На расширенном совещании руководства страны и вооруженных сил было многолюдно. Гейдрих, внутренне усмехался, глядя на всю эту суету. Он не сомневался — нужные решения уже приняты, осталось только воплотить их в конкретные приказы, директивы, распоряжения. Составить графики, разработать методики исполнения и реализовать то, что было спланировано и подготовлено им. Гитлер среагировал на его доклад по "пришельцу" именно так, как и предполагалось — то есть развил кипучую деятельность по предотвращению еще не совершенных, но уже запланированных ошибок. Виновные в этих ошибках, кстати, тоже были ненавязчиво обозначены в том памятном докладе. Ну не фюрера же винить в самом-то деле? А поиск козлов отпущения это такое увлекательное занятие, которое никак нельзя пускать на самотек!

Впрочем, теперь уже можно слегка перевести дух. Пути решения проблем найдены, а конкретной реализацией пусть занимаются те, кому это по должности положено. А ему пора уже думать о дальнейших перспективах. О том, например, как упрочить свое положение и расширить свои полномочия, а значит и влияние, в рамках новой политической обстановки, которая складывается сейчас фактически под его диктовку. Начало этому уже положено. В том самом докладе, было заложено столько бомб замедленного действия, что хотя бы часть из них не может не сработать. Ведь вся информация, изложенная сухим, бесстрастным языком, на самом деле имела как минимум двойное дно. Помимо очевидной цели, по изменению политики страны и стратегии ведения войны, доклад ненавязчиво, исподволь подталкивал фюрера к мыслям об изменении сложившегося баланса сил между властными группировками в самом Третьем Райхе. И, разумеется, ему, Рейнхарду Тристану Гейдриху, в новом раскладе отводилось отнюдь не последнее место — шеф РСХА умел использовать подарки Фортуны.

* * *

Колоссальная военно-экономическая машина Райха, со скрежетом и грохотом, разворачивалась на новый курс. Текучка отнимала все свободное время. Совещания тянулись сплошной чередой. Присутствуя на большей части этих заседаний, Гейдрих, недавно распоряжением фюрера выведенный вместе с РСХА из подчинения рейхсфюрера СС, не столько вникал в суть рассматриваемых вопросов (это ему и так было известно, лучше кого бы то ни было), сколько следил за реакцией присутствующих на обсуждаемые предложения.

— Я все же не понимаю, почему бы не припугнуть англичан бомбежками? Овсяники совсем обнаглели! Раз уж флот против высадки, то мои орлы и сами смогут склонить этот остров к миру. — "Толстяк в своем репертуаре: самоуверен до невозможности". — Мысли Гейдриха текли спокойно и неторопливо. Зачем дергаться? Всё идет по плану…

— Уймись, Герман. Твои орлы не смогли даже сорвать эвакуацию из Дюнкерка одной единственной экспедиционной армии! Пусть лучше люфтваффе занимается тем, что у него лучше всего получается — прокладывает дорогу танковым клиньям. — "Ага, фюрер поставил наци номер 2 на место". — Гейдрих внутренне усмехнулся, увидев, как Браухич и Гальдер обменялись ехидными улыбками, глядя на покрасневшего как рак главкома Люфтваффе. — "Ну не любят командующий сухопутными силами со своим начальником штаба этого толстого горлопана. У них на то свои причины. А у него, Гейдриха — свои. Ему ведь тоже хочется стать "наци номер 2". Для начала…".

— Итак, я продолжу — дождавшись одобрительного кивка Гитлера, Гальдер вновь начинает своим менторским тоном перечислять мероприятия по увеличению численности и повышению боеспособности сухопутных войск. — Всего, таким образом, количество дивизий увеличится в полтора раза, а количество танковых соединений — в два.

— Этого мало! СССР располагает вдвое большими людскими ресурсами и огромной территорией. Это может затянуть войну, а мы не можем этого допустить. Наша армия должна иметь подавляющий перевес. Не только качественный, которым она, несомненно, обладает, но и количественный. И именно на увеличение моторизованных частей надо обратить самое пристальное внимание. Как показал опыт польской и западной компаний, крупные моторизованные соединения составляют главную ударную силу армии, а на просторах Советского Союза их мобильность станет еще более ценна!

— Это так, мой фюрер, но для оснащения большего количества соединений нам просто не хватит транспорта.

