Я бы отказалась от шоколада. Но не привыкла сдаваться.

День выдался тяжелым. Каждый пациент Джоша считал своим долгом поговорить о миссис Портер. Все горевали. Ди и девушки были безутешны. К тому времени как он добрался домой, еле волочил ноги и измучился сильнее, чем прошлой ночью, а это о чем-то говорило.

Он позвонил перед приездом. Тоби спал. Анна уехала, как только он появился на пороге. Впереди был пустой вечер. Он мог делать, что угодно.

Но хотел одного.

Грейс.

В окнах гостевого домика горел свет. Глянув через стекло, он увидел сидевшую на диване Грейс. Но она была не одна. Рядом сидели Эми и Мэлори. Девушки болтали и смеялись. Перед ними стоял столик с открытой коробкой. По всему столу разбросаны бумаги. Натюрморт завершали открытый ноутбук и калькулятор.

Очередное напоминание о том, что у Грейс есть своя жизнь. С ним никак не связанная.

Она взяла еще двух клиентов, это он узнал от Ди, которая слышала от Люсиль, которой сообщил это Андерсон из метизного магазинчика, поскольку сам был одним их этих клиентов. Другим новым клиентом стал магазин мороженого на причале в лице двух братьев, владевших этим магазином; Лэни и Такер, возможно, не имели никакой системы бухгалтерского учета, так что Грейс приходилось начинать с самого начала: правда для нее это не представляло проблему. Похоже, у нее была способность делать тысячу дел одновременно, причем делать блестяще. И он восхищался этим. Она была милой умной труженицей, делавшей все, чтобы найти себя. И никаких жалоб. Никакой жалости к себе. Она делала все, чтобы выжить. Вот так.

Грейс стянула волосы в хвост, но несколько сбежавших шелковых прядей обрамляли лицо, ласкали шею и плечи.

При одном взгляде на нее его охватило желание. И хотя она не видела стоявшего в темноте Джоша, все же на мгновение застыла, повернула голову и вгляделась во мрак.

И безошибочно нашла его взглядом.

Что-то сказала Мэлори и Эми, поднялась одним гибким движением и вышла наружу, закрыв за собой дверь.

Они встретились в тени у мелкого конца бассейна.

– Эй, – прошептала она, видение в просторном белом топе, спадавшем с одного плеча, и в белых шортах, открывавших милю-другую соблазнительных ножек.

– Сама эй. Как прошел день?

– Ну… я не убила Танка. Тоби продолжает овладевать английским, а Анна сегодня не сбежала. Прогресс.

– Здорово, но я имел в виду тебя. Как ТЫ?

Она удивилась, что совершенно ему не понравилось.

– Думаешь, я не хочу слышать о тебе? – спросил он.

Она прикусила губу.

– Грейс?

– То, что между нами… это все еще развлечение, верно?

Он присмотрелся к ней.

– И какое отношение это имеет к тому, что ты мне безразлична?

Она громко выдохнула и отвернулась.

– Прости, я не слишком хороша в подобных делах. И не так уж здорово смотрюсь в обществе такого парня, как ты.

– Такого парня, как я… – повторил он, пытаясь понять, что это означает.

– Послушай, это все я виновата. Продолжаю отношения, которые скорее всего ни к чему не приведут. Но я все время… – Она осеклась и отвернулась. – Прости.

– Такой парень, как я, – снова повторил он. – Грейс, я очень стараюсь понять, о чем ты, но…

Она глянула на него и моргнула, словно не представляя, как можно не понимать очевидного.

– Мы такие разные. У тебя своя жизнь, распланированная на сто лет вперед. Я не знаю, что делаю. Пытаюсь понять, но…

Она замолчала и снова глянула на него, словно ожидая согласного кивка.

Но он по-прежнему недоумевал.

– Если считаешь, что моя жизнь – работа по заранее определенному плану, значит, плохо меня знаешь. Ничего не получается так, как я планировал. А что касается «не слишком хорошо смотрюсь», по-моему, мы смотримся лучше некуда.

– Да. Но это не просто секс?

– Нет, – с мрачной веселостью ответил он. – Но не из-за отсутствия «химии». И в наших отношениях ничто не смахивает на «просто секс».

Она уставилась на него, явно потеряв дар речи. К сожалению, цикады сегодня молчали, а если бы пели, наверняка исполняли бы Бетховена.

И вдруг его осенило. Словно в голове что-то взорвалось.

– Кто был тот парень? – спросил он в упор.

– Парень?

– Тот, который так тебя ранил. У которого был грандиозный план, полагаю. План, в котором не было места для тебя. Он был доктором?

