— Я не могу позволить, чтобы ты в своем собственном номере спала на кушетке, — в третий раз твердо сказал Зак. — Ложись на кровать. Я отлично устроюсь внизу.
— О нет, Зак, нет, ведь все произошло по моей вине. Но это просто потому, что я… — Ханна виновато подняла на него полусонные, закрывающиеся глаза, под которыми залегли тени. Утомлена и измучена она была не меньше Зака.
Еще бы! Уже за полночь, а она на ногах с раннего утра, обслуживая людей, окружая их заботой, угождая, бегая туда и сюда.
— Послушай, — негромко, но убедительно проговорил Зак, — тебе надо выспаться.
— Только если ты останешься здесь.
— На кушетке.
— Хорошо, — прошептала она.
Оба стояли посреди ее спальни, в замешательстве взирая на постель, все еще смятую в результате неудачной попытки Зака поспать.
Ханна была одета, но, глядя на нее, Зак чувствовал, что еще не скоро изгладится из памяти образ Ханны, облаченной лишь в несколько полосочек шелка. И еще то, как жадно пожирала она его глазами, словно в жизни не видела ничего подобного.
Давно уже Зак не испытывал такого шока — внезапного, стремительного возбуждения. В тот момент он явственно ощутил это, несмотря на всю неожиданность происходящего.
Черт, да он до сих пор его чувствует!
Молодой человек бросил на девушку быстрый, острый взгляд: не проносятся ли те же самые мысли и в ее голове.
Определить это было трудно, поскольку Ханна нипочем не желала встречаться с ним глазами.
— Ты настаиваешь? — снова спросил он. — Я вовсе не прочь поспать внизу.
— Настаиваю. — Одарив его быстрой, несмелой улыбкой, Ханна двинулась к комоду. С той же странной улыбкой, будто прилипшей к лицу, она зажгла спичку и поднесла к крайней из трех стоявших на комоде свечей. — Я хочу сказать, мы ведь оба взрослые люди, не правда ли? Ой! — Она уронила обгорелую спичку и стремительно поднесла пальцы ко рту. — Ничего, все в порядке, — быстро проговорила она, когда Зак ринулся было на помощь. — Ты любишь свечи, Зак?
Похоже, из-за своего недосыпа он что-то упустил в разговоре, поскольку совершенно не понимал этого перескока от кровати к свечам. И эта непонятная нервозность Ханны. Он осторожно повернул к себе ее лицо, приподняв за подбородок, собираясь мягко посоветовать, чтобы она расслабилась, что он отлично уляжется на кушетке, а ей оставит кровать, и оба они после всех мытарств смогут наконец немного поспать.
Но от прикосновения к ее мягкой, нежной коже случилось нечто странное. Что-то вроде электрического тока пронзило Зака, только безболезненно. Нет, гораздо хуже — это было, напротив… даже очень приятно. Ощущение разлившегося тепла.
Это становилось опасным.
Черт, ему была нужна всего лишь постель, чтобы выспаться. Ну да, возможно, еще и женщина, но какая-то другая… какая-нибудь… временная. Ханна не могла быть временной женщиной, она была сестрой его друга, то есть такой женщиной, которая, так или иначе, всегда будет поблизости. А это совсем не то, что женщина на вечер, во всяком случае, в его понимании!
Но пальцы Зака, видимо, имели собственное мнение — они не отдернулись, не остановились, а скользнули дальше по ее коже, от подбородка к щеке.
Губы у Ханны приоткрылись, точно ей захотелось вдруг глотнуть воздуха. И самому Заку внезапно стало трудно дышать.
— Скажи, чтобы я ушел, — пробормотал он.
— Останься.
С поблескивающими глазами, в которых светилось что-то ему непонятное, девушка прошла в другой конец комнаты и нажала кнопку стереосистемы.
Мягкие звуки джаза поплыли по комнате.
