Эми, задыхающаяся, с бешено бьющимся сердцем лежала на спине в полном мраке. Черт! Это точно последний раз, когда она прокрадется в лес, чтобы найти большое толстое дерево, за которым можно пописать без всякой опаски. Она так и сделала. И уже решила, что без помех попадет обратно в палатку. Было очень темно, и фонарик оказался совершенно бесполезным.
А потом она поскользнулась на чем‑то и стала падать.
Вниз.
Вниз.
При этом Эми потеряла фонарик и теперь не видела ничего, кроме смутных очертаний древесных крон над головой. По крайней мере она надеялась, что это были кроны. Поглощающая все тьма душила ее клаустрофобией. Кроме того, Эми ужасно боялась ползучих насекомых и змей, поэтому поспешно села и поморщилась от боли. Левое запястье горело и попа тоже. Класс! Она сломала таз! Прямо‑таки заголовок в «Фейсбуке»: «Эми Майклс ломает пятую точку при падении в горах».
* * *
Хуже всего то, что она сама во всем виновата. Привыкла к жизни в городе и верила, что может справиться со всеми трудностями. Ошибка вышла!.. Следовало бы знать, что неприятности случаются всюду. Ей всегда приходилось худо с тех пор, как умерла бабушка. Тогда двенадцатилетняя Эми впервые перебралась к матери — и, Господи, как ненавидела каждую минуту жизни в ее доме! Да и свою мать тоже, поэтому выкидывала коленце за коленцем, подталкиваемая скорбью по бабушке и подростковой ревностью к мужу матери. Таким образом она требовала внимания, но внимания в виде беспорядочного секса, как способа манипулировать мальчишками. Потом игра обернулась против нее, и ей это не слишком понравилось. Слишком поздно она поняла, что губит себя, но уже до этого перестала ложиться под каждого. Черт, она практически отказалась от мужчин, какими бы классными и сексуальными они ни были!
Как давно она не чувствовала себя девственницей! По крайней мере эмоционально.
И теперь она умрет, и все закончится.
Сверху на нее упал луч света. Это не Бог, не Горная фея. Всего лишь окликающий ее Мэтт.
— Я здесь! — отозвалась она. «Там, где оказываются все дуры со сломанными задницами».
— Я иду. Не двигайся.
— Но…
— Я серьезно, Эми. Даже мизинцем не шевели!
— Ну… если так…
На это ответа она не получила. Похоже, невозмутимый лесничий решил немного оттаять.
Он добрался до нее быстро и ловко, как отметила Эми с некоторой горечью. И в отличие от нее явно обладал способностью видеть в темноте. И сейчас присел возле Эми на корточки: большая тень, державшая ее за плечи, хотя она предпочла бы встать.
— Лежать! — решительно приказал Мэтт.
— Лежать? — удивленно рассмеялась она. — Я что, собака?
— Где болит?
— Нигде.
Мэтт посветил на Эми фонариком и прищурился, увидев, что она держится за запястье.
— Держи!
Он сунул фонарь ей в здоровую руку и стал ощупывать больную.
Эми шумно выдохнула.
— Можешь двигать пальцами?
Она показала, насколько двигаются пальцы.
— Прекрасно. Значит, зов природы?
Эми не ответила, направляя фонарик в разные стороны, чтобы проверить, не прячутся ли где медведи и пумы. От увиденного у нее перехватило дыхание.
Они находились на краю луга.
— Сьерра‑Медоуз?
— Да, хотя сюда ведет и другая дорога. А что?
— Да так, ничего.
— Пытаешься обмануть обманщика? Ты этот луг искала?
— Да.
— Это место не слишком многим известно. Нужно знать, как до него добраться… если не свалишься туда сверху.
— Очень смешно!
Интересно, насколько трудно самой найти сюда дорогу?!
— Почему же именно Сьерра‑Медоуз?
— Я читала об Алмазной скале. Хотела увидеть своими глазами.
— Она в паре сотен ярдов, на другой стороне очень сырого луга. Но стоит посмотреть… при свете дня.
Мэтт отобрал у нее фонарик.
— Вряд ли запястье сломано, но сильно растянуто. Что еще болит?
— Ничего.
Он, очевидно, не поверил, потому что многозначительно закатил глаза и принялся поспешно и профессионально ощупывать ее руки и ноги.
— Эй!
Эми оттолкнула его.
— Я уже проходила ежегодный медосмотр!
Покончив с ее конечностями и ребрами, Мэтт поднял пальцы.
