Прилетев к водопадам вместе с туристами, Стоун и Ник провели весь день, совершая вертикальные восхождения. К вечеру они преодолели четыре склона и обосновались на вершине горы Пайут, оглядывая лежащие внизу горы и долины, похожие на рай.

– Это зрелище никогда не надоедает, – заметил Ник.

– Точно, – кивнул Стоун, выключив айпод. – Напрасно Кен не полетел с нами.

– Он сказал, что сам еще не знает, чем ему хотелось бы заняться. Он пока даже не уверен, что останется.

– Ясно. – Они оба хорошо знали Кена и давно привыкли к его упрямству. – Я ему позвоню.

– Не надо, – возразил Ник.

– Почему?

– Потому что этим ты его только взбесишь.

– Вовсе не обязательно.

– Ты его брат. А братья вечно грызутся.

Да, но Стоуна не отпускала тревога. Возможно, потому, что он был средним ребенком в семье и привык беспокоиться обо всех, а может, оттого, что их отец никогда не заботился о Кене. На самом деле, малыш чертовски раздражал Уильяма. Мало того, что тот был ему не родным, так еще родился болезненным и слабым. Правда, в конечном счете Кен вырос здоровым, несмотря на суровую отцовскую дисциплину и муштру. Мальчик попал к Энни, что, по убеждению Стоуна, и спасло ему жизнь.

Старик давно умер, но Кен по-прежнему принимал все слишком близко к сердцу и тяжело переживал любую неудачу. Он приобрел привычку замыкаться, подавляя всякое чувство еще до того, как стремительный взлет к успеху, известности и славе окончательно отдалил его от семьи. А потом случилось падение со сноуборда, и Кен лишился того, что любил больше всего на свете.

Спорт поддерживал дух Кена, давая ощущение полноты жизни, мощи, уверенности. Утратив точку опоры, он почувствовал себя потерянным. Теперь он уже не мчался вперед, на бешеной скорости рассекая воздух, а беспомощно балансировал, пытаясь удержаться от падения, отчаянно ища свое место в жизни. Стоун не знал, сколько должно пройти времени, прежде чем Кен поймет, что источник сил в нем самом, а не вовне.

Ник укоризненно покачал головой, видя, как Стоун набирает номер брата.

– Вы потерялись? – сухо поинтересовался Кен.

Услышав голос брата, Стоун испытал неимоверное облегчение, и сейчас же в нем вспыхнуло раздражение. Так бывало всегда. Стоун, словно наседка, старательно опекал всех, особенно Кена, а тот делал все возможное, чтобы брат его возненавидел.

– Мы возвращаемся, чтобы завтра отправиться в лыжный поход. Ник собирается зайти за тобой. – Ник выразительно возвел глаза к небу. – Мы могли бы неплохо провести время, – продолжал Стоун. – Наши клиенты – кучка избалованных богатеньких сынков, которые мечтают не столько о лыжах, сколько о том, чтобы посидеть в горах, наслаждаясь видом и попивая пиво.

– Несколько лет назад ты и сам был таким.

– Я никогда не ставил пиво выше лыж.

– Верно. Ты больше интересовался женщинами.

Стоун мысленно согласился.

– Так ты идешь с нами?

– Нет.

Стоун старался сохранять невозмутимость, но ему это не особенно удавалось: его мучил страх, что Кен сбежит.

– Похоже, тебе не сидится дома? Богом клянусь, если ты снова подумываешь куда-нибудь сорваться, я привяжу к твоим ногам бетонный блок.

– Господи, расслабься. Я никуда не собираюсь. – Кен нерешительно помолчал. – Я бродил по горам. У меня распухло колено.

После травмы Кена постоянно терзала боль, а его братья, вынужденные молча наблюдать, как он страдает, мучительно переживали собственное бессилие. Стоун не знал, что по прошествии года боль так и не отступила и Кену приходится изо дня в день сражаться с безжалостными демонами. Стоун провел ладонью по лицу, пытаясь сдержать невольную дрожь в голосе. – Ты по-прежнему занимаешься физиотерапией?

– Да.

– И принимаешь лекарства?

– Я бросил их тогда же, когда уехал от вас.

