Прошло два года, но ничего не изменилось. Мир будто жил по старому расписанию, а о новом и не догадывался. Да и было ли оно? Вряд ли. Путин с друзьями вновь выиграл выборы. Вика Россохина так и перебивалась со своим Шивой. Ира Свириденко пережила очередную волну кризиса, но всё ж таки сохранила аптеку. Медве опять родила, но так и не обрела покоя. Жизнь словно застыла. Хьюлет уехала в Америку, но счастья с Лизой так и не достигла. Лесбийское счастье вдали от родины оставалось её заветной мечтой. Митя по-прежнему работал в «Прекрасном мире компьютеров» и время от времени встречался с Тайкой в планетарии на Мясницкой. Как и в былые дни, он играл свои мазурки, вдохновляясь то Нефёдовой, то незримым присутствием трёх композиторов этажом ниже. Джони издал новую книжку в «Ардис», но, как и раньше, был вынужден скрываться – то в Лондоне с Эмили, то с Наташей Рёнэ на острове Джерси. Остров по-прежнему омывался водами Ла-Манша с его устрицами и акульим плавником.

Сказать по этому поводу было нечего, и Митя сокрушался. В его жизни наступил период УЦЕНКИ. Он был разочарован: ни одна из его идей не воплотилась в жизнь. Он старался и так и сяк, но любовь как была утраченной, так и оставалась. Митя перепробовал с десяток различных способов, но ничего не менялось. Принцип старого расписания, описанный Джони в его рассказе, оставался непреложным, главным и основополагающим. Люди не хотели думать. Или не могли, гадал Митя Захаров, приёмщик брака.

Что касается победы Путина с друзьями. Даже добившись относительной свободы собраний, протестное движение так ничего и не изменило. Более того, на этот раз действующий президент и правящая партия получили существенно больше голосов, чем шестью годами раньше. Идея же Алексея Навального о пробуждении массового сознания потерпела фиаско. Никто так и не пробудился. Примерно за год до выборов были закрыты последние из оппозиционных интернет-сайты и свободные СМИ. В ход пошла литература, но напрасно – умных книжек в России не читали, а если и читали, то всё те же немногочисленные бунины, ахматовы и бродские. К тому же неугодные книжки здесь арестовывались, подобно людям. Их отыскивали, изымали из продажи и предавали суду. Спасибо, что не сжигали, иронизировал Митя. Хотя как знать – правды теперь и не сыщешь.

Приходилось констатировать – русские так и не научились думать. Наиболее привлекательными до сих пор оставались «сильная рука», религиозный мрак и национальное превосходство. В целом же страна напоминала коммунистическое общежитие. «Вперёд, Россия!» – одним словом. Ни о чём другом эти недоумки и не помышляли.

В какой-то момент Митя подумал о торфяном болоте. Ещё с детства он знал, как непросто затушить его. Болото уходит глубоко под землю, а гигантские залежи торфа непрерывно тлеют, то и дело выбрасывая на поверхность завесу дымящейся гари.

Что вообще могло бы затушить эту напасть?

Если верить Фёдору Достоевскому – КРАСОТА. В своём роде любовь. Потерянная любовь, о которой Митя талдычил себе последние два года. Складывалось впечатление, что Фёдор Михайлович ошибся. С годами понятие красоты становилось всё более расплывчатым. К тому же красота Достоевского основывалась на религии, а религия с тех пор скомпрометировала себя донельзя. По всему миру шли религиозные войны. Ни о какой любви не могло быть и речи. Утраченная любовь так и оставалась утраченной. Тем более, красота не годилась для тушения торфа. Вот торфяник и тлел, а посреди него развевался триколор.

Относительно пробуждения массового сознания – здесь тоже был вопрос. Для пробуждения этого сознания требовалось время, и немало времени. Годом или десятью здесь не обойтись. Митя вообще не понимал, как можно рассчитывать на столь короткий срок. Да после красного террора, думал он, не обойтись и сотней лет. 2017 год, к слову сказать, как нельзя лучше проявил сущность современной России. Год был объявлен триумфом русской революции – в честь её столетия и по случаю небывалых успехов РФ на международной арене. Были открыты новые месторождения нефти, возвращена символика СССР, восстановлены советские названия улиц и запущена сверхмощная ракета на Марс с космонавтами на борту.

