Харли шагала решительно и быстро, словно пыталась обогнать демонов или справиться со своим телом, которое чувствовало себя таким… живым. Каждое нервное окончание пело и пульсировало, и крошечные молнии желания то и дело выстреливали из одной эротической зоны в другую.

И ей некого винить, кроме себя: она поняла это в ту минуту, когда губы Ти Джея коснулись ее губ, поняла, что попала в большую беду.

Боже, как он умеет целоваться!

Знает, как пользоваться своими нежными губами, руками, как заставить женщину мурлыкать. Черт, она все еще урчит как кошка!

Он шел за ней, конечно, не обгоняя, но и не отставая, предоставив ее самой себе и своим мыслям.

Мыслям, без которых она вполне могла обойтись, потому и замедлила шаг, пока он не оказался рядом.

Еще более сокрушительными, чем губы, были его глаза: глубокие, бархатисто-зеленые, прямо зеркало души. Она повернулась и взглянула в них. От их углов лучиками расходились морщинки – и вовсе не от возраста, а от привычки улыбаться, щуриться на ярком солнце, а также хмуриться при мыслях о безопасности клиентов, их хорошем настроении и тревожиться за тех, кого любил.

Например, за нее.

Все эти мелочи, которые он делал, были всего лишь кусочками пазла, из которого складывался мальчишка, которого она когда-то любила, мальчишка, ставший мужчиной, хорошим, надежным и сильным, мужчиной, к которому, несмотря на то что твердил здравый смысл, ее влекло все сильнее.

Громко выдохнув, она взобралась на большой валун, откуда как на ладони была видна дикая, открытая лесная местность и зубчатые горные пики. И там, в окружении трехсот шестидесяти градусов великолепия земли, Харли могла втайне признать еще одно: она никогда не переставала его любить.

И вряд ли когда-нибудь разлюбит.

Она почувствовала, как он встал рядом, любуясь открывшимся видом. Оба молчали.

Она думала, поход будет легким, радостным, волнующим. Она сможет побыть некоторое время наедине с собой, вспомнить любимые телешоу, попытается отвыкнуть грызть ноготь на большом пальце, поразмыслить о своей жизни и о том, как действительно выйти из кокона и окунуться в реальность.

И пусть в ней будет страсть.

Но она не могла думать ни о чем таком, пока рядом был Ти Джей. Когда она стала рыться в рюкзаке в поисках воды, он просто вынул бутылку из бокового кармана своего раздражающе аккуратно уложенного рюкзака и протянул ей. Мышцы перекатывались под кожей, когда он свинчивал с бутылки крышку. И молча ждал под палящим солнцем, пока она пила. Легкий ветерок играл ее волосами, солнце отражалось в зеркальных очках.

Ветер набирал силу, рвал подол его футболки, задрал, обнажив живот, от вида которого сжался ее собственный. Он сводил ее с ума, похоть заняла все ее мысли. Харли закрыла глаза и глотнула воды, но она ничуть не освежила пересохшее горло и слишком долго обходившееся без мужчины тело. Похоже, она, даже не прилагая никаких усилий, покинула свой кокон.

Услышав очередной раскат грома, она ускорила шаг, даже не оглянувшись посмотреть, идет ли он за ней. Да он и не потерялся бы, даже если бы захотел, потому что он родился и вырос в этих горах и знал их как свои пять пальцев. Возможно, он сумел бы найти ее койотов значительно быстрее, чем она.

Они прошли не меньше мили, прежде чем он заговорил:

– Скоро пойдет дождь.

Он поднял глаза на зловеще-черное небо:

– Будем решать проблемы по мере их поступления, – а потом весело взглянул на нее: – У тебя есть и другие проблемы?

Да. И не самая маленькая заключалась в том, что они дошли до развилки, откуда можно было идти в трех возможных направлениях. Две тропинки сворачивали направо, и она не знала, по какой именно идти, несмотря на то что сверилась с картой и навигатором, подаренным Стоуном.

