– Ты как луковица.

Луковица? Шейн озадаченно посмотрел на Дэни:

– Что?

Ее глаза излучали тепло, лицо порозовело то ли от того, что она отдирала маску, то ли от того, что он сидел рядом. Для Шейна, естественно, второй вариант был гораздо предпочтительнее.

– В тебе много разных слоев. – Дэни погрузила ложку в мороженое. – Когда я увидела тебя на приеме матери, я подумала: «Вот, кто по-настоящему опасен». – Она дернула плечом. – В сексуальном плане, конечно. Но ты был такой беззаботный, невозмутимый. Выглядел слишком состоятельным, слишком привлекательным, знаешь? Такие, всю жизнь палец о палец не ударят.

Трудно обижаться, если это в той или иной степени имело место в тот или иной период жизни.

– А я подумал было, что ты отметила только мой острый ум и интеллигентность.

– Нет, ты выглядел законченным плейбоем. – Дэни явно не подозревала, что ее откровения глубоко ранят Шейна. Отправив в рот очередную ложку мороженого, она продолжила: – Но дело в том, что верхние слои начали почти сразу спадать. – Она снова поднесла деревянную ложку ко рту и аккуратно облизала ее. Все ее движения были очень эротичными.

– Дэни.

Она еще раз лизнула ложку. Шейн бессознательно подвинул ее поближе, а потом и вовсе посадил себе на колени.

– Шейн…

Он скользнул ладонью вверх по ее спине, и она выгнула спину под его прикосновением, хотя не забыла поправить юбку, чтобы не обнажить колени. Противоречие между этим ее действием и затвердевшими сосками, выпиравшими под свитером, сверх меры будоражило чувства.

Шейн водил рукой по ее спине – вверх до шеи и снова вниз, с каждым разом все ниже…

И внезапно он догадался о причине ее скромности.

Можно было с большой степенью вероятности предположить, что на ней опять не было нижнего белья.

Дэни в очередной раз лизнула ложку, и его пронзила дрожь от удовольствия, которое он получал всего лишь от созерцания этого. Ему очень хотелось задрать ее юбку и посмотреть, действительно ли на ней нет трусов.

– Это так? – спросила Дэни, поднося к его рту ложку с мороженым.

– Что? – Шейн не понял, о чем она спрашивала.

– Я спросила, все ли твои женщины видят тебя насквозь?

– Надеюсь, нет. – Его рука скользнула на талию и вниз, оглаживая бедра. Никаких трусиков.

– А я вижу, – прошептала Дэни. – Я вижу всего тебя насквозь. От внешнего слоя до внутреннего, где ты милый, забавный и ловкий. Этот слой мне больше всего нравится. К такому выводу я пришла еще тогда, в кладовой.

– А я думал, тебе тогда больше всего понравилась омела, – невнятно сказал он внезапно охрипшим голосом, продолжая гладить ее бедра, талию, ягодицы.

Нет, трусики нигде не прощупывались. Куда же подевались голубые стринги?

Шейн никак не мог отделаться от мысли, что стоит ему задрать ее юбку, и откроется нечто, с чем мороженое, не идет ни в какое сравнение.

А сидевшая на нем Дэни никак не могла не заметить все, что происходило с его телом…

– Омела, – пробормотала она. – Это было забавно. – Дэни проглотила кусочек мороженого и слегка сместила зад, чтобы ощущать своей сокровенной частью его стержень.

Да, Дэни ничего не упустила. Она все понимала.

– И поцелуи, – добавила она. – Это тоже был очень хороший слой.

Она протянула ему ложку с мороженым. Когда Шейн открыл рот, она тоже смешно открыла свой, что вызвало у него улыбку, хотя он уже был твердым как камень.

– Но у меня остались некоторые сомнения…

– В чем? – поинтересовался он.

