Харли ждала несколько минут, но когда Ти Джей не появился, пошла за ним. Он был в сотне, или около того, ярдов ниже по тропе, но, увидев ее, ничего не сказал.

Вот и хорошо: говорить, делиться эмоциями… все это совершенно ни к чему.

Наконец он раздраженно покачал головой:

– Хорошо же ты выполняешь мою просьбу.

– Видел, кто это?

– Нет, только силуэт мелькнул. Мужской.

– Лесная служба заверила, что я единственная, кто попросил разрешения на вход в этот уик-энд.

Он молча нахмурился, а она спросила:

– Там, у дерева, когда понял, что мы не одни, зачем заслонил меня собой?

– Волновался, что твоя спина не прикрыта.

– Только спина?

– Я буду наблюдать за всем, о чем ты попросишь.

Его глаза улыбались, хотя губы оставались плотно сжатыми: он не собирался продолжать игру.

– Харли…

– Позволь догадаться: ты прилипнешь ко мне как клещ.

И тут он улыбнулся по-настоящему:

– Чтобы ты всегда была на виду.

Они надели рюкзаки и прошли несколько сотен ярдов, прежде чем он заговорил:

– Ты должна мне историю.

– Жил-был злой и страшный серый волк, который…

– Ты прекрасно знаешь, о какой истории идет речь, хитрюга.

Да. Она знала. Не знала только, как ему все сказать.

Ти Джей ждал, но Харли упорно молчала. Он терпел ее молчание, потому что видел: она не игнорирует его специально, а думает.

– Почему сейчас? – спросила она наконец. – Почему ты поцеловал меня сейчас, после стольких лет?

Правду сказать было легко: потому что теплая, веселая, привлекательная, – но он чертовски боялся. Пусть он хотел Харли так долго, сколько помнил себя, ему проще держаться от нее подальше… только теперь, когда попробовал ее губы на вкус, он почти не помнил об этом.

– Ти Джей?

– Хочешь, чтобы я отвечал на двадцать вопросов сразу? Мне кажется, для начала ты должна все рассказать.

Но тут его сотовый опять завибрировал, и Ти Джей вынужден был ответить.

– Что там у вас? – спросил Кен.

– Ты позвонил, чтобы спросить, что тут у нас?

– Нет. Ты ничего не хочешь мне сказать?

– О чем?

– Не знаю. О погоде. Об игре «Ангелов». Или погоди, я знаю: как насчет клиента, встречу с которым ты отменил ради одной сексуальной блондинки? Хочешь потолковать об этом?

Ти Джей поспешно отошел от сексуальной блондинки.

– Нет.

– Все в порядке? – осведомился Кен после минуты многозначительного молчания.

– Да.

– Ты не натворил глупостей с единственной в городе женщиной, которая не пала жертвой твоего обаяния и равным образом не упала в твою постель?

Ти Джей скрипнул зубами:

– Не натворил.

– Может, требуется дополнительная физическая сила?

Ти Джей чувствовал, что еще секунда – и он взорвется.

– Ладно-ладно! Рад, что мы все выяснили.

Ти Джей покачал головой:

– У тебя была причина для звонка или просто зря тратишь деньги компании?

– Мы переключились на безлимитный тариф. И да, у меня есть причина: хотел выяснить, кто из нас выиграл пари. Видишь ли, мы решили, что ты либо вернешься с выражением хорошо натрахавшегося самца, либо будешь истекать кровью.

– Вижу, вам нечего делать, – прошипел Ти Джей под хихиканье Кена. – Лучше займись испытанием нового альпинистского снаряжения, которое мы купили. И кроме того, достань подробные карты маршрута в Йосемитский заповедник – сопровождение Стоун поручил мне. Да, и потом: на моем столе скопилась гора бумаг, которые требуют просмотра…

Кен оборвал смех, но язвительности в голосе не убавилось:

– Ах как давно ты не затыкал мне рот угрозами! Итак… ты готов признать, что сходишь по ней с ума, или как? Наш пытливый мозг жаждет знать.

Дождь прекратился, и Ти Джей поднял голову к быстро светлевшему небу, давая себе время успокоиться.

– Тебе нужно знать только одно: когда вернусь, дам такого пинка под зад, что надолго запомнишь.

– Лучше признайся, что влюблен в нее по уши.

– Отвали.

– Эй, ты сам виноват: смеялся над любовью. Энни верно сказала: нельзя искушать карму.