– Нужна помощь?

Черт побери, нет, ей не нужна помощь! Одно дело – сидеть за ноутбуком и истолковывать данные, и совершенно другое – как она только сейчас начинала понимать – находиться в поле.

– Дай мне минуту. – Она поморщилась. – Я пытаюсь уговорить себя не упрямиться и принять помощь от одного из самых умных и проницательных проводников всех стран и народов.

Она снова уставилась в карту.

Да, ей понадобится его помощь, черт возьми!

– Все, что тебе нужно, – попросить.

Она старалась смотреть куда угодно – лишь бы не на него, – потому что стоило бросить взгляд в его сторону, и с ее внутренностями происходили странные вещи.

– Чего мне будет стоить удержать тебя от любимого изречения «а я тебе говорил»?

– Это нужно обдумать.

Молния озарила небо, раздался очередной удар грома, и она снова подскочила.

– У тебя есть дождевик или что-то еще? – спросил Ти Джей. – А то скоро понадобится.

– Да, но, думаю, успею – не хочется искать.

Она все еще горела от его поцелуев, в отличие от него: он уже вынул из рюкзака и натянул плащ-палатку. И, черт побери, выглядел он в нем на все сто, как на обложке журнала «Аутсайд».

Или на развороте совершенно другого журнала.

– Давай подержу, пока ты одеваешься, – предложил он Харли.

– Пока что не надо. Вот куда я хочу добраться к вечеру, – указала она место на карте. – Здесь находится первая неисправная камера. Думаю, лучший маршрут – это правая тропа. А как по-твоему?

Он нагнулся над ее плечом, и она остро ощутила жар и силу его тела, проникшие в нее. У нее вдруг возникло самое странное из всех возможных желаний – прижаться к нему, погрузиться в него.

– Эта приведет тебя прямо в место над Мистик-Флэтс, а эта заканчивается у Биг-Ок-Флэтс. Обе приведут куда надо, но та, что к Мистик-Флэтс, действительно полегче.

Она поискала оскорбительный смысл в его словах, но не нашла. А самое интересное, что он предоставил возможность решать ей, не командовал. Это совершенно ее обезоружило.

Они выбрали дальнюю правую тропу, и она очень старалась не отстать, чтобы успеть прийти в пункт назначения до темноты.

После следующего удара грома и вспышки молнии пошел дождь – пока редкие капли приятно охлаждали ее разгоряченную кожу.

– Может, остановимся и переждем грозу? – предложил Ти Джей.

Она знала, что глупо мокнуть под дождем, но это же так… восхитительно!

Она покачала головой, и он снял очки, чтобы взглянуть на нее.

– Что?

– Ничего. Мне нравится вид, вот и все.

Вид?

Именно в этот момент она поняла, что растянула до ушей рот в улыбке. Просто все последнее время она пребывала в стрессе как наяву, так и во сне, и это состояние медленно, но верно вытягивало из нее жизнь. Но стоило ему взглянуть на нее вот так, как все исчезало.

– Ты же промокнешь!

– Конечно, дождь же!

– Мне здесь нравится! – рассмеялась Харли, и он улыбнулся:

– Как я тебя понимаю.

Хоть что-то общее…

Это было неожиданно и, как все относящееся к ней, возбуждало. Они просто смотрели друг на друга, но чувствовали еще большее напряжение, чем когда целовались. Она выдохнула, и они снова пустились в путь.

Через четверть мили небеса разверзлись, и потоки воды обрушились на них. Идти становилось все тяжелее, ноги скользили на толстом ковре сосновой хвои.

– Давай-ка сюда, – решил Ти Джей, затаскивая ее под защиту сосны. Грохот дождевых капель размером с добрый мяч для гольфа оглушил обоих. Какое облегчение сбросить наконец рюкзаки!

