1
На корабле я, севши к рулевому,
Вскричала: "Распустите паруса!
Подобная светильнику морскому.
Луна горит, покинув небеса, —
Там, возле гор; волненье нарастает:
За этим Мысом Город Золотой,
От севера к нам буря долетает,
Дрожит созвездий зябких бледный рой!
Нельзя вам быть в пустыне беспредельной!
Домой, домой, к усладе колыбельной!"
2
И Моряки повиновались мне;
И с Кормчим Капитан шептался: "Злая
Тень Мертвой, что увидел я во сне,
Пред тем как нам отплыть, теперь, желая
Нас погубить, вселилась в Деве той!"
Но Кормчий отвечал ему спокойно:
"Нет злого в этой Деве молодой,
Ее призыв, что прозвучал так стройно,
В нас будит грусть, нас увлекает в путь,
О да, она невеста чья-нибудь!"
3
Мы миновали островки, влекомы
Теченьем вод и свежим ветерком;
Как некий дух, с боязнью незнакомый,
Я говорила смело, и кругом
Столпились Моряки: "Зачем вы спите?
Проснитесь. Все вы — люди; лунный лик,
Лучистые к нам протянувши нити,
Вещает всем, что брату брат — двойник;
И те же мысли в вас, что в миллионах,
Как тот же свет в лесу, в листах зеленых.
4
Зачем вы спите? Собственный свой дом
Вы строили для собственного счастья;
Для многих там, вдали, в краю родном,
Зажжется взор, исполненный участья,
Навстречу дети выбегут к нему,
Бросаясь от давно знакомой двери,
К нему, кто служит счастью своему.
Иль мните вы, что где-то в вышней сфере
Проклятием отметил темный Рок
Всех ваших дней земных недолгий срок?
5
Кто скажет Рок, тот произвольно вложит
Людское в то, что неизвестно вам;
Как будто бы причина жизни может
Жить, мыслить, ощущать — подобно нам!
Тогда и жизнь людская ощущала б,
Как человек, — все внешние дела
Узнали б свет надежд и сумрак жалоб.
Но вот! Чума свободна, Сила Зла
Кипит, Болезнь, Нужда, Землетрясенье,
Яд, Страх, и Град, и Снег, и Угнетенье.
6
Что ж значит Рок? Один безумный лжец,
Увидев тень души своей трусливой,
Закрыл ей Небо из конца в конец
И Землю сделал мрачно-молчаливой;
И почитать стал свой же Призрак он
В зеркальности огромной мирозданья, —
Подобие свое; то был бы сон
Невинный, но за ним пришли страданья,
И было решено, что Смерть есть бич,
Чем Рок врагов всегда готов застичь.
7
И люди говорят, что Рок являлся,
Был зримым для избранников порой,
Как форма он огромная склонялся
С высот, — Тень между Небом и Землей;
Святоши и тираны, суеверья,
Обычаи, домашний тяжкий гнет,
Что держат дух людской во мгле преддверья
Тех областей, где вольный свет живет, —
Прислужники чудовищного Рока,
Что ненавидят истину глубоко.
8
И говорят, Что Рок отмстит, в своей
Свирепости прибавит к мукам муки,
Что ад кипит среди бессмертных змей,
И воплей там не умолкают звуки;
Что, наложив позорное пятно
На жалких, живших язвой моровою,
Он к злу, что здесь им было суждено,
Прибавит там, за гранью гробовою;
Добро и зло, любовь и злость — равны,
Они на пытки им осуждены.
9
Что значит сила? Сила есть лишь мненье,
Непрочное, как тучка над луной:
Пока глядим, в единое мгновенье
Ее уж нет, сокрыта глубиной;
Лик правды затемняется обманом,
Но лишь на миг он ложью затемнен,
Которая — слепой оплот тиранам,
Туманный призрак с тысячью имен;
Ложь учит, в слепоте повиновенья,
С мучительством сливать свои мученья.
10
Названья лжи, любое — как бы знак
Насилия, позорное проклятье:
Безумье, похоть, гордость, злоба, мрак,
Всего здесь злого, низкого — зачатье;
Закон неправый, перед ним любовь
Повержена, убийца беспощадный,
Проливши материнскую ту кровь,
Созвал сирот во тьме и хочет, жадный,
Их, будто бы любя, усыновить,
Чтобы наследства матери лишить.
