Круто обернувшись, Дора обнаружила, что Фламинг стоит сзади, положив руки на спинку пустующего стула.

— Вы видели? Я вас не заметила… — начала девушка, но тут же смешалась, потому что его брови сердито нахмурились. О Господи, и почему она такая легкомысленная?!

— Это обстоятельство меня радует. — Его губы искривила злобная усмешка. — Потому что по твоему поведению за обедом было трудно поверить, что ты самая развеселая девица, которая любит выставлять себя напоказ, как мне достаточно откровенно описывал Марио.

Дора почувствовала, что начинает злиться. Она не сделала ничего такого, что заслуживало столь нелестной оценки.

— Радуйтесь, что это был не стриптиз! — Девушка вызывающе тряхнула головой, и ее волосы рассыпались по спине.

Хуан застыл на месте, будто размышляя, как поступить. Неожиданно он снял пиджак и бросил его на спинку стула.

— Ну, раз уж тебе так хочется быть в центре всеобщего внимания…

— Ради Бога, Хуан! — Дора была потрясена злорадным выражением, появившимся на его лице. Дерзость тут же оставила ее; воображение рисовало всю унизительность ожидавшей ее кары.

— Слишком поздно, Дора! — Фламинг рванул девушку за руку и заставил крепко прижаться к нему. — После такой восхитительной демонстрации своих талантов ты никогда не сумеешь убедить меня, что не танцуешь танго!

Танго? Облегчение смешалось с отчаянием. Пока Хуан тащил ее на площадку, где уже танцевали две пары, она вспомнила, что знает лишь основные движения, не более того. Однако пощады не будет, Фламинг не сделает на это скидки. Она чувствовала, что тело мексиканца властно управляет ее движениями. Оставалось только подчиниться.

С самого начала Дора понимала, что это будет совсем не тот благопристойный танец, который танцуют на вечеринках с чаепитиями, но ей и в голову не приходило, что придется участвовать в откровенно бесстыдном спектакле, когда-то впервые поставленном в аргентинском борделе.

Сначала девушка рассердилась и растерялась, вынужденная подчиняться грубой силе. Хуан танцевал преувеличенно страстно, заставляя ее принимать неестественные позы. Дора чувствовала опаляющий жар его тела сквозь тонкую рубашку, плотно облегавшую мускулистую грудь. Но к тому времени, когда другие пары, которым не осталось места в этом странном соревновании, отошли на край площадки, Дора уловила ритм его движений. Она подстраивалась к партнеру шаг за шагом; волосы разлетались от резких движений, губы слегка приоткрылись. Совершенно обессилевшая, хватающая ртом воздух, Дора приникла к нему с завершающим аккордом. В наступившей тишине он опрокинул девушку спиной на свою подставленную руку, бедром раздвинул ей ноги, страстно припал к губам… и тут со всех сторон грянули восторженные аплодисменты.

— Что, довольна?

Тяжело дыша, Хуан вел ее через танцплощадку.

— Достаточно этой овации, чтобы сделать тебя счастливой? — Он сдернул пиджак со стула, сунул руки в рукава и взглянул на Дору. — Или мне попросить музыкантов, чтобы они разрешили тебе спеть с ними?

— Я хочу уйти. — Ее трясло, губы горели от его прикосновения. — Как вы посмели целовать меня?.. — Голос Доры дрожал, но она все же пыталась отомстить. Мексиканец был слишком искушен и многоопытен, чтобы не видеть, как он возбудил ее. Но он и сам не остался равнодушен к ее близости. Девушка чувствовала, что в Хуане бушует страсть, и это интриговало ее. В этот момент она совершенно забыла, что Фламинг считает ее своей родственницей. Она видела в его глазах только отражение собственных инстинктов. Тех самых инстинктов, которые он же и пробудил.

