На обратном пути, сидя позади Китти, прижимаясь к ней, ощущая тепло ее восхитительного гибкого тела, Кен снова и снова прокручивал в голове слова Серены.

«Не будь с ней эгоистом, Кен. Хотя бы один раз в жизни…»

Серена сказала правду, он в самом деле вел себя как законченный эгоист. Китти прошла через ад, но, в отличие от него, пыталась что-то в себе изменить. Она стремилась быть счастливой.

Переспав с ней, он получил бы свое удовольствие, в этом Кен не сомневался. Короткий роман помог бы ему ослабить напряжение, не оставлявшее его уже давно.

Но что будет с Китти? Эта мысль не давала ему покоя. Он достаточно хорошо знал ее, чтобы понимать: если она решается лечь с парнем в постель, это что-то для нее значит. Она не из тех женщин, что предпочитают встречи на одну ночь. Китти заслуживала большего. Он не мог обойтись с ней так.

Подъехав к гаражу, она радостно вздохнула и на мгновение замерла, положив голову Кену на плечо.

– Спасибо за эту поездку.

– Снегоход вела ты.

– За это тоже спасибо. – Выскользнув из его рук, Китти спрыгнула на землю, но, заметив выражение лица Кена, смущенно нахмурилась. Улыбка сбежала с ее губ. – Что случилось?

– Ничего. – Просто Кен пытался поступить правильно ради другого человека. Хотя бы для разнообразия. – Меня ждет работа.

– Ладно. – Она не спешила уходить и ждала, надеясь, что Кен прервет неловкое молчание.

Однако он ничего не добавил, спасая Китти от самого себя.

– Что ж, хорошо. Еще раз спасибо. – Она повернулась, чтобы уйти, потом оглянулась. – Послушай… я не понимаю, что произошло. Может, я что-то упустила?

– Нет, просто у меня есть кое-какие дела.

Китти задержала взгляд на его лице.

– Ясно. Но я спрашиваю, потому что в прошлый раз у меня возникло такое же странное ощущение, когда мы поднимались на гору, а потом обнаружилось, что ты впервые после травмы встал на сноуборд. Теперь я невольно задаюсь вопросом: что происходит? Что тебя тревожит?

– Китти… так будет лучше. Правда.

Она растерянно моргнула.

– О, так ты решил… отступить. Все оборвать.

– Да.

– Понятно. Ух ты. – Она покачала головой. – А я ничего не заметила.

Китти хотела что-то добавить, но промолчала. Ее отличали открытость и прямота, но отнюдь не грубая бесцеремонность. Она вежливо улыбнулась, однако улыбка не коснулась ее глаз.

– До свидания, Кен.

Он чувствовал себя последним негодяем, словно только что пнул сапогом щенка. Будто снова предал близкого, дорогого человека.

– До свидания, Китти.

Она кивнула, повернулась и ушла, не сказав больше ни слова. Кен остался сидеть, неподвижно глядя перед собой, разрываясь между огромным облегчением и чувством вины, оттого что поступил вопреки собственному намерению – заставил Китти страдать.

А еще, возможно, он испортил самое лучшее, что случилось с ним за долгое время. Прерывисто вздохнув, он повернулся к гаражу и увидел выходившего оттуда Стоуна.

– Привет. А я думал, ты ушел с группой, которая…

– Заказ отменили, – оборвал его Стоун. – Но сегодня вечером другая группа отправляется в ночной поход к вершине на снегоступах, чтобы полюбоваться лунным светом. Я собираюсь поручить ее тебе.

– Нет, не выйдет. Я не в настроении.

– Так смени настроение.

– Зачем? У тебя что-то с ногами?

– У меня свидание.

Кен раздраженно приподнял бровь.

– С той новой официанткой из кафе «Мудиз бар энд грилл»?

– Возможно.

– Значит, я поведу группу, а ты будешь развлекаться. Это несправедливо. – Особенно если учесть, что в ближайшем обозримом будущем Кену предстояло спать в одиночестве.

