Каролин
Каролин возвратилась домой в плохом настроении, как, впрочем, почти всегда в последнее время. Учиться в шестом классе было ужасно. Ничего худшего она не могла себе и представить.
Раньше ее просто игнорировали все в школе — и учителя, и одноклассницы, теперь вдруг ей показалось, что ее ненавидят, и она не понимала почему. Девочки осмеивали в ней все — и прическу, и почерк, и манеру говорить. По пути к дому в школьном автобусе она все чаще вспоминала Зоэ и солнечную Калифорнию, пальмы, песчаный пляж. Ей хотелось заплакать, но она держалась.
По крайней мере, сегодня по телевизору в восемь часов покажут очередную серию “Дерева, растущего в Бруклине”. Это был ее любимый сериал.
Во вторник без пяти восемь Каролин оставила свои неоконченные домашние задания и села перед телевизором. Каждый четверг в восемь вечера мелькали знакомые титры и начиналась очередная серия. Звучала знакомая музыка, и Каролин представляла, что больше никогда не будет несчастлива.
С первых кадров она узнавала другой Нью-Йорк — тот, что был столетие назад. Где вместо автомобилей по улицам ездили извозчики, где маленькие частные лавочки еще не стали супермаркетами, а тротуары выкладывались брусчаткой. “Как было бы здорово, — думала Каролин, — жить именно в этом Нью-Йорке, вернуться в те времена, когда еще не построили эту злосчастную школу”.
Начиналась очередная серия. Каждую неделю семейка Нолан попадала в какие-нибудь приключения. Временами было даже страшновато за них, но чаще, конечно же, смешно. То Нилли навернется с лошади, то тетушка Сиси притворится доктором. Но каждый раз все заканчивалось хорошо — вся семейка и ее соседи обнимались, посмеиваясь над собой и друг над другом.
Но любимица Каролин была вовсе не из Ноланов. Флосси Гэддис, соседка этой семейки, маленькая смешная девчонка, живущая этажом ниже. Ее безумные идейки приносили сплошные неприятности и ей самой, и Фрэнси Нолан.
Каролин хотелось быть похожей на Флосси. Однажды она даже написала письмо девочке, сыгравшей эту чудесную роль. В письме она восхищалась ею и предполагала, что они могли бы замечательно подружиться. Правда, написав, Каролин не отправила его. Она уже знала, что Флосси и реальная девочка — совсем не одно и то же и наверняка актриса приняла бы ее письмо за глупую шутку.
— О боже! Только не это! — восклицал Бар-тон, просовывая голову через приоткрытую дверь. — И когда только закончится этот бесконечный сериал?
Каролин знала, что отец шутит и больше притворяется рассерженным.
Мэг и Адам не пропускали ни одну серию, часто они смотрели их все вместе. Мэг хотелось быть похожей на Кэти Нолан, “мамочку”. “Как это ей удается?” — вопрошала Мэг, видя, как легко Кэти очаровывает всех и добивается своего. На что Каролин, не уставая, отвечала одно и то же: “Это же всего лишь шоу, Мэг”.
Но оказалось, что не только.
Мэг нравилось дарить Каролин подарки по мотивам “Дерева, растущего в Бруклине”.
Однажды, вернувшись из школы, девочка обнаружила на своей кровати расшитое цветами покрывало, собранное из разноцветных лоскутков. Глаза девочки наполнились слезами: “Точно таким же укрывается сама Флосси Гэддис!”
В следующий раз на подушке девочки лежала книжка с каменным домом на обложке. Это было сочинение некой Бетти Смит. По ней и сняли этот сериал, — сказала Мэг.
Однако книга была совсем не похожа на веселый сериал. Наоборот, все в ней было слишком грустным. Мамочка Кэти никого не очаровывала, папочка вечно был пьян, а любимая Флосси Гэддис умерла четырехлетней.
Дочитывать книжку совсем не хотелось, и Каролин спрятала ее подальше в шкаф, поняв главное: все, что происходило на экране, — это действительно только шоу. Книга же и есть эта самая реальность.
Приближался Хэллоуин. Для школы Кларка, в которой училась Каролин, это было важное событие. Девочки надевали костюмы, устраивали парад и получали призы.
— Кем ты хочешь выступить? — спросила Мэг у Каролин накануне школьного праздника.
— Я не буду ни в кого наряжаться!
Ей не хотелось выглядеть смешной, не хотелось, чтобы другие девочки отпускали в ее адрес язвительные шуточки. Ей совсем не хотелось идти ни на какой праздник.
Мэг на это ничего не ответила, но ночью накануне Хэллоуина пробуждения Каролин ждал возле кровати большой пакет.
— Что это? — спросила Каролин.
— Кое-что для тебя на завтрашний праздник. — Каролин вскрыла обертку, подняла крышку и ахнула, не веря своим глазам. В коробке лежал наряд Флосси Гэддис — лучший наряд, что был на Флосси, когда она открывала шоу. Белая складчатая нижняя юбка, передник и кружевная блузка. Каролин просто не верилось.
— О, Мэг! Как ты это сделала?
— Ничего особенного, я отыскала хорошую портниху на Четырнадцатой улице, и мы с ней…
Но Каролин уже не могла дослушать до конца. Она вообразила себя в школе на следующий день. Она будет великолепной Флосси в этом прелестном костюме. Она представила ошеломленные лица одноклассниц, глядящих на Каролин так, словно никогда не ожидали от нее ничего подобного.
Она вообразила, как распорядитель праздника вызовет ее: И победителем в конкурсе костюмов стала Каролин Эндрюс! Под бурные аплодисменты Каролин поднимется на сцену и получит свою голубую ленту.
В это утро Каролин поднялась рано. После завтрака Мэг помогала ей одеваться. Она заплела ей косички точно так, как это делает Флосси, — перекрещенные на затылке, впереди они подвязаны двумя большими бантами.
Каролин, довольная собой и своим костюмом, проследовала в свой класс, но тут же ее остановила Аманда Вейверли, одетая в сказочный костюм принцессы.
— Кого это ты решила изобразить? — презрительно спросила “принцесса”.
— Флосси Гэддис из сериала.
Аманда звонко рассмеялась:
— Ты смотришь эту ерунду? Я не знаю никого, кто бы ее смотрел. Эй, девочки, — окликнула она других одноклассниц, — тут одна из наших вздумала сыграть нам персонаж из “Дерева”!
Тут все, как одна, девочки залились смехом на весь холл. Большинство из них действительно не смотрели шоу, но те, что смотрели, напевая куплетики из фильма, пританцовывали вокруг Каролин.
Каролин твердила себе, что все это ерунда, не важно, что девочки снова нашли повод посмеяться над ней. И совсем не важно, достанется ли ей приз. Она все равно будет любить и этот сериал, и свой чудесный костюм, подаренный Мэг.
Мэг не было дома, когда Каролин вернулась из школы. Она расскажет Мэг, что платье всем ужасно понравилось, а синюю призовую ленту Каролин не получила, потому что конкурс костюмов в этом году не проводили.
Девочка проскользнула в свою спальню и быстро переоделась. Снимая платье Флосси, Каролин увидела, что кто-то написал жирным фломастером на его подоле: “Убирайся к черту!” Она долго пыталась оттереть надпись, но все было безрезультатно — чернила намертво въелись в ткань.
Холодным ноябрьским днем Каролин, вернувшаяся домой после уроков, застала отца, Мэг и Адама — всю троицу, — ожидавших ее в прихожей.
— Только не очень волнуйся, хотя это для тебя сюрприз, — сказал отец и обвил рукой тонкий стан Мэг. — Мы с Мэг решили пожениться.
Отец зря нервничал. Мэг и Каролин сразу же кинулись друг другу в объятия. Адам не остался в стороне, бросился к ним и затесался в середину, а Бартон, секунду спустя, широко раскинув руки, обнял их.
— Когда? — осведомилась Каролин.
— В марте, наверное, — сообщила Мэг, впрочем, с сомнением. — Но мне потребуется твоя помощь. Я не очень сведуща во всех этих свадебных приготовлениях.
— Конечно! — воскликнула девочка. — Я тебе обязательно помогу!
Она не могла уснуть всю ночь. Она постоянно повторяла про себя новые слова: свадьба, моя мачеха, мой братик, моя семья. Наконец у нее будет полная семья. Ее даже не волновало, что шестой класс она окончит плохо. В конце дня ее станет забирать Мэг. Адам будет запрыгивать к ней на руки. Она больше никогда не станет оглядываться на других девочек. В выходные она совсем перестанет волноваться, что ее больше не приглашают ни в какие игры. У них с Мэг будут пикники в парке. А еще они с Адамом будут играть на балконе в войнушку.
Готовиться к свадьбе оказалось очень увлекательно. Почти каждую вторую половину дня Мэг и Каролин вместе изучали каталоги, выбирали сервировку стола, и флористов, и музыкантов, готовых украсить их праздник, сделать его самым незабываемым. Мэг почти всегда соглашалась с выбором Каролин.
Только у кондитера возникли небольшие разногласия. Торт был уже заказан, но вот какие фигурки должны были венчать его — тут разгорелся нешуточный спор. Каролин осенила идея поместить там двух фарфоровых мышат, облаченных в свадебные костюмы.
— Не знаю, как отнесется к этому твой отец, — с сомнением покачала головой Мэг.
Но Каролин умела настоять на своем.
Был только один неприятный момент среди всех этих чудесных приготовлений. Они уже начали составлять списки гостей.
— И конечно, мы пригласим на свадьбу твоих подружек из класса, — сказала Мэг Каролин.
