Эти слова заставили Камиллу взглянуть на него.

Джо не улыбался. Похоже, он не шутил. Да и какой нормальный человек стал бы шутить такими вещами?

— Это надо понимать так, что в этот раз ты готов поверить, что ребенок твой? Или все же станешь сомневаться, не спала ли я с кем-нибудь незадолго до тебя?

— Не стану. У тебя никого не было.

— Откуда ты знаешь? Что тебе вообще обо мне известно? Или… Подожди, ты что — следил за мной?

Джо покраснел. Было видно, что он хочет что-то сказать в свое оправдание, но не решается.

— Ты следил за мной! Приставил ко мне кого-то из своих молодчиков, да? Да как ты посмел! — Глаза Камиллы сверкали.

— Мне больше ничего не оставалось. Ты отказывалась видеться со мной. Я ни от кого не мог узнать, как ты пережила эту трагедию, ведь ни одна живая душа не знала о случившемся.

Как еще, по-твоему, я мог убедиться, что с тобой все в порядке?

— Тебя интересовало не мое состояние. Просто хотелось знать, не изменяю ли я тебе.

Камилла сама не знала, зачем употребила это слово. Как, в конце концов, она могла изменять человеку, с которым они не были женаты и даже на тот момент уже не встречались?

— У нас еще будет время это обсудить.

— Зачем откладывать на потом? Нам некуда спешить.

— Ошибаешься. Через два часа мы летим на Сицилию.

— О чем ты говоришь? — Камилла покрутила пальцем у виска. — У меня куча работы. Я не могу оставить синьора Муратти в такой ответственный момент. Да и вообще, почему это я должна оправдываться перед тобой? Ни о какой Сицилии речи быть не может.

— Ювелирная Муратти будет закрыта до аукциона.

— Но это невозможно! Это подорвет наше состояние. Мы работали даже в выходные в последнее время. А ты говоришь о том, чтобы закрыть лавочку на столь долгий срок.

— Но так и будет.

— Это ты решил?

— Да. Вместе с синьором Муратти. Мои люди не могут работать, когда в лавке полно посетителей. Установить секретное охранное оборудование не так-то просто. Но они постараются закончить к открытию аукциона.

— Мы не можем позволить себе секретное оборудование: пара камер и охранники и так выбьют нас из колеи. Я имею в виду — в материальном плане.

— В данном случае деньги не имеют значения. Я обещал твоему хозяину, что все возьму на себя.

Если он каким-то образом сумел убедить синьора Муратти принять помощь, то ему смело можно присудить звание героя.

— А что будет все это время с драгоценностями?

— Мы спрячем их в надежном месте, о расположении которого будут знать только несколько человек.

— Твои люди будут работать с нами не только до начала аукциона, но и во время его проведения? — Камилла искренне надеялась на это.

На самом деле, к подготовке этого важного события девушка подошла со всей ответственностью. Она продумала все мельчайшие детали, кроме одной: охраны, и эта мысль все время не давала ей покоя.

— Конечно. — Джо утвердительно кивнул головой.

Камилла облегченно вздохнула — у нее словно гора с плеч упала. Теперь она могла не беспокоиться по этому поводу: на ребят Джо можно было положиться в любой ситуации.

— Тогда я просто не могу понять — зачем мне нужно ехать на Сицилию? Я понятия не имею, где находятся драгоценности, соответственно — мне ничто не угрожает. Поверь, моя жизнь сама по себе, без них вряд ли представляет ценность.

— Допустим, я тебе верю. Но только скажи, каким образом можно дать знать грабителям, что ни ты, ни синьор Муратти не располагаете сведениями о местонахождении коллекции?

Безусловно, он был прав. Не могли же они расклеить объявления с подобной информацией! Она закусила нижнюю губу, несколько секунд смотрела в окно, затем повернулась к Джо:

— Но мы ведь и в прошлый раз не объявляли по радио, что коллекция у нас. Тем не менее они все разузнали. Может быть, и теперь они поймут, что мы с синьором Муратти не в курсе происходящего.

— Какая же ты наивная! Жизнь очень сложная штука, сладкая моя. Когда ты перестанешь смотреть на все сквозь розовые очки, любимая?

