Кругом полыхало пламя. Шторы совершали какой-то дьявольский танец, наполняя весь дом ядовитым дымом. Энн, очнувшись, спрыгнула с софы и тут же упала на колени, не в силах сдержать рвоты. Собрав всю силу воли, она поползла к двери, думая лишь о том, чтобы успеть глотнуть свежего воздуха.

Дым был таким плотным, что Энн могла различить лишь предметы, находившиеся на расстоянии тридцати-сорока сантиметров. Сверху, как хлопья грязного снега, падала зола. Деревянные покрытия зловеще трещали. Уже около самой двери Энн вскрикнула от боли, наступив голым коленом на раскаленный уголек. В тот же момент оконное стекло лопнуло, и ее крик вырвался на улицу…

Входная дверь с шумом распахнулась, и чьи-то сильные руки подхватили девушку.

— О Господи! — услышала она у самого уха знакомый голос. — Держись за мою шею!

Голова Энн откинулась на плечо Ноя, который выбежал, держа ее в объятиях, на улицу как раз в тот момент, когда к дому под вой сирен и сверкание сигнальных огней подъехали две пожарные машины. Энн тут же закутали в одеяла и, надев на лицо кислородную маску, положили прямо на землю. Но прошло еще несколько минут, прежде чем девушка пришла в себя. Она приподнялась на локте и стала следить за работой пожарных.

Пожар оказался не столь грандиозным, как вначале вообразила Энн. Он ограничился лишь первым этажом. Но при виде последних языков пламени, с шипением гаснувших под струями воды, в сознании девушки вновь возникли куда более страшные картины десятилетней давности. День, когда у нее на глазах заживо сгорели в автомобиле мать и брат.

Ной видел, как Энн сжала веки, и слышал сорвавшийся с ее губ слабый стон. Он опустился рядом с ней на землю.

— Энн…

Но она не открывала глаз. Ной оглянулся на дом, хорошо понимая, что сейчас творилось в душе девушки. Он и сам думал о том же. О Джесси и его матери. Но Энн, в отличие от Ноя, видела всю трагедию своими глазами.

— Энн, — повторил он, но уже чуть громче. — Пожар потушен.

Девушка молча кивнула. Она выглядела настолько потрясенной, бледной и больной, что Ной засомневался в верности решения медицинских сестер не везти Энн в больницу. Правда, они добросовестно обработали ожог на ее коленке, восстановили дыхание. Но Энн продолжала дрожать всем телом, и Ной опасался, как бы это не кончилось шоком.

— Энн, взгляни на меня.

Она подняла голову и посмотрела на него мутными, измученными глазами. Ее волосы откинулись назад, открыв покрытое сажей и грязью лицо. Не говоря ни слова, Энн упала Ною на грудь. Ему ничего не оставалось, как обнять девушку. Иначе они оба повалились бы на землю. Ной почувствовал ее теплое дыхание на своей шее. И вдруг почувствовал, как его сердце стало давать перебои.

— Энн, — прошептал он, стараясь осторожно отстраниться от нее. — Пожар потушен. Все в порядке.

— Знаю, — шепотом ответила она, вновь прильнув к Ною. — Но это было ужасно.

Одеяло сползло с плеча Энн. Она подняла его и накинула на плечи.

— Я думала, что мне была уготовлена та же судьба, что и маме с братом.

Ной нагнулся и чуть дотронулся губами до ее волос:

— Ты сегодня сократила мне жизнь лет на десять, Лейверти. Сначала дым, который я увидел из-за деревьев. Потом — твой крик, раздавшийся из окна… Боже мой!

Он тряхнул головой, как бы отгоняя страшные мысли. Потом снова наклонился и поцеловал Энн в тот самый момент, когда она подняла на него глаза. И вдруг почувствовал трепет во всем теле. Энн смотрела на Ноя, и в глазах ее тоже отразилось волнение.

— Извините меня, — раздался откуда-то сверху незнакомый мужской голос.

Ной и Энн одновременно подняли головы и увидели возвышавшуюся над ними огромную фигуру пожарного.

— Где вы намерены провести остаток ночи?

— Я… — начала было Энн.

Но ее тут же прервал другой бас. Грубый и решительный.

— Что здесь, черт возьми, происходит?!

— Росс! — воскликнула Энн, вскакивая на ноги и закутываясь до самых пяток в одеяло. — Ной, смотри!