Потом она опять настойчиво уткнулась в него взглядом, без сомнения ожидая какой-то реакции.
— Может, я пойду в комнату сестры? — хватаясь за соломинку, в отчаянии спросил Зак. Ну не мог он больше тут оставаться… только не с ней! — Я бы вполне…
— У нее нет кушетки. Ты же ее знаешь, у нее все по-спартански.
— Сейчас неподходящее время. — Сочетание музыки и свечей с выразительными, почти выжидающими глазами Ханны… Казалось, еще чуть-чуть — и Зак будет побежден. — Правда неподходящее.
— О, Зак! Все выходит так ужасно, так неправильно. Я пытаюсь… я хотела… черт! — В невыразимом страдании она прикрыла глаза. — Представляю, что ты, наверное, подумал обо мне, когда я вот так забралась к тебе в постель.
— Да я и не успел ничего подумать, — искренне ответил он. — В первый момент я решил, что ты мне снишься. — Вот уж воистину эротический сон, промелькнуло у него в голове.
— Правда? — Она заинтригованно поглядела на него.
С глухим смешком Зак кивнул.
— Правда. И потом, когда совсем проснулся и ты оказалась подо мной…
Она смешно облизнула губы — вероятно просто нервная привычка, но будь он проклят, если это не вернуло общению утраченную непосредственность.
— Я совсем не старалась, чтобы так вышло, — произнесла Ханна немного осипшим голосом. Облизанные губы были влажны.
Она стояла так близко, что возникло искушение ее поцеловать, и Зак никак не мог выбросить из головы эту мысль.
— Ты сам, мне кажется… подвинул меня к себе, — тихо проговорила она. — Я поставила тебя в неловкое положение. Извини. — Голос у нее немного дрожал.
— Я напугал тебя, это ты извини.
— Нет, нет, ты не понимаешь.
Зак заворожено наблюдал, как играют отблески пламени на ее волосах. Он легонько провел по ним рукой, от макушки вниз, ощущая, как длинные мягкие пряди цепляются за шершавую кожу.
— Ты ничуть меня не напугал. — Для нее было очень важно, чтобы он поверил. — Ты вообще не способен меня напугать.
Он подумал, что если бы она могла прочесть его мысли, то не стала бы столь уверенно утверждать это.
— Потому что я полицейский?
— Потому что я тебя знаю. Знала раньше, — поправилась она.
— Десять лет назад… — Он был заворожен выражением ее глаз, возникало ощущение, что она ждет чего-то, он только не понимал, чего. — Не верится, что прошло столько времени. Когда я в последний раз видел тебя, ты была такая юная, а сейчас… Посмотри на себя — ты стала красавицей.
— Зак…
— Мы ведь даже толком с тобой не поздоровались. По-настоящему.
— По-настоящему нет, — кивнула она, улыбнувшись уголками губ. — Не поздоровались.
Неторопливым движением он привлек ее к себе. Чтобы обнять по-братски.
Это оказалось большой ошибкой, и его тело тотчас сигнализировало об этом. Ударом, шоком, сотрясением! Ощущение тепла ее тела, плавных его изгибов вытеснило из головы все остальное.
— Твоя рана…
— Все в порядке, — заверил он.
Девушка кивнула и, приподняв голову, закрыла глаза. Ее тело отозвалось помимо воли, потянувшись вперед в ожидании поцелуя…
Стоп. Нет. Никаких поцелуев. Что он делает? Господи! Зак резко отпрянул.
У Ханны вырвался слабый возглас разочарования.
Как это могло случиться? Не может быть такого. Не может он ее хотеть. Она — лучшая подружка его младшей сестры. Она — младшая сестра его лучшего друга!
— Спать, — выговорил Зак, хотя и не так твердо, как хотелось бы. Однако — проклятье! — он был заведен не на шутку!
Он чувствовал, что прямо-таки умирает от желания.
