На обратном пути Китти любовалась великолепной ночью и прекрасным мужчиной, который вел ее за собой. Они шли молча. Переполненные до краев ощущением близости. И счастья.

По крайней мере, Китти уж точно.

С ней всегда бывало так после экстаза.

Прошла действительно целая вечность с тех пор, как она в последний раз испытала оргазм, достигнув его так быстро, легко, без малейшего напряжения. И ей удалось сотворить это с Кеном. Боже, радость так и бурлила в ней.

Они подошли к ее домику. Кен посмотрел на нее и вздохнул, заметив улыбку на лице.

– Все радуешься?

Китти со смехом достала ключ.

– Ничего не могу с собой поделать. Мне здесь нравится.

Он не ответил, сунув руки в карманы.

Итак, начиналась старая игра: Кен отступал, а она ему не мешала.

– Тебя беспокоит, что я захочу остаться, Кен? Что я не понимаю разницы между сексом и любовью? Не бойся, я уезжаю, как бы мне здесь ни нравилось.

– Ты в любом случае устала бы от всего этого рано или поздно.

– Почему? Ты же не устаешь.

– Нет. Но я вырос здесь.

– И что это значит? Ты более стойкий и крепкий, чем я?

– Ну…

– Да ладно тебе, Кен, – мягко усмехнулась Китти. – Наша прочность определяется тем, что внутри, а не снаружи. Человек может выглядеть размазней, – она указала на себя, – но быть крепче стали. – Она игриво согнула руку, напрягая мышцы. – Внутри.

Кен окинул ее внимательным взглядом, склонив голову набок.

– Согласен. По внешности человека никак нельзя судить о его силе.

Китти потянулась к его руке.

– Скажем прямо. Если ты сильнее меня, то причина в твоем детстве. Дело не в том, где ты вырос, а в том, что тебе пришлось пережить.

– Да, возможно. – Кен прислонился спиной к столбику крыльца, глядя в темноту ночи. Его глаза казались задумчивыми и отрешенными. – Послушай, не знаю, что ты себе навоображала, но я не хочу, чтобы ты думала… Мое детство было не таким уж плохим.

– Мама бросила тебя, когда ты родился, а отец избавился от тебя восемь лет спустя. Звучит довольно скверно.

– Да, но, отдав меня Энни, он поступил хорошо, а не плохо.

У Китти сжалось сердце при мысли о том, что осталось недосказанным. Какую боль испытывал Кен, зная, что родители от него отказались. Как он, должно быть, страдал, чувствуя себя обузой. Боясь, что он снова замкнется в своей раковине, как бывало всегда, Китти поспешно возразила:

– Он обидел тебя.

Кен пожал широкими плечами, готовыми тащить на себе всю тяжесть этого мира.

– Он заводился с пол-оборота, когда дело касалось меня. Я был ему не родным ребенком.

– Ты знаешь, кто твой настоящий отец?

– Мать так и не сказала. Она больше не появлялась в моей жизни.

Китти подумала о собственных родителях. Всегда сдержанные, отстраненные, они не баловали дочь проявлениями чувств. Но история Кена… оставалась за гранью ее понимания.

– Я рада, что рядом с тобой была Энни. Она очень тебя любит.

– Да, ей пришлось несладко. Со мной… было непросто.

– Талант наживать неприятности? Вот так сюрприз.

– Да. И еще настоящий дар выводить людей из себя. Я все пытаюсь тебе объяснить, что это и есть мой главный талант. В особенности я злю женщин.

– Правда? Но меня ты вовсе не бесишь. Разве что огорчаешь иногда… – Кен покорно понурил голову, и Китти добродушно толкнула его в плечо. – А еще ты меня смешишь. И заставляешь меня думать, ты заставляешь меня… – Она насмешливо изогнула бровь.

Кен рассмеялся, но глаза его остались печальными, настороженными, и Китти поняла, что он привык к мимолетным связям. Привязанность его пугает.

– Для меня риск и опасность в новинку, Кен. Но не для тебя. Я думала, ты захочешь рискнуть. В конце концов, скоро все кончится.

– Дело не в этом. – Он встретил ее взгляд. – Только не влюбляйся в меня, Китти. Я к этому не готов.

Она удивленно вскинула брови.

– Не могу поверить, что мы заговорили о любви. Я хотела грандиозного секса и получила его. Вот и все. Теперь меня мучит жажда. Я собираюсь выпить. Пойдешь со мной и позлишь еще немного?