— Я посмел, потому что твои глаза звали меня, твое тело искушало… — Лицо Хуана было непроницаемо. Он отвернулся и повелительно помахал рукой проходившему мимо официанту. — Посмел, потому что мы оба знаем: Марио никогда не будет тем мужем, который тебе нужен и которого ты достойна!

Вечер закончился. Винить в том, что произошло, Доре было некого, кроме себя. Одно дело принять решение не злить Хуана попусту и ради этого отказаться от бесполезного отрицания своей вины, и совсем другое — позволить себе слишком далеко зайти в исполнении той роли, которую она на себя взяла. Молчаливое возвращение в коттедж само по себе было возмездием. В машине царила атмосфера настолько враждебная, что девушка думать не смела вымолвить хотя бы слово…

Дора устало натянула на себя ночную рубашку, готовясь ко сну. Тяжелее всего было сознавать, что у нее все-таки есть нечто общее с той девицей, за которую ее принимал Хуан. Этим общим было страстное желание жить, которое она только что открыла в себе.

Свернувшись калачиком под прохладной простыней, она продолжала размышлять. О Боже, какой ужас! Спектакль, устроенный Хуаном и оставивший в душе ощущение разлада, пробудил чувства, доселе ей незнакомые. Ее скромные способности к танцам не сыграли здесь никакой роли: просто Фламинг полностью подчинил ее своей воле. Это был жестокий урок, и учил он многому.

Долгие годы на Доре лежал груз ответственности, и девушка несла это бремя, не отрекаясь от него. Теперь же она со страхом обнаружила в себе потребность отказаться от части собственной независимости, опереться на сильную руку Хуана и дать ему возможность так же поддержать ее эмоционально, как он поддержал ее во время танца.

Девушка содрогнулась. О, как было бы ужасно, если бы в кульминационный момент он отдернул руку и дал ей рухнуть на пол! Сегодня Хуан пощадил ее. Возможно, в другой раз он этого не сделает… Значит, этого другого раза просто не должно быть.

Казалось, прошли часы, прежде чем она смогла уснуть. Перевозбужденная нервная система не позволяла расслабиться. Когда же наконец сон пришел к ней, Дора оказалась погруженной в водоворот беспокойных тревожных грез.

Нетерпеливый и настойчивый стук в дверь спальни, казалось, разбудил девушку в тот момент, когда она только что заснула.

— Да, да… — Дора рывком села на кровати, щурясь от яркого солнечного света, заливавшего комнату, и стараясь понять, где она находится. — Что такое? Что случилось?

— А то, что давным-давно наступил новый день! — Хуан быстро вошел в спальню, сочтя полусонное бормотание девушки за разрешение. Внимательно оглядев ее, он энергично продолжил: — У нас сегодня много дел, так что со сном, которым ты достаточно насладилась, покончено.

— Каких дел? — подозрительно спросила она, стараясь стряхнуть с себя остатки сна.

— Мы едем в Провиденс, — коротко бросил он. — К сожалению, из-за твоего бегства и последовавшего за ним несчастного случая Марио не сумел закончить свои дела. Поэтому несколько оставшихся поездок я взял на себя. Естественно, ты поедешь со мной.

Дора как завороженная смотрела в непреклонное лицо Хуана, потрясенная тем, что тому наплевать на здоровье брата.

— Вы собираетесь оставить брата одного в больнице, пока будете ездить по стране? — удивленно спросила она. — Разве вы не должны быть рядом и позаботиться о нем, когда он придет в себя?

— В этом нет необходимости, — сухо отрезал Хуан. — Потому что в этот момент он найдет у своей постели мать и тетку. Они прибыли сегодня рано утром из Мехико. Самолет встретил наш хороший друг из консульства и устроил женщин в лучшую гостиницу Сомервилла.

— Но… — хотела было возразить Дора.

