Все еще не открывая глаз и тяжело дыша, Эмма отстранилась.

– Ну хорошо, это не работает.

Заглянув в потемневшие глаза Стоуна, она пришла в замешательство. Когда он смотрел на нее так, Эмму охватывало множество разнообразных ощущений. Они возникали в горле, в животе, в груди. Она убеждала себя, что это всего лишь реакция на потрясающего мужчину, но в глубине души знала правду.

Верховодило всем происходящим ее сердце, хотя она и не готова была это признать.

– Я совсем не расслабилась. Скорее наоборот.

– Ничего, мы это исправим. – В голосе Стоуна слышалась столь чувственная уверенность, что Эмму окатила мощная волна желания.

– Мы давно уже должны были относиться друг к другу более спокойно.

– А я не хочу относиться к тебе спокойно. – Обхватив рукой затылок Эммы, Стоун принялся ласкать ее кожу, в то время как его губы накрыли ее губы в поцелуе, свидетельствующем о том, сколь велико его желание обладать ею.

Он хотел ее. И это поражало.

Стоун медленно прервал поцелуй, и они еще мучительно долго соприкасались губами, прежде чем он отстранился.

– А ты?

Эмма заглянула Стоуну в глаза. Проклятье! У нее были любовники. Не слишком много, но все же достаточно. И ни один из них не заставлял ее чувствовать так, как она чувствовала себя в объятиях Стоуна: словно, если не заполучит его, жизнь уже не будет прежней.

– Ты не воспринимаешь мою проблему всерьез.

– Знаешь, что я думаю?

– Что секс – ключ к решению всех вселенских проблем?

Стоун улыбнулся.

– Вообще-то да. А еще я думаю, что ты пытаешься расслабиться слишком рьяно.

Не спуская глаз со Стоуна, Эмма поднесла руку к своим все еще влажным припухшим губам.

– Ну и как оставить эти попытки расслабиться?

– Перестать думать.

– Да, но… когда мы вместе, все так… необузданно.

Лицо Стоуна приобрело горделивое выражение, и он улыбнулся.

– От этого мой мозг закипает.

Эмма могла думать только о нем, о том, как его тело двигается в унисон с ее телом. О его упругих мышцах и о том, какая теплая и нежная его шелковистая загорелая кожа под ее пальцами. А еще о его глазах.

И о губах.

О, эти губы!

– Послушай, у меня есть идея.

Взяв за руку, Стоун повел девушку к одному из двух ангаров, в которых хранилось разнообразное снаряжение. Отворив дверь, Стоун проводил Эмму внутрь. Здесь стоял внушительных размеров снегоход, несколько квадроциклов, аэросани и еще какие-то механизмы и оборудование она не успела разглядеть, потому что Стоун потащил ее к небольшой комнатке, располагавшейся в правом углу ангара.

– Это вотчина Ника, – произнес он, распахивая дверь.

В комнате стоял металлический стол и старый продавленный диван. Повсюду громоздились лыжи, палки, ботинки, велосипеды. Свободного места почти не было, кроме пятачка, где рядом с диваном стояла большая корзина. В корзине сидела бдительная Чак, а вокруг нее копошились четыре мягких пушистых котенка.

– О… – прошептала Эмма и опустилась на колени рядом с корзиной. – Только посмотри на них.

– Сегодня утром у них открылись глазки. Видишь вон того светло-серого? – Стоун присел на корточки рядом с Эммой. Он говорил тихо, указывая на маленького котенка, лежащего чуть поодаль от остальных. – Она самая младшая.

– Последняя.

– Но отнюдь не самая слабая. Она настоящий боец. Только взгляни в эти глаза. Она живая, проворная и даже немножко злая. – В голосе Стоуна слышалось умиление и гордость, и Эмма повернулась, чтобы посмотреть на него.

– Она напоминает мне тебя.

– Эй, – со смехом произнесла Эмма, – кажется, ты сказал, что она злая.

Стоун улыбнулся, и Эмма вздохнула.

– Ну хорошо, у нас есть кое-что общее. Но ты уверен, что она – это она? Помнится, Чак всех нас удивила.

