Первые дни похода на Юг

Все события нашего долгого похода на Юг день за днем заносились в дневник, который я вел. Я прочитал этот дневник, когда мы вернулись в цивилизованный мир и пришел к убеждению, что при всякой попытке переписать его исчезнет свойственный ему особый колорит. Он писался в условиях исключительной трудности, нередко после большого напряжения и усталости, и мне кажется, все это в нем отразилось.

Поэтому я публикую дневник лишь с незначительными поправками, которые вызваны требованиями ясности изложения. Читатели, конечно, поймут, что когда пишешь в спальном мешке, при очень низкой температуре, в полуголодном состоянии, то большое количество всяких «а», «для», «на» и тому подобных словечек отбрасывается. Это описание нашего странствования, быть может, покажется читателям слишком бедным, но, во всяком случае, оно представляет собой правдивый отчет обо всех событиях. Некоторых сторон путешествия я коснусь подробнее в одной из следующих глав. Высоты, которые приводятся в дневнике, были вычислены во время самого путешествия и не всегда точны… Расстояния исчислялись при помощи колеса-счетчика, прикрепленного к саням, проверялись астрономическими наблюдениями по солнцу и приблизительно правильны.

29 октября 1908 года. Превосходный день для начала пути. Солнце ярко сияет, небо безоблачно, хороший северный ветер – вообще все, что только может способствовать благополучному началу. Мы позавтракали в 7 часов, а в 8 часов 30 минут сани, которые автомобиль должен был поднять на Ледниковый язык, спустились мимо гнездовья пингвинов на лед. Вспомогательная партия отправилась в путь в 9 часов 30 минут и скоро исчезла из виду, так как автомобиль шел хорошо. В 10 часов наша партия из четырех человек последовала за ними. Покидая дом, в котором провели столько месяцев в тепле и удобстве, мы испытывали чувство настоящего сожаления – никогда уже больше не придется нам быть здесь всем вместе! Правда, в доме темновато (ацетиленовое освещение по сравнению с солнечным светом казалось слабым) и порядочно тесно, но все же нам жаль было расставаться с домом.

Накануне, когда мы сидели за обедом, лучи вечернего солнца проникли через иллюминатор и бросили круг света на портрет королевы. Затем этот круг медленно продвинулся и осветил фотографию его величества короля. Мы восприняли это как предзнаменование удачи. Недаром это случилось именно в тот же день и час. И вот сегодня мы выступили в путь с намерением воздвигнуть флаг королевы на самой отдаленной точке мира.

В 10 часов мы попрощались с Мёрреем и Робертсом и отправились своей дорогой. Каждый из них со своей стороны сделал для успеха нашей экспедиции все, что было в человеческих силах. Пожатие руки иногда стоит многих слов. Когда в ответ на их приветственный крик мы обернулись еще раз и увидели их стоящими на льду возле знакомых утесов, я понял, что ради всех нас и мы должны напрячь все силы к тому, чтобы экспедиция удалась.

Мы не были и часа в пути, как Сокс захромал. Это жестокий удар: перед этим хромал целую неделю Квэн и мы только начали считать, что неприятность уже позади. Теперь Сокс повредил себе ногу о какую-то торчащую острую льдину. Идти все же надо. Будем надеяться, что через несколько дней лошадь поправится. Когда дойдем до склада на мысе Хат, я не двинусь дальше в путь, пока ему не станет лучше или пока я, по крайней мере, не выясню, что с Соксом будет дальше. В нашем теперешнем положении хромота лошади дело серьезное. Если бы у нас было восемь или хотя бы шесть лошадей, мы легче бы вышли из затруднения, но когда приходится рассчитывать все до последней унции, это очень серьезно.

В 13 часов мы сделали остановку и покормили лошадей. Когда мы сидели на санях, Гризи вдруг лягнула и ударила Адамса копытом по ноге, чуть ниже колена. Если бы удар пришелся сантиметров на семь выше, была бы разбита коленная чашка, и Адамс не смог бы с нами идти. Рана такая, что кость почти обнажилась. Адамс испытывал ужасную боль, но не жаловался. Мы отправились дальше и в 14 часов 30 минут наткнулись на сани, которые вышли раньше нас с автомобилем. Автомобиль в этот момент как раз возвращался за ними, после того как доставил другие сани на расстояние в полкилометра от Языка. Я взял одни сани, другие прицепили к автомобилю, и Дэй пустил машину по довольно рыхлому снегу. В особенно трудных местах ему помогали члены вспомогательной партии. Ледяные гребни, образовавшиеся от сжатия льда, и плавучие льдины у самого Языка не позволили автомобилю двигаться дальше. Я распряг Квэна, передал сани Адамсу, который вел Чайнамена, и отправился назад за другими санями. Попрощались с Дэем, он уехал в сопровождении Пристли и Брокльхёрста, которые помогали ему, так как больная нога Дэя еще плохо действует.

Мы дошли до южной стороны Ледникового языка в 16 часов и после чая отправились в наш склад, чтобы смолоть маис. Это было делом нелегким, но мы вертели мельницу по очереди. К 20 часам намололи достаточно маиса на все путешествие. Сейчас 23 часа, солнце стоит высоко, ярко светит и греет, погода спокойная и ясная. В 21 час мы поужинали. Нога у Адамса не сгибается и сильно болит. Лошади ведут себя довольно спокойно, но Квэн опять принялся за свои прежние штучки и грызет повод. Если так будет продолжаться, придется послать за проволочным тросом.

Итак, наконец, мы начали свой долгий путь после четырех лет трудов и размышлений.

У самого нашего лагеря лежит множество тюленей; почти все – самки, у которых скоро будут детеныши. Эребус выпускает сегодня три отчетливо видных столба дыма, и фумаролы старого кратера отсюда можно хорошо рассмотреть. Какое счастье, что Адамсу к ночи стало лучше. Не могу себе представить, что бы он делал, если б ему не пришлось участвовать в нашем походе на юг – его так интересует эта экспедиция! Температура —16,7° C, расстояние, пройденное за день, – 23,3 км.

30 октября. На мысе Хат. Опять великолепная погода. Мы оставили наш лагерь и направились сюда в 10 часов 30 минут; вспомогательная партия осталась заканчивать помол маиса. Лошади в хорошем состоянии и шли неплохо. Сокc шел без саней, тогда как Гризи везла 227 кг, Квэн – 195 кг и Чайнамен – 154 килограмма. Соксу сегодня, по-видимому, лучше. Удивительно приятное ощущение, когда, вставая утром, надеваешь лыжные ботинки без всяких затруднений и берешься за посуду, не опасаясь «обжечь» пальцы о промерзший металл. С радостью отмечаю, что лошади чувствуют себя хорошо, несмотря на то что ночью шел снег и был сильный ветер. По-видимому, Квэну доставляет удовольствие грызть поводок именно тогда, когда на него смотрят. Каждый раз, как я ночью высовывал голову из палатки, чтобы проверить, все ли благополучно, Квэн принимался кусать поводок. В промежутках все было спокойно.

3 ноября 1908 года. Старт экспедиции на мысе Хат

Сокс

Квэн

Гризи

Чайнамен

Мы перебрались через небольшую трещину, что не представило особых затруднений, и в 13 часов 30 минут дошли до скалы Замок, делая примерно 2,8 километра в час. Там я переменил сани и запряг Квэна в сани Маршалла, так как Гризи приходилось очень трудно: местами дорога была покрыта мягким снегом. Квэн тащил 227 килограммов с той же легкостью. В 15 часов мы добрались до мыса Хат, привязали лошадей и пили чай. Дул легкий северный ветер. В 17 часов подошла вспомогательная партия. Мы решили ночевать в доме, а вспомогательная партия спала в палатках на том месте, где шесть лет назад зимовала экспедиция «Дискавери». Завтра я пойду к Ледниковому языку за оставшимся лошадиным кормом. Члены вспомогательного отряда предпочли спать на воздухе, потому что так теплее. Нашей же партии предстоит провести несколько месяцев без крепкой крыши над головой, поэтому мы решили хоть напоследок воспользоваться этой возможностью. Перед тем мы убрали из дома мусор.

Уайлд убил тюленя, чтобы добыть свежего мяса, и вымыл его печень в той самой лунке, которую тюлень проделал во льду – завтра у нас будет хороший обед. Человеку с «санным» аппетитом ничего не стоит съесть полбанки варенья, что мы и делаем. Когда мы начнем сам поход, с этой роскошью придется проститься. Нога Адамса лучше, но по-прежнему плохо действует. Сегодня мы прошли 15,2 км. Сейчас 22 часа.

31 октября. Начало дня было пасмурным и снежным, затем разыгралась снежная метель, но не особенно сильная. Я намеревался перебраться на другую сторону Ледникового языка с Квэном, Гризи и Чайнаменом. Утром мы перепаковывали свои мешки, перераспределяли провизию по весу. После полудня прояснилось, и в 15 часов 30 минут мы отправились в путь, причем Квэн тащил наши спальные принадлежности. Расстояние до Ледникового языка, составляющее 13,6 км, мы прошли за три часа. Не найдя там извещения от наших товарищей, остававшихся на зимовке, а также и тех принадлежностей, которые я просил прислать, решил, что у них там была, очевидно, такая же снежная буря, и после обеда отправился далее в путь. 19 км я сделал за три часа, так что пришел к мысу Ройдс в 23 часа 30 минут. В общей сложности 37 км между мысом Хат и мысом Ройдс были пройдены за шесть часов. Наши очень удивились, увидев меня, и обрадовались, узнав, что здоровье Адамса поправляется, а ноге Сокса лучше. В 2 часа я лег и проспал несколько часов. Утром здесь действительно бушевала сильная пурга и нельзя было отправить автомобиль к Ледниковому языку. По дороге к мысу Ройдс я заметил несколько тюленей с маленькими, очевидно только что родившимися детенышами. По словам Мёррея, температура —5,6 °C.

1 ноября. Позавтракали в 6 часов, Мёррей поехал вместе со мной на автомобиле, которым правил Дэй. Дул довольно свежий восточный ветер. Мы выехали с мыса Ройдс в 8 часов и через 20 минут были против Неприступного острова, покрыв расстояние в 12,8 км. Автомобиль шел очень хорошо. Затем против острова Палатки мы оставили автомобиль и сами потащили сани, груженные проволочным тросом и другим снаряжением, по направлению к лагерю Ледникового языка. Туда мы добрались в 10 часов, а в 14 часов – на мыс Хат. Нашим лошадям пришлось тащить по 227 и 250 кг. Гризи понесла было со своими санями, но вскоре остановилась. Лошади тянули хорошо, несмотря на плохое освещение и отвратительную дорогу. После обеда мы предполагали заняться упаковкой саней, но нас задерживает Сокс. Нога его, по-видимому, совсем не в порядке, и это настоящее несчастье – нам чрезвычайно важна движущая сила, дороги каждые полкило груза. Сегодня вечером идет сильный снег, но без ветра.

Ноге Адамса значительно лучше. Уайлду удалось наблюдать, как рожает самка тюленя, детеныш ее был длиной 1 метр 16 сантиметров и весил 23 кг. Я рано отправился спать – ведь за последние сутки сделал 63 километра.

2 ноября. Рано утром погода была пасмурная и снежная. Проснувшись, мы увидели, что Квэн перекусил свой повод и забавляется тем, что разбрасывает маис и другой корм. Как только он заметил, что я к нему подхожу, так пустился вскачь, кидаясь от одних саней к другим, топча и разрывая мешки с кормом. Нам пришлось минут десять ловить его. К счастью, на одних санях корм уцелел, Квэн становился на дыбы, лягался, причем делал все это только из страсти к разрушению, потому что явно успел уже вволю наесться маисом – брюхо его было раздуто от большого количества пищи.

После обеда наши три лошади с полным грузом в санях перебрались через место стыка морского и барьерного льда; несмотря на рыхлый снег, они шли превосходно. Мы совсем готовы к отправлению завтра утром в путь. Сокс, по-видимому, чувствует себя лучше и не хромает. Солнце сейчас, в 21 час, ярко светит. Ветер улегся, и все предсказывает на утро превосходную погоду. Лошади работали более чем удовлетворительно. Если они так будут вести себя в течение месяца, это даст нам очень много. Нога Адамса почти зажила.

3 ноября. В 9 часов 30 минут вышли с мыса Хат. Квэн везет 300 кг, Гризи – 279, Сокс и Чайнамен по 272 кг. Кроме того, пятеро людей везут 300 кг, из которых семьдесят составляет корм для лошадей. Стояла превосходная погода, но, уже пройдя небольшое расстояние, мы убедились в том, что снег страшно рыхлый. Лошади все время шли по колено в снегу, иногда проваливаясь по брюхо.

Около Барьера мы нагнали остальные сани, и Брокльхёрст сфотографировал всех нас с развевающимися флагами. В 10 часов 50 минут мы покинули морской лед с надеждой, что по барьерному льду идти будет легче. Однако оказалось, что снег там еще рыхлее. Лошади работали отлично, и наша вспомогательная партия с трудом поспевала за ними. Каждый час сопровождающие лошадей менялись с теми, кто тащил сани на себе. В 13 часов передовой отряд, шедший с лошадьми, разбил лагерь. Лошадей привязали. Тут же был готов второй завтрак, состоявший из чая с плазмоном, плазмоновых сухарей и сыра. В 14 часов 30 минут мы снялись с лагеря. Вспомогательная партия пошла вперед, потащив на себе сани, остальные с лошадьми вышли позже, свернув предварительно лагерь. К 16 часам нам стали попадаться участки более хорошей поверхности. Люди реже проваливались в снег, но лошадям было по-прежнему трудно. Погода держалась превосходная, дул легкий юго-восточный ветер. С наветренной стороны лошади были совершенно сухи, но с подветренной пот замерзал и шерсть их покрылась льдом. Когда нам приходилось тащить сани, мы также сильно потели. Ввиду того что вспомогательная партия не могла двигаться так быстро, как лошади, и задерживала нас, мы решили, что она пойдет с нами еще не более двух дней, а потом мы понесем на спине остатки лошадиного корма, который был на санях вспомогательной партии. Завтра утром мы устроим склад, куда сгрузим около 45 кг провизии и керосина. Это значительно сократит груз, который нам передаст вспомогательная партия.

В 18 часов разбили лагерь, покормили лошадей и сами пообедали пеммиканом, пищевым концентратом с плазмоновыми сухарями и какао. Затем закурили, что составляет немалое удовольствие для людей, которым целый день пришлось тащить сани. Поскольку сейчас у нас образовался избыток сухарей, мы побаловали ими наших славных лошадок. Сейчас они со всем удобством расположились на солнце при температуре —10° C и время от времени роют копытами снег. Гризи вырыла в мягком снегу уже целую яму. В течение всего дня мы придерживались юго-восточного направления, стараясь оставить Уайт-Айленд подальше к северу, чтобы избежать трещин в леднике. В течение дня сделали 19,6 км.

4 ноября. Выступили из лагеря в 8 часов 30 минут. Погода превосходная, но освещение плохое. Температура —12,8° C. Пришлось надеть снегозащитные очки, так как глаза начали утомляться. Вспомогательная партия вышла первой из-за того, что сегодня утром поверхность пути лучше. Они шли впереди лошадей, которые постоянно проваливались. Как только мы миновали оконечность Уайт-Айленда, снег сделался более рыхлым, и как людям, так и лошадям стало труднее идти. Тем не менее мы прошли 14,9 км до 13 часов. Вспомогательная партия шла самостоятельно, даже не требуя смены. Груз, который они тащили, уменьшился примерно на 45 кг благодаря тому, что вчера устроили склад. После полудня снег стал еще мягче, и когда в 18 часов мы остановились лагерем, лошади были совершенно утомлены: за день сделали 26,2 км по плохому снегу. Вспомогательная партия также хорошо поработала. Эребус вечером совершенно очистился от облаков, в северной части неба ясное, на юге затянуто. Путь наш сегодня я направлял на восток-юго-восток, чтобы избежать трещин около Уайт-Айленда, но с завтрашнего дня мы пойдем на юго-восток. Ночью мы определили свое астрономическое положение, и оказалось, что находимя в 55 километрах к югу от мыса Ройдс. Все здоровы и бодры.

5 ноября. Проснувшись утром, увидели, что погода пасмурная и идет снег, лишь вдали на севере заметны кое-какие предметы, на юге же ничего не видно. В 8 часов 15 минут отправились в путь, руководствуясь компасом. Освещение настолько плохое, что совершенно нельзя разглядеть заструг; впрочем, последних было немного, так как только что падавший снег образовал толстый покров. Как для лошадей, так и для людей путь очень труден. В течение всего утомительного утра лошади, выбиваясь из сил, упорно шли вперед и до остановки на завтрак в 13 часов мы сделали 14 километров. В 14 часов 15 минут после завтрака снова отправились в путь. Снег продолжал идти и направление трудно было выдерживать: все утро шли на юго-восток, а теперь пришлось менять направление. Вдруг Маршалл, который вел Гризи, провалился в трещину и Гризи вместе с ним. Кое-как выбрались. Маршалл закричал мне, я остановил свою лошадь и побежал ему на помощь. Надо было снять сани со снежного мостика, под которым находилась расщелина. Ширина расщелины метр, внизу стенки ее еще расширялись и дна не было видно. Она тянулась с северо-запада на юго-восток. Я сразу же изменил курс на восточный, но примерно через четверть часа Уайлд, Адамс и Маршалл тоже угодили в трещину, на сей раз узкую. Пришлось остановиться и, разбив лагерь, дожидаться более ясной погоды, чтобы выяснить наше положение. Это было в 15 часов, по счетчику на санях мы прошли за день 15,6 км. В 16 часов началась снежная метель, которая и сейчас не прекращается. Такая задержка для нас большая неудача. Утешаюсь мыслью, что за ночь ветер уляжется и завтра погода будет хорошая: лошадям не мешает передохнуть. Сегодня нам пришлось весь день идти в снеговых очках, так как из-за плохого освещения мы начали ощущать уже признаки снежной слепоты.

6 ноября. Весь день лежим в спальных мешках. Вылезаем только, чтобы покормить лошадей, все время продолжается сильнейшая пурга. Ветер юго-западный. Очень досадно, что задерживаемся, ведь каждый день стоит нам 18 килограммов лошадиного корма. Сами мы за завтраком съели лишь по несколько сухарей, так как при каждой задержке надо экономить продовольствие, иначе нам его не хватит. Мы вышли с продовольствием на 91 день, но если расходовать его экономно, то можно растянуть этот запас на 110 дней. Если и за это время нам не удастся выполнить нашей основной задачи, значит не суждено. Кое-кто из вспомогательной партии совсем отказался от всякой еды в последние сутки. Что касается лошадей, то Квэн и Чайнамен ели хорошо, а Сокс и Гризи что-то не в аппетите. Все они очень любят «моджи» и съедают его до маиса. Лошади вели себя спокойно, стояли повернувшись хвостом к ветру. Нередко пурга была так густа, что мы выглядывая сквозь щелку палаток, не могли их совсем разглядеть. Вокруг палаток намело огромные сугробы снега, и некоторые сани совсем погребены. Вечером, около 17 часов 30 минут, немного прояснило, и ветер спал. Выйдя покормить лошадей в 18 часов, я мог уже рассмотреть Уайт-Айленд и Минна-Блаф, так что, надеюсь, завтра погода будет лучше. Барометр весь день стоял на 28,60 дюйма (726,6 мм), температура доходила до —7,8° C. В общем тепло и каждый из нас чувствует себя в своем спальном мешке довольно уютно, как в маленьком доме. В мешке можно писать, читать и любоваться захваченными с собой домашними божествами. Утром я читал «Много шума из ничего». Поверхность барьерного льда стала лучше, так как ветер сдул с нее большое количество рыхлого снега. Надеюсь, теперь мы будем различать трещины до того, как в них провалимся. Сегодня четвертый день нашего пути от мыса Хат, а к югу мы продвинулись всего на 32 километра. Необходимо идти быстрее, если хотим лучше использовать лошадей. Эта задержка из-за метели была бы не так досадна, если бы дело касалось только нас самих, мы можем экономить свое продовольствие, но ведь лошадям-то приходится давать корм полностью.

7 ноября. Опять день, приводящий в отчаяние. Мы встали к завтраку в 5 часов, чтобы выйти в 8 часов. Счистили с саней весь нанесенный ветром снег и, перевернув их, осмотрели полозья – они в превосходном состоянии. Дело это при содействии вспомогательной партии заняло время до 8 часов 30 минут. Покончив с ним, мы выступили в путь, распрощавшись со вспомогательной партией, которая сегодня возвращается на зимовку. Когда мы двинулись и лошади быстро зашагали, вспомогательная партия проводила нас троекратным «ура». Погода была пасмурная при полном безветрии. Вдали виднелась часть Уайт-Айленда и позади него Наблюдательный холм, зато впереди простиралась глухая белая стена. Не было ничего, даже малейшего облачка, по которому можно ориентироваться. Почти сразу же, как мы оставили лагерь, нам пришлось пересечь большую трещину. Не прошли мы и километра, как оказались среди множества трещин. Присутствие их можно было обнаружить только тогда, когда лошадь проваливалась сквозь тонкую кору и начинала выбираться, или когда человек, сопровождавший лошадь, попадал в трещину ногой.

Первая трещина, через которую удалось перебраться Маршаллу с Гризи, была шириной почти в два метра. Когда я заглянул в нее, то увидел внизу лишь черную зияющую пропасть. Вскоре затем я задержал своего Квэна, как мне показалось при неясном освещении, перед самой трещиной, однако, осмотревшись, обнаружил, что мы стоим на самой середине прикрывающей трещину снеговой корки. Осторожности ради пришлось отпрячь Квэна и перевести его на противоположную сторону. Затем полегоньку были перетащены и сани. Трехмесячный запас провизии был таким образом спасен. Вслед за этим и Адамс едва не провалился в другую трещину со своим Чайнаменом, у которого передняя нога уже попала в зияющую пасть трещины. Следуя за ним с Квэном, я оказался так же в затруднительном положении. В конце концов, я решил, что подвигаться вперед при таких условиях слишком рискованно, и мы разбили лагерь между двумя огромными трещинами. Привязали лошадей и расставили одну палатку, чтобы подождать, пока освещение будет лучше. Если б мы продолжали путь в таких условиях, легко могла стрястись беда. Так и окончился наш дневной поход, во время которого мы прошли каких-нибудь полтора километра. Около 13 часов пошел снова снег и поднялся юго-западный ветер, разыгравшийся в настоящую пургу. Мы расставили вторую палатку и позавтракали. Завтрак состоял из чая, кусочка шоколада и двух сухарей на каждого. Температура около полудня была —11,1 °C.

После полудня немного задувало. Надеюсь, что этот ветер по крайней мере разгонит мертвую белую завесу, которая преграждает нам путь. Лошади утром были в превосходном состоянии и прекрасно могли бы идти, но, увы, нам пришлось остановиться. Гризи и Сокс ели плохо и утром и днем. Температура вечером была —12,8° C, и лошади, очевидно, зябнут. Наша работа поистине требует огромной выдержки и терпения. Более чем досадно сидеть здесь и смотреть, как уходит время, сознавая, что каждый день сокращает наши запасы продовольствия. Вспомогательная партия выступила из лагеря в 9 часов 30 минут, и мы видели, как она превратилась в маленькое пятнышко, а затем исчезла на севере. Без сомнения, уже через несколько дней они будут на мысе Хат.

Теперь мы всецело предоставлены своим собственным силам, и надо сказать, что, с точки зрения удобства, в наших палатках стало много лучше, так как при двух обитателях в каждой теперь много свободного места. Адамс устроился вместе со мной, Маршалл с Уайлдом поместились во второй палатке. Эту неделю за повара у нас Уайлд, поэтому кухня и примус находятся в их палатке, и для еды нам приходится ходить к ним. Следующую неделю поваром – Адамс, и тогда стряпня будет происходить в нашей палатке. Мы будем также меняться, чтобы по очереди иметь соседом по палатке каждого из троих товарищей. В те дни, когда нас задерживает погода, – надеюсь, таких дней будет не слишком много, – мы лежим и читаем. Я сейчас оканчиваю «Укрощение строптивой». У меня с собой комедии Шекспира, Маршалл захватил «Библию в Испании», Борроу, Адамс – «Путешествие по Франции» Артура Юнга, а Уайлд – «Очерки Боза». Когда кончим читать свои книги, поменяемся. Паёк табаку у нас очень ограниченный, а в такие дни, как сегодняшний, он иссякает моментально: при неспокойном состоянии духа невольно тянет покурить. Чтобы поэкономнее расходовать папиросы – моя роскошь – я устроил себе сегодня из кусочка бамбука мундштук. Таким образом, папиросы дольше курятся и вместе с тем бумага не прилипает к губам, которые и так уже потрескались от прикосновения горячих металлических кружек с чаем и холодного воздуха.

Путешествие по снегу и льду при плохом освещении связано с большими трудностями. Во время облачности или тумана свет рассеянный, он не отбрасывает никаких теней на мертвую белую поверхность и она поэтому представляется глазам совершенно ровной. Порой наши сани становились чуть ли не вертикально, наткнувшись на застругу или снежный холмик, и хорошо еще, если мы сами при этом не перекувыркивались. Мелкие ямы и впадины были совершенно неразличимы. Случалось, что смело шагая в полной уверенности, будто бы идешь по ровной поверхности, мы оступались в яму глубиной в 0,5–1 м. В этих условиях глаза напрягаются очень сильно, и именно при такой пасмурной и туманной погоде и возникает снежная слепота. Эта болезнь, с которой всем нам пришлось познакомиться во время южного путешествия, очень мучительна. Первый признак начала снежной слепоты – насморк; затем начинает двоиться в глазах и постепенно все вокруг делается расплывчатым и неясным. Вслед за этим очень скоро появляются и более тяжелые симптомы. Кровеносные сосуды глаз набухают. Ощущение такое, будто под веки попал песок. Глаза начинают непрерывно слезиться и постепенно совсем закрываются. Лучше всего помогает, если закапать в глаза несколько капель кокаина, а потом, чтобы сжались сосуды, употребить какое-нибудь сильное вяжущее средство, например сернокислый цинк. Единственный путь уберечься от болезни – это постоянно носить защитные очки, чтобы глаза не подвергались напряжению. Эти очки не пропускают фиолетовых лучей, которые всего опаснее для глаз. Но в теплую погоду человек, везущий сани, потеет и от этого стекла туманятся. Приходится часто снимать очки, чтобы протереть их. У нас были очки с комбинированными красными и зелеными стеклами, через которые все приобретало желтоватый оттенок и освещение сильно смягчалось. Когда мы снимали очки, белизна окружающего снега казалась настолько яркой, что единственным спасением было забраться внутрь палатки. Наши палатки были из зеленой материи, хорошо успокаивавшей глаза. Мы заметили, что во время весенней экспедиции, когда температура была очень низкой и солнце светило прямо на нас, мы не страдали от снежной слепоты. Яркий свет, отраженный снегом, в солнечные дни вызывает очень сильное напряжение глаз, так как при этом солнечные лучи отражаются миллионами кристаллов. Но самые опасные дни с точки зрения снежной слепоты, когда солнца не видно, свет равномерно поступает из всех направлений, а температура сравнительно высокая. – Э. Г. Ш.