— Нет.
— Но, дорогая, мы обязаны это сделать. Хотя бы из вежливости.
— Если они придут, меня здесь не будет!
Мэг знала, какие мнительные бывают девчонки:
— Но, Каролин, посмотри сама, неужели не видишь, свадьба выйдет великолепная, а ты обязательно должна быть. Ты же юная подружка невесты!
Неожиданно Каролин улыбнулась.
— Хорошо, — внезапно согласилась она, — только это глупо — отправлять им приглашение по почте. Я возьму его завтра в школу, и учительница прицепит его на доску объявлений.
Мэг даже просияла:
— Кстати, и учительницу мы тоже пригласим!
— Ну конечно, — быстро согласилась Каролин.
Мэг дала ей приглашения. Каролин тщательно уложила их в школьную сумку. А на следующее утро, когда автобус подкатывал к школе, она так же тщательно порвала все приглашения на мелкие кусочки и выбросила их в мусорный бак.
— Не могу понять, — сетовала Мэг пару недель спустя. — Двадцать пять девочек, и никто не ответил. Может, стоит позвонить их родителям?
— Ой, нет, — попыталась оправдаться Каролин. — Я же тебе говорила, они все просто невозможные дуры.
Зоэ была приглашена на свадьбу. В ответ она отправила письмо, изысканно написанное от руки золотой ручкой на лиловой бумаге. Оно слегка благоухало духами.
“Дорогие Мэг и Бартон!
Боюсь, что разгар сезона помешает мне присутствовать на этом Знаменательном и Волнующем событии. Но будьте уверены, что я всей душой желаю вам счастья.
Мэг, ты отважная женщина! Прости, я шучу, конечно.
С любовью, Зоэ”.
Вместе с письмом прибыла хрустальная и безумно дорогая ваза от Тиффани, которую Мэг тут же водрузила на почетное место посреди обеденного стола.
Наконец наступил решающий момент, а именно выбор свадебных нарядов.
— “Сакс”, — твердо заявила Каролин.
— Я не могу, — взмолилась Мэг. — Ты знаешь, я терпеть не могу огромные магазины.
Каролин уступила, и они вместе отправились по Легсингтон и Третьей авеню на охоту.
— Что скажешь? — спросила Мэг, взмахнув перед девочкой белоснежным узким платьицем фасона эпохи короля Эдуарда. Она отыскала его в завалах антикварной лавочки на Лексингтон-авеню.
Каролин критически осмотрела его.
— Только не для свадьбы.
— Да-а, — вздохнула Мэг, — вот именно поэтому оно мне и нравится. Я так боюсь этих тюлей и шифонов, до смерти боюсь. Мне хотелось бы прийти на бракосочетание одетой нарядно, но просто, как будто к друзьям на чаепитие.
Подобрать наряд для Каролин оказалось гораздо легче, к тому же девочку большие универмаги совсем не пугали. В “Саксе” они почти сразу же нашли симпатичное платьице — розовое, с пышной юбкой — самое подходящее для подружки невесты. В какой-то момент Каролин почти пожалела, что девочек из школы не будет на свадьбе и они не увидят, как хороша она в этом платье.
Они с Мэг немного поговорили о погоде и о том, что вскоре после свадьбы они должны переехать в новую квартиру. Это была идея Бартона.
— Нет! — Мэг была неумолима. — Думаю, нам нужно остаться здесь. Это место, где мы с тобой познакомились, где я повстречала Каролин. Это же и ее дом.
Каролин было приятно слышать эти слова.
Рента квартиры, где жили Мэг и малыш Адам, заканчивалась только в апреле, но уже в начале марта они начали что-то перевозить. Каролин помогала им паковать вещи. С каждой вещицей Мэг, которую она укладывала в шкаф, с каждой игрушкой Адама, заполняющей его полки, девочка чувствовала себя все счастливее и счастливее. Мэг и Адам оказались под надежной защитой, перетянув свое имущество. Теперь они все равно никуда не денутся. Они останутся с Каролин навсегда.
Все происходило с невероятной скоростью. Уже начали поступать свадебные подарки. Мэг не открывала их, пока Каролин не возвращалась из школы.
— Вот это хорошенькая вещица, — приговаривала Каролин, — мы поставим ее на столик в прихожую. Или: Это какой-то ужас, нужно срочно поменять.
К сожалению, Мэг цеплялась за эти подарки. Тогда Каролин говорила: Давай-ка спросим у папочки, — и Бартон соглашался, что подарок действительно ужасен и нужно его поскорее поменять.
За неделю до свадьбы Каролин отправилась за подарком для пары. Пока Мэг приводила в порядок волосы, она сбегала в лавку на Лексингтон-авеню, где они нашли свадебное платье для Мэг. Девочка еще тогда заметила в витрине маленькую антикварную сумочку, которая тогда очень понравилась Мэг. Да, она по-прежнему была на месте!
— Сколько она стоит? — спросила Каролин у продавца.
— Семьдесят пять долларов.
Каролин чуть ли не с самого рождения собирала все свои деньги, подаренные ей на день рожденья и Рождество. У нее скопилось уже сто пятьдесят восемь долларов. Из них она отсчитала продавцу семьдесят пять.
Папочке и Мэг с наилучшими пожеланиями в День вашей Свадьбы! — написала она на карточке. Конечно, девочка понимала, что ее подарок предназначается исключительно Мэг, но она уверена, что Бартон совсем не обидится.
До свадьбы остался один день. Все были уже возбуждены и постоянно глупо шутили. Только Лаура ходила мрачная.
Ближе к вечеру она вошла в кабинет, неся в руках какой-то сверток.
— Это подарок для жениха и невесты, — сказала она.
В коробке лежал кофейник. Мэг обняла старую служанку.
— Ладно, думаю, я теперь должна попрощаться с вами.
— Попрощаться? — сразу вспыхнула Мэг.
— Я знаю, молодоженам не терпится начать все заново, — с некоторой гордостью говорила Лаура. — У вас наверняка есть собственные идеи по поводу ведения хозяйства. Вы же знаете эту поговорочку про новую метлу.
— Я не новая метла, — сквозь слезы проговорила Мэг. — Если ты думаешь, что я справлюсь со всем этим хозяйством без тебя, — ты сумасшедшая. Дети и Бартон погибнут уже через неделю.
Каролин и Адам заскакали вокруг Лауры, крича, что им хочется, чтобы она осталась здесь, с ними.
Конечно, Лаура, сияя, обещала остаться с ними навсегда, Адам водрузил на голову кофейник, а шутки посыпались все глупее и глупее.
День выдался ясный и какой-то звонкий. А может, это просто от волнения у всех звенело в ушах.
Каролин, принимая ванну, долго нежилась в ароматной пене, затем надела новое розовое платье и взглянула на себя в зеркало. Оттуда смотрела уже вполне взрослая девушка, высокая, длинноволосая.
Вместе с отцом она отправилась в лимузине к церкви Святого Бартоломея, которая уже начала заполняться. Бартон поцеловал дочь и прошел к алтарю, где должен был встречать невесту, а Каролин отправилась к Мэг и Адаму.
Мэг была бледна и страшно нервничала, но все равно выглядела очень красивой. Только вот зря она все время поправляла на себе платье и кусала губы.
— Каролин, — обратилась она к девочке после нескольких минут напряженного молчания.
Каролин знала, что Мэг собралась произнести некое подобие торжественной речи, которую наверняка заготовила заранее и которая смутила бы их обеих.
Поэтому Каролин опередила ее:
— Я знаю, что ты хочешь сказать. Что ты любишь меня и постараешься быть хорошей матерью. Ведь так?
Они обнялись крепко-крепко.
— Когда вся эта чертова кутерьма закончится, — шепнула Мэг на ухо Каролин, — ты получишь мышку со свадебного торта.
Это было последней каплей, переполнившей чашу счастья Каролин.
Органист опустил руки на клавиатуру. Зазвучал торжественный свадебный марш.
Не проходило ни одной недели, чтобы Каро не приглашали на студию. Она постоянно видела себя на телеэкране, рекламирующей то говорящих кукол, то страхование жизни, то праздничную распродажу игрушек или детской одежды. Ее уже больше не удивляло, что звонили именно ей напрямую и предлагали очередную работу.
Однажды, поздно вечером, Зоэ подслушала, как дочь разговаривает по телефону с кем-то из своих соучеников.
— Пятница бы меня очень устроила, но я вряд ли смогу. Звонили из “Марса”, вызывают меня, и я думаю, съемки назначат как раз на пятницу. — Каро при этом тяжело вздохнула. — Господи, какая же это волынка. Я вообще этот “Марс” в рот не беру. Представляешь? Меня от него тошнит.
Зоэ ворвалась в комнату дочери. Каро поспешно опустила трубку и с испугом встретила разгневанный взгляд матери.
— Ты наглое, маленькое ничтожество, возомнившее о себе невесть что! — напустилась она на дочь. — Как ты смеешь даже об этом заикаться? У тебя что, мозгов не хватает, чтобы понять, как тебе повезло с рекламой “Марса”? Вбей себе в глупую голову, что скоро, очень скоро всему этому придет конец. Тебе уже десять, и с первым прыщом и первыми месячными ты уже никому не будешь нужна!
Каро уныло выпрашивала прощения, твердила, что знает, какой счастливый шанс выпал на ее долю, и понимает, что завтра или послезавтра золотой дождик прекратится.
Но в глубине души она была уверена в своем лучезарном будущем.