– Пропади все пропадом!

Ничуть не опасаясь неминуемой смерти, Кен громко рассмеялся, а Ти Джей нажал «отбой», сунул сотовый в карман, а когда обернулся, оказался лицом к лицу с Харли.

– О чем шла речь?

Он молча снял плащ, свернул и сунул во внешний карман рюкзака, вдруг почувствовав, что стало жарко.

– Вопрос за вопрос, Харли, и никаких уверток, – предложил Ти Джей, хотя был твердо уверен, что она не осмелится быть честной.

Она долго смотрела на него, но в конце концов согласилась:

– Хорошо.

Ну что же… Он опустил рюкзак, она сделала то же самое, и он начал:

– Итак, почему я всегда тебя раздражаю?

Она глубоко вздохнула:

– Может потому, что ты говоришь со мной таким голосом: низким, хриплым, сексуальным, – который выбивает меня из колеи: мне кажется, что тебе хотелось бы со мной переспать.

– Так и есть.

Сунув пальцы во влажные волосы, она медленно повернулась. Насквозь промокшая, она не могла быть прекраснее. Ее тугое маленькое тело так идеально обрисовано белой футболкой и тонкими штанами, облепившими ее, как вторая кожа.

– Харли!

– Вот видишь! – Она ткнула в него пальцем. – Именно этот голос буквально вопит, что ты хочешь быть во мне.

Она отвернулась от него и так тихо, что он едва услышал, добавила:

– Хотя ты там уже был.

Он был совершенно шокирован, словно она размахнулась и ударила его.

Харли издала тихий звук, который мог бы быть смехом, если бы не прозвучал слишком похоже на всхлип. От него Ти Джей пришел в себя настолько, чтобы схватить ее, повернуть к себе лицом и заключить в объятия.

Что было нелегко: она напряглась как пружина от стыда и унижения, сжигавших ее, глаза горели огнем, щеки полыхали, губы побелели от ярости.

– Повтори, что ты сказала, – проговорил он хрипло.

– Ничего… я ничего не сказала.

– Харли!

– О боже! Прошу, не заставляй меня это повторять!

Она зажмурилась и уронила голову ему на грудь.

Ти Джей провел ладонью по ее спине, запустил пальцы в волосы и осторожно потянул назад, пока она не взглянула ему в глаза.

– Мы спали вместе, – прошептала Харли.

Ти Джей был так потрясен, что не мог вымолвить ни слова и только молча смотрел в ее влажные карие глаза.

– Хотя, – продолжила она с нескрываемой иронией, – нужно отметить, что спать мы почти не спали.

– О чем ты? – наконец сумел он выдавить.

– Лонг-Лейк, – обронила она коротко. – Лето окончания тобой школы.

Смутные картины своего семнадцатилетия мелькали перед ним. Смутные, потому что весь выпускной год он бывал либо до безобразия пьян, либо под кайфом.

– И что дальше?

– Помнишь большую вечеринку на природе, когда всем приходилось добираться на машинах до Пайонир-Слейт?

– По-прежнему не понимаю.

– Четвертое июля…

Он медленно покачал головой. Мысли метались. Тогда он был совершенно неуправляем, особенно в то лето. Такое бывает, когда у тебя нет матери, а отец – чистый зверь. То лето было последним в его долгой, неприкаянной юности, прежде чем он отправился в колледж в Колорадо, где практически не учился, где встретил Сэм, много путешествовал, где ощутил на вкус большой величественный мир за границами Сьерры.

После его невеселого детства это был рай на земле.

– Все то лето я веселился и гулял… Помню как в тумане.

Она кивнула: он знал, что она это знает, потому что вообще о нем много знала, даже слишком…

Ему тоже казалось, что знает о ней практически все, но теперь он начинал думать, что, видимо, заблуждался.

– Ты был тогда с Крисси, – напомнила Харли.

Крисси считалась кем-то вроде его подружки в выпускном классе.

Именно «кем-то вроде», с кем можно время от времени трахнуться без всяких обязательств. Хорошие были времена.

– Я встречалась тогда с Лансом О’Брайеном.

Ти Джей помнил Ланса: вместе играли в баскетбол. Теперь он большая шишка в спорте – ведущий спортивных передач в Сан-Франциско, – но тогда каждую неделю менял девчонок и, кажется, побывал в постели едва ли не всех одноклассниц.

Харли в те времена была такой тихоней, что все диву давались, глядя на эту парочку.