8 ноября. Опять пустой день! Лежим с утра до вечера в мешках, а снаружи снег метет вовсю и завывает ветер. Температура в полдень была —13,3° C, и ветер не особенно силен; если бы он был сильнее, я думаю, эта погода скорее бы кончилась. Тяжкое испытание лежать вот так и смотреть на сугроб возле палатки, думая о том, что драгоценный корм все убывает и при этом без всякой пользы. Сокc и Гризи едят что-то плохо, жесткий маис им не нравится. У нас на завтрак была лишь пара сухарей и кусочек шоколада. Кухню свою мы использовали для того, чтобы сварить лошадям «моджи», так что сегодня они получили теплую похлебку и с удовольствием ее съели. И то хорошо. Стоять таким образом четыре дня в снежной метели при морозе 24° F им не очень полезно, и мы с нетерпением ожидаем лучшей погоды. Сегодня вечером прояснило, виден горизонт и кое-какие трещины барьерного льда. Мы, как видно, попали в настоящий лабиринт из трещин. Обитатели второй палатки сегодня обнаружили, что она разбита как раз на самом краю незамеченной ими трещины. К ужину у нас был горячий суп из пеммикана и консервов, а также какао. Это нас немного согрело, лежать 12–13 часов без горячей пищи при низкой температуре дело скверное! Если бы нам только удалось пуститься снова в путь и сделать несколько хороших переходов, мы чувствовали бы себя гораздо лучше. От нашей зимовки до полюса 1200 км по воздушной линии, а мы пока прошли лишь 82 км. Я не сомневаюсь, что счастье переменится. Но нельзя отрицать, что полярному путешественнику надо обладать большим запасом терпения. Сегодня вечером сквозь падающий снег слегка просвечивает солнце, а ветер стал более сильным, так что, может быть, завтра и на самом деле будет хорошая погода. Сегодня я прочел кое-что из комедий Шекспира.

9 ноября. Вот сегодня другое дело. Когда мы проснулись, в 4 часа 30 минут, была превосходная, ясная и совершенно тихая погода – полная противоположность четырем предшествовавшим дням! Мы позавтракали в 5 часов и занялись откапыванием саней из-под снега. После этого мы все четверо отправились на поиски пути между трещинами. К несчастью, трещин не было видно; они обнаруживались только при ударе киркой. При этом мы нашли множество трещин всех видов, начиная от узких расщелин и кончая страшными пропастями, у которых даже дна нельзя было разглядеть. Мы пробовали бросать в них комки снега, но звука падения не было слышно. По-видимому, до дна очень далеко. Большая часть их тянулась в направлении с юго-востока на северо-запад, но некоторые загибались к югу, а другие к востоку. Ничего не оставалось, как положиться на волю Провидения, ведь так или иначе в каком-то месте нужно было перебраться через эти трещины.

В 8 часов 30 минут выступили в путь. Лошади тащили сани неважно, очевидно за время пурги застоялись и закоченели. Через несколько первых трещин перебрались без затруднений, затем внезапно Чайнамен провалился в трещину, простиравшуюся параллельно нашему курсу. Адамс бросился вытаскивать лошадь, которая и сама напрягала все силы, чтобы выбраться. Мы с Уайлдом также подбежали к ним и стали тащить сани. Лошадь еще приналегла и выбралась на твердый лед. Еще бы немного, и всему нашему южному путешествию мог наступить конец! Метровая трещина открывалась в бездонную пропасть и там едва-едва не оказались наша лошадь, все кухонные принадлежности, сухари, половина запаса керосина, а может быть и сам Адамс! Впрочем, как часто бывает, когда положение кажется отчаянным, вдруг наступает поворот и дело идет на поправку. Эта трещина была последней, встреченной нами. Снежная поверхность постепенно улучшалась, и, хотя временами и приходилось идти по рыхлому снегу, мы все же быстро подвигались вперед. Остановились на завтрак в 12 часов 40 минут. Лошади при кормежке обнаружили неплохой аппетит. Квэн вез сегодня 300 кг, Гризи – 267, Чайнамен – 258 и Сокc – 272. Во вторую половину дня путь стал еще лучше, и до 18 часов, когда был разбит лагерь, мы прошли 23 километра, позади нас отчетливо видны утес и скала Замок; Уайт-Айленд также ясно виден, но горы Эребус, Террор и Дискавери затянуты слоистыми облаками.

В 18 часов 20 минут мы вдруг услышали глухой гул, продолжавшийся секунд пять, и настолько сильный, что воздух и лед вибрировали. Он шел как будто с востока и был похож на отдаленный гул тяжелых орудий. Мы предполагаем, что он скорее всего вызван отламыванием большой массы льда от стены Барьера. Расстояние от нас до того места, где это произошло, должно быть не менее 80 километров. На нас этот удар произвел по меньшей мере оглушительное впечатление.

Вечером сварили немного «моджи» лошадям, и они охотно ели теплую похлебку, которая так приятно пахла, что и самим нам хотелось ее попробовать. В настоящий момент Квэн опять предается любимому занятию – грызет веревку, за которую привязан. Чтобы предотвратить это, я привязал его за заднюю ногу, но он сделал открытие, что, подняв ногу, может достать до веревки. Придется вылезть и надеть на него торбу. Температура сейчас —15 °C, но кажется гораздо теплее, потому что совершенно тихо и солнце светит вовсю.

Позднее по возвращении на зимовку, я поинтересовался, был ли слышен на мысе Ройдс тот гул, который мы слышали на барьерном льду, но оказалось, что никто из членов экспедиции не заметил ничего особенного в это время. Возможно, что вулканы Эребус и Террор перехватили этот звук. Не подлежит, впрочем, сомнению, что лед от Барьера отламывается огромными массами. Пример тому – исчезновение Барьерного островка, на котором я ранее предполагал устроить нашу зимовку. Такое отламывание льда от края Барьера происходит не только в пределах нашего квадранта, но и по другую сторону антарктического материка. Так образуются те огромные столовые ледяные горы, которые приходится встречать в антарктических водах.

Трещины образуются вследствие действия морской воды на лед и распространяются все более и более, пока, в конце концов, не отломится огромная масса льда. Тогда айсберг или целая серия айсбергов отрывается и уплывает на север. Когда мы слышали гул, мы находились примерно в 80 км от края Барьера, так что разрушение льда, которое тогда произошло, по-видимому, было весьма значительным. – Э. Г. Ш.

 

Открытие новых земель

10 ноября. Встали и позавтракали в 6 часов. В 8 часов 15 минут отправились в путь. Ночью пришлось выходить из палатки к лошадям: Квэн объел ремни своей попоны, а Гризи и Сокc передрались. Затем Квэн принялся жевать повод Чайнамена, а последний грыз веревки на санях. К счастью, у Чайнамена нет таких злонамеренных наклонностей, как у Квэна, и мешки с кормом остались нетронутыми. Все это означает дополнительную работу, которая предстоит нам вечером после перехода, чтобы исправить все, что они натворили. Вначале лошади шли хорошо по удобной плотной снежной поверхности, но свет был плохой, и мы в своих финеско нередко падали, спотыкаясь о заструги. В конце концов, я снял снеговые очки, и теперь расплачиваюсь. У меня приступ слепоты. В течение утра страну, расположенную на западе, становилось видно все отчетливее. Шли мы хорошо, так что до остановки на второй завтрак сделали 15,3 км. Все лошади, кроме Квэна, кажутся хорошо упитанными, это действия рациона «моджи».

Отправившись после завтрака в путь, мы сразу же натолкнулись на следы пингвина Адели. Было совершенно непонятно, каким образом птица сюда попала. Судя по тому, что следы были свежие, пингвин проходил здесь недавно. Большое расстояние он полз на брюхе, причем двигался на восток, по направлению к морю, но откуда он взялся – это совершенная загадка. Ближайшая вода в том направлении, откуда он шел, находится в 80 км, и прежде чем добраться снова до воды и пищи, ему нужно было сделать не менее того.

Вид, открывающийся с горы Хоуп

«Как для лошадей, так и для людей путь очень труден. В течение всего утомительного утра лошади, выбиваясь из сил, упорно шли вперед…» Э. Г. Ш.

После полудня поверхность пути сделалась ужасно рыхлой. Лошади проваливались выше колен, но внизу был слой твердого снега. В 18 часов остановились и разбили лагерь. Всего за день пройдено 25,5 километров. Во второй половине дня солнце пригревало, так что можно было вывернуть спальные мешки и просушить их. Сегодня температура колебалась от —16° до —11,1° C. В 20 часов было —15° C. Сейчас дует легкий северный ветер, и я думаю, что Эребус скоро очистится от облаков. По астрономическим определениям и по засечкам, мы находимся в 96,5 км от нашего склада, где заготовлено 75 килограммов корма для лошадей.

11 ноября. Сегодня утром смогли отправиться в путь лишь в 8 часов 40 минут, так как за ночь температура упала значительно ниже нуля, и когда мы встали, было —24,4 °C. Оказалось, что наши финеско и все снаряжение замерзло, как бывало во время весеннего нашего путешествия. Пришлось также распаковать сани и очистить полозья, потому что на солнце снег на верхней части полозьев подтаял, вода подтекла под полозья и за ночь превратилась в лед. Снег опять стал страшно рыхлым, но под ним скрывались нередко твердые заструги. Вероятно, об одну из них споткнулся Квэн и, к нашему ужасу, часов в 11 он стал хромать. Я сначала подумал, что у него набился снег в копыта, мы их почистили, но Квэн все-таки продолжал хромать. Впрочем, к счастью, он быстро поправился и после второго завтрака уже шел как следует. Ночью снег обыкновенно набивается в копыта лошадей и образует комки, так что наша постоянная забота утром при запряжке – очищать их от снега. После полудня дорога стала лучше, слой снега на поверхности достигал не более двенадцати сантиметров, и мы быстро подвигались вперед. Минна-Блаф находится теперь в 26 километрах к северо-западу, вся столь хорошо нам знакомая местность сейчас ясно видна. Эребус испускает огромные массы пара, тянущиеся на юго-запад даже за гору Дискавери, которая отстоит на 80 километров от его кратера. Опять нам попались следы пингвина Адели, шедшего в том же направлении, как и тот, которого мы встретили накануне. В 18 часов 30 минут остановились лагерем, сделав 24 километра. По астрономическому определению до нашего склада еще 75,6 км. Надеюсь, погода продержится, пока мы дойдем до него. Писать сегодня холодно, температура опустилась до —22,8 °C. Вся местность на юго-юго-запад от нас видна чрезвычайно отчетливо.

13 ноября. Вчера не писал дневника, так как у меня был сильный припадок снежной слепоты, да и сейчас я чувствую себя лишь немного лучше. Вчера был сделан хороший переход более 24 км по легкой поверхности. Сегодня мы проделали столько же, хотя путь шел по более рыхлому снегу. Лошади снова набедокурили. Я застал Квэна и Чайнамена закусывающими попоной; они объели всю подкладку.

Погода превосходная, но температура опустилась до —24,5° C. У всех остальных глаза в порядке, только Уайлд слегка ослеп, но сегодня ему лучше. Снежная слепота крайне неприятна: сперва начинаешь видеть все вдвойне, затем кажется, что глаза полны песку, начинают течь слезы, и, в конце концов, совсем ничего не видишь. Вчера всю вторую половину дня, хотя я и был в очках, слезы непрерывно бежали у меня из глаз и потом замерзали на бороде. Но погода прекрасная и мы счастливы, насколько возможно. У всех хороший аппетит, даже слишком хороший по тому количеству еды, которое мы можем себе позволить. Мы сидим на голодном пайке, но когда лошади погибнут, у нас будет еще конина.

Мы сэкономили столько пищи, чтобы нам хватило ее от нашего первого склада до утеса Минна-Блаф, где на обратном пути мы найдем новые запасы, которые Джойс завезет туда в январе. Надеюсь, что завтра отыщем склад, и можно будет вздохнуть спокойно. Не так-то легко найти эту крохотную точку на снежной равнине, находящуюся почти в 97 километрах от ближайшей земли. Ведь это почти такая же задача, как, например, найти буек в Немецком море, имея для ориентировки лишь горы, видимые в большом отдалении.

Мы теперь знаем, как обстоит дело с давлением льда вокруг утеса, и рассчитываем, что путь до склада будет неплохой. Во время весеннего путешествия нам встретился ряд трещин около утеса. Трещины эти являлись результатом движения ледяного покрова и столкновения его с длинным отрогом Утеса, тянущимся к востоку. Ближе к центру ледника давление выражено еще сильнее, вся поверхность барьерного льда представляет ряд волнистых возвышений и зияющих трещин. Когда летнее солнце начинает греть и ветер сдувает нанесенный снег, поверхность становится чрезвычайно скользкой. Приходится передвигаться на санях с величайшей осторожностью, чтобы как-нибудь не попасть в провалы зачастую глубиной в тридцать метров и более. Дальше от этой области столкновения льда с каменистыми отрогами неровности начинают сглаживаться, глубокие провалы исчезают и зияющие расщелины превращаются в небольшие трещины во льду. Сейчас мы идем уже по ровной поверхности льда и никакие опасности нам не угрожают.

14 ноября. Опять превосходный день, но температура низкая —21,7° C в 18 часов. Утром холодный ветер с запада-юго-запада дул нам прямо в лицо, обжигая потрескавшиеся губы, зато спину грело солнце. Лошади шли хорошо, несмотря на то, что местами снег был глубок. В полдень остановились для астрономических наблюдений, взяли высоту солнца для определения широты, и ко второму завтраку наше положение было выяснено. Надежда увидеть склад сегодня вечером или завтра утром оправдалась. После полудня, сделав остановку для небольшой передышки, мы заметили, что жестянка с керосином выпала из саней и потерялась где-то по дороге. Адамс побежал назад и нашел ее в пяти километрах от остановки. Это вызвало некоторую задержку и в 18 часов мы разбили лагерь. После обеда занялись нанесением на карту нашего положения, как вдруг Уайлд, осматривавший окрестности в призматический бинокль, закричал, что видит склад. Мы выскочили из палатки и действительно совершенно ясно увидели флаг и вертикально поставленные сани. Для нас это было большой радостью – в складе на четыре дня лошадиного корма и 4,5 литра керосина. Сегодня будем спать спокойно. Поверхность глетчера покрыта теперь огромными застругами, несколько сглаженными и идущими в направлении с запада-юго-запада на восток-северо-восток; между ними мягкий снег. Не было двух дней подряд, когда бы поверхность льда была совершенно одинакова – она так же своенравна и изменчива, как поверхность моря.

15 ноября. Опять превосходная погода. В 8 часов сняли лагерь и в 9 часов 20 минут были уже у склада. Все оставалось нетронутым, флаг приветливо развевался на легком западо-юго-западном ветре. Остановились лагерем и тут же занялись перераспределением грузов и отбором провизии, которую собираемся оставить в складе. Оказалось, что за счет сэкономленного продовольствия мы можем оставить здесь провизии на три дня для обратного пути. Провизию эту мы сложили в мешок, добавили немного керосина в расходную жестянку, а 2 литра оставили для тех 80 км, которые нам предстояло проделать на обратном пути до утеса. Также оставили в складе кое-какую лишнюю обувь, жестянку с сардинками и банку варенья из черной смородины. Эта провизия предназначалась на Рождество, но вес ее слишком велик; каждая унция имеет значение. Из склада же забрали маис, так что лошадям приходится теперь везти 203 кг каждой. Квэн и до этого вез 213 кг, поэтому к его грузу ничего не прибавили. Все эти хлопоты заняли время, и мы кончили возиться только около полудня. Астрономическое определение дало 79°36’ ю. ш., 168° в. д.

В полдень позавтракали; в 13 часов 15 минут двинулись далее на юг довольно быстро, так как лошади шли хорошо. По мере нашего продвижения поверхность изменялась: снег стал плотным, с длинными сглаженными застругами высотой до 1,2 метра, похожими на мелкие волны, бегущими с юго-запада на северо-восток. Причем на их поверхности наблюдались заструги меньшей величины, направленные с запада на восток. В 18 часов разбили лагерь, сделав за день 20,7 километра. На небе – высокие слоистые легкие облака, первые облака примерно за неделю. Сейчас, в 21 час, солнце приятно пригревает, хотя температура воздуха —18,9° C. Стоит мертвая тишь. Теперь на каждой нашей остановке будем устраивать высокий снежный холм-гурий, чтобы потом легче найти обратный путь. Между остановками не больше 11,3 километров и эти знаки смогут оказать нам немалую помощь. Тайна барьерного льда начинает захватывать нас, и мы горим нетерпением узнать, что лежит за ним в неведомой области юга. Если удача будет нам сопутствовать еще две недели, мы это узнаем.

У меня записано, что оставленной на складе провизии должно было хватить на три дня, но фактически запас был не больше, чем на два. Мы чувствовали, что нам важна каждая унция пищи, взятой с собой, и что если на обратном пути мы доберемся до этого склада, то сумеем дойти и до утеса. Еще зимой у нас родилась мысль о том, чтобы оставлять по пути гурии как вехи для возвращения. Мы пришли к выводу, что хоть это и дополнительная работа, но она оплатится с лихвой, если мы хотя бы раз или два наткнемся на них на обратном пути в критическую минуту. У нас были с собой две лопаты и достаточно десяти минут, чтобы насыпать холмик в 2–2,5 метра высотой. Мы не могли знать, устоят ли эти холмики под действием ветра и солнца, а след от наших саней исчезнет, или, наоборот, исчезнут гурии, а след сохранится, или же уцелеет или пропадет и то и другое. Однако поскольку мы шли не по наземным приметам, а двигались на юг по прямой линии, нельзя было пренебрегать предосторожностями. Как оказалось впоследствии, на обратном пути гурии сослужили нам хорошую службу. Они оставались и после того как стерлись наши следы, и находить их было для нас большим облегчением во время обратного пути от достигнутой нами крайней южной точки. – Э.Г.Ш.

16 ноября. Вышли сегодня утром опять при превосходной погоде. Температура —26,1 °C, ночью она спускалась до —31,7° C. Лошади везли сани отлично. Все Западные горы были ясно видны и поднимаемые миражем казались какими-то фантастическими замками. Даже утес, походивший теперь на гигантскую крепость, можно было видеть вдали. Перед отправлением в путь в 7 часов 40 минут устроили из снега гурий высотой в 1,8 метра. Он был поставлен на хребте крупной заструги, и мы могли различить его, даже отойдя от лагеря на 4 километра. В 11 часов 20 минут остановились, чтобы взять широту, и нашли, что находимся на 79°50’ ю. ш.

После завтрака снежная поверхность несколько изменилась, но все же идти было довольно хорошо. За день сделали 27,5 километров – для нас это пока рекордный переход. Вечер пасмурный, высокие кучевые облака движутся с юго-востока на северо-запад. Температура —20,6° C, но совершенно тихо и поэтому нам кажется довольно тепло. Под лучами солнца за день наши спальные мешки из оленьей шкуры высохли, и сегодня мы опять спим в сухих мешках.

По успешности продвижения это была замечательная неделя – совсем не то, что шесть лет назад, когда я тащился по этим же самым местам со скоростью восемь километров в день. Вечером можно было разглядеть огромный горный хребет к югу от прохода ледника Барни. Мы продолжаем экономить продукты, каждый из нас откладывает ежедневно из своей порции три кусочка сахару. Так, мало-помалу, у нас накопится приличный запас. Главная задача – это забросить наши запасы продовольствия как можно дальше на юг, пока нам еще служат лошади. Все в великолепном состоянии, глаза у всех опять в порядке и пока что мы испытываем лишь мелкие неприятности вроде потрескавшихся губ, которые не дают смеяться.

Уайлд весь день шел впереди, мы ежечасно останавливались, я снимал с саней компас и выверял направление нашего пути, чтобы идти как можно точнее, прямо на юг. Чайнамен, или «Вампир», как называет его Адамс, не совсем в порядке, у него что-то не сгибаются колени, и его часто приходится тащить. Квэн, или иначе «Цветочек», среди наших лошадей занимает самое первое место, но его нельзя оставить ни на минуту без надзора – того и гляди сжует всю сбрую! За последнюю неделю он изгрыз большую часть своей попоны, примерно пару метров веревки, несколько кусков кожи и еще разные мелочи вроде застежек от торбы. Но пищеварение у него завидное, и от этого необычного корма он только толстеет. Он предпочитает сгрызть метр пропитанной креозотом веревки, нежели поесть маиса и «моджи», а порой из чистого буйства разбрасывает всю свою еду по снегу.

17 ноября. Вышли в 9 часов 50 минут при пасмурной погоде, но горы впереди были видны до полудня. Затем небо совсем затянуло и освещение стало чрезвычайно трудным для продвижения. Казалось, перед нами стояла глухая белая стена. При расплывчатом свете заструги не отбрасывали ни малейшей тени и были совсем незаметны. Шли от полудня до 13 часов, а потом после второго завтрака до 18 часов. Однако направление наше было далеко не прямым, постоянно приходилось останавливаться, снимать компас с саней, проверять курс и изменять его. Всего было сделано за день 25,9 км по плохому снегу, в котором лошади вязли по колено. Снег этот походит на тот, какой встречался во время нашей последней поездки на юг. Верхняя корка наста легко проламывается, затем на глубине пятнадцати сантиметров находится воздушная прослойка, а под ней опять ледяные корки и воздушные прослойки, расположенные одна под другой. Идти по такому снегу лошадям очень трудно. Но все они справлялись великолепно, каждая на свой лад. Старина «Цветочек» равнодушно шагает вперед, Чайнамен тащится с трудом, так как он уже стар и неловок; Гризи и Сокс стараются взять трудные участки рывком. Все они работают весь день, а ночью исправно питаются. Впрочем, Квэн изъявляет недовольство недостаточным количеством «моджи» и выкидывает из своей торбы маис. Каждую ночь мы ждем от них каких-нибудь новых выходок. Сегодня утром оказалось, что Гризи лежит на земле не в силах подняться. Она запуталась за конец привязи и не могла вытянуть ногу обратно. Гризи тряслась от холода, хотя температура была всего лишь —20,6° C.

Сегодня в полдень впервые за время пути температура была —12,8 °C, а вечером —15 °C. Покров из облаков действует, по-видимому, как одеяло, и поэтому во время ходьбы нам было тепло, даже слишком тепло.

18 ноября. Вышли в 8 часов при ясной погоде; солнце светило весь день, но утром пошел снег с южной стороны и продвигаться вперед было трудно. Сегодня снежная поверхность просто ужасная. По-видимому, мы пришли в такие широты, где нет ветров и снег остается там, где упал. Ноги вязли гораздо глубже, чем по щиколотку, да и бедным лошадям приходилось туго. Они проваливались сквозь снежную корку выше колен и при каждом шаге им приходилось вытаскивать ноги из этой ломкой корки. Сильнее всего это сказывается на Чайнамене, и он двигается медленно. От трения о снег у него на ногах образовались ссадины. Когда доберемся до следующего склада, примерно дня через три, придется пристрелить его. Забавные животные эти лошади, мы даем им полный рацион, и все же они предпочитают грызть первый попавшийся кусок веревки. Сегодня утром Квэн закусил зубами мою куртку, когда я счищал снег с его задних ног, а прошлой ночью мне пришлось выйти, чтобы остановить Сокса, который отщипывал и глотал куски хвоста Квэна. Если б знать заранее, что они будут выкидывать такие штуки, мы захватили бы трос подлиннее, чтобы привязывать их дальше друг от друга.

Возможно, что мы действительно достигли безветренной полосы вокруг полюса, так как барьерный лед представляет собой сейчас совершенно гладкую, мертвую белую равнину, производящую гнетущее впечатление. Нигде кругом не видно земли. Мы чувствуем себя какими-то ничтожными точками в этом безграничном пространстве.

На небе во второй половине дня, когда погода прояснилась, наблюдались замечательные облака, лучами расходившиеся от юго-запада и очень быстро двигавшиеся в северо-восточном направлении. Кажется, будто мы находимся в каком-то ином мире, но беспокоят все же самые обыденные вещи – потрескавшиеся губы и все сильнее разыгрывающийся аппетит. Еда теперь всякий раз кажется нам недостаточной. Что же будет дальше, когда мы начнем голодать по-настоящему? Я уже испробовал это однажды, теперь придется испытать это вновь вместе с товарищами. Как бы то ни было, мы все время подвигаемся к югу и чувствуем, что с каждым днем приближаемся к нашей цели. Сегодня сделали 24,6 км.