Действительно, это был Росс Лейверти, только что вылезший из своей машины и теперь в унынии смотревший на полусгоревший дом. Свист ветра тонул в криках толпы, собравшейся поглазеть на пожар. Из открытых дверей полицейских машин неслись обрывки разговоров по рации. Едкий густой дым сделал и без того темную ночь совсем черной и непроглядной. Сквозь тьму и грохот Росс не видел Энн и не слышал ее восклицания.

Ной воспользовался моментом, чтобы еще раз взглянуть на дом. Определить на глаз нанесенный пожаром ущерб было трудно. Но добрая половина основания обуглилась. Отовсюду капала вода. Запах гари висел в воздухе. На обочине улицы все еще стояли две пожарные машины, «скорая помощь» и джип шерифа. Кругом были люди с заспанными, бледными и тревожными лицами.

Энн снова прижалась к Ною. Он заключил девушку в объятия, стараясь успокоить. Она же продолжала дрожать всем телом. А лицо было белее мела.

— Росс! — крикнула она каким-то чужим хриплым голосом.

На этот раз Росс услышал и обернулся. Глаза его от удивления полезли на лоб.

— Энн? Ты здесь? Боже мой!

Губы Энн попытались изобразить некое подобие улыбки:

— Не лучшее место для встречи после долгой разлуки, не так ли?

Высокий крупный Росс очень напоминал громадного медведя. У него были седые волосы с большим коком и кругленькое брюшко. В целом же Росс выглядел внешне вполне привлекательным. Кроме того, в его глазах светился живой ум, а в движениях ощущались уверенность и сила. Ной знал, что среди пожарных Росс считался богом.

Но сейчас все это не имело никакого значения. Росс схватил Энн в охапку и, закрыв глаза, воскликнул:

— Когда я услышал радиосигнал об этом пожаре, то в первый момент не поверил своим ушам! Если бы еще и знал, что ты… ты находилась в доме! Боже мой, я сошел бы с ума! Ведь ты была там, да?

Энн утвердительно кивнула.

Ной с завистью наблюдал за этим проявлением родственных чувств. Конечно, Розмари заменила ему мать. Но она сама выросла в бедной и всеми презираемой семье, а потому объятия, поцелуи и прочие нежности были ей незнакомы. Розмари заботилась о своем приемном сыне лишь в той мере, в какой это представлялось необходимым. Ничего похожего на отношения Энн с Россом между ними не было.

— С тобой все в порядке? — продолжал допытываться Росс. — Что сказали медики? Почему не отправили в больницу? Неужели они не знают, что…

— Росс, — прервала его Энн неожиданно твердым тоном. — Со мной все в порядке. Честное слово! Ной уже учинил всей этой медицине самый строгий допрос.

— Но ты могла наглотаться дыма или…

— Я отлично себя чувствую. Ради Бога, не волнуйся!

— Легко сказать, — не волнуйся! Будто это возможно! Почему ты не предупредила о том, что приедешь? Я бы тут же примчался сюда. Возможно, тогда ничего подобного бы не произошло!

Несколько мгновений они стояли обнявшись и глядя друг на друга. Ной смущенно наблюдал всю эту трогательную картину. Тем временем пожарные узнали своего шефа и принялись в деталях объяснять ему все происшедшее.

— Тут очевидный поджог, сэр, — убежденно сказал один из них.

— Что? — переспросил Росс, и в голосе его прозвучал испуг.

— Как только мы приблизились к горящему дому, то тут же почувствовали запах бензина. Да вы и сами убедитесь в намеренном поджоге, если осмотрите обуглившиеся снаружи стены. Без горючего огонь оставил бы на стене только легкие следы и, не найдя для себя пищи, преспокойненько бы потух. А вместо этого — вот, смотрите!

У Ноя защемило сердце при одной мысли о том, что могло произойти. Пока Энн спала, какой-то полоумный варвар намеренно поджег дом. И если бы он, Ной, в это время не вышел на улицу и не прибежал сюда, то… Великий Боже! Страшно было даже подумать о том, чем бы все кончилось!

Он посмотрел на Росса. Тот был бледен, а на лбу выступил пот. Казалось, он вот-вот потеряет сознание.

— Шеф, вам плохо? — с тревогой спросил его один из пожарных.

Росс раздраженно махнул рукой и кивнул в сторону Энн и Ноя.

— Боже мой… — прошептал он. — Поджог… Здесь… В нашем доме… Господи!

