Стоун расположил шары в центре стола и предложил Эмме разбить пирамиду.

Эмма еле заметно кивнула ему, наклонилась над столом, и Стоун подумал: «О да! Именно поэтому женщин стоит приглашать поиграть в бильярд. Какая разница, кто выиграет, когда ее брюки так туго натянулись на самых соблазнительных ягодицах Калифорнии? Какая разница, кто выиграет, когда…»

Эмма нанесла удар – сильный и прицельный, – в результате которого три шара тут же угодили в лузы.

Отличное начало.

Взгляд Эммы перекочевал на Стоуна, сопровождаемый возгласами смешанного с удивлением одобрения.

Словно он и без этого не знал, что ему грозит беда. И все же он смело выдержал насмешливый взгляд симпатичной докторши.

– У меня твердая рука, – сладко протянула она.

– Вы играли. Много.

– Да, играла, – согласилась Эмма. – Действительно много.

О господи! Только поглядите на нее. Такая спокойная и уверенная в себе. Ничего более сексуального Стоуну еще не приходилось видеть. Ладно, облегающая стройную спину блузка, две верхние пуговицы которой были расстегнуты, тоже сделала свое дело. Строгая и в то же время очень сексуальная, она пробуждала в сознании весьма соблазнительные картины.

А Эмма вновь наклонилась над столом, окончательно лишая Стоуна способности мыслить здраво.

– Только это было некоторое время назад, – пробормотала она, отправляя шар номер семь в лузу и как ни в чем не бывало нацеливаясь на шар номер пять. Мгновение – и он тоже оказался в лузе. За ним отправился шар номер четыре. А вот его товарищ под номером шесть так и остался на столе. Стоуну следовало обеспокоиться, но вместо этого он широко улыбался.

– Ты выглядишь как идиот, – услужливо заметила Харли. – Хватит улыбаться. Начинай играть.

Правильно. Стоун с большим трудом оторвал взгляд от Эммы и подошел к столу. К счастью, он действительно очень хорошо играл.

А еще ему везло.

Стоун отправил в лузы все полосатые шары, и теперь на столе остался лишь один, под номером восемь.

Стоящая рядом Эмма больше не казалась самоуверенной. Напротив – на ее лице застыло выражение крайней досады. Да. Она не всегда лучшая. Должно быть, это открытие было для нее ново. К тому же Стоун практически научился читать ее мысли. И теперь она наверняка раздумывала над тем, что же он потребует от нее как победитель. Что ж, пускай поволнуется, ибо Стоун решил, что ему больше нравится, когда она чувствует себя не в своей тарелке. Не так уверенно, как обычно.

Он ловко нанес удар, и последний шар упал в лузу, принеся ему победу.

Энни вздохнула.

– Я была уверена, что научила тебя поддаваться женщинам.

– Он не может, – возразил Ник. – Потому что хочет получить трофей.

Стоун взглянул на Ти Джея в ожидании дерзкого комментария, поскольку был уверен, что у его брата найдется такой в запасе. Всегда находился. Однако Ти Джей даже не глядел в его сторону. Облокотившись о барную стойку, он пожирал Харли исполненным любви взглядом.

Отлично. Двое из братьев Уайлдер страстно желали, чтобы им разбили сердце.

Стоун забрал из рук Эммы кий.

Она недоуменно вскинула бровь.

Стоун ответил тем же.

– Сейчас? – спросила она. – Вы хотите забрать свой выигрыш сейчас?

Черт возьми, да, сейчас. И все же, несмотря на то что испытывал непреодолимое желание перекинуть Эмму через плечо, отнести в свою пещеру и, подобно Кинг-Конгу, колотить себя в грудь, прежде чем овладеть ее восхитительным телом, Стоун знал, что торопиться не стоит.

Она еще не приняла решения переспать с ним.

Это уравнивало их шансы. Стоун очень хотел с ней переспать. Более того – ему хотелось зубами сорвать с нее одежду, вылизать каждый дюйм нежной кожи, глубоко погрузиться в Эмму и вместе с ней испытать блаженство.

И проделать это много раз.

Давно уже женщина не завладевала его мыслями так, как это сделала Эмма Синклер. Слишком давно он не испытывал того жаркого и сладкого томления, что зарождалось сейчас внизу его живота.

