Он вошел, как обычно, чистенький, опрятный и отутюженный. Напряженно-почтительной походкой, как будто на цыпочках, он приблизился к нашему столу.
— Прошу прощения, что потревожил, — начал он с озабоченным видом. — Я не знал, что ты не одна…
— Оставь ты свои ужимки! — бесцеремонно прервала она, взмахивая рукой. — Садись.
Собакин опустился на стул, и мы сделали заказ. Пока его готовили, мы обменялись несколькими дежурными фразами. Собакин сказал что-то про надвигающуюся жару. Она ответила, что собирается за границу. Слова она все еще произносила резко.
Ел Собакин, как и двигался, медленно и аккуратно. Салфетку он заткнул за ворот светлой рубашки. Тревожное выражение не сходило с его лица, даже когда он жевал. Однако без разрешения Хасановой начать разговор он не решался.
— Так что там случилось? — снисходительно осведомилась она.
Он торопливо отложил приборы в сторону и промокнул губы.
— Возможно, все это слухи, из-за которых не стоит беспокоиться, — с готовностью заговорил он. — Но я хотел предупредить. — Он покосился на меня и осекся.
— Как вы надоели мне со своими тайнами! — нетерпеливо вздохнула Хасанова, закатывая глаза. — Мне нечего скрывать!
— Как скажешь, — поспешно кивнул он. — Собственно, дело не мое… Тут ходят разные слухи… Ну, ты же знаешь, мы все зависим от автозавода. И у каждого там есть связи. Так вот, люди, с которыми я работаю, по секрету мне сообщили, что завод собирается предъявить претензии к фирмам Федора. На крупную сумму… — Он хотел еще что-то добавить, но смешался. — Вот, в общем-то, и все.
— Какие еще претензии?! — нахмурилась Хасанова. — Я ничего не знаю. Ерунда какая-то!
— Понимаешь, Федор платил большие взятки кое-кому в администрации завода, — принялся объяснять Собакин. — Поэтому автомобили отгружались ему в кредит, огромными партиями. Он их продавал и потом расплачивался с заводом. Так вот, деньги за последние партии не были возвращены.
— Странно! — недоверчиво произнесла она. — Я разговаривала с директорами наших фирм. Они, конечно, юлят, пытаются что-то скрыть… Не сомневаюсь, что все они воровали при Федоре и воруют сейчас с удвоенной энергией в расчете на мою некомпетентность. Но промолчать про такое?.. Это было бы слишком! А о какой сумме идет речь?
— Мне сказали, — Собакин понизил голос и наклонился к ней поближе, — что долг составляет несколько миллионов долларов.
— Несколько миллионов?! — ахнула она, подаваясь назад. — Да на расчетном счете всех фирм, вместе взятых, сейчас не наберется и полутора!
— Мне называли пять или шесть, — виновато уточнил Собакин.
— Этого не может быть! — воскликнула она горячо и перевела взгляд с его лица на мое. — Это нелепые сплетни, которые кто-то нарочно распускает! Мне хотят навредить! Запугать! Подожди, подожди, — спохватилась она, вновь поворачиваясь к Собакину. — Я же вчера виделась с директором по сбыту. Он долгие годы работал с Федором, практически был его партнером. Он не обмолвился и словом. Он что же, ничего не знает?!
Теперь она торжествовала, словно уличила его в злонамеренном проступке.
— Ирина, — оправдывался Собакин. — Я всего лишь повторяю то, что сказали мне. Хорошо, если это окажется неправдой. Но вдруг это не выдумка?! Что тогда! Необходимо что-то срочно предпринимать!
— Что, например? — подозрительно спросила она.
— Уводить активы! — выпалил он. — Все ценное надо срочно переоформлять на другие фирмы, которые не участвуют в продаже автомобилей!
— Боюсь, что таких у нас вообще нет, — упрямо покачала она головой. — А потом, не забывай, я еще только начинаю разбирать дела. Мне далеко не все понятно! Я не знаю, кому из менеджеров можно доверять, а кому нет. Я одна в темном лесу!
— Значит, нужно оформлять сделки с третьими фирмами, — робко настаивал Собакин. — Это в любом случае полезно! Ведь речь идет о твоей финансовой безопасности! О том, сумеешь ты сохранить деньги или нет! Нужно находить людей, на которых можно положиться, договариваться с ними, и фиктивно продавать им имущество. Иначе оно может быть арестовано.
— А на кого в этом городе я могу положиться? — с горечью усмехнулась она. — На Ломового? Или на тебя? Покажи мне, пожалуйста!
— Ну, тогда я не знаю, что делать. — Он беспомощно развел руками.
Она смерила его долгим испытующим взглядом прищуренных глаз.
— Мне все это кажется выдумкой! — наконец решительно объявила она. Ее верхняя, припухшая губа капризно выгнулась. — Меня просто пытаются «кинуть». Затеять обман, втянуть в аферу. Что-то в этом роде. Я чувствую.