— Сколько?
— Один. Но средний был бы куда выразительнее.
— Ты в порядке, — улыбнулся он.
— Я все время это твержу.
— Пойдем.
Он поднялся и помог ей встать.
Боль пронзила копчик, но она постаралась не застонать и позволила Мэтту увести себя наверх.
— Я видел здесь почти все, достойное обозрения, — начал он. — Но в жизни не видел, чтобы кто‑то скатился с этого обрыва!
— Рада, что стала первой!
— Тебе следовало разбудить меня.
— Чтобы проводил пописать за деревом?
Они пришли в лагерь. Эми заползла в палатку и натянула на голову спальный мешок, представляя себя дома. Но дома она никогда не волновалась насчет медведей и пум, а также еще одной опасности — злого страшного волка. Дома она уж точно не дрожала!
Когда это успело так похолодать?
Задница неожиданно завибрировала, перепугав Эми во второй раз. Но она тут же поняла, что это мобильник в заднем кармане. Покрутившись, она вытащила телефон и прочитала сообщение от Мэлори:
«Урок хорошей девушки номер два: когда лучшая подруга посылает тебе роскошного парня, позвони и поблагодари ее. Так диктуют хорошие манеры. Урок хорошей девушки номер три: перестань хмуриться. Иначе отпугнешь вышеуказанного роскошного парня!»
Эми определенно хмурилась и не собиралась прекращать это занятие в ближайшее время. Ей ужасно хотелось объяснить Мэлори, что она как раз думает об уроках хорошей девушки, но тут с ее головы сорвали спальник. Это был не страшный злой волк. Правда, если приглядеться, некоторое сходство имелось.
— Твоя рука, — буркнул Мэтт. Он стоял на коленях, потому что выпрямиться не позволяла высота палатки. В руке он держал аптечку, откуда вытащил эластичный бинт. Обмотал ей запястье, ударил о бедро пузырем с сухим льдом, чтобы активировать хладагент, и положил на забинтованное запястье, после чего вынул еще один пузырь и уставился на Эми.
— Что еще? — прошипела она, недовольно щурясь.
— Позволишь мне взглянуть?
Она невольно схватилась за ушибленную часть тела.
— Как ты узнал?
— Догадался, — сухо обронил он. — Покажи.
— Только через мой труп.
Мэтт вздохнул и уронил голову на грудь. Либо призывал свое терпение, либо старался не рассмеяться.
Взяв себя в руки, он спокойно расстегнул молнию спальника и распахнул его так быстро, что Эми и охнуть не успела.
Но все же охнула.
Мэтт, не обращая внимания на попытки сопротивления со стороны Эми, ловко перевернул ее.
— Лежи смирно! — приказал он.
Смирно? Он шутит?
— Слушай, я сейчас пну тебя в зад…
— У тебя кровь идет.
— Что?!
Она немедленно прекратила барахтаться и попыталась заглянуть себе за спину.
— Вовсе нет. Где?
— Из ноги.
Он прав. Кровь уже просочилась сквозь джинсы. На бедре. У Эми закружилась голова. Она не могла выносить вида крови, особенно собственной.
— Э…
Мэтт снова рылся в аптечке.
— Спусти штаны. Нужно продезинфицировать рану.
Головокружение мгновенно прошло. Эми рассмеялась. Мэтт поднял глаза от аптечки.
— О черт, нет! — выдохнула она.
Единственным источником освещения был фонарик, так что Эми не видела выражения лица Мэтта, но без труда поняла, как он удивлен. Вероятно, услышав подобный приказ, женщины буквально вывертывались из одежды, чтобы поскорее оказаться перед ним голыми.
— Через мой труп, — повторила она.
Эми скорее почувствовала, чем увидела его улыбку.
— Мне часто приходится оказывать первую помощь, — спокойно, рассудительно объяснил Мэтт, отчего ей ужасно захотелось его разозлить.
Жаль, что она давно уже бросила это занятие.
— Дай мне аптечку и уходи.
— Нужно обработать порез.
В дружелюбном тоне определенно звучали стальные нотки. И все же… нет, это глупости… но все же это самый сексуальный голос, который она когда‑либо слышала.
Эми нечасто разбирало любопытство узнать о людях больше, но на этот раз она не сдержалась.
— Каким образом ты оказался здесь, в глуши, спасая глупую девчонку?
Мэтт тихо рассмеялся, и ей стало немного теплее.
— Всегда любил свежий воздух. Впервые провел ночь под небом в двенадцать лет.