Но еще больше Стоуну хотелось поговорить с Эммой. Взломать сковывающую ее броню и понять, что именно делает ее такой зажатой и раздражительной, и стремящейся к превосходству, и держащей людей на расстоянии, не желающей завязывать какие-либо отношения. Стоун подошел ближе, и Эмма тотчас же судорожно сглотнула, а у основания ее шеи отчаянно забилась жилка.

Она не ожидала поражения.

Стоун стянул ее со стула. Эмма заглянула ему в глаза, и в это мгновение он увидел перед собой восхитительную податливую женщину, которая, возможно, хотела его так же сильно, как и он ее.

О да, его затея сработала.

Эмма последовала за ним на плавящийся от зноя воздух. Часы показывали половину седьмого. Так что у них еще полно времени.

Как нельзя кстати для того, что он задумал.

– Верите мне? – спросил Стоун.

– Черт возьми, нет.

Улыбнувшись, он достал из кармана ключи.

– Собираетесь отказаться от своего слова?

Подбоченившись, Эмма одарила Стоуна взглядом, от которого у того перевернулось все внутри.

– А чего, собственно, вы хотите от меня потребовать?

– Это сюрприз.

Эмма еще некоторое время смотрела на Стоуна, а потом рассмеялась.

– Просто невероятно.

– Так вы отказываетесь от своего слова.

– Мое слово – это мое слово. – Эмма перевела взгляд на автомобиль Стоуна, тяжело вздохнула и забралась на пассажирское сиденье.

Не в состоянии поверить собственному счастью, Стоун с мгновение смотрел на Эмму, а потом поспешил к машине.

Эмма отерла лоб тыльной стороной ладони. Господи, как жарко! Она оглядела кабину автомобиля, принадлежащего плохому парню. Кое-где виднелись вмятины, трещины и царапины. И все же с первого взгляда становилось понятно, что эту машину любят, ценят и много используют по назначению.

К жизни пробудились тайные фантазии Эммы.

Стоун завел мотор, включил кондиционер, и уже через пять минут они выехали за пределы Вишфула. Они ненадолго заехали на базу, и Стоун погрузил в машину два велосипеда.

– Я не катаюсь по горам, – произнесла Эмма.

– Будете.

Стоун свернул на узкую, покрытую грязью дорогу, по которой Эмма еще ни разу не ездила. Автомобиль подскакивал на ухабах, и Эмма мысленно похвалила себя за то, что догадалась пристегнуться. Деревья росли здесь так густо, что лучи полуденного солнца почти не пробивались сквозь их кроны, и Эмма не могла сказать, где именно они находятся. Лишь понимала, что поднимаются в горы.

Все выше и выше.

– Может, хотя бы намекнете, куда мы едем? – попросила Эмма.

– У вас захватит дыхание, – только и сказал Стоун.

Да уж, на высоте шестьдесят три сотни футов такое вполне возможно. Эмма посмотрела на Стоуна. Одетый в полинявшие джинсы и выцветшую футболку, он с легкостью вел тяжелый автомобиль по почти не существующей дороге. Его кроссовки казались такими же поношенными и удобными, как и джинсы. Волосы, как и в последние несколько дней, выглядели взлохмаченными, а на подбородке и щеках виднелась щетина.

Еще одна тайная фантазия Эммы. Мужчина, не являющийся рабом бритвы. Ей очень хотелось знать, каково это – ощущать царапанье щетины на своей коже.

Стоун поймал на себе ее взгляд.

– Что?

– Ничего.

– А вот и неправда. Вы смотрели на меня… ну, не знаю. Так жарко.

– Потому что на улице миллион градусов. – Эмма скорее согласилась бы целый год работать в местной «неотложке», лишь бы только не признаваться в том, что представляла, как Стоун трется лицом о ее тело.

– Вы ведь не отвязный лыжник и велосипедист, верно?

Стоун вновь посмотрел на Эмму.

– Так вы обо мне думали?

– Вроде того, – уклончиво ответила Эмма. – Вы управляете компанией «Уайлдер эдвенчерз». Днем сопровождаете туристов, а ночью приводите в порядок бумаги. Вы составляете график экскурсий, ведете бухгалтерию, следите за состоянием счетов. Энни считает вас клеем, скрепляющим семью.

