Китти ошеломленно смотрела на лыжные лосины. Сердце ее бешено колотилось. Вместо жарких объятий в кладовке ее ожидали горные лыжи.

Неловко, как пьяная, она стянула вниз брюки и внезапно обнаружила, что они заправлены в ботинки. Наклонившись, Китти вспомнила сцену в кладовке и невольно рассмеялась: она едва не сбросила с себя одежду прямо в кабинете Кена. Оставив на время брюки, она расшнуровала чертовы ботинки и испуганно подскочила на месте: под столом кто-то тихонько скребся.

Этот же скребущийся звук доносился из кустов всякий раз, когда она проходила мимо. Должно быть, зверь, что упорно преследовал ее, пробрался и сюда, в кабинет, а теперь собирался сожрать ее живьем. О нет. Только не это. Китти отскочила от стола… и запуталась в брюках, сбившихся к лодыжкам.

Пытаясь удержать равновесие, она замолотила руками в воздухе и, падая, задела прислоненные к стенке кладовки лыжи с палками, которые с оглушительным грохотом посыпались на пол. Китти рухнула в эту бесформенную кучу.

Из коридора послышался топот.

– Китти?

О боже…

– Не входите! – взвизгнула она.

Но дверь резко распахнулась, и Кен с изумленным видом застыл на пороге.

Китти не могла его винить. Она лежала на спине, погребенная под горой лыж и палок, в брюках, обвивавших лодыжки. Единственным, пусть и слабым, утешением служила мысль, что на ней надеты не теплые штаны или стринги, а симпатичные хлопковые трусики-бикини вполне пристойного бледно-розового цвета.

С мультяшным котенком и надписью: «Привет, Китти».

Именно в эту минуту Китти предпочла бы рыцарские доспехи, но что она могла поделать?

Кен присел на корточки рядом с ней.

– Ты ушиблась?

– Нет! – Поправив очки на носу, она попыталась сесть, что оказалось нелегко при отсутствии накачанного брюшного пресса и с горой лыж на ногах. – Я же просила не входить.

Кен, улыбаясь, разглядывал ее трусики.

– Привет, Китти.

– Не входить, что тут неясного?

– Ты закричала.

– Ничего подобного. – Стряхнув лыжи, Китти отползла, перекатилась на живот и с трудом поднялась на ноги. Пытаясь натянуть брюки, она обвиняющим жестом указала под стол. – У тебя там какой-то дикий зверь. Ты… – Она осеклась, поскольку Кен, заглянув под стол, весело расхохотался. – Что? Что тут смешного, черт возьми?

– Это всего лишь Чак.

– Чак? – Китти мгновенно представила себе бешеного койота или взбесившуюся дикую индейку. – Кто такой Чак?

– Лучше сама посмотри.

Китти метнула на него свирепый взгляд, потом наклонилась и заглянула под стол.

Там, среди проводов, рядом с забытой парой кроссовок сидел тощий облезлый серый кот.

– Должно быть, он облюбовал это место довольно давно, когда я был в отъезде, – объяснил Кен. – Чак дикий, приходит и уходит, когда захочет. В последнее время он редко показывался. Не любит новых людей.

Чудище оказалось котом. Согнувшись, Китти присмотрелась к нему. И правда кот. Ну вроде того. Грязный, с проплешинами на шкуре от вырванных клочьев шерсти, с торчащими ребрами и самыми большими зелеными глазами, какие ей только доводилось видеть, что придавало ему сходство с птенцом страуса.

– Чак не больно жалует людское общество, – добавил Кен, – но он тебя не тронет. Я тоже не причиню тебе зла, Златовласка.

– Ха-ха.

– Иди ко мне, кис-кис. – Не дожидаясь ответа, он шагнул к ней. В его глазах промелькнули опасные огоньки, в которых угадывалось множество потаенных мыслей. Китти чуть не задохнулась от волнения. Сердце ее затрепетало.

– Я хотела здесь переодеться.

– Знаю. – Остановившись рядом, он склонил голову набок и внимательно оглядел ее от макушки до пяток, задержав взгляд на расстегнутых брюках. – Отныне мой любимый цвет – бледно-розовый.

При виде выражения его насмешливых глаз, горящих желанием, по телу Китти пробежала жаркая дрожь.

– Ты мог любоваться этим цветом в кладовке, сколько вздумается. Но выбрал горные лыжи.

– Я болван, законченный болван.

Их лица почти соприкасались. Китти посмотрела ему в глаза, потом задержала взгляд на его губах.