– А ты…

– Стоун. – В голосе Кена слышалась досада и иное чувство. Признание поражения? Что бы это ни было, голос звучал странно, будто принадлежал не Кену, а кому-то другому. – Просто сегодня выдался неудачный день.

Стоуна охватило сочувствие, но он не подал вида, зная, что брат ощетинится и лишь больше замкнется.

– Извини, я не знал, что ты еще слишком слаб. Лучше посиди дома и отдохни. – За спиной у Стоуна Ник шумно вздохнул, но тот сделал вид, будто ничего не слышал. – Попробуй поспать, может, полегчает.

– Чего-чего ты не знал? Пошел ты к дьяволу! – «Ну слава богу. Вот это уже похоже на Кена», – с облегчением отметил про себя Стоун, чувствуя, как где-то внутри развязывается узел напряжения. С разбитым коленом они как-нибудь справятся. С гордостью и упрямством Кена тоже. Конечно, это будет непросто, придется выдержать не одну битву, но если Кен снова исчезнет, разразится катастрофа, которой им уже не пережить. – Послушай, я вернулся, ясно? Я здесь, и я… стараюсь. Пытаюсь помочь, как ты просил.

– Я бы предпочел услышать, что ты сам захотел вернуться, – отозвался Стоун.

– Ну над этим я тоже работаю. Кстати, за последние два часа я принял по меньшей мере четыре заказа на групповые походы, которые принесут вам больше денег, чем вы заработали в прошлом месяце.

– Так ты поэтому сказал Китти, что я утрою ей зарплату, если она замолчит?

– Значит, она упомянула об этом?

– Еще бы.

– А она говорила, что выжила после обрушения моста Санта-Моника?

– Да.

– Она… другая.

– Ты хочешь сказать, что она не целует землю, по которой ты ступаешь?

– Вообще-то, желающих больше нет, – хмыкнул Кен.

«И он не знает, как быть с этим дальше», – догадался Стоун.

– Я не блюститель нравов, но эта девушка не в твоем вкусе.

– Ну тебя это никогда не останавливало, амиго.

Кен не слишком деликатно намекнул на историю, случившуюся летом два года назад, когда Стоун провел бурную ночь с двумя уборщицами, сестричками пуэрториканками. Они подцепили его вечером в баре, где он успел накачаться водкой и «насладиться» скверным караоке. Сестры отлично знали свое дело и оказались чертовски страстными, но, к несчастью, совершенно безумными.

– У меня был сложный этап в жизни. Но теперь это позади, ясно?

– Ну то же случилось и со мной, – усмехнулся Кен.

– Так ты бросил выкаблучиваться? Боже, надеюсь.

Кен хрипловато рассмеялся, прежде чем оборвать разговор. Сложив телефон, Стоун встретил взгляд Ника.

– Ну, – протянул Ник, – по крайней мере, он все еще с нами.

– Да, но надолго ли? Кен заинтересовался Китти, это любопытно.

– Он сказал, что ни разу не был с женщиной, с тех пор как Серена его бросила.

– Уже год, – задумчиво произнес Стоун. – На него не похоже.

– Потому что раньше ему не приходилось проявлять инициативу.

– Пожалуй. – Стоун убрал телефон в карман. – Кто отпускал Ти Джея в поход на целый месяц, чтобы освободить его от каждодневных забот о ранчо, включая хлопоты с нашим младшим братишкой?

– Ты. Ты не любишь оставлять дом надолго, сам знаешь. Кроме того, тебе нравится командовать, выступать в роли старшего и следить, чтобы все исполняли твои указания.

– Ты говоришь точь-в-точь как Энни. – Ник внезапно замолчал. Он появился в жизни братьев задолго до основания «Уайлдер эдвенчерз». Ник учился в школе с Энни, влюбился в нее с первой же встречи и помогал ей растить Кена. Потребовалось немало времени, чтобы убедить Энни выйти за него замуж. Как и все Уайлдеры, она с бешеным упорством отталкивала от себя людей, даже самых преданных и близких. – Чертов развод, – проворчал Стоун.

Немногословный Ник угрюмо кивнул в ответ.

