Поздно вечером, в среду, она впервые упомянула про дела.
— Ты не мог бы поговорить с Храповицким по поводу этих акций? — спросила она с какой-то несвойственной ей виноватой интонацией. — Если бы он согласился заплатить за них миллион или хотя бы тысяч восемьсот, то я бы продала их ему прямо на этой неделе.
В том, что Храповицкий не согласится, я был уверен, но расстраивать ее заранее не стал. В четверг с утра я, как обычно, заглянул к Храповицкому. Дождавшись, пока мы закончили с обсуждением текущих вопросов, я спросил как можно равнодушнее:
— Кстати, ты еще не передумал покупать у Ирины Хасановой акции?
Храповицкий просматривал лист с ценами, делая пометки. Услышав мой вопрос, он сразу подобрался. Он отодвинул в сторону лежавшие перед ним бумаги, затем поднялся, подошел к окну и, раздвинув жалюзи, бросил рассеянный взгляд на улицу.
— Я уже купил их, — сказал он ровным голосом, не поворачиваясь.
— Как купил? — опешил я. — У кого? Она же только вчера ночью мне звонила…
— Я не у нее купил, — так же проговорил Храповицкий. —Я приобрел их у Собакина. Знаешь такого? За двести пятьдесят тысяч долларов. Деньги ему перевели вчера.
Несколько минут я молчал, собираясь с мыслями, не в силах произнести ни слова.
— Как ты нашел его? — выдавил я наконец. Это был глупый вопрос, который сейчас уже не имел никакого значения, но ничего умнее не пришло мне в голову.
— Я его не искал. Он сам мне позвонил в приемную и попросил о встрече. Это было… — Храповицкий вернулся за стол и полистал свой еженедельник. — Да, в понедельник. Во вторник вечером мы с ним окончательно договорились. А вчера оформили сделку.
— Но это же не его акции! — воскликнул я, срываясь с места. — Они принадлежат Ирине!
Храповицкий посмотрел мне в глаза спокойным ясным взглядом.
— По документам они принадлежат Собакину, — ответил он твердо. Наши юристы тщательно изучили все бумаги и не нашли в них ничего такого, к чему можно было бы придраться.
— Она продала их ему фиктивно! — не унимался я. — Я был свидетелем этого разговора!
— А я не был, — холодно отозвался Храповицкий. — И незачем на меня кричать. Я всего лишь добросовестный покупатель, если выражаться юридическим языком. И всю сумму я заплатил официально с нашего расчетного счета. До копейки.
Последнюю фразу он подчеркнул. И тут меня осенило.
— Ты знал! — выкрикнул я, вплотную подходя к его столу и сверля его глазами. — Собакин признался тебе! Иначе ты заплатил бы ему основную часть наличными. Ты хотел себя обезопасить!
Храповицкий откинулся в кресле, но взгляда не отвел.
— Да, — сказал он просто. —Я всегда являлся сторонником безопасных сделок.
Он говорил как человек, совершенно уверенный в своей правоте. Я почувствовал, что еще секунда, и я не выдержу. Расколочу ему его стеклянные столы или, что хуже, заеду в челюсть. Я опустил глаза и, на всякий случай, отошел на безопасное расстояние.
— Как ты мог?! — тихо и не глядя на него, проговорил я. — Это же, как украсть!
— Выбирай выражения! — жестко отозвался Храповицкий. —У нас с тобой разные подходы к бизнесу. Поэтому каждый из нас работает на своем месте. — Одернув меня напоминанием о том, что я являюсь всего лишь его подчиненным, он несколько смягчился. — Мне предложили выгодную сделку, и я согласился. Подстраховав, тем самым, заодно и тебя. Потому что если твой план с Бомбилиным все-таки провалится, то Виктор, да и Вася накинутся на тебя и сожрут живьем. А теперь, когда у нас вожделенный контрольный пакет, выборы в Нижне-Уральске потеряли для нас остроту. Так что, полагаю, ты мог бы меня поблагодарить.
— Спасибо, — горько усмехнулся я.
— Не стоит, — ответил он, давая понять своим видом, что разговор на эту тему закончен.
— Почему ты мне ничего не сказал об этой сделке? — все-таки спросил я напоследок.
Он пожал плечами.
— Об этом просил Собакин. К тому же я сам видел, что у тебя с ней роман. А это был чисто деловой вопрос.