— Сбежал из дому?
— Нет. Старший брат взял меня в поход. И запретил куда‑то отходить без него, даже если нужно отлить. Ну а я подумал: хрен тебе!
Улыбка в его голосе была заразительной, и Эми немного расслабилась.
— Что же случилось?
— Проснулся среди ночи по нужде. Тогда я был слишком крутым, чтобы разбудить брата…
Мэтт красноречиво помолчал, и Эми подбодрила его:
— Ну а потом?
— Выбрался из палатки и пошел искать дерево, но наткнулся на колючие кусты и весь исцарапался. Едва не обмочился, пока удалось выпутаться! А брат чуть меня не убил! Злой был! Я велел ему остыть, заверил, что все в порядке. И наутро все так и было, но к полудню у меня поднялась температура. До сорока. Мать раздела меня, чтобы обтереть холодной водой, и обнаружила весьма неприятную рану на руке, куда попала инфекция.
Эми подумала, что голос у него просто волшебный. Низкий, чуть хрипловатый. Слушать его — все равно что сказку. Никаких сожалений о прошлом, явная привязанность к матери и брату… а вот Эми никогда не испытывала теплых чувств к родным.
— А кроме того, я наткнулся на сумах. Ожоги были по всему телу.
— О Боже! — ахнула она и села так поспешно, что ударилась головой о его подбородок.
— Думаешь, у меня тоже…
— Нет.
Он снова уложил ее и потер подбородок.
— Но у тебя порез, который может воспалиться, если его не очистить.
— К утру?
— К середине дня.
Эми смотрела на Мэтта, выискивая признаки подвоха. Если он решится на что‑то подлое, ему не жить. Но он выглядел бесстрастным и холодным, как скала.
До сих пор в ее жизни не было такого, чтобы парень хотел стянуть с нее штаны по причине, не относящейся к сексу.
Может, царапина уже воспалилась и она сошла с ума? Единственное объяснение того, почему в ней намертво засела крошечная заноза разочарования. В таком случае остаться без трусов — наименьшая из ее проблем.
Эми, вздохнув, расстегнула джинсы и в панике сжалась. Какое белье на ней сегодня? И что она надеялась увидеть: старомодные бабушкины панталоны или нечто сексуальное? Лучше панталоны… или… нет! Нечто сексуальное! Нет?! Господи, она совершенно спятила!
Спустить до колен тесные, как вторая кожа, джинсы — задача нелегкая, а зрелище — непривлекательное. Эми также остро ощущала присутствие Мэтта. Да, на бедре оказался огромный порез, идущий до спины. Он чертовски болел, но Эми почти не замечала этого из‑за огромного облегчения по поводу того, что на ней не бабушкины панталоны, а тонкие голубые миниатюрные трусики, купленные на распродаже по три штуки в пачке. Вот это и плохо! Все равно что ничего не носить! Хуже всего, что через всю попку шла надпись «Награбленное добро». К счастью, надпись Мэтт не видел.
Последовала минута полного молчания.
Еще одна.
И еще одна.
Наконец Эми подняла глаза. Мэтт застыл, уперев кулаки в бедра, прищуренные глаза казались почти черными.
— Мэтт!
— Что?
— Ты в порядке?
— Работаю над этим.
Голос звучал необычайно сдавленно.
— Вроде бы ты сказал, что часто оказывал первую помощь.
— Да. Но не той, к которой меня безумно влечет.
Слова дали толчок определенным реакциям в теле Эми, которых лучше не испытывать в смешанной компании.
— Это всего лишь трусики, — прошептала она наконец.
— Потрясающие трусики, — согласился Мэтт. — Но дело не в них, Эми. Дело в тебе.
Она не знала, что ответить на это и что при этом ощущать. Она должна была чувствовать себя странно и понимала это. Но почему‑то…
Чувствовала себя красивой. Сексуальной.
Как давно она не думала о себе так! И поэтому очень удивилась. Как и охватившему ее желанию.
На этот раз молчание длилось не больше минуты. Потом Эми услышала очень длинный выдох. В следующую секунду Мэтт принялся обрабатывать порез антисептиком. Чертовски больно!
Но она старалась отвлечься, наблюдая, как двигаются его мозолистые пальцы. Каждое прикосновение казалось запретным удовольствием. Она так давно не испытывала ничего подобного. Прикосновений. Чьей‑то заботы.
Очень давно.
— Перевернись, — потребовал Мэтт.