– Ты, видно, решил, что так будет лучше для нее, раз это ее идея. Но теперь она бесится еще больше. – Стоун испытующе взглянул на Ника. – Что думаешь делать? Может, вам стоит помириться?

Ник покачал головой:

– Она положила глаз на парня из службы доставки.

– Что?

– Ей нравятся его шорты.

– Так купи себе новые шорты, дружище.

– Она говорит, что я ее не замечал. – Ник пожал худыми плечами. – Черт, я даже понятия не имею, что это значит.

– Может, это какой-то особый женский код. Может, она думает, что ты ее не любишь.

Ник замер с ошеломленным видом.

– Как она может так думать? Я продал свой джип, чтобы купить ей кольцо. А когда у нее обострился диабет и она заболела, я продал свой «скайкрейн». Я продал душу ради нее, а она говорит, что я ее не замечал?

– Так заметь ее наконец.

– Угу. И как же именно? Может, посоветуешь? Есть у тебя какие-нибудь мысли на этот счет?

– Нет. Но она злющая, как черт, и пугает людей. Если ты не начнешь ее замечать как можно скорее, нам всем придется расплачиваться.

– Ты хочешь сказать, мне нужно во что бы то ни стало сохранить брак ради тебя?

– Ради благополучия «Уайлдер эдвенчерз», – заявил Стоун.

– То есть ради тебя.

– Ну да.

Ник удрученно покачал головой:

– Все вы, Уайлдеры, сумасшедшие.

– Ты только сейчас это понял?

Китти с удивлением обнаружила, что в горах силы восстанавливаются иначе, чем в городе. Ей по-прежнему с трудом удавалось заснуть ночью, но, как ни странно, даже короткий сон приносил ощущение бодрости.

Возможно, так действовал на нее воздух высокогорья.

Каждое утро, идя от своего домика к главному коттеджу, она с восхищением оглядывалась вокруг. Здесь дышалось по-другому, более глубоко, и виделось яснее, дальше. Небо казалось шире, зимний пейзаж ярче, а таинственный шорох в кустах заставлял Китти ускорять шаг и вприпрыжку взбегать по ступенькам крыльца.

В существование снежного человека ей верилось с трудом, но кто бы ни подкрадывался к ней из-за кустов, его явно мучил голод. Внезапно Китти охватила злость. Она не желала пускаться в бегство, как испуганный кролик. Китти замерла, глядя на кусты, которые вдруг перестали шуршать.

– Недолго тебе прятаться, – грозно прошипела она. – Скоро ты покажешься мне на глаза.

Из-за угла дома вышел весело ухмыляющийся Стоун с горными лыжами на плече.

– Разговариваете с кустом толокнянки?

– Он первый заговорил со мной. – Стоун рассмеялся, качая головой, и, обогнав девушку, зашагал вверх по лестнице. – Серьезно, кто прячется в этих кустах? – бросила Китти ему вслед.

– Пауки-птицееды, еноты, койоты… да кто угодно.

Ей не хотелось даже думать об этом. Лучше бы она не спрашивала. Повернувшись, Китти хмуро оглядела куст.

– Ладно, ты победил в этом раунде. – Из чувства протеста она задержалась на крыльце, вдыхая свежий морозный воздух. Над горами стояла прозрачная, хрустальная тишина. Снег искрился в лучах утреннего солнца. Это поразительное, невероятное, ни на что не похожее зрелище действовало… до странности умиротворяюще.

Китти неожиданно пришла в голову дикая мысль, что этим новым ярким впечатлениям она обязана катастрофе на мосту.

Теперь ее жизнь определенно нельзя было назвать монотонной и скучной.

Дверь в коттедж отворилась, выглянула Энни.

– Ты собираешься весь день стоять здесь и мечтать или, может, все же зайдешь, чтобы попробовать самый вкусный омлет?

– Приготовленный вами?

– А кем же еще?

Китти вошла в коттедж, съела омлет, который и впрямь оказался божественным, и затем провела день, занимаясь организацией походов, отвечая на звонки, улаживая всевозможные рабочие вопросы и помогая Стоуну занести в каталог и отнести на склад демонстрационные образцы снаряжения, которыми снабжали фирму многие известные спортивные компании.

