Зак проснулся в одиночестве. Вспоминая недавние события, он с трудом верил, что все было именно так: что не хотел отпускать Ханну, что она провела с ним всю ночь и что ему все равно было мало.

Зак отправился на пляж. Там, скользя на доске по волнам, он наконец избавился от своего смятения. В полном изнеможении, в состоянии благословенной оцепенелости, когда бестолковая круговерть, благодарение Богу, унялась в голове, он двинулся по тропинке, ведущей к гостиничным угодьям.

На скамейке сидела молодая парочка. Прильнув друг к другу, влюбленные целовалась так, будто от этого зависела их жизнь.

Новобрачные, решил молодой человек со странной смесью зависти и отвращения.

Интересно, суждено ли ему когда-нибудь влюбиться до такой степени? Пугающая мысль, которую Зак тотчас же отогнал подальше.

Он обвел взглядом окрестности. Его поражала ухоженность прилегающего к отелю участка. Кому-то, быть может даже не одному человеку, пришлось изрядно потрудиться над этой красотой. И это точно была не Алекс, от чьей «тяжелой руки» чахли даже самые выносливые домашние растения.

И не Тэра: копаться в земле — явно не ее стиль.

— Вот так, сюда, — услышал он из-за куста нежный и сладостный женский голос.

Зак остановился, встрепенувшись. Этот голос был ему знаком.

— Мне нравится, вот так.

Голос принадлежал Ханне. Сердце у Зака на миг замерло, а потом понеслось будто скорый поезд.

— Давай сюда, милый… вот так.

Зак повернул за угол аллейки, сам точно не зная, чего именно ожидает. Он напружинился, как стрела, и изготовился к бою. Однако открывшаяся картина оказалась даже большей неожиданностью, чем слова Ханны.

Она стояла на четвереньках — лицо с одной стороны пестрело грязными разводами, руки по самые запястья были испачканы в земле.

Она беседовала с маргаритками.

Застигнутая врасплох его появлением, девушка присела на пятки и растерянно заморгала, потом улыбнулась немного смущенно.

— Здравствуй, — промолвила она.

— Ты всегда разговариваешь с цветами?

— Моим цветам нравится, когда с ними разговаривают.

— Все это вокруг — твоих рук дело?

Она снова растерялась, потом расслабилась, и стало видно, как сильно она была напряжена. Еще немного и не выдержит, разлетится на куски, разобьется вдребезги.

Но почему? Неужели ее так смутил его приход? Вряд ли.

Не забывай про дистанцию, напомнил себе Зак. Ханна сумела ее найти, и тебе надо сделать то же самое.

— Я люблю копаться в земле, — сказала она.

— Здесь так прекрасно, — произнес он, а сам подумал: и ты тоже.

— Спасибо. — Ханна грациозно поднялась на ноги. Длинные голые ноги были исчерчены грязными полосами.

Он так долго созерцал их, что не сразу заметил, как она уходит.

— Подожди!

Она остановилась, но Зак растерялся, не зная, что сказать.

— И сегодняшняя ночь… тоже была прекрасна.

— О, Зак… — Тень набежала на ее лицо, какая-то мысль, видно неприятная и пугающая придала чертам жалобно-беззащитное выражение.

— Это было так ужасно? — тихо спросил он. — Так тяжело вспоминать?

— Напротив. — Принужденная улыбка появилась на лице. — Просто я думала, будет лучше, если я… то есть… — Набрав в грудь побольше воздуха, она послала ему печальную, почти прощальную улыбку. — Береги себя, Зак.

— Ты со мной прощаешься?

Молчание было ему ответом, и Зак почувствовал укол боли.

— Должен заметить, что пока никуда не ухожу.

— Я тоже, — прошептала она. — Просто не знаю, что сказать. Ты… ты всего лишь стоишь вот так, рядом… и у меня ноги подкашиваются. Я чувствую себя не в своей тарелке…

— У меня у самого, как только тебя увижу, начинается дрожь в коленях. — Зак притянул ее к себе.

Ханна испуганно ахнула и отшатнулась.

— Я тебя испачкаю!

— Земля или клубничный торт — мне все равно. — Он стремительно и жадно провел руками по ее спине, и тогда она перестала вырываться и обняла его за шею.

— Ни к чему все это, — проговорила она, обнимая его сильнее.

— Абсолютно. — Зарывшись лицом в ее волосы, Зак крепко прижимал Ханну к себе, и все чувства, с которыми он только что воевал, овладели им.

Страсть. Неутолимая потребность. Желание.

