– Ну, по крайней мере, он не переломал себе кости, – прошептал Джордж.
– По крайней мере, он не заявил на нас в полицию, – отозвалась Дафна.
Она оторвалась от листа, на котором что-то писала, и через плечо сидевшей впереди Эмили Лайм бросила взгляд на миссис О’Коннел, кренившуюся на своём стуле.
– Только потому, что миссис Маккей запретила ему, – возразил Джордж. – Это, конечно, крайне подозрительно. Но для нас – удачно.
– Ха! – Эмили Лайм повернулась к ним. – А уж как удачно, что мы осуществили твой план с ловушкой! Воспользуйся мы какой-нибудь другой идеей, мы бы вряд ли смогли перебудить половину школы!
– О, а ты, наверное, собиралась снабдить твою римскую катапульту глушителем?
– Не пытайся…
БЭ-Э-ЭНГ!!!
Губка для доски плюхнулась на парту перед взвизгнувшим Джорджем, потом, отскочив, приземлилась где-то в конце кабинета.
Миссис О’Коннел, казавшаяся глубоко уснувшей, вскочила и упёрлась руками в стол. Её лицо, похожее на грецкий орех, исказилось и, словно треснув пополам, выпустило дикий вопль:
– ВЫ БУДЕТЕ ВЕСТИ СЕБЯ ТИХО!
И они стали вести себя тихо.
Миссис О’Коннел снова уселась и отхлебнула из своей чашки. Видимо, чай был очень хорошим, потому что она сморщилась, и на её лице появилось ещё больше морщин, чем прежде. Затем учительница снова прикрыла веки.
Было четыре утра, и они находились под арестом. Миссис Маккей, директриса, при обычных обстоятельствах избегала наказывать учеников. Однако она более чем охотно сделала исключение из этого правила, разбуженная в три часа ночи Синтией О’Ралинсон, бившей ногами в её дверь. Не особо вникая в детали происшествия, она сослала Эмили Лайм, Джорджа и Дафну в кабинет № 101 под надзор престарелой миссис О’Коннел, а сама вернулась в постель.
Миссис О’Коннел в своём преклонном возрасте была уже слишком немощна, чтобы задать им одну из тех атлетических взбучек, которыми так славилась в молодости. Поэтому она просто усадила их за парты и велела много-много раз написать в тетрадях следующее:
«Я не должен сгоряча ставить под угрозу жизнь сотрудников школы, в том числе и тех, кто не является учителем. А особенно – мистера Фанета. Поскольку он и так всё делает слишком медленно, даже когда у него ничего не вывихнуто и не сломано».
Джордж передал Дафне записку:
«Как ты думаешь, она имела в виду десять тысяч строк на троих или каждому?»
Дафна обвела слово «каждому» и вернула клочок бумаги Джорджу. Он ещё продолжал хмуриться, разглядывая его, когда она уже сунула ему новый:
«А может быть, мы просто должны писать это, пока не упадём замертво».
Мальчик посмотрел на записку, потом на учительницу. Она почти сползла со стула, голова её склонилась к плечу, рот широко раскрылся, придавая храпу впечатляющее басовое звучание. Джордж нацарапал ответ и передал Дафне:
«Не думаю, что миссис ОК так легко нас отпустит».
Они рассеянно накарябали ещё несколько строчек. Тем временем Эмили Лайм отложила ручку и несколько секунд созерцала сгусток слюны, собравшийся в уголке губ миссис О’Коннел. Он набухал при каждом новом всхрапе. Когда же наконец слюна вырвалась на свободу и свесилась вниз, дотянувшись до древней учительской шеи, Эмили поднялась и обернулась к ним.
– Идёмте.
– О! – сказал Джордж.
– Но мы же не можем просто взять и уйти! – Дафна бросила обеспокоенный взгляд на учительницу. – Даже если она заснула достаточно крепко…
– О, достаточно, можешь не сомневаться. Надеюсь, Лайм, на этот раз ты не переборщила с дозой?
– С дозой?.. – выдохнула Дафна.
– Ради бога, Джордж! – фыркнула Эмили Лайм. – Не буду же я делать одну и ту же ошибку дважды! Она всего лишь отрубилась на пару часов.
– Ты… ты отравила учителя? – глаза Дафны расширились от изумления.
– Да-да. Немного. И едва ли вообще. Не поднимай шума.
– Блестяще! – воскликнула Дафна. – И что ты использовала?
– О, – в свою очередь удивилась Эмили Лайм. – Базовые вещи. Хлоргидрат и всё такое. Ничего особенного, но эффективно.
– Ясно. Но где ты его раздобыла?
– Сделала сама в кабинете химии. А рецепт вычитала в книге. Я всегда ношу с собой чуть-чуть в пенале. Так, на всякий случай.
Эмили встала и собрала с парты все листы – и исписанные, и множество пустых.
– Теперь идёмте. И возьмите свои бумажки тоже.
– Понятно, – произнесла Дафна, вставая. – И ты, наверное, плеснула ей в чашку, когда подходила к учительскому столу наточить карандаш? Я ещё удивилась – зачем, мы же пишем ручками? Но разве вкус чая не стал немного подозрительным?
– О, старая Орешина всегда подливает себе в чай всякую дрянь, – пояснил Джордж. – Она думает, никто не замечает, но вся школа знает об этом. Поэтому вкус не так заметен. Если не переборщить, конечно…
– О, перестань, Джордж! Мисс Бленкинсоп была в полном порядке, ты ведь знаешь.
– Ты имеешь в виду, после того как вышла из комы?
– Ты отправила учительницу в кому? – поразилась Дафна.
– Ну, ненадолго. Думаю, отдых пошёл ей на пользу. Она так много работала, что стала терять в весе. Наверное, поэтому я и ошиблась в вычислениях.
– Да уж, наверное, – буркнул Джордж. – Ничего, что ты даже ириски сосчитать не можешь.
– Не понимаю, зачем мы тратим время на весь этот трёп, когда нам надо сделать кучу всего нужного, пока старуха не оклемалась!
Эмили Лайм протянула руку, и Джордж передал ей свои листы.
– И ты тоже, новенькая. Давай сюда бумажки, и я разберусь с твоими строчками.
Дафна озадаченно отдала Эмили кипу листов.
– Идите в библиотеку, – велела та. – Я скоро к вам присоединюсь. Мы должны ещё раз взглянуть на эту книгу.
Выходя, Дафна посмотрела на миссис О’Коннел. Она почти совсем сползла со стула, так что только сморщенное лицо виднелось над столом.
– Но она же проснётся, правда? – спросила Дафна.
– О да, – ответил Джордж, выскальзывая следом за ней из кабинета. – Почти наверняка. Когда-нибудь.