Вечером прибыли туристы, чтобы занять свои комнаты в пансионате, и гостиная превратилась в бар. В камине разожгли огонь, Энни подала еду, заиграла местная музыкальная группа, и Ник взял в руки гитару.

Стоун кружил по залу, обходя гостей и принимая заказы на выпивку.

Кен стоял за стойкой бара, разливая спиртное. Его длинное, стройное, мускулистое тело плавно покачивалось и двигалось в такт музыке. Он смешивал коктейли и наполнял бокалы с ловкостью, за которой угадывались долгие годы практики. Должно быть, ему не впервой выступать в роли бармена, догадалась Китти. Он тоже неплохо умел располагать к себе гостей. Три молодые женщины у стойки смеялись, весело болтая и флиртуя с ним. Стоило им отойти, их место мгновенно заняли другие девушки.

Китти наскоро перехватила пару тарталеток, улыбнулась Нику, который оказался на удивление хорошим гитаристом, затем подошла к Стоуну, и тот представил ее гостям. Однако весь вечер Китти то и дело поглядывала на широкоплечую фигуру Кена.

Он был одет в распахнутую на груди клетчатую фланелевую рубашку, под которой виднелась синяя футболка. Свободные джинсы низко сидели на узких бедрах. Китти не видела за стойкой его ботинок, но не сомневалась, что они не зашнурованы, а брючины заправлены внутрь. Простая удобная одежда, типичная для жителя гор, но самому мужчине вовсе не подходило слово «типичный».

Когда стайка девушек, покинув Кена, перешла на импровизированную площадку для танцев, Китти направилась к нему. Кен ставил на поднос бокалы с коктейлем «Маргарита», напевая песню в стиле альт-рок, которую играл Ник со своей группой.

– Похоже, вы в этом деле мастер, – проговорила она.

– По части коктейлей? Да, должен признать, у меня это неплохо получается.

– И в общении с людьми. – Китти выразительно указала взглядом на танцующих девушек. Некоторые из них пожирали Кена голодными глазами. – Они так и падают к вашим ногам.

Он взглянул на нее поверх шейкера своими зелеными глазами, и по телу Китти пробежала дрожь.

– Все падают?

– Ну я еще держусь.

Он улыбнулся краешком губ.

– Увы.

– О, дело вовсе не в вас. Просто я решила сделать небольшой перерыв и воздержаться… от падений.

Пристально глядя ей в глаза, Кен наполнил коктейлем бокалы с присыпанными солью краями и протянул один ей.

– Почему же?

Она жестом отказалась от «Маргариты».

– Нет, спасибо. Я легко пьянею. А перерыв я решила сделать потому, что последний парень, с которым я встречалась, оказался женат.

Кен поморщился:

– Да, все мы законченные придурки.

– Не все.

– Все, – твердо возразил он.

– Что ж, не будем спорить, пусть каждый из нас останется при своем мнении, – пробормотала Китти, стараясь не поддаваться завораживающему взгляду его глаз, которые, похоже, замечали куда больше, чем ей хотелось бы. – Но если мне не везет с парнями, это еще не значит, что я с ними навсегда покончила. Я еще попытаю счастья.

– В этом деле мало кому везет.

– Ох, не знаю. – Китти улыбнулась. – Подозреваю, что у вас на личном фронте все складывается успешно.

– Ну, нет. На этом я поставил крест. – Он вышел из-за стойки, чтобы раздать коктейли, и Китти решила было, что разговор окончен, но, когда поднос опустел, Кен вернулся и, улыбнувшись ей, снова занял место бармена.

– Вы завязали с сексом? – не удержавшись, спросила Китти.

Его губы насмешливо скривились.

– Не нарочно. Так уж вышло. Но, если подумать, мое воздержание тянется уже довольно долго.

– Жалеете об этом?

– Теперь, когда вы спросили, пожалуй, да. – Закатав до локтей рукава рубашки, Кен облокотился на стойку, наклонился к Китти и лукаво прищурился. Его насмешливый озорной взгляд подействовал на нее, как бокал «Маргариты». – А почему вас это интересует? Хотите предложить мне освежить воспоминания?