Острая, томительная тоска.

Пальцы Ханны блуждали в его волосах, сплетаясь с ними, у нее вырвался протяжный вздох.

— Что мы делаем, Зак?

— Сам не знаю. Знаю только, что с тобой я чувствую себя таким живым!

Она подняла к нему лицо.

— И мне это очень нравится, — прошептал он. — И мне кажется, что и ты со мной чувствуешь себя так же.

— Верно, но ты уезжаешь. Мне нельзя забывать об этом. — Она прикрыла глаза. — Извини. В конце концов, ведь это я все затеяла.

— Так доведем же начатое до конца. — Его самого, как и Ханну, резанул смысл этих слов. — У нас осталось всего несколько дней.

— Нет, я не могу себе позволить в это втягиваться. У меня сердце разобьется. Все произошло так быстро. Я такого просто не ожидала. Теперь мне будет очень трудно тебя отпустить.

— Так не думай об этом, — предложил он, — думай о сегодняшней ночи, о том, как нам было хорошо. И о том, что мы можем повторить это прямо сейчас — если побежим в мою комнату.

— О, нет, не проси! — воскликнула Ханна с нервным и глухим смешком. — Не смей даже говорить мне об этом! Этим своим голосом ты способен склонить меня на что угодно.

— Правда? — Это открывало интересные и весьма эротичные возможности.

Ханна смело встретила и выдержала его взгляд.

— Правда. — У нее вырвался еще один горестный смешок. — Прошу тебя… даже не пытайся. — Голос у нее дрогнул, руки тоже задрожали, и она спрятала их под мышки, как бы отгораживаясь от него.

— Ханна… — Но что он мог сказать? Что никогда не нанесет ей душевной травмы? Но это не так — нанесет непременно. Просто потому, что является тем, кто он есть. — Ты ведь знаешь, что с Лос-Анджелесом существует телефонная связь. И есть электронная почта. — Господи, он действительно сходит с ума. — Да и автотрасса совсем неплохая, правда…

— Ты говоришь это просто сгоряча, но в глубине души так не думаешь, — грустно покачала головой Ханна, а глаза были огромными и печальными. — Не давай обещаний, которых не можешь сдержать, Зак.

Он взял ее лицо в ладони и провел большим пальцем вокруг рта.

— Не надо, — повторила она, но он наклонился и поцеловал ее. Это был поцелуй от сердца, из самой глубины души, и оба, коротко вздохнув, долго не могли оторваться друг от друга, а оторвавшись, уставились друг другу в глаза, тяжело дыша.

Потом она пошла прочь, а Зак остался в саду, и сердце его одиноко стучало в такт прибою.

Эту ночь Зак провел один. В этом не было для него ничего нового, большинство ночей он проводил в одиночестве, и все-таки никогда в жизни он не чувствовал себя так сиротливо.

К утру он решил, что физические упражнения — это именно то, что ему требуется, дабы побороть меланхолию.

Некоторое время спустя, пробежав две мили и чуть не надорвав легкие, он с наслаждением повалился на песок пляжа вблизи гостиницы.

— Хорош отпуск по ранению, — сухо заметила подошедшая сзади Алекс, присаживаясь рядом. Она протянула ему полотенце и бутылку с водой и чуть заметно улыбнулась.

Следуя семейной традиции, Алекс не стала донимать его окольными расспросами и тривиальными наблюдениями. Она подождала, пока он отдышится и, жадно глотая, выльет в пересохшее горло с полбутылки воды, затем прямиком подошла к главному:

— Собираешься спать с Ханной?

Зак чуть не захлебнулся.

Она терпеливо подождала, пока он откашляется.

Отдышавшись, Зак попытался испепелить ее возмущенным взглядом.

— Собираешься заставить страдать мою лучшую подругу? — спокойно спросила сестра.

— А почему ты решила, что это именно она будет страдать?

— Ох, не прикидывайся, пожалуйста. Твое-то сердце в полной безопасности, у тебя на первом месте работа. За тебя я как раз спокойна. Разве я не права?

— Права. Меня трудно вышибить из седла.

— О, да, ты крепкий орешек. Ты у нас большой и страшный старший брат, грубый и жесткий, непобедимый и несгибаемый? — Она вздохнула и несильно, но звучно шлепнула его по затылку. — Только имей в виду, Зак, сердечные передряги могут подкосить и супермена.

— А кто говорит о сердечных передрягах?

— Я говорю. Дело пахнет именно этим. На тот случай, если ты сам не видишь.

Зак угрюмо уставился на синь океана.

