Глава 1

Глеб Ткачёв мирно спал, уютно обняв жену, прижавшись к её теплой попке, когда в сон проник ангел-хранитель и бесцеремонно разбудил.

— Глеб, давай, просыпайся, дело есть на пятнадцать лет!

— Иди на хрен, Тимофей, дай поспать. Ты же знаешь, я только вчера вечером вернулся, и полночи выполнял супружеские обязанности! Будь человеком! А после обеда я как пионер! — спросонья шептал Ткач, прижимаясь крепче к Кэрол.

— Какое после обеда! — взвыл ангел. — У нас мобилизация, и времени у меня всего двадцать минут! Через двадцать минут я должен быть в строю. ГЛАВНЫЙ задачи будет ставить.

— Круто у вас! Не серчай, Тёма, я уже почти проснулся! — мысленно ответил Глеб, прервав шёпот и переходя на ментальный уровень общения с ангелом.

— Да пойми ты, дурья башка, у нас мобилизация за последние сто лет всего дважды была — в Империалистическую и Великую Отечественную!

— Опа-на! — встрепенулся Глеб, чуть отстраняясь от жены и невольно напрягаясь. — Это что, третья мировая?!

— Хрен его знает! На построении всё расскажут. А вот то, что русских опять убивать будут, это точно. Сначала бандеры начнут, а потом и другая гопота прискочит, землю нашу делить! Задолбала уже эта область Устойчивой крамолы и нашествий, именуемая Украиной. Опять униаты-еретики народ мутят!

Ангел матом не ругался. У них с этим строго. Хотя высказаться тому хотелось во всю ширь. Глеб это чувствовал.

— А это ещё кто такие?!

— Это? — Позор нашей православной церкви. Предатели православия! Им бошки ещё царь Пётр Первый лично рубил. Короче, князь Владимир крестил Русь в 988 году по византийскому обряду. А в 1054 году Единая Святая Апостольская Церковь раскололась на Православную и Католическую ветвь, на Восточную и Западную. У них глава — Папа римский, у нас — Патриарх. Мы не приемлем часть их вновь введённых церковных догматов, поэтому их можно считать и еретиками, за искажение устоев веры. Считаем друг друга схизматиками, то есть раскольниками. На Руси церковью управлял Киевский митрополит. В 1596 году, когда Украина и Белоруссия находилась под Польшей, паны решили народ перекрестить в католичество, поскольку легче управлять не православными, а единоверцами католиками. В Бресте, Киевский митрополит Михаил Рогоза и ряд епископов подписали Брестскую Унию, об объединении православной и католической церкви. Признавалась власть Папы римского и католические догматы, при сохранении верующими и духовенством византийского обряда. Вот так и родилась Униатская греко-католическая Церковь, так называемая католическая церковь восточного толка. Папа тут же за заслуги даровал Михаилу Рогозе титул Высокопреосвещеннейшего митрополита Киевского и всея Руси. Схизматики! Руси им захотелось! Вот и гоняли эту церковь периодически Самодержцы Российские лет двести, как только эти украинские и белорусские земли опять под русскую руку отошли. Кому в православном государстве нужны духовенство и паства, подчиняющиеся римскому Папе. Их ведь ни за католиков, ни за православных не признают. Правильное название Украинская греко-католическая церковь. А церковь эта очень агрессивна, методы работы сходны с сектантскими. Запугивание, круговая порука, вмешательство в светские дела и прочее. Духовенство ведёт церковную службу на языке паствы, а не только на церковнославянском или латыни, что привлекательно для верующих. Четыреста с лишним лет униатство существует, и, не смотря на все гонения, только развивается. Их ведь не только в России преследовали, но и в Польше и в Австрии, как схизматиков, а всё равно они епархии там имеют. К империалистической войне у нас как раз большинство их церквей и закрыли. Часть духовенства перекрестили в православие, часть в Сибирь сослали, часть на местах попряталась, поддерживаемая верующими.

— Извини, Тимофей, что перебиваю, и прости за незнание, а велики ли различия между православной и католической церковью?

— Различия есть и серьёзные. У католиков более жёсткая структура церкви с прямым подчинением Папе. Догматы новые они выдвинули, которые наша церковь не приемлет. Например, у них есть догмат о беспорочном зачатии Девой Марией, об истинности любого решения Папы и много других, ими введённых, чего нет у нас. Обряды разные. Мы в купели крестим, они — кропят святой водой, мы крестимся справа налево, католики — наоборот. А теперь представь, что униат пришёл в католический храм и начал креститься по православному, да его там же и прибьют, скажут, дьяволу молится, Святой Крест переворачивает!

Я тебе, Глеб не просто так всё рассказываю, а ввожу в обстановку. Память у тебя хорошая, так что запоминай.

— В 1939 году, когда Сталин присоединил Западную Украину, Белоруссию и Бессарабию, в украинской зоне было всего три епархии Униатской церкви: Львовская, Самборо-Драгобычская и Станиславская. Украинской греко-католической церковью тогда руководил митрополит Галицкий Андрей Щептицкий. Связан был с националистами Степана Бандеры и прочими борцами за самостийную Украину. Очень уж хотелось униатам кусочек земли под солнцем заполучить, где бы их не трогали. Деньгами националистов снабжали, кров давали, лечили и предоставляли информацию. Идейные вдохновители украинского национализма. Разведка, надо отметить, у униатов мощная была и конспирация серьезная. Щептицкий гитлеровцев в Львове хлебом солью встречал, а позже даже своих капелланов в эсэсовскую дивизию "Галичина" направил, чтобы вдохновляли на убийство жидов, поляков и москалей. После войны, в сорок шестом, Сталин принял политическое решение об упразднении униатской церкви, сотрудничавшей вовремя войны с гестапо, абвером, бандеровцами и вдохновляющей украинских националистов на борьбу с Советской властью. НКГБ провело операцию и внешне с униатами покончили. Созвали собор и перекрестили в православие. С духовенством поступили как обычно — кто за границу успел сбежать, кого в Сибирь в ссылку на шесть лет, кого в православие и под присмотр на русскую территорию, кто в подполье ушёл. Храмы униатские и имущество отошло Русской Православной Церкви. Прислали священников. Некоторые там и легли, за веру православную. Лет через пять, без мощной идеологической поддержки униатов, и бандеровцев последних добили. Кого расстреляли за кровавые злодеяния, кого в лагеря отправили.

И всё было хорошо, пока не вмешался приспешник дьявола Мишка Горбачёв. В 1990 году он по договорённости с Папой Иоанном Павлом II снял запрет на создание греко-католических общин, разрешил регистрацию и богослужение. В Белоруссии униатам ничего не светило, а на Украине всё пошло как надо. Храмы вернули, паства увеличилась в десятки раз. За двадцать лет численность верующих в миру перевалила за четыре миллиона. Имеют сейчас около четырёх тысяч приходов. Активно ратуют за самостийность, открыто поддерживают националистов всех мастей. За рубежом имеют метрополии в Польше, Канаде, Бразилии, США. Епархии в Аргентине, Великобритании, Австралии, Франции. Украина — вся под ними: четыре метрополии из девяти епархий и пяти экзархатов. Экзархаты — это те области, где православное русское население живёт. Любыми способами собираются католичество вводить. Пять учебных заведений имеют. И сейчас так просто эту церковь не закроешь, как НКГБ удалось после войны. И вся эта ересь расползается. Такая вот обстановка.

Теперь о деле. В сорок первый год пойдёшь, спасать нашего родственника. У тебя по линии матери кто там погиб, знаешь?

— Дядя, Борис Алексеевич Михайлов. Танкист, старший лейтенант. Пропал без вести в июне — июле 1941 года.

— Вот Бориса Михайлова и пойдёшь спасать. Подготовься, начальный период войны изучи на Львовском выступе. Танки советские, вооружение, расположение складов, ну и по противнику естественно. Чтобы мог дяде помощь оказать. Он был тогда в должности командира ремонтно-восстановительного батальона. Через неделю я за тобой вернусь и перекину в нужное место на дату 18 июня 41 года. Охраняешь его сорок дней, потом я тебя заменю. Так что жизнь Бориса на тебе. Наши аналитики насчитали в этот период четыре особо опасных момента в его жизни. Я их тебе сбрасываю. Привязка по датам. Погиб он от рук бандеровцев 20 июня на хуторе близ села Борки. Этот момент первым идёт, потом, на протяжении сорока дней ещё три.

Когда будете банду эту уничтожать, посмотри внимательно, около них священник-униат должен крутиться. Артёмий Цегельский. Фото из архивов НКВД сорок шестого года сбрасываю. Он к руководству этой боёвкой имеет непосредственное отношение. За ним тянется толстый такой следок и до наших дней. Связан с националистами. (Тимофей, посомневавшись, не стал говорить, что Цегельский приходился дедом и являлся наставником Олега Тягнибока — одного из современных лидеров националистов Украины).

Вопросы есть?! — закончил свою речь ангел.

— Есть! Задача понятна! Для своей родни по крови сделаю всё что могу. Непонятно одно — как я его буду сорок дней прикрывать, если способен отделяться от тела и выступать в качестве духа только час двадцать?

— Напишешь записку жене, чтоб не пугалась. На сорок дней введём тебя в летаргический сон. Больше нельзя. Вред организму может быть. Связь с телом ослабнет настолько, что сможешь там провести всё нужное время. Тело в это время нужно подпитывать, так что пусть Кэрол свезёт тебя в госпиталь, чтоб ухаживали, как положено, переворачивали, мыли и кормили, обычным путём или через вену. Сам понимаешь, мне тобой будет заниматься не досуг. Проведаю пару раз здесь и там, и всё. Через сорок дней выведу опять в это время. Сам по поводу возвращения не дёргайся.

Тимофей секунду подумал, а затем спросил:

— Не забыл, кстати, как с человеком в контакт войти, чтобы он тебя слышал?

— Нет, не забыл, науку твою крепко помню, и тренируюсь иногда.

— Это добре! Перед отправкой научу тебя, как на человека можно надавить, чтобы он твои советы однозначно воспринимал, как приказ. На войне может пригодиться! Ладно, будь здоров! Через неделю увидимся!

Тимофей пропал, а Глеб наконец-то откатился от жены и лёг на спину, обдумывая и вспоминая весь разговор со своим ангелом-хранителем.

 

Глава 2

Если вы попытаетесь выбрать безопасное место для проживания, то достаточно лишь взглянуть на политическую карту мира. Чем больше государств сосредоточено на маленьком участке территории — тем больше интриг, дрязг и противоречий, политических амбиций и напряжённости. Никогда не живите в Европе. Это политическая клоака может взорваться войной в любой момент. Ничем не лучше страны Юго-Восточной Азии, Африки или страны Персидского залива. Из стран с белым населением предпочтительнее всего выглядит Канада, она граничит всего лишь с одной страной — Соединёнными штатами, и если бы не этот дурной сосед, свихнувшиеся на вооружениях и мировом господстве, лучше места нельзя бы было и придумать. Но когда подумаешь, что толпы американских негров после первого русского ядерного удара, ринутся спасаться в Канаду, то становится неуютно, от чёрных пятен на белом канадском снегу. Привлекательнее всех выглядит Австралия, не имеющая соседей по своим границам. Но если учесть что большую часть территории этого континента составляет пустыня, а местность практически равнинная, то в случае глобальных катаклизмов континент может скрыться под водой как Атлантида. А если принять в виду тяжёлое наследство Британской колонии, заставляющее страну влезать в мировые и европейские войны, то и Австралия к лучшим местам мира не относится. Эти политики, суки, весь мир загадили. А вот за Австралией спряталась Новая Зеландия. Великолепная группа островов, с прекрасной природой и климатом. Зелёная и красивая страна. Вот здесь стоит поселиться.

После того как Ричард Хадсон получил по суду четыре с половиной миллиона долларов (в счет компенсации за ранения, полученные от дейтонских бандитов), счастливая пара молодожёнов решила посетить Новую Зеландию. Глеб, чтобы присмотреться к возможному новому месту жительства, а Кэрол за компанию с мужем. Страну с уникальными растениями и птицами, страну, где нет змей, где до недавнего времени не было млекопитающих, а птицы достигали высоты трёх метров, посетить стоило. Самолётом добрались до Австралии (заодно посмотрели и на австралийскую жизнь), а затем морским лайнером отчалили к столице Новой Зеландии Веллингтону. Уже первый день круиза Глеба огорчил. Светлокожая жена обгорела на солнце, как северянка из Мурманска на сочинском пляже. Да и у него самого лицо изрядно покраснело. Корабельный врач выдал им защитный крем, приказал приобрести широкополые шляпы и поменьше находиться на солнце. Всё оказалось не так радужно, как хотелось. Над Антарктидой имелась приличная озоновая дыра, вследствие чего, в Австралии с Новой Зеландией повышенный радиационный фон. Можно запросто заполучить рак кожи, встречающийся здесь в четыре раза чаще, чем в Европе. Кэрол в корабельном бутике приобрела пяток шляп с перчатками и выглядела на корабельной палубе просто королевой. Да и Глебу, впервые оказавшемуся на теплоходе, посреди Тихого океана, путешествие понравилось.

Вообще, после всех этих бурных приключений в Америке и России, отдохнули в тихоокеанских далях очень хорошо, без мордобоя и выстрелов. Главное, пока ждали начала суда в Дейтоне, он успел показать жену всем заинтересованным лицам: и отцу Ричарда Хадсона и своей самарской родне. И суд прошёл удачно. Вике Пушкарёвой тоже компенсацию в два лимона присудили. Домой поехала. Будет российской миллионершей, если местечковые бандиты гроши не отберут. Своей родне, он тоже денег курьером направил. Пересылать почтой не рискнул, не желая светиться самому и светить родственников в Самаре. Слишком там много развелось к концу девяносто третьего жуликов и рэкетиров, оправдывая политическое резюме Хрущёва: "Самарские хулиганы!". Батя прислал открытку перед круизом — деньги дошли. Народу в России жилось при Ельцине хреново. Парламент Борька расстрелял из танков. Заводы позакрывались, работать стало негде. Батя ревёт кровавыми слезами — крупнейшие авиационные заводы СССР враги народа слили в унитаз. Ни заказов, ни поставок, ни зарплаты. Так что посылка сына оказалась ко времени. Вот тогда то у Глеба и появилась мысль подыскать для семейного очага страну поспокойнее, чем Россия или Соединённые Штаты.

Новая Зеландия им с женой понравилась, но для постоянного проживания не подходила, так что вернулись назад в Дейтон. После этого круиза Кэрол забеременела. Ну, это и понятно: "Будешь каждый день стараться — дети будут появляться!"

Жена то и подбила Ричарда съездить в Канаду на машине, посмотреть, как там народ живёт. Благо недалеко. До Детройта, а там уже и канадская граница. Дальше Торонто и Монреаль. Планировали взять там, на прокат, вездеход и проехаться севернее к Квебеку и другим канадским городам поменьше. Шёл февраль 1994 года.

Ехали хорошо. В Торонто заправились и заночевали. С утра морозец покрепчал, но Глеб не переживал. В багажник он сложил тёплую одежду и пару одеял, был маленький примус на спирту, чтоб подогреть кофе или чай. Имелось и съестное. К обеду проехали Кингстон. После Кингстона машин на трассе стало заведомо меньше, а потом и вообще перестали встречные попадаться. Леса вокруг сошли на нет. Справа и слева дороги тянулись только белые сугробы, из которых торчали редкие кусточки. Такая обстановка показалась сержанту подозрительной.

— Поищи другие станции, — попросил он Кэрол, кивнув на радиоприёмник, гнавший всё время музыку. — Надо о погоде узнать.

Жена искала недолго. Передавали сообщение об ухудшении погоды и предписание автомобилистам в течение трёх суток никуда не выезжать. Судя по карте, они находились между Кингстоном и Корнуоллом. Внутренний голос ничего не говорил, и сержант разворачивать машину обратно не стал.

Через двадцать минут попали в снежный заряд. Пришлось остановиться. Снег залепил всё, завывая вокруг белой круговертью. Глеб вылез из машины и начал быстро перебрасывать вещи из багажника в салон. Свою ошибку он осознал сразу, как только схватился рукой за промёрзший металл. Он не взял ни перчаток, ни шапок. Хотя на зимних куртках и были капюшоны, но даже вязаная шапочка была бы к месту. Нет верёвки, нет компаса. Хотя компас сейчас бесполезен, никаких ориентиров не видно. В пурге можно и сутки ходить и двое, а на самом деле будешь кружить на одном месте. Даже чтоб кустарника какого-нибудь наломать, верёвка нужна, чтоб по ней обратно к машине вернуться. Чтоб машину бросить, если уж совсем подопрёт, и куда-то двигаться, палатка нужна. Из одеял конечно можно и шапки изготовить, и варежки и на верёвки порезать, но палатку из двух одеял не сообразишь, чтоб внутри можно было костёрчик развести и прогреться. Только подстелить и накрыться. А ведь мог бы бросить в багажник и палатку. Правильно командир говорил: "Дурная голова и пуле не кланяется!"

— В общем, так, любимая! Сидеть нам здесь трое суток, пока дорогу не расчистят, — не стал пугать Глеб жену. — Бензин будем экономить, двигатель включать на прогрев периодически. Сейчас перебирайся на заднее сиденье, надевай тёплые вещи и считай наши продукты. Мне сюда мою одежду передашь и одеяло.

Глеб включил в салоне свет. Если на улице ещё было бело, день всё-таки, то внутри машины царила темень. Снег очень хорошо прилипал к тёплому лобовому стеклу, ложась на него толстой коркой.

Кэрол юркой лаской перетекла между сиденьями назад, оттолкнувшись ножкой от торпеды. "Хорошая у меня всё же жена", — подумал Глеб. "Принцесса сказочная!". Тайну, что тело её бывшего жениха Ричарда Хадсона занимает русский парень Глеб Ткачёв, сержант рассказал жене через неделю после свадьбы. Это он считал правильным. Муж и жена — одна сатана. Кэрол особо не удивилась, давно чувствуя, что её Ричард стал совсем другим человеком.

— Глупо спорить с Богом! Считаю, что мне повезло! — сказала она. — Не каждая в Америке может выйти замуж за русского героя!

Очень уж она гордилась, видя на Ричарде медаль "За храбрость". А Митчелл, действительно, после суда, продал фотографии награждения местной газете, создав чете Хадсон, немеркнущую славу среди обывателей.

Первые сутки снежного сидения прошли нормально. Глеб периодически включал двигатель и открывал свою дверцу, чтоб не замело окончательно. Хотя около машины образовался большой сугроб, но заструги вплотную к автомобилю не подходили, оставляя вокруг с полметра пространства. Из одного одеяла он нарезал немного полос и связал их в верёвку. Для похода в туалет. Попробовав сам, решил, что это глупость, лазить через сугроб, чтобы оправиться. Жене приказал справлять нужду около багажника, всё равно тут же замерзало. Леской, купленной еще в Клинтоне, сшил себе и Кэрол береты, затягивающиеся верёвочкой вокруг головы, неказистые, но тёплые. Пошил ей рукавички и утеплители на сапожки выше колен, сделав спереди двойной запах и застёжки из её запасного бюстгальтера. Сидеть в кресле было утомительно, ноги затекали. Сходил один раз на разведку. Наткнулся на куст, нарезал веточек. Пригодятся для костерка. Дышалось в машине плохо, хотя Глеб всё время держал маленькую щёлку для вентиляции. Влага от дыхания потихоньку скапливалась на боковых стёклах, намерзая льдом. Мороз ночью начал свирепеть, для прогрева двигателя требовалось больше времени.

Кэрол разделила продукты на три дня, оставив в резерве банку тушёнки. С водой было плохо — две бутылки минеральной и баночка колы. Но воду можно было натопить из снега, что Глеб и сделал на второй день, вскипятив на таблетке спирта большую алюминиевую кружку кофе. Кэрол расцвела и ожила. В машине заметно потеплело. Заняться собственно было нечем, разговаривали о разных разностях. Ткач щеголял смешными историями и анекдотами. Два раза перебирался на заднее сиденье потормошить (не подумайте плохого) жену.

На третий день стало грустно уже и ему. Еда скудная. Неподвижность злобная. Настроение дерьмовое. Стрелка датчика бензина скатилась к красной черте.

На четвертый день бензин кончился.

Метель не унималась, а мороз с ветром жёг насквозь.

Хреново ты встречаешь, Канада!

Надо было что-то делать, а то и замёрзнуть недолго.

— Слушай меня внимательно, Кэр, — сказал он жене. — Я сейчас сосредоточусь и попытаюсь помощь вызвать, а ты меня минут сорок не тревожь, хорошо?

— Хорошо, Рич, — обрадовано кивнула Кэрол. Изо рта вырвался заметный парок. Температура в салоне опустилась ниже нуля. "Надо будет, как вернусь, сразу кофе сварить. А то без горячего замерзаешь быстро", — мелькнула мысль.

В астрал Ткач вышел легко и сразу почувствовал облегчение — ноги, затёкшие без движения, перестали ныть. Направление он взял в соответствии с направлением машины, сделав над ней пару кругов. Мимо городка он рассчитывал не промахнуться. Видно было плохо. Бело-серая снежная муть забивала всё окрестное пространство. Километра через три начался лес, и ориентироваться оказалось проще. Дорога просекой рассекала ели и уходила в белую круговерть. Город показался километров через двадцать, высвеченный электрическим освещением. Около мотеля темнело несколько грузовиков с фургонами. Легковушки отмечались упорядоченными сугробами на стоянке. Кафе, к которому сержант подлетел поближе, функционировало, доносились обрывки какой-то мелодии.

"Да, совсем чуть-чуть не доехали, — подумал Глеб. — Даже и без помощи получится выбраться. Главное — дойти до леса, а там уже разведём костёр, чтоб согреться. Лес укроет, там и ветер тише, может и убежище сделать получится. Балаган какой-нибудь. Топорик и нож имеются".

Глеб попытался настроиться на метальную волну людей, гуляющих в кафе. Наверняка и водители там есть.

— Эй, люди! — мысленно крикнул он. — Помогите путникам, попавшим в беду! Не дайте душе православной сгинуть в двадцати километрах на дороге! Замерзаем! Помогите, люди!

— Так ты не докричишься до людей, их слишком много, — раздался спокойный голос у Глеба над ухом. Сержант отпрянул в сторону. Рядом висела тёмная фигура с плохо различимым лицом. — Так мог только Сергей Радонежский на путь истины людей наставлять. Но он святой, и сила у него была не чета нашей!

— Ты кто? — спросил Глеб.

— Я твой ангел-хранитель, Тимофей Ткачёв. Всегда с правой стороны от тебя, за правым плечом. Прихожусь тебе пра-пра-прадедушкой. Поэтому мои советы надо исполнять сразу и с уважением. Состою в должности надзирающего корпуса российских ангелов-хранителей. Твой зов услышан, помощь будет оказана. Я рад, что ты Глеб из слышащих. Обращайся ко мне по имени. Сейчас возвращайся, выйдешь в астрал через час, повисишь над местом. Буду на тебя грузовик наводить.

"Интересно, если он за правым плечом, то кто-то должен быть и за левым? Искуситель, что ли?"

Ярко синий тягач уверенно пробирался по лесной дороге заваленной снегом. "Ман" без всякого труда подминал приспущенными колёсами сугробы, и если бы водитель захотел, то верный хозяину железный конь, бампером проложил бы новую просеку в любом нужном направлении, разметав пятнадцатиметровые деревья. Водитель не смотрел прямо перед собой, даже противотуманки не пробивали снежную круговерть. Он смотрел под верхний обрез лобового стекла, ориентируясь, по различимому для глаза просвету между тёмными стенами леса справа и слева. Эти тёмные стены неожиданно стали уходить вниз и лес кончился. Дальше не было видно ничего.

— Стой, Петр! — скомандовал Тимофей. — Дальше поедешь медленно, по моим командам. Тут осталось три километра (водитель бросил взгляд на счётчик спидометра), но справа и слева болото.

— Подмёрзло, поди, твоё болото, Тёма, — ответил по-русски водитель. — Минус двадцать на улице.

— Под снегом оно медленно замерзает. Месяца через два только сверху схватится, а внизу так болотом и останется. Спасал я одного мужика на Самотлоре, так только крыша кабины сверху осталась. Хорошо хоть сани, которые он тянул, вслед за грузовиком не ушли. Выжил мужик.

— Ну, у нас здесь в Канаде таких глубоких болот нет.

— Не скажи! Кто у них глубину мерил? Пока не завязнешь, не узнаешь! Так, кажется я их засёк, — сказал ангел, почувствовав выход в астрал. Он пропал из кабины и устремился к машине Глеба.

Времени ангел не терял и сразу стал вводить в курс дела:

— Тягач я подогнал. Он в трёх километрах у леса. Сейчас, Глеб, встанешь лицом по направлению машины, руки вот так вперёд поднимешь, ладонями внутрь, — показал ангел, — это чтобы сигнал усилить, — а я буду водителя на тебя наводить.

— Всё сделаю, Тимофей!

Ангел опять испарился, метнувшись к скрытому за пеленой метели тягачу.

— Ну что, Петро, как Гагарин сказал: "Поехали!". Прямо пока. А теперь левее прими, левее, я сказал! Вот так, хорошо! А теперь правее, круче вправо! — Родник там, я чувствую. Прямо давай! Можно чуть прибавить!

Тягач, с ангелом в качестве штурмана, прошёл эти три километра за пятнадцать минут. Обогнул легковушку, с рычанием развернулся и застыл рядом с машиной. Молодожёны, ожидая обещанной помощи, успели все вещи собрать в большую сумку. Глеб проверил наличие зажигалки, ножа и топорика. Забрали и чемодан с вещами Кэрол. Сколько им ещё по мотелям мотаться в связи с погодой, непонятно. Но вещи однозначно понадобятся. Ясно одно, Канадой они накушались по самую маковку! Будет ему, дураку, наука: нечего беременную жену таскать неизвестно где. Дома надо сидеть!

Из кабины тягача выпрыгнул молодой здоровый парень:

— Петр Рябинин, — представился он по-русски, удерживая одной рукой вязаную шапочку, сидевшую на макушке, которую настойчиво пытался сорвать ветер.

— Ричард Хадсон, — представился сержант, — и моя жена Кэрол. Спасибо, что выручили, по-русски ответил Глеб.

— Благодарить будете, когда до города доедем. Вещички давайте и залезайте. Будем поторапливаться, пока следы не замело. Глеб поставил машину на сигнализацию, помог взобраться Кэрол и забрался в высокую кабину сам. Разместились свободно. Кэрол определили сразу на лежачее место, а для трёх русских (один из которых, правда, выглядел мутным пятном) места на сидушке грузовика хватало с избытком. Вот так в жизнь Глеба Ткачёва вошёл ангел-хранитель Тимофей.

