить, чистить, следить за состоянием животных. Готовить научит Бак, он же берет на себя хищников и вообще всех крупных зверей. Легко.

Нет, не легко. Оказалось, что даже одна кормежка занимает не меньше двух часов. Это без рубки мяса и овощей, составления смесей заточенных под каждого зверя, смены воды и мытья посуды. И все зверье если не кусается, то воняет или боится так, что норовит убиться само. Лере прокусили руку в трех местах, а Рита (к счастью, не на глазах у Робин), дернула за хвост особо доставучую обезьянку и получила за это заряд жидкого кала в лицо. Катушка, которую к животным не допустили, чуть не оттяпала Баку палец ножом, когда помогала на кухне.

Когда внезапно, как это всегда бывает, случилась передышка, все звери оказались сыты, а клетки чисты, Бак распечатал в каюте бутылку.

— В целом, молодцы, не ожидал. — он подмигнул и салютовал стаканом девушкам. Лера, смущенно убрала со стола забинтованную руку и залпом заглотнула свою порцию. А Рита, чей взгляд на секунду остановился на стакане, не выпив объявила: — Тукан, гнида, крыло в щель засунул, щас сломает!

Они с Лерой побежали наверх, а Робин, которая поняла не слова, но интонацию, последовала за ними. Действительно, один из туканов обнаружил, что на его клетке плотник малость схалтурил. Он хрипло скрипел и покрикивал, а роскошное иссиня-черное крыло, застрявшее в промежутке между выдвижным поддоном и сеткой, выворачивалось самым диким образом.

Робин ухватила птицу за клюв, но коснуться крыла, Лера ей не позволила.

— Дай я, тут вывих, видно же!

Она спасла крыло из ловушки и нежно пробежалась по нему пальцами. А когда отпустила, птица, возмущенная ущемлением клюва, забила обоими крыльями так, что сразу сделалось ясно — оба целы и здоровы.

Вернувшись в каюту, Робин разлила по новой и подняла стакан.

— Спасибо, леди. У тебя Лера, и руки золотые и глаз. Я была бы уверена, что там перелом, наложила бы шину. Вывих у птицы… Черт, никогда не видела ни его, ни как его вправляют. А то, что ты, Рита услышала его отсюда — это за гранью. С таким кипером… Леди, может в штат пойдете?

***

Ночью, задолго до своей вахты (раз в два часа, кто-нибудь обходил зверье и проверял, все ли путем), Лера проснулась. Подивившись, чего бы морская болезнь столько ждала, чтобы проявиться, она попыталась встать. Поднявшись с пола, куда упала миновав фазу стояния, Лера, держась за стены поднялась на палубу. Погода, оказывается испортилась. Волны теперь были как настоящие, а не та зыбь, что радовала взгляд рубиновыми вспышками на закате. "Чистая дева Катрина" то клевала носом, шумно плюхаясь в воду после очередного гребня, то вздыбливалась, как показалось Лере, почти становясь на корму. Силуэт штурмана в освещенной рубке, все время шевелил штурвал и Лере, как ни мало она понимала в навигации, это показалось нехорошим знаком. Раз шевелит, значит приходится все время поправлять курс, а раз корабль не хочет оставаться на курсе, значит дело не ладно.

Хорошо хоть, дождя нет, — подумала Лера. Она, широко расставляя ноги, и чуть ли не помогая себе руками доковыляла до брезента, которым был завешен навес, где стояли клетки с животными. Вроде, все держится, все тросы натянуты и привязаны прочно. Внутри Лера окинула взглядом буйно и заполошно боящихся обезьян, убедилась что все целы, а возле птиц наткнулась на Бака.

— Спи иди, все нормально!

— Не могу. Укачало!

Ветер бухал в брезент как в барабан, приходилось кричать.

— Тогда побудь здесь, а я вниз спущусь, на кошек гляну!

Оставшись одна, Лера стала проверять птиц, борясь со рвотными спазмами. Что-нибудь одно, птичий запах или качку, она бы выдержала, но не то и другое вместе. С наивозможнейшей скоростью, девушка выбралась из птичника, добралась до кормы и выглянула за борт. И порадовалась, что от огней на корме так мало света. Если бы удаляющаяся и вдруг кидающаяся обратно, будто прямо к лицу, вода с пеной кильватерной струи была бы хорошо видна, она бы до ближайшего штиля с места не двинулась. А так, выблевалась и все, поползла обратно к зверинцу.

Ветер все крепчал, волны все росли. Брызги, что намокшая на корме Лера заметила не сразу, уже перелетали через весь корабль, от борта до борта. Силуэт в рубке ссутулился и уже не шевелил, а быстро перебирал штурвал то в одну сторону, то в другую. "Чистая дева" так приложилась дном, упав между волнами, что Лера лягушкой распласталась на палубе. И прямо перед собой увидела, как ползет узел на тросе, крепившем к палубе один из углов брезента.

А вот и пойми что лучше? Забинтованную руку едущей веревкой не дерет, зато здоровая (лечить себя магией при посторонних она не рискнула, а теперь времени нет) держала бы крепче! — подумала Лера, вцепившись в конец и изворачиваясь так, чтобы упереться ногами в кнехт. Но как-то совсем не до мыслей сделалось, когда она почувствовала, что как ни упирайся, ее выгибает и вот-вот бросит лицом на палубу, а веревка уйдет из пальцев. И брезент задерется, оторвется и улетит и кранты зверушкам. Лера зажмурилась и всю силу сколько в ней было, сосредоточила в пальцах и спине. Мышцы напряглись так, что ей казалось, будто они также гудят от ударов ветра, как брезентовая стена. Лера держала трос и даже не гадала, как давно уже она это делает и как долго ей это еще предстоит.

Бак впился не в трос, а в сам брезент, рядом встала Робин. И какой-то парень с ногой в лангете, должно быть Лерой. Лера открыла глаза, когда сопротивление троса чуть ослабло. Робин крикнула и они все втроем дернули, дали тросу чуть слабины и Рита мгновенно обмотала его вокруг кнехта заново, затянула сухопутными, но крепкими узлами. Лера, через треск в спине и дрожь в бедрах разогнулась. Охнула.

— Где эти матросы, морскую их маму! — вскрикнула рядом Рита.

Ответил Бак.

— Что-то у них там с машиной. Все там, кто не на вахте. Не могут они помогать и правильно делают. Звери — наша проблема. А если потонем, то всехняя.

Видно, рулевой все-же недостаточно быстро крутил штурвал. "Чистая дева" вдруг оказалась к волне не носом, а вполоборота. Волна ударила ей в скулу, повалила. Кораблик сдюжил, не опрокинулся, но брезентовый куб, принял на себя уйму воды, ударившей с такой силой, что его перекосило. Тросы по одному из бортов лопнули, взметнулись вверх. Бак повис на брезенте, своим весом пытаясь прижать его к палубе. Робин, попробовала повторить его маневр, но не удержалась на скользкой ткани, покатилась к корме. А Катушку, которой здесь делать было абсолютно нечего, хлестнуло обезумевшей змеей троса и отбросило. Девочка попробовала встать, но не удержала равновесия и перевалилась через фальшборт.

Рита телепортом, а Лера своими ногами, одновременно оказались в том месте, где она исчезла. Они увидели в волнах точку, лишь чуть более темную, чем вода. Лера вспрыгнула обеими ногами на фальшборт, но Рита дернула ее за руку и Лера свалилась обратно на палубу. А Рита исчезла и почти сразу же появилась, держа за волосы бессмысленно воющую Катушку.

Лера обхватила девочку руками, прижала к себе так, что не оторвать.

— Спасибо, Рита! Спасибо, спасибо!

— Дура что-ли? Мне-то тыц-пыц и все. А вы б там обе утопли.

Лера всхлипнула, на руках отнесла девочку в каюту и опрометью бросилась назад. Навалилась на брезент, который до этого успешно сопротивлялся Баку, крикнула Рите:

— Снова вяжи! Где Робин!?

— Я здесь.

Робин волокла откуда-то бухту каната. Вдвоем с Ритой они усмирили летающие тросы и нарастив их принесенным канатом, заново закрепили.

— Если будет третий раз… — Робин не договорила, только с напряжением повела головой.

Третьего не случилось. Брезент держался, а когда качка начала уменьшаться, все пятеро доползли до каюты и Бак достал не только ополовиненную вечернюю, но и еще одну, непочатую. Как выпили, не заметили. Вроде, даже и без стаканов.

***

Утром еще болтало, но к полудню море стихло. Пусть и не такое безмятежное как при отплытии, но все равно, такого буйства как ночью, оно себе уже не позволяло. Катушка наотрез отказавшаяся выходить на палубу, проводила все время в трюме, с тапиром. Зверь, также сильно как и она переживавший коварство моря, испуганно зыркал черными ягодками глаз, льнул к девочке и позволял трогать нос. Лера опасалась, как бы он не придавил ребенка бочкой своей туши, но Бак успокоил ее, рассказав, что тапир родился в неволе и привык иметь дело с людьми, даже с совсем маленькими. Все же, Лера погрозила обоим боякам кулаком, обоих же погладила и вернулась наверх, где Робин и Рита устраняли последствия шторма.

Работы было — трех коней извалять можно. Клетки пострадали не сильно, так, кое-где погнулись, да поилки повышибало. А вот состояние их насельщиков, к счастью больше моральное, нежели физическое, было из рук вон. Многие птицы грустили, отказывались есть и сидели мрачно нахохлившись. Попугаи, охрипшие больше обычного, с жалостными криками выщипывали себе перья. Из обезьян, стоически восприняли происшедшее только крупный самец-ревун да пара коат. Сидя посреди клетки, он молча и неодобрительно смотрел на своих самок и детеныша, метавшихся и визжащих. А коаты спали прижавшись к сетке, правда нервно вздрагивали и поводили в воздухе своими длиннющими руками. Остальные переживали гораздо сильнее. Саймири бранились между собой, кричали и впадали в истерику, едва кто-то приближался к их клетке. Капуцин обделался и сидя в куче нечистот, хлопал себя по лицу перемазанными ладошками. Дурукули, мало того, что не спали днем, как положено, они же были единственными, кто претерпевал кроме душевных мук, еще и телесные. Их клетка была сильно повреждена и ее обломки ранили обезьян. У одной из самочек был длинный порез вдоль спины, другая, с окровавленной головой, баюкала руку с распухшими пальцами.

С самыми маленькими — совсем беда. Мармозетки и сагуины, лежали чуть живые и только немногие из них реагировали на происходящее вокруг. Крошек бил озноб, большинство, похоже перенесли сердечный приступ и уже отходили. Не от приступа, а в лучший мир, к сожалению. Едва увидев это, Лера шепнула Рите: — Отвлеки Робин!

Когда Робин отошла, Лера сгребла обезьянок в охапку и прижала едва теплые комочки мокрого меха к себе. Игрунки тут-же заверещали и по-возвращении в клетку, бойко выстроились в цепочку, чтобы привести в порядок шерсть друг на друге. Львиный тамарин взбодрился до такой степени, что куснул Леру за щеку и, усмыкнув в клетку, вытаращил на девушку глаза и разинув рот, предъявил длинные нижние клыки. Каллимико, напротив отнеслась к Лере благосклонно и взбежав по ее голове, подставила солнцу курносую мордашку.

Водворив всю пеструю мелочь в клетку, Лера оказала помощь дурукули, для вида возясь с ватными тампонами и перекисью. Робин вскинула брови обнаружив, что раны и порезы исчезли бесследно, но спрашивать ни о чем не стала. Только поблагодарила Леру и попросила ее помочь подняться на палубу Лерою — отличному столяру и слесарю, который в два счета привел искореженные клетки в порядок.

Управившись с работой, девушки уединились на корме. Рита остервенело жевала жвачку, а Лера просто старалась продышаться после звериного амбрэ, которое облаком висело вокруг клеток.

— Рит, ты не хочешь помыться?

— А что, как из жопы?

— Практически.

Рита провела пальцами по лицу, принюхалась.

— Ну так, а еще бы. Я уж не разберу, чьего дерьма на мне больше, птичьего или обезьянского.

— Так и пойдем, я капитана попрошу, чтобы придумал где тебя отмыть.

— Не, потом. Я что-то так упахалась, что и мыться в лом. Тебе-то что, в основном колдовала, да гнутые железки разгибала. А это, с твоими лапами не штука. Вот, кстати, про колдовство твое. Я тут думала: прикольно бы было так, чтобы ты могла здоровье только перекачивать, а не запросто так дарить. Ну, чтобы одного вылечить, надо другого уморить.

Лера с возмущением плюнула за борт.

— Рит, ну ты чего говоришь-то? Что тут прикольного, этого ж ужасное дело! Я бы на таких условиях только у себя отнимать согласилась, да и померла бы вскоре. В чем прикол?

— Так… — неопределенно пошевелила пальцами Рита, — Как бы, справедливость и все такое.

— Все, пойдем помоемся и пообедаем. А то кроме бутербродов и ханки, ничего путного уж сколько времени в рот не брали. Интересно, чем на корабле кормят, макаронами по-флотски?

— Ага. И пляшут "Яблочко".

Оказалось, что пища на судне сносная, но не более. Лера подумала было предложить коку свою помощь, но так и раздумала. Сил не было.

***

Киперская жизнь быстро сделалась привычной. Океан оставался спокойным, а к запахам принюхались. Резали, чистили, меняли, проверяли. Спали и ели. И приплыли. Катушка даже малость разнылась после прощания с Робин и Баком, но особенно с Лероем, который, как калека, проводил с девочкой времени куда больше других. Ну и, конечно, с тапиром, которого Катушка перекрестила к неудовольствию Леры из Хуана в Жиробаса. Еще больше Лере не нравилось то, что Робин и Баку новое имя пришлось и они пообещали сохранить его за зверем.

Напоследок, когда все объятья похвалы и благодарности с обеих сторон поиссякли, Робин вручила обеим девушкам по несколько крупных купюр.

— Это не казенные, те и правда все вышли. От нас лично, возьмите.

Лера открыла было рот, чтобы вежливо отказаться, но Рита ткнула ее ногой в щиколотку и Лера сообразила, что как раз сейчас им деньги нужны. Даже очень.

— Спасибо, Робин.

— На здоровье, Большая Леди. Подумай, может вернешься. Твоим чудесам тут всегда есть место.

Лера мигнула, вытерла набежавшую слезу и обняла Робин. А заодно и Бака с Ритой, к удивлению и недовольству последней.

***

Лерой, ходко шкандыбавший на костыле, свел девушек со своим приятелем, который за посильную сумму взялся отвезти их на крохотном гидросамолете к какому-то еще другу, обладателю самолета поосновательней. А тот, доставил девушек на Туамоту. Когда поплавки гидросамолета отрывались от воды, Лера, удерживающая норовящую высунуть в иллюминатор голову Катушку, ответила на телефонный звонок.

— Нет, Яша, все в порядке. Да, скажи Стиву чтобы не убивался, все нормально. Конечно. Нет, ни к чему. Передай привет всем. И от Риты тоже. Я тебя тоже очень.

 

XVIII

Красненький бульдозер, похожий на увеличенную (несильно) игрушку, разгребал горелый мусор, выталкивал его за забор и потешно помигивал поворотниками, чего в принципе, мог бы и не делать.

Арсен, заложив руки за спину, надзирал за бульдозером, заворожено провожая его взглядом. Однако, вместо выражения полнейшей идиотической отключенности, нередко возникающего на лицах в аналогичных ситуациях, на лице Арсена имела место гримаса раздражения, что не осталось незамеченным Игорем, который сидел свесив ноги на крыше бытовки.

— Дядя, Арсен, ходи сюда!

— Чего?

— Ну иди! — Игорь приглашающе махнул рукой и, когда Арсен неохотно подошел, потешным кульбитом сверзился с крыши.

— Здравствуй, Бим! Здравствуй, Бом! — приветствовал Игорь Арсена из сугроба в который приземлился.

— Ты чего это?

— Так, — вздохнув, ответил Игорь, — веселю тебя. Зачем такой мрачный ходишь, как не побоюсь этого слова, дымоходное нутро?

Арсен плотнее запахнул куртку, присел на корточки рядом с Игорем.

— Потому что, немножко не от чего веселиться.

— Что так?

Какой-то цирк вокруг. И я не только тебя имею в виду. Даже совсем не тебя.

Игорь нахмурился, спросил:

— Так в чем дело-то? Какой где цирк?

— Вокруг нас! — широко обвел рукой Арсен. — Я не понимаю, кто с нами играется и зачем. А с нами играются. Потому что так не бывает. В органах не самые светлые умы работают, но люди там хитрые и, что самое важное — осторожные. Я немножко пересекался с ними раньше и уверяю тебя, так как они ведут себя сейчас, они никогда себя не ведут.

— А я не пересекался. Давай, выговаривай накипевшее, чего с ними не так?

— Много не так. Почему мы живы до сих пор? Почему в той засаде не было ни одного снайпера? Такого чтоб сидел в сугробе метров за двести и чпок — в голове немножко больше дырок чем положено.

— Так, небось подумали, что и автоматчиков с пистолетчиками хватит…

— Игорь, это не мафия, это немножко другое! Тут нет "подумали, может". У них все давно подумано и в инструкции расписано. Как-то немножко не верится в такую инструкцию, где написано, чтобы без снайперской поддержки опасных злодеев ликвидировать.

— А может они думают, что снайперу нас не взять — мы его засечем сразу.

— Не может! Чего тут думать — попробуй, так узнаешь. И вся эта космическая опера, со сбрасыванием связки взрывпакетов, вместо нормальной бомбы, это зачем? Это показуха все! Но это даже не главное совсем. Знаешь, что главное? Ты раньше взятки давал?

— Нет.

— А я — многажды. Так даже работники ДЭЗов не берут. Никто так внаглую не берет, если собирается дальше работать. А уж запрашивать такие суммы как этот, который приезжал… это вообще только в одном случае может быть — если сразу валить насовсем, обрывая все концы. И, кстати, на то, чтобы их оборвать, придется больше половины суммы раздать.

— И что из этого следует?

— А этого я, немножко не понимаю. Понятно, что разводят нас. Но "разводят", это такое широкое понятие. А сузить я пока не могу никак. И вот, даже посмотри на работяг, которые нам тут строят: это не те, которых я заказывал. Те все мычат, что заболели-заняты, что вместо себя сына-зятя пришлют. У меня на рожи память хорошая такая — нет тут ни одного чтобы как сын был на ту бригаду похож.

— Но строят-то хорошо?

— Не знаю, пока сам видишь, они только говны разгребают.

— Ну и забей. Пусть строят, будь они хоть все переодетые чекисты. Прочно построят — так и спасибо. И на остальное забей, пустое.

— Легкомысленно ты немножко ко всему относишься.

— Да. Потому что это все чухня. Пусть себе возюкаются. Кто они, а кто мы.

— А-аа! — Арсен махнул рукой и пошел смотреть на бульдозер. А Игорь зашел в вагончик и взяв под мышку Тинки-Винки, сплясал с ней танец собственного сочинения.

От пляски его отвлек Яша. Точнее не сам Яша, а его телефон. Когда он зазвонил, заспанный Яша сел в кровати торчмя, а Игорь отпустил кошку и прислушался.

— Чего там? — спросил он, когда побледневший Яша дал отбой.

— Они возвращаются.

— Кто?

— Лера, жена твоя, Саша. И твой дед.

— Они чего, — вытаращил глаза Игорь, — охолпели вконец? Какой возвращаться, всего неделя прошла!

— За что купил, за то и продал. — усталым голосом ответил Яша и рухнул обратно на подушку.

Пока Игорь ругался, а Яша переживал, Арсен задумался.

— Где мы их поселим? Надо сказать, чтоб еще бытовку подвезли.

— Ты не о том говоришь! — свирепо погрозив кулаком в пространство, отчеканил Игорь. — Как мы их обратно вышвырнем, вот о чем надо говорить!

— Говорить можно хоть о живописи, хоть о политике. — лежа лицом в подушку, Яша ответил глухо, но разборчиво. — Только, черта с два мы что сделаем. Девки упрямые, как козлища, а дед твой еще похуже. Сашу если только. Ее, может, и убедим. А остальных нет.

***

— Дед, — вкрадчиво сказал Игорь, — ну а ты-то, чего свой пожилой организм приволок?

Старик, снисходительно посмотрел на внука, саркастически прищурился и изготовился было ответить, но Игорь не дав ему и слова вставить, продолжил:

— Только без подъебок ответь, ладно? Мне это важно знать, чтоб решить как с тобой поступать.

Дед пристукнул палкой по кафелю терминала и возмущенно фыркнул.

— Это ты-то, Гошка, со мной поступать будешь!?

— Ну, дед… — Игорь поморщился.

— Ладно. Вот тебе со всей прямотой: тосковал я там. Все мои друзья-знакомцы тут, там одно старичье незнакомое, да молодежь, с которой поговорить не о чем. От жары у меня давление скачет. С аквалангом меня учиться не пустили, сказали сердце хоть и здоровое, но потасканное, нагрузок не выдержит. А тут все родное, все знакомое. Парнишечки мои закадычные тут, снежок хрустящий.

— Угу. А также квас и валенки. — Игорь улыбаясь взял деда под руку и, склонившись к нему шепнул:

— Про снежок и закадык твоих — это было лишнее. Давай, не жмись, говори по-правде. Чего стесняться?

— Тактичный ты внучек, прям сердце радуется. Ну да, нету у меня никакой ностальгии и дружков бы я век не видел, да и тебя тоже. Это, если бы жизнь шла и шла себе по-старому. Но, здесь щас самые дела будут, самое коловращение и буза. И что, мне уж и не посмотреть? Не, я в гамаке под пальмой помирать не интересуюсь. Участвовать я уже слабоват, но хоть погляжу. Устраивает такой ответ?

— Ага. — Игорь кивнул. — Вполне. Постараюсь тебе местечко в партере занять, поближе к серединке.

— Мог бы для родного дедушки и на ложу расщедриться, — пробормотал дед, чуть приотстав перед автоматическими дверями.

***

— Вот какая есть, такая и машина. Могли и на бортовом "Бычке" вас прокатить, еще бы и мерзли. — ответил Арсен на вопрос Риты о том, чего это он, такой всегда авнтажный, рассекает на потрепанной "Газели".

— У строителей одолжили. — пояснил Игорь. — Арсенова машинка-то — бумс и тю-тю. По крайней мере, эта точно не заминирована, а то хотели мы велеть подогнать нам лимузин, да забоялись. Но нормальным транспортом обзавестись по любому надо.

— А кто против? — откликнулся с натугой крутящий баранку Арсен. — Только я вам, немножко, не шофер. Купим автомобилек, но чур все у кого права есть, пусть рулят. А не "Ой, Арсен, нам, немножко, покататься надо". И вот, еще, чтобы уж сразу: дома тоже нет, в вагончике жить будете.

— Не здравая мысль. — возразил Яша. Не надо бы нам поодиночке ездить. Сам знаешь, насколько нам кучей спокойнее выходит.

— Пусть кучей, пусть толпой, но что б не я вас возил всю дорогу!

Дед хохотнул, оскальзываясь на мокром полу, доковылял до Арсена и потрепал его по плечу.

— Не журись, парень, все нормально. Мы уж поняли, что вы нам не рады. А что вагончик? Я знаешь в скольких вагонах жил? О! Даже в речном трамвае как-то зимовал. С кочегаром-марафетчиком, цыганом и медведицей Булкой.

— Знаю я твои байки, — проворчал Игорь, тщащийся дремать привалившись к жене, напротив — бодрой и оттого все время ворочающейся, — поди, слопали Булку-то?

— Зачем? — дед расставив ноги балансировал в проходе, — Не слопали. Она сама кочегару тому, Пиликину, руку отъела. Когда он к ней ночью по марафетному делу подкатывать начал, как к женщине.

Обратив внимание как зарделась Саша, дед присел рядом с ней и тихо добавил:

— Тут ничего такого-то нет, не думай. У медведицы у ней все очень похоже. Цыган вон, частенько сам ее волохал. Но его она признавала, хозяин и друг. А кочегар — человек ей чужой. Побрезговала им Булка.

***

От такой толпы, в бытовке и без масляного радиатора было бы жарко. Да и Яша, творивший припасы для "встречального" пира, не забыл о горячительном. Раскрасневшиеся, разнагишавшиеся маги и Игорев дедушка, тесно, как воробьи холодным вечером, рядками сидели на кроватях и обсуждали произошедшее там и здесь. Лера с Ритой, не сходясь в оценках, но не особо преувеличивая рассказывали о своих приключениях. Арсен делился своими подозрениями, а Яша, подпрыгивая объяснял как было отражено нападение на ныне покойный автомобиль, причем жестикулировал так, что Тинки-Винки сбежала к самой спокойной — Саше.

— Это все круто и весело, но занимать нас должно иное. — возвестил Игорь.

— Что же? — поинтересовался Арсен. — Давай, приоткрой нам немножко свои думки, а то что ни скажи, ты только "забей", да "не это важно".

— Ок, открываю. Распахиваю. — Игорь подтянул под себя ноги, потеснив жену и деда, — Нам надо взять лист бумаги…

— В клеточку?

— В хренеточку! Не сбивай меня, супруга, это бессмысленно. Я не собьюсь, я наизусть выучил. Надо взять бумагу и написать на ней: что мы можем, что может каждый из нас и что мы можем совокупно. Потому что, в магии важно не столько то, что мы ей овладели. А то, что есть прогресс. Мы владеем ей все лучше и края пока не видно. Можно загадывать на будущее, можно готовиться к подвигам.

— Ты таки настаиваешь на подвигах? — спросил Яша. — Нет, я помню что ты это пропостулировал еще эвона когда…

— А что, что-то изменилось?

— Ну, как бы, всякие пока текущие проблемы, мелкие и не.

А! — Игорь презрительно отмахнулся, — Проблемы-шмоблемы. Пустое все. Денег скока хотим, столько и будет, твоими с Арсеном усилиями. А это, считай минус девяносто девять процентов проблем. А что осталось — чухня ишачья. Глыбы пора ворочать! Вершить!

Игорь еще некоторое время размахивал руками и вещал, пока не увидел, что у Яши на коленях лежит альбом для рисования, в котором он уже некоторое время малюет крылышки и глазастые головы. А все остальные молча ждут, когда Игорь уймется.

— Я, разве для этого бумагу просил? — потянул к себе альбом Игорь. Яша хлопнул его по руке и создал второй альбом, а к нему — карандаш. Повертев обновку, Игорь протянул ее Лере.

— Ты записывай, у меня почерк медленный.

Кивнув, Лера разграфила лист, каждую колонку озаглавив именем присутствующего и над последней написала "Дима". Подняв голову, девушка вопросительно поглядела на Игоря.

— Мне начинать? — уточнил он, — Ладно. Могу разрушать, поджигать, убивать и калечить.

— Трогательно. — вздохнула Лера и перевела взгляд на Яшу.

— Создаю предметы. Знакомые.

"Лечу и раню." — записала Лера в своей графе. Дальше пошли по часовой стрелке и когда дошли до графы "Дима", Яша сказал: — не пиши пока. Может он уже освоил всякого разного, а мы не в курсе.

Долго рядились и комбинировали, исписали пол альбома и дошли наконец до главного:

— И что мы со всем этим можем сделать ого-го какого? — спросил Арсен.

— Я бы, предложил вот что, — набрасывая очередного глазастика проговорил Яша, — Не соваться, не подумавши, решать проблемы человечества. Ну там, искоренять наркоманию убивая наркобаронов в Колумбии.

— Почему нет? Как по мне, так хорошее начало. — заявил Игорь.

— Попался! — хмыкнул Яша. — Потому что, так мы обречем на голод и вымирание всяких крестьян, которым окромя коки возделывать нечего. Были уже прецеденты. На острове одном в Карибском море. Жуткое дело.

— Но ты ведь можешь создать этим крестьянам еду. — не согласилась Лера.

— Могу. — кивнул Яша. — И ничего не имею против того, чтобы накормить голодных. Накормить! — он поднял палец и сделал паузу, — А не кормить всю дорогу. Потому как, сами знаете про голодного, рыбу и удочку. Так я с этой идеей вполне согласен, вот только не знаю, какую удочку им надо. Но категорически не хочу становиться фабрикой-кухней для уймы дармоедов.

— Да черт с ними с твоими крестьянами! Давайте, думайте, изобретайте подвиги! — призвал Игорь.

И тут, необычайно кстати, позвонил "человек принимающий решения".

Принявший звонок Яша, послушав с минуту, положил телефон на стол и включил громкую связь. Голос из коробочки, совершенно не интонируя, зачитывал текст, изредка делая в совершенно произвольных местах паузы, во время которых, с силой втягивал воздух.

"… отправленные на место сотрудники Вологодского… ффых… УФСБ лейтенант Куторин А.А. и капитан Хорзин О. О., также пропали без вести, а равно и личный автомобиль Хорзина "Опель Вектра", позже, предположительно замеченный в районе деревни Татищев Погост сотрудником Ауховым Е. Е. Таким образом, достоверной информации не имеется, однако можно… ффых… сделать выводы о том, что Корюшин В. Г., бывший завуч Рыловской школы, посредством неизвестного воздействия на жителей и администрацию населенных пунктов Рылово, Татищев Погост и Гаврилково, узурпировал власть в районе, прямо не подчинился указаниям органов правопорядка…"

Яша поднес трубку к губам и сказал:

— Все, спасибо. Мы подумаем.

Нажав отбой, Яша огляделся и неуверенно спросил:

— Все же понятно, да?

Непонятно оказалось одной Рите, да и та больше выкобенивалась, чем взаправду не понимала.

— А съездим, чего там. — пожав плечами сказал Игорь и, не встретил возражений кроме одного: ехать на Газели, Арсен категорически отказался.

***

Дед спал, спала притулившись к нему Саша. Яша задумчиво смотрел в окно на укрытые кухтой елки, Лера с Ритой, по очереди ныряя пальцами в пакетик, ели M&M-ки и ссорились, потому что Рита забирала себе все красные и желтые.

— Диких денег машина стоит, но она их стоит. — закинув левую руку за голову и положив на руль самые кончики пальцев правой, сообщил Арсен Игорю, вертевшемуся на сиденье в поисках неудобной позы.

— Жаль только черная. Скучная. Потом в красный перекрасим, ок? А этот котел в багажнике, это правда джакузи?

— Ага. — кивнул Арсен. — Воды немножко налить и барахтайся себе.

— Так давай нальем! Я там и поеду. — оживился Игорь.

— Не дуркуй. Нельзя на таком ходу, вывалишься.

— Спорнем?

— Спи лучше, вон как они. Или радио включи.

Игорь не сделал ни того ни другого.

— Обрыдло уже это радио. Про нас все равно ничего не передают. Я, кстати, изумлен. Почему ничего про магов не передают? Ведь не может это до сих пор оставаться секретом. А никаких передач, ни тебе рассуждений о природе магии, ни даже звонков в студию, типа "Помогите, мой пупсик во сне пукает фаерболами".

— Я знаю? Может, немножко поговорили, да и забыли. Мало ли в мире другого всякого.

Игорь подтянул ноги и сел на корточки, измазав подошвами белую кожу сиденья. Дорога чуть вихляла, но не настолько, чтобы сделать путь интересней. По обочинам сугробы, дальше снег. Красные огоньки, желтые огни, опять лес. Встречных нет, попутные только лесовозы, да фуры. Метель. Так, на корточках, Игорь и уснул. А проснулся от того, что мотор взвыл так, что стало слышно даже через броню и хитрую звукоизоляцию. Хаммер штурмовал эпические сугробы.

— А потому что он для песка, а не для снега. — зевнув сообщил Игорь. Не дождавшись ответа Арсена, он помял затекшие ноги, в которых разбегались уколы судорог и ткнул в бок Яшу.

— Спишь?

— Нет. И ты давай того, приходи в чувство. Приехали.

— А где мы? — Игорь огляделся, но не увидел ничего кроме ЛЭПа, чуть не до середины занесенного снегом и на горизонте — темной стены леса. Все остальное — море хрустальных осколков, посверкивающих под рассветным солнцем то красным, то зеленым.

— Возле Гаврилково. Вон, возле леса, чуть ближе к нам. — показал Яша, — минут через сорок доедем, так наверное. Если пихло не сгорит.

Услышав это предположение, Арсен недовольно рыкнул.

Но двигатель не подвел и машина даже раньше чем предсказывал Яша, выбралась на деревенскую улицу, отличавшуюся от поля тем, что снега здесь было чуть меньше и весь он был свежий, без корки, а с обеих сторон стояли дома. Деревня не казалась вымершей, даже несмотря на то, что на снегу не было ни единого следа. Шел дым из некоторых труб, за непрозрачными от морозных узоров окнами делалось то светлее, то темнее, кто-то там ходил, зажигал и гасил свет. Да и вообще, какое может быть "вымирание" в такое слепяще-яркое утро, когда искрятся сугробы, все выше карабкается солнышко и даже вороны каркают как-то обнадеживающее.

Арсен заглушил двигатель и вопросительно обернулся к Саше. Та, хлюпнув побелевшим вдруг носом, указала на дом, через три от того, возле которого встала машина.

— Что там? — спросил Игорь.

— Много людей. Десятка четыре. Слишком много для такой избы, разве нет?

Яша открыл дверь и первым вылез на улицу, сразу по середину бедра провалившись в снег. Чертыхнувшись, он влез обратно и слез уже на широкие охотничьи лыжи. Воткнул ноги в петли креплений, выудил из снега веревку соединявшую носы лыж и с непривычки неуклюже отошел на пару шагов. Сделал еще пару лыж и бросил их перед Игорем, уже ожидавшим, сидя на капоте, когда Яша разберется в ситуации. Вскоре уже все шли к указанному Сашей дому, на совершенно одинаковых, с идентичными царапинами и потертостями лыжах. Крепления были для Игоря маловаты, а у Риты и Саши, наоборот, ноги из них постоянно выезжали.

Возле крыльца остановились, причем Игорь встал так, чтобы закрывать собой деда. Лера, сильно сдавив ладонями пушистый комок снега, запустила крепким снежком в окно. Стекло зазвенело, Саша дернула головой и показала пальцем на стену.

— Идет кто-то.

Чуть позже дверь приоткрылась и из нее высунулась старушечья голова в цигейковой солдатской ушанке.

— Вам чего, пть, молодежь?

— Корюшина, завуча, позови, бабуль. — ответил Игорь. — Скажи, октябрята пришли. Первый раз в первый класс.

— Умный, пть! Кто такие?

— Коллеги мы его, бабка. Маги.

— Кто?

— Колдуны. Волшебники. Зови уже, а! Не морозь нас тут.

Дернув зачем-то за завязки ушанки и распустив их, старуха закрыла дверь, но не заперла. Просто прикрыла, чтобы тепло не выпускать. Долго ждать не пришлось, дверь отворилась снова, на этот раз широко и выпустила на крыльцо узкого в плечах, но широкого в заду, особенно благодаря ватным штанам, мужчину годами ненамного превосходившего друзей (а деду, понятно, много уступавшего). Мужчина снял очки и, щурясь, вгляделся.

— Вы колдуны?

— Ага.

— Василий Глебович. Зайдете?

— Спасибо.

Игорь первым, за ним Арсен и Яша, следом дед и Саша, вошли в избу. Замыкала строй Лера. Рита только сунула голову в сени, осмотрелась и сразу же телепортировалась назад, в машину. Очень уж на ее вкус в доме запах стоял народный.

Запаху было отчего быть. В жарко натопленную избу, рассчитанную на относительно просторное проживание семьи человек из пяти, каким-то образом набилась тьма народу. Большинство спали вповалку, но кое-кто бодрствовал, в основном вооруженные мужчины разного возраста. Корюшин быстро пробирался вперед, Игорь уверенно шел за ним, только дал знак Арсену поотстать и сменить Леру в замыкающих.

Бывший завуч привел их в заднюю комнату, где прямо на полу, на ковре спало с десяток голых теток. Корюшин громко хлопнул в ладоши и ничего не объясняя проснувшимся нудисткам, резко мотнул головой в сторону двери. Тетки быстро выбежали прочь, на ходу кутаясь в одеяла и простынки. Яша проводил их взглядом, задумчиво изогнув бровь. Арсен хмыкнул, но глаз с Корюшина не сводил.

— Присядьте. — Корюшин мягко указал на освободившееся лежбище, но его приглашение оставили без внимания.

— Василий, чем ты тут занимаешься? — поинтересовался Игорь. — Ну, одалиски эти застарелые, это я еще понимаю, дело житейское. А вот, зачем тут народу столько, да еще со стволами? Куда чекистов подевал? Они волнуются.

Говоря, Игорь приглядывался к Корюшину, тот же, молча смотрел в пол. У Игоря была заготовлена речь, но он сбивался, путался в словах, несколько раз повторял одно и тоже. Обернувшись за поддержкой к Яше, он увидел, что его друг стоит прислонившись к стене и беспрестанно кивает.

— Угадали? — спросил Игорь.

— А? Да. Да, ага. — рассеяно ответил Яша.

Лимонно-желтая капля стекла с Игоревых пальцев и рассыпавшись горячей моросью подпалила ковер у ног Корюшина.

— Кончай, Василий, на мозги давить. Сожгу. — пригрозил Игорь и сразу же обрел ясность мыслей.

— Ну вот. Так куда гостеприимнее. А то как это называется, когда сам в дом позвал, а сам над нами колдуешь?

— Не знаю. — удивленно мигнул Корюшин.

— И я не знаю, но наверняка это называется каким-то нехорошим словом. Так ты, стало быть, телепат?

— Вовсе нет. Я не читаю мысли.

— А как называется когда вот так, как ты делают?

— Не знаю. — снова мигнул Василий, — Я это называю "Включить Голос", только это не то, голоса ведь нет.

— Не настолько ты еще синеглазый. — хмыкнул Игорь. — Ладно, это все лирика. Скажи, коллега, можем ли мы рассчитывать на то, что ты, вволю натешившись этими… которые тут валялись, вернешь тутошнюю жизнь на круги своя. Заметь, мы на тебя не давим, просто коллегиально интересуемся.

Василий сел на пол и молча помотал головой.

— А что так?

Корюшин молчал, только часто моргал. Лера присела рядом с ним, глянув на Игоря, махнула на него рукой. Погладив Василия по голове, мягко заговорила.

— Вася, расскажи в чем дело, пожалуйста.

Тоскливо поглядев на девушку, Корюшин спросил:

— А вы сильные маги?

— Не жалуемся. — ответил за Леру Игорь.

— А я нет. Я могу только делать так, чтобы меня слушались. Сначала Голос, а потом даю Отвар. Но его не я делаю.

— А кто?

Сглотнув, Василий ответил, — Лесников делает.

— Кто это?

— Паша. Мы вместе работали. В школе. Он пришел позже, а когда я уволился, стал завучем. Он волшебник, гораздо лучший чем я. Он забрал мою душу и я делаю что он скажет.

— Какую еще душу? — хохотнул Игорь. — У вас тут вообще школа была или семинария?

— Ну энергию, суть жизни, я не знаю. — вяло проговорил Корюшин. — Он собрал ее и держит в лампочке.

— Где?!

— В лампочке. Шестидесяти ваттной. Если я не делаю что он велит, он вкручивает ее в патрон и включает. А у меня от этого все болит и зубы крошатся. А когда лампочка перегорит, я умру. У нас тут все время напряжение в сети скачет, бывает что лампочки по всей деревне взрываются. Часто бывает.

— А чего он хочет, этот твой друг Паша Лесников?

— Хочет стать главным в области, чего ж еще. Но не сам, а через меня. Как через тряпочку, чтобы не обжечься.

— А ты, дурила, ему потворствуешь. Вместо того, чтобы свою лампочку выручать.

— Ну а как я могу? Он сильный колдун, а я нет. Да и не так уж плохо, главным-то. Только страшно, потому что все время приезжают, выясняют. Сплю плохо, охрану приходится держать, грустно все это.

Игорь в недоумении развел руками.

— Прям обрыдаться можно! Чего грустно? Радуйся! Выручим мы тебя, чего уж. Где этот Паша обретается?

— Ой, он там в последнем доме живет. Только вы аккуратно, ладно?

— Только ты давай, освобождай тут всех, снимай все свои голоса и отвары, чтоб к нашему приходу все, как новенькие были, ясно?

Корюшин покорно забормотал, что он, конечно, да, разумеется, как только, так непременно.

Оставив обнадеженного завуча, влезли на благоразумно оставленные на морозе лыжи и гуськом потопали на край деревни.

— Саша, немножко присматривайся, пожалуйста. — напомнил Арсен.

Настолько звеняще-чистым, наполненным ярчайшим светом, как муравьиное брюшко кислым соком, было это утро, что даже жилище предполагаемого злодея Паши Лесникова, не производило того зловещего впечатления, какое непременно возникло бы в иное время суток и при любой другой погоде. Голова в милицейской фуражке, насаженная на высокий кол жемчужно блестела от инея, а длинные сосульки волос другой головы, покачивающейся на проволоке в проеме калитки, мелодично вызванивали нежную пентатоническую мелодию.

— Игорь, стой! — осипшим голосом велела Саша.

— А?

— Ближе не подходи. В снегу провод, как телефонный, он привязан к какой-то штуке в яме под забором. А под этим… ну, на шесте… там клубок ниток зачем-то и бутылочки маленькие. А вдоль всего забора тоже нитки наверчены и на них такие-же пузырьки, как аптечные.

Хлопнув себя по бедрам, Игорь с нарочитой усталостью громко сказал:

— А я вот щас разнесу тут все нахрен! В опилки и избу, и забор, и садовые украшения!

— Не горячи себя. — попросил Яша. — Если эти штуки не мусор, а какие-то ловушки, то они могут сработать и…

— И?

— И что-нибудь бац. Или хуже того.

Арсен сделал пару шагов в сторону, быстро разделся и подпрыгнул. Лыжи ушли в снег, а над ними и притопленной кучей одежды, в воздухе повисло, быстро и сильно маша крыльями, небольшое существо. В целом птицеобразное.

— Не надо, Арсен! Погоди.

Яша попросил Сашу:

— В дом посмотри, что там?

Вытянув шею, Саша будто вгляделась поверх забора.

— Человек спит какой-то. Больше нет никого. Он прямо под окном лежит, можно покричать, должен услышать.

— Вредно на таком морозе кричать, бронхитом обзавестись недолго. — Яша создал красный детский свисток и резко дунул в него.

— Он проснулся! Сейчас в окно выглянет!

Игорь, подняв вверх руки, покрутил растопыренными пальцами и улыбнулся указанному Сашей окошку.

Снова, как и в корюшинской избе, дверь чуть приоткрылась, но на этот раз никто из нее не высунулся, а вылетела и упала далеко за калиткой черная трубка обычного телефона из ломкой советской пластмассы. Витой шнур, обмотанный в паре мест синей изолентой, лег на землю широкими кольцами. Игорь поднял трубку, отряхнул от снега и, дунув в микрофон, сказал "Алло".

— Кто вы такие? — спросил нервный голос из трубки.

— Столичные маги с инспекцией. — ответил Игорь.

— Что за глупости! Какие маги? Докажите!

Не отнимая трубку от уха, Игорь плавно повел рукой и снег вскипел от пролившегося на него дождя красных и бронзовых искр.

— Вот. Представление закончено, свистим, хлопаем в ладоши, но выступить на "бис" не просим, а обуваем валеночки и выходим беседовать. Быстренько! — договорив, Игорь бросил трубку на снег и она рывками, как если бы кто-то в доме по-альпинистски накручивал провод на руку, уползла туда, откуда появилась.

Прошло действительно совсем немного времени, так что условие "быстренько" было полностью соблюдено, и на крыльцо вышел человек, до крайности похожий на давешнего завуча-колдуна. Похожий не как родственник, а просто, как человек того же круга и рода занятий. Даже ватные штаны у них были будто из одной товарной партии. Поменжевавшись, рассматривая из-под руки пришельцев, щурящийся на пронзительном утреннем свету человек сошел с крыльца и, поднырнув под висящую голову, вышел за калитку. Но дальше не пошел, остался стоять, держась одной рукой за штакетину забора.

— Дай-ка нам, Паша, лампочку. — попросил Игорь.

— Какую лампочку? Зачем? — осторожно спросил человек, несомненно, искомый Лесников.

— Шестидесяти ваттную. — уточнил Игорь, — Ну, чего ты глазки пучишь, все ж понимаешь. Ту, которой ты этого задрыгу стращаешь, Корюшина.

Пряча озябшие руки в рукава свитера, Лесников отвел глаза и тихо сказал: "Не дам".

— Мужик, нам в последнюю очередь хочется выступать тут цепными псами режима и всякое такое. Мы хотим все решить мирно и ко всеобщей радости. Дай лампочку и тебе не оторвут голову. И глаза не выклюют. — Игорь показал пальцем на летающего кругами Арсена, оборудованного в этом своем воплощении изрядным клювом.

— Я не могу. Это единственное, что его сдерживает. Вы не понимаете. Он гнида, выползок, трупный яд. Он притворился бедненьким обиженкой и натравил вас на меня, да?

— Хм, дяденька, — вмешался Яша, — Если тут к кому "трупный" и в жилу, так это к тебе. Или это роскошные муляжи или ты чем-то странным огород украшаешь! Я б еще понял такое в конце октября, хоть повод был бы. Или ты забываешь листочки с календаря отрывать? А елку ты чем наряжаешь, детскими потрошками? Обычаи нордических предков блюдешь?

Появившаяся в начале Яшиной речи за спиной у мужа Рита, хихикнула и снова исчезла.

— Яш, — с удивлением посмотрел на друга Игорь, — это что за аттракцион неслыханного цинизма, в твоем исполнении?

— Ну а чего он, как этот… — смутился Яша.

— Понятно чего. Оправдывается. Можно понять.

— Я не оправдываюсь. — с нажимом, но все также тихо сказал Лесников, — Это правда. Василий редкий мерзавец. Он подчинил себе всех до кого дотянулся, только меня достать не может, потому что я владею экставитальными и парафизическими техниками также, как и он. Он властолюбец, его и из школы за это сократили. Не представляете, что он вытворял. А теперь он дал волю своей порочной сущности. У него же даже фантазии нет! Такие перед ним перспективы, а он только и знает что…

— …погрязать в бытовом скотстве и половых излишествах. — закончил за него Игорь, — Давай, Паша, сократись. В смысле, договаривай и тащи лампочку.

— Да я же как раз об этом! Единственное, что сдерживает этого Корюшина, это тот факт, что с помощью своих навыков я заключил его средоточие в, как вы правильно заметили, лампочку. Иначе он и меня бы сделал своим рабом. Я пытался бороться с ним, привлечь людей еще не попавших в его власть на свою сторону. И вот они, — Лесников коротким жестом указал на замороженные головы, — Он убил их. Убил руками своих бандитов. А их останки превратил в страшное оружие. Только то, что я вовремя нейтрализовал их и спасло меня от смерти. Я вынужден был оградить свой дом западнями и сижу тут безвылазно.

Услышав про западни, Яша благодарно улыбнулся и кивнул Саше. Игорь повторил его пантомиму и Саша шепотом ответила "Не за что!". А Лесников все продолжал говорить.

— Я ведь, первым обнаружил у себя гиперчеловеческие способности. Но я-то обращал их на пользу людям. Смирял их пороки, избавлял от пьянства, распутства. Принуждал их к трудолюбию и без всякой выгоды для себя. У меня они работали, а не шатались с ружьями, ну кроме самой необходимой охраны. А у Корюшина они стали рабами, безмолвными рабами, либо спящими или ублажающими его, даже мальчики, либо, ну… А у меня они всегда пели. И когда трудились и вечерами.

— Ты, Паша, зачем тогда какой-то "отвар" варишь? Который как раз людей и того.

— А как иначе? Я вынужден. Он ведь захватил мое средоточее и заточил его.

— В лампочку? — не сомневаясь в ответе спросил Яша.

— Да! Именно в лампочку! Он украл мой секрет и теперь мучает меня.

— Угу. Включая и выключая. А когда она сгорит! А у вас тут такие скачки напряжения! — в притворном волнении всплеснул руками Игорь.

— Знаешь, — сказал Яша, — по-моему я это кино уже видел. Наймись к нему телохранителем, а потом перебеги к тому, первому завучу. А дальше все само пойдет.

— Не. Там меня ближе к концу должны измудохать до полусмерти, меня этот эпизод смущает очень. Но в целом оно, да. А главный злодей — чайханщик или как он там называется. Эй, у вас тут чайханщик есть? Или корчмарь там, кабатчик?

— Нету. У нас есть владелец ларька из Рылово, но он давно в рабстве у Корюшина. Вы его видели наверняка, если были там, в его доме. Лысый, с пятнами на шее и здесь, ближе к щеке.

— А раз нету, — подытожил Игорь, то значит вы двое, оба виноватые будете. Вы как, обратно-то народ разлочить можете?

— Что? А, да, конечно. Но ведь они нас тогда растерзают.

— А вот это вполне заслуженно! — развел руками Игорь. — Итак, вы, дорогие друзья, обменяетесь лампочками, освободите людей, прекратите безобразие и похороните этих вот. Такой вердикт. Никто не против? — Игорь обвел взглядом друзей.

Его дед хотел было что-то сказать, но пошевелив губами, передумал. Остальные тоже промолчали.

— Раз всех все устраивает, приступим к. Ты, Паша, иди за лампочкой, а мы сходим за твоим коллегой. И, пожалуйста, не порть все какими-нибудь закидонами. Право, любой из нас тебя съест с говном. Учти это.

Не удержавшись от эффектной точки, Игорь закрутился волчком и выбросив вверх обе руки, поразил прозрачно-синей молнией толстую раздвоенную березу, росшую в полусотне метров от избы. Промороженное дерево разлетелось взорванным вороньим гнездом, оставив вместо себя высокий пень, с неровно торчащей щепой и груду веток раскиданных по полю.

Ссутулившись, Лесников ушел в дом. Друзья-маги, оглядываясь, пошли к дому Корюшина.

— Как думаешь, он раздавлен и готов к употреблению? — спросил Игорь Яшу.

Тот пожал плечами. — Я знаю? Это у Арсена бы надо спросить, он об людях лучше понимает в этом аспекте. Но он вон, пилотажем увлекся. — Задрав голову, Яша посмотрел на рисующего в вышине сложные фигуры птице-оборотня. В тот же момент, возникла Рита.

— Муж, там тот деятель, чего-то замышляет. Полный предбанник селян с ружьями и все готовы наружу ломануться.

— Ты что, по-своему дальновиденью это видела?

— Нет, — издевательским тоном ответила Рита, — Заходила попросить портянки понюхать. Там же кисло-портяночное производство или ты не заметил?

— Ладно, спасибо, не красноречничай сверх меры.

— Надо было закончить на "спасибо".

— Ок, кончаю на спасибо. Все? — прикрикнул не выдержав Игорь.

— Все. — Рита исчезла.

— Караван, стой! Яша, пойдем вдвоем и, придумай чем нас прикрыть, ага?

Из за возникшего благодаря Яше ржавого тракторного остова, блокировавшего дверь избы, Игорь крикнул:

— Василий, разоружи свое ополчение! Это в твоих интересах, потому что ты сейчас выйдешь с Пашиной лампочкой и без всякой подлости в запасе, а потом освободишь людей.

