Утро красит нежным светом стены древнего Ирбренда…

Если быть точным, то не утро — время уже хорошо за полдень. Да и древность — понятие относительное. Ирбренд, насколько знаю, получил статус города чуть более трехсот лет назад, для империи это не возраст. Не, ну а чего вы хотели? Дикая северная окраина, как-никак.

А вот стены — таки да, внушают. И протяженностью, и высотой, и количеством башен, да и общим экстерьером тоже. Идущие в комплекте рвы и рогатки тоже впечатляют. Чувствуется, что строилась вся эта красота всерьез и надолго. Причем строилась очень быстро. Знающие люди, с которыми так любит общаться мой заместитель по хозяйственной части, утверждают, что новые укрепления начали возводить вокруг Ирбренда почти сразу же после обретения статуса вольного города, а закончили в прошлом году. И тут же появились территориальные претензии к нашему герцогству. Интересное совпадение, правда? Впрочем, подозрения мои к делу, как говорится, не пришьешь. Да и кому вообще нужны умствования простого сотника ополчения, пусть даже и героического? Наше дело маленькое: идти куда скажут и там делать, что прикажут.

Приказ сворачивать лагерь и выступать к Ирбренду поступил через три дня после взятия Игбруна. И если кто-то думает, что эти три дня были посвящены вдумчивому грабежу, мародерству и прочим маленьким солдатским радостям, то вынужден разочаровать. Я и сам, грешным делом, поначалу надеялся поживиться имуществом сепаратистов, но затея окончилась эпическим обломом, даже не начавшись. Наш славный герцог, чтоб ему жилось долго, объявил, что городишко не взят, а освобожден его доблестными войсками от гнета злобных завоевателей-ирбренцев. После такого политического заявления грабить соотечественников было уже как-то не комильфо, тем более что стены, ворота и городская ратуша теперь находились под охраной мечников и пикинеров первой баталии герцогского полка. Эти хмыри не принимали участия в штурме и теперь чисто из вредности готовы были сделать всё, чтобы не дать более удачливым соратникам насладиться плодами заслуженной победы.

Я хоть и не сумел пополнить свой бюджет, но означенные три дня провел с несомненной пользой. Для начала мне удалось сговориться с Оди, в результате чего я всего за 38 талеров сделался счастливым обладателем стандартного пехотного доспеха. Пришлось вбухать на это дело почти всю премию, полученную от герцога, зато в качестве отдельной любезности панцирь бесплатно подогнали под мою фигуру. После этого с помощью вездесущего Раска удалось сплавить по сходной цене ненавистную кольчугу. Ну и в завершение всех этих праведных трудов я окончательно принял дела во вверенном подразделении, подписав интендантскую ведомость и получив довольствие на 12 дней. Доля, полагавшаяся сотнику, оказалась не так уж и мала…

Словом, весть о выступлении на Ирбренд была встречена если и не с радостью, то, во всяком случае, с готовностью. Ополченцы уже привычно топотали по дороге вполне себе строевым шагом, Раск, накануне получивший полагавшуюся ему часть от дележа выделенного на сотню снабжения, улыбался каким-то своим мыслям, зачехленный значок на его плече мерно покачивался в такт шагам, настраивая на мирный лад. А я шагал во главе нашей маленькой колонны, мечтая о прибыльной и непыльной работе начальника городской стражи и вселяя своим воинственным видом в подчиненных уверенность в успешном завершении похода. Таким вот макаром, без особых происшествий, мы и добрались до Ирбренда, бывшего главной целью всей этой военной кампании.

Едва взглянув на зубчатые светло-серые стены из дикого камня и ровные ряды рогаток, выставленные на кромке крепостного рва, я понял насколько зыбкими и ненадежными были мои мечты о будущей мирной жизни. Да и вообще о будущем, как таковом. Это вам не сраный игбрунский забор, на который я умудрился взобраться без помощи лестницы. Здесь, чтобы просто подойти к стенам, придется полдня раскидывать заграждения и заваливать рвы фашинами. Полдня — это если никто не будет мешать, в чем я лично сомневаюсь. А чтобы на стены взобраться, нужно связывать вместе по две штурмовые лестницы, которые, между прочим, в 12 локтей длинной, то есть где-то метров 6 по-нашему. И что-то мне подсказывает, что на этот раз вражеский обстрел во время штурма будет не чета тому, который нам довелось испытать на себе под Игбруном.