В честь него и первого сына назвали.

 

Глава 3

Свой дом чета Хадсонов купила в Дейтоне. Ричард выбирал его долго. Учёл даже розу ветров, чтоб с авиабазы Райт-Паттерсон, радиоактивных осадков не нанесло. Всё равно ведь если ракетами не накроют, то взорвут. Дом частично перестроили, появился глубокий подвал с фильтровентиляционной установкой, скважиной, запасами продуктов и оружия. Имелся прекрасный спортзал, сауна, небольшой бассейн во дворе, накрытый навесом. Гараж на четыре машины.

Кэрол родила ему двух прекрасных пацанов, погодков, а потом, через три года и чудесную дочку. Уж больно ей хотелось девочку. Пацаны, как водится, пошли в отца, дочка в мать.

Сам он взял лицензию частного детектива и зарабатывал неплохо. Миллион в год, как минимум. Естественно брал те дела, которые считал нужными и честными. Изредка выезжал и играл, там, где мог благодаря своей интуиции и дару выиграть. Тотализатор к примеру. Там же половина всех результатов — договорная. А если ты можешь подслушать и подсмотреть что тебе надо, не выходя из номера отеля, то и ставку сделаешь правильно. Вот два дня назад вернулся из Лондона — играл на скачках. Стал на триста тысяч фунтов стерлинга богаче. Хадсон никогда особо не светился. Средний выигрыш — он тоже выигрыш.

Сыновьями Глеб занимался все двадцать лет. Воспитывал и тренировал. Парни выросли что надо — русские духом. Если придётся, то спину прикроют не задумываясь. Помимо английского, знают русский и немецкий. Оба сейчас учатся в Бостоне. Тимофей в Массачусетском Технологическом, а Ник в Бостонском университете. Тим, тот всегда техникой увлекался, а Ник решил в гуманитарии податься. У старшего брата он неоднократно бывал в кампусе, и ему совершенно не понравилось, что в техническом вузе на удивление мало девчонок. А где ему таких красивых встретить, как мать и сестра? Вот он и пошёл в самый крупный ВУЗ Бостона, где 30 тысяч студентов, на факультет международных отношений. И, что самое интересное, поступил! На собеседовании комиссия заинтересовалась, почему он выучил именно русский и немецкий (американцы к европейским языкам абсолютно равнодушны: хочешь общаться — учи английский!). Так сынок сказал: " В Европе, кроме англичан, есть две великие нации, которые вершат историю — это немцы и русские!". Вся комиссия выпала в осадок. Умный чертёнок! Тимоша тоже порадовал: после первого семестра привёз домой похвастаться диплом институтского клуба, за первое место по стрельбе из боевого пистолета. Записался в секцию стрельбы и фехтования, тренируется. А диплом специально привёз бате показать: мол, наука отцовская зря не прошла.

Дочка пока при них в Дейтоне. На следующий год школу закончит. Мать ею страшно гордится (да и Глеб, что ни говори, тоже!). Умница (круглая отличница), красивая (до неприличия), физически развитая (половина школьных кубков — её). Как там, на Родине говорили: "Спортсменка, комсомолка и просто красавица!". Раньше братья ухажёров гоняли, а теперь сия ноша Глебу перешла. И дар у неё прорезается. Всегда знает, когда ей кто-нибудь соврёт. Правильный человек растёт! Русский! Правдолюбка, подлостей не терпит, за братьев и друзей — горой!

А вот у Глеба с друзьями не сложилось. Говорят, что друзья тоже не просто так появляются, а из-за схожести генома. Не с кем посидеть, за жизнь поговорить. Знакомых полгорода, а друзей нет. Раньше хоть с Митчеллом контачили, но потом потихоньку разошлись. Дэн теперь начальник полиции, дел у него невпроворот. Бывает, встречаются семьями на какой-нибудь вечеринке, но до задушевных бесед не доходит. Трудно русскому в Америке. Единственный настоящий друг — жена. А хотелось бы с мужиками посидеть, за рыбалку, охоту поговорить, водочки под ушицу выпить. А на остров Келлис, он всё-таки с Кэрол съездил. Порыбачили знатно, килограмм десять рыбы натягали. Жена была в восторге — раньше никогда не рыбачила.

За двадцать лет в России ещё два раза были. В девяносто восьмом — сестра замуж выходила. Купили молодожёнам (на имя Ольги) двух комнатную квартиру, чтоб старикам не докучали (жених Глебу не понравился!) и машину подарили. Денег, естественно дали, чтоб не бедствовала родня. В две тысяча втором ездили уже по случаю смерти папы. У Ольчи тоже мальчик родился. С мужем разошлась, живёт вместе с матерью. Бабушка внуку не нарадуется, а то после смерти отца, мать совсем было захандрила.

В общем, тянуло Глеба на Родину. Ностальгия. Так что предложение Тимофея пришлось очень кстати.

В интернет он сам залез и дочку попросил информацию подобрать.

Почитал о начале войны, об обстановке в танковых войсках и ужаснулся. Кроме танков не было ничего. Страна катастрофически не успевала подготовиться к войне. Воюют не танки, танки это так — железо. Воюют, прежде всего, тыловики и кадровики. Кому нужен танк без экипажа, без топлива и снарядов? — Только пионерам, чтоб сдать на металлолом. Если нет людей, командиров, должного обеспечения — присылай взвод солдат, они захватят все танки, сколько ты не выставишь ровных рядов грозных железных монстров.

С начала 1941 года в стране, по настоянию Жукова внедрялась концепция создания крупных механизированных корпусов. Вот в 32-й танковой дивизии, входящей в 4-й мехкорпус и служил старший лейтенант Борис Михайлов, родом из Челябинска. Корпус был на хорошем счету, Жуков дважды проводил на его базе в сороковом году учения по наступательным операциям. А вот тридцать вторая танковая, начавшая формироваться из 30-й лёгкотанковой бригады с февраля сорок первого, танки получавшая в апреле-мае, пополнение в мае, выучкой не блистала. Провели стрельбы один раз из танков, один раз из винтовок. Пока принимали бронетехнику Т-34 и КВ-1 учились, тому, что показали и рассказали рабочие завода. Книг нет, учебных пособий нет, полигона нет (поскольку не выделена ещё земля Львовской властью). Короче дали парням танки и сказали: Катайтесь! Там и пушка есть, пострелять можно.

Хотя и старались механиков водителей из трактористов подбирать, да разве за день-два научишь, и где ты этих трактористов найдёшь, если половина людей трактор (как и танк) только в кино видели. По нормативу на обучение вождению не более десяти часов положено (какой идиот такой норматив изобрёл?), чтобы не расходовать моторесурс. У большинства и четырёх часов нет. Могут танк завести и поехать, прямо. С трудом повернуть.

Часть пополнения из Западных областей — двадцать процентов не грамотны вообще, половина имеет за плечами от одного до трёх классов школы. Командный состав укомплектован на пятьдесят процентов, сержантский на сорок два. Это значит, что на танковую роту два офицера, а командирами танков надо не сержантов, коих нет, а рядовых назначать.

На всю дивизию один бензовоз, средств связи тридцать процентов, бронебойных снарядов к Т-34 и КВ считай, нет. Даже если равномерно разделить две с лишним тысячи бронебойных снарядов, имеющихся в 4-м мехкорпусе, то больше четырёх-пяти на танк не получится. На складах их тоже нет, поскольку промышленность не может выпускать требуемое количество.

У моторизованного полка дела не лучше. Автомобильный транспорт практически отсутствует (укомплектованность дивизии на 22 %), пехота за танками сможет только в пешем порядке или бегом поспевать. У артиллерийского полка всего половина тягачей, выдвинуться могут только в два приёма. Беднягам даже не дали хоть разок стрельнуть из гаубиц.

Про тыловые подразделения и части обеспечения говорить не стоит вообще. Имеется неподготовленный личный состав, кое-какая техника, страшный дефицит шанцевого инструмента. Все базируются на Львов. Если противник возьмёт город, вся дивизия (и корпус тоже) окажется без тылов, люди разуты и раздеты, без снарядов, патронов, топлива и продовольствия.

Этой дивизии, где служит Борис, времени хотя бы полгода, чтоб мясо нарастить, людей обучить и прорехи в обеспечении заткнуть. Но враг этого времени не дал.

Глеб, когда читал Доклад командира 32-й танковой дивизии начальнику Автобронетанкового управления Юго-Западного фронта, поразился тому, что необученным танкистам удавалось успешно противостоять гитлеровцам. И относительно малым потерям среди личного состава. Видно командир дивизии полковник Пушкин Ефим Григорьевич в военном деле соображал неплохо, если сумел костяк дивизии уберечь. А обстрелянный боец — он трёх новобранцев стоит.

Родственнику и всей дивизии нужно было помогать. В первую очередь с разведкой. Разведку в районе Львова он мог взять на себя, облететь и фашистов пересчитать, маршруты выдвижения определить — не долго. Сложнее внедриться. Составил небольшой план мероприятий по оказанию помощи предкам. План сумбурный. В котором всё было намешано в кучу и ничего общего не имевшего с проработанным осмысленным документом. Да и составлялся он для памяти, по исправлению перекосов снабжения, предупреждения дурацких ошибок, фиксирования возникших идей и ценной информации. Чего только не выявил Глеб, читая документы особых отделов: отсутствие необходимых патронов и снарядов, десятки бомбардировщиков, сбитых своими, ложные и необдуманные приказы по совершению марша танковыми частями, приводившие к выводу из строя всей техники.

План.

— Привлечь на свою сторону командира дивизии. Довести до него необходимость следующего:

— Создать автомобильные группы разведки маршрутов. (Не менее двух машин в группе). Рации снять со сломанных танков. Сделать несколько направленных антенн, для увеличения дальности связи. Ввести дублирование карт разведки и штаба с произвольной оцифровкой топографических квадратов. Оцифровку менять раз в сутки. Ввести кодовые переговорные таблицы, для передачи приказав и докладов. Для разведки использовать не только разведбат, но и ремонтно-восстановительный батальон.

— Создать дополнительное количество тягачей для эвакуации бронетехники, путем снятия башен с танков Т-34, имеющих повреждение башен, но хорошую ходовую часть. Продумать эвакуацию железнодорожным транспортом до начала боевых действий и в первые трое суток войны неисправной техники имеющейся в Львове и эвакуированной с мест боёв (не менее 50-100 платформ), с разгрузкой за Киевом или дальше.

— Создать на путях вероятного наступления противника скользящие оборонительные засады из пехотных, артиллерийских, танковых подразделений с задачей сорвать темп наступления, нанести потери и заставить развернуть наступающие колонны противника в боевые порядки. Указанным засадным подразделениям отходить на заранее подготовленные позиции, для чего целесообразно разделить их на две части. Одна часть войск встречает врага, вторая в этот время готовит в тылу позиции, потом меняются местами.

— Использовать для минирования дорог и мостов авиационные бомбы малого веса (от 2.5 до 50 КГ), поскольку авиационные части наверняка окажутся небоеспособными, а склады бесхозными. Для чего использовать инженерный батальон.

— На участках обороны имеет смысл использовать зарытые в землю танки со сломанной ходовой частью.

— Создать резерв танковых экипажей с подбитых (вышедших из строя) машин, определить им место сбора и порядок подчинения.

— Создать на путях отхода наших войск промежуточные тыловые склады, вывезя часть боеприпасов, топлива, продовольствия и медикаментов со складов Львова.

— Собрать со всех подбитых и сломанных на марше танков пулемёты и боекомплект к ним. То же самоё производить и с подбитыми трофейными танками, если позволяет обстановка. Засадные подразделения насытить пулемётами из расчёта два-три пулемёта на отделение.

— В связи с нападением гитлеровцев, ожидается согласованное нападение бандеровцев на советских работников, подразделения и склады Львовского гарнизона, тюрьмы с целью освобождения уголовников и врагов Советской власти. Численность нападавших по предварительным оценкам составит до 2000 человек. Подтягиваются вооружённые группы с близлежащих к городу мест. Будет нарушена проводная связь. До начала боевых действий рекомендуется ввести усиленное комендантское патрулирование дорог и прилегающих окрестностей, арест ранее выявленных националистов и подозрительных лиц. Организовать проверку любого въезжающего транспорта на наличие оружия. Усилить охрану тыловых частей, для чего придать войскам подразделения из пехотных частей, имеющих пулемёты, гранаты и стрелковое оружие с увеличенным боекомплектом. Придать комендантским группам легкие танки (до 20 штук) для уничтожения пулемётных гнёзд и очагов нападения. Создать в городе очаги устойчивой обороны наших войск, рассекающие город на несколько секторов с целью не допустить перетекания и отступления бандеровцев из одного района в другой.

— Из-за узких улиц Львова не допустить одновременного вхождения в город частей и соединений, совершающих манёвр в противоположных направлениях.

— Для сохранения моторесурса бронетехники, ввиду усиленной работы вражеской разведки и попыток передачи дезорганизующих приказов по радио и курьерами, рекомендуется в случае не выявления противника своей разведкой, высылать в указанные места нападения минимальные подразделения, а не части, не смотря на приказы вышестоящего командования, которые могут быть ложными.

— Боевые действия на границе начнутся в 04.15 22 июня 1941 года.

В полосе 97 стрелковой дивизии РККА, прикрывающей границу от Равы-Русской до Перемышля будут наступать четыре немецких дивизии: 71 пехотная, 1 горная пехотная "Эдельвейс", 257 пехотная, 68 лёгкопехотная. В резерве 4-я горная пехотная. Обращаю внимание, что егеря горных дивизий обучены противостоянию танковым ударам с использованием гранат и мин. Без пехотного прикрытия (или десанта на танках), наши танковые части могут понести значительные потери при соприкосновении с пехотой противника.

Наступление ведут: 71-я пехотная в направлении Цешанув, Любачев, Дахнув и Нове Село, в дальнейшем на Яворов, Львов. 1-я гпд на Ольшице, река Любачовка и восточнее, в дальнейшем на Яворов, Львов. 257-я пд захват моста на шоссе Радымно-Краковец и форсирование реки Сан. 68-я лп на н.п. Воля Пелкинская.

Основной удар немцы планируют нанести севернее Львова на стыке 5-й и 6 й армий в направлении Владимир-Волынский, Луцк, а также Сокаль, Радехов, Дубно, Ровно, с выходом к Киеву. Прорыв (обход) укреплённых районов вдоль границы осуществляется пехотными частями. Затем в эти прорывы планируется введение 1-й танковой группы, имеющей несколько танковых и моторизованных дивизий (до 800 танков) с целью окружения Советских войск на Львовском выступе, с направлением дальнейших ударов на Ровно и Киев.

В наступлении на основном направлении участвуют: 62-я пд — севернее Владимира — Волынского. 298 — я пд на Владимир-Волынский. 14-я тд на Владимир-Волынский, Луцк. 44-я пд, 299-я пд, 111-я пд, 75-я пд в направлении Луцк, Дубно. 57-я пд — на Горохов. 11 тд — на Сокаль, Радзехов, Дубно. 9-я пд, 262-я пд на Львов (с севера). 24-я пд, 295-я пд — на Раву-Русскую. Вторым эшелоном: 25-я мд — резерв, 13-я тд — на Владимир-Волынский, Луцк, Дубно, 168-я пд на Сокаль, 16-я тд на Берестечко.

Наступление будет поддержано авиацией. Нанеся многочисленные удары по всем аэродромам КОВО, немцы планируют уничтожить основную часть авиации на земле с завоеванием господства в воздухе.

Для дезорганизации войск, уничтожения штабов, командиров, средств связи, заброшено значительное количество диверсантов переодетых в нашу форму. Будут широко использоваться формирования украинских националистов. Устойчивая связь штабов с частями и соединениями будет нарушена.

Часть танковых сил с пехотой прикрытия рекомендуется скрытно сосредоточить в районах Радзехов и Дубно, для удара по прорывающимся частям немцев. Части замаскировать. Имеется возможность рассмотреть ложный отход стрелковых частей прикрывающих границу для создания коридора для немецкого наступления, с дальнейшим уничтожением наступающих частей танковой и артиллерийской засадой.

Имеет смысл позади укрепрайонов развернуть цепь разведывательно-наблюдательных постов с радиостанциями, для своевременного определения мест прорыва противника. Активно использовать авиаразведку.

Поскольку гитлеровцы возьмут Львов (или заставят оставить под угрозой окружения), а население города враждебно Советской власти, рекомендуется, используя ж/д транспорт, провести эвакуацию части военных складов и техники, для сохранения материальных ресурсов. Разобраться и отправить на Восток не разгруженные эшелоны. Провести не позднее 21 июня эвакуацию семей военнослужащих, советских и партийных работников.

Для поднятия боеготовности авиации рекомендуется разобраться и принять срочные меры по отсутствию у лётчиков патронов к крупнокалиберным пулемётам Березина, наличие реактивных снарядов РС с нужным креплением подвески. Проверить наличие 37 мм снарядов у зенитчиков. Объявить приказом, что пилотам истребителей, сбившим по ошибке свои бомбардировщики, лучше совершить таран, иначе будут расстреляны. Для прикрытия аэродромов бомбардировочной авиации, рекомендуется скрытно направить на эти аэродромы по эскадрильи истребителей. Незамаскированные и не рассредоточенные на полевые аэродромы истребители необходимо поднять в воздух с 3.00 до 4.00, для нанесения ударов по армадам вражеских бомбардировщиков, направляющихся вглубь страны, для бомбёжки тыловых аэродромов и объектов КОВО. Наши бомбардировщики, после разведки целей, необходимо поднять в воздух в 5.00 для нанесения ударов по частям неприятеля, штурмующим заставы погранотрядов и укрепрайоны, и скоплениям техники на той стороне границы. Удары бомбардировщиков наносить под охраной наших истребителей.

Иметь в виду, что боевые действия на границе с Венгрией начнутся только после вступления Венгрии в войну. Ориентировочно 27 июня.

Всю информацию о противнике Глеб решил записать на отдельный листок и заучить. Предкам придётся тяжело, даже ему было видно, что немецкие части по численности превосходят советские войска в три-четыре раза. Да, у наших значительно больше танков. Но это абсолютно не делает погоды. Половина этих танков при отсутствии нормальной тактической разведки так и не доберутся до противника, сломавшись на марше и выработав моторесурс. По оставшейся половине немцы пройдутся артиллерией и авиацией, и лишь четверти повезёт ударить по врагу. Хотя тот же четвёртый мехкорпус Власова (в 32-й дивизии которого служил Борис) имевший на вооружении свыше четырёхсот танков КВ и Т-34 вполне мог раскатать в блин танкистов 1-й танковой группы фон Клейста. Если опытные немцы не отойдут, понеся потери, или не подключат артиллерию и авиацию, чтобы вдолбить русский танковый корпус в землю.

Вообще, Глеб решил рубить сук по себе, и не пытаться выиграть войну в одиночку. За разведку он подпишется, информацию доведёт, а там пусть генералы и полковники сами думают. Главное для него сохранить (и продвинуть по службе) дядю Бориса. Ну, может десятка два немецких танка угробить, ну пусть три, для ровного счёта. Чтобы предки на него не обижались.

Он хоть и сержант, но может многое. За двадцать лет сильно продвинулся. Пятьдесят грамм уже свободно в астральном теле поднимает, а если поднапрячься, то и сотню. Карту немецкую похитит из любого штаба. (Это, кстати, идея!). Может и нож метнуть и пулю. Кидает он не рукой или мысленно, как многие могут подумать, а перемещением. Зажал лезвие, рванул вперёд, и отпустил вовремя. Оно и летит куда надо, и втыкается смачно. Если разогнаться с метров двадцати — человека пробьёт насквозь! А с пулей ещё проще, поскольку она легче. Можно и до двух километров в секунду разогнать, тут только расстояние метров пятьдесят — сто нужно. И главное в этом деле — разгоняемый предмет вовремя отпустить и самому в преграду на такой скорости не воткнуться. Если не успел, то начинаешь эту пулю через мишень тянуть — усилия огромные. Физическое тело энергию теряет мгновенно. Тут же тебя выбрасывает из астрала, и будешь потом двое суток пластом лежать и глазами от немощи хлопать. Так что отпускать предмет нужно заранее.

"Кстати, а почему бронебойной пулей по танку не попробовать? При необходимости можно и сильнее разогнаться! Хорошо бы какую-нибудь вольфрамовую пулю заполучить или из твёрдого сплава. Наверняка броню пробьёт! Здесь же энергия от квадрата скорости зависит! Мать честная! Да так можно и колонну танков сжечь к чёртовой матери! Надо будет Тимке в Бостон позвонить, пусть эту задачку на компьютере прогонит. И пусть какую-нибудь направленную антенну из проволоки шестёрки просчитает и сделает для рации танковой, чтобы дальность раза в три увеличить. За четыре дня должен уложиться, он у меня парень грамотный!"

Глеб позвонил сыну в институт. Дал параметры рации с танка Т-34 самой массовой тогда 71-ТК-1, попросил спроектировать, изготовить и опробовать направленную антенну и обсчитать нужную скорость винтовочной пули, чтобы пробить 60 мм брони. Сын сказал, что через три дня всё сделает.

— Тёма, я что хочу сказать по антенне — она должна быть такой конструкции, чтоб любой дурак на коленке мог сделать, надёжно работала и материалы сороковых годов. Ну и размеры небольшие, чтобы на борт полуторки — небольшого грузовичка можно было повесить.

— Да не волнуйся батя, всё сделаю! Не получится у меня, друга приглашу, он у меня в связи великий специалист, с удовольствием поможет, если это не секрет, конечно.

— Нет, это не секрет, а про пулю помалкивай.

На том и распрощались.

Подготовка шла суматошно. Глеб не знал, за что хвататься. Не было у него опыта руководства частями и соединениями. А выявленных недостатков, в подготовке и обеспечении Красной Армии, оказалось слишком много. Практически везде, в любых вопросах. Запоминать приходилось много, не только номера частей.

А эта затея, самому пулями танки немецкие бить — сплошное мальчишество и глупость. Ну, подобьёт он тридцать штук, а поползёт на бойцов тридцать первый и они побегут. Поскольку не умеют немецкие танки бить. А если обучить три десятка тех же бойцов, то они не тридцать, а триста танков сожгут. Так что с пулями он погорячился. Можно, но ненужно. Вообще, при здравом размышлении, концепция его помощи вырисовывалась простая — учить бойцов и командиров. Учить тому, что надо на войне, учить убивать врага. Короткий правильный инструктаж может дать больше, чем многочасовая лекция ни о чём. Заставь бойца вкусить вкус победы даже над одним врагом. Он потом победит и десяток.

 

Глава 4

— Вы уж поясните нам, пан ксендз, будьте ласковы, долго нам ещё здесь без дела сидеть? — спросил Остап Ручка.

— А чем тебе Остап здесь не нравится? Тихий хутор, еда есть, от села недалеко, спи, сколько хочешь, да не забывай зброю чистить.

— Девок нет! — вылез Панас. Стефан и Петро дружно закивали в знак согласия, пока Остап злым взглядом не осадил молодёжь. Панас тут же попятился, пожалев, что распустил язык.

— Думаю за оставшиеся дни, вы никому не разболтаете, — подумав, сказал священник. — А на длинный язык, как говорится, всегда найдётся острый нож, чтоб укоротить, — он с угрозой посмотрел на парней, втянувших головы в плечи под взглядом ксендза.

— Вы не сомневайтесь пан Артёмий, хлопцы хоть и молодые, но тайну в чужие уши шептать не будут, — вступился Остап за свою боёвку. — Они кровью проверены!

— Немцы начнут через четыре дня, — сказал настоятель прихода пан Аркадий. — В воскресенье утром, — посчитал нужным пояснить он. Вечером двадцать первого придёт телега, поедете во Львов. Там ваше звено встретит пан сотник и пристроит к делу. Всю зброю заберёте с собой, спрячете под сеном. Ну, а насчёт девок, я думаю, в селе слишком много советок развелось, можете выбирать любых, да и милиционер зажился. Пора уже начать чистить святую украинскую землю от жидов, поляков и москалей. Аминь! — перекрестился ксёндз. — Жидовку библиотекаршу не забудьте, да пусть будет бесплодным её чрево!

Проинструктировав отдельно Остапа, священник униатской церкви пан Аркадий, сел в бричку и поехал в село. Дел у него было полно, ожидался курьер с указаниями от митрополита и курьер провода ОУН.

— Я свою племяшку привлеку, Кристинку, — предложил Панас, — она нам Матвея на раз из хаты вызовет. Только ей дать что-нибудь надо.

Остап достал из штанов кошель и, порывшись внутри, достал пять советских рублей с лётчиком:

— На вот, отдашь девчонке!

— Да что вы, пан звеньевой, куда ей столько?! — стал отнекиваться Панас.

— Через неделю, как немцы придут, эти деньги ничего не будут стоить. Наверняка немецкие какие-нибудь назначат. В Польше они ввели свои злотые. Так что бери и отдай лично в руки своей племяшке и предупреди, чтоб не сболтнула кому.

В черепушках у парней начали усиленно скрежетать мысли. У каждого в семье была захованка. Теперь эти деньги, скопленные упорным трудом, могли пойти прахом. Глядя на задумчивые лица парней, Остап сообразил, что сказал лишнего.

— Не вздумайте своей родне протрепаться про деньги, язык отрежу! Хотя было бы неплохо сейчас закупить соли, спичек, керосину, иголок там, ниток иль водки казённой, консерву какую. В войну этого никогда не хватает. Всегда можно за три цены потом продать, — снова озадачил парней сорокапятилетний Остап, переживший империалистическую и гражданскую.

— У тебя, кажись Стефан во Львове родня живет?

— Да, пан Остап. И хата у них не маленькая, на окраине, правда.

— А вот это хорошо! На двух телегах поедем, что нам на одной тесниться. Родственники то пустят на постой?

— Конечно, они из наших, самостийники.

— Тем более, всё отлично складывается. Телегу с лошадьми оставим у твоей родни. Нас ведь что во Львов направляют? Наверняка сначала бои будут, тут пострелять придётся и голову свою уберечь от красноармейских пуль. А потом евреев громить пойдём, а у них золото и барахлишко. Да может ещё магазин какой советский подломим, так что с пустыми руками не вернёмся. Для золота может и кармана хватит, а вот для мануфактуры, машинок швейных, одёжи, телегу обязательно надо.

