Дэни смотрела, как Патрик Махони бродит по ее квартире, делая в блокноте какие-то пометки. Она так и не поняла, поверил ли он хоть одному ее слову. Возможно, тоже счел ее сумасшедшей.

Единственное, что она могла сказать точно, так это то, что он как две капли воды похож на Шейна. Такой же высокий, стройный и сексуальный, с такими же непокорными волнистыми волосами и проницательными золотистыми глазами. С той лишь разницей, что глаза у него были не такими теплыми, как у Шейна.

Дэни затянула пояс пальто, стараясь не вспоминать детали картины, представившейся взору Патрика, когда он постучал в окно машины Шейна.

Если серьезно, ей все не верилось, что…

Что он…

Что они едва не…

Они едва знакомы, напомнила себе Дэни. Однако, поцеловавшись, никак не могли отлепиться друг от друга.

Почему это так? Она не знала, но что бы там ни происходило между ними, этому следовало положить конец. Незамедлительно. Главным образом из-за того, что она оказалась на грани срыва. Или еще потому, что кто-то преследует ее. Обстоятельства не располагали к развитию полноценных отношений.

Не то чтобы она думала об отношениях…

О нет! Нет, нет. Из-за Шейна? Такого обольстителя ей еще не приходилось встречать. А если она настолько глупа, что решится, то за последующие страдания некого будет винить, кроме себя самой. Потому что, переспав с кем-то, она имеет обыкновение впускать его в свое сердце и…

А, черт! Кому она морочит голову? Она еще не спала с ним (стоило бы попробовать), а сердце уже щемит. И ничего с этим не поделаешь. В Шейне Махони ее особенно привлекали такие черты характера, как проницательность, находчивость, готовность рисковать в борьбе за правое дело, не говоря уже о готовности прийти на помощь совершенно незнакомому человеку.

Или в данном случае не такому уж незнакомому человеку?

Откинув назад волосы, Дэни украдкой зевнула. Господи, сколько еще времени придется провести без сна, на ногах?

Тут же Дэни вспомнила, о чем они говорили с Шейном в машине:

– Что, если это тот же пистолет, который я видела в «Скай-Хай»?

Шейн с Патриком, чьи крупные фигуры заполнили почти все оставшееся в гостиной пространство (а может быть, такое впечатление создавалось из-за одного только их присутствия), обменялись многозначительными взглядами.

Она считала, что ей не дано понять, о чем думает Шейн? Сейчас она точно знала, о чем он подумал.

Что, согласно расхожему мнению, она чокнутая.

Братья тихо переговорили о чем-то, слов она не слышала, задумалась, уставившись в пол, и Шейн проводил Патрика до выхода из квартиры. Когда немного погодя Дэни снова подняла голову, Шейн с непроницаемым лицом уже стоял перед ней, засунув руки в карманы. Его соседство всегда оказывало на нее волнующее действие. Не был исключением и этот раз. От него все еще хорошо пахло, точнее, вкусно, и не имело значения то, что в его взгляде отсутствовала обычная пылкость, потому что он смотрел на нее с трогательной нежностью.

Потрясающе! Ей захотелось прикоснуться ладонями к его мягкой рубашке, чтобы ощутить под ней его невероятно твердое тело. Вместо этого она попыталась пошутить:

– Попробую отгадать. Он посоветовал бросить все и бежать от меня подальше, правильно?

Шейн ничего не ответил на это. Вынув руки из карманов, он погладил ее прикрытые пальто плечи.

– Ты выглядишь выдохшейся.

– Очень правильное определение. – Дэни еле-еле удержалась от искушения положить голову ему на плечо. – Так что он сказал?

– Дэни, у кого могло возникнуть желание напугать тебя?

– Ну…

– В последнее время никто на тебя не злится?

– У тебя много вопросов.

– Так ты ответишь хоть на один? Она прерывисто вздохнула.

– Ты хочешь спросить, есть ли у меня враги?

– Или друзья, которые таковыми не являются.

– Значит… ты веришь мне, – сказала Дэни, у которой вдруг сдавило горло. – Ты веришь в то, что здесь, что-то происходит.

– Что-то – да…

– Ладно. – Она прислушалась к своему дыханию. Дыхание было ровным. – Ладно, теперь я действительно напугана.

– Так и должно быть. Так как насчет врагов, Дэни? Обиженных членов семьи? Отвергнутых ухажеров? Завистливых сотрудников?

Отступив на шаг, чтобы опереться о кушетку, она кивнула.