Грейс тяжело вздохнула и покачала головой.

– Так очевидно?

– Нет. Иначе до меня бы дошло куда раньше. И ты считала, что до меня дойдет, поскольку однажды я тоже обжегся на грандиозном плане…

Грейс снова вздохнула.

– Брайс Говард Третий.

– Похоже, он был еще тем жлобом.

Она поперхнулась смехом, почему-то говорившим о пережитом унижении.

– Он друг семьи. Его родители – известные и уважаемые специалисты в биоинженерии, находятся на переднем крае исследований сердечно-сосудистой системы.

– Никогда не слышал.

– Мы всегда знали, что будем вместе. Этого вроде как ожидали.

– Ожидали? И никто не понимал, что это двадцать первый век?

– Все не так, – тихо ответила она. – Мне нравился Брайс.

И тут до Джоша дошло. Иисусе. До чего же он тугодум!

– Ты любила его.

– Да. Любила до самой помолвки. Но на следующий день он пришел и велел собирать вещи. Потому что мы переезжаем в Англию, где у него работа. Ему дали грант на шестилетние исследования. Прекрасная возможность, но…

– Тебе не нравится, когда говорят, какой должна быть твоя жизнь в следующие шесть лет, – предположил он.

Грейс покачала головой.

– Знаешь, что самое печальное? Если бы он хотя бы спросил моего мнения, подумал обо мне и моей работе, я бы бросила все, чтобы быть с ним.

– Так что случилось?

– Он уехал на следующий день, а вскоре, когда разразился кризис, я лишилась работы.

– Могла бы поискать его, – заметил Джош. – Поехать к нему.

– Я думала об этом, – призналась она. – Но к тому времени уже встречалась с другим.

– Еще один доктор философии?

– Да, только на этот раз – банковский служащий. Стоун Кэмерон. Потерял работу одновременно со мной. Только он вкладывал деньги в недвижимость, а не в акции. У него в Австралии был дом. Поехал туда, чтобы заниматься серфингом и забыть об экономических проблемах.

– Он предлагал тебе поехать с ним?

– Нет. Я в его планы не входила.

Теперь перед Джошем возникла полная картина, и эта картина ему не нравилась.

– Итак, у твоих родителей были на тебя большие виды. У Брайса были на тебя большие виды. У Стоуна просто были большие виды. И никто не спросил о твоих.

– Никто, – тихо подтвердила она. – А я поняла, что, собственно говоря, планов у меня не было. Но хотелось бы, чтобы со мной считались.

Джош кивнул. Это он понимал.

– Так что ты не должен чувствовать ответственность за меня только потому, что мы… вроде бы занимались сексом.

На этот раз тихий смех звучал более естественно.

– Дважды. Я по-прежнему согласна, что это не больше, чем…

– Развлечение.

Его взгляд был по-прежнему непроницаемым.

– Да, – подтвердила она.

– Думаешь, я чувствую ответственность за тебя из-за хорошего секса? – медленно произнес он.

– Ну, это было лучше, чем хорошо. Но да. Думаю, что ты из тех, кто чувствует ответственность за всех, кто попадается на твоем пути. Ты спасатель.

Ну вот, помимо намека на то, что он хочет ее только из чувства ответственности, она также занесла его в ту же категорию, что и всех, в ком ошиблась. И черт возьми, если она не ухитрилась обозлить его! Она хотела, чтобы ему было все равно. Он это отчетливо понял. И тоже хотел, чтобы ему было все равно.

Но ему не все равно.

– Послушай, Грейс, неважно, как ты называешь то, что между нами: развлечение, чирей на заднице, вообще ничего – это не имеет значения. Не суди меня по всем болванам из твоего прошлого. Я заслуживаю большего, и что самое важное, ТЫ заслуживаешь большего.

Она долго смотрела на Джоша, прежде чем кивнуть.

– Ты прав. Прости.

Она повернула к домику, и он поморщился.

– Грейс…

– У Тоби сегодня выпал зуб. Он обрадовался и собирался дождаться Зубной феи. Но не сумел. Она появилась ровно через минуту после того, как он отключился.

Он сунул руку в карман.

– Спасибо. Сколько…

– Ты платишь мне тысячу баксов в неделю. Думаю, что могу себе это позволить. И еще много чего. Вот только по-прежнему остаюсь няней. А он по-прежнему чудесный пятилетний малыш, оставшийся без матери. Который также заслуживает лучшего.

Выпустив последнюю стрелу, она вошла в домик и тихо закрыла дверь.

Постояв немного, он кивнул. Похоже, они квиты. Все долги аннулированы. Почему же у него такое чувство, будто она разделала его заживо?