Невеселые, одним словом, перспективы. Оставалась, правда, некая ненулевая вероятность, что злобные бюргеры, увидав нашу неисчислимую рать под стенами своего вольного города, проникнутся важностью момента и откажутся от своих неуместных территориальных притязаний, не доводя дело до штурма. Фактически только этот маленький шанс на мирный исход конфликта не позволял моей надежде на сытую и беззаботную жизнь сдохнуть в страшных мучениях.

В полдень, когда южные ворота, напротив которых располагался наш спешно разбитый лагерь, внезапно стали раскрываться, я решил, что всё-таки вытянул у судьбы свой счастливый билет. Сейчас из города выйдут парламентеры с зелеными ветками — символом мирных намерений, за ними покажутся важные представители магистрата или кто там у них ответственный за внешнюю политику, им навстречу выступит Этельгейр со своей свитой, стороны обменяются официальными приветствиями и дальше всё будет хорошо…

Я вернусь в Линдгорн в новых доспехах и с сияющей золотой бляхой на груди. Меня назначат начальником городской стражи, торговля, как это всегда бывает после маленькой победоносной войны, начнет быстро наверстывать упущенное, денежки сами собой закапают в карманы моих новых форменных штанов, ведь не зря ж я еще на Земле учился на стража правопорядка… Еще до холодов можно будет обзавестись собственным домом, перевезти к себе Лориту… Как там она говорила: осень — время свадеб? Может и правда остепениться? Все-таки начальник стражи — уважаемый человек, не какой-то бродячий солдат удачи. А с Лоркой мы, помнится, неплохо ладили…

Блистающая сталью колонна солдат, вышедшая из распахнутых ворот и двинувшаяся в сторону нашего временного лагеря, растоптала мои матримониальные планы как слон придорожный муравейник.

Вражеская пехота двигалась спокойно и уверенно по 6 человек в ряд, четко выдерживая равнение и дистанцию между шеренгами. Хотя мы находились где-то в полулиге от города, мерный топот сотен ног и слитное бряцание амуниции, доносившиеся от колонны ирбренцев, легко прорывались сквозь обычные шумы воинского лагеря. Плохо дело. Очень плохо. Через минуту стало еще хуже, хотя я был практически уверен, что это физически невозможно.

Тускло поблёскивающая стальной чешуёй змея ирбренской пехоты, плавно изогнувшись, двинулась параллельно городским стенам, занимая позиции напротив нашего лагеря, а в воротах показалась голова очередной колонны… Всё так же мерно покачивались длинные древки копий, лучи полуденного солнца играли на начищенной поверхности доспехов, тяжелые кованые башмаки топтали пыль Северного тракта, ведущего в самое сердце империи… Но на этот раз среди остриев пик плыло полотнище штандарта. Разглядев, что изображено на знамени, я только зубами скрипнул, чтобы не завыть, как вышитый на темном полотнище волчара! Рядом тут же обеспокоенно заерзал Раск.

— Что-то не так, командир?

— Угу. Всё!

— Да что такое-то?!

Дежурное любопытство в голосе профессионального заместителя бывшего и, надеюсь, будущего начальника линдгорнской стражи сменилось неподдельной тревогой. Вместо прямого ответа я указал на ощетинившуюся гранеными остриями пик баталию, что строилась прямо напротив нас:

— Видишь эту тряпку?

— Ну!

— Это «Лангарские волки». Наемники. Обычно они вертятся в окрестностях города Лангард, оттуда и название.

— Это где это такой?

— В Виннерде. Насколько знаю, эти парни предпочитают северные королевства, но и в империи иногда появляются. Восемь лет назад под Хельмреком они отбили атаку герцогской конницы, смяли первую баталию коронных пикинеров и взяли во фланг вторую. После этого северяне опрокинули всю армию Этельгейра. Слыхал про такое?

