Бейли выгнула спину в беспомощной попытке открыться ему, но он отступил, черт бы его побрал.

– Полагаю, следующий вопрос, – сказал он хриплым голосом, прильнув губами к ее шее, – хотите ли вы помочь мне в том, чтобы мы были живы и счастливы?

– Ноа…

Но он вошел в нее, и всякая способность мыслить исчезла, сузившись до острого пика ощущений, пронзившего ее существо.

В воздухе смешались два вздоха наслаждения – его и ее.

– Что еще, Бейли? – настаивал он. – Что еще вы скрываете?

– Ничего, – простонала она.

Тогда он вонзился глубже, и она едва могла вздохнуть: это было такое восхитительное ощущение – принять его в себя. Правильное ощущение. Самое правильное. Она никогда не испытывала ничего подобного. Он был внутри нее, большой, массивный, тяжелый. Само совершенство. Ей пришлось оставить всякую мысль, забыть любые резоны, ведь всему этому больше не было места. Какая разница как, если он воскресил в ней чувства и ощущение жизни. Как прекрасно быть живой!

– Есть только вы и я, – выдохнул он, двигаясь внутри нее. – Только мы с вами. Вы можете мне сказать.

Бейли сжала его плечи в отчаянной жажде снова ощутить, как он двигается в ней. Тогда именно это Ноа и сделал, и от толчка ее бросило на спинку кровати. Она могла бы удариться головой, если бы Ноа не выставил вперед ладони. Обнял ее, скользя то внутрь, то наружу. Бейли теряла рассудок, но тем не менее покачала головой. Конечно, этого просто не может быть. Так хорошо, поразительно хорошо! В сущности, они едва знакомы, однако… никогда в жизни ни с кем ей не было так просто и хорошо.

Каким-то образом Ноа знал ее, знал ее тело и то, что требовалось ее телу. Знал, как дать ей то, чего она хотела. Взбудоражил ее чувства, заставил извиваться, выгибать спину. Умолять без слов, срывающимся голосом, который она сама не узнавала. А он увлекал ее к самому краю, а потом, негодяй этакий, задержал ее там – тяжело дышащую, потную, сочащуюся массу нервных окончаний – в полной зависимости и подчинении его желаниям.

– Кончай, – приказал он тихим, хриплым голосом, коснувшись большим пальцем того места, где соединялись их тела.

Бейли увидела звезды. Потом, когда он сделала это снова, с большим нажимом, она взлетела, словно огненная ракета, вверх, вниз, рассыпаясь тысячей искр… снова и снова. Или это был всего лишь первый полет?

Она смутно ощутила, что Ноа замер. Только руки подрагивали там, где он ее обнимал. Она открыла глаза.

Его лицо было маской яростной сосредоточенности. На лбу выступили капли пота, зубы стиснуты.

– Не могу поверить. Я чуть не забыл…

Она смотрела на него, недоумевая, переполненная ощущением его тела, его восхитительной тяжести.

– Презерватив.

Бейли закрыла глаза. Вот что случается, когда слишком долго воздерживаешься от секса. Отмирание клеток мозга.

– У меня безопасные дни, – шепнула она.

– Беременность – не единственный резон пользоваться презервативами.

Ей захотелось снова выключить свет.

– Я… здорова.

Он ничего не ответил, и ей пришлось сделать новое признание:

– Я вам говорила, что этого не было очень-очень давно. И я посещаю врача.

Ноа перенес вес тела на руки, пальцы гладили ее волосы. Лицо едва не касалось лица Бейли. Он поцеловал ее щеку, ухо, губы.

– У меня этого не было шесть месяцев, – тихо признался он. – И я тоже здоров.

Долгий срок для мужчины, на которого женщины, вполне вероятно, бросаются сами. Но она прогнала эту мысль, тем более что он был внутри нее и она жаждала почувствовать, как он снова начнет двигаться в ней.

Она должна это почувствовать.

Бейли взглянула на лампу, но он покачал головой:

– Пусть горит.

– Но в темноте лучше.

На это он ничего не сказал. Напротив, начал жадно целовать ее шею. Бейли никогда не считала себя очень чувственной женщиной. Секс был прекрасен, если все делалось правильно. Но не всегда выпадал такой случай, и, честно признаться, нередко она находила лучший выход в использовании игрушки на батарейках, нежели в общении с мужчиной.

Но не в эту ночь.

В эту ночь она была с Ноа, который знал ее тело лучше ее самой. Как еще объяснить, почему единственного поцелуя было достаточно, чтобы она загорелась жаждой новых ласк? Почему ее тело таяло в руках Ноа? Почему она сходила с ума оттого, что он двигался внутри нее в изумительном ритме, который ей хотелось длить бесконечно?

Он никогда не причинит ей боли. Никогда не разочарует. Бейли не могла сказать, откуда ей известно все это. Но она знала!

Она знала это наверняка, не сомневаясь и в том, что Ноа отдаст за нее последний вздох.

Его ладони обхватили снизу ее ягодицы, раздвигая шире бедра, входя еще глубже, отчего из его горла вырвался хриплый стон, а она вторила ему. Прежде никому не удавалось пронзить ее столь глубоко; никому еще не удавалось заставить Бейли забыться, растворяясь в бездумном наслаждении и новой жажде, этой отчаянной, всепоглощающей жажде.

Ноа прошептал ее имя. Самого этого звука оказалось достаточно, чтобы ее тело снова свело судорогой. Она хватала воздух ртом, покрываясь жаркой испариной.