Пожарный вытянулся перед шефом. Тот отошел вместе с ним на несколько шагов, после чего оба о чем-то шептались на протяжении нескольких минут. Казалось, Росс совсем забыл про Энн и Ноя. Но, окончив приватный разговор с пожарным, он снова подошел к ним и кивнул Ною, которого только что заметил. Посмотрев на Энн, он с дрожью в голосе сказал:

— Великий Боже! Энн, ты же могла сегодня погибнуть!

— Слава Богу, этого не произошло, — ответила Энн, попытавшись улыбнуться.

Росс заключил ее ладони в свои и, заглянув глубоко в глаза Энн, как будто желая прочесть в них всю правду, снова спросил:

— Почему все-таки ты не предупредила меня о своем приезде?

— Я до последнего дня не знала, смогу ли. Прости меня, Росс.

— Не стоит, дорогая. Это же не твоя вина. — Он поджал нижнюю губу и добавил: — Меня уверяют, что для тебя все это окончилось благополучно. Это так?

По испуганным глазам падчерицы, ее измазанному золой лицу, спутанным и слипшимся волосам Росс понял, что основания сомневаться в справедливости вердикта медиков были.

— Да, все… все обошлось… — неуверенно ответила Энн. — Все обошлось для меня… Но вот…

Она оглянулась на полусгоревший дом и горестно вздохнула. Потом еще туже затянула на себе одеяло, нечаянно открыв забинтованную коленку.

— А это что? — нахмурился Росс.

— Ожог, — ответил вместо девушки Ной. — Она ползла на четвереньках к двери, когда я вбежал в горящий дом. И наступила коленкой на раскаленный уголь.

Росс снова покачал головой. Лицо его стало еще более расстроенным. И хотя шум, беготня и крики кругом не утихали, Росс никак на это не реагировал. За время своей службы он уже привык ко всему.

— Ты вынес ее из горящего дома? — спросил он Ноя после короткой паузы.

Ной кивнул. Он знал, что никогда не забудет тех ужасных минут. С самого первого момента, когда понял, что Энн находится в объятом пламенем доме…

— Боже! — прошептал Росс, совсем побледнев и тяжело дыша. — Значит, если бы не ты, то… Спасибо…

— Не надо, — быстро перебил его Ной.

Он не хотел благодарности за поступок, который совершил почти неосознанно, так как думал, что любой другой сделал бы то же самое на его месте, и повторил хриплым голосом:

— Не надо меня… благодарить.

Росс посмотрел на Ноя и кивнул.

— Хорошо. Но все равно в душе я навсегда останусь твоим должником.

Он обнял Энн за плечи. Ной взглянул на девушку. Их взгляды встретились. Серые глаза Энн больно укололи сердце Ноя, вызвав в нем совершенно неведомое дотоле чувство, далекое от вожделения. Что так неожиданно объединило их несколько минут назад, когда появился Росс? Боже, ведь она была ему почти сестрой! А он хотел ее поцеловать… Ной вспомнил внезапное состояние шока, поразившее их обоих. И вдруг понял, что для Энн причиной тому было отвращение…

Энн моргнула, нарушив охватившее обоих оцепенение, и Ной прочел на ее лице усталость и подавленность.

— Вам нужно подумать о том, где провести ночь, — сказал он Энн и Россу. — У нас в приюте много места. Так что…

— Нет, сынок, — перебил его Росс. — Вы уже и так сделали для нас более чем достаточно. Спасибо за это предложение, но мы, думаю, сможем вполне прилично устроиться.

Он повернулся к Энн и без колебаний, как это допускают лишь отношения отца и дочери, сказал:

— Мы снимем комнату на сегодняшнюю ночь. Этого будет вполне достаточно. Еще раз — спасибо, Ной.

Энн продолжала хранить молчание. То, что она позволила Россу говорить за себя, свидетельствовало о плохом самочувствии. И он это отлично понимал. Кроме того, Ной знал, что Росс смыслит кое-что в медицине, а потому сумеет в случае необходимости помочь девушке.

Росс обнял Энн за плечи и повел к машине. Ной же отправился в свой коттедж. Он мог бы жить в большом доме. Как, впрочем, и жил до того, как уехал в теннисное турне. Но вернувшись два года назад, решил переселиться. К этому времени он уже оставил профессиональный спорт и с головой ушел в компьютерный бизнес. О том, чтобы взять на себя содержание Тэйлор-Хауса, Ной даже и не помышлял. Тем более что компьютерами увлекался с самого детства. Но неожиданно заболела Розмари, и приют просто-таки свалился на него. Закрыть же его Ною не хватило духа: ведь это означало бы оставить без крыши над головой, без элементарной заботы детей, вырвавшихся из ада бродяжничества только благодаря доброму сердцу Розмари. Из того самого ада, который был очень хорошо знаком и ему самому.