— Да, спать. — Смущенно кашлянув, девушка отодвинулась, потом неуверенно оглянулась на свечи. На лице у нее было написано страдание. — Я спущусь вниз, — проговорила Ханна, переводя дыхание. — Принесу постельное белье для кушетки. Ты располагайся… чувствуй себя как дома.
Это будет нелегко, при сложившихся обстоятельствах. Теперь вряд ли заснешь, думал Зак.
— Могу я принять душ? — Ему просто необходим душ, причем холодный, очень холодный.
— Все, что пожелаешь. — Со сверхъестественной быстротой, словно спеша на пожар, Ханна метнулась к двери.
Зак быстро ополоснулся и растерся полотенцем. Если он немедленно не ляжет, то попросту упадет. В глаза, будто песка насыпали, мышцы дрожат от усталости. Он повесил полотенце и тут же выругал себя.
Привыкнув спать нагишом, он даже не позаботился достать из сумки смену белья.
Сумку он оставил… где же? У двери. Не переставая зевать, Зак снова снял с крючка полотенце, обмотал вокруг бедер и на цыпочках вышел из ванной, надеясь, что Ханна уже пришла и спит.
Свет был выключен — значит, Ханна уже улеглась. Зак пробирался в темноте, стараясь не шуметь, да так усердно старался, что споткнулся и полетел на пол, едва не угробившись впотьмах. От резкого движении острая боль пронзила больной бок.
Сдержав готовое вырваться проклятье, он поднялся на ноги, только уже без полотенца, которое осталось на полу. Зак наклонился и стал шарить под ногами, но проклятая тряпка никак не находилась. В конце концов, он двинулся дальше без полотенца, потому что, стоя голышом посреди комнаты как полный идиот, начал потихоньку замерзать. Добравшись ощупью до двери, он снова наклонился в поисках сумки, которую так неосмотрительно бросил.
Когда наконец он закинул ее на плечо и осторожно выпрямился, его ослепил внезапно вспыхнувший свет. Зак инстинктивно поднял руку к глазам и в ту же секунду услышал приглушенный испуганный вскрик.
Это Ханна ахнула от изумления.
Она стояла у выключателя, по-прежнему полностью одетая.
— Ну вот, теперь ты меня испугал, — прошептала она.
Разинув рот, она глядела на него огромными, широко распахнутыми глазами.
— Э… Ханна…
— Что?
Зак держал вещевой мешок прямо перед собой, наподобие щита.
— Не могла бы ты потушить свет?
Взор ее так и прилип к его сумке.
— Ты совсем раздет…
Еще бы.
— Я в темноте уронил полотенце… забыл взять белье и… Проклятие, почему ты еще не в кровати?
— Я не лягу в кровать, ты — гость.
Взгляд ее был по-прежнему нацелен в одну точку и все так же полон самой жгучей недосказанности. Еще секунда такого взгляда — и весь эффект от холодного душа будет сведен на нет.
— Ханна.
— Ммм? — рассеянно промычала она.
— Свет.
— О! — Она потянулась было к выключателю, потом остановилась. — Если я погашу, как ты найдешь дорогу?
— Ничего, справлюсь, — заверил он сквозь зубы, выдавив бодрую улыбку.
— Ты ушибешься. Лучше я просто закрою глаза. — Что она тотчас и сделала.
— Отлично. — Зак опустился на корточки за своим упавшим полотенцем, но, прежде чем успел его поднять, глаза Ханны неожиданно распахнулись.
— Ханна!
Она закусила губу и продолжала поедать его взглядом, при этом отнюдь не походя на терзаемого совестью человека.
— Я только хотела сказать, что кушетка слишком мала. Ты будешь всю ночь упираться головой или больным боком, а то еще упадешь на пол или…
— Ну, хорошо! — Зак готов был согласиться на что угодно — лишь бы она выключила свет или закрыла глаза. — Пусть будет кровать. Только закрой же, наконец, глаза!
— Ура! Наша взяла! — воскликнула она радостно.