— Никаких «но»! — твердо пресек он. — Не сомневайся, мама с избытком одарит его любовью и сочувствием. А так как я намеренно воздержался от того, чтобы сообщить ей о неудачном браке Марио, то собираюсь держать тебя подальше от них обеих. Мать овдовела два года назад. Ей и так пришлось пережить слишком много. А теперь она едва не потеряла любимого младшего сына. Не хватает того, чтобы ей на голову свалилась совершенно ненужная и вдобавок непорядочная невестка!

Он бросил взгляд на часы.

— Ах да… Если это тебя интересует, твой муж спокойно провел ночь. Врачи считают, что сознание постепенно возвращается к нему. А теперь вставай. Я хочу выехать не позже чем через час.

Раз их планы менялись, этот был ничем не хуже других. А то и лучше, решила Дора, час спустя протягивая свой чемоданчик Хуану, чтобы тот положил его в багажник «понтиака».

Она уселась рядом с Фламингом и в мыслях обратилась к снам, тревожившим ее прошедшей ночью. Воспоминания о них заставили девушку покраснеть. Боже милостивый! Каким колдовским зельем опоил ее этот сидящий за рулем высокомерный мексиканец, что она даже во сне предавалась девичьим фантазиям, которые приходят в предрассветные часы? Хуан, обнаженный и прекрасный как бог, стоит на коленях у ее ног. Раскаявшийся и красноречивый, он умоляет простить его за то, что усомнился в ее правдивости… Хуан, гордый и властный, склоняется, чтобы овладеть ею, и она раскрывается навстречу, покорная, ждущая…

— Открой окошко, если тебе жарко, — предложил он. — Если бы я знал, что будет так тепло, взял бы напрокат машину с откидывающимся верхом.

Дора последовала совету. Черт бы побрал нежную кожу, которая всегда выдает ее с головой! Неужели он снова проник в ее мысли или действительно объяснил яркий румянец царящей в салоне жарой? Ради собственного спокойствия она должна придерживаться последней версии!

— Расскажи мне еще что-нибудь о твоей бабушке, — услышала она голос Фламинга.

— О Мириам?

— Если только другая бабушка не сыграла еще большей роли в твоей прошлой жизни.

— Нет, не сыграла. — Дора бросила на Хуана укоризненный взгляд, которого тот, казалось, и не заметил. — Другая умерла еще до моего рождения.

— Тогда о Мириам, — согласился он.

— Моя бабушка была такой замечательной, — расчувствовалась Дора, — милой, полной жизни, щедрой… и совершенно без возраста… пока не заболела. — Девушка замолчала, чувствуя, что глаза наполняются слезами.

— И ты ухаживала за ней два года, пока она не умерла?

— Да. — Ответ прозвучал коротко — мешал говорить комок в горле.

— А разве нельзя было поместить ее в больницу? Или в один из домов для инвалидов? — Бесцеремонность, с которой Хуан лез к ней в душу, раздражала Дору.

— Да, это было вполне возможно, неохотно ответила она. — Ее врач Ренольд это и предлагал. Он говорил, что я напрасно приношу в жертву свое будущее, поскольку надежды на выздоровление нет. Но если ты кого-то действительно любишь, отказаться от него не так легко…

Дора слишком поздно заметила, что угодила в ловушку.

— Вот именно! — прошипел Хуан. — Несмотря на то, что Марио был сражен тобой наповал, у тебя к нему никогда не было ни капли чувства, верно? — Не дожидаясь ответа, он продолжил: — И что нашел в тебе брат, предложив носить его имя! Ну, а ты — что ты искала в нем? Неужели тебя привлекли только деньги? Или тебе все-таки был нужен человек, который бы любил тебя? Кто возместил бы тебе любовь, потерянную после смерти бабушки? Кто взял бы на себя часть твоих забот, которые, видимо, оказались для тебя слишком тяжелым грузом?

Она улыбнулась улыбкой самозванки, не верящей ни в чью искренность.

— Мне и в голову не приходило, что вы прослушали курс психоанализа. Вы что же, пытаетесь наставить меня на путь истинный?

