Обратный путь до аэропорта они проделали в молчании, то есть, конечно, не в абсолютном молчании, потому что в этой безумной жаре, в отсутствие кондиционера, Бо и Мел отчаянно потели и тяжело дышали.

Бо все еще пребывал в некотором напряжении, а в дыхании Мел ему чудились отзвуки сокрушительного оргазма. Какой у них был секс! Каждый раз они набрасывались друг на друга, но накал желания не ослабевал, и это озадачивало Бо, сбивало с толку, даже пугало…

Может, он всегда будет испытывать к ней это страстное влечение? Господи! Или он просто идиот, а Мел всего лишь пока не справилась с рыданиями?

Как же тяжело наблюдать, когда такая сильная и крепкая духом женщина, как Мел, не может совладать с собой!

А случалось ли ему хоть раз в жизни чувствовать себя таким беспомощным? Когда ему хотелось то пробить кулаком бетонную стену, то свернуться калачиком, оплакивая собственную жалкую участь?

Ну, может, и случалось: в то мрачное время сразу после гибели отца, когда он чувствовал себя совершенно беспомощным.

Ужасно, что Мел испытывает сейчас то же самое.

Интересно, с каких это пор он начал принимать во внимание ее чувства? Не иначе побочный эффект другого открытия: Мел на его стороне. Пусть ей самой это неприятно, тем не менее она встала на его сторону!

Правда в том, что он начал на нее западать. Крайне неприятная мысль. Поставив машину на стоянку в аэропорту под нещадно палящим солнцем, Бо смотрел, как Мел выходит из машины: волосы в беспорядке разбросаны по плечам, рот сурово сжат, глаза уставшие.

Нет, поправил он себя, не начал западать, а запал, глубоко и надолго. Свершилось. Наконец-то!

Мел удивленно взглянула в его сторону:

– Ты побледнел как привидение. Что-то случилось?

Побледнел? Да, что ж, вполне возможно.

– Бо?

Он открыл рот и произнес первую попавшую на язык глупость:

– Я кончил в тебя без презерватива.

Она мгновенно повернулась к нему, некоторое время пристально смотрела, потом отвернулась.

– О-о…

– И это все, что ты можешь сказать – «о-о»?

– Ладно. Ах и ох. Так лучше?

Бо закрыл лицо ладонью.

– Раньше со мной такого не случалось.

– Не беспокойся.

Мел произнесла это так тихо, таким усталым тоном, что он отнял ладонь от лица.

– Ты принимаешь таблетки?

– Нет. Я хочу сказать, что ни за что не стала бы мешать тебе сделать в Норт-Бич то, что нужно сделать, и благополучно улететь домой.

– Домой.

– Назад в Австралию.

– Ты не стала бы удерживать меня, даже если бы забеременела, – сказал он тихо, глядя, как чудесные светло-карие глаза, которые всего минуту назад смотрели так ласково, так тепло, загораются гневом.

– Разумеется, нет! – отрубила Мел и, сложив руки на груди, отвернулась.

Положив руки ей на плечи, Бо попытался развернуть ее лицом к себе, что оказалось не так просто: далеко не слабая да еще обиженная, она не желала на него смотреть.

– Мел! Взгляни на меня, пожалуйста!

Она повернулась к нему с видимой неохотой.

– Если выяснится, что ты забеременела, я не намерен уходить в тень.

– О презервативе забыли мы оба, а я привыкла сама отвечать за собственные ошибки. Так что спасибо большое.

– Просто имей в виду: я тебя не оставлю.

– Если забеременею…

Они сверлили друг друга взглядом целую минуту, такую долгую… прямо бесконечную. Потом Мел пошла в здание аэропорта, Бо – следом, не переставая клясть себя за излишнюю самонадеянность. Целый час они летели в гробовом молчании, и у Бо появилась возможность как следует подумать.

Может ли он просто взять и уйти? Вернуться в Австралию, как будто ничего не произошло? Притом что начал думать о Норт-Бич как о своем доме? Притом что это место завладело некоторой частью его сердца, оставив все остальное Мел?

– Эй. – Протянув руку, Мел щелкнула крышкой ящика со льдом, который они прихватили в Норт-Бич, и вытащила банку содовой. – Хорошая доза углеводов тебе явно не помешает.

– Все в порядке.

Банку он все-таки взял, тем более что Мел даже успела ее открыть. Наверное, он сейчас выглядел так, будто стоял одной ногой в могиле, раз ей захотелось с ним нянчиться.