Да, перемена не из приятных.

– Сдается мне, ты тоже неплохо поразвлекся, – напомнил брату Стоун. – Помнится, на днях я прервал…

– Да, но из этого… ничего не вышло.

– Почему?

– Потому что. – Кен вытянул окаменевшую шею. – Потому что я идиот.

Стоун окинул его долгим взглядом.

– Ты влюбился в нее? И поэтому решил отступить?

– Я не желаю это обсуждать.

– О, знакомая картина. Это фамильная черта Уайлдеров – отбрыкиваться от собственного счастья.

– Заглохни, Стоун.

– Господи боже. – Стоун сокрушенно покачал головой. – В самом деле, Кен, ты не думаешь, что достаточно наказал себя в этом году? Я понимаю, ты больше не звезда сноуборда, команда Эм-ти-ви не бегает за тобой двадцать четыре часа в сутки семь дней в неделю и девушки не бросаются тебе на шею. Ну и что с того? Пора забыть об этом.

– Я пытаюсь. – Оттолкнув Стоуна с дороги, Кен зашагал к гаражу, но у ворот внезапно обернулся. – Я все еще здесь, верно? И прежде чем ты начнешь язвить в ответ, знай, – он ткнул пальцем в сторону брата, – я здесь, потому что хочу этого.

– Тогда какого дьявола ты хнычешь?

– Не знаю. – Отвернувшись, Кен обвел глазами белые склоны гор, которые когда-то составляли его вселенную, а теперь казались недосягаемыми. – Я сам не понимаю, что со мной творится, – признался он, уже не испытывая злости. – Но одно я знаю точно: мне здесь хорошо.

Стоун со вздохом шагнул к брату и обнял его за плечи.

– Хорошо, я понял. Так мне улыбнется удача сегодня ночью?

– Так уж и быть, я возьму эту чертову группу. Но что до удачи, братец, тут дело за тобой.

Китти сидела за столом, гоня от себя назойливые мысли, когда на лестнице показалась Энни со свежей почтой. Карикатурная повариха на ее фартуке красноречивым жестом поднимала вверх средний палец. «А теперь вы меня слышите?» – гласила надпись под картинкой.

Китти перевела взгляд с фартука на мрачное лицо Энни. Его угрюмое выражение осталось прежним, но кое-что заметно изменилось.

Энни сменила мешковатые спортивные штаны на новенькие узкие джинсы. Ее простая хлопковая рубашка облегала фигуру, подчеркивая великолепные формы. Расстегнутые на груди пуговицы открывали красивую майку. Распущенные волосы блестели, как шелк, и хотя от туши для ресниц Энни отказалась, она все же тронула губы помадой.

Китти тепло улыбнулась.

– Уверена, у Ника глаза на лоб вылезут, когда он тебя увидит.

– Посмотрим. Только что заходил тот парень из службы доставки. Похоже, ему понравилось, как я выгляжу. – Энни немного помолчала. – Так ты его видела? Ника?

– Ник с Кеном, – объявил Стоун, выходя из кабинета. Он рассеянно просмотрел почту, попутно набирая текст телефонного сообщения. – Ребята подбирают снаряжение для вечернего похода на снегоступах. – Стоун скользнул взглядом по женщинам, отвернулся и снова вскинул голову, изумленно уставившись на Энни.

Та смущенно одернула рубашку, неловко переступив с ноги на ногу.

– Что?

– Что с тобой случилось?

– В каком смысле?

В ледяном тоне Энни явственно слышалось: «Предупреждаю: еще одно слово, и ты покойник», но племянник, похоже, не уловил намека.

– Твоя одежда села после стирки?

Энни с силой шлепнула Стоуна по животу стопкой писем, заставив его охнуть.

– Нет, дубина. Моя одежда не села. Просто я купила себе новую.

– По-моему, ты прекрасно выглядишь, – вмешалась Китти, надеясь спасти Стоуна от неминуемой гибели.

Тот наконец сообразил, что от него требуется, и закивал:

– Да, выглядишь отлично.

