«Вернутся Тёмные дни, как бывало и прежде, как будет всегда — ибо рождён мир Сумраком, что хоть отторгнут был Тьмою Предвечной, но и создан ею; и неизменно таятся в нём Тёмные тени, подобно пылинкам, танцующим в лучах солнца. И когда тучи скрывают солнце, является тех пылинок без счёта, и когда гаснут в душах искры Мерцания, Тьма обретает силу, и Сумрак становится чёрным. И слёзы будут вместо дождей, и кровь потечёт рекой, чтоб напитать Тьму; и идущим к закату выпадет хоронить юных; и не солнце осветит небо, а пламя великих пожаров; и придут на землю Тефриана ужас, гибель и страдания. И неисчислимы будут силы врагов, и коварны их замыслы, и жестоки сердца.

И сразятся с Тьмою мудрые Чар-Вэй, коим ведомы сокровенные знания о Мерцании Изначальном, что вдохнуло свет в Сумрак и озарило души людские, пронизав их Кружевом Чар.

Но черна и бездонна будет та Тьма, и её ненасытность поглотит свет Кружев, и разорвётся Поле над Тефрианом, как паутину рвёт ураган. Храбро пойдут они в бой, взяв силу сердец вместе с Силою Чар и щиты соткав не из Кружев, а из терпенья и мудрости Сумрака. Но не хватит силы сердцам, и не укроют щиты, ибо тонка их связь с миром Сумрака, и погаснет Звезда, как огонь оплывшей свечи.

И выйдут из Замков сыновья Ордена Света, коим в давние дни открылась Великая Тайна из самого сердца Мерцания, чтобы спасти Тефриан от могущества Тьмы.

Но черна и бездонна будет та Тьма, и скроет от взоров их сердце Мерцания и окутает мраком память — и сломанным мечом для них станет Великая Тайна, сухим колодцем в летней степи. Не откроются они страху и выйдут в бой с мечами из стали Сумрака. Но когда смерть родится от их мечей, великое горе они испытают, и дрогнут их руки, и разобьются сердца, и пеплом и льдом оденутся души. И одолеет их Тьма, и рассыплются в пыль стены Замков, и не будет более Ордена Света.

И горе станет беспредельно, и травы увянут от пролитых слёз, и ослепнут зоркие, и слух откажет умеющим слышать, и надежда умрёт в сердцах. И будет один, в чьём сердце таится малая искра огня — столь бледная и ничтожная, что не заметит и не убьёт её Тьма. Но среди боли и страданий закалится то сердце, в дни страха и отчаяния исполнится отваги, и из земли, политой кровью, взрастёт его мудрость, и терпение и веру найдёт он, ища проблески солнца меж чёрных туч и глотки свежего ветра в воздухе, напитанном Тьмой. И отважится выпустить искру на волю, и хрупкий свет её вспыхнет в ночи. И так черна и непроглядна будет та Тьма, что всякий увидит тот свет и скажет: «Вот ослепительное пламя!», и вернётся в сердца надежда. И так ненасытна будет Тьма, что в жадности ринется на тени, отброшенные на неё огоньком, и поглотит их, и поранит и обессилит сама себя. И много рук потянется к огоньку за теплом, и бедны будут руки, и подарят ему лишь тонкие былинки. И в том будет удача, иных даров не вынес бы огонёк, а былинки примет он, и придадут они ему силы. И бледен будет его свет, но дрогнет в испуге раненая Тьма, ибо кто уверовал в непобедимость свою — уязвим и слаб, и чья власть питается страхом, тот для страха открыт и победить его не может. И не приблизится Тьма, и не погубит его. И пойдёт он по мёртвым землям, и в следах прорастёт трава; и наклонится к чёрным водам, и заиграют на них блики огня; и его дыханье горячим ветром разгонит чёрные тучи; и за его спиной растает лёд и рассеется туман. И один прозорливый из людей, согретый его теплом, отправится вслед, и коснётся его, и скажет: «Глаза мои видели на земле незримые знаки — следы, что горят огнём; и я доверился знакам, и шёл по следам, и вот иду рядом с тобой. Я видел того, кто Пламенеет во Тьме, и вот говорю с ним». И Единственный обернётся и увидит в следах своих те, что пылают огнём. И потянется к нему сердцем, и даст ему руку, и молвит: «Идём же со мной, и укажешь мне знаки, и направишь мой путь». И за то, что сотворил Единственному новое зрение и сокрытое открывал, будет он прозван — Творитель.