В том же году он позвонил Вике Россохиной. Дай позвоню, решил Митя. Приближалось католическое Рождество. Стоял Сочельник. Митя как раз купил ёлку и пригласил Нефёдову в Artefag на рождественское представление. «Рождественская вечеринка в Artefag, – прочёл он на сайте клуба. – Санта-Клаус, гусь с яблоками, доллар в подарок». Неплохо.Что он скажет Vi? Что вообще можно сказать людям? Что-нибудь скажет. В Сочельник что ни скажи – всё в радость. Расскажет о Джони, к примеру. Митя не звонил ей с позапрошлой зимы, а за два года столько всего передумал. Может, и Вика чем порадует.– И что вы всё звоните? – вскричала Россохина. – Митя? Да, я прекрасно узнала вас, и не звоните больше.Нет так нет. Джони не позавидуешь.Захаров тут же загуглил её, и надо же – у Вики был свой сайт. В сущности, интернет-магазин. Она торговала подержанной утварью. Телефоны, компьютеры, бытовая техника. Vi содержала также с десяток киосков. Всё это были киоски краденых телефонов, как называл их Митя. Они располагались в подземных переходах и были разбросаны по всей Москве. Невероятно, подумал он. Как же богата жизнь обывателя. «Подержанная утварь, магазин краденых телефонов, подземный переход», – записал он в свой список артефактов. Список, таким образом, пополнялся. Сначала прутик и вот – подержанная утварь, смеялся Митя про себя, но радости как-то не прибавлялось.С Викиного портала была и ссылка на её страничку в «Фейсбуке». Захаров удивился – Вика выглядела неожиданно красивой. По сути, она завораживала. Её фотографии пленяли своей жизнерадостностью. Россохина веселилась от души. Там же присутствовала информация для поклонников: да, она счастлива, живёт с индусом, детей нет, основное кредо – торговля подержанной утварью. Теперь понятно, откуда взялся старый Джонин рассказ под названием «Подземный переход».ПОДЗЕМНЫЙ ПЕРЕХОД В основу рассказа положена непростая судьба русского гомосексуалиста. Каждый год он с завидным упорством участвует в запрещённом гей-параде. Всякий раз он приходит на Манежную площадь, там его избивают, отвозят в отделение милиции, насилуют шваброй и выкидывают в форточку. К утру гомосексуалист кое-как добирается к подземному переходу у «Алексеевской». Спустившись в переход, он облегчённо вздыхает, да не тут-то было: из магазина краденых телефонов ему навстречу выходит Вика Россохина и с одного удара сбивает его с ног. Слышен душераздирающий крик, и наш гомосексуалист падает замертво.Товар уценён. На смену радужному настроению приходит рабочая атмосфера будней, но не в этом дело. «Подземный переход, – пишет Джони, – это немыслимая бездна отчаяния – от потерянной любви до краденого телефона».В финальной части рассказа мы видим спускающуюся на лифте Тайку Нефёдову. Перед нею Москва-река и весь мир. Она смеётся, но в какой-то момент щурится от света, надевает солнцезащитные очки и подходит к перекрёстку у Большого Устьинского моста. На противоположной стороне улицы она замечает Хьюлет и Лизу Берковиц. Тайка машет им, кричит и зовёт, но те словно замерли. Остановились машины, застыли облака и выключился светофор. Прекратилось всякое движение и в подземном переходе на «Алексеевской». Над кассой в магазине краденых телефонов склонилась Вика Россохина – последняя Джонина любовь, а у ступенек – как лежал себе, так и лежит убитый гомосексуалист. «Эта обездвиженная картина, – заключает Джони, – и есть наше будущее. Подземный переход. На глубине и время идёт быстрей, – иронизирует он, – и жизнь существенно дешевле».