Что-то дрогнуло у нее внутри, но Китти не вчера родилась. Усилием воли она отвела взгляд от лица Кена. Правда, она невольно уставилась на его широкую грудь и на сильные руки, на грубоватые, как он сам, покрытые шрамами, мозолистые ладони.

– Подобные приемы флирта обычно срабатывают? – прошептала она.

Кен негромко рассмеялся.

– Я чертовски давно не пробовал их применять, уверяю вас.

Подошел Стоун, с подозрением глядя на брата.

– Пускаешь в ход свои чары?

– На эту девушку знаменитые чары Уайлдера не действуют. – Взгляд Кена по-прежнему не отрывался от Китти. – Похоже, у нее иммунитет.

– Умная женщина.

Умная женщина не станет связываться с Кеном Уайлдером. Но хватит ли ей ума держаться подальше? Китти почувствовала, что чем дольше она смотрит на братьев Уайлдер, сногсшибательных красавцев с одинаковыми плутоватыми улыбками, тем меньше у нее шансов сохранить жалкие остатки здравомыслия.

Как-то вечером, несколько дней спустя, Энни повезла Китти на озеро Джунипер, чтобы покататься на коньках и посидеть у костра. Ночь выдалась лунной, и, когда по узкой, извилистой, едва заметной на снегу дороге они выехали к озеру, окруженному со всех сторон черными громадами гор, Китти восторженно замерла, широко открыв глаза. Замерзшее горное озеро сверкало и искрилось в лунном свете, но самое поразительное зрелище представляли собой Ник, Стоун и Кен, кружившие по льду с такой легкостью и быстротой, будто родились с коньками на ногах.

– Ты только посмотри на них.

– Да, они с детства играют в хоккей, – отозвалась Энни, не заметившая благоговейного восхищения Китти. – Не обращай на них внимания.

Ник так стремительно пронесся мимо них, что показался расплывчатым пятном. Энни проводила его взглядом, полным затаенной тоски и желания. Китти заметила этот взгляд, и у нее невольно сжалось сердце.

Смущенно отведя глаза, она надела одолженные коньки и робко встала на лед, наблюдая за Кеном, который плавно скользил по озеру.

«Интересно, он всегда так потрясающе выглядит, чем бы ни занимался?» – промелькнуло у нее в голове.

«Наверное, да», – подумала Китти, и тут же попыталась вообразить, что еще удается ему так же хорошо. Перед глазами у нее сама собой возникла картина: Кен медленно снимает с нее одежду, улыбаясь своей озорной, плутовской улыбкой, потом приникает губами к ее обнаженному телу…

Тут ноги у нее подогнулись, и, скрипнув зубами, она грохнулась на лед. Китти приземлилась на самую мягкую часть своего тела, на зад, но ощущение было не из приятных.

Кен мгновенно замер на месте. Он скользил по льду с такой легкостью, что Китти захотелось наподдать ему пониже спины.

– Лучше молчи, – предупредила она, ткнув пальцем в его сторону. – Не хочу ничего слышать. Разве что слова восхищения, как мне удается кататься на коньках не хуже тебя.

Широко улыбнувшись, Кен поднял Китти на ноги, а когда колени у нее снова начали дрожать, удержал ее от нового падения.

Мгновение назад она представляла себе, как его руки гладят ее обнаженное тело, и вот он уже держал ее в объятиях. Мысли ее смешались, будто в мозгу замкнуло электропроводку, соски сжались и отвердели.

Громадным усилием воли Китти прогнала от себя навязчивые образы. За неделю, пролетевшую со дня возвращения Кена, она успела убедиться: он не из тех парней, что распускают руки. Стоун с Ником, как и Энни, вечно толкались, обнимались, хлопали друг друга по плечу или случайно касались собеседника во время разговора.

Но только не Кен.

Однако теперь он держал ее за плечи. Глядя ей в глаза.

– Ты не сказала, как пережила катастрофу на мосту, – прошептал Кен. – Ты поранилась?

– Отделалась несколькими ожогами и сломанным запястьем. – Китти прибегла к своему шаблонному ответу. Короткий и исчерпывающий, он пресекал дальнейшие расспросы. – Могло быть хуже.