И пойдут рука об руку, и причудлив будет их путь, и сны смешаются с явью, и оживут легенды, и мёртвые посмотрят на Единственного живыми глазами, и безмолвные с ним заговорят. И встретится им некто с сердцем, как буря, и глазами, как звёзды, и судьбой странной и тёмной, где путь был разорван и создался вновь, и силой великой, но тайной и злой для владеющих ею. И дальше пойдёт вместе с ними, с тенью в душе, и сияющим взором, и именем в сердце Единственного — Звезда Восходящая.

И скажет Творитель Единственному: «Вижу я Знаки Огня, обернувшись назад, но вижу и впереди, и то следы твои, и ведут к Огненной Башне в Кричащих Скалах». И поймёт Единственный, что он тот, кто Предсказан для великого могущества и великой боли, и страх охватит его. И закроет глаза руками, и гневными словами ответит Творителю, чтобы не слышать его речей. Но не устрашится Творитель и скажет: «смотри». И увидит Единственный горе, и боль, и отчаяние; и сострадание укрепит его душу. И уверует, что прогонит он Тьму, и вернёт мир и нежность в сердца, и новым Светом одарит Сумрак.

И пойдёт один в Огненную Башню, и увидит Камень-не-Чар, и позовёт, и Камня коснётся рукой. И воссияет чудесный свет, и озарит землю и небеса, и то будет вздох Камня-не-Чар. И проснётся в Камне сила великая, что спала много лет, ожидая Предсказанного, и войдёт в его тело, и с кровью потечёт по жилам, и овладеет душой, и пламенем охватит сердце. И кто видит Свет, тем предстанет он в сиянии несказанно прекрасном, и те возрадуются и пойдут за ним, говоря: «Вот сын Сумрака, Пламенеющий во Тьме, и владеет он силой непобедимой и Светлой, и рассеет он Тьму навеки».

И придут Дни Пламени, и сровняются горы с землёй, и горами встанут равнины, и леса будут, где были пашни, и степи, где были города, и высохнут полноводные реки, и реками разольются ручьи. И неузнаваемо переменится лицо Тефриана, и многие судьбы спалит огонь Пламенеющего. И отступит в ужасе Тьма, ибо безмерно могущество Огня, и нет предела власти его, и нет в Сумраке силы, что с ним сравнится. И вернётся свобода в Тефриан, и воссияет Созвездие ослепительным светом, что прольётся, подобно дождю на жаждущие земли, из сердца Пламенеющего-в-Сумраке».

Легенда о Пламенеющем.

Джалайн, трактир «Два Оленя», меж Лойренским лесом и селеньем Ров,

под знаком Тигра, в год 2359 от Озарения.

Записана Каэрином Р. Трентом, Магистром и Лучом Звезды Тефриана.

* * *

«Явление, известное как Камень-не-Чар, в Сумраке мы видим в образе пурпурного с лиловыми и чёрными разводами камня причудливой формы с неровно сколотыми гранями. Камень по фактуре и ощущению бархатистой гладкости похож на высокогорный гранит каневарский, а по цвету напоминает алаиты (образования застывшей смолы из сока пурпурной берёзы, произрастающей в лесах Дафрейла в верховьях реки Калайд). На мой взгляд, цвет Камня объясняется именно богатыми залежами алаитов в окрестностях Огненной Башни: в роще вокруг Кричащих Скал алаит можно заметить, просто глядя под ноги. Таким образом, создатель Камня вполне мог окрасить его попросту тем цветом, что последним попался на глаза в дни работы с Камнем. Многие в Звезде, однако, считают, будто окраска Камня имеет глубокий смысл и отображает определённые важные аспекты устройства и предназначения оного.

