Когда Пандора уехала в Лос-Анджелес, в моей жизни образовалась какая-то дыра. Наше последнее свидание было давным-давно, но все равно мне невыносима даже мысль, что ее нет в городе, просто не верится. Я совершил паломничество по местам, связанным с ней в моей памяти: школа Кэтрин Финчи, больница Эйзенхауэра, водопад в Таквице. Мне все время казалось, что стоит поднять глаза, и я увижу, как она сидит в парке или шагает по каньону. Иногда я даже ездил в Дрим-хоумс и гонял на мотоцикле по ее улице. Легче всего мне представить ее именно здесь, у проволочного забора, за которым взлетают самолеты.

Изредка я навещал ее родителей. Миссис Браун держалась молодцом и так же переливалась всеми цветами радуги. У них поселилась ее старая подруга Милли, и это сильно ее подбадривало. Правда, мистер Браун внушал мне некоторые опасения, он сильно похудел и с трудом передвигался по дому. Что, однако, не мешало ему разносить меня в пух и прах каждый раз, когда мы садились играть в парчизи.

Говорили мы главным образом о Пандоре. Они рассказывали, как много она работает, чтобы научиться хорошо управлять агентством, как помогает ей в этом одна девушка, которая, помимо всего прочего, нашла для нее квартиру и сопровождает ее в поездках по городу. Я радовался, что Пандора не одинока, но мне было грустно, что кто-то другой скрашивает ее одиночество, кто-то другой помог ей устроиться в офисе и переехать на новую квартиру.

По-видимому, я сейчас ей не нужен, даже в качестве друга. С тех пор как она уехала в Лос-Анджелес, я не получил от нее ни одной весточки. Я знал от ее родителей, что Пандора приезжала в Палм-Спрингс на выходные, но ко мне она так и не зашла. Меня это не удивило, но все равно было больно.

Последний раз мы виделись, когда она устроила прощальную вечеринку. Мне удалось тогда лишь поцеловать ее в щеку и пожелать удачи. Уже после отъезда Пандоры я все пытался придумать какие-то волшебные слова, которые вернут ее мне, слова, которые снова соединят нас. Но потом я понял, что этих слов просто не существует.

Мне оставалось только исчезнуть из ее жизни. Я не звонил ей, не писал по электронной почте, не пытался встретиться с ней, когда она приезжала в Палм-Спрингс. Так проходила неделя за неделей, и со временем образ Пандоры сдвинулся куда-то на обочину моего сознания. Мне больше не мерещилось, что она где-то здесь, в нашем городе, но вместо этих видений в моей душе возникла пустота, которую ничто не могло заполнить.

Удивительно, но я ни разу в жизни не был в Лос-Анджелесе. И многие другие жители наших мест тоже. Мы представляли себе этот город по фильмам и телепередачам, но не стремились увидеть его наяву. И когда я пытался представить там Пандору, у меня ничего не получалось. Она казалась мне нереальным существом, живущим непонятной жизнью в совершенно незнакомом городе.

И вот однажды, месяца через два после ее отъезда, мне довелось отправиться туда.

Все началось в самое обычное воскресенье. Я рано встал, просмотрел газету, потом сел на мотоцикл и отправился в дюны. В этот раз они были ко мне благосклонны. Я словно смотрел на самого себя с другого конца подзорной трубы, взбирающегося в гору на дурацкой маленькой тарахтелке, и видел, как моя жизнь уходит в песок, год за годом.

Я развернулся и погнал по автостраде 111. Доехав до Айдилуайлда, подумал, что отсюда рукой подать до квартиры Боба, и решил заглянуть к нему, но его не оказалось дома. И тогда, вместо того чтобы вернуться в Палм-Спрингс, я почему-то помчался дальше на запад. Увидев поворот на автостраду 10, я, сам не знаю почему, выехал на нее, все еще не признаваясь себе, куда направляюсь.