– Я хотела выглядеть сексуально, – пояснила Энни.

– Сексуально?

– Да. Ради Ника. Я хочу выглядеть сексуально, чтобы твой закадычный друг обратил внимание на твою тетку. Хочешь, чтобы я выразилась яснее?

Стоун болезненно поморщился.

– Лучше бы я не высовывался из кабинета.

Энни снова одернула рубашку и отвернулась к окну.

– Это так глупо. Я выгляжу нелепо.

– Нет, – пробормотал Стоун. – Очень… мило. Ты действительно выглядишь…

– Нелепо.

– Хорошо.

Энни метнула на него уничтожающий взгляд через плечо.

– Будь так любезен, кончай заливать. Совсем заврался.

– Может, нам нужно договориться об условных сигналах? – проворчал Стоун, когда негодующая Энни вихрем унеслась вниз по лестнице. – Ну, к примеру: «Берегись, бешеная тетушка!»

Но Китти думала не о Стоуне, а о Нике.

– Ник соображает так же туго, как ты?

Стоун задумался:

– Пожалуй.

– Что ж, очень жаль. – Китти покачала головой, поражаясь всем мужчинам в этом семействе. – Мне он по-настоящему нравился.

В тот вечер группа Кена включала пять человек – сослуживцев, участников конференции, проходившей на южном побережье озера Тахо. Они приехали в Вишфул на лимузине, а оттуда Ник забрал их на ратраке.

Кен стоял в гостиной главного коттеджа, раздавая вновь прибывшим снегоступы. Почувствовав на себе чей-то взгляд, он обернулся и встретился глазами с Китти, которая держалась поодаль.

– Да, – кивнул стоявший рядом Ник, вручая участникам похода лыжные палки. – Кажется, я забыл тебе сказать? Китти идет с нами сегодня вечером. – Кен хмуро покосился на него. – Эй, рабочий день уже кончился, и она записалась. – Ник пожал плечами. – Она ищет приключений. Не моя вина, что ты свалял дурака и возникла неловкость.

Кен покачал головой:

– Как ты узнал?

– Когда же ты, наконец, усвоишь? Я знаю все.

В комнату вошла Энни с подносом, полным пакетов с закусками. Вопреки обыкновению, она не надела фартук, и одежда не висела на ней мешком. Энни выглядела более женственно, даже красиво. Кен повернулся к Нику, который замер с разинутым ртом, глядя на жену во все глаза.

– Пусть каждый возьмет пакет и положит к себе в рюкзак, – объявила Энни. – Всем вам захочется меня поцеловать, когда вы вернетесь, и я не стану возражать, обещаю.

В ответ раздались веселые возгласы и смех, один из мужчин подошел к Энни и завел разговор с явным намерением пофлиртовать.

Ник продолжал стоять посреди комнаты, словно его стукнули по голове.

– Ты знаешь все? – поддел его Кен. – В самом деле? Ты знаешь, как ее вернуть?

– Пошел к черту. – Ник слегка толкнул Кена.

Энни прищурилась, сердито сверкнув глазами. Кен улыбнулся ей и тихонько шепнул Нику:

– Имей в виду, я ее любимчик. Станешь придираться ко мне, и тебе несдобровать.

Оставив без внимания его угрозу, Ник направился к Энни.

– Привет.

Она ответила ему красноречивым взглядом, который, как знал по опыту Кен, не предвещал ничего хорошего.

– Почему бы тебе не пойти с нами сегодня? – решился спросить Ник.

Энни склонила голову набок.

– Зачем? Есть какая-то особая причина?

– Да. Сегодня полнолуние. Будет очень красиво. Мы можем подождать, пока ты переоденешься.

– А что, с моей одеждой что-то не так?

– Нет. – Ник ясно почувствовал, что надвигается гроза, но он слабо разбирался в тонких хитросплетениях женского ума и почти всегда попадал впросак.

– Я пойду, если ты скажешь, что изменилось во мне сегодня.