Пришлось совмещать бизнес и управление приютом. На удивление самому Ною, это стало у него неплохо получаться…

Он был слишком взволнован, чтобы лечь спать. А потому уселся перед компьютером. Пальцы побежали по клавиатуре. Мысли же… Мысли вернулись к Энн.

Сон бежал прочь. Слишком прекрасно было зрелище сегодняшнего пожара. Великолепен огонь… Эти впечатления переполняли человека, лежавшего на кровати и смотревшего в потолок. Боже, как же он любил огонь! Его пышущую жаром дикую пляску. Завораживающий цвет вздымавшихся ввысь языков пламени. И каждый раз ему хотелось видеть все это еще и еще.

Но тут он вспомнил все происшедшее накануне вечером и мгновенно протрезвел. Он любил огонь, который вовсе не обязательно должен был послужить причиной чьей-либо смерти. О да! Его поджоги нередко кончались гибелью людей. Но — не намеренной. Он не хотел никого убивать! И каждый раз, когда это все-таки случалось, его мучили угрызения совести. Порой они становились почти нестерпимыми.

Нет, нет! Ни разу он не пытался кого-нибудь убить! От одной мысли об этом у него по спине ползли мурашки. И сейчас его начал бить озноб, несмотря на то что в комнате было душно. Смерть! Ведь несколько часов назад она чуть было не сразила… Боже!

На следующее утро, когда стрелки часов показывали одиннадцать, Энн поняла, что больше не сможет ни секунды оставаться в гостинице. Росс посчитал, что вид полусгоревшего дома может ее сильно травмировать, а потому направился туда один. Сейчас Энн жалела о том, что отпустила отчима. Он выглядел совсем убитым. В его возрасте это небезопасно.

Несмотря на то что Энн три раза подряд приняла душ, запах дыма не покидал ее. Очень болела обожженная коленка. И все же она хотела поскорее уйти, чтобы не одолевали жуткие мысли, которые непременно ведь нахлынут от бесцельного пребывания в номере.

Энн попыталась вызвать такси. Это удалось не сразу, поскольку в маленьком городке было всего три машины. Но другого выхода не было: ее туфли сгорели во время пожара, и выйти было просто не в чем. На такси же можно доехать до ближайшего пляжного магазинчика, которых в курортном Сан-Рейо предостаточно, и купить там пару туфель, какую-нибудь незамысловатую одежонку.

Вызвав наконец такси, Энн так и поступила. Покончив с покупками, она после непродолжительной внутренней борьбы приказала водителю ехать к сгоревшему дому, заранее приготовившись к тому, что там увидит.

Ее взору предстала щемящая сердце картина разрушения. Всегда зеленая и постриженная трава на лужайке была вытоптана и смешана с грязью. От цветов не осталось и следа. Газон перед фасадом усеивали осколки оконных стекол. И только верхний этаж чудом остался нетронутым. Белая краска, покрывавшая стены, выгорела или покорежилась и торчала перьями. Дорожки и прилежащая улица были покрыты толстым слоем золы.

Росса нигде не было видно. Наверное, они разъехались по дороге. Энн осторожно подошла к двери. Она оказалась запертой. Обойдя дом, Энн убедилась, что с другой его стороны не осталось никаких следов пожара. Только в воздухе чувствовался сильный запах гари. Тот самый запах, от которого она не могла отделаться вот уже десять лет. Тогда преступника так и не поймали. Хотя усилий для этого было предпринято немало. Росс и его помощник работали недели, месяцы, даже годы. И все впустую…

Энн просто не могла поверить, что с тех пор прошло уже целых десять лет. За это время они с Россом отдалились друг от друга. Не в последнюю очередь потому, что регулярные встречи непременно бы вызывали у обоих горькие, болезненные воспоминания о трагедии. Правда, иногда Росс приезжал навестить свою падчерицу. Но чаще они просто переписывались и время от времени разговаривали по телефону…

Энн повернула ручку задней двери и вошла в дом. У нее в ушах все время слышался шепот Росса во время похорон: «Прости… Прости меня, Энн. Я просто убит…»

— Энн, — вдруг раздался уже вполне реальный голос.

От неожиданности она отскочила назад к двери. Но уже в следующее мгновение облегченно вздохнула, увидев перед собой Ноя.