19 ноября. Вышли утром в 8 часов 15 минут при свежем южном ветре со снегом. Температура весь день была —16,7 °C, так что идти было холодно. Но для лошадей это хорошо. Им, беднягам, приходится туго: на каждом шагу они проваливаются в снег на 20–25 см. На первый взгляд это не так уж глубоко, но когда идешь таким образом часами, это вызывает большое напряжение и у лошади и у человека, так как нам приходится поддерживать лошадей, когда те спотыкаются. Несмотря на плохую дорогу и метель, все же к 18 часам мы сделали уже 24,3 км и с радостью разбили лагерь, так как бороды наши и лица покрылись льдом, а шлемы прочно примерзли к голове. В полдень определяли широту и нашли, что находимся на 80°32’ ю. ш. Во время своей прошлой экспедиции я оказался на этой широте лишь 16 декабря, хотя мыс Хат мы покинули 2 ноября, то есть днем раньше, чем теперь. Лошади наши, как видно, поработали неплохо!

Вчера я писал, что мы как будто находимся в безветренной полосе, но сегодня пришлось изменить это мнение. Все заструги явно направлены к югу, и если на обратном пути будет ветер, он нам сильно поможет. Сегодня опять были видны лучеобразно расходящиеся облака, направленные с юго-востока на северо-запад, а когда разъяснило, появились настоящие кучевые облака, похожие на дождевые облака «в полосе штилей» у экватора. В том месте юго-восточной части неба, где облака сходились, возникали, как видно, новые облака, присоединявшиеся к главной массе. Они были направлены от горизонта под углом в 30°, а расстояние до них казалось лишь в несколько километров. Наметенный ветром снег на поверхности льда образовал сугробы. По своей структуре он был мелкозернистым, и сани по нему двигались с большим трудом. Когда наружная корка проламывается, под ней обнаруживается снег в виде отдельных зернышек, а на глубине примерно 20 см опять – твердая кора, притом почти совершенно ровная. Я предполагаю, что верхний слой в двадцать сантиметров это снег, выпавший за последний год.

20 ноября. Вышли в 8 часов 55 минут снова при пасмурной погоде. Небо кругом обложено, но солнце прорывалось утром сквозь облака, так что можно было кое-как ориентироваться. Снег был хуже, чем когда-либо до сих пор – он страшно рыхл и вязок, но мы все же сделали за день 24,9 км. Последняя часть пути, к вечеру, была лучше.

Надоедает писать каждый день о трудностях пути и о рыхлом снеге, но ведь это самое существенное для нас теперь. Все время приходится думать и говорить о том, что еще встретится дальше на пути к югу. Местность и вся окружающая обстановка так удивительны и не похожи на все, что когда-либо приходилось видеть, поэтому трудно найти подходящие слова для описания. Порой готов сказать вместе со «Старым моряком» Кольриджа:

Но вдруг со всех сторон в тишине и молчании надвигаются толпы облаков и быстро мчатся по небу без всякого ветра – чудится чье-то присутствие, и слова эти замирают на губах. Затем внезапно порыв ветра с севера, другой с юга, потом с востока или запада, без какой-либо закономерности, как-то неожиданно и беспорядочно! Как будто мы действительно на самом краю света, в том месте, где зарождаются облака и гнездятся все четыре ветра. Возникает такое чувство, будто за нами, дерзкими смертными, следят ревнивым оком силы природы. Вдобавок к этим странным впечатлениям сегодня ночью солнце было окружено ложными солнцами, а в зените виднелась дуга – часть огромного круга. Все это было окрашено цветами радуги.

Мы все ужасно устали сегодня к вечеру, а Уайлд не совсем здоров. Надеюсь, что ночной отдых ему поможет. Лошади все в порядке, за исключением старика Чайнамена. Завтра придется его прикончить. Он не может идти наравне с остальными, плохая дорога его окончательно доконала. Температура —17,8 °C.

21 ноября. Вышли в 7 часов 30 минут, так как хотели сделать в полдень как следует астрономические наблюдения, а вечером пораньше остановиться. Однако все утро нам пришлось идти среди метели, коловшей лицо ледяными иглами. В полдень не было никакой возможности поймать солнце для определения широты. В 12 часов 30 минут остановились лагерем как раз когда погода прояснилась настолько, что с правой стороны вдали стали видны горы. Поскольку мы могли видеть лишь их подножья, определить, что это за горы, было невозможно. Наконец, приплелся Чайнамен, который совсем выбился из сил. Вечером, когда устроили склад, мы пристрелили его. Мясо его используем, это поможет нам дольше продержаться и сберечь сухую провизию. Температура в полдень была только —13,3° C; ветер был хоть и небольшой, но очень холодный. Ветер все время вращается и дует поочередно со всех румбов компаса, облака движутся в самых разнообразных направлениях. Снежная поверхность барьерного льда сегодня лучше, но все же лошади проваливались по крайней мере на 20 см. Заструги направлены на юго-восток – это, очевидно, направление господствующего здесь ветра. Вечером прояснилось, и мы увидели землю совсем близко впереди, а также большой горный массив, оставшийся позади, к северу от залива Барни.

Прошли за день 24,5 км. Теперь находимся южнее 81-й параллели и чувствуем, что уже приближаемся к желанной цели. Это наш второй склад. Предполагаем оставить здесь около 36 кг конского мяса, жестянку сухарей (12,2 кг), немного сахару и жестянку с керосином, чтобы нам хватило на обратный путь до склада «А». Сейчас уже поздно, так как пришлось долго провозиться с устройством склада. Много работы было с перераспределением груза на сани трех оставшихся лошадей, с упаковкой провианта, с разделкой туши Чайнамена и все это на сильном морозе.

Убивать лошадей было малоприятным делом, но мы испытывали удовлетворение от того, что до последнего момента хорошо кормили лошадей и ухаживали за ними, и что смерть эта была безболезненной. Когда наступало время убить лошадь, с подветренной стороны лагеря мы сооружали снежный холм, так что запах крови не мог донестись в лагерь. Лошадь уводили за холм, чтобы другие животные этого не видели. Факт тот, что остальные лошади никогда не проявляли интереса к происходившему. Даже звук револьверного выстрела не привлекал их внимания. Правда, звук этот далеко не распространялся. Револьвер держали примерно на расстоянии трех дюймов от лба жертвы, и достаточно было одного выстрела, чтобы вызвать немедленную смерть. После этого сразу же перерезали горло, чтобы дать крови вытечь. Затем Маршалл и Уайлд снимали шкуру, а мы срезали мясо с ног, плеч и спины. – Э. Г. Ш.

Что касается Чайнамена, то мы вскрыли его и получили печенку и вырезку. Только эта операция была столь длительна, что мы не повторяли ее с другими животными. Туша очень быстро промораживалась, и поэтому всегда торопились еще до этого разрезать мясо по возможности на небольшие куски, так как резать мороженое мясо гораздо труднее. В последующие дни все свободное время мы продолжали нарезать мясо, пока все оно не было подготовлено для варки. Через некоторое время мы обнаружили, что мясо не следует варить, а гораздо лучше только разогреть его. В слегка подогретом виде оно было достаточно мягким, а при кипячении делалось жестким. В то же время у нас было слишком мало керосина, чтобы тушить это мясо, пока оно не размягчится как следует. Керосина из экономии веса мы взяли с собой в обрез. Тщательно варили лишь мясо Гризи, так как обнаружилось, что оно плохое, и мы полагали, что в вареном виде оно не будет вызывать таких приступов дизентерии. Упряжь убитой лошади использовали для крепления саней, оставленных на складе. Сани поставили вертикально, нижний конец их зарыли в снег примерно на метр, а наверху установили черный флаг на бамбуковой палке, чтобы на обратном пути легче было найти этот маленький склад с провизией. Укрепить это сооружение сбруей и упряжными веревками было необходимо на случай снежной бури.

22 ноября. Превосходное утро. Покинули склад с развевающимся над ним черным флагом в 8 часов 20 минут. У нас теперь три лошади, тянущие каждая по 227 кг. Несмотря на рыхлый снег, они работали сегодня превосходно. К моей радости, путь все же становится лучше, местами встречаются участки с более твердой поверхностью.

Особое событие сегодняшнего дня – новая страна, которую мы увидели на юге, – страна, которую до нас не видал еще человеческий глаз. Она состоит из покрытых снегом огромных вершин, поднимающихся позади горы Лонгстаф и простирается внутрь континента на север от гор Маркем. Эти горы не были видны во время предыдущей экспедиции к Южному полюсу, может быть, потому что мы находились слишком близко к их подножью; теперь же, с далекого расстояния, их можно превосходно рассмотреть. День был ясный, все хорошо знакомые нам горы были также прекрасно видны. Линия берега поворачивает с юга на восток, так что нам предстоит еще долгое продвижение к югу. В полдень остановились лагерем и сделали хорошее астрономическое определение – мы теперь под 81°8’ ю. ш. После полудня взяли несколько более восточное направление. Остановились лагерем в 18 часов, сделав за весь день 24,4 км. Это неплохо – ведь лошади везут очень тяжелый груз. Правда, мы их хорошо кормим. В полдень у нас была долгая стоянка из-за того, что пробовали вырвать Адамсу зуб, который так разболелся, что Адамс всю ночь не спал. Однако зуб сломался, и ему теперь еще хуже. Мы не подготовились к вырыванию зубов во время похода. Уайлд сегодня чувствует себя лучше, но жирная пища ему неприятна и он предпочитает конину. Впрочем, нам всем она нравится – ею можно насытиться, хотя она несколько и жестковата. Во всяком случае, мы сберегаем таким образом большое количество другой пищи. Температура поднялась до —13,9 °C; поверхность барьерного льда хорошая.

23 ноября. Сегодня сделан рекордный переход, прошли 28,9 км. День превосходный для путешествия. С юга тянул прохладный ветер и солнце было слегка закрыто облаками. Лошади шли хорошо. Дорога значительно улучшилась, так как с юга тянулись заструги с довольно твердой поверхностью. Перед нами постепенно поднимались выше и выше восхитительные пики гор Лонгстаф и Маркем. В первом хребте, как видно с теперешнего нашего пункта, имеется несколько острых пиков. За ними земля тянется на большое расстояние к югу, открывая некоторое число вершин, впервые видимых человеческим глазом. Видны также и все давно знакомые нам горы, к которым я пробирался с такими мучениями, когда был здесь в прошлый раз. Теперь у меня совсем другое настроение. Вечером свежий ветер тянет как бы из прорыва между горами Лонгстаф и Маркем и гонит снег по поверхности.

Уайлду вечером стало лучше, но он очень утомлен долгим переходом. На завтрак мы дали ему чашку консервированного бульону и это его несколько подбодрило. С тех пор он ел очень мало, но говорит, что ему значительно лучше. Наконец-то Маршаллу удалось вытащить зуб у Адамса, так что теперь он сможет насладиться кониной. Сегодня мы ее поджарили к ужину и таким образом сэкономили все другие продукты, кроме сухарей и какао. Эту неделю я за повара. Мой товарищ по палатке сейчас Уайлд.

24 ноября. Утром вышли в 7 часов 55 минут и до 13 часов сделали хороший переход – 16,6 км. Затем шли с 14 часов 30 минут до 18 часов и остановились на ночь. Когда мы вышли, был слабый бриз, дувший в лицо, но он постепенно усиливался, стал мести снег по поверхности, и вечером разыгралась настоящая летняя снежная буря при температуре —8,3° C. Снег таял на палатке и на всем снаряжении. Несмотря на рыхлый снег, мы сделали за день 28 км. Поверхность барьерного льда ровна, как биллиардный стол, нет ни малейшего признака какой-либо волнистости или подъема, но, если Барьер и не обнаруживает никаких изменений, зато горы меняют вид все более и более.

С каждой пройденной милей перед нами раскрывается новая, невиданная страна, состоящая в большей своей части из высоких гор. Вышину их сейчас мы не можем точно определить, но, надо думать, они возвышаются более чем на 3 000 метров. Сейчас ясно, какое преимущество мы имеем, находясь вдали от берега. Отсюда можно различить длинный хребет остроконечных гор, который тянется на запад от гор Маркем и образует южную сторону прохода Шеклтона, находящегося с восточной стороны этих гор. Можно также видеть другие пики и столообразные горы, тянущиеся к югу между горами Лонгстаф и Маркем. Между горой Лонгстаф и этой новой страной, простирающейся к востоку от гор Маркем, по-видимому, имеется широкий проход. Затем к юго-востоку от горы Лонгстаф тянется высокий горный хребет, который при нашем дальнейшем продвижении к югу мы увидим вблизи. Надеюсь, что снежный буран за ночь кончится и завтра мы сможем идти дальше. Уайлду сегодня гораздо лучше, и он перешел на обычное питание. К ужину мы опять жарили конину, а во время марша ели сырое мороженое мясо. Это хорошее блюдо, но у нас едва хватает керосина, чтобы варить мясо к обеду.

25 ноября. Вышли в 8 часов. Утро было хорошее. Ветер, который нанес на палатки слой тонкого снега, за ночь спал. Горизонт был затянут весь день, но к вечеру прояснило, и мы могли рассмотреть все детали окраин барьерного льда. Там, по-видимому, имеется ряд прорывов и мысов по всем направлениям, и нет определенной границы, отделяющей землю от льда. Вместе с тем высокий горный хребет продолжается к югу, слегка уклоняясь на восток. Поверхность барьерного льда сегодня была очень трудной для путешествия – снег рыхлый и скользкий. Лошадям, впрочем, идти было легче. Мы сделали за день 28,8 км. За завтраком мы довольствовались мороженой кониной, а вечером у нас была похлебка из конины с пеммиканом. Уайлд окончательно поправился, а у Адамса, как он сегодня открыл, вырастает зуб мудрости вместо того, который он потерял. С глазами у нас опять не все в порядке.

Мы находимся в удивительном, еще никому неведомом краю, и я чувствую, что не могу описать его. На всем здесь лежит печать безграничного уединения, и когда мы бредем так – несколько темных точек, затерявшихся на снежной равнине, и новая земля возникает перед нашим взором, – невольно охватывает ощущение собственной ничтожности перед величием природы.

 

Там, где еще не ступала нога человека

26 ноября. Знаменательный день – прошли самый южный пункт, который был достигнут прежними исследователями. Сейчас мы на широте 82°18’30'' ю. ш. и 168° в. д. Причем этой широты мы смогли достичь в гораздо более короткое время, нежели в последнем походе с капитаном Скоттом, когда широта 82°16’30'' была крайней южной точкой.

Мы вышли сегодня утром при превосходной погоде, температура была —7,2° C и за день поднялась еще на один градус, так что мы смогли просушить свои спальные мешки. Перед выходом в путь мы несколько тревожились за Квэна, у которого был припадок колик. Без сомнения, это результат его болезненного пристрастия к веревкам, ремням и прочим неподходящим предметам в ущерб нормальной пище. Однако ему полегчало, и в 7 часов 40 минут мы отправились в путь все еще по рыхлому снегу.

Многие признаки указывают, что зимой здесь ветер дует преимущественно с юго-юго-востока – заструги имеют именно это направление. На поверхности льда встречаются очень крупные снежные кристаллы, твердые и ломкие, отражающие солнечный свет, как рефлекторы. Эти миллионы сверкающих точек вокруг страшно утомляют глаза.

С каждым часом пути все больше интересного появлялось перед нами на западе, где находится земля. Мы шли вновь открытым проходом Шеклтона, за которым виднелась большая горная цепь; и еще далее к западу одна за другой появлялись новые горные вершины. К западу от мыса Уилсон появилась еще одна цепь острых пиков высотой около 3 000 метров. Она тянулась к северу за пределы Снежного мыса и была продолжением той горной страны, где располагается гора Альберт Маркем. На юго-юго-востоке все время появляются новые горы. Надеюсь, что горные хребты не преградят нам пути к полюсу. Сегодня, побив рекорд «крайнего Юга», мы отпраздновали это событие маленькой четырехунцевой бутылочкой ликера «Кюрасо», которая была прислана кем-то из друзей на родине. Разделили ее и каждый получил по две столовые ложки. Затем на радостях закурили и немного поболтали перед сном. Интересно, что принесет нам следующий месяц. Если все пойдет хорошо, мы через месяц должны быть уже близко к нашей цели.

Мало кому из людей выпадает на долю увидеть землю, которой никогда еще не видал глаз человека; поэтому не только с захватывающим интересом, но и не без некоторого внутреннего трепета наблюдали мы эти новые хребты гор, возникавшие среди великой и неведомой страны, расстилавшейся впереди. Это были могучие пики, покрытые вечными снегами у основания и высоко поднимающиеся к небу. Кто скажет, что еще откроется нам на пути к югу, какие чудеса могут там таиться. Воображение разыгрывалось вовсю, пока какое-нибудь препятствие на пути, острое чувство голода или ощущение физической усталости не возвращали нас к непосредственным нуждам действительности. Когда день за днем перед нами вырисовывались в мрачном величии все новые и новые горы, нас все сильнее охватывало сознание собственного ничтожества. Мы были всего лишь крохотным черным пятнышком, медленно и с трудом ползущим по белой равнине, напрягая свои слабые силы в попытке исторгнуть у природы ее тайны, сохраненные неприкосновенными в веках. Все же стремление узнать, что лежит дальше, не остывало, и долгие монотонные дни пути по поверхности барьерного льда были наполнены впечатлениями от постоянного появления новой горной страны на юго-востоке. – Э.Г.Ш.

27 ноября. Вышли в 8 часов, причем лошадям пришлось тянуть сани по очень плохой дороге – по чрезвычайно рыхлому снегу. Погода прекрасная, совершенно ясно, но на горизонте мираж – вся земля и хребты кажутся значительно выше, чем на самом деле. Весь день перед нами на горизонте возникают новые горы и мы с некоторой тревогой замечаем, что они заходят все более и более на восток. Это значит, что нам придется изменить свой путь и уклониться от линии, идущей прямо на юг. Правда, до них еще далеко, а когда мы подойдем ближе, то, может быть, найдем какой-нибудь проход, который позволит идти прямо на юг.

Когда идешь таким образом, невольно в голову приходят всякие мысли; очевидно, прежде всего необходимо терпение. Я думаю, что на лошадей тоже действует это однообразное продвижение день за днем по снежной равнине. Бедняжки, они, конечно, не понимают, для чего все эти труды и страдания! Чудеса новой великой горной страны для них – ничто, хотя временами они тоже вглядываются в далекую простирающуюся перед нами страну.

Во время остановки на завтрак я сфотографировал наш лагерь с горой Лонгстаф на заднем плане. Мы подняли флаги на санях в честь своего рекорда.

На карте длинный Снежный мыс связан с горой Лонгстаф, на самом же деле это не так – он соединен с более низкими холмообразными горами, лежащими к северу от горы Лонгстаф. Самый северный пик этой горы спускается непосредственно к барьерному льду, и вдоль всего этого ряда гор видны круто лежащие глетчеры, изборожденные трещинами. Когда мы проходим вдоль гор, мысы, от них отходящие, исчезают, однако имеется все же и несколько хорошо заметных мысов, на которые мы взяли засечки. Еще большее число гор появилось на горизонте после полудня. Когда мы остановились на ночь, некоторые горы вырисовывались уже резко, хотя до них еще было много миль пути.

Температура поднялась сегодня до —5,6° C. Мы воспользовались этим и просушили спальные мешки, вывернув их наизнанку и растянув на санях. Вечером температура —10,6° C. Сырая мороженая конина, которую едим в походе, сильно нас охлаждает, поэтому теперь во время десятиминутных передышек после каждого часа пути мы нарезаем ее на мелкие куски к обеду или к завтраку – под лучами солнца они хорошо оттаивают. Сырое мясо должно предохранить нас от цинги. Квэн как будто чувствует себя сегодня лучше, но Гризи совсем плоха – по-видимому, у нее снежная слепота. Сегодня мы сделали 26,8 км.

28 ноября. Вышли в 7 часов 50 минут при чудной погоде, но снег был ужасный, лошади глубоко вязли в нем. Сани шли все же легко, так как температура поднялась до —6,7 °C и яркие лучи солнца растопляли снежную поверхность. В полдень мы остановились для астрономического определения и установили, что находимся на параллели 82°32’ ю. ш. Земля теперь лежит более к востоку. Она тянется с юго-востока на юг, и в отдалении там заметны очень высокие горы с холмами у подножья. Они совсем непохожи на хребты перед нами, состоящие из острых пиков с изрезанными трещинами глетчерами, спускающимися по их склонам. Маршалл тщательно наносит на карту все главнейшие вершины.

Весь день мы шли, то поднимаясь, то спускаясь по волнообразным складкам льда; расстояние от гребня до гребня около 2,5 километров, а крутизна ската 1:100. Нам хорошо видна линия пройденного санями пути, которая обрывается, когда мы спускаемся под уклон, и вновь появляется позади, когда поднимаемся. Первым признаком волнистости был небольшой холм, который виднелся утром на нашем пути и который исчез как только мы прошли полкилометра. После полудня было очень жарко. Утром нам помогал идти прохладный ветерок, но потом он стих. У Маршалла припадок снежной слепоты. В течение дня ослепли также Гризи и Сокс.

Когда мы вечером разбили лагерь, пришлось застрелить Гризи. За последние дни она сильно сдала. Снежная же слепота доконала ее, так как она совсем потеряла аппетит. Поэтому-то мы решили пристрелить ее, оставив мясо на складе, который устроим здесь сегодня вечером. Это уже третий склад – склад «С». Здесь оставляем провизии на неделю, керосин и конину, чтобы на обратном пути нам хватило этого до склада «В». Завтра мы отправимся с грузом в 544 кг, что составляет запас продовольствия на 9 недель. Нам придется тащить сани вместе с лошадьми, впрягшись по двое в каждые сани. Сейчас уже поздно, 23 часа, и мы только что залезли в спальные мешки, а каждое утро встаем в 5 часов 30 минут. Сегодня мы прошли 25,5 километров.

29 ноября. Вышли в 8 часов 45 минут, перераспределив груз по 286 кг на каждые сани. Мы впряглись было сами, но убедились, что лошади из-за этого перестали тянуть. Так как груз теперь меньше, мы выпряглись. Снег был очень рыхлый, но в течение утра попадались отдельные участки с твердыми застругами, которые все были направлены на юго-восток. Мы идем теперь по этому направлению, так как земля тянется приблизительно с юго-востока на восток. В течение дня появился еще ряд гор на юго-востоке; на западе мы заметили несколько огромных вершин, высотой в 3 000–5 000 метров. Похоже, что вся эта страна состоит из хребтов, расположенных друг за другом. Самое неприятное сегодня – ужасно рыхлый снег во впадинах между волнообразными складками, которые нам приходилось пересекать. Во второй половине дня попалось такое плохое место, что лошади проваливались по брюхо, и чтобы как-нибудь продвигаться вперед, нам приходилось ценой героических усилий вытаскивать и их самих и сани. При подъеме по южной стороне волнообразного возвышения дорога стала лучше. К 17 часам 40 минутам лошади совершенно выбились из сил, особенно наш старый Квэн, едва державшийся на ногах не столько из-за тяжести груза в санях, сколько от постоянной необходимости выбираться из рыхлого снега. Погода ясная, безветренная и такая теплая, что даже трудно стало работать и людям и лошадям.

Мы сильно сократили свое питание, так как должны экономить, чтобы пройти как можно дальше. Маршалл взял засечки на горные вершины новой открывшейся перед нами страны – он делает это регулярно. Отсчеты гипсометра в 13 часов были очень высоки. Если только это не нуждается в поправке и не связано с состоянием погоды, – по ним оказывается, что мы сейчас примерно на уровне моря.

Волнообразные складки тянутся с востока на юг и в западном направлении – они являются для нас сейчас полной загадкой. Я не могу себе представить, чтобы их существование стояло в какой-либо связи с питанием барьерного льда с прилежащих гор. Там имеется ряд глетчеров, но их размеры совершенно незначительны по сравнению с огромным протяжением Барьера. Эти глетчеры сильно изрезаны трещинами. У подножья хребта, мимо которого мы идем, видны колоссальные гранитные утесы с вертикальными обрывами без малейшего следа снега на них; они возвышаются на 1200–1800 метров. Основная порода скал, по-видимому, сланцы, похожие на те, из которых сложены Западные горы против нашей зимовки, но мы, конечно, слишком далеко от них находимся, чтобы определить породы с достаточной уверенностью. Далее к югу расположены горы, совершенно лишенные снега, так как склоны их почти вертикальны; высота их должна достигать 2400–2700 метров. Какая это все же необыкновенная и удивительная страна! Единственно, что совершенно ясно, это то, что Барьер имеет широкое протяжение к востоку, где пока не видно никакой земли.

Мы сделали сегодня 23,4 км и очень устали. Ноги вязли в снегу выше щиколотки, и каждый шаг требовал больших усилий. Все же мы продвигаемся к югу, и каждая пройденная миля сокращает оставшийся путь по неизвестным местам. Менее чем за месяц мы продвинулись в южном направлении на 483 километра.

30 ноября. Вышли утром в 8 часов. Квэн, несчастное животное, очень слаб и едва движется. И он и Сокc больны снежной слепотой и, чтобы хоть как-нибудь помочь им, мы надели им импровизированные козырьки, защищающие глаза. Сменяясь через час, мы по очереди помогали Квэну тащить сани, взявшись с двух сторон. Сокc сильнее, поэтому он все время уходит вперед, а потом отдыхает, что сильно облегчает ему работу. Сегодня двигались очень медленно, так как до полудня снег был хуже, чем когда-либо. В общем прошли 19,4 км. Квэн совершенно выбился из сил, так что в 17 часов 45 минут мы остановились. Даем лошадям вдоволь корма, но они совсем не едят, хотя Квэн начинает ржать каждый раз, как подходит время еды. Он особенно любит «моджи», а маис не желает есть совсем.

Сегодня мы опять видели новые горы в южном направлении и к огорчению заметили, что окраина льда загибает все более и более к востоку, в направлении совершенно невыгодном для нас. Видимо, приближается время, когда нам придется сойти со льда и подняться на горы. В конце концов, мы и не могли ожидать, что все здесь окажется приспособленным к нашим интересам. Хорошо еще, если удастся сохранить лошадей до следующего склада, который мы собираемся строить на 84-й параллели. Сейчас они лежат и греются на солнышке. Вечер тихий и ясный, и вообще надо сказать, что с погодой нам удивительно везет. Погода дала Маршаллу возможность сделать все необходимые засечки для нанесения на карту новых гор и береговой линии.

