Руки Эммы обвились вокруг шеи Стоуна.

– Так как, Эмма? Искра проскочила?

Эмма крепче прижалась к Стоуну и испустила тихий вздох желания, который эхом отозвался в его голове.

– Слишком рано делать выводы, – прошептала Эмма на ухо Стоуну.

– Лгунишка.

– Что ж, я скажу. – С каждым словом губы Эммы касались уха Стоуна, и он почувствовал, что вот-вот взорвется от напряжения. – Мне кажется… кажется, что вокруг вспыхивают целые снопы искр.

– Хорошо, – кивнул Стоун, очевидно, испытывавший то же самое. Эти самые искры почти сработали в их последнюю встречу, когда Эмма готова уже была отдать ему всю себя. Почти готова… Почти… Но потом появился Ти Джей и все испортил. Внезапно у Стоуна появилась надежда, что сегодня ему повезет гораздо больше. – Только нужно в этом убедиться.

– Как… – только и смогла вымолвить Эмма, потому что Стоун склонился над ней и опускался до тех пор, пока ее спина не прижалась к подушкам дивана.

Нависнув над ней, Стоун смотрел в ее бездонные глаза и некоторое время ждал, пока предвкушение достигнет наивысшей точки, и только потом наклонился и накрыл ее губы в поцелуе.

Вместе они улеглись, и Эмма приоткрыла рот, впуская в него язык Стоуна. «О да, искры сработали», – подумал Стоун, крепче обнимая Эмму. С ее губ сорвался тихий вздох, она слегка расставила ноги, давая Стоуну больше места, и выгнулась ему навстречу.

– А теперь ты уверена? – спросил Стоун, когда оба тяжело дышали от стремительно нарастающего возбуждения.

Эмма молчала. Ее зрачки расширились, а губы влажно поблескивали от поцелуев.

– Прости, но я упустила суть нашей беседы.

Прерывисто вздохнув, Стоун прижался лбом ко лбу Эммы. Она же приподняла бедра, коснувшись его твердой как камень плоти.

– Я определенно что-то чувствую, – пробормотала Эмма.

Тихо засмеявшись, Стоун прижался этим «чем-то» к ее животу.

– Я имел в виду не это, Эм.

– Я чувствую. – Она обхватила ладонями его лицо. – В последний раз подобное случилось со мной так давно, что я не сразу узнала ощущение, но теперь я чувствую. – Эмма прикоснулась к волосам Стоуна, к подбородку.

С ним тоже давно не происходило ничего подобного. Во всяком случае, слишком много времени прошло с тех пор, как женщина завладевала его мыслями. Эмма же завладела им настолько, что, казалось, почва уходит из-под ног, а голова кружится от переполнявших его эмоций.

Стоун медленно наклонился и поцеловал ее снова. Этот долгий, глубокий поцелуй окончательно лишил его способности мыслить здраво. Эмма была теплой, сладкой, невероятно женственной и обладала вкусом, который мог решить проблему его одиночества.

– Я хочу больше того, что получил Спенсер, – пробормотал Стоун. – Я хочу больше, чем простой поцелуй. Лучше скажи сразу, что ты не дашь мне этого, пока все не зашло слишком далеко.

– И вновь это неугомонное слово «больше»… – прошептала Эмма, глядя на Стоуна и вновь наклоняя к себе его голову. – Поцелуй меня, Стоун. И возьми то, чего хочешь.

И он сделает это. Возьмет желаемое без оправданий, покажет ей то, что начал чувствовать сам. То, от чего его спокойное и ленивое возбуждение превратилось во всепоглощающее, обжигающее кровь желание. С губ Эммы срывались тихие беззащитные звуки, когда она пыталась просунуть руки под одежду Стоуна. Ничего более сексуального он еще не слышал, поэтому, чтобы окончательно не потерять рассудок, Стоун схватил руки Эммы и прижал их к дивану у нее над головой. Он навалился на нее всем весом, и она не возражала, обвив его талию ногами и притягивая к себе.

– Господи, – пробормотал Стоун, касаясь губами ее шеи. – Господи, Эмма.

– Знаю, – выдохнула Эмма, впиваясь зубами в плечо Стоуна.

Просто сумасшествие какое-то. Как быстро все изменилось, как быстро вспыхнуло между ними пламя страсти.

Сумасшествие. Взять что он хочет? Он хотел все.

– Стоун…

– Скажи мне.

– Тебя. Я хочу тебя.

Едва только эти слова сорвались с губ Эммы, их со Стоуном футболки оказались на полу.