— Господи, Ной! Ты напугал меня до смерти!

— Ты себя нормально чувствуешь? — спросил он, внимательно всматриваясь в лицо Энн.

— Я? Просто прекрасно! А ты?

— Ты ведь знаешь, что я имею в виду, — раздраженно сказал Ной.

Из-за небрежно упавшей на лоб пряди темно-коричневых волос и сердитого взгляда он казался суровым и даже агрессивным.

— Вот теперь я узнаю того Ноя, — со вздохом сказала Энн.

Еще вчера ей казалось, что он стал более мягким, внимательным и способным на сострадание. Видимо, все это было лишь игрой ее воображения.

— Вчера ты был таким… приятным… Даже милым…

— Энн!

— Я не говорю, что ты всегда был неприятным. Просто вчера показался более… мягким, чем обычно.

Ной сделал шаг вперед и уже совсем сердито посмотрел ей в глаза. Энн начала оправдываться:

— Я имею в виду то, что ты стал очень даже прилично выглядеть, мой милый. Отсюда и твой успех у женщин.

— Ты так говоришь о моих женщинах, будто тебя это очень волнует.

— О! Ты меня неправильно понял. Речь идет лишь о том, что в былые времена ты почти не обращал внимания на такую ерунду, как девчонки. Все твое время поглощали компьютеры.

— Вот ты и не права, Энн, — усмехнулся Ной. — Просто единственная девчонка, которая могла бы тогда мною заинтересоваться, была еще тощим длинноногим ребенком, упорно следующим за мной и братом, куда бы мы ни пошли.

Энн покраснела. Она не могла этому поверить. Но тут Ной подошел к ней вплотную и, взяв за подбородок, взглянул прямо в лицо. От его бездонных темных глаз у Энн перехватило дыхание. Совершенно растерявшись, она пробормотала:

— Нас могут увидеть…

— Заткнись, Энн, — чуть слышно приказал Ной.

Она замолчала и продолжала, улыбаясь, смотреть ему в глаза.

— Ну и что? — властным голосом спросил Ной.

— Ты ведь знаешь, что надо сказать девушке.

— А! Это вы все говорите!

Мысли Энн начинали путаться. Первый шок от легкого прикосновения пальцев Ноя к ее подбородку прошел. Все ее тело наполнило пока еще неосознанное желание, которого она еще ни разу не ощущала…

Единственное, чему ее научила жизнь, так это тому, что надо жить ради одного момента.

— В приюте, наверное, полно ребятишек, о которых надо заботиться? — спросила она.

— У нас большой штат. А потом, сейчас там немного детей.

— Понятно.

— Итак, Энн, может быть, ты все-таки скажешь мне, как себя чувствуешь?

Он отпустил подбородок девушки, и она почувствовала, как с его пальцами исчезла непонятная сладость, неожиданно наполнившая всю ее душу.

— Мне действительно не очень хорошо, — призналась Энн. — Все время преследует запах дыма, жжет коленку. Голова раскалывается от мыслей. К тому же вконец порвалась моя любимая тенниска.

Ной впервые за их сегодняшнюю встречу улыбнулся:

— Не слишком ли много жалоб сразу? Теперь я вижу, что ты пошла на поправку. Войдешь в дом?

— Да. Но — одна.

— Нет. Я пойду с тобой.

Энн хотела протестовать, но Ной вытянул руку и прижал палец к ее губам:

— Не беспокойся, Энн. Просто, ты не должна делать этого в одиночку. По крайней мере — в течение некоторого времени. А сейчас я буду рядом.

Опять все тот же менторский тон! Боже, если бы она не была такой больной и усталой, то непременно стала бы сопротивляться подобному насилию. Но почувствовала, что не сможет. Ладно, в следующий раз! Кроме того, у нее так кололо в сердце, что и впрямь лучше, если рядом кто-нибудь будет. На всякий случай…

Энн пошла вперед. Ной следовал чуть-чуть позади. Кругом царил полнейший разгром. Но от огня пострадала, в основном, гостиная. В остальной части этажа сгорели лишь шторы, местами — ковер, да лопнули оконные стекла.

— Я думала, что Росс уже здесь побывал, — сказала Энн.

— Он действительно провел здесь без малого три часа, — откликнулся сзади Ной. — Собирал какие-то образцы, делал заметки, что-то бурчал себе под нос. И уехал совсем недавно.

В кухне были ободраны все обои, которые так любила покойная мать Энн.