– Немного опоздали с этим, – усмехнулась Харли.

– Да, похоже.

Он стоял, положив руки на бедра и наблюдая за ней сквозь очки. В застегнутом плаще с поднятым капюшоном он совершенно не промок, в отличие от нее, из-за собственной глупости вымокшей до костей.

– Харли, – выдохнул он с болью, когда она вздрогнула.

Да, она знала: через три секунды ее одежда прилипла к телу, – поэтому прижалась спиной к дереву и опустила голову, изучая грязные кроссовки.

– Должно быть, совершила тактическую ошибку, не надев плащ тогда, когда это сделал ты.

– Подожди здесь: пойду посмотрю, далеко ли до обрыва.

Пока его не было, вновь ударила молния, послышался оглушительный раскат грома, да так близко, что земля затряслась под ногами. Дождь не прекращался, и она позволила себе залюбоваться происходящим. Как и все в Сьерры-Неваде, грозы здесь были поразительно яростными и живописными.

В поле зрения появились сначала ботинки, а потом и длинные, обтянутые джинсовой тканью ноги. Теплый мозолистый палец приподнял ее подбородок, и она наткнулась на зеленый пронизывающий взгляд, увидела, что на щеках и подбородке пробивается щетина, что только добавляло ему сексуальности, придавая опасное обаяние.

– Выглядишь так, словно зонтик тебе не помешал бы, – усмехнувшись, заметил Ти Джей.

– Зонтики для неженок.

– А как насчет плащей? Или тоже для неженок?

– Нет.

Беда в том, что плащ был на самом дне рюкзака, где-то там. Она умела многое, но только не складывать рюкзак как полагается, и очень не хотела, чтобы он увидел, в каком беспорядке находятся ее вещи, тем более что в его рюкзаке царил идеальный порядок, а это так раздражало.

– Мне нравится чувствовать дождь на своей коже.

Вернее, нравилось, пока она не продрогла до костей, чего не могла скрыть, поскольку тряслась и стучала зубами от холода.

– Харли?

Он подождал, пока она взглянет на него, чего ей вовсе не хотелось, потому что не было желания видеть, как над ней смеются.

Его глаза потемнели и наполнились разными эмоциями, но смеха в них не было.

– В мой первый поход в одиночку пошел снег. В июле. А я был в одной футболке. Так и шел три часа и думал, что нахожусь в раю.

Они несколько секунд смотрели друг другу в глаза, и, как всегда, когда все его внимание было обращено только на нее, в животе разлился жар.

– И чем все закончилось? – прошептала Харли.

– Вернувшись домой, слег с пневмонией.

Он развернул ее, сам прижался спиной к дереву, расстегнул плащ и укутал ее, согревая теплом своего тела.

Ад и рай. Рай, потому что от него так пахло… он такой… и ад, потому что эта близость, после того как Харли столько лет избегала его, рождала воспоминания, которые позволяла себе воскрешать только в самых отдаленных мечтах, где царили ее тайные фантазии.

– У тебя все нормально? – пробормотал он ей на ухо, в то время как его теплое дыхание ласкало кожу, а палец чертил маленькие круги на спине.

Все ли нормально? Она слушала мерное биение его сердца под своей щекой, чувствовала твердость мышц и со страхом понимала, что ей даже больше, чем нормально.

Вынудив себя стряхнуть туман желания, она высвободилась.

– Да. Спасибо.

Она опустила взгляд на его футболку и снова подняла глаза, пылавшие жаром. Ее соски были тугими темными точками, прижатыми к белой ткани и словно умолявшими о внимании.

– Опять скажешь, что это всего лишь грудь? – хрипло выдавил Ти Джей. – В таком случае должен заметить, Харли, что грудь фантастическая.

– Не то чтобы ты не видел ее раньше, – выпалила она и осеклась: какого черта она это сказала? Боже…

Харли схватила было рюкзак, но он дернул ее за шиворот и повернул к себе, как пойманную рыбу.