— Я тысячу раз просила меня так не называть! Мне никогда это не нравилось. Всякие твои «конфетка» и «сладенькая» я терплю не потому, что мне это приятно. — Щеки Камиллы вспыхнули, так как на самом деле эти милые словечки ласкали ей слух. Ей казалось, это звучит как-то по-домашнему…

— А мне казалось, тебе это нравится…

— Я терпела эти сюсюканья только потому, что знаю — все сицилийские мужчины употребляют подобные словечки, обращаясь к женщинам, независимо от возраста и социального положения последних. Это уже своего рода традиция.

— Ну и в чем же проблема? Если ты считаешь, что это национальная черта, то тебе придется смириться. Я с этим родился и не смогу…

— Прекрати! Ты знаешь, какое слово я имею в виду. Я, ты… Я имею в виду это твое «любимая». Не называй меня так! Между нами никогда не было любви, в которую, между прочим, кое-кто даже не верит!

Камилла разозлилась не на шутку. Зачем он так называл ее? Это было самое прекрасное слово на свете. Любая девушка мечтает, чтобы ее так называл самый желанный в мире человек, — тогда жизнь будет просто сказкой. Но что сказочного в том, что тебя зовет «любимой» каждый прохожий. Ну ладно, пусть не каждый прохожий, но каждый, с кем ты просто делишь постель. Пускай даже кроме него в твоей жизни никого не было, нет и, кажется, уже никогда не будет…

Выражение его лица не изменилось — оно было каменным, абсолютно без эмоций.

— Если ты таким образом пытаешься сообщить, что больше не любишь меня, то это не новость.

— Ты тоже не любишь меня, так что нечего тут устраивать сцены выяснения отношений.

— Я и не пытался делать этого.

— Все! Хватит. Закончим на этом.

— Ты мне очень дорога.

— Я — всего лишь напоминание о некогда совершенной ошибке.

— Не только об ошибке, но о самых счастливых днях в моей жизни.

Камилла предпочла сделать вид, что не слышала его фразы. Она просто не понимала, чего он пытается всем этим добиться. Не могло же это быть правдой…

— Ты, кажется, начал что-то говорить о ребенке.

— Да, о нашем ребенке.

— Что именно ты хотел сказать?

— Этой ночью…

— Этой ночью, даже если у тебя не было презерватива, можно было не допустить случившегося. — Камилла не смогла не высказаться.

— Я не хотел.

— Надеялся, что все обойдется, да?

— Я надеялся на обратное.

— Ты же не хочешь сказать, что хотел, чтобы я забеременела?

— Ты совершенно права. Я очень этого хочу.

Лицо Камиллы, только что пылавшее от спора, вдруг побледнело. Она закусила нижнюю губу и широко открытыми глазами непонимающе смотрела на Джо.

— Но зачем? Почему, Джо?

— Есть много причин.

— Назови хотя бы одну из них.

— Твое здоровье.

— Ты окончательно хотел подорвать мое здоровье, поспособствовав тому, чтобы случившееся год назад повторилось снова?

— Нет же, сладкая моя. Я говорил с доктором после того, как у тебя случился выкидыш.

Он сказал мне, что ты очень тяжело все перенесла и что у тебя глубокая депрессия. И он предупредил — депрессивное состояние может длиться больше полутора лет. Я боялся за тебя.

Ты стала другой: ни разу за год не встретилась ни с кем из друзей, ходила только с работы домой и обратно. Ты избегала общества, ни разу даже не согласилась поужинать с семьей синьора Муратти, а ведь он столько раз звал тебя…

— Твои Шерлоки Холмсы сообщили тебе и это.

— Нет. Мне это сообщил твой босс. Он тоже очень обеспокоен твоим состоянием, только он думает, что это из-за нашего разрыва.

— Так и есть! И из-за смерти ребенка. И ничто не заставит меня забыть об этом…

— Я говорил со многими докторами. Почти все считают: если тебе удастся забеременеть снова, то прошлое будет легче забыть. У тебя появится много приятных хлопот…

— Ты говорил с врачами обо мне и моем психологическом состоянии?