Привычное спокойствие ему отказало. Бо залпом выпил содовую. Ледяная жидкость хоть и смочила воспаленное горло, лучше ему нисколько не стало. Бо не знал, сможет ли когда-нибудь обрести душевное равновесие и вернуться в Австралию. А если нет, как примет его решение Мел? Может, ждет не дождется, когда он уберется из ее жизни ко всем чертям? Вот в чем вопрос.

– Уверен, что с тобой все в порядке? – встревожилась Мел, вглядываясь в его лицо.

– Не надо меня опекать!

Ответ прозвучал резче, чем ему бы хотелось, и она отпрянула, словно ее ударили по лицу.

– Прошу прощения.

Бо выругался про себя.

– Извини, мне лучше пока помолчать.

– Отлично.

Какая же он скотина! В голове только и мыслей, что он на нее запал и не может из этого выбраться.

Его снова прошиб пот.

– Почему ты сказал той женщине в баре, что попытаешься вернуть ей деньги? А как насчет твоих собственных? Разве ты не забрал бы себе то, что удалось бы найти?

– У меня есть аэропорт, – пожал плечами Бо.

Она уставилась на него с таким недоумением, что он даже скривился.

– Что-то не так?

Мел покачала головой.

– Ты говоришь такое впервые: фактически признаешь, что стоимость Норт-Бич, возможно, сопоставима с той суммой, что ты потерял.

Их взгляды скрестились, потом Бо отвел глаза и уставился прямо перед собой, на горизонт. И снова воцарилось молчание.

– Зачем она возвращалась и пыталась купить их молчание? – спросила Мел некоторое время спустя, поскольку очевидно, ни о чем другом думать не могла.

Бо пожал плечами.

– Салли знает, что ты ее ищешь.

– Но зато не знает зачем!

– Как ты можешь это утверждать?

Мел покачала головой.

– Я все еще продолжаю надеяться, была какая-то уважительная причина поступить так, как поступила она с Эдди и другими. Бо, она не была мошенницей!

Он усмехнулся, и Мел взорвалась:

– Я знаю, что люди бывают законченными негодяями: не настолько уж наивна, черт возьми! – но Салли… господи! Она же была для нас всем! Просто в голове не укладывается, и смысла никакого во всем, что случилось, не вижу.

– Мне очень жаль… Если бы я мог решить проблему как-то по-другому…

Мел невесело усмехнулась:

– О нет! Ты так гордился своей честностью! Зачем же лгать сейчас, только ради того, чтобы пощадить мои чувства… Мне хорошо известно, что ты решительно настроен сначала задушить Салли, а потом меня.

– Ну да, – хмыкнув, признался Бо, – но совершенно по другой причине.

– Я все время думаю… – задумчиво проговорила Мел, проведя пальцем по запотевшему боку своей жестянки с содовой. – Чего ты от меня добиваешься?

– Честности.

– Это ты уже получил.

– И любви! – выпалил Бо прежде, чем внутренний цензор успел его остановить.

Мел отвернулась к окну и, обращаясь к стеклу, заметила:

– И этого ты тоже добился.

«Тогда твое сердце!» – хотелось ему добавить, но испугавшись, что она схватит парашют и сиганет вниз, он лишь непринужденно улыбнулся:

– Значит, я получил все, чего хотел? Так?

Мел долго молчала, задумчиво разглядывая расстилавшийся внизу ландшафт, потом еле слышно произнесла:

– Да, и я тоже этого хочу.

Дождавшись, когда она посмотрит на него, Бо улыбнулся, надеясь, что в этой улыбке Мел увидит и его сердце, и душу.

– Мы можем все это обсудить!

Не только это, но и, очевидно, многое другое, гораздо больше…

Они вернулись как раз перед закрытием. В атмосфере назревала новая гроза, и назначенные на утро полеты были под вопросом. Впрочем, тучи собирались и в самом аэропорту Норт-Бич.

Эрнест ушел сразу по прибытии Мел и Бо, ограничившись сварливым бурчанием и недовольным взглядом и прихватив с собой очередного паука в банке. Шер и Ал опять поссорились: Ал выкинул какую-то глупость, а супруга не преминула сообщить ему об этом в весьма недвусмысленных выражениях, – и теперь не разговаривали. Дэнни тоже не было слышно, хотя это как раз неудивительно при работающем воздушном компрессоре и прочих устройствах для техобслуживания, не говоря уже о музыке, которая буквально долбила по черепу, а от ударов басов сотрясались стены ангара.

Дайми, в надежде на успокаивающий эффект, жгла благовония, однако добилась прямо противоположного: браслеты звенели на запястьях, глаза выдавали ее тревогу. Она пошла за Мел в ее офис.