— Ей просто хочется чего-то нового, будоражащего кровь, — сказал он.

— Ты и сам не веришь в то, что говоришь.

Действительно, он и сам не верил. Но поверить в то, что Ханне нужен именно он, было гораздо беспокойнее.

— Итак? Что ты намерен делать?

— Алекс… давай не будем.

— Не будем что? Говорить правду? Например, о том, что уже много лет мы с Тэрой видим, как Ханна ставит чужие интересы выше своих? Она готова на все для тех, кого любит, и пора нам тоже сделать для нее что-то хорошее. Я считаю, она должна наконец получить то, чего лишена в жизни. Отведать того, что она теряет. Разве я не права? Особенно, когда она теряет столь многое!

Довольно, хватит, думал Зак, зарываясь пятками в песок. Теперь, из-за его никудышного самоконтроля, Ханна этого уже больше не теряет.

— Сделай это, Зак. Переспи с ней, чтобы все было как надо. Покажи ей все, что потребуется.

Он уже показал и хотел бы сделать это снова.

— А что потом? — спросил он. — Просто взять и уехать? Ты не думаешь, что от этого будет только хуже?

— Нет, — ответила она, — не думаю. Потому что на сей раз ты вернешься.

Он изумленно вытаращился на нее.

— Я не собираюсь всерьез влюбляться, Алекс. Даже не жди!

— Хмм.

— Ни в коем случае!

Она улыбнулась.

— По-моему, ты слишком уж яро протестуешь.

Проклятие!

— Я ведь люблю тебя, Алекс, правда люблю, но не возвращаюсь.

Улыбка девушки померкла.

— Знаю.

Зак запрокинул голову и стал смотреть, как ленивое маленькое облачко движется по небу.

— Кроме того, мы оба знаем, мне нечего предложить женщине навсегда.

— Ого!

— Что такое?

— Ты только что объединил два ключевых слова: «женщина» и «навсегда», — подколола Алекс, но тут же смягчилась: — О, Зак!

— Нет. — Он заставил себя рассмеяться и выпрямился. — Не надо практиковать на мне этот мечтательный голос. — Сестра лишь усмехнулась, и молодой человек протестующе поднял руку. — Я серьезно, Алекс. И не надо так на меня смотреть.

— Всегда остается надежда.

— Нет!

— Да. Ты уже наполовину влюблен, просто не готов это признать.

У Зака замерло сердце.

— Прекрати.

— Не могу. — Она улыбалась, подняв лицо солнцу, потом шмякнулась на песок, лицом вверх, и закинула руки за голову. На лице ее отражалось довольство миром. — Ты и Ханна — это будет так прекрасно, что словами не выразить.

— Нет, не будет.

— Конечно, я буду по ней скучать. Даже очень. Только обещай, что останешься здесь до конца отпуска. Просто чтобы мы с тобой могли побольше побыть вместе. Как в прежние времена. Хорошо?

Как это ей удается так легко, без всяких усилий вызывать в нем чувство вины и угрызения совести?

— Зак… пожалуйста. Хорошо?

Он не хотел ей отказывать, но задержаться, как она просит… в таком близком соседстве с Ханной…

— Ты хочешь, чтобы я остался, даже при условии, что между мной и Ханной не будет ничего, кроме дружбы?

— Дружбы? — Выражение ее лица красноречиво говорило, насколько смешными ей кажутся его слова.

— Мы искренне дружны и относимся друг к другу с большой симпатией, но дальше этого не пойдет. Мне скоро возвращаться в Лос-Анджелес, а Ханна… ее место здесь, что бы ни произошло между нами.

Алекс удивленно вскинула бровь.

— Хорошо, пусть не между нами, а между ней и любым другим, — пробормотал он.

— Не хочешь ли ты сказать, что вы уже переспали?

Он крепко стиснул челюсти и молчал.

— О, нет, конечно же, нет! — рассмеялась она. — Я бы непременно знала. Ведь правда, Зак?

Он только качнул головой.

— Оставим это.

— Хорошо, только ответь мне. Честно. Эта искренняя дружба и симпатия, про которые ты сказал… могло бы тут возникнуть что-то еще? При другом раскладе событий?

При другом — это если бы он не был копом? Или если бы Ханна не жила так далеко от места его службы? Или если бы они оба не боялись посмотреть в лицо собственным чувствам?

— Да, — ответил он наконец, — из этого могло бы возникнуть нечто большее.

Гораздо большее.

— Может, тебе стоит поговорить об этом с ней? — Алекс кивнула в сторону обрывистого утеса, возле которого появилась Ханна.