— Росс не сказал тебе, что он нашел здесь?

— Нашел?

— Да. Нашел ли он что-нибудь такое, от чего мог начаться пожар?

Ной отвел глаза и неуверенно ответил:

— Он, наверное, сам тебе расскажет то, что знает.

— Ной, скажи мне все!

Энн уперлась обеими руками себе в бока и вызывающе смотрела на Ноя, забыв, что пачкает грязными ладонями только что купленную новую одежду.

— Нет, — твердо ответил он. — Смотри, ты испачкала блузку.

— Знаю. Черт с ней! Ной, я имею право знать все!

Ной смотрел ей в лицо, и в его бездонных глазах было что-то большее, чем обычная сдержанность и бесстрастность. Невольно Энн вспомнила, как заботливо он опекал ее накануне во время пожара.

— Энн, — мрачно сказал Ной, — я не думаю, что…

— Скажи мне!

Она подняла руку и отбросила назад упавшую на глаза прядь волос, измазав при этом золой лоб.

— Поджог, — односложно ответил Ной.

Энн зажмурилась и тут же вспомнила слова пожарного о запахе бензина, сказанные Россу. Как она могла это забыть!

— Нет, — в ужасе прошептала Энн. — Не может быть! Неужели опять?

— Энн.

— Нет, нет, нет! То, что я оказалась в этом доме, было простым ужасным совпадением! И только!

Энн засмеялась истерическим смехом и сразу же замолкла.

— Ты не думаешь, что это совпадение достойно включения в Книгу рекордов Гиннеса? — спросила она чуть погодя, глядя в глаза Ноя.

— Что?!

— Ничего. Забудь об этом.

— Нет, повтори!

Энн помолчала несколько секунд. Потом неуверенно прошептала:

— Я боюсь… Нет, этого не может быть! Но… все-таки… Что, если это дело рук того же мерзавца, который убил мою мать и Джесси? Извини, я понимаю, что мои слова кажутся тебе безумным бредом…

Ной протянул вперед руки, взял девушку за виски и посмотрел ей в лицо:

— Нет. Это не безумный бред, — тихо ответил он.

— С тех пор прошло десять лет. Зачем кому-то понадобилось меня убивать? Я, верно, и впрямь немного тронулась…

— Нет, Энн. Твой страх вполне понятен. Ведь разве можно дать гарантию, что не найдется кто-то, кому выгодно тебя устранить? Неважно — почему!

— Думаю, Ной, я просто очень устала.

— Могу представить. Кстати, ты сегодня хоть что-нибудь съела? Извини, у тебя такой вид, будто еще минута — и ты упадешь в обморок.

Энн улыбнулась.

— Ты снова стал внимательным. И говоришь так трогательно. Теперь мне не страшно и в обморок упасть.

— Что ж, мне не привыкать носить тебя на руках.

Энн вспомнила, что накануне даже не поблагодарила его. А ведь Ной спас ей жизнь!

— То, что ты сделал вчера, просто удивительно! — тихо сказала она. — И просто сказать «спасибо» было бы неблагодарностью.

— Тогда не говори.

— Но…

— Мне не нужно твоей благодарности, Энн.

Ной засунул руки в карманы своих поношенных джинсов, прекрасно подчеркивавших мускулатуру его длинных ног и узких бедер. Спортивная рубашка, свободно спускавшаяся ниже талии, туго стягивала широкие плечи. И вообще, Ной был до того похож на самого себя в юности, что Энн на секунду показалось, будто оба они снова стали подростками. Ей тут же захотелось подразнить его, как это постоянно бывало в детстве.

Она подошла вплотную к Ною и, положив ладони ему на грудь, сказала торжественным голосом с горловым оттенком, который он так ненавидел:

— Но я чувствую, что должна отблагодарить тебя.

Глаза Ноя превратились в две узкие щелки, и он поспешно отступил на шаг. Энн тут же восстановила расстояние между ними до минимума. И с удивлением увидела, что Ной снова отступил на шаг, почти прислонившись спиной к стене.

— Что случилось, Ной? Я просто хочу тебя должным образом отблагодарить.

Вместо ответа Ной хрюкнул и, пригнувшись, проскочил под локтем у Энн в гостиную. Она последовала за ним.

— Ной, с чего ты так разнервничался?

— Хватит! Забирай, что тебе нужно, и пойдем отсюда!

Энн удовлетворенно вздохнула. Дразнить Ноя по-прежнему было одно удовольствие.