– Как ты думаешь? – Дэни прикусила нижнюю губу, и ему сразу захотелось сделать то же самое. – Может быть, это объясняется простым выбросом адреналина в кровь? Это… влечение? Что ни говори, а адреналина там было много.

– Ты и впрямь думаешь, что это произошло между нами из-за адреналина?

– Ну, такое ведь возможно, правда?

Возможно, конечно. И ему хотелось бы, чтобы это было именно так, и никак иначе. На самом деле было бы отлично, если бы все это объяснялось только выбросом адреналина.

Было бы превосходно. И чтобы проверить, действительно ли это так, Шейн прильнул к ее губам. Исходя из того, как сразу напряглось его тело, он вынужден был согласиться с тем, что в данном случае определенно сказывалось действие адреналина. Не говоря уже об откровенном, неподдельном вожделении.

Но в данном случае нельзя было говорить только о теле. К сожалению, его сердце тоже принимало в этом участие, так что это не могло быть спровоцировано только адреналином и вожделением. Это несколько сбило Шейна с толку, и он поднял голову.

Дэни смотрела на него с тем же застывшим выражением лица.

– Наверное, уже весь израсходовался.

– Возможно, мы не очень старались, вызвать его приток.

– Ну что ж, – с готовностью прошептала она, и он снова поцеловал ее, крепче, горячее, страстно, и, когда он поднял голову на этот раз, она ответила робкой, трепетной улыбкой.

– Все еще чувствую. А ты?

– О да.

– Может быть… может быть, покажешь, что ты хотел сделать с этим мороженым? – В ее улыбке проскальзывала надежда, но многообещающей страсти было еще больше.

Шейн же весь извелся от возбуждения. Просунув руки под ее ягодицы, он привстал и, повернувшись, отпустил ее.

– Ох, – воскликнула Дэни, плюхнувшись на подушки дивана. – Ох, – пробормотала она снова, когда он опустился перед ней на колени.

Между ее коленей.

Первым делом она удостоверилась в том, что юбка прикрывает ноги. Очаровательно. Но так ли уж необходимо, учитывая то, что он задумал? Поскольку в том, что он задумал, вовсе не предусматривалось наличие юбки. Шейн протянул руку к ложке:

– Можно?

Она немного помедлила, будто в нерешительности, но потом вручила ему ложку.

– Хм, я…

– Сейчас у нас праздник на двоих, не забыла?

Дэни не отрывала взгляда от ложки.

– Не забыла. – Судя по тому, как она облизывала губы и ерзала, она немного нервничала, что только усиливало предвкушение. Погрузив ложку в уже размягчившееся мороженое, Шейн прикоснулся им к ее носу.

– Эй…

И к подбородку.

– Шейн.

И к ямочке в основании шеи.

– Ч-что ты делаешь?

– Готовлю себе пломбир с сиропом и фруктами. – Наклонив голову, он слизнул капельку с ее носа, с подбородка, с шеи.

– О, – выдохнула она с милой вибрацией в голосе, запуская руки в его волосы. – Мне это нравится.

– Прекрасно. – Его пальцы нащупали замок молнии ее свитера под самым горлом. Ему понравилось, как она застегнула молнию до самого верха, чтобы показаться чопорной, тогда как он уже имел возможность наблюдать в ней полное отсутствие чопорности и надеялся снова увидеть ее такой.

Одной рукой Шейн медленно расстегивал молнию, другой, с ложкой, зачерпывал очередную порцию мороженого.

– Шейн?

– Да, все еще здесь… – Он был всецело поглощен тем, что тянул вниз замок молнии и разглядывал открывавшуюся при этом взору полоску молочной нежной кожи от самой ее ключицы до пупка.

Никакого бюстгальтера, только великолепное тело.

В то время как Шейн пристально вглядывался в глаза Дэни, его ладонь скользнула под свитер, погладила ее бок, поползла выше, к груди, легла на нее, при этом большим пальцем он нежно теребил ее сосок.