Дальше были Бомон, Баннинг и Сан-Бернардино. В полдень я остановился в Монтклере, заправиться и перекусить. А потом оказался на автостраде 101, и вскоре уже появились указатели к центру Лос-Анджелеса.

Он ошеломил меня своими размерами. Я бесцельно кружил по улицам, надеясь получить хоть какое-то представление о городе. Но одно впечатление тут же сменялось другим — за кварталом старых жилых домов вдруг начиналась территория пустых зданий на снос, а за ней — целый лес новых современных высоток.

Миссис Браун упоминала название улицы, где поселилась Пандора, но я не запомнил. Знал только, что это где-то в Голливуде. Я остановил такси и спросил водителя, как добраться до Голливуда. Он объяснял мне дорогу, округлив глаза — видимо, решил, что я приехал поглазеть на кинозвезд.

Когда я увидел Голливуд, то не поверил своим глазам — неужели со всего мира приезжают люди, чтобы посмотреть на это? Никогда в жизни не видел столь отвратительного места. Повсюду кучи мусора, кругом обшарпанные заколоченные постройки, толпы бомжей, и чуть ли не в каждом доме порномагазин. Такого безобразия у нас в Палм-Спрингс не допустили бы никогда.

Последним пунктом моего путешествия стал «Китайский театр Граумана», где на цементной площадке перед входом оставляют следы все кинозвезды. Большинство имен почти ничего мне не говорили, но потом я увидел отпечаток маленькой туфельки на шпильке, оставленный Мэрилин Монро. Я всегда очень ее любил.

Когда я шел обратно к мотоциклу, я вспомнил — Свитсер, так называется улица, где живет Пандора. Я заехал на заправку и попросил у них справочник. Нужной улицы я там не нашел и спросил у служащего. Он посмотрел на меня, как на полного придурка. Выяснилось, что эта улица находится в Западном Голливуде и называется Свитзер, через «з».

Я поехал туда. Я твердил себе, что я не стану заходить к Пандоре, а просто проедусь и посмотрю, что это за улица.

Я нашел улицу и несколько раз проехал из конца в конец. Это оказался приятный старый район с кирпичными оштукатуренными домами. Конечно, он знавал лучшие времена, но выглядел очень прилично и приятно. Я легко мог представить людей, которые живут здесь. Но Пандору я не увидел.

И тут я вдруг почувствовал, как мне это необходимо. На меня навалилась такая тоска, что мне стало больно. Вся гордость куда-то улетучилась. Я не мог смириться с тем, что нахожусь буквально в двух шагах от Пандоры, но не встречусь с ней.

Я позвонил миссис Браун по сотовому и попросил адрес Пандоры. Я не стал говорить, откуда звоню. Получив адрес, я сразу поехал туда. Но чем ближе я подъезжал к ее дому, тем больше сбавлял скорость.

Когда мы были детьми, я часто проделывал такое — кружил вокруг ее дома, надеясь наткнуться на нее как бы случайно. Если она встречала меня, я всегда мог сказать, что приехал посмотреть на самолеты. Но сейчас у меня нет никакого предлога. Я не мог ничего придумать, кроме того, что было на самом деле.

Я нашел ее дом и оставил мотоцикл на обочине. Несколько минут я ждал, надеясь, что она выйдет из дома и наша встреча окажется непринужденной. Но никто не появился, и мне ничего не оставалось, как идти к двери.

Там было много кнопок и табличек с именами. Среди них, под номером 3, я увидел маленькую наклейку с надписью «П. Браун». За свою жизнь я столько раз видел это «П. Браун» — на листе с диктантом в шестом классе, в обратном адресе на рождественских открытках, на воротничке физкультурной формы. И теперь это имя здесь, в совершенно незнакомом, чужом для меня мире. От этого хотелось плакать.

Я простоял у двери очень долго, но так и не нашел в себе сил нажать кнопку звонка. Что, если она дома? Как я объясню свое присутствие здесь, под каким предлогом заявлюсь к ней в дом?