– Однако эта мысль не всегда утешает.

– Да. Верно. Далеко не всегда. Немного удивленная проницательностью Кена, Китти вгляделась в его лицо. Он грустно усмехнулся. – Ну что, будешь учиться?

Глаза его блеснули решимостью, а в следующий миг он обхватил ладонями ее бедра и мягко повернул ее спиной к себе. Не успела она опомниться, как оказалась в кольце его рук. Длинные ноги Кена прижались к ее бедрам. От его широкой груди исходило тепло. Потом он слегка наклонился, и они заскользили по льду.

Все быстрее и быстрее.

– О господи!

– О господи? Это хорошо или плохо?

– Хорошо. – Однако Китти говорила не о коньках. Пейзаж проносился мимо нее с головокружительной скоростью, но не по этой причине у нее кружилась голова. Нет, виной тому были крепкие, сильные руки Кена. Эти руки, обнимавшие ее за талию, напомнили Китти, что прошла целая вечность с тех пор, как в последний раз к ней прикасался мужчина.

Черт возьми, как давно это было.

Положив голову Кену на плечо, она заглянула ему в лицо. Он не надел шапку, и светло-каштановые вихры торчали во все стороны. Должно быть, вместо расчески он воспользовался пятерней. Его подбородок зарос щетиной. Узкий шрам, рассекавший левую бровь, вовсе не выглядел старым, в отличие от плетеного кожаного браслета на запястье. Китти задумчиво потеребила тонкий ремешок. Почувствовав прикосновение, Кен опустил глаза.

– Привез из путешествия?

– Из Южной Америки. – Они мчались по льду озера. Китти чувствовала спиной мощное мускулистое тело Кена, горячее, словно печь.

Но еще жарче пылал огонь у нее внутри.

– Нога тебя не беспокоит? – Кен удивленно приподнял брови. – Прости. Я заметила, что ты иногда прихрамываешь. – А ещё он никогда не сопровождал группы в походы, где требовалась большая физическая нагрузка. По молчаливой договоренности такую работу брали на себя Стоун или Ник. И никто не объяснял почему.

– Это из-за колена, – отозвался Кен. – Но если не прыгать, все обойдется.

Она едва держалась на ногах, а он говорил о каких-то прыжках. Китти хотелось расспросить его о больном колене, об остановившемся пустом взгляде, который она иногда у него замечала, о том, почему остальные никогда не говорят об этом и почему во всем соглашаются с ним, стараясь его защитить. Но Китти промолчала. Она чувствовала, что Кен устал от вопросов, и не хотела заставлять его вспоминать о неприятном, когда на лице его сияла улыбка.

– Значит, тебе надо быть осторожнее, – произнесла Китти и тут же вспомнила, что ей самой этот совет никогда не помогал. – Но не забывай, что жизнь продолжается. И нужно брать от нее как можно больше, пользуясь тем, что тебе дано.

Уголок рта Кена насмешливо дернулся. Руки крепче обхватили талию Китти.

– Этим ты и занимаешься?

Она уже не смотрела, куда едет. Она видела лишь его лицо. Его губы. Наверное, целуется он просто умопомрачительно…

– Не надо, – прошептал Кен. Взгляд Китти метнулся вверх, встретившись с его взглядом. – Не делай того, о чем можешь пожалеть, Златовласка.

– А откуда ты знаешь, что я буду жалеть?

Он покачал головой.

– Это плохая идея. Нам не стоит быть вместе.

– Почему?

– У меня есть одна черта. Я не испытываю сожалений. Я не буду жалеть о том, что провел ночь с тобой, но не уверен, что ты сможешь сказать то же самое о себе.

Станет ли она раскаиваться, проведя ночь с ним? Нет, черт возьми. Но будет ли она сожалеть, когда через несколько недель работа закончится, а ее сердце останется с ним? Потому что именно так и случится, в этом Китти не сомневалась, и ничего хорошего это не предвещало.

Не услышав ответа, Кен снова усмехнулся краешком губ и уткнулся подбородком ей в макушку.

– Так я и подумал.