Подобрав с пола полотенце, молодой человек прикрылся им, как мог, взял рюкзак и направился к спальне.
Чертова девка следовала за ним.
— Я вполне в состоянии сам найти кровать, — заметил он.
— Просто я хотела удостовериться, что…
Оглянувшись через плечо, он обнаружил, что она уперлась немигающим взглядом в его поясницу.
— Ты что?
Она поспешно подняла глаза и встретилась с ним взглядом. Лицо у нее покраснело.
— Ничего! — Ханна виновато метнулась назад, но в дверях вновь остановилась.
— Знаешь, я действительно хочу поскорее заснуть.
Она кивнула и… все так же продолжала стоять в дверях.
Зак мог бы досадливо плюнуть, повернуться к ней спиной и погрузиться опять в блаженное небытие, но он не привык искать легких путей, а в глазах Ханны читался целый букет эмоций, из которых, пожалуй, самыми слабыми были тоска отчаяния и острое одиночество. И Зак только вздохнул.
— Должен сказать, что под таким взглядом заснуть практически невозможно.
Она сделала судорожное глотательное движение.
— Ты смотришь на меня точно так же.
Да, пожалуй, так оно и есть.
— Хорошо, тогда давай оба прекратим. Потому что, если ты не перестанешь…
— То что? — прошептала она. — Что тогда будет?
— Просто давай оба прекратим — и все! — В ответ она только моргала, и Зак потер усталые глаза. — Я слишком надолго был оторван от реального мира. Слишком долго жил без друзей. — (Ханна продолжала бессмысленно и жалобно смотреть на него.) — Без женщин.
Тут в ней проснулся интерес.
— Долго — это сколько?
— Даже не могу припомнить.
— В любом случае, это не может быть так долго, как у меня.
Опасный разговор.
— Спокойной ночи, — мягко сказал он.
Оба испытали облегчение, смешанное с легким разочарованием, когда она погасила свет и оставила его в одиночестве.
— Свечи и музыка не подействовали! Необходимо что-то другое, срочно!
Майкл издал протяжный, страдальческий вздох и громко зевнул.
— Ханна…
— Ну, дай мне еще хоть один совет. Пожалуйста. У меня уже почти получилось, — поспешно проговорила она, прежде чем он успел повесить трубку. — Уже так близко, что в следующий раз будет легче.
— Зачем ты мне все это рассказываешь? По-твоему, мне нужно это знать?
— Ну, пожалуйста.
— Проклятие! Ну, хорошо. — Он опять вздохнул. — Говоришь, музыка и свечи не подействовали? А ты при этом не забыла про остальное?
— Э… не то чтобы… Неужели больше нет никакого способа?
— Ханна… ну, мне правда неловко это обсуждать.
— Ничего подобного. Представь, что я парень. Расскажи мне о своей последней победе на любовном фронте. Только побыстрее.
Ханна перевела дух. У нее не было времени, она уже была близка к нервному срыву и утрате всякой надежды на успех.
Она сидела, скрючившись, на краешке ванны, опасливо поглядывая на дверь, и беспрестанно вздыхала. Честно говоря, были мгновения, когда ей казалось, что она близка к успеху, — особенно когда глаза Зака остекленело застыли при виде ее трусиков.
Но она упустила драгоценный момент. Очевидно, одурев от вожделения. Что теперь делать? Надо было не пожирать его похотливым взглядом, а переходить прямо к делу.
— Прежде всего, сейчас ночь, черт побери! — огрызнулся брат.
А то она не знает!
— А во-вторых, — продолжал он, — ты что, думаешь, я одерживаю победы по семь дней в неделю?
— Выходит, для тебя это тоже непросто? Может, это у нас семейное?
Он снова выругался, на сей раз уже более цветисто.
— Послушай, просто подойди и скажи ему… скажи: «Я тебя хочу». Этого ты еще не пробовала?
Вообще-то нет, этого она не пробовала. Но попробует обязательно.
