Харли отперла дверь, прошла в кухню, открыла холодильник и разочарованно нахмурилась.

Ти Джей склонился над столом и стал рассматривать разложенные карты.

– Собираешься это заполнить?

Она замерла, вспомнив, что к картам прилагалось заявление на работу и… список, где указывались все «за» и «против» Ноулана и его самого.

Стыд и ужас наполнили ее, когда она бросилась к столу.

– Отдай мне это!

Он еще не успел увидеть список, поэтому улыбнулся, не понимая, что ее так взволновало:

– Все в порядке. Заявление просто формальность для нашего зануды адвоката.

И в этот момент взгляд упал на то, что было в руках, и глаза широко раскрылись.

– А вот это уже интересно!

Она бросилась на него:

– Ти Джей, черт возьми! Это личное…

– Ага, достоинства Ноулана: обеспечил работой, улыбка… тело.

Харли едва не запрыгивала на него, пытаясь схватить бумагу.

Он же, спокойный, как никогда, рассудительно произнес:

– Ты права: у Ноулана прекрасная улыбка, – но почему-то тебе больше не хочется его поцеловать, с тех пор как поцеловала меня. Определенно мы идем по кругу.

Она с жалким стоном прекратила свои попытки выхватить из его рук злополучный список и уронила голову ему на грудь. Его сердце билось ровно, чего не скажешь про ее: того и гляди вырвется из груди.

Он пригладил ей волосы и продолжил:

– А вот и мои достоинства. «Лучшее тело в Вишфуле, а может, и на всей планете». Приятно знать.

Взгляд, который он ей послал, был такой жаркий, что, казалось, опалил каждое нервное окончание.

Харли ткнула кулачком его в грудь в надежде, что он опустит руку и она сможет выхватить бумагу, прежде чем он дойдет до основного.

– «Первый мужчина за весь год, подаривший мне оргазм», – прочитал Ти Джей и замолчал.

Она чувствовала, что он наблюдает за ней, но вместо того чтобы поднять голову, снова его ударила.

Он захватил ее запястья одной рукой и прижал к стойке, без усилий удерживая своим телом.

– Так чего я не должен видеть, Харли? Что я знаю тебя? Больше, чем тебе хотелось бы?

Она слышала улыбку в его голосе. И это еще не все. Оказавшись прижатой им, чувствовала, какой он твердый.

Она ткнулась головой в каменную мощь его груди.

– Ты осел!

Он тихо рассмеялся, касаясь губами ее шеи, и хрипло пробормотал:

– Что, если я скажу, что не могу не думать о тебе? И если чье-то сердце в опасности, так это мое? Что же до намерений…

Он отбросил список и еще теснее прижался к ней, позволив безошибочно ощутить, каковы они.

Неожиданно ей показалось, что в комнате почти не осталось воздуха и именно этим объясняется, почему она растаяла в его объятиях, хотя собиралась держать себя в руках.

Она подняла голову, намереваясь объяснить свое поведение, но выражение его лица остановило. Его улыбка была такой теплой, даже нежной. Глаза светились. Нагнув голову, он прижался к ее щеке своей, потом коснулся губами виска, местечка чуть ниже уха…

– Ты понятия не имеешь, что делаешь со мной, – лаская ее, прошептал Ти Джей. – Потому что, если бы имела, вытолкала бы меня за дверь и заперлась на сто замков.

Он долго, страстно, почти исступленно целовал ее, и, только когда она стала задыхаться, отчаянно моля о большем, отпустил.

Ноги у Харли подкашивались, но она кое-как добрела до гостиной и плюхнулась на диван.

Ти Джей молча пошел следом, и взгляд его опять упал на то место, где раньше стоял телевизор, который она продала, чтобы заплатить очередной взнос матери по закладной.

– Не надо, – проследив за его взглядом, попросила Харли.

– Поработай на нас в этот уик-энд, прошу тебя.

– В чем тут подвох?

– Никакого подвоха. Мы получаем необходимую помощь, а ты – солидную сумму наличными.

Вот оно что!

– Значит, решили дать работу из жалости.

– Харли, можно из жалости пойти на свидание, даже заняться сексом, но работа никакого отношения к жалости не имеет. Поверь, тебя ждет нелегкий труд. А кроме того, мы оба прекрасно умеем забывать о насущных проблемах в горах, чего не можем добиться в любом другом месте.

Харли повернула к нему голову: пришлось признать, что в этом он абсолютно прав.

– Договорились.

– Вот и отлично! – с облегчением выдохнул Ти Джей.

Она откинулась на спинку дивана.