— Еще чего! — донеслось из-за двери. — Лучше я вас себе заберу. Без всякого Отвара управлюсь, если поднажму.

— Вася, я сейчас начну напевать песенку и если только вдруг забуду слова, замолчу или стану повторять одно и тоже, второй трактор материализуется внутри твоей избы. Тебе видно трактор? А если тебя им не задавит, то будут третий, четвертый и пятый. Я очень люблю людей, но себя гораздо больше. Так что, не сомневайся, всех тракторами подавим за милую душу.

— Я выйду, не надо!

И Корюшин действительно вышел. Точнее вылез в окно и показал зажатую в кулаке электрическую лампочку, с виду вполне обыкновенную.

Готовый в любой момент зарядить молнией в затылок Василию, Игорь отконвоировал его к уже ожидавшему Лесникову.

— Молодые, обменяйтесь лампочками. Целоваться не прошу.

Оба колдуна, получив от визави электролампочку, тщательно их изучили и, признав за свою, спрятали.

— Все, церемония окончена. Давайте, освобождайте народ, копайте могилы, а потом мирком да за пир. Чем пировать есть? Если нет, мы сделаем, не только на трактора чай горазды.

— Сразу нельзя. — мрачно сказал Лесников. — Надо сделать специальный напиток и чтобы он, — Паша указал на Василия, — с каждым сперва поработал, деструктировал свою матрицу воздействия.

— Жалко. — приуныл Игорь. — Ну да ладно. Сами тут тогда справляйтесь. А если опять за старое решите, нам доложат, придется вернуться и все тут предать поруганию.

Игорь пошел прочь, к друзьям, махнув колдунам-соперникам рукой и подобрав Арсенову одежду. Сам Арсен, приземлился возле машины и там же принял человеческий облик. Торопливо одевшись, он шмыгнул в автомобиль, завел его и включил печку.

— Синий ты какой, страшное дело. — пожалел Арсена Игорь. — Чего ты там остывал столько времени?

— Чего… страховал вас немножко. — стуча зубами ответил Арсен. — Садитесь давайте все, поехали.

— Слушай, а давай я все-таки в джакузи поеду? До трассы. Ты ж все равно по полю еле телепаешься, а я искупнусь.

Услышав о купании, Арсен весь передернулся и жалобно попросил:

— Яша, откажи ему воду создавать, пожалуйста! Скажем ему — нет воды — нельзя купаться.

— Ладно, — согласился Яша и залез на заднее сиденье. — Слышал Игорь? Воды нету, садись и не юродствуй.

— Че вы мрачные такие? — поинтересовался Игорь. — Так ведь все хорошо закончилось.

— Ничего не закончилось еще. Вот когда они всех освободят, а те их на вилы подымут, тогда закончится.

— Нет. — вступил в разговор дед, — Увы, ребята, не подымут. А жаль.

Когда сугробы закончились и началось шоссе, Игорь повернулся к сидящим сзади и сказал:

— Ну что, мы сегодня многое поняли?

— Типа того, — отозвался Яша, но этим и ограничился, продолжил смотреть в окно.

— Я такой, — сказал тогда Игорь, чтобы женщин и престарелых больше на такие мероприятия не брать. Ну или брать, но чтобы вы где-то поодаль размещались, в уюте и безопасности, а в гущу событий не лезли.

— Нисколько не против. — согласилась Рита, — По крайней мере пока не потеплеет.

— Там, внучок, видно будет. Мне, в целом, понравилось. Вот только надо было ихние лампочки с собой забрать. А лучше, сразу раздавить.

— Нет, дед. Я не то, чтобы в принципе против, но уж очень мне не хотелось выступать карающей дланью компетентных органов, а мы ведь по их подначке поехали.

— Глупости говоришь.

— Мейби. А ты, Яша, что думаешь? — Игорь потыкал пальцем зачарованного заоконным пейзажем друга.

— Я думаю, не проспит ли опять Валерий царствие божие и не забудет ли покормить Тинки-Винки.

— Перед отъездом, я ей целую миску печени навалила. — сказала Лера. — Авось, не оголодает.

 

XIX

— О! — Яша с хлопком сложил телефон и повернулся к Игорю, продавливающему люк на кокакольной банке без помощи колечка-ключа. Преуспев, он посмотрел на Яшу.

— О?

— "О", в смысле Димка позвонил. Он прилетает. С борта звонил, просит встретить через часа три — четыре.

— О как! А мы уж и ждать забыли! Как поедем-то, всем кагалом?

— Надо бы да, но как-то это уже подзадрало. Вечно как цыгане, всем табором чух-чух.

— Меня — давно. — пожал плечами Игорь. Забьем? Только, Арсен ведь разговнится…

— И разговнюсь. — Арсен поднялся из кресла и поддернул штаны. — То, что с нами ничего не случается, вот уже сколько времени, так это немножко не значит, что не надо осторожничать. Оно потому и не случается, что.

— Ладно, — махнул рукой Игорь, — тебе проще дать, чем объяснить, что не хочется.

— И это, пожалуй, хорошо. — пробормотал Яша.

***

Самолет облетевший полмира, умудрился не только не опоздать, но и даже прилетел чуть раньше обещанного. Выловив свой багаж, Дима едва успел сказать первому из таксистов "Спасибо, не надо", как уйма людей с уже начавшими за те месяцы, что он их не видел забываться лицами, окружили его, сунули в руки бутылку минералки, а чемодан, напротив отняли. Кто-то чмокнул, многие сказали "Ух ты, черный какой!" и запихнули в огромную машину, в отличии от него, действительно черную.

— Чего вы все-то, даже неловко! — спросил Дима, стиснутый между Лерой и Ритой, которых подпирали в свою очередь Саша и Игорев дед. — И как мы тут впятером помещаемся, кстати?

Никто ему не ответил, наоборот, ему самому всю дорогу пришлось вываливать, даже без попыток хоть как-то структурировать, впечатления от увиденного, сделанного и понятого за время разлуки. Хаммер уже пересек город по диагонали и плотно встал в пробку на выезде с МКАДа, а Дима только подошел к моменту расставания с Вальдесом.

— Так я подумал, как бы и ни к чему торопиться раз так. Столько времени по лесу бродил, чего останавливаться? Нет, заехал там в город, пару дней пожил, отмылся, отъелся…

— Что-то как-то незаметно! — Лера потыкала Диму пальцем в бок, — Я бы, сказала — отощал изрядно и уж никак не "отъелся".

— Это потом. — кивнул Дима. — Я говорю: пожил два дня, нанял лодку с мотором и мотористом и, сплавился по этой ихней Рио-Негру. Вверх по течению. Не торопясь так, со всякими людьми общаясь. Дикими и не очень. Хотел проверить, много ли реальных магов там получилось, тенденция тут или как? Скажу сразу — нету. Ни одного не нашел больше.

Как плыть задолбался, так моториста рассчитал и пошел пешочком. Всякие меня противные существа кусали, а я тех что помясистее — ел. А противные люди меня хотели грохнуть за визит и сон на их плантации коки. Но не грохнули, обошлось. Кстати, совсем даже без магии обошлось, так отболтался.

А вот когда мне и пешком ходить надоело, тогда я купил машинку. Такой типичный хипповский автобусик, типа уазика-батона, только поменьше и Фольксваген. Купил в деревне одной, сел и поехал. А внутри особо не осматривался.

— Девку там потом нашел! — перебил Игорь, перегнувшись через спинку переднего сиденья. — Всю грязную и несчастную. Напуганную. А когда отмыл, она оказалась Сальма Хайек. И волшебница. Ты ее того, а потом враги, а потом тыщ-тыщ! Но она погибла.

Дима вытаращил на Игоря глаза и всплеснул руками.

— Провидец!

— Угадал?

— Почти. — осклабился Дима. — Только про девку, мытье, врагов и "тыщ-тыщ" перестарался. Нашел я там в тряпье ханыгу одного. Грязного, да, но я ж ему не мама его отмывать. Поразительный оказался тип. Маг. Но всю магию употребил на то, что сделал себе не оскудевающую бутылку пульке. Это синька такая, самого мерзкого свойства. И сосал из этой бутылки до самой белочки. Я толком и не выпытал у него, как он до такой жизни дошел и почему в чужом минивэне спал. Буквально на руках у меня скончался чувачок. Ну, то есть, руками-то я его не трогал, но практически. Два дня пожил и гаплики.

— Печально. — вздохнул Яша и Лера эхом повторила его вздох, но ничего не сказала.

— Да печально, кто спорит! Но ведь удивительно! Маг! И так по-тупому…

— Ты, Дима, немножко не удивляйся тому, что мы, прости за тавтологию, не удивляемся. — подал голос Арсен. — Только мы таких навидались, немножко больше, чем ты себе можешь представить. С небольшими вариациями, да. Не обязательно синька, кое-кому и так хватало, на новооткрывшихся внутренних способностях. Один даже затрахался до смерти, простите девушки.

— Да мы помним! — хохотнула Рита.

— Истину говорит. — поддержал Арсена Игорь. Мы тут много магов перелопатили, и чуть не половина — вот так вот. А скольких мы уж не застали! Сгорают в ноль. Особенно постарше кто. И кто бухарь уже был, хоть бы и молодой. Так бы, еще много лет квасили, а от шока тормоза отлетали и все. Одна вот, как Яша, могла создавать всякое. Но даже закуску не делала. Сгорла винтом ввечеру, стаканчик утром. Когда нам на глаза попалась — совсем как ты описываешь была, только что пола другого.

Кстати, у нас же свой маг с бутылками был! Тихий такой. Как его… Паша? Что-то он мне давно на глаза не попадался.

— Потому что исчез. Сбежал еще когда на нас только-только менты наезжать собрались. Не попрощался даже, лошара. — Пояснила Рита.

— Ужас. — покачал головой Дима. — А что за деятельность вы такую развернули, что даже статистику собрали? Магов опять ищете? А зачем?

— Мы не ищем. — помотал головой Игорь. — За нас компетентные органы ищут. Такая у нас договоренность. А мы улаживаем вопросы, если возникают. С магами, в смысле.

— Так вы чего, кузьмичи, в менты подались? — нахмурился Дима.

— Ммм… Нет. Но тут такая карусель была со всеми этими спецслужбами, хренужбами и прочими комитетами, что надо было как-то упорядочить. Они, как мы надеемся, думают что мы на них работаем, а наша самостоятельность, это типа только наши иллюзии. Мы же, полагаем, что это мы так хитро заставили их работать на себя. Нейтрализовали, местами купили и все такое.

— А на самом деле?

— Кто знает? Тут уже все так перепутано, что сплошь философия и относительность. Непреложно одно: доверять ни мы им, ни они нам, нипочем не станем.

— Че ж вы так?

— А как?

— А это что?

— Это твой дом. Наш, но в основном твой.

— Хера себе!

***

Ворота закрылись за кормой Хаммера и Дима, вылезши из кабины, сел на подножку и долго смотрел на красно-синий особняк, нисколько не напоминавший скромное владение его дядьки. А равно и построенный на месте дядькиного дома барак с бойницами из которого он уезжал.

— Шикарно. — наконец одобрил Дима.

— Есть пошли. — сказала Лера, все это время тактично стоявшая неподалеку.

— Сперва подарки раздам. Сувениры.

Подарки оказались странными. Сушеные куколки из коры, низки семян, статуэтки из камня и дерева. Окинув взглядом лица, выражавшие разную степень сомнения, Дима нахмурился.

— Вы чего?

— М-мм… Дима, это ведь, какие-то магические артефакты? Эти штуки заколдованы, да? — спросила, наконец, Саша.

— Отож! — Дима расхохотался и снисходительно посмотрел на друзей, поедающих глазами сувениры.

— Не, ну вы совесть-то имейте! Где я вам найду столько "артефактов", если они вообще бывают? Обычные фиговины для туристов. Индейцы делают. Прикольно.

— Черт. — разочарованно выдохнул Игорь. — А мы уж привыкли, что магия везде-повсюду, да еще рассказы твои. Ладно, я вот это возьму. — и он ткнул пальцем в черную деревянную лягушку.

— А я, мне можно ее вот… — Лера указала на перевязанную пояском из травы куклу, изображающую полную женщину с ребенком на руках.

Начался веселый дележ, благо заморских штуковинок было ощутимо больше чем людей, собравшихся вокруг стола на который Дима высыпал свои гостинцы.

— Кать, ты чего? Да бери что хочешь, не волнуйся. — доброжелательно проговорил Дима, удивленно глянув на Катушку, которая зажав в кулаке ореховые бусы отшатнулась от стола, побледнела и прижала руки к груди.

Не отвечая, Катушка, зажмурилась и с протяжным стоном сжалась в комок. К ней поспешила Лера, но раньше, чем она успела обогнуть стол, Катушка задрожала и начала кричать. Жалостный, будто кошачий, крик заставил всех замолчать и обеспокоенно столпиться вокруг девочки. Катушку затрясло, крик оборвался и сменился судорожными взвизгами-всхлипами. Оттолкнув тех, кто загораживал от нее Катушку, Лера с ходу упала на колени и, обняв девочку стала ее баюкать.

Лера тесно прижмала Катушку к себе и та начала затихать, успокаиваться, но вдруг снова завыла, белое без кровинки лицо мгновенно намокло от пота.

Молча и напряженно все смотрели, как Лера борется с Катушкиной болью. На несколько секунд всех парализовало почти видимое ощущение того, как Лера пытается затопить, залить собой пламя боли, раздирающее Катушку.

— Баралгин с ношпой. Тут по миллилитру обоих, ей наверное нормально будет. — Яша протянул Лере шприц, но та не увидела, она она не отводила глаз от искаженного болью лица Катушки. Шприц из Яшиной ладони забрала одна из сестер Купп, которая с неожиданной ловкостью прижала пальцем вену на катушкином запястье, выбрала контроль и медленно, по полмиллиметра зараз начала давить на плунжер. Через пару минут шприц опустел, но не сразу, ни по прошествии времени укол не принес видимой пользы.

За это время Игорь, пробормотавший "хороший доктор лечит причины", залез в интернет и побежал глазами по новостным лентам.

— Скорая приедет. — сообщил Яша, — Только не сразу. Говорят, все машины ушли на аварию.

— Какую? — поднял голову от монитора Игорь.

— Я не спросил. — Яша взглянул через Игорево плечо на экран. — Тут, что, не написано?

— Неа. Наверное совсем свежак какой-то.

— Радио включи.

— Толку? У них те же источники. Подождем маленько и все.

Оба, отчего-то напрягшись, не отрывясь смотрели на монитор. Раз в несколько секунд Игорь жал "refresh" в браузере, в надежде, что вот-вот появятся новости о загадочной "аварии". Но, обогнав интернет, новости рассказал Арсен.

— Один друг звонил, сказал поезда столкнулись. Все.

— Как так все? С кем столкнулись?

— Нмножко с тем, немножко с другим. С фурой на переезде, с повалившейся опорой, с другим поездом, с оторвавшейся от состава цистерной. Взяли все и столкнулись. Только что. Ни одного целого поезда на тыщу километров вокруг.

— Это кто-рассказал-то?

— Ну, один человек. Он немножко в курсе. Знаешь, бывают такие люди, которые всегда в курсе.

Яша с Игорем покивали, хотя про людей таких не знали, да и думали о другом.

— А раз Катушке так худо, значит очень многим очень плохо. — вздохнул Яша.

— И кому мы в этот раз башку отстрелим? — задумался Игорь.

— Пока тут сидим — никому. Ехать надо. Убедиться, что Лера с ребенком в больнице и ок, а потом сразу ехать.

Трое посмотрели друг на друга.

— Очень хочется, да. Но разделяться — немножко неправильно. Мы же договорились.

— Да ладно, — отмахнулся Игорь, — разберемся! Пошли пока скорую встречать.

В карету скорой помощи, кроме совершенно обессилевшей уже Леры, представившейся старшей сестрой, удалось еще как-то попасть Арсену. Он никем не представлялся, просто поговорил о чем-то с шофером. Остальным фельдшер отказала твердо и начисто. Мол, в пути может потребоваться реанимация, а проводить ее в набитом салоне затруднительно.

Дима побежал заводить свой, с недавних пор, Хаммер, чтобы ехать следом не выпуская "скорую" из виду. Игорю, почему-то, страсть как не хотелось ехать, но раз уж решили передвигаться только всем кагалом, так чего уж?

***

Но разделиться все-таки пришлось. Катушку забрали в интенсивную терапию, Лере разрешили сидеть в предбаннике отделения, а остальных, даже несмотря на Арсеновы переговорщицкие таланты, выпроводили из больницы прочь. Слишком много подъезжало Газелей с красными крестами и включенными мигалками. История про поезда оказалась чистой правдой и пострадавших везли нескончаемым потоком.

— Я отойду, гляну где тут запасы крови и лекарств хранятся. Пригляжу, чтобы всего хватало. — сообщил Яша и, вооружившись пачкой купюр на случай нежелательных расспросов персонала, юркнул в дверь приемного покоя.

— Минус два. — пробормотал Арсен и, присоединился к Игорю, который курил сидя на парковой скамейке спиной к больнице. Сел он так, чтобы видеть тех, кто остался стоять возле корпуса. Спустя пару минут Игорь толкнул его локтем.

— Глянь, это не наш знакомый?

Арсен обернулся, вгляделся в лицо направляющегося к ним гражданина и помотал головой.

— Ну, не мой точно. Но все чекисты немножко похожи, легко перепутать.

Гражданин остановился вплотную к скамейке и представился Андреем Андреевичем.

— Есть мнение, что сегодняшние эксцессы произошли не без участия э-ээ… таких, как вы.

— Кавказцев? — картинно вскинул брови Арсен, но тут же успокаивающе поднял руку: — Извините, немножко пошутил.

— Можете говорить "магов". - разрешил Игорь.

— Хорошо, — терпеливо продолжил Андрей Андреевич, — магов. Вашей группе поручается найти этих магов и задержать, обеспечив возможность взаимодействия с ними наших сотрудников без ущерба для последних.

— Угу. — кивнул Игорь, — Попробуем. Но потом, а то мы сейчас заняты.

— Вы должны начать работу немедленно. — заявил чекист.

— Да ну? — не понял Игорь, не обративший внимание на предостерегающее шипение Арсена, — Мы, чай, не нанимались. Поможем, когда сможем. А эти конские прихваты с "должны" и "работу" — при себе оставь, ок?

— В этом случае имеющиеся у вас привилегии могут быть отозваны. — процедил покрасневший Андрей Андреевич.

— Погоди, немножко… — вступил Арсен, но Игоря чего-то понесло.

— А это, родной, не в твоей компетенции! Ты ж посыльный, вот и помалкивай, пока не послали! Не, нормально, является какой-то шнырь и начинает командовать!? — Игорь поднялся и упер руки в бока.

Возникшая возле скамейки Рита обежала всех троих глазами и спросила у мужа:

— Благоверный, ты чего скандалишь?

— Да они думают — мы им эти!

— Ясно. Мы, конечно, не эти, только орать не надо, ты не в ванной.

— Стоит ли мне принять его слова как решение всей вашей группы? — обратился чекист к Рите и Арсену.

— Не стоит. А о чем речь? — перебила Рита открывшего было рот Арсена.

— Вы, действительно, отказываетесь выполнять приказы?

— Обязательно отказываемся! Кто это нам приказывает? Это кто вообще? — Рита повернулась к Арсену.

— Девушка, я вижу вы несколько не понимаете ситуацию.

Рита мгновенно снова развернулась к Андрею Андреевичу.

— Так ты кто такой, чтобы мне ситуацию разъяснять?

— Сядьте, пожалуйста. — чекист положил Рите руку на плечо, попытавшись усадить ее на скамейку. И тут же получил оплеуху от Игоря.

— Жену мою трогать нет! — прорычал Игорь, нависнув над откинувшимся назад чекистом. — Спалю к ебеням! — он взмахнул рукой, вокруг которой заструились алые струйки магии.

Клацнув зубами, Андрей Андреевич проглотил то, что хотел сказать и не оборачиваясь ушел быстрым шагом. На ходу он встряхивал головой и потирал ушибленное ухо.

— Знаешь, бывает с нами. — ответил на вопросительный взгляд Арсена Игорь, — Что-то вдруг перенервничаем и скандалим. Если никого стороннего нет, то друг с другом.

— Я-то не скандалила, я просто спрашивала. — заявила Рита, — А ты вот, чего разошелся?

— Чего… за Катушку переживаю.

— Как-же! — саркастически ухмыльнулась Рита, — Сроду ты ни за кого не переживал, разве что за себя.

Развить перепалку не дал подтянувшийся к шумной скамейке Дима.

— Чекиста послали? Ну и молодцы и уймитесь.

— Немножко не вовремя по-моему. — не согласился Арсен, — Не надо никого в пиковой ситуации посылать. У нас проблемы, у всех проблемы, всякий в такое время другому пригодиться может.

— Пустое. — скривился Игорь, — Как там болезная? Слышно что-нибудь?

— Откуда? И часа ж не прошло. Радуемся, что никаких новостей нет. Потому что если бы были — то очень плохие. — с этими словами Дима потеснил на лавке Игоря с Арсеном и, поерзав, сел, приготовившись терпеливо ждать. Рита исчезла, остальные сидели молча, только Игорь вздыхал и вертелся, ему было скучно, но и болтать как-то невместно.

Новости принесла Рита через два часа.

— Катька — все. — и развела руками.

Арсен отвернулся, Дима опустил голову и со странным выражением лица смотрел на асфальт в просвет между разведенными коленями, а Игорь спросил:

— Яша с Лерой?

— Ага. Ревут. Пойдем их утешать?

— Тут будем ждать пока выйдут. Пусть проревутся вдвоем, остальные пока лишние.

Арсен встал и деревянным голосом сказал:

— Правильно. Тут будьте. А мне там надо будет немножко поговорить.

— О чем сейчас с ними говорить, ты чего? — не понял Игорь.

— Да не с ними! С документами немножко сложновато будет, их ведь нет. Тело нам на каком основании отдадут? Ребенок ничей, мы ему никто, как можно отдать? Только за деньги.

Арсен вернулся минут через двадцать и был он огорчен и удивлен.

— Не отдают. Такой там бардак, все бегают, я думал поговорю с кем надо и заберем девочку. А они нет. Никак не отдают, ни за какие деньги. Милицию, говорят, вызовем. Пришлось немножко заплатить, чтобы не вызывали.

— Фигня! — безапелляционно заявила Рита и пошла было внутрь, но тут дверь открылась и вышли Лера с Яшей. Они шли гуськом, Лера впереди. Друзья сунулись было к ней, но Яша из-за ее плеча помотал головой, давая знак, что сейчас не время. Лера, осунувшаяся и даже, вроде бы враз похудевшая, остановилась сойдя со ступенек и стояла слепо глядя перед собой. Игорь нашел взгляд Яши и вопросительно выпучил глаза. "Держится" беззвучно проартикулировал Яша.

Дима подогнал машину. Лера села в центре заднего сиденья, остальные набились вокруг, только Рита осталась снаружи, сказав: — Как позвоню — подъедешь. Без меня только не уезжайте совсем, ладно?!

— Видишь синий такой корпус? Там будь, и прижмись поближе. И без меня не уезжайте ни в коем случае! — велела Рита по телефону спустя минут пятнадцать.

Дима подогнал Хаммер вплотную к стене и Рита материализовалась на переднем сиденье, придавив Игоря к креслу. Весу в ней было заметно больше обычного, так как она телепортировалась не одна, а с продолговатым свертком в обнимку.

— Гони!

Машина тронулась, Рита оглянулась на больницу и резко выдохнула.

— Черт, всю дорогу боялась, что вы свалите, а мне придется по всему городу прыгать с трупом в охапке! — возбужденно заговорила Рита, но муж закрыл ей рот ладонью, в которую был тут же укушен, но лишь слегка, видимо Рита поняла намек.

— Спасибо, Рит, большое. — хрипловатым тихим голосом проговорила Лера. Она протянула руки, но Рита не смогла аккуратно передать ей тело Катушки и они, не сговариваясь, решили оставить все как есть, нежели рисковать уронить или стукнуть сверток в тесноте переполненного людьми салона.

***

Катушку похоронили сразу по приезде домой. Между двух росших на краю двора черемух, под созданным Яшей обелиском без надписи — гравировать на мраморе никто не умел.

— Я дура. — сказала Лера, — Должна была сообразить, что в больнице в такой день ей никак не место. Все раненые, все потерявшие кого-то, всем плохо. И она в самом центре. Я ее добила. — сказала и ушла в дом.

— Я ее живую из моря выловила, теперь вот, мертвую из морга. Интересно, какую и откуда в следующий раз вылавливать буду? — сказала Рита и исчезла.

— Леру жалко. — сказал Игорь, а Яша кивнул и сглотнул. И пошел в дом, к Лере.

А потом говорил Игорев дед. И оттого как и что он говорил, всем почему-то стало чуть полегче, хотя о Катушке он ни слова не сказал. А договорив, дед посмотрел на часы и сел возле крыльца. Выждал сорок минут, подумал "Ну, Яша что мог сделал, только что он может-то? Опыт мозгами и сердцем не заменишь, нет." и пошел к Лере, которую застал лежащей на кровати ничком. Яша сидел рядом и непохоже было, что он сумел Леру утешить, скорее ему самому требовался утешитель.

Шмыгнув носом, Яша встал и вышел, догадавшись, что старику есть что сказать Лере. Говорить ни с кем не хотелось, делать что-то — тоже. Яша поднялся на чердак, но побыть в одиночестве ему и тут не удалось. Когда глаза привыкли к темноте, он увидел, что под окном лежит, облокотясь на руку, Валерий. И, то ли дремлет, то ли размышляет прикрыв глаза. Яша вздохнул и собрался было выйти, но Валерий пошевелился и сказал:

— Посиди тут, здесь оттягивает.

"Почему нет?" — подумал Яша и пожав плечами сел на пол, свесив ноги в чердачный люк.

— Зря ты это. — Валерий говорил медленно, как бы сонно, — Зря, но правильно. Просто, не умеешь. Ее горе себе взял, но не разделил, а умножил. У нее не уменьшилось, у тебя прибавилось. А хотел в себя всосать, мол у меня в брюхе и долото сгниет, а ей чтобы полегчало, да? Но это умение редкое, мало кому доступное, хотя все и пытаются. Все хорошие люди.

— Ну и научил бы. — буркнул Яша.

— Не. Я и сам не умею. Я тебе вот что скажу: скоро сильно все пожалеем, что не научились. Станем друг с другом горе делить и в итоге все им захлебнемся.

— Не надо пророчеств, ладно?

— Ладно. — легко согласился Валерий.

Оба надолго замолчали. Яша лег на спину и качал ногой, не замечая, что делает это в ритме траурного марша Шопена. А в это время Игорев дед сидел с Лерой и что-то ей говорил. Что — она и сама вскоре забыла. Но когда он окончил, Лера высморкалась и ненадолго уснула. А проснувшись, встала с кровати, одернула платье и вышла к друзьям.

— Поедим и поедем. — объявила она.

— Куда это? — поинтересовался Дима.

— К железной дороге.

Возражать никто не стал.

***

К присевшему перекурить Диме, подошел Игорь и махнул рукой Арсену, мол, иди к нам.

— Чекисты звонили. Извинялись за этого… Андрея свет Андреича. Просили разобраться с теми, кто поезда… того.

— И что ты сказал?

— Ну-уу, послал без особой ажитации и грубости.

— А чего?

— Понимаешь, они ж раньше сами этих пациентов находили, а теперь и это решили на нас повесить. А мы все равно найти не сумеем, так чем выдавать пределы наших возможностей, лучше покапризничать.

— Не факт. Че это мы не найдем? Может, найдем? Мы ж не пробовали.

Как раз на этом месте до друзей дошел Арсен. Он сразу понял о чем речь.

— Не надо с ними ссориться. Немножко покапризничать можно, а ссориться не надо — вдруг пригодятся.

— Ну вот так и порешим. — кивнул Игорь, — Ссориться не будем, но и искать никого не будем. Пусть, стало быть, лошадь думает — у нее голова большая.

— Какая? — не узнал цитату Дима.

— Говорю ж — большая.

— Может, немножко с Яшей посоветуемся прежде чем так вот, наотрез решать? — предложил Арсен.

Игорь покрутил головой и углядел Яшу, который вместе с Лерой влезал в заднюю дверь единственной остававшейся возле легшего на бок состава автомобиля "скорой".

— Да не, не надо его дергать.

Игорь щелчком отбросил сигарету и, ознаменовав этим окончание перекура двинулся к искореженному, сплющенному на две трети вагону. Внутри еще были люди, даже живые, но добраться до них ни немногочисленным МЧС-никам, ни добровольным спасателям, ни, тем более одинокому миллиционеру, никак не удавалось. Единственное окно, которое не свернулось бабочкой и через которое можно было нырнуть внутрь, удивительным образом оказалось накрыто вывороченной колесной парой. Как ее туда зашвырнуло — решительно непонятно.

— Приподнять бы чуть-чуть, хоть на палец! — пропыхтел попытавшийся сдвинуть колесную пару Дима, — я б флоазинг диск под него подвел тогда и в сторону отаез.

— А толку? — Игорь пнул металлическое колесо ногой и сплюнул, — Диск твой, он же не больше твоего веса держит, а тут полтонны или больше.

— Скорее, около 1400 кг. Но, благодарение старым ксероксам, все не так плохо.

— В смысле?

— А мы когда в D&D играли, помнишь, какие у нас плейбуки были? Ксерокс с ксерокса, буквы серые, фиг что прочтешь. Ну вот я про ограничение веса и не читал. И данджион-мастер наш тоже. Так что диск мой, сколько хочешь вытянет.

— Ой ли? А откуда ж я тогда про "не больше своего веса" знаю?

— Я знаю, откуда ты знаешь? Наверное из игрушки какой-то. Но с нами-то ты никогда меджик юзером не ходил точно. Всегда вором или файтером. Ну и клириком однажды, но там спеллы другие.

— От у тебя память! — завистливо присвистнул Игорь, — А я только и помню, что какие-то сочные моменты с отыгрышей. Ну и как сосиски резаные всегда ели. Полную кастрюлю варили и сжирали с кетчупом.

— Придумай, лучше, как железку поднять, а то расвспоминался.

— Как… схожу к МЧС-овцам, у них поди домкрат есть.

— Только сюда их не приводи.

— А чего?

— Не надо им магию видеть.

— Да ладно!

Гидравлический домкрат Игорю не дали, но он выпросил у водителя "скорой" обычный. Вскарабкавшись на вагон где его ждал Дима, Игорь ухитрился подвести домкрат под край колесной пары.

— Быстро колдуй, соскользнет сразу! — предупредил он и начал крутить ворот домкрата. Дима сосредоточенно следил.

— Флоазинг диск! — успел выкрикнуть он прежде, чем приподнявшееся на ладонь колесо соскользнуло с домкрата. Слабо светящийся круг, диаметром с большую тарелку, но тонкий до почти полной невидимости "в профиль" повис в воздухе безо всякого усилия удерживая без малого полуторатонный груз (Игорь плоховато умел определять массу на глаз, Дима же неплохо помнил институтскую программу).

— Второй конец приподними, я диск в середину подвину, а то навернется.

— Пускай наворачивается, нам только и надо, что от окна его убрать.

Поманив диск за собой, Дима сделал шаг в сторону. Колесная пара развернулась, не удержавшись на диске съехала вниз и, громыхнув на прощание, ободрала краску с крыши вагона и скатилась вниз на насыпь.

На грохот уже спешили несколько спасателей, один в синем комбинезоне, остальные гражданские (люди с совестью из ближайшего поселка). Игорь, подав руку, помог двоим из них залезть на вагон. Синий комбинезон полез в окно, Дима за ним и скоро они уже подавали наверх раненых. Когда с этим вагоном было покончено и пострадавшие лежали рядком, а Лера переходила от одного к другому ("Я проверю, нет ли переломов. Да, вижу. Нет, я медсестра, я знаю, что делать."), друзья поспешили туда, где снова возникла проблема с проникновением в вагон.

— Отойдите, я жахну. — уверенно заявил Игорь, разводя руки в стороны и приседая.

— Нет! — только и успел крикнуть Арсен, прежде чем Игорь сделал пируэт, плавно свел руки перед собой и между его ладонями родился сверкающий золотистый луч, ударивший прямо в стену вагона.

— Колдун! — ахнул кто-то из спасателей.

Люди подались назад и тут кто-то произнес:

— Это ведь колдуны поезда сломали!

Миллицонер вытащил из кобуры пистолет и нацелился в спину Игорю. который не обращая внимания на происходящее за спиной, рвал магией вагонное железо.

— Слип! — крикнул Дима, указывая на милиционера. Тот упустил пистолет и стек на землю. Во сне милиционер открыл рот и захрапел. Так же быстро уснули те, кто стоял поблизости. Но на тех, кто находился чуть поодаль, заклинание, естественно не подействовало. И не очень-то напугало, скорее разозлило. Нервы и так у всех были натянуты, а трусов среди спасателей не нашлось.

— Колдуны! — снова крикнул кто-то.

— Два колдуна! — подхватил Арсен, — Гоните их!

И первым побежал к друзьям. Он толкнул Игоря в плечо и шепнул: — Побегай немножко!

А Дима и сам понял, как следует поступить, поэтому пробежал между вагонами и скрылся в лесополосе раньше, чем Игорь прервал свое занятие и вняв Арсену устремился за другом. Гнаться за ними не стали, но щебнем вслед кидали.

— Не любят нас. — сообщил Игорь.

Дима был вынужден согласиться.

***

К темноте спасатели и легко пострадавшие в аварии пассажиры, хотя и лишенные Игоревой и Диминой помощи, успели вытащить из вагонов и отправить в больницу всех тяжело пострадавших. Погибших сложили, укрыв брезентом, в тени под деревьями. Совсем неподалеку от того места, где прятались Дима с Игорем. Они весь день просидели так, чтобы не выпускать из виду друзей продолжавших участвовать в спасательных работах.

Когда живые уехали, а мертвых увезли, единственный оставшийся возле раскуроченного состава — Арсен, дал друзьям знак вылезать.

— Поехали домой, наши уже кто в пути, а кто, вроде Леры, до больницы скатается и вернется. Немножко поспим-поедим. Кстати, Яше и мне звонили.

— Кто?

— Немножко комитет, немножко менты. Предъяв к нам у них нет, типа спасибо за былое сотрудничество, до свидания.

— И что?

— Немножко обиделись, значит. Помогать нам не станут, не знают нас больше.

— А, — наморщил лоб Дима, — в практическом плане? Помощи мы от них и раньше не видали.

— Немножко было… — туманно выразился Арсен и утвердительно кивнул, — Они же думают — мы только их попустительсвом и живы, под их опекой процветали. Но они про всех так думают. Но все же они нам помогали, чуть-чуть так. А теперь совсем не будут.

Пожав плечами друзья пошли к машине и вскоре уже думать забыли об обидчивых блюстителях государственного порядка. И правильно. Больше им ни враждовать, ни сотрудничать не довелось.

***

Лера вернулась за полночь, Яша к этому времени весь извелся. Категорически, наотрез и окончательно запретила ему Лера сопровождать ее и он трижды тридцать раз проклял себя за то, что послушался. Однако, Лера вернулась целая и невредимая и одного этого Яше было для счастья вполне достаточно, по крайней мере, на эту ночь. Не то Лера…

Она абсолютно не хотела сейчас осчастливливать кого бы то ни было. И себе счастья тоже не искала. Пока она работала, пока вливала здоровье в тех, кто в этом нуждался, боль от потери Катушки словно ныряла за серую ширму из многослойной мешковины: рядом, даже почти на виду, но запах ее перебивается запахом крови и лекарств, а голоса раненых и врачей заглушают ее вой. Лера держала боль за ширмой сколько могла, но когда она села в машину к согласившемуся довести ее до дома шоферу "скорой", боль откинула ветхую ткань и на Леру накатило.

Шофер подумал, что с ней припадок от нервного истощения, тормознул так, что чуть не боднул лобовое и бросился на помощь с теплой водкой в одной руке и настойкой пустырника в другой. Водки Лера через силу глотнула, заела горсткой персена с финлепсином и истерика сменилась апатией. Как зомби, поддерживаемая шофером, она по приезде доплелась до крыльца, села на ступеньку, медленно пошарила по карманам и молча протянула несколько купюр. Денег шофер не взял, вместо этого без стука вошел в дом и призвал его насельщиков забрать Леру внутрь и, черт возьми, поберечь девочку.

Уже без чужой помощи, но все еще в сомнамбулическом состоянии дойдя до кровати, Лера боком повалилась на нее и сжала зубами угол подушки. Обуреваемый смесью радости и вины Яша, суетился как спаниель, трогал Лерины руки, заглядывал в глаза, что-то говорил. Леру все это невыносимо раздражало. Она думала о том, вызван ли тремор у нее в руках побочным действием финлепсина или это реакция на резкое понижение артериально давления и о том, какого цвета скрытые наволочкой перья скрипят у нее между зубами. О чем угодно, лишь бы не пускать в голову мысли о Катушке. Это была одна из тех вещей, которым ее научил Игорев дед. "Три дня не давай горю воли. Занимай руки новым делом, занимай мозги сложным делом, избегай привычного — расслабишься и начнешь горевать. Избегай приятного — расслабишься сразу после и загорюешь. Три дня продержишься — сможешь потом перемочься. А нет — сожжешь себя." — ничего такого он впрямую не говорил. Но именно это было той выжимкой из его рассказов, которые Лера усвоила. Беда была в том что усвоила она неправильно. Это был дедов способ, а Лере предстояло найти свой. Каков он, дед не знал, но намекал, что Яша может помочь, вот только надо его направлять. Яша из тех, кто чужую боль взять может и хочет, только пока не умеет. А он, дед, умеет, да не всегда рядом будет. А Яша, если позволить — всегда. Но Лера неправильно его поняла и поэтому отвернулась к стене и провела эту ночь одна. Яша сидел у ее постели, сидел до самого утра. А утром принес Лере воды и ушел на чердак. Не стоило этого делать, но он привык иметь дело с людьми вроде Игоря и Риты, которые по утрам хоть и обостренно чувствительны, но при этом совершенно невыносимы и чувства свои выражают в форме агрессивной мизантропии. Лера была из другой породы, но Яша этого не понял. Три дня Лера глушила в себе горе в одиночку, а в итоге заноза, которую можно было вырвать зубами пока еще кончик торчит наружу, ушла под кожу и стала нарывом, взрывающимся болью при малейшем прикосновении, открывающимся, по времени, но никогда не заживающим насовсем.

А на следующий день пропала связь. Сперва перестали работать сотовые, а через несколько часов, спутниковые телефоны. Покрутив рацию в Хаммере, Дима выяснил, что на всех каналах — только помехи. Проводной связи в доме не было, но по словам Димы с Арсеном, съездивших в город, она хоть и работала, но тоже, как-то не в полную силу. К ночи связь появилась.

— Слушай, позвони нашему менту, узнай что за фигня? — попросил Яшу Игорь.

— Так мы ж, вроде как, ментов вместе с чекистами послами. — засомневался Яша.

— Разве? Ну и ладно, послали, значит послали. Пусть утрется, все простит и расскажет, кто с телефоном балуется. — нахально потребовал Игорь.

— Скажи: мы немножко заплатим за информацию. — подсказал Арсен и извиняющимся тоном добавил: — Ну, мне тоже любопытно.

Полученные Яшей сведения никого не удивили. Власти считали, что устройства обеспечивающие беспроводное вещание понадобились магам и те их без зазрения совести использовали в своих целях. В каких — никого, похоже, всерьез не интересовало.

— Зря, говорит, потратились. Это, мол, открытые сведения, уже официальное объявление сделано, а ночью его повторят по всем каналам телевидения и радио. Ехидно причем говорит. Чего он злорадствует-то?

— А чего б нет? — почесав голову, заметил Игорь, — Ему нас любить не за что, есть повод позлорадствовать — злорадствует. Не доброрадствовать же ему!

— Я и интересуюсь, — терпеливо объяснил Яша, — по какому поводу он злорадствует, а не почему ему нравится это делать.

— Так он же сказал почему! "Зря потратились" — вот поэтому.

— Немножко не уверен, что поэтому. — протянул Арсен, но никто больше не заинтересовался и он оставил свои подозрения при себе. Подозрения, кстати, абсолютно верные, в чем всем пришлось убедиться этой же ночью.

Горевестником выступила Рита.

— Телевизор не смотрите! — попеняла она севшим поздним вечером за преферанс друзьям.

— Неа, — мотнул головой Яша, — смотрим как Игорь Борисович будет мизер играть с тремя дырками.

— А что ты так возбудилась? Каркуша с Хрюшей опять мультфильм не до конца показали? — подъелдыкнул супругу Игорь.

— Дупла! — уперев руки в бока объявила Рита. — особое обращение президента показывают! И знаете, что он там говорит?

— Ну? — без всякого интереса спросил Игорь.

— Что доподлинно установлено — в массовых авариях на железной дороге, в порче трансляционного оборудования и еще в чем попало виноваты безответственные граждане обладающие необъясненными возможностями, в просторечии именуемые колдунами. Как-то вроде так, но за верность цитирования не ручаюсь. Призывает колдунов к сознательности, а прочих к спокойствию и без паники.

— О как! — сделав печальное лицо, отреагировал Дима, — Козлами отпущения нас объявил избранник, всех собак на нас повесил и, как это…

— Стреляный воробей? — наугад предложил Игорь, уловивший только фаунистический уклон Диминой речи.

— Не! И не кобыле легче, и не волка не корми, и не рыбку из пруда. Неважно! Доигрывать быстрее давайте, а то сейчас эксцессы начнутся.

— Не начнутся. — не поверил Игорь, — К нам же уже ходила вроде толпа с дрекольем и ничего, обошлось.

— Спорнем? — предложил Дима.

Рита махнула на не впечатлившихся принесенным ею известием друзей рукой и ушла смотреть, как после речи президента, приглашенные эксперты, на каждом канале свои, начали нагнетать.

— Ща народец накрутят, он пар выпустит, маленько вашего брату замучив, а потом скажут "Вы что это, творите? Мы вам разве велели паниковать и самосуд учинять? Мы только хотели информировать!". - пояснил очевидное Игорев дед, который составил Рите компанию в просмотре.

Друзья не успели еще дописать пулю, как за забором заметались огни фар и дом окружило множество автомобилей, среди которых толпилось столько народу, что было понятно — мало кто ехал в машине один, все больше набивались по пятеро-шестеро.

— Яша, сделай рупор. — попросил Игорь.

Яша передал другу возникший из ниоткуда мегафон и попросил: — В кой-веки, не эскалируй, а успокой людей, ок?

Не отвечая, Игорь подошел к воротам, легко вскарабкался на них и сел, свесив ноги наружу.

— Люди! — заорал он в мегафон, — Вы зачем пришли!? Расходитесь! Вы ж все сплетники! Вы ж знаете давно, как мы с целой ротой спецназа разобрались! Всех перебили! А нас потом с самолета бомбили, да хрен-то там! Идите домой, пока мы добрые!

Яша болезненно поморщился.

— Ну, не сволочь, а?

— Комплексует, немножко. — сделал сложный и красивый жест рукой Арсен.

— Не жалеет людей. — вздохнул дед, — Оно их и не с чего жалеть, а надо! — он повернулся и грустно посмотрел на молодежь, — иной бы раз сам всех убил, а надо жалеть.

С тростью под мышкой он подошел к воротам, примерился, зацепил Игоря за пояс конской головой набалдашника, вцепился в трость обеими руками и поджал ноги. Игорь кувыркнулся назад, но не грохнулся на землю, а извернулся в воздухе и приземлился, как гимнаст соскочивший с перекладины.

— Ты чего свирепствуешь, старый партизан?

— Дай, Гошка, матюгальник и кончай народ задирать. Совесть имей уже.

Дед распахнул ворота и вышел к окружившим дом людям. Он повертел мегафон в руках, бросил его на землю и оглядел собравшихся, щурясь от света фар.

Люди вокруг были злы, напуганы и, явно не очень знали, что делать дальше. Даже те, кто полагал себя ко всему готовыми — этих было легко опознать по малоуместному камуфляжу, бутылкам с бензином, ножам на поясах и ружьям кое у кого.

— Слушайте меня. — попросил дед негромко, — Я не колдун, внук у меня из них. Я их знаю. И правительство знаю. Всякое повидал. Столько жить не положено, сколько мне довелось. И вот какого я правительства не видел, так это такого, чтобы умное было. Кто про себя думает: я-то дурак, а там поди все головастые, тот только и прав, что насчет себя. Правят нами дураки. Испокон веку так было и будет. А дуракам когда непонятно, они вместо чтоб подумать, начинают языком молоть. Вам охота на дурацкие разводки вестись? Чего вы пришли? Колдунов пугать? Не боятся они, слишком дерзкие, потому что молодые, не проигрывали еще ни разу. А всерьез на них переть — и вправду себе дороже выйдет.

— Может, выкатить им бочку пенного, как в старину делалось? — шепотом предложил, слушавший деда вместе со всеми Яша, — все и замирятся.

— Забей. — также шепотом ответил Дима.

Дед между тем продолжал:

— Я вам так скажу: колдуны ли поезда разбили или нет, но уж точно — не те колдуны что здесь живут. Они наоборот, спасали всех. — дед снова обвел глазами лица и почувствовал, что аудиторию он не держит. Скучно говорит, предсказуемо. Не оратор, видать, не умеет с толпой разговаривать. А возомнил-то! Дед разозлился на себя и сказал:

— Слушайте, короче, старика. А телевизор не слушайте. Езжайте по домам или оставайтесь здесь, но воевать нельзя. А то беда будет!

Дед пошел назад. В это время в заскучавшей толпе нашелся застрельщик, который кинул в створ ворот бутылку с бензином. Поджечь ее он не удосужился. Полутора литровый пластиковый баллон, крутясь полетел вслед деду и попал ему в шею. Старик, охнув пригнулся, лицо его исказилось от ярости. Он обернулся и, сделав что-то с тростью, откинул в сторону большую ее часть.

— Паскудина! — гаркнул дед, обращаясь к кидавшему.

Оставшаяся у него в руке лошадиная голова бахнула, выплюнула длинный сноп пламени и револьверную пулю.

Игорь, отошедший на время дедовой речи к друзьям, несся обратно к воротам. Следом за ним несся дима, уже набирающий воздуха, чтобы выкрикнуть заклинание. А над ними бил кожистыми крыльями, набирая высоту, обросший рогами и когтями Арсен.

Дед снова выпалил, а из заметавшейся толпы раздались ответные выстрелы.

— Сли-и-ип! — проорал Дима и ближайшая к воротам дюжина людей с храпом повалилась на землю.

— Вэ-э-б! — липкие нити опутали человека с охотничьим карабином и его соседей.

Арсен с высоты пикировал на толпу, распугивая людей и стараясь не опускаться слишком низко. Каждую секунду он ждал, что вот-вот ночь прорежут разноцветные молнии, изрыгаемые Игорем.

Игорь же, ухватил деда в охапку и, чувствуя животом, как между ним и дедом течет густое горячее и мокрое, кричал срывая голос: — Ле-е-ера-аа!

Лера не вышла из дома, чтобы посмотреть на осаждавших. И теперь она, хоть и торопилась, но не успела прибежать достаточно быстро. Опоздала.

Лера попыталась. Но заряд картечи, который, как он сам выразился бы, словил дед, убил его мгновенно. Он умер едва ли не раньше, чем Игорь подхватил его на руки.

Деда похоронили рядом с Катушкой. Годы жизни Игорь выбил на камне сам и теперь, глядя на кривую неглубокую надпись, сказал:

— Цельная личность мой пращур. В него я пошел. Может и проживу не меньше. Яша и Лера, — Игорь повернулся к друзьям, — Дед поминки любил, чтобы с песнями и жратвы побольше. И не уважал всякие "три дня", "девять дней". Говорил: "Если друга поминать, то неделю без передыху. А врагу — на гроб плюнуть и вся кутья!".

Неделю не осилили, но четыре дня поминали. А потом Игорь позвонил родителям и сообщил им о смерти деда. Игорев папа, выслушав, как было дело, почти повторил слова сына.

— Цельный он человек…. сделал паузу, после которой Игорь ожидал услышать "был", но услышал только сдерживаемый плач.

 

XXI

— Стив, ниже! — Перегнувшись через борт, Игорь едва дождался когда лодка нырнет вниз и, ничего больше не сказав, выпрыгнул наружу. Под удивленными взглядами Стива и Арсена он побежал вниз по насыпи и присоединился к Яше. Вновь подняв лодку выше деревьев, Стив, быстро как мог, погнал ее прочь от наползающего дыма.

Обнаружив возле себя хрипящего от пробежки во все густеющем дыму Игоря, Яша протянул другу свежесозданный оранжевый костюм с шлемом-респиратором. Натягивая яркий полиэтилен, Игорь попытался что-то сказать, но закашлялся. Яша откинул пластиковое забрало и на одном выдохе проговорил скороговоркой: — Гарнитура-внутри-возьми-в-зубы-"прием"-зажать-"говорить"-отпустить. И скорее захлопнул забрало, удачно не наглотавшись воняющего резиной и креозотом дыма.

— Чего ты этот мост хаял? — спросил Игорь уже по рации. — Крепкий вроде мост, нормальный.

— Его капиталить собирались, вон на том берегу техника стоит, видишь? Но не успели. Херовый мост, сыпется.

Игорь задрал голову, но в дымном мареве мало что смог разглядеть.

— Да ну, вроде не сыпется…

И тут же, в реку свалился изрядный шмат бетона, плеснув как сом-старожил, из тех что телят в воду утаскивают.

Игорь пожал плечами. — А как его того… Подпирать будем?

Яша не ответил. Он силился рассмотреть, что происходит на мосту, но даже будь воздух чист и прозрачен, вряд ли ему удалось бы рассмотреть что-то кроме дрожащего под тысячами ног и колес железо-бетонного испода моста.

— Ты сверху видел, чего там?

— Да чего и было. Бегут. Хоть бы машины бросили на той стороне, а то проехать все равно не могут, только тем, кто так, своими двоими топает, мешают. Имбецилы.

Над головами друзей затрещало, да так что звук перекрыл и топот и рев моторов и гудки. Но не крики. Потому что никто на мосту не кричал. Те, кто не догадался хоть мокрой тряпкой обмотать лицо, кричать уже не могли. Перед Яшей начали громоздится одна на другую бетонные плиты. Быстро, как выкладываемая неким торопыгой башенка из костяшек домино. Только Игорю показалось, что это все равно медленно и он, расставив пошире ноги, выбросил обе руки вверх и тут же они согнулись, как если бы вырвавшийся из них тяжело гудящий вихрь, двумя хвостами упиравшийся в ладони, имел массу и немалую. Игорю с трудом, но удалось выпрямить руки. Вихрь мгновенно вырос и обогнав Яшину башенку, первым достал до моста. И остановился, сменив цвет с медового на багряный.

У Игоря лицо разом покрылось крупными каплями пота, а ноги чуть не по щиколотку ушли в прибрежный суглинок. Бросив на друга быстрый взгляд, Яша довел свою башню до моста и крикнул: — Отпускай!

Но стоило вихрю чуть опустится, как умолкший треск сразу же возобновился. Бетонные плиты сплющило, часть растерло в порошок, часть вогнало в землю, а несколько разлетелось осколками, чудом миновавшими друзей. Но мост все же продержался ту секунду, что потребовалась Игорю, чтобы заново подвести вихрь к покинутому месту.

