Игорь глядел на меня, как удав на зачарованного его взглядом кролика. И медленно — чудовищно медленно — растягивал узел галстука на шее.
— Последний шанс сбежать, — вкрадчиво улыбнулся он, а я — при всем этом — ощущала, что шевельнуться-то не могу, не то что убежать.
— А если он вернется? — пискнула я, имея в виду, конечно, Печорского. Вряд ли генеральный будет рад осквернению своего кабинета и любимого диванчика, раз уж он этот диванчик сюда притащил.
— Позовем присоединиться? — иронично поинтересовался Игорь, вздергивая бровь. И вот на это скромная — при всей своей внутренней распутности — девочка Даша вспыхнула как вареный рак. Даже не сразу нашла, что ответить. Но, видимо, мое смятение было видно невооруженным глазом, потому что Игорь ухмыльнулся.
— Не волнуйся, — успокаивающе произнес он, — я не привык делиться своими женщинами, так что я просто попрошу Андрея погулять еще.
Мда.
Для Игоря-то Печорский — Андрей. Кажется, они дружили, вместе ездили на рыбалки и в боулинг — Ленка, по крайней мере, так рассказывала. И он наверняка мог попросить генерального «погулять», и тот наверняка уйдет. Но блин… Мне-то потом Печорскому на глаза показываться. Отчеты сдавать… И вряд ли его отношение ко мне останется прежним. Господи, как же страшно… Может, и вправду сбежать? Еще же не поздно, да?
Игорь придвинулся ко мне, заставляя к нему развернуться. Будто отрезал мне путь к бегству — и все мысли, которые тот побег требовали. Он будто вышиб из моих мыслей все, что в них было — как будто выбил страйк.
Не было пути назад — сейчас уже не было. Не когда одна его ладонь внаглую легла мне на колено и скользнула под юбку, а вторая — удивительно трепетно коснулась моей щеки.
И эти глаза, эти потрясающе красивые серые глаза уставились мне в лицо, вот только почему-то от этого завибрировала душа.
— Ты хочешь меня? — поинтересовался Игорь, а пальцы под моей юбкой, медленно кружась и слегка пританцовывая, ползли выше по бедру.
— Только тебя… — и это была правда… При всем уважении, ни один мужик не вызывал во мне такой реакции. Да, я хотела секса часто — слишком часто, если верить воплям Ника. Но лишь только Венецкий заставлял меня дымиться как не прогоревшая головня. Его я действительно хотела. Не просто потрахаться с любым более-менее подходящим кавалером, нет. Я хотела Игоря. Всего. Пусть даже и очень смутно представляла его форму. Хотя Ленка об Игоре вспоминала с восхищением — и я ей в те минуты жутко завидовала. Прямо задыхалась от зависти.
Господи, только бы не налажать. Только бы не ляпнуть что-нибудь, что ему сейчас это его обострение сексуальное перекрыло. Так, Даша, ты сегодня послушная девочка. Пока пульт в руках Игоря — такой и будешь. А потом? А что потом — сейчас бы трахнул разичек, о потом думать нечего.
Игорь подался вперед, будто обрушиваясь на меня.
Его тело — тяжелое, жесткое, пыщущее жаром, внезапно оказалось так близко, что мне аж дышать стало сложно, все что смогла — выдавить полузадушенный писк, скорей от неожиданности, чем осознанно стремясь ему подыграть. Гребанный хищник. Реально, я чувствовала себя какой-то загнанной газелью. Боже, ноги слабели, как будто были слеплены из какого-то мокрого песка и сейчас лишались всей крепости под гнетом лишь легкого ветра.
Он не говорил. Ни одного чертового слова — нет, и нет, он не стал меня целовать, хотя я этого подсознательно ожидала. И черт возьми, я была уверена, что от этого влипну даже еще сильнее. И непонятно, хорошо или плохо это было — но в губы меня Игорь целовать не стал, только в шею.
Это тоже сработало. Будто в моем мире случилось затмение, будто весь мой разум затопило чернотой. Я просто ахнула, слабея еще сильнее, впиваясь пальцами в лацканы его пиджака.
Игорь… Сногшибательное обаятельное красивое чудовище. Человек, который одним лишь взглядом, даже не прикосновением, превращал мое тело в какой-то неуверенный студень. Сейчас — мой, со всеми потрохами. Хочет меня. Не Ленку, не свою невесту, не жену — меня. И это переполняло мысли эйфорией, будто я перебрала с шампанским на голодный желудок. От этих мыслей хотелось растечься и воспарить…
Боже, Даша, ты что, как будто девственница? Ты реально хочешь, чтобы Венецкий запомнил тебя такой? У тебя второго раза не будет. И ты позволишь себе быть бревном с тем мужиком, по которому было столько влажных фантазий в твоей пустой головенке? А самоуважение у тебя после этого останется?
Я потащила рубашку Игоря из-под ремня. Кипенно-белую рубашку. Мазнула губами по его щеке, по шее — и припечатала алым росчерком помады «подпись» на воротнике. Пусть свинство. Пусть мне это еще припомнят, но мне смертельно хотелось, чтобы с этой «отметиной» Игорь походил хотя бы в течение дня. Пусть все наши работнички смотрят на помаду и думают — а чья же она. А я-то помаду с губ смою и буду таинственно улыбаться.
Ох, напрасно я предполагала, что с вибратором Игорь закончил, отнюдь — залез мне в трусики, удовлетворенно фыркнул, явно оценив «уровень влажности», а потом сжал пальцами клитор, медленно его теребя, одновременно с этим включив вибратор. Я аж вскрикнула от неожиданности. Забыв про то, где нахожусь, про секретаршу Печорского — Ленку Патрикееву, от которой нас отделяла всего лишь одна дверь. Просто мне было настолько восхитительно, настолько было много острых ощущений, что сдержаться сил никаких не было.