В конце концов я развернулся и пошел прочь. Я пообещал себе, что обязательно вернусь сюда, но только в следующий раз все сделаю как надо. Позвоню Пандоре заранее, скажу, что еду в Лос-Анджелес, купить кое-какие компьютерные программы, и приглашу ее куда-нибудь на ланч или в кино. Я был полон решимости, и это дало мне силы дойти до мотоцикла и двинуться в обратный путь в Палм-Спрингс. Однако где-то у Сан-Бернардино все мои планы показались мне совершенно бессмысленными, и я понял, что никогда больше не приеду в Лос-Анджелес.

С того дня мысль о том, что Пандора действительно уехала и больше не вернется, стала для меня привычной. Я начал налаживать собственную жизнь, что-то в ней изменил, где-то продвинулся. Я даже несколько раз встречался с девушками, правда, эти встречи каждый раз устраивали мои приятели, Том или Бобби. Может, поэтому ничего толком не выходило. Зато я по уши загрузил себя работой, справедливо полагая, что хоть здесь что-то зависит от меня.

Иногда я все-таки ловил себя на мыслях о Пандоре. Мне часто снился сон, будто я еду вниз на эскалаторе в торговом центре и вижу ее на соседнем эскалаторе, идущем вверх. Я зову ее, машу ей рукой, но она не замечает, не слышит меня. Тут не надо быть психоаналитиком, чтобы объяснить этот сон, а также все сны, где мы с Пандорой занимались любовью у ручья.

Двадцать пятого октября был ее день рождения. Мне хотелось как-то отметить его, не переходя никаких границ. Я купил ей в подарок кактус «бобровый хвост» и отправил его по почте вместе с запиской «На случай, если вдруг ты затоскуешь по дому». В ответ она написала, что ей очень понравился подарок. И ни слова о тоске по дому.

Я продолжал время от времени навещать ее родителей и каждый раз выслушивал очередную историю про ее нового клиента или новую успешную сделку. Они все время твердили, что она без ума от своей работы и от Лос-Анджелеса. Что ж, повторял я себе, очень рад за нее.

Я знал, что Пандора собирается приехать домой на День благодарения, и решил, что в этот раз должен ее увидеть. Можно просто зайти к ним вечером, когда вся семья будет в сборе, и таким образом избежать неловкой ситуации.

У нас гостила Джанин с двухлетним сыном, и я провел с ними все утро. С гордостью начинающего дяди возил коляску с племянником по всей округе и получал от этого огромное удовольствие. А потом, после праздничного обеда, отправился в Чиа-плейс.

Миссис Браун сказала мне, что мы с Пандорой разминулись.

— Она ушла минут пятнадцать назад, со своей подругой из агентства. Но они скоро вернутся, я уверена. Подожди-ка ты их тут, съешь кусок тыквенного пирога.

Ну уж нет. Я слишком долго ждал встречи с Пандорой и совсем не так представлял себе, как это произойдет. Я решительно отказался от предложения:

— Ничего страшного, просто скажите ей, что я заходил.

Весь вечер я просидел дома в ожидании звонка, но телефон молчал.

И все-таки я увидел ее в те выходные. В воскресенье утром я заехал на Палм-Каньон-драйв, купить газету, и увидел, как Пандора переходит улицу, направляясь в «Старбакс».

Она здорово изменилась с тех пор, как уехала из Палм-Спрингс. У нее теперь совсем другие волосы — стрижка почти до плеч, отдельные пряди выкрашены в более темный оттенок. Выглядело сногсшибательно, но это уже не ее волосы. И одежда у нее другая, которой раньше я на ней не видел. Вероятно, в Лос-Анджелесе она много ходила по магазинам. И вообще, она выглядела как туристка, богатая туристка, снизошедшая до посещения нашего маленького городка.

Пандору сопровождала ее подруга с работы. Наверное, многие назвали бы ее красивой, но мне она не понравилась. Все в ней выглядело неестественным — макияж, прическа, походка, все казалось надуманным, выставленным напоказ. Ее самоуверенность мне претила. Мужики от нее глаз не могли оторвать, и она явно это знала.

