Все еще не открывая глаз и тяжело дыша, Эмма отстранилась.
– Ну хорошо, это не работает.
Заглянув в потемневшие глаза Стоуна, она пришла в замешательство. Когда он смотрел на нее так, Эмму охватывало множество разнообразных ощущений. Они возникали в горле, в животе, в груди. Она убеждала себя, что это всего лишь реакция на потрясающего мужчину, но в глубине души знала правду.
Верховодило всем происходящим ее сердце, хотя она и не готова была это признать.
– Я совсем не расслабилась. Скорее наоборот.
– Ничего, мы это исправим. – В голосе Стоуна слышалась столь чувственная уверенность, что Эмму окатила мощная волна желания.
– Мы давно уже должны были относиться друг к другу более спокойно.
– А я не хочу относиться к тебе спокойно. – Обхватив рукой затылок Эммы, Стоун принялся ласкать ее кожу, в то время как его губы накрыли ее губы в поцелуе, свидетельствующем о том, сколь велико его желание обладать ею.
Он хотел ее. И это поражало.
Стоун медленно прервал поцелуй, и они еще мучительно долго соприкасались губами, прежде чем он отстранился.
– А ты?
Эмма заглянула Стоуну в глаза. Проклятье! У нее были любовники. Не слишком много, но все же достаточно. И ни один из них не заставлял ее чувствовать так, как она чувствовала себя в объятиях Стоуна: словно, если не заполучит его, жизнь уже не будет прежней.
– Ты не воспринимаешь мою проблему всерьез.
– Знаешь, что я думаю?
– Что секс – ключ к решению всех вселенских проблем?
Стоун улыбнулся.
– Вообще-то да. А еще я думаю, что ты пытаешься расслабиться слишком рьяно.
Не спуская глаз со Стоуна, Эмма поднесла руку к своим все еще влажным припухшим губам.
– Ну и как оставить эти попытки расслабиться?
– Перестать думать.
– Да, но… когда мы вместе, все так… необузданно.
Лицо Стоуна приобрело горделивое выражение, и он улыбнулся.
– От этого мой мозг закипает.
Эмма могла думать только о нем, о том, как его тело двигается в унисон с ее телом. О его упругих мышцах и о том, какая теплая и нежная его шелковистая загорелая кожа под ее пальцами. А еще о его глазах.
И о губах.
О, эти губы!
– Послушай, у меня есть идея.
Взяв за руку, Стоун повел девушку к одному из двух ангаров, в которых хранилось разнообразное снаряжение. Отворив дверь, Стоун проводил Эмму внутрь. Здесь стоял внушительных размеров снегоход, несколько квадроциклов, аэросани и еще какие-то механизмы и оборудование она не успела разглядеть, потому что Стоун потащил ее к небольшой комнатке, располагавшейся в правом углу ангара.
– Это вотчина Ника, – произнес он, распахивая дверь.
В комнате стоял металлический стол и старый продавленный диван. Повсюду громоздились лыжи, палки, ботинки, велосипеды. Свободного места почти не было, кроме пятачка, где рядом с диваном стояла большая корзина. В корзине сидела бдительная Чак, а вокруг нее копошились четыре мягких пушистых котенка.
– О… – прошептала Эмма и опустилась на колени рядом с корзиной. – Только посмотри на них.
– Сегодня утром у них открылись глазки. Видишь вон того светло-серого? – Стоун присел на корточки рядом с Эммой. Он говорил тихо, указывая на маленького котенка, лежащего чуть поодаль от остальных. – Она самая младшая.
– Последняя.
– Но отнюдь не самая слабая. Она настоящий боец. Только взгляни в эти глаза. Она живая, проворная и даже немножко злая. – В голосе Стоуна слышалось умиление и гордость, и Эмма повернулась, чтобы посмотреть на него.
– Она напоминает мне тебя.
– Эй, – со смехом произнесла Эмма, – кажется, ты сказал, что она злая.
Стоун улыбнулся, и Эмма вздохнула.
– Ну хорошо, у нас есть кое-что общее. Но ты уверен, что она – это она? Помнится, Чак всех нас удивила.