– Так о чем ты хотел со мной поговорить?

– Как идут исследования? – спросил он, проигнорировав ее вопрос.

– Прекрасно. Если только не считать, что второй набор батарей на третьей камере тоже сел. Мне следовало бы его заменить, пока была там. Кроме того, нет сигналов от двух койотов, так что придется туда идти.

– Да, именно поэтому я тебя и искал. Нам звонили из Лесной службы. – Сожаление и неловкость промелькнули на его лице, и Харли приготовилась к худшему. – Они нашли двух койотов… застреленных и брошенных.

Она подошла к столу и, отодвинув счета и дурацкий список, развернула карту Деселейшн Уайлдернис. Глядя в нее, но почти ничего не видя от волнения, чувствуя, как трясутся ноги и ноет сердце, она спросила:

– Где именно?

– Харли…

– Покажи.

Он несколько долгих мгновений смотрел на нее, прежде чем поставить палец на то место на карте, где были найдены трупы койотов из красной группы.

Она кивнула, в свою очередь, поставила палец на то место, где они с Ти Джеем раскинули лагерь, и смерила взглядом расстояние между пальцами.

– Слишком близко, – пробормотал он тихо и положил руку ей на поясницу. – Это твои?

Она судорожно сглотнула:

– Думаю, да.

Харли чувствовала его взгляд, но глаз не поднимала – только крепче сжала колени, пытаясь справиться с волной боли.

– Больше они не выдадут разрешений на поход в Деселейшн, пока не поймают того, кто разгуливает там с оружием, – сообщил Ти Джей.

– Остается только ждать…

– Харли! Ты в порядке?

Она кивнула, но тут же медленно покачала головой: горечь нахлынула новой волной.

– Я вообще не понимаю охотников: одно дело – добывать себе пропитание, но это… Не для того чтобы защитить ферму или ранчо, а просто ради спортивного интереса, от скуки…

Она осеклась и замолчала.

Его рука по-прежнему лежала на ее пояснице: поглаживала, мягко растирала – и это воспринималось совершенно естественным, особенно когда он заключил ее в объятия. И хотя Харли твердила себе, что она сильная и отважная, что не заплачет, все же ощутила, как слезы жгут глаза и мочат его рубашку.

Что-то тихо бормоча, он сжал ее руки и принялся гладить по голове, как ребенка, стараясь успокоить. Она молча подняла на него взгляд, и он провел большим пальцем по ее щеке, смахнув задержавшуюся слезинку.

Она отступила, и его рука упала.

– Не дает покоя мысль, что это каким-то образом связано с моими исследованиями, – пробормотала Харли.

– А мне кажется, что ты просто случайно наткнулась на место, где развлекалась компания охотников.

– Но в заповеднике охота запрещена.

– И запрещено оставлять добычу. Или находиться там без разрешения. Сомневаюсь, что это их тревожит. Это место не просто так носит свое название: в такое время года оно становится кладбищем.

– Что, если кто-то спугнул койотов, они тоже, в свою очередь, кого-то напугали, вот в них и выстрелили…

– Кто-то?

– Да. Может, это я вела себя неосторожно…

– Нет, – отрезал Ти Джей, наблюдая за ней. – Нет, черт возьми!

– Я собираюсь…

– Держаться от этих охотников подальше! – закончил он фразу.

– Конечно. Но поскольку я все равно должна туда вернуться…

– О господи! – Он прижал ладони к глазам. – Я больше не могу это слышать!

– Я не собираюсь делать глупости, но пойми: койоты беззащитны.

Он выдохнул и кивнул, потому что понял: спорить бесполезно.

– Я помогу вам в этот уик-энд, а потом вернусь в Деселейшн.

– К тому времени я буду уже на Аляске. Да, – ответил он на ее изумленный взгляд, – у меня заказ. Харли, обещай, что не пойдешь туда одна.

Хоть ее и расстроило известие, что он уезжает, и к тому же так скоро, она нашла в себе силы сказать:

– Не волнуйся, я ведь не дурочка, которая ищет острых ощущений!

– Нет, ты должна пообещать!

– Обещания давать легко, – тихо заметила Харли, смело встретив его взгляд. – Обещаю, что не пойду туда одна.

Она открыла морозилку и вытащила свою вечную любовь – кварту мороженого с двойной помадкой.

– Это твой обед?

– Нет, утешительный приз после потери бойфренда, двух койотов и, возможно, работы, и все едва ли не за день.

Он взял у нее коробку и поставил обратно в морозилку.

– Придется снова изводить себя пробежкой завтра утром, если съешь все это.