Стоун расстегнул лифчик и, наклонив голову, покрыл поцелуями подбородок Эммы, шею, плечи, грудь, а потом втянул губами сосок, от чего она еще сильнее выгнулась ему навстречу. С ее губ сорвался невнятный возглас, исполненный страсти.

Она была не одна. Впервые не одна. И судя по тому, что из горла Стоуна вырвался не менее страстный стон, он ощущал в этот момент то же самое. Слегка приподнявшись, он расстегнул «молнию» на брюках Эммы. Все еще дразня языком ее сосок, он согнул в колене ее ногу, чтобы снять туфельку.

Эмма нетерпеливо потянула завязки на спортивных штанах Стоуна, в то время как он освободил ее от второй туфли. Запутавшись в одежде, они скатились с дивана и рухнули на пол рядом с журнальным столиком.

– Господи. – Стоун подложил ладони под голову смеющейся Эммы. – С тобой все в порядке?

– Да.

Эмма не желала отпускать Стоуна, держась за него обеими руками. Ее лифчик повис на локте, а полуспущенные брюки сковывали движения. Стоун лежал поверх ее без футболки и в полуспущенных штанах. Его грудь была теплой и восхитительно крепкой. Эмма вдруг поняла, что нога Стоуна все еще покоится меж ее бедер, одна ладонь заботливо поддерживает ее под голову, в то время как вторая обхватила ягодицы.

– В полном порядке. А с тобой?

В глазах Стоуна плясали озорные огоньки, а губы изогнулись в улыбке.

– Могло бы быть и получше.

– Ты сжимаешь в объятиях почти обнаженную женщину и чем-то недоволен?

– Я мог бы быть внутри тебя.

От этих слов по телу Эммы прокатилась горячая волна.

– Предлагаю исправить ситуацию. Немедленно.

– Мне так нравится, когда ты начинаешь командовать. – Стоун слегка раздвинул бедром ноги Эммы, устроился между ними, а потом просунул туда руку и погладил.

Не удержавшись, Эмма вскрикнула. Еще ни разу в жизни она не испытывала одновременно радости и возбуждения, и это очень сбивало с толку, а где-то глубоко внутри нарастало почти непереносимое напряжение.

– Не хочу тебя критиковать, – с трудом произнесла Эмма, – но почему так долго?

Широко улыбнувшись, Стоун наклонил голову и лизнул ее сосок. Он делал это снова и снова до тех пор, пока Эмма не втянула носом воздух.

– Я никогда не был торопыгой.

Как бы в доказательство своих слов он скользнул вниз по ее телу, целуя ребра, живот, бедра. Его пальцы лениво зацепились за пояс брюк Эммы. Глядя ей в глаза, он решительно потянул.

Но поскольку он снял только одну туфлю, брюки повисли на ноге. Однако это не смутило Стоуна. Опустив глаза, чтобы наблюдать за собственными действиями, он провел пальцем по резинке трусиков Эммы.

– Симпатичные, – заметил он, рассматривая белые и голубые полоски. Стоун спустил их вниз и судорожно вздохнул. – Господи. Ты посмотри.

– Стоун…

– Покажи себя. – Положив руки на внутренние поверхности бедер Эммы, Стоун раздвинул ее ноги и примостился между ними.

– Ммм… – Зажатая между диваном и журнальным столиком, с разведенными в стороны ногами, сомкнуться которым не давали широкие плечи Стоуна, Эмма чувствовала себя попавшей в ловушку, из которой невозможно сбежать. Она могла оттолкнуть его, могла сесть или остановить одним из сотни других способов, но вместо этого, когда он коснулся языком сосредоточия ее страсти, схватила Стоуна за волосы, притягивая к себе ближе.

С ее губ сорвался стон. А потом еще один, когда к языку присоединились пальцы. Эмма горела изнутри, дрожала от невыносимого напряжения и еще крепче вцеплялась в волосы Стоуна в отчаянной попытке испытать облегчение.

Она так давно не была с мужчиной и все же, несмотря на это, могла с уверенностью сказать, что еще никогда в жизни не испытывала ничего подобного. Эмма уже балансировала на грани оргазма, но Стоун не давал ей упасть, черт бы его побрал, мучительно долго удерживая на краю, прежде чем позволить погрузиться в бездну страсти.

Удерживаемая Стоуном, она содрогнулась всем телом, покрылась мурашками, содрогнулась еще раз, ошеломленная, с какой легкостью прокатилась по ее телу волна наслаждения.

Стоун поднял голову и покрыл поцелуями ее тело, как если бы сам только что испытал облегчение, хотя его набухшая твердая плоть коснулась бедра Эммы.