— А может, и велосипед попадётся дядьку Остап? — мечтательно спросил Петро.

— Может и попадётся, у городских велосипедов много.

— А я бы патефон хотел, — высказался Панас. — Тогда бы все девки перед моей хатой стояли.

— Ну, патефон все бы хотели, — вмешался Стефан.

— Если добудем, то мне патефон первому! — уверенно объявил Панас, будучи поздоровее остальных хлопцев.

— Ладно вам мечтать, удачу отпугивать! — остановил разговоры Остап. — Лучше ножи подточите, да револьверы на всякий случай почистите. Как стемнеет, поедем за милиционером и девок добывать. Четыре больших мешка приготовьте, верёвки и кляпы. Матвею нож в бок, тело вывезем. Жёнку его, учителку и книгочею в телегу и на хутор.

— Дядька Матвей, дядька Матвей! — негромко стучала Кристинка в дверь хаты милиционера.

— Чего тебе? — раздалось из-за двери, но запоры никто не снял.

— Это я, Кристинка. Какие-то людины избу-читальню керосином поливают, запах на всю улицу. Я побежала, книгочею пани Риву предупрежу.

Матвей, не вздувая лампу, торопливо оделся, шепнув жене: — Дверь за мной сразу закрой!

Достал револьвер и, сдвинув тяжёлый металлический засов, распахнул тяжёлую створку, открывавшуюся на улицу. Он едва успел переступить порог, как два ножа воткнулись ему в бока. Один пробил печень, второй почку. Милиционер не успел ничего. Ни крикнуть, ни выстрелить. Лишь утробно выдохнул и тяжело повалился вперёд со ступеньки. Две тени тут же ворвались в дом, захлопнув дверь. Белая рубашка Марины белела прямо перед ними и Остап, не раздумывая, ударил кулаком в живот. Если молодка и хотела закричать от страха, то удар мужского кулака вышиб из неё дух. Семью милиционера было не жалко. Он был чужаком, присланным из Киева, а жена у него вообще из-под Рязани, чистокровная кацапка. Остап включил фонарик. Марине заткнули рот, завязав платком, чтобы не вытолкнула кляп. Связали руки и ноги. Панас достал из-за пояса свернутый мешок, и вместе с Остапом надел его на девицу. Девушка тянула килограммов на семьдесят. Он легко перебросил её через плечо и вышел на улицу, грузить первую пленницу в телегу. Остап осмотрелся. В хате было бедно. Забрал одно платье шёлковое в горошек, подумав, что продаст или подарит в городе, да немножко денег из узорчатой шкатулки. Видно Матвей недавно получил зарплату.

Подъехали поближе к дому учителки. Бобик соседа Николы Гайворона гавкнул пару раз и заткнулся. У учителки собаки не было. Хата, в которой поселили двух комсомолок, принадлежала раньше Степану Щербине, высланному вместе с семьёй в Сибирь, после неудачного восстания в сороковом. Сначала приехала Оксана Верба, закончившая харьковское педагогическое училище, а затем библиотекарь Рива Бергман. Хата стояла несколько в глубине, поскольку от улицы её отделял лёгкий заборчик из штакетника и палисадник. Кристинка уже крутилась около калитки.

— Пани Рива! Пани Рива! — начала она свой концерт, легонько постукивая в дверь. — Это я Кристинка!

Хлопцы внимательно прислушивались ко всем шорохам в доме.

— Что случилось, Кристя? — раздался голос Оксаны, опознавшей свою ученицу.

— Какие-то людины читальню керосином поливают. Дядьке Матвею я уже сказала. Прощевайте.

Девчушка шмыгнула через калитку и растворилась в темноте улицы.

— Пойду, пройдусь! — сказала Рива, зажигая керосиновую лампу и начиная одеваться. — Может книги какие-нибудь удастся спасти.

Книг в избе читальне было двадцать восемь. Газетные подшивки, брошюры Риву особо не интересовали — из Львова ещё пришлют. А вот книг на украинском языке было жалко до слёз, печатали их мало и неохотно. Каждая давалась с боем. В львовском университете удалось выпросить целых пять, благо комсомольская организация помогла. Тарас Шевченко, Леся Украинка, Николай Гоголь, Иван Франко. Из имеющегося читательского фонда, десять книг было на украинском языке, две — на польском, шестнадцать — на русском. За четыре месяца, что Рива руководила читальней, на русском не взяли почитать ни одной книжки, даже Сказки Пушкина с красивыми картинками. На третий день после открытия, заходил ксендз, пересмотрел все книги, поморщился, заметив библиотечный штамп библиотеки Львовского университета, почитал полчаса на польском "Крестоносцы" Сенкевича и больше не появлялся.

— Не ходила бы ты! Уже ночь на дворе, Коваленко и сам разберётся.

— Нет, неудобно будет! Даже Кристинка предупредила, а библиотекарша не пришла. Что люди скажут?!

Рива надела туфли и решительно открыла дверь. В хату вихрем ворвалось четверо мужчин и девушек тут же повязали. На телеге добавилось ещё два мешка. Из вещей забрали только швейную машинку, что подарила Оксанке мама по случаю окончания педучилища. Больше брать у советок оказалось нечего.

Мешок с телом Матвея Коваленко, добавив камней, бросили в речку. Как сказал Остапу ксендз: — Нет тела, нет дела. Забрали потёртый наган с кобурой и вполне ещё крепкие сапоги.

Дядька Остап приказал освободить чулан, и девчонок, развязав, бросили туда, приказав сидеть тихо. Вместо параши принесли деревянное ведро. Чулан закрыли на замок и пошли спать — ночь на дворе.

 

Глава 5

Глеб жене о своей тайне, что он может покидать тело и выходить в астрал, никогда специально не рассказывал. Она не спрашивала, а он считал эту информацию лишней и опасной. Она просто знала, что муж на время куда-то исчезает, поскольку сержант, возвращаясь назад в физическое тело, ловил иногда на себе терпеливо ждущий взгляд жены. Спят то вместе. После счастливого окончания снежного плена в Канаде и встречи с Ангелом Тимофеем, она искренне считала, что муж может говорить с духами предков. Тем более, в роду Джанвейнов (по семейному преданию), уже был индеец, разговаривающий с духами.

Так что Кэрол вполне лояльно, без всяких истерик, отнеслась к необходимости командировки мужа на сорок дней для спасения родственника. Уход за Ричардом она в любом случае обеспечит.

— Ты не волнуйся, милый, я всё сделаю. И охрану найму, чтобы чужие к телу не подошли, и медсестру для процедур, если потребуется. И сама на стрёме буду.

Кэрол вполне прилично говорила на русском. Когда научилась? А некоторые самарские словечки, типа "ништяк", считала вполне обычными русскими словами. Она уже не удивлялась, что для половины русских слов в английском словаре днём с огнём перевода не найдёшь, такой он бедный, по сравнению с русским. И даже никогда не подозревала, что часть этих слов, которыми она пользуется — из блатной фени.

Тимофей не подвёл. За день до отправки привёз антенну и техническое описание. Всё было сделано из обыкновенной стальной проволоки и даже на вид выглядело изделием, собранным на коленке. Антенна называлась змеевидной, отражающей, с гашением одного лепестка диаграммы. Увеличение дальности связи сын гарантировал против штыревой антенны в десять раз. Всё испробовано на похожей радиостанции. Вся суть оказалась в ромбическом вибраторе в виде восьмёрки и отражающей решётке. Вибратор должен быть определённой длины — это основное условие передачи и даже особая изоляция решётчатого отражателя от вибратора не нужна, лишь бы зигзаги в центре не соединялись. Недостаток один — угол передачи сигнала в 65 градусов. Надо предварительно наводить на абонента.

Тимофей прибыл утром, ровно через семь дней, как обещал.

— Я полдня для тебя выкроил, — сказал он поздоровавшись. — Так что можешь терзать меня вопросами.

— Что вам на инструктаже Архангел сказал, если не секрет?

— Преддверие третьей мировой. Ты что по состоянию теперешней Украины знаешь?

— Практически нечего. У нас в средствах массовой информации только Россию ругают, что Крым у Украины аннексировала, и санкции разные вводят, чтобы назад отдали.

— Вот, в этом все англосаксы, если не деньгой поманить, так ядом в умы плеснуть. Сначала англичане этим занимались, теперь американцы. Ни одного слова правды! Падшая нация, идущая к бесславному концу. Нация торгашей и властолюбцев. Такие всегда плохо кончают. Так вот, по Украине. Когда Союз из-за действий предателей развалился, американцы решили потихоньку возродить украинских националистов, чтобы потом их на Россию натравить. Деньги вложили, людей подобрали, средства массовой информации купили, двадцать лет перестраивали и подменяли понятия в головах украинцев. Успешно, надо отметить. У них даже в учебниках школьных везде написано, что русские для украинцев первейшие враги. Усиленно воспитывали националистов, которые неизбежно превратились в фашистов. Затем привели этих нацистов к власти. Как Гитлера в 1933 году. Но если у Гитлера была программа возрождения немецкого народа, то у этих только лозунги, ненависть, и желание пограбить. Для начала предполагается истребить всех русских, а несогласных загнать в лагеря. Сейчас идёт гражданская война, война на истребление русского населения, на закрытие православной церкви и подведение всей территории Украины под униатов и националистов. Дерутся две области, Луганская и Донецкая. Дерутся против украинской армии, отрядов националистов и наемников, против танков, пушек и самолётов. Американцы на этот раз просчитались, думали, что всё пройдёт как обычно: сменят правительство и страна покатится в нужном им направлении. Уже часть земель и фирм украинских раскупили. А тут такой облом, и денежки пропасть могут. Всячески пытаются организовать войну между Украиной и Россией. Короче Главный сказал — Хрен им, а не русские жизни! Отмобилизовали четверть корпуса, вполне хватит, чтобы прикрыть территорию двух областей. И вообще, эти современные политики не понимают главного: Вся Европа и Соединенные Штаты будут лежать в мелких руинах, а Россия будет жива.

Слышал такую фразу? "Наши мёртвые нас не оставят в беде!" Это не просто фраза, это основной постулат существования народов. У России сейчас самый большой корпус ангелов-хранителей, больше чем у всей Европы вместе взятой. Отечественная война позволила его увеличить в три раза. В ангелы ведь кто попадает? Тот, кто готов жизнь отдать за Отчизну, за Народ, за Друга своего! Погибшие девятой роты из Афгана все у нас! И шестая из Чечни! Ещё лет тридцать назад у Германии было много хранителей, а сейчас всё меньше и меньше. Мельчает народ. Особенно после объединения Германий. Демократия народы, как ржа разъедает. Какой ангел из гея или педофила, сутенёра или наркомана. У японцев за счёт традиций неплохой корпус, с четверть нашего. Тоже после Второй мировой вырос, не зря их камикадзе американские корабли таранили. Поэтому и живут, не смотря на все цунами и землетрясения. У китайцев чуть поменьше. У Англии маленький, а у США ещё меньше. Не выживут больше англосаксы, если война начнётся. Уж больно там население убогое и ущербное. Некого в ангелы возвеличивать. Никто не закроет собой командира и на амбразуру не ляжет. Не протянет руку помощи, рискуя жизнью. За друга своя жизнь не отдаст. Выродились воины, а с ними и народ.

— Ладно, заболтался я с тобой. Ты, Глеб, боевые действия изучил, как я тебе велел?

— Да, даже планчик мероприятий подготовил, — показал сержант, отпечатанный на принтере документ.

— Всё это вполне пойдёт, — оценил Тимофей работу Глеба. — Будешь там работать, ещё десять раз по столько напишешь. Имей в виду, ты не ангел, а Хранитель. На тебя неуязвимость не распространяется. Так что своё тело побереги и от пуль и от снарядов и, главное от дурости. Зато имеешь право действовать, не по ангельскому уставу, а как тебе совесть подскажет. Надо убить врага, можешь убить. Немецкие ангелы, если встретятся, тебя не тронут, это запрещено — развоплотят! Но не нарывайся, война всё спишет. В тайге прокурор — медведь! Ангела убить не пытайся, не получится. Ты послан туда, чтоб защитить Бориса. Если получится что-то сделать, чтобы помочь нашим, и, следовательно, спасти русские жизни, то это приветствуется. Умений воинских у тебя в избытке, можешь ими делиться с русским воинством. А сейчас, Глеб, давай выходи в астрал, буду тебя учить оказывать ментальное воздействие на человека.

Тимофей в трех словах рассказал теорию, и показал на деле, как это работает. Тренировались, используя прохожих на улице. Через полчаса и у сержанта стало вполне получаться. Человек выполнял полученную команду "стой", "иди", "поверни направо", "замри" и прочие.

— Это умение не для того, чтобы из человека сделать бездумного голема, — пояснил ангел, — а для того, чтобы спасти ему жизнь. Идет, к примеру, пьяный мужик под паровоз, сил, чтобы остановить состав у ангела нет, а вот заставить пьяницу вовремя споткнуться и упасть — вполне хватит. Как это делается, я тебе показал. Летит в Бориса снаряд, он даже сообразить не успел, а ты его уже на землю положил. Недельку потренируешься у него за спиной стоять, освоишь всё до автоматизма. Сейчас возвращайся, попрощайся с семьёй, я за час решу тут кое-какие дела и полетим на войну.

Глеб принял душ, переоделся в чистое бельё и ношенную камуфляжную форму (на войну, так на войну!). Поцеловал и обнял жену с дочкой, выдал несколько торопливых необязательных советов и лёг на кровать. Услышав зов Тимофея, вышел в астрал. Тимофей что-то пошептал, и связь с телом начала слабеть, сержант это чувствовал.

— Так, Хранитель, полетели! — сказал Ангел. — Держись за мной и не отставай. Я тут недалеко хорошую червоточину нашёл, как раз в район Львова выведет.

Они полетели. Тимофей держался в метрах десяти от земли, забирая на северо-восток. Около одного места он остановился:

— Вот, посмотри внимательно, круг голубой с оранжевой окантовкой видишь?

— Да, — откликнулся Глеб, — если внимательно присмотреться, то заметен, а так теряется на общем фоне розово-голубых струй.

— Это пространственно-временные переходы в нашей ноосфере. Учёные их сейчас чёрными дырами называют. Каждый такой переход ведёт в какое-то место и время, уже прошедшее. Сорок первый год находится примерно на высоте десяти метров от поверхности геоида. Чем ближе к земле, тем ближе к современности. Чем выше находится переход, тем древнее времена. Есть относительная карта переходов, но они кочуют в районе пятидесяти километрового эллипса и закрываются иногда. Если попадёшь в Ангелы, тебя обучат ими пользоваться. Есть места, где они гуще натыканы, есть, где реже. В вашем штате я нашёл всего три перехода выводящих в район Львова. Этот самый удачный и по дате и по месту. Так что давай руку и вперёд.

Тимофей взял Глеба за руку и потянул в голубое пятно диаметром чуть больше метра. Правую руку он выставил наподобие копья, целя в середину. Перехода на другую сторону сержант не почувствовал. Так, мазнуло что-то незаметное по лицу, как луч сканера. Астрал по другую сторону по виду ничем не отличался.

— Поскольку привязки к телу у тебя, считай, больше нет, — сказал ангел, — то мысленно просто представь, что появляешься из астрала в этой реальности. Не к телу двигаешься, а просто возникаешь здесь и сейчас и всё.

С первого раза у Глеба не получилось, получилось с шестого. Они висели над каким-то полем, стояло утро, поскольку солнце било в глаза, чуть поднявшись над краем горизонта.

— Давай теперь назад в астрал переходи и повторяй выход в реальность снова, — скомандовал Тимофей.

Потренировав Глеба с десяток раз, ангел решил, что для толкового ученика вполне достаточно.

— Имей в виду, это — твоя палочка — выручалочка. Переход надо делать мгновенно. Чувствуешь — на тебя снаряд летит, или бомба падает — ушёл в астрал. Грохнуло в реальности — можно назад возвращаться, да ещё и посмотреть сначала, что там делается. Представляешь себе окошко в реальность и наблюдаешь, что вокруг делается. Давай, попробуй окно, или маленькую дырочку для наблюдения себе представить.

Ангел ещё с полчаса тренировал сержанта в наблюдении из астрала.

— Запомни, никто тебе безопасности не обещал. Здесь война, а на войне, как на войне. Через такое окно тебя пулей достать могут запросто. Убить не убьют, но энергетику нарушат. И будешь ты всю жизнь работать на таблетки, пока к целителю не попадёшь. Дашь себя подстрелить в голову — считай, задание сорвал. А если снаряд схлопочешь, то даже дядя Ангел не поможет. Так что голову береги, у тебя там мозги, виртуальные, — пошутил Тимофей. Сторожись, очертя голову никуда не лезь. Тебе надо сорок дней продержаться, самому не подставиться и крестника сберечь. Это главное. Если Борьку убьют, то выведу тебя Ткачёв в твоё время, и больше не увидимся. А его потерять жалко, он тоже природный слышащий.

— Всё ли запомнил и понял, что я тебе сказал, и чему научил?

— Всё! — утвердительно кивнул Глеб.

— Тогда полетели! Львов в той стороне, в двадцати километрах, — обозначил направление Ангел-Хранитель.

 

Глава 6

— Вон в том доме у него комнатка, где живёт, и условный штаб с канцелярией. Давай, знакомься и приступай к делу, — сказал Тимофей, — а я возвращаюсь!

Ангел исчез. Глеб с высоты осмотрелся. В каждой воинской части в танковых и автомобильных парках есть своё кладбище. Из списанного, разворованного, разобранного железа, покрытого многолетней ржавчиной и облупившейся краской. Здесь такого не было. Десятка два разнокалиберных танков стояли в линейку у высокого деревянного забора с натянутой поверху в одну нитку колючей проволокой. Эти танки относились ко второй категории, нуждались в ремонте, но считались боеготовыми, хотя половина даже не могла стронуться с места. Перпендикулярно танкам стояла линейка автомашин. В метрах сорока имелся большой навес на столбах, очевидно место для ремонта, где у края спряталось три трактора "Ворошиловец". Имелся маленький деревянный домишко, и десяток армейских палаток, отбеленных временем и установленным параллельно танкам. Забор окружал эту территорию ремонтников с трёх сторон, с четвёртой шёл штакетник со шлагбаумом и постом, а за ним уже расположение танкового полка. Для танкистов было удобно: сломался танк — оттащили его в закуток к ремонтникам, передали по бумагам и привет! Места там хватало с запасом, чтобы трактора могли свободно таскать грозные машины куда надо. В дальнем углу имелся слепленный на скорую руку дощатый сарайчик с крышей под толью, очевидно какой-то склад. Недалеко от палаток дощатый туалет и жестяной рукомойник с баком для воды. После открытия крана, вода стекала в жестяной жёлоб, в котором на расстоянии сантиметров сорок вдоль жёлоба было пробито десяток отверстий, заменявшие краны. На земле лежали деревянные решётки, чтобы не разводить грязь. Вода стекала в жестяное корыто и из него на землю. Трава в этом месте зеленела густо. Колодец же находился за командирским домиком в тени нескольких деревьев…

С точки зрения диверсанта, позиция и охрана была никакая. Внутри забора было выставлено два поста, один у танков, второй у автомобилей и склада. К часовому можно было подобраться из-за любого танка или машины. Просматривался только внутренний двор, что за забором делается неизвестно. А за забором имелись несколько частных домиков с постройками и садами, позволявшими любым негодяям приблизиться к охраняемой части вплотную. Фактически охраняется не весь объект, а отдельные внутренние зоны, как говорится "от своих", чтобы чего не стащили. Такое, может быть, и сошло для мирного времени, но никак не годилось для военного.

"Надо будет пару вышек по углам соорудить, да железом изнутри обшить, если это железо есть, — подумал сержант. — Пару танков в центре поставить, пусть шрапнелью стреляют, если бандеры полезут. Хотя, наверное, на таком расстоянии шрапнель не разлетится, только забор разнесут".

Ткач не поленился осмотреть и палатки. Стандартные лагерные шатровые палатки на отделение с нарами на полу. Нары, правда, забросаны сеном и затянуты плащ палатками. Одеял нет. Вместо одеял шинели. Под голову вещмешок. Спят, не раздеваясь, только сняв сапоги и ремень. Духан от портянок после отбоя стоит в такой палатке страшный. Летом жарко, зимой холодно, поскольку нет тамбура. Даже если зимой поставить буржуйку, то особо не натопишь. На сене спать мягко, это не на голых досках, но если в подстилку не добавлять полынь, то через месяц заедят вши и блохи. В одной из палаток — караул. Два человека бодрствуют, два отдыхают. Начальник караула — сержант. В пирамиде, на четыре гнезда — две винтовки. У начальника караула — в кобуре револьвер. Есть стол и стул. На столе устав гарнизонной и внутренней службы. Вход в палатку открыт, чтобы проветрилась.

Ладно, вроде всё хозяйство осмотрел, впечатление положительное. Пора и с командиром знакомиться.

Глеб двинулся к командирскому домику. В первой комнате сидел ефрейтор Синицын, призванный в апреле сорок первого счетовод из Тулы двадцати восьми лет, числившийся писарем. Кадр очень ценный, заменяющий собой весь штаб батальона. Он и писарь, и кадровик, и вооруженец и тыловик. И строевые документы, и ремонтные ведомости на нем, и заявки в тылы на запчасти, и склад, а если потребуется, то и выдача зарплаты. Настоящий талант. Учёт и контроль — вот его стезя. Ни одна проверка ещё не нашла каких либо недостатков в документах строевого отдела, ремонта боевой техники и хранения материальных ценностей. Имел свой арифмометр, мечтал о пишущей машинке. Кличка была странная, но красивая и уважительная: Маэстро Синий.

Из канцелярии, где, разместившись за столом, властвовал Маэстро, две двери вели в жилые комнаты. Справа была комната сержантов: Васильева, Ревякина и Зарембы, слева командира батальона Михайлова и его заместителя по вооружению лейтенанта Лукьяненко.

Глеб заглянул в обе. Сержантская комната была пуста. В командирской находились двое — Борис Михайлов и лейтенант, обсуждавших за столом какую-то бумагу. Ткачёв настроился сразу на лейтенанта:

— Тебе в туалет захотелось, сходи, прогуляйся на десять минут, — распорядился он, выпроваживая ненужного пока свидетеля. Борис явно встрепенулся, посыл своему подчинённому он, несомненно, услышал. Глеб забыл прикрыть его ментально, как учил Тимофей.

— Товарищ командир, разрешите выйти на десять минут, — поднялся Лукьяненко.

— В туалет, что ли захотел? — уточнил старший лейтенант.

— Так точно, но я быстро!

— Не торопись там, перекури спокойно, а потом приходи. Дел у нас невпроворот.

"А предок то — соображает! Сразу в тему въехал!" — подумал сержант.

Он выждал секунду и начал:

— Я, Глеб Ткачёв, приставлен к тебе Борис Алексеевич Ангелом в качестве Хранителя. В мои обязанности входит сохранение тебе жизни в течение сорока дней. Оказание помощи советом и действием. Я значительно старше тебя и опытнее в военных вопросах. По выучке соответствую лучшим бойцам Осназа. Мы родственники, я прихожусь тебе племянником. Через три дня, двадцать второго июня фашистская Германия нападёт на СССР. Вспыхнет тяжёлая четырёх летняя война. Будет убито много русских людей. Задача русских Ангелов-Хранителей уменьшить эти потери. Звать можешь меня Глеб, Ткач, Хранитель — без разницы. С этой минуты я за твоим правым плечом. При отлучке, заранее доведу. Отношения поддерживаем родственные, уважительные, с моим приоритетом. Какие вопросы есть, Боря?

— Приоритетом, это что?

— Это значит, что я — Главный! Не как в армии, начальник приказал — а ты сделал! Но, похоже! Я сказал — ты выполнил! Но можешь и поспорить, если есть время! Пример: Летит снаряд, я кричу тебе "Ложись!", а ты спрашиваешь: "Глеб, а зачем мне ложиться, грязно ведь?". Ответить я тебе уже не успел, снаряд взорвался. Дядю родного убило, а моя задача навсегда не выполнена. А у меня не так много родственников, чтобы их терять из-за упрямства или глупости. Причина понятна, почему я Главный!

— Понятно-то понятно, но я никогда не верил в мистику и церковные бредни. Я материалист!

— А я вполне материален, только ты меня не видишь, и всё! Вот смотри, видишь на столе листок, сейчас подниму и назад опущу!

Глеб поднял пару раз листок и опустил на столешницу.

— Убедился? Патрон из обоймы достань и дай мне, фокус покажу.

Борис заинтересованно достал из кобуры пистолет ТТ, выщелкнул из обоймы патрон и протянул в воздух.

— Отпускай! — раздалась команда.

Старлей разжал пальцы, но патрон не упал. Он секунду повисел, развернулся плашмя и несколько раз пересёк пространство над столом. Затем начал перелетать справа налево, как будто невидимка перебрасывал его с руки на руку. Зрелище завораживало своей необычностью.

— Лови! — услышал Борис, и патрон шлёпнулся ему в руку.

— Да, впечатляет! — сказал он. — Почище, чем в цирке!

— А я еще и вышивать могу! — голосом кота Матроскина чуть не сказал Глеб. Но удержался.

— Сейчас лейтенант придет. Он твой заместитель?

— Да, по вооружению.

— Скажешь ему, что по телефону пришло новое распоряжение из штаба о порядке работ по восстановлению техники и усилению охраны. Связь то со штабом дивизии есть?

— Связь есть! — кивнул Борис.

— Распорядишься, чтобы работы временно приостановил, надеюсь, ничего срочного и важного там бойцы не делают? А через полчаса пусть соберёт всех ваших командиров и старшину на выработку решения и постановку задач. У тебя сколько командиров?

— Три сержанта командиры взводов, старшина и мой заместитель по вооружению, лейтенант Лукьяненко Юрий Викторович. Сержант Васильев командует ремонтно-восстановительным взводом тяжёлых и средних танков. Сержант Ревякин — ремонтно-восстановительным взводом лёгких танков, сержант Заремба — транспортно-эвакуационным взводом. Старшина Николаев Петр Васильевич занимается снабжением и обеспечением бойцов и батальона.

В комнату постучав, вошёл заместитель и комбат повторил ему практически слово в слово то, что сказал ему Хранитель. От себя добавил:

— Бойцам дать часовой отдых, можно лёжа. Отлучаться из расположения запрещаю. Через час построение для постановки задач, всех, кроме караула. Сержанты пусть оставят за себя заместителей.

"Молодец! И память хорошая, и головой соображает, и распоряжается уверенно! Толковый у меня дядька!"