Эту неделю за повара действует Уайлд, моя неделя уже кончилась, и я живу в другой палатке. Мы все чувствуем себя прекрасно, но аппетит возрастает с катастрофической быстротой. Мы особенно почувствовали это сегодня вечером, после тяжелого перехода.

Большая часть гор, мимо которых идем, состоит из огромных гранитных масс. Во многих местах они прорезаны глетчерами, спускающимися, вероятно, из какого-нибудь скопления льда, находящегося внутри страны, позади гор, подобно тому, как это наблюдается к северу от Земли Виктории. Горы очень похожи по очертанию, и пока не видно никаких признаков действующих вулканов. Температура за день упала от —8,9° до —11,1 °C, но благодаря жаркому солнцу казалось теплее.

1 декабря. Вышли сегодня в 8 часов. Квэн с каждым часом слабеет, и фактически мы сами тащим его сани. Пересекли три волнообразные складки и остановились на завтрак в 13 часов. Во вторую половину дня прошли только шесть километров, так как Уайлду пришлось вести Квэна под уздцы; он вел также и Сокса с его санями. Я, Маршалл и Адамс тащили другие сани с грузом по 90 кг на каждого по очень рыхлому снегу. Бедный Квэн совсем валился с ног и, когда мы в 18 часов разбили лагерь, сделав всего 19,5 км, пришлось его застрелить.

Потеря Квэна всех очень огорчила, особенно меня, так как я с ним много возился, ухаживал за ним во время его болезни в марте. Вообще, несмотря на свои вредные выходки, Квэн был всеобщим любимцем, так как он умнее всех других наших лошадей. Однако для него самого теперь было лучше умереть. Как и других лошадей, мы хорошо кормили его до самого конца. Теперь осталась одна единственная лошадь, а мы находимся еще только на параллеле 83°16’ ю. ш.

Перед нами расстилается страна, тянущаяся на восток, а перед нею заметна белая полоса, как будто гигантский Барьер. Ближе к нам поверхность льда кажется складчатой, будто бы она подвергалась сильному боковому давлению. Как видно, мы приближаемся к концу барьерного льда и перемена, которая наступит, должна быть грандиозной в соответствии со всей окружающей обстановкой. Горячо надеемся не встретить препятствий к дальнейшему продвижению на юг. Сейчас живем главным образом кониной. Во время пути, когда приходится тащить сани под жарким солнцем так, что пересыхает горло, мы, чтобы освежиться, жуем мороженую конину.

Сегодня некоторое время дул легкий ветерок. Нам было прохладно, тем более, что мы тащили сани в одних рубашках. Все время приходится носить защитные очки, так как снег при безоблачном небе блестит очень ярко. Легкие клочки барашковых облаков задерживаются над вершинами самых высоких гор, но остальное небо безоблачно. Поверхность барьерного льда сверкает миллионами ледяных кристалликов, лежащих отдельно поверх снега. Сегодня появилось еще несколько новых гор. Число этих удивительных гор, открытых нами, беспрестанно увеличивается. Мысли направляются то к величию развертывающегося перед нами зрелища, то к мечтам о том, какие бы кушанья мы заказали, очутившись в хорошем ресторане. Последние дни мы очень голодны и знаем прекрасно, что будем не менее голодны еще месяца три. Один из гранитных утесов, к которому мы приближаемся, достигает в высоту более 1800 метров и обнаруживает во многих местах совершенно голую каменную поверхность, по которой, вероятно, бежит вода, когда солнце растапливает на нем снег. Весь день на небе мы видели луну. Она напоминала нам что-то знакомое, весьма далекое от этих снежных пустынь, озаряемых ярким солнцем. Температура сейчас —8,9° C, и в палатке совсем тепло.

2 декабря. Вышли в 8 часов. Мы все вчетвером тащили одни сани, а Сокc следовал за нами с другими. Он скоро научился попадать в нашу колею и работал великолепно. Снег в это утро был отвратительным, двигаться было трудно. Солнце жгло голову, мы обливались потом, хотя работали в одних рубашках и пижамных штанах, в то же время ноги мерзли в снегу. В 13 часов мы остановились для второго завтрака и сварили немного мяса Квэна. Надо сказать жесткое мясо было у бедняги! Сокc остался теперь один и страдает от одиночества, всю ночь он ржал, призывая своих погибших товарищей. К 13 часам сегодня мы подошли достаточно близко к тому препятствию, которое давно виднелось впереди. Оно состоит из огромных ледяных гребней, прорезанных многочисленными трещинами и тянущихся на далекое расстояние к востоку. Как видно, нет никаких шансов продвинуться по Барьеру далее к югу. Таким образом, после завтрака, взяв направление прямо на юг, двинулись к земле, которая тянется теперь в юго-восточном направлении.

В 18 часов были уже вблизи от хребтов, расположенных по окраине льда. Виден красный холм вышиной примерно в 900 метров – надеемся завтра на него взобраться, чтобы с вершины осмотреть окружающую местность. Затем, если возможно, попытаемся пройти с лошадью по расположенному впереди нас глетчеру до континентального льда, а если все пойдет хорошо, то до самого полюса. Все это нас очень волнует – время дорого, а запас пищи еще дороже. Большое было бы счастье, если бы удалось отыскать хороший путь через горы.

Теперь, находясь неподалеку, мы можем лучше рассмотреть природу этих гор. В юго-восточном направлении, начиная от горы Лонгстаф, страна кажется более покрыта льдом, чем часть, расположенная к северу. Из-за того, что долины между горами имеют очень крутые склоны, лежащие в них глетчеры сильно изрезаны трещинами. Эти глетчеры направлены на северо-восток, к Барьеру. Прямо против нашего лагеря снег, по-видимому, сдут ветром с крутых склонов горы. Та гора, на которую мы завтра собираемся забраться, сложена, без сомнения, из гранита, но сильно выветрившегося. На расстоянии он имел сходство с вулканическими породами, но сейчас можно не сомневаться, что это настоящий гранит. Очевидно, некогда огромные массы льда прошли над этой частью страны, так как округлые формы гор не могли образоваться только в результате обычного выветривания.

Колоссальные гребни, возникшие от бокового давления льда и сбегающие с южной стороны горы впереди нас, принадлежат, бесспорно, леднику таких гигантских размеров, каких мы еще не встречали. Ледник, выходящий из прохода Шеклтона, тоже вызывает нарушения в строении льда Барьера, но они далеко не так велики, как те, возле которых мы сейчас находимся. Ледник в проходе Шеклтона совсем короткий.

Сейчас вплотную подошли к этой горной стране, но пока мы шли, успели рассмотреть в отдалении закругленные вершины высоких гор, тянущихся в юго-восточном направлении. Если завтра удастся подняться на вершину, мы сможем более ясно рассмотреть этот юго-восточный хребет. Было бы очень интересно пройти по льду Барьера на юго-восток и выяснить направление горных хребтов, но это не входит в нашу программу, наш путь лежит на юг. Как было бы хорошо иметь больше времени и неограниченные запасы провизии! Тогда мы действительно могли бы проникнуть во все тайны этой великой пустынной страны. Но это праздные сожаления, интересно узнать уже и то, что скрывается за этими горами, если нам только удастся попасть туда. Более тщательное исследование этих гор могло бы дать весьма важные геологические сведения. Может быть, нам удастся найти здесь какие-нибудь ископаемые остатки и во всяком случае набрать образцы, которые позволят выяснить геологическую историю страны и докажут связь гор внутри страны с выходами гранита, встречающимися на склонах Эребуса и Террора.

Вечером находимся под 83°28’ ю. ш. и 171°30’ в. д. Если нам удастся завтра подняться на гору, это будет первая разведка местности на крайнем Юге. Сегодня сделали 19 км. Это неплохо, если принять во внимание, что каждому из нас пришлось тащить по 82 кг по плохой дороге. Нам удалось сделать удачный снимок этих удивительных пиков из красного гранита – мы находимся от них примерно на расстоянии 13 км. Температура сейчас —6,7° C, и барометр стоит высоко. Погода продолжает быть хорошей, но утром в 5 часов 30 минут, когда мы встали к завтраку, дул холодный ветер.

4 декабря. Вчера не мог писать из-за приступа снежной слепоты. Сегодня вечером мне ненамного лучше, но все же совершенно необходимо записать события этих двух дней – самых замечательных со времени выхода с зимовки.

Вчера в 5 часов 30 минут мы отправились в путь, не свертывая лагерь; там же привязали Сокса, оставив ему достаточно корма на весь день. Вышли в 9 часов, захватив с собой по четыре сухаря, по четыре куска сахару и по две унции (56 г) шоколада для каждого на второй завтрак. Воду мы рассчитывали добыть у первой скалы, до которой доберемся. Не прошли мы и сотни метров, как наткнулись на трещину, которую из-за плохого освещения – солнце было за облаками – не могли как следует рассмотреть. Связались веревкой и двинулись гуськом друг за другом с ледорубами в руках. Мне было трудно выбирать дорогу в защитных очках, я снял их (отсюда мой теперешний приступ снежной слепоты), так как вскоре солнце вышло из-за туч и стало ярко светить. Мы пересекли несколько трещин, наполненных снегом, с промежутками лишь по краям, шириной сантиметров шестьдесят, тогда как сами трещины были шириной от 3 до 6 метров. Затем мы наткнулись на огромную пропасть в 24 метра шириной и около 90 метров глубиной, преграждавшую нам дорогу. Она походила на ту, которую я встретил как-то во время путешествия на юг с экспедицией «Дискавери» капитана Скотта под 80°30’ ю. ш., но была еще больше. Пришлось сделать обход справа. Там трещина постепенно суживалась и оказалась наполненной снегом. Мы, наконец, смогли перебраться через нее и двинуться снова по прямой линии к земле, которая обманчиво казалась очень близкой, но на самом деле находилась на расстоянии нескольких километров.

Пересекли ряд гребней, образованных давлением льда, и множество трещин. Примерно в 12 часов 30 минут добрались до области гладкого голубого льда, в котором были уже включены обломки гранита. Здесь мы нашли превосходную ледяную воду, образовавшуюся от таяния льда у основания нагретых солнцем скал. Пройдя еще метров восемьсот, мы достигли подошвы горы, на которую собирались подняться, чтобы осмотреться. Гора сложена из гранита, и красный цвет его несомненно указывает на присутствие железа. Позавтракав в 13 часов сухарями и водой, мы начали подъем по обрывистому склону. Эта часть пути была самой тяжелой в восхождении; гранит здесь выветрился и был расколот по всем направлениям. Нередко крупные обломки его едва держались на мелких камешках, так что они при малейшем прикосновении обваливались. С величайшим трудом нам все же удалось подняться по этому скалистому склону к более пологой и покрытой снегом поверхности; затем следовал другой скалистый участок, но уже более легкий для подъема.

С вершины гребня перед нашими взорами предстал свободный проход к югу: в этом направлении был виден огромный ледник, спускавшийся с юга на север между двумя колоссальными горными хребтами. Насколько хватало глаз ледник этот казался довольно ровным, за исключением его устьевой части, но уверенности в этом у нас, конечно, не было: расстояние до него слишком велико. В нетерпении мы поднялись еще выше, на следующий гребень и оттуда по снежному склону достигли, наконец, вершины горы. Высота ее оказалась, по данным анероида и гипсометра, 1021 метр.

С вершины мы могли рассмотреть ледник, тянувшийся внутрь страны, к югу, и как будто сливающийся с высоким материковым льдом. Там, где он впадал в лед Барьера, примерно на северо-востоке, от давления образовались гигантские складки. Поверхность барьерного льда на много миль была совершенно изломана. Как раз это мы и видели впереди в последние дни. Теперь причина этого нарушения поверхности барьерного льда стала совершенно понятной. В юго-восточном направлении виднелась высокая горная цепь – продолжение той, вдоль которой мы шли все это время. Теперь можно было уже с уверенностью сказать, что Великий ледяной барьер ограничивается этой цепью гор, тянущейся в юго-восточном направлении вплоть до 86° ю. ш.

Горы на западе кажутся более обильно покрытыми льдом, чем горы на востоке. С южной стороны они кое-где спускаются колоссальными гранитными обрывами, и эти обрывы соединены между собою утесами более темной окраски. К юго-юго-востоку, где, по-видимому, находится головная часть ледника, виднеется несколько острых конусов из очень темной породы; их всего восемь или девять. Позади них видны красные гранитные склоны и острые, иглообразные вершины, напоминающие скалы Кафедрального собора, которые найдены в Западных горах и описаны Армитеджом во время экспедиции «Дискавери».

Далее к югу горы имеют вид утесов с длинными почти горизонтальными линиями, свидетельствующими об их слоистом строении. Эта цепь, по-видимому, километрах в ста отсюда, а за нею смутно виднеются другие горы. С западной стороны горы имеют округленные очертания и покрыты огромными массами льда, а ледники обнаруживают многочисленные трещины.

На очень далеком расстоянии видна гора, напоминающая по виду действующий вулкан. Это очень большая гора и облачко над ее вершиной производит впечатление паров, выходящих из действующего кратера. Было бы очень интересно найти действующий вулкан так далеко на юге.

Отметив направление всех окружающих гор, Барьера и нового, лежащего впереди ледника, мы съели свой завтрак, посетовали, что нет ничего больше, и начали спускаться. Адамс вскипятил гипсометр, произвел температурные наблюдения на вершине, а Маршалл, всю дорогу тащивший на своей спине фотоаппарат, сделал ряд снимков. Как хотелось бы иметь побольше пластинок, чтобы запечатлеть удивительную страну, по которой мы идем!

Спуск начали в 16 часов, и уже в 17 часов были снова на барьерном льду. В 19 часов мы добрались до нашего лагеря, страшно усталые и голодные. После хорошего обеда с чашкой «моджи», прибавленной в похлебку в виде лакомства, мы легли спать.

Сегодня 4 декабря мы встали в 8 часов и направились к горам. Вопрос о том, каким путем следовало идти, был теперь ясен. Конечно, на новом леднике мы могли встретить трещины и другие препятствия, каких нет на барьерном льду, но по поверхности последнего мы могли добраться не далее чем до 86° ю. ш., а затем все равно пришлось бы перейти на землю и перебраться через ряд горных цепей, чтобы дойти до полюса.

Мы понимаем, что главное затруднение на пути по леднику будет составлять Сокc, и в то же время едва ли мы сможем сами бессменно тащить весь груз. Адамс, Маршалл и я тянули сани грузом 308 килограммов. Уайлд с Соксом шел следом за нами, так что, если мы подходили к трещине, он получал предупреждение заранее. Все шло хорошо, но вдруг, когда мы были уже недалеко от земли, Маршалл провалился сквозь слой снега, покрывавший трещину. Ему удалось удержаться, ухватившись за край. Дна этой трещины не было видно. В 13 часов мы находились уже вблизи от того снежного склона, по которому полагали повернуть внутрь материка и затем оттуда перебраться на ледник.

После завтрака снова отправились в путь, встретив здесь вместо крутого и короткого склона длинную, постепенно повышающуюся наклонную плоскость. Всю вторую половину дня мы с трудом тащили сани в гору, тогда как Сокc шел со своим грузом довольно легко. Примерно в 17 часов дошли до перевала, поднявшись примерно на 600 метров над уровнем моря. Отсюда к леднику вел постепенный спуск, так что в 18 часов мы остановились лагерем уже около голубого льда ледника с включенными в него гранитными обломками, вокруг которых виднелись лужи чистой воды. Эта вода сберегает некоторое количество керосина – нам не приходится растапливать снег или лед. В 20 часов легли спать, очень довольные сегодняшними успехами.

Погода сейчас великолепная, ни малейшего ветра, солнце греет жарко. Температура в полдень поднялась до —5,6° C, а сейчас —7,8 °C. По бокам прохода, которым мы пришли сюда, возвышаются гигантские гранитные столбы высотой не менее 600 метров. Они служат как бы входом торжественно открывающим «путь на юг». Все вокруг так интересно и имеет такие огромные масштабы, что трудно передать словами впечатление. Мы четверо впервые любуемся этими величественными творениями и фантастическими причудами природы, и, быть может, никогда больше глаз человеческий их не увидит.

Бедняге Маршаллу пришлось сегодня вечером прогуляться понапрасну километров шесть, так как он где-то обронил с саней свою фуфайку. Поднявшись по нашим следам вверх по склону, он нашел ее в трех километрах пути. Сокc что-то плохо ест, по-видимому, скучает без своих товарищей. Мы поили его сегодня талой водой, но он совсем не оценил этого новшества и предпочитает снег из-под копыт.

 

На Большом леднике

5 декабря. Вышли ровно в 8 часов. Двинулись на юг вниз по обледенелому склону к главному леднику. Лошадь скользила на льду, и Уайлд повел ее кружным путем по поверхности, покрытой снегом. Сани быстро катились по склону, несмотря на то что мы их сдерживали и даже обвязали полозья веревками. Конец склона был покрыт снегом и тянулся параллельно леднику, который имел здесь направление примерно на юго-запад с отклонением к югу. Впереди, совсем близко от нас, виднелись фантастические по своим очертаниям скопления льда, образовавшиеся вследствие давления. Там было совершенно невозможно пройти, но, к счастью, в этом и не оказалось надобности, так как рядом находился покрытый снегом склон, совершенно без трещин, вдоль него мы и направились.

Через некоторое время снежный склон сменился голубым льдом с бесконечным множеством трещин и мелких расщелин, через которые лошадь не могла тащить сани, не подвергаясь опасности. Сокса распрягли, и Уайлд c большой осторожностью перевел его, а мы втроем перетащили сперва свои сани, а потом те, которые вез Сокc, на участок снежной поверхности, расположенный под гигантским гранитным столбом высотой больше 600 метров. Здесь поблизости нашли талую воду и сделали остановку для завтрака.

Я все еще сильно страдал от снежной слепоты и поэтому остался в лагере. Маршалл и Адамс пошли поискать хорошую дорогу, по которой можно было бы идти дальше после завтрака. Возвратившись, они сообщили, что впереди опять много голубого льда с трещинами, и что деформация льда от давления обнаруживается главным образом вблизи того гранитного столба, перед которым мы находились, а за ним снова начинается местность, покрытая снегом и удобная для ходьбы. Однако самым замечательным было сообщение о том, что они встретили там птицу коричневого цвета с белой полосой под крыльями. Она пролетела прямо над их головами и исчезла в южном направлении. Поразительно слышать о подобной встрече под 83°40’ ю. ш.! Маршалл и Адамс совершенно уверены, что это небольшой поморник – единственная птица, которая, по моему мнению, отваживается залетать сюда. Поморника мог привлечь запах крови последней убитой нами лошади. Во время моего предыдущего южного путешествия, когда мы находились под 80°30’ ю. ш., поморник прилетел вскоре после того, как была убита одна из собак.

После завтрака мы снова отправились в путь. Прошли с большими затруднениями несколько километров по голубому льду, изрезанному трещинами, через которые приходилось переправлять сани и лошадь, и в 18 часов разбили лагерь. Осмотрев немного времени спустя окрестности, мы увидели, что завтра нам идти будет очень трудно. Придется три или четыре раза на протяжении почти километра пробираться по льду, изрезанному трещинами, местами покрытыми предательским снегом, местами с торчащими острыми, как бритва, краями льдин.

Лагерь наш расположен под замечательным гранитным утесом. Под действием ветров этот утес-столб симметрично закруглен, и на его поверхности видны полосы гнейса. Под столбом нашлось лишь небольшое пятно снега для наших палаток, но, как оказалось, и оно прикрывает собою трещины. Ничего не поделаешь. Положимся на волю Провидения. В любой момент на нас может скатиться огромный кусок скалы. Вокруг все усыпано обломками гранита размерами начиная с ореха и до огромных валунов в 20–40 тонн весом. В одном месте снежного склона виден совершенно свежий след от падения такого обломка. Но другого выхода у нас не было – на поверхности голубого льда невозможно расставить палатку, а идти дальше мы не в состоянии. Здесь мы оставим склад провианта. Мое главное несчастье – глаза, они так плохо видят, что я совсем не могу выбирать дороги и вообще способен лишь тянуть сани. За сегодняшний день мы прошли 14,5 км, из них 6,5 км – возврат за санями при переправе через трещины.

6 декабря. Вышли из лагеря в 8 часов при хорошей погоде. Сначала пришлось перетащить груз через покрытый трещинами участок льда длиной метров восемьсот на снежный склон, тянущийся на юго-юго-запад. Разделили груз так, что смогли перетащить его в три приема. Все же это была ужасная задача. Каждый шаг здесь связан с риском. Для меня это было особенно трудно, так как из-за снежной слепоты один мой глаз совсем ничего не видит. Все же к 13 часам все имущество было благополучно переправлено, и трое моих товарищей отправились за Соксом. Уайлд привел его, и в 14 часов мы остановились лагерем снова на снегу. Все-таки Провидение о нас заботится. В 15 часов вышли на юго-юго-запад, поднимаясь по пологому склону справа от изломанной части главного ледника. Идти было чрезвычайно трудно. В 17 часов мы опять разбили лагерь у огромной трещины, через которую перебрались по снежному мосту. Отсюда великолепный вид на горы с целым рядом новых пиков и гребней на юго-востоке, а также на юге и юго-западе. Некоторые из этих гор состоят из гранитных пород в соединении с какой-то другой темной горной породой.

Сейчас мы находимся на леднике на высоте более 518 метров и, глядя вниз, можем увидеть Барьер. Облачко по-прежнему сидит на вершине той горы, которая виднеется впереди, – определенно оно похоже на облако вулканических паров, но, возможно, что образовалось просто от сгущения паров из воздуха. Нижний слой облаков движется довольно быстро с юго-юго-востока на северо-северо-запад. Погода превосходная, ясная, температура —8,3° C.

7 декабря. Вышли в 8 часов. Адамс, Маршалл и я тянули одни сани, Уайлд шел позади и вел Сокса с другими. Мы шли то поднимаясь, то спускаясь по склонам, покрытым довольно глубоким снегом, в котором Соке увязал по брюхо. Мы также постоянно проваливались, затрачивая на это массу сил. Миновали несколько трещин, расположенных от нас по правую руку; еще больше было их слева. В 13 часов, когда мы остановились на завтрак, освещение сделалось очень плохим, стало трудно различать трещины, тем более что почти все они покрыты снегом. Но затем освещение несколько улучшилось. Мы уже радовались этому, отправившись снова в путь, как вдруг услышали крик Уайлда о помощи. Тут же бросились к нему и увидели, что его сани передним концом свешиваются над пропастью, а сам Уайлд висит на краю трещины, удерживая их от падения, от лошади же нет и следа. Мы добрались до Уайлда и помогли ему выкарабкаться, а бедняга Сокс погиб. Да и спасенье Уайлда было прямо чудом. Он шел точно по нашим следам. Мы вполне благополучно пересекли трещину, совершенно занесенную снегом, а под тяжестью лошади снежный покров проломился, и в одну секунду все было кончено. Уайлд говорит, что он почувствовал только как бы сильный порыв ветра, и в тот же миг повод был вырван у него из рук. Уайлд расставил руки и едва успел ухватиться за края трещины. К счастью для него и для нас, под тяжестью Сокса обломалось дышло саней, так что сани уцелели, хотя их верхняя дуга была также сломана. Лежа на животе, мы заглянули в зияющую пропасть трещины, но там ничего не было видно и не доносилось ни звука – она казалась черной бездной. Пришлось прицепить сани Сокса к нашим и двинуться в путь, волоча теперь вчетвером 453 килограмма груза.

В 18 часов 20 минут, страшно усталые, мы свернули в сторону от массы трещин и обломков льда на клочок пространства, где можно было разбить палатки. Мы не перестаем благодарить судьбу за спасение Уайлда. Обдумывая теперь все происшествия дня, я представил себе с полной ясностью, что значила бы для нас и потеря саней. У нас осталось бы лишь два спальных мешка на четверых, и сомнительно, чтобы нам удалось с уцелевшим запасом пищи благополучно добраться обратно до зимовки.

Шансы на достижение полюса были бы безнадежно потеряны. Теперь оставшийся маис мы съедим сами. Лишь один светлый луч за этот черный для нас день; мы все равно не могли бы идти с Соксом дальше и должны были бы сегодня же застрелить его. Конечно, потеря Сокса весьма ощутима, так как мы рассчитывали на его мясо, но в перевозке груза от него уже пользы не было.

Вечером, пытаясь разбить лагерь, мы стали пробовать ледорубами снег, чтобы узнать, нет ли там скрытых трещин, и ледоруб всюду проходил насквозь! Было бы совершенным безумием разбивать лагерь в этом месте: ночью мы все могли бы провалиться. Чтобы разбить палатки на более надежном месте, пришлось отойти на полкилометра в сторону. Как ни обидно делать крюк хотя бы и на короткое расстояние, но в таких условиях это неизбежно.

8 декабря. Вышли в 8 часов и сразу же начали лавировать, чтобы избежать трещин и провалов неведомой глубины. Мы с Уайлдом шли впереди, показывали дорогу – к счастью, мои глаза снова поправились. Медленно и с трудом мы поднялись по длинному изрезанному трещинами склону. К завтраку оказались на высоте более 579 метров, сделав 9,8 км при постоянном подъеме и с грузом около 113 кг на человека. После завтрака мы продолжали подъем, но скоро дошли до голубого льда, почти лишенного трещин, где идти было много легче. Разбили лагерь в 18 часов, сделав за день 19,4 км.

Склон, по которому мы подымались в это утро, оказался не так плох, как мы ожидали, но все же достаточно тяжел для нас. Мы радовались лишь тому, что хоть на некоторое время избавились от скрытых под снегом трещин. Гипсометр вечером показал, что мы находимся на высоте 701 метр над уровнем моря. По-прежнему держится замечательная погода – в этом отношении нам повезло, особенно если принять во внимание наше теперешнее положение.