– Да, – кивнула Харли, словно прочла его мысли, – это был роман из жалости с его стороны.

Судя по выражению лица, ей совсем не хотелось пересказывать ту историю. Мало того, ей было явно не по себе, она сгорала от стыда.

– Ланс всегда был ослом, – бросил Ти Джей, отчего ей стало немного легче, и она продолжила:

– Вы с Крисси припарковались рядом с нами, здорово навеселе.

Она помолчала, отстранилась и отошла на несколько шагов, устремив взгляд куда-то в лес. Прямые плечи слегка подрагивали, словно держали всю тяжесть мира.

И хотя он понимал, что история ему не понравится, все же подвинулся ближе и тихо попросил:

– Расскажи.

Харли много думала о том, что произошло между ней и Ти Джеем тогда: о своей неприязни, о его забывчивости, – но, на удивление, никогда не думала, каково это будет: рассказать ему. Она не могла поднять на него глаза и преувеличенно внимательно, сложив руки на груди, прислушивалась к падавшим с листьев на землю каплям.

– Харли! – окликнул тихо, но требовательно Ти Джей.

Она легким кивком дала ему понять, что не намерена кокетничать или досаждать ему. Просто очень нервничала, так что ноги тряслись, но поскольку она это начала, она и закончит. Хорошо еще, что она стоит спиной к нему и он не видит ее лица!

– Крисси стащила у отца выпивку, и вы с ней сидели в кузове грузовика и пили.

Она закрыла глаза и словно вернулась туда. Поздняя душная темная ночь. Безлунная. Безветренная. Только стрекот кузнечиков, только плеск воды, лизавшей камни, и Ти Джей с Крисси, которые смеялись и прекрасно проводили время.

Да, и ее собственное унижение…

– Мне было очень стыдно, – тихо продолжила Харли, – потому что той ночью я была намерена расстаться с девственностью. Ланс все лез целоваться, распускал руки, а ты был совсем рядом… и мне хотелось, чтобы это был ты.

Она чувствовала, что он смотрит на нее, и остро ощущала его досаду.

– О господи, – пробормотал Ти Джей, – а я ничего не помню.

– Крисси спросила, не выглядит ли ее попа толстой в этом платье, но ты не ответил. Она разозлилась, отшвырнула бутылку со спиртным и ушла.

– Похоже на Крисси.

– Она подошла к нам и попросила подвезти. У Ланса слюнки потекли при виде ее грудей, выглядывавших из выреза. Она была… куда лучше сложена, чем я, а кроме того, мне было все равно, поэтому я сказала, что он может делать что хочет, а я пойду продолжать праздновать с другими. Но я не пошла.

– А что ты сделала?

– Забралась к тебе в грузовик. Они отъехали, а я увидела, как ты лежишь один и смотришь на звезды. Ты улыбнулся мне, протянул руку, и я легла рядом. Ты закрыл глаза и задремал, и я тоже.

Она была счастлива, потому что лежала рядом с этим большим, отвязным и безумно сексуальным Ти Джеем, и он держал ее за руку.

– Ты повернулся ко мне, притянул к себе и сказал, что от меня хорошо пахнет.

Она не ожидала от него такой нежности, такой теплоты…

– Ты поцеловал меня и…

И тут начиналось самое трудное.

– Ты… стал касаться меня. Я была так глупо и так долго влюблена в тебя, а ты смотрел на меня как на младшую сестру и…

И он так потрясающе целовался. Просто рай на земле. Некоторые вещи никогда не меняются!

– Ты стал ласкать меня, одежда сама собой куда-то исчезла, и тогда…

И тогда он подмял ее под себя, и она совершенно потеряла голову.

Это было настоящим счастьем, пока он не заснул. Потом. После всего. Она пыталась разбудить его, а он оттолкнул ее, пробормотав: «Крисси… шшш… устал».

Она никогда не забудет, как смотрела на него в недоумении и полном отчаянии. Даже сейчас, вспоминая, Харли покраснела от стыда и закрыла лицо руками.

Ти Джей тяжело вздохнул, так что шевельнулись мокрые волосы у нее на затылке, и она повернулась к нему лицом. Ти Джей заговорил хоть и спокойно, но напряженно:

– Я причинил тебе боль, Харли?

– Нет. Боже, нет. Ты был…

«Нежный. Любящий. Горячий… Совершенство!»

Он отвел ее руки от лица и сжал в ожидании, когда она взглянет на него.

