Филипп Крэг… Это имя Элен ни о чем не говорило. Хотя теперь она уже знала, что ему около сорока и что он возглавляет финансовую империю, которая занимает одно из ведущих мест в экономике страны. «Очень преуспевающий человек», — охарактеризовала его одна из больничных медсестер и пояснила своей напарнице, что он из высшего ранга самых богатых и известных.

Элен это не удивило — она ощущала в этом мужчине мощный источник силы и напористости, что ее слегка даже пугало. Вот только совсем не помнила, была ли прежде с ним знакома.

А сейчас Элен не хотела открывать глаза. Она боялась, что Крэг может опять оказаться здесь, сидящим в кресле около ее кровати. С того момента как ее привезли, он так проводил все дни напролет. Правда, последнюю неделю стал навещать по три раза в день — рано утром, в обед и вечером.

Медицинские сестры это тоже обсуждали, думая, что она спит и ничего не слышит, и, как ей показалось, не без некоторой зависти.

От них же она узнала, что сначала ее без сознания привезли в ближайшую муниципальную больницу, но уже через час по настоянию Крэга, черт бы его побрал, доставили сюда — в эту престижную и очень дорогую клинику со специалистами высшего класса и прекрасной обслугой.

А еще все дружно уверяли, что этот незнакомый мужчина — ее муж.

— Элен…

Голос был низким и слегка дрожал. Его тембр заставил женское сердце бешено заколотиться.

Как она могла не почувствовать что Крэг рядом? Ее ресницы дрогнули, затем очень медленно начали подниматься. Ей понадобилось немало сил, чтобы не закрыть глаза снова и опять его не видеть.

Даже сейчас, сидя в расслабленной позе, он выглядел привлекательным — молодой мужчина, с широкими плечами, крепкой фигурой. Черты лица словно выточены из камня. А глаза такие темные, что иногда кажутся черными, как и его ухоженные волосы.

Но под всей этой приятной внешностью скрывался охотник, такой же неприрученный, как дикий зверь в джунглях, и такой же опасный.

Осознание, что она его жена, сейчас очень расстраивало Элен. Почему-то она чувствовала, что крепко связана с этим человеком. Однако, черт побери, совсем не ощущала себя замужем.

Впрочем, точно так же она не ощущала себя и будущей матерью, хотя обследование подтвердило, что ее семинедельный плод чувствует себя превосходно — автокатастрофа не причинила ему никакого вреда.

Ребенок Филиппа Крэга?

Она не могла себе представить, что была в Крэга влюблена. Хотя существовали свадебные фотографии, сделанные шесть месяцев назад. Они доказывали ее с Филиппом вступление в законный брак. Не раз за эти дни Элен принималась их внимательно рассматривать. Однако на лице невесты не обнаружила ничего, кроме радостной улыбки.

Плотно затянутые в фотоальбоме пленкой, снимки запечатлели тогдашнюю Элен — хрупкое, изящное существо. Стоя рядом с Филиппом, она едва доставала ему до плеча. Волосы цвета меда, миловидное лицо с огромными ореховыми глазами и великолепной улыбкой кинозвезды.

Взглянув на себя в зеркало, Элен увидела незнакомку с бледным лицом и запавшими глазами. И не нашла ничего общего с той красавицей невестой.

Да, потерять память даже на время — это все равно, что оказаться перед дверью, от которой нет ключей. Ответы на все вопросы лежат за этой дверью — и недоступны.

Ей объяснили, что амнезия в результате такого несчастного случая не является чем-то необычным. Но никто не знал, когда к ней вернется память. Говорили, что к некоторым она возвращается через несколько дней, другие ждут неделями, пока не восстановится.

— Доброе утро, дорогая! Ты хорошо спала?

Голос низкий, слегка хрипловатый. Элен с удивлением заметила, как лицо Филиппа осветила теплая улыбка.

— Почему ты спрашиваешь? Ведь ты все узнал от дежурной сестры, прежде чем вошел.

