Хоуп вздохнула и, собрав последние силы, перевернулась на спину. Она была такой расслабленной, довольной и невероятно красивой, что Клейтон нежно поцеловал ее.

Он потянулся всем своим приятно нывшим телом, затем наклонился над ней и вдруг понял, что еще никогда не был так счастлив и беспечен.

— Я голодная, — томно проговорила Хоуп.

Слейтер лукаво посмотрел на нее сверху вниз и улыбнулся.

— Да? — Он наклонил голову и легонько укусил Хоуп за подбородок.

— Есть хочу! — со смехом пискнула она и шлепнула ладонями по груди Клейтона, губы которого уже прокладывали путь к ее рту. А потом крепко обняла его шею, отчего у Слейтера потеплело на душе. Он мог бы провести в постели всю жизнь, не выпуская Хоуп из объятий. — Накорми меня, — потребовала она. Ее распущенные волосы спадали на плечи волной темного шелка.

Клейтон засмеялся, сел и со смесью удовольствия и огорчения стал наблюдать, как Хоуп надевает его майку.

— Прикрывать такое тело — настоящее преступление.

Несколько секунд Хоуп молча смотрела на него. Лицо ее было радостным и смущенным.

— По-моему, тебе нужны очки, — сказала она наконец. — Разве ты не видишь, что в некоторых местах я слишком худая, зато во всех остальных слишком толстая.

Слейтер потянулся, схватил ее за талию и привлек к себе.

— Я вижу, что все на месте, — заверил он, прижимаясь к ее бедрам. — А если тебе нужны доказательства, я с удовольствием…

— Верю, верю!

Судя по румянцу, залившему лицо Хоуп, так оно и было, поэтому Клейтон с чистой совестью отвел ее в кухню, где они устроили сказочный пир, состоявший из двух пончиков и молока.

Молли сидела между ними и терпеливо ждала, не перепадет ли и ей хоть немного. Клейтон пожертвовал ей недоеденный кусочек пончика, а Хоуп не удержалась и съела свой до конца.

— Ммм… — вздохнула она, облизала пальцы и закрыла глаза.

Клейтона снова пронзило желание.

— Должно быть, такая еда наводит на грех, — хрипло сказал он, встал и направился к Хоуп.

Она засмеялась, вскочила со стула и попятилась к холодильнику. Обрадованный этим смехом, Клейтон крепко обнял ее.

— Мы и так провели в постели несколько часов. Часов! — О нет, она не жаловалась. Да разве можно жаловаться на это, подумала Хоуп, снова ощутив острое желание, от которого внутри у нее все задрожало.

Клейтон обхватил бедра Хоуп и своим горячим, крепким телом прижал ее к дверце холодильника.

— И что ты об этом думаешь? — пробормотал он, склоняясь к ней.

— Я думаю… — начала Хоуп, но тут открытый рот Клейтона прильнул к ее шее, а широкие ладони скользнули под майку и сжали ее ягодицы. — О боже!

— Так что ты думаешь? — опять спросил он, поднимая голову и с веселым вызовом глядя ей в глаза.

— Я… — И снова фраза осталась неоконченной, потому что его чудесные пальцы поднялись выше и начали щекотать ей ребра.

— Ну же, доктор, — поторопил он и легонько ущипнул Хоуп. — Думайте быстрее.

— Перестань! — сквозь смех выдавила она.

Клейтон остановился.

— Как я люблю это… — прошептал он.

— Что? — Смущенная Хоуп уставилась на него и подумала, что никогда в жизни не видела более сексуальных губ.

— Люблю, когда ты смеешься. — Его глаза потемнели, и Хоуп затаила дыхание. — Люблю в тебе все. Помни это, Хоуп. Обещай, что будешь помнить.

— Конечно буду… но почему…

Через мгновение Клейтон обнял ее так крепко, словно боялся, что она сбежит. А затем та немногая одежда, которая была на них, разлетелась по всей кухне.

Молли посмотрела на них и улизнула в коридор.

Клейтон одним движением смел с буфета стоявшие на нем тарелки и отправил их в раковину, посадил Хоуп на освободившееся место, раздвинул ей ноги и положил между ними свою ладонь.

— Я опять хочу тебя, — хрипло сказал он. — Скажи, что ты тоже хочешь меня.

Сидя в такой позе, Хоуп трудно было даже думать, не то что говорить.

— Скажи, милая, — требовал он, продолжая возбуждать Хоуп пальцами. — Пожалуйста, Хоуп, скажи.