Ее волосы трепал легкий бриз, юбка живописно обвивалась вокруг длинных ног. Она удалялась от них по тропинке. Один лишь вид ее порождал у Зака что-то вроде страдания. Голодную, мучительную тягу и только она одна могла ее утолить.

— Нам правда не о чем с ней говорить, — произнес он вслух.

— Готова спорить, что это не так. — Алекс поднялась, чтобы идти, но помедлила и вернулась поцеловать его. — Люблю тебя, Зак.

Он остался сидеть один на песке, а вдалеке, на расстоянии футов пятидесяти, маячила Ханна. Как будто почуяв его присутствие, она медленно повернулась и посмотрела на него.

Зак зашагал к ней.

— Привет.

— Привет, — чуть улыбнулась она. — Опять Алекс тебя распекает?

— Как всегда. Она упрямая, особенно в том, что касается…

— Касается… чего?

— В том, что касается нас, — без обиняков выложил он. — Она обожает во все вмешиваться.

— Она знает о прошлой ночи?

— Пытается разнюхать.

— Она просто пытается выяснить, не проиграла ли она.

— Проиграла во что?

— О!.. — Ханна прикусила губу. — Так, одно дурацкое пари.

— Насчет чего?

— Насчет туалетов.

— Это как?

— Да так, чепуха. Понимаешь, это глупое пари затеяли Алекс с Тэрой… Ну, в общем, вызов… Тот, кто найдет себе пару на лето…

— Пару?

— Да. Подразумевалось, что это очень легко и просто. Но только не для меня. Потому что я ведь даже не хожу на свидания. Поэтому я решила поставить перед собой специальную задачу… — Она подняла на него полный раскаяния взгляд. — Ты ведь уже понял, какую.

— Так, значит, все это… только ради пари? — Будто ушат холодной воды обрушился Заку на голову. — И что же ты выиграла?

— Зак, с этого начиналось, но потом я…

— Что ты выиграла, Ханна?

— Ничего, потому что я не рассказала им о нас… о том, что у нас было.

— А что получишь, когда они узнают правду?

Выражение мучительного раскаяния пробежало по ее лицу.

— Ну, понимаешь… Речь шла не о выигрыше. Главное — что ждет проигравшую.

— И что же ее ждет?

— Ей придется до осени мыть туалеты — все туалеты в гостинице.

— Выходит, я избавил тебя от нескольких часов неприятной работы и помог сэкономить бутылку моющего средства? — Коллизия никак не укладывалась у него в голове.

— Понимаешь, я была совершенно уверена, что проиграю, — горячо убеждала его Ханна. — Но тут появился ты…

— И ты решила: долой мытье сортиров, пересплю-ка я с Заком! Это мой шанс.

— Нет! Все совсем не так! Когда я тебя увидела… после стольких лет… ко мне заново вернулись те чувства, которые я испытывала к тебе когда-то… — Она помедлила в нерешительности и добавила: — Конечно, это было очень дурно с моей стороны.

— Очень дурно, — тупо отозвался он.

— Да, но не в том смысле, как ты думаешь.

— Тогда объясни.

— Не знаю, сумею ли… Понимаешь, я посмотрела на тебя, и тут что-то случилось. — Ханна подняла глаза, словно старалась гипнотически передать эту мысль. — Мне показалось, что у нас есть что-то общее: оба мы одиноки, тоскуем по чему-то, но не понимаем, по чему именно. Я вдруг так обрадовалась, что снова вижу тебя, — сказала она просто. — Это было похоже на возвращение домой после долгой разлуки, когда и сам не подозреваешь, что скучал. Я даже не сразу поняла, как реагировать.

— Поэтому решила со мной переспать.

— Ну, это было непростое решение, — отозвалась она с глухим смешком, но улыбка исчезла с лица. — Хорошо, пусть так: я решила с тобой переспать. Мне надоело быть девственницей, понимаешь? Я устала думать об этом, представлять, каково это, когда тебя обнимают, целуют. Каково это, когда тебя желает человек, которому ты хоть немного небезразлична.

— Что ж, насчет последнего ты попала в точку, — нехотя произнес Зак. — Ты мне небезразлична, и даже больше.

— Правда?

Господи, выражение ее глаз кольнуло его в самое сердце.

— Правда, но…

— …но мы договорились, что это лишь на время. Я знаю. Я помню. — Девушка внимательно смотрела на него. — А ты бы хотел, чтобы это было что-то более серьезное?

— Нет.