— В настоящий момент идут переговоры с Францией о предоставлении нам продукции их автомобильной промышленности. Этот вопрос будет решен! А вы изыщите ресурсы для формирования дополнительных дивизий.

Генрих! — рейхсфюрер СС, блеснув пенсне, развернул свое меланхоличное лицо провинциального интеллигента к, возбужденно размахивающему руками, фюреру германской нации. — Генрих, тебе было дано распоряжение сформировать шесть дивизий ваффен СС, где они?

— Мой фюрер, мне не хватает людей, а служба снабжения задерживает поставки вооружения и техники. — "Понятно, бывший шеф в своем репертуаре. Все старается свалить свои промахи на кого-нибудь другого, а сам в это время витает в облаках". — Своего, теперь уже бывшего, непосредственного начальника Гейдрих откровенно презирал, считая его серой посредственностью.

— Неужели? — Голос Гитлера просто сочится сарказмом — плохой признак. — Однако на то чтобы формировать МОТОРИЗОВАННЫЕ охранные полки тебе людей хватает и оружия тоже! Не слишком ли жирно использовать молодых здоровых мордоворотов на грузовиках и с тяжелым вооружением для охраны глубоких тылов? — "Армейское начальство вновь ехидно усмехается — сегодня у них просто праздник души. Фавориты рейхсканцлера получают выволочку один за другим!"

— Дивизии будут сформированы, мой фюрер! — От волнения, всегда меланхоличный Гиммлер, враз теряет свою вялость и апатичность.

— Надеюсь что так. К весне шесть полностью моторизованных гренадерских дивизий должны быть готовы к боям. Ты помнится хвастал, что в ваффен СС попадают только отборные добровольцы? Вот и пусть делом покажут чего они стоят! А для охраны тылов найдется что-нибудь попроще. — "Мда, сегодня фюрер и впрямь в ударе".

— Доктор Тодт, что там с использованием французских промышленных мощностей? — "О, вот и военная экономика пошла, давно пора".

— В настоящий момент достигнута договоренность о проведении на французских заводах модернизации и текущего ремонта нашей бронетанковой техники. В частности замена 3.7 сантиметровых орудий на танках PzIII на 5 сантиметровые, а также усиление лобового бронирования на танках PzIII и PzIV. Техдокументация и комплектующие будут поставлены из Германии. Хотя, в дальнейшем, возможна организация производства комплектующих непосредственно на французских заводах. Это позволит нашим предприятиям сконцентрироваться исключительно на производстве новых танков.

Также получено принципиальное согласие на организацию производства на французских и голландских авиазаводах нашей авиапродукции. Для начала транспортных и учебных самолетов, а также авиамоторов для них. В дальнейшем возможно расширение производства.

Судостроительная и судоремонтная промышленность западного побережья уже сейчас активно используется Кригсмарине. В настоящий момент урегулируются последние спорные моменты с автомобильной, химической и металлургической промышленностью. — "Ага, кажется, курс на создание европейского союза начинает давать свои плоды. Метод "кнута и пряника" был эффективен во все времена. С одной стороны мы давим на промышленников своей оккупационной администрацией, с другой — даем им возможность не только возобновить, но и расширить производство. Если, разумеется, они будут производить то, что НАМ нужно. То же самое касается и простых рабочих: хочешь сытно есть и спокойно спать? Никаких проблем! Работай на благо великой Германии и думай почаще о единой и справедливой Европе".

* * *

Примерно в это же время унтерштурмфюрера Ганса Нойнера волновали совсем другие проблемы, в количестве двух штук. Первая заключалась в том, что его командир, гауптштурмфюрер Клаус Мюллер, вместе с командиром батальона, с утра пораньше убыл в штаб дивизии, оставив его старшим по роте. Вторая проблема логически вытекала из первой — оставшись во главе своего подразделения в гордом одиночестве, Ганс никак не мог покинуть расположение части. А это, в свою очередь, означало, что, тщательно лелеемые планы отправиться в Аваллон и пройтись по местным кабакам и борделям, идут прахом. Еще раз проанализировав сложившуюся ситуацию и вновь придя к тем же самым неутешительным выводам, Ганс вздохнул и отправился к временной казарме, которую в последнее время занимала их мотоциклетная рота. За упущенный шанс на отдых конечно обидно, но расписание занятий и тренировок никто не отменял.