— Я… — Когда Клейтон опустился на колени, закинул ее ноги к себе на плечи и приник губами к тому месту, где только что были его пальцы, Хоуп беспомощно застонала и выгнула спину. Трепеща всем телом, она нараспев повторяла и повторяла его имя. Ей не терпелось ощутить его внутри. — Скорее! — вскрикнула Хоуп, схватила его за волосы и потянула вверх. — Скорее, Клей!

Клейтон вошел в нее, и оба они застонали от наслаждения. А затем он остановился.

Хоуп знала, чего он ждет.

— Я хочу тебя, — всхлипнула она, обхватив мокрые от пота плечи Клейтона, и приникла лицом к его шее.

Потом, шатаясь от усталости, они добрели до спальни и рухнули в постель Хоуп.

Так, будто они спали вместе всю жизнь, Клейтон притянул ее к себе и обнял. Рука была тяжелая, теплая, и Хоуп почувствовала сладостное спокойствие. Она была желанной.

Никогда в жизни ей не было так хорошо.

Клей был такой желанный, такой милый, такой родной, что хотелось обнять его и не отпускать…

Может быть, может быть… у них что-нибудь получится. А вдруг со временем это перестанет быть фантазией, и тогда она сможет любить, быть любимой? Именно так, как ей мечталось.

Когда Хоуп снова начали одолевать сомнения и черные мысли, она прогнала их прочь. Сейчас она счастлива, и это главное.

Поняв, что Хоуп засыпает, Клейтон поцеловал ее в ухо, крепко прижал к себе и что-то прошептал. Ощутив спиной колыхание его груди, Хоуп все поняла… Он сказал, что любит ее.

Она тоже любит его. Сильнее, чем могла мечтать.

Клейтон проснулся и, не открывая глаз, с улыбкой потянулся к Хоуп, но его руки встретили пустоту.

Она ушла. Судя по тому, что простыни успели остыть, это случилось давно. Он сбросил покрывало, спустил ноги… и едва не наступил на голову Молли. Пока Клейтон чертыхался и натягивал джинсы, собака не сводила с него обиженных глаз.

— Спасибо за то, что разбудила меня одновременно с Хоуп, — саркастически сказал Клейтон. Собака только зевнула и посмотрела в сторону.

Слейтер посмотрел на смятую постель.

— Еще рано. Где же она?

Будь его воля, он не выпускал бы ее из постели до конца их жизни. Воспоминание о проведенной вместе ночи заставило его удовлетворенно улыбнуться.

Ее любовные клятвы были нежными, но весь остаток ночи они занимались отнюдь не нежностями. Страсть — вот единственное подходящее для этого слово.

Он сумеет уговорить Хоуп провести еще одну такую ночь. А то и не одну.

Дождь закончился, в окна смотрел рассвет. На кухонном буфете стояли блюдо со свежими булочками и кофеварка, полная горячего ароматного напитка. На крыльце весело щебетали Фрик и Фрак; у ног Слейтера сидела Молли и смотрела на него преданными глазами.

Дом… Он чувствовал себя здесь как дома Куда лучше, чем в маленькой, вечно неубранной, холодной квартирке, куда ему не хотелось возвращаться.

Поддавшись порыву, он наклонился и обнял Молли. Собака положила ему голову на плечо и завиляла хвостом. Все ее тело заходило ходуном. Клейтон засмеялся и покачал головой.

— Столько лет без собаки… Ай-яй-яй, Молли, как же так? Нехорошо.

— И почему же ты столько лет жил без собаки?

Клейтон вздрогнул, наклонил голову и посмотрел на стоявшую в дверях Хоуп. Она была в спортивной юбке и его рубашке. Это зрелище заставило Клейтона испытать такой порыв любви, что у него закружилась голова.

Хоуп держала в руке букет полевых цветов. Кухню заполнил их свежий запах. Значит, она ходила за цветами.

— Клей…

Он медленно, с неохотой поднялся и встретил ее напряженный взгляд. Хоуп крепко обхватила себя руками, словно ей было холодно.

— Если ты смог вспомнить, что у тебя много лет не было собаки, значит, к тебе вернулась память.

— Хоуп, — хрипло сказал Слейтер и потянулся к ней. Но Хоуп попятилась и покачала головой. — Подожди.

— Нет! — Она бросила цветы на буфет, судорожно всхлипнула, и у Клейтона чуть не разорвалось сердце. — Нет! Ты вспомнил!

— Хоуп…

— Ты вспомнил и не сказал мне. Почему?