— Я хотел знать, почему ты так себя ведешь и не хочешь даже поговорить со мной.

— Потому что ты причинил мне боль, обиду, унижение, горе… Я больше не хотела даже слышать о твоем существовании. Знаешь, это и непосвященному в наши отношения было бы понятно без всяких докторов.

— Причина была не только в этом. — На его челюсти дрогнул мускул.

— Итак, посоветовавшись с врачами, ты принял решение исцелить меня. И для этого мне снова нужно забеременеть. От тебя. Ну что ж, спасибо за заботу! Все, что смог, ты уже сделал.

— Я также хочу, чтобы ты вышла за меня замуж до того, как наш малыш родится.

— А где же сомнения по поводу возможного отцовства? — Камилла при помощи сарказма попыталась скрыть другие эмоции.

— У меня нет причин, чтобы не верить тебе.

Но ведь в прошлом году у него был миллион подобных причин! Из-за какой-то Кити он сломал Камилле жизнь.

— Даже если я забеременела этой ночью — ничто не заставит меня стать твоей женой. Я хочу разобраться со всем этим сразу, чтобы потом не было недопониманий по этому поводу.

Джо усмехнулся. По выражению его лица понятно было, о чем он думает. Что он Кальварес, а Кальваресы всегда добиваются своего.

Любыми путями, во что бы то ни стало. — Итак, судя по его коварной ухмылке, он решил добиться, чтобы Камилла стала его женой…

Джо внимательно вглядывался в ее лицо, но не заметил и намека на радость от сделанного им предложения. Это его даже немного разозлило. Да, однажды он допустил ошибку. Но теперь-то он искренне в этом раскаивался, Камилла ведь прекрасно знала об этом. Нельзя же, в конце концов, жить только прошлым!

— У нас ведь очень много общего, сладкая моя.

— Ты имеешь в виду твое недоверие по отношению ко всему женскому населению планеты, мое — к тебе, а также животную похоть, которая возникает из-за отсутствия личной жизни? — Камилла наигранно широко открыла глаза.

Джо нервно теребил край своего пиджака, словно первоклассник, отвечающий у доски.

Камилла вскинула брови и отчетливо произнесла, дополняя вышесказанное:

— И не стоит забывать о совершенной тобой ошибке. Я так понимаю, ты и жениться на мне собрался, только чтобы избавиться от угрызений совести.

Ну зачем она это сюда приплела? Несомненно, он чувствовал себя виноватым: не смог поддержать Камиллу в нужный момент, вследствие этого она потеряла ребенка. Джо уже смирился с тем, что ему придется жить с этим грехом и что ему никогда не искупить его.

— Я уже говорил тебе, что забыть весь этот кошмар нельзя. Можно лишь смириться.

Когда-то Камилла очень хотела, чтобы они были вместе, чтобы Джо любил ее. Теперь же она в этом не нуждалась. Тем более что он вряд ли любит ее на самом деле. Когда-то Джо был уверен, что любит Кити, но, как оказалось, заблуждался.

Возможно, он все же любит ее. Да, это можно допустить. Только это не та любовь, о которой мечтают все женщины. Это, скорее, чувство собственности… Джо хотел, чтобы только он мог ее касаться, чтобы она родила ему ребенка, чтобы они никогда не расставались. И еще, чтобы она никогда не смотрела в сторону других мужчин…

— Ты выйдешь за меня.

— Я поступлю так, как посчитаю нужным. — Камилла холодно посмотрела на него.

— Надеюсь, ты считаешь нужным поскорее начать собирать вещи. Если мы не выедем через час, моему пилоту не дадут больше взлетную полосу.

— Я никуда с тобой не полечу.

— После того, что случилось этим вечером?

Я имею в виду вооруженное нападение. — Джо усмехнулся.

— Не обязательно прятаться на Сицилии.

Я поеду куда-нибудь еще, где ни ты, ни злые разбойники не смогут меня отыскать.

— Но твой отец станет волноваться, если не будет знать, где ты находишься. — Джо нахмурился. Он воспринял ее слова так, будто она вот-вот вылетит из комнаты и исчезнет в неизвестном направлении.