Ник судорожно сглотнул.

– Волосы. У тебя другая прическа.

Энни сурово сжала губы и, ударив Ника ладонью в грудь, оттолкнула его с дороги.

– Пакеты с закусками, – громко обратилась она к группе. – Подходите и разбирайте.

Ник потянулся за пакетом.

Энни резко отдернула поднос.

– Извини, но на тебя я не рассчитывала.

– Ты же сказала, что всем хватит.

– Всем, кроме тебя.

– Но я вижу тут у тебя лишний…

– Это для Кена.

Кен поймал пакет в дюйме от своего лица. Энни неплохо подавала мяч, когда бывала в ударе, но в минуты ярости она могла бы выступать в высшей бейсбольной лиге.

Ник со вздохом вернулся к Кену и продолжил раздавать снаряжение.

– А я думал, ты все знаешь, – ухмыльнулся Кен.

Ник зарычал в ответ, и Кен вовремя увернулся, чудом избежав удара. Отскочив в сторону, он увидел, как Китти с легкой улыбкой берет снегоступы и лыжные палки, стараясь не приближаться к нему. Ее наверняка обескуражило его странное поведение – то огонь, то лед. Он подыскивал подходящее оправдание, но ничего не мог придумать. Черт побери, когда дело касалось Китти, он переставал понимать, что правильно, а что – нет. Кен понятия не имел, как быть дальше.

Наконец приготовления закончились, и группа вышла во двор. Они собирались пройти по тропе, ведущей к вершине Стоун-Крик, которая начиналась за главным коттеджем, и, преодолев перевал Хай-Сьерра, выйти на плато, откуда в ясную лунную ночь открывалась божественная картина.

В группу Кена входила одна влюбленная парочка, трое друзей и Китти. Да, Китти, о которой не стоило забывать. Как будто он мог забыть о девушке с огромными глазами, самыми потрясающими на земле. К тому же она надела те самые лосины, которые он ей подарил, и как раз в эту минуту наклонилась, чтобы туже зашнуровать ботинки, так что Кену представилось незабываемое зрелище – ее стройные бедра, обтянутые лосинами. Эти бедра он совсем недавно сжимал ладонями, и с тех пор его терзало желание обхватить их снова, на этот раз уже без лосин. По правде говоря, он мечтал не только обнять ее, но прильнуть губами, языком…

Китти выпрямилась, обернулась и поймала его плотоядный взгляд.

– Странно, что ты так меня разглядываешь, – весело проговорила она. – Буквально час назад я ломала себе голову: то ли я тебя больше не привлекаю, то ли… ты меня боишься. – Интересные предположения. Одно другого хлеще… Китти немного помолчала и, не дождавшись ответа, натянуто улыбнулась. Потом похлопала Кена по руке. – Не беспокойся. – Она отошла и присоединилась к остальным. Он проводил ее взглядом. После травмы Кен замкнулся в себе. Впрочем, если быть честным, это случилось намного раньше. Однако теперь закрытость тяготила его, лишала чего-то важного.

Самое ужасное, он не знал, как все исправить. Кен устал от мыслей, устал от себя. Повернувшись к группе, он попытался выбросить из головы все лишнее. Остальные уже надевали снегоступы. К счастью, ночь выдалась теплая, чуть ниже одного градуса, хотя всю неделю держались сильные морозы.

– Кому-нибудь нужно помочь?

Вверх взметнулась только одна рука. Китти.

– Извини, – виновато пробормотала она, когда Кен склонился над ней. – Я никак не пойму, какая из этих штуковин на правую ногу, а какая – на левую.

– Это не важно, они одинаковые.

– Ладно, тогда все в порядке. – Она встала, сделала шаг и едва не упала лицом в снег – снегоступы соскользнули с ее ног. – Хм, возможно, не совсем в порядке.

Кен жестом предложил ей опереться на него и помог надеть снегоступы. Ему пришлось опуститься перед ней на колени и взяться за ее ноги.

– Китти?