— Потому что это было очень непросто.

Темно-карие глаза заполнились слезами, и Хоуп часто заморгала, пытаясь сдержать их.

— Я проснулась утром и подумала, какая я счастливая. И как сильно люблю тебя, — дрожащим голосом пролепетала Хоуп.

Ему показалось, что сердце сейчас вырвется из груди.

Я разбил свою мечту, громко прогремело в голове Слейтера.

— Хоуп, подожди.

— Я не могла спать, — с горестной улыбкой сказала она. — Помнишь поговорку: не могу есть, не могу спать, могу только думать о тебе. Я пошла собрать для тебя цветы.

Можно было представить себе ее чувства…

— Ты должна выслушать меня, Хоуп. Дай мне минуту.

Она не то засмеялась, не то всхлипнула.

— Это правда, да? Ты все вспомнил? — Хоуп отвернулась и закрыла лицо руками. — Я чувствовала, что ты что-то скрываешь. Только не верила… — Она опустила руки и посмотрела на него глазами, полными боли. — Почему, черт побери? Почему?

— Я был вынужден.

— Нет. Я никогда не поверю этому, — упавшим голосом прошептала она, повернулась и бросилась бежать. Но добраться до двери Хоуп не успела. Клейтон поймал ее за руку и заставил обернуться. Она стала лихорадочно вырываться. Ему понадобились все силы, чтобы удержать ее.

— Хоуп, пожалуйста… ты не понимаешь…

— Все я понимаю! — выпалила она. — Ты молчал нарочно! Делал из меня дуру!

— Хоуп… — Он задохнулся от бати в потревоженных ребрах, но не выпустил ее. — Перестань, прошу тебя.

— Проклятие, да или нет? Ты вспомнил?

— Да, — прошипел он, когда локоть Хоуп угодил ему в бок. — Черт, как больно…

— Я не собираюсь жалеть тебя!

Клейтон продолжал удерживать ее, но делал это скорее для собственной безопасности. Однако красавица, бившаяся в его объятиях, внезапно остановилась и посмотрела Клейтону в лицо. В глазах ее горели боль и недоверие.

Она снова начала вырываться, и не ожидавший удара под ложечку Слейтер охнул, отпустил Хоуп и схватился за живот.

— Не уходи, — еле выговорил он, внезапно представив себе, как она садится в машину, бежит от него и попадает прямиком в объятия Трента Блокуэлла. — Пожалуйста, Хоуп, не убегай.

У привалившейся к буфету Хоуп расширились глаза.

— Я ударила тебя, — в ужасе прошептала она. — Сделала тебе больно…

— Я заслужил это, — мрачно сказал он и с трудом выпрямился.

— Нет. Я не хотела этого. — Она закрыла лицо руками.

Клейтон бережно взял ее запястье и слегка сжал, утешая себя тем, что Хоуп не уйдет, пока они не поговорят.

— Пожалуйста, не прикасайся ко мне, — сказала она, пытаясь отстраниться. Но разве мог Слейтер отпустить ту единственную женщину, которая похитила его сердце и навсегда лишила покоя? — И не смотри на меня так, — дрогнувшим голосом добавила Хоуп и закрыла глаза.

Свободной рукой Клейтон притронулся к ее щеке и впился взглядом в любимое лицо, пытаясь запомнить его навсегда.

— Не могу, — срывающимся голосом ответил он. — Я люблю тебя, Хоуп. И всегда буду любить… Да, ко мне вернулась память.

Хоуп всхлипнула и попыталась вырваться, но рука Клейтона крепко держала ее затылок, не давая отвернуться.

— Ты сказала, что любишь меня, — тихо проговорил он. — Ты и представить себе не можешь, как я хочу верить в это. — Он выждал секунду. — Но еще сильнее я хочу знать, что ты доверяешь мне, Хоуп. — Он нежно прижал ее к себе и посмотрел в огромные глаза. — Ты доверяешь мне? Да, Хоуп?

Ему показалось, что Хоуп смотрела на него целую вечность.

— До сих пор я никому не доверяла.

Он и не подозревал, что слова могут причинять такую боль.

— Знаю, милая, знаю… — Клейтон вздохнул и робко спросил: — Может быть, все-таки попробуешь?

Глаза Хоуп, почерневшие от охватившего ее отчаяния, на мгновение закрылись. Когда Хоуп открыла их, Клейтон увидел, что они наполнились слезами.

— Попробую.

— Попробуй, — мрачно сказал Клейтон. — У тебя получится.