11
Любовь, ты для сердец людских, в печали,
Как тишина для океанских волн;
Ты вместе с правдой, из туманной дали,
Ведешь людских стремлений зыбкий челн,
Из лабиринта рабских заблуждений
Выводишь, им свою давая нить,
На волю, на простор, для наслаждений,
К которым всех ты хочешь приобщить;
Бесстрашию ты учишь и терпенью, —
Идти к добру, прощая преступленью.
12
Быть в ясности, гармонии с собой,
Всех видеть, никого не оскорбляя,
Как бы шатер раскинуть голубой,
В котором светит Радость молодая,
И так закончить вечер бытия, —
Иль отереть со щек Печали слезы,
Жить так, чтобы любовь и жизнь твоя
Слились в одну воздушность нежной грезы, —
Такая участь только тем дана,
В ком, вольная, царит любовь одна.
13
Но дети пред родителями ныне
Трепещут в послушании слепом,
Высоким, низким правит Рок в пустыне,
И брату брат является рабом;
И Злоба с бледной матерью, Боязнью,
Сидит в пределах высшей вышины,
Всему живому угрожая казнью;
Источники любви затемнены,
И Женщина живет с рабом рабою,
И жизнь полна отравой роковою.
14
И человек в глубоких рудниках
Отыскивает золото, чтоб цепи
Себе сковать; он терпит труд и страх,
Проходит чрез леса, моря и степи,
Чтоб услужить таким, как он, рабам;
Убийство совершает он в угоду
Своим же мрачным деспотам-врагам;
Приносит в жертву он свою свободу,
И кровь свою пред идолом он льет,
Слепец, к своей же гибели идет.
15
Что Женщина? Раба! Сказать мне стыдно,
Что Женщина — отбросок очага,
В ней все, о чем и думать нам обидно,
Она игрушка подлого врага;
От слез у ней вдоль щек идут морщины,
Хотя у ней улыбка на щеках, —
Правдива зыбь и борозды пучины,
Обманет свет на гибельных волнах;
Известно всем вам, Женщиной рожденным,
Какая боль дается угнетенным.
16
Так быть не должно; можно вам восстать,
И золото своей лишится силы;
Любовь способна в мире возблистать,
Как луч; и суеверья мрак унылый,
Себя связавший с кровью в старину,
Рассеется. Взгляните, мыс высокий
Скрывает нисходящую луну;
Так тюрьмы — только призрак одинокий,
И капища исчезнут как туман,
Лишь Человеку светоч вечный дан.
17
Пусть будут все и равны, и свободны!
В душе у всех вас отклик слышу я,
Нежнейший звук, отрадно-благородный.
Откуда вы? Скажите мне, друзья.
Увы, как много я читаю горя,
Как много скорбных, тягостных страниц,
Всего, что возникало, тайно споря,
В чертах изнеможенных ваших лиц;
Легенды я читаю в ваших взорах
О войнах, о владыках, о раздорах.
18
Откуда вы приходите, друзья?
Вы лили кровь? Вы золото сбирали,
Чтобы Тиран, обман в душе тая,
Мог быть убийцей, создавать печали?
Или у бедных вымогали вы
Достаток их, над чем они корпели?
Иль кровь на вас еще свежа, увы?
Сердца у вас в обманах поседели?
Познав себя, омойтесь, как росой,
Я буду вам и другом, и сестрой.
19
О не скрывайтесь, — сердце в нас людское,
Одно, — у мыслей всех один очаг;
Что в том, коль преступленье роковое
Тебе сказало: будь живущим враг;
В том приговор, что был, мог быть иль будет
Твоим и всех людей. В том нам судьба.
На краткий срок нас Жизнь из тьмы пробудит,
И Время замыкает нас в гроба,
И нас, и наши мысли, и стремленья,
Всей цепи нескончаемые звенья.
20
О, не скрывайтесь — вы полны борьбы,
Сестра Стыда, в вас есть Вражда глухая;
В ваш ум взгляните — книга в нем судьбы, —
Там имена и тьма в них роковая,
В них множество зеркал для одного;
Но черный дух, что, обмакнув в отраве,
Железное перо, для своего
Бессмертья, о своей там пишет славе,
Безвредным был бы, если б у людей
В сердцах берлоги не нашел своей.