– Да?

– Возвращаясь к началу нашего разговора, – он поднял голову, – я не боюсь.

Она задержала взгляд на его лице.

– Тебе не о чем беспокоиться. Думаю, я поняла.

– Нет, не поняла. – Кен рывком затянул крепление, и Китти, охнув, ухватила его за голову, чтобы не упасть. – Я поднимался на гору Мак-Кинли, – продолжил он. – Я ходил на лыжах в зоне смерти во Франции. Меня мало что пугает. – Кен помолчал и выложил всю горькую правду: – Но я слабак.

– Ох, Кен. Не…

– Перестань. – Его голос прозвучал неожиданно резко. Слова правды, произнесенные вслух, больно кольнули Кена. Он легко сдавался. Когда становилось туго, он все бросал.

Всегда.

– Готово. Подними ногу. – Китти послушалась, и Кен закрепил у нее на ноге второй снегоступ, убедившись, что лыжи держатся достаточно прочно, чтобы пройти несколько часов. Она по-прежнему стояла, запустив пальцы ему в волосы. Его голова пришлась вровень с ее бедрами. Ему стоило лишь повернуться, чтобы уткнуться лицом в заветную часть ее тела, о которой он не переставал мечтать с той ночи, когда впервые увидел Китти в своей постели. Подобная нелепая мысль могла прийти в голову разве что прыщавому подростку, но Кен не мог ее от себя отогнать, как ни старался. – Попробуй встать, тебе удобно?

Китти прошла несколько шагов и обернулась.

– Чувствую себя уткой.

– Так и должно быть. Ты привыкнешь. – Схватив ее за руку, он притянул девушку к себе и, взяв за подбородок, заставил посмотреть ему в глаза. – А что до другой твоей догадки… Меня тянет к тебе. Чертовски сильно.

– Ты не обязан говорить мне…

– Я хочу целовать тебя, – тихо произнес Кен. – Касаться тебя. Сжимать тебя в объятиях. – Китти смотрела на его губы, удивленно приоткрыв рот. – Хочу слышать, как колотится твое сердце, когда сольются наши тела. Прости, что я не признался тебе в этом. В последнее время я постоянно во всем сомневаюсь, в особенности когда дело касается тебя, потому что боюсь причинить тебе боль.

– Напрасно, – чуть хрипловато прошептала Китти. – Я сама могу о себе позаботиться, Кен.

– Да. Я знаю. Ты сильная, но я… послушай, я был не до конца честен с тобой. Ты пугаешь меня. Понимаешь? Ты очень меня пугаешь.

Китти кивнула:

– Я могла бы держать тебя за руку.

У Кена вырвался короткий смешок. Он вгляделся в лицо Китти, озаренное лунным светом, и ему показалось, что земля уплывает из-под ног.

– Знаешь, ты действительно самая удивительная женщина из всех, кого я встречал. Это тебе к сведению.

– Спасибо. – Китти шагнула к нему. – И последнее. – Она быстро поцеловала его в губы. Страстно, нежно, незабываемо. Потом отстранилась. – Вот чего ты лишаешься, оттого что боишься меня. А это тебе к сведению.

Стоило ей уйти, как показался Ник.

– Приятно видеть, что я не единственный идиот в нашем семействе.

Все еще борясь с головокружением, Кен сделал презрительный жест в сторону Ника. Тот ехидно рассмеялся, и Кен обратился к группе:

– Все готовы? – Ему потребовалось усилие, чтобы собрать разбегающиеся мысли. – Нам предстоит пройти три мили. На вершине мы остановимся, чтобы сфотографироваться. Надеюсь, небо останется ясным, и выйдут отличные снимки при полной луне.

– Это так романтично, – прошептала девушка, приехавшая со своим приятелем.

Она была права. Прогулка обещала быть невероятно романтичной. Кен украдкой покосился на Китти и обнаружил, что она смотрит на него.

Ник снова наклонился к нему, шепнув:

– Там наверху бывает довольно жутко. Хочешь, я возьму тебя за руку?