— Да.

Он не стал отрицать. Но даже в этом коротком слове почувствовалась какая-то напряженность.

— Спасибо, — вежливо сказала Элен, ощущая на себе пристальный взгляд черных глаз.

Господи, неужели для нее не осталось ничего дорогого в этом человеке, что помогло бы его узнать? Если ее ум отказывается признать его, то ведь должно же быть какое-то шестое чувство, инстинкт, которые должны подсказать — да, он ее муж.

Черт! — мысленно выругалась Элен. Этого все равно будет недостаточно, чтобы поверить в то, что Филипп Крэг с такой быстротой сбил ее с толку, что уже через месяц после знакомства они поженились. Это давало почву для размышлений, так как оставляло многое неясным.

Естественное желание вспомнить свою прошлую жизнь было частично удовлетворено изучением альбомов с фотографиями, в которых так много семейных снимков. Но, просматривая их, она только расстраивалась, потому что ни один из них ни о чем не напоминал.

Элен провела много часов с этими альбомами. Они рассказывали о ее детстве и школьных годах, о спортивных соревнованиях и конкурсах, в которых участвовала… Неожиданно она увидела себя дипломированной медицинской сестрой… Были здесь и фотографии ее родителей: матери, которую потеряла еще в раннем возрасте, и недавно умершего отца.

Все это она узнала теперь от Филиппа. На некоторых снимках Элен была запечатлена в кругу друзей, но не помнила ни одного из них. Как и загородного дома своей семьи.

Филипп сказал, что там она жила с отцом до замужества. Словом, альбомы лишь в какой-то мере дали ей представление о двадцати пяти годах ее жизни.

— Как твоя рука? — нежно спросил Филипп. — Сегодня уже меньше болит?

— Меньше, — ответила она сдержанно, не желая распространяться о том, что ее плечи и ребра ноют до сих пор, а туго забинтованная правая рука, в которую хирурги вставили множество металлических спиц, чтобы соединить несколько сломанных костей, сильно сжата поддерживающими повязками. Медики уверяли, что все могло быть намного хуже, учитывая такое сильное столкновение.

— Тебе что-нибудь нужно?

Элен закрыла глаза, затем медленно открыла их вновь.

— Ты посылаешь мне цветы каждый день.

Непроизвольно она посмотрела на новый букет экзотических цветов. Их оттенки от кремового до кроваво-красного так сочетались друг с другом, что было ясно — букет составлял высококвалифицированный фитодизайнер. Одна из медсестер заметила, что так делают лишь в самом дорогом цветочном магазине.

— И фрукты… — В корзине, стоявшей рядом с ней, был огромный их выбор. — И так много журналов. — Она сделала усилие, чтобы вложить в свой голос хоть немного тепла. — Чего же еще желать?

— Может, ты хочешь вернуться домой?

Его черные глаза пытливо смотрели на нее. Конечно же, от него не ускользнуло ее замешательство.

О господи, нет! Немой возглас прозвучал в самых затаенных уголках души. Ей совершенно не хотелось покидать свою палату, свою клинику, к которым она уже начинала привыкать. Нет, она не может так долго переносить эту неопределенность!

Элен судорожно проглотила застрявший в горле комок и начала нервно теребить простыню пальцами левой руки.

— А что, меня уже отпускают?

Она осторожно взглянула на Филиппа, пытаясь по выражению его лица понять, о чем он думает. Но он выглядел совершенно спокойным, на его губах играла улыбка.

— И хирург, и гинеколог заверили меня, что нет причин оставлять тебя дольше.

Так быстро? Почему не завтра, а еще лучше послезавтра? Во всяком случае, у нее было бы время привыкнуть к этой неизбежности. Но сейчас мысль о том, что придется войти в дом, который она делила с этим человеком, приводила молодую женщину в ужас.