— Нет, хочу понять психологию тебе подобных, — буркнул он. — Должно быть, ты была польщена тем, что стала центром его вселенной. Возможно, сначала у тебя на уме не было ничего плохого, и лишь потом, когда Марио пришлось время от времени оставлять тебя, чтобы заниматься порученным ему делом, ты поняла, что его деньги могут сделать тебя более счастливой, чем его любовь? А может быть, — продолжил он после недолгого молчания, — тобой кто-то руководил, а? Например, мужчина, который был тебе действительно дорог, но которому была нужна женщина с деньгами для того, чтобы воплотить в жизнь свои честолюбивые мечты? Я прав, Дора? Все так и было?

Девушка сделала над собой усилие и издала легкий неискренний смешок. От откровенного презрения Хуана у нее сжималось сердце.

— Психоаналитик из вас никудышный. Оставайтесь лучше инженером, — съязвила она нарочито веселым тоном. — И не забрасывайте свою строительную каску!

— Очень остроумно! — Фламинг наградил ее белозубой улыбкой, но холодный блеск его голубых глаз не сулил Доре ничего хорошего. — Не думай, что от меня так легко отделаться. Люди поумнее тебя тряслись от страха при мысли о том, что я могу стать их смертельным врагом!

Он замолчал, и девушка облегченно вздохнула. Предоставленная самой себе, она начала вспоминать события последних нескольких недель в поисках неопровержимых доказательств того, что не могла бы оказаться на месте той женщины, с которой связался Марио. Дора почти завидовала ей, находившейся в блаженном неведении о том, какая участь ее ожидает. А пока все решает время, остается только расслабиться и не перечить суровому мексиканцу. И радоваться неожиданно представившейся возможности посетить прекрасный город Провиденс.

Ее настроение, резко упавшее во время нелицеприятной пикировки с Хуаном, постепенно улучшилось. Конечно, он не станет таскать ее с собой на деловые встречи и не запрет в гостинице, где заранее заказал апартаменты, так что можно надеяться, что у нее будет время осмотреть город.

— Мистер и миссис Фламинг? — Администраторша кокетливо улыбалась, глядя в мужественное, красивое лицо Хуана. — Номер триста четыре. Коридорный поднимет ваш багаж через несколько минут. — Она протянула гостю ключ с ониксовой биркой внушительных размеров. — Желаю приятно провести время в нашей гостинице.

— Не сомневаюсь, что так оно и будет. — Крепко взяв спутницу за локоть, Хуан увлек ее к лифту.

— Что за комедию вы тут разыгрываете? — в ярости повернулась к нему Дора, когда двери лифта закрылись. — Как вы смели зарегистрировать нас как мужа и жену? У меня нет ни малейшего намерения жить с вами в одном номере!

Он поднял обе руки, изображая отчаяние.

— Войди в мое положение. Неужели ты думаешь, что мне самому хочется провести ночь с мегерой, которая к тому же принадлежит моему брату? Когда я звонил, чтобы забронировать номер, то просил два отдельных, но свободен был только один. Поскольку комната большая, с двумя кроватями, я согласился ее взять. Уверяю тебя, я не назывался твоим мужем. Просто дал им сведения о тебе, вот и все. Однако думаю, что в создавшейся ситуации будет лучше, если они по ошибке сочтут нас супружеской парой.

— Было бы еще лучше, если бы вы заказали мне номер в другой гостинице, — мрачно бросила Дора.

— Оставить тебя одну на всю ночь? — Он насмешливо выгнул бровь и хохотнул. — Ты что, дураком меня считаешь? Я не намерен высунув язык бегать по городу, разыскивая тебя во всех злачных местах! Кроме того, я не желаю дать тебе возможность завлечь в свои сети еще одного бедолагу, подпоить его и обмануть!

— Как я сделала это с Марио? Думаете, что так оно и было?

Дверь лифта открылась, и Хуан потащил девушку по коридору так быстро и решительно, что той пришлось бежать.