Тоби действительно крепко спал, обняв Танка и световой меч. Книга про мишек валялась рядом. Мама-медведица, как всегда, красовалась на обложке.

Джош проигнорировал боль в груди, признак того, что он по-прежнему подводил людей, появлявшихся в его жизни. И осторожно вытянул световой меч, после чего оглядел собаку.

Танк приоткрыл один глаз и, в свою очередь, окинул его взглядом, говорившим «даже не пытайся, приятель».

Джош сдался и укрыл обоих.

Танк лизнул его руку.

Джош нагнулся над Тоби и поцеловал в висок. От него пахло мылом и арахисовым маслом, что Джош посчитал хорошим признаком. Как и то, что малыш улыбался во сне. Вместо переднего зуба зияла дыра.

– Люблю тебя, – прошептал Джош, и с каждым словом тяжесть в груди становилась заметнее.

Тоби перевернулся на другой бок, подтянув к себе Танка одной рукой, книжку – другой, и, тихо вздохнув, прошептал:

– Тяф…

Наутро Грейс приехала в галерею Люсиль, встала на подиум и приняла позу. Сегодня она была искусно задрапирована простыней и призвана изображать греческую богиню, хотя, как подозревала, выглядела маскарадным персонажем.

– Хотела бы я быть на двадцать лет моложе. Как вы, Грейс, – вздохнула миссис Грегори. – Вернуться назад, в то время, когда мои сиськи были так же хо-роши.

– Хотите сказать, на пятьдесят лет, – пробормотала Люсиль.

– Я устала каждое утро засовывать их в лифчик, – пояснила миссис Грегори. – А вам это ни к чему. Эти крошки стоят сами по себе.

– Потому что здесь холодно, – оправдывалась Грейс. Она отсчитывала последние двадцать минут сеанса, стараясь одновременно не менять позу. Потом нужно к физиотерапевту, за Анной, и позвонить кандидаткам в няни. Она была полна решимости найти для Тоби лучшую. И для Танка тоже. И для Анны. Хотя двадцатиоднолетняя девушка будет утверждать, что ей никого не нужно.

И для Джоша…

Грейс признавалась себе, что хотела бы найти лучшую женщину, которая могла бы позаботиться о Джоше. Что уж совсем глупо. Очень глупо. Очевидно, этот человек более чем способен позаботиться о себе, не говоря уже об окружающих. Он доказал, что может сделать больше, чем любой другой средний мужчина: практика, «скорая», Тоби, Анна… потеря родителей.

Да, он привык заботиться о людях, и это чрезвычайно привлекательная черта. Но может быть, ему нужно иногда бывать и по другую сторону забора.

– Время! – крикнула Люсиль, и Грейс расслабилась. Спрыгнула с подиума и уронила простыню, открыв короткий сарафан без бретелек. Схватила кардиган и сумочку и направилась к двери.

– Мне пора.

– Подождите, дорогая.

Люсиль отдала ей чек и бутылку вина.

– О, спасибо, но я не пью…

– Посмотри на этикетку.

Этикетка представляла собой рисунок цветным карандашом, изображавший причал Лаки-Харбора, освещенный лунным светом. Грейс видела оригинал. Шокоголики отпраздновали продажу рисунка Эми на винодельню месяц назад. И сейчас Грейс узнала рисунок и преисполнилась гордости.

– Прекрасно! – прошептала она.

– Сохраните бутылку, – посоветовала Люсиль. – Может, откроете ее, устроив романтический ужин с доктором в честь какой-то даты.

– Мы не встречаемся… – начала она. Но тут же осеклась при виде улыбавшейся Люсиль и покачала головой.

– Послушайте, я знаю, вы что-то вроде гуру городских сплетен. Но тут нет для них повода.

– Уверены? – спросила Люсиль.

– Абсолютно, – твердо сказала Грейс, проигнорировав болезненный укол в сердце. Может, если она больше не будет гасить порывы Джоша…

– Я всего лишь слежу за Тоби и Танком. Помогаю Джошу, вот и все.

– Он уже Джош?

– Да, так его зовут.

– Вообще-то мы все называем его «доктор Скотт». Но в его отсутствие зовем «доктор Крутыш». И никто из нас с ним не живет.

– Я всего лишь няня, – повторила Грейс. – И живу там, потому что могу в любой момент прибежать, даже поздней ночью. Так ему легче. И я ночую в гостевом доме. А не в большом. И только до того времени, пока не найду себе замену. Никаких свиданий.

Присутствующие навострили уши.

– Я могла бы взять на себя еще одного ребенка, – заметила Дженна Бернетт. – Ради доктора Крутыша я готова взять даже четверняшек.