Закусив губу, Яша выстроил новую башню, а рядом вторую, третью. Когда не меньше дюжины подпорок выросло на берегу и в воде, он опустился на колени, сбросил не обращая внимания на дым, шлем и, втягивая воду как лошадь, вытянутыми далеко вперед губами, напился. Сунул голову в воду и, даже не встряхнувшись, нахлобучил шлем обратно.

— Зачем говна напился? Не мог себе кружку воды сделать нормальной? — натужным голосом осведомился Игорь.

— Неа, не мог. Устал. Ты сам как? Подержишь еще малость? Я отдышусь и подопру это дело с запасом.

— Давай, дыши. Я вроде как попривык. Если руки из плеч не выскакнут, то все нормально.

— Не выскочут, там устройство другое. А говорить тебе как, нормально?

— Без проблем. У меня ж не как у тебя, тут голова не задействована. В процессе-то. Разум ясен, память тверда. Только вот от натуги, обосраться опасаюсь. Неловко это — обосраться в ясном уме и твердой памяти.

Яша хмыкнул и, поднявшись на ноги, снова взялся за возведение опор. Досадуя, что не может сообразить как ему забивать сваи или сооружать иной фундамент, он подпирал мост штабелями плит, надеясь, что они не стоят над каверной и все это не провалится вместе с мостом в какие-нибудь мрачные глубины.

— Отпускай, вроде все.

Вихрь исчез, мост тяжко вздохнул, но плотно лег на Яшины подпорки и, держался прочно. Игорь же, крупно вздрагивая и подвывая от боли в суставах, лег на землю и, не шевелясь, смотрел вверх. Яша присел рядом с ним.

— Наши когда вернутся?

— Туды-моды, неси воды! Я знаю когда!? — не поворачиваясь, Игорь бешено трясущейся рукой взял протянутую Яшей банку колы, и не в силах поднять голову, просто перевернул ее над собой, надеясь, что попадет в рот. Почти угадал.

Яша создал новую банку и гибкую трубочку, последнюю — аккуратно заправил Игорю под оплечье шлема.

— Лови, когда до лица дойдет.

Вскоре, по всасывающему звуку, сделалось понятно, что с ловлей трубки, Игорь справился успешнее чем с обычным питьем. Банка опустела в два счета.

— Спасибо. Сделай мне еще анальгину, а? А лучше но-шпы — колотит, аж до спазмов.

— Легко.

Некоторое время просто лежали, слушали шум на мосту, жалели, что в шлемах не покуришь.

— Не пройдут ведь все. Не успеют.

— Сколько-то успеют. — чуть дрогнувшим голосом ответил Яша.

— Ты вот чего: жди тут Стива, а я на тот берег сплаваю когда отпустит. Может, приторможу это дело.

— Че это вдруг? Наши все вышли. Там один простой люд. Пролетарии и смерды, как ты обычно выражаешься. Ты ж всю дорогу позиционировал себя как мизантропа, а тут…

Игорь взмахнул рукой, не дав Яше окончить.

— Случай один расскажу. Двухгодичной где-то давности. Почти-что совсем перед как.

— Внимаю.

— Стоял я на остановке, транспорт ждал. Автобус или троллейбус, не помню. Но не маршрутку. И вот подходит ко мне смерд и просит прикурить. Протянул ему зажигалку и вижу, что берет он ее такой малоаппетитной конечностью… Толи экзема у него, а то ли лишай, я знаю? Вобщем какая-то парша и короста. Ну и я ему киваю, когда он зажигалку возвращает, мол "оставь себе". Побрезговал.

Тут подходит автобус, я в него лезу и начинаю возле водителя копошиться. У меня мелочи полный карман, хочу ее выгрести и отсчитываю там по рублю. Закопался, а автобус не трогается и двери не закрывает.

Тут смерд меня окликает, он другой автобус ждал, не входил. Я поворачиваюсь, а он мне десятку протягивает. Понимаешь? Решил, что мне денег на проезд не хватает. Вот… Так мне стыдно стало, жуткое дело.

— Думаешь, он там?

— А неважно.

— Спасибо. — подумав сказал Яша.

— За откровенность, распахнутую душу и такое доверие, что самым интимным воспоминанием поделился?

— Нафига мне твой интим. И душу свою сам паши.

— Тогда бы было "распаханную", а я сказал "распахнутую". Как ворота. Или там, глаза.

— Не суть. Спасибо, что успокоил. Я как-то о некоторых вещах с тобой говорить с уверенностью не мог. Не мог понять, насколько ты серьезен в демонстрируемом цинизме. Ты ж часто переигрываешь с интонированием и это сбивает.

— Это ты про мое предложение кормить бездомных собак в приютах, бездомными детьми?

— В том числе.

— Ну, тогда, пардон. Тут я был более чем серьезен. Дети-то собачатину жрать не станут, значит, наоборот не выйдет.

— Ты но-шпу выпил?

— Неа, заболтался.

— Ну так, пей и пошли.

— Тебе что, тоже за что-то стыдно перед смердами?

— Нет. — вставая ответил Яша. — Мне не стыдно. Мне надо.

— А и то! — поднявшись и растирая через костюм руки, сказал Игорь. — В сбруе этой я потону, а кто мне без тебя новую на том берегу сделает? Слушай, а вот есть такие противогазы, для под водой. С регенерацией воздуха. Можешь такие сделать?

— Не видел никогда живьем.

— Значит, обойдемся. — Игорь содрал с себя костюм, бросил на берег шлем и быстро вбежал в воду. Над рекой дым был пожиже и он рассчитывал переплыть ее раньше, чем задохнется.

Яша последовал за другом, только не спешил так. Плавал он лучше и дыхание мог задержать на дольше.

***

Очень плотная, желтая, а по краям белесоватая ("Как сопли" — подумал Игорь) туча подплывала к мосту. В респираторе запахи не чувствовались, но было полное ощущение того, что от тучи воняет вперемешку хлоркой и горелыми покрышками. Выше девятиэтажек, но ниже настоящих облаков, шириной — докуда видно, туча ползла чуть быстрее пешехода, тащащего тяжеленную спортивную сумку. С такой точностью Игорь смог определить ее скорость потому, что именно такого пешехода туча догнала у него на глазах. Пешеход — крепкий мужик средних лет, плотнее прижал к лицу мокрую тряпку, зажмурился, бросил свою сумку и побежал со всех ног, когда желтоватый туман на секунду заслонил от него улицу. Хрипя и мотая головой так, что из слезящихся глаз брызгало во все стороны, он добежал до моста, уткнулся в тугую стену спин, попробовал растолкать их, внедриться в глубь, а когда стена не поддалась, оглянулся, отнял тряпку от лица и заругался, быстро переходя от злобного рыка к плачу.

Пока он бежал к мосту, Яша и Игорь бежали наперерез, так, чтобы встать между людьми и тучей.

— Сделай мне этот… противогаз. Не могу в этой сбруе!

Не дожидаясь ответа, Игорь клочьями сорвал с себя только что надетый, сразу после переправы комбинезон и скинул шлем. Яша тут же вложил ему в руку общевойсковой противогаз с плоским жбаном фильтра. Убедился, что Игорь справился с пачкающейся тальком резиной и отступил назад.

Раскачиваясь и приплясывая, как перед капоэйрой, Игорь чувствовал, как ядовитый воздух щиплет краснеющую кожу. Но одновременно он чувствовал, как наматывает на себя волны и занавеси магии, пока еще невидимые. Неприятные ощущения ушли, а вокруг Игорева тела заискрились рубиновые и лиловые огоньки, крошечные, как у светлячков на рассвете.

Каждый следующий мах, каждый наклон или прыжок давался все сложнее, будто ноги притягивало к рукам резиновыми бинтами. Игорь потел, подвывая от напряжения, но все ворочал на себе, проталкивая и вытягивая все крепнущие и все яснее различимые алые полотнища, подернутые лиловой патиной. Наконец, он закричал и невероятным усилием метнул в подкатившее уже на расстояние нескольких шагов облако тяжелый кокон, за которым последовал бледный, почти прозрачный шлейф.

Кокон, разворачиваясь, врезался в облако и, превратившись в неровный параллелограмм, потеснил желтые клубы, очистив улицу на всю высоту облака. В получившийся коридор тут же начал наползать ядовитый туман, но Игорь уже отправил в полет новый кокон, а за ним еще один. Ему не удалось ни остановить, ни развеять облако, но он пробил в нем такую дыру, что ядовитому газу потребуется несколько минут, чтобы заполнить ее. Часть облака уже нависла над водой, но над мостом пока было чисто. Игорь сел на асфальт и оглянулся на Яшу.

— Пить?

Игорь кивнул. Его вдруг начало колотить, чтобы унять дрожь он лег и Яша подсунул ему под голову подушку. Туман сползался, облако восстанавливалось. Яша тревожно вздохнул и наклонился над Игорем, который не мог даже пить через соломинку. Пожав плечами, Яша ухватил друга за руку, опустился на одно колено и, крякнув, взвалил его на плечи, как учило читанное в детстве руководство для фронтовых санитарок.

Покачиваясь, Яша сделал несколько шагов и, войдя в ритм, неуклюже, но резво побежал к реке. Очень рассчитывая на то, что у него остались силы сделать хотя бы надувной матрас.

Добежать раньше, чем облако уплотнилось так, что воды было не различить, Яша не успел. Споткнувшись там, где заканчивалась набережная, он упал в воду, выпустил Игоря из рук, сумел нашарить его и крепко вцепиться в волосы.

— Захлебнешься — извини. — пробормотал Яша и неуклюже поплыл. Вздувшийся пузырями комбинезон мешал грести, но мешал и утонуть. Стараясь вздернуть Голову Игоря повыше над водой, Яша позволил неторопливому течению нести их. Он почти не волновался, пока не сообразил, что течение волочет их под мост.

Мост трещал, роняя куски бетона в воду. "Не-не-не! Не-не-не!" мысленно повторял Яша, а больше ничего думать не мог, совершенно обессмыслев от страха. Все что было в его силах — держать Игореву голову над поверхностью и подгребать, немного помогая течению. Это он и делал.

Пронесло. Течение пронесло их под мостом, а тот не рухнул. Ни, когда они были под ним, ни даже с драматическим опозданием на пару секунд. Собственно, он так и стоял еще долгие годы, медленно рассыпаясь, пока не превратился во вросшие в дно пеньки быков, соединенные ниточками ржавого железа с прилипшими крошками ставшего рыхлым, как хлебный мякиш, бетона.

Яша перевернулся на спину, зажал Игореву голову под мышкой левой руки, а правую откинул на воду, для равновесия. Его медленно разворачивало ногами вперед, но он не находил в этом ничего символического, никаких мрачных предзнаменований. В небе над ним, ядовитый желтый туман с одной стороны реки, смешивался с мерзким, но менее ядовитым дымом, наплывавшим с другой. Почему их несло навстречу друг другу, было совершенно непонятно. Через запотевший плексиглас забрала, Яша пялился в небо, пока не увидел, что к нему летит лодка с белым днищем.

— Он без сознания? — спросил Стив, когда перетащил Игоря через борт.

— Да. — ответил Яша, а Игорь что-то промычал сквозь противогаз.

— Что он говорит?

Игорь стянул резиновую маску и со стоном повернув голову, сплюнул.

— Говорю, ага, без сознания. Потому что он меня удавил и шею свернул. Я вот, пока мы плыли, вот что подумал: откуда в Москве столько ядовитого говна? Говорят же, что заводы стоят, производство толком не работает и все такое.

— Ну, склады-то тоже стоят. Наверное, что-нибудь хранилось. Ты двигаться можешь? — Яша приподнял лежащему Игорю руку, но та безвольно упала на дно лодки.

— Не могу. Рассуждать могу. И размышлять. Про стоящие заводы и склады. Стоят заводы — привет Мальчишу! — на этих словах Игорь замолчал. Стив потрогал его пальцем.

— Спит.

— Пусть. Долетим до наших?

— До которых?

— Полетели в Лере. Знаешь, где она?

Стив пожал плечами.

— Насколько мне знаком характер этой леди, она окажется там, где остановятся беглецы. Будет исцелять наглотавшихся дыма и помятых в толпе.

— Наверняка.

Лодка поднялась выше и устремилась вдоль дороги, по которой шли люди и ползли автомобили. Летели так долго, что Игорь успел проснуться и снова начал рассуждать.

— И что приятно — не обосрался. Ни когда мост держал, ни когда тучу отпихивал, ни даже когда ты меня в реке топил. А ты?

— Не знаю. — со вздохом ответил Яша. — Когда комбез сниму — гляну. Ты б поспал еще, а?

***

Лера, с закатанными по локоть рукавами, успешно создавала камфорному спирту репутацию чудо-лекарства. Каждому, кому она растирала им виски, становилось немного легче, даже если он страдал от перелома или вывиха. Работала Лера молча, тяжело дыша и не глядя на тех, кому помогала.

— Как она? — спросил Яша у появившейся рядом и с энтомологическим интересом рассматривавшей неспособного самостоятельно двигать чем-либо кроме языка (зато уж ему давшего полную волю) мужа, Риты.

— А как всегда теперь. За Катькой скучает.

— По Катьке. Не "за", а "по". - немедленно поправил ее Игорь.

— А вот если я тебе, дражайший заеду прямо "по", к примеру лбу, к примеру, лопатой… как думаешь, за тобой кто-нибудь скучать будет?

Оставив супругов общаться, Яша со Стивом поспешили к Лере. Та от объятий уклонилась, мазнула по друзьям равнодушным взглядом и сказала:

— Яша, еды людям сделай, пожалуйста. И там врачи есть настоящие, им бинты нужны. Обычные и гипсовые. И лекарства.

Сопровождаемый Стивом, Яша скрылся под установленным кем-то тентом и, в меру оставшихся сил наделал воды в бутылках, хлеба и колбасы. В запарке отправил не говорящего по-русски Стива к докторам, спохватился, догнал, потом делал лекарства.

К вечеру привал, превратившийся во временный лагерь беженцев, стал стихать. Измученные люди засыпали, а те, кому нельзя было обращать внимание на свою измученность, сновали среди спящих и бодрствующих, стараясь помочь. Накормить, подлечить, успокоить, просто выслушать. Снующих было много, куда больше, чем Яша ожидал. Это было приятно. Уже в полной темноте к нему подошел парень в синей куртке и показал на пустую палатку. Яша благодарно кивнул, разыскал Леру и за руку отвел ее спать. Они повалились прямо на капроновое дно палатки и через секунду спали. Лера, всхрапнув, положила свою тяжелую руку Яше на лицо, но он только чуть отвернул голову.

Утром к ним влез Игорь, с бутылкой воды, бутербродом и шоколадкой. Бутерброд он съел сам, а шоколад протянул Лере.

— Подкрепляйтесь. Скоро вылетаем.

— Я останусь. И Яше надо остаться. Тут запасов нет никаких.

Игорь махнул рукой.

— Как-нибудь образуется. Никому тут оставаться не надо, сами разберутся. Подумаешь, эвакуация! Поди найдутся ветераны, объяснят остальным что и как. А нам вошкаться недосуг. Нам надо найти того, кто это все устроил.

Лера недоуменно посмотрела на воодушевленного Игоря.

— Зачем это?

— Как зачем!? Покарать! Предотвратить! Приключения и геройства!

Почувствовав, что Лера закипает, Яша успокаивающе погладил ее по спине.

— Он бравирует, но он прав.

— Как это прав!? — Лера скинула Яшину руку и повернулась к нему всем корпусом.

— Ну, правда, прав! Мы можем больше, чем другие, давай это "больше" и делать.

— Да ему не надо больше! Ему надо веселее. Игорю тут скучно, а значит к чертям всех, кому тут можно помочь.

Игорь кивнул.

— Точно так. Скучно. Да и помочь я тут никому не могу. Кого тут надо обжечь или в клочья порвать? Нет таких! Нет, я искал! Даже мародеров нет или там… этих…

— Я нужна здесь. — Лера в упор посмотрела на Игоря, тот ответил на взгляд, но через секунду потупился.

— Не надо нам разделяться. Пока мы вместе, нам везет. — не глядя больше на друзей, Игорь вылез из палатки и быстро пошел через кусты к лодке в которой укрывшись МЧСовским одеялом спал Стив. Через несколько минут лодка поднялась в воздух и полетела к Москве.

***

Выпрямив ноги, Игорь повозил ими по земле, оперся на локоть и сел. Посмотрел на Стива, который с шипением возился среди обломков лодки. Весь левый бок у него был в крови.

— Игорь, я по-моему, ногу вывихнул. Возможно ли, что среди тех людей, — Стив указал на приближающуюся к ним группу граждан, — окажется врач или мануальный терапевт?

— Скорее, специалист по эвтаназии. Они ж нас добивать идут.

Прочитать что-либо по лицам дюжины мужчин, медленно подходившим к потерпевшим аварию друзьям не представлялось возможным, так как все они были в противогазах или респираторах. Как по Игорю, так они перестраховывались. В этой половине города воздух был чистым, спасибо розе ветров. Зато, благодаря резиновым маскам, выглядели мужчины в достаточной степени зловеще. Особенно учитывая имевшиеся у большинства из них дробовики. Глядя в парные дула, Игорь пошевелился, но все так болело, что он предпочел вступить в переговоры.

— Э, уважаемые, вы чего?

— Ы оуы? — пробухтел из-под противогаза тощага с курковой горизонталкой.

— Колдуны? Да, колдуны. Только стрелять-то зачем? Из-за вас мой друг потерял концентрацию и мы свалились. Так что, будет очень мило, если кто-нибудь из вас поможет вправить ему ногу и поможет довезти до больницы. Или просто сразу до больницы, ногу и там вправить могут.

Шедший рядом с тощагой крепыш в зеленой футболке и камуфляжных штанах, стянул с головы противогаз и обжег Игоря бешеным взглядом.

— Ты че спокойный такой? Типа, не ты все… — не найдя слов, крепыш обвел рукой с ружьем пейзаж вокруг себя, — это устроил?

Проследовав взглядом за жестом, Игорь не увидел ничего особенного. Разве что на улице, хорошо ему знакомой, практически, родной, было пусто, как новогодним утром.

— Не горячите себя, мужчины. Если вы об ядовитом дыме и всяком таком, то это точно не мы. Мы вчера наоборот всем на севере помогали, спасали там, можете сами спросить, нас поди помнят.

Игорь стал подробно рассказывать о вчерашних событиях, очень надеясь, что слушатели будут именно слушать и не заметят, как он медленно разминается, заставляя ожить отбитое о землю тело.

— Вот так вот! И не надо в нас целиться, мы хорошие.

— А говорящие рыбы? А свет из колумбария? Подземная дрожь? — это что, тоже не вы, такие хорошие, устроили?

— Чем хочешь клянусь — не мы! Мы такого не умеем. И что за рыбы, какой колумбарий? — Игорь подтянул под себя ноги, готовясь взвиться в любой момент.

Еще один мужчина снял противогаз, отдулся, а после этого переломил дорогой бокфлинт и повернувшись к крепышу сказал:

— Все, Леша, не будем мы их убивать, хватит уже.

И обратился к Игорю:

— Это я в вас попал, но не извиняюсь. Вы, наверное, ребята неплохие, но мы нервничаем. Все знают, что все из-за колдунов. — он поморщился, ему явно претило произносить это слово всерьез, — но колдунов мы пока не встречали, а вот разных поганцев за три дня, как из лукошка насыпали. Воруют, магазины ломают, женщинам из дома не выйти. Вот мы с соседями и ходили тут, охраняли территорию. Не надо вам было баловаться, на лодке летать.

— О чем он? — спросил Стив и Игорь наскоро перевел.

— Молодцы. — одобрил Стив, — добровольная милиция, это правильно. А полиция где? Почему с ними нет прикрепленного офицера-координатора? Или рейнджера?

Меткому стрелку перевод не потребовался, поняв, о чем спрашивает подстреленный им колдун, он ответил: — Полиция… Нету больше полиции. Кто форму снял и по людски зажил — и не отличишь от человека, а кто сбежал. Ну и многих пришлось перебить. Потому что они чуть не раньше всех облик человека терять начали, решили, что раз с пистолетами, так все можно.

— И это у вас за три дня всего так лихо повернулось? — изумился Игорь.

— Сами удивляемся. Время такое оказывается, что у всех реакция быстрая.

Тут Стив охнул и поднялся на ноги. Мужчины дернулись, но никто не выстрелил.

— Оказывается не вывихнул. Просто ушиб сильно.

И тут же со стоном сел обратно.

— Нет, все-таки вывихнул.

Врача среди "милиционеров" не нашлось, но и так было понятно, что кровотечение у Стива не соишком сильное, просто площадь поражения большая — дробью содрало кожу с ребер, не столько рана, сколько ссадина. Однако, вдыхать ему было больно, да и с ногой надо было что-то делать.

"Проводим их до травмпункта" — вслух решили милиционеры и вскоре Стива посадили на принесенный кем-то стул и понесли вдоль улицы, как жениха на еврейской свадьбе.

— Что за говорящая рыба-то? — задал не дававший ему покоя вопрос Игорь.

— Селедка. — мрачно буркнул Леша, а те, кто это слышал усмехнулись.

— Да ну, неважно, это байка наверное. — по Лешиному тону было ясно, что если это и байка, тот он один из ее персонажей, причем отнюдь не героический. Игорь сжалился и задал другой вопрос.

— А что там про колумбарий?

— Стены светятся. И внутрь, говорят, не войти. Это тот, который где кинотеатр "Алмаз".

— Так это ж рядом! Граждане, а ничего, если я вас покину? Стив, я ненадолго, ага?

И Игорь, которому почему-то показалось, что он непременно должен выяснить что произошло с колумбарием, быстрым шагом пошел к Третьему кольцу. Поднимаясь по улице Орджоникидзе, Игорь снова обратил внимание на то, насколько вокруг безлюдно, даже безжизненно. Ни собак, ни ворон, ни даже голубей. О людях и говорить нечего. Все куда-то попрятались.

"Ну и дураки" — подумал Игорь. Он быстро шагал, наслаждаясь отличной погодой. Как-то стало сложно держать в голове то, что сотни тысяч, если не миллионы людей сейчас мучаются, по всему миру происходят необъяснимые катастрофы, друзья кто-где, а сам он идет с неясной цель в странное место. Идет и идет куда-то, какая разница? Шагается легко, дышится без машин отлично. Так приятно дышится, как между четырьмя утра и половиной пятого. Ноги сами несут и все замечательно.

Из прострации его вывели как раз ноги. Ступнями Игорь почувствовал, что тротуар мелко дрожит, чуть сильнее, чем платформа метро во время прибытия поезда. Он прошел еще метров сто и ощутил, что дрожь усиливается.

"А я чего не дрожу? Я же человек чувствительный, склонный к рефлексии и очень сочувствующий. Почему же меня ничто не волнует и мне так безмятежно?"

Так и не найдя ответа, Игорь продолжил путь, но приятное чувство легкости и эйфории отхлынуло. Правда, озабоченность судьбой людей и мира так и не пришла. Может, просто не успела, потому что Игорь увидел светящуюся стену.

Это было красиво. Спокойный синий свет, в толще которого изгибались изумрудные, малахитовые, нефритовые, всех оттенков зеленого струйки. Тонкие и упругие, как древесные змеи. То, что за световой стеной или внутри нее скрыт бетонный забор колумбария было совершенно незаметно. Толщину стены Игорь на глаз оценил, как полутораметровую, а в высоту она достигала метров семи-восьми, но резкой верхней границы у нее не было, она просто растворялась исчезая в воздухе, что вобщем-то нормально для света, хотя и странно для такого интенсивного.

Подавив порыв сунуть в свет руку, Игорь медленно приблизился к стене и понюхал ее. Слабенько пахло озоном.

"Поди ебнет, если тронуть-то?" — подумал Игорь и вдруг разозлился. То, что стена имеет магическую природу не вызывало у него никаких сомнений. И то, что кто-то от него, мага, отгородился магией, привело Игоря в бешенство. Он не смог бы объяснить, что именно его бесит: возможно, он привык считать магию такого рода исключительно своей и взревновал.

Отступив на несколько шагов, Игорь присел, на секунду замер и прыгнул вверх, растопырив руки и ноги. Пока он был в воздухе, между его руками и ногами протянулись тонкие пленки магии, красноватые, почти прозрачные. На пике прыжка, Игорь завел руки за голову и, словно баскетбольный мяч, метнул в стену клубок, сплетшийся из пленок, взбежавшим по его рукам.

Клубок ухнул в стену света, вокруг него разбежались круги, словно это был детский мячик уроненный в пруд. Но стена не смогла вытолкнуть клубок, он закрутился, распух, распался на искры. И исчез. А стена стала ощутимо тоньше.

— А где "бум"!? — возмутился Игорь, — По тихому не согласен!

Он завертелся волчком, свился в пружину, а когда развернулся, метнул, лимонно-желтую молнию, с треском прошившую световую стену и пробившую в ней изрядную брешь. Как и давешний смог, стена стала медленно восстанавливаться, синие лучики готовы были заштопать дыру, но Игорь им этого не позволил. Желтые и красные молнии с шумом дырявили световую стену, пока не расчистили проем, в который Игорь смог шагнуть. Ему потребовалось два шага чтобы миновать стену и по пути он обнаружил, что бетонный забор был-таки укрыт внутри стены, но молнии преодолели и его — об один из крупных обломков бетона Игорь запнулся, а мелкий щебень и пыль испачкали ему брюки.

От увиденного на территории крематория, Игорь пришел в некоторое замешательство. Крематория, как такового, не было. Внутри периметра образованного светящейся стеной оказалось что-то вроде земляного террикона, похоронившего под собой все располагавшиеся здесь постройки. Игорь обошел гигантскую кучу земли и обнаружил, что у основания террикона находится кое-как подпертый вход в шахту. А возле него сидит кое-кто, показавшийся Игорю знакомым.

— Эй, гражданин, извольте объясниться!

Но знакомец даже не поднял головы. А когда Игорь тронул его за плечо, качнулся и откинулся назад.

— Ты живое? — Игорь заглянул в воспаленные глаза под совершенно неподвижными веками. Человек, которого Игорь никак не мог отчетливо вспомнить никак не реагировал, хотя несомненно был жив. Он дышал и сердце у него скорее всего билось (проверять Игорь побрезговал — от человека пованивало).

Пожав плечами, Игорь вошел в шахту. Ничем не освещаемый тоннель, узкий и невысокий, полого уходил вниз, постепенно выравниваясь. Спереди доносился шум капающей воды и Игорь ускорил шаг. Ему совершенно не хотелось оставаться в тоннеле когда его зальют грунтовые воды или хуже того, кипяток из поврежденной неведомыми копателями водопроводной трубы. Ничего не видя, Игорь шел, как классический зомби вытянув вперед расслабленные руки. Часов у него не было, так что протяженность тоннеля Игорь мог бы оценить только считая шаги, но делать это он поленился, поэтому через некоторое время начал скучать и волноваться. Больше — скучать.

Все же, тоннель был не бесконечен и впереди стала видна сероватая полоска света. Игорь ускорил шаги, но дойдя до выхода из тоннеля остановился. Судя по звукам, неподалеку велись какие-то земляные работы. Неужели строители тоннеля выкопались на поверхность только для того, чтобы снова начать зарываться под землю? Игорь снова пожал плечами и вышел из темного зева, невольно зажмурившись на дневном свету. Раньше, чем открыть глаза он потянул носом. Странный запах — смесь свежей зелени и пепла.

Вокруг Игоря, не замечая его, ходили невысокие существа, похожие одновременно на людей и големов. Как ожившие песчаные статуи, только из темно-серого пепла, они, в большинстве своем снабженные шанцевым инструментом, бестолково толклись, иногда падая на землю. Некоторые неуклюже ковыряли землю лопатами, запинались о черенки и валились навзничь. Если они действительно были сделаны из пепла, то лежащие несомненно служили хорошим удобрением для яблонь и черемухи, в изобилии росших вокруг.

Игорь, пользуясь тем, что его пока не замечают, пригнулся и скользнул в тень высокой кирпичной стены. Он сразу же понял где находится — это был знакомый ему с детства Донской монастырь. Детство Игоря совпало с тем прекрасным временем, когда монастырь был ничей и в нем можно было сколько угодно играть, забираться на рушащиеся галереи, носиться между склепов. Потом стало нельзя, хотя вряд ли усопших огорчало, что дети играют рядом с местом их упокоения.

Наблюдая за пепельными существами, Игорь заметил, что некоторые из них, перестав безмозгло кружить, направляются в сторону главных ворот. Часть из них, только что целеустремленно шагавшая, вдруг останавливались или сбившись с курса отправлялись прочь бессмысленными зигзагами.

Скрываясь за знакомыми надгробиями, Игорь подобрался достаточно близко к воротам, чтобы увидеть цель к которой стремились пепельные. На обложенной бордюрным камнем дорожке стоял и потрясал кулаками человек, которого Игорь не только узнал, но и вспомнил его имя.

— Вася, так это ты безобразничаешь! — обратился он выходя из-за бронзового ангела к заучу-телепату-сладострастнику, предыдущие безобразия которого они с друзьями пресекли в далекой вологодской деревне.

Узнав Игоря, тот бросился прочь, но через несколько шагов остановился.

— Ты один? Или вы все пришли?

— Один. Но в голову мне лазить даже не думай — сожгу сразу!

Василий глянул на Игоря с пробивающимся через страх нахальством и ломким голосом заявил:

— Не угрожай мне! Я стал куда могущественнее! Мне ведомы и подвластны…

Скривившись, Игорь перебил его.

— Ох, ты ведь зануда, да? Не-не, не хочу слушать про могущества и прочую херь. Говори толком, что тут делаешь. И почему здесь, а не у себя в деревне.

Не готовый совсем уж отказаться от возвышенного стиля, но все-таки сделав хотя бы усилие, Василий рассказал что ему удалось одержать окончательную победу над своим соседом-соперником и подчинить своей воле. Еще он одолел трех других вологодских магов и таким образом обзавелся шайкой во всем ему послушных клевретов, обладающих разнообразными магическими талантами.

— Ну, а сюда вас чего принесло?

— А куда же? В Москву обязательно! Отсюда стану править!

— Кем? И как? — не понял Игорь.

— Всеми! Мой некромант создал мне армию рабов. Но они слишком примитивны и нестойки, годны лишь для простой работы. Но они вскроют тут все могильники и я стану обладателем армии скелетов!

— Да ты же ебнутый какой-то! — возмутился Игорь. — Это же родственники чьи-то, предки. Блин, ты аморальный, Василий, ты это понимаешь?

— Пустое! — величественно махнул рукой будущий полководец скелетов. — К чему поминать чье-то прошлое, если меня ждет великое будущее! Одна только проблема… — Василий нахмурился, — Мой бывший соперник, а ныне раб, слишком далеко. Он не может контролировать свои создания на таком расстоянии. Выводить его из транса тоже нельзя. Ты не принесешь его сюда? Заметь, я не пытаюсь силой захватить твой разум, а просто прошу об услуге.

— Угу. — промычал все уже решивший Игорь. — Понятно теперь отчего он мне на рожу знаком. А остальные твои подельники где?

— Выполняют мою волю в разных концах города, а что?

— Конкретизируй.

— Тебе совершенно ни к чему этим интересоваться. У тебя будет своя задача, когда…

— Ладно, сами поищем. — сообщил Игорь Василию. Тот ичего не сказал, что и неудивительно: еще когда он произнес "когда", Игорь быстрым движением руки послал пурпурную молнию прямо в лоб своему собеседнику. Молния была небольшая, но ее вполне хватило на то чтобы заставить лицо Василия обуглиться, а череп — разойтись по швам.

"Прав был дед, когда советовал этих маньяков сразу в расход. Или это я советовал?" — подумал Игорь, подходя к тоннелю. Пепельные продолжали толпиться не обращая никакого внимания ни на мертвое тело Василия ни на сам факт его гибели.

Не зная как отреагирует на него освобожденный от ментального контроля Павел Лесников (именно так звали оцепенелого, Игорь только что это вспомнил), Игорь вышел из тоннеля в некоторой задумчивости. Он ожидал благодарности или злобы, но некромант лежал пластом и совершенно не понимал где он находится и что происходит. Не испытывающий к нему особого сочувствия Игорь, с полным безразличием к страданиям Павла, растормошил его и потребовал немедленного ответа:

— Ты зачем над прахом усопших измываешься, скотобаза?

Лесникова тошнило. Морщась и содрогаясь всем телом он пытался отмахнуться от Игоря, но тот был неумолим. То стеная, то бранясь, Лесников рассказал Игорю, как покойный "Васька", хоть и взял паузу, напуганный приездом Игоря со товарищи, но не смирился и одолел таки своего соперника Павла. А уж тогда, прибавив к своему арсеналу отвары и зелья побежденного… Впрочем, внятно про этот период Лесников ничего поведать не смог. Он все время находился как бы в полу-бреду — полу-кошмарном сне. Все что он сообщил действительно полезного — в Васькиной шайке, кроме Павла было еще трое: пожилая тетка, мастерица рифмованных проклятий, молодой толстяк, обладавший схожими с Игоревыми умениями, только вместо акробатики у него было что-то вроде пения ("дикого такого, продирающего") и бородатый человек неопределенного возраста. Что умел последний, Павел не понимал, но восстановил в памяти, что Василий очень ценил бородача и даже, возможно, не держал его на цепи, а считал компаньоном.

— И где же они?

— Олька с жирным в монастыре были, там нету разве?

— Поищем. А бородатый?

— Не знаю. — полулежащий на земле Павел, перекатился на спину и ращвел руками. — Может, его Васька в Кремль отправил?

— Зачем? — не понял Игорь.

— Власть брать.

Игорь картинно воздел очи горе.

— От же вы ебанаты!

Но тут же посерьезнел.

— Знаешь, что… тебя бы убить надо. Вот нету у меня никакой уверенности, что если бы ты Васю поборол, а не он тебя, то все не кончилось бы примерно также.

— Не убивай, пожалуйста. — глухо попросил Павел, пряча глаза.

— А ты будешь вести себя хорошо?

Лесников не ответил, только сглотнул. А Игорь отвернулся и в третий раз вошел в тоннель, бормоча под нос: "Ну ведь, надо же, коню понятно, что надо, а вроде и не за что и что делать?".

Пепельных больше не было. Осталась только припорошенная серым земля. Вероятно, именно так Павел расценил требование "вести себя хорошо" — оставил мертвых в покое и вернул прах к праху. Неряшливо и неуважительно, но все-таки останки упокоились на кладбищенской земле и через несколько дней, а если будет дождь, то и раньше, она вберет их в себя.

Быстро и не таясь Игорь обежал территорию монастыря и нашел таки Васиных подельников. Нашел в круглой башне, которую про себя всегда называл "толстой". Недовольно покрутив головой (это место для игр в Айвенго или Стурма Светлого Меча, а не прибежище провинциальных "меджик-юзеров"), Игорь вошел в краснокирпичную башню, поднялся по заворачивающимся винтом ступеням (в его время их не было, надо было лезть так, хватаясь за выбоины в кладке), потом по простенькой прямой лесенке и просунул голову на низкий чердачок под самой крышей. Именно отсюда, как ему казалось, раздавались встревоженные голоса, которые он услышал проходя возле "толстой башни".

В темноте затаились двое, это было ясно по прорывающемуся дыханию, сглатыванию, еканью в животах и прочим звукам, которые обычно издают люди, внезапно решившие сидеть тихонечко.

— Чего прячетесь? Вылезайте!

Игорь слез по лесенке вниз, туда где свет из застекленных бойниц позволил бы ему рассмотреть найденышей, ожидая, что они послушаются и спустятся за ним. Но они предпочли остаться наверху. Игорь глядел вверх, полагая, что сейчас покажутся чьи-то ноги на верхней ступеньке, но вместо того, чтобы увидеть их, услышал высокий женский голос, торопливо произносящий:

— Силу свою собираю для боя,

Счас ты увидишь что это такое:

Слово обрящет твердость дубины,

Сердце твое станет как из резины…

Чем чревато резиновое сердце Игорь не знал и знать не хотел. Не дав женщине закончить проклятие он вскинул над головой руки с выставленными мизинцами так быстро, что в плечах заныло. Из под ногтей вылетели две цепочки рубиновых капель, которые прожгли потолок, а когда Игорь свел руки, превратились в вихрь, перемалывающий балки перекрытий, как нож мясорубки — жилистое мясо. Игорь едва успел отпрыгнуть прежде чем потолок обвалился и в облаке пыли и груде обломков взглядам явились оба прятавшихся на чердаке мага. Одетая в темное женщина, падая ударилась головой о кирпичи и потеряла сознание, а толстяк в не по сезону плотном коричневом костюме, треснулся об пол противоположным местом и, хоть и взвизгнул от боли, но никакого увечья не получил.

Вытаращив глаза он пялился на Игоря, пока тот выставив вперед открытые ладони говорил:

— Спокойно, не буйствуем, ага? Растерялись, да? Ничего не помните? Вы были под контролем, вас один злодей заколдовал, а теперь все хорошо, ок?

Наверняка, все так и было. Толстяк был дезориентирован, не очень понимал где он и что тут делает. Но среагировал быстро. Открыл рот и завыл, переходя из тональности в тональность, каким-то образом деля голос надвое и одновременно взрыкивая и скуля. Звучало это жутко, Игорь даже отшатнулся. А вокруг толстяка свивался кокон магии, желтые полотнища которой сплетались, укрывая толстяка от опасности.

С Игорем от этого произошло странное. То, что он видел, по проявлениям настолько походило на его собственную магию, что его затрясло. Вид его магии в чужих руках приводил в неистовство, подымал откуда-то изнутри волну первобытной ярости. Первым побуждением Игоря было кинуться на толстяка и задушить. Вторым — пробить кокон, сжечь молниями дотла и толстяка и память о нем. "Убью!" — горело перед глазами, Игорь знал, что так и поступит и что это будет несравненным, чуть ли не сексуальным наслаждением: знать что твоя магия — снова только твоя и никому другому недоступна.

Защитный кокон вокруг толстяка делался все плотнее и неприступней, а Игорь мощными движениями, словно сматывая канат, накручивал невидимую пока магию на руки, готовясь зайтись в серии пируэтов, которые увенчаются ударом такой силы, что хорошо если башня устоит. Он готовился к удару так тщательно, что время наносить его ушло. Потому что параллельно ярости и предвкушению появился второй слой мыслей. "Убью жирного ни за что. Стану убийцей. Ну и? Я и так уже не целка в этом смысле. Но раньше я защищался. Или защищал. А сейчас грохну его так, от полноты чувств.". Эмоционального протеста мысль о немотивированном, вобщем-то убийстве так и не встретила. Сугубо рационально, умом, а не сердцем Игорь решил: не надо. Будет лучше в эту дверь не заходить. Потому что в доме, где убивают без особой причины, живут довольно мерзкие персонажи. Такие, с прямыми сальными волосами, гнусно хихикающие, льющие слезы, одновременно визгливо хохоча и шевелящие длинными костлявыми пальцами.

— Да ну, на фиг! — он остановился, позволяя струям магии стечь с него к ногам и уйти в пол.

— Домой езжай! Подругу свою, если очухается, с собой забери, понял!? И не безобразничайте. — сказал Игорь толстяку и ушел. "Ништо, другой кто-нибудь тебя грохнет, жизнь-то вон какая стала неспокойная. И мне приятно будет и… опять же мне приятно, что не я." — так думал Игорь перед тем, как начать думать о том где искать четвертого приезжего — бородатого.

***

Идти к Кремлю не хотелось. Ну в самом деле, глупость же полагать что кто-то туда отправится "брать власть". Что там брать-то? Царь-пушку да золоченые шторы? Ну а куда тогда идти? Или вовсе не искать этого четвертого, черт с ним, нанимался что-ли!

Но найти надо, Игорь знал, что искать будет, пусть и в отвратительном настроении. Во-первых надо. Во-вторых немного любопытно. В-третьих…

Поймав себя на том, что загибает пальцы, Игорь сел на тротуарный бордюр, поставив ноги на решетку ливневого стока. И почувствовал, что земля все еще дрожит. Он полагал, что дрожь исходит от светящейся стены, но сейчас он сидел метрах в двухстах от нее, а дрожание было не слабее, чем возле колумбария. Даже немного сильнее. Встав, он пробежал метров сто и снова прислушался к ощущениям. Тоже самое, дрожь не ослабела и не усилилась. Повернув на 90 градусов, Игорь переместился на пару сотен шагов. Здесь земля тряслась чуть-чуть сильнее. Рыская зигзагом, Игорь нащупал "азимут" и пошел туда, где как он надеялся будет… он понятия не имел что именно. Что-то от чего дрожит земля.

Через четверть часа, возле кондитерской фабрики "Ударница", Игорь приложил ладонь к трамвайному рельсу. Нагретое солнцем железо тут же ударило его по руке. Значит, не показалось, рельс действительно подпрыгивал. Увлекшейся поисками, Игорь перешел на бег и помчался к Октябрьской площади. Вернулся. Сбегал к Ленинскому. Сильнее всего земля дрожала посреди Шаболовки, примерно напротив проходной "Ударницы".

— Следопыт! — вслух похвалил себя Игорь, подцепил пальцами крышку ближайшего канализационного люка и, застонав от натуги, отковырнул ее.

— Яша, сделай мне фонарик! — попросил Игорь в пространство и тут же сам отозвался противным голосом:

— Ах нет, я остался со своей трехстворчатой подружкой, сам тут погибай в темноте и вонище!

В коллекторе и вправду было темно, но про вонищу Игорь преувеличил. Пахло не фиалками, но вполне терпимо. Благо, все зловонное — заперто в трубах. Вот душно было, это да.

Под землей тряска ощущалась не только под ногами, а со всех сторон. Стены вибрировали, толстые трубы шуршали осыпающимися чешуйками краски. Сориентироваться куда идти, Игорь не мог. Но поскольку вариантов было только два, пошел вправо и через несколько сот шагов, когда и следа не осталось от пробивавшегося через открытый люк света, совершенно потерял ориентировку. Вроде бы он сперва шел в сторону Ленинского, но коллектор несколько раз поворачивал неожиданно и плавно. Искать на стене скобы, которые вывели бы его к люку, который можно открыть и высунув голову определиться с местоположением, Игорь поленился. Какая, в конце концов разница? Или он придет к источнику подземного стука или устанет идти и тогда уж вылезет на поверхность.

Постепенно вибрация ослабевала. Выругавшись по поводу того, что не угадал с направлением, Игорь пошел обратно. Шел в темноте. Мог бы подсветить себе магией, но так было азартнее. Вот и пришел в ловушку.

Рыпнулся вперед-назад — не может идти. Взорвался искрами, порос молниями, как разноцветный морской еж — как в вату. Паленым завоняло, зашипело тихонько, да и осталось тлеть. Только хуже стало: глаза слезятся и дышать нечем.

Игорь не понимал ни где он находится, ни даже где верх, а где низ. Словно вошел в темноте на склад матрасов, а они обрушились и придавили. Жить можно, двигаться — чуть-чуть, вырваться — невозможно.

Кричать и ругаться Игорь не стал, загордился. Если есть кто живой — сам заговорит.

— Я тебя знаю. — чуть раньше слов, в лицо ударил сноп желтого света, как от старой автомобильной фары. — Мне рассказывал о тебе Васенька, этот полоумный гипнотизер. Он всех вас подробно описал и я нисколько не сомневался, что если уж вы потащились в такую даль из-за таких пустяков… ну, деревенские эти дела, то наверняка снова объявитесь. Хорошую вы себе придумали игру, не могу не одобрить. Мило и благородно — следить, чтобы плохие волшебники не обижали мирных людей и хороших волшебников. Я совершенно серьезно — хорошая игра. Но сейчас я тут занят серьезным взрослым делом, здесь играть нельзя. Посиди спокойно, не шали и не мешай мне.

Игоря бесил этот тенор, говорящий с ним в том ключе, в каком Игорь сам был не прочь пообщаться: высокомерно и с издевательским сочувствием. Но он решил придерживаться ранее избранной тактики — помалкивать.

— Тебе, наверное любопытно, что это за дело, к которому нельзя подходить таким милым и смышленым ребяткам, как вы. К сожалению, пока я ничего рассказать не могу. Половину работы — не показывают. Если ты на связи со своими друзьями, посоветуй им не соваться, пусть потерпят без твоего общества, возможно, ты еще увидишься с ними.

Игорь хмыкнул и стал ждать продолжения. А не дождавшись — уснул. Спал он плохо, сказывался недостаток кислорода. Какие-то невнятные кошмары снились ему, но даже попугаться толком не удалось, слишком мутными и невыраженными были образы, слишком часто сменялись. О том же, что происходило пока он спал, Игорю впоследствии рассказал Дима.

***

— "Мы с Арсеном, когда заварушка началась, быстренько кошку, девчонок и этого, невменько — Валерика, погрузили и ломанули от Москвы подальше. Решили, что доедем до Уфы, а там уж самолет раздобудем. Ох, я не помню, почему именно до Уфы, был, наверное, какой-то резон. Ну так вот, сделали мы дугу по дальней бетонке, встали на М5 и гоним. Не из паники, а чтобы в затор не попасть. Сзади-то напирают. Не спим, конечно, не едим даже, я веду, как ни в себя, а Арсен страхует, чтобы руль перехватить если я засну. Уж Татарстан проехали, звонит Яша. Сотовые не работали, да, но Иридиумы — вполне. А ты отказался, потому что, не помнишь? Мол здоровая такая трубка, фу, еще и антенна на локоть торчит, бе! Вобщем, звонит Яша. Поинтересовался, как его кошка себя чувствует, а заодно сообщил, что ты пропал. Его Стив каким-то образом разыскал. Без языка, телефона и с одной ходячей ногой. Его в больнице подлатали, он и пошел тебя искать. А нашел черте-что и спятившего некроманта. А ты — как сгинул. Стив волноваться не стал, взял в охапку некроманта и поволок его, напоминаю — без языка и ноги, к Яше. А вот Яша, тот как раз разволновался. И поступил также тупо, как ты, но из других соображений. Якобы не хотел подвергать Леру и Риту опасности, а Стиву де, надо отдохнуть. Вобщем, смылся он в город один. Стал тебя искать. И не нашел. Вот тут-то он мне и позвонил.

Как мы самолет искали (не, на машине назад было нельзя совсем — беженцы всю трассу заняли, ни одной полосы на встречке не пощадили), это я потом как-нибудь расскажу, отдельная песня. Самолет, кстати, Саша в итоге вымутила, никто от нее не ожидал ведь, а? Военно-транспортный, не Цессна какая-нибудь. Меньше трех часов и вот опа — мы под Дмитровом. Ближе сесть негде было, да. А машины-то из Москвы все прут! Но мы ж смекалистые: машины еще не все выехали, зато поезда — все, потому что их меньше. Любой путь свободен, езжай на чем найдешь. Мы дизельную дрезину нашли со специально обученным алкоголиком в придачу. Он нас до Савеловского домчал за полтора часа.

Вроде, как могли, торопились, а все равно опоздали. Яша на звонки не отвечает, Лера тоже, а Стив с Ритой совершенно не в курсах где все остальные. Чего "к делу"? Нет уж, слушай по порядку!

Я не понимаю, как Арсен это делает, но он мигом нашел мужиков, которые Стива в больницу доставили. Они показали где тебя в последний раз видели. Тут я думал Арсен кого-нибудь попросит и ему тут же привезут милицейскую овчарку, а то и свору бладхаундов. И я уверен — ему бы привезли. Но тут сестры за дело взялись. Прикинь, всегда были сугубо пассажирками, если не балластом, но тут их как подменили. Пошептались, поколдовали с бутылкой воды и вот что вышло: плеснешь этой воды на мостовую и если она поверх твоих следов легла — следы сухими остаются. Прямо видно как и где ты шел. Воды, конечно, уйма потребовалась. Хорошо я быстро сообразил, что с бутылками не набегаешься. Раздобыли мы пожарную машину. Арсен раздобыл, кто ж еще. Дошли мы до подземного хода. Световая стена? Нет, не было, рассосалась, наверное. В монастыре нашли даму, которую ты оглушил и ее спутника, жирного такого. Этот, который не в меру упитанный, там буквально разрывался: у него на руках и контуженная и какой-то полоумный, со знакомой рожей. И оба они ему ни на кой не сдались, но и бросать не по людски. Отдали мы ему ключи от пожарки, помогли ему иждивецев через тоннель протащить, а он нам пока рассказал, что знал, про бородатого, которого ты искать ушел. Доехали мы все вместе до того места где ты под землю полез, толстяк куда-то укатил, а мы остались перед открытым люком. Тут уж Саша за дело взялась. В коллектор нам как-то не захотелось, мы по верху бродили, пока она не учуяла, что под нами люди.

Да, только учуяла. Потому что сразу после этого ей как-то поплохело. Слабость, жар накатывает, тошнота. Леры нет, так что мы ее просто в тенек уложили и сестры с ней сидеть остались, холодные компрессы на голову класть. Одни мы с Арсеном под землю полезли, вдвоем стало быть. Я как-то всю эту ересь про диггеров и подземные хоромы коммунистов не уважаю, но вынужден признать: та штука, куда мы в итоге попали — впечатляла даже очень. Что это было — понятия не имею, но не депо и не склад. Тем более, там все явно законсервировали раньше, чем закончили. Представь такой зал метров в 70–80 длиной и узкий. А высота потолков — ну, не меньше пяти метров точно, причем в одном конце ниже, а в другом выше. Как перевернутый бассейн-лягушатник. И все заставлено рамами из железного уголка-шестидесятки на чугунных подушках. Очень интересно, что на этих рамах смонтировать собирались, но по ним непонятно даже приблизительно. Света мало, хотя проводка имеется, только явно времянка еще, а на ней лампы в таких клетках висят. Но горят через одну, через две. Стены везде бетонные, а в том конце, где потолок ниже, кусок стены метров шесть на три — крупным кафелем оклеен. и из этой же стены торчит толстенная метровая труба. А из нее, вопреки всем обычаям, не капает ржавая вода. И труба эта, да стена вокруг нее — единственное, что видно нормально. В смысле четко так видно, хотя и темновато, но не в темноте дело. Просто остальная часть зала она как бы это, ну, в мареве каком-то, как над дорогой в жару, но гораздо более подвижном, что ли… Как через полиэтиленовый тент на ветру смотреть, если представляешь себе. И хоть и так вот плоховато, но видно, что там на одной из рам висит Яша. Но не то, чтобы его подвесили, а как будто он перепрыгивал через нее, но ошибся и пузом налетел. Хотя и сомнительно, что Яша бы допрыгнул — рама высотой под три метра. Висит он, а живой или нет — непонятно. А чуть дальше Лера и какой-то бородатый хрыч, вроде как пляшут. Она его за плечо держит, а он ее за волосы. Вот, кстати, так я и догадался, что нет, не пляшут. Нет такого танца, где бы за волосы таскали. А так — типичная кадриль: прыгают, крутятся, то вперед пробегут, то остановятся. Я пока смотрел, Арсен уже вперед рванул. Влетел в это марево и, как в кисель! Вперед никак, назад — еле-еле. Но он грамотно придумал. Обернулся мышкой — чвак и кисель раздвинуло. Он вперед пробежал, я за ним, но дистанцию держу, потому что понятно что дальше: Арсен хлоп и уже с корову, а из киселя, как сферическую дырку выели. Так и продвигались. А бородатый и Лера никакого внимания на нас не обращают, скачут и вроде разговаривают, но пока ничего не слышно. А вот когда Арсен метров на десять к ним подобрался, тут мы и услышали, как бородатый визжит, а Лера бредит. Что она говорила я, извини, пересказывать не буду. У нее, как говорится, помраченное состояние сознания было, соблюдем прайваси. Говорят, хирурги никогда не рассказывают о чем больные под наркозом бредят. И если это правда, то правильно делают. Мне прям неловко, что я тогда Леру слышал. Зато, приятно, что слышал бородатого. Ох и больно же ему было! Лера ему так вкатила, что непонятно, как он на ногах держался. Трясло его, что аж зубы выкрашивались.