Лейтенант ушел. Со двора послышались приглушённые команды.

— Значит, давай так, Борис! Сейчас поучимся разговаривать мысленно. Всё что хочешь мне сказать, говоришь про себя мысленно. Пробуем! Ты меня хорошо слышишь? Отвечай мысленно.

— Да хорошо! — заорало со всех сторон.

— Не старайся кричать, говори спокойно. У тебя получается, но слишком громко. Убавь энергию и желание что-то прокричать. Я тебя слышу прекрасно. Сделай свою мысленную речь тише. Давай, скажи что-нибудь.

— Глеб, а ты давно Хранителем работаешь? — раздался вполне нормальный голос.

— Хранители не работают, а служат. Ты у меня первый, раньше никогда не приходилось выступать в этой роли. Сказал мысленно хорошо, не громко и не тихо, недостаток один, всё, что ты мне говоришь, слышат все. Твой голос слышится во все стороны. Обрати внимание, мою речь ты слышишь только из того места, где я нахожусь. И кроме тебя её никто не услышит, если где-то вокруг и есть природные слышащие. Постарайся направить свою мысль именно на меня, Глеба, тогда только я и буду её слышать. Ты как бы мысленно обращаешься — "Слушай, Глеб, а что если нам выпить по пятьдесят грамм!" Пробуй!

— Слушай, Глеб, а что если нам действительно выпить по пятьдесят грамм? У меня есть ещё бутылка "Московской", — раздалось чётко в самом ухе.

— Молодец, очень хорошо сказал. Правильно. Но хранители не пьют, не едят и не спят. Мы всегда начеку, за правым плечом. А теперь я буду мысленно тебе вопросы задавать, а ты тренируйся правильно отвечать. Не напрягайся, говори свободно, а мыслеречь направляй на меня. Поехали.

— Расскажи-ка мне Боря, как укомплектован батальон.

— Батальон укомплектован личным составом на треть, фактически имеется одна рота вместо четырёх. Включая командиров в строю всего сто два человека. Специалистов по ремонту нет, я танковое училище кончал, Юрий тоже. Производственника всего два: Васильев работал на Сталинградском тракторном, четыре года, производственный мастер, а Ревякин на Челябинском тракторном, но всего год, мой земляк. Среди бойцов есть несколько слесарей, один хороший сварщик, два станочника. Остальные подай, принеси, подержи. Эвакуационный взвод хороший. Имею пять подготовленных механика водителя на танки, три на тяжёлые, два на лёгкие. Водители на машинах все с опытом. Пять человек из этого взвода приписано к тылам, подчиняются старшине. Два повара, кладовщик, конюх, плотник. Есть четыре хороших владимирских тяжеловоза, держим в конюшне полка. Тягачей всего три — "Ворошиловцы". Трактора исправны, половина моторесурса. Но танк КВ не тянут, надо двойной сцепкой таскать. Техники от штата пятьдесят процентов. Имею редкость — две машины с ремонтными мастерскими, одна на базе Газ-АА, вторая — на Зис-5. Из оружия имеем четыре винтовки, четыре нагана — у сержантов и старшины, и два ТТ — у меня и у зама. Цинк винтовочных патронов, ну и к пистолетам и револьверам по сотне на ствол. Бойцы винтовку знают, но стреляли один раз. Есть два артиллериста, воевали в финскую, стоят на должностях ремонтников орудийных систем. Есть механик-водитель танка, Михайлович Александр Иванович, тоже финскую прошёл. Танкист. Больше никто не воевал. Электриков нет, мотористов нет, связистов нет. Руководство по танку Т-34 в дивизии всего два, одно у меня. Техника танкистами не изучена, практики мало, ломают часто. Запчасти фактически не поступают, хотя заявки поданы ещё два месяца назад. Принято на ремонт двадцать два танка из них: восемь легких БТ-7, четыре тяжёлых КВ-1, остальные Т-34. Есть два бронеавтомобиля, которые уже отремонтированы. Только передать.

— Ты отдохни Борис немножко, — перебил комбата Глеб. — Поначалу мысленно говорить трудновато, можешь, если хочешь, губами шевелить. Но это на первое время. Потом втянешься. Я сам неделю тренировался, чтобы не уставать и правильно мысли направлять. И чтобы для окружающих незаметно было. У тебя в этом вопросе сейчас всё хорошо. Далеко пойдёшь. Теперь я буду излагать тебе имеющиеся сведения, а ты слушай и запоминай. Об этой информации пока никому ни звука. С командиром дивизии пойдём делиться после обеда, или ближе к вечеру, когда работы все организуем.

— Двадцать второго июня начнется война. Гитлеровская Германия нападёт на Советский Союз. Потом к ней присоединится Венгрия и Румыния. Война покатится от Балтийского до Чёрного моря. На Львовский выступ будут наступать две немецкие армии и танковая группа Клейста в восемьсот танков. Задача этой группы будет войти в прорыв и двигаться на Ровно и Киев. Немцы, естественно не пойдут в те районы, где стоят наши танковые корпуса, разведка у них работает хорошо, в отличие от нашей. Начнется чехарда, когда наши части будут пытаться перехватить немецкий танковый клин. Танки будут наматывать бесполезные километры, жечь моторесурс и просто выходить из строя, ни разу не выстрелив по врагу. Поскольку наша задача эвакуировать подбитую и сломанную технику и восстанавливать её, то первое, что нам требуется — это разведка маршрутов. Мы должны знать, на какой дороге застряли наши танки, сколько их, и какие поломки. Чтобы эвакуировать не все, а те, что можно быстро восстановить и послать в бой. Поэтому, наша задача, первое: отремонтировать как можно больше танков из числа имеющихся, до начала боевых действий. Запчасти снять с наиболее неремонтопригодных машин, ремонтировать те, где меньше работ. Второе: из числа танков Т-34 минимум на двух машинах снять башни имеющие неисправности и дефекты. Сделать два манёвренных, скоростных тягача из получившихся корпусов. Третье: сформировать минимум две разведгруппы для осмотра маршрутов прохождения колон, вооружённые, имеющие связь с местом дислокации батальона. Четвёртое: местными националистами с начала боевых действий планируется нападение внутри города на штабы, командиров, семьи военнослужащих, военные объекты и войска гарнизона. Бандеровцы стянули к Львову значительные силы, до двух тысяч человек. Активные действия начнут с началом нападения немцев. С четырьмя винтовками, мы погубим людей и ни от кого не отобьемся. Необходимо сегодня возвести две сторожевых вышки, установить на них пулемёты. Закопать пару танков для обстрела внутреннего двора и окрестностей. Фактически здесь останутся одни тылы, боевые части уйдут. И нам придётся тяжело. Пятая задача: получить вооружение для личного состава, гранаты, взрывчатку, как можно больше, чтобы взрывать не эвакуированные машины, топливо для танков и машин, продовольствие. Сделать запасы, а если получится, то и закладки на случай отступления. То есть поучаствовать в вывозе корпусных и дивизионных складов. Просто так нам ничего не дадут. Вот примерные задачи на три дня. Всё это надо выполнить к исходу 21 июня. Вопросы есть?

— Есть и много!

— Тогда давай по новой, и листок возьми, помечай.

1) Отремонтировать как можно больше танков, тех, где меньше работ.

2) С двух Т-34 снять башни, переоборудовать в тягачи. Снять со всех танков пулемёты и боеприпас — патроны и снаряды. Выдать для изучения по одному пулемёту на взвод. Остальные складировать под охраной.

3) Сформировать две разведгруппы на четырёх автомобилях. Подобрать специалистов. Запросить у командира дивизии для охраны взвод обученных пехотинцев. Два отделения отдать в группы разведки. Вооружить пулемётами. Получить средства связи и радистов при них.

4) Усилить охрану. Для чего построить сторожевые вышки по углам забора, так, чтобы забор простреливался с внешней и внутренней стороны. Вышки обшить котельным железом, при отсутствии изготовить из брёвен, обложив с внутренней стороны мешками с песком. Закопать пару танков, для возможности обстрела внутреннего двора. Танки можно закопать по углам с внешней стороны забора, тогда будем иметь возможность пушечного обстрела прилегающих районов.

5) Получить вооружение на личный состав и группы разведки, винтовки, гранаты, взрывчатку и к ней детонаторы, огнепроводный и детонирующий шнур, патроны. Обязательно осветительные и сигнальные ракеты. Получить средства радиосвязи. Провести обучение личного состава стрельбе из пулемёта, действиям в случае нападения диверсантов и бандитов, действиям в наступлении и обороне, порядку движения и наблюдения на транспорте, действиям по воздушной тревоге. Отрыть в расположении достаточное количество окопов и щелей. Часть щелей сделать перекрытыми, часть вырыть под сломанными танками. Каждому бойцу иметь в вещмешке запасные портянки, не менее сотни патронов, сухой паёк на трое суток. Старшине иметь запас обмундирования, обуви, нательного белья. Создать запас топлива в бочках и запас продовольствия на весь батальон. При необходимости запас вывезти в указанный район.

— Это, пожалуй, пока всё, готовься инструктировать людей. Причина — обострение обстановки на границе.

 

Глава 7

— Пан звеньевой, пан звеньевой, а с какой начнём? — спросил Панас сразу, как только закончили завтракать яишней с салом.

— А ты бы, с какой хотел?

— Я б с учителки, у ней и сиськи больше и задок потолще.

— Самое вкусное, Панас, надо оставлять на послед. Поэтому тащите сюда еврейку, только замок не забудьте назад навесить.

Хозяйственная пристройка примыкала к хате, имела свою дверь и была так же выбелена белой глиной, как и сам дом. Четырёхскатная высокая соломенная крыша была общей. Здесь имелась кладовка, чулан для инвентаря, люк в погреб и небольшой загон для животных в зимнее время. Отапливалось помещение за счет одной из стенок печи, расположенной в хате. На торце имелось одно окно, закрытое бело-голубыми ставнями. Пленниц содержали в чулане, размером полтора на полтора, выбросив оттуда весь инвентарь. Поскольку при наличии лопаты или топора, можно было вполне пробить саманную стену или сделать в земляном полу подкоп.

Рьяные хлопцы, извлекли Риву в одно мгновенье из чулана, закрыли обратно дверь и потащили несчастную девушку в хату.

— Раздевайся! — приказал Остап, когда парни поставили девчонку перед ним.

— Да пошёл ты… — начала девушка, но продолжить не смогла, содрогнувшись от мощного удара в живот и рухнув на пол.

— Разденьте её! — приказал, звеньевой.

Риву очень быстро и аккуратно раздели. Ни один деревенский не стал бы на девке рвать платье или другую одежду — они денег стоят! Библиотекарша по-прежнему продолжала лежать на полу, свернувшись калачиком.

— Показываю, как надёжно связать пленного, — сказал Остап. — Этому меня немцы в подготовительном лагере в тридцать девятом научили. Для начала бьёшь пленного под дых, он падает и скрючивается, — показал Остап на Риву, — если не скрючивается, бьёшь ещё раз сапогом в живот. Заходишь со спины и придавливаешь шею коленом. Сильно сейчас не давлю, а то эту цыплячью шейку на раз сломать можно. Достаёшь с пояса верёвку в два аршина, связываешь сначала вместе колени, притягиваешь верёвкой голову к коленям и делаешь один оборот вокруг шеи. Теперь пускаешь верёвку за спину и связываешь локти. Остался конец в две пяди. Этот конец можно привязать к дереву, ножке кровати, забору, тогда пленник никуда даже не откатится, когда придёт в себя. Всё ли понятно хлопцы!

— Всё, дядька Остап. Тогда развязывайте жидовку, а потом снова вяжите, как я показал. Каждый по разу! Шею только не сломайте.

Через пять минут приём немецкой разведки был хлопцами освоен.

— Кладите её на стол! — приказал Остап. Этот приём связывания к старикам и пожилым может быть не пригоден. Колени прижаты к груди, — показал он пальцем, — дыхание затруднено, вполне может сдохнуть, если сердце слабое. Если пленник начинает трепыхаться, то затягивает верёвку вокруг шеи. Часа два в таком виде можно держать, а то труп вместо языка можно получить. Для девок такой метод тоже подходит — все её дырочки в вашем распоряжении. Развязывай, давай Панас, что-то бледнеть стала. А ты Стефан воды принеси.

Риве прыснули на лицо воды и она очнулась. Живот болел страшно.

— Ноги ей раздвиньте, и придержите, чтоб не брыкалась.

— А вам хлопцы повезло, — вынес свой вердикт Остап, — целка она ещё никем не пробованная. Поскольку Панас и так половину села перепортил, так что или Стефан, или Петро. Решайте хлопцы, кто первым будет. Парни бросили монету — выпало Стефану.

Ривку насиловали долго, до самого обеда. Она и плевалась, и орала, и обмочилась дважды. Парни были неутомимы. Когда дело дошло до Панаса, с его здоровенным хозяйством, то она уже визжала как маленький щенок, которому тяжёлым сапогом отдавили лапу. После обеда приволокли и Марину. Баба, конечно, она была аппетитная, но как ни терзали её, только мычала и молча глотала слёзы. К вечеру мужики выдохлись.

Тащите два мешка, пакуйте и несите к оврагу, — распорядился звеньевой. — Потом Петро и Панас вернётесь, а ты Стефан их пока там постережёшь. Ривку в мешок засунули на раз. Её чёрные глаза уже ни на что не реагировали, застыв в безумии. Марине, пытавшейся сопротивляться, отвесили пару оплеух.

Вернувшимся парням, Остап выдал двуручную пилу и длинное шило.

— Ты Панас, убьешь жёнку милицейскую. Попробуешь шилом работать. Я вам уже объяснял, что шилом любого часового снять можно. Левой рукой рот заткнул, а шилом ударил в сердце, глаз или в висок. Есть ещё один удар — в ухо. Если в ухо ударить, да ещё потом ваткой заткнуть, то крови не видно. Мало кто догадается, что москаль через ухо убит. Вот на бабе этой и попробуешь. Ты, Петро, берёшь пилу и жидовку клятую со Стефаном распиливаете. Ксендз проклял её чрево, так вот чрево это и отпилите. Привяжете её к бревну и развалите на две половинки. Пилу надо ставить выше пупка, чтоб кости не пилить. Пять раз дёрните, и будут из жидовки две половинки. Казнь эта для ворогов лютых и предателей, коммунистов и советских партийцев. Она врагов Украины в страх вгоняет. Тела в овраг сбросите, а завтра лопаты возьмёте и прикопаете. Инструмент не забудьте в ручье сполоснуть.

 

Глава 8

В одиннадцать часов 18 июня работы в ремонтно-восстановительном батальоне развернулись полным ходом. Башни с двух танков Т-34 сняли за четыре часа. На одном была неисправно пушка, на втором из-за дефекта погона, башню просто клинило. Была одна нехитрая методика, позволявшая без крана снять многотонную башню. Точнее кран был — примитивный козловый. На расстоянии примерно четырёх метров было закопано по два бревна, наклоненных друг к другу. Вершины этих брёвен соединялись металлическими скобами и толстой металлической полосой. Снизу и примерно на метр от вершины бревна, чтобы не разошлись под нагрузкой, дополнительно скреплялись 70 миллиметровым брусом. На эти два бревенчатых треугольника сверху было уложено толстое бревно, прикреплённое к "ногам" полосой и скобами. К этому бревну подвешен мощный металлический блок, удивительно напоминающий танковый каток тридцать четвёрки с проточенным пазом. От смещения металлическое основание блока удерживалось витыми проволочными диагональными растяжками. Через блок был переброшен длинный 30 метровый трос от лебёдки "Ворошиловца", имевшей тяговое усилие в двенадцать тонн. Танк задним ходом загнали под этот самодельный "кран", вывернули болты, удерживающие кольцо погона, башню опутали тросами и зацепили их за крюк тягового троса. Все разбежались подальше, и водитель тягача запустил лебёдку. Сооружение поскрипело, обещая развалиться, но свою задачу выполнило. Башня поползла вверх и закачалась на тросах, чуть клюнув в сторону пушки. Механик водитель танка тут же выехал из-под опасного многотонного груза. Бойцы шустро подтащили под башню деревянную платформу на металлических полозьях из труб и тягач пополз назад, опуская башню на тележку. Башню освободили от тросов, а платформу с грузом тут же подцепил второй "Ворошиловец" и потащил на указанное командиром место, освобождая место под краном. Бойцы работали слаженно, сержант Васильев командовал уверенно и дело спорилось.

"Хорошие тягачи! И укомплектованы, и брезент есть, и в кузов можно слона посадить или взвод гвардейцев. Скорость приличная. Да, гусеницы слабоваты, будь грунтозацепы побольше, и тяговое усилие бы возросло. Зря Борька на них жалуется, он просто других тягачей не видел. "Ворошиловцы" сейчас самые лучшие, у немцев не было ничего похожего", — подумал Глеб. — "Было бы их количество по штату, и с тридцать четвёрками заморачиваться не пришлось. Будет бой, надо будет постараться немецких танков надёргать. Подремонтируем, и нам подспорье будет, да и гаубичникам в их дивизии помочь можно будет, у них орудия нечем таскать. Дадим пяток танков немецких и пусть себе катаются, не за просто так, конечно. Да и у батальона лишние пушки и пулемёты появятся. А мужики молодцы. По неисправностям вполне профессионально прошлись. Из двадцати двух негодных планируют десяток в строй ввести за три дня и два тягача сделать. Это они здорово размахнулись. Командиру дивизии должно понравиться. Не было ни хрена, а тут — алтын! Целый десяток танков! Лишняя рота!"

Ремонтные работы кипели на всей танковой линейке. Одни разбирали машины, добывая дефицитные запчасти, другие готовили запланированные танки к ремонту. Основным инструментом были кувалды, тяжёлые молотки, ломы и монтировки. Удары по металлу раздавались беспрерывно. Большинство танков было без ящиков с ЗИПами, не поставленных заводами, так что поживиться ремонтникам было особо не чем — ни запасных частей, ни принадлежностей. А какую-нибудь копеечную резиновую прокладку или патрубок в рембате не сделаешь.

У забора копошились бойцы транспортного взвода, закапывая брёвна для возведения караульных вышек. Опоры ставили внутри периметра, планируя сделать над забором двухметровые свесы. Руководил здесь плотник, весьма довольный, что и ему нашлась важная работа.

Не снятых хозяевами танков пулемётов ДТ набралось восемь штук. Два из них предстояло вернуть с отремонтированными машинами. Но шесть числились официально за батальоном (в акте приема-передачи техники на ремонт). Диски тоже были в комплекте, набитые патронами. Борис просто цвёл от наличия нежданно-негаданно появившегося серьёзного вооружения. Глеб предложил ему выставить пару БТ с неисправной ходовой на позиции, чтобы можно было обстреливать всю территорию части.

"Борис, ты не смотри, что там весь парк танками заполнен. Приказ дадут, и они все по тревоге уйдут, и в расположении пусто будет. А здесь до ворот примерно километр. Из винтовки и даже пулемёта не больно достанешь. А из сорокапятки в самый раз! Тем более у тебя два артиллериста есть!" Командир согласился. Места установки танков обсудили, и тягачи перетащили два БТ-7, с разрушенной подвеской катков, к местам позиций. Снаряды перед ремонтом экипажи должны были выгружать и сдавать на склад, но ремонтники на это особо не напирали, поскольку имели специально отрытое и оборудованное стеллажами место для хранения боеприпасов, поэтому штук сорок снарядов на ствол нашлось.

В общем, в батальоне всё складывалось нормально. Народ озадачен, работы идут. Кое-где, по утверждённому плану уже начали рыть щели и окопы. Сварщик уже закрыл отверстия от снятых башен в корпусах тридцать четвёрок шестимиллиметровыми квадратными листами. В один лист даже врезал люк от БТ, неизвестного происхождения. Кресла командира танка и заряжающего опустили и переварили. Теперь в изготовленном тягаче вполне помещался экипаж из четырёх человек. Имевший на вооружении пулемёт, и штатные средства связи.

На обед старшина, как и приказывали, расстарался. Гречневая каша была пополам с тушёнкой. Чай духовитый, и каждому бойцу выдали кусок белого хлеба с маслом. Ржаного то было полно.

— Борис, а у тебя сколько полевых кухонь? — мысленно спросил Глеб, пока командир уплетал кашу из котелка.

— Две! Хотя по штату четыре. Одна в наличии, вторая пока, за ненадобностью, на складе дивизионном стоит, — ответил так же мысленно старший лейтенант.

— Дай распоряжение, чтобы старшина вторую получил, и привёл в готовность к эксплуатации. Смазку убрали, промыли, прокипятили и прочее. Для чего? Объясняю! Во-первых, резерв на случай боевых действий. Во-вторых, у тебя мощное транспортное обеспечение — 17 автомобилей и три тягача. И ещё чем-нибудь после начала войны разживёмся. На этот транспорт ты можешь посадить в два раза больше людей, чем у тебя есть. Когда наши части будут отступать, посадишь к себе роту бойцов. Тебе будет вооружённая защита, им — средство передвижения. Да и ваших штабных и тыловиков наверняка прибьётся не один десяток. Кладовщики, они тоже жить хотят. Под это дело можно с них что-то нужное выбить. Гранаты, патроны, топливо, спирт, курево, медикаменты, бинты и так далее.

— Это ты толково предложил! — сказал Борис, замедлив пережёвывание каши, и впав в задумчивость. До него только сейчас стала доходить масштабность надвигающейся беды.

— Ты ешь, ешь! После обеда дашь бойцам перекурить, построишь. Похвалишь за ударный труд, объявишь пару благодарностей. Поставишь задачи, и пойдём бумагу командиру дивизии писать. Кстати бойцу на шлагбауме, дай команду посторонних в расположение части не пускать. Связь с КПП есть?

— Нет, но я дам команду и полевой телефон за час проведут.

— И повязку красную пусть ему сделают в соответствии с уставом.

Борис покраснел, это было его упущение. Мелочь, а неприятно.

— Тебе сейчас надо всем показать, что ОРВБ — отдельная часть, и подчиняется только командиру дивизии. Остальные пусть идут лесом. Поскольку в трудных ситуациях всегда появляется масса руководящих засранцев, желающих воспользоваться чужим трудом, людьми и имуществом. Таких, надо сразу ставить на место, словом или силой оружия, невзирая на количество звёзд на погонах. Ты — командир отдельной части, а это много! Кстати, а как у тебя почерк?

— Не блещет, штатный писарь всегда переписывает важные документы.

— Писарь, это тот, который в канцелярии сидит?

— Да. Маэстро очень толковый боец из счетоводов, штабные бумаги все на нём.

— Единственный боец при штабе, писарь, да ещё толковый, х-м! — хмыкнул Глеб. — Значит, наверняка, стучит особисту на офицеров и сержантов.

— Какому особисту?

— Ну, в твоем случае в особый отдел дивизии, не знаю, сколько там офицеров. А может и самому начальнику.

— Думаешь, я на подозрении?

— Да нет, что ты. Просто это обычная практика получения информации об обстановке в части. А в твоём штабе, состоящем из писаря, больше получить информацию не у кого. У него, кстати, очень необычное прозвище, музыкант что ли?

— Музыкант и не простой! Победитель районных и областных конкурсов баянистов. Играет так, что весь батальон только рты открывает. Полный псевдоним Маэстро Синий. Это он заработал от одного районного клубного администратора. Тот говорит, что за афиша: играет Марк Синицын, напишу Маэстро Синий. Он его так и объявил: Играет Маэстро Синий! Всем вам известный Марк Синицын! Неоднократный победитель музыкальных конкурсов баянистов. Так и повелось.

— Хорошо, убедил! Используем красивый почерк товарища Маэстро. Я буду диктовать тебе мысленно документ, ты диктовать его писарю, а тот писать. Но подписку о неразглашении с него придётся взять. Документ категории совершенно секретно.

Построение после обеда заняло полчаса. Командир ОРВБ поблагодарил бойцов, объявил благодарности с занесением в карточку поощрений и взысканий, поставил задачи и назначил сроки выполнения. По докладам два танка уже восстановили.

Потом пошли писать доклад, оставив лейтенанта Лукьяненко на хозяйстве. Дверь домика закрыли, Маэстро пригласили в комнату командира с бумагой и писчими принадлежностями.

— Товарищ ефрейтор, это правда, что вы стучите на меня и командиров нашего батальона в особый отдел дивизии?

— Да, — еле слышно выдохнул Синицын, понурив голову. — Но мне приказал майор Лизин, и деваться мне было некуда. Хожу в штаб, раз в неделю сообщаю устно о том, что у нас творится. Но я же не дурак, всё подряд рассказывать.

— Вот это правильный подход, Синицын. Одобряю. Задачи батальону на утреннем построении ты слышал, работы предстоит много и в сжатые сроки. Сейчас будем составлять сов. секретный документ.

Бери лист бумаги и пиши: Расписка о неразглашении. Ниже: Я, писарь войсковой части 9810, Синицын Марк Анатольевич, обязуюсь ни единому лицу не разглашать ставшие мне известными при переписке совершенно секретные сведения. В случае разглашения, предупреждён, что буду расстрелян без суда и следствия. Дата: 18.06.1941 г. Подпись: ефрейтор Синицын М.А.

Михайлов взял листок, помахал в воздухе, чтоб быстрей высохли чернила и сказал:

— Имей в виду, Маэстро, "ни единому лицу", это и особиста касается, и любого военного или гражданского. Это понятно?

— Да, товарищ старший лейтенант.

— Теперь пиши сам документ. В верхнем углу: лист 1. Ниже, тоже в углу: Совершенно секретно. Строчку отступи и с красной строки: Только Командующим 5-й и 6-й армии КОВО, командирам в должности не ниже командира дивизии с обязательной подпиской о неразглашении. С обязательной регистрацией количества размноженных копий, распиской об ознакомлении с документом лиц допущенных решением командующих армий. Копии подлежат уничтожению не позднее 27.06.1941 г. Оригинал, с соблюдением мер секретности, может быть направлен Верховному Главнокомандующего.

Пиши красиво, Маэстро! Может быть, сам товарищ Сталин читать будет!

Две строчки отступаешь, и дальше с красной строки пишешь текст:

По специальному каналу из источника, заслуживающего абсолютного доверия, получена информация о нападении Гитлеровской Германии на Советский Союз 22 июня 1941 года по всей линии границ.