Эмма протянула руку и погладила его. Стоун медленно поднялся на ноги. Упавший на него свет еще раз подчеркнул, насколько восхитительно его тело. Природа наделила его искусно вылепленным торсом, плоским животом с четко вырисовывающимися «кубиками» и крепкими сильными бедрами.

А между ними… Господи, это было что-то невероятное. Только вот Эмма не успела разглядеть в подробностях, потому что Стоун подхватил ее на руки, пересек гостиную и понес в спальню. Он положил ее на кровать и включил свет, хотя она вполне могла бы обойтись и без него. И все же свет пришелся весьма кстати, и Эмма вот уже в который раз смогла убедиться, насколько красив Стоун. Так красив, что перед ним просто невозможно было устоять.

В руках у Стоуна блеснула фольга, и Эмма поймала себя на мысли, что впервые в жизни забыла про контрацепцию.

Хорошо, что Стоун еще сохранил способность мыслить здраво, потому что она, судя по всему, ее утратила. Он провел рукой по телу Эммы, ее груди, животу и скользнул меж бедер. Почувствовав ее готовность, Стоун опустился на колени и вошел в нее.

Эмма выгнулась дугой, впуская Стоуна в себя, и до ее слуха донесся вздох восхищения. Она была уверена, что уже опустошена, но Стоун начал двигаться и Эмма вцепилась в него, раскачиваясь навстречу каждому движению, ошеломленная остротой и полнотой ощущений.

Стоун прошептал ее имя, обхватил лицо своими большими ладонями и поцеловал так же глубоко, как погружался в ее тело. Когда же его ослепила вспышка наслаждения, Эмма последовала за ним.

Ей потребовалось немало времени, чтобы прийти в себя. Уткнувшись в шею Эммы, Стоун нежно целовал ее. Его мускулы слегка подрагивали, когда он прижался своими бедрами к ее бедрам, впитывая последние капли удовольствия.

И удовольствие действительно оказалось ни с чем не сравнимым. Обретя наконец чувство реальности, Эмма осознала, что до сих пор лежит, вонзив ногти в кожу Стоуна. Да, она сжимала его ягодицы, точно тисками, судорожно ловя ртом воздух, словно только что пробежала марафон. Испустив вздох разочарования, Эмма начала высвобождаться из объятий Стоуна, но в этот, наверное, самый сладкий момент единения, он не отстранился. Было видно, что ему нравится просто лежать, нежно целовать Эмму и успокаивающе скользить по ее телу руками.

Они обнимались. Обнимались! И вот теперь Эмма осознала. Она никогда не обнималась после занятий сексом. Никогда. Она легонько оттолкнула Стоуна.

Он повиновался, перекатившись на бок. Но не слишком далеко. Подперев голову одной рукой, Стоун положил ладонь другой руки на бедро Эммы. Такое непринужденное и собственническое прикосновение.

Ну конечно, он ощущал себя собственником, памятуя о том, что случилось несколько минут назад. Совершенно не стесняясь своей наготы, Стоун улыбнулся.

– Привет.

– Привет.

Ну почему он оказался таким сексуальным и привлекательным? Судя по всему, Господь несправедливо распределил свои дары между представителями сильного пола, отсыпав Стоуну больше, чем остальным. И если она когда-нибудь окажется перед вратами рая, то непременно спросит Всевышнего, почему так получилось.

Но пока у нее было слишком много дел на земле.

Эмма перекатилась на живот, но Стоун успел закинуть на нее ногу, чтобы удержать. Эмма посмотрела на него.

– Один вопрос, – беззаботно произнес Стоун.

Эмма чувствовала себя пригвожденным булавкой насекомым, но все же сдула с лица волосы и постаралась ничем не выдать своего смятения.

– Какой?

– Ты расслаблена?

– Отпусти.

– Еще пару секунд назад ты была более чем расслаблена. Ровно до тех пор, пока не поняла, что обнимаешь меня. И вот тогда тебя снова охватило напряжение.

Он был совершенно прав.

– А теперь позволь мне встать.

Нога Стоуна тотчас же соскользнула с ее бедра.

– Извини.

Прекрасно. Он обиделся. Но с этим она разберется позже. Выбравшись из постели, Эмма поняла, что вся ее одежда осталась в гостиной. Вот почему она любила, чтобы секс был быстрый и в полной темноте.

Перекатившись на спину и заложив руки за голову, Стоун наблюдал за Эммой из-под полуопущенных ресниц.

Он ничем не выдал того, что творится у него на душе. Только вот он лежал на постели в чем мать родила, являя взору Эммы всего себя.