Училась Каро быстро. Вскоре она уже могла определять правильные фильмы. Она научилась правильно трясти руку с очень правильной силой пожатия. Научилась говорить сэр без противного призвука фальши. И застенчиво улыбаться режиссерам.
Зоэ не уставала ее хвалить. Она гордилась дочерью, но и собой тоже.
— Все-таки я тебя кое-чему научила!
Однажды она явилась домой и, сияя, сообщила Каро:
— Готовность номер один! “Коламбия Пикчерз” срочно запускает новый сериал. Возможно, тебя возьмут туда.
— Что за сериал? — естественно, поинтересовалась Каро.
— Название жутко банальное. “Дерево, растущее в Бруклине”. Старомодная жвачка, но кто знает, возможно, станет хитом.
— Будет отборочный просмотр?
— Конечно. Я уже работаю над тем, чтоб ты в него попала. Любой ребенок в Лос-Анджелесе будет тянуться в этой очереди. Но ты помнишь Рика, моего друга, ассистента режиссера из “Коламбия”? Думаю, он поможет.
Зоэ сразу же перешла к действиям. Она посетила книжный магазин Хантера и купила там все, что смогла найти, об иммигрантах и вдобавок еще и экземпляр романа Бетти Смит “Дерево, растущее в Бруклине”.
Каро не пришлось готовить домашние уроки в этот вечер. Она уютно устроилась на диване и слушала, как Зоэ вслух читает ей главу за главой. Нежный, горький и печальный роман нравился им обеим. Как только Зоэ начинала читать о маленькой Френси, они обе представляли личико Каро.
На следующий день Зоэ позвонила приятелю Джасперу с “МГМ”.
— Я хочу, — сказала она ему, — если ты сможешь, конечно, найти один чудесный старый фильм Дороти Макгъю. Он мой самый любимый, и я все время рассказываю про него дочери. Только я не помню, как он называется, что-то там про дерево в Бруклине.
Джаспер засмеялся. Он хорошо знал Зоэ. Так же хорошо он знал, что на телевидении скоро запустят новое шоу, а сейчас уже пошел кастинг. Но тактика Зоэ его поразила, и, конечно, он согласился помочь.
Уже на следующий вечер Зоэ и Каро сидели в темноте смотровой комнаты “МГМ”.
— Пегги Энн Гарнер, — Зоэ читала имена вслух, — играет твою роль.
Посмотрев фильм двадцать минут, Каро затрясла головой. Пегги Энн Гарнер была лучшим ребенком-актером, какого только можно увидеть на экране. Никто не мог стать Френси после нее. Каро не хотела даже пытаться.
Фильм закончился. Обе, и Зоэ и Каро, плакали. Зажегся свет, и Зоэ промокнула последнюю слезинку:
— Нет, Френси ты не потянешь, — сказала она Каро, — это надо признать. Но я подыщу для тебя что-нибудь другое.
Рик из “Коламбии” откликнулся на ее просьбу и прислал ей предварительный вариант режиссерского сценария сериала, причем не преминул отметить, что отчаянно рискует. Она всю ночь читала его, а на рассвете разбудила Каро.
— Они варвары. Они убили великолепный сюжет. Выкорчевали дерево и насадили вместо него сентиментальных цветочков. А Френси там ужасна — слащава, как сахарный леденец. Тебе это не годится — погубит тебе творческую карьеру. Однако, — она многообещающе улыбнулась, — для тебя я нашла отличный персонаж.
— Это кто?
— Соседская девчушка Флосси Гэддис.
— Флосси? Но ведь ей всего четыре года, и она там умирает.
— В этом сценарии она не умирает. Ей там одиннадцать, и она лучшая подружка Френси. Я подумаю, как организовать тебе встречу с режиссером по кастингу.
Опять же пришлось прибегнуть к помощи Рика, пообедать с ним и провести у него дома весь вечер допоздна. Но зато просмотр был назначен на ближайшую среду.
Зоэ обычно не прибегала к убийственным эффектам и держалась тактично средней линии, но в данном случае решила сделать исключение.
Навестила костюмерную и взяла там старомодное платьице, фартук и высокие ботинки на пуговицах.
Не отпустила Каро в школу. Вместо этого отвезла ее в салон Элизабет Арден в Беверли-Хиллз и показала Роберто, лучшему мастеру Голливуда, фотографию из этой книги.
— Сделай ее такой же.
Продюсер и режиссер по кастингу прервались на короткий отдых, когда в студии появилась Каро. Едва она встала на пороге в своем старомодном наряде и с соответствующей тому времени прической, все взгляды устремились на нее. Каро присела в легком реверансе.
Она получила роль, даже не открыв рот.
— Что ж, нам надо позвонить твоему отцу, — сказала Зоэ за неделю до начала съемок.
Каро посмотрела на мать, а та — на дочь.
— Позвони ты, — предложила Зоэ.
— Лучше ты, — сказала Каро. Позвонили обе. Бартон не обрадовался новостям.
— Почему ты не сообщила мне раньше? — спросил он раздраженно. — Тебе следовало бы поставить меня в известность заблаговременно.
— Честное слово, я до последнего момента не верила, что Каро дадут эту роль, — оправдывалась Зоэ, одновременно лукаво подмигивая дочери. — Было столько проб и претенденток!
Я не хотела забивать тебе голову этим вздором. Здесь у нас дела делаются так, что можно свихнуться в любой момент.
— Как я понял, ты продержала меня в неведении именно до последнего момента, когда мое вмешательство уже бесполезно, — съязвил Бартон и потребовал передать трубку Каро.
Потом эстафету перехватила Зоэ:
— Если ты волнуешься о ее заработке, то деньги будут откладываться на специальный счет в фонд ее будущего образования.
Зоэ парировала все его юридически-финансовые уколы.
— Передай еще раз трубку Каро, — снова попросил Бартон.
Он услышал дыхание дочери за несколько тысяч миль.
— Ты правда хочешь сняться в этом фильме? — спросил он.
— Да, папочка, очень!
— А ты не соскучишься по школе и по своим друзьям?
— Нет.
— Тебе будет трудно заучить роль, если в ней много текста.
— Я смогу.
— Ну что ж… — Казалось, Бартон лишился всех аргументов против. — Надеюсь, ты и твоя мать знаете, что делаете. — Он вздохнул. — Наверное, я должен радоваться и даже гордиться… Раз моя дочь попала в телевизор.
— Спасибо тебе, папа. Я люблю тебя.
Если б Бартон увидел, какая очаровательная улыбка расцвела на ее личике. Повесив трубку, она посмотрела на мать.
— Есть старая пословица, моя дорогая, — сказала Зоэ. — Легче извиниться за содеянное, чем добиваться разрешения. Запомни это.
Выход в эфир сериала “Дерево, выросшее в Бруклине” был намечен на начало сентября.
— Это убийственное время, — заявила Зоэ. Водрузив на нос очки для чтения, она внимательно изучила программы всех телеканалов. — От конкуренции не продохнуть. Мы можем рассчитывать только на женскую аудиторию. Дамы устали от этой белиберды, от которой уже тошнит, и если они влипнут в нашу милую семейную драму, то засядут в ней накрепко.
Телесериал раскручивался неспешно, но благодаря слухам уже с третьей недели начал набирать свой рейтинг. Жиденький дождик хвалебных отзывов скоро обратился в ливень восторгов, уже на шестой неделе сериал побил все рекорды.
Его популярность не была взрывной, она распространялась мягко, как наплывающий с океана туман. Люди посмеивались и все-таки смотрели. Потом уже они втягивались и не могли оторваться. В “Телеобозрении” появилась рецензия, где прямо черным по белому было сказано, что “Дерево, выросшее в Бруклине” открыло новую эру в телевидении.
Флосси Гэддис стала самым популярным персонажем сериала. Вскоре портрет Каро появился на обложках “Лучшей домохозяйки” и “Семейного круга”. Поклонники с раскрытыми для автографов блокнотами в руках ожидали ее каждое утро, когда Каро входила в студию, и каждый вечер, когда она оттуда выходила. И она начала получать письма от девочек со всех концов страны.
— Ты только послушай! — Зоэ зачитала ей очередное послание: — “Дорогая Флосси. Я поняла, что должна делать жизнь с тебя. Я мечтаю, чтобы у меня была такая же, как у тебя, мать. Мы только что узнали, что мой старший брат пропал без вести во Вьетнаме, и я не знаю, как мне поступить…” Я тоже не знаю… — Глаза Зоэ заволокло слезами. — Бедняжка…
Она отложила вскрытое письмо, взялась за другое.
“Дорогая Флосси. Мне нравится твое кино, и как замечательно ты там играешь. Меня зовут Элен. Мне десять лет, и у меня обнаружили лейкемию…”
— О боже! — Зоэ отбросила письмо и со страхом посмотрела на кучу других посланий, громоздящихся на столе. — С нас хватит! Все остальное я отправлю на студию, и так будет впредь. Пусть там люди за жалованье разбираются с поклонниками и отвечают им.
Каро испытывала двоякое чувство — и облегчение и жалость к девочкам, которые ей пишут. Конечно, она хотела бы им ответить — но что написать? Что я совсем не Флосси, что я лишь представляю ее на экране? И моя мама не такая, как у Флосси, и вовсе не идеал матери, если сказать по-честному. Я не одеваюсь в те платья, какие показывают по телевизору. Я хожу в таких же голубых вытертых джинсах, как и вы. Люблю фильмы с Джеймсом Бондом и пиццу с пепперони. И я не смогу отыскать для тебя твоего пропавшего во Вьетнаме старшего брата или вылечить лейкемию. Я всего лишь девочка-подросток и ничем не отличаюсь от вас всех.