Вспоминая тот Сочельник, Митя переживал смешанные чувства. Он не сделал Vi ничего дурного, она же не стала и говорить с ним. Всё, что их связывало – это несколько вопросов о Джони в прошлом году. Джони любил её больше жизни, и вот: Захаров узнал, что Вика и вправду торгует краденой утварью. Но дело даже не в «Подземном переходе». Ясно, что тамошняя Vi – лишь образ, навеянный не бог весть чем. В реальности Россохина вряд ли убила бы гомосексуалиста. Здесь что-то другое, упорствовал Митя. Какой бы красивой Вика ни была внешне, он понимал, что её внутренний мир как минимум другой. Вряд ли она читала Бунина, Ахматову и Бродского. И едва ли Джони не знал об этом. Ну и на что ему такая красота? Брак, не подлежащий ремонту. Кто возьмёт такой брак? Даже «Главмусор» не взял бы. Мы прекрасно помним эту канитель с «Главмусором» и «газелью». Иными словами, Вика была – что лампы Flexled. Это были изначально бракованные и весьма дорогие лампы. Их никто не покупал. Проект оказался убыточным, и «Прекрасный мир компьютеров» давно отказался от него. Именно приведенные обстоятельства и вызывали у Мити смешанные чувства.Впрочем, не так всё и плохо. Решением проблемы он видел усовершенствование модельного ряда. Тут как с крадеными телефонами. Их продажи зависели отнюдь не от воровства, а, как и с обычной техникой, от характеристик и стоимости. К примеру, краденый iPhone стоил в той же пропорции дороже краденой Nokia, что и новый iPhone по отношению к новой Nokia. Нравственный фактор здесь мало что значил. Джони ведь тоже мечтал об усовершенствованной модели, не сомневался Митя. Да и кто не мечтал? Сам факт потери предполагал какой-нибудь недостаток, если, конечно, речь не шла о смерти. Разбитая, к примеру, лампа по неосторожности. Нет, смерть нам ни к чему, размышлял Митя.То же, кстати, касалось и Иры Свириденко, и Медве. Как и Vi, эти модели нуждались в усовершенствовании. Свириденко на дух не переносила умных и порядочных, а Медве и не до них было. «Что толку от порядочных? – убивалась провизор. – Ни выебут, ни денег не дадут». Не говоря уже о Медве – Джони толком и не знал её. Он лишь переносил на неё образ Вики Россохиной. Этим по сути и ограничилась их связь.

Так что нет – смерть нам ни к чему, размышлял Митя, устроившись у себя в офисе и обдумывая свой первый более-менее стоящий проект относительно купли-продажи любви. Стояла среда, 27 июня 2018 года. По его замыслу, любой человек мог заказать себе через Web виртуальную копию любого другого человека. Для создания цифрового клона предполагалось использовать фотографии, вербальные описания, переписку, а то и прутик из коллекции артефактов наподобие Митиной. Требовалось также специальное программное обеспечение, но тут как раз трудности и не было – программистов хватало. Они только и ждали работы. Готовая модель должна быстро обучаться, при работе с нею – принимать всё более реалистичный вид и совершенствоваться в зависимости от потребностей пользователя.Хорошо бы воссоздать тембр голоса, интонацию и дефекты речи, рассуждал Митя. Запах, осязание, перепады настроения – проблем достаточно, но в целом техническая реализуемость замысла не оставляла сомнений. С другой стороны – и Митя хорошо это понимал, – он не был фантастом. Что толку попусту мечтать? Именно поэтому Захаров предпочитал торговать реальным продуктом, а не его рекламой.Чего не скажешь о Тайке Нефёдовой. Она ежедневно продавала рекламу. Это был её основной род занятий. Сам же продукт, рекламу которого она продавала, её нисколько не волновал. Тайка и знать ничего не хотела о продукте. Производить его слишком накладно, говорила она, а потом, никогда не знаешь – пойдёт он или нет. В этом смысле все Митины идеи казались ей наивными и какими-то детскими. В её представлении он играл в Lego.– Ты играешь в Lego, – сказала она, выслушав его затею с виртуальным клоном.– Пожалуй, ты права, – ответил он, но уже к осени получил первую прибыль.