Восприятие, дарованное нам Мерцанием Изначальным, определяет Камень-не-Чар как средоточие воплощённой Кружевами Силы, неведомым способом очищенной почти от всего Сумрачного, влитой в зримую форму описанного камня и сжатой столь плотно, что сие образование весьма затруднительно именовать кружевом — скорее, к нему подходит слово клубок.

Камень расположен в точке пересечения пяти плоскостей, одна из коих — пол Зала Созвездия, где он кажется вделанным в гранитную плиту в центре Зала. Другие же — стены четырёх комнат под Залом: в любой из них вы видите Камень в одном из углов, где потолок смыкается со стенами. Комнаты — тайна, по сей день не раскрытая. Они лишены окон и дверей — попасть в них можно только путём Нырка (движения тела сквозь Кружево, доступного лишь Чар-Вэй, начиная с Шестой Ступени). Нет в них и источников воздуха: будто из куска гранита удалили внутреннюю часть, не разрушив внешнего слоя. Несомненно, Комнаты созданы необычайно могущественным Вэй (сейчас никто в Единстве Звезды не обладает знанием и силами, позволяющими свершить подобное) и имеют крайне важное назначение. Догадок на сей счёт есть великое множество; две главы этого труда посвящены их перечислению и анализу. У всех Комнат — четыре стены, образующие некую геометрическую фигуру, причём фигуры совершенно разные. Они весьма малы: человек моего роста легко достанет до потолка, а самая длинная из стен — не более семи шагов. Их пол, стены и потолок — белого цвета с лёгким багровым оттенком, как если бы в густом молоке размешать несколько капель крови. Лишь цвет и отличает камень Комнат от каневарского гранита, из коего выстроена Башня, — на ощупь и по чувству это именно такой гранит.

Особого упоминания, на мой взгляд, заслуживают Росписи. Слово не вполне верно: узоры на стенах Комнат не «написаны». Они чувствуются естественной окраской камня — но, однако, ею не являются. Это на редкость сложные и удивительно красивые узоры из тончайших линий, все цвета коих очень нежны (похоже на оттенки перламутра, когда поворачиваешь влажную раковину под лучами солнца), а сочетания линий и цветов действуют подобно чудеснейшим и сладостным мелодиям. В иных случаях они вызывали желание петь или рыдать от восторга; или пробуждали сильнейшее любовное влечение к некоему образу — во время созерцания Росписей он был совершенно реален, и казалось, запечатлён в памяти навеки, но таял бесследно, когда ощущение достигало предела, за которым, по уверению всех, кто его испытал, немедля наступила бы смерть в Сумраке, если бы влечение не было удовлетворено. В миг Предела (он есть у всех ощущений) наблюдатели — неведомо как — перемещаются в Зал Созвездия.

Сам я к сему моменту провёл восемнадцать исследований, шесть последних — в полном одиночестве, прочие с Учителем и другими Вэй. Обычно, глядя на Росписи, я будто бы вновь обращаюсь в дитя трёх лет от роду, взирающее на мир зрением Чар, — самое яркое из моих детских воспоминаний, и одно из самых счастливых. Ощущения весьма интересны, но слишком причудливы и хаотичны, чтобы описать их с помощью образов Сумрака. В миг Предела, возвращаясь в Зал Созвездия, я всякий раз находил на лице следы слёз — но слёз не боли или душевной тяжести, а напротив, глубочайшего счастья и радости, отголоски коих сохранялись ещё несколько часов после эксперимента. (Когда я был в Комнатах один, всё ощущалось сильнее, и чувство лёгкости и беспричинного счастья не покидало меня в течение суток с лишним). Упомяну особое восприятие Росписей, о коем довелось мне услышать: достопочтенный Двирт Далиас Эдрин, Луч Звезды, погружался в глубокий сон, стоило ему коснуться их рукой. Всякий раз, по его словам, лорд Эдрин знал совершенно точно, что его посещали в высшей степени необычные и красочные сновидения, но даже намёка на их содержание в его памяти не оставалось.