У Дэни перехватило дыхание, и она закусила нижнюю губу.

– Шейн.

Он повел руку выше, стянув свитер с ее плеча и обнажив одну из ее роскошных грудей. Она дрожала.

– Холодно?

Дэни покачала головой, волосы рассыпались по плечам.

– Нет.

Шейн тонул в этих светящихся глазах. Его притягивали ее тронутые румянцем щеки, непослушные волосы.

– Дэни, ты так прекрасна, – пробормотал он, продолжая игру с соском.

Дэни прикрыла глаза, пока Шейн стягивал свитер с другого ее плеча и стряхивал с ложки мороженое на ее ребра и трепетавший живот.

Она охнула, а потом еще раз, когда он поднес ложку к ее груди и нарисовал на ее коже шоколадную полоску.

Под слоем шоколадного мороженого ее сосок выпирал упругой, даже твердой маленькой пуговкой.

– Что ж, теперь мне холодно, – выдохнула Дэни.

– Понял. – Нагнувшись, Шейн прильнул ртом к ее животу и начал слизывать мороженое с ее кожи, медленно поглощая и десерт, и ее.

Она стискивала его волосы, пока он пощипывал губами, посасывал и дразнил ее, прокладывая путь к соску. Склонившись над соском, он обдал его теплым дыханием, и она вздрогнула.

– Прошу тебя, – шепнула Дэни.

О да, он постарается! Он расстарается на всю ночь, если она позволит. Шейн втянул сосок в рот.

– Приятно? – спросил он, не выпуская сосок изо рта. Дэни не отвечала, а только часто дышала и прижималась к нему бедрами.

– Дэни?

– Приятно, – ответила, наконец, она. – Это приятно. Пожалуйста, побольше приятного.

Ее вежливый тон вызвал у него улыбку, и он зачерпнул ложкой больше мороженого, намереваясь довести ее до ручки, до состояния полной самоотдачи. Шейн начал медленно собирать в складки тонкую ткань ее юбки, поднимая выше колен, выше бедер.

Дэни смотрела на него широко распахнутыми глазами. Отпустив его волосы, она схватила его за руку, пытаясь удержать. Хмыкнув, она попыталась сдвинуть ноги, но не смогла, поскольку он вклинился между ними.

– Шейн?

– Да?

– Я… – Ее щеки вспыхнули. – Я чувствую сквозняк.

– Я знаю. – Нежно отцепив ее пальцы, Шейн задрал юбку еще выше…

– Ты ведь не собираешься…

– Да. – Шейн собрал всю ее юбку на талии и застонал от открывшейся его взору картины. Ноги широко расставлены из-за его вторжения между ними, и никаких трусов, только Дэни, вся розовая и блестящая.

В ожидании его.

– Я действительно собираюсь.

И он действительно собирался.

– Но… – Дэни попыталась, что-то сказать, но не смогла построить предложение.

– У тебя ведь нет аллергии на мороженое? – спросил Шейн.

– Нет.

– Тогда доверься мне.

Дэни затаила дыхание. Пломбир с сиропом. Он хотел приготовить из нее для себя пломбир с сиропом. Она еще никогда не делала этого. Если честно, то у нее еще не было такого любовника, который тратил бы столько времени только на то, чтобы раздеть ее.

Или тратил столько времени на то, чтобы просто смотреть на нее.

Не говоря уже о ласках и поцелуях.

– О, мой Бог, – вздрогнула она, когда мороженое закапало с ложки на низ живота, на бедро…

А потом между бедер.

Дэни едва не взорвалась при контакте холодного десерта с ее разгоряченной кожей, но ведь Шейн наблюдал за ней не менее разгоряченным взглядом, а потом нагнулся и лизнул ее.

В конце концов, она ведь его десерт. В данный момент, она не могла вспомнить, зачем нужно было сопротивляться или тем более гнать его от себя. Проклятие, она едва помнит свое имя.