Эми медлила. Все в ней восставало против его тихой команды, отданной как раз в то время, когда она так завелась.
— Эми!
Она перевернулась. Снова наступило молчание, пока Мэтт обозревал вид сзади. Эми рискнула оглянуться. Лицо сосредоточенно, шелковистые волосы касаются воротничка рубашки. Плечи так широки, что загораживают лунный свет, если он и проникает в палатку. Остался только жалкий лучик фонаря. Но Эми не боялась темноты.
И его тоже.
С ним она в безопасности. Это точно. Но в то же время в такой опасности, что нужно бы бежать отсюда на край света.
Она и это понимала.
К тому времени как он закончил ее бинтовать и подтянул трусики кверху, оба тяжело дышали. Мэтт дал ей пузырь со льдом, и она приложила его к копчику.
— Ты все еще дрожишь, — заметил он, ложась рядом. — Иди сюда, Крутышка.
Мэтт привлек Эми к себе. Между ними оказался все еще расстегнутый спальник. Он не пытался влезть туда вместе с ней. Просто обнял и держал, пока озноб не унялся.
— Лучше? — прошептал он ей в волосы.
Он был надежным, как скала. На руках бугрились мышцы. Да, ей лучше.
— Намного, спасибо!
Мэтт попытался отодвинуться, но Эми выпростала руки из спальника, обняла его и вжалась лицом в шею. Оба растерялись от неожиданности. Похоже, она сделала глупость, хотя, как правило, в таких случаях была достаточно благоразумна. Но Мэтт каждым движением заводил ее все больше. Эми не понимала, что с ней творится, зато вполне сознавала, что льнет к Мэтту не потому, что замерзла.
— Эми!
Мэтт провел ладонью по ее спине.
— Ты в безопасности и знаешь это, верно?
В безопасности от медведей, койотов и, возможно, ползучих гадов. Только дело не во всем этом. Она не застрахована от желания, плескавшегося в ней. От чувств, которых не должна испытывать.
— Мы здесь не одни! — выпалила Эми. — Как раз перед тем, как ты нашел меня на тропе, кто‑то был в кустах. Следил за мной. Но я видела только лицо, да и то мельком.
— Сегодня здесь почти никого не было, — сказал он и потерся подбородком о ее щеку.
— Но я не это имела в виду.
— Ясно.
Мэтт снова провел рукой по ее спине.
— Когда я поступил на работу, то не сразу стал ночевать под открытым небом. А в первую же ночь меня преследовали.
Эми откинула голову, стараясь увидеть его лицо.
— Кто?!
— Все ужасы, которые я себе навоображал.
Она не смогла скрыть улыбку:
— Неужели большой, отважный лесничий испугался?
— Я разжег костер, — пояснил Мэтт вместо ответа, и типично мужская попытка избежать признаний в собственном страхе вызвала у Эми улыбку. — Но даже когда пламя взметнулось до самого неба, я все равно чувствовал, что за мной наблюдают.
— И что сделал?
Он по‑прежнему гладил ее спину.
— Встал и обыскал окрестности. Потом еще раз. И так повторялось всю ночь. Наконец я заснул от усталости с пистолетом в руках, а на рассвете меня разбудил любопытный медвежонок.
— О Господи! — испуганно рассмеялась она. — И что было дальше?
— Я выстрелил в дерево и чертовски перепугал нас обоих, — весело продолжал Мэтт, — сам упал с бревна, на котором заснул, и медвежонок тоже плюхнулся на зад! А потом мы оба вскочили, он побежал к мамочке, и если бы моя мама была где‑то в пределах двух тысяч миль, я сделал бы то же самое.
Эми расхохоталась.
— А ты думала, что у меня нет мамы? — улыбнулся он.
— Думаю, ты от страха не побежал бы ни к кому на свете. Остался бы на месте.
— Всякое бывало, — пожал он плечами.
— Так твоя ма…
— Живет в Чикаго, с отцом, нянчит трех внуков, детей брата. Мы каждую неделю перезваниваемся, и они спрашивают, когда же и я их порадую.
— И когда?
— Вряд ли это будет скоро.
— Почему? — не выдержала Эми, не справившись с приступом странного любопытства. — Дети — это не для тебя?
— Моя бывшая жена, похоже, считала, что я не умею любить, — вздохнул он. — По крайней мере той любовью, которой требует семья. Утверждала, что я не умею обращаться с людьми.
— Ты был женат?
Хотя чему тут удивляться? Мэтью Бауэрс был завидным женихом!