Кен недовольно поморщился.

– Прежде всего, никакого секса не было, и обычно у меня выходит куда лучше. Но нет, я не зайду. Мне нужно проверить остальных.

– У тебя отлично выходит. Передай Сладкому Пирожку спасибо за то, что помог нам провести немного времени наедине. Доброй ночи. – Китти наклонилась и поцеловала Кена. У него вырвался глухой хриплый стон.

Войдя в домик, Китти приняла горячий душ, надела старую просторную футболку, оставила на крыльце немного сыра для Чака (во всяком случае, так ей хотелось думать) и собралась лечь, как вдруг с удивлением услышала снаружи какой-то шум.

– Чак? – взволнованно воскликнула она, открывая дверь.

– Нет, не Чак.

Верно. Сердце Китти радостно встрепенулось при виде стоявшего на пороге Кена. Руки в карманах, на голове капюшон, он выглядел смущенным, расстроенным и дьявольски сексуальным. Спортивный костюм он успел сменить на свободные полотняные брюки и толстовку. От него пахло мылом и шампунем. И чем-то особенным, свойственным ему одному, чертовски соблазнительным.

– Что, передумал?

– Да. Нет. О господи. – Сорвав с головы капюшон, он взъерошил волосы. – Да.

– Не хочу командовать или предъявлять претензии, – шутливо поддела его Китти, – но этот сердитый взгляд бросает тень на мой сексуальный триумф сегодня в горах. Так что если бы ты просто сделал попытку притвориться, будто прекрасно провел время, и не ходил бы с постной миной, пока не скроешься с моих глаз, это здорово поддержало бы мое эго. В самом деле.

Кен постоял, не сводя с нее взгляда, потом повертел головой, будто желал убедиться, что рядом никого нет. Наконец он мягко втолкнул Китти в домик, вошел следом и закрыл дверь.

И замер, глядя на нее, что дало ей небольшую передышку.

– Хочешь горячего шоколада? – спросила она.

– Что на тебе под футболкой?

– Не слишком много, – признала Китти, надеясь, что на нем тоже мало одежды. Хотя толстовка чертовски соблазнительно облегала его торс. Кен держал руки на бедрах. Ноги в полотняных брюках казались невероятно длинными. Старые ботинки были покрыты царапинами, как его бедное сердце, которое ей хотелось взять в руки, отогреть и приласкать.

Это все равно что приручить дикого горного кота, вдруг пришло ей в голову. Потому что никто и никогда не приближался к сердцу Кена.

Он противился этому изо всех сил.

В его умных пронзительно-зеленых глазах вместо привычной насмешки плескался темный огонь, губы сурово сжались. И Китти внезапно захотелось прогнать поцелуями эту суровость.

– Ладно, ты жутко сексуальный, мрачный и задумчивый, – проговорила она, – но тебе нужно немного расслабиться…

Больше ничего сказать она не успела, потому что в следующий миг Кен прижал ее к двери.

– Я не могу расслабиться. И не могу помешать тебе думать, будто то, что случилось между нами сегодня ночью, – лучшее, что я могу тебе дать. Кстати, это не так.

Трудно собраться с мыслями, когда твердые как камень бедра прижимаются к твоим голым ногам, подумалось Китти. Плотная ткань брюк Кена мягко щекотала ее кожу, но мускулы под брюками напоминали гранитную скалу.

Китти вспомнила о других восхитительно твердых частях его тела. Ее ладони скользнули по груди Кена вниз…

– Нет, перестань. – Схватив Китти за запястья, Кен поднял ее руки вверх. Их тела соприкоснулись, и Китти почувствовала сквозь одежду силу его желания. – Второй раз я так не оскандалюсь. Настала твоя очередь. – Склонив голову набок, он пристально оглядел ее.

Она знала, что он увидел. Ее футболка задралась, приоткрыв солнечно-желтые трусики-бикини. Сознание собственной наготы мешало ясности мысли.

– Я же сказала тебе, сегодняшняя ночь дала мне очень много.

Кен прижался лбом к ее лбу.

– Мне нужен второй шанс.

– Значит, уязвлено твое эго? Ты пришел доказать мне свою сексуальную доблесть?