— Ему я скажу.

— А он — мне. Будь уверена.

— Тогда я ничего не скажу даже папе. — Камилла закусила нижнюю губу, понимая, что отец обязательно поведает обо всем Джо.

— Но он — твой отец. И как любой отец должен знать, где ты и с кем. Это в порядке вещей, что родители заботятся о своих детях. Тем более, что ситуация действительно опасная.

— Я ничего не буду ему говорить.

— Тогда ты рискуешь стать виновницей его следующего сердечного приступа.

Через час, сидя в личном самолете Джо, Камилла думала о том, что этот человек просто отлично справляется с манипуляцией людьми.

Знает, где и что нужно сказать, на какое больное место указать собеседнику в нужный момент, чтобы заставить его поверить в свою правоту. Но, даже осознавая, что ею манипулируют, Камилла все равно полетела на Сицилию.

Папа будет волноваться. Она понимает это. Вряд ли она сможет спокойно дальше жить, если вдруг станет причиной болезни отца.

Кроме того, Камилле было очень интересно узнать, почему отец сравнил ее с Глорией, более того — сказал об этом Джо. Камилла всегда была аутсайдером в своей семье. Но она знала, что в глубине души папа любит ее. Сейчас ей очень нужны были его любовь и доверие…

Надо же, когда-то она думала совсем по-другому. Глория воспитала, вернее не воспитала, а вынуждала Камиллу стремиться к самостоятельности и независимости. Она постоянно твердила, что никому никогда нельзя доверять, что надо полагаться лишь на себя. Каждый хочет для себя только лучшего, жизнь — извечная борьба за место под солнцем. Стараясь завоевать для себя местечко получше, никто не остановится перед тем, чтобы уничтожить тебя. Следовательно — никаких доверительных отношений. Ни с кем. Никогда. Нельзя привыкать к какому-то одному человеку — будь то друг, подруга, любовник, кузина или просто приятельница, так как рано или поздно либо тебе придется уступить ему дорогу, либо — наоборот. Все это жизнь и избежать этого нельзя — так считала Глория Стар, мама Камиллы. Кстати, она не сомневалась, что отношения матери — ребенка не исключение, рано или поздно они помешают друг другу, поэтому нечего привыкать…

Теперь вот Джо просит ее стать его женой.

Но ведь члены семьи должны доверять друг другу, в какой-то мере зависеть друг от друга. Как она могла от него зависеть? Сам Джо доказал ей — ответной любви не существует. По крайней мере, для Камиллы.

Но ведь она была не как ее мама!!! Она не могла заставить свое сердце биться в унисон с разумом, она была способна любить. И страдать из-за того, что нелюбима…

Джо явно хотел искупления грехов, поэтому и решил жениться на ней. Если бы только причина была другой, Камилла, возможно, приняла бы его предложение. Она наконец-то обрела бы долгожданное семейное счастье, о котором мечтала с тех самых пор, когда впервые начала сознательно размышлять — в детском саду.

Камилле всегда было странно видеть, как других детей каждый вечер забирают родители. Затем утром снова привозят их в сад, целуют, обнимают, помогают нести игрушки… Она даже не завидовала, она просто любовалась такими сценами семейной идиллии. Такая же идиллия царила в семье ее отца, мачехи и приемной сестры.

Выйдя замуж, Камилла наверняка могла бы стать счастливой и получить то, о чем мечтала.

Но только не за Джо.

Брак без любви может принести лишь разочарование. Она будет нужна мужу не больше, чем нужна была Глории или Сальваторе. А этого она уже натерпелась…

Ход мыслей Камиллы прервался, когда она поняла, что уже сидит не в самолете, а в машине и что они въезжают на территорию дома семьи Кальварес. Девушка сразу узнала чугунные резные ворота, которые поразили ее своей величиной, когда они с отцом впервые в ее жизни приехали сюда в гости.

— Почему мы приехали сначала сюда?

Его лицо было мрачным. С того момента, как Камилла сказала, что уедет куда-нибудь, где ее никто не найдет, оно не просветлело ни на секунду.