– Она – это она. – Взгляд Стоуна скользнул по лицу Эммы, словно лаская, и ее тело тут же отреагировало.

– Знаешь, – как бы между прочим произнесла Эмма, – с твоей стороны довольно нечестно использовать котят, чтобы уговорить женщину заняться с тобой сексом.

– Так значит, это сработало?

– Нет, – со смехом возразила Эмма.

Стоун взял в руки одного котенка, потерся о него лицом, и гормоны Эммы тут же пустились в бешеный перепляс. Совершенно не сопротивляясь, котенок тихонько мяукнул, широко зевнул и свернулся клубочком на ладони Стоуна.

Сердце Эммы вдруг сжалось. Проклятье!

– Трудно пытаться думать о чем-то, когда ты держишь в руках это очаровательное существо.

– Хорошо. – Стоун вложил котенка в руки Эммы, и та вздохнула, мгновенно влюбившись в крохотный теплый комочек.

И, возможно, совсем чуть-чуть в сидящего рядом мужчину.

Или не чуть-чуть…

При мысли об этом Эмме захотелось склониться над котенком, чтобы поцеловать Стоуна, а потом прижаться к нему и уткнуться лицом в грудь подобно котенку. Но в этот момент дверь позади них распахнулась.

Стоун вздохнул при виде Ника, придерживающего дверь, чтобы пропустить внутрь Спенсера и Серену.

Брови Ника взметнулись вверх, когда его взгляд упал на Стоуна, сжимающего в объятиях Эмму с котенком в руках.

– Мы не вовремя, да?

– Нет-нет, все нормально, – поспешно произнесла Эмма, пятясь в сторону от Стоуна, одарившего Ника взглядом, довольно красноречиво говорящим о его чувствах.

– Извините, – сказал Ник. – Спенс сегодня уезжает и хотел перед отъездом взглянуть на котят. Но, похоже, он не единственный, кто решил использовать очарование этих пушистых комочков в своих целях.

Спенсер и Стоун одновременно поморщились.

– Эй, – произнесла Эмма, с неохотой возвращая котенка в корзинку. – Сделайте женщинам скидку. Мы ведь прекрасно все поняли.

– Точно, – кивнула Серена, а потом с подозрением посмотрела на Спенсера. – Этого ты добивался? Хотел соблазнить меня с помощью котят?

– Нет. И в мыслях не было. Я надеялся, что котята помогут тебе захотеть, чтобы тебя соблазнили. Чтобы в свой следующий визит…

– Тебе не пришлось прикладывать усилий. – Серена внимательно посмотрела на Спенсера. – Я еще не решила, как с вами поступить, доктор Спенсер Дженкс.

Темные глаза Спенсера вспыхнули.

– Вот поэтому я и решил подстраховаться.

– На это я скажу, что твоя хитрость выйдет тебе боком, потому что котята заставляют женщину желать быть соблазненной немедленно, а не потом.

Стоун перевел взгляд на Эмму, которая рассмеялась и покачала головой.

Вздохнув, он поднялся на ноги и увлек ее за собой.

– Извините нас, – обратился он к присутствующим, а потом вывел Эмму на солнечный свет и заглянул ей в глаза. – Я подумал, что нужно дать Спенсеру еще один шанс попытать счастья с Сереной.

– А себе ты дашь второй шанс?

– Вне всяких сомнений.

Эмма рассмеялась. Как же Стоун любил этот мягкий мелодичный звук. Они вместе отправились в обратный путь. День был чудесный, и Стоун, схватив Эмму за талию, прижал к стене дома.

– Что?

– Вернемся к разговору о расслаблении. – Пальцы Стоуна скользнули в волосы Эммы.

Ее губы дрогнули, когда он прижался к ней всем телом.

– Мне нужно возвращаться в клинику, Стоун, – произнесла Эмма и, словно в опровержение своих слов, прижала ладонь к его щеке. – Ты должен признать, что происходящее с нами весьма неожиданно. Эти чувства оказались на удивление стойкими.

– Неожиданно… – Слова Эммы, кажется, развеселили Стоуна. – И как ты поступаешь с подобными сюрпризами в Нью-Йорке?

– Вношу их в свой график.