– Ник?

– Да?

– Заткнись. – Кен пошел первым, а Ник, пропустив группу вперед, замкнул шествие, посмеиваясь над ним и над собой.

Для Китти переход начался легко, однако довольно быстро превратился в испытание на выносливость. Но, несмотря на усталость, она не могла устоять перед волшебным очарованием ночи. Огромная луна заливала мерцающим светом волнистые сугробы, заснеженные деревья и горные склоны. В Лос-Анджелесе Китти никогда не обращала особого внимания на небо ночью. Да и днем тоже, если на то пошло. Обычно небо там бывало грязно-голубым или тускло-черным из-за городского смога.

Но здесь…

Здесь, в горах Сьерра-Невада, небо постоянно меняло оттенки от бледно-пурпурного на рассвете и ослепительно лазурного в полдень до чернильно-черного ночью, и каждое мгновение казалось особенным, неповторимым в своем великолепии.

Вроде мужчины, что вел Китти по снежной тропе в эту минуту.

«Я хочу сжимать тебя в объятиях…»

При мысли об этом признании ее дыхание участилось, и Кен, обернувшись, обеспокоенно нахмурился.

– У меня все в порядке. – «Пока я не начинаю воображать себя в твоих объятиях…»

Но назойливые видения и образы так и мелькали у Китти перед глазами, тесня друг друга, а она все шла. Все шла и шла… Как и говорил Кен, после нескольких минут ей перестало казаться, что она переваливается на ходу, словно утка. Отряд взбирался на склон, по которому Кен однажды возил ее на ратраке.

Однако на этот раз Китти пришлось шагать на своих двоих, а это оказалось куда труднее. Она тяжело дышала, белые облачка пара срывались с ее губ. Группа шла, вытянувшись в цепочку, – на узкой тропе двоим было не разойтись. Стоун предупреждал ее, что пешее восхождение на эту гору каждый совершает в одиночку, но Китти именно это и привлекало.

Шедшая перед ней пара, Джон и Салли, временами передавали друг другу флягу и прикладывались к ней, что неизменно вызывало у них взрывы смеха.

Кен часто оборачивался, проверяя, как движется отряд, и всякий раз, встречаясь с ним глазами, Китти чувствовала, как сердце сладко замирает в груди.

Он хотел сжимать ее в объятиях… и она мечтала о том же. Кен обеспокенно посматривал на Салли с Джоном, поскольку в первый же час Джон основательно набрался и начал спотыкаться – у него заплетались ноги. Дважды Ник, следовавший позади Китти, наклонялся вперед и призывал Джона вести себя осторожнее.

Кен тоже пытался его урезонить.

Но Джон (или Сладкий Пирожок, как называла его Салли) пропускал все замечания мимо ушей. Он не задирался и не грубил. Напротив, казался радостным и счастливым. Но упорно не желал слушать ничьих советов.

Тропа становилась все уже, справа высилась каменная стена с острыми выступами, а слева скала обрывалась вниз. Когда Сладкий Пирожок начал распевать веселые песенки, Салли только рассмеялась. Тогда он принялся пританцовывать и несколько раз соскальзывал к самому краю обрыва. Китти следила за ним, затаив дыхание.

– Осторожно, – не выдержав, взмолилась она наконец, пытаясь изобразить милую улыбку, хотя ей отчаянно хотелось прикрикнуть на Джона, чтобы тот не глупил. – Не сорвитесь.

– Ни за что, – заявил он, и тут у него подогнулась нога. Китти оттолкнула его от края обрыва, однако Джон, пытаясь удержать равновесие, ухватился за нее. Они закачались, готовые сорваться вниз. В этот миг вся жизнь бешеной каруселью пронеслась у нее перед глазами. Она вспомнила другой обрыв, другое падение…

Ее захлестнула волна ужаса, и последнее, о чем Китти успела подумать, – она умрет, а Кен так и не увидит ее обнаженной. Это было ужасно, чудовищно несправедливо.