Чар-свойства Камня — тема весьма обширная, и ей посвящена отдельная глава сего труда. Говоря же о «сумрачных» свойствах Камня, добавлю принятое в Звезде толкование так называемой «Легенды о Пламенеющем» (скорее, факты, послужившие основой для указанной легенды). Из всего, известного о Камне, следует: Сила Чар, в нём заключённая, может полностью слиться с Кружевом человека. Тот же во время слияния или погибнет (чему есть примеры), или — при неких особых условиях — останется жив, и Кружево его претерпит изменения (в легенде сей процесс именуется Воссиянием), от которых его Чар-способности возрастут многократно и, предположительно, превзойдут объединённые способности Единства Звезды, как Луч превосходит ученика Первой Ступени. Условия же таковы. Первое: человек должен обладать Даром и к моменту слияния Пробудить его. Второе: к решению соединиться с камнем он должен прийти не раньше, чем столкнётся на жизненном пути с некими событиями или явлениями, что в легендах зовутся Знаками Огня. Смысл, по разумению моему, здесь таков: Знаки Огня указывают на сродство с Камнем, дающее человеку возможность стать Пламенеющим, а ещё — каким-то образом подготавливают его Кружево для слияния. Легенда о Знаках Огня насчитывает веков не менее, чем сам Камень; разумно предположить, что она исходит от того, кто принимал в создании Камня самое живое участие. (На сей счёт в Звезде нет единогласия. Чаще всего высказывается такое мнение: история эта является предсказанием некоего великого Магистра древности, наделённого талантом видеть будущее).

Интересно следующее: судя по песням и сказаниям, Пламенеющий не сам видит Знаки Огня — ему показывает их некто, именуемый Творителем. Имя на редкость многозначительное. Из легенд со всей очевидностью следует: Творитель возле Пламенеющего должен быть непременно — и это ещё одно (или главное) условие успешного слияния с Камнем и Воссияния. Но все легенды до единой умалчивают о том, каков человек Творитель и чем, собственно, отличается от всех прочих детей Сумрака».

Год 2359 от Озарения. Из записей Каэрина Рэйла Трента, Луча Звезды Тефриана.

* * *

«… легенде много столетий, и рассказывается она, судя по записям Братьев, узнавших её на Пути, одними и теми же словами, начиная едва ль не с Озарения.

К сожалению, достоверно известно нам немного. Огненной Башни нет на картах, и никто из Братьев ни разу не находил к ней дороги, — но она, бесспорно, существует. Тому слишком много косвенных свидетельств, чтобы объявить Башню пустым слухом. Не менее бесспорным кажется существование Камня-не-Чар. И это таинственное явление или предмет — сложно судить, чем в действительности он является, — и в самом деле содержится в Башне, как подсказывает простая логика: во всём королевстве есть лишь одно место, столь надёжно укрытое от любопытных взоров, что за двадцать три века никто не сумел туда добраться. А если в Башне не хранят нечто неизмеримо важное (а Камень, по-видимому, именно таков) — к чему окружать дорогу к ней непроницаемой секретностью?

Если верить Легенде о Пламенеющем, Камню отведена главная роль в мрачных событиях, которые, по Легенде, ожидают в будущем Тефриан. Легенда туманна, и добраться до правды (если есть там хоть зёрнышко правды) не легче, чем пройти обнажённым сквозь паутину болотного паука, избежав её яда. Нырнув в «паутину», мы (объединённые внутренним чувством огромной важности Камня) открыли так мало, что в недоумении вынуждены признать: то ли разумов наших недостаёт для решения этой задачи, то ли для её решения существует определённое время, и оно ещё не пришло.

Тщательно изучив множество пересказов Легенды и присовокупив к тому беседы с Чар-Вэй, о коих я упоминал, мы делаем вывод: Камень есть средоточие некой силы, подобной Чар, и столь мощной, что завладевший ею обретёт власть, делающую его поистине всемогущим и почти непобедимым. Природа этой силы, само собою, не раскрыта в Легенде, которая рассказывается менестрелями для развлечения всех, желающих слушать. Но если верить упомянутым Вэй, то и Единству Звезды сия тайна неведома (впрочем, то не были Лучи; а вероятно, лишь самым сведущим из Звезды известна столь важная тайна).