Однако приступить к исполнению обязанностей ротного ему не дали. Причем помешал ему в этом никто иной, как командир роты гауптштурмфюрер Клаус Мюллер собственной персоной, лихо въехавший на своем мотоцикле в их импровизированный военный городок и припарковавшийся у крыльца здания батальонного штаба. Ганс, вскинув руку в приветствии, бодро отрапортовал о том, что за истекшее время в роте никаких происшествий не произошло, а все предусмотренные занятия и хозяйственные работы ведутся согласно графика. Клаус, выслушав стандартную скороговорку, спокойно кивнул, после чего сочувственно усмехнулся:

— Что, камрад, небось хотел сегодня прошвырнуться по местным злачным местам?

— Не без этого. — Ганс неплохо ладил со своим ротным и потому даже не подумал смущаться в ответ на столь явный намек на уклонение от служебных обязанностей. — Парни из саперного говорят, что за парком открылся новый бордель. Вроде как из Парижа эмигрировал и пока там все не устаканилось, решили немного поработать здесь. Расписали его в таких красках…

Клаус весело заржал.

— Что, все никак не можешь забыть свой парижский voyage?

Ганс усмехнулся. Потом досадливо поморщился. Та поездка в Париж и вправду вышла необычной, послужив благодатной почвой для массы шуток и анекдотов, которые теперь ходили в батальоне. Ну не смешно ли, в самом деле? Отправиться отдохнуть на один день в самую веселую столицу Европы и САМОМУ, ДОБРОВОЛЬНО просидеть весь этот день в Гестапо, давая показания и заполняя всевозможные бумажки! Ну не идиот ли? А все из-за того тупого англичанина, который сперва свалился ему под ноги а затем сдуру стал обзывать его не пойми кем на своем корявом английском. Может он и не англичанин даже? Выговор у него не очень-то похож на тот, что ему доводилось слышать от пленных британцев, которых они захватили под Дюнкерком… Да какая собственно разница? Главное что из-за него весь отпуск пошел коту под хвост! И никакая благодарность от начальства за проявленную бдительность и ответственность, объявленная, между прочим, официально, в приказе, не сможет компенсировать ему изгаженный выходной. К черту такие приключения! Если попадется еще один придурок, пожелавший оскорбить солдат и офицеров Вермахта или ваффен СС, — прибью гада на месте и закопаю, все меньше возни будет.

Нерадостный ход мыслей прервал голос командира:

— Ладно, успеешь еще. Пошли в штаб. Есть новости, в том числе и для тебя.

— Хорошие?

— Как сказать… Но в бордель ты теперь не скоро попадешь — это уж точно! — И Клаус снова довольно заржал. Ганс вздохнул и потопал в штаб. — Хороший у него все-таки командир — умеет утешить!

* * *

— В общем, так, Ганс: нашу дивизию реорганизуют. Третий полк выведут из состава и на его основе сформируют новую дивизию. У нас вместо него сформируют новый полк. Вообще нашу дивизию переводят на усиленный штат. Запасной батальон сформируют, дивизион штурмовой артиллерии, зениток тяжелых подкинут и вообще: вооружения прибавится. Еще, в придачу к нашему разведбату, будет сформирован мотоциклетный батальон. Меня назначают его командиром. Ты — принимаешь нашу роту. — Тут Ганс не удержался и слегка присвистнул. Клаус поморщился.

— Не свисти, тебе теперь по должности не положено.

— Jawohl, гауптштурмфюрер!

— То-то же. Завтра тебя официально утвердят в должности, заодно и полоску на петлицы получишь — заслужил. Так что сегодня принимай роту, оберштурмфюрер. Завтра у нас у всех будет хлопотный день. А еще нам вскоре обещали прислать пополнение, так что, как я уже говорил, о набегах на бордели можешь забыть.

— Да какие уж тут развлечения… А кого еще переводят в мотоциклетный?

— Что, боишься, что я тебя без унтеров оставлю?

— Ага, есть такое дело.

— Не боись. Кроме меня из нашей роты больше никого не забирают. Так что справишься.

— Справлюсь. Слушай, Клаус, я вот что подумал: война ведь вроде закончилась? Францию мы разгромили, Польшу тоже, мелочь там всякую… Одна Англия осталась, так у нас против нее сил и так предостаточно — вон как из Дюнкерка летели, а ведь там они были не одни. Так зачем тогда эти новые дивизии? Это ведь не только у нас. Я слышал, армейцы тоже целые полки передают на формирование новых частей. Пятую танковую помнишь? У них тоже один полк забрали — новую танковую дивизию формируют.

