И почему этот тип вечно появлялся именно тогда, когда она выглядела особенно нелепо или чувствовала себя рыбой, выброшенной из воды. Китти повернулась к нему. Сквозь запотевшие стекла очков она видела только расплывчатый силуэт, высокую темную фигуру самонадеянного красавчика Кена Уайлдера. Он подошел слишком близко. Выставив перед собой руку, чтобы его удержать, Китти уперлась ему в грудь ладонью. На ощупь он оказался твердым, как стена, вдобавок от него исходили спокойствие и уверенность. Даже сквозь джемпер она почувствовала жар его тела. И вместо того чтобы оттолкнуть Кена, она ухватилась за него, вцепившись в мягкую шерсть джемпера.

– Что случилось у гаража? – тихо спросил он, и ровный звук его голоса, словно прохладный снег, неожиданно успокоил ее расходившиеся нервы. Его ладони ободряюще легли ей на плечи.

– Ничего. Всего лишь слабый приступ паники. – «Ну ладно. Сильный приступ». – Не о чем беспокоиться. Все уже прошло.

– Хорошо. – Она почувствовала на себе пристальный, внимательный взгляд Кена Уайлдера, парня с копной непокорных каштановых волос, выгоревших на солнце, с пронзительными зелеными глазами и рыжеватой щетиной на загорелом лице. Сняв с Китти очки, он вытер запотевшие стекла краем джемпера. Она растерянно прищурилась, пытаясь сфокусировать взгляд, и вдруг с удивлением обнаружила, что сказала правду: паническая атака прошла. – Почему запотели стекла? – неожиданно спросил Кен. Вопрос застал Китти врасплох.

Впрочем, этот парень, похоже, весь состоял из сплошных неожиданностей.

– Хм… такое с ними иногда случается.

Он надел очки ей на нос. Китти могла бы предупредить его, что стекла снова запотеют, если он будет продолжать дышать ей в лицо, но внезапно осеклась. Ей неожиданно пришло в голову, что Кен вовсе не похож на классического красавца. Она вдруг заметила, что нос у него слегка искривлен, а левая бровь рассечена шрамом. Лучики-морщинки в уголках глаз показывали, что за его плечами настоящая жизнь, полная приключений. Он знал эти горы вдоль и поперек. Он изъездил весь мир на доске, пристегнутой к ногам. Китти замерла, глядя на него, как зачарованная.

Уж кому-кому, а этому парню не приходилось уговаривать себя не трусить и жить на полную катушку.

Убедившись, что за Китти можно не волноваться, Кен улыбнулся. В глазах его зажегся озорной мальчишеский огонек, и Китти вдруг охватило странное чувство. Неясное, мимолетное, оно промелькнуло и тотчас исчезло, оставив ощущение недосказанности… В глубине зеленых глаз Кена скрывалось что-то еще. Она не могла бы точно сказать, что именно, но ей захотелось это выяснить.

– И откуда этот приступ паники?

– Ну… – Китти дернула плечом. – Так, остаточные явления.

– Остаточные явления? После чего?

– Вы действительно хотите знать? Потому что прошлой ночью вы предлагали заплатить мне, чтобы…

– Я хочу знать, что вас испугало.

Ах, вот как? Он вовсе не хотел поболтать, просто встревожился. Наверное, решил выяснить, не нанял ли его братец на работу какую-то сумасшедшую.

Взяв блокнот для записей телефонных сообщений, Китти повернулась к экрану компьютера, на котором появились заголовки новостей «Яху», автоматически загруженные браузером «Сафари». А в следующий миг, к ее ужасу, включился новостной видеоролик об обрушении моста Санта-Моника. Словно в фильме ужасов, автомобили посыпались вниз.

Своей машины Китти не увидела. Ее автомобиль, сорвавшись с моста, застрял в кронах двух огромных деревьев. Она чудом осталась в живых, повиснув в воздухе.

Перед глазами у Китти поплыли серые пятна. Черт. Что-то упало на пол. Она поняла, что блокнот выскользнул у нее из пальцев.

– Китти?

С усилием сглотнув горький ком в горле, она закрыла страницу с видеороликом. Стало немного легче.

– Это длинная история.