Но иногда Каро думала и иначе. Лежа в кровати, она размышляла: “Я звезда. Я как Ширли Темпл. Я уже популярна. Я стала знаменитой!”
Быть звездой оказалось здорово. Сниматься в шоу тоже было здорово. Все вокруг дружелюбны, все спрашивают, не хочет ли она чего-нибудь. Это как попасть на Остров Желаний в “Пиноккио” — только она по-прежнему ходит в школу, так что в осла ее не превратят. Зато школа была великолепная. Репетитор занимался с ней в гримерке между съемками. Половину времени они только готовились, а едва начинали, сразу кто-нибудь из персонала стучал в двери и говорил: Простите за беспокойство, но мисс Эндрюс ждут на съемочной площадке. Кроме Каро, в сериале снимались и другие дети. Они не получали так много писем от поклонников, как она, но совсем этому не завидовали и были доброжелательны. Дайана — девочка, играющая Френси, — учила ее шить платья для кукол из разноцветных лоскутков. А Роберт, который исполнял роль Нила, знал множество забавных фокусов. Только Пэм, изображавшая дочь тетушки Сисси Кристину, была “занозой в заднице”. Она постоянно забывала свой текст в эпизодах, где они снимались вместе с Каро, хотя до этого она повторяла его уверенно на репетициях и требовала снять множество лишних дублей. Каро, Роберт и Дайана терпеть ее не могли. Они организовали Клуб Ненавистников Пэм и подыгрывали друг другу. Сыпали перец в ее еду и запускали пауков под юбку.
Очень было весело, пока режиссер не застукал их и не пригрозил, что обо всех их выходках узнают поклонники.
Между съемками Каро нравилось прогуливаться по другим площадками. Там другие дети сидели в гримерках, смотря телевизор или читая комиксы. Она слушала, о чем говорит звукорежиссер и что ему отвечает монтажер или помощник. Она смотрела, как оператор готовит камеру к очередной съемке. Она поняла, что однажды хотела бы стать режиссером. И это было бы самым прекрасным — никогда не покидать студию. Никогда не возвращаться в реальный мир.
Меньше всего Каро нравилось собственно играть. Пока ее одевали в костюмерной, а потом в гримерной делали прическу и накладывали грим, она еще была Каро. А вот после команды режиссера, при свете юпитеров, она становилась Флосси. Немного страшно было терять себя — будто умираешь.
Между реальной Каро и Флосси Гэддис происходила борьба. Они были не совсем похожи друг на друга. Флосси была лучше Каро Эндрюс во всем. Она всегда говорила правду. Флосси никогда никому не завидовала и не подставляла подножку. Совершенство Флосси заставляло Каро подражать ей, но это было так трудно. Точно видишь в зеркале свое, но гораздо более привлекательное отражение.
Прохладным декабрьским утром Зоэ, отвозя Каро на студию, выглядела вдруг особенно вдохновленной и привлекательной.
— Сегодня побереги себя, Каро, от лишних эмоций, чтобы грим не потек. Я буду здесь же, — предупредила она.
— Неужели? — удивилась Каро. После первых съемок ее мать из суеверия ни разу не заглянула в павильон. — Что случилось?
Зоэ радостно улыбнулась, и ее радость передалась дочери.
— Я никогда не упоминала при тебе имя Ханса Ласки? — произнесла она с какой-то особой нежностью.
У Каро перехватило дыхание.
Да, конечно, но только не из уст матери она слышала это имя. Для Каро он представлялся сказочным принцем, несмотря на то, что был совсем немолод.
Знаменитый фотограф Ханс Ласки, повидавший в своей жизни почти всех голливудских кинозвезд в зените их славы. Из его фоторабот можно было создать целый музей. Много лет назад, когда Зоэ только появилась в Голливуде, они познакомились. Он был очарован целеустремленностью молодой женщины, и когда уже появилось агентство “Детишки Зоэ”, Ласки с удовольствием снимал ее юных протеже, причем совершенно бесплатно.
— Он однажды подтолкнул меня, и я взлетела как шарик в своей карьере, — светясь радостью, рассказывала Зоэ, — он позвонил мне вчера вечером. У него всего пара дней для работы, и сегодня он займется тобой!
В то утро Каро было тяжело изображать не себя, а Флосси, зная, что Ханс Ласки где-то рядом. В полдень объявили обычный перерыв на обед. Каро поспешила в свою костюмерную переодеться и вдруг услышала, как ее зовет мать. Она не узнала поначалу ее голос. Он был такой звонкий, молодой, без привычной хрипотцы.
Она обернулась и подбежала к ожидающей ее парочке — матери и великому фотографу. Знакомясь, она слегка тряхнула головой:
— Я всегда мечтала встретиться с вами, — сказала она фотографу.
Только Ханс Ласки не так уж сильно занимал Каролин. Единственный, на кого она обратила свое внимание, — мальчик, стоящий рядом с великим фотографом.
— Познакомься с моим внуком, Каро, — произнес Ханс Ласки. — Его зовут Стивен.
Это был двенадцати летний мальчик. Белокожий, с клубничным ярким румянцем во всю щеку, с длинными ресницами и большими влажными глазами, он был похож на настоящего принца.
Каро уставилась на него. Она легко придумывала, как бы сказать что-нибудь умное и веселое продюсеру или режиссеру, но никак не могла сообразить, о чем бы поговорить со Стивеном Ласки.
За обедом Каро сидела рядом со Стивеном.
— Ты живешь в Лос-Анджелесе? — после долгих колебаний решилась спросить она.
— Нет. В Бостоне. Сюда я изредка приезжаю с визитами.
— О! — сказала Каро, не зная, как дальше вести разговор.
Потом к ним подсели другие члены съемочной группы: Ужасная Пэм была тут как тут, а с нею ее четырехлетний братец Джекки, который все время торчал на съемках неизвестно для чего. Каро с уверенностью могла сказать, что Пэм сразу положила глаз на Стивена. Она подсела к нему с другой стороны и начала глупыми вопросами отвлекать его внимание от Каро. Возникла опасность, что Стивен попадет в ее сети, но он не был таким дураком. Во всяком случае, так казалось Каро. Стивен занял нейтральную позицию и предпочел завязать беседу с четырехлетним мальчишкой.
— Что у тебя на майке?
— Франкенштейн.
— Знаешь, я читал про него книгу. Хочешь, расскажу?
Каро получила несказанное удовольствие от пересказа Стивеном знаменитого романа. Стивен был блестящим рассказчиком, модулировал голосом и с энтузиазмом помогал себе жестами.
— Ив это время, — голос Стивена снова изменился, — когда они решили уничтожить его, прекрасная девушка с золотыми волосами, такой же монстр, как и он сам, с риском для себя защитила его…
Мальчик еще долго рассказывал, как чудовища защищали друг друга, а потом поедали шоколадные торты. Как нашли друзей и свое счастье среди них. И как — уже в самом конце — создали свою собственную страну и выбрали короля.
Джекки был безмерно счастлив, как и Каро, которая только и думала о том, что лучше и интереснее мальчика она еще никогда не встречала. И в полном восторге она обнаружила, что Стивен, закончив свой длинный рассказ, обернулся именно к ней и широко улыбнулся.
После ланча они все вместе отправились готовиться к съемкам. Каро шла рядышком со Стивеном.
— А как тебе показался Лос-Анджелес? Понравился? — спросила Каро.
— А как же! Здесь неплохо. Возможно, когда-нибудь я сюда перееду. И стану фотографом, как дедушка. Я даже захватил сюда с собой свою камеру. — Стивен почему-то отвернулся от Каро. — Ничего, если я сфотографирую тебя?
Ответ прозвучал как-то неуверенно, но все-таки она нашла в себе силы принять подходящую для съемки позу на фоне клумбы с искусственными цветами. Она надеялась, что Стивену не нужно, чтобы она выглядела дерзкой и взбалмошной, как ее экранный персонаж Флосси, и постаралась раскрыть свою истинную сущность вдумчивой и серьезной девочки.
Стивен отснял целый ролик пленки. Его дед и Зоэ, сдерживая улыбки, наблюдали за ним и за тем, как позирует ему Каро, изображая придуманный ею образ — то хмуря брови, то устремляя взгляд куда-то к потолку.
— Пора отпустить свою модель, — посоветовал дед внуку, а затем обратился к Каро: — Я подозреваю, что ради этой съемки он так стремился в Калифорнию. Раньше его сюда нелегко было заманить.
Стивен мгновенно покраснел до ушей.
— Если хочешь, я пришлю тебе снимки, — сказал он Каро.
— А ты мне их подпишешь? — осведомилась девочка.
Взрослых рассмешила детская наивность.
— Ты все перепутала, дорогая! — воскликнула Зоэ. — Это актрисы или актеры ставят свои подписи на фото. Тебе бы пора это знать.
— Но он снимал их, — упорствовала Каро. — Пусть он и подписывает.
— Я подпишу, — пообещал Стивен.
В этот же момент Каро позвали к началу съемки. Играя сцену, она знала, что Стивен стоит где-то за спиной режиссера и наблюдает за ней. Ей самой было интересно, догадываются ли люди в павильоне, что сегодня перед ними не девочка Флосси и не играющая ее роль Каро, а взрослая женщина, только притворяющаяся маленькой девочкой. А ее возлюбленный сказочный принц совсем рядом, и она играет для него.