Арсен такой тварью обернулся, что страшней не придумаешь — сплошные когти. Впился в бородатого, от Леры резко так оторвал (с волосами, но дело наживное), она даже упала. И ко мне его развернул. Говорить ему нечем, но и так понятно — "Я придержу, а ты вдарь!".

И я бы вдарил, но бородатый как глянул, у меня язык и отнялся. Как при заморозке у зубного. Лежит такая плюха во рту, как говорить — не помнит. А бородатый башкой крутит, извивается и подловил-таки момент, впился в Арсена зубами. Если бы в лапу, то и пофиг, а он как-то до головы дотянулся, чуть Арсену глаз не выгрыз. Тот отшатнулся, выпустил бородатого, а этот только облизнулся и побежал. Не знаю куда, но прямо перед ним твоя Рита откуда-то взялась. Плюхнулась на четвереньки, бородатый через нее кубарем. Рита исчезла, а Арсен снова бородатого захомутал, тот еще и встать не успел. У меня же, чувствую, отпускает язык.

Кастанул я меджик миссайл, а за ним еще один. Хватило. Поджарило бородатого насмерть. Арсен обратно человеком стал, кстати, при этом бородатого, которого он так и не выпустил, распылило по всей географии. Как и не было такого гражданина. Я к Лере, а Арсен крылья отрастил и Яшу снял. Вернее, столкнул, но аккуратно так и голову придержать успел. Лера где упала, там и лежит. Вроде целая. Дождалась, когда Арсен сказал, что Яша живой, но в отключке и сама тут же вырубилась. Вот, вроде все в сборе и живы. Только тебя не хватает. Тут снова Рита появилась, говорит, если мол Игоря ищете, то он позади устройства расслабляется. Что за устройство? Оказалось, в той стороне куда бородатый сбежать пытался, за кучей железа устройство прячется. С виду — дурдом и декорация. Маховик крутится, лампочки мигают, и в стеклянной трубке что-то зеленое булькает. Прямо как в кино когда лаборатории показывают. Пофиг что за лаборатория, но зеленое должно булькать. Вобщем когда описание слушаешь — совершенно несерьезная вещь, да? Так это потому, что я главное еще не описал. От устройства мощей прет. Вот не знаю, как от турбины на электростанции. Только мощь эту прямо видно. Тикает еще, зараза, зловеще так. И такая жуть пробирает, что ну его совсем, а я ведь в Амазонии всякого насмотрелся, помнишь, рассказывал? И устройство это прямо как сообщает: "Тронешь меня — кони двинешь!". А позади устройства ты в метре от пола паришь, весь такой спящий, но беспокойный. Я тебя за ногу дернул — не падаешь. Рита говорит, я уж по нему даже карабкалась, в ухо кричала — не просыпается и вниз его не стянуть. Но в ней, наверное силенок мало. А я за тебя уцепился и поволок. Как дирижабль буксировал. Когда кисель насквозь прошли, ты рухнул и чуть меня не прибил. И снова, между прочим, не проснулся, хотя приложился ого-ого!

Долго мы наверх выбирались. Рита как увидела, что вас троих на себе нести надо — сразу исчезла. Да и Леру в одиночку не очень потаскаешь. Но в две ходки уложились. Я Арсену предлагал кем-то побольше стать, чтобы вас на нем быстренько вывезти, но он отказался, сказал, под ярмом ходить — дело бычье, а не человечье.

Ну и вот. Положили мы вас под куст, сестры набежали, помусолили сперва Леру, потом Яшу, а ты к тому времени и сам начал глазами хлопать. Вы все одновременно, практически, очнулись."

— А устройство-то вы поди разломали, луддиты? — спросил тогда Игорь.

— Неа. Забоялись.

— А если жахнет?

Дима задумался.

— Может и жахнуть, да. Надо бы подальше отойти.

— Угу, но сперва подходы к этой хреномудии завалить. А то не в меру любознательные полезут, влипнут в этот ваш кисель, а мы потом их мамам слезки утирай.

— Откуда тут любознаетльные? Посбегли ж все.

— Э! - со знанием дела произнес Игорь, — Как раз сейчас шастать и начнут.

Пока Яша заваливал бетонными блоками вперемешку с чугунными радиаторами и телевизорами ("Так, почудить захотелось" — ответил он удивленным друзьям) входы в подземное помещение, замуровывая в нем загадочное устройство, Игорь приставал к нему с вопросами:

— Ты-то как меня отыскал? И что было? И почему у тебя ничего не вышло?

Яшин рассказ оказался короче Диминого.

"Видишь ли, друг мой, беда в том, что услышав о твоем исчезновении я заспешил и поступил опрометчиво. Точнее даже не так. Беда в том, что я испытываю к тебе сильную дружескую привязанность, вот в чем первопричина. А дальше уж да, спешка, опрометчивость и все такое.

Искал я тебя энергично и, практически, нашел. Хотя, так и не увидел до того момента, когда очнулся на газоне, куда меня так любезно сложили. По крайней мере пленителя твоего я отыскал. И, если тебя он зафиксировал и все, то со мной счел нужным вступить в переговоры. Ему очень импонировала идея залучить в друзья человека умеющего создавать что-то из ничего. И, не могу его винить, мой дар — великолепен. Не представляешь как меня прет от этого. Еще бы научиться не копировать, а создавать объекты сообразно фантазиям… Уверен, со временем у меня получится. Почти уже выходит. Крохотные, никому кроме меня незаметные отличия от прообразов уже получаются. Дело за малым — развить. Что? А, ну вот: стал он меня окучивать, только нес настолько душную фигню, что сразу стало ясно — никакой дружбы у нас с ним быть не может. Ну, обо всяком. Да ну, воспроизводить даже тошно. Маньяк, причем ни разу не симпатичный в своих устремлениях. Опять же, дело у меня — твою почтенную особу разыскивать и в лоно возвращать. Ну-уу… в лоно вообще. Метафорическое. Тогда этот деятель решил меня принудить. Он не то, чтобы гипнотизер, но похоже. Толи у меня иммунитет кой-какой есть, то ли уж не знаю, однако создавать я ничего не мог, иначе б сделал молоток и по башке ему съездил. Однако же и под контроль не попал, кое-как соображал. Кинулся на него, хотел руки повыкрутить, но он многостаночник оказался. Сперва наколдовал что-то, отчего я как не в воде даже, а в как справедливо поименовал эту штуку Дима, киселе очутился. Сперва пожиже, но густело быстро. А все же сумел я до него доплестись и даже руки на него наложить, вроде прямо в бороду вцепился. И так меня от этой бороды током шарахнуло, что синие звезды перед глазами пошли. И? И все, больше не помню ничего."

— Толку с тебя! — проворчал Игорь, но тут же поправился, — Хотя, спасибо прямо такое, знаешь, серьезное. Настоящее спасибо.

Лера оказалась еще менее многословной.

"Ты извини, но в первую очередь, Яшу искала. Как нашла? Сердце привело. Не, он что-то путает, он не сразу сознание потерял. Когда я прибежала, его этот урод мучил и Яша в сознании был. Он его как невидимыми руками крутил и кидал, а Яша только орал и ругался такими словами, которыми ты по утрам разговариваешь. Я подкралась и цап бородатого. И вкатила ему такие судороги во все места, что по идее сердце встать должно. А он Яшу бросил и в меня вцепился. Понятия не имею, сколько мы боролись, по ощущениям — год. Нет, гипнотизировать он не пытался, просто дрался всеми руками и невидимыми и обычными. Но у него и те и другие от боли тряслись и ничего мне совсем уж ужасного сделать не могли. Я все что только придумать могла в него вкачивала, от мигрени, до спазмов желчных протоков, веришь? Вот даже не знаю, кто бы первым не выдержал. Но ребята пришли, все уладили."

Рита тоже не смогла прояснить темные места в этой истории.

"Я за Леркой шла. Незаметненько. Скачками. Куда там вмешиваться, ты что, это ж битва титанов была! Я все время в трубе там такой просидела. Когда время пришло — выскочила и всех спасла, как всегда. А чего тебе неймется, благоверный? Жив и радуйся пока!"

— Радуюсь. А почему "пока"?

— Ну, доползет до нас трещина и хана.

— Какая еще трещина?

Рита захихикала.

— Вот вы все паникуете, я одна за событиями в мире наблюдаю. Радио сообщило что море треснуло.

— В смысле? — не понял Игорь.

— Какие-то эти, знаешь, которые вроде рифтов, но не совсем. На дне океана. В них какая то хрень попала и распирает. Погоди, я вспомню. Хотя, что вспоминать, если никто ничего толком не знает? Говорят, сперва по амазонке волна пошла, как будто по дну что-то тащат огромное. Вышла в океан и исчезла. И тут же, типа, "аномально высокая сейсмическая активность в Тихом океане. Ну да, в Атлантическом, конечно, я так и сказала. Да какая разница? Там трещина! Что по дороге встречается — тонет к херам. Острова, корабли, жуткое дело!

— Дима! — довольно невежливо отвернулся от жены Игорь, — Дима, а ты со своим приятелем связаться можешь? С Вальдесом.

Дима ответил не сразу, и отвечая состроил недовольную рожу.

— Знаешь, могу, но тут так все неловко. Мы сговорились, конечно, насчет связь держать, Вальдес даже одну штучку мне дал для этого. Только она магическая.

— И что?

— Ну там нужно специфический ритуал провести, чтобы заработала.

— Насколько специфический? — заинтересовался Игорь.

— Откусить и положить вместе с амулетом этим долбанным за щеку. — пряча глаза ответил Дима.

— Ну так кусай! Надо выяснить, что за трещина же! Она из Бразилии пошла, Вальдес в Бразилии, значит он в курсе, логично? А то вдруг и вправду какая гранд-беда, всей Земле кранты, а мы и не узнаем почему.

— Логики не вижу, одни эмоции. И ты, — с тяжким вздохом ответил Дима, — конечно прав. Спросить надо. Доберемся до цивильного сортира, попробую Вальдесу, так сказать, позвонить. Блин, ничего ведь не стоило ему спутниковый телефон купить, а я не купил! Будь оно неладно его муахос и чувство юмора его негритянское!

— Ты меня интригуешь. Весь прямо трепещу как охота про твой ритуал побольше узнать.

— Обойдешься!

— Посмотреть-то хоть можно будет?

— Нет, конечно! И потом спросить будет нельзя! И гуглить про этот ритуал тоже! Хотя нет, гуглить можно, все равно не нагуглишь ничего, я ж тебе и названия его не скажу.

— Я все-таки попробую. — ухмыльнулся Игорь.

***

Диму, нашедшего себе укромное место, ждали долго. И не пощадили, хотя и не могли не заметить, что друг в полном раздрае. Сутулится, на лице растерянность вперемешку с огорчением.

— Так чего, ну?

Подобные этому вопросы, посыпавшиеся на Диму, вынудили его сглотнуть и развести руками.

— Был у меня хороший друг, а теперь нету, вот чего!

Понукаемый к рассказу и утешаемый, Дима стоял окруженный друзьями, не зная, отвечать ли на вопросы или попросить Яшу сотворить литр синьки и накатить без закуски, чтобы перестали мелькать перед глазами сцены из их с Вальдесом анабасиса.

— Нету друга. — повторил Дима, — Докопался он-таки до этого демона злоебаного.

— Это демон его… того?

— Не совсем. Ни демон Вальдеса, ни он демона. Волки от испуга скушали друг-друга. Теперь вместо Вальдеса черте что. Мозги пополам, а насчет тела я не понял. Может оказаться, что и вовсе никакого нет. Был у меня друг, а теперь нечто, которое меня помнит и даже с приязнью, а все равно — не Вальдес. Не было в нем ни равнодушия, ни странных закидонов насчет мира обратного времени и тамошних обитателей, с которыми непременно надо какие-то счеты свести.

— Ну, а трещина-то?

— Трещина? Ага, трещина его работа. Это он вроде как разбег берет. Разбежится и станет проламываться в этот свой другой мир. Пробьется — уйдет туда навсегда. А нет — вроде как помрет и все вокруг себя отравит. Я так понял.

— Может, помочь ему? Поскорее уйдет и хорошо. С глаз долой — из сердца вон и кобыле легче. — предложил Игорь.

Дима покачал головой.

— Не. Мы ему ничем не поможем. Это какие-то запредельные дела, ни черта непонятно, ясно только, что нам слабо не только помочь, но и даже понять, как и что он делает. Не-не-не! — замотал головой Дима, — не надо туда лезть и трогать его, даже трехметровой палкой, не надо.

— Меня вот что волнует, — подала голос одна из сестер, — а тот остров, где наши мамы-папы, он ведь, в Индийском океане, не в Атлантическом?

— В Тихом, вобщето. — снисходительно сообщил Игорь, — Почему у женщин проблемы с географией всегда, а? Только, между прочим, без разницы какой именно океан.

— Почему?

— Потому что он все соединены между собой. И если эта подводная колбасня с Атлантического началась, то не факт, что в нем и останется. Вывозить их надо.

— Сначала, надо немножко подумать, куда вывозить.

— Арсен прав. Есть идеи? — Игорь обвел друзей глазами, остановившись на Яше.

— Я знаю? — пожал плечами тот. Надо придумать какую-то Шамбалу, где им точно ничего угрожать не будет.

— Шамбалу? На Тибете, стало быть.

— Да не, я иносказательно.

— А чего нет-то? — разгорячился Игорь, — Очень правильно. Где ж еще? Людей мало, океану туда не добраться, хоть он весь потрескайся, только там холодно и яки воняют, но привыкнут наши, да и не навсегда же!

***

Самолеты, как ни странно, еще летали. Не из Москвы, конечно, и не с подмосковных аэродромов. Вся авиатехника на двести километров окрест уже была в воздухе — людей со связями и деньгами, спешивших покинуть столицу, оказалось даже больше, чем бортов легально или нелегально готовых к вылету. До Питра доехать не удалось бы, так что, поехали на юг. Забитые трассы объезжали по полям и просекам, а через полтыщи верст сменили-таки авто-транспорт на авиа. В салоне очень бодрого для своих лет АН-14, арендованного за дикие деньги, Яша, придвинувшись поближе к Игорю, поставил на сободное кресло перевозку с Тинки-Винки, которую до того держал на коленях и сказал:

— Я с вами в Харькове попрощаюсь. Хочу своих тоже забрать. Так что, вы без меня на материк родственников вывозите.

— Эй, а куда вывозить-то? Так и не решили же!

— Решили. Ты в машине заснул, а мы обговорили все. Ты с Димой, Стивом и девчонками на Маркизы добирайтесь. Везете всех в Джайпур, там вроде сейчас спокойно. Если узнаете, что там тоже какая-то заварушка — то в Дели, но это хуже. И ждете вестей от Арсена с Лерой и Стивом. Они сразу в Непал и всякий Бутан дернут. Ждете, а не сами за ними гоняетесь.

— Все-таки, разделяемся?

— А куда деваться?

— Угу.

Игорь задумался, подперев кулаком щеку, а потом вдруг объявил:

— Дима сам справится. Как хотите, а я в Бразилию. Мочи нет, как охота на этого демона глянуть!

— Ты безответственный. — глядя в проход между кресел, по которому пробирался, уже совершенно оправившийся (не без помощи Леры) от ран, Стив, сообщил Яша.

Возразить Игорю было нечего, он прикрыл глаза и стал прикидывать, как ему добираться до Южной Америки, учитывая, что деньги — не проблема, да вот непонятно, как долго они еще будут иметь хоть какую-то ценность.

"Попросить, что ли, Яшу рубинов наделать? А перед прохождением таможенного контроля — глотать. Но доставать их потом — бе-ээ." — с этой тяжелой мыслью он уснул.

***

Путь в амазонские дебри оказался не только долог и, местами, труден, но и невероятно интересен. Кто знает, отчего количество вдруг перешло в качество, но всюду где он оказывался царили абсурд и трагедия, связанные (или, как минимум, связываемые в представлении людей) с магами. Разумеется, люди, не ограничивались охотой на ведьм, что в кой-веки было бы оправданно. Они с не меньшим восторгом уродовали друг друга, наживались на чужом горе, проявляли чудеса героизма и самоотречения. Решивший для себя, что сторониться общественной жизни не след, Игорь вмешивался в любую заваруху и сам потом удивлялся, как его угораздило выжить. На Евразийском континенте он обзавелся легким пулевым ранением, на Американском — его без малого успешно сожгли (ну, дымом-то придушили почти насмерть), а между ними (Игорь добирался морем, с авиаперелетом через Атлантику не повезло) умудрился заработать шрам на шее от стального троса и потом хвастался всем, что его хотели повесить на рее, что и близко не было правдой. Жизнь сделалась так ярка и насыщена, что Игорю, обычно не страдавшему в отрыве от социума, стало невыносимо скучно когда он миновал наконец обжитые места и вступил под бесконечный полог приречной гилеи.

Без знания местных языков, на одном только умении быстро рисовать в блокнотике и раздавать оплеухи вперемешку с деньгами, Игорь сумел добраться до описанных Димой мест, где деньги работать перестали, а с оплеухами горячиться не следовало из опасения нарваться на отравленный дротик. И все же он добрался до места, которое туземцы называли "Проклятая щель" или "Адская бездна", а может и совсем иначе. Местное-то название Игорь запомнил, только вот о смысле его не имел ни малейшего представления. Но обратил внимание, что при произнесении этой абракадабры индейцы пучили глаза и прикрывали лицо растопыренными пальцами. Толи это было выражением ужаса, то ли предостережением о присутствии отравляющих газов. Подозревая последнее, Игорь тщательно осмотрел диковинное место издали.

Ни трупов животных, ни увядших и пожелтевших растений он не углядел. Все, что он видел — свежий разлом в гигантской скале, подстилавшей холмистый участок гилеи. Грунт по сторонам разлома местами сполз, обнажив базальт неопрятного красновато-серого цвета, склоны новоявленного ущелья еще не успели порасти зеленью. Узкая щель, наклонно уходила вниз, изгибаясь полумесяцем и расширяясь. Конец ущелья терялся из виду, где-то у реки.

***

Игорь постоял на обрыве, потом сел на корточки. Голова не кружилась, необычного привкуса во рту не ощущалось. Похоже, туземцы просто демонстрировали ужас перед этим местом.

Попрыгав по обломкам базальта, Игорь спустился на дно ущелья и пошел по нему, даже не пытаясь предположить, с чем ему доведется встретиться. Идти пришлось долго и в конце концов он вышел к реке. Ничего необычного по дороге не попалось. Игорь разочарованно покачал головой, бросил в реку камень и пошел обратно, на этот раз, внимательно вглядываясь в каменные стены. И не нашел ни зловещего зева пещеры, ни указующей надписи, ни мерцающего зеркала магического портала.

— Команданте, Вальдес, ну что за херня!? — обиженно возгласил Игорь, — Я к вам со всей душой, привет от Димы привез, помочь хотел с переходом в лучший мир… уж не поймите превратно. А вы прячетесь? Нехорошо!

Дно и стены ущелья засветились синим газовым светом и в голове у Игоря загромыхало так, что он сунул в уши мизинцы:

— Любопытный маг, уходи! Уходи далеко и быстро!

— А что такое? — проорал оглохший Игорь, — Я мешаю?

— Ты не можешь ни помешать, ни помочь. Ты можешь отвлечь, ты можешь погибнуть. Первое мне не нужно, второе не нужно тебе. Уходи, я тороплюсь.

Свет стал еще ярче и из него вытекло что-то совсем уж синее. Настолько синее, что небо по сравнению с ним было бумажно-белым. Игорь, сложив руки домиком над глазами рассмотрел многометрового червя, похожего на гофрированный шланг с колючим набалдашником.

— Куда торопитесь, команданте Вальдес?

— Ты знаешь со слов Димы. Он все тебе рассказал на доступном людям понятийном уровне. Меня ждет исторгший меня мир, ждет, чтобы жестоко поплатиться.

Игорь задумчиво почесал нос.

— Рассказал, да. Вот только тут несостыковочка есть. Я изложу, ага? А то, может вам поостеречься все же надо, не рваться в исторгший мир. Тут ведь, как: вот та ваша часть, которая демон, она, сдается мне, до прихода к нам магии была выумкой. Кабы не Вальдес, ей бы и осталась. Он ее растормошил, она стала реальной, слилась с ним и вот вы одно. Но та парадигма что в вас заложена, весь этот другой мир, она-то точно ли тоже стала реальной? А то может это все шизофрения такая. Типа, "жопа есть, а слова нет", только наоборот. Вы в тот мир верите, ломитесь туда, а его и нет вовсе. Получится, как в нарисованную дверь с разбегу. Шабах об стену и все!

Демон не стал медлить с ответом.

— Это возможно. Вальдес во мне все время заставляет думать об этом. Как отвлеченная концепция это вполне вероятно. Но для меня тот мир, моя родина, также реален, как этот — место моего заточения. Я не могу не попробовать вернуться. Уходи скорее. Моя сила уже взяла разбег, вот-вот я прыгну и если там все же стена, то лучше тебе быть подальше. А если нет — тоже, а то сквозняком из открывшейся двери сдует. Беги!

Бежать Игорь не стал. Раз уж демон не хочет подвергать его опасности, (вероятно из симпатии к Диме), то потерпит еще немного. Игорь честно попытался предупредить индейцев, но не был уверен, что его поняли. За руки их не утащишь, так что он с относительно спокойной совестью покинул джунгли и уже плыл на пароме в Манаус, когда землю тряхнуло так, что река всколыхнулась, мало что не выскочив из русла, а паром сделал кульбит в воздухе и, ударившись об воду превратился в крошево из обломков жести и досок. На долю секунды застыв в невесомости, ловя ртом исчезнувший куда-то воздух, Игорь увидел как гилея на том берегу что он покинул, вспыхнула багровым пламенем, словно состояла не из сочных влажных лиан, фикусов и прочих бромелий с цикропиями, а из просмоленных лучинок, по которым полоснули из огнемета. Столб голубого света рванулся к небу и рассыпался величайшим из фейерверков.

"Вот и пойми: ушел он или расшибся об свою отвлеченную концепцию?" — подумал Игорь, когда обрел способность думать. Кстати, это произошло на глубине в несколько метров и в полутора километрах от берега, так что заострятся на этой мыли Игорь не стал, а приложил все силы, чтобы не утонуть в теплой, но дикой воде. Захлебываясь и теряя ориентировку, когда волны накатывали вроде как со всех сторон кроме низа, а снизу крутился водоворот, Игорь даже не попробовал прибегнуть к магии — честно выгребал по собачьи, интуитивно избрав этот стиль плавания, как наиболее подходящий к ситуации.

***

Пока он отлеживался на берегу, кто-то его ограбил, не побрезговав даже обувью.

— Голову бессознательному не отрезали и то спасибо. — шевеля босыми пальцами известил пространство Игорь. Путь домой занял еще больше времени, чем дорога до Амазонии. Искать друзей Игорь торопиться не стал, сперва наведался в Москву. Город стоял на месте, только почти никто в нем не жил. Наверное потому, что дома отчего-то вросли в землю минимум на три этажа, вдоль линий метро словно стометровым плугом прошлись, в реке бурлило зеленое, а по ночам в небе раздавалось тиканье и шепелявая речь, изобилующая обсценной лексикой. Редкие и все, как один, одинокие обитатели города объяснить что-либо не могли, только поминали какую-то машину, которая во сне является и тужится. Самому Игорю, в ту ночь, что он провел неподалеку от своего дома (сам дом, ушел в землю по крышу), ничего такого не снилось. Снились Яша и одна мулатка с которой он пережил неопасное, но антисанитарное приключение в вагоне узкоколейки где-то на границе с Уругваем. Проснувшись, он не смог сообразить, было ли это исключительно во сне или случалось взаправду. Много всякого случалось, всего не упомнишь. Ни есть, ни пить здесь Игорь не хотел, поэтому поспешил покинуть родной город и отправиться но поиски семьи и друзей. Искать Шамбалу — дело духовное, утешал он себя, когда накатывала мысль о том, что Тибет очень большой и все время в горку.

В десяти километрах от МКАДа его встретил Яша.

— Ты не забыл, что у тебя жена есть? — спросил он на изумленный взгляд Игоря, — Рита периодически посматривала на знакомые места, где ты объявится мог.

— Хмм… э-ээ… — вспомнив мулатку, смешался Игорь, но быстро сообразил, что там-то Рита его углядеть не могла. Особенно, если это все-таки был сон.

— Из Шамбалы-то как так быстро добрался? Или не нашли ее?

— Нашли, обустроили, наши все там. Только мы с Лерой здесь, неподалеку. Да Рита туда-сюда мотается.

— Пошли, покажешь, как живете! Черт, я соскучился!

И расчувствовавшийся, вдруг, Игорь полез обниматься, чего за ним раньше не водилось.

— Без поцелуев! — превентивно запротестовал Яша, но припадок нежности у Игоря уже прошел, сменившись любопытством.

— Это чего у тебя? — спросил он, подергав за ремень на котором у Яши за спиной висело обнаруженное Игорем во время объятий ружье. — Зачем, вдруг? Охотишься или мода такая? А чего такое говно? — это он спросил уже вертя в руках безропотно отданную Яшей курковку 16-го калибра.

— Мода, пожалуй. Вроде как, раз анархия, то без оружия ходят только лохи и маги. Ни к тем, ни к другим особого сочувствия у населения нет.

— Ясно. Везде так. — Игорь вернул ружье другу и повторил вопрос:

— Не, а почему такое говно-то? Мог бы чем-нибудь поавантажней обзавестись.

— Ни к чему. — пристраивая ружье на плече, мотнул головой Яша. — Во-первых, вещь на самом деле зверская. Стволы я укоротил до полуметра, так что таскать удобно. Метров с пятнадцати-двадцати, нулями если шарахнуть — кого не убьет, того насмерть напугает. А нарядный и современный ствол носить — только всяких модников провоцировать. Бывает, что кто на виду хорошие винтовки и автоматы носит, тот из зависти и пулю в спину получает. Тут же народ какой остался: мишугине, недотыкомки, да недоумки. Те, которые всю дорогу какого-нибудь кошмара ждали, когда можно будет "выживать". Вот мы и не провоцируем. Лера вообще с топором ходит.

— О как! Ну, я от моды отступать не стану. Сделаешь мне револьвер с вот такенным дулом? — Игорь развел ладони сантиметров на сорок. И что б блестел и рукоятка белая.

— Тьфу, провокатор! — Яша скривился, — Не сделаю. Я такого живьем никогда не видел. На вот, — он повернулся к Игорю и в его руках возник инкрустированный перламутром кремневый пистолет с раструбом.

— Вещь! — восхитился Игорь и немедленно заткнул пистолет за пояс.

— Неудобно, но шикарно! — подтянул сползающие под тяжестью оружия брюки, Игорь.

— Только он скорее всего не стреляет. Музейный. Пушка, которая не бабахает. — предупредил Яша.

— Пофиг, я сам бабахаю — обомлеешь. — ухмыльнулся Игорь и зашагал вслед за другом, свернувшим на лесную тропинку.

Отмахиваясь на комаров, которые почему-то не причиняли никакого беспокойства в джунглях, но в подмосковном лесу доводили до исступления, Игорь шел, высматривая кого-нибудь из скудно описанных Яшей местных жителей. Ему мнились притаившиеся за кустами толстяки в камуфляжных куртках, вооруженные "сайгами-410" и высматривающие одинокого путника, который может угрожать их складу консервов или наоборот, пополнить их и без того обширный запас патронов.

Словно почувствовав о чем думает друг, Яша не останавливаясь сказал:

— Тут никого нет. Мы с Лерой подальше от прочих граждан забурились. Люди к этому с большим пониманием относятся. Тут же теперь все больше отшельники, типа нас, или общинники за частоколами. Мазохисты. Они все ближе к реке живут. А кто действительно нормальную жизнь отстроить пытается, те дальше ушли, вслед за властями, видимо.

Лесная тропинка вывела сперва к дачному поселку, который кто-то заботливо сжег до последней штакетины, потом снова нырнула в лес и тянулась, плавно загибаясь, пока не вывела к исполинской бетонной трапеции — недострою неясного генезиса. Яша распахнул двустворчатые железные ворота. За серыми стенами без крыши раскинулось несколько пластиковых тентов, окружавших большую синюю палатку. Рядом с палаткой хрюкал газогенератор.

— Не слишком капитально живете. Ожидал большего.

— Лето. А к осени все равно в Шамбалу вернемся. Лера-аа! Игорь приехал!

На Игорев взгляд, Лера встретила его малость холодновато.

— Чего она? — спросил он Яшу, но Лера ответила сама.

— Ты меня бесишь! "Ой, я такой любознательный, я свалю, а вы коноебтесь сами, ок? Все сделали — ой, молодечики! Как там мои мама с папой на которых я болт положил?". Не так?

Игорь насупился и отведя глаза ответил:

— Я не говорю "ой", поэтому не совсем так. И может, это не эгоизм, а доверие? Может, я настолько уверен в том, что вы не подведете и все сделаете как надо?

— А одно другого не отменяет! — зло хохотнула Лера, — Нам ты доверяешь, а сам сволочь эгоцентричная. — Лера покраснела, придвинулась к Игорю и облизнулась. Никакого возбуждения он при этом не ощутил, поскольку ясно понимал, что все это проявления злости, а не влечения. Чуть ли не прикасаясь к носу Игоря своим, Лера начала орать:

— И, знаешь, так даже лучше! Ты же дестроер! Только ломать-колотить умеешь! Яша вон, сперва все машины-механизмы, все приборы-материалы перещупал, а потом создавал их до крови из ушей! Арсен землю рыл, Дима чертил-планировал, все надрывались, а ты бы ходил похохатывал!?

Рискуя, что Лера от криков перейдет к рукоприкладству. Игорь отвернулся от нее.

— Дружище, а ты того же мнения? Осуждаешь меня?

— А то! — Яша совершенно не был смущен ходом беседы, — До крайности осуждаю. Но не парюсь из-за этого. Это Лере твои ботизы в новинку, а я тебя двадцать лет знаю.

— И, типа, все равно любишь и веришь, что я всегда приду на помощь?

— Типа. Умею предсказать, когда на твою помощь рассчитывать без толку и не удивляться.

— Ох. — Игорь ссутулился и привалился к бетонной стене. — Стало быть, сволочь я. Ок, я подумаю об этом и, возможно, получшею. Обязательно ночью подумаю. Так, а что там в Шамбале? Зачем Арсен рыл и почему кровь из ушей?

— Жрать пошли. — все еще тяжело дыша после вспышки ярости, смилостивилась Лера.

За едой Яша рассказывал, Игорь слушал, а Лера любовалась Яшей.

— Там безумно красиво. Брошенный монастырь в скалах, долина между гор, яки. Теперь, правда, яков мало, их тибетцы забрали почти всех, когда уходили.

— Чегой-то они ушли из своей долины? — помешивая ложкой в тарелке спросил Игорь.

— Арсен выгнал. Их там сотни две жило, очень упрямые. Он книжки полистал, выбрал ракшаса пострашнее, Махакалу, вроде, обернулся им и стал тибетцев гонять. Никого не покалечил, но напугал до усрачки. Они и сбежали. Наверное, пошли кармапу искать, да только тот сильно удивится, когда вместо демона обнаружит колонию из без малого сотни граждан.

— Откуда столько?

— Тетки-дядьки, внучатые племянники. Это хорошо, что много их. И жить интереснее — не враз друг другу остоебенят и справляться кучей проще. Лера ж упомянала — мы там все зашибись сладили. Такой городок в табакерке получился. Маленький, но аккуратный, с бомбоубежищами и пулеметными гнездами на случай чего. Погода там адская — мороз и кислорода маловато, но привыкнуть можно. Дима с Арсеном и Стив там собираются годик побыть, убедиться, что все путем. Стива, кстати, нет, я забыл. Он отправился за матерью-старушкой — хочет ее туда же поселить.

— А потом они чего?

— Потом хотят по миру побродить. Дима левелапом бредит, нипочем не остановится, пока 36-ой уровень не наберет.

Доев, Игорь, подпер голову руками и сказал:

— Я с вами поживу до осени, вместе тогда в Шамбалу поедем.

Лера кивнула.

— Там за нашей палаткой еще одна стоит. Яша приготовил. А ночью ты это… подумай, как обещал. Не повредит.

Но прежде чем отправить Игоря спать, Лера, приговаривая, что мол, Дима какой только хворобы на себе из джунглей не приволок, до глистов включительно, а Игорь поди не чистоплотней, потратила толику своей магии на то, чтобы вылечить Игоря от всего что найдется, включая ссадины и потертости на ногах.

 

XXII

Утром, валяясь в гамаке с мурчащей Тинки-Винки на груди, и глядя как Яша создает новую посуду взамен испачканной, Игорь отхлебнул колы из банки с спросил:

— Вот я понимаю, чем тут Лера занята — лечит всяких, это дело правильное, а ты-то что, неужели, просто домохозяйствуешь?

Не ответив, Яша предложил:

— Хочешь глянуть, как нынче люди живут? Чудное зрелище: года не прошло, а словно тыщу лет долой. Люди, правда, заведомо не из самых смышленых, но все равно — увлекательно.

— Поехали! — выпрыгивая из гамака объявил Игорь.

— Не "поехали", а ножками потопаем. Не так уж далеко.

— Да ну вот еще! Чтобы я в компании того, кто может только бровью двинуть и любая штуковина — оп-па и вот она, пешком ходил? Так, как поедем?

— На лифте. — Яша мигнул и на столе возникла третья тарелка майенского фарфора.

— Погода хорошая, тепло, сделай что-нибудь открытое, а? Неохота трястись в коробке. Только не велосипед, замучаемся.

Почесав в затылке, Яша создал квадроцикл. Игорь с восхищением посмотрел на сверкающий зеленым металликом агрегат и присвистнул.

— Ого! А можно мне, трицикл? Красный?

— Давай на одном поедем?

— Ну, щас! — Игорь тряхнул головой, давая понять, что такой вариант его категорически не устраивает. — Чтоб ты ко мне всю дорогу прижимался?

Яша нахмурился, а когда морщины на его лбу разгладились, рядом с квадроциклом стоял трицикл. Красный. Яша устало вздохнул и присел на землю. Игорь придирчиво осмотрел предназначавшееся ему транспортное средство.

— Конечно! Как себе — так "Ямаха", а как мне — так самоделка из "Урала"!

— Не муди, а? Какие видел когда-то, такие и сделал. И учти, что трицикл я видел только черный. А сделал — красный. Знаешь, как это трудно?

— Ладно, извини. Погнали?!

Мотоагрегаты, оставляя за собой синеватые шлейфы выхлопных газов, резво мчались как через бетонное крошево, так и через овраги, ржавые рельсы и широкие ручьи. Игорь получал огромное удовольствие, прыгая на своем трицикле через поваленные деревья, шпалы, какие-то неопознаваемые обломки. Ему ужасно нравился этот кросс в развалинах, особенно то, что совершенно не надо было думать о сохранности движка или подвески. Сломаются, так Яша новый трицикл сделает. Друзья выехали на трассу. Пробираться между обгорелыми остовами фур и легковушек, быстро надоело. А когда дорогу перегородил развороченный фюзеляж самолета, Игорь свернул и не останавливаясь метнул серебисто-синюю струйку магии в сдвоенную железную полосу дорожного ограждения. Металл лопнул и скрутился в подобие усов немецкого философа. Это сравнение мелькнуло в голове у Игоря, и немного его удивило, так как поклонником этого философа он отнюдь не был и даже за философа-то, не держал. Считал околофашистским задротом и мозгососом. Игорь вообще полагал, что путные философы были только в древней Греции, а все кто называл себя так позднее, — обычные дармоеды, склонные поумствовать. Такая жизненная позиция была ему близка, но приязни к этим "коллегам" он все равно не испытывал. К китайским философам он относился с некоторой симпатией, но только к тем, что жили до Конфуция. Самого Конфуция, Игорь терпеть не мог за навязывание гражданам внутренней несвободы, а всех кто жил позже, полагал подверженными конфуцианскому влиянию, а стало быть, интеллектуально не дееспособными. Впрочем, одну мысль Конфуция, Игорь любил с детства: "Увидишь учителя, — убей его".

Все это прошелестело в Игоревом мозгу, но где-то очень с краю. Большую часть разума он сейчас уделял созерцанию окрестностей и теплому отношению к ним. Для восхищения пейзаж был слабоват, но вполне достаточен для искренней улыбки. Немного меньше внимания он уделял высматриванию кого-нибудь живого и двуногого и совсем чуть-чуть — управлению трициклом. Поле, по которому они с Яшей мчались, было достаточно ровным, опасности перевернуться или врезаться не было ни малейшей. Солнце грело, но не жгло, облака украшали небо, а не грозились дождем.

С поля свернули в лес, на подзаросшую дорогу. Игорь держался впереди. Его трицикл легко подминал тонкий подрост, но иногда, ветки проносившихся мимо тонких рябин и березок, пребольно хлестали по лицу и рукам. Игорь остановился и попросил у Яшы шлем. Яша сделал два.

Лес вскоре кончился и началась гарь. До самого горизонта расстилалась чуть холмистая пустошь, покрытая мелким бетонным щебнем, битым кирпичом и стеклом. Не было никаких крупных остатков строений, только отдельные обрезки толстых, покрытых сажей труб и куски бетонных колец, черные от копоти.

Границей пустоши служила река. Широкая и слишком глубокая, чтобы можно было переправиться вброд. Друзья немного попрепирались. Яша хотел сделать бензопилу и веревку, с тем, чтобы Игорь спилил росшие на берегу реки ивы. Потом они связали бы плот и переправились на нем, вместе с транспортом. Игорь не соглашался, утверждая, что это будет нарушением их давнего решения: не делать руками того, что можно сделать с помощью волшебства.

— Не помню такого договора! А тебе просто лень! — не выдержал Яша.

— Да. — не моргнув глазом согласился Игорь. — Но я все равно прав.

Сговорились на том, что Яша сделал большой надувной плот. Он решил было, мстительно создать его не надутым и предоставить Игорю накачивать баллоны велосипедным насосом. Но поступать так, конечно, не стал.

Плот был тяжелым из-за досчатого настила и груза и слишком вертким из-за высокого центра тяжести, а течение быстрым. Крепление для мотора Яша не предусмотрел и им пришлось изрядно поворочать шестами и веслами.

На том берегу, когда транспорт был выгружен, плот оттащен в кусты, а ближайшие окрестности проверены на предмет нехороших людей, друзья повалились в траву. Повалявшись и высосав сделанную Яшей банку кока-колы, Игорь встал и потянулся.

— Давай, сразу дальше не поедем. Что-то спину ломит от этих трясучек. И руки дрожат.

— Угу. — Яша лежал закинув руки за голову и зажмурившись. Ответил он сонно, явно не стремясь немедленно вскочить и продолжить путь.

Размявшись, Игорь снова улегся. По примеру друга, он закинул руки за голову и прикрыл глаза.

— Игорь!

— А?

— Чего ты расслабился-то? Всю дорогу озирался, а тут вдруг разлегся и спать собрался.

Игорь открыл глаза и увидел, что его друг лежит на боку, опираясь на локоть и смотрит на него.

— Ну, я же тоже, должен иметь некий гражданский отдых. А озирался потому, что мало ли что. Щас вообще, спать буду.

Но спать как-то не хотелось. И ехать, тоже.

— Что, друзья-то эти, которые за частоколом живут, злые?

Яша, усмотревший в безобидных словах Игоря снобизм и презрение, сделал ему выговор.

— В конце концов, это и наша вина, что они живут так, как живут.

— Да уж, прям! — от возмущения Игорь сел и свирепо уставился на Яшу. — Вот только давай, без этого толстовства! Наша вина, мы в ответе за тех…

— Во-первых, про "в ответе за тех", это не Толстой, а Экзюпери. А во вторых, да. Наша.

— Нет, не наша! Мы их не трогали! Вот мы — лично. И даже наоборот, защищали и помогали!

Яша оставался спокоен и в отличии от Игоря, не горячился.

— Мало помогали. И защищали недостаточно.

— Мы ж пытались! И многое сделали! Так что, кончай эту панихиду!

— Да в любой момент. Это ж ты начал.

— Нет, ты!

— Ну, вдарь мне!

Игорь вскочил на ноги, с лицом искаженным от гнева, но ничего не сделав, снова сел и рассмеялся.

— Тебе вдаришь! Пока я буду собираться с духом, чтобы тебя стукнуть, ты сделаешь кирпич. Причем у меня над головой. Или рояль, как в мультиках.

— Нет! — Яша тоже развеселился — Так, я пока не умею. Хотя, надо попробовать.

Он сосредоточился и в воздухе, высоко над Игорем, возник теннисный мячик. Но не над головой, а чуть сбоку.

— Вот видишь, не выходит.

— Наблатыкаешься!

Пока мячик падал, Игорь успел подставить ладонь и поймать его. Повертел перед глазами и зашвырнул далеко в реку.

— Поехали. — Игорь встал и, протянув руку Яше, поставил его на ноги.

Садясь в седло, Яша махнул рукой в сторону видневшегося вдалеке ЛЭПа. — Нам туда. А там, должен быть приметный сарай, от него по просеке в лес.

Сарай был и вправду приметный. Красный. А внутри сарая ничего интересного не было, так что ничем иным, кроме как ориентиром он не служил.

Свернули на просеку.

— Интересно, кто ее чистит? — Игорь остановил трицикл и обернулся к Яше.

— Люди.

Игорь кивнул и, поддав газу, не спеша, тронулся дальше. Он не забывал посматривать по сторонам и в кроны деревьев. Почему-то, представлялось, что на толстых ветвях затаились вольные каменщики Робина Гуда. Нет, поправил себя Игорь, вольные стрелки.

Когда земля под передним колесом трицикла разверзлась, это, разумеется явилось для Игоря полной неожиданностью. Он перелетел через руль и, успев только выставить руки вперед, ткнулся в землю на другой стороне ямы, в которой застрял трицикл. Было больно, но не более. Постонав, Игорь поднялся, баюкая ушибленную руку. Яша, спешившись, стоял возле ямы и качал головой.

— Я чуть не убился, а он железяку жалеет! — Игорь тоже подошел к яме и посмотрел.

— Ты ж не слушал, когда я тебе орал, мол скоро яма. Ты красотами любовался.

Яма как яма, ничего особенного. Не широкая, аккурат человеку провалиться. Вверху пошире, внизу поуже. На дне два коротких острых кола. Трицикл повис, опираясь задними колесами в один край ямы, а рулем — в другой.

— Ну чего, давай, к твоему веревку привяжем и дернем.

Яша не согласился. — Если дернем, он провалится вертикально и тогда все.

— Тогда, давай перед подважим каким-нибудь дрыном. И дернем.

— Кто там ратовал за "не делать руками того, что можно сделать магией"? Вот и делай магией. Своей.

По выражению лица друга, Игорь понял, что спорить без толку. Ну, и как ему быть? Все, в чем он тренировался, годилось для того, чтобы разнести трицикл в клочья. Это бы он враз! Поднять, передвинуть, повернуть, это у Игоря выходило пока что плохо, а если и выходило, то только с небольшими и прочными предметами. Типа гвоздей. А сейчас, он чувствовал себя молотобойцем, которому предстоит подковать пресловутую блоху и не расплющить ее. Причем все той же кувалдой. Он походил вокруг ямы, пригибаясь и примериваясь как биллиардист, которому предстоит загнать последний шар, но который подозревает, что пока он отходил за пивом, ему подменили кий, а возможно и стол.

— Э-ээ… М-да… Но дернуть, все таки придется!

Пожав плечами, Яша связал мотоциклы тросом и отъехал так, чтобы его натянуть. Игорь встал возле ямы на колени. Вытянул перед собой руки, ладонями вверх. Из кончиков пальцев, потянулись почти прозрачные, зеленоватые щупальца-лучи. Они оплели переднюю половину трицикла, загустели, налились проступающей изнутри желтизной. Игорь, у которого со лба катился пот, выгнулся назад и стал приподнимать выпрямленные руки. Ощущение было, будто его тянут в яму баграми. Локти трещали так, что Игорь полагал — Яше это слышно. Игорь постарался расслабиться и добавил щупальцам мощи. Руль трицикла приподнялся над краем ямы, показалось переднее колесо.

— Давай!

Яша отъехал, Игорев трицикл пополз назад и его переднее колесо зависло над ямой когда щупальца резко истончились и поменяли цвет на блекло-синий. Переднее колесо клюнуло вниз. Яшин квадроцикл забуксовал, стальной трос загудел. Если он порвется и звезданет меня по роже, подумал Игорь, то выбьет глаз. Или оба и все зубы. И сломает нос.

Размышления помогли ему собраться, щупальца вновь окрепли и пожелтели. Колесо медленно выплыло из ямы. Яша отъехал еще и трицикл встал на твердую землю всеми колесами. Руки Игоря повисли вдоль тела, хрипло дыша, он откинулся на спину. Яша подошел, держа в руке стакан с водой. Игорь тяжело вздохнул, взял стакан и вылил воду себе на лицо.

— Дай еще, — попросил он, и когда стакан снова наполнился, сел и выпил воду одним длинным глотком. Яша ободряюще похлопал его по плечу.

— Здорово! Ты, вроде, раньше никогда такого не делал?

Игорь, пошатываясь дошел до трицикла и сел, привалившись к нему спиной.

— Ага. Такие вещи — это в сто раз тяжелее. Бросаться магией, куда как проще. Но ведь вышло! Я и сам не ожидал.

— Однако, — Яша многозначительно кивнул на яму. — Как дальше-то ехать?

— Щас. Я передохну и того.

Сидя, Игорь растирал немеющие и болящие от плеч до запястий руки. Когда убедился, что мышцы больше не дрожат, встал и подошел к кромке леса.

— Я буду рубить, а ты вывозить.

Он взмахнул рукой, будто наискось рассекая что-то ладонью. Красный, рассыпающий икры диск, сорвался с его руки и срезал молодую ольху у самого комля. Игорь подтолкнул, и дерево упало поперек ямы. Ту же операцию он проделал еще с полудесятком молодых деревьев. Прислушался к ощущениям. Ничего не болело, только немного устала кисть той руки, которой он размахивал. Игорь повернулся к Яше и развел руками.

— Как нефиг делать!

Яша, уважительно склонил голову.

Мотоциклы проехали по завалу из стволов и успешно миновали яму.

— А теперь, мы найдем тех, кто эту хрень здесь выкопал!

— Ты на дорогу смотри повнимательней.

Игорь так и сделал. Поэтому не наехал на растянутую над землей веревку, а остановился перед ней. Друзья проследили куда идет веревка и нашли нехитрое сооружение, которое в случае если веревку задевали или обрывали, обрушивало на дорогу здоровенное сосновое бревно.

— Хорошо, не граната.

— Да, один черт. Такой дубиной-то по башке!

— Угу. Рембо в этом лесу живет, что ли?

— Поедем дальше, узнаешь.

Просека не сворачивая шла через лес. Где-то, через каждый километр, попадались ловушки. Но все они были сделаны не слишком ловко и, легко обнаруживались, а впоследствии обезвреживались, либо обходились. Самострелы, силки, волчьи ямы, маятники, растяжки — их установил большой энтузиаст, которому пока не хватало навыка, но дело-то наживное.

И когда лес кончился и просека вывела их частоколу, друзья, а особенно Игорь, были здорово взвинчены. Ловушки разозлили.

— Ну, и где вход? — Игорь остановил трицикл у выезда из леса и, уперев руки в бока, неприязненно смотрел на высокую стену из врытых в землю бревен, грубо заостренных поверху.

— С другой стороны. Там где-то есть ворота, а здесь просто лаз. Одно из бревен не вкопано и сдвигается. Или ты думал они себе главную дорогу так ухайдокали? — Яша подъехал к самому частоколу и присмотрелся, к бревнам.

— Что ты ищешь, архитектор? Ну, может и есть там этот твой лаз, проехать-то через него мы не сможем! — Игорь тронулся с места и медленно поехал вдоль бревенчатой стены.

— Догоняй, через парадное войдем!

Ехать, пожалуй, стоило в другую сторону. Они обогнули уже три стороны большого неровного квадрата, по периметру которого был выставлен частокол.

— Западней понастроили, параноики, а охраны на заборе никакой нет. — ворчал Игорь. Поставили бы хоть часовых, было б у кого дорогу спросить!

Ворота оказались на последней, четвертой стороне. Вероятно, когда-то они стояли на предприятии или большом складе. Железные, сдвижные, с приваренными поверху острыми арматуринами. Ворота были приоткрыты.

Игорь и Яша въехали вовнутрь. На довольно просторной огороженной территории, которую, наверное следовало именовать острогом, были беспорядочно раскиданы многочисленные строения. Какие-то полукруглые амбары из волнистого алюминия, избы, сборные домики, просто лачуги из всякого хлама, бревен и разномастного кирпича.

— Убожество лесное, — прокомментировал Игорь.

— Кончай бухтеть. — посоветовал ему Яша.

Окраины острога были безлюдны, а вот откуда-то из центра доносился шум и гомон. Туда друзья и направились.

В приблизительном центре острога, на утоптанной до асфальтной твердости площади, происходило действо, узнаваемое с полувзгляда. Посреди покрикивающей толпы, к обложенному дровами столбу была привязана девушка. Рядом стояло несколько человек с факелами и один из них, что-то вещал. Когда Яша и Игорь выехали на площадь, люди, услышавшие несмотря на гомон, рокот моторов, обернулись к ним. Друзья подъехали поближе и спешились.

— Чисто, средневековье! — ткнул локтем друга Игорь. Ткнув пальцем в сторону девушки, он громко спросил: — Ведьма? — люди в толпе закивали.

— И, знаешь, я им верю! — усмехнулся, обернувшись к Яше Игорь. Тот не ответил, он пристально смотрел на девушку. С лицом у Яши происходило что-то странное. Нижней его половиной он мягко и нежно улыбался привязанной, а верхней — грозно хмурился всем остальным. Заинтересованный реакцией друга, Игорь всмотрелся в потенциальную жертву аутодафе. Невысокая, миленькая, спокойная. Ладно, решил Игорь, это позже…

Он сделал шаг вперед и нарочито вежливым, до издевательства, голосом, поинтересовался у собравшихся:

— Это вы там всяких ям нарыли и веревок понавесили?

Люди снова кивнули.

— Пидорасы! — от души заорал Игорь.