– Так изложите ее вкратце, – невозмутимо возразил Кен и прищурился, внимательно ее разглядывая.

– Ладно. – Она старалась изо всех сил не говорить, даже не упоминать о случившемся. Но, похоже, это не пошло ей на пользу. – Я попала… в аварию. Довольно серьезную. Едва не погибла. Сказать по правде, я чудом уцелела. Боюсь, это не прошло даром. Временами на меня находит. Вот и все. – Она посмотрела на Кена и, увидев сочувствие в его глазах, решила, что ей больше нравилось, когда он злился. Гораздо больше. – Так вы поможете мне подвести итоги месяца?

В его глазах промелькнуло облегчение. Должно быть, он испугался, что Китти вот-вот выкинет что-нибудь ужасное. Например, разрыдается. Ха-ха! Она не такая размазня. Нет, в большинстве случаев ее голыми руками не возьмешь.

– Вы ведь помните меня по прошлой ночи? – отозвался Кен, решив ей подыграть и сменить тему разговора. Зацепившись большими пальцами за карманы джинсов, он привалился к письменному столу Китти. – Более черствого, неотзывчивого человека вы, кажется, в жизни не встречали?

– Это верно. – Конечно, Кен помог ей пережить паническую атаку, за что Китти была ему благодарна, но, вспомнив о его внезапном появлении ночью в спальне, она невольно вздрогнула. – Могу сказать в свою защиту, вы застали меня… врасплох прошлой ночью.

– Да. – Кен слабо улыбнулся, и у Китти промелькнула мысль, что от его улыбки легко потерять голову. – Я тоже был немного обескуражен.

– В самом деле? – Он казался… усталым и измученным, но держался свободно и непринужденно. Пожалуй, даже самоуверенно.

– Да, черт возьми. Придя домой, я обнаружил у себя в кровати прекрасную женщину, которую вовсе не укладывал в постель.

Китти задержала взгляд на его лице. Кен вел себя не слишком-то любезно, однако стоило ему назвать ее прекрасной, и она растаяла, что явно свидетельствовало о глубоком кризисе в ее личной жизни.

Впрочем, теперь она знала о Кене Уайлдере и кое-что еще, помимо того, что он спортсмен-профессионал. Скорее всего, женщины не давали ему проходу. Восторженные поклонницы и лыжницы, должно быть, сами вешались ему на шею.

– Я не знала, что вы знаменитость.

Кен озадаченно нахмурился, и Китти указала на увешанную наградами стену, напоминавшую церковный иконостас.

– Это дело рук Энни. – Кен неуютно поежился, оглядев награды. – Я множество раз снимал все это со стены. В последний раз она пригрозила лишить меня пищи, а я весьма серьезно отношусь к вопросам питания.

– Звучит невероятно. Вы олимпийский чемпион, победитель Всемирных экстремальных игр, обладатель…

– Я читал свою биографию. Спасибо.

Кен не любил говорить о своих спортивных достижениях, а Китти, напротив, хотелось поговорить о них.

– Ладно, мы можем притвориться, будто встретились впервые только сейчас.

– И что я не нашел вас у себя в постели?

– Да. Так и вправду было бы лучше.

Кен медленно покачал головой, в его взгляде сквозила неподдельная тревога.

– Не думаю, что мне это удастся.

– Почему?

– Потому что всякий раз, стоит мне зажмуриться, я вижу вас в постели. – Теперь в его зеленых глазах плясали озорные огоньки. – Без одежды.

Китти едва сдержала удивленный смешок: Кену удалось невозможное. То, что не удавалось еще никому. Он заставил ее забыть о кошмаре. Взглянув на него, она поняла, что этот парень вовсе не заигрывает с ней, а лишь пытается отвлечь ее от пугающих мыслей.

В этот самый миг Китти приоткрыла ему свое сердце.

Правда, только чуть-чуть, самую малость, потому что, несмотря на всю его привлекательность, в нем чувствовалось нечто опасное.

Господи боже, чертовы очки снова запотели. Китти поспешно сняла их.

– Вы знаете, что я не была раздета.

– Выходит, это мне приснилось.