Стоун рассмеялся и потряс головой, затем накрыл руку Эммы своей.

– Мы ужасно разные, Стоун.

– Да, но случилось так, что тебе понравились эти различия, помнишь? Ты даже захотела, чтобы я помог тебе сгладить какие-то из них. – Стоун прижал губы к уху Эммы. – Поезжай в клинику. Но обещай, что вечером пойдешь со мной на свидание. Закончим то, что начали здесь. Я покажу тебе, как нужно расслабляться.

– Мне нужно отвезти Спенсера в аэропорт.

– Значит, после того как отвезешь. – Стоун прошелся языком по уху Эммы. – Поверь, оно того стоит.

– Не думаю, что свидание исправит сложившуюся ситуацию.

Стоун провел руками по ее бокам.

– А что исправит?

Эмма прижалась затылком к стене.

– Ведро холодной воды мне на голову.

Стоун улыбнулся.

– А меня ты не хочешь окатить?

– Хочу. И не просто холодной водой, а со льдом. – Эмма ненадолго замолчала, собираясь с мыслями, а потом выпрямилась и тряхнула головой. – Думаю, будет лучше об этом забыть. Я уезжаю, и что бы мы ни делали, это лишь осложнит мой отъезд. – Она легонько ткнула Стоуна в грудь. – Не ходи за мной.

Он взял руку Эммы и переплел ее пальцы со своими.

– А в отделении «Скорой помощи» твоя требовательность срабатывает?

– Вообще-то да. В моем окружении меня побаиваются. Именно так я добиваюсь желаемого.

Стоун с улыбкой покачал головой.

– Все в порядке, Эмма. Когда ты со мной, тебе вовсе не обязательно давить своим авторитетом. Продолжай думать. Уверен, чем дольше ты думаешь о том, чтобы расслабиться и завязать с кем-то отношения, тем легче у тебя это получится. И скорее всего в Нью-Йорк ты уже приедешь другим человеком.

Эмма посмотрела на Стоуна.

– Может, тебе стоит написать инструкцию.

– Сходи со мной на свидание сегодня вечером, и я ее напишу.

Эмма направилась к грузовику, но потом обернулась.

– Инструкцию?

– Именно.

– О том, как быть более легкой в общении и расслабленной? О том, как вписаться в окружающую действительность и завязать отношения?

Стоун был уверен, что Эмма даже не представляла, насколько ранимой выглядела. И все же для Стоуна она была неотразима.

– Да. Я напишу инструкцию. Думай об этом как об олимпийском состязании. Я же буду исполнять роль твоего тренера.

– Значит, устроим учебные сборы?

– Если от этого ты станешь чувствовать себя лучше.

Эмма вновь внимательно посмотрела на Стоуна, а затем вздохнула.

– Я сошла с ума. И ты сошел с ума. Но я согласна.

Вернувшись в клинику, Эмма встретила поджидающую ее Мисси Торнтон. Она пришла за своей посудой. Пожилая женщина сидела на кухне, пока Эмма перекладывала тайскую еду из формы для запеканок в пластиковый контейнер.

– Вообще-то я пришла не за формой.

Эмма подняла глаза.

– Нет?

– Нет. Вернее, да. Но еще я хотела вам кое-что сказать, перед тем как вы уедете.

– Хорошо.

– Ваша матушка приезжала сюда однажды. Вы об этом знали?

Эмма закрыла кран и посмотрела на гостью.

– Что?

– Около десяти лет назад. Молва гласит, что она якобы приехала воссоединиться с вашим батюшкой, но на самом деле она хотела не этого. Ей нужна была сотня тысяч долларов. Это оставило бы дока без средств к существованию, но он перезаложил клинику и дал ей деньги.

Эмма поставила форму на стол и ошеломленно посмотрела на Мисси.

Мисси закивала, и ее букли заплясали вокруг лица.

– Вот почему у него совсем нет пенсионных денег. Он так и не восполнил отданную сумму. Мы все думали, что ваша матушка задумала отправиться в кругосветное путешествие или что-то вроде этого, но за развлечения мог бы заплатить ее муж.