Я пошел за ними в «Старбакс». Пандора не заметила меня, чего не скажешь про ее подругу.

Я поздоровался, и Пандора подскочила, услышав мой голос.

— Ой, Гари, здравствуй, — она приобняла меня, — как я рада тебя видеть!

Она казалась взволнованной. Она познакомила меня со своей подругой, и потом мы замолчали, не зная, что еще сказать. Я рассказал, как навещаю иногда ее родителей, чтобы они не оставались без присмотра.

— Я знаю, — улыбнулась она. — Им очень приятно, что ты заходишь.

Она вдруг снова стала такой, как раньше.

Бармен выкрикнул следующий номер.

— Это наш, — сказала Пандора. Снова наступило неловкое молчание. — Может, пойдешь с нами? Я поделюсь с тобой капуччино.

— Нет, спасибо, — ответил я.

— Ну, тогда… — произнесла она.

Я поцеловал ее в щеку и ушел. Дома долго сидел на диване, уставившись в пол.

В три часа позвонил Том и пригласил меня на ужин. Должна прийти его новая подруга Хелен, и он хотел нас познакомить. Я сказал, что приеду.

Повесив трубку, я вздохнул с облегчением. Хоть что-то ждет впереди, хоть что-то отвлечет от мыслей о Пандоре Браун.

Вечер начался замечательно. Хелен мне очень понравилась. Она оказалась скромной и робкой, но постепенно ее неброская привлекательность очаровала меня. И меня просто потрясло, как она смотрела на Тома. Ни один смертный, особенно старина Том, не заслуживал такого обожания.

Когда ужин подошел к концу, Том повернулся ко мне и ухмыльнулся:

— У нас для тебя есть новость. Мы с Хелен собираемся пожениться на Новый год и хотим, чтобы ты был нашим шафером.

Он рассказывал мне какие-то подробности, но я никак не мог вникнуть в них, настолько меня ошарашили его слова. Невозможно поверить, что мой старый школьный дружок по-настоящему женится. Я изо всех сил старался изобразить радость, но тут он что-то сказал о переезде в Альбукерк в апреле.

— Альбукерк? — воскликнул я.

— Хелен оттуда, ей хочется жить поближе к родным.

Я закивал, но мысль об этом была просто невыносима. Похоже, это стало неотъемлемой частью моей жизни — все дорогие мне люди один за другим куда-то уезжают.

По дороге домой меня охватила жалость к себе, и это чувство усиливалось с каждым оставленным позади кварталом. Чем больше я думал о сегодняшнем вечере, вспоминал Тома и Хелен, их поцелуи, смех, тем тоскливее мне становилось. Я не понимал, почему мой друг женится на любимой женщине, а я стал Пандоре настолько чужим, что она даже не звонит мне, когда приезжает сюда.

В нескольких кварталах от моего дома был винный магазин, и я, не совсем соображая, что делаю, слез с мотоцикла и вошел внутрь. Обычно я пил редко и мало, но сейчас только спиртное могло мне помочь. Дома меня ждала работа, которую уже давно нужно было сделать, но я все никак не мог за нее взяться. Вернувшись, я первым делом сел на кровать, открыл бутылку текилы и сделал первый глоток, а потом и второй. Пить оказалось намного легче, нежели углубляться в тонкости программирования, а все вместе гораздо приятнее, чем думать о Пандоре Браун.

К одиннадцати я уже собирался остановиться и лечь спать, но сначала решил хоть немного поработать. Это был первый заказ моего нового клиента, и мне казалось, что я достаточно трезв, чтобы сделать какие-нибудь предварительные расчеты. Я включил компьютер и сел за стол.

Следующее, что я помню, это сон. Мне снился пожар, все было в дыму, в огне, и я не мог выбраться. Наконец я с трудом открыл глаза и увидел, что это не сон.