Он задумался, а Китти ждала от него всего одной фразы. Остроумной, забавной реплики, которая отозвалась бы в ее теле волной дрожи, пробудив желание сорвать с себя трусики. Как будто ей без того не хотелось сорвать их. О, Кен бывал дьявольски остроумным, он умел очаровывать, и Китти хорошо знала, что бессильна перед его обаянием.

Но, к ее изумлению, он предпочел честный ответ.

– Да.

Это признание неожиданно тронуло Китти. На мгновение она смутилась.

– Ты не должен ничего мне доказывать. Тебе следовало бы знать.

– Я и не собираюсь ничего доказывать. Я хочу тебе показать. – Он просунул ногу между ее бедер, скользнув по нежной коже. У Китти перехватило дыхание. – Я хочу, чтобы ты хоть отчасти почувствовала то, что чувствую я рядом с тобой.

«Тебе это почти удалось», – сказала бы Китти, если б смогла заговорить. Ее тянуло к Кену. Его обаяние и несомненная сексуальность, конечно, играли свою роль, но больше всего Китти привлекала его властность: он никогда не давал ей свободы действий.

– И что тогда? – прошептала она.

– Тогда, возможно, я смогу дышать рядом с тобой.

– А ты не можешь дышать рядом со мной?

– Нет. А мне нужно дышать, Китти.

– Значит, ты думаешь, что потом все пройдет? Пройдет притяжение? Так ты себе это представляешь?

– Да. – И тут он поцеловал ее. По-настоящему. Всерьез. Великий боже, этот мужчина умел целоваться. Он поцеловал ее так, что в голове у нее не осталось ни единой мысли. Он целовал ее и целовал, пока она не забыла собственное имя – Китти не вспомнила бы его даже ради спасения жизни.

Их языки сплелись, руки скользили по пылающей коже, и Китти потеряла счет времени. Когда они оторвались друг от друга, чтобы отдышаться, она лишь потрясенно округлила глаза, глядя на Кена.

Прерывисто дыша, он горько усмехнулся, будто осуждал себя, и эта усмешка совершенно обезоружила Китти. Она вдруг поняла, что стоит, прижав ладонь к груди Кена. Китти успела сорвать с него толстовку и расстегнуть пуговицы на рубашке. Его грудь покрывали мягкие на ощупь волоски, но мускулы под ними были тверже железа. Его брюки оказались наполовину расстегнуты, и при виде крепких мышц его живота Китти ощутила горячую волну дрожи.

Закрыв глаза, она прижалась щекой к груди Кена, слушая, как стучит его сердце в унисон с ее собственным.

– Я ужасно волнуюсь, Кен.

Его ладонь легла ей на затылок, другая скользнула по спине и проникла в трусики.

– Я тоже. – Его пальцы сжали ягодицу и двинулись дальше, заставив Китти развести ноги. С ее губ сорвался хриплый возглас.

– Боже, ты прелесть. – Кен слегка наклонился, ища губами ее губы. – Черт, какая же ты сладкая.

– Не такая уж и сладкая, – с трудом выдавила из себя Китти, срывая с Кена рубашку.

Он задрал на ней футболку до талии и замер, разглядывая крошечные трусики.

– О господи. Сначала розовые, теперь желтые… – Дрожащими пальцами он поднял майку выше, обнажив груди, и глухо застонал. – Ничего себе.

– Послушай, я знаю, мы немного поторопились… о боже, – задохнулась Китти, когда Кен обвел языком и сжал губами ее сосок. – Мы немного поспешили там в горах… – Он приник губами к другой груди, и Китти беспомощно запрокинула голову. – Кен, пожалуйста. О, пожалуйста…

Ее сбивчивый хриплый шепот лишь распалил его.

Воспламенил их обоих.

Китти не успела перевести дыхание, как он сорвал с нее футболку и швырнул через плечо на другой конец комнаты. Затем стянул трусики.

Она не осталась в долгу, расстегнув на нем брюки и высвободив его возбужденное естество.

Осознав, что стоит обнаженная перед полуодетым Кеном, она ощутила новый прилив желания. Но прежде чем успела насладиться своим трофеем, Кен опустился на колени, мягко развел ее ноги еще шире и приник губами к золотистому треугольнику между ее бедер.

Китти показалось, что кости плавятся, как шоколад в жаркой печи. Ее пальцы впились в плечи Кена, ища опоры, потому что мир вокруг вдруг пришел в движение и начал бешено вращаться. Пальцы Кена скользнули по влажным складкам ее плоти, язык очерчивал центр ее вселенной. Бедра Китти помимо ее воли начали выгибаться, описывая круги.