Спустя пару недель из Бостона пришел конверт. Там была фотография — Каро с серьезным личиком возле огромной вазы, полной роскошных искусственных цветов. На обороте снимка стояла надпись: Каро с любовью от Стивена Ласки.
Каролин
Каролин еще не успела проснуться, как возникла первая мысль: “Школа! Неужели я проспала?” И тут же наступило облегчение. Ведь сегодня суббота.
Она с улыбкой приподнялась на кровати. В окно светило голубое весеннее небо. В соседней комнате спал Адам — теперь ее сводный братишка. И никакой школы в ближайшие сорок восемь часов. Как все хорошо!
Дверь открылась. Вошла Мэг, еще взъерошенная после сна, и с размаху уселась на кровать Каролин.
— Представь себе, сегодня мы отправляемся на поиски приключений!
— И папа тоже?
— Угадала. Я заявила Бартону, что он не обращает на нас никакого внимания целыми месяцами. И что он пойдет с нами — хочет он того или нет.
— А куда мы пойдем?
— Узнаешь за завтраком.
Она поцеловала Каролин и пошла будить Адама.
Девочка еще немного полежала в постели, переживая мгновения счастья. Потом вскочила и понеслась к шкафу одеваться. Выбирая себе одежду, она слушала сонный голос Адама в соседней комнате, и то, как Мэг, уговаривая его встать, повторяла волшебное слово “приключение”.
— Итак, куда мы пойдем? — потребовала Каролин ответа у Мэг, когда семья собралась за завтраком.
Мэг одарила ее улыбкой:
— В Луна-парк.
На какой-то момент Каролин почувствовала разочарование. Если “Луна-парк” означал что-то радостное для Адама, то для нее это слово было пустым звуком. Но затем она вспомнила. Конечно! Тот самый Луна-парк. Внезапно она ощутила себя вновь четырехлетней, вспомнила свои посещения домика Лауры и ее внучку Иветту. Она накидывали картонные кольца на горлышки молочных бутылок, тренируясь, чтобы выиграть огромного розового мишку, точно такого же, какого выиграла Иветта.
Воспоминания сочетались с легкими угрызениями совести. Она не была у Иветты с тех пор, как выкрала телевизор из кукольного домика. Лаура не понимала, почему Каролин так упорно отказывается от традиционных визитов, но девочка не давала никаких объяснений.
— Луна-парк — это блеск! — поспешила она заверить Адама. — Я там никогда не была, но знала кое-кого, кто даже получил приз в одном из аттракционов. Нужно было накидывать специальные кольца на молочные бутылки. Если ты попал на три подряд в одном ряду, то получаешь большого плюшевого мишку.
Путь туда занял много времени, и Бартон был не в лучшем настроении. Когда они наконец въехали на стоянку, он окинул взглядом тесное, битком набитое детьми и родителями пространство парка, послушал хрип из динамиков, затем иронически посмотрел на Мэг:
— И вот ради этого мы сюда ехали? Мэг смутилась:
— Я думала, нам тут будет неплохо… Каролин тотчас поспешила ей на помощь:
— А мне нравится. Смотри, Адам! Вон горка для спуска на роликах. А вон чертово колесо.
— Ух ты! — Адам задохнулся от восторга.
Бартон рассмеялся.
— Значит, я оказался в меньшинстве. Ваша взяла.
— Я голоден, — заявил через полчаса Адам. Все, кроме Бартона, с аппетитом уплетали сосиски с жареной картошкой. Они присели за дощатый столик в тени под деревьями. Становилось жарко, и Каролин заметила, что Мэг побледнела.
— С тобой все в порядке? — спросила она.
— Не обращай внимания, скоро пройдет, — поспешно заверила Мэг. — Это все жара. Из-за нее у меня кружится голова.
Адам быстро покончил с едой.
— А что дальше? — поинтересовался он, приплясывая в нетерпении на месте.
Мэг вздохнула, и это тоже не укрылось от Каролин.
— Посиди здесь. Почему бы тебе и папе не отдохнуть в тени, пока мы с Адамом будем развлекаться. Вон у нас еще сколько билетов, — произнесла она с покровительственной интонацией, чувствуя, что ей выпал редкий шанс доказать свою взрослость.
— Ты уверена? — Мэг сомневалась, но видно было, что она благодарна Каролин.
— Пойдем… — Адам крепко вцепился в руку Каролин.
— Даю вам на развлечения полчаса, — сказал Бартон. — Больше я здесь не выдержу.
Каролин увела Адама подальше от взрослых.
— С чего ты хочешь начать? У нас еще много билетов.
Адам не сразу ответил. Его взгляд был устремлен в небо, где разгуливали на свободе разноцветные шарики. Дети сначала забавлялись ими, а потом отпускали.
— Пожалуйста, пожалуйста, я хочу такой шарик…
Адам долго выбирал цвет шарика и наконец выбрал красный.
Адам покорно шел за ней мимо множества заманчивых аттракционов.
Внезапно Каролин задержала шаг и вытянула вперед руку:
— Смотри, Адам. Вот она! Игра, о которой я тебе рассказывала.
Колесо времени как будто повернуло вспять, обратно в “эпоху Иветты”, кукольного домика, украденного и сгоревшего потом игрушечного телевизора. Среди прочих призов на стенде за площадкой, заполненной молочными бутылками, красовался розовый плюшевый мишка.
У Каролин даже слезы выступили на глазах.
— Хочешь выиграть такого? — спросила она у братика.
Адам затряс головой.
— Зачем он мне? Давай лучше прокатимся на чертовом колесе.
Но Каролин не могла оторваться от аттракциона.
— Я попробую один разок, — произнесла она умоляюще.
Адам недовольно насупился, но кивнул.
Каролин вручила мужчине в будке соответствующий билетик из солидной пачки, выданной ей отцом, и получила взамен набор колец.
Адам стал ныть, скучая.
— Стань у меня за спиной и замолчи, — приказала она ему. — И не отвлекай меня. Просто смотри.
— Ладно, — пробурчал Адам.
Как это было знакомо — держать в руках картонные кольца и примериваться перед броском. Каролин кидала осторожно, но трижды промахнулась. Может быть, они стали тяжелее, чем те, с которыми они с Иветтой когда-то практиковались, и молочные бутылки были расставлены на большем расстоянии.
Чтобы получить новый комплект колец, надо было заплатить доллар. Каролин вытащила его из кошелька и сунула в окошечко будки.
Полученные взамен кольца были такими же, но Каролин посчитала, что уже приноровилась к их весу. Однако первое пролетело мимо, второе лишь задело бутылку, зато третье… — ура! — достигло цели.
Каролин полезла в кошелек за следующим долларом.
Первое же кольцо теперь легло точно. Ее охватила дрожь, но она тщательно прицелилась, отметая неуверенность усилием воли. И не зря! Вновь попадание! Она так близка к победе.
Какие-то люди столпились вокруг нее, чтобы посмотреть, чем кончится ее попытка.
Она напряглась, вытянувшись вперед, метнула кольцо и закрыла глаза. Вздох разочарования ее немногочисленных болельщиков возвестил, что она промахнулась.
— Попробуй еще, девочка, — предложил кто-то из болельщиков. — Я заплачу за тебя доллар.
— Спасибо. У меня найдется свой.
Мужчина в будке принял от нее деньги с сочувствующей улыбкой и выдал ей вместо трех четыре кольца.
— Удачи!
Все кольца пролетели мимо. Каролин сдалась и огорченно развела руками. Ничего странного! Наверное, Иветта уже переросла игрушечных мишек, и можно сделать ей другой, более подходящий подарок.
Каролин все-таки вручили утешительный приз — яркий пластмассовый музыкальный молоточек. “Адам будет в восторге”, — подумала Каролин.
И тут она услышала чей-то вопль. Кричала женщина, не ребенок, но Каролин все равно в тревоге огляделась. Адама поблизости не было.
Она побежала вдоль галереи аттракционов, выискивая его взглядом.
— Адам! — громко позвала она. Он не откликался.
Каролин проталкивалась сквозь собравшуюся толпу. Адам не мог уйти далеко. Вероятно, он возвратился к Мэг. Да, конечно, он уже там. Он устал, ему надоело смотреть, как она кидает кольца, и он вернулся к мамочке.
Каролин услышала новый вопль. Ей хотелось заткнуть этой женщине рот. Она ее страшно нервировала. И вообще неприлично так вопить среди праздничной публики.
Крики доносились со стороны колеса обозрения. И туда же со всех сторон спешили люди. Зачем?
Каролин посмотрела в ту сторону и увидела… красный шарик.
Все происходило как при замедленной съемке. Падения Адама с высоты Каролин не видела, не слышала звука удара тела мальчика о землю. Только крики ужаса и искаженные людские лица, когда она оглянулась в растерянности.
— Шарик застрял.
— Он старался достать шарик.
Ей хотелось объяснить всем, что это был ее подарок младшему братику, что никакого злого умысла тут не было, а лишь желание доставить ему удовольствие.
Ей, наконец, удалось пробраться сквозь толпу в самый первый ряд.
Адам лежал на асфальте, лицом вниз, скорчившийся, неподвижный и такой маленький. Никто не решался дотронуться до него. Каролин протиснулась к нему.
— Я его сестра. — Только после этих слов ее пропустили.
Постепенно крики затихли. В полной тишине она опустилась на колени рядом с Адамом. Какой-то мужчина, оказавшийся рядом, протянул ей красный шарик, из-за которого все и случилось.