– Китти, – выдохнул он тихим, волнующе хриплым голосом и, подняв руку, коснулся ее рта. Она закрыла глаза, чувствуя, как пылают губы в ожидании поцелуя…

Аккуратно сняв с нее очки, Кен жадно, нетерпеливо впился в ее рот. Ее тело стало мягким и податливым, как тающий воск, его же плоть, казалось, обратилась в камень.

– Еще один поцелуй, – прошептал он, прильнув губами к ее шее.

– Пусть будет два…

С тихим смехом Кен скользнул ладонями по ее спине, по мягкой шерсти свитера, и Китти захотелось выгнуться дугой и замурлыкать.

– Боже, как приятно тебя трогать, – вырвалось у него.

– Мне тоже нравится.

– Лыжи, – шепнул Кен, касаясь губами ее губ, потом медленно отвел руки и отступил на шаг. Кивнув, он тяжело перевел дыхание. – Я буду ждать тебя в холле.

Когда он скрылся за дверью, Китти протяжно вздохнула, потом стянула брюки, на этот раз предусмотрительно сняв ботинки, и надела лыжные лосины. Кен был прав, они отлично ей подошли.

Подойдя к столу, она наклонилась, чтобы взглянуть на Чака.

– Эй, милашка, что ты думаешь?

Кот и ухом не повел. Только смотрел на нее своими печальными страусиными глазами.

– Ты прав. Я напрашиваюсь на неприятности. – Китти протянула руку, чтобы погладить кота, но тот отвел уши назад и угрожающе зашипел. – Ладно, будь по-твоему, но я подберу ключ к твоему сердцу.

Стесняясь лосин, чересчур откровенно облегавших ноги, она вышла в холл, где, подпирая стену, стоял и ждал ее высокий, темноволосый, безумно красивый мужчина с пылающим взглядом.

– Выглядишь потрясающе, – произнес он. От этих слов Китти бросило в жар, но Кен уже протягивал ей куртку, шапку и пару перчаток. – Я последний идиот, раз заставил тебя все это надеть, – огорченно пробормотал он, наблюдая, как она одевается. Казалось, воздух между ними накаляется и дрожит, полный острого, почти осязаемого неутоленного желания.

Взаимного желания.

Китти решительно расправила плечи. Она понятия не имела, куда их все это заведет, но ей внезапно захотелось промчаться вниз по склону.

– Давай это сделаем. Давай съедем с горы.

Кен объехал весь мир в поисках нового импульса, способного вернуть его к жизни, но ничего не нашел. И вот теперь этим импульсом стала для него женщина.

Он определенно потерял рассудок.

Нет, вначале Китти потеряла брюки, а уж потом он потерял разум. Она стояла посреди комнаты полураздетая, в одном свитере и восхитительно сексуальных трусиках. Испуганная из-за Чака.

И из-за него.

Кен мгновенно завелся.

И она тоже, черт побери.

Ладно, может, это звучало хвастливо и самонадеянно, но не из-за кота же ее отвердевшие соски вырисовывались под тонким свитером.

Теперь она была одета с ног до головы в самое лучшее горнолыжное облачение.

Дьявольщина! Кен вернулся домой в надежде, что здесь к нему вернется способность чувствовать. Так и случилось. Но, похоже, заодно он напрочь лишился способности соображать.

Подхватив свой сноуборд и лыжи Китти, он повел ее к гаражу и указал на ратрак.

– Это самый быстрый способ добраться до горы. Ты готова?

– Я готова ко всему. Вопрос в том… – Она лукаво изогнула бровь. – Готов ли ты?

Кен рассмеялся:

– О, я в полной боевой готовности, с тех пор как тебя встретил. Залезай.

Китти оглядела машину, которая всего неделю назад привела ее в ужас, и с тяжелым вздохом забралась в кабину. Кен с восхищением задержал взгляд на ее бедрах, обтянутых лосинами. Ему живо представились розовые трусики… но, помимо острого прилива желания, он почувствовал что-то еще.

Кен знал: что бы ни говорила Китти, как бы весело ни улыбалась, она все еще боялась ратрака.

Но полностью владела собой.

Все женщины, встречавшиеся Кену в жизни, делились на две категории: поклонницы сноуборда и охотницы за богатством. Китти была другой. Она явно не собиралась оплетать его лестью и угождать, восхваляя до небес и питая его самолюбие. Кроме того, похоже, она ничего не пыталась от него заполучить.

Наверное, она понятия не имела, как это притягательно для парня вроде него. Усевшись в кабину следом за ней, Кен завел мотор. От него не укрылось, что Китти испуганно вцепилась в сиденье.

– Все будет в порядке, – заверил он ее.

– Знаю. Надеюсь, как-нибудь на днях, мы все же займемся тем, что у меня хорошо получается.

– А что у тебя хорошо получается?