Время нападения с 4.00 до 4.30, отличное на различных участках. На советско-германском фронте сформированы три немецких ударные группы армий: "Север", "Центр" и "Юг". Группа Север наносит удар по Прибалтийским республикам, планируя захват Ленинграда во взаимодействии с финскими войсками. Группа Центр, как самая мощная группировка, планирует разгром советских войск в Белоруссии, захват Минска и наступление на Москву. Будет оказывать помощь группам Север и Юг в окружении группировок советских войск. Группа Юг ведёт наступление на Киев, Ростов-на-Дону, Одессу, Севастополь.

22 июня в войну вступит Румыния. Боевые действия начнёт 1–2 июля в составе 3-й и 4-й армии численность 220 тысяч человек. 28 июня в войну после провокации с бомбардировкой самолетами без опознавательных знаков вступит Венгрия — пять бригад численность 40 тысяч человек.

В состав группы Юг немцев входят три армии: 6-я, 17-я, 11-я и 1-я танковая группа. 11-я армия ожидает вступления в войну союзников — венгров и румын, которые будут действовать совместно, под руководством немцев. Боевые действия с 22 июня поведут 6-я армия Рейхенау, 17-я армия Штюльпнавеля и 1-я танковая группа Клейста.

Состав 6-й армии: 17-й и 44-й армейские корпуса, куда входят 14 дивизий: пехотные — 9, 44, 56, 57, 62, 75, 111, 168,262, 297, 298, 299; лёгкопехотная — 99-я, охранная — 213-я.

Состав 17-й армии: 4-й и 52-й армейские корпуса, 49-й горный корпус. Резерв: 97-я и 100-я легкопехотные дивизии. 4-й АК: 5 — пехотных дивизий — 24, 71, 262, 295, 296. Придан 243-й дивизион штурмовых орудий. 52-й АК: 101-я лпд, 444 и 454-я охранные дивизии. 49-й ГК: 1-я горная дивизия, 68-я и 257-я пд.

Состав 1-й танковой группы: четыре армейских корпуса и 16-я моторизованная дивизия в резерве. Придана 311-я артиллерийская дивизия. 3-й АК (13 и 14-я танковая дивизии, 25-я моторизованная), 14-й АК (9-я тд, моторизованные дивизии СС "Викинг" и "Адольф Гитлер"), 48-й АК (11 и 16 тд, 25 пд), 29-й АК (229 и 4 пд). На вооружении пяти танковых дивизий немцев имеется 800 танков: Т-2 (20 мм пушка) — 217шт, командирских танков — 65шт, Т-3 (пушка 37 мм) — 162 шт, Т-3 (пушка 50 мм) — 255 шт, Т-4 (пушка 75 мм) — 100 шт.

Сосредоточив значительные силы на Сокальском выступе, прорвав оборону укрепрайонов силами пехотных частей, немцы планируют нанести удар 1-й танковой группой в направлении Сокаль, Берестечко, Дубно, (дополнительно Владимир-Волынский, Луцк), далее Ровно, Житомир, Киев, обойдя Киевский укрепрайон с южной стороны. При этом выдавить части советских войск с Львовского выступа южнее, с последующим окружением (после вступления в войну 11-й армии и союзников) и уничтожением. Следует иметь в виду, что пехотные части немцев имеют численное превосходство в три раза, а слабо обученные танковые части советских механизированных корпусов не умеют атаковать пехоту, поддержанную артиллерией и авиацией. Имеются части пехоты, обкатанные танками и обученные противостоять танковым атакам (например, егеря 1-й гд).

В связи с ограниченностью моторесурса огромное значение приобретает правильное маневрирование мехкорпусами. Проведение маршей в районы сосредоточения, в направлении противника без точной разведки его местоположения, ведёт в результате поломок к массовому выходу из строя танков и уничтожению мехкорпусов без боевого соприкосновения. Пятикратное численное превосходство в танках может быть растеряно за пять дней бесцельных манёвров. Отступление мехкорпусов в тыл бессмысленно, ибо марш в пятьсот километров выводит 90 % танков из строя. Выгоднее оставить их в окружении в жёсткой обороне (при наличии топлива и боеприпасов), что оттянет значительные силы немцев для их блокирования и скуёт наступательные действия на длительное время.

Танки КВ практически не доступны для танковых пушек и противотанковой артиллерии немцев. При организации и наличии хорошей разведки, имеется уникальная возможность в течение первой недели войны обороной тяжёлыми танками и пехотой остановить группу Клейста и разгромить её в зоне Львовского выступа, скрытно подтянув нужные части до начала боевых действий. Поскольку в районе Венгерской границы отсутствуют немецкие части, часть сил можно перебросить оттуда, вернув их после 25 июня на место.

Расположение германских войск вдоль границы на начало боевых действий от Ковеля до Перемышля следующее: пехотные дивизии — 56-я (севернее Ковеля), 62-я (Ковель), 298-я и 44-я (Владимир-Волынский). На Сокальском выступе: 168-я, 299-я, 111-я, 75-я, 57-я (Сокаль, на Берестечко), 297-я (на Радзехов), 9-я, 262-я, 296-я, 24-я (Рава-Русская), 295-я, 97-я лпд (на Магеров), 71-я (на Немиров), 1-я горнострелковая (на Любачев), 68-я (на Яворов), 257-я (на Судова Вишня), 101-я лпд (Перемышль). Всем частям ставится задача по захвату целыми мостов: пример — 257-й пд — мост на шоссе Радымно-Краковец, 101-я лпд — мосты в районе Перемышля.

Танковые дивизии будут наносить удары (после прорыва укрепрайонов пехотой) в направлении: 11-я тд — на Сокаль, Радзехов, Дубно. 14-я тд — на Владимир — Волынский, Луцк. Вторым эшелоном: 13-я тд — на Владимир-Волынский, Луцк, Дубно. 16-я тд — на Берестечко.

Германской авиацией планируется, начиная с 04.00 22-го июня, массовый налёт (свыше 1000 самолётов, из них 750 бомбардировщиков и пикировщиков) на 66 аэродромов на территории СССР, с задачей уничтожить советскую авиацию на земле. Будут атакованы и аэродромы против границ Венгрии и Румынии. Планируется неоднократная челночная бомбардировка аэродромов в прифронтовой полосе в течение двух суток. Затем усиленное воздействие авиации по наземным войскам. Немецкие летчики совершат 4–6 самолётовылетов в день.

Управление войсками по телефонным каналам будет потеряно. Помимо авиации, целенаправленно действующей по штабам, в приграничной полосе будут действовать многочисленные диверсионные группы немцев, переодетые в нашу форму и группы националистов, целенаправленно уничтожающих связь (перед началом войны), охотящихся за командирами, связистами, неохраняемыми штабами.

Рекомендуется:

Здесь Глеб остановился.

— Сколько листов уже исписал, Маэстро? — спросил он через Бориса.

— Три, — товарищ старший лейтенант.

— Не устал?

— Нет пока!

— Не забывай сверху на каждом листе номер ставить! И пиши дальше. Все рекомендации пишешь без номеров 1, 2, 3 и так далее, а через дефис с новой строки, но с заглавной буквы. Понятно?

— Да! — товарищ старший лейтенант.

А) До начала боевых действий:

— Скрытно занять укрепрайоны пульбатами и частями усиления. Усилить разрывы между укрепрайонами, места недостроенных сооружений, пехотными частями и артиллерией. Создать группировки артиллерии, способные из тыла поддержать нашу пехоту в отражении атак немцев. Для чего использовать артиллерийские части, не имеющие тягачей и не способных к маневрированию. Рассредоточить их (вплоть до единичных орудий). Провести тщательную маскировку от разведки с воздуха. Корректировку огня вести по проводным средствам связи из укрепрайонов. Выделить тройной боекомплект для частей УР и частей прикрытия. Обеспечить питанием и водой. При наличии средств, прикрыть укрепрайоны и артиллерию средствами ПВО.

— Скрытно провести манёвр войсками, для усиления мест возможного прорыва противника и ударов по нему из благоприятного положения.

— Спланировать и подготовить ложный отход (1–2) частей (подразделений) прикрытия на заранее подготовленные позиции, для вовлечения наступающего противника в прорыв под удар танково-артиллерийской засады и уничтожения его, с восстановлением первоначального положения.

"Как татары попробуем действовать: заманил и уничтожил! — подумал Глеб. — Глядишь, пару раз и получится!"

— Скрытно (ночью) заминировать все мосты в приграничной полосе. При подходе противника — взрывать не раздумывая! При отсутствии взрывчатки, использовать авиационные бомбы подходящих калибров.

— Скрытно переместить авиацию на полевые аэродромы. На стационарных аэродромах выставить замаскированные макеты, неисправные самолёты. Все самолёты рассредоточить и замаскировать. Проверить наличие крупнокалиберных патронов к пулемётам в лётных (особенно бомбардировочных) частях. Реактивные снаряды (РС) с негодной подвеской заменить, негодные можно передать в пехоту для запуска в качестве мин по площадям. Снаряды РС вполне можно запускать с любой желобковой установки (даже с листа шифера). Заставить лётчиков истребителей выучить силуэты наших бомбардировщиков. Объявить в приказе, что лётчик, сбивший по ошибке свой бомбардировщик, будет расстрелян. Преследование будет прекращено, только в случае тарана вражеского самолёта. Проверить наличие у зенитчиков 37 мм снарядов, в ряде гарнизонов они отсутствуют. Найти и подвезти. Привести части ПВО в готовность к немедленному открытию огня. На аэродромах для защиты личного состава от бомбёжек выкопать щели, и окопы для возможного отражения диверсантов и подразделений противника.

— Провести эвакуацию семей командиров, советских и партийных работников не позднее 21 июня. Отменить отпуска командиров и политработников. Запретить отлучки из части, перевести на казарменное положение.

— Выдать имеющееся оружие со складов тыловым подразделениям, сапёрным и строительным батальонам. Вооружить все части, подразделения и всех военнослужащих. У каждого красноармейца должна быть винтовка или наган. Патроны. В боевых частях гранаты и бутылки КС.

— Изъять необходимое оружие со складов мобрезерва, при нехватке его в войсках. Реквизировать автомобильный транспорт, необходимый войскам для начала боевых действий у гражданских организаций, не дожидаясь мобилизации.

— В Львове (возможно и в других городах) немецкой разведкой спланировано крупное вооружённое выступление националистов. Численность боевиков свыше 2000 человек. Подтягиваются боевые подразделения ОУН из близлежащих окрестностей. Цель: вывод из строя связи, нападение на командиров (членов семей), на штабы, склады, тыловые подразделения, создание в городе паники, освобождение всех заключённых. Необходимо усилить комендантскую службу, проверять на въезде в город на наличие оружия любой транспорт. Придать тыловым подразделениям пехотные подразделения для охраны. Продумать оборону штабов, складов мест расположения частей, важных объектов города. Создать в городе узлы сопротивления из боевых частей и лёгких танков с целью расчленения города на районы, пресечения перетекания бандитов из одного района в другой. Создать штурмовые группы из частей НКВД и пехоты, для уничтожения нападавших и зачистке города от националистов. Оказавших сопротивление, расстреливать на месте.

— Разобраться с эшелонами на железной дороге. В зависимости от нужности груза для боевых действий разгрузить, остальное отправить, не разгружая, в сторону Киева. Малоценное имущество из вагонов выгрузить рядом с полотном железной дороги, для использования вагонов и подвижного состава. Найти платформы для погрузки неисправных танков, тягачей, автомашин, для отправки на заводы. По возможности загружать эшелоны эвакуированными семьями, или цеплять к ним пассажирские вагоны.

— Дать команду ремонтно-восстановительным частям начать срочный ремонт танков, автомобилей за счёт запчастей снятых с других неисправных машин. Увеличить количество тягачей за счёт танков, имеющих неисправное орудие или башню, но хорошую ходовую часть.

— Сформировать на базе батальонов разведки подвижные бронеавтомобильные и автомобильные группы (с пулемётами и радиостанциями) для разведки маршрутов выдвижения танковых колонн противника. Закрепить за ними определённые районы.

— Сформировать на базе ремонтно-восстановительных батальонов автомобильные разведгруппы (с пулемётами и радиостанциями) для обнаружения неисправных танков и техники, оставленной на марше.

— При марше танкового полка или дивизии иметь обязательно техническое замыкание (с пулемётами и радиостанцией), состоящее из машины с ремонтниками, тягача "Ворошиловец", бортового автомобиля для сбора экипажей сломавшихся танков. При покидании танка экипажем, люки закрываются на ключ, пулемёты с боекомплектом изымаются. При необходимости танк транспортируется тягачом в тыл, или к месту сбора, указанному командиром. Неисправные танки вполне можно использовать в качестве артиллерийской засады, оттащив их до подходящей позиции и замаскировав.

— Поскольку Львов с большой долей вероятности придётся оставить, целесообразно вывезти со складов наиболее ценное имущество и вооружение. Целесообразно продумать и создать дополнительные склады топлива, вооружения, боеприпасов, продовольствия и медикаментов гораздо восточнее, для тылового обеспечения отступающих частей или маневров мехкорпусов.

— Решить вопрос с бронебойными снарядами для танковых 76 мм пушек. При отсутствии их даже в округе, доставить их транспортным самолётом из Москвы в течение суток, или оттуда, где они есть. Выдать танкистам конкретную команду, какими снарядами стрелять для поражения вражеских танков (бетонобойными, шрапнель "на удар" и прочее). Проверить наличие этих снарядов в укладках танков и умение бойцов пользоваться ими.

— Произвести обкатку танками пехотных частей с метанием учебных гранат.

— Привести в полную готовность подразделения ВНОС. Увеличить дополнительно количество частей воздушного наблюдения оповещения и связи.

— Провести с пехотой занятия по противодействию налётам вражеской авиации, стрельбе с упреждением, укрытию и маскировке. Объяснить бойцам, что у немецких пикирующих бомбардировщиков имеются специальные ревуны, для воздействия на слух и устрашения противника, но красноармейца им не запугать!

— Организовать из частей НКВД подразделения по охране тыла, для противодействия вражеским диверсантам, бандгруппам, десантам противника. Вменить им в обязанности задержание дезертиров, поддержание комендантского режима в армейских тылах.

— Политработникам объяснить бойцам понятие "фашизм" — однозначное превосходство нации господ над любой другой. Что на нас нападают не какие-то немецкие рабочие, а фашисты, желающие сделать нас рабами. Речь идёт о существовании всего русского народа и Советского государства. Гитлеровская Германия собирается расширить свои пределы до линии Архангельск — Астрахань. Захватив хлеб Украины, уголь Донбасса, нефть Баку. Пусть стреляют по врагу, не раздумывая, быстро и метко! И в плен не сдаются! Лучше умереть стоя, чем жить на коленях! Смерть фашистским оккупантам!

Б) После начала боевых действий:

— усилить политработу, направив её на формирование стойкости бойцов, усиление воинской дисциплины, обучение военным приёмам, сохранение вооружения и техники, выделение и поощрение умелых бойцов, распространение их опыта. На умелое руководство комсомольскими и партийными организациями. Формирование сплочённых отделений, взводов, рот. Организацию снабжения бойцов всем необходимым. Нужны политработники не выплёскивающие на бойцов со взором горящим словесную шелуху и лозунги, а ведущие их в бой, вдумчиво подмечающие недостатки людей и их слабости, могущие оказать опору и поддержку воинскому духу бойцов, заряжать энергией на противостояние врагу.

— При всех перемещениях частей или соединений обеспечить воздушное прикрытие и ПВО. В противном случае марши совершать ночью. Лучше прийти в установленную точку на шесть часов позже, чем совсем не прийти, оказавшись разбомбленным на дороге.

— Рекомендуется в 03.50–04.15 22 июня 1941 года поднять в воздух часть истребителей для удара по бомбардировщикам противника над нашей территорией. В 05.00 поднять бомбардировщики и под прикрытием истребителей нанести удар по атакующим частям противника и скоплениям бронетанковой техники (в том числе и на территории Польши). Обеспечить охрану аэродромов для заходящих на посадку наших самолётов. Привести в действие все технические средства дальнего обнаружение самолётов, в том числе звукометрические установки.

— Основной упор делать на снабжение. Не танковые удары решают дело, а именно снабжение позволяет мехкорпусам совершать манёвры, вести бой и уцелеть после выполнения первой же боевой задачи.

— Имеет смысл усилить дивизии прикрытия границы, не допустив их уничтожения в первый день боёв. При необходимости обеспечить отход на заранее подготовленные позиции второго эшелона.

— Минировать дороги и места вероятного наступления противника. Взорвать перед противником все мосты. Минирование мостов на границе должно осуществляться с двойной (тройной) страховкой. Каждый не взорванный мост на границе — это тысячи убитых красноармейцев.

— После начала боевых действий выбросить диверсионные группы из состава ВДВ на территории Польши. Провести "рельсовую войну" с выводом из строя железнодорожных мостов (первоочередная цель), путей и подрыва эшелонов. Это особенно важно сделать в первоначальный момент, сорвав снабжение германского фронта. Не так уж много железнодорожных веток ведёт через границу, чтобы нельзя было их парализовать. По каждой ветке немцы перебрасывают не менее тридцати пар эшелонов в сутки с техникой, боеприпасами, топливом, войсками. Возможно частичное применение авиации. Через вышестоящие штабы организовать изготовление специальных мин для подрывов на железных дорогах: магнитных, противопоездных, противорельсовых, замаскированных под уголь, с задержкой подрыва. Минирование осуществлять на станциях, разъездах, перегонах, используя рельеф железных дорог.

— Методом сползающих засад и отходом на подготовленные позиции, сдерживать противника, пока хватает сил. Чем больше мы их положим у границы, тем меньше пройдёт дальше!

— Трофейное оружие у бойцов не изымать. Что с боя взято — то свято! Во — первых, сразу видно, что этот красноармеец убил врага. Снабжение за счёт врага — лучшее снабжение на войне (никогда не прерывается!). Во — вторых, происходит усиление огневой мощи красноармейцев и подразделений. У немцев отличные пулемёты, хорошие гранаты, неплохие автоматы и пистолеты. Каждая пуля, выпущенная из них по врагу, делает нас на шаг ближе к победе. Стоит даже подумать о наградах и премиях за захват немецкого танка, орудия, бронетранспортёра, самолёта (будут и такие).

— Организовать подразделения снайперов, собрав лучших стрелков и вооружив их (по возможности) снайперскими винтовками. Высылать эти подразделения в места упорных атак противника с задачей выбивать офицеров и фельдфебелей, командующих немецкими солдатами. Уничтожать пулемётчиков, связистов, водителей бронетранспортёров. Делать засады на танковые подразделения, уничтожая командиров танков и высунувшихся танкистов.

— Проверить склады на наличие польских трофейных четырёхзарядных противотанковых ружей WZ-35 с бронебойными патронами, крупнокалиберных пулемётов ДШК и ШВАК (на турели). При наличии выдать все в пехотные части для борьбы с бронированными целями и авиацией противника. Через вышестоящие штабы организовать разработку и изготовление в очень короткие сроки крупнокалиберных противотанковых ружей для вооружения отделений — взводов пехоты.

— При отступлении всю вышедшую из строя технику взрывать (сжигать), замки с орудий, пулемёты с танков снимать. Нельзя допустить, чтобы фашисты пользовались нашими танками, орудиями и материальными средствами. Уничтожать все склады, попадающие под захват противником, предварительно попытавшись вывезти с них всё самое ценное для ведения боевых действий. Продовольственные склады давать на разграбление населению, затем сжигать.

Организовать партизанские отряды на территориях, которые могут быть захвачены врагом. Отряды должны иметь небольшую численность, 10–50 человек и возглавляться военными (или НКВД) имеющими представление о диверсионной работе. Цель: проведение диверсий на коммуникациях противника, срыв снабжения, нападения на мелкие подразделения, уничтожение транспорта. Создание паники в тылу врага. На захваченной территории любой немец должен знать — это наша земля и здесь он будет убит. Разведку вести только для поддержания диверсионных действий. Для координации действий отрядов создать штаб, имеющий авиацию, средства связи, материальные средства для обеспечения и управления партизанскими диверсионными отрядами. Делать заблаговременные массовые закладки продовольствия, вооружения, медикаментов для создания партизанских отрядов по линии НКВД и НКО. Широко использовать конницу, в зимнее время лыжников. Людей набирать из охотников, спортсменов, подготовленных бойцов. Партийным органам поставить задачу на организацию подполья и ведение разведки на захваченных территориях.

— Советский человек должен чётко понимать, что война предстоит жестокая, не на один год. И только полное напряжение сил в тылу и на фронте не даст сделать нас немецкими рабами, а Красной армии позволит победоносно войти в Берлин! Смерть фашистским оккупантам!

18.06. 1941 год. Хранитель.

— Сколько листов уже получилось, Маэстро?

— Девять товарищ старший лейтенант.

— Борис, возьми, прочитай, чтоб несуразностей не было, а ефрейтор пусть иголку с ниткой ищет и клей канцелярский. Прошивать документ будем. Когда найдёт, пусть голос подаст, позовём.

Борис скомандовал ефрейтору и тот мгновенно испарился, постучав ровно через минуту.

— Я все принёс, товарищ командир, даже ножницы.

— Спасибо Марк, пока свободен, сиди на месте может ещё что понадобится.

Заметив, что Борис ещё не прочёл и страницу, Ткач сказал:

— Давай-ка я проверю, у меня быстрее получится!

Со скоростью три листа в минуту, он быстро прочитал текст. Нормально, написано практически без ошибок, помарки всего две.

— Так, Боря, садись писать заявку на вооружение. Винтовки на всех бойцов — девяносто шесть штук, четыре ручных пулемёта и две рации для разведгрупп, десять пистолетов ТТ для разведгруппы, гранат — сорок Ф-1. РГД-33 не берём, дрянь граната, в эксплуатации сложная и частенько не взрывается. У немцев потом трофейных наберём. Два автомата для тебя и зама ППД -40 с магазинами. Патронов: винтовочных — шесть цинков, пистолетных — три, револьверных — двадцать пачек.

— Успеваешь записывать?

— Да, потом Маэстро перепишет!

— Тогда пиши дальше. Взрывчатка — 30 килограмм, толовыми шашками по двести грамм. Взрыватели — УЗРГ — 50 штук, капсюля детонаторы — сто штук, шнур огнепроводный сто метров, шнур детонирующий сто метров, электровзрыватели — 10 штук, подрывная машинка — одна, кабель — двести метров. Послушай, Боря, а мины у вас на складе есть? Противотанковые или противопехотные?

— А чёрт его знает? Я вообще не понимаю, зачем тебе эта взрывчатка.

— Командиру скажешь, для подрыва отставших танков, чтоб не попали врагу. А про взрывчатку я тебе потом расскажу. И на складе вашем полазаю, посмотрю, что за вкусности там для нас имеются. Отдай бумажку Маэстро, а сам садись красиво писать рапорт командиру дивизии. Запросишь разрешение на создание двух групп разведки сломанной техники на маршрутах выдвижения дивизии. Запросишь охрану в количестве взвода подготовленной пехоты с офицером во главе для твоего батальона и разведгрупп.

Глеб просмотрел рапорт. Написано правильно, дата, подпись есть.

— Теперь прошивай документ ниткой, остаток нитки заклеиваешь квадратной бумажкой с задней стороны последнего листа — распорядился сержант. — Пока клей сохнет, пишешь расписку о неразглашении сведений. Сначала также как Маэстро, потом указываешь, что, согласно распоряжения Хранителя, доводишь и передаешь документ командиру 32 дивизии, для дальнейшей передачи командующему 6-й армии.

Сержант подождал, пока подопечный напишет расписку, наблюдая из-за правого плеча, как Борис старательно выводит буквы.

— А теперь, поперёк приклеенной бумажки с ниткой пишешь: Прошито и пронумеровано девять (9) листов. Ставишь дату и подпись. Сверху заднего листа пишешь заголовок "Ознакомлен: ". Ставишь цифру один и пишешь: Командир войсковой части 9810 старший лейтенант М.А. Михайлов. Ставишь дату и подпись. Молодец. Теперь зовешь Маэстро, пусть тоже расписывается и найдёт канцелярскую скрепку.

На зов появился Маэстро. Заявку на вооружение он уже красиво переписал. Также красиво сделал запись под номером два. "Писарь войсковой части 9810 ефрейтор М. И. Синицын 18.06.41 г." и подписался.

— Засиделись мы с тобой Боря, уже без двадцати шесть, пора к командиру дивизии на доклад бежать. Значит, делаем так, берёшь документ в командирскую сумку или портфель, бойца из караула с винтовкой и двигаем в штаб. Если далеко, то едем. Там представляешь ему бумагу, потом рапорт и заявку, берёшь с него расписку о неразглашении и на то, что документ он получил для передачи командующему армии. Свою расписку и Маэстро, прикрепи скрепкой к документу. Дальше идёшь, организуешь свои дела в батальоне, и ужинаешь. Я пока побуду с командиром дивизии. Оружие, если не удастся получить сегодня, то надо завтра с утра. Попроси комдива, чтоб сегодня выдали. Пора уже склады на круглосуточную работу переводить. Завтра уже поедем в разведку. Если будешь получать, позовёшь, я прибуду на склад, если что-то случится, тоже позовёшь. Предупреди зама и всех сержантов, чтоб смотрели в оба за бойцами, ночью может быть тревога.

— До штаба недалеко минут пять ходьбы. Но позвонить надо, на месте ли командир.

— Так пусть Маэстро позвонит, а ты иди за бойцом. Документы сразу в сумку спрячь.

 

Глава 9

Командир был на месте, бойца из караула забрали в течение минуты. Через пять минут стояли у штаба. Дом был одноэтажный, раза в три побольше, чем у комбата. Но для штаба дивизии абсолютно неподходящий. В каждой комнате сидело человек по пять, а может и больше. Отстроиться ещё не успели. Было тесно. А раз тесно, то и уровень секретности ниже плинтуса. Зачем, к примеру, начфину знать о разгрузке снарядов, а машинистке о поступивших радиостанциях. Не зачем!

Михайлов уверенно вёл в левый торец небольшого коридора. Легонько постучал и вошёл.

— Здорово, Николай! — поприветствовал он штабного адъютанта, зарывшегося в пухлую папку с бумагами. — Командир у себя?

— Да, Боря, на месте! У тебя что-то срочное?

— Рапорт и заявка на оружие!

— Тогда проходи, полковник один.

Борис пересёк крошечную комнатку, где умещался стол лейтенанта и два стула для посетителей, и постучал в дверь кабинета командира. Не дожидаясь ответа, зашёл, и, закрыв дверь, представился:

— Товарищ полковник, командир ремонтно-восстановительного батальона старший лейтенант Михайлов.

Командир поднял голову и внимательно посмотрел на старлея. Официальное представление и застывшее лицо, явно волновавшегося подчинённого, ему не понравились.