Вся комната в дыму, из-под компьютера выбивается пламя. Монитор засветился, как фонарь на Хэллоуин, и взорвался. Вокруг все горело: ковер, папки с документами, занавески. Я пытался встать, но мои ноги словно увязли в смоле.

Откуда-то издалека доносился стук, но в горле так пересохло, что я не мог выдавить из себя ни звука. Потом дверь квартиры распахнулась, и на пороге появился мой сосед Мак. Что произошло потом, я не помню.

Я очнулся на лестничной площадке. Мак стоял около меня на коленях. Воздух здесь оказался посвежее, можно было дышать. Я рванулся обратно в квартиру, но Мак вцепился в меня и не дал двинуться с места. Тут подоспели пожарники, и через полчаса все закончилось.

Дверь квартиры заклеили желтым скотчем, а мне строго-настрого запретили туда входить. Но когда все ушли, я разрезал ленту и пробрался в пространство, бывшее когда-то моей гостиной. Там плескалось черное море воды с пеплом и сажей, ничего не уцелело. Я рухнул на колени и зарыдал, как ребенок.

Я смутно помню последующие дни, словно пары текилы так и не выветрились у меня из головы. Я не мог ни на чем сосредоточиться и, скорее всего, не хотел.

Мне пришлось улаживать дела со страховкой, общаться со специалистами по оценке убытков, заполнять уйму бланков и анкет. Предварительные выводы сводились к тому, что в компьютере отказал вентилятор, в результате чего перегрелся процессор. Эксперты утверждали, что это заводской брак. Это снимало с меня обвинение в поджоге, и, следовательно, тюрьма мне не грозила. Но я чувствовал себя так, словно сам устроил этот пожар. Если бы я не перебрал текилы, то как-нибудь справился бы — вовремя заметил перегрев или по крайней мере спас от огня хоть что-нибудь из имущества. И тогда мне не пришлось бы стоять здесь и смотреть, как вся моя жизнь обратилась в прах и пепел.

Это были пропащие дни. Я ничего не мог делать. Даже не мог сесть на мотоцикл, мне казалось, что я не имею права на то, чтобы таким образом облегчить свою участь хоть на несколько мгновений.

Я на время переехал к матери. Так странно вновь оказаться дома, я чувствовал себя беженцем. Большую часть времени я проводил в магазинах, пытаясь восполнить все, что погибло в пламени. С одеждой и рабочим оборудованием сложностей не возникло, но каждый день я вспоминал то одно, то другое из того, что невозможно восстановить, — школьные дневники, модели самолетов, которые я сам собирал, портрет Пандоры, нарисованный заезжим художником.

Мама относилась ко всему оптимистически и считала, что, получив страховку, я смогу стартовать со свежими силами. Но так далеко я не заглядывал, у меня едва хватало сил справиться с текущими безотлагательными делами. Я без конца мысленно перебирал весь этот список, пока он не превращался в полную тарабарщину.

Как только я почувствовал себя лучше, то принялся восстанавливать все, сделанное для клиентов, чьи файлы сгорели вместе с компьютером. Я не слишком преуспел, но, по крайней мере, время пошло быстрее. Правда, по ночам мне все еще становилось плохо. Я словно становился ребенком, который боится лечь спать, чтобы снова не увидеть во сне ужасный пожар. Я смотрел по телевизору старые фильмы и пил кофе литрами, чтобы не заснуть. Если удавалось, дотягивал до первых солнечных лучей, а потом падал на диван и на несколько часов проваливался в сон. Я чувствовал себя столетним стариком.

Однажды утром в комнату вошла мама и позвала меня к телефону. Я сразу понял, кто звонит, еще до того, как взял трубку.

— Гари, это Пандора. Я только сейчас узнала, что у тебя случилось. Это невероятно. У тебя все хорошо?

— Абсолютно.

— Ни ожогов, ничего?

— Ничего такого. Правда, квартира сгорела.