Судя по всему, Стоуна этот эпитет развеселил.

– Она говорит так, потому что я ее любимчик.

Эмма искоса посмотрела на Стоуна.

– А она говорит, что ее любимчик – Кен.

Стоун рассмеялся, и Эмма не смогла отвести от него глаз. Он был таким уверенным, раскрепощенным. Счастливым.

Господи, как же это привлекало!

– Вы очень дружны.

Он посмотрел на Эмму.

– Так и есть. – Стоун выехал на небольшую поляну и заглушил мотор. – Но мы такие не одни.

– Что это значит?

Стоун спрыгнул на землю, а потом обошел вокруг и встал перед распахнутой дверцей, ожидая, когда Эмма наклонится, чтобы вылезти из машины.

Их ноги соприкоснулись, и Эмме понравилось это ощущение.

Стоун слегка присел, чтобы их глаза оказались на одном уровне.

– Это значит, что ты чувствуешь себя одиноко. Думаешь, будто не вписываешься в местное общество. Только это неправильно. Потому что ты не одинока и вполне можешь вписаться.

Приятная и располагающая мысль. Она пробудила другие мысли, от которых голова потихоньку начала гудеть. Да и могло ли быть иначе, когда перед ней стоял потрясающий парень, а за спиной – раскаленный от солнца автомобиль. Эмму с головой захватило ощущение предвкушения, смешанное со странным чувством желания.

Только это было не привычное желание загрузить себя работой или с головой окунуться в очередную медицинскую проблему.

Нет, это было желание обладать мужчиной.

Обладать Стоуном…

Желая прервать близость, Эмма легонько толкнула Стоуна в грудь, но он не захотел подчиниться. Его широкие плечи заслонили обзор, а в глазах вспыхнуло выражение чувственного голода, от чего Эмму обдало жаром. Однако когда ее пальцы начали сжиматься в кулак, Стоун вдруг сделал шаг назад и подал ей руку.

Эмма последовала за ним.

Он вытащил из кузова два горных велосипеда и протянул ей шлем. При виде написанной на лице Эммы нерешительности Стоун надел шлем ей на голову и застегнул ремешки, легонько коснувшись при этом ее подбородка.

– Не знаю, стоит ли это надевать, – произнесла Эмма. – Сегодня так жарко.

– Скоро станет прохладнее.

– Стало быть, это и есть твой приз? Ты хочешь, чтобы я покаталась с тобой на велосипеде?

– Нет. – Стоун с мгновение смотрел на Эмму, а потом потер пальцами подбородок. – Ты не любишь делать что-то новое.

Эмма взглянула на уходящую в глубь леса тропу. Она казалась очень узкой. И пугающей.

– Неправда.

– Правда. И я знаю почему.

Повернувшись к Стоуну, Эмма подбоченилась.

– Хорошо, мистер Всезнайка. Так скажите мне, почему мне не нравится делать что-то новое.

– Потому что ты предпочитаешь делать лишь то, в чем хороша.

Эмма ошеломленно заморгала, и с губ Стоуна сорвался тихий смех.

– Тебе когда-нибудь приходилось прикладывать к чему-то усилия? Или все у тебя получалось само собой?

Это предположение возмутило Эмму.

– Мне пришлось трудиться не покладая рук, чтобы закончить медицинскую школу.

– В самом деле?

Эмма посмотрела на Стоуна, а потом вздохнула.

– Нет. Учеба давалась мне… легко. Мне ужасно нравилось учиться. – Нет, он не может оказаться прав. Или может? – А вот в ординатуре было очень сложно, – с видом победителя произнесла Эмма. – Учеба действительно была тяжелой, изматывающей и… бодрящей. – «О, замолчи!»

Стоун улыбнулся.

– Ты умеешь кататься на велосипеде?

– Очень своевременный вопрос. Но да, умею.

– И у тебя это получается лучше, чем водить машину?

Не терпящую конкуренции Эмму нельзя было подначивать, поэтому слова Стоуна тут же пробудили в ней дух соперничества.

– Я отлично вожу.

– Я видел, как это происходит, и поэтому – при всем уважении – не могу согласиться с данным утверждением.

– Смешно.