Дженна была одинокой матерью, занимавшейся домашним хозяйством. Трое детей Дженны были подростками и помогали ей, когда возвращались домой после школы. Дженна милая и добрая и, возможно, очень подошла бы для Тоби.

– Спросите его, – продолжала она, видя, что Грейс серьезно над этим задумалась. – Скажите, что я сделаю все.

Она улыбнулась. Тепло. Но черт возьми, в ее интонациях чувствовалась некая неудовлетворенность и желание.

– Эй, я тоже хочу бросить свое имя в шляпу, – заявила Сьерра Хеннесси, владелица модного магазина одежды в Сиэтле, которым управлял за нее нанятый менеджер. Дизайн одежды принадлежал Сьерре, и поскольку у нее было четыре мужа, каждый последующий богаче предыдущего, она не расстраивалась, даже если удавалось продать несколько платьев в сезон. Ее также не заботило прозвище «акулы – пожирательницы мужчин».

– Каково мнение доктора Скотта по поводу же-нитьбы?

Грейс изобразила улыбку.

– Я дам ему знать насчет ваших предложений. Мы с вами свяжемся, – пообещала она, прежде чем удрать. И успела к физиотерапевту как раз вовремя, чтобы увидеть, как девушка уезжает в грузовике Девона, показав Грейс победное «V».

Грейс скрипнула зубами и поехала домой. Дожидаться автобуса. Тоби спрыгнул с подножки, сгорая от нетерпения. Это была ночь «Вернемся в школу», и позже Джош поедет смотреть, как Тоби вручают награду «Ученик недели». Потом Джош пообещал ему мороженое с помадкой, а после Тоби будет впервые ночевать у друга.

Он был так взволнован, что едва сдерживался. Они прошагали полквартала до дома, где Грейс, наученная горьким опытом, позволила Тоби и Танку побегать по двору, пока избыточная энергия не истощится, после чего Тоби предстояло заняться домашним заданием. А Грейс в это время дрессировала Танка. Для нее это, скорее, было упражнением в терпении. Но она была полна решимости.

Они наскоро поужинали биг-маками, сыром и сосисками из индейки – никаких отклонений от запланированного меню, – а потом стали ждать Джоша, который собирался сам отвезти Тоби в школу.

Только он не приехал.

Грейс позвонила, но он не брал трубку. Она позвонила Анне. Нет ответа. Наконец сама отвезла Тоби, кипя от злости на всех, кто носил фамилию «Скотт». За исключением малыша, конечно.

Учительница была счастлива увидеть Тоби.

– Сэди родила котят. Хочешь посмотреть?

Когда Тоби с воплем бросился искать кошку, Грейс подошла к учительнице:

– Сколько осталось до раздачи наград?

– По меньшей мере полчаса.

– Могу я оставить Тоби? Пока буду искать его отца.

– Доктора Скотта?

– Да. Уверена, что он задержался в офисе.

Одна из мамаш подобралась ближе. Высокая, идеально сложенная роскошная брюнетка.

– Простите. Я случайно подслушала. Анжела Баррисон, – представилась она. – Буду счастлива приглядеть за Тоби, пока вы съездите за доктором Скоттом.

Она улыбнулась улыбкой тигрицы.

– И если дадите знать доктору, что это я смотрела за Тоби, буду очень благодарна. Я готова претендовать на должность.

– Няни? – уточнила Грейс.

– Любую должность.

Всю дорогу до машины Грейс продолжала качать головой.

Офис Джона располагался в соседнем с больницей здании. Она ворвалась на парковку, протопала к его кабинету и распахнула дверь. Праведный гнев закипал в душе, подталкивая вперед Грейс, готовую разорвать Джоша на куски за то, что пропустил такое важное для Тоби событие. Но в душе шевелилось кое-что еще.

Тревога.

Так непохоже на него! Он никогда не огорчил бы зря родного человека, особенно Тоби. Для него главное – сын. Семья.

Вот это странное поведение ее беспокоило.

Она не ожидала, что станет волноваться за человека, у которого все было. Черт, она не думала испытывать к нему какие-то чувства. Но испытывала.

Пациенты все разошлись, приемная пуста, и ее беспокойство все росло.

– Джош! – позвала она, шагая по коридору.

И наконец открыла дверь в большой кабинет, обставленный в чисто мужском вкусе. Темные тона, огромный стол из красного дерева, заваленный бумагами и папками. Зажженная лампа. Кружка с чем-то в углу. Открытый ноутбук посредине.

За столом стояло большое офисное кресло. В нем сидел некий доктор Скотт, откинувшись на спинку и задрав ноги на стол.

И крепко спал.