– Вы хорошо себя чувствуете? – спросил человек в белом халате у Пасмурного.
Пасмурный лежал на белоснежной койке местами обмотанный бинтами в тугую мумию, непозволяющую ему шевельнуться. На тубмочке рядом с койкой стоял аппарат, пищащий в такт с ритмом сердца. Тук-Тук. Тук-Тук. Тук...
...
– Сержант, оставьте меня! – кричит молодой солдат. Ему оторвало левую ногу в районе колена взрывом. Он лежит на спине, головой упёршись о стену разрушенного чёрного дома, пытаясь схватиться руками за место, где некогда была его нога.
– Ты ещё мой солдат, – кричит Пасмурный, – и я тебе приказываю жить!
Ещё несколько рывковых вздохов и парень теряет сознание. Последний выживший принимает решение выбираться отсюда – живым или мёртвым.
Пасмурный ползком двигается вдоль полуразваленной стены. Снайпер через два квартала делает выстрел, пуля прошла совсем рядом от головы Пасмурного.
– Сукины дети!
Пасмурный встаёт на ноги, вскидывает перед собой автомат и с короткими очередями, расчищая возможный путь, перебирается в просвет между соседними домами. Слышется ещё один выстрел, и на этот раз пуля задевает правое плечо.
Пасмурный хватает другой рукой рану – пуля прошла навылет...
...
Врач осматривал Пасмурного. По своей профессии он оставался хлоднокровен, но что-то в нём трепетало, какое-то чувство сродней гордости или даже уважения. Он светил небольшим фонариком сначала в левый глаз, затем в правый – проверял реакцию. Зрачок неуверенно, но всё же реагировал на раздражение:
– Сотрясения, видимо, нет, – констатировал врач и положил свой инструмент в нагрудный карман. – Боже, как же ему не повезло.
Мед сёстры, стоящие рядом, никогда не слышали, чтобы врач говорил о боге, но сейчас был другой момент, и бог был единственный, кому они могли тогда молиться. Они это понимали, и в их глазах этим богом был человек в белоснежном халате, который на фоне окна казался расплывчатым, как будто светился сам изнутри.
– Следите за уровнем глюкозы, – сказал врач и стал уходить из покоев.
– Да, – неловко ответила одна из сестёр и осталась рядом с больным, остальные разбежались по своим делам.
Она подошла к койке ближе, поправила ползунок капельницы и посмотрела на лицо Пасмурного. Часть лица была в шрамах, часть просто отсутствовала – бинты пытались скрыть это.
Тело Пасмурного сжалось, и послышался его сдавленный голос:
– Батя...
...