Оказывается, не все в толпе были настолько ошарашены появлением чужаков, что потеряли дар речи. Через толпу, расступавшуюся перед ним, протолкался тот самый человек, что ораторствовал возле столба. На человеке была надета милицейская фуражка и портупея с кобурой, поверх армейского кителя с сержантскими погонами.

— Вы молодые люди кто такие будете? — сурово спросил мордастый полумент-полусолдат.

Тон, которым был задан вопрос, чуть было не побудил Игоря давать объяснения и шарить по карманам в поисках документов. Но он вовремя опомнился.

— Ты здесь главный? — спросил Игорь в ответ и когда мордастый кивнул, продолжил: — Главный, стало быть, пидорас.

Лицо ментосолдата налилось багрянцем, он расстегнул кобуру и вытащил пистолет. Игорь оглянулся по сторонам. Яша сидел на своем квадроцикле и, судя по реву мотора, готовился сорваться с места. А с флангов к ним направлялись вышедшие из толпы амбалы, у одного из которых был в руках автомат, а у другого СВД.

Игорь, едва палец мордастого лег на спусковой крючок, плашмя упал на землю. Но этот трюк был излишним. Перед ним, отделяя его от стрелка, появилась большая железная дверь, с глазком и латунными ручками. Яша, приглядывал за другом.

Пуля срикошетила от двери, но сама дверь, не будучи нигде закрепленной, начала валиться на Игоря. Он откатился в сторону, чуть не попав под колеса Яшиного квадрика. Квадроцикл врезался в толпу, люди с криками порскнули в разные стороны. Кое-кто не успел и был сбит на землю. Яша, прорывался к привязанной девушке.

Раньше, чем мордастый снова выстрелил, Игорь выбросил в его сторону открытую ладонь. С ладони слетел небесно-голубой сгусток, попавший стрелку в живот. Стрелок, выронив пистолет скрючился и упал. Его тело обвили тоненькие голубые молнии, китель затлел, мордастый визжал от боли.

Вскочив на ноги, Игорь высоко подпрыгнул, крутясь вокруг своей оси, с руками разведенными в стороны. Его опоясал светящийся розовый обруч, который, когда ноги Игоря коснулись земли, порвался и разлетелся во все стороны маленькими жалящими каплями. В толпе завыли. Припав на одно колено, Игорь взглянул на амбала-автоматчика. Тот, сидя на корточках, дергал затвор, который, похоже, заклинило. А вдруг, починит? — подумал Игорь. Он указал на автоматчика большим пальцем, одновременно сделав кистью вращательное движение. Фиолетовый луч, коснулся стрелка и тот, выронив оружие, кувырком катился по площади, пока не врезался в стену избы.

Игорь отпрыгнул в сторону, вспомнив о детине с витовкой. Посмотрел в его сторону. Детина и не думал нападать. Повесив СВД на плечо, он. опасливо оглядываясь, уходил. Едва-едва держась на грани между "уйти" и "сбежать".

Яша уже был возле столба. Люди разбегались и никто не препятствовал ему в освобождении ведьмы. Когда Яша перерезал веревку, девушка, ничего не говоря, села на квадроцикл позади него. Яша развернул машину и подъехал к Игорю.

— Заводи свой агрегат. Поехали отсюда быстрее.

Поехать поехали, но недостаточно быстро. Кто-то оказался шустрее и добежав до ворот, закрыл их. Игорь ударил в ворота ветвистой молнией цвета киновари. Ворота загудели, прогнулись, но выдержали. Перед следующей попыткой, Игорь решил восстановить силы и отдышаться. Он закурил и стал массировать уставшие руки.

Жителям острога хватило этого времени, чтобы перейти в контратаку. Пуля попала в переднее колесо Игорева трицикла, а Яшу, чуть не задело тяжеленной охотничьей пулей. Огонь вели из окон ближайшего домика.

Себя и девушку, Яша заслонил толстым стальным листом, а Игорь спрятался за трициклом.

— Давай, ломай ворота! — крикнул Яша другу.

— Не смогу сейчас! Устал. Мне нужно несколько секунд и, по возможности, кофеин.

Яша бросил Игорю блистер с таблетками, а сам принялся махать белым флажком. Девушка, спокойно молчавшая все это время, с интересом наблюдала как у него в руках из неоткуда возникают новые предметы.

Из окна откуда прилетела пуля, раздался голос.

— Можете сдаться, но вас все равно казнят!

— А почему? — ответ Яшу не слишком интересовал, он просто тянул время.

— Потому, что вы колдуны, естественно!

— Если мы сдадимся, то зачем нас убивать? Мы можем сделать много полезного!

Боковая дверь дома из которого раздавался голос, стукнула и наружу вышло несколько человек. Еще несколько, вышли из-за соседней избы. Все они были мужчинами и все были сходно одеты: в камуфляж, только разный. Но у всех, на руках были красные повязки. Игорь, который в отличии от Яши, видел вышедших, вспомнил, что такая же была у поверженного им обладателя фуражки и у автоматчика. Кое у кого из людей были пистолеты и ружья, у двоих — карабины. Один был вооружен арбалетом. Голос, ранее звучавший из окна, принадлежал пожилому мужчине с пистолетом. За его спиной маячил один из автоматчиков, очень на него похожий, но много моложе.

— Полезного? Чего полезного? Вы разрушили страну! Весь мир! — Теперь и, судя по голосу, раньше, говорил пожилой.

К группе, присоединился давешний собеседник Игоря. Фуражки на нем не было, обожженная голова перевязана. Шел он трудно, сбоку его поддерживал еще один человек с повязкой.

— Вы ворвались в наш дом! — каркнул перевязанный. — Помешали нам вершить правосудие! В поте лица, восстанавливаем мы государственность и законность, а вы, как всегда, все рушите!

— Да на болту я видал вашу государственность! — отдохнувший Игорь, вскочил на ноги и, сцепленными руками махнул в сторону жителей острога.

Гигантский сине-желтый веер, раскрылся в воздухе и повалил людей на спину.

— Все! История раком не ходит, "государственность"! Достали вы меня! — Игорь сжимал и разжимал кулаки, будто в детском упражнении "Мы писали, мы писали, наши пальчики устали". Крохотные серебристые лучики срывались с его пальцев и жалили пытавшихся подняться или выстрелить людей.

Игорь орал, не забывая метать в людей разноцветные молнии. Он особо не напрягался, никто не был убит или искалечен, но без серьезного ожога никто не остался. Отвернувшись от людей, Игорь сжался в комок и резко распрямился. От его тела, к воротам полетела темно-синяя, дрожащая волна. Ворота разлетелись в пыль. Игорь, оседлал свой трицикл и рванул наружу. Яша с девушкой последовали за ним.

— Колесо мне новое сделай! — бросил Игорь, когда его трицикл чуть не перевернулся.

— Не на ходу же! — ответил Яша.

Кое-как трицикл дошлепал до кромки леса. Там, под деревьями, остановились. Игорь и Яша с некоторым изумлением обнаружили, что менять колесо у трицикла, значительно сложнее и тягомотнее, нежели у автомобиля. Девушка попыталась помочь, но вопреки шаблону ситуации, на который друзья в тайне рассчитывали, тоже оказалась абсолютным профаном в машиноремонте. В конце концов, горе-механики решили бросить это дело. Делать же новый трицикл Яша отказался.

— Я ж тоже не железный, тоже устаю. Только у тебя мышцы болят, а у меня голова. Пешочком пройдемся.

Прогулка по лесу оказалась приятной и не слишком продолжительной. Увидев поваленное бревно на припекаемой солнцем полянке, Игорь уселся на него и, глядя на остальных похлопал по сухой коре рядом с собой.

— Обедать пора. Посидим, на солнышке понежимся.

Пока Яша создавал обед (такие вещи как пища и питье получались у него легко, совершенно не без усилий), Игорь сполз с бревна и лег, опершись о него затылком. Подставил лицо солнцу и зажмурился.

— А ты прав был, невероятные какие-то чудики. А чего они к тебе, как к незнакомому?

Яша, не отвечая, наливал девушке шампанское.

Девушка приняла у Яшы бокал и добавила к разложенной на земле еде, горсть орехов.

— Спасибо вам. Большое. Я не знаю, как положено благодарить за спасение. В общем, все мое — ваше.

— Включая тело? — хитро ухмыляясь, Игорь одним глазом взглянул на девушку. Яша несильно, но чувствительно пнул его в бок.

— Да ладно, я так! Собственно, на здоровье. Это я про "спасибо".

— А насчет, "как благодарить" — Яша намазал себе бутерброд с вареньем, — Ты особенно не задумывайся. Это был с нашей стороны абсолютный рефлекс. Дама в беде… У нас не было никаких вариантов.

Девушка, отрицательно покрутила головой, но ничего не сказала.

— А как, — поинтересовался Игорь, — тебя зовут?

— Оля. Но все всегда называли Аня.

— Наверное, с этим связана любопытная история. А как Оляаня, ты попала на роль в этом представлении из салемской жизни?

Девушка с двойным именем, дожевывая то от курицы, что было во рту, и ответила:

— Амудет выдохся. Надо было чаще обдовлять сигдализацию. — она сглотнула и продолжила, — Я ставить постоянные амулеты жадничаю, ставлю временные, которые надо периодически подколдовывать. Ну, вот и пропустила время. Прямо в доме меня и сцапали.

— А ты что, жила близко от этих деятелей?

— Ага. Они ведь вполне искренне магов ненавидят. Но… Когда надо подлечиться — бегут к такой даме огромной, она где-то за шоссе живет. И делают вид, что верят когда она их микстурой от кашля с ложечки поит, а от этого сломанные кости срастаются, что ничего необычного и волшебного в этом нет. А ко мне тетки, которые помоложе, приходят. Так и жила: я им всякую магическую мелочевку, а они мне еду таскали, всякие вещи, вроде посуды. Вот от активистов ихних, которые с повязками, ну вы видели? От них надо было подальше держаться. Ан, не вышло. — девушка усмехнулась, — "Ан, не вышло у Ани, и на!". Почти палиндром. Только белый.

Про белые палиндромы Яша когда-то слышал, шутку оценил и рассмеялся, а Игорь не особенно вслушивался в слова их новой знакомой и, вдумчиво и сочувственно кивая, ел плавленные сырки.

— Мне бы, кстати, надо пойти посмотреть, что с моим домом стало. Не составите компанию? Пожалуйста!

— Легко. Только полежим после еды. После еды, первое дело — полежать.

Пока Игорь с Яшей полеживали, Оля разожгла костер и, найдя где-то воду, искусно вскипятила ее в пустой бутылке. Достав из кармашка пакетик, заварила чай с какими-то цветочками. Игорь, с некоторым недоверием попробовал.

— Ишь ты! Оригинально! Ты, пожалуй, такого не делал!

— Отвали. Я тебе не камердинер и не повар. Ты, Игорь, вообще обнаглел. Сплошное потребительское отношение. Как к холодильнику!

— Эй! Эгей! Все, не заводись! Я извиняюсь. Я очень ценю, что ты, благодаря своему таланту, избавляешь меня от тягот быта. Никогда не забываю, что все эти материальные блага не сыпятся с неба, а производятся твоим трудом. Еще раз извиняюсь. Принято?

— По существу — да. Хотя по форме, типичное словоблудие и издевательство. Что и наводит на подозрения в твоей неискренности. — Яша, в знак примирения, хлопнул своей ладонью по подставленной Игоревой.

— Я тоже извиняюсь. — девушка была очень смущена — Я нисколько не хотела внести раздор…

— И не внесла. — Игорь беспечно махнул рукой. — Все нормально.

Яша, уверил Аню в том же.

Когда дошли до дома Оли, уже начинало темнеть. Точнее, не до дома, а до пепелища. От дома остались одни головешки.

— А где обгорелая печь, сиротливо торчащая из руин? — поинтересовался Игорь.

— Да у меня ее и не было. — беспечно отозвалась Оля. — Плита была железная, но ее похоже сперли движимые праведным гневом обыватели.

— А зимой, как же? — спросил Яша, с удовольствием отметивший, что девушка не собирается скорбеть об утраченном жилище.

— Зимой — особым образом.

Аня разгребла ногой головешки примерно посредине пепелища и очистила толстое латунное кольцо. Покрутила его в одну сторону, потом в другую, потянула. Неширокий квадратный люк открылся, вниз посыпалась зола. Друзья подошли и посмотрели в дыру.

— Темно. — констатировал Игорь.

Оля полезла вниз, и вскоре из дыры забрезжил свет. Яша и Игорь последовали за девушкой, спустившись по вертикальной железной лестнице. Недлинной, метра два с небольшим.

Внизу был большой, освещенный свечами подвал. Игорь и Яша остановились у подножья лестнице и с любопытством осмотрелись.

Стены были оклеены старыми обоями в невнятный узорчик. Длинную комнату, почти всю занимали идущие по периметру столы, уставленные разнообразными микроскопами, бинокулярами, лампами, какими-то коробками, горелками, тисочками, наковаленками и вальцами, заваленные мелким ювелирным инструментом, всякими кусочками камня, металла, обрывками кожи. У одной из стен располагался кузнечный горн, стояла тренога с большим котлом. Здесь же имелся камин, с висящими в нем чайниками и кастрюльками. По стенам и с потолка, свисали пучки трав и веток. Из мебели, помимо столов и комода — крутящееся кресло на колесиках. Когда-то — обычное офисное, но изрядно украшенное разноцветной кожей и чеканными накладками.

— Ого! Красота! Настоящая хижина ведьмы!

— Идите сюда! — позвал голос Ани, из другой части подвала, отделенной от этой занавеской в низком дверном проеме.

Во второй части Олиного жилища стояла кровать, мягкое кресло, письменный стол и стеллажи с книгами. Здесь тоже был камин, но меньше первого и без кухонной утвари. Оля сидела в кресле, зажигая масляные лампы.

Яша присел на кровать, а Игорь, притащил себе кресло на колесиках.

— Слушай, а как здесь все вентилируется?

Оля показала в угол комнаты. — Тут есть воздуховоды, они выходят наружу, метрах в двадцати от дома. И отдельные — для дыма из очагов.

— Как же ты это все построила?

— Никак. Мне бункер достался почти готовым. Оставалось только замаскировать эти самые воздуховоды и обжиться внутри. Я сейчас с освещением разберусь и ужин приготовлю.

— Блаженство! — Яша расплылся в улыбке. — Мне приготовят ужин!

— А то тебе Лера не готовит!

— Обязательно готовит. Но все равно приятно.

Поставив лампы на полочки, Оля ушла в мастерскую-кухню и Яша с Игорем остались одни.

— Интересно, а где здесь сортир?

— Может снаружи?

— Нет, когда все так цивильно, туалет должен быть внутри. Или у нее горшок. Ну, или там, ведро.

— Это отвратительно! Ты б со своими рассуждениями унялся бы, а? — Яшу, аж перекосило.

— А что, думаешь, принцессы не того?

— Игорь, заткнись. Я вообще не думаю о принцессах в таком разрезе. И мне противно, когда ты об этом думаешь вслух.

— О,Кей, сменим тему. Хорошо мы порезвились в деревеньке?

— Нет. Не хорошо.

Игорь удивился.

— А в чем нехорошесть? Что я ворота сразу не снес? Ну, извини. И на старуху бывает…

— Нет не в этом! — Яша с недоумением посмотрел на друга, — Ты что, сам не понимаешь?

— Так точно. Не изволю понимать.

— Мы устроили там, чуть ли не геноцид! Особенно, ты. Применять магию против немагичных людей — все равно, что стрелять в безоружных.

— Ничего не путаешь, внезапный пацифист? Это в меня стреляли. В безоружного.

— Ты не бываешь безоружным! И ты их спровоцировал.

— Конечно! А как иначе ты бы спасал принцессу? Попросил бы их не поступать дурно и не сжигать людей?

— Да ты б в любом случае устроил скандал, даже если б ее там и вовсе не было!

— Да. Устроил бы. А, нехрен, на меня ловушки ставить по всему лесу!

— Это их лес, они здесь живут. Плохо живут. Причем, по милости таких как мы.

— Лес, он всехний. А плохо они живут, потому что — мудаки.

Спор прервала Аня. Она, наверняка слышала весь разговор, но вида не подала. Поставила на стол котелок с тушеной птицей и картошкой, две тарелки, положила три вилки.

— Извините, но посуды у меня мало, так что я из котла похлебаю. Ну, или если кто-то из вас хочет…

Любезный Яша, немедленно создал недостающую тарелку. За ужином говорили о магии, о разных людях, нашли даже общего знакомого. Им, естественно, оказался Арсен. В свое время, он призывал Олю присоединиться к их "сквоту", но она тогда жутко всего боялась и решила не связываться с другими магами. Сама Оля была магом-амулетчиком, специализировалась на талисманах и оберегах. Способности Игоря и Яши ее поражали, ничего подобного она до сих пор не видела.

— И тебе не нужно произносить заклинаний, пользоваться какими-то ингридиентами?

— Нет. Просто физическое напряжение, концентрация, какие-либо рукомашества и дрыгоножества и примерное представление о том, что хочешь получить и тыщ — молния!

— А мне и руками махать не надо. Просто очень четко представлять вещь.

— Чудеса! А я тут голову ломаю, по сто раз переделываю. Все наощупь, сплошная эмпирика.

— Так и у нас, также. Только область поисков иная.

— Ага. Вот я, который год пытаюсь создать вещь, которой никогда не видел. И еще, создать живое.

— И как успехи?

— Плохо. С живым — пока вообще никак.

Оля выбежала из комнаты и вернулась, неся в руках маленький пластиковый террариум. В нем, на подушке из мха, сидела, подрагивая просвечивающим горлом, золотая лягушка.

— Недавно встретила одного дядьку на переправе — он подарил. Сказал — в лесу нашел. И хитренько так усмехнулся.

Яша завистливо вздохнул.

После ужина, Оля с Игорем ушли в мастерскую и о чем-то там шептались, наверное изучали Анино хозяйство. А Яша взял с полки томик Драйзера, открыл, пробежал пару страниц, но читать не смог. Темновато здесь, решил он. Да и книга не ахти.

Засыпая, он слышал, как Игорь с Олей хихикают и шебуршатся. "Трахаются и молодцы!", подумал он и заснул.

***

Утром, после завтрака, Яша спросил: — А ты только амулеты делаешь? А то там у тебя виварий с мышками и оборудование такое всякое…

— У меня есть еще одна тема. — неуверенно призналась Аня. Она открыла было рот, но вместо того, чтобы что-то сказать, вышла и принесла пластиковый бокс похожий на вчерашний террариум. Через мутноватые от конденсата стенки, можно было разглядеть конструкцию из спичек на которой сидели четыре маленькие бабочки.

— И чего? — глядя на неказистых насекомых, спросил Игорь.

— Они у меня уже два года живут. А нормальный их срок жизни — три недели.

Яша с Игорем переглянулись.

— Ты на себе уже это пробовала?

— Нет. — Оля качнула головой, — На мышах да, но по ним пока непонятно работает ли — времени мало прошло. А на себе — не тороплюсь чего-то. Если действует, то ведь, навсегда.

— Неси! — повелительно взмахнул рукой Игорь.

— Ты уверен? — Оля испугалась.

Игорь кивнул.

Чуть позже он разлил по двум рюмкам содержимое принесенной Олей колбочки. Бесцветная жидкость пахла травой. Игорь с Яшей чокнулись и замерли, держа рюмки на весу.

— За вечную жизнь!? — улыбнулся Яша.

Игорь кивнул и выпил.

 

Часть 2

 

Интродукция

Иггерн шел через ночь и пел. Пел переливами своей радужной брони, россыпями сверкающих капель, срывавшихся с его волос, вихрями разноцветного сияния, рождаемого его шагами. Иггерн шел в гости.

У Грибного Леса он замедлил шаг. Иггерн не любил это место. Гигантские, с доброе дерево, поганки неприятно шевелились. Синюшные шляпки раскачивались, пористые ножки истекали вонючей слизью. Противно.

Сведя перед собой жилистые смуглые руки, Иггрен завертелся волчком. Разноцветный шлейф магической энергии свился вокруг него в спираль, набирая обороты и превращаясь в переливчатый смерч. Внутри смерча, размытая фигура Иггерна остановила свое стремительное вращение, сжалась в комок и буквально взорвалась серией сумасшедших сальто. Взмыв над Грибным Лесом, Иггерн перестал крутиться и, словно выстрелив в стороны руками и ногами, застыл в небе над поганками, распластавшись подобно гигантской морской звезде. От его рук и груди хлынул вниз янтарный, расширяющийся книзу конус жара, с вплетенными в него голубовато-серебристыми струйками, будто состоящими из напитанных водой молний.

Земля клочьями полетела вверх, вместе с останками грибов. На месте уродливого леса осталось только свежевскопанное поле, усеянное ошметками поганок.

Иггерн хлопнул над головой в ладоши и с радостным криком приземлился. Его сапоги гулко ударили о землю невдалеке от бывшего Грибного Леса. Взметнувшаяся пыль попробовала осесть на блестящих зеленых голенищах, но искрящаяся голубая броня, облегавшая тело Иггерна, будто только что нахлынувшая и еще не успевшая ни впитаться, ни скатиться к ногам морская волна, ее не пустила.

Приятно. Правда скоро поганки опять нарастут, такие уж они не в меру живучие, но это ничего. Можно будет порезвиться еще раз.

До дома ведьмы Олли-ан оставалось всего ничего, и Иггерн прибавил ходу. Теперь он несся над землей, и каждый его шаг украшал ночь россыпями алмазных искр и нефритовых капель, срывавшихся с его волос. Ему было весело и магия, переполняя его, выплескивалась через край.

Олли-ан ждала его на пороге. Ее верный сторож и друг, огнеглазый пес-призрак по имени Джармуш сидел рядом с хозяйкой. Лицо у ведьмы, почему-то было встревоженным.

— Здравствуй, подруга! Привет, песик! — Иггерн потрепал по голове радостно вывалившего язык пса. — Олли, а что ты такая мрачная? Я не вовремя?

— Ох, Иггерн, я даже не знаю. У меня побывал странный посетитель.

— Даже так? Не гость, а именно посетитель?

— Да. Я его толком и не видела, даже Джармуш его не сразу заметил. Просто втекла струйка тумана, уронила на стол вот это и растворилась. — Ведьма протянула кусок пергамента. — И это предназначено тебе.

— Да уж, вижу. Пижонство какое.

На листе тонко выделанной кожи, неярко светились угловатые буквы.

"Иггерн Радужный! Жду на Нок-на-Рей. Пора!"

— Что это значит, Иггерн?

— Это, Олли-ан, вызов. Типа на поединок.

— А от кого?

— Не знаю. Сейчас это модно. Неподписанные послания, незримые посланники… Сама знаешь.

Ведьма нахмурилась. — Я за модой не слежу. И вообще, чушь какая-то! Что за бред!?

— Ну, он что-то против меня имеет. Хочет сразиться. Схожу. Нок-на-Рей, это насколько я понимаю в Ирландии. Красивые места.

— Дурак ты.

— Да, ладно я быстро. Чай остыть не успеет.

***

Путь до Ирландии был долог и Иггерн решил путешествовать с комфортом. Он раскинул руки и втянул в себя струи магии, которые бурлили вокруг. Заставил эти струи протечь через его руки и свиться в воздухе в некое подобие гнезда. Взлетел и сверху плюхнулся в переплетение упругих светящихся нитей. "Гнездо" с Иггерном внутри поднялось, распугав стаю летящих то ли с севера, то ли на север, Иггерн не обратил внимания куда именно, гусей. Птицы, снова сомкнули строй, когда Иггерн в своем гнезде поднялся к самым облакам. Здесь было влажно и холодно, но Иггерн, окруженный магической броней не заметил этого. Он закинул руки за голову и погрузился в приятную дремоту. Когда внизу зазеленели холмы Ирландии и стал слышен шум прибоя, разбивающегося о меловые обрывы, Иггерн проснулся и развеял "гнездо".

Он опускался на землю, окруженный фиолетовыми всполохами, стоя на вызванном им облачке цвета киновари. Иггерн никуда не торопился и опускался лишь чуть быстрее оранжевого солнечного диска, собирающегося утонуть в море, предварительно залив все вокруг неописуемо-уютным, приглушенным закатным светом.

Здесь было тихо. Только шумело море, бесконечно и неостановимо штурмующее высокий берег. Но обрыв был высок, и рокот прибоя докатывался наверх уже приглушенным, рассеянным, ненавязчивым. И тихо шумели под легким вечерним бризом кроны сосен. А как шевелятся листья боярышника и терна, вовсе не было слышно. И раздавался тоскливый, какой-то ищущий, крик чайки.

***

Любуясь закатом, Иггерн сидел на тонкой нашлепке дерна, покрывающей вросший в землю валун, барабанил по колену пальцами и напевал.

Хей! Кто тут из Ирландии, святой земли Ирландии?

Пел голос нежный… и какой-то там.

Мой милый друг, летим со мной!

Плясать и петь в Ирландии.

Плясать и петь в Ирландии.*

За спиной у Иггерна возникла массивная фигура в чуть трепещущем на легком ветерке черном плаще.

— Что ты там бормочешь, враг?

Иггерн не обернулся, но ответил.

— Это Йетс. Уильям Батлер Йетс. К сожалению, не знаю как это было в подлиннике. Наверное, что-то вроде: Хей! Ху зис фром Ириш, сайнт кантри Ириш. Или сайнт айланд Ириш?

Незнакомец промолчал.

— Так что, кто здесь фром Ириш? Ты? — Иггерн обернулся через плечо. Ну так, давай, начнем. Или ты хочешь что-то сказать?

Вместо ответа, фигура распахнула полы плаща и в лицо Иггерну вперились два изумрудных глаза. Глаза принадлежали висевшей на груди незнакомца маске ягуара. Маска распахнула отливающую тусклым золотом пасть и вместе с устрашающим рыком, исторгла сгусток огня.

Иггерн скатился с валуна и когда огненный шар ударил в то место где он сидел, мгновенно превратив дерн в пепел и, заставив валун расколоться, брызнув осколками, вскочил на ноги парой метров левее.

Иггерн закружился в пируэте, вызвав мерцающее зеленое кольцо, вращающееся вокруг его талии. Кольцо быстро выросло и вот уже толстенный хула-хуп, воя и потрескивая, медленно поворачивается вокруг Иггерна, готовый превратиться в непроницаемую скорлупу, способную защитить хоть от огня, хоть от молнии, хоть от упавшей скалы.

Противник Иггерна выставил перед собой ладони из которых росли, прорываясь сквозь кожу, золотые тигриные морды. Тигры шипели и клацали зубами. Иггерн убрал защитный пояс и осторожно попытался погладить нос над оскаленной пастью. Зубы сомкнулись, но Иггерн успел отдернуть руку.

Человек, у которого вместо кистей раскачивались на концах рук тигриные головы, пригнулся к земле и, выставив своих "ручных хищников" вверх, пошел боком, огибая Иггерна по дуге. Человек был, казалось, полностью поглощен маневрированием и Иггерн упустил момент, когда тигриные головы отделились и полетели к нему. Краем глаза заметив движение, он распластался на земле, откатился и стегнул зависшие над ним головы тигров искрящейся бирюзовой плетью возникшей по его воле и исчезнувшей, едва коснувшись мишеней. Тигриные головы взорвались, волна покатила Иггерна по земле, а его противника швырнула о ствол росшей над обрывом сосны.

Катясь, Иггерн сгруппировался и "выстрелил" себя вверх, едва его ступни почувствовали опору. Взлетев, он рассмотрел своего недруга. Тот стоял, привалившись спиной к стволу дерева и что-то колдовал над вытащенным из кармана мешочком. Иггерн присмотрелся. Человек вытряхнул из мешочка две невзрачные фигурки и что-то зашептал им. Потом бросил фигурки наземь, а сам укрылся за сосной.

Фигурки окутало подвижное марево, они зашевелились и стали укрупняться. Через мгновение на Иггерна смотрела пара антрацитово-черных драконов. Драконы одновременно расправили узкие крылья и поднялись в воздух. Иггерн последовал их примеру. Драконы разделились. Один взлетал все выше, а второй вытянул шею увенчанную маленькой почти змеиной головой и сильным взмахом крыльев бросил себя вперед. Иггерн встретил его алой вспышкой, опалившей драконью морду и сомкнул пальцы на тонкой шее. Из пальцев потекло неяркое, опаловое сияние и дракон забился, чувствуя, как в его тело вбивают тысячи раскаленных шипов. Он успел выплюнуть сгусток едкой слюны, попавший в грудь Иггерну. Обтекающая тело Иггерна броня заискрилась, но сам он ничего не почувствовал. Иггерн разжал пальцы и крылатый змей с влажным шлепком ударился о землю.

Второй дракон, камнем падавший из-за облаков, увидев, какая участь постигла его напарника, успел выйти из пике и, не оглядываясь, полетел над морем прочь.

Иггерн поискал глазами бывшего хозяина драконов. Тот исчез. Иггерн выслал во все стороны лучи-щупы, но они не смогли уловить чьего бы-то ни было присутствия. Ладно, подумал Иггерн. Он завертелся в воздухе волчком. Вокруг него сконденсировалась и стала быстро набухать темно-багровая туча. Она уплотнилась, от нее стали отделяться облачка — протуберанцы, тоже в свою очередь разраставшиеся. Не прошло и минуты, как все окрестности покрыла пелена багрового тумана. Из тумана донеслись жалобные стоны.

Иггерн полетел в ту сторону, на ходу разгоняя туман. На земле, скорчившись от боли лежал подергивая руками и ногами человек. Иггерн полностью уничтожил туман и приземлился рядом с ничего не соображающим, заходящемся от рези в животе, сотрясаемом приступами рвоты телом.

Однако, похоже, противник чувствовал себя несколько лучше, нежели пытался показать. При появлении Иггерна он сел, задрал голову к небу и закричал.

— Аагхарот! Я готов!

Между ним и Иггерном материализовалась приземистая туша, с грубой шкурой цвета свежего мяса и шикарными бычьими рогами.

— Ага. — голос у туши был низкий, заметно вибрирующий. — Тебе, значит, надоело вилять. Пора выполнять договор.

— Да, да. — быстро проговорил человек. — ты забираешь меня, но сперва выполняешь мою просьбу. Вот мой враг. Убей его.

Туша развернулась и поглядела на Иггерна. Иггерн поглядел на тушу.

— Аагхорот, значит. Думаю мы незнакомы. Я — Иггерн Радуга.

— А, что-то слышал. Но что мне за дело. Ты не подписывал Мадрасскую Хартию, а значит, я волен убить тебя.

— А я тебя. Но, друг демон, мне не очень-то это нравится.

— Ты боишься. Это хорошо. Я тоже боюсь тебя. Я слышал о тебе неприятные вещи.

— Тогда предлагаю сделать вид, что Мадрасскую Хартию я подписал. И у нас будет поединок. По правилам описанным там. Победитель такого поединка имеет право говорить, что убил проигравшего. И по всем законам это будет так. А проигравший — для всех становиться мертвым, если конечно победитель через какое-то время не согласится даровать ему "жизнь".

— Все верно. Мне нравится. Проигравший должен признать свое поражение. Если он не стал этого делать и умер — победитель не виноват.

— О'Кей.

Иггерн сделал шаг назад. Его броня засияла ровным ультрамариновым светом, вновь возник дополнительный защитный пояс. Демон пригнул рогатую голову к земле, уперся руками в колени полусогнутых ног. Из ноздрей повалил воняющий серой пар.

Иггерн притопнул левой ногой, поднял правую руку вверх и вперед. От пятки к ладони пробежала ярко-красная искра, засиявшая крошечным рубином на кончике указательного пальца.

По рогам демона, от основания к остриям потекли фиолетовые молнии. От широких копыт повалил дым. Демон пригнулся еще ниже и ринулся вперед. Рубиновая искра на пальце Иггерна превратилась в остроносую каплю, с невероятной, неразличимой глазом скоростью, ударившую демона точно в лоб, чуть ниже рогов. Шкура демона вскипела волдырями, но он только мотнул громадной башкой. Иггерн взвился в высоком прыжке, пропустил демона под собой и приземлился раньше чем тот смог затормозить и обернуться.

Иггерн встал в позу человека, навалившегося плечом на неподатливую дверь. Перед ним свернулся округлый дрожащий щит из лимонно-желтых нитей. От края щита в центр сбегали прозрачные поблескивающие капли. Демон предпринял еще одну атаку. Взрыв землю копытами он грянул рогами в щит. Иггерна поволокло спиной вперед, каблуки взрыли землю. Неожиданно Иггерн рванулся вбок, а оставленный им щит выгнулся и обхватил голову демона точно капкан. Демон взревел и руками порвал щит в клочья. Кожа на его голове облезла, один глаз закрылся, а веко потрескалось. Тем временем, Иггерн стоял, вытянув обе руки вперед, и вокруг них обвивались гудящие спирали, напоминавшие не то гигантские пружины, не то "слинки", какими мог бы играть Гаргантюа, когда еще был малюткой четырех метров роста. Спирали все увеличивались, их кольца все плотнее прижимались друг к другу и вот уже два плюющихся сгустками энергии и бешено вращающихся цилиндра, слева оранжево-красный, а справа синий с зелеными жилками соприкоснулись. Взвыв громче прежнего и цилиндры срослись в единую, жадно растущую трубу. Иггерн встряхнул руками и по трубе пробежала волна перистальтики. Выгнувшаяся горбом труба удлинилась и обрушилась на демона. Вбив его по колено в землю, труба поднялась для нового удара. Демон рванулся и, взметнув фонтан земли и щебня, вырвался на свободу. Иггерн не успел ударить его трубой и просто выставил ее перед собой. Рыча от боли, демон прошел сквозь буйство магических сил Иггерна, схватил его в охапку и зашвырнул далеко в море.

Успев собраться, еще даже не коснувшись воды, Иггерн без всплеска ушел по воду. Демон вскочил на край обрыва и вперил взгляд в окрашенные последними лучами заката волны.

Чайка, с пронзительным криком метнулась прочь, когда из пенящихся волн у самого берега вырос исполинский столп. Прозрачная колонна воды поднялась высоко над обрывом и заходящее солнце превратило воду в играющее розовым и оранжево-лиловым жидкое стекло. На вершине водяной колонны стоял Иггерн. Он обрушил массу воды на демона, и пока тот барахтался в шипящей пене, атаковал его десятками разноцветных молний. Искрящие змейки жалили демона со всех сторон, его шкура покрылась сочащимися ихором дырками. Не давая демону опомниться, Иггерн швырнул в него зеркально-блестящий диск, снесший один из рогов почти под корень. Затем, Иггерн выгнулся в воздухе назад, точно натянутый лук и резко разогнувшись, метнул в демона нечто вроде хрустального ядра, так ухнувшего в широкую красную грудь, что хрустнули кости.

Второй, еще функционирующий глаз демона закатился, когтистая рука застучала по земле, изо рта послышались хриплые признания проигрыша.

Иггерн подошел.

— Я победил?

— Да. Точно. Победил.

Иггерн огляделся.

— А где этот?

Демон с трудом приподнялся.

— Похоже, мы его того… Затоптали. Ну да, душу-то я и из затоптанного вынуть сумею.

Иггерн осуждающе покачал головой.

— Подлецы вы демоны все-таки. Ты ж условий договора с ним не выполнил.

— Точно. Подлецы и есть. Ты как сам-то?

— Да нормально. Помял ты меня немножко, а так все отлично.

— Ну, я тогда пойду. Когда мне "ожить" можно будет? А?

— Да, хоть завтра. На черта ты мне нужен.

Демон удалился, а Иггерн присел перевести дух. Невдалеке он заметил оплавленную искореженную маску ягуара.

Там косоруки скрипачи! — он закричал отчаянно.

И неучи все трубачи, и трубы их распаяны.*

*(Уильям Б. Йейтс, пер. Г. Кружкова)

Иггерн улыбнулся и стал собираться в обратный путь.

Когда он добрался до домика ведьмы Олли-ан, чай уже конечно остыл. Но хозяйка заварила новый.

 

I

Утро, это хорошо. Особенно, если оно солнечное и теплое, ветерок бодрит, а птицы уже не орут, как заполошные, а тихонько посвистывают. Ну, и конечно, если ты проснулся сам, потому, что уже выспался, а не разбужен кем-то или, хуже того, чем-то.

Сегодня, все перечисленное совпало, и Иггерн пребывал в превосходном расположении духа. Он сидел в шезлонге посреди сада, пил холодную кока-колу и предавался созерцанию мира, во всем его совершенстве. Допив последние капли, он смял банку в пальцах. Помял еще, пока не превратил ее в маленький твердый шарик. Щелчком отправил шарик далеко в небо и, прежде чем тот начал падать обратно, выстрелил в него изумрудной молнией из указательного пальца. Шарик, на секунду вспыхнув, рассыпался белым пеплом.

— Балуешься?

— О, Яша! Надо мне тебя как-нибудь к себе заманить. Сделаешь мне фонтан с кока-колой, ладно?

— Легко. И все мухи в округе будут твои. И пчелы.

Но Иггерна было не так-то легко выбить из состояния утреннего благодушия.

— Это хорошо. Пчелки, мушки, бабочки…

— И дедочки. — Яша сел напротив Иггерна, в появившееся аккурат под его седалищем плетеное кресло, — Утро сегодня и впрямь дивное, понимаю, но новости у меня плохие. Есть такой человек, по прозвищу Клок. Это очень, очень плохой человек.

— Человек, это хорошо. Это гордо звучит. И приятно пахнет. И красиво смотрится.

— Игорь, все! Хватит тупить! — Яша был чем-то весьма озабочен и Иггерн огромным волевым усилием отринул прелесть мира и принял его (мира) подлинный, не всегда приятный облик.

— И чего этот плохой человек?

— Он, естественно, маг. Какой-то хитрой комбинированной специализации, я сам толком не понимаю. И маг, удивительно мощный. Порой, прямо поразительно.

— Ну и честь ему и хвала.

— Погоди. Он, судя по всему, немного сдвинутый. Отгрохал себе огромный замок, кстати, абсолютно черный.

— Ты и сам не в хлеву живешь. А черный — это считается стильно. Замок! У всех теперь хоромы, один я, как сирота в хибарке ючусь.

— Не ной, я тебе сто раз предлагал построить нормальный дом. Хоть башню, хоть дворец, хоть павильон "культура" с ВДНХ.

— Да ну их! Возни много. Я уж так, победую. Буду и дальше к тебе ездить. Колу пить и душ принимать.

— Езди, хоть в скатерть сморкаться, но сперва дай дорассказать!

Иггерн изобразил почтительное внимание.

— Ну и вот. Он отгрохал себе замок с ба-аа-альшими темницами. И держит там других магов, кто послабее. Заставляет их работать на себя. А простых людей, немагичных, тоже заставляет работать, правда, за пределами замка. Валить лес, добывать мрамор, пахать землю. И не потому, что он с этого что-то имеет, просто ему нравится быть рабовладельцем.

— Твоя правда, плохой человек. И, действительно, сдвинутый. Но нам то что?

— А то, что как я сегодня узнал, он поймал Арсена и Вила.

— На фига ему Арсен? Он же просто оборотень, больше ничего не умеет. И кто такой Вил?

— Зачем ему Арсен, я не знаю, может он просто хочет выучиться материться по мингрельски. А Вил, это тот парень, Женя, маг "фаарсены", помнишь?

— А как же! Отличный парень, хорошо его помню! А почему он Вил, если его зовут Женя?

— Откуда я знаю? Вот ты Игорь, но тебя многие называют Иггерн или даже Иггерн Радуга. А почему?

— Потому, что "Иггерн", звучит круче чем "Игорь". Это я сам такую кликуху придумал и пустил в народ. А "Радуга"… Наверное, потому, что я веселый и романтичный.

— А! Я-то боялся…

— Чего?

— Ну, радуга, это у геев такой символ был.

— Сам ты пидор!

Яша довольно рассмеялся, убедившись, что ему удалось уколоть друга такой незамысловатой шпилькой.

— Все-все! Никто не думает, что ты гей. Все знают, что ты заслуженный гетеросексуал и почетный гомофоб.

— То-то же! Вдвоем пойдем? Этого, Клока воевать?

— Нет. Я попросил Риту…

— Это которую Риту? Мою бывшую? Я думал, она вымерла.

— Именно ее. Она не вымерла, но живет как-то странно.

— Да и фиг с ней. И чего?

— Попросил ее отыскать наших. Она нашла Маккулаха, он скоро приедет. А сама она участвовать отказалась.

— Оно и к лучшему. Визгу меньше.

— Таким образом, пойдем втроем. Если, конечно, твоя Мэб, не захочет присоединиться.

Иггерн вздохнул.

— Она, разумеется, захочет. И поэтому мы ей ничего не скажем.

— Даже так?

— Так. И обсуждать мы это не будем. Скажу просто, я запросто суну тебя или кого другого в кипяток, только что б посмотреть, какие будут пузырьки. Да и сам следом полезу. А ей я не дам снять чайник с плиты, даже в асбестовых рукавицах.

— Просто сказал. Доступно. Еще кока-колы хочешь?

— Конечно!

Яша шевельнул бровью и перед Иггерном, на земле выстроилась батарея красных банок, холодных, поблескивающих капельками конденсата.

— Пей. И одевайся. Будем ждать Маккулаха, а потом выработаем план.

— Чего вырабатывать-то? Я все разнесу, а ты что-нибудь создашь.

Пить прохладительные напитки, это Иггерн любил. А вот одеваться, не очень. Его б воля, он вообще ограничивался бы шортами или рубашкой. Лишь бы карманы были. Но, климат не позволял. Даже летом — не каждый день — солнечный. И, вообще, природа явно была против его склонности к нудизму. Комары, крапива, щебень, все это не очень-то поощряло хождение голым и босым. А тут, опять же предстоит кувыркаться незнамо где.

Иггерн уже довольно давно решил, что просить Яшу заботиться о его гардеробе, мягко говоря, неловко. Он и так часто и с удовольствием паразитировал на Яшином таланте. Поэтому, одежду Игорю шила его домашняя прислуга: маленький кудлатый старичок с тремя (очень большими) зубами, когда-то забредший в дом к Иггерну, (а точнее в дом Мэб), да так и прижившийся, и страхолюдного вида рогатая девица, которая в свое время, поразила Иггерна экзотической внешностью и поразительной, нечеловеческой уживчивостью и терпением. Эти двое отлично спелись, ничего не делили и все домашние дела выполняли совместно. В частности, старичок кроил, а девица шила. Вот в продукт их совместных усилий, Иггерн и облачился.

Натянул мешковатые в заду брюки из темно-бордовой кожи какой-то твари, которую старичок добыл отлучившись в лес, якобы по грибы. Надел короткую, кожаную же куртку, ярко-синюю с желтыми рукавами, обулся в сапоги. Вот, сапоги были хорошими. Зеленые, с тиснеными узорами и фигурными носами. Давнишний трофей, сносу не знали. И в таком виде снова вышел в сад. Яша посмотрел на него и, прикрыв лицо руками, забулькал и затрясся от хохота.

— Что ж ты, не до конца оделся-то? А рыжий парик и клоунский нос? — Яша давился от смеха.

— Да ладно! Зато все прочное и удобное.

— И ты еще спрашивал почему тебя называют Радуга! — Яша все не унимался.

— Это ты спрашивал. Да кончай ты ржать уже! Я что виноват, если мой портной — дальтоник?

Игнорируя веселящегося друга, Иггерн плюхнулся в шезлонг и закурил сигару из коробки которую за время его отсутствия создал Яша. Сам Яша, сигарой, уже вовсю попыхивал.

Когда сигара Иггерна уменьшилась наполовину, в небе показалась лодка. Точнее даже не лодка, а роскошная белая яхта. Только без паруса на мачте. Она вынырнула из облаков, плавно снизилась и полетела прямо к Яшиному дому.

— Или это Маккулах, или я его сейчас собью, — Иггерн, хлопнул в ладоши, предвкушая свою роль ПВО. Яша, успокаивающе махнул рукой.

— Он это, он. Дима предупреждал, что на лодке прилетит.

Яхта, сделав круг над садом, остановилась в воздухе над кронами яблонь, качнув острым носом. Кто-то показался над бортом, шагнул через него и Иггерн воскликнул: — Ёбнется!

Но ничуть не бывало. Человек медленно спланировал к друзьям, еще в воздухе распахнув руки для объятий.

— Здорово, братки!

Сперва Яша, а потом и Иггерн, подверглись обниманию и хлопанью по спине тяжелой дружеской ладонью.

— Дядя Дима! Что это ты с собой сделал? — Иггерн мягко ткнул старого друга кулаком в объемистый живот.

Трое друзей, когда-то почти ровесники, выглядели абсолютно по разному. Черный от загара, от бровей до пяток состоящий из упругих жгутов мышц и сухожилий Иггерн, с лицом без возраста, рядом — дородный и степенный Маккулах, которому на вид было лет сорок с небольшим и Яша, совершенно не изменившийся со времен их юношества. А ведь все трое, родились больше века назад.

— А вот, решил — хватит мне мальчонкой бегать. Надо на себя в зрелых годах взглянуть. Любопытно же! Ну и перед детьми неловко. Они внуков привозят: "Это ваш дедушка!", а дедушка — самое большее на старшего брата тянет.

— Но брюхо-то, спусти! А то девки разлюбят. А также, леди и барышни.

— Это ничего! Попрошу Яшу, он новых наделает. Правду говорят, ты навострился не только шмотки, но и божьих тварей лепить?

— Правду. — Яша мягко улыбнулся. — Правда, пока не очень. А людей я в принципе не делаю. И, наверное, не буду.

— Я, людей пока тоже не брался, хотя дело вроде нехитрое. — Дима подобрал полы бобрового плаща и уселся в созданное для него Яшей кресло. — Но, в принципе, могу. Маг, тридцать первого уровня, это доложу я вам…

— Верим, верим! — перебил его Игорь. — А чего ты в жару, в меха вырядился?

— Так это ж "клоак оф дефенс +5", — удивился вопросу Дима, — Или не признал?

— Да я их и не видел никогда. И вообще, по моему, их не из меха делают.

— Это уж кто как! Я вот, из меха. Так — авантажнее.

— Эй, кокетки и модницы! — вмешался Яша, — Не подумайте, что я против посидеть, поговорить. Но, может быть, сделаем это чуть позже, причем вместе с Арсеном и Вилом?

Иггерн и Маккулах смутились.

— М-да… Ты прав. Рассказывай, где, как, сколько пушек и когда сменяются часовые.

Повинуясь желанию Яши, возник стол, столешница которого представляла собой карту. Реки на ней не текли как настоящие, в лесах не пели птицы, вершины гор не покрывали искрящиеся снежные шапки, такие, что дотронься и почувствуешь холод. Нет, ничего такого, никаких фокусов. Просто, очень хорошая карта. Изогипсы и классическая коричнево-зеленая расцветка. Яша ткнул пальцем в красный кружок.

— Вот, здесь замок. Он большой, черный и хорошо укрепленный.

Карта исчезла, вместо нее появились фотоснимки, сделанные с большой высоты. На снимках был темный многоугольник, видимо — замок и они иллюстрировали, что он таки да, черный. Вокруг замка — ров. Над замком кто-то летает, на стенах кто-то стоит, во рву кто-то плещется.

— Все. Больше мне, за ночь и утро узнать не удалось.

— Я-а-сно. — протянул Иггерн. Стало быть, будем исходить из того, что то, что летает, это не мотыльки, а то, что плавает, не прекрасные ундины.

— Маловато данных-то, — укоризненно сказал Дима.

Яша, виновато развел руками. — Больше добыть не смог. И так-то, пришлось специальный самолет-шпион делать и всякую технику, чтобы его пилотировать и данные с него принимать. И компьютер, который это все умеет.

— На месте разберемся. Добро пожаловать на борт! — Дима приглашающе указал на яхту.

Возник передвижной трап, с надписью "Люфтганза" и, судя по удивлению на лице Димы, создал его Яша и трап вовсе не входил в стандартное оборудование яхты. Поднявшись на борт, Иггерн и Яша, уважительно вздохнули. Все кругом блистало медью и полированным самшитом. Иггерн осмотрелся и подошел к установленной на носу штукенции. На шаровой опоре, размещалось что-то вроде большой, лежащей на боку табуретки. На концах ножек посверкивали разноцветные драгоценные камни, размером со сливу. Иггерн потрогал красный и обернулся к подошедшему давать разъяснения и важничать Маккулаху.

— Типа, рубин?

— Он самый.

— А все вместе, что такое?

Маккулах перед ответом любовно огладил сооружение.

— Боевая турель. Все, согласно традициям, но чуть-чуть усовершенствованное. Четыре посоха. На каждом, по два десятка боевых спеллов. Конус огня, конус холода, ляйтинг, (тот, который молния) и дезинтегрейт. Все управляются с единого пульта, можно палить поочередно, а можно всеми сразу. На корме такая же, а в трюме запас сменных стволов.

— Круто, уважаю. — кивнул Иггерн.

— Вы с Яшей идите в кают-компанию, а я — за штурвал.

— Может, просто гейт откроешь? Через него и пролетим. Вжик, и там.

Дима, отрицательно покрутил головой.

— Нет. У меня по девятому уровню только четыре спелла в день. И я их все потрачу на виши.

— На чего? Ты извини, но я уже подзабыл ваши деидэшные феньки.

— Виш. Как слышится, тем и является. Желание. Фактически любое. Но, лучше всего работает, чтобы изменить вероятность событий, склонить ее в свою пользу. Ну там, что ты ударишь раньше, чем твой враг. Виши, в принципе, можно загонять в кольца или амулеты и копить их в неограниченном количестве, но у меня пока не выходит.

— Спасибо за разъяснение. Ладно, я спать буду, ты меня разбуди, когда долетим, хорошо?

Строя свою яхту, Дима, отнюдь не злоупотреблял "высоким дизайном", поэтому, спать на мягком, красного бархата диване, в окружении бронзовых напольных канделябров с завитушками и столиков — рококо, было уютно и сладко. Иггерн встал сам, не дожидаясь, когда его разбудят и, чувствуя себя более чем отдохнувшим (два-то полноценных сна за один день!), поднялся на палубу.

Маккулах, все еще был на мостике и с явным удовольствием крутил туда-сюда лакированный штурвал.

— Что-то, как-то незаметно, чтобы эта штука влияла на управление.

— Так она и не влияет! — Дима широко улыбнулся подошедшему другу. — Управляется все отсюда, — он постучал себя пальцем по лбу, — а штурвал — для удовольствия.

Оставив Диму играться, Иггерн направился к мачте. Похлопал ладонью по гладкому дереву, задрал голову вверх. Там, где мачта казалось становилась совсем тонюсенькой, над поперечиной реи имелось "воронье гнездо". Иггерну ужасно захотелось залезть туда, ощутить себя вперед смотрящим, поорать "Земля!" или "По левому борту — парус!". Причин отказывать себе в такой малости, Иггерн не видел, и, уцепившись за нарочитый канат, вскарабкался наверх.

В "вороньем гнезде", он нашел подзорную трубу и початую бутылку рома. Стало быть, хозяин яхты и сам был не прочь побывать здесь. Иггерн со щелчком раздвинул подзорную трубу и, приникнув глазом к окуляру, посмотрел в разные стороны. Но яхта летела над облаками и ничего интересного видно не было. Только внизу, на носу яхты, сидел в шезлонге Яша и что-то читал. Про землю и парус по борту, Иггерн все-таки поорал и, получив это нехитрое удовольствие, вернулся на палубу.