– Она – это она. – Взгляд Стоуна скользнул по лицу Эммы, словно лаская, и ее тело тут же отреагировало.
– Знаешь, – как бы между прочим произнесла Эмма, – с твоей стороны довольно нечестно использовать котят, чтобы уговорить женщину заняться с тобой сексом.
– Так значит, это сработало?
– Нет, – со смехом возразила Эмма.
Стоун взял в руки одного котенка, потерся о него лицом, и гормоны Эммы тут же пустились в бешеный перепляс. Совершенно не сопротивляясь, котенок тихонько мяукнул, широко зевнул и свернулся клубочком на ладони Стоуна.
Сердце Эммы вдруг сжалось. Проклятье!
– Трудно пытаться думать о чем-то, когда ты держишь в руках это очаровательное существо.
– Хорошо. – Стоун вложил котенка в руки Эммы, и та вздохнула, мгновенно влюбившись в крохотный теплый комочек.
И, возможно, совсем чуть-чуть в сидящего рядом мужчину.
Или не чуть-чуть…
При мысли об этом Эмме захотелось склониться над котенком, чтобы поцеловать Стоуна, а потом прижаться к нему и уткнуться лицом в грудь подобно котенку. Но в этот момент дверь позади них распахнулась.
Стоун вздохнул при виде Ника, придерживающего дверь, чтобы пропустить внутрь Спенсера и Серену.
Брови Ника взметнулись вверх, когда его взгляд упал на Стоуна, сжимающего в объятиях Эмму с котенком в руках.
– Мы не вовремя, да?
– Нет-нет, все нормально, – поспешно произнесла Эмма, пятясь в сторону от Стоуна, одарившего Ника взглядом, довольно красноречиво говорящим о его чувствах.
– Извините, – сказал Ник. – Спенс сегодня уезжает и хотел перед отъездом взглянуть на котят. Но, похоже, он не единственный, кто решил использовать очарование этих пушистых комочков в своих целях.
Спенсер и Стоун одновременно поморщились.
– Эй, – произнесла Эмма, с неохотой возвращая котенка в корзинку. – Сделайте женщинам скидку. Мы ведь прекрасно все поняли.
– Точно, – кивнула Серена, а потом с подозрением посмотрела на Спенсера. – Этого ты добивался? Хотел соблазнить меня с помощью котят?
– Нет. И в мыслях не было. Я надеялся, что котята помогут тебе захотеть, чтобы тебя соблазнили. Чтобы в свой следующий визит…
– Тебе не пришлось прикладывать усилий. – Серена внимательно посмотрела на Спенсера. – Я еще не решила, как с вами поступить, доктор Спенсер Дженкс.
Темные глаза Спенсера вспыхнули.
– Вот поэтому я и решил подстраховаться.
– На это я скажу, что твоя хитрость выйдет тебе боком, потому что котята заставляют женщину желать быть соблазненной немедленно, а не потом.
Стоун перевел взгляд на Эмму, которая рассмеялась и покачала головой.
Вздохнув, он поднялся на ноги и увлек ее за собой.
– Извините нас, – обратился он к присутствующим, а потом вывел Эмму на солнечный свет и заглянул ей в глаза. – Я подумал, что нужно дать Спенсеру еще один шанс попытать счастья с Сереной.
– А себе ты дашь второй шанс?
– Вне всяких сомнений.
Эмма рассмеялась. Как же Стоун любил этот мягкий мелодичный звук. Они вместе отправились в обратный путь. День был чудесный, и Стоун, схватив Эмму за талию, прижал к стене дома.
– Что?
– Вернемся к разговору о расслаблении. – Пальцы Стоуна скользнули в волосы Эммы.
Ее губы дрогнули, когда он прижался к ней всем телом.
– Мне нужно возвращаться в клинику, Стоун, – произнесла Эмма и, словно в опровержение своих слов, прижала ладонь к его щеке. – Ты должен признать, что происходящее с нами весьма неожиданно. Эти чувства оказались на удивление стойкими.
– Неожиданно… – Слова Эммы, кажется, развеселили Стоуна. – И как ты поступаешь с подобными сюрпризами в Нью-Йорке?
– Вношу их в свой график.