9 декабря. Опять превосходная погода, для нас тем более дорогая, что это был один из самых трудных и, без сомнения, один из наиболее опасных дней. Мы вышли в 7 часов 45 минут по гладкому голубому льду, но менее чем через час попали снова в густую сеть трещин, то прикрытых тонкими снежными мостами, то прячущихся под предательским толстым покровом. Маршалл провалился сквозь один из мостов и спасся лишь благодаря упряжи, соединявшей его с санями. В один миг он очутился ниже уровня ледяной поверхности. Это была одна из тех трещин, которые расширяются книзу. Дна не было видно, так что глубина ее, видимо, не менее 300 метров. Немного спустя провалился Адамс, а затем и я. Положение с каждой минутой становилось все более и более опасным. Сани, раскатившись, ударились в острый край одной из трещин, и передняя дуга вторых саней, уже надломленная при падении Сокса, сдала окончательно. Все же решили как-нибудь перебраться через эту опасную часть ледника, пока не попадем на более надежное место. Когда, наконец, мы перетащили сани на более гладкий лед, было уже больше одиннадцати часов. В 11 часов 45 минут остановились для определения по солнцу наших координат и заодно решили позавтракать. Оказалось, что находимся под 84°2’ ю. ш. Не так плохо, если принять во внимание, что в течение последних двух дней мы тащили свой тяжелый груз – по 113 килограмм на человека – все время в гору. В полдень мы находились на высоте почти 762 метра над уровнем моря. Во вторую половину дня пришлось опять тяжело поработать. Сейчас находимся в лагере между двумя огромными трещинами, на небольшом пространстве, покрытом твердым снегом.

Остановку сделали в 18 часов, страшно усталые и чрезвычайно голодные, так как пять часов подряд поднимались со своим грузом в гору. Сейчас 20 часов. Находимся на высоте примерно 914 метров над уровнем моря. К югу от нас, как и все последние дни, повисла завеса из кучевых облаков, она совершенно закрывает вид в том направлении. Мы мечтаем и надеемся поскорее найти ровную поверхность континентального льда, по которой можно будет передвигаться с большей быстротой. За сегодняшний день было пройдено 19,3 км плюс три километра при возвращении за вторыми санями в опасных местах. Все наши разговоры теперь вращаются главным образом вокруг еды. Каждый рассказывает, чего бы ему хотелось поесть. Похлебка во время обеда исчезает что-то уж слишком быстро. С нетерпением ждем дня Рождества – будь что будет, но уж в этот день мы наедимся вдосталь!

10 декабря. Постоянные падения, ушибы, синяки, опасные трещины, льдины, острые, как бритва, и страшно тяжелый подъем вверх – такова сумма всех наших сегодняшних испытаний. Некоторой наградой за все это были прекрасный вид на причудливые скалы и те 18,4 км, на которые мы приблизились к цели. Вышли из лагеря в 7 часов 30 минут и сразу оказались среди трещин, но скоро выбрались из них и двигались вверх по покатому снежному склону. В полдень мы находились на высоте 990 метров над уровнем моря, затем спустились вниз по голубому льду, прорезанному трещинами. Маршалл, а за ним и я провалились в трещину, но все обошлось благополучно. В 13 часов мы позавтракали и в 14 часов отправились опять в путь по длинному гребню боковой морены ледника. Путь был очень труден, лед там мелко раздроблен и торчал ножеобразными остриями. Кроме того, были и трещины, в одну из них попал Адамс. Тащить сани было страшно тяжело, они постоянно утыкались в угловатые льдины, и каждый раз стоило труда сдвинуть их с места. Мы переменили обувь: вместо лыжных ботинок надели финеско и, несмотря на это, продолжали падать на льду, расшибаться и сильно резать руки об острые льдины. Все мы более или менее изукрашены порезами и синяками.

Остановились лагерем в 18 часов на небольшом покрытом снегом пространстве у края глетчера. Горные породы, из которых образована морена, весьма примечательны – они всех цветов и самого различного строения. Я затрудняюсь описать их, но мы собираемся доставить образцы геологам. Главнейшие породы, слагающие гору Клаудмэйкер, под которой разбит наш лагерь, по-видимому сланцы, кварц и очень твердая темно-коричневая порода, названия которой я не знаю. Очень красивы валуны из мрамора, конгломерата и брекчии самых разнообразных цветов, но эти породы мы не можем взять с собой. Для нас чрезвычайно много значит вес, поэтому сможем взять лишь небольшие образцы главнейших пород, и пусть по ним уже геологи определят общий геологический характер страны.

Это именно та гора, которую мы приняли сперва за действующий вулкан, когда увидели ее с вершины горы у подножья ледника. Но сегодня ветер сдул облако с ее вершины, и мы убедились окончательно, что это не вулкан. Гора удивительно красиво поднимается над нами высокой башней, украшенной на склонах снежным покровом.

Сегодня холодный северный ветер. Я взобрался метров на двести на гору и добыл образцы горных пород с естественных обнажений. Ледник, очевидно, движется очень медленно и не настолько заполняет долину, как в прежние времена, потому что старые морены располагаются выше в виде террас. Низкие кучевые облака в южной стороне горизонта закрывают от нас новую страну, расположенную в этом направлении.

Сегодня вечером мы все страшно голодны и устали до последней степени после тяжких испытаний на леднике. Пока я взбирался на гору, чтобы осмотреть окрестности, другие занимались тем, что с помощью плоских камней перетирали маис, привезенный в качестве лошадиного корма. Используем его сами и сэкономим таким образом запасы. Правда, подобный способ приготовления довольно примитивен, но иначе для продолжительной варки маиса пришлось бы расходовать слишком много керосина. Температура в полдень была —11,1° C, а сейчас в 20 часов —10° C. Мы все продвигаемся на юг и рассчитываем через несколько дней добраться до континентального льда, тогда пойдем быстрее. Погода все еще прекрасная.

11 декабря. Тяжелый день. Вышли в 7 часов 40 минут и пытались держаться ближе к краю ледника, у самой земли, но лед спускался там слишком круто. Пришлось перейти на гребень ледника, где сани шли, не так сильно раскатываясь в стороны, что чрезвычайно вредно отражается на их полозьях. Пересекли среднюю морену и нашли на ней горную породу, на которой было заметно нечто вроде отпечатков растений. Взяли с собой несколько образцов. Во второй половине дня поверхность ледника была лучше, почти всюду трещины наполнены водой, превратившейся в лед. Завтракать остановились на льду, покрытом камнями. После завтрака удалось довольно легко обойти несколько гребней, образовавшихся от давления льда. Потом двигались с санями вверх по пологому ледяному склону со множеством остроконечных возвышений. На следующем участке пути трещины ледника затянуты льдом. У нас уже возникла надежда, что приближаемся к концу ледника и скоро будем в состоянии сделать несколько хороших переходов по ровной поверхности.

4 декабря. Лагерь у склада «D»

10 декабря 1908 г. Лагерь у горы Клаудмэйкер

Однако в 17 часов опять встретилось большое количество трещин, а впереди виднелись массы льда, подвергшегося боковому давлению. Когда облака рассеялись, впереди снова открылись горы. Наше положение возбуждает некоторые опасения – сани едва ли долго выдержат такой тяжелый путь по льду, а до полюса остается еще 630 километров. К счастью, погода стоит прекрасная.

В 18 часов мы разбили лагерь на голом льду, между двумя трещинами. Снега не было даже для того, чтобы обложить им края палатки. Пришлось использовать для этого сани и мешки с провизией. Затем сравняли ледорубами все ледяные острия внутри палатки. После ужина остались совершенно голодными.

Неприятная особенность этого ледника – небольшие ямки, наполненные иловатым осадком; я взял маленький образчик последнего. По-видимому, это измельченный материал горных пород, но как он попал сюда, непонятно. Этот нанос, нагретый солнечными лучами, протаивает лед и постепенно опускается внутрь ледника. Сверху же остается рыхлый ледяной покров, сквозь который мы часто проваливаемся, как будто идешь по раме парника.

Иногда во льду видны валуны, опустившиеся на глубину в 1–1,2 метра. Лед над такими опустившимися камнями прозрачнее, чем обыкновенный глетчерный лед.

Мы поднялись уже на 1128 метров над уровнем моря и за сегодняшний день прибавили к пройденному пути 13,7 км. С удовлетворением чувствуем, что все же постепенно продвигаемся на юг. Быть может, уже завтра придет конец всем затруднениям. В конце концов, трудности существуют лишь для того, чтобы их преодолевать. Все мы чувствуем себя хорошо.

12 декабря. Пройденное сегодня расстояние – пять километров за целый день – лучше всяких слов выражает, каковы были встреченные нами трудности. Мы вышли в 7 часов 40 минут. Идти пришлось по поверхности, хуже которой нельзя себе представить, – это был острый, угловатый, голубой лед со множеством провалов и трещин, то поднимавшийся высокими холмами, то опускавшийся, образуя глубокие ямы. По трудности передвижения я не знаю ничего подобного в полярных странах! Сани жестоко страдают от такой дороги. Мы же находимся в постоянном напряжении – должны оберегать сани от поломок, удерживать их, когда они катятся в пропасть, и в то же время спасать собственную жизнь.

Все мы сплошь в синяках от падений на острый угловатый лед, но, слава богу, пока обошлось без переломов и вывихов. Сегодня работали посменно, так как могли тащить зараз лишь одни сани: двое, по очереди, тянули их, тогда как двое других поддерживали и уравновешивали, чтобы они шли прямо. Пройдя таким образом полтора километра, мы возвращались через трещины назад и брались за вторые сани. Проделав это сегодня на протяжении 5 км, мы прошли на самом деле 15 км по такой дороге, где на каждом шагу угрожала гибель. В результате мы все-таки продвинулись к югу на пять километров. Лагерь устроили сегодня на пространстве, покрытом фирном, расчистив на нем при помощи ледоруба место для палатки. Погода по-прежнему великолепная, но на юге горизонт затемнен низко опустившимися облаками. Очень надеемся, что завтра минуем область максимального давления льда, и тогда будет значительно лучше идти. Как только будет хороший путь, мы очень скоро доберемся до нашей цели. Маршалл наносит на карту засечки и углы на все новые горы – они все время появляются то на западе, то на востоке. За день прошли 5,2 км, с возвращениями – 15,8 км.

13 декабря. Вышли в 8 часов и опять потащились то вверх, то вниз, через трещины и ребристый голубой лед, по очереди продвигая сани. Едва прошли около полутора километров, как попали в такое место, где, по-видимому, было уже совершенно невозможно двигаться вперед. Впрочем, с правой стороны, в направлении с юго-запада на юг тянулась как будто более удобная поверхность. Мы решили сделать крюк в том направлении, чтобы попробовать обойти область сильного давления льда. Возвращаясь к саням, я упал и сильно расшиб об лед левое колено – такое падение могло иметь серьезные последствия. Во вторую половину дня мне пришлось работать с повязкой, и сейчас колено не так болит. Можно себе представить, что было бы, если б кто-нибудь из участников экспедиции получил серьезное повреждение в таком месте и в таких условиях.

После полудня вступили на более хорошую поверхность льда и смогли тянуть одновременно те и другие сани. Мы по-прежнему постепенно поднимаемся, и сегодня вечером гипсометр показывает уже 203,7, то есть 1332 метра над уровнем моря. Дует свежий южный ветер, он много сильнее, чем прежде. Мы расположились с палатками на очень небольшом участке ледника, покрытом фирном. Полы палаток пришлось закрепить снятыми с саней мешками провизии. Температура сейчас —7,2 °C. По мере того как мы поднимаемся, на западо-юго-западе появляются все новые и новые горы. Теперь идем вверх, словно по какой-то длинной желтой дороге, лед здесь не голубой. Очевидно, мы двигаемся над древней мореной, камни которой опустились, пройдя сквозь лед, когда ее движение задержалось. Я уверен, что главная масса ледника нарастает слабее, но его продвижение вперед продолжается, хотя и более медленным темпом, чем в предыдущие периоды. За день мы прошли восьми километров. Кроме того, нам пришлось сделать лишних 6,5 км, возвращаясь каждый раз за вторыми санями.

14 декабря. Один из труднейших дней за все время. Весь день двигались по леднику в юго-западном направлении, главным образом по руслу древней морены со множеством ям, протаянных много лет назад камнями и валунами, опустившимися вниз. Весь день шел снег при относительно высокой температуре и потому все кругом было мокро. Поднялись за день более чем на 300 метров и в 18 часов находились на высоте 1707 метров над уровнем моря. Можно предположить поэтому, что горы на западе достигают 3 000–4500 метров, если судить по тому, как они возвышаются над нашим местонахождением.

Колено мое поправляется. Тащить сегодня было очень тяжело, и мы много раз падали на скользком льду. Незадолго до остановки Адамс провалился сквозь снег и едва удержался над страшной пропастью. Сани становятся все хуже и хуже, особенно те, у которых сломана передняя дуга, – они постоянно наталкиваются на твердый, острый лед и тянут нас рывком к себе, нередко заставляя падать. На такой большой высоте тащить сани очень изнурительно, особенно, когда скользишь по снегу, покрывающему голубой лед. Очевидно, когда-то здесь было колоссальное обледенение, которое теперь уменьшается. Даже на горах видны признаки этого процесса. Вечером у нас возродилась надежда на то, что мы находимся у конца подъема и скоро достигнем желанного плоскогорья. Тогда-то, наконец, по-настоящему: вперед, на юг! Вопрос только в том, хватит ли продовольствия. Сегодня мы сделали 12 км.

15 декабря. Вышли в 7 часов 40 минут при ясной погоде. Шли с большим трудом вверх по голубому льду, но постепенно перед нами появилась земля. Казалось, наконец, наступит перемена, и мы увидим что-то новое. Ко времени второго завтрака мы оказались уже на лучшей поверхности льда, с участками, покрытыми снегом, и увидели перед собой далеко простиравшуюся широкую равнину. Казалось, мы в самом деле поднялись на то плато, о котором мечтали, тем более, что гипсометр показывал высоту 2204 метра. Однако вечером давление опустилось и соответствовало только высоте 1777 метров. Возможно, кажущаяся высота зависела от барометрического давления, связанного с переменой погоды: во второй половине дня налетел сильный юго-западный ветер. Температура в полдень была —7,8 °C, и на ветру нам стало холодно, так как мы тащили сани в одних пижамах. После полудня мы все время поднимались, но дорога стала значительно лучше: вместо голубого льда шли уже по твердому фирну, трещин не было, лишь кое-где имелись покрытые снегом, но хорошо заметные провалы. Впереди действительно расстилается высокое плато. Мы видим также отдельные горы, которые, очевидно, пробиваются сквозь континентальный лед. Итак, перед нами открытый путь на юг! Огромные горы тянутся к востоку и к западу. Какая блаженная перемена после всех треволнений и тягот последней недели! Мы сделали за день 21,1 км.

16 декабря. Позавтракав в 5 часов 30 минут, мы вышли в 7 часов; сначала падал небольшой снег, затем погода прояснилась. Мы легко двигались по твердой поверхности льда. В полдень разбили лагерь, сделали астрономическое наблюдение и убедились в том, что находимся на 84°50’ ю. ш. Впереди – длинный склон, покрытый льдом и трещинами, зато сегодня прошли 22,4 км.

В 17 часов 30 минут остановились лагерем и решили устроить здесь склад снаряжения. Дальше предполагаем идти налегке, лишь в той одежде, которая на нас. Здесь надо также оставить запас провианта на четыре дня, которого, как я рассчитываю, на обратном пути должно хватить, чтобы добраться до следующего склада при уменьшенном рационе.

В общей сложности мы прошли теперь по глетчерному льду, изрезанному трещинами, около 160 км и поднялись по этому самому огромному в мире леднику на высоту 1829 метров. Еще один склон с трещинами – и мы будем на плоскогорье. Благодарение богу!

Все мы здоровы и чувствуем себя хорошо. Температура вечером —9,5° C, дует свежий юго-западный ветер. На запад-юго-запад видны великолепные горные цепи, впереди открывается вид на ледник и горы. Прямо перед нами находятся три острых пика, связанных между собой и образующих как бы остров посреди континентального льда или головной части глетчера. Эти пики расположены прямо к югу от нас. К востоку и к западу от этого острова от континентальной массы льда отделяется лед и низвергается вниз на соединение с верхней частью самого ледника. К западу вдоль края ледника все горы имеют форму утесов, и на них ясно различимы полосы, указывающие на слоистость. Еще далее к западу, позади переднего ряда гор, располагаются острые пики правильной конусообразной формы. От горы Клаудмэйкер земля простирается примерно на юго-юго-запад.

Мы идем по западной стороне ледника. С другой, восточной, стороны имеется прорыв в обрывистых горах, за которым земля тянется в более юго-восточном направлении. Долина заполнена льдом, подвергшимся боковому давлению и происшедшим, по-видимому, из континентального ледяного покрова. Юго-восточные горы также обнаруживают слоистые полосы. Надеюсь, фотографии будут достаточно ясны, чтобы дать общее представление об этой местности. Эти горы нельзя назвать красивыми в общепринятом смысле этого слова, но они поистине великолепны в своем строгом и мрачном величии. Ни одна нога человеческая не ступала на их могучие склоны, и до нас еще ни один глаз не улавливал их очертаний.

17 декабря. Выступили в 7 часов 20 минут. Все утро поднимались вверх по голубому льду с отдельными участками, покрытыми снегом, которые препятствовали нашему продвижению, пока мы не догадались, что лучше всего перетаскивать сани через эти участки рывком. Иначе сани, задерживаясь, тянули назад, и ноги скользили на гладком льду. К 13 часам сделали таким образом около 13 км, а во вторую половину дня прошли еще 6,5 км, причем шли от 7 часов 23 минут до 18 часов 40 минут с остановкой лишь на час для завтрака. Пройдено как будто немного, но надо сказать, что в последние два часа подъем был очень крут.

Нам приходилось тащить по ледяному склону одни сани вчетвером и при этом выбивать ледорубами ступени во льду. Продвижение затруднялось еще сильным южным ветром, дувшим прямо в лицо. Вторые сани подняли уже с помощью альпийской веревки, привязанной к передку. По мере того как мы продвигались с первыми санями, веревку эту выпускали, пока она не кончалась, затем выбивали площадку во льду, на которой можно было стоять, и соединенными усилиями подтягивали вторые сани. Такой прием повторяли до тех пор, пока не добрались, наконец, с обоими санями до более ровного места. Там мы разбили палатки на небольшом клочке, покрытом снегом.

Снега этого было недостаточно, чтобы укрепить края палаток, и нам пришлось разложить вокруг них все свое снаряжение.

Теперь в смысле теплой одежды можно сказать, мы сожгли за собой корабли. Вечером был устроен склад около острова из скал, мимо которого мы проходили, там оставили все имущество, кроме самых необходимых предметов. Вечером после еды Уайлд поднялся по склону на холм, чтобы рассмотреть находящееся впереди плато. Он вернулся с известием, что оттуда действительно, наконец, видно плато и что завтра закончатся все наши тяжелые испытания.

Уайлд принес с собой также несколько интересных геологических образцов, некоторые из них похожи на каменный уголь. Быть может, этот уголь и плохого качества, но я не сомневаюсь, что это все же он самый. Если окажется так и на самом деле – это будет чрезвычайно интересное для науки открытие. Уайлд рассказывает, что там имеется около шести слоев этого темного вещества, перемешанного с песчаником, и что слои его от 10 см до 2–2,5 метров толщиной. Большое количество его лежит в виде обломков на склоне. Мы сфотографировали выходы песчаников. Мне очень бы хотелось как-нибудь выгадать время, чтобы рассмотреть эти скалы более подробно. Может быть, мы в состоянии будем сделать это на обратном пути. Теперь же нет возможности заниматься геологическими исследованиями – мы должны идти на юг, а времени мало. Все же мы определили, что основная порода песчаник, и на обратном пути обязательно возьмем образцы его. Полагаю, что это самый южный пункт, где вообще мы сможем взять образцы горных пород, так как завтра будем уже находиться на плато, и горы от нас останутся далеко.

Вечером сильный ветер, но совершенно ясно. Высота, по данным гипсометра, 1859 метров.

Когда позднее, по возвращении на «Нимрод», я показал эти образцы профессору Дэвиду, он окончательно установил, что один из них представляет собою каменный уголь, другие – угленосную породу. Геологические заметки в специальной главе подробнее касаются этого весьма любопытного открытия. – Э. Г. Ш.

 

По Великому плато на Юг

18 декабря. Почти наверху! Сегодня вечером находимся на высоте 2256 метров над уровнем моря. Это был один из самых тяжелых дней, но по крайней мере труды не пропали даром, потому что мы, наконец, добрались до плато. Вышли в 7 часов 30 минут, подтаскивая сани по очереди. Таким образом, за день продвинулись вперед на 10,4 км, на самом же деле прошли около 30 км.

Все утро пришлось идти по рыхлому скользкому льду, поднимая и те и другие сани с помощью альпийской веревки и впрягаясь, когда подъем был не так крут. В 12 часов 45 минут остановились лагерем на гребне, вблизи льда, подвергшегося большому давлению, в самой гуще трещин. В одну из этих трещин угодил я, а Адамс затем попал в другую. Пока приготовляли завтрак, я добыл образцы пород с окружающих скал, они были вовсе не похожи на вчерашний песчаник. Да и здесь горы все разные. На горах, находящихся слева, ясно заметна слоистость, а на западе на склонах виден песчаник, притом сильно выветрившийся.

Всю вторую половину дня мы втаскивали по очереди сани по бесконечному снежному склону и, когда добрались до лагеря, были страшно голодны и утомлены. Мы очень экономим провизию, чтобы растянуть ее возможно дольше, поэтому все сильнее голодаем. По ночам нам снится еда. Каждый экономит по два сухаря в день, кроме того, откладываем некоторое количество пеммикану и сахару, пополняя нехватку маисом, взятым для лошадей. Маис размачиваем в воде, чтобы сделать его помягче. В результате продовольствия у нас остается на пять недель, а до полюса еще около 300 географических миль (556 км). Причем нам предстоит пройти тот же путь и обратно до последнего склада, устроенного вчера. Ясно, дабы достигнуть цели, приходится сокращать рацион. Температура вечером —8,9 °C, но холодный ветер все утро режет нам лицо, щиплет потрескавшиеся губы.

Сегодня нам еще приходилось иметь дело с трещинами, но завтра, я полагаю, они кончатся. Когда поднялись сегодня на главный склон, к западу от полюса появились в еще большем числе горы, одни с крутыми обрывами, другие закругленные с пологими, покрытыми снегом склонами. Думаю, что южная граница этих гор проходит примерно около 86° ю. ш.

19 декабря. Мы все еще не достигли уровня плато, хотя сегодня вечером находимся уже на высоте 2404 метра. Перед нами опять новый подъем. Позавтракали в 5 часов и вышли ровно в 7 часов, взявшись вчетвером за одни сани. Мы скоро взобрались на вершину хребта и затем вернулись за вторыми санями. Остальную часть дня тащили те и другие сани одновременно. Груз составлял примерно 91 кг на человека. Шли мы до 18 часов с часовой остановкой на завтрак. В полдень удалось сделать астрономическое определение, оказалось, что мы находимся на 85°5’ ю. ш.

Нам, кажется, никак не отделаться от трещин – весь день пришлось перебираться через них и проваливаться. При этом дул прямо в лицо холодный южный ветер, а температура менялась от —9,4° до —12,8° C. Работать было чрезвычайно тяжело, так как дорога шла все время в гору, а полозья саней сильно пострадали от острых льдин и находятся в очень плохом состоянии. Местами нас сильно задерживал рыхлый снег, но все же мы прошли свои 16 км и сейчас разбили лагерь на хорошей снежной поверхности между двумя трещинами. Думаю, что завтра все-таки мы действительно окажемся на самом плато.

Этот ледник должно быть один из самых длинных, если только не самый длинный в мире. Заструги здесь направлены главным образом на юг, так что можно ожидать, что на пути к полюсу ветер будет постоянно дуть нам в лицо.

Вечером Маршаллу пришлось померзнуть, определяя углы на новые, открывшиеся сегодня на западе горы. Пообедав, занялись осмотром полозьев саней. Пришлось у одних саней перевернуть полозья другим концом, так как они сильно пострадали от путешествия по леднику и тяжело шли по рыхлому снегу. Погода благоприятствует по-прежнему, и это большое утешение: при плохой погоде было бы совершенно невозможно передвигаться среди трещин, образовавшихся от скопления льда при его движении вниз с плоскогорья между горами. Сейчас обнаруживается относительно небольшое движение льда, и многие трещины заполнены снегом. Сегодня находимся на расстоянии 290 географических миль (538 км) от полюса. Мечтаем о рождественском ужине. Во что бы то ни стало в этот день мы будем сыты.

20 декабря. И все еще мы не наверху, хотя близки к этому. Вышли из лагеря в 7 часов при сильном южном ветре, продолжавшемся весь день, и при температуре от —13,9° до —15 °C. Бороды наши совершенно обледенели. Весь день пришлось подыматься по льду, подвергшемуся боковому давлению. Сейчас мы на высоте более 2438 метров над уровнем моря. Погода была ясной, хотя на небе и ходили облака различного вида, отмеченные Адамсом. В полдень Маршалл брал углы и засечки, определив наше положение по солнцу. Установлено, что мы находимся под 85°17’ ю. ш.

Каждый гребень, на который мы поднимаемся, заставляет надеяться, что это последний, но затем за ним оказывается еще один, также исковерканный боковым давлением, и снова приходится лезть вверх. Это трудное дело, особенно если учесть, что мы свели теперь завтрак к одной кружке похлебки с одним сухарем. После пятичасового подъема да при холодном ветре к полудню мы страшно голодны. Второй завтрак состоит из кусочка шоколада, чая с плазмоном, кружечки какао и трех сухарей. За сегодняшний день мы сделали 18,5 км, причем под конец пути пришлось опять втаскивать сани поочередно, так как подъем был очень крут. Несмотря на все, мы подвигаемся вперед. Теперь до полюса осталось только 279 миль. Горы сейчас, по-видимому, уходят на юго-восток, и скоро мы превратимся в точку среди огромной пустыни покрытого снегом континентального льда. Вечер холодный. Следующую неделю я за повара и уже сегодня вечером вступил в свои обязанности. Все здоровы и чувствуют себя хорошо.