— Слушай, — обратился он к Диме, — а как это так: летим мы быстро, высоко, а нам не холодно и ветра тоже, вроде как и нет?

— Так, не дураки же строили! — Дима пожал плечами.

— И то верно. Дай из посохов стрельнуть?

— Валяй. — Дима показал Иггерну, как управляться с хитрым пятикнопочным джойстиком, очень похожим на виденные им в той, "прошлой" жизни, только сделанным из красного дерева и блестящей латуни.

— Прицеливание довольно приблизительное, тут привычка нужна. Ты, просто направь повыше и жми, а то, в форштевень попадешь. Или в бушприт — я их путаю.

— Или в кильватер со стакселем и румпелем. Румпельштитцелем… — бормоча, Иггерн утопил четыре кнопки разом. И сполна насладился зрелищем одновременной огненной и ледяной бури и мощной, толстой ветвистой молнии, уходящей в небо. Только "дезинтегрейд" разочаровал его. Посерела часть неба, а потом снова поголубела. И все.

Яша, оторванный от чтения Иггерновыми "манёврами", погрозил им с Димой кулаком и прокричал: — Кончайте там! Скоро на месте будем, ни к чему салют устраивать!

Согласившись с ним, Иггерн оставил бортовую артиллерию в покое. Вскоре, яхта снизилась и нырнула в облака. А когда вынырнула, внизу и чуть впереди, открылся искомый замок. Иггерн и Яша, перевесившись через борт, разглядывали его. Яша в бинокль, а Иггерн — так. Яхта зависла на месте и к ним присоединился Дима. Он бросил взгляд на замок и сказал: — Ого!

Ров, был шириной с добрую реку, но непропорциональным вовсе не выглядел. Потому что замок был огромен. Массивный, скорее приземистый, нежели стройный, он состоял из бесконечных, пересекающих друг друга в странных местах и под неожиданными углами стен. Зубчатых, гладких, идущих зигзагом и наклонных. Всех оттенков черного, блестящих и матовых. Скорее, трехмерный лабиринт, нежели укрепленный дом. В месте, как показалось наблюдателям, совершенно случайном, торчала высокая башня. В другом, не менее случайном, четыре башенки поменьше.

— Кто это строил, Эшер? В этом жить нельзя, с ума рехнешься.

Маакулах тронул Яшу за плечо.

— Слушай, а ты можешь, сделать камень? Такой, большой-пребольшой. Очень большой. Такой, чтобы он упал на эту страсть и раздавил ее. Или это чересчур?

Яша задумался, поигрывая биноклем.

— Сделать-то могу, размер значения не имеет. Но есть, "но"! Мы не знаем, где тут спрятаны пленники. Их запросто раздавит вместе со всем остальным. И что тогда?

— Раскопаем и найдем некроманта или кого-то вроде. Он их оживит. Может, даже Дима такое умеет. — вмешался в разговор Иггерн.

— Нет. Не умею. И не знаю никого, кто бы умел. Хотя, говорят, такие есть и даже не один. Но все равно, Яша, пожалуй, прав. Воскрешение, дело индивидуальное. Для своих мы что-нибудь придумаем, кого-нибудь найдем. Но народу-то, в замке — тьмы. С ними-то как?

— Ладно. — Иггерн не тал настаивать. — Тогда как? Начнем все крушить, пока хозяин не выйдет, а тогда уж посмотрим?

Яша и Дима кивнули.

— Например. Вариант, ничем не хуже другого. А начнем, — Дима указал пальцем, — вот с них.

Несколько существ, круживших в небе над замком, летели по направлению к яхте.

— Это что за покемоны?

— Не знаю! Подлетят — рассмотрим. Прежде, чем жахнуть.

— Э-ээ, однополчане, не горячитесь. — Яша привлек внимание Иггерна и Димы и продолжил:

— Давайте, прежде чем жахнуть, хоть какой-то план выработаем, ну хоть минимальный? Например, так: ты, Дима, летаешь тут себе, палишь почем зря, а Игорь, высаживается и лезет в замок. По возможности, осторожно. И ищет Клока, а еще лучше, сперва ищет наших ребят.

— А ты?

— А я, тоже высаживаюсь и сижу во-он в том лесу. Как бы, арьергард. Ну и по мере сил помогаю обоим.

Возражений не последовало, ни Иггерн ни Дима, не имели собственного альтернативного варианта.

— Только, связь нужна. Щас я это организую.

— Нет, Дима. Ты спеллы экономь. Я сам организую. — Яша протянул Маккулаху и Иггерну маленькие оранжевые рации. — Нормально? Или, лучше, с такими телефонами, на голову вешать?

— Сойдет. — Иггерн цапнул рацию и вскочил на фальшборт. — Я пошел. Джеронимо!

Он прыгнул вперед и вниз, сведя руки за головой, как ныряльщик. На кончиках его пальцев, забегали лимонно-желтые искорки, быстро множившиеся и разбегавшиеся по всему телу. Искорки превратились в лучики, которые в свою очередь, слились в опалесцирующий, испещренный красными и синими бликами овальный щит, на котором Иггерн спланировал вниз, быстро пропав из виду. Следом за ним, тянулся постепенно рассеивающийся многоцветный шлейф.

— Вот поэтому и Радуга, — пробормотал Яша, застегивая пряжки парашюта.

— Ты это брось. Уж на то, чтобы тебя аккуратненько спустить, у меня спеллов хватит.

Дима пошевелил кистью и Яша, поднялся в воздух. Плавно перелетел через борт и медленно опустился в лес. Быть левитируемым, Яше скорее понравилось, хотя и присутствовало некоторое ощущение беспомощности и подчиненности чужой воле. Но уж всяко лучше, чем прыгать с парашютом.

Опустив Яшу, Дима поднялся на мостик. Яхта набрала высоту и пошла навстречу тем, кто летел к ней от замка. Дима имел некоторое представления о тактике воздушного боя, но весьма своеобразного. Он не пытался зайти сверху или, тем более, упасть на противника из-за облаков. Его яхта была еще не до конца готова, хотя он ей уже вовсю гордился. А именно, у нее не было никакого вооружения на днище, кроме бомболюка, но он сейчас не годился. И идеальным вариантом был тот, когда противник атакует сверху и спереди.

Дима аккуратно надел белую капитанскую фуражку с замысловатой золотой кокардой, представлявшей собой переплетение всех и всяческих морских символов, от якоря до русалки. В центре кокарды, прятался маленький, но самой чистой воды рубин. Опершись руками о фальшборт и ссутулившись, Маккулах рассматривал существ, летящих теперь прямо на него. Небольшой дракон, гибкий и длинношеий, вел за собой четверых страшилищ. Серых, маслянисто блестящих бескрылых червей. Летя, они часто вздрагивали всем телом и горбились, будто ползущие гусеницы.

Начнем, подумал Дима, с того что посимпатичней. Из рубина на кокарде, вытянулся яркий луч. Дима повел головой, и на груди дракона, задрожало красное пятнышко. Носовая турель выпустила гудящий огненный конус, но дракон, раньше чем огонь долетел до него, сложил одно крыло и скользнул вниз и в сторону. Летящий прямо за ним червь, увернуться не успел, и мгновенно превратился в головешку, рухнувшую с неба на землю. Дима чуть повернулся и красное пятнышко снова нашло дракона. На этот раз, никакого видимого эффекта не последовало, просто у дракона исчезла голова и часть шеи. Обезглавленная туша забила крыльями, вошла в штопор и устремилась вниз.

— На то и дезинтегрейд, чтоб не видно, а работает! — поучающе сказал Дима, провожая взглядам останки дракона.

Черви, оставшись без предводителя, ринулись в атаку на яхту. Все сразу, в лобовую. И попали в ледяную бурю, через которую дважды прорывалась молния. Обрывки замороженных, обледенелых и разодранных молниями тел посыпались с неба. Хотелось бы сказать, "дождем посыпались", но скорее, это напоминало содержимое опрокинутого в мусоропровод помойного ведра.

Яхта, поднялась еще выше и полетела прямо к замку. Там не осталась незамеченной только что произошедшая воздушная схватка и ее итог. Теперь уже большая часть того, что кружило над замком, направлялось на перехват Диминой яхты. Маккулах вооружился подзорной трубой и оглядел приближающееся воинство.

Основу его составляли такие же черви, как те, которых он только что изничтожил. Но кроме них и ведущих их драконов, приближались и другие. Два бурых, чуть красноватых дракона, больших и ширококрылых, летели рядом, голова к голове. Летающая лодка, в которой сидели два человека, отделилась от основной группы и норовила обойти яхту с тыла. И выше всех, почти под самыми облаками — туча чего-то мелкого и чрезвычайно многочисленного.

Развернув яхту, Дима направил ее на летучую лодку. Людей он полагал куда более опасными противниками, нежели всяких тварей. Твари, с ними все ясно. Клыки, когти, ядовитые плевки. А чего ждать от людей — неизвестно.

Один из сидящих в лодке, замахал руками и в сторону Диминой яхты устремился целый рой огненных шаров, размером с апельсин. Маккулах и не подумал маневрировать. Он продолжал держать форштевень нацеленным на лодку. Только вокруг яхты, при приближении огненных шаров, возникло радужное марево, которое со звонким чмоканьем поглотило фаерболы.

Больше, люди в лодке ничего сделать не успели, так как Дима дал по ним залп из четырех стволов. Корма, вместе с сидевшим на ней заклинателем исчезла, а на остальное обрушилась мешанина из огня, льда и молний. Маккулах не стал смотреть, уцелел ли второй "лодочник", но здорово сомневался в том, что это могло произойти.

Пока он занимался уничтожением самых, как ему казалось, опасных противников, его атаковали. Большие драконы, как-то так хитро подлетели, что Дима видел лишь одного из них. И пока он разворачивал кормовую турель и открывал огонь, второй дракон вынырнул из-за спины первого и, сложив крылья, косо спикировал на яхту. Огромное и здорово вонючее тело, скользнуло над мостиком. Дима, выпалил молнией в того дракона, что видел и отбросил его от яхты. Дракон, сведенный судорогой от электрошока и обожженный, начал падать, но не долетев до земли, оправился. Расправил крылья и спланировал на землю, подальше от поля боя. Его же напарник, в это время, впился когтями и зубами в борт яхты, кроша и раскачивая ее. Когда Дима, наконец заметил незваного гостя, он сперва оторопел. Дракон, правда, не был в слепой зоне орудий, но пускать их в ход, все равно не стоило. Тварь бы он, конечно, уничтожил, но заодно повредил бы и яхту, причем весьма существенно. Пока Дима соображал, дракон увидел, что его присутствие замечено. Он раззявил пасть и выпустил в Диму струю пламени, горячего, как кубинская шлюха. Дима инстинктивно сжался в комок, но защитный плащ и еще несколько незримых, но от этого не менее эффективных барьеров — заклинаний, которые он всегда носил на себе и скорее забыл бы надеть штаны, нежели их, сработали — лучше некуда. Маккулах не пострадал, а вот его судно, напротив, пострадало довольно существенно. Мачта пылала, часть палубы обратилась в головешки и провалилась в трюм.

— Ах ты, отродье! — завопил Дима.

Раньше чем дракон снова плюнул, он проговорил заклинание и шагнул в появившееся перед ним светящееся черное (Это магия….) отверстие в воздухе. Исчез, а появился прямо перед мордой дракона.

— А вот так вот! — Дима коснулся чешуйчатого лба и дракон мигом обратился в мраморную статую самому себе. Многотонный монумент, вместе со значительной частью борта отвалился и вскоре вдребезги разбился о землю. Яхту, так качнуло, что Дима чуть не сверзился вслед за изваянием. Он упал на палубу плашмя и не вставал, пока она не перестала качаться. Тем временем, повалилась сгоревшая мачта. Она прокатилась по палубе и прежде чем вывалиться за борт, успела эту самую палубу поджечь там, где ее пощадило драконово пламя и смести носовую турель. Дима сорвал с пояса маленький и, на вид, пустой мешочек. Рванул завязки и из мешка хлынула вода. Дима бросил мешочек на палубу, а сам, кинулся к кормовой турели. Маленький дракон, ведший звено червей, отрыгнул длинную едкую каплю. Защита яхты сработала и радужное марево поглотило кислоту. Рубин на кокарде исторг красный луч и тело дракона окутал огненный шквал. Дима вертел головой и подлетающие черви, не успевая приблизиться к нему, умирали еще на подлете. Но не все. Второе звено червей под водительством дракона, зашло Диме в тыл. Дракона обратил в снежное крошево меткий выстрел из "ледяного" посоха. Но его подопечные были уже на яхте. Они умирали один за другим, но каждый успевал отгрызть что-нибудь от корпуса судна, либо оставить лужу едкой слизи, разъедавшей дерево. Еще больший урон яхте, наносили Димины выстрелы. Черви и драконы гибли, но от яхты оставались уже какие-то невразумительные останки. К тому-же, к "полноразмерным" защитникам замка, присоединилось облако крохотных, но зубастых зверушек. Дима стрелял по червям, выкрикивал заклинания, которые усыпляли злобных крошек, либо опутывали их липкой паутиной, но враги еще не закончились, когда от яхты остался только пятачок палубы с турелью.

Дима отбросил фуражку, отвернул от турели два еще сохранивших заряды посоха и, зажав их подмышками, взлетел вверх. Сверху, он расстрелял полдюжины огненных зарядов, похоронив в пламени свой корабль и всех, кто был поблизости. В небе не осталось никого, кроме Димы и пары не успевших или не решившихся напасть на яхту червей. Маккулах, злобно погрозил им посохом, но твари не пожелали сражаться и отлетели подальше. Дима отвернулся от них и полетел к лесу, где скрывался Яша. Летя, Дима ругался и ворчал. Ему было очень жалко свою яхту и почти также — запаса злых сюрпризов, хранившихся в трюме. Он рассчитывал от души побомбить замок, а теперь — увы.

***

Приземлившись, Дима сунул руку в карман, достал из него замшевый кошелек, а из кошелька, к удивлению любого наблюдателя, буде таковой оказался бы поблизости, пару посохов. Один был изящным изделием из черного дерева и слоновой кости, с навершием в виде женской головки. Второй — толстая рябиновая палка, украшенная шлифованной яшмой и малахитом. Венчал этот посох, нефритовый карп с глазками — жемчужинами. Приложив посохи друг к другу, Дима склонил голову набок, прищурился и выбрал рябиновый с карпом. Не глянувшийся ему посох, Дима бережно убрал обратно в кошелек.

Прогулочным шагом он вошел в лесок, но тут же насторожился и прислушался к доносящемуся рыку и противным звукам, таким, будто кто-то скреб ногтями по стеклу. Очень большими ногтями. Тяжелой трусцой, признавая про себя абсолютную правильность совета "избавиться от живота", Дима добежал до прогалины, совсем недавно заросшей чахлой малиной и волчьим лыком. Сейчас, от и без того далеких от процветания кустиков, оставались ошметки, втоптанные в землю. Потому что на прогалине сидел Яша. А вокруг него, с рыком бродил недобитый дракон, периодически пытавшийся зубами или когтями до Яши добраться. Препятствовало этому толстенное, в драконью лапу толщиной стекло прозрачного колокола, под которым Яша укрывался. Сидя в легком кресле, Яша с большим интересом наблюдал за беснующимся драконом. Даже делал какие-то пометки в блокноте.

— Эй! — надсаживаясь, чтобы Яша его услышал, закричал Дима, — Помочь что ли надо?

Яша помотал головой, показал Диме рацию и кивнул на нее.

— Помочь, говорю, надо? — заорал уже в рацию Дима и отпустил кнопку.

"Нет." — сказала рация Яшиным голосом. "Пока не надо. Он интересный просто. Ты сам-то, того, осторожнее!"

Дима поднял глаза и увидел, что дракон, так и не добравшийся до Яши, через его стеклянный колпак, недобро смотрит на второго, ничем таким не накрытого человека.

— Э, ящер, ты меня не признал? Только что ведь виделись!

Кто знает, узнал ли дракон Диму или нет. Во всяком случае, он зашипел, выгнул шею и выпучил глаза.

"Плюнет сейчас." — подумал Дима и направил на дракона посох. Но сделать ничего не успел, потому что на дракона свалилась сплетенная из просмоленных канатов сеть с тяжелыми грузами. Чудовище, забыв об плеваться, дернулось, попробовало стряхнуть сеть, но вместо этого наступило на нее, запуталось и повалилось на бок.

— Помоги мне отсюда выкопаться! — раздался из рации Яшин голос. Сам он, уже втыкал лопату в землю, по свою сторону колпака. Прямо перед Димой, на земле возникла вторая лопата и ему не оставалось ничего иного, как начать копать против того места, где вел земляные работы Яша. Колпак на треть высоты уходил в землю, но прошло не так много времени и Яша, пролезши через подкоп, оказался на свободе.

— Ты ничего попроще придумать не мог? Блиндаж там, с дверью или клетку от акул? — спросил вспотевший и запыхавшийся Дима, давно отвыкший от упражнений с лопатой и прочих подвижных игр.

— Не жалуйся. Не вредно размяться. Что придумал, то и сделал. Хороший колпак: прочный и все видно. Даже бросать жалко.

— С чего такая внезапная тяга к натурализму? Что ты в нем изучал такое? Даже записывал.

— Ну, хотел недавно такого сделать, только поменьше. Такой корявый вышел, страшное дело. А этот очень так, знаешь, грациозно двигался. Плавно, текуче… Неважно в общем, так, наброски.

— Ясно. — Дима подобрал с земли плащ, который копая сбросил, и спросил: — А где наш Борисыч?

— Внутри уже. Пошли поближе, поможем чем.

***

Спланировав над самым рвом, Иггерн едва удержался от того, чтобы зажать пальцами нос. Ров не был заполнен нечистотами. Когда-то. Чистая и прозрачная вода была тогда налита в него, но скоро зацвела и подернулась ряской. А еще позже, в ров поселили тех, кто там обитал по сию пору, превратив воду, пусть и мутную, в зловонную жижу затянутую пленкой желтоватой слизи. Слизь стекала с тел обитателей рва, сочилась из пор их ноздреватой кожи.

— Расступись, уроды! — крикнул Иггерн подлетая.

Но уроды, длинношеие буровато-желтые создания с морщинистыми мордами и гладкими, веретенообразными телами, вовсе не торопились убраться с его пути. Напротив, они сплывались со всех сторон, как галеры веслами, хлопая шишковатыми ластами по воде. Вытягивая шеи, они утробно гудели и переглядывались, словно советуясь, как им лучше расположиться, чтобы уж наверняка схватить летящего. При том, что пасти у них были как автомобильные капоты, да еще и с редкими нечистыми зубами, Иггерн решил не выяснять, как оно ему будет схваченному. Летя в "позе супермена", он закрутился как истребитель выполняющий "бочку", только много-много быстрее любого самолета. От его плеч отделился и понесся впереди штопор магических струй цвета сливовой мякоти. Он вспорол жижу заполнявшую ров, погнал перед собой волну, подхватывавшую и расшвыривавшую обитателей рва. Вскоре, Иггерн уже летел по туннелю между напряженными стенами зловонной гущи и видел под собой дно, вымощенное валунами с которых стекал густой ил. Одновременно с тем, как Иггерн приземлился на дальней стороне рва, иссякла сила "штопора" и жидкость заполнявшая ров, плюхнулась обратно, вместе со всеми обитателями. Чуть запоздало выставив на пути брызг радужный вращающийся щит, Иггерн с отвращением стер с лица клочья вонючей слизи и прикрикнул на ошарашенных длинношеих:

— Кто разрешал соплями потеть!? Ужо вам!

В принципе, он все еще был в пределах досягаемости редкозубых пастей, но их обладатели были слишком шокированы для активных действий. Они вяло крутились на месте и обиженно гудели.

Иггерн задрал голову и осмотрел стену замка. Высоченная, но шершавая, с какими-то трещинами и провалами. Можно обойтись и без магии. Иггерн скинул сапоги и, связав, повесил их на шею. Ловко поднимаясь по стене, он старался не держаться обеими руками сразу — свободная рука пригодится, если придется пустить в ход магию. Но никто его не атаковал и Иггерн, добравшись до верху, из чистого озорства сделал сальто и приземлился на высокий зубец. Сев на корточки и опершись на руку, как в комиксах, он осмотрелся.

За внешней стеной, плавно расширявшейся книзу, располагалась еще одна стена, практически равной высоты, ну может, чуть пониже. А между ними, в узком проходе толпились элементали. Иггерн различил огненных — трепещущие языки пламени, с условно человеческими чертами и воздушных — почти прозрачные торнадо, которые оставались бы невидимыми, если бы умели стоять неподвижно.

— Служивые, как бы мне к вашему начальнику пройти?

Стоило Иггерну подать голос, как элементали заметались и часть из них поднялась в воздух. Бестолковые создания, подумал Иггерн, нафига их плодить? Высоко взлететь элементали не могли, добравшись до высоты в треть стены, они срывались вниз. Но убедившись в тщетности своих попыток, они не унялись, на что рассчитывал Иггерн, а повели себя довольно необычно. Огненные сливались друг с другом и вскоре внизу будто полыхал гигантский костер. Воздушные же, не соединялись, а каким-то образом отдавали друг другу свою силу. Одни хирели и превращались в крохотные завихрения, другие же вытягивались, уплотнялись и оборачивались мощными вихрями на тонких, едва метущих по земле ножках.

Не дожидаясь, чем кончится эта кооперация, Иггерн, помогая себе магией прыгнул вперед, на внутреннюю стену. Оставляя за собой лиловый шлейф, он перемахнул промежуток между стенами. Но стоило ему начать прыжок, как конгломерат огненных элементалей, как выстреленный из пушки, вознесся вверх.

Все-таки, некоторая фора у Иггерна была. Он успел коснуться ногами стены и обернуться прежде, чем огненный сгусток размером с сарай, поднялся вровень с ним. Соображали элементали туговато и вместо того, чтобы напасть на человека, возможно еще не готового после прыжка к обороне, они продолжили взлет. Поднявшись высоко в небо, сверху обрушились на нарушителя периметра, который были призваны охранять. Что вверх, что вниз, элементали собравшиеся кучей, перемещались необычайно быстро. Но Иггерну хватило времени. Он встретил пикирующий на него сгусток фонтаном перламутровых брызг магии, таким яростным, что элементали не сумели удержаться купно и огненный рой распался на отдельные языки пламени. Не обладая соединенной мощью, элементали падали вниз, а Иггерн, не тщась уничтожать их, просто отбрасывал подальше тех, что падали прямо на него или поблизости.

В то время, как огненные элементали потерпели фиаско, над краем стены показались вершины гигантских вихрей, в которые обратилась часть элементалей воздушных. Тех, что были поближе, Иггерн попотчевал чередой истошно-голубых искр, растекавшихся по поверхности торнадо, замедлявших их кручение и останавливающих. Остановка действовала на воздушных элементалей губительно. Как только их бесконечное вращение прекращалось, вихри исчезали.

Игнорируя торнадо, выросшие поодаль от него, и непосредственной опасности не представляющие, Иггерн посмотрел, что же скрывается за внутренней стеной. Когда он рассматривал фотографии, Иггерн решил, что замок состоит из множества тесно стоящих, но отдельных построек. Это оказалось не так. Замок был монолитным, по крайней мере сверху и если можно назвать монолитом множество башенок, переходов и эстакад, переплетенных поверх единого ромба — основания. Оттуда, где сидел Иггерн, всего замка видно не было, зато было ясно, насколько же он огромен.

Ну и как тут можно кого-то найти? — мрачно подумал Игорь. Он сел, свесив ноги и, болтая ими, вгляделся в лабиринт внизу.

***

Великан, одиноко скучавший на своем посту, размышлял о том, что за заварушка происходит в небе, что там болтается такое, что все кто имел крылья или умел летать иным образом, получили сигнал подняться в воздух и отразить вторжение. Им, крылатым хорошо, а он торчи тут и гадай. Крылья бы… Кожистые такие, черные. Чтобы запахиваться в них, как в плащ и чтобы они гремели, как кровельное железо, когда он их расправляет и подставляет утреннему солнцу. Или огненно-красные…

Тут его мечты прервал кто-то, постучавший ему костяшками пальцев в коленную чашечку как в дверь. Очень неприятно. Великан нагнулся потереть коленку и заодно рассмотреть бесцеремонного невежду. Клоун какой-то в обносках и рожа такая неприятная.

— Дома говорю, есть кто? — повторил Иггерн.

— Чего надо? — буркнул великан, — Зачем пристаешь, работай иди. — Великан отвел взгляд от Иггерна, выпрямился и стал смотреть в небо. Там, летучие черви и драконы, готовились напасть на что-то, выглядящее белым рыбьим брюшком. Наверное, большая лодка.

Иггерн, несколько рассерженный таким отсутствием внимания к своей персоне, пребольно ущипнул великана за икру. Тот, где-то в вышине ойкнул, притопнул ногой, словно собираясь смазать о землю приставшее к подошве и нагнулся, упершись руками в колени.

— Вы, дворцовые, совсем стыд потеряли! Чего надо, а? Служба у меня, не моги приставать!

— Я, дружище, не из ваших. Не из дворцовых или каких там. Я оттуда, снаружи. Скажи, служивый, где мне вашего главного найти, Клока? А не знаешь, так проводи к тому, кто знает.

— Снаружи нельзя! — не ответив на вопрос, крикнул встревоженный великан. — Какой еще снаружи! Эй! — он закричал во весь голос, — Снаружняя пенитрация! Тревога!

Иггерн, белкой взлетевший по ноге и далее, дернул великана за ухо и гаркнул: — А ну, цыц!

Великан попытался движением плеча скинуть его, но Иггерн удержал равновесие и перебрался на великанью голову.

— Кончай блажить, дурила! Прозевал меня, так поздно теперь тревогу поднимать, раньше надо было не в небо пялиться, а службу тащить. Где Клок, ну? — Он стукнул каблуком в лысую голову.

Великан поморщился и хлопнул себя ладонью по лысине, но Иггерн отпрыгнул.

— Да зачем тебе? Как я тебе скажу, где хозяин, может ты враг ему? — говоря, великан закатывал глаза, силясь рассмотреть расхаживающего по его голове.

— Дык, конечно враг. Друзей у него нету, насколько мне известно. Давай, хватит телиться, рассказывай.

— Не стану. Врагам хозяина — никакого содействия. Приказ такой. Щас вот, разбегусь, ткнусь башкой в стену и конец тебе.

— Связался ж с дауном… — вздохнул Иггерн и спрыгнул на великанье плечо, а оттуда соскользнул на землю. — Эй! — крикнул он снизу, — У вас тут в охране все такие дубаломы или есть смысл к другому обратиться?

— Все, как я. На подбор. Кровь с молоком. Братья мы тут, на второ-верхнем Северном Посту.

— Акробатья, — зло пробормотал Иггерн удаляясь.

Великан пошел за ним, поправляя пояс с булавой и ножом.

— Куда, а? Нельзя ходить, задержу.

Иггерн обернулся, серьезно сказал: — Отвяжись, а? — после чего пошевелил пальцами и сноп лазоревых лучей ударил в каменную стену между ним и великаном, выламывая их нее куски и заваливая ими проход. Великан посмотрел на возникший перед ним завал, услышал с другой его стороны "Вот, территорию прибери, раз такой мозгами не богатый!", вздохнул и подумал, что так и надо поступить. А то, опять их с братьями переведут из охраны в подсобные.

***

Иггерн походил по лесенкам и переходам, но так и не добился внятного ответа, как ему добраться до Клока. Все встречные либо не понимали чего ему надо, либо отказывались содействовать и, в зависимости от степени боевого задора и верности присяге, убегали от него или пытались остановить. В конце концов, Иггерн решил, что раз наверху сплошное дурачье, значит все умные и важные внизу. Он спускался по бесконечным переходам, пандусам и тоннелям, пока не остановился перед запертой дверью. Первой увиденной им дверью в этом безумном замке. Иггерн потрогал массивное медное кольцо, висевшее в качестве ручки над облицованной медью же замочной скважиной. Потрогал промасленные буковые доски, подумал "Ретро какое!" и решил не ломать. Алая струйка магии влилась в замочную скважину, изогнулась там, заискрилась и механизм замка с кваканьем сработал. Дверь, под собственной тяжестью приоткрылась вовнутрь. Иггерн толкнул ее и вошел в темное помещение.

Он шел, гулко топая каблуками по голому камню пола, когда вдруг почувствовал тяжесть в голове и остановился. Из темноты к нему вышел старик, в руках которого было светящееся зеркало. Старик нес его завернутым в полотенце как икону, бесшумно ступая тощими босыми ногами. Подойдя совсем близко, старик, неотрывно глядя в глаза Иггерну, вознес зеркало над головой и хватил им об пол. Сотни осколков брызнули в стороны, каждый тянул взгляд к себе и Иггерн, не в силах выбрать, пытался уследить за всеми сразу.

Самый большой из осколков отразил стоящего над ним старика, тонкую струйку темной крови, стекавшей по раненному стеклянной иглой мизинцу с желтым, горбатым растрескавшимся ногтем. Первая же капля крови попавшая на зеркальный многоугольник, заставила его подернуться туманом. Из тумана показалось лицо женщины, которую Иггерн когда-то любил. Она говорила ласковые слова и грустно кивала головой. Иггерн перевел взгляд на другой осколок зеркала и увидел в нем паутину, в центре которой билось человеческое сердце. Ритм его биения все учащался и наконец оно лопнуло, выплеснув из себя капли морской воды и крохотных рыбок, которых Игорь когда-то ел сидя на каменистом берегу, и шутил и слушал смех приятных ему людей и подносил зажигалку к сигарете в чувственных губах гибкой и нежной… Иггерн глянул на соседний осколок, в котором он бежал держа за руку рыжеволосую девушку. Опустив глаза, Иггерн различил, как в двух лежащих рядом осколках его затягивало в водоворот. В левом он еще цеплялся за скользкие ветки прибрежного куста, а в правом уже несся навстречу распахнутым на дне водоворота хищным челюстям медвежьего капкана. Еще левее, в совсем маленьком, треугольном осколке, крохотный Игорь, в голубой панамке, сидел на перекрестке тропинок в солнечном сосняке и не мог решить, по какой из теплых песчаных дорожек, присыпанных шишками и опавшей хвоей ему идти. А сзади уже приближался кто-то высокий и черный, с одним горящим глазом и одним льдисто-холодным.

— Глупость какая. — сказал Иггерн и зашарил по сторонам янтарными щупальцами магии, выросшими из его плеч, пальцев и шеи.

Одно из щупалец нашло кого-то, обвило, стянуло и поставило перед Иггерном, освещая ярким желтым светом. Пойманный — некрупный гуманоид с черными сальными волосами до пола и никогда не стриженными ногтями, задыхался, пучил глаза и уже вывалил изо рта синеющий язык.

— Ну, — укоризненно сказал ему Иггерн, — Что это за мешанина из эротических намеков, фобий и понадерганных у кого попало воспоминаний? Кто ж так работает, волосатик, это ведь дрянь, а не видения. — Он ослабил зажим и его пленник сперва раскашлялся, а потом сказал: — Это должно было приковать тебя навеки. Ты бы пробыл в забытьи годы и годы, всеми забытый и подвластный моим чарам.

— Ага, сейчас! — саркастически скривил рот Иггерн. — Как звать, волосатик? Почему тут ошиваешься?

— Я Куо Гуо, мастер сновидений. — ответил вопрошаемый глядя в пол, — Хозяин отправил меня сюда за плохой сон. Я у него теперь в опале, не хочет меня прощать, хотя с тех пор я делал ему только хорошие сны, ни разу не ошибался.

— Давно?

— Семь дней.

— О как! А что ж зарос как аббат Фария? Я думал, ты тут лет десять сидишь.

— Нет, это от расстройства. Очень переживаю, что хозяин меня не прощает.

— Проводишь меня к нему?

— Нет.

— Удавлю.

— Все равно нет.

— А к пленникам? Я ищу Вила и Арсена, знаешь таких?

Куо Гуо задумался, а Иггерн, чтобы напомнить о том, чем может оказаться чреват отказ, сжал щупальце вокруг тщедушного тела.

— Провожу к этим пленникам. Но там охрана, сам с ней разбирайся. Я хозяину слуга и с другими слугами ссориться не буду.

— Да я как-то на твою огневую поддержку и не рассчитывал. Видел уж, какой ты мастак. Пошли.

Куо Гуо вел Иггерна темными коридорами, держась чуть впереди и не пытаясь сбежать. Дойдя до окруженной низким бортиком круглой дырки, не то колодца, не то вентиляционной шахты, он замедлил шаг и, когда Иггерн поравнялся с ним, ткнул пальцем вниз.

— Если туда, то быстрее.

Из дырки тянул сквозняк, пахло маслянистым и жирным. Но не воняло, запах не был противным. Иггерн сунул Куо Гуо под мышку и шагнул в дыру. Его окутал слабо светящийся кокон из синеватых и белых нитей магии, сильно искрящийся и посвистывающий. Падали они быстро и долго, примерно на середине пути дорогу преградила решетка, противно взвизгнувшая, когда кокон ввинтился в нее, разорвал и оставил чем-то вроде модели морского ежа из ржавых прутьев. В конце пути, падение замедлилось и Иггерн коснулся дна с тем-же ощущением, как если бы спрыгнул с табуретки.

Маленькое округлое помещение, все с теми же каменным полом и стенами было пусто, если не считать незначительного количества мусора по углам. Перья, пуговицы, щепки, немного песка. Квадратная решетчатая дверь, запертая снаружи на задвижку, поддалась пинку и отворилась.

Куо Гуо высунул голову, поманил Иггерна за собой. Они прошли коротким коридором, запах, который Иггерн почувствовал наверху, резко усилился. Стало светлее. Коридор влился в широкую галерею, выведшую их к обширному помещению, где главной деталью были высоченные чугунные ворота, запертые тяжелым засовом. По обе стороны от ворот стояли стражи. Более всего похожие на затянутых в кольчуги морских слонов с человеческими лицами, они держали короткие ручки сложенными на груди, а глаза полуприкрытыми. Это они пахли. Прямо перед воротами лежал еще один страж, совсем иного вида. Свернувшаяся тугими петлями, тонкая, но необычайно длинная сколопендра, с совершенно несвойственным для ее обычных сородичей осмысленным выражением глаз. Возле ее головы, в маленькой жаровне теплились угли, а сама она расположилась точно под потолочным светильником, ярко освещавшим ее и, много хуже, остальное помещение.

Иггерн, знаком приказав Куо Гуо оставаться на месте, пошел к стражам ворот. Они его заметили и насторожились.

— Оборотня Арсена и мага-человека Вила, тут держат? Вы их сторожите?

Стражи остались неподвижны и немы, только сколопендра еще туже свернулась.

— Тут сиди, Пу-Пу, или как тебя, — велел Иггерн своему проводнику, — или можешь сбежать и донести хозяину, как хочешь. Только под ноги не лезь.

Куо Гуо кивнул и стал медленно отступать назад, а Иггерн спокойным шагом подошел к воротам. Он хотел было снова заговорить со стражей, но стоило ему пересечь некую линию, как сколопендра, разворачиваясь опрокинула жаровню. Угли рассыпались, зола запачкала пол, а сколопендра ритмично защелкала и засвистела. Вокруг ее лапок появился синеватый ореол, по телу пробежали зеленые искры.

— Нет-нет, не колдовать! — воскликнул Иггерн и ветвистая белая молния, с гудением вылетела из его руки поразив сколопендру. Ошметки хитина прилипли к обезобразившему ворота пятну сколпендрьих внутренностей. А Иггерн уже катился по полу, уворачиваясь от выкатившихся из жаровни угольков, которые как живые гнались за ним и взрывались с неожиданно впечатляющим пиротехническим "бум".

Похожие на морских слонов стражи, не остались безучастны к происходящему и потешно покачиваясь, но с устрашающей скоростью, начали преследовать кувыркающегося Иггерна. В их толстых ручках возникли короткие трезубцы, шипы которых светились, словно были докрасна раскалены. Запах горячего железа подтверждал, что это не только оптический эффект.

Дождавшись, когда угольки и стражи оказались у него за спиной, Иггерн прямо из кувырка вышел в стойку на руках. Его ноги разошлись, а между ними натянулось радужное марево, в зентре которого набух и побагровел пузырь с яркой золотой искрой в центре. Ноги Иггерна резко пошли в стороны так, как если бы он садился на шпагат. Марево лопнуло, а из пузыря, через золотую точку, хлынул фонтан разноцветных, мелких как бисер, капель магии. Зашкворчало и завоняло как от вброшенного в кипящее масло мотка мокрых водорослей.

Иггерн плавно перевернулся и встал на ноги. Обернулся и не обнаружил никого из противников. Только на полу и стенах появилась пленка жирного нагара. Иггерн не удивился, примерно на это он и рассчитывал. Заглянув за угол и выяснив, что Куо Гуо сбежал, Иггерн подошел к воротам и пущенным из ладони щупальцем магии, вытащил и бросил на пол засов. Тем же щупальцем, он толкнул ворота. Смущенно хихикнул, когда ворота остались закрытыми и потянул створку на себя. Отменно смазанные петли не скрипнули.

За воротами, в сыром квадратном зале, над круглым постаментом висела ничем не поддерживаемая и ни к чему не подвешенная сфера. Постамент под ней заметно вибрировал, а сама она была похожа на каплю воды, только серой, непрозрачной. А к одной из запятнанных плесенью, лишайником и даже поганками стен был тривиально прикован за руки — за ноги голый молодой мужчина, с встрепанными каштановыми волосами и застарелым, уже выцветающим синяком на лбу.

— Привет, Жень. — сказал Иггерн. Об этом маге он иногда вспоминал с большой симпатией, хотя настоящей дружбы у них как-то не вышло. Женя, ныне — Вил, был вечно погружен в магические изыскания к которым на взгляд Игоря относился слишком серьезно, без должной радости и ухарства.

Прикованный с некоторым напряжением всмотрелся в его лицо, а потом широко улыбнулся.

— Привет Игорь, рад тебя видеть! Ты меня отцепишь отсюда?

— Ага. Цепи заколдованы?

— Да вроде нет, мне так не кажется. Просто крепкие.

— Тогда, рискнем так, вручную.

Иггерн уперся ногой в стену и дернул за цепи, фиксировавшие Женины руки. Одна подалась и вылетела из стены вместе с крепежом и каменной крошкой. Вторая заупрямилась, Иггерн подналег и не вырвал ее из стены, но разорвал посредине. Под тяжестью цепей, руки Жени, затекшие и обессилившие, упали вниз и больно стукнули его по бедрам. Женя охнул и скривился.

— Игорь, а ты не мог бы как-то так, чтобы совсем без цепей?

— Да, наверное, так лучше. А то и тебе неудобство и у меня вот-вот пупок развяжется.

Потирая, с гримасой усталости, плечи, Иггерн тряхнул ступней и изумрудная искра ударила в стальной браслет, обнимавший левую ногу узника. Браслет рассыпался угловатыми осколками, а вслед за тем, вторая искра освободила правую ногу.

— Спасибочки. А руки, можно?

— Разумеется. На.

Освобожденный Женя сел на пол и принялся яростно чесаться.

— О-оо! Блаженство! Не думаю, что меня собирались пытать, во всяком случае никто об этом не предупреждал. Но висеть вот так, руки врозь, с перерывом только на кормежку и сортир…

— Кто тебя кормил, эти, "морские слоны"?

— Не знаю никаких слонов. Вон, тюремщик прячется, — Женя прервал сеанс чесотки т показал пальцем на темный угол. — Ты его не обижай, он не злой, дело подневольное.

Иггерн сходил в указанный угол и притащил за шкирку приземистого гоблина, не сопротивлявшегося и только неагрессивно поругивающегося.

— Вкусно кормил? — грозно спросил, предъявляя гоблина Жене.

— Нормально. Кончай, Игорь, отпусти его.

— Ну, вали. — Иггерн развернул гоблина к дверям и слегка подпнул. Тот, не вступая в пререкания послушно побежал к воротам и скрылся. Иггерн сел рядом с Женей, спросил:

— В этой штуке, я так понимаю, Арсен? Ловко его упаковали. Умно. Обычной-то каталажкой, хоть с какими цепями-кандалами, его не удержишь.

— Точно так. Полагаю, его как и меня во сне взяли. Я все думал, как его освободить, но ничего как-то не придумал. Колдовать-то не могу, а без этого только гадать, что за шарик, да как работает. Ты его можешь освободить?

— Неа. Я в таких делах профан-дураком. Ты не мерзнешь тут, дать курточку?

— Давай. Я, конечно, уже привык зябнуть, но удовольствия не получаю.

Иггерн стянул куртку и отдал Жене. Посмотрел на его синие ноги в ципках и отдал штаны с носками.

— Сапог не дам. Не люблю босиком.

— Ты сам-то не околеешь?

— Не, мне все равно. Я ж одежку не для тепла ношу, для форсу. Тут еще кто-то кроме вас двоих поблизости есть? Из пленников, в смысле?

— Не. Одни мы тут. Чего ждем-сидим?

— Клока этого вашего. Может, он придет сам разбираться что за шум, а может кого сведущего пришлет, нам все годится, раз не умеем Арсена освободить.

— Логично.

***

— Тебе амулетов дать? Или спеллов защитных навесить?

— Не, — ответил Диме Яша. — Кое-что есть, обойдусь. Пойдем прямо к парадному, не возражаешь?

Дима не возражал в принципе, его смущало только "пойдем". До замка топать и топать, а потом еще вход искать…

К мосту, переброшенному через ров, маги подлетели на извлеченном Димой из его бездонных кошельков диване. Ничего кроме как летать, диван не умел, но на нем было удобно, если не торопиться. А иначе, сильно холодило лицо встречным ветром.

На мост не пускали. Не живая стража, а деревянная будка с шлагбаумом. Приятным голосом она велела прекратить движение, представиться и ждать указаний. Когда она умолкла, шлагбаум как живой извернулся и нацелился вделанным в торец прозрачным камнем.

— Думаешь, жахнет? — поинтересовался Дима.

— Думаю, не успеет.

Над будкой материализовалась стопка бетонных плит, обрушившаяся и похоронившая ее вместе с шлагбаумом.

— Дим, давай дальше пешочком? На пуфике удобно, но как-то неловко, если что.

Маги, внимательно осматриваясь, прошествовали по мосту, провожаемые взглядами плавающих во рву длинношеих. Те вели себя смирно, то ли от того, что мост был вне их юрисдикции, то ли еще не отошедшие от встречи с Иггерном. Мост привел магов к украшенным примитивной резьбой в техно-стиле черным воротам. Ворота были крепко заперты, но калитка помещенная в одну из створок стояла нараспашку. Дима, не входя, глянул внутрь. Там суетилось множество существ разной степени удаленности от человека по виду и даже законченных монстров.

— Обширное какое хозяйство!

Дима осторожно вошел, Яша вслед за ним. И тут же, суета прекратилась, а сновавшие по двору выстроились в боевые порядки. Оглядев наставленные на них клинки, наконечники и жезлы, друзья перемигнулись и одновременно возник кирпичный забор отделивший их от обитателей замка и черное окно в воздухе, в которое маги немедленно шагнули.

Вышли они сотней метров выше, на крытой галерее. Тут ими тоже заинтересовались, но не так оживленно, как внизу. Двое рыжих мохнатых существ с писком бросились прочь, крупный гоблин с поварским тесаком замер и явно не знал как поступить, а вот стремительно подползавшая из дальнего конца галереи ламия, наоборот не сомневалась как поступить с пришельцами.

Яша метнул в ее сторону материализовавшуюся в его руке гранату и ламию скрыли клубы удушливого желтого дыма. Дима, на всякий случай, опутал гоблина-повара вязкой паутиной, сказав "веб". Стараясь не задеть липкого повара, друзья пробежали мимо него и ворвались в помещение, оказавшееся кухней. Пробежав через нее не обращая внимание на крики, под низковатый свод, сели прямо на прикрытый крышкой котел и Яша, высунув руку, потянул рычаг. Кухонный лифт поехал вниз и Дима прыснув спросил:

— Что за безумие? Куда мы и зачем?

Яша, весело рассмеявшись ответил:

— Понятия не имею! Но ведь, здорово! Уж сколько времени так не резвились.

Лифт ехал не так, чтобы быстро и уж явно медленнее, чем разносились сведения об их перемещении. Когда он остановился, чьи-то сильные руки так энергично распахнули дверцы, что едва их не вырвали. Кому бы эти руки не принадлежали, он горько пожалел о своей бесцеремонности. Заряд жаркого пламени, ударивший из Диминого посоха, превратил открывавшего в головешку. Очень большую, но совершенно мертвую. Дима, не вылезая еще дважды выпалил пламенем и только после этого покинул лифт. Яша присоединился к нему, держа в каждой руке по "Узи".

В обширной столовой, длинные столы были сдвинуты к стенам, а наполнявшие ее люди прятались под столами. В центре катались обожженный до степени видовой неопределимости огромный гуманоид и пытающийся потушить его плащом человек в доспехах, похожих на римскую лорику.

— Добей его, не жилец ведь.

Яша покачал головой и сунул Диме один из автоматов. Тот подошел и стараясь не задеть "пожарного", дал длинную очередь в обожженного. Тот перестал дергаться, а человек в лорике, не вставая с пола, нацелил на Диму короткую палку с кристаллом кварца на конце.

— Не надо. — сказал Яша. — Не успеешь. Сдайся.

"Пожарный" не поверил и, судя по прищуру, решил испытать судьбу. Увы, у Димы в автомате еще оставалась пара патронов. Голова "пожарного", стукнулась об пол, из неровной дырки между глаз, забил и тут же иссяк скудный фонтанчик крови.

Яша вздохнул и, чтобы не глядеть на убитого, посмотрел на прячущихся под столами людей. Они не выглядели ни особенно упитанными, ни шибко чистыми. Зато выглядели сильно напуганными.

Пока Дима, бросив на пол автомат, держал под прицелом посоха далекую дверь столовой, Яша выволок из-под стола мужчину с пегой бородой и, невзирая на слабое сопротивление, поставил его стоймя.

— Не бойся, парень, не бойся. Вы тут кто все такие?

Мужчина, дрожа попробовал упасть и уползти, но Яша ему не позволил. Тогда, бородач дрожа ответил:

— Его величества Клока, земледельцы. Вторая и третья полевые. Мотыжники мы, господин. И тяпщики. Пропалываем.

— Как это… — Яша, задумался, — я, э-э… пришел дать вам волю. Чем быстрее объясните мне две вещи, тем быстрее пойдете по домам, у кого есть или куда угодно еще, если домов нет. Первая вещь — где ваше величество. Который — Клок. И вторая, где держат пленников, а именно Арсена и Вила.

Из глаз бородача хлынули слезы и Яша подумал, что какой-то ему достался неправильный собеседник. Плакса. Но тут, из-под стола вылезла кормой вперед босая тетка. Она подошла и потрогав Яшу за рукав сказала:

— Господин, бросьте вы Тибу, он дурачок. И боится всего.

Яша поступил как она советовала, дал бородатому Тибе носовой платок и позволил вернуться под стол, где Тиба разнюнился еще больше и стал невнятно жаловаться соседям. Но они его не слушали, а не сводили взгляд с Яши и стоявшей рядом с ним женщины.

— Я Исла, ответственная за вторую полевую. Спасибо вам, что хотите нас выручить. Про тех, кого вы ищите: Арсена и Вила, правильно? Про них мы ничего не знаем, но я покажу вам, как пройти к тюрьмам. Их здесь много, но точнее я показать не смогу.

— Спасибо. А где Клок?

— Мы не знаем, — развела руками Исла. Мы его видим только когда он мимо полей проезжает. Где-то тут, в замке, наверное.

— Ясно, спасибо. Только ты нас не провожай, а то может что-нибудь скверное случиться. Нарисовать, как к тюрьмам пройти сможешь?

Женщина кивнула и принялась чертить на созданной Яше бумаге. Он посмотрел как она с непривычки рвет грифелем бумагу и создал вместо карандаша мягкий маркер.

— Отличный чертеж, — с признательностью сказал Яша, когда Исла закончила. — Вы вот что, продолжайте тут прятаться, а когда можно будет выходить, я вам сообщу, ладно?

***

Следуя графическим указаниям, оставленным неловкой рукой Ислы, сполна восполнившей отсутствие навыка в обращении с писчими принадлежностями, скурпулезностью и отличной памятью на расстояния и повороты, Яша и Дима быстро дошли до спуска в подземелья замка, где помимо прочего, располагались и тюрьмы. Организованного сопротивления они не встречали, но судя по нараставшему шуму, за ними следовала погоня и она приближалась.

Погрузив в сон нескольких гоблинов в кожаных юбках и колпаках, что встретились им на входе в подземелье, Дима сказал:

— Смотри, как удобно. Если мы останемся здесь и подождем, то те, кто за нами гонятся будут выходить из-за поворота лестницы боком к нам. А мы станем тут стоять себе, да отщелкивать их.

— Резонно. — согласился Яша, — Подождем. О! Может, пулемет поставить?

— Оглохнем мы тут от пулемета, эвона, эхо какое.

— А мы дальше пойдем. Я такой пулемет оставлю, чтобы сам стрелял. Как кто между фотоэлементов протопает — тра-та-та!

Оставив накатывающейся волне архаичный сюрприз, друзья углубились в подземелье.

— Рация совсем не берет?

— Совсем. Я как-то не подумал, когда их делал.

— Как же мы Игоря отыщем, не говоря уж об остальных? — спросил Дима, когда они остановились в каменном мешке, от которого отходило пять одинаковых тоннелей.

— Прохожих спросим.

Но спрашивать было некого и маги довольно долго шныряли по переходам и коридорам, пока в одном, необычно просторном, не наткнулись на слона. Яша попробовал заговорить с животным, но тот оказался безъязыким, только трубил и топал ногой.

— Да отстань ты от скотинки! Обычный слон, просто в латах, что такого?

— Игорь слонов любит. Слон, это не спроста.

— Так пошли туда, откуда он пришел.

Выяснить, откуда пришел слон, оказалось проще некуда. Этот самый широкий коридор, выводил в когда-то обширное помещение, ныне занятое гигантским каменным кубом. Вокруг него можно было протиснуться по стеночке, но не везде. Одной из своих граней куб плотно примыкал к стене.

— Посмотрим, что там?

Вместо ответа, Дима сказал "дименшен дор" и войдя в черное окно в воздухе, друзья очутились в полутемном помещении, неподалеку от висящей в воздухе, довольно необычной сферы.

***

Голос заполнил все помещение, заставил трястись стены, давил и вжимал в пол. "Ляг, покорись, ЗАМРИ!" повторялось раз за разом и многократно отдавалась эхом, то ли настоящим, то ли мстящимся.

Но Женя, хоть и огромным усилием, но остался сидеть, только обхватил голову и застонал. Иггерн же, встал и с чувством прочистив мизинцем ухо, повернулся к Жене и отчетливо проартикулировал, не пытаясь перекричать голос: "Дождались! Это он, Клок?". Женя пожал плечами.