– Ну как все прошло? Судя по твоему лицу, ничего хорошего, да?

– Решительно ничего! Все плохо, – буркнула Мел, падая в кресло.

– Какой ужас!

– Мы нашли бывшего мужа Салли, и с ним она жила под именем Росарио Лопес.

– Что?!

– Да. И держись – чем дальше, тем страшнее. Пока они были женаты, она ухитрилась переоформить всю его собственность на себя, потом, когда развелись, все продала. Он остался на бобах, а она исчезла.

Дайми в ужасе поднесла ладонь ко рту и, помотав головой, плюхнулась в кресло.

– И вот что мне не дает покоя: похоже, таких вот мужей, которых она оставила с носом, пруд пруди. Я хочу позвонить Мэту и попросить выяснить, под какими еще именами она могла жить.

– Боже правый!

Наклонившись, Мел сжала пальцы Дайми.

– Ты ведь понимаешь, что будет дальше, правда?

– Мы сунем головы в песок и притворимся, что ничего этого никогда не было?

Мел покачала головой.

– Тогда что? Наденем блестящие красные сапожки, трижды щелкнем каблуками и запоем?

– Прости, – прошептала Мел. – Только, умоляю, не делай глупостей.

– Даже не собиралась!

Дайми выдвинула нижний ящик стола и вытащила три свечи, которыми Мел никогда не пользовалась, и принялась шарить в другом ящике – наверное, искала благовония.

Накрыв ее руку своей, Мел предложила:

– Эй! Давай куда-нибудь сходим, пообедаем…

– Что в переводе означает: нянчиться с Дайми, как с младенцем, а то бедняжка завалится куда-нибудь и напьется.

Да, черт подери, именно так! Но, конечно, ничего подобного Мел сказать не могла, особенно сейчас, когда у подруги дрожали руки, когда ее единственный родной человек на планете кусает губы, чтобы не расплакаться, который стоит на грани…

– Я не пью уже шесть дней, – сообщила Дайми совершенно бесцветным голосом и подняла глаза на подругу. – Ты об этом знала?

Мел покачала головой: к стыду своему, она даже не заметила.

– А мне так хотелось, чтобы ты обратила на это внимание. Разумеется, для нормального человека шесть дней не срок, однако…

– Прости. Мне следовало быть внимательнее.

– Нет, это не в твоем стиле, – вздохнула Дайми.

– И не в твоем.

– Да. Однако, насколько мне известно, это обычные реакции обычного человека. И еще: в последнее время я многое переосмыслила и кое-что поняла. Это моя жизнь и мой путь, и пройти его мне придется самой.

Мел кивнула, а Дайми продолжила:

– Вот ведь ты же всегда шла своим путем, и это у тебя отлично получалось. Справлюсь и я!

– Уверена, что ты справишься. – Мел крепко обняла подругу. – Мы обе со всем отлично справимся.

Дайми судорожно вздохнула.

– Смешно. По правде говоря, я никогда не верила, что мы сумеем выкрутиться. Думаю, в этом-то и заключалась проблема. Даже тогда, когда все было как раньше, до всей этой истории с продажей, до появления Бо! Я только и делала, что переживала по каждому поводу, изводилась от тревоги, даже не спала ночами.

– Но ты никогда ничего не говорила… – изумилась Мел. – Только жгла свои свечки и искала утешения.

– Да. Ты даже не представляешь, сколько нужно алкоголя для того, чтобы казаться спокойной, этакой пофигисткой… – с горечью призналась Дайми. – Но странное дело: сейчас, когда все так запуталось, что дальше некуда, я впервые за это время ничего не боюсь. Как такое может быть?

– Может! И ты просто молодец. Мы обе с тобой девахи что надо.

Дайми, рассмеявшись, крепко обняла подругу, и Мел с радостью отметила, что она больше не дрожит.

– Мне всегда казалось, что все идет благодаря Салли.

Мел отстранилась.

– Может, она и дала нам старт, но мы сумели доказать, что и сами чего-то стоим, да и прозрели вовремя. Согласна?

– Да. – Дайми принялась рассматривать свой безупречный маникюр. – Мне бы хотелось поговорить с тобой про договор аренды…

– Конечно, и мне. Было бы правильно вписать туда и тебя.

Дайми покачала головой.

– Нет-нет, ничего такого я не хочу.

– Я могу включить тебя в платежную ведомость «Андерсон эйр», а не Норт-Бич, и таким образом…

– Мел!

– И тогда зарплату тебе будет начислять не Бо.

– Да помолчи ты минуту!

Мел осеклась, вдруг догадавшись… Черт, да она знала…

– Я подумываю о том, чтобы заняться чем-нибудь совершенно иным, – тихо проговорила Дайми. – И уже подала документы в университет.