– Я снилась вам голой? – Кен улыбнулся краешком губ, бесстыдно и насмешливо. На этот раз Китти не смогла удержаться от смеха. – Ну, мужчинам снятся подобные вещи, верно?

– Насколько я понял, я не снился вам голым.

– Нет. – Однако Китти не сомневалась, что будущей ночью увидит его во сне без одежды. – Мне показалось, что мы изрядно разозлили друг друга и расстались отнюдь не лучшими друзьями.

– Да, но, видите ли, раздражение и злость – порождение ума. А сны – область бессознательного. Вы снились мне голой вопреки моей воле.

– Я работаю на вас.

Усмешка Кена слегка поблекла.

– Нет, вы работаете на Стоуна.

Китти не могла бы сказать с уверенностью, что поняла, в чем заключается различие.

– Разве вы не один из руководителей компании «Уайлдер эдвенчерз»?

– Да, с некоторых пор. Похоже, я буду заниматься экспедициями и сопровождать часть групп.

– И подписывать чеки?

Кен окинул ее долгим взглядом, потом протяжно вздохнул.

– Возможно. Хотя в основном этим занимается Стоун. Он любит возиться с бумагами. Думаю, у него что-то не в порядке с головой.

– Когда-то я тоже любила бумажную работу.

– Когда-то?

– Теперь не слишком люблю. – Китти смущенно опустила глаза: взгляд Кена тревожил ее, казалось, он с легкостью проникал в ее мысли. – Ну, что скажете насчет итогов месяца?

– Я в этом не силен.

– А в чем вы сильны? – Он снова усмехнулся своей озорной улыбкой. У Китти подогнулись колени, но на этот раз огромный жуткий ратрак был совершенно ни при чем. – Ладно, – хихикнула она. – Не важно. Может, вы просто объясните мне, какого отчета ждет от меня Стоун…

– Меня не было здесь целый год. Я понятия не имею. – Вместо того чтобы сбежать, Кен выпрямился, небрежно скрестив руки на груди и выставив вперед ногу. Естественный и непринужденный, как всегда. Наверное, его ничто не может смутить, подумалось Китти.

– Вы уезжали на год?

– Около того. – Вытянув папку из пачки бумаг на столе, он раскрыл ее. – Интересно…

– Что?

– Это анкета, которую вы заполнили, поступая на работу, копия вашего водительского удостоверения и еще кое-что.

– Что? – Китти привстала, чтобы заглянуть в папку.

Кен повернул папку, показав ей фотографию на удостоверении. Китти сфотографировалась примерно год назад. В очках, с аккуратной гладкой прической.

На снимке она выглядела старше своих лет.

Кен внимательно рассмотрел снимок, потом перевел взгляд на ее лицо.

– Это не лучшая моя фотография, – поспешно заговорила Китти, защищаясь. – Но на ней я выгляжу ответственной и…

– Непохожей на кровавого убийцу? – В глазах Кена промелькнули насмешливые искорки. Он окинул взглядом ее пушистый свитер, шерстяные брюки и сапожки на высоких каблуках. – Не думаю, что вам стоит беспокоиться, Златовласка. Мне не верится, что симпатичная девушка-администратор из Лос-Анджелеса в сапожках на высоких каблуках может оказаться опасным маньяком. Не тот тип внешности.

Китти вытянула ноги под столом, чтобы скрыть сапожки.

– Ладно, положим, я выбрала не самый подходящий наряд, но просто потому, что хотела произвести хорошее впечатление. Это вовсе не говорит о том, что я из Лос-Анджелеса. То есть, может, мне просто нравится модная одежда. – Или распродажи… – Не стоит делать поспешных выводов…

– Но в вашей анкете говорится, что вы из Лос-Анджелеса.

– Ну да. – В недолгой борьбе ее любопытство победило смущение. – Что еще вы узнали обо мне?

Кен поднял папку, скрыв от Китти содержимое, что оказалось нетрудно при его высоком росте.

– Что вы поступили в финансовый колледж Южнокалифорнийского университета, но так и не получили диплом бухгалтера, потому что сомневались, что финансы – ваше призвание. У вас светлая голова, но вы чересчур скованны и осторожны.

Китти растерянно моргнула.

– В моей анкете говорится, что я скованна и осторожна?