21 декабря. День летнего солнцестояния при морозе в —33,3 °C! Мы поморозили себе пальцы и уши. Весь день с юга дул резкий ветер со снегом, все это потому, что мы находимся на высоте более 2438 метров над уровнем моря.

С раннего утра, напрягая все силы, двигались на юг, но прошли всего 9,6 км, так как с полудня, или, вернее, с 13 часов – после остановки на завтрак, опять пришлось по очереди подтягивать одни и другие сани, перебираясь через трещины и высокие ледяные гребни, образовавшиеся от давления. Продвинув одни сани на некоторое расстояние, мы ставили на них бамбуковую палку с флагом, чтобы отметить их положение, и затем возвращались за вторыми.

Понижение температуры, без сомнения, связано с ветром, а мы особенно сильно мерзнем и от недоедания. Большая высота, на которой мы теперь находимся, прибавила трудностей, но мы все равно непрерывно подвигаемся к югу. Сегодня вышли из лагеря в 6 часов 45 минут и, за исключением часовой остановки на завтрак, шли до 18 часов Сейчас расположились лагерем в заполненной снегом трещине. Это единственное место, где можно найти снег, чтобы обложить им вокруг полы палаток. В других местах везде либо твердый фирн, либо голый лед.

Мы совсем не думали, что этот ледяной гребень, возникший от давления, будет таким серьезным препятствием для нас. Он казался довольно обыкновенным даже на близком расстоянии. Решили больше не полагаться на глазомер: расстояния здесь страшно обманчивы.

С высоты, на которой мы сейчас находимся, открывается великолепный вид на ледник и на горы, простирающиеся к востоку и западу от него; некоторые из них достигают высоты более 4500 метров.

Мы очень голодны, а холод почти такой же, как во время весенней санной экспедиции. Бороды наши превратились в комки льда и не оттаивают весь день. Слава богу, все здоровы, и дело пока обходится без несчастных случаев; это особое везенье, если учесть, что мы прошли больше двухсот километров по глетчерному льду, изрезанному множеством трещин.

22 декабря. Записывая сегодняшние события, я легко могу вообразить, что нахожусь в весенней санной экспедиции. Температура воздуха —20,6° C, дует резкий, пронизывающий юго-восточный ветер, пробирающийся сквозь стены в палатку, которая уже порядком поизносилась. Весь день, начиная с 7 часов, мы перетаскивали через гребни льда и трещины по очереди одни и другие сани, сделав только часовую остановку для завтрака. И за все это время мы продвинулись в южном направлении всего-навсего на 6,5 км. Впрочем, сегодня вечером перспективы прояснились: должно быть, мы все-таки добрались до конца этого огромного ледника. Он уже становится более пологим, и, кроме трещин, вероятно, завтра не будет других препятствий на нашем пути.

Сегодня при спуске с ледяного гребня одни из саней перекувыркнулись вверх полозьями, но ничто не пострадало, хотя вес всего груза был более 180 килограммов. Нам приходится разом поднимать эти 180 кг по крутым склонам и через ледяные гребни с помощью альпийской веревки и самим привязываться к ней, когда направляемся вниз за вторыми санями. Поверхность льда здесь предательская, и не раз за день мы спасались от падения в бездонные провалы лишь благодаря этой предосторожности.

Уайлд сравнивает ощущение от ходьбы по этой поверхности, покрытой наполовину снегом, наполовину льдом, с прогулкой по стеклянной крыше какого-нибудь вокзала. Обычно, когда кто-нибудь из нас падает в трещину, другие подшучивают и кричат ему: «Достал ли до дна?». При такой постоянной опасности невольно становишься невосприимчивым к ней, хотя, надо сказать, мы всегда очень рады, когда встречаем трещины с ясно заметными неприкрытыми снегом краями. Сегодня расположились на ночь в трещине, заполненной снегом.

К северу от нас, низко спускаясь над ледником, лежат непроницаемые кучевые облака, но некоторые наиболее высокие горы ясно видны. Мы только что оставили позади целое море изломанного давлением льда. Впереди, слава богу, открылся свободный путь к полюсу!

23 декабря. Находимся на высоте 2688 метров и все еще продолжаем подниматься вверх по волнам льда, образовавшимся от давления. Наше «плато» после утреннего перехода по довольно хорошей поверхности начало снова подниматься высокими гребнями. Это все еще не плоскогорье! Сегодняшние трещины были куда опаснее всех, какие нам приходилось преодолевать. Рыхлый снег совершенно скрывает их, так что не видно ни малейшего следа; замечаешь трещину, лишь когда в нее проваливаешься. Постоянно то одного, то другого приходилось вытаскивать из пропасти за лямки, которыми мы тянем сани. Только эти лямки и спасают от гибели в ледяной могиле.

Мы вышли в 6 часов 40 минут и шли до 18 часов с обычной часовой остановкой для завтрака. Лошадиный маис теперь не разбухает в воде: температура так низка, что вода замерзает. В результате маис, когда его поешь, начинает разбухать внутри. Мы все время уж очень голодны. Разговоры большей частью вращаются вокруг того, чего каждый хотел бы поесть.

Несмотря на трещины, мы прошли сегодня 20,9 км и сейчас находимся под 85°41’ ю. ш. Температура в полдень была —14,5 °C, а в 18 часов —18,3 °C, но по ночам она много ниже. Дувший весь день сильный юго-восточный и юго-юго-восточный ветер щипал нам носы и потрескавшиеся губы. Уайлд отморозил себе лицо. Надеюсь, завтра кончатся эти затруднения, и мы скорым шагом отправимся к полюсу.

24 декабря. Сегодня день для нас получше, пожалуй, это самый ясный день с тех пор, как мы вошли в «Южные ворота». Вышли в 7 часов, двигаясь по волнообразным складкам льда, причем время от времени то один, то другой из нас проваливался сквозь тонкую снежную кору трещин. В 10 часов 30 минут я решил взять более западное направление. Вскоре попали на гораздо лучшую поверхность и смогли пройти до полудня 8,2 км, так как дорога улучшилась. После завтрака мы разгрузили вторые сани и пошли дальше лишь с одними. Дул сильный южный ветер со снегом при температуре —22,2 °C. Лица наши покрылись коркой льда и то и дело обмораживались.

Во второй половине дня дорога стала лучше, трещины и провалы исчезли, но мы все еще идем в гору и с вершины одного из гребней увидели новую горную цепь, расстилавшуюся на юго-юго-восток до 86° ю. ш. В 18 часов крайне усталые, с закоченевшими ногами, остановились лагерем. Из одежды лишь то, что на нас надето, все лишнее оставили в складе. Между тем постоянный подъем заставляет выносить гораздо более низкие температуры, чем я предполагал.

Сегодня находимся на высоте 2772 метра над уровнем моря, а местность впереди нас все еще поднимается. Надеюсь, что скоро дойдем до ровного места: идти с грузом на такой высоте чрезвычайно тяжело. Пока нет никаких следов той особенно твердой поверхности, которую встретил капитан Скотт во время своего путешествия по северному плато. По-видимому, здесь имеются правильные слои снега, не слишком разметенные ветром. Через несколько дней, вероятно, лучше узнаем условия этой снежной поверхности.

Завтра Рождество, и мысли невольно обращаются к дому и ко всем домашним развлечениям, связанным с этим временем. Хотелось бы слышать шум праздничной толпы на лондонских улицах, а вместо этого мы лежим здесь в маленькой палатке, где-то на самом краю света, одинокие, вдали от проторенных путей. Но в мыслях мы переносимся через эти безмерные пространства льда и снега, через безграничные океаны к тем, кто думает о нас в это время. И, слава богу, мы приближаемся к цели. За сегодняшний день прошли 17,9 км.

25 декабря. Рождество. Мороз сегодня был от —25° до —26,7° C. Сильный колючий южный ветер и снежная метель. При этих условиях шли с 7 до 18 часов по самому крутому подъему, какой нам пришлось до сих пор встречать, местами пересеченному трещинами. Сейчас, когда я это пишу, мы находимся на высоте 9500 футов над уровнем моря и на параллели 85°55’ ю. ш.

Вышли после хорошего завтрака и вскоре попали на рыхлый снег, по которому полозья саней, сильно потрепавшиеся за время пути, двигались с большим трудом. К полудню сделали только 8,3 км. Астрономическое определение дало 85°51’ ю. ш.

После завтрака я сфотографировал наш лагерь, украшенный флагами, и всех своих спутников. Было очень холодно, температура —26,7 °C, ветер пронизывал насквозь. Всю вторую половину дня мы непрерывно поднимались. В 18 часов увидели впереди новую горную страну, простирающуюся к юго-востоку, большей частью покрытую льдом. Она относительно бедна снегом, но на склонах хребта ясно обозначены глетчеры. Хребет этот оканчивается на юго-востоке отдельной огромной горой в виде башни – мы и назвали ее «Замком». Позади этих гор виднеются другие с более пологими склонами и закругленными формами. Они уклоняются к юго-востоку, так что по мере продвижения на юг угол, под которым мы их видим, расширяется, и скоро мы их совсем потеряем из виду.

К 18 часам, когда мы расположились лагерем, ветер стал ослабевать. Трудно понять, почему здесь при постоянных ветрах такой рыхлый снег. Можно предположить, что мы все-таки не достигли еще действительного уровня плато, и снег, по которому теперь идем, сдут со склонов плоскогорья южными и юго-восточными ветрами.

Ради праздника у нас сегодня великолепный обед. Прежде всего была похлебка из лошадиного маиса с пеммиканом, в которую добавили немного консервированного бульона с сухарями. Затем на воде от какао я заварил немножко плум-пудинга, подаренного Уайлду одним из его друзей. Вместе с каплей коньяка из медицинского запаса все это было такой роскошью, какой мог бы позавидовать сам Лукулл! В заключение мы выпили по кружке какао, выкурили по сигаре и насладились ложкой мятной настойки, присланной одним из шотландских друзей. Сегодня наелись досыта, но это в последний раз перед многими и долгими днями.

После обеда обсудили свое положение и решили еще более сократить рацион. От места, где мы сейчас находимся, до полюса и обратно остается примерно 500 географических миль (975 км). Провизии у нас на месяц, сухарей же только на три недели. Придется растянуть недельный паек на 10 дней. Будем съедать утром по одному сухарю, в полдень – три и вечером – два. Ничего не поделаешь. Завтра оставим здесь все, за исключением самого необходимого. В смысле одежды мы достигли уже крайних пределов, но теперь решили обойтись даже и без запасных полозьев в надежде, что старые полозья выдержат. Приходится рисковать! Мы вдали от всего мира, и сегодня особенно много думалось о доме. Но не раз эти мысли прерывались падением в скрытую от глаз трещину. Ладно, мы увидим всех наших близких, когда окончим свой труд!

Сегодня вечером Маршалл смерил у всех температуру тела. Она оказалась на два градуса ниже нормальной, но мы чувствуем себя в полном порядке. Это благодаря жизни на чистом воздухе и сознанию, что мы продвигаемся на юг!

26 декабря. Вышли ровно в 7 часов, оставив на месте ночевки массу снаряжения. Шли весь день, за исключением перерыва на завтрак, сделали 23 км, несмотря на то, что все время шли в гору, местами по рыхлому снегу и при противном ветре. Перед нами вырастал один ледяной гребень за другим, и, хотя поверхность пути была лучше и местами тверже, после десятичасового похода мы чувствуем страшную усталость. Сейчас находимся на высоте 2923 метра над уровнем моря, по показанию нашего гипсометра.

Ледяные гребни, через которые мы перебираемся, по внешнему виду почти одинаковы. Вершина такого гребня, освещаемая солнцем, видна уже издали, затем начинается постепенный подъем. По мере приближения к вершине гребня снег делается рыхлее, тяжесть саней становится более заметной. Потом рыхлый снег уступает место твердой поверхности, а на самой вершине имеются мелкие трещины. Каждый раз, добравшись до вершины гребня, мы говорим себе: быть может, это уже последний? Но нет, это не последний, впереди появляется новый гребень!

Думаю, что земля должна лежать неглубоко под ледяным покровом. Трещины на вершинах гребней позволяют предполагать, что ледяной покров движется над поверхностью земли, находящейся на небольшой глубине. По-видимому, лед, спускаясь с плоскогорья на ледник, образует ряд террас. Сегодня мы совершенно потеряли из виду горы, все они остались позади, и сейчас кругом расстилается безграничная снежная пустыня.

Еще два дня, и запас маиса кончится, тогда наша похлебка будет иметь еще более жалкий вид, чем теперь. Терпеть недостаток пищи очень неприятно, но ведь если бы мы позволили себе количество еды, которое в обычных условиях кажется совершенно необходимым, нам пришлось бы оставить всякую мысль о достижении полюса!

27 декабря. Если обширная снежная равнина, поднимающаяся через каждые 11 километров крутым гребнем, может быть названа плоскогорьем, то мы, наконец, на нем находимся, причем высота его превышает 2993 метра. Вышли в 7 часов и шли до полудня, встретив опять в 11 часов крутой, покрытый снегом гребень, на котором нам пришлось жарко. Все-таки к полудню мы втащили на гребень сани и остановились лагерем. На каждого теперь приходится по 68 килограммов груза. Во второй половине дня до 17 часов шли хорошо, но затем снова встретили новый гребень, ничуть не легче предыдущего, так что, когда в 18 часов добрались до вершины, сделав примерно 23,4 км за день, спины и ноги наши совсем отказывались служить. К счастью, погода была чудная и ветер очень слабый. Температура воздуха —22,8° C. Поверхность снега здесь очень своеобразна, снег лежит слоями с небольшими застругами, направленными на юго-юго-восток.

Голод заставляет нас все время думать о плум-пудинге, а жесткий, недоваренный маис вызывает расстройство желудка. И все же мы продвигаемся на юг! Сегодня вечером определение дало 86°19’ ю. ш. Много думаем о доме и о близких.

28 декабря. Если поверхность Барьера переменчива, как море, то плато переменчиво, как небо. В течение утреннего перехода продолжали непрерывно подниматься, но поверхность пути все время менялась. Сперва это был рыхлый снег, расположенный слоями, затем снег такой глубокий, что мы вязли в нем чуть не по колено. При низкой температуре наши ноги сильно мерзли от этого. Кто знает, что мы встретим дальше, но пока еще можно безостановочно идти вперед.

Сегодня вышли в 6 часов 55 минут и до полудня прошли 11,5 км. Тянуть сани было очень тяжело. Кое-где ветер намел снегу, образовав твердые заструги. В других местах совершенно гладкий и твердый на вид снег оказывался тонкой коркой над трещиной, в которую мы и проваливались. Все это вместе мучительно. Вчера прошли последнюю трещину, но мелкие трещинки еще попадаются. По краям их блестят, как алмазы, кристаллы льда, предостерегая об опасности. Сейчас находимся на высоте 3109 метров над уровнем моря. Плато постепенно становится более плоским, но все же сегодня во второй половине дня тащить сани было страшно трудно. Значительная высота и —26,7° C затрудняют дыхание, от этого работать тяжело. Все же продвинулись к югу. Сейчас находимся под 86°З1` ю. ш. Последние 100 километров перед полюсом рассчитываем пройти скорым маршем налегке, оставив все, что возможно. С собой думаем взять только одну палатку, а шесты другой палатки используем в качестве знаков через каждые 16 км. В последнем складе в 100 км от полюса оставим свои пищевые запасы, за исключением того, что необходимо для пути туда и обратно При благоприятной погоде я рассчитываю достичь полюса 12 января.

Затем мы приналяжем изо всех сил, чтобы добраться до мыса Хат к 28 февраля.

Мы так устаем, что, протащив сани час, бросаемся на снег и минуты три отдыхаем. Сегодня у нас ушло 10 часов на то, чтобы пройти 22,9 км, но мы все-таки их прошли! Удивительное это дело, чувствовать себя на высоте 3000 метров, чуть ли не на краю света! Голод тяжело терпеть, но мы будем счастливы, когда выполним свое дело. Вчера у Адамса весь день была сильная головная боль; сегодня то же самое у меня, но сейчас уже лучше. В остальном все здоровы и в норме. Поверхность льда, по-моему, все больше и больше выравнивается, поэтому я надеюсь, что завтра пройдем по крайней мере 24 км.

29 декабря. Вчера я писал, что надеемся пройти сегодня 15 миль, но поверхность пути здесь так изменчива, что и за час вперед ничего нельзя предсказать с уверенностью. Из-за сильного южного ветра при морозе от —23,4° до —25° и при нашем голодном состоянии нам удалось пройти всего лишь 19,8 км. Поднялись на высоту 3142 метра, причем подъем был такой, что подвигаться с санями в течение 10 часов оказалось труднее, чем когда-либо.

Дело принимает серьезный оборот. Если мы хотим дойти до полюса, положительно необходимо увеличить количество пищи. Придется рискнуть устроить склад в 112 километрах от полюса и пойти вперед с максимальной скоростью. Сани совершенно износились, их страшно трудно тащить по отвратительной поверхности рыхлого снега. У меня весь день сильная головная боль; Адамс также нездоров. Я полагаю, что эти головные боли – разновидность горной болезни и вызваны большой высотой, на которой мы находимся. У других шла кровь из носу, и, по-видимому, это принесло им облегчение. Физическая работа на большой высоте всегда утомительна, а нам весь день приходится страшно напрягаться: тащить сани, иногда спотыкаться о твердые заструги, покрытые рыхлым снегом. С головой у меня что-то плохо – ощущение такое, как будто из нее вытаскивают штопором нервы. Маршалл мерил нам сегодня вечером температуру, она у всех примерно 34,4°, но, несмотря ни на что, мы все же продвигаемся к югу! До цели осталось теперь только 318 километров. Холод не так уж страшен. Лишь бы только скорее кончился подъем; кто знает, где может наступить предел человеческим силам. На каждого из нас сейчас приходится всего по 68 кг груза, но тащить намного труднее, чем было на глетчере, где на каждого приходилось по 113 кг. Нелегко достается нам полюс!

30 декабря. Сегодня прошли только 6,5 км; вышли в 7 часов, но уже в 11 часов пришлось разбить лагерь, так как с юга налетела снежная буря. Это более чем досадно, я прямо не могу выразить своих чувств. Мы, наконец, попали с санями на ровную поверхность льда, хотя и с довольно рыхлым снегом, как вдруг в 10 часов южный ветер стал усиливаться, начал мести снег. К 11 часам непогода так разыгралась, что пришлось остановиться. Итак, лежим теперь здесь целый день в спальных мешках, пытаясь согреться и прислушиваясь к шуршанию снега, заносящего палатку. Я нахожусь в палатке, где кухня. Ветер проходит сквозь тонкую материю. Наши драгоценные припасы истощаются, время идет, для нас было бы так важно теперь двигаться вперед. Лежим здесь и думаем, как бы поправить дело, но сокращать порции еще более уже невозможно. Единственное, что можно сделать, это оставить все, что мыслимо, перед самым концом и пойти налегке, напрягши все силы. Конечно, мы сделаем все, что в человеческих возможностях. Да поможет нам Провидение!

31 декабря. Последний день Старого года и чуть ли не самый тяжелый из всех. Пришлось опять весь день тащить сани вверх по рыхлому снегу и при сильнейшем ветре, гнавшем прямо в лицо тучи снега. Температура воздуха —21,7 °C, а высота 3193 метра над уровнем моря. Эта высота доставляет жестокие испытания. У меня весь день очень болит голова. Все мы сильно страдаем от голода, но все же продвигаемся. Сейчас находимся на 86°54’ ю. ш. Для предстоящего пути примерно в 500 географических миль (927 км) у нас продуктов на три недели, а сухарей только на две. Будем делать все, что в наших силах. Я слишком устал, чтобы писать дальше. Наши лица сплошь покрываются льдом, и мы все время рискуем обморозить их. Если, бог даст, в ближайшие две недели будет хорошая погода, тогда все в порядке. Сегодня прошли 17,7 км.

Если бы мы знали наперед, с какими холодами придется иметь дело во время этой экспедиции, то захватили бы по крайней мере пару ножниц, чтобы подстригать бороду. Влага от дыхания скапливалась и замерзала на бороде, а затем капала на фуфайку, образуя слой льда, который так примерзал к белью, что на стоянке фуфайку трудно было снять. Такие мелкие неприятности, конечно, производили бы на нас меньше впечатления, если бы после целого дня работы можно было поесть как следует, а мы постоянно страшно голодали и большую часть времени только и думали о еде. Шоколад в этих условиях определенно казался нам лучше сыра, потому что две ложки сыра, приходившиеся на человека по нашему рациону, не так долго оставались во рту, как два кусочка шоколаду, но того и другого вместе за один обед мы не получали. Тогда же нам не повезло и с сухарями: попалась жестянка с очень тонкими и пережженными. В обыкновенных условиях, быть может, они показались бы нам даже вкуснее других, но теперь хотелось прежде всего, чтобы они были больше. Мы обмакивали их в чай, чтобы они разбухли, и хоть казались больше, но опять-таки, если сухарь слишком размочить, то не чувствуешь, как откусываешь, и он слишком быстро и незаметно исчезает! – Э. Г. Ш.

1 января 1909 года. Слишком болит голова, чтобы писать сегодня. Сделали 18,5 км, в 18 часов были под 87°6’30'' ю. ш.; таким образом, мы уже побили и северный и южный полярные рекорды. Весь день, совершенно измученные и слабые от недостатка пищи, тащились по склону вверх по рыхлому снегу. Когда остановились лагерем в 18 часов, наступила, славу богу, хорошая теплая погода. Только 277,6 км отделяют нас от полюса. Высота 3278 метров над уровнем моря делает всякую работу трудной. Как будто впереди дорога лучше; надеюсь, завтра будет легче идти.

2 января. Страшно трудный путь сегодня. Вышли в 6 часов 45 минут по довольно хорошей снежной поверхности, но скоро снег стал рыхлым. Ноги вязли выше щиколотки, поломанные сани все время скатывались на сторону и увеличивали наши затруднения. Весь день мы опять поднимались и сегодня вечером находимся на высоте 3363 метра над уровнем моря. За весь день прошли 16,5 км, несмотря на то что идем теперь с довольно легким грузом. Холодный ветер при температуре —25,6 °C пронизывает насквозь.

Мы явно слабеем от недоедания, а высота делает затруднительным каждое движение, особенно если споткнешься во время пути. Головная боль все время не дает мне покоя. Из всех нас Уайлд как будто наиболее приспособленный. Видит бог, делаем все, что можем, но если и дальше поверхность такая же трудная, а плато будет продолжать подниматься, то положение становится серьезным. Мы недостаточно быстро подвигаемся вперед, чтобы обойтись имеющимся запасом пищи и вовремя вернуться назад к нашему складу. Я не могу думать сейчас о неудаче и вместе с тем должен взглянуть на дело разумно и не рисковать жизнью моих спутников. Чувствую, что если мы зайдем слишком далеко, то при таком состоянии пути не доберемся назад. Тогда все результаты экспедиции будут потеряны для человечества. Сейчас можем с уверенностью сказать, что Южный полюс находится на самом высоком плоскогорье мира. Наши геологические и метеорологические наблюдения принесут много пользы науке, но, конечно, это еще не достижение полюса! Возможности человека ограничены, а нам приходится сейчас бороться против неодолимых сил природы. Этот пронизывающий южный ветер с метелью положительно губит нас, и после десятичасовой борьбы с ним кружка похлебки, два сухаря и чашка какао нисколько не согревают. Завтра надо будет тщательно обдумать наше положение. Время идет, и наши запасы тают.

3 января. Вышли в 6 часов 55 минут при пасмурной, но относительно теплой погоде. Температура в полдень была —22,2° C. Все утро шли по ужасной снеговой поверхности и сделали только 8,1 км. Астрономические наблюдения показали, что находимся под 87°22’ ю. ш. Поверхность пути несколько улучшилась, и во вторую половину дня мы сделали 5 географических миль (9,3 км). В 18 часов температура была —23,9° C. Под вечер пришлось все время подниматься. В 18 часов 20 минут мы достигли высоты 3420 метров над уровнем моря. Завтра придется рискнуть устроить склад на плоскогорье и от него попробовать сделать вылазку налегке. Если, однако, и дальше будет такая дорога, то потребуется не менее двух недель чтобы дойти до цели.

4 января. Приближается конец нашего пути. Мы сможем идти вперед самое большее еще три дня, так как быстро теряем силы. Голод и снежная буря с юга при температуре —26,1 °C наглядно показали сегодня, что мы дошли до предела. Мы настолько обессилели из-за холода, что, когда в полдень смерили температуру тела, она у троих из нас оказалась ниже 34,4 °C.

Вышли сегодня в 7 часов 40 минут, оставив на месте лагеря, на этом обширном пустынном плато, склад – риск, который оправдывается лишь данными обстоятельствами и на который пошли и мои спутники. Они и до сих пор соглашались на всякий риск с полным самозабвением и готовностью, благодаря чему только нам и удалось забраться так далеко. Крохотным и жалким казался наш флаг из куска мешковины на бамбуковом шесте от палатки. Он поставлен возле этого склада провизии, которой на обратном пути нам должно хватить, чтобы добраться до следующего склада, расположенного в 241 километре к северу. Уже через полчаса мы потеряли его из виду и сейчас можем надеяться только на то, что собственные следы будут вести нас от одной до другой бамбуковой вехи, пока не отыщем его вновь. Надеюсь, что погода останется ясной.

Сегодня сделали 12,5 географических мили (23,1 км), и, хотя на каждого из нас приходится лишь 31,7 кг груза, идти было тяжело, труднее даже, чем с какими-нибудь 45 кг вчера и значительно труднее, чем три недели назад, когда при подъеме по леднику на каждого приходилось по 113 кг. Это ясно показывает, как мы слабеем. Наши худшие противники – огромная высота в 3414 метров и встречный пронизывающий ветер. Лица наши потрескались от мороза, а руки и ноги все время на грани отморожения. Нередко случается и в самом деле отмораживать пальцы, но обычно удается их кое-как оттереть. У меня случилась беда с двумя пальцами на левой руке – они уже были сильно помяты, когда мы на зимовке втаскивали автомобиль на лед, и потому в них плохое кровообращение. Наша обувь порядком поизносилась, и временами приходится останавливаться, чтобы выковырять снег из подошв. Запас сеннеграса почти исчерпался, так что изо дня в день приходится пользоваться все той же замерзшей травой. Еще одна беда: ламповый фитиль, которым обвязываются наши финеско, перетирается. Приходится делать на нем узлы, а в них набивается снег, образуя комки, которые время от времени надо счищать. Я полагаю, что для путешествия с санями по этому плоскогорью даже теперь, в разгар лета, мы должны были бы иметь не менее 1134 грамм пищи в день на человека, а наш рацион – еще уменьшенная принятая порция в 907 грамм. Чтобы облегчить груз, мы уже три недели назад оставили на складе все свое белье, и сейчас нам нечего переодеть.