— Просто невозможно понять, Ной, каким образом тебе удалось снискать репутацию безудержного бабника? Ведь стоило мне до тебя чуть дотронуться, как ты шарахнулся, как от чумы. При том…

— Ты отстанешь от меня когда-нибудь?! — закричал, не выдержав, Ной. — Честное слово, я еще не встречал столь говорливого человека!

— А это что?

И Энн показала на висевшую на плече у Ноя видеокамеру.

— Я нашел ее на лужайке между Тэйлор-Хаусом и твоим домом. Уж не твоя ли?

— Нет.

— Тогда быстро забирай все, что нужно, и пошли отсюда.

— Куда?

Ной снова поставил руки на бедра и раздраженно вздохнул:

— Тебе нельзя здесь оставаться. Или не понятно?

— У меня есть номер в отеле.

Энн сказала это с отвращением. Сама мысль о том, что сейчас надо будет возвращаться в пустую, полутемную и неуютную гостиничную комнату, была ей неприятна. Росс всегда работал как черт. А теперь, скорее всего, станет вообще пропадать на службе, оставив Энн в одиночестве. Сейчас она просто не вынесет этого. Хотя многие годы жила, по сути дела, в затворничестве.

— Зачем жить в отеле, если при приюте есть два пустых коттеджа? — сказал Ной, как бы прочитав ее мысли.

Энн улыбнулась.

— Ты очень добр, Ной.

Он промолчал.

То, что Энн так ранима, стало для Ноя открытием. Может быть, как раз это и побудило его предложить девушке жилье, чтобы не оставлять наедине со своими мыслями. Правда, сам он не был до конца в этом уверен. А потому старался внушить себе, что будет испытывать к бывшей подруге детства чисто братские чувства. Не более того…

И он поселил Энн в самый дальний от его собственного коттеджа. Хотя отлично понимал, что подобное расстояние никак не могло бы стать преградой для искушения, если таковое возникнет.

Прежде чем разойтись по коттеджам, они зашли по настоянию Ноя в магазин. Он подозревал, что у спутницы как минимум сутки не было ни крошки во рту. После чего проводил Энн к ее новому жилищу.

На пороге коттеджа Энн остановилась и, окинув взглядом симпатичный маленький домик, улыбнулась Ною:

— Какая прелесть!

Это восклицание показалось ему немного смешным, но понравилось. Ной вынул из кармана ключ и вложил в ладонь Энн. Они вошли внутрь коттеджа.

Просторная комната включала в себя гостиную, кухню и столовую. Стены были расцвечены яркими красками, деревянный пол покрывали индийские ковры, а большой камин создавал ощущение не только тепла, но и уюта. Чему не мешал даже недостаток мебели. В маленькой спальной стояла лишь широкая кровать и небольшой ночной столик из мореного дуба.

Энн сразу же открыла верхний ящичек и что-то туда положила.

— Что это? — спросил Ной.

— Я нашла одну мамину серьгу на втором этаже дома. Она очень любила эти украшения.

— Лучше хранить ее где-нибудь взаперти.

— Вряд ли кто позарится на одну сережку. Пусть лежит здесь.

Ной положил пакет с едой на стол и подвинул его к Энн. Она опустилась на стул и отщипнула кусочек французской булки.

— Ной, почему ты вернулся сюда?

— Что ты имеешь в виду?

Ной вытащил из пакета гамбургер и скорчил недовольную гримасу. Он не любил есть наскоро и предпочел бы приготовить что-нибудь солидное. Но на это потребовалось бы немало времени. А Ной решительно не хотел долго находиться наедине с Энн. Он должен поскорее уйти отсюда. Ему надо играть в теннис, работать на компьютере, что угодно, только не сидеть в обществе чертовски красивой и неукротимой Энн Лейверти. Ни минуты больше! Как ни смешно это выглядело, но Ной уже не доверял себе.

И все же он не мог заставить себя уйти. По крайней мере сейчас, когда она выглядела такой уставшей, печальной и одинокой.

Энн прожевала булку и наклонилась над баночкой чая со льдом. Потом подняла голову и посмотрела в глаза Ною:

— Ведь у тебя была возможность поехать куда угодно и делать все, что захочешь. Почему же ты все-таки вернулся сюда?

Ной понял, что не ошибся: Энн считает его приезд первым шагом для будущей встречи с ней.

— Может быть, мне хотелось вернуться, — спокойно ответил он.