– Нет, это я сам сообразил.

Зеленые глаза Кена светились улыбкой. Кроме того, уголок его рта насмешливо загибался вверх.

О господи, если даже колючий и ощетинившийся он казался привлекательным, то теперь, когда он улыбался…

«Больше не заставляй его улыбаться», – взяла на заметку Китти.

– Я вовсе не скованная и осторожная.

– Правда?

– Правда.

– В самом деле?

Китти поникла, словно шарик, из которого выпустили воздух.

– Ну хорошо, может, я и была слишком скованной и осторожной, но это осталось в прошлом. – В ответ Кен рассмеялся, отчего по телу Китти пробежала дрожь. «И даже не думай его смешить», – мысленно внесла она поправку к предостережению. – Дайте-ка это мне. – Она попыталась выхватить у Кена папку, но тот держал бумаги слишком высоко и продолжал читать, пользуясь своим немалым ростом. Ладони Китти бессильно легли ему на грудь. От его горячего, крепкого, мускулистого тела исходило ощущение силы. Его сердце билось ровно.

Этот мужчина казался твердым как скала.

Немного удивленная внезапно нахлынувшими ощущениями, Китти отдернула руки и отступила на шаг.

Кен продолжал читать, не обращая на нее внимания.

– В рекомендациях говорится, что вы добросовестная, аккуратная и трудолюбивая.

– Это правда. – Китти отвернулась, пытаясь овладеть собой. Ей никогда еще не доводилось испытывать одновременно приступ паники, досаду и желание. Ее все еще сотрясала легкая дрожь.

– Но здесь нет ни слова об авантюрной жилке.

Она снова взглянула на него.

Отбросив в сторону папку, Кен привалился бедром к столу.

– Вы любите рискованные приключения, Китти?

– Я же провела ночь с вами, верно?

– Это сошло бы за приключение, будь мы без одежды.

Китти вообразила себе эту картину, и на мгновение у нее перехватило дыхание. Что за чертовщина! Как будто у нее без этого мало проблем! Она не могла, сколько ни старалась, объяснить себе, отчего ее тело так странно реагирует на этого парня. Прежде окружавшие ее мужчины казались холодными, равнодушными, вечно занятыми и неприступными. Такими как ее отец. Или ее последний приятель, который держался с ней так отстраненно, что возникало желание пощупать у него пульс. Впрочем, как позднее выяснилось, он оказался женат.

Кен же вовсе не выглядел равнодушным или неприступным. И Китти могла бы прозакладывать последний доллар: он умело скрывал свои чувства. Она не понимала, откуда в ней эта уверенность, но точно знала, что ему знакомо ощущение внутренней пустоты, которое временами накатывало на нее.

– О, мне знакомо чувство опасности. – Это прозвучало довольно смело, но Китти вдруг обуяла небывалая отвага. Она понятия не имела, что заставило ее внезапно выпалить: – Я была на мосту Санта-Моника.

– Я тоже, – отозвался Кен. – Хотя и проездом.

– Нет, я хотела сказать, что была там, когда мост рухнул.

Кен на мгновение замер, не сводя взгляда с ее лица.

– О господи… Это правда?

– Да.

– Как же вы… – Он недоверчиво покачал головой. – Боже мой, в той катастрофе выжил лишь один человек. Женщина. Значит, это были вы? Как вам это удалось?

Китти прерывисто вздохнула. Поддавшись какому-то бесовскому импульсу, она рассказала о пережитом кошмаре, но ей больше не хотелось говорить об этом. Она старалась не вспоминать о катастрофе.

– Честно говоря, не знаю. Но потом во мне будто что-то щелкнуло. Я оглянулась на свою скучную, размеренную жизнь и… – Китти покачала головой. – Поняла, что живу лишь наполовину. Я ушла с работы и покинула Лос-Анджелес, чтобы начать все с чистого листа. Хочу заняться чем-нибудь стоящим, важным хотя бы для меня самой. Я обещала себе, что отныне буду вести жизнь яркую, полную приключений и риска, волнений и опасностей. Я села в машину и уехала.

– И решили остановиться здесь.