Сайт и программное обеспечение Митя заказал в Московском НИИ ТП на льготных условиях за счёт размещения их рекламы. В договор входили бесплатная техподдержка и разработка дополнительных функций в течение года. За всё он отдал около 10 тысяч долларов – не такие уж и большие деньги по меркам человеческого несчастья. А бед хватало. Ежедневно на сайт поступало до сотни обращений и примерно с десяток реальных заказов. Так что дело пошло. В ноябре он затеял переписку с Хьюлет и Наташей Рёнэ. Мануилова обрадовалась. Она перебралась в Нью-Йорк, выучилась английскому и наконец нашла работу. Как и хотела, она занялась практической антропологией. «Спасибо Берковиц, – писала она. – Да и вообще, – заключила Хью, – спасибо всем».Итак, Катя Мануилова изучала доисторические ископаемые животных. Она отыскивала их по всему свету, а затем восстанавливала внешний вид, внутреннее строение и образ жизни. Как нельзя более кстати пришлись методики Михаила Герасимова. Хью преклонялась перед этим учёным и благодарила Господа за свою встречу с Лизой Берковиц. Именно Лиза привила ей любовь к археологической науке. Не будь Лизы, Хьюлет так и торговала бы надувными матрасами на «Войковской».Кроме того, Мануилова завязала дружбу с Джоном Хоуксом, антропологом из университета Висконсин-Мэдисон. Она быстро прониклась его работами, в том числе и выдающейся идеей об ускоренной эволюции. В соответствии с нею эволюция человека непрерывно ускорялась. За последние 5 тысяч лет, к примеру, человек изменился приблизительно в той же степени, как и за предыдущие 30 тысяч. Ну и, конечно, Хьюлет делала из этого свои выводы. Во-первых, рассуждала она, если эволюция человека имеет ускорение, то и чувства его не линейны. Интервал любви, стало быть, сокращается. Сокращается интервал нежности, ожидания, неприязни и ненависти. Во-вторых – и это действительно важно, – при сокращении интервала чувств неизбежно возрастает интенсивность опытов, тем более на фоне роста средней продолжительности жизни. Будущее ЧЕЛОВЕКА, таким образом, представало всё более полным общения, но всё менее чувственным.Странное дело, думал Митя. Ведь если разобраться, он тоже был антропологом и, так же как Хью с Джоном Хоуксом, восстанавливал утраченные образы. Разве что конечный продукт у него был виртуальным. Но так ли уж это важно? Вот вопрос, который не давал покоя. В тот же день он написал Хью о своих опытах и привёл ссылку на интернет-магазин. Сайт так и назывался: «Виртуальный клон», доменное имя vik.ru. Митя склонялся, что нет, не важно: потерянная любовь даже в виртуальной форме необыкновенно привлекательна. Тогда же Хьюлет заказала модель Лизы Берковиц. Они согласовали исходные данные, условия применения, и к Рождеству виртуальная Берковиц была готова.Катя радовалась, как дитя. Захаров то и дело получал от неё восторженные послания, а в Новый год и вовсе. «Как легко и приятно!» – призналась Хью. Новогоднюю ночь она провела с Митиной программой. Время от времени, надо сказать, программа сбоила, но в целом оно того стоило. Хью наслаждалась любимой моделью. Она говорила с Лизой, прикасалась к ней, ощущала её запах и занималась с нею сексом.Наташа Рёнэ была куда сдержанней. В подарок она получила виртуального Георга II и теперь смеялась над ним, выслушивая его рассказы о патриотизме и воинской доблести. На Джерси ей нравилось вот что – она часами могла ходить вдоль Ла Рут Дю Фор, не встретив ни одного человека. Особенно она любила дождь. «Дождь в Джерси, – писала Рёнэ, – тихий и неприметный. Вы и сами растворяетесь в этом тумане дождя, словно вас нет. Словно вы на другой планете и впереди у вас любые радости жизни. Жизнь тут кажется бесконечным удовольствием, – продолжала она. – Виртуальным или в действительности – всё равно». Иными словами, на Джерси Наташе Рёнэ было легко и приятно – подобно Хью с её воображаемой Берковиц.