Почему-то, очутившись дома, Каролин первым делом вошла в комнату Адама. В ней таилась глупая уверенность, что он ждет ее там. Она включила свет, увидела на полу его смятую пижамку, сброшенную, видимо, второпях, когда мать объявила, что они сегодня отправляются на поиски приключений. Там же на полу была разбросана его любимая коллекция динозавров. Птеродактиль валялся в отдалении, словно его полет внезапно оборвался.
Она стала открывать шкафчики, рассматривать сложенные аккуратно выглаженные рубашки и шорты. Под одной стопкой одежды она обнаружила куклу лунной королевы. Это была ее кукла. Адам все время выпрашивал ее у Каролин, так она ему нравилась. В конце концов он тайком позаимствовал ее у сестры.
— Пожалуйста, она теперь твоя, — произнесла Каролин шепотом. — Все в порядке. Я нисколько не сержусь.
Под кроватью она нашла маленький грязный носочек. Второй Адам куда-то закинул. Она сжала его в руке, и вдруг ей показалось, что она сжимает нежную ручку своего маленького братика.
Это был уже конец июля, суббота.
— Что ж, пора, — сказал Бартон. — Уже десять часов. Надо трогаться.
Они спустились в лифте в молчании, не глядя друг на друга. В гараже служитель, подогнав машину, заметил приветливо:
— Папа с дочкой отправляются на прогулку?
— Вроде того. — Бартон попытался улыбнуться в ответ, но улыбка получилась какой-то кривой.
Они отправлялись навестить Мэг в клинике. Так они называли между собой больницу, в которой она находилась.
— Ты уверен, что мне стоит туда ехать? — спросила Каролин, садясь в машину.
— Да, милая. Очень важно, чтобы она увидела тебя.
В последний их визит ничего хорошего не получилось. Сначала Мэг встретила Каролин с улыбкой, а потом вдруг ее лицо застыло в неподвижной маске. Зато прорвался ее голос и задвигались руки. Она указывала пальцем на Каролин и истошно кричала:
— Вот она! Убийца!.. Убийца!.. — Прибежали медсестры и увели Мэг. Этот крик запечатлелся в памяти Каролин навечно. Отец сжал дочь в объятиях.
— Не плачь, дорогая, — безуспешно утешал он ее. — Постарайся понять Мэг. Ей очень тяжело. Но со временем станет легче. Уже сейчас ей гораздо лучше. Она знает, — добавил отец, — ты совсем не виновата в том, что произошло. Это была только случайность.
Но Каролин уже сейчас с ужасом вспоминала лицо Мэг, как она кричала и как ее уводили медсестры. Она кричала так, словно Каролин убивает все, на что упадет ее взгляд.
Она взглянула на свои руки. На руки убийцы.
— Сегодня как раз подходящий день, — говорил отец, аккуратно вписываясь в сутолоку уличного движения. — Доктор Рейнолдс сказал, что наступил явный прогресс. Надеюсь, через пару месяцев мы сможем забрать Мэг домой.
Дорога к Вестчестеру изобиловала поворотами, и Каролин стало немного дурно. Она подумала, что если ее стошнит, то, может быть, папа избавит ее от визита к Мэг. Но ничего такого не произошло.
Они благополучно добрались до больницы. Оставив машину на стоянке, отец и дочь вошли в ярко освещенный солнечным светом приветливый холл.
Администратор поднялась со своего места за столом и встретила их улыбкой.
— Мы хотели бы повидать миссис Эндрюс, — сказал Бартон.
— У нее сейчас как раз уборка в комнате. Подождите буквально одну минуту, пожалуйста.
Она лучезарно улыбнулась Каролин, как будто та не была убийцей и виновницей того, что Мэг теперь стала пациенткой этой больницы.
— Почему бы тебе не погулять в саду? — обратился к ней отец. — Я тебя позову…
Каролин послушно вышла в сад. Какой-то старик в инвалидном кресле сидел возле цветочной клумбы. Девочка загадала: если она будет добра к этому несчастному и хоть чем-то порадует его, встреча с Мэг пройдет благополучно.
— Хотите, я сорву вам цветок? — спросила она.
Старик уставился на девочку и начал что-то бессвязно бормотать.
— Вот и ваши гости, — нарочито бодро произнесла медсестра.
Комната Мэг была небольшой, но светлой и уютной. На кровати лежало покрывало с подсолнухами, а яркие копии импрессионистов украшали стены. Такой, наверное, была комната Мэг в детстве и когда она ходила в школу, а потом в колледж, все то время, пока у нее не появился Адам.
Мэг хорошо выглядела. Она недавно помыла голову, и ее пушистые волосы блестели на солнце. Правда, она немного пополнела, но это ей даже шло, как и легкое розовое платье, и серьги.
— Бартон! — воскликнула она, и супруги тут же крепко обнялись.
— Как поживаешь? — спросил он.
— Я? Я отлично. — Она откинула голову и засмеялась.
Потом ее взгляд переместился ниже и за спину мужа.
— О боже! Каролин! — Мэг развела руки для объятия, и девочка устремилась к ней, к своей любимой Мэг.
Но вдруг красивое лицо Мэг сморщилось, руки безвольно опустились. Потом, крепко сжав кулаки и склонившись над Каролин, Мэг только повторяла:
— Убирайся! Уведите ее отсюда!
На обратном пути Бартону пришлось все время съезжать на обочину, потому что Каролин тошнило.
После ее возвращения в машину он все повторял, словно заводил одну и ту же пластинку:
— Ты же знаешь, что она не отвечает за свои слова. У нее это временное помрачение рассудка. Никто тебя не винит. Это был несчастный случай. И она это знает.
Каролин опять тошнило, а Бартон между тем продолжал:
— У меня появилась неплохая идея, как мне кажется. Хочу с тобой посоветоваться. Доктор сказал, что в следующем месяце Мэг можно будет отпустить домой на некоторое время — проверить ее реакцию на прежнюю обстановку и все такое. Я думаю, что наступил подходящий момент для тебя навестить Зоэ. Надеюсь, ты одобришь мое предложение. Ты всегда получала удовольствие от поездок в Калифорнию.
Каролин опустила окно и высунула голову наружу. Встречный ветер был похож на тяжелое дыхание, такое же сырое и теплое.
В зеркале заднего вида показалось бледное, жалкое, уродливое лицо. В нем Каролин узнала себя и услышала последнюю фразу Мэг: “Убирайся! Уведите ее отсюда!”
Каро
В один из ноябрьских вечеров, удобно устроившись в своей комнатке, Каро учила свой текст для очередной съемки. В комнату вбежала Зоэ.
— Что случилось? — встревожилась Каролин, увидев странное выражение на лице матери. Что оно значило — понять было трудно.
— Твой отец! Представляешь, он женится! — Она пронзила дочь взглядом, в котором ощущалось подозрение, что та более осведомлена о предстоящем событии, чем ее мать. — Что тебе известно об этом?
— Ничего. — Каро недоумевающе пожала плечами. — Когда я виделась с ним в последний раз, у него не было даже подружки. И на ком же он женится?
Зоэ презрительно фыркнула:
— На весьма пронырливой особе, очевидно. Кажется, ее зовут Мэг. И, только представь себе, он хочет, чтобы ты была подружкой невесты.
— Да? — У Каро сразу потеплело на душе. — Неплохая идея. А когда свадьба?
— В марте. Но ведь это просто смешно — заставлять тебя летать туда-сюда через континент, чтобы почтить своим присутствием дурацкую церемонию. Не сомневаюсь, что для Бартона все это кончится плачевно. Тебе совсем не нужна подобная реклама. Я позвоню Бартону и скажу, что это невозможно.
— Пожалуйста, не звони ему, — заявила Каро твердо. — Предоставь это мне.
На следующий день юная актриса пришла на прием к продюсеру сериала. Выдавив из глаз несколько слезинок, она умоляла: если это не повредит сериалу, если нужно, она отработает все вперед, она сделает для съемочной группы все, что от нее потребуется, не отпустит ли он ее на свадьбу отца в марте будущего года?
Продюсер внял ее просьбе и посовещался со сценаристами. Сценарии двух серий были срочно переписаны. Флосси Гэддис теперь отправлялась навестить свою бабушку в Филадельфию, и, следовательно, Каро освобождалась в марте от съемок на целых две недели.
Свободна как ветер! И, значит, две недели в Нью-Йорке с отцом.
Зоэ старалась делать вид, что равнодушна к матримониальным планам Бартона, но дочь легко разоблачила ее. Она подслушала, как Зоэ звонила некоторым своим старым приятельницам в Нью-Йорке и просила выяснить всю подноготную этой Мэг.
— Я слышала, что твоя будущая мачеха совсем еще девчонка, — не удержалась, чтобы не поделиться полученными сведениями Зоэ с дочерью. — Кажется, Бартон достиг того возраста, что его потянуло на малолеток, — добавила она с усмешкой.
Молодая мачеха! Как здорово! Каро представила, как они с ней бегут по Пятой авеню, взявшись за руки, разглядывают витрины, хохочут и делают всякие глупости, например, прыгают в фонтан.
— И вроде бы у нее есть свой малыш. Вот уж действительно подарок для Бартона. Заиметь сына, не прилагая к этому никаких усилий.
Эта новость несколько омрачила сияющий горизонт. Маленький мальчик, разумеется, будет фаворитом, а Каро отойдет на второй план.
Впрочем, подумав, она решила, что роль доброй старшей сестры ей очень даже подходит.
Она будет гулять с ним, покупать ему игрушки. Все это весьма увлекательно.