– По крайней мере на ближайший месяц. Я пока не знаю, что будет потом, но эта неуверенность в завтрашнем дне – часть моей новой жизни. Что бы ни ожидало меня в будущем, это будет еще более захватывающим и волнующим. Так что, отвечая на ваш вопрос, могу сказать: я пытаюсь привить себе дух авантюризма. И постоянно работаю над этим. Пока что у меня не слишком-то получается… – Ей вспомнилось происшествие у гаража. Китти неловко улыбнулась, будто извиняясь. – Я понимаю, что вывалила на вас много ненужный сведений. Наверное, со стороны это выглядит смешно, просто мне хотелось быть честной. Думаю, расставшись с привычным комфортом и забравшись в такую даль, я доказала, что не лишена авантюрной жилки.

Кен долго молчал, внимательно, без улыбки изучая Китти, словно увидел впервые. Он казался на удивление серьезным.

– Нужна смелость, чтобы совершить то, что сделали вы, – тихо произнес он наконец. На его лице, обычно бесстрастном, отражалась целая гамма чувств.

«Он знает, о чем говорит», – догадалась Китти. Она лишь теперь осознала, как отчаянно ей хотелось, чтобы кто-то ее выслушал и понял.

– Вы так думаете? – тяжело сглотнув, прошептала она.

– Да, – чуть слышно выдохнул Кен. – И ваша честность дорогого стоит. Она куда важнее духа авантюризма. Простите, что подшучивал над вами.

С этими словами он оттолкнулся от стола и вышел из приемной.

Поскольку Стоун с Ником отправились сопровождать группы туристов, Кен оказался предоставлен самому себе. Ему нужно было подумать. В прежние времена он имел обыкновение думать, съезжая с горы на сноуборде.

Однако после его грандиозного падения прошло больше года, и с тех пор он так больше и не встал на доску.

Возможно, он боялся?

Пожалуй, нет. Разве что он боялся признаться себе, что боится. И все же его по-прежнему тянуло в горы.

Эта мучительная тоска по горам подтачивала его силы, точно смертельная болезнь.

Но, черт возьми, он должен был многое обдумать. Поэтому, как в старые добрые деньки, когда он не мог позволить себе купить билет на подъемник, Кен карабкался на Вдовью гору с доской за спиной. Восхождение тянуло на сто баллов по десятибалльной шкале, но Кен проделывал его столько раз, что мог бы подняться на гребень с завязанными глазами.

Резкий ветер холодил взмокшую от пота спину, но не от этого Кена сотрясала дрожь. Он знал, что ни за какие сокровища не снимет со спины сноуборд. Всякий раз, стоило ему попытаться, пальцы начинали трястись, и перед глазами, как в цветном кинофильме, прокручивалась сцена падения. Он участвовал в борьбе за титул чемпиона мира. Требовалась предельная сосредоточенность, а он допустил промах, потерял равновесие, упал и очнулся лишь в швейцарской больнице. Он целый месяц пролежал на спине и перенес три хирургические операции, одна из которых едва не окончилась летальным исходом. Последующие одиннадцать месяцев он провел, странствуя по планете и жалея себя, потому что потерял то единственное, к чему всегда стремилась его душа.

Сноуборд давил на спину, пригибая его к земле. Кену хотелось мчаться по склону. Хотелось услышать рев восторженной толпы, вновь испытать пьянящее ощущение скорости, пролетая сквозь ворота и направляясь к линии финиша…

Но он знал, что больше этому не бывать. Никогда.

«Мы сделали все от нас зависящее, теперь дело за вами. Остальное в ваших руках», – объявил ему последний доктор.

Но Кен так и не смог восстановить прежнюю форму. Он даже не приблизился к ней. Подвижность вернулась к нему лишь частично, на семьдесят процентов. Иными словами, отныне он мог съехать с горы не хуже обыкновенного любителя, но…

Но о мировых чемпионатах можно было забыть. Он утратил мастерство, которое оттачивал год за годом с пяти лет, исполненный решимости, упорства и отчаянного желания вырваться из ненавистной привычной жизни. Даже после того, как Энни заменила ему родителей, он продолжал упрямо идти к своей цели.