— Как жаль. Это была такая чудесная квартира.

— Да.

Я не мог не вспомнить о тех часах, что мы с Пандорой когда-то проводили там вместе — сидели на кушетке, смотрели кино, лежали в постели, обнявшись.

— И что ты теперь будешь делать? — спросила она.

— Начну все заново, скорее всего.

— Как это несправедливо.

— Не переживай, все у меня будет нормально.

— Я надеюсь. Если я могу тебе хоть как-то помочь, ты мне обязательно скажи.

Удивленный и глубоко тронутый, я повесил трубку. А через несколько минут она перезвонила:

— Слушай, Гари. Я вот что подумала. Кажется, я могу кое-что для тебя сделать. Выплаты по страховке придут не скоро, это может занять несколько месяцев. И, может, это полный бред, но я считаю, что тебе нужно приехать в Лос-Анджелес.

— Это и правда полный бред, — засмеялся я.

— Ты послушай. Это имеет смысл. Все равно тебе придется начинать заново, так почему не переехать туда, где есть реальные возможности? Здесь для тебя в сто раз больше работы, чем дома, и я сама знаю с десяток людей, которые воспользовались бы твоими услугами. Это был бы отличный старт для твоей компании.

Она помолчала секунду и продолжила:

— Я могу тебе помочь. У нас в офисе есть комната, которую мы используем под кладовку. Мы ее разберем в один момент, и ты, если хочешь, можешь работать прямо там. Столько времени, сколько тебе будет нужно. Ты здорово сэкономишь на арендной плате.

— Ты что, предлагаешь мне пожить у тебя в офисе? — я не верил своим ушам.

— Ну да, — ответила она с легким нетерпением.

Я все не мог прийти в себя.

— Прости меня за тупость. Это, конечно, очень великодушно с твоей стороны, и я благодарен тебе за предложение. Но если честно, я не совсем понимаю. Ты ведь недавно ясно дала понять, что не хочешь больше ни видеть, ни слышать меня.

Какое-то время она молчала.

— Мама сказала, что ты чуть не погиб в огне. Ты представить себе не можешь, что со мной было, когда я это узнала. Я знаю, что не слишком хорошо поступала с тобой в последнее время, но ты всегда останешься для меня лучшим в мире другом. Договоримся, что так я отдаю тебе долг.

Конечно, я сказал, что она мне ничего не должна.

— Ты все-таки подумай, — настаивала Пандора.

И я подумал. Мои размышления привели к тому, что я даже не заметил, как набрал ее номер.

— А может парень передумать?

Она ответила, что, конечно, может.

Мама сказала, что я сошел с ума.

— Зачем тебе ехать в Лос-Анджелес? Сиди дома, жди, когда придет страховка, и к весне ты восстановишь все, что у тебя было.

Я ответил, что не уверен, что все еще этого хочу.

— Может, и пожар этот случился, чтобы подать мне знак. Может, мне пора выйти на другой уровень, поменять что-то в своей жизни.

Мама лишь качала головой и вздыхала. В конце концов она согласилась или сделала вид, будто согласилась, что ехать в Лос-Анджелес — правильное решение. А мои друзья пришли в восторг и просили не забывать их, когда я заработаю свой первый миллион.

Полагаю, мама догадывалась об истинной причине моего отъезда и о том, что он не имел никакого отношения к поиску новых возможностей или погоне за миллионом. Но мы никогда не говорили об этом.

В ночь перед отъездом из Палм-Спрингс я почти не спал. Мне вдруг стало ясно, как много я покидаю — любимые места, друзей, бархатную тишину ночей в пустыне. Я знал, что когда-нибудь вернусь сюда, но все здесь уже будет по-другому.

Утром из Далласа позвонила Джанин и пожелала мне удачи. Я слышал, как где-то Эли распевал «дядя Гари, дядя Гари», и горло у меня сжалось.

— Привези его в Лос-Анджелес, я свожу вас обоих на матч «Доджерс».