— Слышал он! Я тоже слышал. А еще знаю, что те пехотные дивизии, которые еще месяц назад расформировать хотели, почему-то до сих пор как ни в чем небывало стоят. Вот и делай выводы.

— Получается, что война только начинается.

— Угу, получается.

— И с кем интересно? Не с англичанами же. Их бы мы и так размазали.

— Да я-то откуда знаю?! Может с американцами, может с русскими, может еще с кем.

— С русскими у нас мир.

— Ну и что? Сегодня — мир, а завтра — нет. С поляками у нас тоже мир был и с французами, кстати, тоже. А потом мы напали на поляков, а французы на нас.

— Поляки первыми напали!

— Да какая разница? Главное — напали! А всякие там норвежцы вообще нейтральными были. Ну и что, помогло им? Или прибалтам с финнами?

— Мда-а… Значит новая война?

— А что тебя удивляет? Нас для того и держат. Мы — солдаты, это наше ремесло.

— Кто б спорил! Скорей бы тогда пришло пополнение. Их еще обкатать надо, да и подучить тоже. Не охота с необстрелянными в бой идти.

— Вооот! Теперь вижу, что рота в надежных руках. Не стыдно уходить. Ладно, хватит лирики. Принимай дела!

* * *

Ганс, вместе со старшим унтер-офицером роты, гауптшарфюрером Куно Клинсманном, сложив руки на груди, придирчиво оглядывал прибывшее пополнение.

— Что думаешь, Куно?

— Нормально. Дохляков нет, а всему чему надо — научим.

С Куно Гансу повезло. Очень. Немногословен, точен, профессионален, исполнителен и абсолютно надежен. Выполнит любой приказ. Не раздумывая. Ну, просто мечта любого командира — идеальная военная машина.

— Угу, лишь бы времени хватило.

На это Куно лишь пожимает своими здоровенными плечами. Впечатление такое, что рядом переминается слон. Шарфюрер и вправду чем-то похож на толстокожих великанов — такой же огромный, спокойный и невозмутимый. При этом, не смотря на то, что габаритами Куно напоминает вставшего на дыбы племенного быка, шарфюрер необычайно подвижен и вынослив, что людям с таким телосложением, в общем-то, не свойственно.

— Ладно, займись пока пополнением, а я бумаги оформлю.

* * *

Вечером, растянувшись на койке, Ганс подводил итоги этого хлопотного дня.

"Так, что у нас имеется? Имеется пополнение в количестве 23 рыл, в том числе один офицер и один кандидат в офицеры на правах унтера. Не мало. Теперь рота укомплектована по штату. А когда вернутся последние тяжело раненные из госпиталей, так даже немного сверх штата будет.

Пополнение вроде нормальное. Парни здоровые, обучение прошли по полной программе, учили на совесть. С замом тоже вроде повезло: Георг Ланг, унтерштурмфюрер, 1919 года рождения — одногодок, послужил, повоевал во Франции, в первом полку, у Симона. Да и характерами мы вроде похожи. Что еще надо? Пусть командует пулеметным взводом — от него в бою многое зависит. Так что опытный и надежный Ланг будет там как раз к месту. Повезло в общем с "замком".

А вот со штандартенюнкером Феликсом Подольски все сложнее. Девятнадцать лет только исполнилось — маловато для командира. Да и пороху он еще не нюхал. Черт его знает, как себя в бою поведет. По виду — совсем не вояка, хотя внешность бывает обманчива… Да и силенок у парня еще маловато, а командир, который не может делать ВСЁ лучше чем его солдаты — плохой командир. Что ты donnerwetter за офицер, если не можешь показать новобранцу: КАК НАДО воевать?! Ладно, пока что пусть побудет при мне на побегушках, ротным адъютантом, а там посмотрим, чего он стоит".

Приняв это соломоново решение, Ганс наконец смог спокойно уснуть с чувством честно выполненного долга.

* * *

Пробуждение было не радостным. Вчерашний поход в город не прошел для организма безнаказанно.