Стоун вскинул бровь.

– Как насчет небольшого состязания?

– Значит, это и есть твой приз?

– Именно. – Стоун улыбнулся. Это и есть мой приз. Думаешь, сможешь меня обогнать?

Эмма окинула взглядом мускулистое натренированное тело Стоуна. Но ведь и она в прекрасной форме. Конечно, на протяжении последних нескольких недель она во имя здоровья своего отца питалась сырными запеканками, и все же оставалась самым упорным и решительным человеком на земле. Кроме того, Стоун вряд ли собирался одержать над ней победу два раза подряд. Он поставил себе цель затащить ее в постель, поэтому наверняка даст ей возможность победить в этом состязании.

– Думаю, я тебя обгоню.

Губы Стоуна изогнулись в широкой неспешной улыбке.

– Хочешь заключить небольшое пари?

– Еще одно?

– Угу. Если только не боишься проиграть. Снова.

На этих словах Эмма сломалась окончательно.

– Если я выиграю, – ткнула она пальцем Стоуну в грудь, – ты поможешь мне отыскать тайскую еду навынос. Даже если нам придется для этого полететь в Таиланд.

– Идет. А если выиграю я… – Его лицо осветила озорная улыбка плохого мальчишки. – Ты пойдешь со мной купаться.

– Я не взяла с собой купальник.

Улыбка Стоуна стала еще шире, и Эмму охватил сильный трепет.

– Я не собираюсь купаться с тобой нагишом в местной реке или озере, Стоун.

– Стало быть, ты считаешь, что не сумеешь победить.

О, он прекрасно все рассчитал. Эмма перекинула ногу через раму велосипеда.

– Знаешь что? Хватит болтать.

– Я даже дам тебе фору.

Эмма не стала отказываться.

– Разгоняйся не сразу, – произнес Стоун спокойным убаюкивающим голосом, не желая еще больше возбудить в Эмме дух соперничества. Но она уже завелась, ведь он посмел предположить, что она снова проиграет.

Она твердо вознамерилась выиграть. И она получит свою тайскую еду, чего бы ей это ни стоило.

– Ты просто хочешь поглазеть на мою задницу.

– У тебя шикарная задница.

Эмма рассмеялась и уже приготовилась стартовать, когда пришедшая в голову мысль заставила ее остановиться.

– Послушай, может, тебе стоит сначала объяснить мне разницу между ездой по улице и ездой по лесной тропе?

– Внимательно смотри на дорогу и объезжай препятствия.

– Этого требует здравый смысл. – Эмме не хотелось показаться заносчивой, но она являлась кладезем здравого смысла. – Расскажи мне о том, чего я не знаю.

– Соблюдай дистанцию между нашими велосипедами.

– И вновь – этого требует здравый смысл, – произнесла Эмма. Тропа была неровной из-за выступающих из-под земли корней и покрытой жидкой грязью после недавнего дождя. Так что соблюдать дистанцию требовали правила безопасности. – Раз никаких нюансов нет, приготовься к тому, что я надеру тебе задницу.

Однако Стоун положил руку на руль велосипеда Эммы.

– Постараемся избегать слишком мокрых и грязных троп.

– Хорошо. Я не люблю грязь и лужи.

– Уверяю тебя, по лужам и грязи тоже можно ездить. Но не новичкам. – С этими словами Стоун развернул велосипед Эммы в сторону другой, более широкой тропы, которой она не заметила раньше. Ее дождь попортил не так сильно, как соседку. – Поезжай посредине и постарайся сделать так, чтобы колеса не скользили, иначе увязнешь.

Эмма посмотрела на Стоуна. На мужчину, на которого никак не могла насмотреться. Мужчины из ее мира были более рафинированными и не забывали пользоваться бритвой, и все же ей нравилось, как выглядел Стоун.

Ей нравилась его грубоватая манера одеваться и щедрая улыбка…

– Готова?

– Готова. – Эмма тронулась с места и очень быстро обрела равновесие.

– Не забывай переключать скорости, – крикнул вдогонку Стоун. – Ты хочешь ехать быстро, но сцепление с дорогой тоже необходимо, чтобы не скользить…

– Со мной все в порядке… Проклятье! – охнула Эмма, когда колесо ее велосипеда заскользило по грязи, и быстро переключила скорость. Плохо. Если она хочет выиграть эту гонку, а она твердо намеревалась это сделать, необходимо сосредоточиться. Она отерла вспотевший лоб и продолжила крутить педали.

