Он давно её знал. Он знал, что она любила, а что нет. Он подсматривал за ней, когда она переодевалась. Он старался быть везде с ней. Кажется, у неё не было имени: все звали её то Галка, то Гальчёнок, то Галик. Возможно, она этого хотела сама, но не нам судить. А он, он был тихим и незаметным, его вообще никто никак не называл.

Они нередко спорили, на разные темы и всегда по-разному. Но он никогда не спорил, в отличие от его подруги, если знал, что проиграет. И прежде чем дать ответ, он не раз обдумывал своё решение, а потому очень редко оказывался неправым.

Однажды случилось то, о чём не хотелось бы рассказывать, но без этого не было бы ничего. Они поспорили, да не просто так, а на желание. Может, это было слишком жёстко, но наш герой знал цену победы и чувство проигрыша было знакомо, отсюда он решил пойти на компромисс. Точнее сказать он замыслил недоброе. И сказал прямо:

– Научи меня целоваться.

Первые секунды она была в полной растерянности. Она смотрела ему в глаза, пытаясь убедить себя, что это всего лишь шутка, но глаза говорили обратное, что её и пугало:

– Хорошо. А ты не пожалеешь об этом в последствии?

Он постарался запомнить её голос, он был произнесён с ненавистью.

– Нет. Я знаю, что делаю.

– Ну, тогда смотри.

Она облизала обветренные губы, посмотрела сначала на свои ноги, они тряслись, потом на его, а дальше нежно обхватила его челюсть, которая с лёгкостью повиновалась девушке, и она прошептала:

– Высунь язык…

Её губы коснулись его языка и медленно и очень вкусно начали его обсасывать. Потом их губы соприкоснулись, он почувствовал, что его сердце начало сильно биться, но он стоял как вкопанный и не знал, что ему делать, всё это казалось ему не таким…

Она засмеялась, она смеялась до слёз. Через несколько секунд он превратился обратно в себя:

– Что я делаю не так?

– Да нет. Я выгляжу очень глупо.

Её смех был заразителен. Но нашему герою было не до смеха:

– Что, почему ты выглядишь глупо, я не понимаю.

– Вся эта затея, да и ты… Я целуюсь словно со столбом!

Да, она была права. Но его нельзя судить, он отличался от всех тем, что мало двигался и не любил играть в игры, но дети его уважали за смекалку. Он слишком рано стал взрослым, что его всегда огорчало.

– Но ты обещала.

– Я знаю. Не сейчас.

И продолжала заливаться от смеха.

– Нет, возможно, не сейчас, вечером, когда ты перестанешь смеяться.

Она остановилась на мгновенье, сейчас она казалась ему ещё красивее: растрёпанные волосы, задумчивый взгляд, смотрящий куда-то в даль. Но счастье было недолгим, и она продолжила. Он был не в себе от злости. Ему казалось, что весь мир перевернулся. Он взвыл и помчался как пуля, выпущенная из ствола его деда. Он бежал очень долго. Он не чувствовал боли в мышцах, которая могла свести с ума любого, кроме него. Он видел только дорогу перед собой, и чувствовал только встречный ветер, который резал слезившиеся глаза. Нет, он не плакал, он не мог сейчас плакать. Отчаяние – вот стимул, который заставлял его убегать от самого себя.

Скоро ноги перестали его слушаться, и парень упал в некошеную траву. Кровь била ему по голове, тело пышело теплом и просило немного отдыха и чистого воздуха. Неизвестно, пока, сколько он там провалялся, но точно я знаю, что вернулся он, когда было уже поздно. Звёзд на небе было очень много, что дорога освещалась как днём. Ветра совсем не было, и пахло сиренью.

Она ждала его. Она вышла на дорогу и увидела, что он давно идёт, точнее

заставляет свои ноги передвигаться.

– Прости меня. Я не знаю, что я делала, ну ты пойми, я…

– Так ты всё же научишь меня?

Она замялась, как бы не зная что ответить. Но прошептала:

– Да.

Он лёг спать. А она... Она осталась на улице одна. Было прохладно, но это не заставило бы её уйти, я думаю.