– Кто из них?

Она попыталась улыбнуться, но безуспешно.

– Не поверишь, но все, кого ты перечислил. – Когда он недоверчиво изогнул бровь, она засмеялась. – Посмотри на меня, – Она раскинула руки в стороны. – Кто я? Никто. Но это, как ни удивительно, правда.

– Расскажи.

– Я получила повышение сегодня, хотя нет, вчера, – поправилась Дэни, взглянув на часы, показывавшие, что уже далеко за полночь. – Теперь я главный специалист по уходу за млекопитающими. Это, по большей части, только должность со смехотворной прибавкой в зарплате. Я по-прежнему буду до неприличия бедной, но теперь буду давать руководящие указания, и график работы у меня будет лучше.

– Это расстроило кого-нибудь?

– На эту должность подходила еще только Рина, а она моя близкая подруга. Нас приняли на эту работу в одно и то же время, так что повышение могла получить любая из нас, но она только радовалась за меня.

Шейн скрестил руки на груди и посмотрел на нее так, будто она с луны свалилась.

– Она такая, – настаивала Дэни.

– Она может радоваться за тебя и в то же время обидеться за это.

– Настолько обидеться, чтобы убить кого-то? Настолько, чтобы влезть в мою квартиру? Чтобы подложить мне пистолет? Нет, это действительно смешно. То, что произошло сегодня, не имеет никакого отношения к моей работе.

– Хорошо. А как, насчет твоей семьи?

– Ты ведь знаешь мою мать. Ей присуще самодовольство, нарциссизм, снобизм, но у нее нет оружия. И она не убийца.

– А ее приемные дети?

– Я… – Дэни запнулась. В сознании промелькнули лица Тони и Элизы.

– Что? – Шейн внимательно следил за выражением ее лица, что тревожило ее, так как его взгляд давал понять, что он обеспокоен. Очень обеспокоен. – О чем задумалась?

Что она потратит уйму времени на препирательства с ним, вот что.

– Думаю, мои сводные брат и сестра хотели бы, чтобы я исчезла, но им слишком нравятся размеры их фондов, так что они не станут убирать меня. – Она попыталась улыбнуться, но улыбка получилась невеселой.

– Дэни…

– Дело в том, что все это совершенно лишено смысла. Моя работа, при том, что она нравится мне, большинству покажется совсем неинтересной. Я наблюдаю за млекопитающими, пишу отчеты об их поведении, кормлю животных и убираю за ними. Не самая привлекательная работа, не так ли? Я не нажила врагов, что же касается членов моей семьи, то при их богатстве ни у кого из них нет повода причинять мне вред. Вот и все.

– А бывшие дружки? Или теперешние? Она отвела взгляд в сторону.

– Дэни.

Она была слишком озабочена работой, чтобы вести полноценную жизнь. Ладно, это не совсем так. Скорее, она была слишком озабочена собственной независимостью, чтобы впустить кого-то в свой мир.

– Давняя история.

– Насколько давняя?

Дэни вздрогнула. До чего унизительно!

– Месяцы.

– Месяцы?

Она закрыла глаза.

– Ну, год.

– Год?

– Полтора.

Повисло молчание. Дэни почувствовала, как полыхает ее лицо, и наконец, открыла глаза.

Он не выглядел шокированным или возмущенным. В его глазах читалось терпение и понимание.

– И никого на данный момент? – нейтральным тоном спросил Шейн. – Совсем никого?

Дэни обхватила себя руками.

– В противном случае я бы не целовалась с тобой в кладовой.

– В связи, с чем напрашивается вопрос… – Шейн потянулся к ней и, взяв за подбородок, повернул к себе ее лицо. – Почему ты поцеловала меня в кладовой после того, как столько времени провела в одиночестве?

Дэни задумалась. Это был хороший, законный вопрос. Но как объяснить, что она целовала его в кладовой, чтобы завести себя, и что та задача уже выполнена? Чего она не понимала, так это того, что хотела целоваться еще.

– Чисто импульсивно? – допытывался Шейн.

Он все еще держал ее за подбородок, и ей безумно нравилось его прикосновение. Как это людям удается раскрыться, впустить кого-либо в себя и спокойно уйти после первой же встречи? Нужно будет поработать над этим.

– Я проверяла, смогу ли я с первым встречным…

– А! – Он кивнул. – Тогда ладно. Это все объясняет, спасибо.

– Шейн…

– Не беспокойся. Я понимаю. Мы…

– На разных игровых полях.