– Ты уверена в этом?

– Абсолютно, – пробормотала она слабо. – И буду очень благодарна, если мы больше не затронем эту тему.

– Мы не говорили об этом, потому что я ничего не помнил, – спокойно заметил Ти Джей. – Если бы помнил, поверь, все было бы иначе.

– Это было так давно. Все кончено.

Он снова вздохнул, а она спросила:

– И теперь между нами какая-то неловкость?

– Тебе так кажется? Что неловкость есть?

– Не более, чем обычно.

Она закрыла глаза, впитывая окружающие звуки: шелест ветра в деревьях, падение дождевых капель с листьев, птичий щебет…

Странный какой-то щебет, не обычный счастливый хор.

– Слышишь?

– Что именно?

Она покачала головой, повернулась и пошла на птичьи голоса, удаляясь от дороги и продираясь сквозь заросли.

– Харли…

– Держись за мной, тут что-то не так.

Она нашла это у высокой величественной сосны, возвышавшейся над ними не менее чем на сто футов. У подножия толстого ствола пищал и беспомощно хлопал крыльями, пытаясь взлететь, крохотный птенец, который явно выпал из гнезда. Подняв голову, Харли действительно увидела гнездо, где металась несчастная мамаша и виднелись открытые клювы еще двух птенцов.

– О нет, бедняжка!

Харли осторожно подняла птенца и оглядела дерево, ломая голову, как бы забраться наверх и не уронить его. Выход нашел Ти Джей. Мягко отодвинув ее в сторону, он подтянулся на толстом суку, нависшем над головой, и встал на него. Проверив на прочность верхнюю ветку, он согнулся и, протягивая руку за птенцом, поймал ее на месте преступления: Харли разве что слюни не пускала, разглядывая его великолепный, обтянутый джинсами зад.

Он ничего не сказал, лишь вскинул брови, а она, пожав плечами, решила, что извиняться за это вряд ли стоит: он и сам при каждой удобной возможности пожирал глазами ее грудь, облепленную мокрой рубашкой. Долг платежом красен.

Вложив птенца в его ладонь, она с благоговением и легкой завистью наблюдала, как Ти Джей осторожно усадил его в гнездо, а в знак благодарности мамаша его клюнула.

Отдернув руку и рассмеявшись, он спрыгнул на землю.

– По-моему, я не слишком ей понравился.

Харли взяла его руку и ахнула при виде крови, сочившейся из ранки между костяшками.

– Ничего страшного.

Он жестом предложил ей вернуться на тропу, где они оставили рюкзаки. Она тут же принялась искать у себя аптечку, но он уже все нашел в своем.

– Нужно просто ее промыть.

Она взяла аптечку и, поскольку никаких водоемов поблизости не было, воспользовалась жидким антисептиком. Касаясь раны, она все же спросила, глядя ему в глаза:

– Больно?

– Мелочи.

Но она все равно поморщилась, как от боли. За него.

– И кто из нас лгун? – улыбнулась Харли, и, подняв его руку к губам, осторожно подула на рану.

Его глаза загорелись.

Позже Харли подумает, что понятия не имела, какого черта нашло на нее, но подула снова, и он, похоже, забыл о способности дышать.

– Если это провокация, – пробормотал он вкрадчиво, – тебе следует знать, что я отплачу тем же.

Все время, пока смазывала ранку мазью с антибиотиком и заклеивала пластырем, Харли сражалась с обуревавшими ее противоречивыми эмоциями: необходимостью бежать от него со всех ног как можно дальше и потребностью прижаться к нему всем телом.

– Не знаю, о чем ты, – сказала она наконец с невинным видом.

Ти Джей ничего не ответил, но когда она повернулась, намереваясь отойти, схватил ее и, притянув к себе, прижался губами к уху:

– Продолжаем игру, Харли?

Она ощущала спиной его тело, жесткое и теплое. Играют ли они?

Откинув голову, она взглянула в его глаза, темные и жаркие.

– Этот вопрос будет занимать тебя всю оставшуюся жизнь? – спросил он с улыбкой, опять прочитав ее мысли.

– Вопросу придется подождать, поскольку мы теряем драгоценный дневной свет.

Судя по ухмылке понял, что его пытаются отвлечь, но не стал возражать.

Прикинув, что у них осталось часа два, Харли установила ритм, и они шли молча, но это не означало, что она не чувствовала, как тяжелы его мысли. Только он держал их при себе, за что она, как ни странно, любила его еще больше.