Если уж она лишена секса, то по крайней мере вполне может съесть мороженое.

– Не вставай между мной и моими калориями, Ти Джей! Это плохо для тебя кончится.

– Я знаю гораздо лучший способ утешить тебя!

– Алкоголь?

Он улыбнулся и снова подступил к ней:

– Кое-что получше.

Почему-то у нее создалось ощущение, что этому его «получше» противостоять будет очень и очень непросто.

Он легонько провел пальцами по ее спине, и она, не давая себе времени на раздумья, притянула его голову к себе, а когда расстояние между ними угрожающе сократилось, чуть помедлила. Их дыхание смешалось, взгляды встретились – такие жгучие, что она вздрогнула.

Предвкушение звенело между ними как натянутая струна. Когда она поцеловала его, он с тихим стоном завладел ее губами, их языки сплелись. Он рванул ее на себя, и они слились в объятиях, как два кусочка пазла, как две половинки одного целого.

Стрелы жара, исходившие из каждой эрогенной зоны, пронизывали Харли, и только когда она задохнулась, Ти Джей оторвался от ее губ и, медленно отстранившись, прижался к ее лбу своим.

– Каждый раз… так будет каждый раз.

Да. Она думала о том единственном подаренном ей оргазме, о том, что теперь продержится, но это оказалось не так: Харли больше себя не сдерживала. Закрыв глаза и глотнув воздуха, она все-таки вынудила себя отступить и опереться о раковину.

– Чего ты хочешь? – спросил Ти Джей.

– Да вот подумываю об очень холодном душе.

Он усмехнулся, а она почувствовала движение за спиной и ощутила жар его тела на мгновение раньше прикосновения. Порыв вжаться попкой в его пах был таким сильным, что она со свистом втянула воздух и схватилась за край стойки, но так и не сумела сдержаться и качнула бедрами. Его горячая твердая плоть тут же прильнула к ней.

Прерывисто вздохнув, Ти Джей прижался губами к затылку, и тело ее вмиг покрылось мурашками. Тут же послышался жалобный стон, и Харли поняла, что это ее собственный.

Его руки легли ей на плечи, большие пальцы принялись разминать сведенные мышцы.

– Ты так напряжена.

Он нажал чуть сильнее, она снова застонала, а он довольно засмеялся.

– Ты смеешься… – Ее глаза закрылись. – Я растекаюсь прямо здесь, а ты смеешься надо мной.

– Не над тобой.

Его язык прошелся по раковине ее уха, заплясал по коже в искусительно медленном движении, в такт раскачиванию бедер.

– С тобой. Ты не единственная, кто… напряжен.

Его пальцы с тревожной скоростью убивали ее мозговые клетки, не говоря уже о том, что с ней делало ощущение – вполне материальное – его возбуждения. Она открыла было рот, пытаясь что-то сказать, но он продолжал свои волшебные движения руками и языком, так что все, на что она оказалась способна, – это сдавленный стон.

Когда он провел своими искусными пальцами по всей спине, она затрепетала. Он почти дошел до попки и остановился, разминая поясницу.

– Ти Джей…

– Да?

Его губы коснулись сладкого местечка чуть пониже уха, и Харли ощутила покалывание щетины, прикосновение теплых губ, пока его руки продолжали творить волшебство с ее телом.

– Ти Джей…

Его пальцы теперь были у нее под рубашкой.

– Ти Джей…

– Это я уже слышал.

– Да, но твои руки… я все время забываю, что хотела сказать.

Потом эти руки скользнули к ее животу, и, как в ту ночь на Деселейшн, она едва не умерла от желания почувствовать его всего.

– О боже! – прошептала Харли, когда его пальцы скользнули вверх.

Голова упала ему на грудь.

– Мне нужно…

– Скажи.

– Мне нужно…

– Это?

Он сжал ее груди, медленно растирая соски большими пальцами, вызывая в ней ощущение сродни оргазму.

Услышав звук, который она издала, он повернул ее лицом к себе и, прижав к стойке, пробормотал:

– Спрашиваю еще раз: что происходит между нами?

– Э…

Господи, какой он твердый! А она взмокла, так взмокла! Они с Ноуланом уйму времени проводили вместе – если не на свиданиях, то в его мастерской, – но никогда она не испытывала такой всепоглощающей потребности и отчаянного возбуждения.

– Харли! Ч-что, по т-твоему, происходит?

– О нет!

Его дыхание обжигало, голос завораживал:

– Мы оба знаем, чего хочу я, и просто ждали, пока ты решишь, чего хочешь.