– Кен, – выдохнула она, балансируя на краю обрыва, и когда тот в ответ теснее прильнул к ней, воспарила над бездной.

Кен сжимал ее бедра, не давая ей упасть, иначе она уже давно сползла бы на пол. Когда бешеный стук крови в ушах сменился глухим гулом, Китти смогла наконец стряхнуть туман, застилавший глаза. Кен выпрямился, сжимая в руке презерватив. Его взгляд сверкал животной мужской радостью, а тело дрожало от напряжения. Он тяжело дышал, лоб его блестел от пота. Китти захлестнула обжигающая волна желания. Кен подхватил ее на руки, прижал к двери и одним мощным движением пронзил.

Их тела слились.

Боже, о боже… Его тело двигалось в упоительно медленном ритме, заставляя Китти стонать от наслаждения. Руки Кена, сжимавшие ее бедра, не давали ей ускорить темп или прижаться к нему еще теснее. Он сам решал, как все будет, и при мысли об этом по телу Китти пробегали волны дрожи, а пальцы на ногах сжимались сами собой. Каким-то чудом Кену удавалось сдерживаться, продлевая удовольствие, все вознося Китти к вершине блаженства, пока наконец она не взмолилась:

– Кен…

– Я знаю, – хрипло выдохнул он, касаясь губами уха Китти, продолжая скользить вверх и вниз, доводя ее до безумия. – Боже, я знаю.

Да. Он совсем потерял голову. Погиб. И она погибла. Погибла безвозвратно, цепляясь за него руками и ногами, хотя он крепко держал ее, не выпуская из объятий. Наконец огненная вспышка прокатилась по ее телу, словно взорвалась сверхновая звезда. И Китти вдруг поняла, что вовсе не погибла.

Она спаслась. Обрела себя.

Да. Прямо здесь, в бревенчатом домике, у двери, в объятиях сильного молчаливого Кена Уайлдера, мужчины, в которого, вопреки данному слову, она явно начинала влюбляться.

Кен проснулся внезапно. В темноте. После страстного безумия у двери по его телу еще разливалась усталость. Он и Китти рухнули на диван, так и не дойдя до кровати. Там они и заснули, хотя пришлось потесниться. Кен вдруг понял, что Китти плачет, словно у нее разрывается сердце. Его разбудили ее всхлипывания.

– Китти?

– Нет. – В ее глухом голосе слышалась боль, будто ей выламывали руки. – Нет, они не погибли, просто оказались в ловушке.

Крепко обняв девушку, Кен отвел с ее лица влажные волосы.

– Китти, это сон.

– Они живы. – Ее пальцы впились ему в грудь. – Пожалуйста, не дайте им умереть!

– Детка, проснись. Ну же. – Китти открыла глаза и замерла в его объятиях, тяжело дыша, будто только что пробежала марафон. – Это всего лишь сон, – мягко произнес Кен. Она вырвалась из его рук, и он потянулся, чтобы включить лампу. Ее глаза казались затуманенными. На бледной коже блестели капли пота. У Кена сжалось сердце от жалости и тревоги. – Китти…

– Воды, – прошептала она, прижав руку к горлу. – Я хочу пить.

– Ладно. – Он встал с дивана, вышел на кухню за стаканом, а когда вернулся, Китти успела натянуть на себя одеяло, которым он накрыл ее час назад.

Она лежала неподвижно, но Кену не верилось, что она уснула. Растянувшись на диване, он медленно привлек ее к себе. Она прильнула к нему, уткнувшись лицом в шею.

Кен успокаивающе погладил ее по спине, пытаясь согреть.

– Тебе снится такое каждую ночь?

– В последнее время стало меньше.

Иными словами, да.

– Китти, ты с кем-нибудь говоришь об этом? Потому что это может помочь…

– Нет. – Ее сотрясла дрожь. – Не поможет.

После трагедии на мосту Китти пыталась изменить свою жизнь к лучшему, и все же ей снились погибшие люди, ее мучило, что она осталась в живых.

А как пережил падение он сам? Падение, причиной которого стала его собственная ошибка? Падение, при котором, кроме него, больше никто не пострадал? Он жалел себя.

Его обожгло стыдом от этой мысли.

Нежно прижав к себе Китти, Кен стал гладить ее по голове и по спине, пока она снова не погрузилась в сон.

Но сам он долго не смыкал глаз.