— Минут двадцать, — признался он. — Как раз после того, как пришел из армии.
— И работал копом? — уточнила она.
— Угу.
— Именно поэтому она решила, что ты не годишься для семейной жизни? Из‑за твоей работы?
— Отчасти. А отчасти потому, что подвел ее. Но в основном из‑за того, что она была на меня зла.
Эми хотелось спросить, каким образом Мэтт подвел жену. Но теперь совсем не время, если учесть то, что сейчас она лежала в его объятиях со льдом на заднице. Но слова бывшей жены были непонятны. Мэтт не из тех людей, которые способны кого‑то подвести, особенно тех, кто ему небезразличен. И то, что он сделал для нее сегодня, это доказывает. Конечно, он пришел спасать ее по долгу службы, но вовсе не был обязан оставаться на ночь и оберегать ее!
И все же он здесь.
В ее жизни были люди, долгом которых было нести за нее ответственность, но они, не задумываясь, бросали ее.
— Мэтт!
Безмолвный ответ вырвался из его груди и проник в ее собственную. Мэтт повернул голову, зарывшись лицом в ее волосы и глубоко вдыхая их запах.
— По‑моему, ты прекрасно умеешь обращаться с людьми, — тихо заметила Эми. И по его интонации ощутила, что губы Мэтта растянулись в улыбке.
— Спасибо, — пробормотал он. — Расскажи о себе.
— О, моя жизнь вполовину не так интересна, как твоя.
— А ты попробуй, — посоветовал он.
Вот этого она как раз делать не собиралась.
— Ну… у меня нет бывшего мужа…
— А матери? Отца? Братьев и сестер?
— Только мать. Мы не слишком близки.
Слабо сказано, конечно. Мать забеременела совсем юной и не была предназначена для материнства.
— Меня вырастила бабушка, она уже умерла. Когда мне было двенадцать.
— А еще родные есть?
Никого такого, о ком хотелось бы рассказать.
— Нет.
Мэтт крепче сжал ее в объятиях — почти незаметный, но слегка властный жест. От которого мог бы начаться приступ клаустрофобии.
Но не начался.
Оба замолчали. И Эми не поняла, как могла заснуть рядом с этим сгустком чувственности, но почему‑то заснула.
Проснулась, похоже, много часов спустя, когда первые рассветные лучи настойчиво пытались проникнуть сквозь сомкнутые веки. Несколько секунд она не шевелилась, пораженная несколькими фактами. Первый — ей больше не было холодно. Наоборот, она согрелась. Потому что обвилась кренделем вокруг источника тепла.
Мэтта.
Эми приоткрыла глаз и встретила его взгляд. Он наблюдал за ней и, кажется, искренне веселился.
— Эй! — хрипловато позвал Мэтт. О, этот чувственный взгляд!
И то, и другое ужасно отвлекало, тем более что сейчас он был похож не на лесничего, а выглядел сонным, взъерошенным и чертовски сексуальным.
— Куда это ты? — спросил он.
Эми, все еще не очнувшись до конца, не сразу поняла, о чем он. И тут же осознала, что ее рука спустилась опасно низко. Если она подвинет пальцы хотя бы на дюйм…
— Прости! — вспыхнула она, зажмурясь. — Это все Мэлори виновата!
— Пожалуй, — пробормотал он, глядя на внушительную эрекцию, — она тут ни при чем.
— Нет, я хотела сказать…
Эми осеклась, услышав тихий дразнящий смех, и лицо снова загорелось.
— Она послала тебя сюда, потому что вообразила, будто между нами что‑то есть.
— А между нами действительно что‑то есть?
О, вот эту тему затрагивать не стоит!
— Это не имеет к нам никакого отношения. Она просто отплатила мне за то, что несколько недель назад я свела ее с Таем на аукционе.
— А если нет?
— Что «нет»?
— Если это не месть?
Их ноги были переплетены. Где‑то среди ночи спальный мешок сбился вниз, и между ними больше не было барьера. Мэтт был теплым и твердым.
Повсюду.
Она смягчалась все больше по мере того, как росло возбуждение Мэтта. Хуже того, пальцы так и чесались его коснуться.
— Эми!
Голос Мэтта был чистым грехом. Не предупреждением, а утверждением, и ее ладони против воли легли на его грудь.
Он запустил руку в волосы Эми, потянул, запрокидывая ее голову.
— Ты совсем проснулась?
— Да. А что?
— Хочу убедиться, — объяснил Мэтт, подмяв Эми под себя.