Зоэ заехала к “Тиффани” и заказала уникальную, очень дорогую хрустальную вазу для свадебного подарка.
— Я ничего не делаю наполовину, — объяснила она дочери, гордясь своим расточительством. — Дарить или то, что останется в памяти, или ничего.
Она была очень довольна благодарственным посланием невесты Бартона и зачитывала его всем своим приятелям и подругам, отпуская иронические комментарии.
— Оно написано на бумаге, купленной явно в “Вулворте”, и почерком пятиклассницы. Ну, это ладно… а теперь послушайте текст: “Дорогая Зоэ! Большое спасибо за такой великолепный подарок. Ваза такая красивая, что я не могу ею налюбоваться, солнце отражается в ее гранях…” И дальше все в таком же роде… душевные излияния… Лирика на уровне школьницы. Но вот фраза, которая меня просто убила наповал: “Я надеюсь, что ты тоже счастлива, как и я”. Зоэ расхохоталась.
— Я едва удержалась от соблазна отправить ей тут же ответ. “Дорогая Мэг, или как там тебя зовут! Я прошла через испытание быть женой Бартона Эндрюса и приобрела некоторый жизненный опыт, не будучи женой вышеупомянутого Бартона. Сравнивая оба эти состояния, я четко поняла, что второе более приемлемо для любой женщины. Советов давать не смею, но могу заверить, что сейчас я даже более счастлива, чем когда была женой Бартона”.
Юмор Зоэ был по достоинству оценен ее друзьями, но Каро не захотелось больше слушать разговоры на эту тему. Ей не терпелось повстречаться с Мэг “или как там ее зовут”, и ей, наоборот, пришлось по душе ее доброе, искреннее письмо.
За неделю до назначенной даты бракосочетания Зоэ отвезла Каро в аэропорт.
— Желаю хорошо поразвлечься в Нью-Йорке, — сказала она без особой радости.
Каро ее пожалела.
— Ты и вправду не хочешь полететь туда? Я уверена, что они будут тебе только рады.
Зоэ небрежно отмахнулась.
— Не говори от их имени. К тому же вся эта свадебная кутерьма меня мало интересует.
Каро была слишком проницательной девочкой, чтобы не догадаться, что мать притворяется, причем не слишком удачно. Зоэ поняла это и, рассмеявшись, сказала:
— Только поклянись, что позвонишь мне и подробно расскажешь, как там все происходило.
На выходе из нью-йоркского терминала ее уже поджидали. Но не отец, а толпа незнакомых людей. Они ринулись ей навстречу.
— Вот она!
— Флосси! Ты наша любимица!
— Ты в сериале лучше всех!
— В жизни ты даже красивее…
Ей протягивали блокноты и открытки, чтобы она оставила в них свой автограф.
Каро, как ее учили, приветливо улыбалась и раздавала автографы. Толпа становилась все гуще.
Ей стало не по себе. Где же ее отец? Кто-то ведь должен ее встретить. И что ей делать дальше?
Она улыбалась, подписывала, улыбалась и снова подписывала.
В просвет между возбужденными лицами и тянущимися к ней руками она разглядела невысокую белокурую женщину и маленького мальчика, буквально летевших ей на выручку.
Что спасение пришло, Каро почему-то догадалась инстинктивно.
Она и белокурая женщина стали пробиваться навстречу друг другу сквозь плотное, пахнущее потом и еще неизвестно чем людское кольцо.
А вот объятия женщины были такими нежными, и руки пахли так приятно.
— Извини, Каро! Эти проклятые уличные пробки! Да еще давка на стоянке. Я едва не умерла… Твой отец убьет меня, если узнает, что я опоздала. Прости, пожалуйста. Я Мэг, а это… Адам. Мальчик пожал руку Каро с торжественной важностью.
— Мне сказали, что, как только ты приедешь, мы все вместе отправимся в зоосад и в Центральный парк. Впрочем, если ты захочешь, можно все это отменить. Скажи, ты туда хочешь?
Каро, наклонившись, улыбнулась малышу.
— Конечно, хочу. Какие могут быть разговоры?
Приготовления к свадьбе обратились в хаотический набор подчас противоречивых и бессмысленных действий, от которых у всех голова шла кругом. Мэг была не сильна в логике и в планировании и все важные мелочи оставляла на последний момент. Каро опасалась, что Бартон, приверженец порядка, взорвется и пошлет ее к черту вместе со всей этой суматохой, ему совершенно ненужной. Но, к большому удивлению, взрыва не произошло. Он только снисходительно посмеивался, выслушивая жалобы на неожиданно возникающие катаклизмы. Каро поняла, что он влюблен в свою будущую жену по уши.
Зато Каро здесь, в отличие от своего сериала, играла самую главную роль. Ее помощь требовалась во всем и буквально каждую минуту. Без нее Мэг не принимала ни одного решения, советовалась с ней по каждой мелочи: какая будет музыка, цветы или где разместить свадебные подарки.
За три дня до свадьбы у Мэг еще не было подвенечного платья.
— Давай пойдем в “Сакс”, — настаивала Каро.
— Ни в коем случае! Ненавижу огромные универмаги. Я там теряюсь.
Они отправились в секонд-хенд на Лексингтон-авеню, где Мэг отыскала вечернее платье фасона эпохи короля Эдуарда.
— Вот то, что мне надо. Только я не уверена, что твой отец одобрит его.
— Подумаешь, какое дело! — беззаботно отмахнулась Каро. — Если оно тебе нравится, покупай. Можешь сказать ему, что это мой выбор.
Мэг приобрела понравившееся ей платье.
— А как насчет меня? — скромно напомнила Каро. — Я не могу выступать в роли подружки невесты в джинсах.
К счастью, Каро ничего не имела против “Сакса”. Розовенький экстравагантный наряд был куплен без особого труда и стоил втрое дороже платья невесты.
Каро была очень довольна.
Когда Каро не была занята подготовкой свадебной церемонии, она проводила время с Адамом. Учила его изображать Тарзана, рассказывала ему страшные истории и гуляла с ним в парке. Сперва она думала, что скоро ей надоест общество мальчугана, но этого не случилось. Наоборот, стоило ему где-нибудь задержаться, как она начинала по нему скучать.
— Так чудесно, что ты сейчас с нами, — сказал ей Бартон вечером накануне свадьбы. — Я чувствую себя семейным человеком. Мэг тебя полюбила, а Адам — Адам просто от тебя без ума. Я бы хотел, чтобы ты подумала вот о чем. Когда твой сериал закончится. Почему бы тебе не переехать сюда и не начать жить с нами?
Каро это предложение привело в полный восторг.
— Так это перенести церемонию куда-нибудь подальше, хоть в Центральный парк, а после устроить пикник на траве.
— Надо было сказать об этом раньше, — пошутила Каро. — Теперь уже не отвертишься. Ты попалась.
Мэг горестно кивнула, а Адам звонко рассмеялся, а вслед за ним и невеста. Каро была уверена, что ее отец и Мэг будут счастливы вместе.
Наутро Мэг впала в полную панику. У нее все валилось из рук.
— Не волнуйся, — успокаивала ее Каро. — Вернись в кровать и полежи немного. Я позабочусь обо всем и сама подготовлю Адама.
Она искупала малыша, расчесала его золотистые волосы и облачила в голубой костюмчик.
— Ты выглядишь как кинозвезда! — воскликнула она вполне искренне.
Он крепко сжал ее пальцы.
— Я так хочу, чтобы мы тоже поженились. Каро ласково погладила его по головке.
— Быть братом и сестрой тоже неплохо.
Бартон уже отправился в церковь Святого Варфоломея. Каро оделась сама и помогла с нарядом Мэг.
Настал решительный момент. Каро, Адам и Мэг уселись в ожидающий у подъезда лимузин. От волнения у Мэг перехватило дыхание, она нервно теребила ткань подвенечного платья.
— Что я на самом деле хочу, — произнесла она едва слышно, — что я на самом деле хочу, Лимузин подъехал к церкви. Мэг, вздрогнув, прошептала:
— О боже! Зачем все это?
У входа собралась внушительная толпа. Среди приглашенных гостей суетились фотографы. Они набросились на лимузин, как стая волков.
— Не паникуй, — обратилась Каро к невесте и вздохнула. — Они здесь не ради тебя. Им нужна я.
Они вышли из машины. Тотчас засверкали фотовспышки. Ее снимали со всех сторон, во всех ракурсах. Каро знала, что выглядит великолепно. Она, выбирая себе наряд, держала в уме именно эту ситуацию. Конечно, на какой-то момент она посочувствовала Мэг. Ведь это была ее свадьба, но никто из фотографов не обратил на нее внимания. Правда, Мэг сама не хотела никакой шумихи вокруг своей свадьбы. Значит, все получилось как надо.
В субботу утром, за день до отлета Каро обратно в Лос-Анджелес, Мэг вошла в ее комнату и присела на краешек кровати.
— Просыпайся, милая. Мы сегодня отправляемся за приключениями.
Каро лениво потянулась.
— Куда?
— В одно замечательное место, которое называется “Луна-парк”.
Каро что-то собралась сказать, но сдержалась. Мэг показалось, что девочка чем-то недовольна, и поспешила объяснить:
— Это ради Адама. Он так расстроен твоим отъездом, что мы решили его немного подбодрить. Я надеюсь, что и тебе там понравится. Нам всем не мешает чуть развлечься, а в Луна-парке совсем неплохо, уверяю тебя.
— Наверное, там здорово, — быстро согласилась девочка, не подумав.