Ей было очень трудно скрыть нежелание это делать. Может потому, что Филипп Крэг сидел у ее кровати? Однажды он объяснил, что, кроме него, у нее нет родных, но где же тогда старые друзья? Неужели он такой собственник, что присвоил ее полностью, абсолютно исключив других людей?

Элен пытливо разглядывала его лицо, но ничего не видела в нем, кроме стопроцентной уверенности мужчины в своих словах и действиях. Да, это был сильный человек, сломить которого удастся немногим, человек, которого вряд ли кто-нибудь хотел бы иметь своим врагом.

А любовником? Дрожь пробежала у нее по спине. Никто не сможет жить с таким сексуальным мужчиной, не испытывая при этом к нему никаких чувств. Вне всякого сомнения, он посвятит ее во все тайны супружеской жизни с ним, научит, как на все реагировать.

— Не смотри на меня так, — хрипловато пробормотал Филипп.

Элен поспешно закрыла глаза, стараясь таким образом спрятаться от него, а когда открыла их снова, в них было смущение.

— Ты не понял.

Между ними возникла какая-то напряженность, и она почувствовала, что ей трудно дышать.

— Ты не хочешь ехать?

По голосу невозможно было догадаться о его настроении.

— Филипп…

— Да, я понимаю, дорогая, как тебе трудно с мужем, которого ты не можешь узнать. Я же вижу, как ты смотришь на меня, будто на незнакомца.

Дальше все происходило как в немом кино. Он мягко взял ее незабинтованную руку и поднес к своим губам. У нее перехватило дыхание, когда, перевернув ладонь вверх, он нежно ее поцеловал. Чувство умиротворенности охватило Элен, наполнив удивительным теплом. На нее вдруг нахлынули такие же эмоции, какие так ясно выражало и его лицо.

— Ты хоть имеешь представление, как на меня действует восторг в твоих глазах, когда я прикасаюсь к тебе? — спросил Филипп.

Предметы в комнате поплыли у нее перед глазами, она ничего не ответила и лишь как-то беспомощно посмотрела на него.

Стук в дверь разрядил ситуацию. Воспользовавшись этим, Элен быстро высвободила руку. Официантка внесла поднос с завтраком.

— Доброе утро, — приветливо произнесла она, поставила поднос возле кровати, а затем подвинула его ближе к Элен. — Может, принести вам кофе, мистер Крэг?

Филипп мягко улыбнулся, при этом на его щеках появились ямочки.

— Спасибо, не надо.

Элен заметила, как он легко, словно юноша поднялся со стула. Наклонившись, Филипп слегка коснулся губами ее губ. Она почему-то затрепетала от этого легкого прикосновения.

— Тебя выпишут сегодня в два часа. До скорой встречи, дорогая.

На какую-то долю секунды она ощутила странное разочарование — ей хотелось большего, чем этот поцелуй, — и заметила, как тут же зажглись его глаза, но он подавил свое чувство. Затем выпрямился и направился к двери.

Элен рассеянно посмотрела ему вслед. Тепло губ, коснувшихся ее рта, страсть, которая поднялась откуда-то со дна всколыхавшейся души, — все это зажгло первые искорки узнавания.

— Миссис Крэг, вы слышите меня?

Над ней склонилось доброе лицо официантки, которая раскрыла маленький пакет с орехами и положила его рядом со свежими фруктами.

— Какой джем вы предпочитаете к тосту?

Больничная суета не дала Элен возможности хорошенько разобраться в зародившихся в ней новых ощущениях. Через десять минут после того, как был убран поднос с завтраком, пришла медсестра, чтобы сопроводить ее в душ. Затем были плановый осмотр врачей, физиотерапия, второй чай, и наконец появился присланный мужем парикмахер. Безусловно, это какой-то многозначительный жест со стороны Филиппа. Однако она не имела времени задуматься над его причинами. Жест лишь напомнил о ее отношениях с Крэгом, подняв новую волну душевных метаний.