Десять лет назад Эмме понадобились деньги, чтобы заплатить за обучение в колледже, но отчим, старательно строивший карьеру, не предложил ей помощь. Она обратилась за студенческим займом. Но после четырех лет домедицинской подготовки стоимостью двадцать пять тысяч долларов за год она получила бы степень бакалавра и сто тысяч долга. А ведь еще нужно было отучиться четыре года в колледже.

Тогда Эмма запаниковала. Она даже задумалась о том, чтобы овладеть какой-то другой профессией. В «Тако Белл» всегда требовались сотрудники, к тому же она любила их еду. Или же могла устроиться в «Таргет», где получала бы скидки на хорошую одежду. Ей так шли красный и хаки!

Только вот матери было совсем не весело. Она кричала, уговаривала, требовала не сдаваться. В итоге Эмма попыталась получить субсидию, но ей отказали.

А потом мать появилась дома с чеком. Сказала, что это подарок, и Эмме не пришло в голову выяснять, откуда у матери на счету взялись такие деньги.

Еще никогда в своей жизни она не испытывала такой благодарности и любви к маме, как тогда.

Мать никогда больше не вспоминала о том чеке. А Эмма несколько раз поднимала вопрос. И даже в самый свой первый рабочий день в отделении «Скорой помощи». Тогда-то она и начала перечислять матери деньги с каждой своей зарплаты.

Мать с милой благодарной улыбкой принимала чеки, но ни разу за десять лет не упомянула о том, что подаренные Эмме деньги ей не принадлежали.

Ошеломленная, Эмма повернулась к Мисси спиной и закрыла глаза. Отец заплатил за ее образование.

– Доктор Синклер? С вами все в порядке?

Эмма глубоко вздохнула. Он не ждал благодарности, не попрекал ее этими деньгами. Он о них даже не упоминал.

А как поступила она?

Пребывание здесь мучило ее, и она при каждом удобном случае говорила отцу, как сильно хочет вернуться домой. Сколько раз она упомянула это? Сто? Миллион?

Она считала дрянью Серену. Ха! По сравнению с ней самой та просто ангел.

– Доктор Синклер?

Эмма закрыла глаза. «Доктор Синклер»… На протяжении многих недель она ждала хоть какого-то проявления уважения, подтверждения того, что люди в Вишфуле понимают, какой она важный человек. И вот теперь все это у нее есть.

Только вот теперь проявлять уважение должна была она.

– Со мной все в порядке, спасибо.

– Я долго раздумывала, сказать ли вам правду.

– И почему рассказали?

– Я сделала это ради него. Чтобы перед своим отъездом вы узнали, что он за человек.

– Вам известно, что я уезжаю?

– Когда же вы наконец поймете? Я знаю все.

Эмма не могла не рассмеяться. Она отдала Мисси форму, и они вместе вышли в приемную, где пожилая дама достала чековую книжку и попросила ручку.

– Это за два последних визита. Я знаю, как вам нужны деньги.

Эмма мягко отвела руку женщины с чековой книжкой и одарила ее улыбкой, о существовании которой даже не подозревала.

– Я бы предпочла вместо денег тайскую еду. Если вы не против.

Позже, поднявшись на второй этаж, Эмма долго смотрела на фотографию матери на каминной полке, а потом вздохнула.

– Ты должна была мне сказать.

«Имеет ли значение, откуда взялись деньги?»

– Для меня имеет. – Эмма также знала, что это важно для ее отца. Нет, не то, что он дал ей деньги, а сознание, что она пошла по его стопам. Что она тоже стала врачом. – Ты должна была мне сказать, – снова обратилась к фотографии Эмма, а потом подняла глаза и посмотрела на собственное отражение в зеркале. Одной ногой она уже переступила порог, и впереди маячила свобода.

Только вот впервые за все время пребывания здесь она испытывала неуверенность. Она приехала сюда ради отца. Именно это она неустанно повторяла себе на протяжении двух с половиной месяцев. Она находилась в Вишфуле ради него.

Только сейчас она поняла, что это не совсем так.

Она приехала сюда так же и для себя. Из-за своего одиночества и неприкаянности. Поскольку ее не покидало ощущение, что ей не хватает чего-то.

Кого-то.

И вот теперь Эмма считала, что обрела это. Обрела его.