21
Да, это Злоба, призрак безобразный,
Что носит много мерзостных имен,
Под маскою является он разной,
Но смертным жалом вечно наделен;
Когда свои змеиные извивы
Вкруг сердца он совьет и утолит
Голодные свирепые порывы,
Он с бешенством всем, кто кругом, грозит;
Так Амфисбена, возле трупа птицы,
Шипя, вращает узкие зеницы.
22
Не упрекай же собственной души,
Не ненавидь чужого преступленья,
Порыв самопрезренья утиши.
В том себялюбье, самопоклоненье,
Желать, чтоб плакал, бился человек,
За мысли прошлых дней и их деянья;
Напрасно; что прошло, прошло навек,
Слилось со Смертью, тщетно воздаянье;
Но — твой простор идущих к нам годов,
В груди создать ты можешь рай цветов.
23
Откуда вы? Скажи мне!" — Некто Юный
Ответил мне: "В пустыне бурных вод
Плывем мы, и шумят вокруг буруны,
И ветер нас на зыбкой влаге бьет;
Твоя душа в глазах читать умеет.
Но многое в приниженных сердцах
Так глубоко, так боязливо тлеет,
Что отраженья нет ему в глазах;
Хлеб рабства, горький, мы едим от детства,
Дается безнадежность нам в наследство.
24
Да, я тебе отвечу, хоть меня
Без слов томила, до сегодня, тайна,
Что, тлея, жгла меня, как головня;
На всех ты смотришь так необычайно,
О, дивная, что блеску острых глаз
Бесспорно надлежит повиновенье;
Да, верно ты зовешь рабами нас,
От мест, что сердцу дороги с рожденья,
Оторваны, влачим мы по волнам
Добычу, что назначена не нам.
25
Из мирных сел, от долов молчаливых,
Красивейших из горных дочерей
Влачим туда, где свет вещей красивых
Пятнается навек в душе своей;
Ряд лет прошел и сжал свои посевы,
И не было мышления во мне
До той поры, как очи нежной Девы
Блеснули мне, горя в своей весне;
В ней жизнь моя, — я только отраженье,
Я дым костра, — и ждет уничтоженье.
26
Ее везут к Тирану во дворец!" —
Он смолк и сел у паруса, согбенный,
Как будто был в его душе свинец;
И плакал; между тем над влагой пенной
Корабль бежал, покуда за звездой
Звезда не стала гаснуть, и Матросы
Толпились вкруг меня, и Рулевой
Глядел, — в душе у каждого вопросы, —
И Капитан смотрел в немой тоске,
В нем скорбь была — как в вечном роднике.
27
"Проснитесь! И не медлите! Скорее!
Ты стар. Надежда может молодить.
Любовь, Надежду с Юностью лелея,
Связует их, свою дает им нить.
На нас глядят созвездья с небосклона.
Жива ль в вас правда? Жалость есть ли в вас
К другим сердцам, чтоб жгучий яд погас? —
Свободны будьте, — вмиг от тьмы проснемся.
Клянитесь! — И вскричали все: "Клянемся!"
28
Тьма дрогнула, как будто тяжкий гром
Проснулся в отдаленном подземелье,
И отклики на берегу морском
Зарокотали, точно ночь, в веселье,
С Землей и с Небом в празднике слилась,
Свободу торжествуя, в честь которой
Семья матросов радостно клялась;
Раздвинулись тяжелые запоры,
И пленницы, при факелах, толпой,
На палубе сошлись во мгле ночной.
29
Нежнейшие чистейшие созданья,
В глазах у них виднелася весна,
Святилище дремотного мечтанья,
Где мысль еще не нарушала сна,
На их челе тяжелое мученье
Еще не начертало страшный след.
Была свобода им — как сновиденье,
Но через миг, поняв, что рабства нет,
Они слились в словах, в улыбках нежных,
В восторгах молодых и безмятежных.
30
И лишь одна в безмолвии была,
Она была нежней, чем день лучистый,
Она была, как лилия, светла
Под прядями акации душистой;
Но бледность переменная ее,
Как переменность лилии от тени,
Являла грусть; дыхание свое
Сдержавши в неге сладостных мучений,
Тот Юный встал, я руки их взяла,
И счастьем их я счастлива была.