Глупо сомневаться в преданности Филиппа, когда в каждом углу больничной палаты есть тому доказательство. В ящике стола аккуратно сложены визитки, вынутые из букетов. На каждой размашистым почерком черными чернилами написано: «С любовью. Филипп».

Сложнее разобраться, любит ли она его. Ясно, что вышла за него замуж, но по любви ли? Хотя вряд ли она была из тех, кто ловит состоятельных мужчин, используя женские чары. Ведь так?

Элен устало закрыла глаза. Как это ужасно — ничего не знать о себе!

— Пора, пациентка, — вывел ее из раздумий невропатолог.

Но все, что он ей сказал, пролетело мимо ушей.

Ланч состоял из мясного ассорти — поджаренных кусочков мяса с овощами. А на десерт принесли большую тарелку с нарезанными фруктами. Где-то внутри нее родилось томительное чувство ожидания. Оно еще больше усилилось, когда чуть позже в палату вошла медсестра и, радостно улыбаясь, объявила:

— Ваш муж заедет за вами через полчаса. Я помогу вам собраться и упаковать вещи.

Я не хочу ехать! — прокричала она про себя. Рой мыслей закружился в голове и не отпускал. Может, разыграть легкое недомогание? Или головную боль? Или что-нибудь еще, что могло бы задержать отъезд?

И хотя она вполне серьезно обдумывала всевозможные варианты, как остаться в больнице, в глубине души понимала — возвращение домой неизбежно.

Откинув одеяло, Элен осторожно ступила на пол, наблюдая за тем, как няня выносит ее вещи из ванной комнаты — темно-зеленые брюки из немнущегося шелка, кремовую шелковую блузку, такого же цвета кружевные трусики, лифчик и туфли на низком каблуке. Каждая вещь выглядела очень дорогой и была такой на самом деле, что, безусловно, многое говорило об их владелице.

Медсестра помогла Элен снять ночную сорочку из сатина с шелком, отделанную кружевами, затем надеть трусики и брюки.

— Я застегнула на самый последний крючок, — заметила она, помогая Элен влезть в лифчик. — Если не очень удобно, могу перестегнуть. Вам помочь нанести макияж?

— Нет, благодарю.

В больнице Элен пользовалась лишь увлажняющим кремом и бледной губной помадой. Может, духи? Ее рука нерешительно замерла над дорогим флаконом от Диора. Но Элен передумала, потому что ни разу здесь не душилась и не хотела делать этого сейчас.

И принялась спокойно наблюдать, как няня аккуратно складывает в саквояж вещи.

— Пожалуйста, — остановила ее Элен, когда няня взяла стопку толстых журналов, — оставьте их себе.

— Вы уверены в этом?

— Да. И цветы тоже, — добавила Элен. — Разделите их между дневным и ночным персоналом. И фрукты, и шоколад.

На лице няни появилась благодарная улыбка.

— Спасибо, мы очень тронуты.

Элен мягко улыбнулась.

— Вы ухаживали за мной так заботливо…

Так оно и было. Конечно же, это их работа, но Элен считалась особой пациенткой. Может быть, из-за мужчины, к постоянному присутствию которого здесь так привыкли. А может, в этой палате царил дух тайны, которую принесла эта симпатичная молодая женщина?

— Сестра придет попрощаться с вами перед самым вашим выходом.

Элен пробормотала в ответ что-то подходящее и уставилась непонимающим взглядом на бланк выписки. Почему она так неуверенно себя чувствует? Внутренний голос, чем-то похожий на голос невропатолога, подсказывал, что это просто реакция на все случившееся.

Но тут дверь распахнулась, и на пороге появилась дежурная медсестра, которая принесла какие-то бумаги и начала что-то говорить. Однако до Элен дошла лишь одна фраза: «Постарайтесь не очень напрягаться в ближайшее время».

— Я сам прослежу за этим, — раздался знакомый мужской голос.