– Что это должно означать?

– Это означает, что ты десятка, а я…

– Не начинай снова.

– И все же, что сказал твой брат?

– Меняем тему?

– Меняем тему.

Шейн вздохнул.

– Он сказал, что отсутствие признаков взлома еще не означает, что здесь никого не было.

– Значит, он тоже поверил мне?

Дэни прочла ответ в его глазах.

– Понятно. – Она отвернулась, потому что не хотела, чтобы он увидел, как она разочарована. – Не поверил. А как же пистолет? Я что, сама его себе подложила?

– Он собирается проверить, на кого он зарегистрирован.

– А до того?

– Спать. – Шейн стоял сзади в непосредственной близости от нее. Не то чтобы касался, но она могла ощущать тепло его тела. – Судя по твоему виду, это как раз то, что тебе требуется.

Дэни пришлось прикрыть глаза и сосредоточиться на том, чтобы в голосе не отразилась дрожь, охватившая ее тело.

– Спасибо. Спасибо за то, что, несмотря на ночь, приехал ко мне и что позвонил своему брату. Я признательна тебе за все. Теперь ты можешь ехать.

– Ты собираешься остаться здесь?

– Нет. Пойду на работу, там посплю. Я и раньше там спала. Там очень уютно, – добавила она, предупреждая его вопросы.

Шейн положил руки на ее бедра и развернул лицом к себе.

– Может быть, лучше отправиться туда, где ты не будешь одна?

– Я там буду с животными.

– Я имел в виду присутствие человека. Лучше женщины.

– Могу позвонить Рине, но сейчас уже час ночи. Наверное, лучше постучать Алану.

– Это правда, твой друг?

– В понедельник он купил мне пиццу.

– Зачем?

– Проявил любезность.

Шейн издал звук, похожий на смех.

– Дэни, парни не покупают пиццу из проявления любезности, разве что голубые. Он голубой?

– Нет.

– Значит, он купил пиццу, чтобы посмотреть, какого цвета у тебя трусики.

Дэни рассмеялась:

– Не думаю, чтобы он помышлял об этом.

– Прошу тебя, – раздраженно отреагировал Шейн. – Один только твой чувственный смех пробуждает желание.

Неужели он находит ее смех чувственным?

– Да, – ответил он на ее невысказанный вопрос. – Ты сексуальна, как черт знает кто, ясно? И еще ты умна, красива, и ты так умеешь взглянуть на парня, что у него появляется желание…

– Какое? – едва слышно спросила ошеломленная, зачарованная и возбужденная Дэни.

– Добраться до твоего белья, – откровенно ответил Шейн.

– Это комплимент?

– Это факт. Как насчет гостиницы?

Она подумала об остатке денег на своем банковском счете и пришла к выводу, что на гостиницу не хватит. Разве что на мотель. Дешевый мотель, в стороне от трассы…

– Моя квартира… я лягу на диване, – добавил он, когда она удивленно посмотрела на него. Шейн не выглядел добродушно-веселым, как хотел казаться, но предложение было искренним. И неприемлемым, потому что Дэни не собиралась ехать к нему, предоставить возможность позабавиться и бросить ее. Нет уж, спасибо. Лучше перетерпеть сейчас, чем мучиться потом.

– Дэни?

– Я… – Как же ей хотелось сказать «да»! – Я признательна тебе за предложение, но это было бы нечестно по отношению к тебе. – И чтобы не передумать, она оставила его и прошла в спальню, где переоделась в джинсы и свитер.

Когда Дэни вышла из спальни, Шейн все еще стоял в гостиной и дожидался ее.

– Нечестно по отношению ко мне?

– Я не буду спать на твоем диване, понял? – «Даже если мне захочется». – Или на твоей кровати. – «Хотя на самом деле мне хочется». – Или еще где-то с тобой.

– Почему?

– Потому что не хочу. – Господи, какая же она лгунья! – Ладно, я хочу, но это ни к чему хорошему не приведет.

Похоже, она озадачила его. Шейн прислонился к стене и скрестил руки на груди.

– Значит, совсем не зная меня, ты могла целоваться со мной в кладовой, а сейчас, когда немного узнала меня, не будешь спать в моем доме?

– Сколько я должна вспоминать эту кладовую?

– По крайней мере, до рассвета.

Дэни вздохнула.

– Послушай, спасибо тебе. Правда, огромное спасибо. Но ночевать я у тебя не буду. Переночую в кабинете на работе.

Шейн протянул ей руку.