Проклятье! Нельзя же быть настолько открытым. Развернувшись, Эмма нашла одну из рубашек Стоуна и накинула на себя. Ее мать наверняка перевернулась сейчас в гробу.

«Господи, дорогая, ты могла бы довольствоваться Спенсером. Этот парень хирург, и он не включает свет».

Закатив глаза, Эмма направилась к двери. Стоун, лениво развалившийся на кровати, вдруг оказался рядом с ней и взялся за ручку. Прежде чем Эмма смогла произнести хоть слово, он распахнул дверь, словно совершенно не собирался ее удерживать.

Эмма заглянула ему в глаза.

Стоун улыбнулся. Улыбка эта получилась не такой широкой и беззаботной, как обычно.

– Полагаю, на сегодня мы закончили.

– Да. Мне нужно…

Стоун приложил палец к губам Эммы.

– Не стоит придумывать оправдание своему побегу. Сладкая ложь мне не нужна.

Предельно честно.

– Мне просто нужно ехать.

– Я тебя напугал?

Да. Он напугал ее тем, что обнажил перед ней душу и попытался добиться ответного шага от нее. Он напугал ее тем, что заставил отдаться чувствам. Эмма хотела все отрицать, но Стоун ясно дал понять, что ложь ему не нужна, поэтому она просто посмотрела на него.

Только вот его ответная реакция оказалась вовсе не такой, как она ожидала.

По-прежнему полностью обнаженный, Стоун тихо засмеялся.

– Сложный вопрос?

– Да. – Вот она, правда. – А попроще нет?

– Хорошо. – Стоун убрал с лица Эммы прядь волос. – Собираешься украсть еще одну из моих рубашек?

– Похоже на то.

– Придешь ко мне на свидание?

Испытывая ни с чем не сравнимый соблазн сделать это, Эмма посмотрела на губы Стоуна, желая, чтобы они вновь накрыли ее собственные.

– Тебе следует знать. В таких делах я стараюсь не торопиться.

– Несколько минут назад ты не медлила. Мне показалось, что ты ворвалась в мое сердце подобно товарному поезду.

От этих слов Эмма затрепетала.

– А еще тебе стоит знать, что мужчины не задерживаются подле меня надолго. Я говорю это, чтобы ты не тратил понапрасну свое время. Даю возможность сбежать.

Губы Стоуна изогнулись в еле заметной улыбке.

– Я обычно не пользуюсь такой возможностью. Предпочитаю брать быка за рога.

– Что мы оба и сделали сегодня.

– Но я подразумевал нечто большее.

Снова это слово.

– Я определенно никогда не требую большего.

– И это когда-нибудь срабатывало? – спросил Стоун.

– Нет.

Стоун улыбнулся в ответ, и улыбка получилась обворожительной и вместе с тем бросающей вызов.

А еще сексуальной.

Чертовски сексуальной.

– Осмелюсь предположить, что ты не умеешь принимать решения молниеносно, – мягко произнес Стоун. – Тебе необходимо время, чтобы все обдумать.

– Так и есть.

– А мне долгие раздумья никогда не помогают.

– Поэтому ты прыгаешь с места в карьер?

– Верно. Так что я уже все решил. Насчет нас.

– О господи!

– Все в порядке. Поезжай домой и подумай. Разложи все по полочкам. Ну или что там еще тебе нужно сделать, чтобы принять решение.

Что нужно сделать? Черт, нужно развернуться и бежать без оглядки. Только вот у Эммы не было такой возможности, потому что она застряла здесь, в Вишфуле.

Да. Она действительно влипла.

Эмме снился Стоун, его постель. Она проснулась в поту и сильном возбуждении.

Цена анализа – два часа сна.

Цена раздумий – еще два часа сна.

А вот во что оценить попытку дать безумно сексуальному Стоуну Уайлдеру это неопределенное «больше»? Такой цены еще не придумали.

Выжатая как лимон, хотя день еще не начался, Эмма разогрела запеканку, предназначавшуюся им со Спенсером на завтрак. Он как раз собирался на прогулку в горы.

Один.

– Не волнуйся, – сказал он Эмме, накладывая в тарелку напичканную холестерином еду. – Ти Джей составил мне маршрут. Сказал, что я не потеряюсь, если буду строго его придерживаться. Ужасно хочется справиться с этой задачей самостоятельно.

Они не обсуждали ни тот факт, что Эмма предпочла Стоуна, ни то, что прошлой ночью на возвращение домой ей потребовалось целых два часа.

– Ты будешь не один, – возразила Эмма. – Вокруг наверняка найдутся пауки, медведи и койоты.