У Собакина дернулся кадык. Он растерянно захлопал глазами. Намек был совершенно понятен. Она недвусмысленно причисляла его к потенциальным мошенникам.
— Я не имел в виду ничего плохого, — краснея, забормотал он. — Я только хотел предупредить…
— Не сомневаюсь, — ответила она таким тоном, который явно свидетельствовал о противоположном.
Перепуганному Собакину не оставалось ничего другого, как вспомнить о неотложных делах, наспех попрощаться и отбыть, непрерывно извиняясь. Мы остались одни. Она закурила и раздраженно помахала рукой, отгоняя дым.
— Меня уже тошнит от всего, что происходит вокруг! — с отвращением проговорила она. — Все как будто сговорились! Директора врут и прячут от меня документы. У бухгалтеров не сходятся концы с концами. Я начинаю задавать простые вопросы, в ответ мне несут какую-то околесицу! Несколько человек написали заявления об увольнении и перестали появляться на работе. Не передав дела и не предоставив отчеты! Рукавишников требует денег. Силкин просит поддержки. Ломовой уже дважды звонил! Отовсюду лезут какие-то аферисты с проектами! Все только и думают, как меня обобрать! Они считают, что я ничего не понимаю в бизнесе! Что я просто сумасбродная дура!
Вряд ли что-нибудь из сделанного ею сегодня на моих глазах способствовало развенчанию данного заблуждения. Но говорить ей об этом не имело смысла. Впрочем, она прочла мои мысли.
— И вы так думаете? — Она нахмурилась.
— Разумеется, вы сумасбродка, — пожал я плечами. — Но, конечно, совсем не дура.
— Спасибо! — откликнулась она, уязвленная. — Это не очень похоже на комплимент!
— Я не знал, что, задавая этот вопрос, вы ожидали лести, — заметил я. — Извините. В другой раз совру. Мне нетрудно.
— Сколько иронии! — взорвалась она. — И сколько мужского самодовольства! Ну, в самом деле, что эта глупая взбалмошная домохозяйка может понимать в бизнесе?! И поэтому вы, сильный, умный, уверенный в себе мужчина, спешите из другого города! Но только совсем не для того, чтобы мне помочь! А для того, чтобы обмануть! Как и все остальные! Не отпирайтесь, ведь это правда. И это — после всего, что вы знаете обо мне!
— Перестаньте, — возразил я, тщетно пытаясь ее урезонить. — Я вовсе не собираюсь вас обманывать. Я всего лишь уполномочен сделать вам предложение. А принимать его или нет — ваше дело.
— Ах, предложение?! — подхватила она. — Должно быть, что-то ужасно выгодное! Только прежде, чем вы его изложите, ответьте на один вопрос. Всего на один. Это предложение вы бы сделали моему мужу? Сделали бы?
— Изменились обстоятельства, — начал объяснять я. Но она перебила.
— Какие обстоятельства?! — саркастически воскликнула она, глядя на меня в упор. — Вместо хитрого хозяина появился глупый? И на этом основании вы собрались выжать из нового владельца то, что не отдавал прежний. Ведь так? Так! — торжествующе заключила она. — Конечно, я права. Вы, как и все, хотели воспользоваться моим трудным положением. Верно?
— Верно, — кивнул я. — Но так всегда делают в бизнесе. Наверняка, вы сами…
— Знаете что? — опять прервала она. — Я, пожалуй, не стану слушать ваше предложение. Не теряйте времени!
Ведение дипломатических переговоров было явно не ее стихией. И если она таким радикальным способом собиралась распутывать сложные дела своего мужа, то скоро этих дел не должно было остаться вовсе. Что же касается времени, то вспомнила она об этом кстати. Я уже потерял его достаточно. Официальная часть мероприятия представлялась законченной. Концерта по заявкам зрителей не предвиделось. Я поманил официанта и попросил счет.
— Не беспокойтесь, — едко улыбнулась она. — Я расплачусь.
В России предложение заплатить за уважающего себя мужчину, если оно исходит от женщины, приравнивается к сообщению о том, что у него не застегнуты брюки. Но я стерпел и это.
— Хорошо, — пожал я плечами, восхищаясь своей кротостью. — Как скажете!
Я поднялся и кинул на нее последний взгляд. Она сидела надутая, накручивая на палец завитки волос. Но явно гордилась собой. Не повернувшись в мою сторону и не прощаясь, она старательно пускала дым колечком и казалась целиком захваченной этим увлекательным занятием.
И не удержавшись от соблазна, я все-таки сделал то, к чему меня подмывало весь последний час. Взяв стакан с минеральной водой, я, не спеша и с чувством, вылил ей на голову.
— Остынь, — посоветовал я заботливо. — Вредно так возбуждаться.
Она онемела, открыв рот. Серые глаза распахнулись и стали круглыми. Спешивший к нам официант ойкнул и выронил счет. Кто-то сбоку рассмеялся. Я двинулся к выходу, испытывая редкое облегчение. Впервые за этот вечер.