— Именно так! — грубо ответил он. — Я взял тебя с собой вовсе не потому, что мне хотелось насладиться твоим обществом. Просто я из двух зол выбрал меньшее! Но предупреждаю: я намерен сделать все, что в моих силах, чтобы заставить тебя соблюдать приличия, как подобает моей невестке!

— И это включает совместное проживание с вами! — напомнила разгневанная Дора, подняв брови и невинно хлопая длинными ресницами. — Я очень надеюсь, что Марио правильно поймет ситуацию!

— Будь уверена, я позабочусь, чтобы он понял! — В этот момент они добрались до триста четвертого номера, и следующие слова Хуан произнес, уже втолкнув Дору в комнату: — Вот! Видишь? Тебе совершенно не на что жаловаться! Это один из лучших номеров в отеле.

Да неужели? Глаза девушки быстро обежали номер. Письменный стол, два кресла, большой шкаф, зеркало и две широких кровати, разделенные внушительной полированной тумбочкой, на которой стояла ваза, полная темно-красных роз. Дора узнала их — это был сорт «Скарлетт», один из ее любимых.

Роскошно. Нельзя было не признать этого. Но все равно, она в жизни не ночевала в одной комнате с мужчиной, и интимность, к которой располагало такое соседство, ей отнюдь не импонировала. Особенно если речь шла о Хуане Фламинге.

— И все же мне это не нравится, — упрямо повторила девушка.

— Тогда тебе придется просто смириться, рыжекудрая, — решительно заявил он. — Потому что будет именно так, как я сказал.

— Почему это вдруг вы стали называть меня рыжекудрой? — Дора бросила на него враждебный взгляд, моментально забыв о проблеме ночлега.

— Потому что эта кличка очень тебе подходит. — Хуан протянул руку и захватил прядь ее волос. Голубые глаза Фламинга превратились в две узкие щелочки. — Волосы напоминают цвет ржавчины. Разве я не прав?

— О-о… — Дора нахмурилась и отпрянула; Хуану пришлось выпустить ее волосы. — Честно говоря, мне больше нравится думать, что они цвета красного дерева, а не ржавчины, поэтому, если вы не против, будьте любезны называть меня моим настоящим именем. Но как бы вы меня ни называли, это не изменит моего отношения к проживанию с вами в одной комнате.

— Как хочешь, — пожал он плечами. — Интересно, что напишут газеты по поводу того, что сестра Бернарда Эллисона зарегистрировалась в гостинице Провиденса под именем миссис Фламинг? Особенно когда наружу выплывет вся история ее мошенничества…

— Интересно, что скажет сеньора Фламинг, если ее старшего сына обнаружат в одной спальне с женой младшего! — едва не закричала Дора, обескураженная наглой и хладнокровной угрозой.

Хуан рассмеялся.

— Да ничего не скажет, потому что она не читает американских газет!

— Очень хорошо, — сдаваясь, мрачно сказала девушка. — Чтобы не подвергать опасности карьеру Бернарда, я согласна остаться здесь. Надеюсь, вы не храпите?

— Тебе придется сказать мне об этом утром. — Он уселся на одну из кроватей, пробуя пружины. — К счастью, на твой счет у меня подобных сведений нет. Если верить моему брату, ты всю ночь спала в его объятиях, как ангел… — Он помолчал и задумчиво оглядел Дору. — Что до меня, то я предпочитаю дьявола.

