— Вы с Локаловой расстались?

Егор поднял хмурый взгляд от экзаменационных ведомостей и уставился на Оксану. Она смотрела на него с обеспокоенным видом.

— Стоит назвать этот конфликт «мы поругались», — нехотя произнес он, и на этом желание разговаривать о проблемах в личной жизни стухло окончательно.

— Из-за?..

— Оксан, тебе работы мало? — скучающе поинтересовался Егор. — А то, может, ты хочешь в комиссию сходить? Шепелеву как раз нужен напарник.

— Я просто спросила.

— Я тоже просто спросил, — отрезал Егор и снова уткнулся в ведомости.

И так-то все бесило, а тут еще и Ксюша с ее… беспокойством. Лишний раз поминает Локалову, будто Егору нужны те напоминания.

Маленькая дрянь. Заявилась вчера такая голодная, такая осмелевшая, что Егор раскалился за чертовы несколько минут, чудом не засадил ей прямо в прихожей, забив на всякие церемонии. И ведь трахнулась об него, напялила свои шмотки и, невозмутимо улыбаясь, отчалила. Шмотки, к слову, на ней вчера были такие подчеркнуто не женственные, что становилось ясно — она даже оделась «по-пацански», чтобы лишний раз продемонстрировать, что удовлетворять интересам Егора сейчас не хотела. Даже трусы были самые простые, хлопковые, с Микки-Маусом на заднице, кажется, специально купленные для этого вечера. Егору-то было плевать, просто обычно Татьяна носила нечто более кружевное. Не стринги, разумеется, их все-таки на регулярной основе носить неудобно, но все-таки. А тут…

«Не хочешь — не трахай»

Охренительное предложение, оставалось понять, как эту чертову лань не хотеть. Ведь хотел. И плевать ему было на те мешковатые джинсы с драными коленями, на эту футболку, кажется, снятую со слона — и с башкой этого же слона на груди. И на трусы с Микки-Маусом Егору тоже было плевать. Потому что эта дуреха его заводила не только лишь формой задницы, тем более что прятать свое тело от Егора Татьяне было поздно — он уже знал, что она за своими «занавесками» прячет. Куда больше размера груди Таня срывала крышу своим зашкаливающим голодом, тем, как жадно хотела именно его. Ведь даже обидой поступилась, просто потому что соскучилась. Да где бы записать такое, в принципе. От одного этого у Егора вчера стояло дыбом все — а не только член. Да хоть бы она даже паранджу надела или мешок из-под картошки, все равно он не удержался бы.

Что шевелилось у Татьяны в голове, было не очень ясно, мотивацию для ее обид логически объяснить было сложно — с другой стороны, некоторую вину она явно ощущала, по крайней мере за свой побег, практически попросила, чтобы Егор ее за это наказал, но… Но она злилась. Злилась настолько, что нарочно пересекала все границы и демонстративно кривила губы — «не хочешь — не трахай», прекрасно понимая, что он хотел. Хотя, если она хотела как-то Егора охладить этой своей вчерашней экспрессией, то в этом она провалилась. Этим она завела его даже быстрее, чем обычно, куда сильнее выбила Егора из колеи. Он не привык к такой стороне Локаловой, он в принципе не ожидал, что она осмелится нарушить его границы вот так, без разрешения, но она это сделала. На нее вчерашнюю наручники было не надеть. Таня прямо жирно подчеркнула, в чем она Егору раньше уступала и в правах на что ему сейчас отказывала. И это бесило. Заводило — и бесило, да.

Раздражение от непонимания ситуации уже достигло той ступени, когда Егор был готов поверить в шальные Татьянины параноидальные версии, лишь бы… Лишь бы что?

Нет, нахрен. Ему не нужен был повод, чтобы за ней поехать. И он поедет в ее Тьмутаракань сегодня же, посадит ее в машину и все на этом. Готова она там возвращаться домой или нет — пофиг. Пускай готовится и отходит уже при нем, так и быть, он мог со своими претензиями подождать.

Егор даже удивлялся, насколько безболезненно Таня вписалась в его ритм жизни, настолько, что даже больная не особенно отягощала. А без нее — оказалось пусто. Никто не зависал в кабинете на диване с ноутбуком на коленях, пока Егор работал. Некого было обнять и облапать, а тактильно Егор испытывал в этом не меньшую потребность, чем в потрахаться. Не с кем было даже попикироваться или даже обсудить какую-нибудь хрень. Да боже, с ней даже ее учебные проблемы было обсуждать интересно, хотя Егор и заподозрил в себе тот самый кризис среднего возраста, потому что неожиданно, вспоминая студенческие годы, и сам себя чувствовал… Посвежее. Казалось, с чего бы, не было у него комплекса неполноценности, но все равно ощущение будто «слега помолодел» было приятным. Но сейчас Тани рядом не было, и было не свежо, было очень даже тухло. А ведь Егор в этом сам был виноват, сам позволил ей уйти, из лучших побуждений, разумеется, ну так стоит ли удивляться, что сия благая дорога завела его в место очень смахивающее на задницу?

— Ты, кажется, устал. Может, посидим вечером где-нибудь? — произнесла Оксана, вырывая Егора из глубокой задумчивости. Да, столько времени проверке ведомостей он точно никогда раньше не уделял.

— У меня экзамен завтра.

— Тебе это обычно не мешало, — скептически заметила Оксана, и Егор пожал плечами.

— Извини, просто на этот вечер у меня планы.