Стоун рассмеялся и потряс головой, затем накрыл руку Эммы своей.
– Мы ужасно разные, Стоун.
– Да, но случилось так, что тебе понравились эти различия, помнишь? Ты даже захотела, чтобы я помог тебе сгладить какие-то из них. – Стоун прижал губы к уху Эммы. – Поезжай в клинику. Но обещай, что вечером пойдешь со мной на свидание. Закончим то, что начали здесь. Я покажу тебе, как нужно расслабляться.
– Мне нужно отвезти Спенсера в аэропорт.
– Значит, после того как отвезешь. – Стоун прошелся языком по уху Эммы. – Поверь, оно того стоит.
– Не думаю, что свидание исправит сложившуюся ситуацию.
Стоун провел руками по ее бокам.
– А что исправит?
Эмма прижалась затылком к стене.
– Ведро холодной воды мне на голову.
Стоун улыбнулся.
– А меня ты не хочешь окатить?
– Хочу. И не просто холодной водой, а со льдом. – Эмма ненадолго замолчала, собираясь с мыслями, а потом выпрямилась и тряхнула головой. – Думаю, будет лучше об этом забыть. Я уезжаю, и что бы мы ни делали, это лишь осложнит мой отъезд. – Она легонько ткнула Стоуна в грудь. – Не ходи за мной.
Он взял руку Эммы и переплел ее пальцы со своими.
– А в отделении «Скорой помощи» твоя требовательность срабатывает?
– Вообще-то да. В моем окружении меня побаиваются. Именно так я добиваюсь желаемого.
Стоун с улыбкой покачал головой.
– Все в порядке, Эмма. Когда ты со мной, тебе вовсе не обязательно давить своим авторитетом. Продолжай думать. Уверен, чем дольше ты думаешь о том, чтобы расслабиться и завязать с кем-то отношения, тем легче у тебя это получится. И скорее всего в Нью-Йорк ты уже приедешь другим человеком.
Эмма посмотрела на Стоуна.
– Может, тебе стоит написать инструкцию.
– Сходи со мной на свидание сегодня вечером, и я ее напишу.
Эмма направилась к грузовику, но потом обернулась.
– Инструкцию?
– Именно.
– О том, как быть более легкой в общении и расслабленной? О том, как вписаться в окружающую действительность и завязать отношения?
Стоун был уверен, что Эмма даже не представляла, насколько ранимой выглядела. И все же для Стоуна она была неотразима.
– Да. Я напишу инструкцию. Думай об этом как об олимпийском состязании. Я же буду исполнять роль твоего тренера.
– Значит, устроим учебные сборы?
– Если от этого ты станешь чувствовать себя лучше.
Эмма вновь внимательно посмотрела на Стоуна, а затем вздохнула.
– Я сошла с ума. И ты сошел с ума. Но я согласна.
Вернувшись в клинику, Эмма встретила поджидающую ее Мисси Торнтон. Она пришла за своей посудой. Пожилая женщина сидела на кухне, пока Эмма перекладывала тайскую еду из формы для запеканок в пластиковый контейнер.
– Вообще-то я пришла не за формой.
Эмма подняла глаза.
– Нет?
– Нет. Вернее, да. Но еще я хотела вам кое-что сказать, перед тем как вы уедете.
– Хорошо.
– Ваша матушка приезжала сюда однажды. Вы об этом знали?
Эмма закрыла кран и посмотрела на гостью.
– Что?
– Около десяти лет назад. Молва гласит, что она якобы приехала воссоединиться с вашим батюшкой, но на самом деле она хотела не этого. Ей нужна была сотня тысяч долларов. Это оставило бы дока без средств к существованию, но он перезаложил клинику и дал ей деньги.
Эмма поставила форму на стол и ошеломленно посмотрела на Мисси.
Мисси закивала, и ее букли заплясали вокруг лица.
– Вот почему у него совсем нет пенсионных денег. Он так и не восполнил отданную сумму. Мы все думали, что ваша матушка задумала отправиться в кругосветное путешествие или что-то вроде этого, но за развлечения мог бы заплатить ее муж.