Заинтересовалась сайтом и Тайка Нефёдова. Мало-помалу она стала размещать там свою рекламу, а со временем достигла и устойчивой прибыли. Проблемы начались чуть позже. «Виртуальный клон» попал в Top-10 Рунета и в его адрес пошли угрозы. Негодовали кабинет министров, церковь, нацисты и коммунистическое общежитие. Негодовали рабочие, крестьяне, артисты шоу-бизнеса, спортсмены, сборная России по футболу и футбольные болельщики. Чашу терпения переполнила виртуальная копия Ленина, заказанная одним из пользователей для забавы. «Вы наплевали на всю нашу советскую родину», – написали они в форум. «Да пошла к дьяволу ваша советская родина», – ответил им Митя и, как ни в чём не бывало, забыл о происшествии.По глубокому Митиному убеждению его магазин функционировал в строгом соответствии с Конституцией. Он исправно платил налоги, не нарушал ничьих прав и преследовал исключительно благую цель: он продавал людям то, о чём они искренне мечтали. Так что нападки на «Виртуального клона» были несправедливыми. «Клон» не собирался идти на поводу у какой-либо группировки, включая правящую партию и их молодёжные подразделения.Да и вообще, МАГАЗИН как таковой не может быть чьим-то придатком, не сомневался Митя. С момента зарождения торговли и поныне МАГАЗИН всегда стремился к независимости.МАГАЗИН И ЕГО НЕЗАВИСИМОСТЬ По мнению некоторых историков, первые розничные магазины возникли с развитием обменных отношений в период среднего палеолита. Узнав об этом, Джони задумал литературное эссе. Главной подоплёкой были его разногласия с Нефёдовой относительно любви и торговли. И то и другое он называл работой, а Тайка – удовольствием. «Любовь – это удовольствие, Джони, – говорила она, – так же как и мой пиар: источник благополучия и оргазма».Он немедленно взялся за перо. «Неандерталец из Мустье – вот генеральный директор первого в мире магазина», – писал Джони. Его мясная лавка размещалась во французской Дордони и по праву могла считаться пристанищем свободы и независимости. События разворачивались около 100 тысяч лет назад, и, несомненно, речь шла о «Пещере Ле Мустье». Выдающийся артефакт мустьерской культуры, восхищался Митя. Первым внешний вид нашего директора воссоздал французский анатом Сольгер, изготовивший его глиняную копию. Довольно симпатичный мужчина с мужественным лицом, оттопыренными ушами и двумя рядами острейших зубов. Сразу видно – жизнь его не баловала. «С одной стороны, – размышлял Джони, – директор руководил многочисленным коллективом (что само по себе изнурительный труд), с другой – то и дело отбивался от хищных животных, других неандертальцев или даже Homo Sapiens – выходцев из Африки, не менее жадных и злобных. Более того, эти выходцы как раз и представляли главную угрозу независимости магазина».Вместе с помощниками (в будущем – это специалисты отдела закупок) они часами выслеживали добычу, а затем убивали её ударами коротких копий. Преимущественно это были бараны, дикие свиньи и птица. Неандерталец из Мустье славился доблестью и отвагой. Разделкой мяса занимались его ближайшие родственники – прообраз будущего совета директоров. Обмен и продажу выполняли родственники родственников (менеджеры торгового зала и маркетологи). Грязную работу вроде уборки пещеры делали неандертальцы-изгои из ближайших поселений или захваченные в плен – в будущем наёмные рабочие.Со временем «Пещера Ле Мустье» приобрела популярность и славу. Да что толку? Всё больше времени уходило на разборки с соседями. Прибыль магазина вызывала у них зависть и не давала покоя. Homo sapiens с завидной регулярностью нападали на Мустье, грабили пещеру и угрожали директору расправой, если тот не поделится с ними мясом. Кроме того, они вымогали украшения из зубов животных (прототип современных денег) и различные предметы искусства, включая знаменитую костяную флейту с четырьмя отверстиями, поделки из камня и перьев птиц. В сущности, неандерталец из Мустье столкнулся с первобытной системой налогообложения. В будущем на основе этой системы будут созданы специальное законодательство, институт лоббирования, сеть налоговой инспекции, возникнут коррупция, политическая лояльность и мафия.Так что независимость магазина давалась с трудом. Ни о каком удовольствии не могло быть и речи. В лучшем случае – удовлетворение от продажи мяса. Набеги продолжались. «Тут как с любовью, – писал Джони, завершая эссе. – Ведь если разобраться, любовь – это набег. Безжалостный набег с целью подчинения».Эссе содержало также подробный анализ истории банковской системы, операций с недвижимостью, земельными участками и особенностей внешней торговли. Отдельный раздел был посвящён перспективам. Митя и сам много размышлял об этом. Магазин будущего вызывал у него и надежду и тревогу одновременно. Гипотетически в магазине будущего можно будет купить всё – по сдельной цене и не выходя из дому. Но так ли уж радужна перспектива? – спрашивал он себя. Даже вывесив у входа в магазин российский триколор, ни один директор не может гарантировать себе удовольствие, или, как говорила Тайка Нефёдова, оргазм.Иными словами, суть свободного предпринимательства удручала. Свободы здесь становилось всё меньше.

Как видим, неандертальцу из Мустье не позавидуешь. Особенно, если ты попал в Top-10 Рунета и руководствовался исключительно Конституцией РФ. Спустя полгода наметился спад продаж. Митя внёс несколько усовершенствований в свою программу, но это не помогло. Нападки усилились. Он закрыл форум, книгу отзывов, а там и вовсе переключился на телефон. Примерно раз или два в неделю Захаров принимал заказы по SMS. По электронной почте он согласовывал требования и так же по почте отсылал готовый продукт. Тайка Нефёдова лишь посмеивалась. Видишь, говорила она, как непросто заниматься производством. Да, Митя видел, хотя и понимал, что дело не в производстве и даже не в торговле. Сам магазин, словно магнит, притягивал к себе внимание. Митя был неандертальцем из Мустье, а за ним пристально следили злобные Homo sapiens. И всё же он не горевал: его бизнес мало-помалу продвигался. Втайне Захаров даже радовался – подобно Джони, он всё больше становился экстремистом, и это доставляло ему приятную лёгкость. Казалось, он ушёл в подполье, а такое положение всегда стимулирует работу мозга. Возвращаясь к синапсам – эти мельчайшие рецепторы для нормальной работы нуждались в серьёзном раздражителе.