Я загрузил вещи в джип, обнялся с матерью и тронулся в путь. Всю дорогу до Лос-Анджелеса я пытался занять себя мыслями о том, чем займусь. Как только приеду на место, первым делом нужно купить новое оборудование. Я прикинул, что денег у меня на счету хватит на обычный компьютер и кое-какое программное обеспечение. А когда получу страховку, то смогу прикупить что-нибудь помощнее.

Следующим шагом станет создание небольшой консультационной фирмы, вроде той, что была у меня в Палм-Спрингс. Нужно дать несколько рекламных объявлений, заказать визитные карточки и посмотреть, что из этого выйдет. Если дела сразу не пойдут, я всегда смогу наняться куда-нибудь в службу технической поддержки. Я не слишком силен в этом, но при необходимости справлюсь.

Благодаря Пандоре у меня есть место для работы, а может, я смогу пожить там несколько недель, пока не найду жилье. Так я сэкономлю кучу денег, что для меня сейчас самое важное. Хорошо бы комната оказалась достаточно большой, чтобы там поместилась кушетка, а если нет, я захватил с собой спальный мешок.

В половине одиннадцатого я подъехал к окраине Лос-Анджелеса. Следуя указаниям Пандоры, я выехал на автостраду 10, потом на Робертсон, которая шла дальше на север.

В этот раз город выглядел не так угрожающе. Наверное, из окна джипа все видишь не так, как с седла мотоцикла, а может, вообще воспринимаешь все по-другому, когда знаешь, что тебя ждет.

Мне понравился квартал, где находилось агентство Пандоры.

Все там выглядело ухоженным, но без лишнего блеска. Я сразу нашел нужное здание, но с парковкой возникли сложности. Позади здания располагалась стоянка, но «Только для арендаторов». Вряд ли я входил в их число. Поэтому мне пришлось поискать место на соседних улицах, а потом вернуться к зданию пешком. Не представляя, что будет дальше, я нажал кнопку звонка у таблички «Агентство Джина Брауна».

Дверь открылась, и я шагнул в холл. Он оказался узким и темным, на стенах висели огромные плакаты с портретами кинозвезд прошлых лет.

Слева открылась дверь, и оттуда вылетела Пандора.

— Гари! — закричала она и бросилась мне на шею. Я как будто снова стал одиннадцатилетним другом, которого она любила, а все, что произошло потом, не имело никакого значения. В тот момент я был так счастлив стоять рядом с ней, что все остальное не имело для меня совершенно никакого значения.

Она провела меня в офис. Честно говоря, все здесь выглядело не так, как я себе представлял. Я столько лет слышал рассказы об агентстве Джина Брауна, а увидев его наяву, испытал большое разочарование. Оно оказалось гораздо меньше, чем я ожидал, обветшалое, забитое мебелью и картотеками.

В первой комнате располагалась приемная, и там я увидел Лори Макс, которая укладывала фотографии в стопки. Когда я вошел, она взглянула на меня и чуть улыбнулась одними губами. Я пожал ей руку и сказал, что надеюсь не быть ей в тягость.

— Наоборот, мы ждем не дождемся, когда вы поселитесь у нас.

Ей что, заплатили, чтобы она это сказала?

Пандора показала мне свое хозяйство. Меня поразило, какой вокруг беспорядок и суета — везде навалены папки с бумагами, телефоны бесконечно звонят, факс без устали извергает новые сообщения.

— А теперь посмотрим твою комнату. Я говорила, она довольно маленькая.

Но комната оказалась просто великолепная. Сразу видно, каких трудов стоило Пандоре обустроить ее для меня. Она все выгребла оттуда и поставила письменный стол, книжный шкаф и мягкий стул. В углу удобно разместился даже маленький холодильник, на картотечном шкафчике стояла электроплитка. А рядом с пресс-папье красовался крохотный разлапистый кактус в глиняном горшке.

— Это чтобы ты не скучал по дому, — улыбнулась Пандора.