Визит в Гвинбранд оставил двойственное ощущение. С одной стороны, впечатлил — все ж таки первый по-настоящему крупный город, который мне довелось посетить за время пребывания в Илаале (недомерки вроде Линдгорна не в счет). Если верить Ролло, здесь постоянно обитает более ста тысяч жителей — мегаполис, ёпта! Недоброй памяти Ирбренд, в котором мне побывать так и не удалось, по словам того же Ролло, вдвое меньше.

С другой стороны, не покидало ощущение дежавю. Ну что я, в самом деле, городов не видал, что ли? По земным меркам Гвинбранд тянул разве что на райцентр. Средневековый антураж? Так на него я уже насмотрелся в том же Линдгорне… В общем, мнения разделились. Хотя это не помешало весело и с толком провести те два дня, что мы с Ролло пробыли в городе. Я даже забурился на целую ночь в один из многочисленных борделей, желая как следует подготовиться к долгой дороге в неизвестность!

Что сказать? Местные профессионалки не впечатляли. Какое-то поверхностное отношение к клиенту — никакого тебе индивидуального подхода и прочих эксклюзивных радостей. Чувствуешь себя стахановцем, выполняющим план в забое — вроде как это я сам на работе, а не она. А когда активный отдых превращается в работу, это уже ни в какие ворота! Тем более если мне же за это еще и платить приходится! Не понравилось, в общем. Не то чтобы совсем, но затраты не отбил, потому в дальнейшем решил без особой нужды с работницами данной отрасли услуг не связываться. Благо отличить местных шалав от честных любительниц проще простого — первые все поголовно покрашены в радикальный блонд. Традиция типа. Ну и недвусмысленный сигнал для потенциальных клиентов. А что? Очень удобно! Не знаю, что там за натуральные красители при этом используются, но эффект такой, что перекись водорода нервно курит в сторонке — даже дальтоник не запутается.

Но это все отдельные недостатки, а вообще пребывание в Гвинбранде оставило по себе довольно приятные воспоминания. Ничего так городок — шумный, бойкий, буйный немного, но в целом — нормально, хорошо даже. Давно уже следовало встряхнуться и почувствовать бурлящий ритм мегаполиса, а то что-то я за последний год привык к неспешному течению провинциальной жизни.

Кстати, на этом я в очередной раз прокололся. Ну, то есть не совсем прокололся, но пару ярких штрихов в свой и без того колоритный образ добавил. А всё Ролло, Шерлок Холмс илаальский… Словом, проболтавшись полдня по городу и порешав наиболее неотложные дела, мы ввалились в довольно приличный с виду кабак под совершенно неоригинальным (для Гвинбранда) названием «Три копья». Осмотрелись немного, заняли столик в углу, сделали заказ… и тут этот нехороший человек, по недоразумению ставший жрецом всеведущего, этак с ленцой, как о чем-то малозначащем, заявляет прямо мне в лицо:

— Так кто же ты все-таки такой?

Я чуть пивом не подавился.

— Мы вроде это уже обсуждали? Наемник я, бастард, известный как Морд-северянин. Какие еще детали моей биографии тебя интересуют?

— Хм-м, меня много чего интересует… Например, почему бастард из северного захолустья ориентируется в городе куда лучше меня? Или почему человек, только позавчера узнавший, как выглядят буквы, уже сегодня спокойно читает про себя, даже не шевеля губами? Что скажешь, наемник?

Озадачил он меня, крепко озадачил. Похоже, несмотря на все старания, я никогда не стану тут своим — нет-нет да и проскакивает что-то нездешнее. И где гарантия, что в самый неподходящий момент рядом не окажется такого вот шибко наблюдательного жреца? И, кстати, что мне делать с тем конкретным жрецом, который сидит напротив, дожидаясь заказанную миску с фасолью? Вопросы, вопросы…

Чтобы выиграть немного времени на размышления, пришлось прибегнуть к испытанной тактике — задать встречный вопрос. Звучал он донельзя банально, но ничего лучше мне в тот момент в голову не пришло.

— Зачем тебе это, Ролло? Я вроде делаю свое дело, и делаю хорошо. Не все ли тебе равно, где я этому научился?

Увы, на сей раз отвлекающий маневр не сработал.

— Нет, Морт, не все равно. Кто знает, куда нам придется забрести и что увидеть? Я хотел бы быть уверен, что ты не прирежешь меня в один далеко не прекрасный вечер потому, что решишь, будто я узнал нечто опасное для твоих настоящих хозяев. Для тех, кто послал тебя сюда.

— У меня нет хозяев.

Ролло устало качает головой.

— Не верю. Ты слишком много знаешь. Ты хоть понимаешь, как ты вел себя с того самого момента, как мы вошли в город?

— Как?