Тропа резко повернула, перешла в спуск, и Эмма машинально нажала на тормоза.

– Осторожнее, – предупредил Стоун. – Не дави слишком сильно.

– Чтобы не вырыть колею? – спросила Эмма.

– Или не умереть.

Хорошо, что он предупредил. Эмма отпустила тормоз. Гонка оказалась совсем не такой, какой она ее себе представляла. Во-первых, ехать было гораздо сложнее, чем могло показаться на первый взгляд. Дорога была каменистой и ухабистой, поэтому велосипед то и дело подскакивал на выбоинах и Эмме приходилось внимательно следить за тем, чтобы не перелететь через руль. А во-вторых, тропа расширилась, и теперь, когда Стоун с ней поравнялся, Эмма с трудом удерживалась, чтобы не посмотреть в его сторону. Чтобы не видеть, как работают мышцы его мускулистых ног и как легко управляют рулем сильные руки. Словно он родился для того, чтобы ездить на велосипеде по горным тропам.

О, как же с ним было трудно тягаться. К счастью, он тоже не мог оторвать от нее глаз. Стоун окинул взглядом ее ноги, руки, лицо и улыбнулся.

– Будь я проклят, но обогнать тебя окажется не так просто, как я думал.

Отлично. Эмма собиралась воспользоваться своим преимуществом. Наконец далеко впереди среди деревьев показался конец пути. На протяжении всей получасовой гонки Эмма лидировала и не собиралась сдаваться. Она прибавила скорость.

Стоун позволил ей это.

Когда же она приподнялась на педалях и услышала сорвавшийся с губ Стоуна вздох восхищения увиденным, стало ясно, что победа у нее в кармане. Эмма улыбнулась, потому что, Бог свидетель, она обожала побеждать…

Внезапно что-то просвистело мимо нее, и Стоун остановился на небольшой полянке впереди.

Проклятье!

– Ты выиграл, – выдохнула Эмма, которая с трудом говорила в попытке отдышаться.

Стоун скромно пожал плечами и слез с велосипеда.

– Если тебе станет легче, признаюсь, что ты едва не одержала надо мной победу.

Только вот это «едва» вряд ли спасет ее от купания нагишом. Эмма слезла с велосипеда, продолжая ловить ртом воздух. По ее лбу и спине струился пот. Она никак не могла перевести дыхание и напоминала сломанный локомотив. Но потом обернулась и замерла.

Впереди блестело горное озеро примерно в милю шириной, полностью окруженное горными вершинами и густой сочной растительностью.

– О господи!

– Скрытые озера. Мы проехали мимо двух других, спрятавшихся в деревьях. Это самое дальнее. До него труднее всего добраться.

Эмма подошла ближе к кромке воды, неспешно накатывавшей на грубый песок и растущий на берегу рогоз, на поверхности которой покачивались лилии. Зрелище было настолько прекрасным, что девушка на мгновение лишилась дара речи.

Они со Стоуном оказались совершенно одни здесь, в горах, окруженные трехсотфутовыми секвойями и елями.

Стоун бросил на землю небольшой рюкзак, внутри которого что-то запищало. Присев на корточки, он вытащил из рюкзака рацию.

– Слушаю тебя, Ти Джей, прием.

– Ты где? Прием.

– На третьем скрытом озере. Прием.

– Группа, которая должна отправится на водопады, прибыла на два дня раньше. Мы с Энни поспешили на базу, но они выглядели ужасно злыми. График трещит по швам. Энни брюзжит, потому что ее пироги не доставили, а у меня на завтра запланировано целых две экскурсии. Когда ты вернешься? Прием.

– График трещит по швам, – ответил Стоун, – потому что ты сунул в него свой длинный нос. – Все еще сидя на корточках, он вздохнул и покачал головой. – Не трогай бумаги. Я все исправлю, когда вернусь. Негодующие клиенты тоже могут дождаться меня. Я сумею их успокоить. За пирогами отправь Ника. И у тебя завтра только одна экскурсия. Группу в горы поведу я. Прием.