Ворота распахнулись полностью, в них, двигая перед собой опалесцирующие щиты, вступила шеренга закованных в латы и глухие, с забралами без прорезей шлемы воинов, по телосложению — гоблинов, как и тюремщик, только покрепче. За гоблинами въехал на защищенном гигантскими ладрами слоне толстый человек в свободной одежде. Судя по тому, как он разевал рот, голос принадлежал ему. Ворота захлопнулись.

— Он? — спросил двигая губами Иггерн. Женя отрицательно помотал головой. Иггерн, жестом посоветовал ему спрятаться за сферой скрывавшей Арсена. Женя так и сделал, но выглядывал наружу, так как во-первых любопытствовал, а во-вторых надеялся, что даже при полном отсутствии необходимых для его магии ингредиентов, сможет хоть чем-то помочь.

Иггерн без особого интереса посматривал на щитоносцев, сосредоточив основное внимание на слоновьем наезднике. Между тем, гоблины окружали его, а всадник все давил и давил своим криком. Иггерн поднял кверху руки и так же, как он говорил с Женей, четко шевеля губами, обратился к всаднику.

— Заканчивай арию! Противно! Беседовать хочешь?

Наездник закрыл рот и ткнул слона в голову острым стержнем. Слон загнул хобот долларом и затрубил.

— А так, чтобы оба помалкивали, нельзя?

— Не о чем, пока с тобой разговаривать! — громким, но уже совершенно обычным голосом отрезал всадник. Гоблины замкнув кольцо, бросились на Иггерна.

Иггерн взорвался чередой молниеносных кульбитов и прыжков. Его тело, взлетающее и изгибающееся, рассыпало молнии всех цветов, жалившее нападавших. Но эффект был далек от того, какой он себе представлял. Опалесцирующие щиты трескались, некоторые со звоном раскалывались, но защищали гоблинов от его атак. Те, кому не повезло и чьи щиты не выдержали, те жестоко поплатились, их обугленные руки и ноги, взорвавшиеся головы и спекшиеся в доспехах тела разлетались в стороны, иногда валя с ног других наступающих. Но, таких невезучих было мало.

В последний момент, когда щиты уже почти сжали его, Иггерн высоким прыжком ушел вверх, увернулся от взявшегося откуда-то огненного шара и, пронесшись по головам, спрыгнул на свободное место. Отбежал, сделал обеими руками зачерпывающее движение и притворился, что наваливается на невидимую стену. По контуру его тела забегали огоньки, между волос пробились тонкие лучики. Пронизанный сапфировыми жилами изумрудный поток магии хлынул на перестраивающихся нападавших. Иггерн уперся ногами, напрягся и двинул вперед выставленные перед собой ладони. Нажим магического потока усилился, он хоть и не пробивая щитов, прижал гоблинов к стене и воротам. Только слон, упавший на колени и весь окруженный пульсирующей оранжевой завесой, остался на месте и поток обтек его.

Безмолвные воины, словно попавшие под пресс, бессильные сопротивляться, едва шевелились, только их доспехи скрипели сдавливая заточенных в них, круша им грудные клетки, размазывая мышцы по костям. Ворота не выдержали, огромные створки слетели с петель, чугун с грохотом раскололся от падения. Тем гоблинам, что были к ним прижаты, удалось сохранить жизнь. Они лежали среди обломков ворот и слабо шевелились, но подняться не могли.

Иггерн, своей волей отменил поток и, когда он исчез, не удержался и упал на колени. Тотчас же исчезло и защитное марево вокруг слона. Слон затрубил и рванулся вперед. Но слишком много времени понадобилось ему, чтобы подняться на ноги — Иггерн уже был готов к схватке и радужный щит с чмоканьем всосал огненный шар, который метнул слоновий наездник.

Иггерн медленно сдвигался в бок, тоже делал и слон, а его всадник не сводил глаз с Иггерна.

— Что, сам-то щит такой хитрый не прихватил? Все фанаберия! Пленочку-то твою рыжую я видал уже, не надолго ее хватит! Да и ведь зевнешь когда-нито ее ставя, пропустишь удар и гаплики! — Иггерн посмеиваясь, по дуге подходил к слону. Всадник не отвечал, только покачивал напряженной рукой с растопыренными пальцами.

Из-за Арсеновой сферы вылетела вращаясь цепь, а метнувший ее Женя снова спрятался. Слон поймал брошенную цепь хоботом, не позволив ей долететь до наездника. Но тот, на миг скосил глаза и не успел перевести взгляд обратно на Иггерна, до того как карминовый сгусток магии стукнул его в грудь и сбросил со слоновьей шеи. Когда он попробовал пошевелиться, то не смог этого сделать. На его спине стоял Иггерн, крепко прижимая одной ногой шею поверженного и разговаривал со слоном.

— Слоник, фу! Кыш! Иди! Иди, отсюда! — Иггерн замахал руками, как делают распугивая птиц и слон развернувшись потопал прочь.

— Вот, лошадка твоя понимает. А ты, какой-то непонятливый. Зачем дергаешься? Понятно же, раз живой, значит еще поживешь, если будешь правдив. Как Арсена освободить знаешь? Где хозяин твой?

Меж тем, Женя подошел к одному из гоблинских трупов и не без труда поднял искореженное забрало. Лицо под ним, было вовсе не здорового (для гоблина) зеленого цвета, а густо-сиреневое. Глаз не было, веки сшиты медной проволокой.

— Игорь, это знаешь кто? Это зомби такие! Никогда не видел, чтобы зомбей из гоблинов мастерили, а ты?

— Так, слышал что-то, но тоже не видел. Ты там глянь как сюда слоник пролез. Ворота-то широкие, но коридоры, как мне помнится, узковаты.

— А тут новый появился. Стены разъехались и такой проход, что три слона в ряд пройдут.

— О как, механизация тут… Ладно, иди сюда. Эй, слоновий ездец, я щас ногу сниму, так ты не муди, а на вопросы отвечай, ок?

Но получивший минимальную свободу поверженный всадник, на вопросы отвечать не стал. Он заорал "Ахт! Тхаг! Отхаг!" и рванулся, пытаясь высвободиться целиком. Это ему не удалось, Иггерн стукнул его пяткой в затылок, больно приложив об пол и лишив сознания. Но сказанное, видимо запустило некие механизмы, действие которых Иггерн и Женя немедленно почувствовали. Пол затрясся, стены загудели и там, где были ворота, обрушился потолок. Точнее, из потолка выпал гигантский каменный куб, занявший весь предбанник и наглухо загородивший выход. Потолок же в узилище, остался невредим и начал опускаться, не быстро, но угрожающе.

— Таким темпом, минуты через три нас накроет. Ты, приужахнись как-нибудь, я его раздолбать попробую. Раз едет, наверное не толстый.

Женя забился под сферу, а Иггерн сильным движением нагнулся, а распрямившись, бросил в потолок сноп красных и розовато-желтых лучей. С треском они впились в камень потолка и вышибли целую гору щебня. Прикрывшись щитом, Иггерн дождался, когда дождь каменной крошки прекратится и повторил. Вмятина в потолке росла, росли и груды щебня на полу.

— Слушай, а неправ я. Толстый, потолок-то. Выемку я выгрызу, чтобы нас не раздавило, но как-то это не кардинально.

— Вижу. — Женя, лежа под сферой задумчиво закусил губу. — Щас, попробую, его подпереть, хоть время выиграем, — сказал он, и рванул к стене.

Выбрав поганку попрямее, Женя подбежал к куче щебня и положил на нее грибок. — Отвернись. — сказал он Иггерну.

Иггерн отвернулся, но томимый любопытством, подглядел. Стоя к нему спиной, Женя сунул руку между ног и зашерудил ей там.

— Ты чего, дяденька? Уверен, что подходящее время и место нашел?

— Заткнись. — просипел Женя, — Не сбивай.

Меж тем, щебень ожил, стал сплавляться в единый теплый ком. Он рос, превращаясь в неровную колонну, на вершине которой образовалась нашлепка, наподобие шляпки гриба. Когда весь щебень всосался в колонну, она застыла, чуть-чуть не достав до надвигающегося потолка. Но он и сам вскоре лег на нее, даже не дрогнувшую под его тяжестью.

Иггерн потрогал каменную поганку, уважительно хмыкнул.

— Изрядно, да. Вроде и камень уже не тот, другой породы?

Женя кивнул, а Иггерн продолжил спрашивать.

— А что это за заклинание такое, с рукоблудием? Прям завидно.

Вздохнув, Женя объяснил:

— Ты, Игорь, помнишь, как моя магия работает?

— Так, примерно. Какая-то там геометрия условная, какие-то формулы, я как-то смутно и слабенько…

— Ясно, ни фига не помнишь. Вот это, простейшая магия. Треугольная. Нужны были, условно говоря, топливо, символ и катализатор. Топливо, то из чего будет делаться — щебень. Символ — поганка. А катализатор — то, что тебя возмутило.

— Да не возмутило, так, неожиданно просто.

— Ну а как иначе я мог в этих условиях обозначить рост? Надо ж как-то смоделировать процесс.

— Сложно как…

— Нет, это просто. Вот, когда заклинание многоугольное, и не плоскостное, а объемное, тогда уже интересно.

— Ага… Ага. А зачем поганка? У тебя ведь, гм… в руках был и символ и катализатор, как бы. Форма-то почти та же.

— Нет Игорь, — Женя испепелил его взглядом. — Так нельзя. Символ исчезает, диктуя форму топливу. Ты бы свой отдал?

— Ага… Ну да, ага. — Иггерн почесал голову и задумался о разнообразии.

***

— О! С приехалом! А мы уж хотели дырку наружу буравить. — услышали за спиной Яша и Дима, а когда обернулись, увидели поднимающегося с земли полуголого Иггерна. Рядом с ним, вставал одетый в иггернов костюм, молодой человек с синяком на лбу.

— Привет, Яша! Привет… Дима, я правильно помню? — Женя пожал руки новоприбывшим. — А мы тут с Игорем гадаем как можно Арсена вызволить, но что-то никаких идей.

— А где он?

Яша сразу, Дима, подробно изучив сферу, вынуждены были отступиться.

— Кто надел, тут пусть и снимает, я так скажу. — выразил сформировавшееся к тому времени у всех мнение Иггерн.

— Как-то он не торопиться предстать пред светлы очи. — пожаловался Яша.

— Будем искать. Маккулах, ты гейт отсюда наружу открыть можешь?

— Нет, я ж говорил, что никаких спеллов по девятому уровню не будет. — напомнил Дима. Дименшен дор открою, но он короткий. Пошли.

Оказавшись вне стен узилища, Женя радостно воскликнул даже подпрыгнул.

— Пошли-ка наверх. Я короткую дорогу знаю. — сообщил Игорь.

Он, по знакомому уже желобу первым взлетел наверх и проверил, нет ли засады. Все было спокойно и вскоре из дыры вылетел Дима, с Яшей и Женей на буксире. Недолгий путь быстрым шагом по темным проходам и вот уже над головами небо.

А в небе, на запряженной призрачными конями колеснице, некто очень недовольный тем, что в его замок проникли нарушители.

— Он, точно он. — признал разглядывая в Димину подзорную трубу возничего и пассажира колесницы в одном лице, Женя. Игорь, прикрывавший товарищей радужным щитом от щедро валящихся с неба сгустков огня, попросил Диму сменить его. Маккулах, попросил всех держаться поближе к нему и, когда Яша в асбестовом костюме и Женя как был, прижались к нему, сделал всех троих невидимыми, а для гарантии, прикрыл волшебным щитом.

Иггерн, меж тем, отбежал петляя и лавируя, спрятался под выступом стены и… понял что понятия не имеет, как быть дальше. У него было множество вариантов как покончить с барражирующим над ними Клоком, но как взять его живьем?

К счастью, о Клоке недаром ходили слухи, что он малость не в себе. Колесница приземлилась, с нее сошел плотный мужчина в черной косматой шубе и такой же шапке, встал широко расставив ноги и заорал:

— Я снисхожу до поединка! Выходите, не прячьтесь, сколько бы вас не было! Я один и преподам вам урок!

Пробормотав "ацидофил какой-то, ей богу", Иггерн вышел навстречу и встал, скопировав позу косматого колдуна.

— Поменьше пафоса, — насмешливо попросил Иггерн, — Освободи моего друга — оборотня и ступай, займись ремонтом. Я б тебя убил, но если сделаешь как сказано, отпущу.

Клок надсадно захохотал и вынул из висящей на шее муфты руки. В одной из них, что-то блеснуло и Иггерн обнаружил, что стоит не на твердой крыше, а в вязкой луже, которая его быстро засасывает. Иггерн рванулся, из его ступней ударили снопы салатовых искр и лужа с чмоканьем выпустила его.

В то время как Иггерн боролся с трясиной, на клока упала стальная сеть, что очевидно было Яшиной проделкой. Однако, едва коснувшись черной шубы, сеть засветилась алым и ручейками стекла к ногам колдуна. Тот не понял, что это дело не Иггерновых рук и надсадно захохотал. Он сорвал с шеи костяной амулет и сломал его. Заключенное в амулете облако, набухло красным и устремилось к Иггерну. Тот сделал сальто, во время которого, в руке его возник масляно-желтый бич из перекрученных струй магии.

Еще находясь в воздухе, Иггерн хлестнул бичом и тот самым кончиком обвил ноги Клока, стянул их и дернул. Оказавшись на земле, колдун отрастил крепкие крючья и впился ими в камень, не давая Иггерну подтащить себя ближе. Так же, лежа, Клок выкрикнул заклинание, подбросив в воздух горсть черного порошка, каждая крупинка которого обратилась раскаленной стрелой. Стрелы еще летели к Иггерну, а Клок уже готовил новое заклинание, шепча слова и раздергивая на нитки красную тряпицу.

От стрел Иггерн закрылся, а когда увидел, что со всех сторон окружен огнедышащими медными жерлами, завертелся и обратил свой щит в полый циллиндр, оставшийся совершенно безучастным к изливающимся на него потокам огня и выстреливший Иггерна высоко вверх. Оттуда, сверху Иггерн и увидел, что схватка уже выиграна.

Буйство огня, противостояние Иггерна и Клока, было не так уж протяженно во времени. Оно всего-то и заняло ровно столько, сколько нужно было Диме на то, чтобы выбрать и произнести заклинание. И вот уже Иггерн приземляется, а Клок лежит весь, до самого подбородка упрятанный в глыбу камня. Он свирепо вращает глазами и открывает рот, но между зубов всовывается дуло автомата в руке ставшего снова видимым Яши.

Может, Клок и был с придурью, но не настолько чтобы отказаться когда ему предлагали жизнь в обмен на освобождение Арсена. "И рабов, всех сколько есть" — уточнил Яша.

На вызванный Димой летающий диск погрузили Клока вместе с камнем и оттарабанили к темнице. Дима, не захотевший снова возиться с "деменшен дорами", потратил несколько зарядов "дезинтегрейда" с одного из перстней. Через проделанный им туннель и вошли в узилище. Клок потребовал освободить его, так как он должен был сделать ряд пассов. Ему поверили, но заставили разоблачиться и отдать все вещи, кроме необходимых для освобождения Арсена и с прицела не сняли. Иггерн, довольно болезненно для Клока расколол камень молнией. Через минуту, Арсен обрел свободу.

И никто его не упрекнул, когда он, обернувшись гигантской птицей, в два движения склевал своего былого поработителя.

— На здоровье. — сказал Игорь птице, когда та сыто рыгнула. — Ты нас избавил от моральных мучений. — он посмотрел в круглый желтый глаз, — Отпускать его было никак нельзя, а пришлось обещать. Могло выйти некрасиво.

Арсен отошел, подпрыгнул и обратился человеком, как всегда, голым.

— Спасибо, парни! Я уж, немножко заждался. А можно мне… — он расхохотался, когда Яша по старой памяти создал ему тулуп и валенки.

***

Дальше, все было просто. Через созданный Яшей звукоусилитель, Иггерн сказал речь. Он любил изредка сказать речь, водился за ним такой грешок. Хоть и было у Клока изрядное количество верных слуг, бунтовать они не стали и покорно покинули замок. Иггерн подозревал, что вскоре они туда вернутся, хотя бы для того, чтобы забрать всякое разное добро, которого в замке должна была быть масса. Отдельной строкой, Иггерн запретил обижать освобожденных рабов. И Яша предложил желающим из числа этих самых экс-рабов трудоустройство: кормить обитателей рва. Многие согласились.

***

— Чего он с тебя хотел-то? — спросил Иггерн Арсена, когда друзья летели на Димином диване в сторону Яшиного дома — праздновать успешное окончание экспедиции.

— Узнать хотел, где Валерий. Помнишь его?

— А то! И чего?

— Ну, я немножко не такой человек, чтобы друзей сдавать.

— Да это ясно, я имею в виду, где Валерий?

— Он там, в горах, где раньше Тянь-Шань был. Стал кристаллом, фиг добудишься. Я его иногда навещаю, хочешь с собой возьму. Только там надо будет немножко полазать. Такое место, что никак не подлетишь.

— Договорились.

***

Уже дома у Яши, когда вино и мясо наполнило животы и отяжелило головы, Иггерн, развалившийся прямо на траве, в обнимку с жирным бараньим боком, задумчиво спросил:

— Дима, а отчего все-таки этот деятель так ступил? Нет, ну мы вот, достаточно бесшабашно себя ведем, но мы себе это можем позволить — опыт. А он ведь не из наших, а из теперешних колдунишек, что уж старого мира не помнят, пуда соли не съели, километра ран не зализали.

— Я говорил ведь, — ответил восседающий в викторианском кресле, с пузатой рюмкой бренди в пальцах и с лоханкой мороженного на коленях, Дима, — говорил, что все спеллы верхние будут виши? Ну вот я и загадал, чтобы он поступал наиболее неподходящим образом, в каждой из пиковых ситуаций. Чтобы, как ты выражаешься, тупил.

 

II

Закат разлился по морю, багровым покрывалом смягчил очертания волн. Чайки заходили на последний круг над водой, а силуэты неподвижно сидящих бакланов, приобрели винно-красный ореол. С моря потянуло прохладой.

Свесившись, Иггерн бросил в чайку мясной жилкой с приставшей к ней зубочисткой. Птица, получив объедком по голове, крикнула гаже обычного и вильнула в сторону.

— Кормить. Птиц принято кормить, а не бросать в них бычками и всякой дрянью.

— Бычками, Яша, я еще не бросал. Потому что еще не курил.

Иггерн отвернулся от моря и пошарил в тазу с мясом. Нашел ребрышко и обгладывая его, полулежа и опершись на свободную руку, умиротворенно смотрел на далекий берег.

— Не рухнет эта штука-то? — бросив обсосанную кость через плечо, спросил он.

— Нет. Крепенько все, не бойся.

— Мне что, — равнодушно заметил Иггерн, скользнув взглядом по двухсометровой ажурной стреле, торчащей из нависшего над морем утеса, — я плавать умею. И летать. Так просто, интересуюсь.

— Угу. А, скажи, хорошее я место для пикников сделал?

— Неплохое. Но в горах было красивее. Помнишь, где в прошлый раз встречались.

— Везде красиво. — Яша запрокинул голову к облакам всех оттенков фиолетового и лилового, указал на них Иггерну.

— Ага. — согласился тот, небо тут роскошное. Но в горах воздух чище. Солью не пахнет. И морской тиной.

Закинув руки за голову, Яша помолчал глядя мимо Иггерна, а тот налил в стаканы шампанского, дождался пока осядет пена и долил до верху.

— Давай, за красоты и пейзажи.

Не меняя положения, Яша посмотрел на друга и качнул головой.

— Давай. Кстати, про горы, ты в Шамбале давно был?

— Давно. — Иггерн высоко поднял стакан и тонкой струйкой влил шампанское в рот. В носу защекотало от пузырьков, он чихнул и выпучил глаза.

— Я тоже давно. Надо бы как-нибудь собраться, проведать там всех.

— Дима их навещал об тот год, защиту подновлял. Все в порядке, все здоровы. А вот, про горы же: как там Лера? Я ее сто лет не видел.

С деланно равнодушным видом, Яша присвистнул и покачал головой.

— Сто? Изрядно. Но я тоже с ней не общался долгонько. Сто не сто, но лет пятнадцать — семнадцать. Тоже забегал кой-какую механику поправить. Охрана, коммуникации, всякое такое. Хочешь сигару?

— Не, сигарету. — Иггерн взял из Яшиных рук новенькую пачку армейского Кэмела и, возясь с оберткой сказал: — Зря вы разошлись. Так у вас все поначалу было ладненько. Прям завидки брали. За все места.

— Игорь, не заводи эту шарманку, — насупился Яша. — она старая, ржавая, а мелодия у ней дурацкая. И не тебе ее ручку крутить. Сами ведь с Ритой разбежались, да еще и крыситесь друг на друга по эту пору.

С равнодушием абсолютно искренним, Иггрен ответил, доедая последний кусок мяса:

— Ты не сравнивай. Мы с Риткой и жили-то не так, чтобы всласть. Да и не крысится никто давно. Она-то, вона кто теперь — хорек с крылышками. А я — великий маг.

Яша прыснул и закашлялся.

— Преувеличиваешь и изрядно. Какой хорек? Я ее видел — типичная фея. С крылышками, да, но никакой не хорек. Разве что, мордочка злобная.

— Ну я и говорю. Нормальный человек станет себе крылья отращивать? И золотую кожу?

— Э, кто нормальный был, тот давно вымер. На себя посмотри — черный как негр, весь как из кочерег скручен, да еще и в зеленых пидорских сапожках.

Иггерн поискал взглядом чайку, не нашел и просто выронил окурок в море.

— Ты, разговор-то на пидоров не переводи. Мы ж об высоком беседовали, об любви. Вы ведь с Лерой любились, что страшное дело.

— А толку? Она ведь, всех любит. Всех жалеет, всем помогает. С моей стороны это гнусно, но меня такой расклад не устраивает совершенно. Не нравится мне на бегу и между важными делами. Мне бы долгие разговоры, взгляды, прогулки… А какие прогулки, если она на себя всех несчастных вешала и со всеми вошкалась.

— Яш, ты на себя не наговаривай, мин херц. Ты ведь, вместе с ней и вошкался и на себя вешал.

— Ну да. — пожал плечами Яша. — Но что с того? Не могу я быть в ряду прочих, кого надо лаской оделить. Да еще в хвосте этого ряда, потому как не болен, не несчастен и никем не обижен. Да и потом, это все вообще невыразимое прошлое. Теперь-то уж подавно невозможно. Ничего невозможно. Как бы мы жили? В этом ее… храме? Как ты себе это представляешь, сожительствовать с объектом поклонения? Ей ведь, без дураков, поклоняются. Со всего мира приходят, кто хворый. У нее даже камни той горы, где храм стоит — целебные. Люди на карачках ползают, следы ее целуют, дары приносят, воскуряют чего-то. Она величественно вышагивает, благословляет и одаряет милостями. И тут я рядышком, ее щекочу и в ушко целую, да?

— Да, а что такого?

— Нету у тебя надлежащего чувства, поэтому не понимаешь. Картинка должна быть цельной. А тут все равно что букет лилий с унитазным ершиком. Чужеродный я был бы элемент. И ей, нафиг не упертый. Она ведь, тоже идею фикс имеет. Хочет весь мир своей санитарно-гигиенической силой накрыть. Чтобы никаких болезней и боли. Никогда. Чтобы все были здоровы и даже всякая рана, мгновенно заживала. Нету у нее ни сил, ни времени на меня.

— Ты, — спросил, доверительно понизив голос Иггерн, — женщину познавал, в смысле, ебался давно?

Яша закутался в теплый меховой плащ, возникший у него на плечах, зарылся носом в пушистый воротник и оттого голос его звучал глухо. Разговор он поддерживал, но без видимого энтузиазма. Больше вспоминал про себя, отделываясь короткими репликами.

— Недавно.

— Олле-Ан, что ли посещал?

— Ее.

— Это правильно. Я пока с Мэб не сошелся, частенько ее навещал. Да и теперь иногда. Все ж таки, старая школа. Все нынешние дриады да нимфы, супротив нее, что плотник супротив столяра.

— Зачем? Я думал, у тебя с Мэб все чудесно.

— А все чудесно. Чистая физиология. Мне часто ночами приперает, а она как стемнеет, обычно сваливает. Она ведь, ночная.

— Это как?

Иггерн улегся поудобнее, глянул на звезды.

— Ну вот, для нас с тобой, ночь это темное время суток. А для нее… Да я сам не понимаю что. У нее какая-то другая система чувств, такое у меня ощущение. У нас их пять-шесть, а у нее может десять или сорок, бог весть. И ночь ей не время суток, а… не знаю. Объяснить она не умеет, нету на это слов или образов. Я только внешнюю сторону вижу: ночные птицы и звери ее понимают и слушаются, цветы распускаются и закрываются когда она хочет. Даже демоны ночью ей подчиняются, а они ведь ребята такие: всегда сами по себе и на всех плюют. А ее уважают и слушаются.

— Я про демонов мало знаю. Видел-то пару раз всего.

— Разве? — Иггерн удивился. — Ты ведь, в отличии от меня, Мадрасскую хартию подписывал.

— Ну вот, там только их и видел.

— О как! Попрошу Мэб, пусть познакомит тебя с парочкой. Они забавные, только сволочи через одного.

— Угу.

— Какой-то ты скучный. Об чем ты там внутри думаешь, об Лере все? Ну извини нас. В смысле, меня и мою шарманку.

Яша не ответил, только глубже зарылся в меховой воротник. Небо стало совсем черным, безлунным и многозвездным.

***

Белые стены и предлинная, снежной чистоты лестница, светлое пятно на фоне буро-красных и серых с прозеленью скал, на середине между подножием и линией вечных льдов, дарили всякому направляющемуся сюда, надежду на то, что путь его, долгий и, возможно, опасный, вскоре завершится. Надежда эта, как часто бывает в горах, с их прозрачным воздухом и ныряющими — петляющими тропами, была несколько обманчивой. От места с которого можно было различить белую лестницу, до первой ее ступени — многие километры. Особенно, если идти пешком. Вверх и вниз и снова вверх.

Многие из тех, кто приходил сюда сам или был принесен близкими на излечение, с досадой морщились и бормотали дурное, когда понимали, что после всех тягот пути, предстоит еще карабкаться по горным кручам и чертовой лестнице, такой длинной, что ее и здоровому-то преодолеть — нешуточное испытание для икр и легких. Однако, многие же потом стыдились своей несдержанности. Потому что, стоило им оказаться в пределах видимости из храма, как навстречу устремлялись люди в белой одежде и крепкие, коротконогие ишачки. Маленькие лохматые ослики довозили страждущих до ступеней, а уж по лестнице пришельцы поднимались поддерживаемые, а если надо, то и несомые людьми в белом.

Исполняющие тяжелую и часто нервную работу встречающих, вовсе не обязаны были этим заниматься. Просто, как-то уж так повелось, что исцеленным частенько приходило в голову, что неплохо бы чем-то отплатить за свое лечение. И когда они об этом заикались, оказывалось, что белой одежды у кастелянш замка предостаточно, любого размера и фасона. Кто-то, считал свой долг исполненным после недели беготни вниз по лестнице и осторожных, чтобы не навредить сопровождаемым, подъемов, кто-то через год, а некоторые оставались навсегда. Им находилось чем заняться.

Были и те, кто предпочитал пожертвовать храму богатств земных. Им это разрешали, хотя, в принципе, храм в этом совершенно не нуждался. С куда большей благодарностью принималось желание не дать, а забрать. Сирот в храмовом приюте всегда было больше, чем желающих взять одного из них в семью и, если уж кто-то изъявлял такое желание, ему не отказывали. Конечно, если он был хорошим человеком (или гоблином, кентавром, сильваном — не важно).

И все шло своим чередом, как-то само по себе, практически не требуя участия Леры. Только не тем она была человеком, чтобы делать что-то лишь тогда, когда оно требуется. И участвовала во всем. В приветствии больных, в вытирании сиротских носов, в устройстве судьбы тех, кто вырос и искал новой жизни вне стен храма. Когда могла. В круговерти текущих дел и главного, поглощающего большую часть ее времени и сил занятия — расширении целительной сферы, которую она взращивала и поддерживала, укореняла в камнях и воде, раздвигала ветром и облаками, Лера давно перестала сердиться на то, что ее обитель называют храмом, саму ее святой и Матерью, а то, что она полагала не более чем добровольной помощью, искренне считают служением высшему существу — ей.

***

Едва замечая хоровод белых одежд, кружащих вокруг нее, сметающих пылинки оттуда, куда должна была ступить ее нога и мгновенно исчезающих если возникал шанс оказаться на пути ее взгляда, Лера шла между рядами больных, каждого из которых сопровождали люди в белом. Для исцеления достаточно было просто пожить под кровом храма и, спешка была совершенно ни к чему — ни одна болезнь не смела прогрессировать под этими сводами и выздоровление наступало обязательно, в считанные дни. Но всякий болящий хочет избавиться от хвори как можно быстрее и об этом Лера не забывала никогда. Ее прикосновение мгновенно дарило полное исцеление, непрошибаемый иммунитет и абсолютное здоровье на всю оставшуюся жизнь. И Лера ежедневно шла раскинув руки, а больные и увечные тянулись, чтобы коснуться ее пальцев. Тех, кто не мог двигаться, подносили к Лере люди в белом.

От галереи с исцеленными, Лера повернула к проходу, ведшему наверх, в ее покои. Проходя мимо закрытой хрустальной плитой и увитой вечно цветущими красными бромелиями ниши, Лера прикрыла глаза. Там, в нише, лежал прах Катушки. Десятки лет назад, Лера перенесла его сюда. Не составило бы труда найти того, кто смог бы оживить девочку. И уж конечно, никто из тех кто это умел, не отказал бы Лере. Но она не искала и не просила. Ей бы теперь несложно было бы сделать так, чтобы Катушка всегда оставалась здоровой. Телесно. Мир все еще был преисполнен страданий, люди и нелюди с увлечением резали друг другу глотки и делали это хоть и не так масштабно как раньше, но с не меньшим воодушевлением. А порой и с большим.

Сюда, в храм, доходили слухи со всех концов света. И про гоблинские войны, превратившие цветущую Антарктиду в пропитанную кровью губчатую лавовую пустыню. И про учиненную демоном Ках'О'кахом, царем ифритов, как он сам себя называл, Огненную Неделю, стершую с лица земли Вольный Флот. И, про чудом выигранную, благодаря совету Иггерна Радуги, войну короля Алеатара с полчищами умертвий некроманта Неррито. Лера тогда так и не поверила, что Игорь ограничился советом. Как-то это было на него совершенно непохоже.

Так или иначе, но Лера прекрасно осознавала, что оживлять Катушку в таком мире, значит обрекать ее на постоянные страдания, которые в конце концов уничтожат пусть не тело ее, но наверняка разум. Ведь ограничить ее способность воспринимать чувства других, Лера не смогла бы. Да и никто бы не смог.

Дойдя до своих комнат, Лера мановением руки захлопнула изукрашенные (подарок исцеленного от костоеды художника) резьбой по ганчу двери. Вышла на нависающий над храмом, лестницей, вершинами и пропастями, лишенный каких-либо ограждений карниз. Скинула, удерживаемое единственным узелком на плече, широкое платье. Встала, прижавшись спиной к красной скале, узкой и по геологическому капризу достигавшей чуть ли не до самой линии Мохоровича, пронзая складки горы. Раскинула руки, как только что, когда исцеляла больных и закрыв глаза стала поить своей силой, своей магией, видимую только ей и только внутренним зрением сферу. Сфера была не самым рациональным вариантом. Проще и быстрее было бы ограничиться колпаком, который накрывал бы поверхность земли. Но Лера не собиралась обделять своим даром никого. Ни червей, ни вулканических бактерий, ни непокидающих глубинную магму демонов-затворников.

Истекая потом, загоняя сердце до бешенного ритма, Лера поила свою сферу и чувствовала как она растет. На волос, на игольное острие, но растет. А снизу, как всегда смотрели на нее сонмы храмовых служек и пациентов. Смотрели без тени вожделения, с одним только преклонением и щемящим восторгом, на блестящую от пота титаническую фигуру женщины с бедрами, достаточно широкими, чтобы родить дюжину младенцев одновременно, грудью, которая могла бы их вскормить и еще осталось бы для всех сирот мира, руками, способными защитить любого кто нуждается в защите.

Обессилев, Лера отлепила мокрую спину от побелевшего там, где она его касалась день за днем многие годы, камня. Медленно надела и запахнула платье. Уронив руки вдоль тела, едва волоча ноги вернулась в комнату. Упала в широкое прочное кресло, не глядя потянулась и взяла кувшин с ледяной, пахнущей мятой водой, всегда оказывающийся здесь как раз тогда, когда ее работа заканчивалась. Лера давно забыла кто его приносит, но неизменно проговаривала трясущимися от усталости губами "Спасибо, милая.", прежде чем припасть к кувшину губами, а ополовинив, выплеснуть остатки на голову и за пазуху.

Обычно, после этого она несколько минут сидела неподвижно, ждала когда уляжется дрожь в мышцах, исчезнет ощущение что вода вылитая на грудь, вскипает едва соприкоснувшись с кожей. Но в этот раз, отдохнуть Лере не удалось.

Резные двери стукнулись о стены и загудели, а человек в белом, с разбегу распахнувший их, не удержал равновесия, плюхнулся на живот и в таком, весьма комичном, если бы не выражение тревоги на лице виде, подъехал по полированному лабрадориту пола, к Лериным ногам.

— Ты чего? Расшибся? — Нагнувшись, Лера коснулась растрепанных волос на голове упавшего. Если он и получил при падении какую-то травму, то теперь от нее не осталось и следа — на это-то ее сил всегда хватало.

— Нет, Матерь, это не я, неважно. — не поднимаясь, растянувшийся у Лериных ног, говорил быстро и взволнованно.

— Правильно говорить "мать", а не "матерь". Что случилось?

— Тот человек, я его никогда раньше не видел, но он похож на того… про которого ты завещала, чтоб он как ты сама… ну, предание. Тот, кто создал защиту храма, который этот… беда там.

Вскочив на ноги и едва не наступив на голову лежащему, Лера заорала так, что распахнутые двери снова захлопнулись:

— Что с ним!?

— Так он там… за Стальным Поясом, его там это…

Не слушая дальше, Лера тяжко сотрясшими пол прыжками вылетела на карниз, покачнулась, схватилась рукой за скалу и вгляделась вдаль.

Стальным Поясом именовали цепь ржавых столбов, окружавших, на некотором отдалении, гору, на склоне которой стоял храм. На столбах висели золотые щиты, предупреждавшие, что всякого кто придет сюда с какими-либо недобрыми помыслами, поджидают ловушки и западни, знакомство с которыми будет не просто неприятным, но и попросту смертельным. Это было абсолютной правдой. В давние времена, Лерины друзья как следует позаботились о безопасности ее заведения.

Вот вблизи этой-то цепи столбов, и вились клубы пыли, вспыхивали разноцветные огни и мелькали неузнаваемые невооруженным взглядом фигуры. Плохо соображающая от усталости и возбуждения Лера замешкалась, крутя головой и соображая. Ринулась в комнату, распахнула, сорвав одну из них с петель, узорчатые деревянные ставни на стене. Вгляделась в скрывавшееся за ними металлическое зеркало, принялась было шерудить чуть выступавшими из стены латунными шарнирными ручками. Но не вытерпела, рявкнула грозно и ругательно, вцепилась в зеркало и выдрала его из стены. Бросив зеркало на кресло, по локоть залезла в оставшуюся на его месте нишу, выковыряла, немного помяв, металлическую полоску усаженную рубинами, сунула ее в руки человеку в белом, которого без всякого политеса вздернула с пола за шиворот, толкнула к карнизу.

— Направь и смотри через камни! И не тряси!

Огляделась, вытащила ногтями из стенной панели трехгранный гвоздь и вонзила его куда-то в недра растерзанного устройства. Немедленно, над зеркалом возникло чуть моргающая копия горного склона. Крайне детальная, но развернутая боком. Лера спихнула зеркало на пол, крикнула: "Не тряси! Сдвинь камни!" и упав на четвереньки вгляделась.

На полу разворачивалась безмолвная схватка лилипутов. Лера прищурилась, нагнулась еще ниже. Четверо клыкасто-рогатых гуманоидов оттесняли от цепи столбов высокого юношу с окровавленной, прижатой к груди рукой. Все пятеро крутились и прыгали среди взрывов и огненных сполохов, юноша что-то бросал, чем-то угрожал нападающим, но никак не мог прорваться мимо них к храму.

"Ближе сдвинь! Камни!" — крикнула Лера и вгляделась в увеличившееся лицо юноши. Побледнев, она вскочила на ноги и заметалась по комнате. Бросилась к бюро, откинула крышку, глянула на устройство, позволявшее в случае нужды поднять в воздух весь храм. Зажмурилась, кинулась в угол, где сдернула белое покрывало с кровати. Расшвыряла подушки, одним движением откинула прочь тяжелую кровать. Распахнула спрятанный под кроватью сундучок, набитый амулетами и магическими вещицами. Не глядя на них, вывернула все добро себе под ноги и, бросив сундук на пол, запрыгнула внутрь. Сундучок, может и вместил бы ребенка или карлика, Лере же стенки едва закрывали щиколотки, и ступням места хватило, но в целом выглядело это так, будто она собирается парить ноги в тазу, зачем-то деревянном и прямоугольном.

Подчиняясь мысленному приказу, сундук взмыл в воздух и, с неожиданной для такого небольшого угловатого предмета скоростью и выносливостью, вынес Леру из комнаты и помчал к месту схватки. Человек в белом, все еще стоящий на карнизе, чудом сообразил присесть и чудом же не был сброшен вниз.

Сундук летел, ветер трепал платье и волосы Леры, а сама она балансировала в предельно вульгарной и в то же время необычайно потешной позе. Но это было последнее, что могло бы ее взволновать в то время как она приближалась к месту, где, похоже, юноша окончательно проигрывал бой.

Днище сундука чиркнуло по земле и Лера, не дожидаясь когда он остановится, выпрыгнула и закачалась на скальных обломках. Еще прежде чем восстановить равновесие, она ударила на четыре стороны, неся смерть всем, кроме раненного долговязого юноши, уже упавшего на одно колено и приготовившегося продать свою жизнь, а дорого ли — дешево, как получится. Лерин удар нес смерть, он должен был остановить сердца, затромбировать артерии, подвергнуть мгновенному некрозу нервы и железы, взорвать клетки изнутри взбесившимся осмосом.

И да, кое-какой эффект был. Но отнюдь не тот, на который рассчитывала Лера. Испарился лишайник, погибли куртинки чахлой травы, в хитиновые брызги разнесло цепочку муравьев. А четверо клыкастых, обильно утыканных шипами и костяными гребнями монстров, стояли в вальяжных позах и, прекратив всяческие агрессивные действия щерили зубастые пасти.

Недоуменно глянув на устоявших под ее атакой существ, Лера обернулась, и начала было говорить.

— Яш… — успела произнести она и замолчала, увидев, что на месте раненного молодого человека, стоит, поставив ногу на ее летающий сундук, окруженный красноватой дымкой монстр, похожий на четырех своих недавних противников не меньше, чем они походят друг на друга. Лерины глаза сузились, она шагнула к этому, пятому существу, но то только захихикало, вызывающе вибрируя далеко высунутым огненно-красным языком.

— Что, человечка, хотела нам что-то скверное сделать? Скверное демонам? Глупая толстая мяса! — ороговевшая, с редкой крупной чешуей пятка крепко нажала на сундук и тот, хрустнув, развалился на лакированные досочки.

Один из тех демонов, что не меняли своего обличья, быстро подошел к товарищу-полиморфу и сильно пихнул его, неодобрительно цокнув языком. Повернувшись к Лере, сказал:

— Извини, но этот грубиян прав. Мы не из той же плоти и совсем из другой крови, нежели люди, твари и прочие. И твоя магия с нами, как это не обидно, не пересекается. Ты не можешь нас лечить, но и вреда нам не нанесешь. Разве ты не знала?

Лера молча покачала головой. Сложив руки на груди, она медленно обводила демонов крайне неприязненным взглядом. Волнение и горячка уходили, оставляя вместо себя спокойный гнев.

— Можно и без магии. — сурово и нарочито внятно проговорила Лера и, быстро прыгнув к нагрубившему ей демону, схватила его одной рукой за рог, второй за колено и взметнув в воздух, бросила о камни. Демон визжа откатился в сторону, остальные отпрыгнули подальше и тот, что говорил чуть раньше, примирительно поднял вверх руки.

— Спокойно, не надо этого! Мы не хотим тебя обижать, но колотить нас нельзя. Приложила этого и все, разойдемся мирно.

— Я сейчас разойдусь, ага. — пообещала Лера, — и какая там у вас кровь выясню, и от плоти мало что оставлю.

— Не надо! — настаивал демон. — Отнесись спокойно. Разок проиграла, ничего страшного. Можешь проиграть гораздо больше, если полезешь драться. Это, — успокаивающе говорил демон, — никому из нас не нужно. Ты вынудишь нас расправиться с тобой, а мы совершенно не хотим, абсолютно и категорически не хотим нести за это ответственность. Мы очень хорошо знаем кто ты, и очень уважаем тебя и твоих друзей. Маленькое дельце, никто не пострадал, никто не мстит, хорошо?

— Так что я там проиграла? — Лера выцепила из многословных увещеваний демона главное.

— Так, ничего серьезного… — демон замялся, но вместо него ответил почувствовавший себя в безопасности после того, как откатился подальше, демон, расплатившийся ушибами за несдержанность языка.

— Вон, — ткнул он когтистым пальцем в небо, — было твое, теперь его.

Посмотрев туда, куда указывал палец, Лера разглядела оставляющую за собой дымный шлейф фигурку, на бешеной скорости улетающую прочь из храма. Пока она смотрела, демоны бесшумно отступили подальше и исчезли в каскаде желтого пламени, выбившегося вдруг не-то из-под земли, не-то из воздуха.

***

Обнаружив, что проведшие ее создания исчезли, Лера, не тратя времени зря, побежала к храму. Она не сетовала на то, что не прихватила ничего из содержимого сундучка, а ведь что-нибудь вполне могло помочь ей поскорее попасть обратно или послужило бы оружием против демонов. Но она не корила себя за поспешные и бестолковые сборы — оно того стоило. Ведь, если бы все оказалось таким, как казалось, она успела бы вовремя. А замешкалась бы, прособиралась — наверняка бы опоздала.

Лера добежала до самого подножья лестницы, но дальше ей двигаться самой не позволили. Видя в каком она состоянии, заполнявшая чуть ли не каждую ступеньку толпа людей в белом подхватила ее и где бегом, где просто передавая с рук на руки, в мгновение ока доставила ко входу в храм.

— Кто здесь был и что пропало? — рявкнула Лера.

На первый вопрос внятного ответа не последовало, на второй ей тоже не ответили, а повели, испуганно заглядывая в лицо. Когда Лера увидела оборванные бромелии и разбитое плиту хрусталя, она даже не стала заглядывать в осиротевшую нишу, а сразу побежала в свои покои. Здесь она остановилась, крепко уперлась ногами в пол и, что есть мочи крикнула. Коротко. Один раз.

Спокойно, с окаменевшим лицом она разложила на столе вышвырнутое ей ранее из сундука и отдала в пространство приказ принести большую сумку из ее чулана. Топот ног засвидетельствовал, что приказ услышан и исполняется, но она и так в этом не сомневалась.

Развязав разноцветный шерстяной мешочек, Лера высыпала на ладонь десяток деревянных фигурок. Крохотные пчелы, шмели и осы, грубовато, но вполне узнаваемо вырезанные из сероватой лещины, зашевелились и чуть слышно загудели. Лера поднесла ладонь ко рту и медленно произнесла:

— Все, что летит прочь от храма. Крупнее птицы, мельче дракона. Преследовать. Если получится — закрепиться на объекте. Метить след. Кто ничего не нашел — вернуться.

Лера подбросила фигурки и они, со скоростью далеко превосходящей возможности их живых прототипов, вылетели из храма и, поднявшись в небо, рассеялись. На время забыв о них, Лера подпоясалась красным ремнем с двумя каменными пряжками и закрепила на нем пару кошельков, плоский тул и крепкий мешок, разрисованный черными цветами, которые ночью становились белыми. Сунув за пазуху мешочек из-под деревянных насекомых-шпионов, Лера нанизала на каждый палец по несколько колец, совершенно не заботясь об эстетической стороне дела, но стараясь выбрать самые сильные и полезные. Повесила на шею три ожерелья, кулон с оправленным в сталь лягушачьим черепом и низку сушеных семян. Обвязала вокруг запястья шнурок из конского волоса с рыжей бусиной. Особым угольком прочертила три полосы через все лицо.

Во время сборов, Лера оставалась абсолютно спокойной, руки двигались быстро, каждое движение получалось предельно коротким и четким. Если чего и недоставало, когда очередная вещь занимала свое место, так только характерных металлических щелчков. Подхватив одной рукой здоровенный серый баул, который кто-то уже доставил и положил у ее ног, Лера быстрым шагом спустилась к воротам храма. Не поворачивая головы, бросила:

— Всех магов какие здесь есть — ко мне.

Мгновенно суматоха и так царившая в храме, достигла пиковых высот. Пред светлые очи немедленно явились все имевшиеся в наличии волшебники, как из числа белых одежд, так и из пациентов. Всего, тринадцать человек, два гоблина, лизардмен и длиннорукий карлик неизвестной народности.

— У кого есть леталки? Ковры, кони, лодки, без разницы?

К Лериному удивлению, отозвались только карлик и один из гоблинов. Остальные маги были либо слишком бедны, либо умели летать без сторонней помощи. Вероятнее всего — первое, уж очень у них были смущенные лица.

— Что у вас?

— Бревнышко. В нем змея живет. Это она летает, но я ее в бревнышке держу, чтоб не сбегла. И удобно на нем, а на змее неудобно задом сидеть. А бревнышко мшистое, заду мягко. И тепло, а я старый, мне тепло надо. — покачивая головой рассказал гоблин.

— Быстро летает? — перебила рассказ о задних потребностях гоблина Лера.

— Так… — гоблин в задумчивости покрутил большим пальцем. — Нормально летает. Как пешком ходил, когда молодой был. Теперь не могу так, теперь медленно совсем хожу. Потому что ноги болят, зад болит. Ну… раньше болел. Теперь-то не болит, спасибо тебе. Может, — гоблин замешкался и с надеждой приоткрыл рот, — снова стану быстро ходить? Попробую!

— Не годится. Что у тебя? — Лера наклонилась к карлику и тот попятился.

— У меня очень хорошая и очень быстрая летающая скульптура. — карлик отчего-то прятал глаза.

— Давай.

— Она там у меня, я сейчас.

Карлик убежал, а вернувшись, густо краснея, поставил перед Лерой глиняного поросенка. Большого, с добрую бочку, густо-розового с нарисованной на боку ромашкой.

— Прелесть какая! — нашла в себе силы умилиться Лера. — Ты его сделал? Как заводится?

— Подарили. — карлик, все еще краснея, протер рукавом поросячью спину, — С ним просто: "хрю" — поехали, "уии" — встали. Править — там такая штучка торчит, в виде пипочки. Только он это, только мою руку признает!

— Мне забрать твою руку?

— Не-не, он привыкнет.

Гладкие выпуклые бока и спина этого вовсе не сулили, но лететь на поросенке оказалось необычайно удобно. Наложенные на него заклятия как-бы приклеивали седока, избавляя его от опасности свалиться. А широкие уши и задранный вверх пятачок, предохраняли от встречного ветра. Если не форсить и не лететь горделиво выпрямившись. Конечно, для Леры поросенок был маловат, но она не обращала на это внимания.

Достав из-за пазухи шерстяной мешочек, Лера вытащила из него синюю нитку и мешочек обернулся вязаной полоской, вроде шарфа. Повязав "вроде шарфом" лицо и надвинув его на глаза, Лера увидела все вокруг совсем иначе, нежели раньше. Большинство цветов ушло, уступив место зеленому и красному. В небе, ясно стали видны золотистые блестящие полосы. Такой след оставляли за собой деревянные насекомые. Все они делали далеко в небе петлю, что означало, что никто подходящий под описание не встретился и шмели и осы возвращались к хозяйке. Кроме двух. Присмотревшись к одной из полос, Лера надавила "шарфом" на глаза и увидела мир глазами деревянной пчелы. Та преследовала крупного летучего червя. Лера переключилась на второй след.

Деревянный шмель, держась в отдалении, летел тем же курсом, что и человек на ракете. Или штуковине очень похожей на ракету. Спереди блестящая сигара с короткими крылышками, сзади огонь, вполне себе ракета. Ракетный всадник не оглядывался, прижимаясь щекой к серебристому металлу своего транспортного средства. Насколько было видно шмелю, а с ним и Лере, человек был в меру упитан, одет в меха и шикарно черноус. На поясе у усача висел толстый костяной жезл с темным набалдашником.

Следуя по оставленной шмелем золотистой путеводной дорожке, Лера перевела поросенка на форсаж, от чего тот задрожал и в его глиняном нутре что-то завыло. Однако, угнаться за черноусым не удалось. Даже сократить расстояние настолько, чтобы увидеть его своими, а не шмелиными глазами не получилось.

Посреди леса, пользующегося весьма недоброй репутацией (о чем Лера, впрочем, не знала, а если бы и знала, то наплевала бы на это знание) ракета прекратила изрыгать пламя и словно рухнула в чащу. Шмель потерял ее из виду, не успев вовремя нырнуть в сплетение зеленых веток и остался кружить на том месте, где видел ее в последний раз. Подлетев туда же, Лера пустила шмеля в восстановленный вязаный мешочек, где он и замер среди своих собратьев вернувшихся раньше него.

Из осторожности, Лера не стала ломиться через ветки, достала из кошелька щепотку мелких кристалликов, похожих на грязную соль и "посолила" лес под собой. Удивительным образом, там куда попадали кристаллики, ветви и листья исчезали. Они появлялись снова, на других деревьях, мгновенно прирастая, но в густом лесу вряд ли бы кто-нибудь это заметил.

Поросенок медленно опустился между оголенных стволов и почти уже коснулся земли, когда одно из Лериных колец пискнуло и замигало. Лера остановила поросенка и, перегнувшись, внимательно посмотрела вниз. Ничего не обнаружив она принудила поросенка медленно пролететь немного вперед и когда кольцо перестало подавать сигналы тревоги, позволила ему опуститься на поросшую поганками и копытнем землю.

Зря. Кольцо немного просчиталось. Ловушка сработала, выбросив фонтан синего огня. Будучи далеко от эпицентра, Лера не пострадала, но деревьям вблизи огненного гейзера пришлось худо. Очищенная Лерой от ветвей елка, вспыхнула и сразу же обуглившись, повалилась. То же произошло со второй, третьей и, с четвертой, которая по несчастливой случайности рухнула прямо на Леру. Та увернулась от падающего ствола, да и возникший вокруг нее при приближении гигантской головешки дрожащий синий ореол (спасибо шнурку на запястье) не дал бы орясине нанести Лере вред, но вот поросенок оказался беззащитен против центнера древесного угля, упавшего с изрядной высоты. Глиняная спинка раскололась, разлетелась черепками. А сразу за ней и глиняное брюшко.

С огорчением удостоверившись в том, что на остатках поросенка далеко не уедешь, Лера признательно потерла глиняный пятачок и пустилась в пеший путь.