— Как дома. Идешь через толпу, словно крестьянин по полю — как будто всю жизнь так ходил. Ни разу не заплутал в здешних улочках. Ни разу не встал с открытым ртом перед каким-нибудь зданием выше трех этажей. Ни разу не переспросил дорогу, когда тебе отвечали что-то вроде «дойдёшь до ратуши, а там свернешь к западным воротам и потом в третий проулок налево». Бастарды, выросшие в глуши, так не умеют. Значит, кто-то тебя научил. Рассказал, показал. Но такие вещи не делаются даром, их надо заслужить. Или отработать. И если мы и дальше будем двигаться вместе, я должен знать на кого ты работаешь кроме меня.

И не поспоришь, блин — всё логично. Всё по полочкам разложил. И как мне теперь ему доказывать, что я не верблюд, а просто похож немного и то в профиль? Мало информации для размышления. Попробуем точнее оконтурить границы возможного:

— А чего боишься ты, младший жрец? Если ты, конечно, настоящий жрец, а то третьего дня с одной трактирной девчонкой ты как-то не очень благочинно себя вел, помнится…

Ролло шутку не поддержал, ответил так, словно в трибунале показания давал:

— Жрецы всеведущего не дают обета целомудрия — только безбрачия. Я настоящий служитель Сатара и выполняю поручение капитула, как и говорил.

— Так чего ж ты тогда опасаешься? Вроде жрецы всеведущего неплохо ладят и с императором, и со всеми остальными «владыками земными». Или нет?

Тут Ролло заерзал. Неужели? Я аж подался вперед, оперевшись руками на стол. Жрец неуверенно покосился по сторонам, проверяя, не прислушивается ли кто к нашей беседе, после чего выдал, тщательно взвешивая каждое слово:

— Служители всеведущего стремятся не вмешиваться в дела власть придержащих, равно помогая всем, кто обращается к нам в поисках совета и утешения. Но в последние годы некоторые люди в окружении императора, да продлит Эйбрен его дни, выказывают определённое неудовольствие такой политикой капитула…

Херасе! Вот тебе и церковь вне политики… Хотя чего-то такого следовало ожидать — не может столь солидная организация остаться совсем уж в стороне, когда император наш, Эйбрен хранимый, всех подряд в бараний рог гнет. Жрецы, конечно, пытаются лавировать, вон как Ролло на людей из императорского окружения все стрелки перевел, но, видать, не сильно помогает. В такой ситуации за одно лишь подозрение в попытке навести мосты с орками, которые вот уж сколько веков являются главной угрозой восточным землям империи, глотку на раз перережут. Неудивительно, что мой наниматель так стремается. Зря, кстати. В этот раз он по адресу зашел.

Я молча достаю из ножен кинжал и аккуратно подпарываю пришитую к подкладке куртки заплатку, после чего вытряхиваю из этого потайного кармашка наградной перстень Этельгейра и с легкой улыбкой превосходства отправляю этот кусочек золота через стол. Ролло, следивший за моими манипуляциями с нескрываемым беспокойством, накрывает прилетевшее колечко ладонью, после чего, прикрывшись спиной от потенциальных соглядатаев, с минуту разглядывает вензель на печатке. По его лицу пробегает легкая тень изумления, чтобы тут же смениться традиционной маской невозмутимости.

— Я ответил на твой вопрос?

Ролло кивает, после чего возвращает кольцо и, наконец, расслабляется, вытягивая ноги и откидываясь на стену. Вот и ладненько, а то сил уже никаких не было смотреть на его постную физиономию — чуть аппетит мне не испортил, параноик чертов.

Мир в коллективе был восстановлен, но приключения продолжались. После обеда Ролло заявил, что ему нужно посетить местное отделение банка, я не возражал.

Банк — это хорошо, это деньги, связи и информация. Это цивилизация, мать её! Так что случаю наведаться в столь полезное заведение я откровенно обрадовался. Тем более что в моем присутствии помимо общего был и вполне себе конкретный интерес — преступность в Илаале никто не отменял. А, как известно, вероятность столкнуться с этим негативным проявлением общественной жизни прямо пропорциональна количеству имеющейся наличности.

С ворьем в Гвинбранде боролись на совесть, о чем красноречиво свидетельствовали четыре довольно-таки свежих трупа, украшающие виселицу на Судной площади. Но бороться и победить — это две большие разницы, как говорят в одном южном городе. Обилие злачных мест и их посетителей, готовых легко расстаться с шальными деньгами, постоянный приток новых людей, как ищущих в городе работу, так и прибывающих по торговым делам или просто следующих транзитом по Восточному тракту — всё это способствовало расцвету уличного криминала.

Нельзя сказать, что местная власть этого не понимала. Судя по тому, что я успел увидеть, меры принимались. Например, количество городской стражи превышало всё виденное мною до сих пор. Причем многократно. Сам состав стражников тоже был, мягко говоря, нетипичным. Крепкие, покрытые шрамами дядьки с видной за лигу воинской выправкой в возрасте «слегка за сорок». Если это не отставные наемники, отслужившие под знаменем минимум полтора десятка лет, то я балерина Большого театра и тоже с пятнадцатилетним стажем. На фоне типичных блюстителей закона, с которыми я плотно познакомился во времена службы в линдгорнской сотне, гвинбранские стражи смотрелись весьма выгодно. Примерно как матерые кавказские овчарки, не раз защищавшие овечью отару от волчьих набегов, рядом с обычными дворовыми бобиками, что с переменным успехом воюют с помойными котами за контроль над мусорными баками у подъезда.