Опираясь на руки, запустив пальцы ей в волосы и не сводя с нее глаз, Ноа сделал так, что она увидела все, что он чувствовал, ныряя внутрь и выскальзывая наружу, внутрь и наружу в безумном ритме, который снова бросил ее к самому краю.

А потом он уронил голову и схватил губами сосок, и тогда ее бросило за край, в самую бездну. И на сей раз Ноа последовал за ней, вонзаясь в нее жестко и глубоко, с ее именем на губах. Его тело напряглось, готовое излиться в желанном освобождении, и она каким-то чудом поняла… эта ее тотальная зависимость… он испытывал то же самое!

И это их объединяло. И если бы Ноа уже не владел ее сердцем, он похитил бы его у нее сейчас, когда она медленно опускалась назад, на землю, в надежном кольце его рук.

– Иисусе, – выдохнул он, когда, окончательно расслабившись, перекатился на бок, увлекая за собой Бейли.

Бейли уткнулась лицом в его грудь. Слышала прерывистый стук его сердца. Подняла затуманенную голову.

– Это было…

– Не хватает слов, правда?

Логика здесь тоже отказывала. Или в ее мире, где все так запуталось, это было единственное, что имело смысл.

– Знаешь, что я думаю?

Он перевернулся на спину, заставив ее лечь сверху. Его руки гладили тыльную поверхность ног и бедер Бейли, а губы блуждали по ее ключице.

– Вот об этом думала я, – шепнула она.

Ноа тихо рассмеялся:

– Мне следует поблагодарить мою счастливую звезду за то, что вчера я оказался на взлетной полосе.

– Я тебя ждала, – прошептала она, зажмурившись, чувствуя, как поет ее тело…

Он замер, лежа совершенно неподвижно. Почему? Когда Бейли открыла глаза, оказалось, что он пристально смотрит на нее.

– Что ты сказала?

Господи, что же такого она сказала? Туманящая сознание чувственная дымка начала рассеиваться.

– Ты сказала, что ждала меня…

– Да.

– Но раньше ты говорила, что не знала, с кем полетишь.

– Правильно, однако…

Он сбросил ее с себя и соскочил с постели.

– Однако ты знала, не так ли?

Вот отличный пример, объясняющий, почему секс нельзя смешивать с серьезным разговором. В ее теле было слишком мало крови, чтобы заставить ум работать так же четко, как прочие части тела.

– Ты меня ждала, – медленно повторил Ноа. – Вот почему ты отменяла другие полеты. А я не появлялся. И ты выбрала меня, потому что Броуди или Шейн наверняка сдали бы тебя полиции.

– Да. Нет. К черту! – воскликнула она, когда взгляд его зеленых глаз сделался ледяным. – Ноа, я выбрала тебя, потому что…

– Нет. Молчи. Не стоит городить новую ложь. И недомолвок не надо, ничего не надо, что бы ты там ни припасла. – Он был сейчас как греческий бог, не сознающий своей наготы. Ноа схватил джинсы. – Пора закругляться, принцесса. Если хочешь в душ, у тебя есть такая возможность.

– Ноа!

– Торопись. Уже светает.

В животе засосало. Бейли глянула в окно и увидела в небе розовые и пурпурные полосы. Итак, она сумела пережить эту ночь. Даже не верилось.

И все благодаря сексуальному, мускулистому парню шести футов роста, который стоял сейчас возле кровати и взирал на нее сверху вниз. Стоял, застыв в неподвижности, поразительно красивый.

– Куда дальше? – спросил он.

– Ноа…

Он покачал головой:

– Забудь. Не сомневаюсь, последует обычная смесь правды и лжи, как всегда, Бейли! – Он бросил ей одежду. – Давай-ка уносить ноги.

Бейли обхватила руками свою одежду. Какая ирония – она так боялась близости с Ноа, а теперь еще больше боится ее лишиться.

– Я не вернусь назад. Я не могу…

Он обернулся к ней, глаза сверкали яростью.

– Так ты думаешь, что теперь я отвезу тебя обратно и сдам в полицию? Зная, что с тобой будет, – очень лестное обо мне мнение, Бейли. – Ноа провел рукой по лицу и вздохнул. – Послушай. Я не собираюсь тащить тебя назад. Наоборот, повезу дальше копаться в мусоре – только непонятно, в поисках чего именно.

Радость и облегчение затопили ее душу так быстро, что она едва не лишилась чувств. А Ноа направился к выходу из спальни и рывком открыл дверь.

Радость и сожаление. Такое сильное, неодолимое – Бейли едва не задыхалась под его напором. Она смотрела в спину Ноа, и зрение затуманивали слезы, которые она так не хотела обнаруживать.

– Не верится, что ты не передумал мне помогать.

Он запустил ладонь в волосы, убирая их с лица. Сногсшибательное зрелище! Поднятые вверх руки, сильное тело, где каждый мускул дрожит от напряжения.

– Да, я буду тебе помогать. И я отлично знаю, какого дурака готов свалять. Так что поторопись, пока я в самом деле не передумал.

Ей хотелось, чтобы он снова взглянул на нее с былой нежностью. Чтобы обнял ее, прогоняя страх. Целовал.

Но, чтобы все вернуть, она должна быть с ним откровенной. Довериться ему, рассказать все без утайки. Бейли это понимала. «Сделай же это, – приказала она себе. – Испытай его».

– Ноа!

– Не надо. – Он покачал головой. – Не надо на меня смотреть так умоляюще. Слишком поздно. Лучше собирайся в дорогу, чтобы я мог тебе помочь. А потом я выброшу тебя из своей жизни.

С этими словами он покинул спальню.