— Тише, крошка, — шепнул Игорь, и я прикусила губу. Я же послушная девочка, так?
Боже, боже, боже… Я готова была взорваться от происходящего. Я сейчас не перенесла бы облома, так бы и умерла тут, от разочарования. Только бы не вернулся генеральный… А то я могла бы его сейчас убить случайно…
Кожа Игоря под пальцами — боже, от одного этого ощущения у меня в животе закувыркались морские ежи. Казалось бы, что такого, кожа как кожа, она у всех одинаковая, но… Я прикасалась к Игорю! К тому самому, с кем, честно говоря, уже три года как не надеялась даже попьяни после корпоратива переспать. Я искренне себя считала девушкой не из лиги, попадающей под сферу его интересов. И мне это было чрезычайно печально, но… Я себя утешала, что я хотя бы умная…
Но нет, сейчас я уже вжата в черную гладкую кожу дивана, на котором, блин, оргии можно устраивать, до того он широкий. Ох, господи, если бы мама сейчас меня увидела — вот такую — в одной лишь туфле, с задранной юбкой, едва слышно постанывающей и извивающейся и под кем — под собственным начальником, — мама бы сгорела со стыда. И меня бы отправила в монастырь, не иначе. И как я у нее выросла — такая бесстыжая, а?
Господи, нафиг, нафиг бесстыдство, я уже не могу…
— Игорь, пожалуйста… — прошипела я, впиваясь ногтями в его кожу. Пропади он пропадом тот маникюр… Хотя ладно, вроде еще ни одного ногтя не сломала…
— Умоляешь? — хищно осклабился Венецкий, впиваясь в мое лицо взглядом.
— Если ты меня не трахнешь — я прямо сейчас сдохну, — выдохнула я, потянулась к нему, впилась зубами в кожу на его шее. Смертельно хотелось это сделать, хоть как-то дать выход одолевающему меня желанию.
— Не могу этого допустить, ни в коем случае, — рыкнул Игорь. Как и следовало ожидать, как и всякий мужик, который как и хищник приходил в ярость от сопротивления жертвы, — пальцы Игоря сжали мою кожу до боли. Лишь раздухарился. Ладно, дорогой, значит получишь столько непокорности, сколько увезешь. Любишь укрощать, а?
А он рванул наотмашь мои трусики, сдирая их с моих бедер. Твою же мать, я явственно слышала треск ткани… Кажется, сегодняшний день мне предстоит проходить без трусов…
Игорь вытащил из меня вибратор, и игрушка тут же полетела на пол, а «пустоту», в которой раньше вибратор находился, тут же «заполнили» пальцы Игоря. А-а-а-а!!!!
Я задыхалась. От жара, от этой мучительной истомы, от того идиотского предвкушения, что меня сейчас переполняло.
— Господи, Даша, какая же ты… — Венецкий не договорил, лишь завозился с пряжкой ремня, а затем — судя по специфическому запаху — с презервативом. Нужно отдать ему должное, справился Игорь быстро, очень быстро, я обычно ждала гораздо дольше. Ну… Венецкий был явно поопытней Ника, который, такое ощущение, что до меня голую женщину вообще не видел — и как мне с ним «так» повезло, хрен его знает.
Когда наконец Игорь засадил в меня свой член — до предела, на всю глубину, без всяких церемоний, я чудом не заорала. Я чудом не взорвалась, как гребанный, переполненный восторженным гелием шарик, проткнутый иглой. Я жмурилась, отчаянно жмурилась, потому что ничего не хотела видеть, я хотела сейчас только ощущать член. Охренительно твердый, крепкий мужской член, вонзающийся в мое тело. Говорят, презервативы приглушают ощущения. Наверное, если бы не презерватив, я бы просто сейчас словила инфаркт. Бывают инфаркты от радости, а?
Господи, как сложно не орать… Как сложно всего лишь хватать воздух ртом. Мне даже не орать хотелось, мне хотелось материться. Таким восторженным трехэтажным матерным ямбом. Всем запасом, сформированным за семь лет работы по строительным фирмам и тесном — очень тесном общении со строителями. Вот на каждый толчок в мое тело, на каждый взрыв удовольствия хотелось реагировать чем-нибудь, вроде «ах ты ж нечестивая женщина, как же ах-х-хорошечно…». Я была готова умолять вселенную, чтоб этот секс никогда не заканчивался. И мне было похрен даже то, что в этот кабинет могли зайти люди: пускай бы себе ходили мимо, а я бы ни за что в жизни не расплетала ног, которыми сейчас обвивала талию Игоря, не разжимала пальцев, хватающих кожу на его заднице, под брюками. Это было слишком хорошо. Как никогда хорошо. Тот самый секс, который я, кажется, запомню на всю свою чертову жизнь. Пять звезд. Сто процентов восторга.
Со мной творилось что-то не то… Будто что-то сильное, оглушительное подступало все ближе, я ощущала это по обостряющейся сладости от проникновений, по тому лишь, насколько сильнее сама подавалась бедрами навстречу члену Игоря. И молчать становилось все сложнее, все сильнее приходилось прикусывать губу…
А потом — мир взорвался… Снова! Теперь — оглушив, раздавив, растерев меня в пыль, и я забилась под Игорем от этого удовольствия — как забилась бы пригвожденная тяжелым копьем к земле лань. Она бы умирала — и умирала сейчас и я. От незнакомого, охренительно оглушительного, невыносимого кайфа, заставившего меня ослабеть всем телом, напрочь потеряв способность к концентрации.
Господи, это что, оргазм?