– Послушай, мне нужно… Давай поговорим.

– Я не это хотела сказать. – Она попыталась вырваться: – Отпусти!

– Черт возьми, Харли!

Он скинул плащ и завернул ее в него.

– Спасибо, – поблагодарила она, вздохнув наконец с облегчением.

Ти Джей, не отвечая, вынул из рюкзака другой плащ и надел на себя, доказывая этим, насколько умнее ее: слишком он хорош, чтобы позволить себе промокнуть и замерзнуть.

И тут, прежде чем она смогла схватить рюкзак и продеть руки в лямки, он снова без всяких усилий прижал ее к дереву.

– Много лет ты избегала меня или злилась, но теперь, судя по тому что услышал, я либо глуп, либо чего-то не понимаю.

Она закрыла глаза.

– Последнее.

– Ну хоть до чего-то докопались. И мы не сделаем отсюда ни шагу, пока ты мне все не объяснишь.

Он явно не шутил. Она полностью обездвижена, а это означало, что он снова крепко держит ее в объятиях и что ее мозг функционирует процентов на десять, не больше, а этого явно недостаточно, чтобы принимать решения.

Дождь все еще барабанил по земле со странно мелодичными звуками. Дерево служило надежной защитой, их собственным маленьким коконом, окружая их, создавая пьянящее ощущение близости, которое усиливалось десятикратно оттого, что Ти Джей держал ее в объятиях нежно, но властно.

– Глупо, – буркнула Харли. – Мы можем поговорить и позже, дома.

– Глупо то, – подчеркнул Ти Джей, – что мы вечно ходим на цыпочках вокруг да около. А я хочу знать почему. Стоит мне подойти ближе, ты либо рычишь, либо убегаешь, но если я касаюсь тебя, то мы становимся так взрывоопасны, что того и гляди загоримся.

Он заглянул ей в лицо:

– Кстати, я не прочь сгореть дотла, но сначала нужно кое-что прояснить.

– Ч-что именно? – заикаясь, пробормотала Харли.

– Давай начнем с того, почему ты обращаешься с Кеном и Стоуном как с родными, а со мной – как с подлым ублюдком, сводным братом.

– Ну… я бы не употребляла слово «брат», – промямлила она, набирая в грудь воздуха, что было вовсе не легко, когда она прижата к нему: грудь к груди, живот к животу, бедра к бедрам и все, что между…

– Пожалуйста, Ти Джей, только оставим это.

Он опустил голову, и так низко, что их щеки соприкоснулись. Щетина царапнула кожу, и она вздрогнула… от удовольствия.

– Скажи мне, – тихо начал он вкрадчивым голосом, подходящим для уговоров.

Она прильнула к нему. От него так хорошо пахло. Так хорошо, что она, возможно по чистой случайности, прижалась носом к его шее.

– Харли.

Его низкий голос вырвался из груди тихим предупреждением, в котором она не нуждалась. И когда она снова закинула руки ему на шею, он сжал ее в объятиях и еще раз выдохнул ее имя.

Не в силах совладать с собой, Харли поцеловала его в шею и почувствовала, как он шевельнулся.

– Не пытайся меня отвлечь!

«Отвлечь его или себя…»

И прежде чем она успела додумать эту мысль, сами собой губы приоткрылись, зубы слегка прикусили кожу на шее, вызвав его хриплый стон.

И вдруг он с тихим проклятьем оторвался от нее и прикрыл собой.

– Ти Джей?

Он вышел из-под дерева на средину поляны и, склонив голову, стал прислушиваться.

– Что случилось? – насторожилась и Харли.

– Кто-то стоял вон там и наблюдал за нами.

– И кто это мог быть?

– Не знаю. – Он повернулся и ткнул в нее пальцем. – Оставайся тут.

Сам он двинулся по тропе.