— Ты останешься со мной.

— Это кто вообще решил? Ничего подобного!

Машина остановилась напротив входа в особняк. Джо вышел, обошел ее и открыл Камилле дверь. Обходя машину, он успел спросить себя, почему она не выпрыгнула из салона сама, как делает это обычно, чтобы отвергнуть ухаживания с его стороны? Через секунду все стало ясно.

Камилла сидела в салоне машины перед раскрытой дверью, скрестив руки на груди.

— Не собираюсь заходить внутрь.

— Я очень мало спал этой ночью и хочу выспаться. — Джо подозревал, что эта сцена может затянуться надолго.

— А кто в этом виноват?

— Ты.

— Я? Я не соблазняла тебя и ни к чему не принуждала.

— Разве? Одно твое существование, а тем более нахождение в одной комнате со мной уже соблазн. Ты ведь прекрасно об этом знаешь.

— Тебя никто ни к чему не принуждал, упрямо повторяя одно и то же, можно легко вывести человека из себя примерно за десять минут. Она это прекрасно понимала.

Но, видимо, Джо был очень уставшим, так как прошло не десять минут, как предположила Камилла, а пять секунд, прежде чем он сорвался:

— Давай обсудим это позже, ладно? Так или иначе, я плохо спал этой ночью и хочу прийти в норму в собственном доме. У меня нет никакого желания стоять возле машины и уговаривать тебя сделать то, что ты рано или поздно все равно сделаешь. В общем, я ставлю вопрос по-другому: ты зайдешь сама или предпочитаешь, чтобы я занес тебя на руках?

— Ты не посмеешь! — Камилла сама понимала, что звучит это смешно, она даже покраснела.

Джо рассмеялся в ответ. Но даже смех у него был усталый. Он посмотрел на нее буквально умоляющим взглядом и спросил:

— Ну так что ты решила?

— Можно подумать, у тебя есть куча младших братьев. Настолько нормально для тебя командовать людьми. Ты даже не задумываешься о том, что важно человеку в этот момент!

— Мои родители хотели много детей, но мама умерла.

— А твой отец не Захотел жениться снова?

— Нет.

— Наверное, он очень сильно любил твою маму. — Камилла вышла из машины, даже приняв руку Джо.

— Говорит, что да.

— Ты не веришь ему? — Она пристально посмотрела на него.

— Не знаю.

Они вошли в старинный особняк. Камилла очень любила атмосферу этого дома, в котором жили только мужчины семьи Кальварес: Джо, его отец и дед. Бабушка умерла, так и не дождавшись рождения внука.

Камилла вдруг осознала, что он воспитывался только мужчинами. Он не знал женской заботы и ласки в детстве, ведь его мама умерла, когда он был совсем еще малышом. Тети у него не было, двоюродных сестер или заботливых соседок тоже. Пожалуй, единственной женщиной, являющейся другом семьи Кальварес, была мачеха Камиллы. Но она, естественно, не могла никаким образом повлиять на его развитие или сознание. Или могла?

Тереза вышла замуж за ее отца вскоре после смерти мамы Джо. А их семьи так дружили…

— Когда ты был маленький, то часто виделся с Терезой?

— Твой отец и мой всегда были друзьями.

Камилла так поняла, что вывод ей нужно сделать самой. Но ее интересовало немножко другое.

— Ты и Тереза… У вас очень близкие отношения?

Джо остановился перед лестницей на второй этаж. Так как до этого они шли достаточно быстро, Камилла не успела затормозить и врезалась в него. Он слишком устал для того, чтобы строить какие-то догадки, и поэтому спросил прямо:

— Что именно ты хочешь узнать, сладкая моя?

— Твоя мама умерла, когда ты был маленьким. Мне просто интересно…

— Сыграла ли твоя мачеха какую-нибудь роль в формировании моей личности?

— Точно.

— Она была очень добра ко мне, но никто не смог бы заменить мне маму.

— Но ты ведь был совсем еще ребенком.

— Ребенком, достаточно взрослым для того, чтобы понять, как тяжела потеря близкого человека. Мне не нужен был кто-то, кто пытался бы занять ее место.