– Ты самое вкусное мороженое из всего, что я когда-либо пробовал.

Невероятно, но эти его слова необычайно возбудили ее. Конечно, не без помощи того факта, что она сидела, похотливо раздвинув ноги, на диване почти голой, что почему-то выглядело еще откровеннее, чем если бы она была совершенно голой, а он был полностью одетым. Ее бедра сами по себе продолжали ритмично двигаться, и остановить их, по-видимому, она была не в состоянии.

Шейн продолжал священнодействовать, намереваясь медленно довести ее до потери сознания. Он со знанием дела взялся за выполнение задачи, используя пальцы, чтобы удерживать ее на месте, а для доведения ее до неистовства – губы, язык и даже зубы.

И Дэни действительно впала в неистовство.

Она совершенно потеряла голову. А когда снова смогла дышать и принялась жадно глотать воздух, обнаружила, что зажала его голову между бедрами и прижала к себе так, что едва не задушила его.

Она отпустила его.

– Извини меня.

Сидя на корточках, Шейн улыбнулся. Не было заметно, чтобы он хоть сколько-нибудь пострадал от ее неосторожного обращения.

– Рад доставить тебе удовольствие.

Дэни восприняла его слова всерьез и, вместо того чтобы стыдливо прикрыть лицо, набросилась на его одежду.

– На тебе слишком много надето, – заявила она, стягивая с него рубашку.

Увидев его обнаженную грудь, она на мгновение замерла, а потом приподнялась и схватила ложку.

– А теперь моя очередь.

Выражение его лица трудно было описать – смесь приятного удивления от того, что она решила отплатить ему тем же, и умопомрачительного возбуждения, против которого она никогда не могла устоять. Поменять положение для них не составляло труда, и ему каким-то образом удалось снять с нее всю одежду, так что в результате Дэни оказалась голой у него на коленях, а его брюки и трусы были спущены до бедер.

– Господи, какая же ты приятная, – простонал Шейн, запрокидывая голову.

Дэни заставила его испытать на себе терапию с использованием холодного мороженого и с улыбкой проложила дорожку от его груди до того места, где проявлялась очень впечатляющая эрекция. Она нагнулась за своим призом.

Шейн удержал ее голову в сантиметре от цели.

– Дэни…

– У тебя аллергия на мороженое, Шейн? Шейн издал то ли стон, то ли смех.

– Нет.

– Тогда доверься мне. – Опрокинув его назад, Дэни возобновила упражнения с десертом.

Наконец Шейн отвлек ее от этого занятия, взяв в ладони ее лицо.

– Неужели у тебя есть…

– Есть. – Он показал ей зажатый в руке презерватив.

– Слава Богу. – От нетерпения у нее дрожали пальцы, а когда он надевал презерватив, она увидела, что и у него они тоже дрожат. – Вот что бывает, когда начинаешь еду с десерта, – прошептала Дэни, и он рассмеялся.

И она тоже начала смеяться и не могла остановиться, пока Шейн не поднял ее и не усадил на себя.

Шейн, удовлетворенно урча, принялся помогать ей руками, принуждая к движению вверх-вниз. Дэни думала, что их близость, в виду отсутствия новизны, будет неторопливым, исполненным нежности актом, но, по-видимому, их тела не были своевременно извещены об этом, потому что от мощных и частых толчков ее подбрасывало так, будто они ехали в товарном поезде. Никогда в жизни, она не испытывала ничего подобного. У нее создалось ощущение, что ему удалось забраться внутрь ее тела, чтобы легче было предугадывать ее желания и со знанием дела удовлетворять их. Ощущение было сродни тому, которое возникает у заблудившегося человека, нашедшего дорогу домой.

Страшно. И в то же время ничего особенного. И она не очень-то понимала, что это все значило, разве что в глубине души была уверена… Была твердо уверена…

И это больше всего пугало ее.