Через неделю после переброски их дивизии на атлантическое побережье, в курортный городок Биарриц, Ганс, вместе с командиром четвертой роты гауптштурмфюрером Куртом Вагнером и старым приятелем из саперного — оберштурмфюрером Фрицем Телкампом, все таки сумел выбить себе увольнительную и смотаться в город. Началось все вполне пристойно в морском ресторанчике на набережной, а закончилось совсем не пристойно в одном веселом заведении. "Как бишь звали эту девку? Аннетта, Жоржетта? Да какая нахрен разница! После трех бутылок "Вдовы Клико" все они на одно лицо". Ганс потряс головой, в которой царила звенящая пустота и решительно слез с койки. "Чеж в голове-то так пусто а? Вроде от шампанского не должно бы… А, вспомнил! Мы потом еще коньяк пили. Потому и в башке пусто, как в перевернутом ведре. Хорошо еще, что до кальвадоса дело не дошло, а то б башка еще и трещала, не смотря на то, что пустая. Scheisse! Ну где это чертово полотенце?" Ганс злобно огляделся по сторонам в поисках утерянного артефакта. "Ага, вот оно! Интересно знать: как оно попало под подушку? А-а-а — неважно. Черт как же мы сюда-то добрались? Вроде Курт был за рулем… Или нет? Но мотоцикл точно его. Мы на нем и выезжали". В дверь не громко постучали. Ганс скривился как от зубной боли, но все же пересилил себя и, проследовав через комнату от умывальника до двери, впустил нежданного визитера. На пороге стоял Курт, с такой же мрачной физиономией, как и у самого Ганса, в чем он мог легко убедиться, вернувшись к умывальнику и глянув в зеркало. Курт между тем, ни слова не говоря, проследовал к кровати и аккуратно, стараясь не делать резких движений, присел на край. Ганс глубоко вздохнул и сунул голову под холодную струю — пора приходить в форму.

Через пару минут, хмурые, но уже вполне дееспособные товарищи по несчастью, вломились в комнату, в которой окопался сапер, и застали там поистине идиллическую картину. Фриц возлежал на смятой кровати, плотно прижимая к себе миниатюрную брюнетку. Увидев новые действующие лица, девушка оживилась, заворочалась и что-то затараторила на французском. Ганс вопросительно покосился на друга.

— Говорит, чтоб мы помогли ей освободиться от этого варвара. Он ее пол ночи так держит. Заснул и не отпускает. Говорит у нее все тело затекло — пояснил внезапно просветлевший Курт. Мысль, что кому-то этим утром пришлось еще хуже, чем ему, согрела Ганса до глубины души, мигом растопив все мрачные мысли.

— Эй, Фриц, отпусти девку. Мы пленных не берем!

Фриц даже ухом не повел. Переглянувшись, парни дружно перешли к решительным действиям. Телкамп героически сопротивлялся, но численный перевес противника и изначально неудачная для обороны позиция, предопределили исход борьбы. Вскоре героический сапер был сдернут с постели, лишен законной добычи и безжалостно сунут головой в рукомойник. Жертва продажной любви тем временем успела скрыться, даже не попытавшись собрать свои немногочисленные вещички, разбросанные по комнате в живописном беспорядке.

Когда через 10 минут Фриц, наконец, окончательно признал себя побежденным, Ганс, протягивая ему помятый мундир, торжественно произнес:

— Мы отступаем на тыловые позиции. Оберштурмфюрер, Фатерлянд нуждается в вас!

— Иди к дьяволу!

— Обязательно, только сначала расскажи, какого ты так вцепился в эту девку, что мы тебя вдвоем еле от нее отодрали?

— А я знаю?! Я вообще не помню, как сюда попал! Сами, небось, мне ее подсунули, чтоб потом поиздеваться.

— Интересная версия. Как думаешь, Курт?

— Даже не знаю… Мадам что-то там говорила про то, что "ее девочка" звала на помощь, но поскольку перед этим, по ее словам, Фриц сломал нос какому-то постоянному клиенту из местных из-за этой самой "девочки", то вмешиваться никто не рискнул…

— Да ну вас к черту! Не помню я ничего такого! — Взревел Фриц, глядя на ухмыляющиеся рожи друзей.

— Ладно, шутки в сторону. Через час нам надо быть в части — по дороге развеемся. Завтра выезд на полевые учения, надо как следует подготовиться, а не то следующего увольнения придется ждать очень долго. — Подвел итог занимательной беседе Курт.

Мирные будни военного времени шли своим чередом.