Десять лет назад Эмме понадобились деньги, чтобы заплатить за обучение в колледже, но отчим, старательно строивший карьеру, не предложил ей помощь. Она обратилась за студенческим займом. Но после четырех лет домедицинской подготовки стоимостью двадцать пять тысяч долларов за год она получила бы степень бакалавра и сто тысяч долга. А ведь еще нужно было отучиться четыре года в колледже.
Тогда Эмма запаниковала. Она даже задумалась о том, чтобы овладеть какой-то другой профессией. В «Тако Белл» всегда требовались сотрудники, к тому же она любила их еду. Или же могла устроиться в «Таргет», где получала бы скидки на хорошую одежду. Ей так шли красный и хаки!
Только вот матери было совсем не весело. Она кричала, уговаривала, требовала не сдаваться. В итоге Эмма попыталась получить субсидию, но ей отказали.
А потом мать появилась дома с чеком. Сказала, что это подарок, и Эмме не пришло в голову выяснять, откуда у матери на счету взялись такие деньги.
Еще никогда в своей жизни она не испытывала такой благодарности и любви к маме, как тогда.
Мать никогда больше не вспоминала о том чеке. А Эмма несколько раз поднимала вопрос. И даже в самый свой первый рабочий день в отделении «Скорой помощи». Тогда-то она и начала перечислять матери деньги с каждой своей зарплаты.
Мать с милой благодарной улыбкой принимала чеки, но ни разу за десять лет не упомянула о том, что подаренные Эмме деньги ей не принадлежали.
Ошеломленная, Эмма повернулась к Мисси спиной и закрыла глаза. Отец заплатил за ее образование.
– Доктор Синклер? С вами все в порядке?
Эмма глубоко вздохнула. Он не ждал благодарности, не попрекал ее этими деньгами. Он о них даже не упоминал.
А как поступила она?
Пребывание здесь мучило ее, и она при каждом удобном случае говорила отцу, как сильно хочет вернуться домой. Сколько раз она упомянула это? Сто? Миллион?
Она считала дрянью Серену. Ха! По сравнению с ней самой та просто ангел.
– Доктор Синклер?
Эмма закрыла глаза. «Доктор Синклер»… На протяжении многих недель она ждала хоть какого-то проявления уважения, подтверждения того, что люди в Вишфуле понимают, какой она важный человек. И вот теперь все это у нее есть.
Только вот теперь проявлять уважение должна была она.
– Со мной все в порядке, спасибо.
– Я долго раздумывала, сказать ли вам правду.
– И почему рассказали?
– Я сделала это ради него. Чтобы перед своим отъездом вы узнали, что он за человек.
– Вам известно, что я уезжаю?
– Когда же вы наконец поймете? Я знаю все.
Эмма не могла не рассмеяться. Она отдала Мисси форму, и они вместе вышли в приемную, где пожилая дама достала чековую книжку и попросила ручку.
– Это за два последних визита. Я знаю, как вам нужны деньги.
Эмма мягко отвела руку женщины с чековой книжкой и одарила ее улыбкой, о существовании которой даже не подозревала.
– Я бы предпочла вместо денег тайскую еду. Если вы не против.
Позже, поднявшись на второй этаж, Эмма долго смотрела на фотографию матери на каминной полке, а потом вздохнула.
– Ты должна была мне сказать.
«Имеет ли значение, откуда взялись деньги?»
– Для меня имеет. – Эмма также знала, что это важно для ее отца. Нет, не то, что он дал ей деньги, а сознание, что она пошла по его стопам. Что она тоже стала врачом. – Ты должна была мне сказать, – снова обратилась к фотографии Эмма, а потом подняла глаза и посмотрела на собственное отражение в зеркале. Одной ногой она уже переступила порог, и впереди маячила свобода.
Только вот впервые за все время пребывания здесь она испытывала неуверенность. Она приехала сюда ради отца. Именно это она неустанно повторяла себе на протяжении двух с половиной месяцев. Она находилась в Вишфуле ради него.
Только сейчас она поняла, что это не совсем так.
Она приехала сюда так же и для себя. Из-за своего одиночества и неприкаянности. Поскольку ее не покидало ощущение, что ей не хватает чего-то.
Кого-то.
И вот теперь Эмма считала, что обрела это. Обрела его.