Китти лукаво улыбнулась:

– Угадай.

Кен с удивлением снова ощутил острый укол желания, что показалось ему забавным.

– Лучше ты мне скажи.

– Ну, это была твоя идея, верзила. Ты мог бы остаться в кладовке. Со мной. Без одежды. А я неплохо смотрюсь без одежды.

– Готов поклясться, что так и есть.

– А я надеялась увидеть, как выглядишь ты.

Кен засмеялся, чувствуя, как желание разгорается все сильнее.

Он мог оберегать свое сердце, сколько ему вздумается, но было поздно. Китти смела его оборону, как карточный домик, и уложила его на обе лопатки. Ему оставалось лишь признать поражение.

Стоя у подножия горы, Китти запрокинула голову, посмотрела вверх, туда, где за гребнем скрылся подъемник, и тяжело сглотнула. Нарядная и уютная, полная старомодного очарования и своеобразия горнолыжная база напоминала живописную деревушку в Альпах. Не будь Китти перепугана насмерть предстоящим спуском с крутой горы, которая возвышалась над ней устрашающей громадой, она с радостью прошлась бы по здешним магазинам и ресторанам.

На шее у нее висел пропуск на подъемник, который вручил ей Кен. В руках она сжимала лыжные палки. Кен держал ее лыжи и свой сноуборд. Крепкий и мускулистый, он, казалось, вовсе не замечал ноши. Обычно Китти с восхищением любовалась его мышцами, однако сейчас с тревогой оглядывала склоны, ослепительно-белые на фоне пронзительно-синего неба. Ветер сдувал снежную пыль с вершины горы, в воздухе дрожала белая туманная дымка. Зрелище величественное и пугающее.

Кен положил перед ней лыжи. Китти вставила ботинки в крепления, а он пристегнул к ноге сноуборд.

Когда он поднял на нее глаза, на лице ее застыла натянутая улыбка. Китти послушно последовала за Кеном вверх по склону небольшого холма к подъемнику. Им управляла молодая женщина в низко надвинутой на глаза лыжной шапочке и с длинными волосами, спускавшимися до талии. Она со скучающим видом жевала резинку, но, заметив Кена, радостно просияла.

– Это ты? Привет!

– Привет, Хайди. Как дела?

– Хорошо. Теперь уже лучше. – В доказательство своих слов она бросилась ему на шею. – О, я так рада тебя видеть!

При других обстоятельствах Китти непременно встревожилась бы, увидев, как Хайди всем телом прижимается к Кену, но сейчас она старалась из последних сил удержаться на склоне и не скатиться вниз, что целиком поглощало ее внимание. Под лыжами поблескивал лед. Боясь съехать назад и врезаться в очередь, выстроившуюся позади нее, Китти отчаянно цеплялась палками за скат. Мышцы ее дрожали от напряжения, силы иссякали, а Кен безучастно стоял рядом, слушая оживленную болтовню Хайди.

– Я ужасно рада, что ты вернулся, – весело прощебетала девушка, обнимая Кена за шею.

Эти слова произнесли ее губы, а сияющие глаза говорили: «Я так бы тебя и съела, словно полную вазочку конфет».

Китти старалась сохранить равновесие, чтобы не сорваться и не сбить кого-нибудь насмерть, но с каждой секундой это становилось все труднее. Лыжи скользили.

И наконец случилось худшее. Ее палки соскользнули; ахнув, она поползла вниз…

Но в следующий миг теплая рука Кена обняла ее за спину, каким-то чудом удержав на месте, а потом легонько подтолкнула вперед, за пределы ледяного пятачка.

Китти скрипнула зубами:

– Ты мог бы сделать это раньше.

– Я бы не позволил тебе упасть.

– Ты это сейчас мне говоришь? У меня руки просто отваливаются.

– Ты делаешь зарядку?

– Собираюсь. Она у меня в списке. – В самом конце списка, если быть точной, и все же…

– Я толкнул бы сейчас речь на тему «Наше тело – это храм», но твое тело… – Он сделал выразительную паузу, оглядывая Китти от макушки до пяток и обратно, отчего некоторые части ее тела настойчиво напомнили о себе. – В своем нынешнем виде вызывает у меня благоговейный, почти религиозный восторг.

У Китти подогнулись колени.

– Прекрати.

– Правда?

– Нет.

Улыбка Кена расплывалась все шире, и тело Китти вполне предсказуемо отзывалось волной горячей дрожи.

– Ты готова?

Она бросила взгляд на кабину подъемника, приближающуюся со скоростью света, и собрала в кулак всю свою волю.

– Готова, – шепнула Китти, отчаянно желая, чтобы это было так.