Приход коридорного, принесшего чемоданы, был как нельзя более кстати и разрядил обстановку. Распаковывая вещи, Дора корила себя за то, что позволила Хуану разозлить ее. Это же нелепо, думала она. Почему, ну почему этот мужчина, полный презрения к ней, вызывает такие противоречивые, путаные, пугающие чувства? Ведь она с ним едва знакома, он считает ее воровкой, соблазнительницей и относится к ней с нескрываемым отвращением. Вчера на пляже обошелся с ней хуже некуда, а она, наивная дурочка, попала под его неотразимое обаяние…

Девушка инстинктивно провела языком по пересохшим губам и внезапно вспомнила вкус поцелуя Фламинга, память сохранила и тепло его сильного тела, властного и требовательного. Возбужденная этими мыслями, Дора поежилась; неожиданно ее охватил ужас. Если бы она не остановила Хуана, выкрикнув заведомую ложь, неужели он овладел бы ею, а потом рассказал об этом брату, назвав ее уличной девкой, как уже сделал однажды?

Эта мысль заставила девушку содрогнуться и опрометью устремиться в ванную, чтобы повесить там свой мешочек с туалетными принадлежностями, а заодно укрыться от неотступно следовавшего за ней взгляда мексиканца. Нравилось ей это или нет, но Дора была вынуждена признать, что между ними возникло влечение — непреодолимое, опасное и в конечном счете разрушительное, способное погубить их обоих. Ее это совсем не прельщало. Почему же тогда она без конца думала о Хуане? Зачем он ей? Это была забава с невидимым летучим веществом, которое могло взорваться и опалить лицо.

Может быть, за последние годы ее воля ослабела, инстинкт самосохранения притупился, а здравый смысл и вовсе исчез? Горькая правда заключалась в том, что несмотря на все зло, которое ей причинил Хуан Фламинг, несмотря на его несправедливые слова, он вызывал не только ее невольное восхищение, но и то, что она не хотела называть словом «любовь», однако ничего другого придумать не могла. Казалось, под непробиваемой броней его враждебности живет нежная, полная сострадания душа, подсознательно тянущаяся к ней… Дора тряхнула головой, пытаясь отогнать эту бредовую мысль.

— И какова же наша дальнейшая программа? — равнодушно поинтересовалась она, выйдя из ванной. — Не собираетесь ли вы во время деловых визитов приковывать меня к себе?

— Интересное предложение. — Он цепко вгляделся в ее надменное лицо. — Не вижу ничего плохого в том, чтобы быть прикованным к красивой женщине. Правда, джентльмены, с которыми я буду встречаться, наверняка придерживаются современных взглядов. Боюсь, это будет их смущать. — Он коротко и дерзко усмехнулся. — Поэтому я решил довериться твоему инстинкту самосохранения и предоставить тебе свободу вплоть до самого ланча.

— Ух, как мне повезло! — Ореховые глаза Доры с необычным для нее выражением злой иронии сверлили блестящие темные волосы на затылке Фламинга, клавшего вещи в шкаф. Ее возмутил унизительный тон Хуана, более того, она предполагала, что девушка, на которой женился Марио, возмущалась бы на ее месте так же, если не еще сильнее. Она отбросила осторожность и для пущего эффекта добавила: — Уж не хотите ли вы, чтобы я встала на колени и поцеловала вам руку в знак признательности?

Хуан круто повернулся, заставив ее отпрянуть.

— Осторожно, красотка! — Он так стремительно приблизился, что Дора не успела увернуться, когда мужская рука больно схватила ее за плечо. — Однажды ты слишком сильно дернешь ягуара за хвост, и тогда тебе придется держать ответ за все необдуманные поступки разом!

— Вы что же, угрожаете избить меня? — Сердце ее стучало так оглушительно, как будто мимо неслось преследуемое хищниками стадо оленей. И все же в ее опасной игре с мексиканцем было нечто опьяняюще притягательное. Существовали мощные стимулы, обязывающие его относиться к ней с должным уважением. — Как вы потом объясните это брату?

Пальцы Хуана усилили нажим, словно предупреждая ее.

— Марио недолго будет твоим защитником, — жестко сказал он.

— Я просто дрожу от страха! — Дора с трудом заставила себя улыбнуться, но так и не смогла скрыть, что действительно дрожит. Страх был лишь отговоркой, она чувствовала, что выброс адреналина в кровь, вызванный близостью Хуана и его мягким бархатным голосом, не имеет ничего общего со страхом.