О боже!

Дайми улыбнулась.

– Когда закончу, смогу оказывать медицинскую помощь на борту, как мне всегда и хотелось.

Мел так и ахнула:

– Но… ты же ненавидишь летать!

– Нет, просто боюсь. Но сумела же ты преодолеть свои страхи? Значит, и я смогу.

– Но я вовсе не преодолела никаких страхов…

– Но ты же впустила в свою жизнь мужчину!

– Прикуси язык! И с каких пор это входит в список моих страхов?

– С тех пор как тебя бросила мать; с тех пор как тебя бросил отец; с тех пор как нас бросила Салли. И теперь у тебя появилась такая же привычка – бросать: ты уходишь прежде, чем такая идея возникнет у твоего партнера. Тебе это подтвердит любой парень, с кем ты встречалась.

У Мел так защемило в груди, что пришлось даже растереть то место, где билось сердце, – вот как было больно. Только облегчение не наступило.

– Я не боюсь впускать людей в свою жизнь. Ведь я впустила же всех, кто здесь работает: Шер, Ала, ребят… и тебя, не так ли?

Мел было улыбнулась, но при следующих словах Дайми сникла.

– Ты позволила нам стать частью твоей жизни, потому что была нужна – каждому из нас на свой лад. Мамочка-наседка и цыплята. Взгляни правде в глаза, дорогая! Сама ты не умеешь быть цыпленком, потому что не знаешь, как это – полагаться на других. И тебе никто не нужен.

– Мы вроде бы говорили о Салли, – совершенно растерялась Мел, – о ее преступных наклонностях: как она нас обманула, да и не только нас – целую толпу народа. Почему, бога ради, мы вдруг перешли на обсуждение меня и моих грехов?

– Потому что грехи у тебя замечательные.

Мел фыркнула, а Дайми открыла было рот, собираясь еще что-то добавить, но вдруг замерла, словно увидела за спиной у Мел привидение. Ее глаза тут же заволокло мечтательной дымкой, рот сложился в нежную улыбку.

Мел обернулась взглянуть, на кого это смотрит подруга, и увидела появившегося Дэнни, стройного, поджарого и сурового.

И смотрела мечтательно Дайми именно на него, явно забыв обо всем на свете.

Мел пришлось даже развернуть кресло, чтобы убедиться, что ей не померещилось. Она что-то пропустила? Светлые волосы Дэнни были забраны на затылке заколкой, бейсболка надета задом наперед, и выглядел он как… Словом, здорово выглядел.

И Дайми глотала слюнки, буквально пожирая его взглядом. А он направился в кафе, улыбнулся Шер, когда та подала ему содовую, и как ни в чем не бывало начал пить, откинув голову.

Сидевшая футах в тридцати пяти от него Дайми вздохнула, но это услышала только Мел.

Поставив банку на стол, Дэнни оглянулся и, поймав взгляд Дайми, долгую минуту смотрел ей в глаза, потом вышел, двигаясь с обычной непринужденной грацией.

– Все еще злится… – со вздохом констатировала та.

– Что? С чего бы ему на тебя злиться? – Мел совершенно запуталась.

– Забудь. Он всего-навсего мужчина, и такой же глупый, как все они.

– Глупый?

– Ну да. У него же ведь есть пенис…

– Ведь вы с ним всегда были друзьями!

– Были, – сухо кивнула Дайми, и вдруг ее плечи поникли. – О черт, кого я хочу обмануть? Дело во мне. Это я все испортила. А теперь из-за него со мной что-то творится. В общем, дышу неровно, аж в пот бросает. Это ужасно!

Мел откинулась на спинку стула и, узнав симптомы, тихо рассмеялась.

– Кажется, ты влюблена.

– Нет. Скорее у меня какой-то вирус. – Дайми схватила сумочку. – Все, исчезаю, меня здесь нет.

– Ты куда?

– Все со мной будет хорошо… с нами обеими все будет хорошо.

– А Салли? – напомнила Мел.

– О-о, что тут скрывать – это очень больно и обидно.

– Салли была для тебя всем, а я только что бросила бомбу тебе на колени. – Мел хотелось удержать Дайми, помешать наделать глупостей, чем-нибудь занять, причем основательно. – Наверное, нам все-таки следует пойти…

– Я же тебе сказала – со мной все в порядке, – не дала ей договорить Дайми, поцеловала в щеку и упорхнула, оставив Мел в полном недоумении.

Глядя подруге вслед, ей очень хотелось верить, что так и будет, – необходимо было верить.