— Ну, слыхал кое-что. Про ту резню тогда только глухой не слышал. Вербовщики потом еще год по всем углам шарили — рекрутов новых искали для коронных частей. У нас двоих забрали прямо из тюрьмы. Говорят, даже премиальные за найм повысить пришлось, чтоб некомплект покрыть. А ты-то откуда про этих волков знаешь? Ты ж тогда даже пива еще не пробовал, небось.

— Знакомый один рассказал. Он был в третьей баталии.

Раск задумчиво почесал отросшую за время похода бородку. При этом выглядел этот заменитель прапорщика донельзя озадаченным, что случалось на моей памяти нечасто. Результат своих недолгих размышлений он озвучил почти сразу:

— Плохо дело.

— Сам знаю!

— Делать-то чего будем, командир?

— Что скажут. Видишь, наши светлости засуетились?

— А если…

— Ну, ты от меня далеко не отходи, прикроешь, если что…

— Есть идеи?

— Там видно будет.

Нихрена у меня никаких идей не было, но Раску об этом знать ни к чему — так оно спокойней будет. И мне, и ему. К счастью, дальнейший разговор был прерван нашим непосредственным начальством, развившим вдруг необычайную активность. Волна беспокойства, расходясь кругами от сбившегося в плотную группу герцогского штаба, достигла, наконец, и ополченческого стада. Коронная пехота уже строилась в боевой порядок, отряды дворянской конницы, ранее патрулировавшие городские окрестности, стягивались на фланги, обозники приводили наш вагенбург в боевое положение, закрывая лишние проходы в стене повозок. Теперь очередь дошла и до нас.

Под крики рассыльных ополченческие сотни одна за другой потянулись вслед за знаменем коннетабля к ближайшему лесу, после чего попытались сбиться в некое подобие фаланги за левым крылом герцогской армии. В итоге образовалось классическое построение с пехотой в центре и конницей по бокам. Правый фланг этого расположения прикрывался вагенбургом, а за левым расположились мы. Дальше уже был лес, достаточно густой, чтобы исключить действия сомкнутых масс пехоты и конницы. Неплохо вроде бы. С флангов нас не обойти, атаку в лоб остановят регуляры, а если станет совсем плохо, то есть неплохие шансы уйти лесом. Запомним, кстати, на будущее этот важный момент, ибо плох тот полководец, который не думает заранее о возможных путях отхода.

Крупный кавалерийский отряд, двигавшийся на рысях вдоль городских стен против часовой стрелки и как раз показавшийся из-за самой западной башни, сделал мысли о драпе еще более актуальными. Сперва я принял вновь появившихся за один из блокадных эскадронов, присматривавших за дальними воротами, но уверенность, с которой эти конники пёрли чуть ли не по кромке городского рва в зоне эффективного обстрела со стен, заставила задуматься. Полнейшее спокойствие вражеской пехоты, не проявлявшей абсолютно никакого беспокойства по поводу появления на своем фланге новых действующих лиц, укрепило зародившиеся подозрения.

Дальнейшие действия таинственного отряда не оставили никакого простора для фантазии. С моей позиции было отлично видно, как почти достигнув крайних рядов правофланговой баталии наемников, кавалеристы, не сбавляя скорости, лихо развернулись в нашу сторону, перестраиваясь для атаки. Приплыли. Наверняка вышли через западные или северные ворота одновременно с «волками» и теперь присоединились к своей пехоте. Между прочим, по численности этот отряд был примерно равен всей герцогской коннице вместе взятой. Расстояние мешало оценить особенности экипировки и вооружения вновь прибывших, но поголовная одоспешенность и наличие длинных пик, как и общая слаженность действий, оставляли не слишком много вариантов: либо дворяне, либо наемные рейтары. Оба варианта — хреновей некуда. Меня терзают смутные сомнения по поводу удачного завершения моей дебютной воинской экспедиции…

Впрочем, день еще не закончился, а сражение даже не началось. Передо мной высятся новенькие, не успевшие потемнеть от времени стены Ирбренда, две выстроившиеся друг против друга армии заканчивают последние приготовления к битве, и солнце еще высоко, хотя уже и перевалило за полдень. Моя судьба решится сегодня, так или иначе. Я сплюнул под ноги внезапно скопившуюся во рту вязкую слюну и вдохнул поглубже, стараясь унять предательски задрожавшие пальцы. До заката еще далеко и мы еще посмотрим кто кого!