– Хорошо, но я подвезу тебя. Пошли. – Дэни стояла в нерешительности, и он поманил ее пальцем. – Позволь мне хоть так помочь тебе.

Она вложила руку в его ладонь, и они вместе вышли в ночь.

Ливень прекратился, только морось подобно гигантской паутине окутала город. Поездка была короткой, они проделали путь молча. Когда остановились перед зоосадом, который показался ей мрачнее и темнее, чем когда бы то ни было, в душу закрался червь сомнения.

– Еще не поздно передумать.

Дэни не передумала. Все еще хотела его. Уж очень хотелось лечь спать где-нибудь рядом с ним.

– Со мной все будет в порядке. – Она изобразила улыбку. Видишь, мол, посмотри на меня, все хорошо.

Шейн включил свет в салоне и наклонился к ней.

– Ну-ка, улыбнись еще раз.

– Что? – Она мотнула головой. – Зачем?

– Хочу убедиться, что улыбка естественная.

– Ты недостаточно хорошо знаешь меня, чтобы определить, естественно ли я улыбаюсь.

– А мне кажется, знаю. Улыбнись же.

– Откуда тебе знать?

– Я видел твою улыбку.

– Когда?

– Когда целовал тебя. – Отстегнув ее ремень безопасности, Шейн развернул ее лицом к себе. Взяв за подбородок, он провел большим пальцем по ее губам. – Когда я целовал тебя, ты улыбалась. Твои глаза сверкали, а твое лицо… Оно так красиво, что у меня дух захватывает.

– Тебе нужно проверить зрение.

– Пусть так, но знаешь, что мне больше всего в тебе нравится?

– Мой кроткий нрав?

У него сверкнула ямочка на щеке.

– Твое чувство юмора.

– Ага. – Дэни кивнула. – Этакая красавица с сильным характером.

Шейн не отрывал от нее взгляда.

– Так и есть. – Он шутливо потянул ее за непослушную прядь. – Готов поспорить, ты разбила немало сердец. – Убирая пряди с ее лица, он гладил пальцами волосы, и ей захотелось, словно котенку, вытянуть ноги и замурлыкать. Может быть, даже подставить ему живот. Пусть погладит и там.

Нет, непослушное тело!

– Я не разбивала сердца. Мы много переезжали с места на место. Я была… замкнутой.

– Почему ты ушла из семьи? А, Дэни? И, как я полагаю, отказалась от денег фонда?

– Почему ты решил, что я отказалась от денег фонда?

– Я видел, где и как ты живешь.

Дэни рассмеялась.

– Правильно. Моя мать ведь не всегда была богатой. И в те времена мы не сходились во взглядах. Я ушла от нее до того, как она вышла замуж за богача. И конечно, я могла бы воспользоваться своим правом на деньги фонда, но не хочу. Я не хочу вести светскую жизнь, встречаться с нужными людьми, ходить на нужные мероприятия, одеваться соответствующим образом… – Она передернула плечами, немного смущенная тем, что начала откровенничать после одного лишь доброго взгляда и ласкового прикосновения к лицу. – Я хочу жить по-своему.

Шейн улыбнулся. И, насколько Дэни могла судить, эта улыбка была искренней.

– Заниматься своей работой.

– Заниматься своей работой, – упрямо подтвердила Дэни.

– Пытаюсь представить тебя за уборкой слоновьего дерьма.

– Я занимаюсь не только этим. Пою их, кормлю, навожу на них лоск. Я слежу за тем, чтобы окружающая их среда оставалась нетронутой.

Он снова одарил ее открытой улыбкой.

– Я отслеживаю и регистрирую реакцию животных, чтобы понять различные нюансы их поведения.

– Ты убираешь слоновье дерьмо. – Шейн откровенно поддразнивал ее, но было еще что-то. Благоговение, что ли.

Произведенное впечатление развеселило Дэни.

– Я убираю дерьмо, а ты пилотируешь самолеты. Чье занятие более впечатляющее?

– Твое, конечно.

Скромность. Это не укладывалось в созданный ею в уме образ Шейна. Дэни посмотрела на окружавший зоосад по периметру высокий, порядка пяти метров, забор.

За этим забором она проводила большую часть своей жизни.

Время возвращаться туда. Она вынула из кармана ключи от ворот и заметила на стоянке свою машину.

– Эй, мою машину вернули.

– Я думал, она в мастерской автомеханика.