Кен стал лучшим из лучших, что позволило ему навсегда покончить с бедностью. При желании он мог бы всю оставшуюся жизнь путешествовать по миру. На него смотрели с обожанием и восхищением, как на человека, достигшего вершины успеха.

Но теперь все это осталось в прошлом. Проклятие! Так и не сняв со спины сноуборд, Кен начал спускаться с горы. Мышцы здоровой ноги ныли от усталости, а больное колено горело огнем, но он не обращал внимания. Пройдя пару сотен ярдов, он услышал чей-то испуганный вопль.

– Вот дьявол! – донеслось сверху.

– Коуди, берегись! Черт, впереди дерево! – в ужасе выкрикнул кто-то еще.

Двое подростков вылетели из-за деревьев за спиной у Кена, каким-то чудом не зацепившись за стволы, и свалились в снег к его ногам.

– Господи, Так, – ахнул Коуди, переворачиваясь на спину. – Боже милостивый. – Он торопливо охлопал себя. – Кажется, мы живы.

– Вроде бы. – Подняв голову, Так улыбнулся Кену. – Дружище, мы тебя чуть не укокошили.

Это вряд ли, подумал Кен. Ни один из этих парнишек не смог бы его задеть, даже если бы постарался. На вид им было лет пятнадцать-шестнадцать. Оба в вязаных шапках, низко надвинутых на глаза, в мешковатых горнолыжных костюмах и с характерным загаром сноубордистов на лицах (обгорелые щеки и носы, а также широкие белые полукружья под глазами – следы от очков).

Коуди слегка потянул вверх шапку, чтобы лучше видеть.

– Ого! – Он вгляделся в лицо Кена. – Эй, да я тебя знаю.

Кен отрицательно покачал головой.

– Да нет же, друг, я знаю. Ты Кен Уайлдер. – Он ткнул Така кулаком в грудь. – Эй, старик, это же он, смотри.

– Классно! Послушай, друг, может, дашь нам какой-нибудь совет?

– Держитесь подальше от деревьев, пока не научитесь кататься.

Оба парня расхохотались, хлопая друг дружку по спине.

– А почему ты идешь? Не хочешь съехать на сноуборде? – спросил Кена Коуди.

– Как твое колено? – вмешался Так. – Не лучше?

– Нет. – Кену не хотелось говорить правду, признаваться, что лучше уже не будет, что он сменил амплуа, превратившись в профессионального слабака, сломленного жизнью.

– А ты не думал о том, чтобы давать уроки? Моя мама заплатила бы хорошие деньги, если бы ты научил меня, как управлять доской, не ломая костей. – Так закатал рукав куртки, показав гипсовую повязку на запястье.

Учить других, как разрушить собственную жизнь? Дельная мысль, ничего не скажешь.

– Нет.

– Мы могли бы спуститься вместе. Ты бы рассказал нам о Всемирных экстремальных играх 2006 года, где ты…

– Извини. Не получится. – Лица ребят огорченно вытянулись, и Кен почувствовал себя последним идиотом. Законченным неудачником. – Но вы можете заглянуть ко мне как-нибудь. – Он вспомнил о шкафах, битком набитых спортивной одеждой и снаряжением, предоставленными спонсорами. Этого барахла хватило бы на сотню жизней. – У меня полно лишнего снаряжения. Может, вас что-то заинтересует.

– Круто!

– А можно нам привести друзей? – спросил Так, сияя от радости.

– Да. – Почему бы и нет, черт побери? Он уже ощущал себя жалким клоуном, так отчего бы не выступить в этом жанре?

– Может, ты снова вернешься в спорт еще до конца нынешнего сезона, и мы будем болеть за тебя, – мечтательно протянул Коуди. – Ну может, позднее.

Глядя на юные счастливые лица мальчишек, Кен почувствовал, как желудок стянуло тугим узлом. Ему хотелось сказать: «Оставьте меня в покое, черт возьми», но у него не хватило духу. Он не мог смотреть в сияющие, полные надежды глаза этих пареньков и разрушить их мечты только потому, что вся его жизнь пошла под откос.

– Да, может быть.

– Классно!

Они снова покатились вниз, споря, кого взять с собой к Уайлдеру, и Кен побрел следом.

Тяжело ступая по снегу.