Правда, главной задачей этих ветеранов была отнюдь не борьба с преступностью. Деньги (и, подозреваю, не малые) им платили за то, чтоб держали в узде своих бывших коллег. В частности, стража Гвинбранда тщательно контролировала, как приходящие в город наемные отряды сдают в центральный арсенал всё «тяжёлое вооружение». Арсенал, естественно, также находится в ведении стражников. Жителям и гостям города разрешается иметь при себе только короткие мечи и кинжалы — во избежание, так сказать.

Так что с уличным ворьем, а также работниками ножа и дубины, любящими по вечерам шарить в карманах подвыпивших посетителей борделей и игорных домов, борются по остаточному принципу. Хорошо еще, что проституция, азартные игры и распитие спиртных напитков тут вполне легальны и, соответственно, крышуются официальными властями, а то б вообще полный атас был.

К чему я это всё? Да к тому, что выходящий из банка одинокий клиент не слишком выдающейся комплекции, без доспехов и меча — слишком заманчивая цель для таких вот любителей легких денег. Зато наличие у потенциальной жертвы здоровенного, вооруженного до зубов сопровождающего сильно снижает число желающих попытать свою кривую удачу в каком-нибудь узком переулке. Потому мое присутствие не вызвало никаких вопросов ни у самого Ролло, ни тем более у работников банка. Я же получил прекрасную возможность расширить свои знания о местной финансовой системе. Увиденное меня не порадовало.

Нет, само по себе положение дел в банковском секторе империи внушало сдержанный оптимизм и уверенность в завтрашнем дне. Солидное здание, сидящие за конторками клерки, бумаги, чернила, массивные двери, решетки, серьезная охрана — всё как у людей. Сразу видно, что в приличное учреждение зашел, а не в ломбард какой-то. Бабки Ролло получил после выполнения ряда стандартных, насколько я понял, процедур. Причем получил он их по довольно сложной схеме. Что-то вроде именного чека на бланке установленной формы с печатью и подписями. Причем, если я ничего не напутал, пытаясь не слишком навязчиво заглядывать через плечо своего нанимателя, Ролло мог обналичить чек в любом банке империи, но только в течение текущего месяца. Если за отпущенное время наличность не была выдана, чек аннулировался.

Судя по тому, что жрец оставил себе корешок погашенной квитанции с половинкой оттиска храмовой печати и чьей-то (храмового казначея?) подписью на ней, про то, что за расход командировочных надо отчитываться, тут вполне себе в курсе. У банка с отчетностью тоже все в ажуре — клерк, выдававший деньги, аккуратно подшил в какую-то бухгалтерскую книгу весьма внушительного вида вторую половинку чека с полупечатью и еще одной подписью, аналогичной той, что украшала корешок. Не удивлюсь, если финансовая служба всеведущего получает уведомления обо всех фактах обналичивания их чеков.

После всего увиденного мне стала более-менее понятна относительная скупость Ролло, отчаянно торговавшегося со мной за несчастные 4 талера. При таком-то контроле сверху каждый медяк считать будешь! Но главным разочарованием дня стало другое. Может я и пропустил какие-то нюансы денежных операций, зато главное не проморгал: в «чековой книжке» моего работодателя имелось еще несколько чеков, подобных тому, что был пущен в дело на моих глазах, и в верхнем из них была проставлена точно такая же сумма — 10 талеров. Месяц был указан следующий за текущим, а толщина книжечки намекала на то, что этнографическая экспедиция профинансирована до конца года. Если суммы расходов на каждый месяц фиксированы на том самом уровне, то затея с походом к оркам перестает мне нравиться.

Соглашаясь на рейд в степи, я предполагал, что дело это не шуточное и средства под него выделены соответствующие. А тут какой-то марш энтузиастов получается. Да нам этих несчастных 10 талеров на дорогу с едой только и хватит! Бедствовать не будем, конечно, но… Фигня какая-то выходит. Жреца, пусть и младшего (зато умного), отправляют на стратегическую разведку с голой жопой? Не верю! Что-то тут не то. Может у него еще одна книжечка есть? Типа, первая — мелочевка на дорогу, а для серьезных дел другая есть? Ну, надо же нам будет имперским пограничникам бакшиш платить, чтоб они глаза вовремя закрывали? Людишкам нужным, чтоб нас с орками свели? Да самим оркам, в конце-то концов, поляну за знакомство накрыть нам надо или нет? Или как мы с ними контакт устанавливать будем?!

Не, ребята, мы так не договаривались! Ролло ожидает весьма неприятный разговор — надо только найти местечко поспокойней, чтобы нам никто-о-о не мешал…