– Ты так и не сказал, когда вернешься. Прием.

Стоун бросил взгляд на Эмму и улыбнулся.

– Я вернусь, когда ты перестанешь на меня орать. Прием. – С этими словами он кинул рацию на землю.

– Похоже, он в отчаянии, – заметила Эмма. – Хочешь бросить его в такой непростой ситуации?

– Конечно. Ведь он не раз поступал так со мной. Ты в порядке? – спросил Стоун, увидев, как Эмма тяжело опустилась на песок.

– Просто дрожь в ногах. Наверное, это из-за высоты.

Стоун достал из рюкзака две бутылки с водой, полиэтиленовый пакет с печеньем и протянул их Эмме.

– Сахар должен помочь. Это печенье приготовлено по моему особому рецепту.

Эмма попробовала выпечку и застонала от удовольствия.

– О Боже! Это даже лучше, чем местные виды. Восхитительно! – Эмма взяла еще одно печенье. – В самом деле? Ты сам это испек?

– Ага.

– Ничего вкуснее не пробовала.

Слова Эммы развеселили Стоуна.

– Это самое простое шоколадное печенье.

Да, но если ей хотелось печенья или чего-то другого, она шла в магазин. Духовой шкаф Эмма использовала в качестве хранилища для кастрюль и сковородок, которыми никогда не пользовалась.

– А вот я никудышный повар.

– В таком случае мне повезло, что я не попросил тебя что-нибудь мне приготовить.

Эмма посмотрела на Стоуна и, заметив в его глазах озорные искорки, улыбнулась. Верно. Он не просил ее готовить. Он вообще ни о чем не просил.

Что делало его практически идеальным мужчиной.

Если не считать того факта, что Эмма не искала мужчину и не нуждалась в таковом. Ей вообще никто не был нужен. Нет уж, увольте. Так думала Эмма, слизывая с пальцев кусочки шоколада.

– О господи, это лучше… всего на свете.

Стоун проследил взглядом за движениями языка Эммы, а потом беззаботно улыбнулся.

– В жизни существует не только печенье.

– Верно. Есть еще еда навынос.

Стоун рассмеялся.

– Эй, я не шучу. Проводя на ногах по двадцать часов, поддерживая организм только кофеином, вряд ли станешь воротить нос от «Тако Белл».

– Да, такая работа кого угодно сведет с ума.

– Верно.

– Ты по ней скучаешь?

– Да. – Эмма вздохнула. – Очень.

– А чего тебе не хватает более всего?

– О, это просто. Мне не хватает… – Эмма ошеломленно заморгала, поймав себя на том, что не может ответить.

Стоун вопросительно вскинул бровь.

– Тебе не хватает…

Слишком многого. Но внезапно на исходе восхитительного жаркого дня, когда вместо того, чтобы вдыхать запах лекарств и отвечать на вызовы пейджера и мобильного, она смотрела в глаза Стоуна, излучающие тепло и обожание, и не смогла припомнить ничего.

Ну не странно ли это?

– Мне не хватает… тайской еды, – победно произнесла она.

Ну вот. Хоть что-то удалось придумать. Не столь существенное. Но все же.

Стоун, в глазах которого плясали искорки смеха, покачал головой.

– Это важно.

Да. Важно. Вдруг, не сводя с нее взгляда, Стоун поднялся на ноги – высокий, поджарый, влажный от пота, – и сердце Эммы затрепетало.

– Что ты делаешь?

– Расслабляюсь. Собираюсь поплавать. – Он скинул с ноги кроссовку. – Ты ведь помнишь, кто победил, верно?

О господи!

– Да, но… твой брат показался мне таким расстроенным. Может, нам стоит вернуться?

– Это послужит ему уроком. Ты не ответила на мой вопрос.

– Какой? – спросила Эмма, когда Стоун скинул другую кроссовку.

– Ты проиграла, – мягко напомнил он.

– А, ты об этом дурацком пари? – Эмма судорожно сглотнула, когда Стоун стянул с себя футболку и бросил на землю. Господи Иисусе. При виде его потрясающего торса рот Эммы наполнился слюной. А Стоун тем временем принялся за джинсы. – Стоун?

– Да?

– Ты в плавках?

– Неа.