— Докладывайте, — коротко распорядился он, чувствуя надвигающиеся неприятности.

— Прошу ознакомиться с совершенно секретным документом, моим рапортом и заявкой на оружие, — отчеканил Борис и, достав из сумки пачку бумаг, положил их перед командиром дивизии.

Полковник прочитал шапку документа, перевернул, посмотрев, кто с ним ознакомился, мельком посмотрел приколотые расписки о неразглашении и кивнул на стул:

— Садитесь, Борис Алексеевич.

Он не стал задавать никаких вопросов, а углубился в чтение.

"Деловой мужик, — подумал Глеб, — сразу за бумаги!"

Читал их командир дивизии долго и вдумчиво. Несмотря на свою фамилию, весьма военную кстати, Ефим Григорьевич Пушкин ничего общего с поэтом не имел. Русый прямой волос, костистое волевое лицо, тяжелые узловатые руки. Глеб наблюдал, как лицо командира дивизии наливается кровью, видно адреналин зашкаливал. Полковник даже расстегнул верхнюю пуговицу кителя. Прочитал он всё до буквочки.

— Серьёзный, документ, — сказал полковник. — Борис, ты можешь сказать, где ты его достал?

— Могу! По распоряжению товарища Хранителя я его надиктовал своему писарю!

— А кто он такой, товарищ Хранитель?

— Ангел! — прошептал Боря.

Тут Глеб предпочёл вмешаться. Он вошёл в ментальную связь с командиром дивизии и сказал:

— Хранитель Глеб Ткачёв. Согласно приказа надзирающего Ангела-Хранителя Тимофея приставлен к Борису Михайлову, моему родственнику, для сохранения его жизни в период войны. Поскольку ангел приказал по возможности помочь русскому воинству, счёл нужным поделиться имеющейся у меня информацией. В настоящее время русский корпус ангелов-хранителей мобилизуется, для отражения нашествия и сохранения жизней русских людей.

— Полковник, сжавшись, вцепился в край столешницы. Слова Хранителя врезались в память. Он знал, что не забудет их никогда. В себя он пришёл секунд за десять. Сказалось всё же умение военного реагировать на неожиданности.

— Вы сейчас здесь? — спросил полковник.

— Да, — ответил Глеб, и в доказательство, выдернул из стакана карандаш, покрутил его над столом и засунул на место.

— Как мне к вам обращаться?

— Хранитель Глеб или просто Глеб. Мы не падки на должности и звания. Архангел возвеличивает за деяния и умения.

— Глеб, вы можете сообщить несколько слов о себе, или вам это запрещено?

— Запрета нет. В ангелы попадают только достойные. Я пока не ангел, а только Хранитель и задача у меня узкая. Сохранить жизнь комбату Борису Михайлову. Сам я русский. Воевал. Награждён орденом "Красной звезды". По военной профессии диверсант. Подготовка на уровне частей особого назначения. Могу оказать серьёзную помощь в разведке, начиная с изъятия штабной карты противника, до непосредственного наблюдения в полосе до ста километров. Такая информация вас устроит?

— Да спасибо, вполне.

— Тогда вам необходимо написать расписку о неразглашении сведений и передать документ командующему шестой армии.

Командир дивизии сделал запись на обороте документа об ознакомлении, достал лист бумаги и написал расписку, приколов её к документу.

— Рекомендую подписать заявку Михайлова на оружие и наложить резолюцию на рапорт, товарищ полковник. Оружие для батальона хотелось бы получить сегодня. Поэтому рекомендую с сегодняшнего числа тыловые службы и склады перевести на круглосуточную работу, да и штаб тоже.

Полковник задумался. Но заявку подписал. На рапорте наложил резолюцию: Командиру в/ч 4350 — выделить лучший взвод с командиром. Командиру в/ч 9752 — выделить взвод танков (один КВ) с командиром взвода. Полковник, в отличие от Глеба, прекрасно понимал, что начальство ему не простит, если с Борисом Михайловым что-то случится. Вон даже ангелы специального Хранителя прислали. Этот старлей может Наркомом скоро станет, а может и повыше. "Посадим его в КВ, который пушки не берут, и пусть ездит! А две тридцать четвёрки в охране!"

— Я могу поставить в известность своего начальника штаба и довести до него информацию.

— Да, можете, если ему доверяете. Наверняка у вас в штабе есть немецкий лазутчик. Поэтому желательно, чтоб информация широкими кругами не расходилась. Всё равно придётся исходить из приказа командарма, но многие мероприятия уже можно выполнять и сейчас.

— Тогда мне нужно полчаса для ознакомления подполковника Зимина, я вызову бронеавтомобиль и поедем в штаб армии.

Бориса отпустили заниматься получением оружия и батальоном, адъютант вызвал начальника штаба и от имени командира дивизии отдал приказ тыловикам о круглосуточной работе всех складов. Народ поворчал, но не слишком. Все кладовщики и так спали на складах. Один ПНШ — 5 с семьёй снимал комнату у местных в двадцати минутах ходьбы от воинской части. В основном командиры спали вместе с красноармейцами в палатках, в щитовой казарме. Имелись два домика под командирское общежитие (где жило командование и штабные), маленькая столовая и военторговский магазин. Семейные, крайне немногочисленные, снимали жильё у местных. Сам командир дивизии жил в штабе. Прямо в кабинете, за шторкой была отгорожена кровать с тумбочкой. Стоял жестяной умывальник на ножках, с раковиной и ведром внизу, куда стекала вода.

Начальник штаба был коренастым мужиком с круглым лицом и симпатичной улыбкой. Глебу он понравился.

— Вызывали, товарищ полковник? — спросил он с порога.

— Садись, Сергей Васильевич. Ты карту чистую с прорисованной границей принёс и тетрадку совсекретную?

— Как адъютант шепнул, так и сделал.

— Нам дали документ на полчаса, потом я его вынужден буду отдать командующему. Наша задача за эти полчаса выжать из него как можно больше. Ты будешь обстановку наносить, а я мероприятия выписывать. По этим мероприятиям потом пройдёшься, когда я уеду, осмыслишь, напишешь распоряжения. Я приеду от армейцев, обсудим и в дело. Матом не ругаешься, все вопросы задаёшь мне. Читай быстро и соображай по ходу дела.

Начальник штаба, сделал точно так же, как командир, прочитав шапку, сразу заглянул на последнюю страницу, интересуясь, кто ознакомлен. Читал он быстро. Через пять минут доложил:

— Григорьевич я готов! — одновременно расстилая карту на столе и переставляя стул, сказал Зимин. — Ты читай вслух и выписывай мероприятия, как дойдет до обстановки, я быстренько нанесу. Два офицера начали стремительно обрабатывать документ. Отметая лишнее, что их не касалось, переговариваясь короткими фразами, вычленяли главное. Глеб вмешался всего один раз, указав командиру, что район 101-й лпд чуть севернее Перемышля.

— А южнее у них широкие районы полицейских дивизий. 444 и 454 охранные дивизии, имеют по одному пехотному полку, полицию, жандармерию и поддерживающие набольшие артиллерийские части. Это те дивизии, что будут оккупационный режим устанавливать на завоёванных территориях и тылы от партизан охранять.

— Вот здесь обозначь пунктиром районы 444-й и 454 охранных дивизий, — ткнул комдив в карту пальцем. — Для наведения порядка на оккупированных территориях, — пояснил он своему начальнику штаба.

— Кто бы нам ещё разжевал, чем лёгкопехотная и горная дивизия от пехотной отличается, — сказал Зимин.

Глеб тут же выдал что знал. Пушкин для начальника штаба продублировал:

— Легкопехотная имеет на один пехотный полк меньше. В штате значительно увеличено количество автомобильной техники. Поэтому более маневренна пехотными частями. Горная — очень серьезная дивизия. Солдаты — егеря. Фактически спортсмены альпинисты. Прекрасные стрелки, неутомимы на марше, смелые и дерзкие солдаты. Дивизия не имеет серьёзной артиллерии, пушки — горные, миномёты — облегченные, всё рассчитано на конную тягу. Дивизия готовилась для боёв за Кавказ. 1-я горная носит название "Эдельвейс" — есть такой цветок в Альпах.

Зимин с удивлением посмотрел на командира и сделал необходимые пометки.

Отписавшись на документе и составив расписку о неразглашении, начальник штаба облегчённо выдохнул. За полчаса мужики не уложились, но за тридцать пять минут — вполне. Командир, забрав документы, уже садился в броневик.

— Глеб, — обратился Пушкин, — я бы хотел, чтобы вы присутствовали на разговоре с командармом.

— Хорошо, — сказал сержант. Он сообщил Борису, что выезжает в штаб армии.

 

Глава 10

Борис Михайлов был доволен, как никогда. Надо же, комдив не только взвод пехоты дал, но и целый взвод танков! Молодец Глеб, если такое сумел провернуть. Боря никогда не мечтал быть ремонтником. Он всю жизнь мечтал быть танкистом. И танковое училище закончил с отличием. Танкистом он был великолепным. Вождение — пять, стрельбы — пять (хоть из пулемета, хоть из пушки), знание техники — пять. Что ещё для службы надо. Ему повезло, в училище, помимо БТ, как раз начали изучать Т-34. Служить он попал поначалу в 8-ю танковую дивизию. С командира взвода за четыре месяца дослужился до командира роты, и считал, что жизнь удалась. Ротой занимался, людей учил, у командования на хорошем счету. Сплошные перспективы для роста. Даже старшего лейтенанта присвоили, перед тем, как корпус начали реорганизовывать. По реорганизации его назначили командиром роты во вновь созданную тридцать вторую дивизию. Дали роту тридцать четвёрок. Получили сначала три танка. За месяц, Борис успел прогнать через них всю роту. Моточасы потом, когда остальные танки придут, можно выровнять, покатавшись больше на новых. А старички пусть отдохнут, ещё успеют наработаться. Учил он своих танкистов каждый день, сам лично, на боевой технике. Поскольку ни тренажёров, ни пособий не было. Как положено: рассказ, показ, тренировка. Когда пришли остальные машины, рота сразу на фоне других выдвинулась, и по знанию техники, и по вождению, и по слаженности экипажей. Даже стрельбы отстреляли лучше всех.

И тут карьера Бориса Михайлова дала трещину. Вызвал его командир дивизии и начал сватать на командира ремонтного батальона. И как старлей не отнекивался, но пришлось ему батальон принимать в приказном порядке. Батальон оказался размером с роту, укомплектован на двадцать пять процентов. Отличий вроде никаких, те же танки, те же бойцы в чёрных промасленных комбинезонах, но не будет уже лихих танковых атак, его снаряд не сорвёт вражескую башню, и запах бензина и пороха больше не будет опалять ноздри и резать глаза. И не будет больше его рота разворачиваться в линию взводных колонн, не будет перестраиваться углом вперёд, и не будет брать врага в клещи.

Он, конечно, не халтурил на новой должности. Заботился о людях. Учил тому, что знал, и сам учился упорно, по той единственной книжке, что удалось выбить у зама комдива по вооружению. Но в этой работе уже не было мечты. А была просто работа.

А тут у него появились свои танки! Пусть пока взвод, но свой! Глеб вроде намекал, что можно трофейной техники надёргать. А не плохо бы было иметь роту трофейных танков. Красота! Своя рота! Пусть у немцев танки и хуже, но всё равно — это танки! Ну не мечтал старший лейтенант в свои двадцать четыре года сделаться ремонтником, ну никак не мечтал!

Получив в руки подписанный рапорт, Михайлов тут же вызвал старшину и зама. Старшина был срочно отправлен на вещевой склад, получать палатки для танкистов и пехоты. Удалось выбить для красноармейцев даже утеплённую палатку на взвод с двумя тамбурами. Для танкистов пришлось взять обыкновенную, лагерную. Лукьяненко, обрадовав командира, что удалось отремонтировать четыре танка, полностью оборудовать два тягача, и возвести две сторожевых вышки, тут же получил задачу на организацию работ по установке палаток и подготовке к встрече новых товарищей. Боря знал одно: люди должны видеть, что им рады на новом месте. Старшине приказал сделать чай с бутербродами. И озадачил Маэстро сольным выступлением. С командирами частей он договорился: людей передадут после ужина. Танкисты своё барахло и на танках перевезут, а за пехотой он направил три грузовика, чтоб и разместились с комфортом, и вещички было куда сложить. Пусть видят заботу: не заставили их пешком маршировать, а вежливо подвезли до самого батальона. Для офицеров старшина изыскал две койки и поставил временно прямо в канцелярии.

Сначала привезли пехоту, следом приехали танки. Народ обрадовался горячему чаю — старшина расстарался на всех. Люди знакомились, разговаривали. Командиры представились по уставу, как положено. Оба лейтенанты. Танкист — Петров, пехотинец — Рогов. Выступление Маэстро прошло на ура.

Перед отбоем комбат в свете фар двух машин провёл построение, представил своего зама, старых и новых командиров взводов. Поблагодарил за проделанную работу, сказал несколько фраз о задачах новых бойцов, вливающихся в батальон. Проверили личный состав по спискам и отправили отдыхать.

Глеб отозвался сразу, как только старший лейтенант послал зов. Боря объяснил, что занимался новым пополнением, оружие получить не успел. Да и получать в складских потёмках винтовки — это не правильно. Мало ли чего всучат. Хранитель с ним согласился.

Добравшись до койки, Борис уснул сразу. Последней мыслью было:

" А хорошо ему, и спать не надо и не устаёт…".

 

Глава 11

Командующему шестой армией генерал-лейтенанту Музыченко Ивану Николаевичу не было и сорока лет. В красной армии служил с восемнадцатого года. Образования особого не имел, закончив только Курсы усовершенствования командного состава. А вот практику командования частями и соединениями имел изрядную. С 1932 года был назначен командиром кавалерийского полка, затем кавалерийской дивизии. В 1940-м в качестве командира 4-й стрелковой дивизии воевал в Финляндии, и воевал успешно, а потому был назначен командиром стрелкового корпуса. С корпуса пошёл командовать армией. Шестая армия Киевского особого военного округа дислоцировалась в приграничной полосе и прикрывала 165 километров границы от Крыстонополя до Грабовец. Севернее границу прикрывала 5-я армия, южнее — 26-я. У каждой был свой участок.

Иван Николаевич располагал:

На линии границы: двумя пограничными отрядами (91-м и 92-м), двумя укрепрайонами (Струмиловским и Рава-Русским) с пятью пулемётными батальонами и артиллерийским полком.

Из частей прикрытия имелись: 6-й стрелковый корпус (41-я, 97-я, 159-я стрелковые дивизии), 4-й механизированный корпус (8-я и 32-я танковые, 81-я моторизованная), 3-я кавалерийская дивизия, два артиллерийских полка РГК, дивизия ПВО и батальон ВНОС.

Авиацию армии представляла 15-я авиационная дивизия с двумя истребительными и одним штурмовым полком.

Ехали не долго. Штаб армии располагался здесь же, в Львове. Полевой командный пункт ещё не был построен, и штаб занимал вполне приличный особнячок в городе.

Глеб осмотрелся. Кроме броневика, на котором они приехали с комдивом, около особняка стоял ещё один. Одинокий часовой топтался у входа. Документы предъявить не потребовал. Внизу встретил дежурный и препроводил на второй этаж в приёмную командарма. Командарм принял через три минуты. В кабинете, помимо генерал-лейтенанта находился ещё комбриг.

— Это кто такой? — спросил Глеб.

— Начальник штаба, — шепотом быстро ответил Пушкин, делая два шага от двери и вытягиваясь по стойке смирно.

— Товарищ командующий, командир дивизии полковник Пушкин. — представился комдив, по армейскому этикету не называя воинское звание командира (генерал-лейтенантов много, а командующий — один!).

— Что у вас, Ефим Григорьевич? — спросил генерал, подняв голову.

— Имею распоряжение вручить вам документ грифа "Совершенно Секретно".

— Все документы через начальника штаба, — махнул в сторону комбрига генерал.

— Документ приказано вручить лично вам. И вы определите круг лиц, допущенных к нему.

— Даже так? — удивился командующий. — Давай тогда эту бумагу сюда!

— Комдив достал из сумки и подал заклеенный пакет с сургучной печатью.

"Когда успели опечатать? Я даже не заметил!" — подумал Глеб.

Генерал вскрыл конверт и начал читать.

— Николай Петрович, ты пока посиди в приёмной, я тебя позову, — сказал он начальнику штаба. — И адъютанта предупреди, чтоб никого не пускал, невзирая на лица.

Комбриг Иванов вышел, аккуратно закрыв дверь. И ежу было понятно, что в пакете содержалась информация взрывной силы. Он только гадал, была ли это секретная директива Генерального штаба или личное Распоряжение товарища Сталина. Больше склонялся ко второму.

— Ефим Григорьевич, ты понимаешь, что данный документ содержит сведения Особой государственной важности? — ознакомившись с бумагами, поднял голову командующий.

— Да, понимаю! Но поскольку документ направлен в ваш адрес, гриф имеете право сменить только вы.

Командарм тут же взял ручку, зачеркнул "Совершенно секретно" и написал сверху "Особой важности", поставил дату и подпись.

— Теперь поясни, откуда взялся этот документ, кто этот старший лейтенант и писарь, которые с ним ознакомлены.

— Документ предоставил Хранитель, надиктовав его через моего командира ремонтно-восстановительного батальона писарю. С разрешения Хранителя, я ввел в курс своего начальника штаба, для подготовки соответствующих распоряжений. Расписки о неразглашении, по требованию Хранителя со всех взяты. Он опасается утечки информации к противнику.

— И где сейчас находится товарищ Хранитель?

— Здесь, товарищ командующий, в этом кабинете.

Генерал возмущенно хотел сказать что-то нелицеприятное в адрес комдива, но Глеб взял инициативу на себя:

— Разрешите представиться, товарищ генерал — лейтенант, — Хранитель Глеб Ткачёв, — выдал он метальный посыл в адрес генерала. — Все вопросы вы можете задавать мне, вслух или мысленно. Я вас услышу.

— Что за чертовщина, — подскочил на стуле командарм.

— К чертям отношения не имею. Состою на службе Русского корпуса Ангелов — Хранителей. Направлен сюда для выполнения специального задания надзирающим ангелом-хранителем Тимофеем, с разрешением попутно оказать помощь русскому воинству в борьбе с фашистским нашествием.

— Опа-на! — не удержавшись, воскликнул генерал. — И ангелы нам помогают! А они наступать вздумали с открытым правым флангом! Всех здесь закопаем! Всех!

— Ваш боевой настрой мне нравится, генерал! Это правильная постановка цели! — высказался Глеб.

— Как к вам обращаться, Хранитель?

— Хранитель Глеб или просто по имени.

— Хорошо, Хранитель, что предлагаете?

— Срочно размножить документ для командиров дивизий, корпусов, командующих армий, округа, генерального штаба. Вызвать командующих и начальников штабов 5-й и 26-й армий с планами прикрытия. Доставить их в Львов самолетами. Обсудить порядок совместных действий в течение сегодняшней ночи. Подготовить распоряжения частям. Собрать командиров дивизий и корпусов, обсудить порядок выполнения распоряжений. Завтра начинать скрытую разведку районов выдвижения, организацию взаимодействия частей прикрытия с укрепрайонами, подготовку к уничтожению войск 1-й танковой группы. Завтра ночью провести скрытые манёвры частями и соединениями, усилив охрану границы. Авиацию рассредоточить, если её сожгут на земле, приграничное сражение можно считать проигранным, оно закончится не в нашу пользу. По прибытию соседей, могу некоторую информацию осветить более широко. Например, вам товарищ генерал необходимо срочно усилить охрану штаба, выставить скрытых наблюдателей со связью на подходах, организовать скрытые посты с пулемётами, создать подвижный резерв внутри здания. Обязательна проверка документов на входе. Человек в нашей форме не всегда наш человек. Группа немецкой разведки вырежет сейчас ваш штаб в течение получаса. На дверях лучше поставить кого-то из пограничников в красноармейской форме. У них глаз более намётан на поведение людей. А тайну документа надо будет удержать хотя бы неделю. Тогда немцам уже будет трудно что-то предпринимать. Имейте в виду, что в вашем штабе тоже есть немецкие агенты, не важно, уборщица это, машинистка, писарь или командир. Особенно много их в Москве, в каждом штабе по несколько человек. Информация может уйти на сторону. При размножении копий, действуйте осторожно. Возможно, корпусные штабы даже не стоит ставить в известность. Они на данном этапе только мешают в управлении, создавая ещё одну ступень. Хотя на них завязано снабжение. Хочу сразу предупредить, товарищ командующий, что ряд командиров имеют несколько другие взгляды на развитие событий, чем ваш, возможно противодействие. Прямого предательства не ожидаю, но при неблагоприятном стечении обстоятельств и попадании в плен, возможен переход отдельных начальников из числа ваших подчинённых на сторону врага. Командующие соседних армий и их начальники штабов — люди надёжные. Как и комбриг Иванов.

— Спасибо, — сказал командующий, — совет принимается. Как мне на вас выйти?

— Через командира батальона старшего лейтенанта Михайлова, через командира дивизии, в случае крайней нужды можете мысленно покричать: Глеб, помоги! Я в радиусе пятьдесят километров услышу. Но это лучше использовать при угрозе жизни.

— Спасибо! Времени терять не будем! Ефим Григорьевич, у тебя всё?

— Так точно, товарищ командующий!

— Тогда иди и занимайся дивизией. Начштаба потом пришлёшь, я хочу посмотреть, какие распоряжения он собирается отдавать в войска. Желаю удачи, — пожал руку командарм Пушкину, — и пусть комбриг войдёт. Будем работать!

Часы показывали двадцать тридцать.

 

Глава 12

Борису позвонили в четыре утра. Позвонил комдив.

— Борис, — услышал он в трубке, — передай Глебу, что все нужные люди собрались. Хотели бы услышать его веское слово. Если можно, то прямо сейчас. Если нет, то пусть скажет когда. Время поджимает.

— Скажи комдиву, в течение пяти минут буду у Ивана Николаевича, а сам ложись, досыпай, — распорядился сержант.

Борька пробурчал ответ в трубку и снова улёгся в кровать. Телефон, по указанию Ткачёва из канцелярии определили в комнату комбата. В канцелярию же провели телефон от въездного поста и караула. Завтра планировали соединить связью с караулом и обе сторожевые вышки.

Глеб поднялся вверх и облетел батальон по кругу. Часовый бдели, народ спал. Около забора посторонние не шатались. Всё вроде в порядке. Поднявшись повыше, он взял направление на особняк командующего. Музыченко был мужиком дела. Шесть постов, из них четыре скрытных, два пулемёта охраняли штаб. На входе стояло два красноармейца. Очевидно, где-то внутри, было и резервное подразделение. Командующий охрану поправил. А что, три командарма в одном доме, это подарок для любого диверсанта.

В кабинете было накурено. Шторы на окнах опущены, освещение электрическое. Шесть столов составлены вместе с расстеленными на них картами и исписанными листами. Вокруг столов плотно сидели люди, ниже полковника не было. Глеб вошел в ментальную связь с командармом.

— Товарищ генерал, я здесь, — сказал он.

— Молодец, оперативно прибыл! Ты можешь сделать, чтоб тебя слышали все здесь находящиеся.

— Да, могу, но предупредите, чтобы не пугались.

— Минутку внимания, товарищи, прибыл Хранитель. Он сейчас с каждым войдет в связь. Не пугайтесь, это не больно, — повысил голос командарм, ухмыльнувшись двусмысленной фразе.

Глеб стал входить в ментальную связь со всеми по очереди, задавая только один вопрос, меняя в конце только звания: — Как вы меня слышите, товарищ генерал? Дождавшись ответа, переходил к следующему. За две минуты он вплёл в свою ментальную сеть восемь новичков, Музыченко был девятым.

— Я сначала выступлю, сказал сержант, а потом вы можете задавать мне вопросы. Неплохо было бы повесить карту европейской части СССР, я бы кое-что на ней показал. То, что я буду говорить, можно записывать. Карту нашли, с нанесённой на ней общей обстановкой и прикололи к стене.

Глеб взял из стаканчика карандаш и приблизился к карте, командиры тут же переместились поближе.

— Что я вам хочу сказать, товарищи?! Предстоит долгая и жестокая война. Война на истребление советского народа. В течение двух месяцев гитлеровские войска планируют разбить Красную армию и выйти на рубеж Архангельск — Астрахань, — висящий в воздухе карандаш обозначил условную черту. — При этом Гитлер планирует захватить Ленинград и затопить Москву. Вся захваченная территория перейдёт под управление Рейха. На ней будут селиться немцы, а советские люди, тех, которых не перебьют, станут рабами и будут за кусок хлеба работать на Рейх. В первую очередь будут уничтожаться коммунисты, евреи, цыгане. Славяне, то есть русские, украинцы, поляки, признаны неполноценной расой и тоже будут уничтожаться. Уже спланированы оккупационные зоны и назначены управители этих земель — гаулейтеры. Уже создаются лагеря уничтожения, где наших людей будут травить газом и жечь в печах. Убийство ставится на поток с наименьшими затратами. Изготавливать пулю для каждого русского — слишком дорого.

Глеб подметил, что один шустрый полковник скорописью пишет всю его речь. "Начопер, наверное, а может, кого специально переодели, — подумал он. — Ладно, пусть пишет. Глядишь, и в легенды войду, сказочным персонажем".

— Смогут ли гитлеровцы сотворить задуманное? Ответ однозначный — НЕТ!

Для достижения своих целей они собрали огромные силы, двести с лишним дивизий. Дивизий обученных, имеющих боевой опыт, хорошо оснащённых. Дивизий прекрасно управляемых, взаимодействующих друг с другом, имеющих быструю поддержку от авиации и артиллерии. Это не мальчики для битья, это грозная сила. И недооценивать немцев не стоит.

Да, на сегодняшний день мы имеем численное превосходство в танках, авиации и артиллерии. Наши танки гораздо лучше, лучше артиллерия, авиация хоть и уступает, но ненамного. У немцев всего-то танков три с половиной тысячи, на весь фронт от Балтийского до Чёрного моря, и самолётов в три раза меньше чем у нас. Так как они с такими маленькими силами решились напасть на Советский Союз? Поясняю! У немцев в три раза лучше снабжение, и несоизмеримо лучше управление войсками. Снабжение — это кровь войны. Каким бы не был красноармеец героем, но если не подвезут патроны, то его убьют. То же самое со снарядами, топливом и прочим. Танк без топлива и снарядов — груда железа. Бомбардировщик без топлива и бомб тоже груда железа, только с крыльями. У вас очень мало автотранспорта. Чтобы организовать снабжение, надо очень хорошо и заблаговременно подумать. Куда будет маневрировать мехкорпус, куда подвезти бензин, снаряды, патроны и продовольствие. Куда направлять раненых, куда эвакуировать подбитые танки и так далее. Без хорошей работы тыла не будет победы. Сейчас все тылы завязаны на начальников штабов. А это неправильно. Нужен заместитель командира по тылу. У начальника штаба своих вопросов полно, он просто физически не сможет управлять в боевой обстановке ещё и тылом. Ему боевые вопросы нужно решать, а не думать, как подвезти горючее вставшей роте.