Оксана обиделась. Это было видно. И на самом деле Егору было жаль, но… Но откладывать поездку еще на день он уже не мог. Завтра экзамен у курса Локаловой, и принимать его нужно, уже сгладив острые углы. А то неровен час Таня и у него занервничает и будет выпускать свои шипы. Превращать экзамен в цирк уж очень не хотелось. Будь Татьяна здоровая — Егор бы объяснил, что данное поведение непреемлемо, но до сотрясенной мозгом девушки это вполне могло и не дойти. Хотя Таня, в принципе, неплохо дистанцировалась. Пожалуй, даже слишком дистанцировалась, ее отстраненность выглядела практически вызывающей. И даже с ней — тоже был цирк. На консультации этой дурынде, разглядывающей подоконник, хотелось выписать щелбан для усиления внимательности. Смешивать учебное и личное было вредно, она же хотя бы на каком-то уровне должна была это понимать? Но смешивала же.

— Можно завтра посидеть, если хочешь, — миролюбиво предложил Егор Оксане, обиженно уткнувшейся в свои ведомости.

— А вот хочу, представь себе — фыркнула Оксана.

— Если меня будут искать — я уехал, — Егор наконец отложил ведомости и встал из-за стола.

— Надолго?

— До вечера не появлюсь.

До конца рабочего дня было два часа. И декан факультета, решивший все текущие проблемы, во время экзаменационной сессии, да еще и в пору между экзаменов, во время которой здание института почти что вымирало, мог свалить по своим делам, раз уж у него эти дела были.

Из всех проблем самой неприятной заключалась в том, что Татьянина деревня была в полутора часах езды от города. Посреди недели-то на выезде из города наверняка уже поджидали Егора охрененные пробки, и кроме этого пришлось заезжать заправляться. И хрен его знал, как обстояло с заправками по пути, поэтому Егор выбрал заправку в черте города. Отчасти как оказалось позже — это было хорошо. Отчасти — поначалу ему было жаль, что он не выбрал другое место.

Заправка была удобная, с заправщиком, и, расплачиваясь в кассе за бензин, Егор взял бонусом кофе, решив «подзаправиться» за компанию с машиной. Именно в этот момент к станции к свободной колонке и подъехала вишневая мазда. Охренительно знакомая вишневая мазда, с охренительно известными Егору номерами.

Кофе на АЗС был паршивый — прямо как настроение Егора, стремительно поползшее вниз. Смертельно хотелось закурить, но именно здесь, именно сейчас это было делать опасно. Нет, ну какого ж хрена. Большой же город, что ж с бывшей женой разъехаться не получилось?

Кофе Егор допивал из принципа, наблюдая в окно, как вылезает из мазды Людмила, как оглядывается в поисках заправщика и замечает, собственно, машину Егора. Бросила взгляд в сторону магазинчика, Егор не без издевки ей отсалютовал в окошечко. Только бы не вздумала заговорить… Как бы ядом плюнуть случайно не вышло.

Следует отдать Людмиле должное — она уезжать не стала. Встряхнула гривой выблонденных волос, дождалась заправщика и пошла расплачиваться. К ней, вошедшей в магазин, Егор не повернулся. Охоты не было. Поздоровались? Хорош.

— Ну, здравствуй, Васнецов, — раздался за спиной насмешливый голос. Ну ладно, раз сама заговорила — сама и будет виновата, если Егор ее нечаянно вербально прикопает.

— Здравствуй, — прохладно произнес Егор, поворачиваясь к бывшей жене и ее разглядывая.

Следовало отдать ей должное, выглядела Людмила действительно хорошо, ухоженно… Впрочем, Егор смотрел на нее и не особо замечал прелестей фигуры или хорошо сидящего бежевого платья, о нет. Видел он женщину, семь лет выносившую ему мозг истериками. Женщину, ушедшую из семьи, молча, приславшую документы на развод по почте и не отвечавшую на звонки в те первые две недели, когда Егор еще хотел выяснить, что произошло. Женщину, по вине которой не стало их сына… И хрен с тем, насколько хорошо она выглядела, Люда бесила всем своим существом, особенно этой вот неестественной улыбкой.

— Приветлив, как всегда, — недовольно произнесла Людмила, а пальцы ее нервно стискивали ручку закинутой на плечо сумочки. Красной, лаковой сумочки, которая раздражала глаз. Хотя по-честному, в Люде Егора сейчас раздражало все, даже невинный френч на ногтях.

Егор пожал плечами. Особо болтать с Людой ему не хотелось, даже пикироваться с ней не возникло никакого желания. Все, что касалось бывшей жены, у Егора уже давно не вызывало ничего, кроме чувства стойкой неприязни.

— Ну как твои дела? — Людмила, кажется, очень хотела нарваться на неприятности.

— Волшебно, — кратко произнес Егор. Нужно бы уже валить к машине, наверняка его, занимающего колонку уже справедливо кто-то поминал нецензурным словом. Вот только самолюбие отступать, пока Людмила сама не отстанет, не позволяло.

— Как Оксана? — улыбка Люды стала еще натянутей.

— Еще лучше, — тоном выказывая свое недовольство этой неприятной беседой, ответил Егор. В лице бывшей — и охренеть как много о себе возомнившей — жены мелькнуло что-то раздраженное, будто застарелая ревность. Да-а, Егор тоже помнил, сколько ему предъявляли за дружбу с Ардовой, сколько было воплей, что мужчина и женщина дружить не могут, господи, как темнело от этого в глазах. Но сейчас это были проблемы исключительно Людмилы — чем ей парить себе мозг.

— А как ваш с ней ребенок? — вопрос был задан ехидным тоном, в вопросе Егор внезапно услышал неожиданную боль. — Кто хоть родился, мальчик? Девочка?

— Чего-о-о? — только и смог вытянуть кандидат физико-математических и технических наук, с пяти лет не лезший за словом в карман, но сейчас познавший новую, ранее спрятанную за облаками, вершину состояния «охренеть».