На каждом из нас пара белья, рубашка, толстая верхняя фуфайка и костюм из тонкого габардина со множеством заплат. Когда мы утром вылезаем из влажных спальных мешков, наши костюмы мгновенно превращаются в панцири с ледяной чешуей, а волосы на голове и бороды обледеневают от дыхания. Ветер с силой полубури непрерывно дует нам в лицо. Надеемся, что удастся приблизиться к полюсу на расстояние 100 географических миль (185 км) – при данных обстоятельствах мы не можем рассчитывать на большее. Я уверен, что полюс находится на этом огромном открытом нами плоскогорье и отстоит на многие десятки миль от какой-либо горной страны. Температура сегодня вечером —31,1 °C.

5 января. Сегодня опять встречный ветер со снегом при морозе —27,8 °C и ужасная дорога. Нам приходилось идти по застругам с острыми краями, покрытым сверху слоем снега толщиной в восемь дюймов. Это привело в ужасное состояние наши ноги. Все же сделали 24,7 км, так как увеличили несколько свой рацион, убедившись, что это совершенно необходимо, если желаем чего-либо достичь. Я вижу ясно, что пища, которую мы получали, недостаточна, чтобы поддерживать наши силы, не говоря уже о восстановлении того, что мы затрачиваем на тяжелую работу. Сейчас должны стараться поддержать в себе внутреннее тепло, хотя силы наши исчерпаны. Температура тела сегодня в 5 утра у нас была 94° F [34,4 °C].

Вышли ровно в 7 часов, шли до полудня и потом с 13 до 18 часов Теперь помещаемся все в одной палатке. Это замедляет наши работы на стоянке. Из-за сильной тесноты приходится вставать в 4 часа 40 минут, чтобы поспеть выйти в 7 часов.

Вечером двое из нас вынуждены были стоять снаружи палатки, пока другие разбирались внутри. Конечно, из-за этого мы мерзнем еще сильнее. Больше всего мы все же страдаем от голода, а запасы наши сейчас уже очень малы. Меня все время мучит сильнейшая головная боль. Врагу своему такой не пожелал бы, но что об этом говорить. О самих себе вообще стараемся говорить поменьше. Мы теперь с трудом выдерживаем до вечера, так что едва ли сможем идти более двух-трех дней. Температура с того времени, как вышли на плоскогорье, не поднималась выше —17,8° C, а сейчас ведь самый разгар лета. Мы свершили все, что могли, и благодарим бога за то, что удалось продвинуться так далеко.

6 января. Это был наш последний переход вперед с санями и со всем лагерным снаряжением. Завтра мы выйдем из лагеря с небольшим запасом пищи. Постараемся продвинуться как можно далее на юг и водрузить там флаг. Сегодня мороз достигает —31,7 °C при сильнейшей метели. Прошли 24,5 км по рыхлому снегу: помогло некоторое увеличение порций. Они, правда, не достигли размеров полной порции, но все же были больше, чем последнее время. Лошадиный маис кончился.

Сегодня был самый тяжелый день за время путешествия. Все время отмораживали себе лица и пальцы. Итак, завтра устремимся к югу с нашим флагом. Сейчас находимся на 88°7’ ю. ш. Это наш последний переход на пути к полюсу. Дует страшный ветер. Если бы я и попытался изложить свои переживания и чувства теперь, когда вижу, что пришел конец пути, то едва ли мне удалось бы это сделать. Лишь одно немного облегчает наше разочарование – это сознание, что мы сделали все, что могли. Непреодолимые силы природы не дают нам завершить начатое. Больше не могу писать.

7 января. Ужасная снежная метель весь день. Мороз —51–56,7° C. Из палатки выйти невозможно, с подветренной стороны она вся занесена снегом. Целый день пролежали в спальных мешках, которые покрывались снегом, проникавшим сквозь изношенные полы палатки. Согревались лишь во время еды. Лежим в страшной тесноте. У Адамса время от времени делается судорога. Итак, приходится истреблять драгоценные запасы еды, не подвигаясь вперед. Скорость ветра достигает, вероятно, 120–140 км в час. Уснуть невозможно. Надеюсь, что завтра это кончится. Как только ветер спадет, мы пойдем на юг как можно дальше, водрузим флаг и повернем назад. Больше всего нас волнует мысль, не занесет ли снегом наши следы, так как в этом случае мы легко можем не найти склада, ведь нет никаких примет, по которым можно было бы ориентироваться на этой огромной снежной равнине. Пошли на серьезный риск, но мы должны были довести дело до конца. Да поможет нам Провидение!

8 января. Опять весь день в мешках. Страдаем и физически от холода и голода, и еще более душевно, от сознания того, что не можем идти дальше, а просто лежим здесь и дрогнем. То у одного, то у другого нога замерзает до полной потери чувствительности, так что ее приходится вытаскивать из спального мешка и отогревать под рубашкой товарища, который и сам находится почти в таком же состоянии. Все-таки надо еще хоть немного пройти к югу, хотя пищевые запасы кончаются и мы сами все более и более слабеем, лежа здесь на холоду при —57,8 °C. Ветер пронизывает тонкую палатку. Даже снег проходит внутрь, покрывает и без того сырые мешки, забирается вглубь. Вокруг палатки намело столько снегу, что она сжалась, и мы едва помещаемся в ней. Целый день дует сильнейший ветер, сила отдельных порывов должна быть больше 110–120 км в час. Сегодня к вечеру, впрочем, снаружи как будто стало тише. Как только буря действительно уляжется, мы тут же встаем и устремляемся к югу. Чувствую, что этот переход будет последним, дальше нам не пройти! Пищи почти не осталось, а на этой огромной высоте в 3536 метров трудно сохранять в себе тепло в промежутках между скудными трапезами. Теперь нам и читать нечего. Чтобы уменьшить груз, все книги мы оставили в складе. Томительно скучно лежать так в палатке без чтения, чтобы писать дневник подробнее – слишком холодно.

9 января. Последний день нашего пути вперед. Закончили свое предприятие. Крайняя точка, достигнутая нами, находится под 88°23’ ю. ш. и 162° в. д. Ветер спал около 1 часа. К 2 часам мы поднялись, позавтракали и в 4 часа вышли на юг, захватив с собою английский флаг королевы, медный цилиндр с документами, чтобы зарыть его на самой южной точке, фотографический аппарат, бинокль и компас. Мы то бежали, то шли по поверхности, сделавшейся твердой благодаря последней метели, и в 9 часов были уже на 88°23’ ю. ш.

Дальний Юг. 9 января 1909 года

Странно и непривычно не чувствовать за спиной неотступных, как кошмар, саней. На крайней точке своего пути мы подняли флаг, врученный нам ее величеством королевой, и второй английский флаг и именем его величества короля объявили это плоскогорье британским владением. Ледяной ветер, пронизывающий до костей, гордо развевает наши флаги. Вооружившись сильным биноклем, мы старались рассмотреть южную часть горизонта, но не увидели ничего, кроме мертвой, покрытой белым снегом равнины. По направлению к полюсу незаметно никакого прорыва в плоскогорье. Мы твердо уверены, что цель, которой нам так и не удалось достичь, лежит именно на этой равнине.

Мы пробыли там лишь несколько минут, затем сняли флаг королевы, чтобы взять его с собой, и, глотая на ходу скудный завтрак, поспешили назад, а к 15 часам достигли лагеря. Смертельно устав, мы во вторую половину дня смогли идти лишь два часа; в 17 часов 30 м. остановились на ночевку. Температура была —28,3° C. К счастью, метель не замела наши следы, они хорошо заметны, и мы с легкостью находим дорогу – увы, теперь уже по направлению к дому! Как ни велики наши сожаления, но большего сделать мы не могли.

 

Обратный путь

10 января. Вышли в 7 часов 30 минут при попутном ветре и шли весь день с остановкой лишь на час для завтрака. За день прошли к северу 34,3 км. Какое счастье, в самом деле, что мы можем идти по своим следам: ветер оборвал все флаги с шестов, которые мы поставили. Если удастся найти склад, все будет в порядке. Мы пошли на отчаянный риск, оста вив все свое продовольствие среди безграничной белой пустыни, в надежде лишь на то, что не будут заметены следы. Устали к вечеру страшно, но сделали в общем хороший переход. Температура —22,8° C.

11 января. Хороший день. Сделали почти 17 географических миль (31 км). По дороге нашли склад и забрали все, что там находилось. Сейчас по следам саней тянемся к северу. Температура была —26,1° C. Здесь свирепствовала ужасная метель, наметены огромные заструги.

12 января. Прошли 22,6 км при слабом попутном ветре. Снежная поверхность была очень скверной, с огромными застругами. Теперь к вечеру ветер крепчает. Надеюсь, завтра нам будет помогать хороший бриз.

13 января. Весь день было очень трудно тащить сани по плохой дороге, но все же прошли порядочное расстояние – продвинулись к северу на 25,6 км. Идем все время с парусом на санях, но не могу сказать, чтобы сегодня это особенно помогало.

Холод страшный, температура почти все время —27,8° C. Последнюю ночь мы плохо спали. Я совсем не спал, так как обе мои пятки поморожены, на них лопается кожа. То же самое под несколькими пальцами на ногах. Все же мы можем еще хорошо идти и подвигаемся довольно быстро. Ведь нам поневоле приходится торопиться: осталось всего фунтов 20 сухарей, которыми должны довольствоваться на протяжении более 225 километров. Полагаю, от них мало что останется, пока мы доберемся до нашего склада в головной части ледника. Поверхность снега сегодня была отвратительная.

14 января. Сильный попутный ветер, дувший весь день, был причиной того, что мы сделали рекордный переход за все время – 25,5 км за 10 часов. Решили сократить свои порции еще на один сухарь. Запаса сухарей при сокращенных порциях остается лишь на шесть дней, а нам до склада предстоит сделать около 193 км. Голод, таким образом, еще более усилился. Температура воздуха колебалась между —27,8° и —29,5° C при ветре. При таких условиях легко обмораживаешься.

15 января. Вышли в 7 часов 30 минут При сильном ветре и при температуре воздуха —30,6 °C шли непрерывно до полудня, сделав 15,2 км. Затем шли с 13 часов 30 минут до 18 часов, в общей сложности за день сделали 32,1 километров. Была пасмурная погода, бледное солнце едва просвечивало сквозь облака, но мы все еще различаем старые следы саней, хотя временами они плохо заметны. Случилась беда: в 15 часов 30 минут мы остановились передохнуть и вдруг заметили, что колесо-счетчик исчезло, отломившись целиком в том месте, где оно соединялось с санями. Для нас это серьезная потеря, так как все расстояния, пройденные по Барьеру, были исчислены по этому колесу. Правда, в складе у подножья глетчера имеется второе колесо, но мы не знаем в точности, каким расстояниям соответствуют его показания. Теперь придется судить о расстояниях лишь по приметам.

16 января. Сегодня при сильном попутном ветре сделали 29,7 км. Потрескавшиеся пятки доставляли мне страшные мученья. Вечером Маршалл сделал мне перевязку. Сегодня снова увидели землю и горы, после того как они были скрыты от нас в течение почти трех недель.

17 января. Вышли ровно в 7 часов. При свежем попутном ветре, при температуре —30,6° C сделали превосходный переход – прошли 36,2 км, почти все время спускаясь вниз по склону. В 10 часов добрались до места лагеря, где встречали Рождество. Бамбуковый шест, оставленный там в качестве знака, теперь послужит нам мачтой для паруса. Парус на самом деле сильно помогает. Спустились сегодня на 152 метра и, надо думать, что в три дня доберемся до склада, если пойдем с такой быстротой.

18 января. Это наш наилучший день: сделали 42,6 км, правда, все время спускаясь и при сильном попутном ветре, дошли почти до конца главного ледопада. Температура незаметно повысилась, вечером было уже —25,6 °C, а показания гипсометра – 196,5° – говорят о том, что мы сильно спустились. Если повезет, завтра вечером доберемся до склада. Имея в виду, что запасы уже почти в наших руках, мы вечером прилично поели. Мне сегодня весь день не везло, я несколько раз проваливался в трещины и больно расшиб плечо. Кроме того, я много падал, да и отмороженные пятки тоже доставляют немало мученья на твердой поверхности.

19 января. Опять рекордный день. Продвинулись примерно на 46,6 км к северу, проносясь с помощью паруса вниз по ледопадам и через трещины. Отыскали опять следы саней, сделанные месяц назад. В 18 часов совершенно разбитые остановились лагерем, хорошо поужинали. Сейчас спустились уже на высоту 2286 метров и температура вечером —25,6 °C. До склада осталось всего 16,6 км, так что надо надеяться, завтра утром мы до него доберемся. Этот сильный южный ветер оказывает нам на обратном пути большую помощь, не то было, когда мы шли на юг.

20 января. Хотя прошли сегодня и немного, но затратили невероятное количество усилий. Вышли в 7 часов по своим прежним следам и в 7 часов 30 минут миновали лагерь, где были вечером 18 декабря. Два часа спускались по снежному склону с очень трудными застругами, затем попали на изрезанный трещинами фирн, растянувшийся на полмили. Потом начался скользкий голубой лед, на котором трудно было держаться в наших финеско. Ветер дул такими страшными порывами, что часто отбрасывал в сторону сани и сшибал нас с ног. Все много раз падали, у меня было два особенно тяжелых падения, которые прямо все во мне перевернули. Добравшись до крутых склонов, где на пути туда подтягивали сани на веревке, мы теперь таким же образом спустили их, привязывая веревку к врубленному в лед ледорубу. Много раз мы скатывались вниз по ледяному склону, сбитые с ног ветром, и потом с невероятными усилиями добирались назад к саням и к остальным товарищам.

В 12 часов 30 минут добрались, наконец, до склада, совершенно избитые и израненные. Во второй половине дня было немного лучше, уже через час мы выбрались с голубого льда на снежную поверхность. Как ни тяжел был этот день, все же мы счастливы, что распрощались с ужасным плоскогорьем и сейчас можем уже спускаться по леднику по нашей старой дороге.

21 января. Вышли в 7 часов 45 минут при легком южном ветре, так что парус нам все еще помогает. Тяжелые падения, которые мне вчера пришлось претерпеть, сегодня сказываются, я чувствую себя совсем больным. Сперва я тоже впрягся в сани, но вскоре должен был оставить это и просто шел рядом. Впрочем, весь день мы спускались. Попутный ветер хорошо помогал, так что мои товарищи не испытывали особых затруднений. Шли вперед довольно быстро и прошли 27,3 км. Погода потеплела, температура сегодня вечером —18,3 °C.

22 января. Вышли в 7 часов 30 минут по хорошей снежной поверхности, которая после полудня сменилась ледяными склонами, прорезанными трещинами. Продвигались довольно хорошо. Чувствую себя все еще так скверно, что не могу тянуть сани, но, впрочем, тянуть их приходится немного, так что это неважно. Фактически, кроме меня, еще кто-нибудь шел не в упряжке, направляя движение саней. Сегодня пройдено 25 км.

23 января. Погода, поверхность льда и работа наша совсем, как вчера. Ясно и тепло; температура —13,3 °C.

24 января. Один из самых тяжелых дней и во всяком случае самый длинный. Мы вышли в 6 часов 45 минут, шли до 12 часов 50 минут, позавтракали, в 14 часов отправились снова в путь и шли до 18 часов. Потом, выпив по кружке чаю, шли дальше до 21 часа. Только тогда получили по тарелке похлебки и по сухарю. Еды у нас осталось всего лишь на два дня, а сухарей даже при самой сокращенной порции только на один день. Впереди же еще 64 километра изрезанного трещинами пути до следующего склада, где можно пополнить запасы. Я сейчас совсем поправился, хотя и чувствую себя слабым. Сегодня утром нам очень плохо пришлось среди множества трещин на леднике. У саней с одной стороны осталась лишь половина полоза, и вообще они едва держатся. Все же я думаю, мы уже в безопасности. Сегодня прошли 25,7 км.

25 января. Вышли из лагеря в 6 часов 45 минут, шли до полудня, выпили по кружке чаю и продолжали идти до 15 часов, когда позавтракали кружкой чаю, двумя сухарями и двумя ложками сыра. После этого шли до 21 часа и тогда уже получили по кружке похлебки и по сухарю. Всего пройдено 41,8 км. Погода превосходная. Еды осталось вообще лишь на один раз – сухарей нет совсем, имеется лишь немного какао, чаю, соли и перцу. Завтра надо добраться до склада! Шли мы сегодня хорошо, за исключением последних двух часов, когда пришлось передвигаться по опаснейшим трещинам, в которые мы проваливались – нас спасали только лямки санной упряжи. Устали страшно, но, к счастью, сейчас хорошая теплая погода. Вдали уже виднеется скала, под которой наш склад. Надеемся завтра добраться до него. Сейчас, в 23 часа, ложимся спать. Температура —11,1 °C.

26 и 27 января. Пишу об этих двух днях, как об одном. Это были самые тяжелые и ужасные дни, испытанные нами когда-либо в жизни. Такого не забудешь. Сегодня вечером (27-го) мы в первый раз основательно поели с самого утра 26-го. У нас кончился весь запас провизии, оставалось лишь немного какао и чаю. От 7 часов 26 января до 14 часов 27-го мы прошли 25,7 км по отвратительнейшей дороге с самыми опасными трещинами, какие когда-либо приходилось встречать. Пока не прошли их, мы останавливались лишь для того, чтобы выпить чаю или какао. Шли 20 часов подряд по рыхлому снегу глубиной, как правило, в 25–45 см, а кое-где и в 75 сантиметров. Временами то один, то другой из нас проваливался в скрытые трещины, и товарищи вытаскивали его за лямки. Положительно, лишь благое Провидение спасло нас от гибели и позволило добраться до надежного пристанища у нашего склада. Я не в состоянии описать того душевного и физического напряжения, в каком мы находились последние двое суток. Вчера, выйдя в 7 часов, сразу же попали в рыхлый снег, и нам пришлось двигаться вверх по склону через скрытые под снегом трещины. Сухари кончились, вся наша еда была лишь кружка похлебки почти из одного лошадиного маиса и кружка чаю. Шли до полудня, когда позавтракали кружкой чаю с унцией шоколада. Снова пустились в путь, шли до 4 часов 45 минут, выпили опять по кружке чаю – провизии больше никакой не было. Пошли дальше и в 22 часа получили маленькую кружечку какао. Снова двинулись в путь и шли до двух часов ночи, окончательно уже выбившись из сил. Подкрепив себя кружкой какао, проспали до 8 часов. Снова выпили по кружке какао, шли до 13 часов. Остановились лагерем всего в какой-нибудь полумиле от склада. Маршалл сходил туда за продовольствием, и в 14 часов мы получили, наконец, еду, забрались в палатки и легли спать. По дороге Адамс совсем обессилел. Он упал, даже не сбросив своих лямок, но затем оправился и пошел дальше. То же самое случилось накануне с Уайлдом.

28 января. Слава богу, наконец мы опять на Барьере! Проснулись сегодня в 1 час, позавтракали чаем с одним сухарем и в 3 часа отправились в путь. До склада добрались без затруднений в какие-нибудь полчаса. Снег покрывал теперь трещины таким толстым слоем, что выдерживал нашу тяжесть, и трещины не мешали нам идти, как было на пути к югу.

В 5 часов у нас был настоящий завтрак, затем мы отрыли склад. За это время на спрятанное здесь снаряжение навалило огромное количество снега. Частью снег подтаял и затем замерз в сплошной лед. Запасное колесо-счетчик оказалось в самом низу, под снегом. Отсюда мы пошли вдоль скалы, пока не подошли к ущелью, где позавтракали. В 13 часов прошли ущелье и оказались снова на пути к Барьеру с его покрытой трещинами и ледяными гребнями поверхностью льда. Сейчас мы в полной безопасности, продовольствия у нас на шесть дней, и до следующего склада нам нужно пройти лишь 80 км. Беда лишь в том, что у Уайлда началась дизентерия. Неизвестно, что тому причиной; возможно – конина.

Погода весь день довольно хорошая, хотя около полудня с юга стали надвигаться облака. Легкий южный ветер помог нам подняться по склону к голове ущелья. Помощь его была очень кстати, так как тащить наши изуродованные сани по такой скверной дороге страшно тяжело. Когда мы почти прошли ледник, я вдруг провалился сквозь рыхлый снег в скрытую трещину. Меня здорово тряхнуло и лямки с силой врезались в грудь под сердцем. Ледник словно говорил на прощанье: «Вот тебе еще разок. Впредь сюда не являйся». С чувством величайшего облегчения оставили мы этот гигантский ледник – слишком велико было напряжение. Теперь только снежные метели и пасмурная погода могут помешать нам вовремя добраться до складов.

Сегодня вечером за час до остановки освещение стало очень плохим, и мы не можем даже сказать наверное, миновали мы уже большую пропасть возле гор или нет. Поэтому, на всякий случай, делаем далекий обход. Температура поднимается, сейчас уже —3,3° C, после тех морозов, которые мы переносили в течение месяца, нам кажется очень тепло.

29 января. Барьер встретил нас весьма неприветливо. Встали и позавтракали по обыкновению в 5 часов 30 минут. Небо было обложено тучами, но горы все же видны настолько, что мы могли ориентироваться. В 7 часов 20 минут вышли. Вскоре пошел снег при температуре воздуха —1,1 °C. Снег таял на санях и на одежде, промачивая все насквозь. Пришлось время от времени справляться по компасу, так как окрестностей не было видно. В 9 часов 30 минут ветер внезапно переменился на восточный, чрезвычайно холодный и сильный; наша мокрая одежда и все, что было на санях, замерзло. Не прошло и пяти минут, как поднялась снежная метель. Нам с трудом удалось расставить палатку и забраться в нее. Там мы сидели в надежде, что погода прояснится. Никаких признаков такой перемены, однако, не замечалось. В полдень расставили вторую палатку, позавтракали и затем лежали в спальных мешках, занимаясь починкой изношенной одежды. Метель продолжалась весь день, иногда налетали особенно мощные порывы ветра. Палатки совершенно заносило снегом, и временами их приходилось отряхивать и счищать снег.

30 января. Вышли в 8 часов, после того как три четверти часа прозанимались откапыванием саней и палаток, занесенных метелью, которая окончилась в час ночи. Когда вышли, часть окружающей местности была видна, но скоро снег опять пошел, и видимость ухудшилась. Нам приходилось идти по компасу. Каким-то образом миновали трещины, даже не затронув их, тогда как раньше, чтобы их избежать, приходилось здесь делать всяческие обходы. Тащить сани по нанесенному метелью рыхлому снегу было очень тяжело. Тем не менее мы прошли 21 км за 10 часов, до 19 часов 50 минут. Во вторую половину дня разъяснило, и подвигались вперед довольно хорошо. Уайлд производит сегодня совсем жалкое впечатление. Надеемся, что когда доберемся до склада, где была убита Гризи, ему станет лучше. Пища страшно однообразна, и теперь, кроме конины, мы имеем на день лишь четыре тонких сухаря. Запасы плазмона исчерпаны, то же можно сказать о наших силах в конце дневного перехода. Сани тоже находятся в ужасном состоянии, но когда мы достигнем склада, все поправится. Во второй половине дня снег был лучше, мы даже не ожидали встретить здесь такой. Погода ясная при температуре —4,4° C, совершенно тепло. Тащить сани было очень трудно, но после полудня нам немного помогал ветер. Уайлд все еще чувствует себя плохо, он только идет в лямках, но тянуть не может. Снег сейчас хороший, мы быстро приближаемся к складу. Еды совсем мало, можем расходовать лишь по 567 грамм в день. Очень устали. Погода хорошая.

31 января. Вышли в 7 часов. У Уайлда сильный приступ дизентерии. В 16 часов нашли один из наших знаков, в 18 часов остановились лагерем. Снег очень плохой. Прошли 21,7 км.

1 февраля. Вышли в 7 часов. Поверхность дороги местами отвратительная. Уайлд чувствует себя очень плохо. Нашли свой холмик. Остановились лагерем в 18 часов, пройдя примерно 22,5 км.

2 февраля. Вышли в 6 часов 40 минут и в 19 часов остановились лагерем у склада. У Уайлда и у меня дизентерия. Смертельно устали, идя по отвратительной волнистой поверхности. Прошли 21,7 км. Сегодня день рождения Рэя. Мы отпраздновали его двумя лишними кусочками сахару, положив их по пяти на кружку какао.

3 февраля. Вышли в 8 часов 40 минут с новыми санями и с грузом, увеличившимся на 68 килограммов. Остановились лагерем в 17 часов 30 минут, пройдя всего восемь километров. Снежная поверхность невозможно рыхлая. У всех острая дизентерия, вероятно от мяса. Надеюсь, что после сна будем чувствовать себя лучше. Сегодня дальше идти не могли. Уайлду очень плохо; сам я слабею; другие оба тоже захвачены болезнью. Освещение плохое, голодны, снег хуже, чем когда-либо, он глубиной до 30 см. Проснулся сегодня в 4 часа 30 минут, хотя лег в 23 часа. Больше не пишу сегодня. Температура —15 °C. Скверное настроение.

4 февраля. Не могу писать. У всех страшная дизентерия. Ужасный день. Идти невозможно. Положение серьезное… Хорошая погода.

