Однажды Михаила разбудил отдаленный шум, похожий на грохотанье грома.

«Гроза», — подумал он, соскочив с постели, но когда выглянул наружу, то увидел спокойное звездное небо.

Постоял несколько минут, прислушиваясь. «Это в горах» — решил Михаил, привыкший к тому, что время от времени в горах что-то грохочет.

И наутро об этом даже не было разговора. Однако, когда в полдень он с молодым Полыновым пришел к месту, где сооружалась лестница, впадина оказалась наполовину затопленной водой.

— Бывает, — сказал Павел. — Река наша капризная, к вечеру вода спадет.

Они вбили два крюка и, возвратившись домой, ничего не рассказали о случившемся Александру Ивановичу.

На следующий день вода не только не спала, но и заполнила всю ложбину. Она вышла из берегов и с одной стороны дошла до самых скал, а с другой приблизилась к полыновской плантации и саду.

Это обеспокоило молодых людей, и они привели к реке Александра Ивановича.

— Такого еще не было, — сказал молодой Полынов, — правда, папа?

Тот, ничего не ответив, медленно пошел по направлению к ложбине. Там образовалось целое озеро, которое заметно увеличивалось.

— Странно, — подумав, наконец, проговорил Александр Иванович, — что-то случилось.

Все трое с тревогой наблюдали за загадочным поведением реки.

— Наверное, в горах обильно растаял снег, — заметил Щербаков.

— Возможно, — согласился Полынов.

А вода продолжала прибывать. В узком конце ущелья она затопила все и медленно, но неумолимо пошла на плантации, приближаясь к дому.

И тогда родилось страшное предположение. А что, если там, под землей, случился обвал, и он закрыл выход реке?

Подумал ли об этом Александр Иванович, Щербаков не знал. Но у него такая мысль возникла. И он высказал ее вслух. Полынов взглянул на него.

— Будем мужественны, Михаил Георгиевич, — тихо проговорил он. — Все может быть…

В эту ночь никто из них не сомкнул глаз. Вода прибывала. Это они слышали по шуму, доносившемуся со стороны реки. А утром, как только рассвело, они увидели, что наводнение приняло катастрофические размеры. Низины ущелья были под водой.

Людям опасность пока не угрожала. Дом находился на небольшой возвышенности. Но если в действительности случилось то, что они предполагали, — дня через два или три им придется спасаться от воды на крыше. А дальше?…

Нетрудно понять, с какими чувствами трое запертых в каменном мешке людей наблюдали за поведением реки, которая растекалась все шире и шире.

Возможно, только молодой Полынов до конца не сознавал истинного положения, он молча наблюдал за отцом и Щербаковым, считая, что вода вскоре начнет спадать. Его только удивляло поведение животных, которые проявляли исключительное беспокойство. Прирученные архары метались по загону и не давались в руки, ишаки поводили ушам, и, словно чувствовали опасность, а Эмма ни на шаг не отходила от людей.

— Александр Иванович, что будем делать? — спросил Щербаков.

Он держался спокойно. Не первый раз Михаил смотрел в глаза смерти, война научила его не терять голову даже в самые тяжелые минуты.

Полынов ответил не сразу. Вид его был задумчив, казалось, что он смирился с тем, что должно произойти, и безропотно принимал все.

— Может быть, вода спадет…

— Аесли нет?

— Тогда…

И он, не досказав, склонил голову. Но внезапно, словно устыдившись своей слабости, выпрямился и, ни на кого не глядя, глухо проговорил:

— Простите, друзья мои… И не обращайте внимания… — и торопливо пошел к дому.

Наступило тягостное молчание. Надо было немедленно что-то предпринимать, потому что завтра могло быть уже поздно. Но что? Искать спасения на верхушках деревьев? Сколько времени можно там продержаться? Ведь, как бы высоко они ни взобрались, в один, далеко не прекрасный для них день, вода, сжатая со всех сторон скалами, доберется до них, и они утонут, как кроты, если раньше не умрут с голода.

И тогда пришло решение.

— Павел Александрович, — проговорил Михаил твердым голосом, — пойдемте.

— Куда?

— В лес. Захвати с собой пилу и топор.

Павел не знал, что собирался Щербаков делать, но расспрашивать не стал.

Они вышли на ту же тропинку, по которой ходили вдвоем к месту приземления Щербакова. Но, как только они миновали знакомый поворот, путь им преградила вода. Она покрыла почти всю низменную часть леса. Пришлось возвратиться.

У прогалины, за которой виднелась поляна, где в глубине, у самых скал, возвышалось странное сооружение, Щербаков остановился. Лучшего места для осуществления его замысла найти было нельзя. Вода могла затопить его не скоро, по крайней мере, не раньше, чем через неделю, даже при той быстроте, с какой она прибывает. А за этот срок, если не терять времени, можно многое успеть.

Михаил решительно шагнул на поляну. Его спутник не последовал за ним, укоризненно сказал:

— Куда вы? Ведь папа просил…

Щербаков перебил его:

— Павел, сейчас не до этого. Если нечего не изменится, нам придется сюда перебраться… А сейчас давайте рубить деревья…

— Зачем?

— Послушайте, Павел, положение очень серьезное. В горах достаточно тающего снега и ледников, чтобы заполнить до самых краев десятки таких ущелий. Я не знаю, удастся ли нам спастись, но попытаться необходимо. Если у нас есть лишь один шанс, то и его мы должны использовать. Надо соорудить плот, погрузить на него как можно больше продуктов, а там видно будет. А теперь за дело…

Щербаков внимательно осмотрелся, выбирая не особенно толстое и ветвистое дерево. Потом скинул сорочку, взял в руки пилу.

— Ну-ка, Павел, беритесь за другой конец…

В разгар работы они увидели старого Полынова. Он вышел из-за деревьев, медленно, чуть согнувшись, направился к ним. Лицо его было спокойным.

— Хорошо, Михаил Георгиевич, правильно, — ровным, несрывающимся голосом проговорил он, видимо, догадавшись, что они собирались делать, — давайте и я помогу.

Михаил был ему благодарен за это. Плохо, когда в минуту опасности кто-нибудь начинает сомневаться в успехе. Это размагничивает остальных, как раз в такое время, когда особенно необходимо единство действий.

— С плотом мы сами справимся, Александр Иванович, а вы, пожалуйста, займитесь питанием… Не возражаете?

Вопрос этот был совершенно излишним, и Полынов на него не ответил. Он повернулся и пошел по направлению к дому.