Куда идти, стало ясно сразу же. На влажной лесной почве, легко считались бы и следы ног, ну а уж след от ракеты, которую тянут волоком, виден был сразу же. И все-таки, для гарантии, Лера сняла и снова надела, уже задом наперед, одно из колец. Землю словно присыпали серым пеплом, на котором яркими пятнами выделялись отпечатки ног человека. Так же хорошо стали различаться и следы всякого лесного зверья, от бурозубки до кабанки, как называли расплодившуюся и вытеснившую прежнего кабана, его несколько уменьшенную, но куда более смышленую и, преимущественно хищную разновидность. Кабанкой ее звали потому, что почти никто не видел ее хряка, встречали всегда свиноматку и, как правило с выводком мелких, злых, но симпатичных поросят. Их следы напомнили Лере об утере транспорта и она с неудовольствием тряхнула головой. Но главное, человеческий след был один и она пошла по нему.

Усач, предчувствуя погоню, щедро разбрасывал ловушки, но Лера, не понадеявшись на кольцо, активизировала одно из ожерелий, умеющее не только обнаруживать магические мины издали, но и обезвреживать их. К сожалению, в отличии от кольца, ожерелье было ограничено во времени действия и постепенно уменьшалось.

След вывел Леру к болоту и исчез перед большой, поросшей брусникой кочкой. Рядом, в черной воде еще не затянулось ряской большое окно.

— Ушел. — вслух проговорила Лера. — Притопил свою ракету и ушел телепортом. Так. А почему из храма не ушел? А потому что не умеет, а тут его подобрали или же телепортал стационарный, только спрятан. Верно рассуждаю? — Лера пристально поглядела в болотную воду чуть правее кочки, где вроде бы никого не было.

— Очень верно. Именно так все и было. И никто его не забирал, туточки телепортал, на кочке этой самой.

— Вылазь. — велела Лера.

Из воды надулся пузырь и на берег выпрыгнул весь обтянутый водной пленкой игоша. Когда он говорил, пленка на рту рвалась и разлеталась каплями, будто он плевался. Но это он не плевался, так только казалось.

— Ты что ли сквозное зрение имеешь? Завидую.

— Нет, не имею. Но привычки ваши известные. Тянет вас всегда к магии. Если кто на болоте колдует, так вы непременно подсматриваете.

— А и подсматриваем. — не стал отпираться игоша, — Интересно ведь, хотя и опасно.

— Который порталом ушел, ты его раньше видел?

— Икромет мне полечи, а? Тут вода с гнильцами, болит икромет.

Протянув руку, Лера ткнула Игошу пальцем. Бородавчатое личико довольно осклабилось.

— О! Не болит! А я думал ты мне пригрозишь или скажешь "Сначала отвечай про усатого.". Такой у тебя вид, что торопишься. Но я уж решил рискнуть. Мне ж до тебя не дотопать в горы твои, а тут такая оказия.

Лера хмыкнула.

— Ну вот. Усатый, который порталом ушел, он тут третий раз. Но раньше не уходил, а приходил. Садился сразу на трубу свою и пжжь! Через болото, туда летел.

— Как он портал открыл, ты видел?

— Как… такой штучкой повертел, как головастиком каменным и сказал слово. Но я чесался как раз, не услышал.

— Это плохо. Без слова — труднее. Гораздо труднее. — проговорила Лера встав на колени и приложив к кочке медное зеркальце. Поверхность зеркальца потемнела, потом пошла рябью и снова стала прежней. Лера убрала его в кошелек и села на кочку вытянув ноги.

— Не вышло. — мрачно сообщила она игоше.

Тот молча вздохнул и развел руками.

— Вот если б шмель его догнал и закрепился, тогда бы понятно стало куда он телепортнулся. А так…

Игоша, не пытаясь понять, сочувственно покивал и почмокал губами.

— Так, говоришь, через болото летал?

— Так и говорю, да. Только не знаю куда. Второй раз плыл за ним, да не догнал.

— Болото это, ногами можно перейти?

— Нельзя. Но! — игоша значительно поднял палец, — Я проведу. Где ногами нельзя, там можно проплыть, тут не затянет. А плыть я помогу, тебе холодно будет, тут лед в озере утоп давно, а все не тает.

Переход через болото дался Лере, отвыкшей от долгой ходьбы, непросто. Но дался-таки, во многом благодаря помощи игоши. Он и на плаву поддерживал, следил чтобы судорогой не свело и сумку Лерину понес, когда заметил, что баул мешает его спутнице прыгать с кочки на кочку. И, хотя сумка была с него размером, а тяжелее чуть не на треть, волок ее по собственному почину до самой твердой земли, где низкорослые березки отмечали границу болота.

Отжав платье, Лера спросила игошу:

— Ты тут кого знаешь из сообразительных жителей?

Тот призадумался, почесался обеими руками и с сомнением ответил:

— Да тут, совсем умных и нет. Только бормотун, но и он дурковатый такой немножко.

— Что за бормотун? — удивилась Лера.

— Такой, типа птицы, но не летает почти, сидит в пне, чем живет не поймешь. Их тут много есть, но совсем рядом один только. Вон, туда иди и чуть поверни там, у ольхи. Там большой пень один, не перепутаешь. А бормотун в пне как раз.

— Ясно.

Лера приняла из рук игоши сумку и, действительно, быстро нашла трухлявый, полый внутри пень. Возле пня, кольцо и ожерелье подали сигнал тревоги, но ожерелье не уменьшилось, стало быть тут была не мина, а просто магическая сигнализация, предупреждающая обитателя пня о приближении чужих. Скрываться Лере было совершенно ни к чему и она, подойдя к пню, заглянула внутрь. На дне, среди перепрелых щепок сидел комковатый и расчехранный филин с закрытыми глазами. Он что-то не то напевал, не то складно и ритмично ругался.

— Э-мм… тут бывал человек. Пролетал на блестящей ракете. На трубе. Ты знаешь, куда он полетел дальше?

Странный филин распахнул глаза и в том же ритме что и бормотал, речитативом ответил:

— Нет, я не знаю человека с усами, блестящую штуку я тоже не видел, но я посоветуюсь со своими друзьями, а что усатый тебя чем-то обидел?

— Да. И очень крепко. Пойдем к твоим друзьям и давай поторопимся.

Филин, пока Лера говорила, продолжал что-то бормотать прикрыв глаза, но как только она закончила вопрос, повысив голос отозвался:

— Идти никуда нам вовсе не надо, все мы говорим своими головами, моя голова полна моих друзей, а в их головы я тоже могу запросто залезть, ты ничего про нас не знаешь я не знаю ничего про тебя, но ты пришла ко мне с вопросом, родная, а мало кто любит вопросы как я.

Умолкнув филин некоторое время сидел, тихо бормоча и помаргивая желто-зелеными глазами, а Лера стоя рядом притопывала и постукивала ладонью по пню, очень уж оказался заразительным ритм филиновой речевки.

— Вот что узнал я от своих друзей: этот твой усатый, он ротозей, он потерял одну дурную вещь, такую же негодную как в моих перьях клещ.

— Что он потерял? И где?

— Летела ракета и стала крутиться, возле того места где речка родится, усатый гадкую бутылку уронил, такую бутылку чтобы кто пил, тот сразу умирал, сгорал как береста, едва одна капля упадет в уста, эта бутылка долго лежала, все вокруг она отравляла, один мой друг чуть не сгорел, но ему повезло яд дотечь не успел, плохая крышка, три капли пролилось и от этого яда погиб огромный лось, но к вечеру один колдун-рыбоед, забрал бутылку и теперь ее нет, этот колдун знал куда идти, он ждал бутылку минут не больше пяти, но целый день бутылку он не забирал, наверное усатому он не доверял, потом забрал и к себе понес, вот и все что мне узнать удалось.

— А где этот колдун ты можешь узнать? Мне непременно его надо повидать.

— Конечно могу, проблем никаких, сейчас скажу, только спрошу своих. Я все узнал, иди по реке, за день дойдешь, коль пойдешь налегке, а если захочешь побыстрей туда попасть, возьми ту лодку где лежит рыбачья снасть, эту лодку тот колдун и притащил, а зачем не знаю, он нам не сообщил, только ты осторожна будь, не пытайся через чащу срезать путь, всякие твари тебя могут подстеречь, в этом лесу не жди приятных встреч.

Совершенно очарованная бормотуном, вовсе не заслуживавшим нелестной игошиной характеристики, Лера, засунув руку по плечо в пень, пригладила взъерошенные перья и быстро пошла на звук ручья. Там, возле обильно струящейся из под камней воды, она увидела дочиста обглоданные лосиные кости, а поискав в кустах, нашла плетеную плоскодонку. Выкинув из нее верши, Лера дошла до места где речушка разливалась достаточно для того, чтобы открывать навигацию и спустила плоскодонку на воду. Течение было быстрым и оставалось только не давать лодке ткнуться в берег. Освоившись с широким веслом, Лера погнала лодку вниз по течению.

Речка не петляла, течение, хоть и не сильное, помогало Лере, а сама она, знай работала веслом. Три удара с одного борта, три с другого. Будь на месте плоскодонки каноэ, оно бы птицей неслось от мощных Лериных гребков. А так, вперед она, конечно, продвигалась, но суматошно рыскала носом и двигалась не по прямой, а плавным зигзагом. Зато, у лодчонки оказалась небольшая осадка, даже при такой нагрузке, на которую она явно не была рассчитана.

Не будь Лера целительницей, от непривычной работы веслом, да еще и в заданном ей, отнюдь не прогулочном темпе, спина бы у нее разламывалась уже через час, а руки дрожали бы от усталости еще раньше. Но Лера, к счастью, была чужда таких проблем и сбавить ход ее заставило не утомление и не набитые веслом мозоли (они честно появлялись, но тут же и исчезали), а сигнал тревоги поданый ее бижутерией.

Мощно табаня веслом, Лера сперва остановила лодку, а потом чуть продвинула ее вверх по течению и, выскочив на берег, затащила плоскодонку в кусты. Идя берегом, ей удалось миновать место, на траверзе которого запищало кольцо, но ненамного. Потрогав ожерелье, Лера убедилась что оно прежних размеров, значит она снова активировала не ловушку, а сигнализацию. Такую же, как возле пня бормотуна. Или, что куда более вероятно — совсем другую. Магические алармы вещь заурядная, но штучная. Сколько колдунов, столько и вариантов.

Не раздумывая, Лера пошла дальше, предусмотрительно включив пару магических устройств, вмонтированных в кольца. И вскоре поняла, почему на воде сигнализация сработала раньше. Видимый только благодаря одному из колец, да и то в виде дымчатого силуэта, посреди реки стоял плот. Вернее, паром, поскольку от него к обоим берегам тянулись канаты, сходящиеся на большом барабане — вороте. И плот и лачуга на нем, и канаты и ворот виделись сплошным фиолетово-серым силуэтом, без ярких синих пятен, а значит, никого там не было и уже давненько.

Но кого-то ведь сигнализация оповещала? Или работала вхолостую? Надеясь на первое, Лера подошла к вбитой в берег свае с блоком, от которого уходил канат к парому. Подоткнув подол, села прислонившись спиной к свае и стала ждать. Неплохо было бы стать невидимой, но во-первых у Леры не было для этого средств, а во-вторых, более чем вероятно что тот, кто сумел замаскировать паром, умеет и обнаруживать невидимок. Да и как-то немного претила Лере мысль о скрытности. Хоть и разумно, но… невместно.

Ниже по течению, возникла и быстро приближалась лодка. Она как и паром была различима только с помощью чар, но виделась иначе: ярко-синяя, а стоящая на корме фигура ловко управляющаяся длинным веслом — голубая.

Лера встала и помахала рукой.

— Сюда давай! И невидимку скинь, мешает!

Только когда Лера подкрепила свое требование изрядной толикой мигрени, фигура послушалась и, подогнав лодку к берегу, сбросила чары невидимости. Оказавшись тощим коротконогим человеком в наряде из рыбьей кожи. Со слезящимися глазами и с красным лицом, перекошенным от боли.

— Убери, пожалуйста! Все! Видишь, я все сделал.

— Потерпи. Выйди из лодки, расставь руки в стороны и растопырь пальцы. Рот открой и не шевели языком.

Когда краснолицый сделал как велено, Лера прекратила его мигрень и спросила.

— Кто тот, кто передал тебе бутылку с ядом?

— Да я же не затем… Он сам тогда сказал, а мне нельзя, а его только ядом и можно достать было…

Лера приложила палец к губам.

— Цыц! Я не спрашиваю зачем тебе яд, это мне совершенно не важно. Кто тебе его принес?

— А, это этот, Си… Се…, ох, я не помню, толи Сисрок, толи Сесрак, вот одно из двух.

— Кто он? Подробно.

Краснолицый, собираясь с мыслями, опасливо посмотрел на Леру, хотел было что-то спросить, но не решился.

— Значит он этот. Маг такой, серьезный, не как я. Такой, со всякими железками, аппаратами. Всякие приспособления умеет строить и всякие препараты готовить, вот яды тоже. С виду такой хитроватый, ну что еще..?

Допрашиваемый двинул было рукой чтобы задумчиво почесать в голове, но под взглядом Леры, послушно принял предписанное положение "руки в стороны, пальцы врастопырку".

— Он меня сам нашел, у него тут телепортал где-то поблизости. Ну, не его, конечно, он сам я так думаю, порталы ставить не умеет, но ключ у него есть. Ему кто-то рассказал, что я с демоном одним знаком, вот он и хотел, чтоб я и его познакомил. А мне как раз яд был нужен очень сильный, вот я ему расписал, как демона того вызвать, а он мне яду принес крепкого, не соврал. Я даже удивился, он такой… ну подлый с виду, я думал, как-то меня обдурит, а нет. Зачем ему демон — не знаю, вот честно не знаю. Демон такой, не очень еще крупный, но уже сволочь каких мало. За любой пустяк об чем не попросишь, такую цену заламывает, что дешевле удавиться. Я сам его ни разу ни о чем не попросил, как услышал чего ему взамен дай. Раз шесть вызывал, когда вроде совсем беда, а каждый раз обратно отправлял, потому как себе дороже.

— Вызывай.

— Чего, демона?

— Его.

— Ну, это на плот надо, там всякие для этого есть нужные…

Ни на секунду не выпуская краснолицего из виду и всякий миг готовая устроить ему такое, что былая мигрень покажется щекоткой, Лера позволила своему пленнику отправиться на паром и притянуть его к берегу. Там же, на пароме, ставшем по Лериному требованию видимым без помощи магии, краснолицый, накидав рыбьих глаз и речных водорослей в медный таз с кипятком, вызвал демона. Демон явился не целиком, только плосконосая голова с острыми рожками, словно бы плавала в тазу, поворачиваясь, плавно кружась и отталкиваясь от стенок. Полуприкрытые глаза демона игнорировали людей, на чешуйчатом кирпичном лице блуждала отстраненная улыбка.

Лера положила на плавающую голову руку, прекратив ее эволюции и притопив так, что ухмыляющиеся губы скрылись под водой. Веки демона распахнулись, желтые глаза сфокусировались на Лере, из зашевелившегося рта побежали быстрой струйкой мелкие пузырьки.

— Где Сисрок? Или Сесрак? Маг с черными усами, летает на серебристой ракете. Где он?

Закончив спрашивать, Лера сжав голову пальцами так, что она вроде бы даже хрустнула, приподняла ее над водой.

— Цена ответа довольно высока и он дорожает с каждой секундой, в течении которой ты касаешься своей потной ладошкой моей головы! — ядовито ответил демон.

Еще крепче впившись пальцами в чешуйчатую кожу, Лера выдернула демона из таза по плечи и прижала к его шее обернутое шнурком запястье. Рыжая бусина врезалась демону в кадык, но он успел ее увидеть и заметно занервничал.

— Правильно дрожишь. — одобрила Лера, — Значит, кое-что я все-таки об вас понимаю. Не дружите вы с молодым янтарем, а он с вами. Это очень ценная бусина, но я пожертвую и ей и своей рукой. Ничего страшного, вылечусь. А вот тебе оторвет башку. Когда? Не знаю. Тут дело такое: может он сумеет возле тебя целую минуту протерпеть, а может раньше сдетонирует. Говори, поэтому побыстрее.

Захлебываясь слюной, демон почесал скороговоркой:

— Он у наших, пещера Туог, верхние северные галереи, второй круглый зал.

— Телепортал на здешнем болоте ведет туда? Ключ от него знаешь?

— И туда тоже, это хороший телепортал, пятиэлементный. Скажи "Туог-север" и обратный отсчет от сорока до пятнадцати. Досчитаешь — повтори пункт назначения. Нужен еще ключ-камень или отмычка. Ну все, убирай янтарь! Все!

Как только Лера отпустила голову, та, с громким всплеском рухнула в таз и исчезла совсем.

— Ох ты ж… — завистливо протянул краснолицый, — Молодой янтарь!

— Не облизывайся, — мрачно ответила Лера, — Не подарю, самой пока нужен. Ты вот что: гребешь ты вроде хорошо, доставь-ка меня к истоку этой речки. Пошли в лодку.

Грести краснолицый умел на зависть, да и Лера не довольствуясь ролью пассажирки, во всю силу орудовала веслом. И за время, не большее чем то, что понадобилось ей, чтобы сплавиться по реке вниз, Лера поднялась обратно к истоку. Покинув лодку, она пожала краснолицему руку и, заметив разочарованное выражение красного лица, сказала:

— Ладно, за образцовую греблю — можешь зайти потом ко мне в храм и напомнить о себе. Подарю что-нибудь полезное. Это, в придачу к нерушимому здоровью, которое у тебя теперь имеется. Не цените вы здоровье, а зря!

До кочки с порталом, Лера, запомнившая как вел ее игоша — лучший из возможных проводников, добралась, даже не утопив сумку, которую в этот раз пришлось тащить самой. Отмычка для порталов, в сочетании с подлинным вербальным ключом, сработали отлично и, едва Лера, начавшая с "сорок, тридцать девять, тридцать восемь…" произнесла "пятнадцать Туог-север", как над кочкой замерцало овальное зеркало. Лера шагнула в него, держа сумку перед собой.

И очутилась на расстоянии шага от серой слоистой стены, испещренной выбоинами и сколами. Обернувшись, Лера обнаружила, что вид ей застит точно такое же зеркало, как то, в которое она вошла. Лера моргнула и за это время, зеркало сжалось и исчезло. Теперь, стало видно, что стоит Лера на узком козырьке, серпантином обегающим крутой склон горы, чем-то похожей на те, что стали ей родными за многие годы жизни в храме, а чем-то нет. Эти были подичее и полесистее.

Магическая бижутерия подсказала Лере, что прямо за тем местом на которое она пялилась выйдя из портала, за серой скальной стеной — пустота. Но как Лера ни старалась, она не смогла обнаружить запорный механизм или магический замок, запиравший дверь, дверь здесь. несомненно была. Вздохнув, поскольку предполагала использовать их в более серьезной ситуации, Лера открыла привешенный к поясу тул и достала шесть тяжелых бронзовых перьев, исписанных похожими на китайские иероглифами. Разувшись, она наступила на два положенных на землю очинами вперед пера, одно положила на голову, одно стиснула зубами, а оставшиеся, зажав в колечках из большого пальца и мизинца, приставила к стене.

Лера мелко задрожала, подчиняясь вибрации шедшей из перьев. Иероглифы засветились. Зажмурила глаза, потому что держать их открытыми сделалось нестерпимо больно, а когда открыла, уже стояла по ту сторону стены.

Разжав зубы и пальцы, Лера выронила перья, с которых исчезли письмена, но не обнаружив непосредственной опасности, подобрала их и спрятала в тул. Может, еще найдется умелец, который их восстановит. Ведь перья Цоаля, вообще-то, могут куда как больше, нежели переносить за стены.

***

В ярко освященной фосфорецирующими сталактитами пещере было пустынно и безлюдно. Проход пошире справа и проход поуже слева. Лера выбрала правый и ошиблась, угодила в засаду. Не прошла она и сотни шагов, как проход за ее спиной закрылся, а впереди, путь ей преградил тот самый демон, с которым она недавно имела беседу. На голове его, там где ее касался Лерин большой палец, виднелась необычно выглядящая на плотной чешуйчатой коже гематома.

— Так и знал я, что это ты. Эти-то, думают очень умные "Рано, она бы не успела так быстро!", а я знал. Тебе бы меня поблагодарить, что вышел встречать. Тут дальше всюду ловушки "Бумс!" и остается от наступившего только затылок. Если остается.

Прикоснувшись к изрядно похудевшему, но еще готовому служить ожерелью, Лера пожала плечами.

— Пришел так пришел. Вот и отведи меня к… как его на самом деле, Сисрок или Сесрак?

— Сисрок. Но я тебя никуда не поведу. У него дела с нашим заводилой, Оххарком. Уладят все — получишь своего Сисрока. Но не раньше, извини.

— Я заберу то, что он украл.

— Нет. Уходи, пожалуйста. Или, при все уважении, я тебя убью. Слишком серьезные дела.

Лера шагнула вперед, а демон, одновременно с ней — назад.

— Нет уж! Руки распускать я тебе не дам, издали спалю! — он сделал перед собой руками такое движение, будто лепил снежок и метнул в Леру сгусток пламени. Но окруживший Леру белесый ореол поглотил пламя, а сама она, тем временем открыла свою сумку и достала из нее нечто, больше всего похожее на занавесь из бус и цепочек. Накинув это, явно очень тяжелое изделие, как пончо Лера проговорила несколько особых слов и все цепочки и бусины задвигались, начали переливаться разными цветами, от них потекло жирное, с мускусным запахом тепло.

— Дальше можешь и не стараться.

Лера догнала отступающего и бесперечь посылающего в нее заряды то огня, то мороза демона и схватила его за шкирку. Демон заверещал, даже несмотря на то, что грозная янтарная бусина была на другой руке.

Медленно ковыляя под тяжестью защитной занавеси и преодолевая сопротивление упирающегося демона, Лера шла по проходу, а под ногами ее взрывались не нанося ей никакого урона магические мины — ожерелье Лера за ненадобностью отключила.

Доковыляв до не менее обширного чем тот, в котором она очутилась войдя в гору зала, Лера швырнула демона на пол и обвела взглядом имевшее место в зале собрание.

Полсотни демонов, примерно человеческого роста и очертаний, собрались вокруг тигриной шкуры, на которой возлежал демон чуть покрупнее прочих, с гладким желтым рогом во лбу. Подле желторогого, сидел черноусый маг, который до прихода Леры что-то мастерил из блестящих металлических пружин и уголков, а теперь недоуменно смотрел на вторжение.

— Ты, усатый, отдай прах моей дочери и объясни зачем взял. Может быть отпущу.

Голос Леры звучал так убедительно, что Сисрок дернулся было выполнять, но собрался и сел на место, с надеждой оглядывая демонов.

— Это что же? Вы у нее это украли, ублюдки? — грозно и явно не рассчитывая уже на отрицательный ответ, риторически поинтересовался желторогий.

Часть демонов, среди которых Лера узнала тех, кто отвлекал ее во время похищения Катушкиных останков, вжали головы в плечи. Желторогого они побаивались.

— Ну а чего, ну подержим ее пока, а потом отпустим. Или может уже и не надо будет отпускать, может мы уже так хороши будем, что и ничего она нам… — забормотал демон, которого как вспомнила Лера, ей довелось уже потрепать во время стычки возле храма.

— Подержите? Да я вас пополам разорву, каждого. С тебя и начну. — Лера указала пальцем на говорившего, но договорить ему и без нее не дали. Желторогий вскочил и так наподдал ему ногой, что демон, прикусив язык откатился в сторону. Бывают такие неудачники, все время их бьют — не чужие, так свои.

— Госпожа, я все объясню. — желторогий растолкав прочих демонов встал перед Лерой. — Я объясню, может и договоримся, а?

— Валяй.

— Понимаешь ли, мы младшие демоны. Сама видишь, не так уж огромны как хотелось бы, не так уж могущественны. И никогда нам не выбиться в старшие, пока у власти Ках'О'Ках и его свора. Силой нам их не взять, магией тоже, всего этого у них стократ больше. Но мы, демоны, очень чувствительны и эмоциональны. И поплакать любим и погрустить и посмеяться. И чем мы круче, тем сильнее у нас эмоциональная восприимчивость. Я вот, если сожгу живьем птичку, даже воробушка, так потом весь вечер рыдаю. Или хохочу, это уж как выйдет — мы своим эмоциям не хозяева. А уж Ках'О'Ках, такие истерики закатывает, что мне и представить страшно. Вот этим-то его и можно погубить. Всему есть предел и если он так расстроится, что дальше некуда, то пожалуй и лопнет.

Знать об этом мы знаем, но использовать никак не могли, пока этот тип, этот самый Сисрок, не предложил один любопытный вариант. Он, госпожа, давно возле демонов отирается. Не среди нас, младших, конечно. Раньше с ним якшалось совсем отребье, вроде грязевых демонов, которые возле гейзеров живут и прочих обгрызков. Но, нашел подход к этому вот, которого ты приволокла, к нашему младшенькому, а через него и ко всем нам. Предложил оживить величайшего эмпата из когда-либо живших. Он может такое устройство сделать, которое когда эмпат начнет страдать от несовершенства мира и наполняющих его горестей, все его эмоции Ках'О'Каху переправит, а тому уж после такого не жить. А взамен попросил двести лет нашего ему служения без платы. Пришлось обещать, уж очень шанс заманчивый. Только кто знал, что этот эмпат — твоя дочь? Я не знал! Скрыли это от меня мои поганцы. Недопонимают потому что ситуацию.

— Ну, хорошо хоть ты понимаешь. — Лера кипела от ярости, овладевшей ей, когда она услышала о том, как собирались использовать Катушку, но старалась говорить спокойно.

— Я — понимаю. И предлагаю тебе за останки твоей дочери что угодно: хоть нашу службу, хоть любые артефакты, а этого добра у нас сколько хочешь, вон я этому Сисроку целый мешок дал, какие-то там ловушки обходить, особо хитроумные. А сможешь еще что придумать — говори. Сделаем обязательно.

— Нет. Катушку оживлять нельзя. Пока нельзя. Давай ее сюда и вам ничего будет.

— Что поделаешь. Жалко. — желторогий даже прослезился, но не дрогнувшей рукой бесцеремонно полез за пазуху к Сисроку, мрачно уведомив того: — Ты, гниль, еще всерьез ответишь за то, что впутал нас в такое. Долго будешь отвечать.

Найдя серебряную урну, желторогий вложил ее в протянутую Лерой ладонь.

Молча, Лера пошла к выходу из зала, когда вскочил вдруг неоднократно битый сегодня демон и закричав, "Да почему мы должны!", бросился вслед за Лерой. Ухватив ее за руку, он впился в Лерины пальцы зубами. Пальцы разжались и урна упала на пол. Крышка открылась и щепотка пепла просыпалась.

Взвыв, Лера схватила свободной рукой демона за лицо и отодрала его от своих пальцев. Стукнув его кулаком в лоб как в бубен, аж глухой звон пошел, Лера запустила ему ладонь под ребра, второй рукой все еще держа за лицо. Рванула, как раньше никогда ничего не рвала и разделила демона на две неравные и крайне неопрятные части. Золотистый ихор, заменяющий демонам кровь, залил ее лицо и зашипел пузырясь при соприкосновении с цепочками и бусами защитной занавеси. Плоть демона с хлюпаньем упала на пол. Сперва большая часть, а чуть позже меньшая.

Тщательно обтерев руки о платье, Лера осторожно и ласково замела пепел обратно в урну и спрятала ее под одеждой. Не оглянувшись на демонов, Лера вошла в проход, бросив на прощанье: — Дверь открыть!

— Конечно, конечно, уже открылась. — быстро ответил ей в спину желторогий.

***

Спустившись по серпантинному карнизу, Лера углубилась в лес. От самой двери в стене ее преследовал пикси в зеленом капюшоне. Лера с приязнью относилась к этим крылатым человечкам, несмотря на их злобность и некоторую назойливость. На душе у нее было спокойно и она долго-долго делала вид, что не замечает пикси, а когда он подлетел ближе, резко повернулась, крикнула "Бу!" и расхохоталась.

Пикси, с видом "А я знал, что ты знаешь!", обогнал ее скрылся в лесу, блеснув побежалостью на крыльях.

Повязав голову от солнца треугольником ситца, оторванным от подола и свернув занавесь из цепочек и бусин, Лера топала по лесной тропинке, улыбаясь чистому небу, свежей зелени и собственным мыслям. На тропку выскочила белка и Лера замерла на одной ноге, не захотела пугать. Без толку. Серо-рыжей пушистой пулей, белка метнулась обратно в лес, едва на нее легла тень от возникшего в воздухе золотистого существа. Существо же, растопырив маленькие, сугубо декоративные крылья, приземлилось перед Лерой и, еще до того, как коснуться ногами травы, зачастило пронзительно-высоким голосом:

— Лерка! Лерка, вот гадство! Пикси, ублюдки мелкие, поотрываю всем все! Да я бы тебя враз вытащила, если б раньше узнала!

Вглядевшись в острое личико с гигантскими глазами и острозубым ртом, Лера осторожно предположила:

— Рита?

— Ну да, а кто? Удивительный факт: я поганцев пичкаю сахаром и дрючу чтоб все что есть в мире интересного мне немедля докладывалось, а они умудряются на сутки опаздывать с такими новостями! Слушай, Лерк, а ты куда сейчас? К себе или к Яшке? Я так поняла, он тут как-то участвует, да? Я к нему отправила шустрого пикси, сказать что тебя усатый один поймал и мучил. Так ты к нему или к себе?

— К себе, а что? Да не волнуйся так, все в порядке, ниоткуда спасть меня не надо было и ты никуда не опоздала.

— Эт хорошо! А давай подброшу. Вжик и там, чего ползти, если можно вжик и там. Хочешь вжик?

— И там? Спасибо, Рит, хочу. Только сперва прогуляемся немного. Я давненько не выбиралась так вот, побродить.

Рита засеменила рядом, часто подпрыгивая и делая несколько взмахов крыльями. Глаза ее постоянно шарили вокруг, голова крутилась на тонкой шее и даже острый нос, вроде бы двигался, принюхиваясь. Лера с интересом поглядывала на нее, шагая чуть шире чем обычно, иначе Рита забегала вперед и нетерпеливо щелкала языком, задирая голову, чтобы посмотреть на Леру снизу вверх.

— Как ты изменилась…

— Постарела? — Рита растянула тонкогубый рот и пронзительно захихикала.

— Ммм… если крылья отрастают к старости, то наверное да. Но в остальном — вовсе нет. Как-то ты вся оживилась, что-ли.

— Крылья да, крылья нужны. Пикси глупые, надо фей в кулак взять. Без крыльев никак. Кто без крыльев, тот феям не указ.

— О! — Лера уважительно кивнула. — А к чему они тебе? Про пикси я понимаю. Ты ведь, любишь информацию, любишь быть в курсе. Пикси любопытные тварюшки, везде глазеют, все запоминают. Но что тебе с фей?

— Феи лапочки. Чуют блестяшки и мозгов побольше. Заставлю плодиться, станут мне вместо пикси. И драться научу. Зачем им палки, если их любой сарыч или вивьерн убивает и в гнездо тащит? Колдовать не велю, не умеют все равно. Будут мои, вот так! — Рита облизнулась и сжала кулачок так убедительно, будто и вправду сжимала хрупкую тушку феи.

Лера, почувствовавшая уже утомление от ходьбы и вовсе не испытавшая удовольствия от беседы, остановилась, потянулась и посмотрела на спутницу.

— Пожалуй, пора. Дорогу знаешь?

— А то! — ехидно пискнула Рита. — Мои пикси у твоей горы лечатся. Сперва думали, я буду с ними нянчиться. Кто чего вывихнет или захандрит, шасть ко мне — лечи хозяйка. Но мое лекарство простое — за ноги и об камень. Теперь к тебе шастают, гору лижут, все поближе подобраться норовят. Но в ловушки не лезут. Читать недомерки не умеют, а чуют.

Морщившаяся в продолжение рассказа Лера, благодарная Рите за заботу о ее судьбе, но возмущенная ее образом мыслей, не выдержала и гаркнула: "Поехали уже!".

"Вжик" и они перенеслись на ступени Лериного храма.

Вокруг Леры мгновенно собрался хоровод, ее повлекли, заговорили, заахали. А Рита, шмыгнула мимо окружившей Леру толпы одетых в белое почитателей и служек, чутьем нашла кладовую и, загрузившись сахарными головами, исчезла.

***

Яша выслушал пикси молча, а когда тот закончил, так же молча, одним жестом отпустил. Пикси скорчил и без того злую мордочку в гримасу ярости, но заметив, что возле Яши материализовалась сахарница, довольно осклабился, набил сахаром карманы и выпорхнул в окно.

Сосредоточенно глядя в пол Яша зашагал к выходу. Иггерн поднялся из кресла, потянулся и расслаблено пошел за ним. Когда перед крыльцом возник небольшой сине-красный самолет, маленький меховой человек, стремглав примчавшийся из флигеля занял место пилота, а Яша собрался усесться на пассажирское, Иггерн остановил его, положив руку на легкую лесенку-трап.

— А я что, пешком за вами побегу? Я так быстро, как эта штука не летаю, он ведь реактивный.

Яша, с отстраненным выражением лица посмотрел на Иггерна, задумчиво проговорил:

— Зачем пешком? Вообще не надо. Ты тут подожди, я разберусь.

— Ну да, конечно. — Иггерн саркастически изогнул бровь.

Пожав плечами, Яша велел мохнатому пилоту вылезти и создал самолет побольше.

В воздухе, после вертикального взлета, когда желудок вернулся на место, Иггерн спросил:

— Ты что, знаешь где он?

— Узнаю. — ответил Яша и глядя на маленький экранчик хендхелда, сунул в ухо пуговку гарнитуры. С кем он вел переговоры и о чем, Иггерн не понял, хотя и прислушивался, да и на экранчик через Яшино плечо поглядывал. Рожи были какие-то совсем незнакомые или же виденные когда-то, но мельком. У некоторых Яшиных собеседников вид был вполне человеческий. У других — совсем нет.

— Вот о чем я тоскую, — завел разговор Иггерн, — так это о средствах связи. Вот раньше было — набрал номер и позвонил. А нынче что? Птички, шары хрустальные, уродцы эти за сахар работающие…

— Ими, между прочим, твоя бывшая жена помыкает. Или патронирует их, не знаю как лучше назвать. — не отвлекаясь от экрана сообщил Яша.

— Не удивлен нисколько. В ее стиле. Так вот: это все на уровне телеграмм и фельдъегерей. А где нормальная коммуникация? Вот, отчего ты не наладишь спутниковую связь телефонную? Ведь можешь, нет?

— Спроса нет. Позже обсудим. Игорь, помолчи немного, я скоро освобожусь. — договорив, Яша демонстративно заткнул свободное ухо пальцем.

— Все. — сказал он спустя недолгое время и бросил хендхелд на пол. — Узнал. Пещеры Туог, южная часть.

Отдав распоряжения пилоту, Яша подпер кулаком щеку и молча смотрел в иллюминатор. Иггерн заснул. А проснулся когда самолет уже заходил на посадку. Летать самому гораздо, просто таки невыразимо приятнее, подумал Иггерн выпрыгивая на каменистое буро-желтое плато. Камешки хрустнули под каблуками, Иггерн огляделся и увидел, что Яша стоит перед висящим в воздухе, уходящим вдаль и вверх каменным не то мостом, не то понтоном.

Присоединившись к другу, Иггерн посмотрел, куда ведет мост-понтон и цыкнул зубом. Каменная лента исчезала в воздухе без всякого продолжения. Портал, в который уходил мост-понтон оставался невидимым, только конец моста слабо освещался синеватым светом, который бледнел по мере удаления от портала.

— Что там, на той стороне?

Яша не ответив пожал плечами.

— Тогда я первым пойду.

— Не пойдешь. — Яша резко мотнул головой. — Он первым пойдет. Поедет.

Танк, возникший на мосту, взревел дизелем, отрыгнул сизое облако и медленно тронулся, уродуя траками мягкий камень моста.

— А кто внутри?

— Никто. Сам едет.

Маги шли в нескольких шагах позади танка и едва успели отпрыгнуть, когда машину подбросил огненный столб и она, кувыркнувшись, упала вниз.

Бесстрастно сотворив новый танк, Яша двинулся вслед за ним, а Иггерн притормозил посмотреть, взорвется упавший танк или нет. К его разочарованию, танк не взорвался.

Ловушка оказалась не единственной и только шестой танк добрался до портала и исчез в нем. Друзья шагнули следом.

В пещере танк застрял и только надсадно скрежетал, но продвинуться по слишком узкому для него коридору не мог.

— Оставь, — махнул рукой Иггерн, когда Яша собрался сотворить еще что-то. — Обойдемся.

Он перелез через танк и посмотрел вперед.

Прямой, с ровным полом, но со свисающими с потолка фосфоресцирующими сталактитами ход, без изгибов и поворотов уходил вдаль, постепенно сужаясь и ныряя вниз.

— Яш, не вылезай пока. Побудь там, за железом.

Сделав пару шагов враскачку, Иггерн разогнался и завертелся в череде кульбитов. Тело его окуталось оранжевым коконом магии, который ширился и вращался вокруг Иггерна все быстрее и быстрее. В ровном апельсиновом свечении прорезались алые нити, засверкали искры цвета киновари.

Иггерн двигался со все возрастающей скоростью и вдруг замер раскинув руки в стороны. Ревущий поток магии, сметая и растирая в пыль сталактиты, устремился по проходу, заполняя его, как река стремнину. В какой бы горе ни была эта пещера, вершина ее наверняка обвалилась, а со склонов сошли невиданные лавины и камнепады. Магия гудела и выла, стены прохода вибрировали, а Иггерн замерев хохотал и не мог сдержаться. Огромным усилием, он остановил буйство магии и сел на корточки, упираясь руками в пол.

— Яша, вылазь!

С большим фонарем в руках, Яша перелез через заглохший танк и встал рядом с Иггерном.

— Чего темно-то так стало? — спросил он, поводя лучом фонаря.

— А нечему больше светить. Пошли. Если и был тут кто или что, то теперь нету.

Ход привел друзей к месту, где недавно была толстая железная дверь, а теперь осталась только окалина на стенах. За дверью раньше было обширное помещение с разнообразной меблировкой и, возможно, предметами роскоши. Ныне — просто помещение с въевшейся в стены копотью.

Яша высветил контур люка в полу. Ручка, за которую можно было потянуть не уцелела. Сотворив лом, Яша передал его Иггерну. Тот, не возражая принял тяжелое железо, вогнал его в узкую щель и надавил. Каменная крышка лопнула и тремя кусками взлетела к потолку. Иггерн спрыгнул в люк, Яша последовал за ним.

В каменном мешке на бронзовом табурете сидел испуганный человек с обвисшими усами, руки которого были скованы тонкой светящейся цепочкой. Рядом с человеком, прямо на полу сидел рогатый демон с лоснящейся в свете факелов шкурой. Другой демон, безрогий, но с когтями на локтях, коленях и пятках, лежал плашмя и не шевелился. На его спине стоял Иггерн.

— Человечки, вам чего? — осторожно поинтересовался рогатый.

— Брысь отсюда. — с угрозой сказал Иггерн.

Сидящий демон переглянулся с вывернувшим голову лежащим и встал во весь рост.

— Хорошо, Радуга. Только сойди с Бротра.

Сделав шаг в сторону, Иггерн позволил демону встать. Тот, немедленно полез в люк, так и не сказав припечатавшему его к полу магу ни слова. Рогатый, однако, еще имел что сказать.

— Ты, Радуга, только учти, что этот кекс — наш. Разочаровал он нас, мы им скоро займемся, когда остальные соберутся.

— Твои у тебя только рога. — насмешливо ответил Иггерн. — И даже это лишь потому, что у меня нет камина, чтобы их над ним повесить. Живо отсюда!

Когда демоны убрались, Иггерн присел на корточки и заглянул в глаза сидящему на табуретке. Он хотел было что-то сказать, но Яша его опередил.

— Ты обидел мою подругу. — как-то безжизненно, не оставляя ни малейшего сомнения в том, что последует дальше, сказал Яша.

Человек вскочил с табуретки, прижался к стене, затараторил: — Но Валерия простила меня! Она меня отпустила, она сказала…, человек закрыл глаза и сглотнул, — Это демоны, они меня науськали, я бы нет… я нет…

— Яш, давай я его упокою уже? Противно же!

— Я сам.

В Яшиной руке возник сапожный нож. Скошенное, бритвенной остроты лезвие и обмотанный черной изолентой хвостовик вместо рукоятки. Человек заслонил лицо руками, а Яша сделал шаг и смаху вонзив ему нож в низ живота, взрезал человека до грудины, легко, как картонный ящик. Нажав ладонью, вдавил нож так, что снаружи остался только полукруглый хвостик. Оставив нож в ране, Яша отвернулся от агонизирующего, захлебывающегося кровью, кончиками пальцев трогающего вываливающийся располосованный желудок человека. Отойдя подальше, Яша сотворил таз с водой и намылил руки. Все время, пока умирающий стонал и булькал, маги молчали. Когда же он умолк, Иггерн пробормотал: "Поступок засчитывается как крайне инфантильный, но единственно верный". Вслух же, с преувеличенным интересом спросил:

— Так что там, насчет спутниковой связи?

Яша не ответил, все еще оттирая мочалкой давно уже чистые руки.

Эпилог

В самой середине большого и круглого, как каравай болота, с похожего на каравай же, поросшего бурым мхом и дягелем островка, порскнули в подернутую ряской спокойную воду лягушки. Потому что сильно напугались. А как им сохранить спокойствие, если прямо с неба рухнул на их островок здоровенный дядька. Окруженный пляшущими змейками молний, бешено мелькающими струйками магии всех цветов, обутый в зеленые сапоги. Впечатался каблуками в мох, бесцеремонно скинул за хвост с лежащего точно посередине острова валуна, толстого водяного ужа, единственного из островитян, решившего дать отпор вторженцу и зашипевшего.

Аккурат под ужом, на макушке валуна, пришелец, отодрав нашлепку лишайника, нашел небольшую извилистую трещину. Нагнулся над ней и сказал:

— Яша, открывай, это я.

А потом, воздух дрогнул, островок тоже немножко дрогнул и говорившего всосало в валун.

***

Иггерн сел в шезлонг и посмотрел на небо. Синенькое. С облачками. Симпатично сделано. Посмотрел вниз. Ничего не увидел, потому что деревянный плот, на котором стоял шезлонг, висел очень высоко в небе и облака были не только над, но и под ним. Иггерн пожал плечами и взял стоящую на подлокотнике банку колы. Едва он ее открыл, как откуда-то на плоту появился второй шезлонг, а в нем Яша. На руках Яша держал кошку. Увидев Игоря, Тинки-Винки потянулась и вспрыгнула к нему на колени.

— Привет, дружище! И ты, Яша, здравствуй. Спасибо за колу, кроме тебя, никто ее толком делать не умеет. Приходится тосковать, потому как видимся редко.

— Это потому, что я ее по старому рецепту делаю. Еще с настоящей кокой. А тоскуешь зря, сам же вроде отказался, когда я тебе предлагал автомат сделать или фонтан неиссякаемый.

— Э! — Игорь отнял руку которой гладил кошку и пренебрежительно взмахнул. — Я ж на месте редко сижу как с собой автомат таскать буду, а тем более — фонтан? Я б предпочел почаще с тобой видеться.

— Извини. — Яша развел руками. — Дел много очень.

— Долго копаешься. Который раз уж сюда прихожу, а ты меня все дальше предбанника не пускаешь. Такое трудное дело собственный мир построить?

Яша поморщился.

— Глупых вопросов не задавай! Конечно, трудное. И потом, у меня не один мир сейчас в разработке.

— А сколько?

— Два. Этот вот, мой личный. Это попроще, как-бы домик с садиком.

Иггерн уважительно вздохнул.

— Попроще! Целую планету отгрохал, одних облаков вон, рублей на двести. Рассказывай тогда про сложный.

Яша стрельнул глазами вбок, туда, где как это здесь было принято, из ниоткуда материализовалась Лера.

— Мужчины, вы вниз собираетесь? Давайте. Я Игорю хочу младшенького показать, юбилейного.

— Сотого? — вытаращил глаза Иггерн.

Лера с широкой улыбкой кивнула и исчезла.

— От вы чадолюбивые, а! Это сотый, если с Катушкой считать? Я ее, кстати, видел не так давно, она это… Ладно, что за мир-то, расскажи уже и пойдем, пока твоя Гея не разгневалась.

— Да ну, — Яша смутился и кошка, почувствовав это, немедленно перепрыгнула к хозяину, чтобы успокоить его теплом и вселить уверенность мурлыканьем. — Как бы… — Яша потер лоб, собираясь. — Землю делаю.

Иггерн ничего не сказал, только подвигал бровями, мол "продолжай".

— Землю, какой она была перед тем как пришла магия. Во всех подробностях. Понимаешь, именно такой, какой она была, а не какой я ее помню и какой она мне представляется. До каждой снежинки, суриката, или человека включительно. Вот это, действительно сложно.

— Даже не берусь представить, насколько. — проговорил Иггерн, слушавший друга с искренним изумлением. — Каждого человека хочешь заново создать?

— Нет. — помотал головой Яша. — С людьми не так. Надо найти останки всех, кто тогда жил, оживить их и видоизменить физически и интеллектуально, откатив до момента, когда на Землю пришла магия.

— Яша, зачем так сложно? Отчего ты просто не сделаешь копии? Ведь, если я не ошибаюсь, это на порядок проще. И уж наверняка быстрее — как ты найдешь все эти кости? А от большинства-то и костей ведь давно не осталось.

— Все что осталось — будет найдено. Сделаю специальные штуки, чтобы искали и нашли. Также, как делаю штуки, которые воссоздадут, какими были ландшафты и как те штуки, которые будут оживлять мертвых.

— Верю-верю. Сделать-то ты сделаешь. Ты ответь, зачем?

— Зачем людей оживлять или зачем все вообще?

— Сперва первое, потом второе.

— Людей оживлять потому, что мне так представляется правильным. Чтобы именно эти люди дожили свою жизнь так, как могли бы дожить. Не копии вместо настоящих, а именно они сами.

— А отчего человечкам такой профит? Почему ущемляешь права селедок и слоников?

— Ммм… Вот ты ерничаешь, а ведь дело говоришь. Слоников-то, пожалуй ущемлю, перебьются. А вот собак и кошек, действительно надо оживить.

— О! — Иггерн весело хлопнул в ладоши. — Подбавил я тебе работки! Но ты ведь и не собирался за один уик-енд управиться?

— У меня теперь времени много. Торопиться незачем. Сколько понадобится, столько и будет. Я похвастаюсь, ладно? Пока ты там фейерверки запускаешь, я ведь и время научился делать. Интересно, должен тебе признаться, страсть как. Хоть нам и раньше на близящуюся старость жаловаться не приходилось, теперь совсем хорошо. Когда вселенная коллапсировать начнет — приходи, новую сделаю.

— Не зазнавайся! Чай тоже, не лыком деланы. Что мне твоя новая? Я и старую разогрею за милую душу, когда она остывать задумает.

— Преувеличиваешь, при всем моем уважении. Слабо тебе.

— Так она не завтра вроде гикнется. Научусь к тому времени. А скорее — значительно раньше. Ты не уводи разговор, а про Землю свою доскажи. И колы еще сделай, если не трудно.

— Не трудно. Вот тебе сразу ящик, с собой заберешь, наших угостишь, если встретишь. Про Землю… Мне кажется, что то, что магия тогда пришла, это большая пребольшая случайность. С катастрофическими, надеюсь, ты не будешь спорить, последствиями. Мы, именно мы. Вот ты и я лично. Мы приложили руку к тому, что та Земля погибла. Свернула с накатанного пути и налетела на небесную ось. Аж мозги брызнули. Я сделаю так, что Земля проживет свой век, как могла бы без нашего вмешательства. И каждый человек в отдельности и человечество скопом и всякая тварь или, напротив, сосна, проживет жизнь так, как будто магии нет и не будет. Понятия не имею, выйдет человечество в космос и заселит Млечный путь, отодвинув свирепых клингонов и перебив трогательных эвоков или же сничтожит себя атомной войной, или вымрет от пандемий. Я не собираюсь вмешиваться. Просто, предоставлю условия.

— Ох, Яша. Вмешиваться он не будет… не сдюжешь ведь, начнешь корректировать.

— Не собираюсь. Так я сейчас думаю. Может, передумаю, но ты мне тогда напомни, ладно?

— Договорились. Ты только уточни вот что: ты про космос, эвоков и всякое такое, всерьез? Это ведь и вправду надо целую вселенную заново строить.

— А как иначе? Я ведь, человечество возродить хочу, а не лужайку садовыми гномами уставить.

— Твои начинания вгоняют меня в оторопь. Это я не из вежливости, правда жутко. Эк ты размахался! Такую вещь скажи: вот ты создашь все как было, до последнего шпунтика, до распоследнего фотона с тахионом. И запустишь свою землю, скажем за день до того, как ты сделал велосипед из ниоткуда — я все помню, заметил? Закрутится она стало быть, а тут раз! И магия придет. Ты ведь все в точности воспроизвел, а значит и все условия для прихода магии тоже.

Яша поморщился.

— Думал я об этом. Придет… ну, посмотрю как фишки ложатся. Если все снова здорова — откручу назад. Если гладко пойдет и мирно — ну так и пускай себе, живут с магией.

— Яш, ну с чего оно все пойдет мирно? Люди ж все те же. Вводные те же. Это ведь не третий класс, когда одна и та же задачка, с одними и теми же условиями, сколько не решай — каждый раз с новым ответом.

— Жизнь, сложнее арифметики, это раз. А два, то что если все будет также — откручу время назад и магию не пущу. А три — люди не все те же.

— В смысле?

— Нас-то там не будет. Меня, тебя. Остальных, кто выразит желание. Все решат, что мы куда-то уехали. В Африку. Будут получать письма, фотографии и разговаривать с нами по телефону. О чувствах наших знакомых я позабочусь, не волнуйся. Но нас там не будет.

— Это почему-же? Только потому, что мы еще живые, а стало быть, оживлять нечего?

Яша воздел очи горе.

— Игорь, ты ж тыщу лет прожил, а ума я вижу не нажил!

— Возражать не буду, спрошу: чем я себя во всей своей тупости, мудрый друг, выдал?

Голос Яши сделался бархатно-вкрадчивым, а тон малость менторским.

— Ну, скажи мне, один из величайших магов современности, победитель демонов, разрушитель дворцов и спаситель дев. Скажи мне, как практически бессмертное, невероятно сильное, накопившее за долгий-предолгий век тьму роскошных впечатлений существо: хотел бы ты прожить свой век без магии. Как всякий. Как обычный.

— Нет, Яша, не хотел бы.

— Так скажи, хорошо ли желать такого своему двойнику, который заменил бы тебя?

— Ты возвысился надо мной! — грустно сказал Иггерн и повесил голову. Кошка, не распознав в его голосе притворства, мгновенно оказалась у него на руках и утешительно потерлась мохнатой мордочкой о его щеку.

Москва, сентябрь-октябрь 2002, февраль — март 2010