Спенсер улыбнулся.

– Тогда идем со мной. Будешь меня защищать.

– Ха. Если бы ты отправился в СПА, я бы тебя сопроводила. – Эмма по-прежнему страдала без кофе из «Старбакса» и тайской еды. Скучала по шумным, переполненным людьми улицам, крикливым торговцам, запаху асфальта и закоулкам, где нужно держать ухо востро.

Эмме всего этого ужасно не хватало.

Разве нет?

Она не была уверена. Правда состояла в том, что воздух здесь, в Вишфуле был восхитительным – чистым и свежим. К тому же она сэкономила кучу денег лишь потому, что не обедала в ресторанах и кафе и научилась варить отменный кофе.

Эмма отвезла Спенсера на турбазу, откуда брал начало его маршрут, то и дело задерживая дыхание на узкой дороге.

– Проклятые дороги. Никуда не годятся.

– Это из-за дождя, – заметил Спенсер. – Но у тебя с каждым днем получается все лучше.

Спенсер явно преувеличивал, и все же они доехали до места без приключений. Всю ночь лил дождь, превратившийся к утру в легкую изморось, но по небу все еще бродили устрашающего вида темные тучи.

– Ты уверен, что хочешь отправиться в поход?

Нимало не беспокоясь о том, что промокнет насквозь, Спенсер бодро кивнул.

– Это будет здорово.

На турбазе Спенсер вышел из машины и направился к кузову, чтобы забрать свои вещи. Эмма тоже спрыгнула на землю. Она посмотрела на темное небо и покачала головой.

– Знаешь, еще не поздно передумать.

– Еще не поздно пойти со мной.

– Как я уже сказала, дай знать, когда отправишься в СПА с хорошим сервисом и отсутствием медведей. – Эмма обняла друга и закрыла глаза, когда тот крепко прижал ее к себе. – Спенс… – Она не хотела его терять. – Насчет нас с тобой. Я…

– Эм. – Спенсер улыбнулся и потянул Эмму за непослушную прядь. – Я в порядке. Правда.

– А мы? В порядке?

– В полном.

– Правда?

– Да. А почему ты спрашиваешь?

– Слишком быстро ты оправился после того, как я тебя отвергла.

Спенсер рассмеялся и похлопал себя по груди.

– Я легкомысленный и непостоянный, помнишь?

Господи, как же она его любила! Эмма обхватила ладонями лицо Спенсера.

– Будь осторожен.

– Ты тоже побереги себя. Воспринимай все проще, что ли.

– Да. Ты прав.

– Не переживай. Совсем скоро ты вернешься в большой сумасшедший город, и жизнь здесь будет вспоминаться как дурной сон.

Дурной сон. И замечательный тоже… Эмма смотрела вслед добровольно отправлявшемуся в дикий лес Спенсеру. Он казался таким счастливым.

«Дорогая, а какие планы у тебя?» – зазвучал в голове Эммы голос матери, и она вздохнула.

Своевременный и важный вопрос. Было ли в ее жизни что-то, что делало бы ее такой же счастливой и умиротворенной, как Спенсера?

Ответ был большое, увесистое «ничего». И он совершенно не помог.

Господи, как же она от себя устала. «И от тебя тоже, мама». Эмма забралась в грузовик и отправилась в обратный путь, мимолетно бросив взгляд на турбазу. Интересно, чем занимается Стоун?

Может, все еще в постели? В той самой постели, где она вчера испытала блаженство…

Небо прорезала яркая вспышка молнии, сопровождаемая оглушительным грохотом. Эмма подскочила от страха и резко нажала на тормоз прямо посреди дороги. Дождь пошел с новой силой и стал барабанить по крыше грузовика в унисон с ее колотящимся сердцем.

Эмма посмотрела на лобовое стекло.

Она почти не видела дороги. Только деревья, деревья, деревья. И две колеи по краям.

Желудок Эммы болезненно сжался, но она все же завела мотор. Ненастье не остановило Спенсера, не остановит и ее. Эмма нажала на педаль газа, но за какие-то пару минут дорога превратилась в настоящее болото.

Хорошего мало.

Крепко сжав руль, Эмма сосредоточилась на том, чтобы не съехать в колею. У нее неплохо получалось до тех пор, пока что-то не выскочило на дорогу прямо перед грузовиком. Олень. Эмма нажала на тормоз, и колеса потеряли сцепление с дорогой. Грузовик заскользил, напоролся на выступающий из земли корень и съехал как раз туда, где Эмме совсем не хотелось оказаться. В глубокой придорожной колее.