Элен повернула голову в сторону мужа. Вместо делового костюма, в котором он приходил утром, на нем были темные брюки и свободная рубашка, расстегнутая на шее. Эта одежда еще больше подчеркивала ширину его плеч и тонкую талию. Закатанные рукава открывали крепкие руки с темными волосками.

Филипп мягко улыбнулся всем присутствующим, и Элен заметила, какое впечатление произвела эта улыбка на персонал — нянечка и медсестра с восхищением смотрели на ее мужа.

Неужели все женщины так реагируют на Филиппа Крэга? — подумала она. И эта мысль не принесла успокоения ее и без того взволнованной душе.

Он подошел к ней и поцеловал в висок.

— Ты готова, дорогая?

Возможно, он понимал состояние Элен. Его глаза как-то странно сузились, когда он пристально взглянул на бледное лицо жены и увидел, какая нерешительность застыла в ее ореховых глазах.

— Тебе совсем не надо притворяться счастливой, — тихо сказал Филипп.

Он что, шутит? Ей хотелось разрыдаться. Ведь я еду домой с человеком, которого совершенно не знаю! На грани отчаяния она вдруг ощутила, что в ней просыпаются какие-то воспоминания — что-то такое, что сможет, наконец, изменить ее отношение к происходящему.

Но нет, ей это только показалось. Элен постаралась прогнать эти мысли. Она ничего не могла изменить в ситуации, сложившейся вокруг нее.

— Если хотите, я могу проводить вас до главного выхода, — предложила медсестра.

В коридоре Элен обратила внимание, что огромная фигура Филиппа буквально возвышается над ней. И снова где-то внутри чувство тревожного ожидания напомнило о себе.

На улице стоял большой дорогой автомобиль — несомненно, автомобиль Филиппа, потому что он выглядел так же внушительно, как и его владелец. Так оно и оказалось. С осторожностью Элен села на переднее сиденье. Когда Филипп наклонился, чтобы помочь застегнуть ремень, у нее неожиданно перехватило дыхание. А когда его рука коснулась ее груди, сердце бешено заколотилось. Филипп, проверив ремень безопасности, спокойно откинулся назад, оставив жену в смятении чувств.

О господи, необходимо контролировать свое воображение, твердо сказала Элен сама себе.

Филипп тем временем закрыл дверцу и, обойдя автомобиль, уселся за руль. Машина плавно тронулась, а у нее появилось страстное желание сказать мужу, чтобы он остановился и разрешил ей выйти. Конечно же, это была безумная мысль — идти-то некуда.

Несколькими минутами позже их «ягуар» влился в общий поток машин, и Элен с каким-то облегчением стала рассматривать улицы. Дома из камня и металла, аккуратные палисадники вокруг них со множеством пестрых цветов, ухоженные лужайки, аллеи деревьев со смыкающимися кронами, огромное количество разнообразных магазинов. Все это казалось нормальным, обыденным, и в то же время ничто из этого ей не было знакомо.

Филипп, вероятно, почувствовал напряжение жены. Он слегка повернул голову и изучающе посмотрел на нее.

— Тебе нехорошо?

Их взгляды встретились. Элен пробормотала что-то невнятное и отрицательно покачала головой, затем снова уставилась на дорогу.

Вздох облегчения неожиданно вырвался у Элен, когда Филипп включил магнитолу и салон машины наполнился тихой музыкой. Теперь на какое-то время женщина была избавлена от необходимости вести с мужем беседу.

Элен с интересом следила за тем, как дома, стоящие в ряд по обеим сторонам дороги, понемногу начали внешне меняться — от маленьких черных, построенных на небольших клочках земли, до огромных особняков современного дизайна. Наконец новые дома, с элегантными фасадами и печатью процветания, окончательно вытеснили старые.

В клинике Филипп показывал ей фотографию их виллы в пригороде Мельбурна — большой двухэтажный особняк с видом на гавань. Когда же они туда доберутся?

Словно прочитав ее мысли, Филипп произнес:

— Скоро мы будем дома.