Управление войсками. В Красной Армии его практически нет. И ещё долго не будет, пока Правительство не примет соответствующие меры. У немцев каждый самолёт, каждый танк, каждая рота имеет рацию, которой они пользуются каждый день не по одному разу. Информация передаётся очень оперативно, и решение принимается мгновенно. К примеру, идет колонна наших танков, вдалеке пролетел самолёт. Обыкновенный самолёт, не разведчик, возвращающийся с задания. Будьте уверены, лётчик уже сообщил о замеченной колонне, и максимум через тридцать минут её уже будет бомбить эскадрилья пикировщиков. У них так принято. Получил информацию — сообщи заинтересованным лицам, можешь ударить — ударь. Я вам скажу больше, командиру авиационной части даже в голову не придёт ставить вышестоящий штаб в известность, что он высылает эскадрилью на бомбометание. Вот после вылета, он обязательно доложит, что разбомбили колонну техники из тридцати танков в таком-то районе. Командиру пехотного полка никогда не придёт в голову запрашивать, одним батальоном ему атаковать населённый пункт, или двумя. Командиры частей и батальонов у них самостоятельны. И он вежливо выслушает советы начальства (не путать с прямыми приказами) и пошлёт эти советы и требования, если посчитает нужным, на три буквы. Сделает по-своему, поскольку за выполнение задачи и за солдат отвечает именно он, а не тот начальник, что сидит в штабе. У них, кстати, вышестоящий начальник никогда и не полезет командовать частями и подразделениями. У них и приказы по-другому отдаются: Взять населённый пункт Горохов к исходу 22.06. 41, а не к 21.00, как у нас. А дальше командир уже сам думает, посылать ли солдат в лобовую атаку на пулемёты, вызвать артиллерию, авиацию, или потихоньку просочиться с тыла. Это его задача, и он её решает. А мудаков, положивших свою роту или батальон, у них просто разжалуют, или посоветуют застрелиться, чтоб не попасть под суд.

И, чтобы уже не возвращаться к вопросу управления, хочу предупредить вас сразу, управления с вашей стороны, в первые дни войны, вполне вероятно не будет. У вас не будет связи с округом, дивизиями и корпусами. Телефонную связь перережут, радиосвязь, как всегда, не будет работать, и смогут выручить вас только посыльные, если их не перехватят. Поэтому рекомендую, каждой части, отдельному батальону выдать пакет с приказом командующего армии примерно такого содержания: Приказ командира 6-й армии:

— 63-му танковому полку приказываю СРАЖАТЬСЯ!

— В случае небоеспособности полка, при отсутствии техники, снарядов и патронов оставшийся личный состав выводить в направление на Дубно. Сборный пункт село Боремель.

Слово " сражаться" должно быть напечатано заглавными буквами!

— Кому что непонятно по управлению войсками? — спросил Глеб, чтобы хоть немного войти в контакт с притихшей аудиторией.

— А как же в таком случае управлять войсками, если нет связи, что вы посоветуете? — спросил один из генералов.

— А никак! У всех штабов будет стоять первоначально одна задача — выжить! Вас будут бомбить, на вас будут нападать диверсанты, выбрасываться целенаправленно десанты. Для начала смените место дислокации. Если сможете сохранить управление — честь вам и хвала. В случае не спланированного отступления, штабы, как правило, обречены. И вам придётся взять автомат и встать в цепь! После того, как вакханалия первых дней утихнет, штаб обязан восстанавливать потерянные связи с соединениями. Всеми способами, включая авиацию. Создайте звено связных У-2. Создайте подразделения курьеров не меньше отделения с бронетехникой. Укажите всем дивизиям заранее планируемое местонахождение вашего штаба. Присоединитесь к какой-то из дивизий. Нарастите антенну на вашем передатчике. Сделайте, в конце концов, голубиную почту. Вышлите конные разъезды по разным направлениям, для обнаружения подчинённых частей. Вышлите разведку. Передислоцируйте штаб в район расположения своих войск. Вынесите связные машины в сторону, обеспечьте им скрытность. Способов много.

— Если такой ответ устроил, то вернёмся к вводной части, — продолжил Глеб. Мы остановились на том, что гитлеровцы, имея значительные силы пехоты, но ограниченные танковые силы и силы авиации, планируют разгромить Красную армию в двухмесячный срок. Как же они собираются это делать? Помимо общего наступления, в местах прорыва планируется нанесение мощных ударов танковыми группами. Таких ударов четыре. — Карандаш опять запорхал около карты. — Все четыре ударные группы возглавляют генерал-полковники. Четвёртая группа Гепнера движется через Прибалтику на Ленинград. Третья ударная группа Гота движется на Новогрудок, Минск, Вильнюс, Витебск, вторая ударная группа Гудериана через Белосток, Слоним, Новогрудок двигается на Минск и дальше на Смоленск. Группа Клейста через Ровно и Житомир южнее Киева, с дальнейшим выходом к Днепру в направлении Запорожья. Достигнув примерно района Смоленска, — показал Глеб, танки Гудериана повернут на юг, и вся группировка в районе Киева окажется в окружении. Части двенадцатой армии, после вступления в войну Румынии, будут отжаты к югу и прижаты к побережью Черного моря. Как видим, основной удар наносится через Белоруссию двумя ударными группами, охватывая с флангов весь Белостокский выступ и замыкая клещи окружения в районе Новогрудок и Минска. Но это, обращаю внимание, пока по немецкому плану нападения, так называемому плану "Барбаросса". А как всё пойдёт на самом деле, время покажет.

На территории Киевского особого военного округа ударная танковая группа всего одна. Немцы спланировали три танковых дороги, по которым будут наносить удары в полосе наших армий. "Северная дорога" — через Владимир — Волынский, на Луцк и Ровно. Ориентировочно будет наступать 3-й танковый корпус. "Средняя танковая дорога" — через Сокаль, Радзехов, Шуровице, на Дубно, 48-й танковый корпус. И последняя "Южная танковая дорога" через Томашув, Рава-Русская, Каменка-Бугская, Буск на Кременец. Наступать будет четырнадцатый танковый корпус, пока находящийся во втором эшелоне. Поэтому, наша главная задача — упорными оборонительными боями остановить танки Клейста, отрезать и уничтожить его группировку. Пусть мы угробим здесь обе армии, но истребив 1-ю немецкую танковую группу, разрушим немцам план войны, нанесём невосполнимый ущерб их танковым силам. Поэтому главная задача удержать группу прорыва, не дать ей отступить и выбить все танки. Для этого у нас всего с избытком.

Хорошее управление и организацию снабжения немцев можно повернуть к нашей пользе, то есть сделать его плохим. Напоминаю, что из танка видно всего на два километра. Подготовьте диверсионные подразделения, которые будут рвать немецкие коммуникации и наносить удары по штабам. Даже один танк на коммуникациях противника может сдержать наступление целой дивизии. Выявляйте и наносите удары по немецким штабам авиацией. Штаб 17-й немецкой армии находится в Жешуве — вполне лакомая цель для бомбёжки. Там же, западнее Сенявы, севернее Пшеворска и резервная 4-я горная дивизия болтается. Вполне можно авиацией попотчевать, если будет возможность. Прервите железнодорожное сообщение на территории Польши диверсионными группами. Они наиболее эффективны. Используйте бомбардировочную авиацию. Немцы планируют использовать в первые десять дней войны до трёх боекомплектов. Всё остальное будет подвозиться. Нарушьте снабжение, и немецкая военная машина вынуждена будет остановиться.

Подготовьте группы истребителей танков из числа пехоты. Эти группы могут действовать как в открытом бою, так и в качестве диверсантов, уничтожая танки на стоянках и ночёвках. Танковый клин в наступлении — он же беззащитен. Его хоть авиацией бей, хоть пехотой щипай, хоть артиллерией из засады расстреливай. Ночью можно подползти и под десяток танков мины пристроить. И вообще имейте в виду, обученный пехотинец сильнее танка.

Обращаю внимание, что в боевых порядках немцев имеется дыра в 400 километров по венгерской границе. 17-я немецкая армия имеет оголённый правый фланг. И если мы не воспользуемся этим, не подтянем силы и не ударим во фланг, то Родина нам этого не простит.

Второе, на что хочу обратить внимание — на сохранение авиации. Не дайте ей погибнуть на аэродромах. Вы не представляете, как мерзко воевать в пехоте, когда над головой всё время висят вражеские самолёты. Наличие авиации — залог дальнейших успешных боёв. Если её выбьют на земле в первые дни войны, то все ваши механизированные корпуса разбомбят в течение недели.

Третье, особое внимание на подрыв всех мостов, железнодорожных и автомобильных. Обеспечьте заблаговременное минирование, если нет взрывчатки, минируйте авиационными бомбами до 50 килограмм. Выставьте в створ мостов тяжёлую артиллерию. Заодно расстреляете скопления войск на противоположном берегу. Мосты должны быть уничтожены. Это даст вам выигрыш в несколько часов пока немцы форсируют водные преграды и наводят переправы. Через переправы труднее обеспечить должное снабжение, пропускная способность их гораздо ниже. А стационарные мосты — это преимущество того, кто ими владеет.

Четвёртое, вооружите всех людей. Не важно, положена ему винтовка по штату, или нет. Человек, не имеющий оружия — не воин. У вас бродят толпы невооружённых людей на строительстве укрепрайонов. Их надо снять, вооружить и приставить к делу. Много невооружённых в штабах. Все ваши мобилизационные планы полетят к чёрту, в прифронтовой полосе и на территориях захваченных немцами. Изымайте оружие со складов и транспорт у гражданских. Пока есть возможность набрать в глубинке для тех же моторизованных частей автомобили, возьмите их и просто реквизируйте. В противном случае они могут достаться немцам.

Пятое, берегите людей! Эта война унесёт миллионы жизней. Не надо думать, что у нас в стране полно людей. У нас их мало. А убитый не будет пахать землю, не встанет за станок, не создаст семью и не родит детей. И нас станет ещё меньше. К примеру, дот стреляет до последнего, пока есть патроны и в амбразурах видны цели. Но какой смысл сидеть в доте, если противник укрепрайон уже обошёл, а теперь тыловые сапёры подползают сзади и методично взрывают дот за дотом. Какие сигналы предусмотрены для отхода пулемётных батальонов, если вы не считаете их смертниками? Куда они должны отходить, кто должен прикрывать их отход. Тоже самое, с пограничниками. Один выживший пограничник трёх бойцов стоит. Беречь жизни бойцов — главная задача командиров и политработников. Заставь бойца выкопать окоп полного профиля — и его недостанет пуля, заставь откопать траншею, и боец сможет выйти из-под миномётного обстрела. Красноармейцев надо учить воевать, грамотно, стойко, умело. Командиров принимать правильные решения и управлять взводом, ротой, батальоном, полком. Чтобы командир мог с гордостью сказать, я взял эту высоту без потерь! Чем меньше потерь, тем лучше командир. Значит, у него лучше обучены войска, более грамотный штаб, хорошее снабжение, и верные командирские решения.

В заключение, хочу сказать, что, как бы ни складывалась обстановка, вы всегда должны твердо верить: Враг будет разбит! Победа будет за нами!

— Какие будут вопросы? — традиционно спросил Глеб.

Вопросов оказалось много. Спросили даже, какое образование он имеет. На что сержант ответил: — Институт иностранных языков и программа подготовки Осназа. Диверсант я, по военной профессии, и этого не скрываю. На вопрос, Помогут ли Ангелы — Хранители? — ответил утвердительно, добавив угрожающе: — Наши павшие, нас не оставят в беде!

После этого вопросы прекратились, и Глеб убыл в батальон.

 

Глава 13

В кабинете сидело двое: командующий и начальник штаба армии. Остальные командармы улетели к местам службы. Оригинал документа самолётом отправили в Москву, Верховному Главнокомандующему. Копию отослали начальнику Генерального Штаба и командующему округом. Машинистку, что печатала и размножала документ, упрятали в камеру при штабе, поставив стол и машинку, пообещав солидную премию за ударный труд и свободу после 25-го числа. Естественно взяв расписку о неразглашении.

Армейский особист тоже оказался не лыком шит, застенографировал всё выступление Хранителя. И даже сумел задать толковый вопрос о бомбёжке венгерского города. Выяснилось, что бомбардировщики без опознавательных знаков планируют нанести удар 27 июня по венгерскому городу Кошице, с многочисленными жертвами гражданского населения. Бомбы должны быть советскими. Это послужит поводом к войне с Венгрией. Как предположил Хранитель, скорее всего, удар будет нанесён нагло средь бела дня.

— И как тебе Наш Хранитель, Николай Петрович? — спросил Музыченко своего начальника штаба.

— Если честно, Иван Николаевич, то узнал для себя много нового. И даже как-то такая мыслишка закралась, что мы с тобой не делом занимались, а штаны просиживали. Но теперь хоть есть направления для работы. Мы, фактически дел уже наворотили. Все шифровки Генштаба об ограничениях послали далеко и надолго, оборону к 22-му займём по всей границе, укрепрайоны усилим, части подтянем поближе, связь с УРами проложим, кулак соберём. А дальше надо работать, по тем вопросам, что Хранитель осветил. Ну а самим Хранителем, я просто восхищён. Он за день проделал огромную работу. Мне особист доложил, тот ремонтно-восстановительный батальон тридцать второй дивизии, где появился Глеб, за 18-е июня отремонтировал четыре танка и два тягача. Организовал охрану месторасположения, возвёл две пулемётные караульные вышки. Планируют ещё шесть танков восстановить до 22-го, организовать две группы разведки маршрутов. Выписана накладная на получение оружия и взрывчатки. Наверное, Глеб по специальности поработать хочет. И всё это проделано за день, не считая написанных документов и проведённых бесед. Я тут поговорил с командиром тридцать второй дивизии, когда они, вместе с начальником штаба, мне предварительные распоряжения представляли. И выяснились интересные вещи. Хранитель Глеб прислан ангелами к конкретному человеку — командиру РВБ старшему лейтенанту Михайлову Борису Алексеевичу. С конкретной задачей не дать ему погибнуть во время боевых действий. Хранитель этого, кстати, не скрывает. Вот он и занимается старлеем и его батальоном. А всё остальное, что он делает — это так, попутно.

— Это для меня новость. И чем же Борис Михайлов отличился, если к нему Хранителя приставили?

— Сейчас особисты аккуратно копают его биографию, но ничего особенного в ней нет. Хранитель говорит, что не знает причину, но знает, почему прислали именно его. Глеб приходится Михайлову родственником, а у ангелов на родстве свои заморочки. Считается, что родственник — лучший из возможных Хранителей.

— Ну а ты что думаешь по этому вопросу?

— Считаю, что старший лейтенант Михайлов далеко пойдёт. Ангелы смотрят в будущее и воспитывают воинов, способных защитить нашу землю. Будет новый Нарком, или новый Святой, погибший за православную веру.

— Да, совсем неожиданный поворот! — сказал Музыченко. — Мимоходом, а сколько дел уже полезных сотворил. Я договорился с командармом — 26, генералом Костенко. Он нам два авиационных полка пришлёт в помощь, надо будет подобрать два аэродрома пустых на юге где-то и подготовить всё обеспечение. Перелетят вечером 21-го июня. И стрелковую дивизию обещает. Первый полк эшелоном тоже двадцать первого подойдёт. Разгружаться будет под Луцком, у командарма — 5. А вот второй, если успеет, и не разбомбят на путях, выгружаться будет у нас, вместе с артиллерией. Но раньше утра двадцать второго не успеет. Надо им станцию выгрузки в лесном массиве подобрать, чтоб не разбомбили в первый день. И зенитками по возможности прикрыть. Новые аэродромы, кстати, тоже. Командиру авиационной дивизии я фитиль завтра, точнее уже сегодня, — посмотрел командарм на часы, — вставлю, и за патроны к пулемётам, и за истребителей, которые даже своих самолётов не знают, и за маскировку с рассредоточением. Пусть только попробует аэродромы не подготовить, как следует. Кстати, части технического обеспечения этих придаваемых полков на автотранспорте утром уже выедут, пусть встречает. А Хранитель правильно говорит: Не хрен боями из Москвы руководить. Мы тут сами лучше знаем, где соломы постелить, где штыком ударить, а где танком прокатать! Ладно, давай ещё по стакану чая, время уже к семи подбирается, и будем службам задачи нарезать, командиров собирать и распоряжения доводить. Да, пока я не забыл, назначь двух офицеров из оперативного отдела, пусть возьмут схемы Струмиловского и Рава-Русского укрепрайонов, создадут группы по 5–6 человек от прикрывающих дивизий и пулемётных батальонов, облазят все доты сверху донизу. К вечеру мне нужна конкретная картинка, где есть гарнизоны, где нет, где нет ничего, где не достроено, но гарнизон посадить можно. Где открытые бреши и сколько войск потребно, чтоб их закрыть. Где надо усилить артиллерией, где танками, где просто сажать пехотные части в оборону. Рекогносцировочную группу пусть переоденут в красноармейскую форму, чтобы не привлекать внимание немцев. Особист им потребуется обязательно, а то возникнут трудности с допуском и режимом. Документ соответствующий пусть оформят, я подпишу. Начальник инженерной службы пусть план составит подрыва мостов. Где, кто, сколько взрывчатки, где брать, ответственное лицо за каждый мост, дублирующие варианты уничтожения, кто контролирует работы и подрыв. Я не хочу, чтобы на Львов по яворивскому шоссе из-за не взорванного моста парадным строем наступали немецкие танки.

 

Глава 14

С утра Глеб пытался заставить Михайлова гнать всех на физзарядку с голым торсом. Сначала разминочные вольные упражнения, затем бег.

— Ты пойми, Боря, если они хотя бы недельку побегают, то смогут и в атаку сходить. Вообще пехотинец должен как можно больше бегать, чтобы развивать выносливость. Ты в училище кроссы бегал? Бегал! А почему сейчас не бегаешь?! Я научу тебя передвигаться волчьим скоком. Это такой бег, который отнимает меньше сил и весьма скоростной. Им разведка бегает на большие расстояния. Суть метода проста — сто метров бежишь изо всех сил, сто идёшь шагом, восстанавливая дыхание, потом опять бег, потом шаг и так далее. Дышать желательно через четыре шага. Четыре шага пробежал — вдох, ещё четыре шага — выдох. Когда люди втянутся и окрепнут, дистанцию бега надо увеличить до двухсот метров, потом до трёхсот и так далее. Все командиры взводов на зарядку выходят вместе с подчинёнными. Должны показывать пример, а то бойцы начнут отлынивать. После зарядки дашь время полчаса сходить в туалет, умыться, привести в порядок территорию. Ты вокруг посмотри, всё кругом бычками заплёвано, а у тебя здесь топливо, снаряды, техника. Смастерить курилку никакого труда не составляет. Старшина за полчаса вкопает пустую бочку, а плотник соорудит за час две лавочки. И будет у тебя территория чистая, появится место, где комсоргу беседу провести, и людям на пять минут расслабиться. У тебя фактически в батальоне сесть негде. Два стула только в канцелярии, да две табуретки у тебя с замом. Народу даже письмишко написать негде.

— Глеб, через три дня война. Никого мы не натренируем, только время даром растратим. Пусть эти полтора часа на пользу дивизии пойдут. Сейчас оружие получать, потом чистить, пирамиды изготавливать. Вот не могу решить, что с оружейной комнатой делать. Караульная палатка мала, сто винтовок там не разместишь. Пехоте, конечно пирамиду прямо внутри палатки поставим, дневальный за имуществом и оружием следить будет. А вот что с нашим оружием делать, ума не приложу.

— Самое простое — построить сарай три на пять метров с двумя воротами. Туда разместить всё оружие батальона. У тебя три взвода. Делается три коридора по метру. Вход и выход с разных сторон. На левую стенку каждого коридора на крючки вешается оружие и подсумки с патронами. Боец пробегает по коридору забирает свою винтовку и амуницию и бежит на выход. Получить оружие всем батальоном можно за две минуты. Можно использовать машины. У тебя четыре специальные машины с закрытыми кузовами, возможно, удастся разместить оружие внутри. Третий вариант — сделать навес около часового, туда сложить прямо в ящиках, повзводно. В каждом ящике их по пять штук. На взвод — шесть ящиков. Сделать еще по ящику для хранения подсумков с патронами. Цинки и пулемёты хранить в карауле.

— На сарай надо время и доски. Досок нет, надо где-то доставать. И его, возможно, придётся бросить. А бросать новый сарай жалко. Идея с навесом мне больше нравится.

— Тогда сделай ещё проще, загрузи всё в грузовик, закрой брезентом и потренируй пару раз личный состав в получении оружия по тревоге. Преимущество огромное — оружие всегда будет загружено на транспорт. Выдавать можно с трёх бортов. Единственное, придётся усиленно охранять, чтоб не угнали машину, или кто-то не унес винтовку на продажу. Поэтому её надо поставить прямо у палатки караула, а бодрствующей смене вменить в обязанность каждые полчаса, час машину осматривать.

— Да, это идеальный вариант, — согласился комбат.

Он вызвал старшину, озадачил насчет курилки и стола с лавочками для написания писем и чистки оружия. Приказал после обеда взять людей из взводов и подмести территорию. Поинтересовался насчёт брезента. Брезент у старшины был, зелёный прорезиненный, как раз на грузовик.

В семь часов утра, взяв две машины, Михайлов уже ехал на склад. Начальник склада вооружений старшина Рябинин Кондрат Иванович, сорока двух лет, был старым и опытным в складском деле человеком. Уже по одной заявке, он понял, что к нему пришёл не просто получатель, а особый получатель. Обычно заявка проходит долгий путь через штаб, где отметится и зам по вооружению, и тыловик, а комдив лишь утверждающую подпись поставит. Здесь же сразу стояла резолюция комдива: "Выдать полностью!" После резолюции стоял восклицательный знак, а он означал, что действительно полностью и даже сверх того, что было в заявке. Такая заявка на его памяти в этом году была всего одна — получал подполковник из штаба армии. Склад был большим, достался ещё от поляков. Всякого добра хранилось много, еще со времён десятой дивизии, на базе которой начали формировать механизированный корпус. А склад перешёл в ведение вновь сформированной тридцать второй. Рябинин как служил на одном месте, так и продолжал служить. Был он отличным знатоком вооружения, и его ценили, за правильную подсказку и умный совет.

Винтовки на складе имелись. Старшина подвёл их к ящикам, показать товар. Глеб сразу обратил внимание, что отдельным штабелем стояли ящики покороче.

— Боря, спроси его, может и карабины имеются?

Комбат сразу озвучил вопрос.

— Есть карабины, но только для тыловых подразделений, — ответил старшина.

— А мы, по-твоему, откуда? Мы ремонтники, как со штыком в танк лазить?

— Да, со штыком в танк не залезешь, — согласился Кондрат Иванович. Эти карабины остались ещё от кавалерийской дивизии и два года только место занимали. Он перешёл к другому штабелю и открыл ящик. Карабины были хорошими. Можно сказать новьё. Лак на прикладах блестел, воронение нигде не потёрто.

— Берём! — категорично сказал комбат. Он позвал бойцов и те стали выносить ящики поближе к выходу. Приказал проверить наличие шомпола, принадлежностей и прицельных приспособлений.

— Если что-то будет не так, поменяем, — сказал кладовщик, — у меня их ещё двести штук, — и дал расписаться комбату в ведомости. Девяносто шестой карабин отдал тоже в ящике, убрав оттуда два лишних.

— Боря спроси, может пара прицелов снайперских имеется?

— Да, имеется две штуки, но я бы не хотел их отдавать, поскольку на складе больше нет.

— А один дадите, Кондрат Иванович? — тут же въехал в тему комбат.

— Один дам, — сказал Рябинин, и вынес коробочку.

Автоматов удалось выклянчить четыре (для всех офицеров), мотивируя тем, что им в разведку ходить, к каждому по четыре рожковых магазина. Радиостанции взяли две танковых 71ТК-3 тридцать девятого года выпуска с улучшенной элементной базой. Узнав, что будут ставить на автомобили, к ним кладовщик выдал по два стартовых аккумулятора для передатчиков и комплект батарей БАС-80 для запитки приёмников. Полагались ещё четырёхметровые штыревые антенны.

Быстрее всего Рябинин отобрал всё взрывоопасное, что значилось в заявке. Оказывается, раньше он был сапёром. Воевал в финскую, был ранен, после ранения из-за плохо сгибающейся ноги назначили заведовать складом. До этого служил под Киевом, затем освобождал Западную Украину, а дивизию, передислоцировали во Львов. В начале этого года перевёз сюда жену и дочь. Снимают комнату у местного куркуля. Дочь кончила семилетку, но здесь дальше пока учиться негде. Хочет пристроить своих женщин на работу в какой-нибудь воинской части. Но вакансий пока нет. В городе тоже с работой не густо.

Когда речь зашла о пистолетах, Кондрат Иванович, сказал:

— Пойдёмте, я вам кое — что покажу, если уж вы в разведку собираетесь. Здесь у меня ещё один отсек небольшой есть, от поляков остался.

Старшина открыл дверь, отомкнув замок и включил свет.

— Вот, — подвёл он их к ящику, уставленному деревянными кобурами. — Польский пистолет Вис-35, девять миллиметров, как и ТТ восьми зарядный. Кобуру можно пристегнуть в качестве приклада. Хорошая штука, бьёт наповал, рекомендую! Патроны, правда, немецкие, но по сто штук на ствол я найду.

— Боря, бери пять штук и не думай! — завис над плечом Глеб. — Патроны всегда у немцев добудем.

Комбат достал из кобуры пистолет и осмотрел. В руке тот сидел как влитой, весил, однако, чуть больше ТТ. Ему не нравилась деревянная кобура, чай не комиссары с деревянными коробками маузеров бегать. Расколется ещё, когда в танк ныряешь.