– Наверное, он пригнал ее назад, а значит, уложился в те двести долларов, на которые мог по максимуму рассчитывать. – Она улыбнулась. – Ура. Спасибо, Шейн, за то, что подвез. За все спасибо. – Она открыла дверь машины.

– Дэни…

– Уже поздно, езжай домой, поспи. – И, прежде чем он смог что-то возразить или смягчить ее еще одним поцелуем и вынудить дать согласие переночевать у него или наобещать что-то, захлопнула дверь. Накопленное тепло тотчас же покинуло ее, как только она оказалась одна в пронизывающей мороси и холодном тумане. Причем уже открывшей ворота и вошедшей в зоосад Дэни ничего не оставалось, как признаться, что она лишилась, не только тепла салона машины.

Но и тепла Шейна.

Закрыв за собой ворота, она не выдержала и оглянулась. Дэни ожидала увидеть задние фонари удаляющейся машины Шейна, а вместо этого увидела его самого.

Он покинул машину и стоял всего в паре метров от нее по другую сторону ворот, наблюдая за ней.

Увидев ее округлившиеся от удивления глаза, он приветственно помахал рукой.

– Что ты делаешь? Иди в машину.

– Не раньше, чем уйдешь ты.

Она шагнула назад к воротам, ухватилась за кованые прутья и приблизила к ним лицо.

– Шейн.

– Дэни.

Она засмеялась. То, что она могла смеяться в такую ночь, само по себе было чудом.

Шейн тоже шагнул к воротам. Положил ладони на ее руки и приблизил к ней лицо.

А, проклятие! Она качнулась к нему, но они одновременно замерли в нерешительности. Их губы разделяли миллиметры. Это заняло всего секунду, и она не выдержала. Слишком велико было желание поцеловать его.

Слишком велико.

Дэни ничего не могла с этим поделать, так что подалась чуть вперед, и их губы слились в поцелуе. Она ощутила тепло и мягкость его губ, этот уже ставший знакомым его запах, и у нее перехватило дыхание. От неожиданности происшедшего Дэни отпрянула было назад, но он удержал ее за руки. А, черт, какая оплошность. Но ее губы впились в его, впитывая сладость его языка, и она уже сожалела о том, что преградой им служили прутья ворот.

Она решила, что нужно запомнить это. Запомнить жесткое касание его подбородка к щеке, жар его тела, контрастирующий с холодом кованых прутьев. Темную, мрачную ночь, окутывавшую их прижатые друг к другу тела, желание и попытки прижаться еще сильнее, слиться друг с другом. Запомнить, потому что так было. В последний раз. Самый последний раз. Шейн оторвался от ее губ. Его лицо светилось от полученного удовольствия. Он нежно, хотя и несколько недоуменно улыбнулся ей.

– За что такой подарок?

Дэни не имела понятия. Никакого. Но, Боже, ей хотелось еще. Если он напомнит о своей кровати, она прыгнет в нее.

– Спокойной ночи, Дэни, – тихо сказал Шейн и отступил.

Она ошеломленно смотрела на него.

– Что происходит? Такой ходок, а ведешь себя по-джентльменски.

– Ходок?

– Видишь ли, не только у меня есть репутация.

– А! – Шейн посмотрел на свои ноги, потом снова перевел уже лишенный доброго юмора взгляд на ее лицо. – Ты сумасшедшая?

– Что? Нет.

– Тогда, может быть, и я не такой, как утверждают люди.

Туше…

Бросив прощальный взгляд, он медленно повернулся и пошел прочь.

Дэни стояла некоторое время, провожая взглядом двигавшуюся с естественной грацией высокую стройную фигуру, подстегиваемая желанием окликнуть его, снова притянуть, прижать к себе, но, в конце концов, тоже повернулась и направилась по дорожке к административному зданию.

Вокруг было темно и тихо. Именно поэтому ей и нравилось работать ночами. Было что-то успокаивающее, мирное в пребывании здесь в предрассветные часы, когда знаешь, что рядом только сотни животных в своих укрытиях.

Чувство единения с природой, что ли.

Но сегодня отчего-то вдруг стало тревожно, и она, быстрее, чем обычно, преодолев расстояние до административного здания, взбежала по лестнице на второй этаж, где находился ее кабинет. Торопливо шагая по коридору, Дэни повернула за угол и обнаружила, что в ее кабинете включен свет.

Странно.

Может быть, она оставила свет включенным? Дэни остановилась в нерешительности в дверях. Она не слышала ни звука, и все же…

У нее появилось то же чувство, что и в квартире.

Как будто за ней следили.