Подумала Каро уже после того, как Мэг ушла, а она еще немного понежилась в постели. Слово “Луна-парк” вертелось у нее в голове, что-то было в нем знакомое.
А потом всплыло то, что, казалось бы, навеки было изгнано из памяти. Чернокожая девчушка, с которой она тренировалась накидывать картонные кольца на молочную бутылку, чтобы выиграть огромного плюшевого медведя. Она была внучкой няни, которую уволили потому, что Каро по неосторожности разбила тот злосчастный отцовский макет.
Девочка опечалилась. Она не вспоминала тот вечер долгие годы.
Дорога в Луна-парк отняла много времени. Бартон был не такой уж хороший водитель, робел, переходя с одной полосы на другую, и далеко не первым вырвался из пробки у светофоров.
Каро устала от езды “за приключениями”, а Адам вертелся на заднем сиденье, самостоятельно отстегнувшись от ремней безопасности. Он опустил окно и восторженно окликал каждый проезжающий мимо красный автомобиль.
Наконец они прибыли к месту назначения. Адам был в восторге от Луна-парка, но Каро, более взрослая, могла сравнить его с калифорнийским Диснейлендом. Она притворилась, что ей очень нравится здесь, проследовала, чтобы угодить папе, Мэг и Адаму, через Туннель Любви, исправно испускала вопли ужаса в Доме Привидений и поедала сахарную вату, говоря, что очень ее любит.
— Ну, пожалуйста, прокатимся на чертовом колесе… — канючил Адам.
— Чуть позже. Давай сначала посидим в тени и перекусим, — предложила Мэг.
Все вместе они присели за маленький липкий столик. Каро показалось, что Мэг бледна.
Она придвинулась к ней вплотную на жесткой неудобной скамейке и, выждав подходящий момент, спросила шепотом:
— Ты в порядке?
— Вполне. Просто на меня так действует жара.
Адам в это время покончил со своей сосиской и попкорном.
— А что дальше? — поинтересовался он. — Я хочу приключений!
Мэг тяжело вздохнула.
— Не бери в голову. — Каро решила пожертвовать собой. — Отдохните с папой, а мы пока погуляем с Адамом.
— Ура! — воскликнул малыш.
— Ты уверена? — настороженно спросила Мэг.
— Да! Она уверена! — Адам уже успел вцепиться покрепче в руку совсем недавно обретенной старшей сестры.
— Даю вам полчаса, — сказал Бартон. — Больше я здесь не выдержу.
— С чего начнем? — спросила Каро у Адама.
— С чертова колеса!
Они уже были близко от цели, как вдруг Адам застыл на месте как вкопанный.
— Смотри! Смотри!
— Что?
— Смотри, красный шарик! Я хочу такой, пожалуйста.
Каро улыбнулась.
— Конечно. Для чего существуют старшие сестры, как не для того, чтобы дарить младшим братикам красные шарики. Он останется у тебя на память обо мне.
— Я буду его беречь, — пообещал Адам. Адам тщательно выбирал себе шарик, найдя наконец именно тот, который хотел, — огромный, красного цвета.
Следующий шаг их был к чертову колесу. Но, пробираясь сквозь череду аттракционов, они оказались там, где на самом видном месте сидел розовый плюшевый мишка — главный приз за меткость в игре, где кольца набрасывались на горлышки молочных бутылок.
Каро могла пройти мимо, как взрослая девочка, но она вспомнила, как унизительно пряталась в своей комнате, когда несправедливо обвиненная чернокожая няня хлопнула дверью внизу, отказавшись даже от выходного пособия. Воспоминания были не слишком приятными. И медведь ничем ее не привлекал.
Она оглянулась позвать Адама, но тот куда-то исчез.
Каро устремилась к чертову колесу.
— Адам! — звала она его, не переставая. Наконец она обнаружила мальчика, схватила и начала трясти.
— Адам! Что ты делаешь? Как ты здесь оказался?
Малыш захлебывался в рыданиях.
— Шарик! Мой шарик!
Каро посмотрела вверх. Ее подарок, большой красный шар, летел уже высоко над землей, зацепившись за кресло аттракциона.
— Все равно! Ты не должен был убегать от меня, — строго сказала Каро. — Ты можешь потеряться, или кто-нибудь похитит тебя.
— А как же мой шарик? — не унимался мальчик. — Он уже не сможет мне напоминать о тебе.
Каро вдруг опустилась на колени рядом с малышом и зарыдала с ним в унисон.
— Не плачь, — утешала она Адама, — мы купим тебе новый шарик, лучше прежнего.
В воскресенье вся троица — Бартон, Мэг и Адам: — провожали ее в аэропорту.
— Ты самая лучшая дочь, какую только можно пожелать, — сказала ей Мэг. — Без тебя я бы не справилась с этим ужасом. Я имею в виду нашу свадьбу.
— Возвращайся скорее, — сказал Бартон. — Или я полечу в Калифорнию и выкраду тебя оттуда.
— Мне не надо никаких шариков! — Адам едва сдерживал слезы. — Я хочу, чтобы ты была здесь…
Каро всплакнула. Она обняла всех троих поочередно, пообещала вернуться очень скоро, а проходя через ворота на летное поле, посылала им воздушные поцелуи.
Правда, это было связано еще и с тем, что ее провожала внушительная толпа поклонников, среди которых мелькали фоторепортеры. Каро уже умела работать на публику.
Каролин
Каролин прохлаждалась у кромки бассейна жилого комплекса, где уже давно обосновалась Зоэ. Перед глазами она держала книгу, но совсем не воспринимала текст. Ее больше интересовало, как пробегает рябь по поверхности воды от порывов ветра с гор и тихий плеск мелких волн, ударяющихся о цветные плитки, обрамляющие чащу бассейна.
Как всегда, Зоэ засыпала Каролин подарками — модными платьями, игрушками, книгами. Только девочка чувствовала, что переросла их, ничто уже не радовало ее.
Зоэ понимала это. Она ни разу не упомянула о смерти Адама и о том, что случилось в том злополучном парке. Она была готова отправить дочь обратно в Нью-Йорк в любой момент, но Каролин на такие предложения лишь молча качала головой.
Лучше сидеть у бассейна и не думать о том, что ждет ее в Нью-Йорке.
— Каролин, тебе звонят! — позвала ее Зоэ.
Девочка мгновенно вскочила с шезлонга, уронив книгу.
Отец! Это мог быть только он. Он звонит, чтобы сообщить, что Мэг простила ее, они зовут ее обратно, они хотят видеть ее как можно скорее.
— Каролин. — Голос отца был таким далеким.
— Как ты? Как Мэг?
— Все хорошо, но понимаешь, милая, доктора сказали, что Мэг желательно провести еще один месяц дома.
— Это же здорово!
— Да. Но боюсь, пока ты не сможешь приехать домой. Мэг только начала выздоравливать, и, наверное, пока не стоит ее беспокоить. Но это только пока, ты понимаешь?
Каролин оцепенела. Отец еще что-то долго рассказывал о своих планах отправить ее в частную школу в Нью-Хэмпшире.
— Всего на пару семестров. А дальше мы посмотрим, как пойдут дела. Я разговаривал с директрисой, и она будет рада тебя принять. Их учебная и внеклассная программа произвела на меня самое хорошее впечатление. И представляешь, зимой ты научишься кататься на лыжах.
Выслушав его монолог, Каролин повесила трубку и вернулась к бассейну, водная гладь которого покрылась зябкой рябью. Ветер усилился. В этой перемене погоды она усмотрела какой-то тайный знак. Нужно только понять, что это был за знак. Что ждет ее впереди.
Сериал закрыли. Разразился грандиозный скандал из-за Барбары Энн Флеминг, выступавшей в роли Кэти Нолан. Виной всему был ее чудовищный бракоразводный процесс, который она с треском проиграла, лишившись права воспитывать своих детей. После этого изображать на экране перед миллионами телезрителей идеальную мать было бессмысленно. Рейтинг сериала упал почти до нулевой отметки.
Каро это не особенно взволновало. Она была уверена, что в следующий сезон компания запустит в производство что-нибудь новенькое и снова пригласит ее. Ведь не останется же она Флосси навечно.
После финальной съемки в павильоне был устроен прощальный банкет. Все шутили, смеялись над собственными остротами и хлопали друг друга по плечу, но, однако, настроение у всех было как на поминках.
В конце актер, который играл Стива, мужа Сиси, подошел к Каро, широко улыбаясь. Он был вдребезги пьян.
— Запомни этот вечерок, малышка Каро. Он твой последний.
— Почему последний? — удивилась она, улыбнувшись ему в ответ.
— Потому что таланта у тебя ни на грош. Одно лишь везение. Ты просто очень удачливая маленькая вертихвостка.
Каро вернулась в свою гримерную и начала собирать вещи. Она сняла со стены свои любимые постеры, извлекла коллекцию комиксов и книжек-загадок, развлекавших ее в перерывах между съемками. Свернула яркое покрывало, собранное из маленьких лоскутков, которое подарили поклонники. Целый год ее жизни уместился в небольшую коробку, почти ничего не весившую, на удивление.
Остаток лета Каро провела, сидя у бассейна и не зная, что же делать с собой дальше. Она была готова согласиться на любые съемки, только предложений можно было ждать слишком долго.
Оставалось только гадать, что же будет дальше. Замирая, она пыталась найти ответ. Ветерок усиливался. На водную гладь бассейна набегала рябь. Это казалось каким-то предсказанием. Только вот каким именно? Она пыталась, но так и не могла представить, что ждет ее впереди.