Зак внезапно проснулся, как от толчка. Он лежал, не понимая ни сколько времени прошло, ни что его разбудило. Потом услышал шорох — кажется, звук выдвигаемого ящика. Он заморгал саднящими от недосыпа глазами, вглядываясь в залитую лунным светом комнату. Возле комода копошилась смутная тень.
Было два часа ночи.
— Ханна?
— О! — Она чуть не подскочила. И стремительно обернулась, прижимая руку к груди. — Прости! Я тебя разбудила?
— В чем дело?
— Искала свитер, — сказала она, стуча зубами. — Я замерзла.
На ней была только футболка, доходящая до середины ляжек. Переступая босыми ногами, девушка руками обнимала себя за туловище. Она казалась маленькой и беззащитной. Все это, против воли, рождало в Заке неодолимое побуждение укрыть, защитить, быть покровителем.
Проклятие!
— Залезай сюда, — сказал он, приподнимая край одеяла.
Ханна подошла, но замялась в нерешительности, глядя сверху на лежащего Зака.
— Здесь у меня тепло, — ободряюще подстегнул он. Даже жарко. Слава богу, она не видит, насколько.
— Но ты просил, чтобы я не смотрела на тебя таким взглядом, а если я залезу, то непременно буду.
— Я постараюсь не обращать внимания. Давай, иди, все в порядке.
Она скользнула под одеяло и улеглась на спину в несколько напряженной позе. Зубы у нее стучали, и в лад им что-то стучало у нее внутри.
— Давай поближе, — мягко убеждал он и, коснувшись бедер Ханны, начал переворачивать ее на бок, спиной к себе. Потом придвинул поближе, прижав ее спину к своей груди, чтобы согреть. Вмиг забыв о собственной усталости, Зак принялся водить рукой вдоль ее дрожащего тела.
Постепенно девушка начала расслабляться, несколько раз глубоко вздохнула и теснее прижалась к нему.
— Как здорово, — пробормотала она.
До этого момента Заку удавалось держать себя в узде, не выходя за рамки утешения и ободрения.
В основном удавалось.
Но при звуках ее пленительного голоса, да еще при том, что нижняя часть ее туловища касалось той части его тела, которая жила своей собственной жизнью, все спокойствие мигом улетучилось.
Сделалось вдруг очень трудно, невозможно удерживать руки на невинных, нейтральных частях ее тела. Да у Ханны таковых просто не было, каждая дразнила и притягивала: длинные, гибкие руки, стройные ноги, тонкая талия, каждый сладостный, исполненный утонченной сексапильности изгиб. Пальцы Зака скользили по стройной спине, все ниже, и ниже, и ниже… Он застонал, поняв, что она не собирается препятствовать его рукам в их колдовском путешествии.
Новый глубокий вздох вырвался из ее груди при следующем прикосновении, а затем дыхание стало медленным и ровным.
— Хочу тебя, Зак… — сонно выдохнула она.
Зак застыл, точно примерз. Она его хочет.
Не может такого быть, это лишь его собственная, его личная пытка!
Тут она вновь едва слышно пробормотала его имя, потом еще раз, совсем тихо.
— Что? — переспросил он, моля Бога, чтобы ему это лишь почудилось.
Молчание.
— Ханна?..
— Мм?
Не могла же она произнести это и тут же уснуть…
— Ханна…
В ответ он услышал лишь мирное посапывание.
Фантастика! Ее волосы щекотали ему нос, ее голова покоилась на его руке, и рука чуть онемела. Ее ступни, холодные как ледышки, прижимались к его ногам. Футболка задралась вверх, и теперь только ее шелковые штанишки и его собственные трусы, которые сделались тесными и неудобными, отделяли их друг от друга.
Все тело у него напряглось, затвердело как камень, и Зак еще долго, очень долго лежал, боясь шевельнуться, пока сам не последовал за Ханной в страну грез.