Еще через час и после очередной порции выпитых бутылок веселье окончательно дезорганизовалось. Кто-то громче включил музыкальный центр, и начались танцы. Основная масса девушек, сорвавшись со своих мест, бросилась зажигать. Нетрезвые и разгоряченные, они топтались на небольшой площадке, увлеченно подпевая исполнителям. Временами их нестройные, высокие голоса заглушали музыку.

Одна из блондинок, сидевшая рядом с Храповицким, настойчиво и шумно приглашала его на танец, жизнерадостно выкрикивая, что он дамский и что женщинам нельзя отказывать. После короткого сопротивления Храповицкий сдался и повел ее в толпу. Другая блондинка, возбудившись примером подруги, насела на робкого Сырцова. Тот долго отнекивался, но, увидев, что Храповицкий уже отплясывает, поплелся следом за девушкой.

Двигался Храповицкий агрессивно и размашисто, так что партнерша временами сбивалась с такта. Кроме того, он постоянно норовил толкнуть Сырцова, который неловко топтался рядом. Пару раз оступившись, Сырцов, в конце концов, извинился перед дамой и поспешно ретировался на свое место. Где тут же подвергся натиску Плохиша, который жаждал выяснить, могут ли его, Плохиша, коммерсанты получить монополию на аренду всех муниципальных бань, при условии, что городские чиновники после этого смогут пользоваться услугами проституток бесплатно.

Пьяный Пахом Пахомыч в распахнутом халате, обнажавшем его мохнатую грудь, и в надвинутой на глаза фетровой банной шляпе мирно дремал за столом. На его руке красовались благополучно возвращенные ему часы. Кто-то, походя, положил ему на шляпу банан, но он не шевельнулся. Николаша расспрашивал Виктора о достоинствах дорогих машин, стреляя глазами в сторону отплясывавших девушек, видимо затрудняясь с выбором.

В дверях, соединяющих кабинет с залом, появилась привезенная мужем рыженькая Лена, без одежды, завернутая в простыню. Не входя, она просунула голову, нашла взглядом Плохиша и окликнула его. Храповицкий, боковым зрением заметив, что Плохиш поднялся, тут же прервал танец и с хитрым видом двинулся к кабинету, сделав мне знак следовать за ним.

— Че стряслось-то? — осведомился Плохиш, входя.

— Че, че?! — сердито передразнила Лена, с размаху плюхаясь на диван. Лицо ее было злым и надутым. — Не пойду я больше к этому уроду, вот че!

— Почему не пойдешь? — удивился Плохиш.

— Не пойду, и все! — отрезала она. — Тебе надо — сам и иди!

— Странный какой-то разговор, — не спеша, заметил расположившийся напротив нее в кресле Храповицкий. — Может быть, ты объяснишь, в чем дело?

Она хотела огрызнуться, но, вскинув на него глаза, столкнулась с его холодным взглядом и осеклась.

— Да надоело, блин! — проворчала она. — Сам не знает, что хочет! Часа полтора уже с ним мучаемся! То танцевать стриптиз заставляет, то лесбиянничать! А сам, ну никакой! И ладно бы вел себя по-людски. А то матом орет! Дескать, мы во всем виноваты, что не можем его разогреть! Вот за сливками меня послал!

— За какими сливками? — поинтересовался Храповицкий, не сводя с нее строгого взгляда.

— Откуда я знаю, за какими! — воскликнула она чуть не плача. — Сказал, принесите сливок, намажете меня и слизывать будете! Мол, в Париже все так делают! Вот и мотал бы в свой Париж! Короче, Ленка там с ним осталась, а я сбежала! С понтом за сливками. — Не пойду я к нему, хоть убейте!

Не в силах выдерживать дальше взгляда Храповицкого, она уперла локти в колени и, наклонившись, спрятала в ладони лицо. Рыжие волосы рассыпались по плечам и рукам. Вся ее поза выражала отчаяние и упрямство.

— Что делать будем? — растерянно обернулся к Храповицкому Плохиш.

— Пусть берет сливки и возвращается! — невозмутимо ответил Храповицкий, ничуть не тронутый ее рассказом. — Разве есть другие варианты?

— Где я возьму эти сливки! — глухо выкрикнула она, не отрывая ладоней.

Плохиш почесал затылок. Было заметно, что он симпатизирует девушке.

— Вов, давай так поступим, — примирительно заговорил он. — Она останется со мной. Не возражаешь? А к Васе мы пошлем другую. Мало ли у нас этого добра! Слышь, ты это, — обратился он к Лене, все еще отчужденно сидевшей на диване. — Иди найди пару телок посимпатичней и пошли их наверх. Скажи только, пускай сначала зайдут на кухню и меда там возьмут. Медом будут его мазать! У меня тут меда немерено, — по-хозяйски пояснил он. — Мои пацаны местный рынок прикрутили, деревенский. А откуда в деревне покупатели! Денег-то нет ни у кого. Ну и забирают у барыг чем попало! Мед он тоже пригодится. Зимой. Пацаны простывают же на «стрелках».

— У меня там одежда наверху осталась, — скороговоркой сказала Лена, поднимаясь.

— Да черт с ней, с одеждой! — взвился Плохиш. — Завтра заберем!

Она бросила косой взгляд на Храповицкого и поспешно выскочила в зал, боясь, что Плохиш передумает. Храповицкий молчал, неодобрительно хмурясь.

— Да ладно тебе, Володь, — принялся уговаривать Плохиш. — Зачем на них давить! А то ездить перестанут.

— Они же не по любви ездят, а за деньги, — возразил Храповицкий, пожимая плечами. — Может, ты им платишь мало?

Вопрос прозвучал довольно резко. Плохиш заерзал.

— Нормально плачу, — неуверенно пробормотал он.— Их распускать тоже ни к чему. Кстати, Володь, ты мне только контингент не порти, а? — В его голосе зазвучала тревога. — Я имею в виду, много денег не давайте. А то вы там у себя привыкли. Долларов сто за ночь, и хватит! Разбалуются.

— Ну и жмот же ты! — усмехнулся Храповицкий, получив подтверждение своим подозрениям. — Уличные больше получают!

— Да перестань выдумывать! — оправдывался Плохиш. — Дело же не в деньгах! Сколько вон их по городу! Их ведь еще кормят, поят. Обращаются с ними по-человечески. К тому же мы не проституток привозим. Ты смотри, им такое не скажи! Слезы, знаешь, какие будут!

В этом Плохиш был прав. Я не помнил, чтобы кто-нибудь из девушек, приезжавших за деньги на наши вечеринки, считал себя проституткой.

— Сами-то возьмете кого-нибудь? — заботливо спросил Плохиш, переводя разговор и желая замять возникшую неловкость. — Не зря же их отбирали!

Храповицкий подумал. По его лицу было видно, что он еще не отошел оттого, что Плохиш заступился за девушку, осмелившуюся ему противоречить.

— Нет, наверное, — наконец лениво решил Храповицкий. — К кому-нибудь из своих поеду.

— Что, не понравились? — переживал Плохиш. Он явно уже был не рад, что вмешался.

— Да нет, нормально все, — смилостивившись, утешил его Храповицкий. — Просто у меня график. Последние дни догуливаю! Скоро семья приедет.

Девушек, подобных сегодняшним, он действительно брал редко, и только когда сильно напивался.