Сложим воедино могучую силу, скрытую в Камне, и особенности, присущие Чар-Вэй: властолюбие, неразборчивость в средствах для достижения цели, пренебрежение к людским жизням (исключая свою только жизнь), их жестокость с учениками, их всепоглощающую, неистовую, неподвластную доводам разума гордость (и, как следствие, полнейшую неспособность признавать поражение и отступать). Всё это соединить — и выходит, что Камень просто обязанбыть предметом заветных чаяний любого Чар-Вэй, хотя бы десятой частью души и рассудка пребывающего в мире Сумрака.

А коли так — многие, думается нам, за двадцать три столетия пытались Камнем завладеть, и многие же вынашивают такие планы сейчас, и так оно останется впредь — пока не сыщется тот, чьё упорство и искусность в играх с Кружевами приведут-таки его к желанной цели. К власти над Камнем.

К единоличной, неоспоримой и полной власти над Тефрианом.

Не надо обладать ярким воображением, чтобы представить набор чудовищных событий, неминуемо последующих за Воссиянием. Первое, что наверняка проделает любой Пламенеющий, — припомнив «радостные» годы своего обучения, отыщет нежно любимого учителя и заставит его испытать на себе все Семь Ступеней Боли, а то и не раз. Далее, так как надменная Звезда вряд ли охотно склонится даже перед его могуществом, он утопит в крови Огненную Башню — а затем, опьянев от вкуса всевластия и обретя милую привычку терзать и убивать, обратит свой взор на людей, не владеющих Даром касаться Кружев Чар. И ограничится ли он Тефрианом, или его аппетиты распространятся на соседние страны, а там и на весь Сумрак, — но годам, следующим за Воссиянием, неизбежно предстоит войти в историю (если будет кому её писать) под именем новых Багровых Лет. Если не Багровых Столетий! Что вполне соответствует красочному описанию Тьмы, с которого и начинается Легенда о Пламенеющем.

Отчего же в Легенде Тьма предшествует Воссиянию, а неявляется его следствием (как следует из соображений логики, описанных выше)? Желал ли некто ввести нас в заблуждение — или, напротив, открыть глаза умеющим видеть? Нам, естественно, остаётся только гадать. Но — как люди, знающие о видении будущего немало и не понаслышке, мы со всей серьёзностью утверждаем: Легенда, бесспорно, может быть Пророчеством. А ясное Пророчество — явление столь же редкостное, как ручной бир или смиренный Чар-Вэй, и свидетели Пророчества вполне могли исказить его, поменяв его части местами. Сам же человек, имевший некое пророческое видение, не то чтобы верно истолковать — помнит-то его далеко не всегда, а порою даже пребывает во время Прорицания словно бы без сознания. А посему в пересказах — и, тем паче, толкованиях — Пророчеств ошибки куда более часты, чем их отсутствие.

В мысли, что Легенда — Пророчество, а не творенье Звезды, укрепляет нас такое рассуждение: Звезде столь широко разносить правду о Камне как раз невыгодно. Будучи Чар-Вэй, любой разумный человек, догадавшись о природе Камня, догадку свою утаит — желая либо завладеть Камнем, либо предотвратить опасность, коей неизбежно подвергнется после Воссияния. Именно Чар-Вэй будут первыми жертвами Пламенеющего — и им меньше, чем кому-либо, нужна подобная Легенда. И ещё: завершают Легенду весьма многозначительные слова, что за Воссиянием «придут Дни Пламени, и многие судьбы спалит огонь Пламенеющего». И хоть далее говорится: «отступит в ужасе Тьма», звучит как-то неубедительно. В ужасе — да, легко поверить. Но Тьма ли пред ним отступит?»

Из архивов Ордена Света.

Замок Эврил, «Исследование Легенды о Пламенеющем», отрывок.

Создавали сей труд Посвящённые Лорды

Кайл Энрил Сатсел, Мирис Ахрэйниен

и Джерин Рон Крис-Тален, чьей рукою записан он в году 2301 от Озарения.