— Вижу. — Его насмешливые глаза задержались на ее дрожащих губах, и единственное, что она смогла сделать, это постараться не облизать их: интуиция подсказывала ей, что делать этого ни в коем случае не следует. — Таких женщин, как ты, следует содержать под стражей, — зло пошутил он, — а не позволять им гулять на свободе, совращая невинных юношей!

— К которым вы относите и себя? — Дора вопросительно изогнула бровь и приподняла уголки губ в вызывающей улыбке; нечто, совершенно не свойственное ее натуре, побуждало девушку говорить колкости.

— Сама подумай, что ты говоришь! — хрипло ответил Хуан. — Мне уже за тридцать, а что касается невинности, то я потерял ее перед своим двадцатым днем рождения!

— Неужели не раньше? — съязвила Дора, подхваченная потоком гормонов, забурлившим у нее в крови. — По нынешним меркам поздновато!

— Я очень разборчивый хищник, — тут же ответил он. — Женщины, которые сами выходят на мою тропу, для меня не добыча. Я ищу лишь тех, кого трудно найти и кем почти невозможно завладеть. А теперь скажи мне, каким по счету был у тебя Марио, если твой ранний опыт столь обширен? Можешь ты сосчитать своих любовников по пальцам одной руки?

Дора проглотила комок в горле и разозлилась на себя, потому что трепетавшие от смущения ресницы выдавали ее с головой.

— Нет? — Он принял ее молчание за знак несогласия. — Тогда на двух?

— Нет… — Слова застревали у Доры в горле, ее уверенность в себе неожиданно исчезла. — Нет, — на сей раз более твердо повторила она. — Мы с Марио… — Тут девушка снова замкнулась, боясь отрицать свою несуществующую связь с Фламингом-младшим, служившую ей лучшей защитой против мощной чувственности мужчины, близость которого опьяняла ее, как вино.

— Что ты пытаешься сказать, блудница? — Его голос был полон издевки. Хуан взял ее тонкую прохладную руку. — Я уверен, что Марио был у тебя не первым.

— Нет, — туманно согласилась она, радуясь возможности сказать правду, не ослабляя своих позиций. У нее вырвался сдавленный смешок. Смеялась она над собой, а не над заданным ей вопросом. На секунду прикрыв глаза, Дора попыталась представить себе выражение лица Хуана, скажи она правду: до тех пор, пока этот человек не вошел в ее жизнь, у нее никогда не возникало желания отдать себя кому-либо из мужчин. — Нет, он не был моим первым любовником.

Хуан отпустил ее и отошел в сторону, а Дора присела на край кровати, потому что у нее вдруг подкосились ноги. Она заставила себя осмыслить происходящее. Да, все абсолютно верно… Она действительно влюбилась во вспыльчивого, мстительного мексиканца, который считал ее существом настолько низким, что относился к ней, как к грязи у себя под ногами!

— До ланча можешь развлекаться как тебе вздумается, — сказал он ничего не выражающим голосом, перебирая какие-то бумаги в папке. — Встретимся в час дня в баре. Только, пожалуйста, не заставляй меня ждать.

— Хорошо. — Все еще потрясенная сделанным ею открытием, Дора была готова согласиться на что угодно. — Разве вы так хорошо разбираетесь в индустрии туризма? — спросила девушка, обращаясь к его внушительной спине. — Я хочу сказать, что вы вряд ли учились этому… Или я ошибаюсь?

Он небрежно пожал плечами.

— Умение продавать товар либо есть, либо его нет. И ты, красавица, должна понимать это лучше других. — Тон его был слегка язвительным. — Иногда в жизни приходится добиваться расположения сразу нескольких нужных людей, верно?

Фламинг не стал дожидаться ответа, заранее уверенный в ее согласии, захлопнул папку с бумагами и вышел из комнаты, даже не обернувшись.