Через час они поднялись на гребень и остановились, пока Харли сверялась с навигатором и картами. Потом она указала на следующую вершину:

– Вон там стоит первая камера.

– Где ты собиралась сегодня ночевать?

– Прямо здесь или как можно ближе к этому месту.

Оттуда, где они стояли, открывался вид на широкий луг, где было полно цветов и всякой мелкой живности, служившей пищей койотам. Здесь даже паслись лоси, чьи впечатляющие рога поблескивали на заходящем солнце. Понадобится целое семейство койотов, чтобы свалить с ног такого красавца.

– Я надеялась увидеть здесь помеченных койотов, если они покажутся, конечно. Если верить следопытам, бо́льшая часть красной группы находится как раз в этом районе. В стае шесть особей и…

Она осеклась, обратив внимание на оглушительное жужжание мух. Ее охватило дурное предчувствие, и с упавшим сердцем Харли пошла на этот звук в чащу деревьев. У подножия одного обнаружилась большая нора, загороженная упавшим стволом: логово койотов, – у входа в которую лежал меховой комок, совершенно неподвижно.

Харли, невольно ахнув, подкралась ближе:

– О нет!

Ти Джей опустился на колени рядом с ней и, нагнувшись пониже, с мрачным видом покачал головой.

– Мертв, – пробормотала Харли, но он поправил ее, процедив:

– Не просто мертв, застрелен.

Ей стало нехорошо, но она наклонилась над трупом, хотя и так не сомневалась, что увидит ярлычок. Красный. Койот входил в подопытную группу.

– Самка была там, где ей и полагается быть, – просто пришла другим путем.

Ти Джей заложил лаз большими камнями, чтобы другие животные не смогли туда пробраться, и заодно отметил место. Позже Харли покажет его властям.

Ти Джей позвонил в службу леса, Харли усилием воли заставила себя собраться, и они направились к следующему гребню. Подъем с каждым шагом становился все труднее, дышать – тяжелее из-за разреженного воздуха. Их окружали горные вершины, образовавшиеся более тридцати тысяч лет назад, под ледниками и снегом. Тогда толщина льда местами доходила до пяти тысяч футов, но лед постепенно таял, создавая неприятную, непригодную для обитания местность.

Люди здесь жить не могли, зато дикая природа процветала. Особенно койоты, когда в них не стреляли.

Как раз сейчас Харли увидела, как целая стая пробиралась сквозь высокую траву, тявкая и огрызаясь, и, достав камеру, на миг забылась, делая снимки широкофокусным объективом. Воздух по-прежнему был влажным, облака просачивались сквозь деревья, как древесный дым. Неяркое солнце повисло очень низко над горизонтом, прежде чем зайти в розовом сиянии. Наступила полная тьма.

Тяжелый сырой воздух был напоен запахами сосны и поздних осенних полевых цветов. Это было так здорово, что Харли ощутила прилив возбуждения и адреналина и от залитого лунным светом пейзажа, и от природной музыки гор.

– Что теперь? – спросил Ти Джей, когда она убрала камеру.

– Раскинем лагерь.

Что, если уж на то пошло, было его делом. Не ее. Харли немного нервничала, раскладывая спальный мешок в его присутствии, но он позволял ей весь день идти вперед и не спешил брать на себя обустройство лагеря.

Она очень ценила его решение остаться с ней. И его присутствие зажгло ей душу так, как она и не ожидала.

Даже после того как они нашли убитого койота.

На поляне, где они решили провести ночь, Ти Джей обнаружил остатки потухшего костра и покачал головой: может, их оставил тот, кто застрелил койота?

– Не здесь.

Ти Джей взял ее за руку и повел.

– Немного выше?

– Определенно. Мне бы хотелось, чтобы спину защищали горы, а перед нами расстилался прекрасный вид.

Она кивнула и впервые за весь день позволила ему идти впереди, что он делал уверенно, используя мощный фонарь. Они шли так быстро, как позволяла темнота, и менее через десять минут Ти Джей нашел место получше: повыше и, как он и хотел, в прикрытии сплошной стены гор.

И тут Харли впервые осознала, что они проведут ночь вместе.

Тело предательски вздрогнуло, и хотя она старалась справиться с собой, все было зря.

– Это будет не первая ночь с ним, твердила она себе. Но на сей раз она будет полностью одета.

«Только не раздеваться! – повторила она себе несколько раз. – Только не раздеваться…»