— Я расстроила тебя, Ной. Но не хотела обидеть. Ты приехал ради Розмари?

— И ради нее тоже.

— Она очень плоха?

— У нее потеря памяти. Вылечиться она не сможет. Болезнь будет только прогрессировать.

— Твоя мать была всегда такой здоровой. И видеть, как она угасает, конечно, очень тяжело.

— Розмари мне не мать, — поправил ее Ной.

— Это как же? — удивленно спросила Энн, кладя на стол недоеденную булочку.

Ной глубоко вздохнул и провел ладонью по лицу:

— Забудем об этом.

Энн смотрела на него своими стального цвета глазами из-под густых длинных ресниц. В них отражалась решимость узнать все. Ной понял это. И, зная по опыту, что отвязаться от Энн в таких случаях невозможно, сдался:

— Розмари усыновила меня в двенадцатилетнем возрасте. Я пришел к ней в приют двумя годами раньше и должен был стать одним из тысяч беспризорников, прошедших через этот приют. Ты тогда была слишком мала, а потому ничего этого не знала.

— Я действительно не знала, — сказала Энн. — И все те годы была уверена, что ты — сын Розмари.

Энн хотела еще что-то сказать, но раздумала. Она аккуратно вытерла руки и отодвинула от себя пакет с едой. Потом чуть наклонилась и, подперев ладонями подбородок, тепло посмотрела на Ноя. Он не выдержал этого взгляда и отвел глаза, все еще не веря, что раскрыл Энн свою тайну. Ной вообще никогда никому не говорил о том, что Розмари ему не родная, а приемная мать. Кроме Джесси, которого считал самым близким другом.

— Значит, теперь все заботы о приюте ты принял на себя? — спросила Энн.

Ной кивнул. На Энн же собственное любопытство действовало, как хороший витамин. На лице ее появился здоровый румянец, глаза заблестели, а все тело как бы налилось силой. Ной почувствовал, что должен поскорее убежать отсюда. Как можно дальше от этой опасной женщины.

Но Энн положила ладонь на его руку и удержала:

— Это еще один твой благородный шаг. Кроме того, что ты вынес меня из огня.

— Я никогда не отличался благородством, — раздраженно ответил Ной.

Он вскочил и пошел к двери, уже жалея о том, что предложил Энн поселиться в этом коттедже. Его душила бешеная злоба. Ведь она пробудила в нем похоть. И к кому! К девушке, которую он считал своей единственной сестрой… Ной проклинал судьбу, которая снова свела их вместе.

Энн проводила его до двери и на пороге снова задержала, взяв за руку.

— Ной, — очень мягко сказала она, — почему ты злишься?

Он смущенно посмотрел на нее сверху вниз. Потому что и сам толком не понимал своего состояния. Ее изящная ручка казалась совсем крохотной на фоне его широкой темной ладони. Энн нежно пожала эту ладонь и попыталась прижаться к Ною. Ее грудь оказалась чуть выше его локтя. Он почувствовал, как огонь желания охватил все его тело.

— Ной, — прошептала Энн.

Он резко отступил к двери и, задыхаясь, выдавил из себя:

— Не надо, Энн! Ни к чему это! Ты можешь оставаться здесь, сколько захочешь. Но не надо…

Ной резко повернулся, распахнул дверь и выскочил на улицу. Там его ждал Мартин, следовавший за своим кумиром буквально повсюду. Ной не возражал, поскольку понимал: подростку было просто необходимо постоянно находиться рядом с ним.

Они молча пошли через зеленую лужайку по направлению к теннисным кортам. Ной должен был появиться там на пятнадцать минут раньше. Четверым ученикам пришлось дожидаться. Это не дело. Ной хотел всегда и во всем быть для них примером. Зачем им нужен тренер, который даже на занятия приходит с опозданиями? Он еще раз мысленно выругался по адресу Энн, ставшей причиной подобного нарушения дисциплины…

И все же Ной ощущал прикосновения ее тела, от которых, казалось, размягчились даже его кости. Скольких трудов ему стоило сдержаться, чтобы не наброситься на эту женщину, не повалить на пол и прямо там же не овладеть ею!..

…Четверо подростков уже сидели в ожидании на скамейке. Ной посмотрел на них и попытался изобразить на лице беззаботную улыбку. Но вдруг почувствовал, что по лбу катятся крупные капли пота. А ведь он даже не приступил к занятиям.

Ной смахнул их и похлопал по плечу Мартина. Тот закинул голову и восторженно улыбнулся своему кумиру…