В глазах Хоуп все еще стояли слезы.

— Посмотрим. Скажи, почему ты скрывал, что к тебе вернулась память? И какие именно воспоминания ты скрывал?

Кончиком пальца Клейтон вытер скатившуюся по щеке Хоуп слезу. Если бы он мог все рассказать ей…

— Не могу.

Хоуп недоверчиво фыркнула, и Клейтон почувствовал, что ее тело напряглось от гнева.

— Почему ты заставил меня думать, что ты раненый, брошенный и одинокий? Господи, как я из-за тебя переживала! День и ночь думала, как помочь тебе, — горько добавила она.

Слейтеру отчаянно хотелось приласкать и успокоить ее. Он смог бы утешить Хоуп, но смертельно боялся, что она сбежит, не поняв его порыва.

— Что это за тайна, Клей?

Как он мог все рассказать ей, не упомянув о беде, в которую попал ее отец? А когда она узнает правду, сумеет ли простить? Поймет ли, что он делал это для нее?

Хоуп разжала кулаки и осторожно притронулась к груди Клейтона, но тут же отдернула руки, едва они коснулись его обнаженной кожи. Это едва заметное движение испугало его.

— Тебе уже противно прикасаться ко мне?

Хоуп вздохнула и печально покачала головой.

— Наоборот, — сказала она тихим, неуверенным голосом, и Клейтон понял, как ей тяжело. — Совсем наоборот. — Она облизала губы и отвернулась. — Я не доверяю себе, Клей, когда нахожусь рядом с тобой.

— Хоуп…

Она не ответила, и Клейтон снова повернул ее лицом к себе.

— Хоуп…

— Кто ты, Клей? Почему ты оказался здесь? Почему не сказал мне правду раньше?

— Слишком много вопросов сразу.

— Значит, ты ничего не хочешь мне рассказать?

— Я Клейтон Слейтер. Холост. Имею собственное дело и живу в Сиэтле. Один.

Хоуп прижалась лбом к его груди. Некоторое время они стояли так, словно набирались сил для дальнейшего разговора. Потом она подняла голову. В глазах его были растерянность и отчаяние.

— А что еще ты можешь рассказать?

Клейтон молчал, и ей хотелось кричать от досады. Нет ничего хуже непонимания и недосказанности.

А затем выражение его глаз изменилось, и Хоуп поняла то, что ей не следовало знать. Он волновался — точнее, смертельно боялся — за нее.

Все, что он скрывает, имеет непосредственное отношение к ней. Теперь она знала это так же, как собственное имя.

— Как давно, — внезапно сказала она и выпрямилась так быстро, что Клейтон вздрогнул от неожиданности. — Как давно ты вспомнил, кто ты такой, и что же все-таки с тобой произошло?

Он закрыл глаза.

— Клей! — крикнула она, схватила его за обнаженные плечи и стала трясти. — Скажи же что-нибудь. Пожалуйста, ты должен что-нибудь сказать!

— Это случилось в нашу первую ночь, — хрипло прошептал он.

Хоуп смотрела на него, не веря своим ушам.

— Помнишь, у меня заболела голова и я уснул. А когда проснулся, все вспомнил…

Осознав вдруг, что она держит его за плечи, Хоуп отдернула руки, потом оглянулась на дверь и решила, что надо немедленно уйти, остаться одной, чтобы все обдумать и попробовать зализать раны.

Клейтон обнял Хоуп и прижался к ней так быстро и так сильно, что у бедняжки закружилась голова.

— Я ничего не сказал тебе вовсе не потому, что хотел причинить тебе зло, — сказал он с такой болью и таким отчаянием, что у Хоуп хлынули слезы из глаз.

— Тогда почему?

Он опустил голову и пробормотал несколько слов, которых Хоуп не расслышала. И тут она поняла, что Клейтон ругается. Потом он поднял голову и прямо посмотрел ей в глаза.

— Я не рассказал об этом сразу, потому что боялся потерять тебя.

Он сказал это так убедительно, так просто… и очень медленно. Хоуп не хотела думать о том почему эта мелочь имеет для нее такое значение. Не хотела думать о многом. О том, как Клей заботился, чтобы она слышала его. О том, что он всегда говорил громко и разборчиво и старался, чтобы это не бросалось в глаза, чтобы она не чувствовала себя идиоткой. Он всегда делал так. Даже тогда, когда она, забыв о вежливости, отказывалась смотреть на него и читать по губам.