С тех пор он очень боялся подобных потерь.

Пожалуй, это единственное, чего он боялся в жизни. Любить кого-то — это риск. Потеря любимого человека — это беда. Джо старался по возможности оберегать себя и своих близких от бед…

Он распахнул перед Камиллой одну из дверей в длинном коридоре на втором этаже со словами:

— Это твоя комната. Надеюсь, тебе будет удобно.

— Не понимаю, почему я не могу остановиться у папы.

— Здесь гораздо безопаснее. И для тебя, и для твоей семьи. Сюда они не сунутся.

— Но ведь именно твоя компания охраняет дом моего отца. Соответственно — там так же безопасно.

— Понимаешь, моя работа много раз доказывала, что всегда может произойти самое невероятное.

— Например?

— Например, может объявиться какой-нибудь фанат, решивший сохранить драгоценности при правителе и ни за что не допустить их продажу. Неизвестно, что у него будет на уме.

Ты хочешь, если что-то подобное случится, чтобы пострадали Тереза или Мария? Ведь он запросто может перепутать их с тобой.

Камилла кивнула, давая Джо понять, что он абсолютно прав.

— Прошу, твоя комната.

— Большое спасибо. — Она вошла в комнату.

Как она сразу же заметила, шикарно и со вкусом обставленную. Безусловно — женщиной.

Огромная кровать с резными спинками была накрыта нежно-розовым покрывалом. В таких же тонах были выдержаны шторы, только они были сшиты из бархата, шикарными тяжелыми складками спадающего на пол. Шкаф и туалетный столик были выполнены из красного дерева, как и кровать. На полу лежал пушистый персидский ковер.

— Здесь очень мило. Чувствуется, что не обошлось без женской руки.

— Мало что изменилось здесь с тех пор, как умерла мама.

— Это ее комната?

Джо посмотрел на нее удивленно:

— Ты думаешь, что на Сицилии у мужей и жен раздельные комнаты?

— Это, наверное, невозможно.

— Она оборудовала эту комнату для гостей.

Вернее, на тот случай, если у нас будут гостьи.

Позже мы решили сохранить все в этом же стиле и цветовой гамме… когда пришло время менять обивку и все такое прочее.

Камилла только сейчас поняла, что он вместе с ней зашел в комнату и теперь стоит рядом. Она, как бы невзначай, сделала пару шагов назад и сказала:

— Перед обедом я бы немного поспала. Усталость как-то, знаешь, за одну секунду навалилась…

Джо подошел к ней и дотронулся до ее щеки.

Камилла напряглась и, пытаясь предотвратить дальнейшие действия с его стороны, начала лепетать бессмыслицу:

— Я имею в виду, что уже надо спать. Ну не из-за того, что надо, а просто желательно. Отдохнуть. Ты же ведь тоже…

— Конечно. Отдохни, раз устала. — Он вышел из ее комнаты, аккуратно прикрыв дверь.

Через час Камилла в сотый раз повернулась на другой бок, все еще надеясь уснуть. Она не могла забыть прошлую ночь. Целый год девушка убеждала себя, что прекрасно может обойтись без секса. Да, несомненно, это доставляет удовольствие, но жить без этого можно. Причем избегая многих проблем. И вот — одна ночь перечеркнула все старания.

— Не можешь уснуть?

— Что ты здесь делаешь?! — Камилла с удивлением смотрела на Джо, стоявшего возле ее кровати.

Он надел белую льняную рубашку, которая выгодно подчеркивала его загар и мускулистость.

Темные волосы были еще влажными после душа, от этого они казались совсем черными.

— Я знал, что ты не можешь уснуть. Не спрашивай, откуда. Я просто это знал. Не мог ничего делать, представляя, как ты одиноко ворочаешься с боку на бок в своей кровати… — Джо говорил тихо, его голос был хриплым. Это могло значить только одно…

— Мне вовсе не одиноко. — Черт! Нужно было придать голосу побольше уверенности, подумала Камилла.

Он словно прочитал ее мысли и, наклонившись прямо к подушке, прошептал ей на ухо:

— Ты уверена?