5 февраля. Прошли сегодня 12,8 км и смертельно устали. С дизентерией дело обстоит лучше, только Адамс еще плохо себя чувствует. Остановились лагерем в 17 часов 30 минут. Свои знаки, насыпанные снежные холмики, мы хорошо находим. Сидим на половинной порции, и я так слаб, что не могу более писать. Геологические образцы бережем. Бог даст, доберемся благополучно. Настроение тревожное.

6 февраля. Сделали сегодня 16 километров. Всем стало лучше, снег сегодня лучше. Зверски голодны. Наша дневная порция – шесть сухарей и чашка супу из конины в каждую еду. Нашли сегодня холмик, насыпанный 28 ноября, и устроили там лагерь. Надеюсь, что голод не слишком ослабит нас. Пережили тревожное время, но, к счастью, дизентерия прекратилась, да и снег стал лучше.

Завтра мы сможем больше пройти; по некоторым признакам, будет юго-восточный ветер. Температура —12,8 °C.

7 февраля. Сильная метель. Шли все-таки до 18 часов. У Адамса и Маршалла дизентерия возобновилась. Смертельно устали, голодны и страшно слабы.

8 февраля. Прошли 19,3 км. После 10 часов была хорошая погода, а вышли из лагеря при сильном ветре. У Адамса и Маршалла все еще дизентерия, мы с Уайлдом в порядке. Прямо умираем от голода, весь день только и говорим о еде. Все же продвигаемся к северу, слава богу. До склада, где был убит Чайнамен, осталось 111 километров.

9 февраля. Сильный попутный ветер. Продвинулись на 23,3 км к северу. Адамс все еще не поправился. Все мы только и думаем, только и говорим о еде.

10 февраля. Сильный попутный ветер. Прошли 32,4 км. Температура воздуха вечером —5,6 °C. Думаем и говорим о еде.

11 февраля. Сегодня прошли 26,5 км, продолжаем находить наши снежные холмики – это нас очень успокаивает. Температура воздуха сегодня —6,7 °C. Все наши мысли только о еде. Мы должны достичь следующего склада через два дня. Сейчас пришлось сократить порцию до половины чашки конины и до пяти сухарей в день. Адамс все еще плох, Уайлду сегодня тоже нездоровится. Снег был хороший и ветер попутный. Вышли в 4 часа 45 минут, остановились в 18 часов.

12 февраля. Прекрасная погода, никакого ветра. Встали в 4 часа 30 минут, шли до 18 часов и сделали 23,3 км. В 18 часов Адамс разглядел вдали флаг нашего склада. Температура поднялась от —15° до —6,7 °C. После полудня шли по застругам, имеющим юго-восточное направление. Дул слабый западный ветер. Страшно устали.

13 февраля. Позавтракали в 4 часа 40 минут, упаковались, вышли при очень холодном ветре и добрались до склада в 11 часов 30 минут, совсем уже без продовольствия. Там мы нашли печень Чайнамена, которую приготовили сегодня вечером. Удивительно вкусно! Искали везде вокруг, нет ли каких-нибудь обрезков мяса. Роясь в снегу, я нащупал какой-то твердый красный комок – это была замерзшая кровь Чайнамена. Мы ее отрыли и нашли, что и она неплохое приложение к обеду. В сваренном виде она походила вкусом на бульон. Сегодня прошли 19,3 км при незначительном ветре.

14 февраля. Снег сегодня хороший, но ветра нет. Тащить сани было тяжело. Температура была —12,2° и —7,8° C. Прошли 18,5 км. Мы все еще очень слабы, но сейчас чувствуем себя лучше – помогает лошадиная кровь. Большой неприятностью являются потрескавшиеся губы.

15 февраля. Сегодня день моего рождения. Мне поднесли подарок – папиросу, сделанную из трубочного табака и клочка грубой бумаги. Это было восхитительно! Тащить сани сегодня было очень тяжело, и опять у меня что-то плохо с головой. Прошли 20,1 км при хорошей погоде и по вполне сносному снегу.

Безошибочно находим все наши снежные холмики. В отдалении сквозь дымку видны уже горы. Даже здесь еще поверхность волниста, но не слишком. Направление возвышений обычное. Температура в полдень —19,5 °C.

16 февраля. Сегодня поверхность пути довольно хороша, но ветра нет. Заструги исчезают. Мы ужасно голодны. Пришлось уменьшить порцию до половины чашки недоваренной конины на каждую еду и до четырех сухарей в день. Прошли сегодня 20,9 км при температуре от —17,8° до –21,7 °C. Появились признаки южного ветра – длинные, вытянутые полосами, слоистые облака. Мы теперь настолько ослабли, что бывает трудно поднять даже столь сильно опустевший мешок с провизией. Когда снимаемся с лагеря утром, то прежде всего стаскиваем палатки с их остовов, а потом уже начинаем укладывать вещи – нам слишком трудно вытаскивать спальные мешки и другое имущество через узкие двери палатки. Вечером, когда приходим в лагерь, нередко, чтобы перешагнуть через порог палатки, приходится поднимать каждую ногу обеими руками. Без такой помощи ее трудно поднять – настолько ноги деревенеют от дневной ходьбы. Пальцы страшно болят. Кое у кого из нас появились огромные волдыри, которые потом лопаются.

17 февраля. Я ожидал, что будет ветер, и не ошибся. Сегодня пришлось идти сквозь слепящую пургу при морозе в —22,8 °C. К счастью, ветер был попутный, и мы продвинулись на 30,5 км. Сани с натянутым парусом часто даже перегоняли нас, а иногда внезапно останавливались, врезавшись в рыхлый снег. Лямки упряжи, охватывавшие наши пустые желудки, причиняли при этих неожиданных толчках сильную боль. Мы вышли в 6 часов 40 минут и шли до 18 часов. Сегодня ввиду успешного продвижения выдано по три чашки полусваренной конины и шесть сухарей. Всех нас мучат трагические сны, как будто мы получаем еду, но очень редко нам снится, что мы действительно едим. Вчера ночью я почувствовал вкус хлеба с маслом. Сидя за своим скудным обедом, мы невольно наблюдаем друг за другом и чувствуем определенную обиду на того, кому удается растянуть поглощение своей порции дольше, чем другим. Иногда стараемся приберечь кусочек сухаря для следующей еды, но никак не можем прийти к соглашению, что лучше – сразу ли все съесть или оставить кое-что про запас. Я лично съедаю за завтраком все сухари, а за обедом приберегаю кусочек сухаря, чтобы съесть его в спальном мешке – тогда легче заснуть. Чем меньше остается у нас сухарей, тем вкуснее они нам кажутся.

18 февраля. Ветер улегся за ночь. В 4 часа 40 минут мы встали, отрыли из-под снега сани и в 7 часов уже были в пути. Дул слабый ветер, температура в полдень —28,9 °C. Сегодня после полудня наметили на горизонте нашу старую знакомую – гору Дискавери. Какой у нее симпатичный родной вид. Когда на севере показались очертания ее крутых склонов, мы подумали, что, может быть, в этот самый момент на гору устремлены также глаза наших товарищей на зимовке, и она представилась нам каким-то связующим звеном. Может быть, и они думали о том, что мы смотрим на эту гору.

19 февраля. Сегодня очень холодный южный ветер, но мы встали в 4 часа 40 минут при температуре —28,9 °C. Весь день были голодны и мерзли, но все же прошли 23,3 км, так как снег был хороший. Утром увидели на горизонте вулкан Эребус. Так приятно видеть хорошо знакомые горы! В 18 часов разбили лагерь при температуре —23,4 °C. Завтра мы должны добраться до склада «А». По дороге мы нашли все наши холмики, за исключением одного. Все было бы хорошо, если б у нас имелось достаточно пищи, но продовольствие опять кончается, остались лишь кое-какие обрезки мяса, соскобленные с костей Гризи, после того как они пролежали все эти месяцы на снегу под солнцем. Не рискуем их есть, пока не наступит крайность. Ведь еще дней пять, и мы придем в страну изобилия.

20 февраля. Поднялись в 4 часа 40 минут, позавтракали, хотя это слово звучит сейчас насмешкой. Никто не приглашает: «Ешьте, ребятки, хорошая похлебка». Хорошей похлебки нет и в помине. Быстрее, чем я пишу эти строки, исчезает наша жалкая еда, и все мысли и надежды устремляются к следующей трапезе, которая называется так только по привычке. Погода пасмурная, весь день небо обложено, и мы можем видеть перед собой лишь небольшой кусочек дороги. Все же подвигаемся вперед. К 16 часам достигли нашего склада «А». За день пройдено 22,5 км при морозе —25,6° C.

В 14 часов 30 минут мы уже увидели вдали наш склад, и теперь у нас достаточно продовольствия, чтобы благополучно добраться до склада у Минна-Блаф. Когда подходили к складу, наши запасы совершенно кончились, но сейчас мы уже поели хорошей похлебки. С непривычки я как-то нехорошо себя чувствовал после жирного пеммикана, но зато мне очень пришелся по вкусу пудинг, который мы сделали из сухарей и банки варенья, предназначавшегося первоначально для празднования Рождества, но оставленного нами здесь для уменьшения груза.

В этом же складе оставался табак и папиросы, и трудно передать удовольствие, которое они нам доставили. Я уверен, что табак возместит нам недостаток пищи. Без сомнения, в складе у Минна-Блаф запасы уже пополнены. Джойс, конечно, об этом позаботился. Так или иначе, мы только на это рассчитываем. Запасов, имеющихся здесь, не хватит, чтобы дойти до судна. Но Джойс хорошо знает свое дело, и теперь все наши разговоры вращаются вокруг еды, которая ждет нас там, в этом складе. Он – наш яркий маяк, пронизывающий своими лучами эти темные голодные дни. Каждый раз, как приходилось стягивать пояс потуже, мы утешали себя тем, что дело поправится, как только доберемся до склада, а ведь мы уже направляемся к нему.

21 февраля. Встали в 4 часа 40 минут, и тогда же начался ветер, продолжавшийся весь день, – настоящая буря при —37,2 °C. У нас зуб на зуб не попадал, но все же прошли 32,1 км. Во время обычного полярного путешествия никто бы и не подумал идти в такую ужасную бурю, но нас вынуждает к этому крайняя необходимость.

Дела наши теперь такие, что либо пан, либо пропал. Впереди ждет еда, а за нами по пятам идет смерть. Сейчас как раз то время года, когда можно ожидать самых сильных бурь. По ночам теперь солнце скрывается, и когда мы ложимся спать, обычно около 21 часа 30 минут, уже по-настоящему темно. Мы так исхудали, что у нас болят кости, когда лежим на твердом снегу в спальных мешках, у которых мех наполовину вытерся. Сегодня сварили часть остатков мяса Гризи, еда показалась нам превосходной. Не могу больше писать, слишком холодно. Слава богу, до склада уже недалеко.

22 февраля. Превосходная погода. Прошли 33 километра и ввиду такого перехода поели получше. Около 11 часов вдруг увидели на снегу следы четырех человек с собаками. Очевидно, была хорошая погода, и наша вспомогательная партия сделала небольшую вылазку к югу. Что погода была тогда хорошая, можно судить по тому, что на них были лыжные ботинки, а не финеско; кое-где мы находили и окурки на снегу. По длине шагов можно заключить, что они шли быстро. Сейчас устроили лагерь на их следах, которые кажутся нам очень свежими. По ним мы пойдем до самого утеса Минна-Блаф, так как они, очевидно, шли от склада. Это доказательство того, что склад действительно пополнен. Не могу себе представить, кто бы это мог быть четвертый из партии – разве только Бакли, который теперь, после прихода судна, вероятно, там.

Мы прошли мимо лагеря, устроенного ими в полдень, и я удостоверился теперь, что судно пришло, так как у этого лагеря мы нашли консервные банки с иными этикетками, чем те, которые были у нас. Тщательно обыскав лагерь, мы нашли три маленьких кусочка шоколада и кусочек сухаря. Мы разыграли их по жребию. Мне не повезло – кусочек сухаря достался не мне. Забавно, что на какой-то момент я на самом деле был очень огорчен этой неудачей! Это показывает, до какого первобытного состояния мы дошли, что даже вопрос о жалком кусочке пищи может затемнить рассудок. Запасы у нас уже пришли к концу, но мы рассчитываем найти все на складе у утеса и потому сегодня поели в волю. Если не найдем склада, тогда все пропало.

 

Конец пути

23 февраля. Вышли в 6 часов 45 минут при превосходной погоде. В 11 часов остановились передохнуть, как вдруг Уайлд заметил на горизонте наш склад у Минна-Блаф. Он казался совсем близко, и флаги его приветливо развевались, как бы говоря: «Вот я, идите сюда, идите сюда и кормитесь». Для нас это было самое приятное зрелище, какое когда-либо приходилось видеть. Ведь у нас оставалось всего лишь несколько сухарей, которые мы тут же и съели. От мяса Гризи у Уайлда возобновилась дизентерия.

После короткой остановки мы двинулись дальше. На нашем складе вдруг вспыхнула яркая светящаяся точка. Когда в 16 часов мы достигли его, оказалось, что это жестянка с сухарями, поставленная на снег так, чтобы отражать лучи солнца. Она была похожа на большой глаз, который нам весело подмигивал. Мы думали, что склад ближе, чем оказалось в действительности, так как судили по обычной высоте наших складов, а это был снежный холм высотою более 3 метров, с двумя бамбуками, концы которых были связаны вместе, и с тремя флагами. Превосходный знак! Джойс и его товарищи хорошо сделали свое дело. Теперь едой мы обеспечены, остается только добраться до судна.

Я залез на вершину склада и оттуда кричал товарищам, какая роскошь нас ожидает. Сначала я скатил вниз три жестянки с сухарями, потом ящики, содержавшие лакомства всех видов. Многие из них были присланы нам друзьями. Тут находились чернослив, яйца, печенье, плум-пудинг, имбирные пряники, засахаренные фрукты и даже свежая вареная баранина, приготовленная на судне! После трех месяцев лишений и голода мы вдруг оказались обладателями пищи богов, а аппетиты у нас были такие, что и боги могли позавидовать. Кроме этой роскоши, был также достаточный запас обычного нашего рациона. Сегодня вечером мы устроили из сухарной банки даже вторую плиту и приспособили второй примус для варки лакомых кушаний. Наши сны о пище претворились в действительность!

Однако наевшись вдоволь сухарей, съев по две чашки пеммикана и напившись какао, мы почувствовали, что наши съежившиеся за это время желудки не в состоянии вместить больше пищи, и, волей-неволей, пришлось остановиться. Невозможно передать, какое облегчение мы теперь почувствовали. Никаких новостей с судна мы не получили. В письме, оставленном в складе, говорится лишь, что судно пришло 5 января и что все обстоит благополучно. Письмо это было помечено 22 января и подписано капитаном Ивенсом. По-видимому, это тот самый Ивенс, который был капитаном на «Куниа». Теперь нам остается лишь добраться до судна, и я надеюсь, что нам это удастся.

Уайлду сегодня вечером лучше. Погода превосходная, теплая, – температура —12,2 °C. Пишу лежа в мешке, а тут под рукой у меня сухари, шоколад и варенье!

24 февраля. Встали в 5 часов и в 7 часов позавтракали сухим молоком, яйцами, овсянкой и пеммиканом со множеством сухарей. Шли до 13 часов, и после второго завтрака – до 20 часов, пройдя за день 24,1 км. Погода была хорошая. Хотя нам и приходится теперь тащить солидную тяжесть, но мы не ощущаем ее так сильно, как ощущали более легкий груз в голодном состоянии. У нас достаточный запас хорошой пищи внутри, и время от времени то тот, то другой по дороге съедает сухарь или кусочек шоколада. Зная по опыту экспедиции Скотта и Уилсона, как это опасно, я принимал все меры к тому, чтобы не переедать. У Адамса совершенно удивительная способность переваривать пищу, он может не особенно стеснять себя. Дизентерия Уайлда сегодня несколько уменьшилась. Он ест с осторожностью, лишь то, что можно. Как приятно, что есть возможность выбирать и не особенно стесняться в пище. В письме Мёррея ко мне имеется одно непонятное место, где говорится, что Макинтош на льдине отогнан ветром от берега. Конечно, все это разъяснится, когда мы вернемся. Во всяком случае, как будто все обстоит благополучно. От нашей Северной партии, а также и от Западной известий нет. Сегодня мы легли спать совершенно сытые.

25 февраля. Встали в 4 часа, чтобы выйти пораньше. Опасаемся, что если не будем торопиться, то судно успеет уйти, и мы останемся. Войдя в палатку, чтобы завтракать, я увидел, что Маршалл болен – у него спазмы в желудке и опять возобновилась дизентерия. Пока мы завтракали, поднялась метель. Как только над Минна-Блаф появились скопления разорванных облаков, мы укрепили все, что можно, так как ожидали, что разыграется сильная буря. Я считал, что Маршалл не в состоянии идти в бурю, и мы остались на месте. После полудня продолжали лежать в спальных мешках; погода несколько прояснилась, но ветер все еще был очень сильный.

Если к вечеру Маршаллу не будет лучше, придется его оставить с Адамсом, а нам вдвоем отправиться дальше, так как время идет, и судно, согласно данным инструкциям, может отплыть 1 марта, если пролив не свободен от льда. Ветер такой, что я с трудом добрался до палатки Маршалла. Он все еще в плохом состоянии, но полагает, что завтра сможет идти.

27 февраля. Пурга прекратилась в полночь. Мы встали в 1 час, в 2 часа позавтракали и вышли в 4 часа. В 9 часов 30 минут остановились для второго завтрака, в 15 часов пили чай, в 19 часов поели основательнее и шли опять до 23 часов. Остановились лагерем, сварили похлебку и в 1 час легли спать. Прошли, таким образом, 38,6 км. Маршалл сильно страдает, но все же идет и не жалуется – впрочем, он никогда не жалуется.

5 марта. Хотя 27 февраля легли спать лишь в 1 час, в 4 часа мы встали и, хорошо подкрепившись, в 6 часов снова отправились в путь. Шли до 13 часов. Маршалл не способен был тащить сани, дизентерия его усилилась, и во второй половине дня после еды ему стало еще хуже. В 16 часов я решил разбить лагерь, оставить здесь Маршалла под присмотром Адамса и дальше двигаться вдвоем с Уайлдом, взяв провизию на один день, а все остальные запасы предоставить оставшимся в лагере. Я рассчитывал взять на судне спасательную партию. Мы сбросили с саней все, кроме компаса, спальных мешков и однодневного запаса провизии. В 16 часов 30 минут мы с Уайлдом двинулись в путь. Шли до 21 часа, поели и продолжали дальше идти по очень твердому снегу до 2 часов 28 февраля. На полтора часа мы остановились против северо-восточного конца острова Уайт-Айленд, но не спали, затем отправились дальше и шли до 11 часов. К этому времени все наше продовольствие кончилось. Мы подавали сигналы гелиографом в надежде привлечь внимание наших товарищей на Наблюдательном холме. В ожидании нашего возвращения там должны были наблюдать, но обратных сигналов мы не получили. Единственное, что оставалось делать – это двигаться вперед, хотя мы и были уже страшно утомлены.

В 14 часов 30 минут впереди стала видна открытая вода: очевидно, километрах в шести к югу от мыса Армитедж лед разошелся. Полтора часа спустя поднялся сильный ветер, погода стала пасмурной, и видимость ограничилась. Однажды нам показалось, что мы видим продвигающуюся навстречу партию людей, и сани сразу стали легче, но через несколько минут обнаружилось, что это группа пингвинов шествует по краю льда. Туман стал таким густым, что было видно только на самом коротком расстоянии, и мы вдруг очутились у самого края льда. Лед колебался то вверх, то вниз: мы рисковали, что льдину может оторвать и вместе с нею унести нас. Я решил оставить здесь сани, так как знал, что если мы достигнем мыса Хат, то там сейчас же найдем помощь. А дело обстояло так, что помощь уже настоятельно требовалась. Нам необходимо было добраться как можно скорее до крова и до пищи. У Уайлда болели ноги, он шел с трудом.

В тумане мы не решились идти через мыс Прам, и я вынужден был избрать кружной путь, мимо скалы Замок, хотя этот путь на 11 километров длиннее. Мы карабкались через трещины, по снежным склонам, путь казался нам бесконечным, но все же мы добрались до Замка. Отсюда можно было ясно видеть, что с северной стороны все море открыто.

Возвращение домой оказалось совсем иным, нежели мы себе представляли. Когда мы шли по Барьеру и по ледяному плато, наши мысли неоднократно обращались к тому дню, когда мы возвратимся назад и попадем сразу в обстановку всевозможных удобств и изобилия на нашей зимовке. Нам никогда не приходило в голову, что придется попасть сюда, так сказать, через черный ход да еще в таком печальном состоянии.

В 19 часов 45 минут мы добрались до вершины лыжного спуска, откуда уже, как на ладони, были видны дом на мысе Хат и залив. Однако никаких признаков судна не было, так же как незаметно было и дыма или каких-либо следов жизни у дома.

Охваченные мрачными мыслями, мы поспешили добраться до дома и не нашли в нем ни души! Впрочем, там нашлось письмо с сообщением, что Северной партии удалось достичь Магнитного полюса и что все партии экспедиции уже собрались, за исключением нашей. В письме также говорилось, что судно до 25–26 февраля будет стоять под защитой Ледникового языка. Нас охватила тревога: было уже 28 февраля. Ведь если судно ушло, то наше собственное положение и положение двух товарищей, оставшихся на Барьере, оказывалось очень серьезным!

Кое-как сымпровизировали посуду для стряпни, нашли керосин и примус, устроили себе неплохой обед из сухарей, лука и плум-пудинга, которые отыскали среди запасов в доме. Утомились страшно, но никаких приспособлений для спанья у нас не было – спальные мешки оставили на санях, а между тем температура в доме была весьма низкая. Наконец, удалось найти кусок войлока для крыши. Мы завернулись в него и так просидели всю ночь. Было совершенно темно, мы лишь временами зажигали лампу, чтобы хоть немного согреться. Попытались поджечь домик для магнитных наблюдений в надежде что таким образом обратим на себя внимание судна, но зажечь его не удалось. Тогда мы попытались привязать флаг к кресту на могиле Винса, стоявшему на бугре, но были так утомлены и пальцы так плохо повиновались, что никак не могли завязать узла. Это была мучительная ночь, и мы были счастливы, когда наступил рассвет.

Утром удалось немного согреться. В 9 часов мы подожгли, наконец, магнитный домик и подняли флаг. Впрочем, все наши страхи сразу рассеялись, как только мы увидали вдали судно, поднимаемое миражем над горизонтом. Тотчас же стали подавать сигналы гелиографом. В 11 часов 1 марта мы находились уже на палубе «Нимрода», целыми и невредимыми, среди друзей! Не пытаюсь описать наши чувства! Все были счастливы видеть нас, жаждали услышать, что нам удалось сделать. Нас уже считали погибшими. Как раз в этот самый день поисковая партия должна была отправиться, чтобы отыскать хоть какие-нибудь наши следы.

Все члены экспедиции были здоровы, намеченные планы удовлетворительно выполнены, научные работы проделаны надлежащим образом. Одни лишь хорошие вести были привезены судном и из далекого внешнего мира. Казалось, огромная тяжесть свалилась с моих плеч!

Первой заботой было доставить на судно Адамса и Маршалла, и я распорядился, чтобы сейчас же была организована спасательная партия. Меня вкусно накормили свиной грудинкой с поджаренным хлебом. В 14 часов 30 минут, оставив Уайлда на «Нимроде», я вместе с Маккеем, Моусоном и Макджиллоном отправился с окраины барьерного льда на юг. Мы шли до 22 часов, пообедали и проспали несколько часов. В 2 часа 2 марта мы встали и в 13 часов добрались до лагеря, где я оставил двух своих спутников. Маршаллу стало лучше, отдых и покой ему помогли, так что он мог идти и даже тащить сани.

После завтрака мы отправились обратно и шли до 20 часов при хорошей погоде. На следующее утро в 4 часа отправились далее, в полдень позавтракали и пришли к окраине ледника к 15 часам. Судна не было видно, а море опять сплошь покрывалось льдом. Мы прождали до 17 часов, затем решили, что можем пройти через мыс Прам. Погода становилась хуже, на юго-востоке появились облака. У Маршалла опять из-за сделанного им слишком быстрого перехода возобновилась дизентерия. Поэтому мы оставили на Барьере палатку и сани, взяв с собой лишь спальные мешки и образцы горных пород. Позже, когда взобрались на Кратерный холм, то оставили внизу и все остальное, кроме спальных мешков, так как погода стала ухудшаться.

В 21 час 35 минут начали спускаться к мысу Хат. В 21 час 50 минут добрались до зимовки и уложили Маршалла в постель.

Мы с Маккеем зажгли на холме около креста ацетиленовый факел, и после обеда все, кроме меня и Маккея, улеглись спать.

Через короткий срок Маккей заметил приближающееся судно. Была довольно сильная буря, но Макинтош увидел огонь нашего факела с расстояния в 15 километров. Мы с Адамсом отправились на «Нимрод». И вот Адамс, перенеся все опасности, грозившие нам внутри континента, едва не погиб здесь, когда, казалось, всем опасностям уже пришел конец. Спускаясь с Барьера, он поскользнулся в своих новых финеско и полетел в море; спасся от гибели только тем, что ухватился за край льда и смог продержаться, пока к нему не подоспели товарищи с судна.

За Маршаллом и за другими пришла лодка, и в 13 часов 4 марта мы все находились в полной безопасности на борту «Нимрода».

Последующие вычисления показали, что расстояния, которые приведены мною в дневнике Южной экспедиции, не всегда абсолютно точны. Во время путешествия расчеты производились в исключительно тяжелых условиях и не могли быть проверены, пока мы не вернулись назад в цивилизованный мир. Читатель должно быть заметил, что часть расстояний указана в английских, а часть в географических милях. С момента последнего астрономического определения, сделанного у склада на плоскогорье, и до нашего возвращения к этому складу расстояния записаны в географических милях. Я счел правильным оставить цифры в дневнике без изменения, но при составлении карты соответствующие исправления были сделаны. В конце книги приводится таблица, в которой день за днем указаны фактически пройденные нами расстояния [96] . – Э.Г.Ш.

Колесо-счетчик