Хоуп тяжело вздохнула. Да, однажды она решила, что этот человек — ее судьба. Должно быть, она ошибалась. Ошибалась, убеждала себя она, хотя каждая клеточка ее тела противилась этой мысли.

Его руки очень бережно сжимали ее талию, но уйти не позволяли. С минуту она смотрела на его грудь, все еще покрытую синяками, на все еще забинтованные ребра, а затем подняла взгляд.

— Я хочу верить тебе, — неуверенно сказала она. — Очень хочу. Но почему ты думал, что потеряешь меня?

Он горестно усмехнулся.

— Ты оказалась в трудном положении, Хоуп. Тебе был нужен временный муж, удобный, от которого можно было бы легко избавиться. Я полностью отвечал этим требованиям. Ты согласилась выйти за меня только для того, чтобы выпутаться из неприятной истории.

Хоуп почувствовала, что краснеет. Он обнял ладонями ее лицо. Взгляд его стал мягким и нежным.

— Но я не гожусь для этой роли, Хоуп. Я полюбил тебя. Полюбил по-настоящему… В первый раз в жизни. — Глаза Клейтона вдруг потемнели, и он с жаром сказал: — Я делал все, чтобы ты тоже полюбила меня, но ты не захотела. Поэтому мне оставалось только согласиться на твои условия, хотя я знал, что ты притворяешься.

Притворяешься! Он всерьез думал, что это возможно…

Клейтон посмотрел куда-то в сторону и хрипло продолжил:

— Я думал, еще немного времени, немного терпения, немного заботы… и ты полюбишь меня. Полюбишь по-настоящему, без притворства.

— Я никогда не притворялась, — спокойно и уверенно сказала она, и Слейтер вскинул голову. — Никогда, — шепотом добавила Хоуп. Клейтон наклонился с явным намерением поцеловать ее, но она отвернулась и сжала кулаки. — Не надо.

— Хоуп, — огорченно прошептал он.

— Да, черт побери, сначала я лгала тебе. Но я призналась в этом, и ты сказал, что простил меня.

— Конечно, милая.

— Но сейчас солгал ты, и я не понимаю зачем.

— Знаю, — хмуро сказал он.

Она должна была понять и уже открыла рот, чтобы сообщить ему об этом. Но как только она это сделала, губы Клея начали битву за ее сердце и душу. Одной рукой он надавил ей на затылок, другой заскользил по спине к бедрам, чтобы прижать ее к своему телу.

От первого прикосновения его языка глаза Хоуп закрылись сами собой.

А Клейтон не оставлял своих попыток. Он нежно притягивал ее все ближе и ближе, пока они не прижались друг к другу и не стали единым целым. Его властные руки гладили, ласкали, слегка сжимали и наконец добились своего. Ее кулаки разжались и ладони легли на гладкую мускулистую спину.

Он протяжно застонал, и от этого низкого, страстного звука Хоуп почувствовала слабость в ногах. Клейтон победил — она не могла не ответить на его поцелуй. Жадные губы впились в ее рот, и Хоуп с ужасом почувствовала, что сейчас окончательно потеряет голову.

Она резко выдохнула и вырвалась из объятий Клейтона. Он снова потянулся к ней, но Хоуп уперлась ладонью ему в грудь.

— Это нечестно, — пролепетала она и попятилась. — Пользоваться этим… чтобы убедить меня.

— Этим? — сердито прищурился Клейтон и провел рукой по волосам, словно это помогало ему думать. — Этим? Хоуп, ты даже не можешь выговорить это слово? Мы занимались с тобой любовью…

— Нет!

— Да.

— Это был просто поцелуй.

— Ничего подобного, — гневно сказал он и шагнул к ней. — Это был не просто поцелуй…

Если бы Хоуп прислушалась к его словам или хотя бы посмотрела в это до боли знакомое лицо, она бы сдалась и простила ему все то, чего не понимала. Если бы она не ушла, то рассыпалась бы на кусочки у него на глазах. Но Хоуп не позволила себе остаться. Она круто повернулась. Выбежала из кухни и захлопнула за собой дверь.

Судя по тому, что дверь кухни почти тотчас же хлопнула снова, это препятствие задержало Клейтона ненадолго, но Хоуп уже получила нужную ей фору. Она вбежала в холл, схватила ключи и, вылетев на улицу, со всех ног помчалась к машине.

И все же он догнал бы ее, если бы дорожка не была посыпана гравием. Клейтон был босиком.

Когда машина свернула с подъездной аллеи, Хоуп услышала несшиеся ей вслед проклятия.