Кондрат Иванович словно почувствовал:

— Если не нравится деревянная кобура, то есть и кожаная, только кожа жёлтая. Да и в нашу кобуру, от револьвера, он вполне заходит, если чуть разрезать, где ствол. Могу кобуры и отдельно выдать, их у меня избыток.

— Беру! — согласился Борис. — Пять штук и пять кожаных кобур к ним дополнительно. Остальные возьмем ТТ.

Старшина быстро нашёл подходящий ящичек и сложил туда запрошенный товар. Накидал сверху пачек с немецкими патронами.

— Борис, спроси старшину, может у него и противотанковые ружья польские есть?

Боря спросил. Ружья имелись — шесть штук. Каждое в твёрдом чехле с замками. Решили одно взять.

— Только смотри комбат не ошибитесь, когда стрелять будете, — проинструктировал старшина, когда принес патроны в пачках по двенадцать штук. Патроны смотрелись непропорционально — толстая и длинная гильза заканчивалась маленькой пулькой. — Вот эти — голубые, — учебные, с деревянной пулей. Человека, конечно, убьют, но от чего потвёрже — отскочат. Вот эти — со свинцовой пулей, и только вот эти, с чёрной маркировкой — бронебойные. Патронов к ним мало, поэтому даю десять пачек бронебойных, пять обычных свинцовых и две учебных.

Гранат получили, как запрашивали. Гранаты вещь дефицитная. Нашлись и мины, противопехотные и противотанковые. Старшина сказал что при необходимости может десятка два выдать.

На всё это получение оружия ушло два часа. Хорошо, что Борис своего зама оставил на хозяйстве. Бойцы уже должны были позавтракать и приступить к работам. Уже перед выходом из склада, Глеб сказал комбату:

— Ты намекни ему, что обстановка накалилась и ожидается массовое нападение бандеровцев. Семью, если объявят эвакуацию необходимо тут же отправить подальше. На склад наверняка нападут, если туго придётся, может к нам перебраться, тут двести метров всего. Сапёры опытные нам нужны.

Боря всё сказанное выложил и даже в сторону забора с вышками махнул:

— Если приспичит, Кондрат Иванович, мой батальон вон за тем забором, где вышки караульные. Тоже готовимся к встрече. Рад буду вас видеть целым и здоровым. И транспорт у нас есть, место в машине всегда найдём. А семью, всё же, отсюда отправьте, целее будут.

Старшина Рябинин сказал спасибо, на этом и распрощались. А комбат даже не подозревал, насколько слово эвакуация больно хлестнуло по чувствам заведующего складом. В тридцать девятом, старшину уже эвакуировали. Освобождали госпиталь от раненых перед наступлением на Карельском перешейке. Эвакуировали их автомобильным транспортом к железнодорожной станции, а там уже санитарными поездами в крупные города. Нет, их не выбрасывали в мороз и неизвестность. Постелили в кузова грузовиков сено, тепло одели. На Кондрата медсестра даже надела один валенок, второй подложила под раненую ногу, завёрнутую поверх бинтов еще и куском шинели. Укрыли двумя одеялами и поехали. Ехать было два часа по заснеженной дороге среди елей и сопок. Но то ли у них была совсем убитая полуторка, то ли плохой водитель, то ли не повезло, но на середине пути машина встала. Шофёр, поковырявшись полчаса в моторе, попросил у них прощения и ушёл за помощью. Когда их через шесть часов дотащили до станции, из пятерых, лежащих в кузове выжило только двое. Не любил старшина после этого слово "эвакуация". Плохое это слово.

Но комбат не зря предупредил, попросив не болтать. Жену и дочку надо под бок, благо на складе койка есть, лягут. А сам он на ящиках устроится, на шинельку ляжет, шинелькой укроется. Ему привычно. И пулемёт надо поближе к воротам установить, а то и два. Стены толстые, каменные, окошки маленькие, с решётками. Расположены высоко, без лестницы не достать. Из ящиков надо семье в дальнем углу загородку выложить, чтобы случайной пулей не зацепило, и кровать туда же переставить. В обед придут наведать, вот он их и озадачит. Вещей то у них немного, пара узлов всего, перетащат. Хозяину надо сказать, что ему дали отпуск на месяц, через месяц вернутся. Склад с восемнадцати часов опечатывался и охранялся двумя часовыми. С сегодняшнего дня ввели круглосуточную работу. Может и охрану усилят. Если что, телефон со штабом есть, кабель в землю закопан, просто так не перережешь. Помощь всегда можно вызвать. А это значит продержаться ему надо полчаса. А вот подходы заминировать сам Бог велел. Перед воротами и у окон!

Старшина прикрыл дверь склада на засов и пошёл работать. Работы у него сегодня, помимо должностных обязанностей, было много.

 

Глава 15

Опытный в нуждах солдат Рябинин выдал патроны не только в цинках, но и две тысячи штук в обоймах. Карабины сгрузили с машины для чистки, автоматы вручили офицерам. Лейтенант Петров как раз закончил занятие по танковому пулемёту Дегтярёва. Рассказал, из каких частей состоит, показал сборку и разборку, порядок изготовки к стрельбе, порядок заполнения диска патронами. Бойцы слушали внимательно и танкисты, и пехотинцы в особенности. У стрелкового взвода имелись свои два ручных пулемёта, но пехотные — ДП. Весь стрелковый взвод посадили за чистку и смазку оружия. Старшина обеспечил ветошь и масло, расстелил полосу брезента, чтобы не растеряли части от карабинов. Два бойца набивали подсумки обоймами. Подсумки старшина выдал хорошие, сдвоенные, в каждый отсек укладывали по три обоймы. Шесть обойм на подсумок — тридцать патронов. На бойце два подсумка, носимый боекомплект на ремне — шестьдесят патронов. Не густо, конечно, но если метко стрелять, полроты положить можно. Тем более запас всегда можно пополнить из солдатского вещмешка или из цинка.

Прежде чем посадить пехоту чистить оружие, Глеб посоветовал комбату толкнуть речь, чтоб народ не обижался и проникся моментом. Комбат, построив взвод, речь толкнул:

— Товарищи бойцы, вы присланы сюда для охраны ремонтно-восстановительного батальона. Главная задача батальона — ремонтировать танки, поскольку танки — основное оружие нашей дивизии. Сейчас ваши товарищи выполняют приказ командира дивизии по ускоренному восстановлению танков. И не могут отвлекаться на чистку оружия, иначе сорвут выполнение боевой задачи. Планируется отремонтировать за три дня роту танков. Это очень большой объём работ. А оружие, полученное со склада, нуждается в чистке. Давая им возможность работать по ремонту боевых машин, вы тем самым тоже участвуете в выполнении боевой задачи батальона. Имейте в виду, эти люди никогда не имели личного оружия. Сегодня им его будут вручать! А вручить мы должны чистое, смазанное и надёжное оружие, способное без промаха бить врага! Наш батальон усилится на роту стрелков, а рота — это серьезная сила! Вот и покажите им, не специалистам по стрелковому вооружению, как опытный боец Красной Армии должен содержать своё личное оружие. Выявленные недостатки докладывать лейтенанту Рогову. Я на вас надеюсь, товарищи красноармейцы. К чистке карабинов приступить!

Танкистов отправили обслуживать технику. Комбат ставил задачу Петрову к обеду иметь танки, полностью готовые к выходу. Заправленные, загруженные боеприпасами, с проведением положенного технического обслуживания и проверкой связи.

Позавтракали, тем, что оставил старшина, а в десять часов, укомплектовав отремонтированный БТ пулемётом, поехали на танке к связистам. Танк был их родной, стоял в ремонте три месяца — полетели полуоси катков. И надежды на скорое получение запчастей не было. Командир батальона связи майор Найдёнов готов был расцеловать Михайлова, но тот не дался. Договорились полюбовно — связисты пришлют специалистов, для быстрой установки радиостанций на машинах.

Через полчаса прибежали два взъерошенных паренька с инструментом и с отчаяньем вздрюченных павианов, начали требовать немедленно, именно немедленно! предоставить им машины и радиостанции, которые они должны прикрутить к машинам за полчаса. Командир связистов засёк норматив, и сказал, что если они не уложатся, то отмодулирует их по амплитуде и вышлет телеграфом родным мамкам с обратной квитанцией, чтобы не рожали больше таких ублюдков, не способных установить радиостанцию в отведённое время. Если же мамки их в отмодулированном виде не примут, то направит их в телефонисты, и они вечно будут лежать в грязной луже, сжимая зубами, для лучшего контакта, зачищенные концы проводов. Чтобы при каждом вызове, или вращения ручки телефона, двенадцать вольт ударяло им в бошки, прочищая тупые мозги.

Машины и радиостанции связистам предоставили, и работа закипела. Но Михайлов долго стоял в задумчивости, пытаясь осмыслить, что же ему сказали эти два красноармейца.

— Не бери в голову, Борис! Связист просто пошутил нал молодыми бойцами. У связистов подначек ещё больше чем у моряков. Эти бойцы просто связных терминов не знают, поэтому пугаются. Ничего страшного он им не пообещал. Это метод обучения такой. Обычно — рассказ, показ, тренировка. Здесь же — рассказ, показ, ругань. Эта метод обучения от царской армии пошел — рассказали, показали, если не так сделал — в морду дали. Рассказали, показали и опять в морду. Человек очень быстро усваивает то, чему его учат. У китайцев или японцев до сих пор палками при обучении бьют. А поскольку в Красной армии телесные наказания отменены, то вместо мордобоя применяют психологическое воздействие. Рассказали, показали — обругали. Нечасто, но попадаются люди, у которых всё существо противится учёбе. Учеба — это ведь труд, и труд тяжёлый. А человек привык жить лодырем, и учиться не хочет. Такого пока не изобьёшь, как следует, так и будет дураком прикидываться. Заставлять таких людей надо, а проще всего физическим воздействием. Но меня смущает здесь одно, ты ведь договаривался с майором по-деловому, а он необученных связистов прислал. Так обычно не делают.

Ровно через полчаса прибыл ещё один связист — сержант. Представившись сержантом Рукавишниковым, он запросил у Михайлова разрешение на проверку работы подчинённых и вхождение в связь с радиостанцией батальона связи. Такое разрешение Михайлов дал.

— Ну что, дятлы телеграфного ключа, закончили? — обратился он к бойцам.

— Так точно, товарищ, сержант!

— А почему тогда связь не проверили и на батальон не вышли? Я уже все пальцы стёр о веньер, вращая его туда-сюда!

— Приказ комбата был только установить, в отведённый норматив.

— Ладно, поверим и проверим! — сказал Рукавишников, запрыгивая в кузов первой машины.

— Так, — бормотал он, ползая вокруг рации, — корпуса поставили на подпружиненный каркас, это правильно — не растрясёт. Провода подключили верно, крепление надёжно, — подёргал он за клеммы питания. Включил, и, не ожидая прогрева радиостанции, перелез в соседнюю машину.

— Евсюко-о-в! — заорал он голосом раненого бегемота. — Мухой сюда! Ты что не видишь, шуруп у тебя через бортовую доску вылез и металла коснулся. Здесь же искрить будет! — ткнул сержант пальцем. — Вывернуть, в отверстие всунуть маленький кусочек изоленты, шуруп откусить на пять миллиметров и снова завернуть! — распорядился сержант. Подождав, пока подчинённый устранит дефект, он включил и вторую радиостанцию на прогрев. Связь он проверил в течение десяти минут в телефонном и телеграфном режиме. Затем заставил водителей завести машины и проверил связь на ходу, катаясь по расположению. Построив своих бойцов, он сказал:

— Ну, что ж, дятлы! (Дятлы — жаргонное название радистов!) с установкой коротковолновой станции 71 ТК-3 вы справились! Поэтому комбат не будет вас модулировать по амплитуде. Но смотри, Евсюков, будешь так криворуко работать, он тебя в умформеры определит. Будешь всю службу переменный ток в постоянный преобразовывать и наоборот. Инструмент проверить и бегом в часть! — распорядился Рукавишников.

— Товарищ командир батальона, — обратился он к Михайлову. — Радиостанции установлены и проверены. Функционируют нормально. Какие будут замечания?!

— Замечаний пока нет, а вот проверим на маршруте разведки, тогда и выскажем претензии.

— Для разведки они слабоваты, на ходу 15 километров достают, на стоянке тридцать, — пояснил связист.

— Других, к сожалению, у нас нет, — сказал Михайлов.

Глеба как торкнуло.

— Боря, а ты заведи его к себе в кабинет, я попробую его озадачить на предмет увеличения дальности связи.

— Пройдемте со мной, — приказал он сержанту. — Я напишу записку для майора Найдёнова. — Кстати, а что он так обрадовался этому танку?

— Это командирская машина, там и связь помощнее сделали, да и привык к ней комбат. Прыгнул в танк и поехал куда надо. Всё не пешком ходить.

Зайдя в канцелярию, Михайлов первым делом озадачил писаря.

— Маэстро, надо составить ведомость получения и закрепления оружия. Сейчас бойцы проводят чистку и раскладывают по ящикам карабины. Составить ведомость, чтобы каждый боец мог расписаться за получение оружия. Поскольку карабины пока будем хранить в ящиках, сделать на каждый из девяноста шести штук бумажную бирку — номер оружия, звание и фамилию бойца. Сегодня после обеда будем вручать. На ящиках краской написать номера взводов, чтоб не путались. Свой карабин заберёшь сюда, будешь хранить здесь. Позже составишь ведомость, на всё вооружение, что мы получили со склада, вот накладная!

Прошли в комнату Михайлова.

— Присаживайтесь, сержант, — показал Борис на табурет. Он взял листок бумаги и под диктовку Глеба начал писать:

"Командиру отдельного батальона связи в/ч 9698. В целях увеличения дальности связи (в два-три раза) направляю вам для рассмотрения, изготовления и опробования схему коротковолновой антенны. Производство антенны требует минимальных затрат и времени. Надеюсь иметь такую антенну к 21.06.41 г.

19.06. 1941 г. Командир РВБ ст. лейтенант Михайлов".

— А теперь, Боря, возьми чистый лист, напиши "Секретно" и озаглавь:

Широкополосная, направленная, зигзагообразная коротковолновая антенна с решётчатым отражателем.

Пиши с новой строки: Антенна состоит из двух частей: зигзагообразного вибратора и решётчатого отражателя (рефлектора). Плоскость антенны располагается в вертикальном положении. Вибратор расположен на определенном расстоянии от отражателя. Смысл работы: отражатель гасит один лепесток диаграммы, усиливая второй, рабочий. Размеры антенны подобраны для танковых радиостанций 71-ТК. Антенны могут быть установлены на бортах автомобилей. Пишешь подзаголовок: Зигзагообразный вибратор, и попытаемся изобразить картинку. Можешь взять линейку, можешь рисовать от руки. Представь себе, Борис два квадрата, которые стоят на углах, рядом друг с другом. Вон у тебя рядом газета лежит. Нарисуй два квадратика рядом, поставив их на углы. Нет, ты нарисовал их рядом, но не вместе, они должны углами соприкасаться, как будто за руки держатся. Да, вот так. А теперь рядом нарисуй таких же два квадратика, но в соприкасающихся углах верхняя линия не должна касаться нижней. Отлично. А теперь этот вибратор нарисуй по линейке на листе, но размером раза в три побольше, там потом размеры будем ставить. Стоп до конца не доводи. В середине между зигзагами должен быть зазор. Вот, правильно! Отлично, у тебя получилось два квадрата в одной точке не соединённые друг с другом. Слева ставишь букву "А", справа "Б", делаешь пояснительную надпись: А и Б — точки крепления вибратора к рефлектору металлическими стойками. Теперь в середине, где квадраты почти соединяются, ставишь буквы "В" и "Г". Пишешь: точки В и Г — места подачи питания на антенну. Скреплены диэлектрической пластиной. Теперь проставляем размеры.

Глеб начал вспоминать, что там насчитали американцы из Массачусетского технологического и диктовать размеры вибратора.

— Да, еще напиши: Вибратор изготавливается из трубки диаметром десять миллиметров, при отсутствии, из проволоки толщиной восемь миллиметров. Обод рефлектора из проволоки 6 мм, решётка из проволоки 4 мм.

В общем, затея с антенной заняла минут сорок времени. Глебу еще пришлось растолковать сержанту рисунок, и как проще сделать. В этой затее он уверен не был.

Потом пошли осматривать поставленные сторожевые вышки. Сегодня уже планировалось посадить туда по два человека с пулемётом. Сержанту не понравилось довольно хлипкое ограждение из тонких брёвен. Пуля из винтовки пробьёт его на раз. Решено было при наличии мешков, две стороны выложить мешками с гравием, если не найдут, сделать дополнительную стенку внутри и засыпать промежуток гравием. Посты у машин и танков решили снять. С вышек всё прекрасно просматривалось. Ночью выставить вооружённого бойца и на КПП. Пусть прикрывает, как может, и со стороны своих. Среди них, наверняка, есть и чужие.

— Дзот там надо небольшой поставить на один пулемётный расчёт, — подсказал Глеб. — А вот там, с обеих сторон забора, пусть плотник сделает потайные калитки, оторвёт несколько досок и поставит их на петли. Засов и замок обязательны. За калитками, в метрах двух от забора выкопать ночью круговой окоп для пулемёта и замаскировать. Можно будет нападающим во фланг ударить. Тогда всю нашу территорию пулемётами прикроем. Бандеровцам до нас не добраться. Будешь инструктаж караула проводить, скажи, чтоб на вышки брали винтовки. Один боец по вышке ходит, второй внутри сидит и не показывается. Пулемёт не светить, держать на полу. Вздёрнуть его на барбет — одна секунда. Пусть думают, что у нас здесь один часовой с карабином. Надо еще штуки четыре ракетницы добыть и ракет разных, включая осветительные, чтоб ночью можно было подсветить атакующих. Две на вышки отдать, две в разведку забрать.

— Ближе к вечеру, — продолжил Хранитель, — советую командиру дивизии доложить по отремонтированным танкам. Пусть в подразделения забирают. Их там тоже экипировать еще надо. Наверняка сегодня ночью дивизия будет двигаться.

— А мы? — дёрнулся Борис.

— Тут уж как приказ будет. Но по маршруту выдвижения дивизии всё равно придется разведку с тягачом посылать. Наверняка кто-то сломается. Может, нас еще ночью к техническому тыловому замыканию пристегнут.

Работы в расположении батальона кипели. В двенадцать часов, всех свободных переключили на рытьё окопов и щелей. Благо, у красноармейцев, закончивших чистку оружия, имелись сапёрные лопатки. Еще с десяток лопат нашлось у водителей, пяток сняли с ремонтируемых танков.

Борис приказал неисправные танки стащить по четыре танка вплотную друг к другу и щели рыть под танками. Башни развернуть в разные стороны. Решение было правильным. Под бронированной крышей будет спокойнее, и укрытий не видно. При необходимости можно и из пушек открыть огонь. Появилось три бронированных квадрата, пересекавших территорию по диагонали. Отпала необходимость делать дот на КПП, группа танков на входе вполне с этим справлялась, с установкой курсового и или башенного пулемёта.

Позвонил командир дивизии, предупредил, что после обеда подъедут два офицера из Львовского НКВД в сопровождении местного особиста, хотят побеседовать. Борис тут же, пользуясь случаем, доложил, что к восемнадцати часам отремонтирует восемь танков, пусть представители полков их примут и заберут. Запросил получение четырёх ракетниц для групп разведок и охраны с осветительными и сигнальными ракетами. Сообщил, что в четырнадцать часов планируется вручение оружия бойцам. Для групп разведок маршрутов техника подготовлена.

— А всего, сколько танков выйдет из ремонта? — спросил Пушкин.

— Один БТ-7 уже отдали связистам, восемь танков сегодня передадим в полки, завтра до обеда планируем восстановить ещё две тридцать четвёрки. Всего одиннадцать, — товарищ полковник, доложил комбат.

— Молодец! Роту танков восстановить за три дня — это дорого стоит!

Посуровевшим в трубке голосом комдив, сказал: Товарищ старший лейтенант, вам и всему личному составу батальона, за успешное восстановление боевой техники объявляю благодарность!

— Служу трудовому народу! — отчеканил комбат.

— Внести в служебные карточки бойцов запись, — распорядился комдив. — За ракетницами пришлёшь в штаб бойца с заявкой, тебе их доставят. НКВДшникам лишнего не болтай, но информацию особо не скрывай. У них приказ наркома Берии. Мы хоть по разным ведомствам проходим, но дело делаем общее.

Комдив повесил трубку.

— Глеб, ты слышал? — представители НКВД прибудут для беседы, всполошился Борис.

— Ну и что? Как придут, так и уйдут. Ты бы тоже заволновался, узнав, что по городу тысячи бандеровцев прячутся с оружием.

— Ты лучше думай о церемонии вручения карабинов. В строй поставишь всех, включая и поваров. Благодарность комдива касается и приданных подразделений. Кстати кадровикам позвони, поинтересуйся, может, они тебе в штат не как прикомандированные, а уже постоянно зачислены.

— Уже поинтересовался, — откликнулся комбат. — Приказом комдива, от вчерашнего числа, красноармейцы переведены в штат батальона. И взвод танков тоже!

— Вот об этом на построении и скажи. Чтоб народ знал, что здесь он навсегда, и воевать всем вместе придётся. Повезло, однако, бойцам — день послужили и уже благодарность от комдива. Так скоро у каждого по медали будет, а потом и по ордену.

— Ты думаешь?

— И не сомневайся, при хорошем комбате — у бойцов вся грудь в орденах, — заверил Глеб. — А командир ты хороший! Кстати, у тебя сейчас с десяток пулемётов. Надо бы с пулемётчиками стрельбы провести и обязательно занятие по отражению воздушного противника. Можешь это лейтенанту Рогову поручить, или сам организовать, если будет время. Ладно, пошли обедать, старшина уже обе кухни привёз. Вовремя со второй кухней подсуетились!

Старшина расстарался на славу. Котел супа из пшеничного концентрата с добавлением картошки и тушёнки, два котла гречневой каши. Котёл компота из сухофруктов. Обед поистине праздничный. Бойцам столько было не съесть, и он рассчитывал кашу пустить на ужин, добавив при выдаче побольше хлеба.

 

Глава 16

Батальон построился. Ремонтники сняли промасленные комбинезоны и в начищенных сапогах и новых пилотках выглядели вполне прилично. Лишь танкисты стояли в своих чёрных шлемах.

— Товарищи бойцы и командиры! Сегодня у всех у нас знаменательный день! Согласно приказа командира дивизии, стрелковый взвод лейтенанта Рогова и танковый взвод лейтенанта Петрова, со вчерашнего числа зачислены в штат ремонтно-восстановительного батальона. Поздравляю вас, товарищи!

Батальон не дружно, но прокричал "Ура!". Три раза, как полагается.

Комбат приложил руку к головному убору и громко, твердо прокричал, чтобы смысл сказанного дошёл до каждого бойца, стоящего в строю:

— За успешное ведение работ по восстановлению боевой техники, командир дивизии объявляет всему личному составу батальона, — сделал небольшую паузу Борис, — БЛАГОДАРНОСТЬ!

" Служим трудовому народу!" — на этот раз дружно прокричал батальон, заставив подняться в воздух стаю голубей, рассевшуюся на заборе.

Дождавшись тишины, комбат сказал:

— Сегодня мы вручаем боевое оружие нашим товарищам. Товарищи красноармейцы, это оружие вручает вам наша Родина! Чтобы вы честно и стойко защищали рубежи Советского Союза от посягательств внешних и внутренних врагов. Пусть глаз ваш будет зорким, прицел уверенным и рука тверда, уничтожая врагов Советской Власти и защищая границы нашего, рабоче-крестьянского государства! К выдаче оружия приступить! Номер оружия занести в ведомость выдачи! Первый взвод ремонта тяжёлых танков — получить оружие! Комбат подошёл к расставленным в рядок, напротив первого взвода, ящикам с цифрой "1". Ассистировавший лейтенант Лукьяненко открыл ящик и достал первый карабин:

Комбат взял карабин и прочитал бирку: — Ефрейтор Сипягин карабин номер 98712!

Сипягин вышел из строя и бегом подлетел к комбату.

— Служи честно! Стреляй метко! — вручил ему карабин Борис. — Сверить номер, расписаться в ведомости о получении, запомнить номер своего карабина, — кивнул он стол, затянутый кумачом, где сидел Маэстро. — После этого встать в строй!

— Есть, — ответил ефрейтор и побежал к столу. Процесс выдачи оружия начался. Затянулся он на целый час.

Когда весь батальон оказался вооружён и люди заняли места в строю, комбат сказал:

Красноармейцы, получившие оружие! Вы, наверное, обратили внимание, что ваши карабины вычищены и смазаны! Бойцы взвода лейтенанта Рогова хотели вам показать, как надо содержать личное оружие. Поблагодарим их за товарищескую помощь! — и комбат первым захлопал в ладоши. Лица пехоты засветились удовольствием.

— Сейчас, оружие уложить в ящики. Его вам выдадут по тревоге вместе с двумя подсумками и патронами. Командирам взводов завтра изыскать время и провести в течении часа занятие по изучению карабина, тренировку по прицеливанию, заряжанию и разряжанию оружия. Сдать оружие и приступить к ремонту техники! — распорядился комбат.

Глеб то, конечно, уже давно засёк, как к их КПП подъехал автомобиль и из него вышли трое командиров. Дежурный проверил у них документы (не постеснялся и не испугался!) и пропустил на территорию расположения батальона. Действий они никаких не предпринимали, просто встали невдалеке от строя (за спиной комбата) и с шагов двадцати внимательно слушали, что он там говорил бойцам. Глеб даже подлетел к ним — речь комбата слышалась отчётливо. Подслушивать, их разговор он не стал. Комбату о посетителях тревожно шепнул Юрка Лукьяненко, но Борька по-прежнему продолжал выдавать карабины, лишь разок скосив взгляд. Когда построение закончилось, он сам подошёл к офицерам и представился, как младший по званию. Дивизионный особист был майором, или маскировался под такого, но комиссарские звёзды на рукавах носил. А прибывшие представители НКВД — капитан и старший лейтенант были одеты по форме, в васильковых фуражках. Майор Лизин коротко их представил: капитан Поршнёв, старший лейтенант Рощин.

— Вы, нам, собственно, товарищ старший лейтенант не нужны. Мы бы хотели переговорить с Хранителем, — начал Поршнёв, видимо старший в этом тендеме.

— Хранитель говорит, что не возражает! Если вас устроит, прошу пройти в мой кабинет, — показал комбат на домик. — Там сейчас никого нет. При необходимости могу выставить охрану.

— Хранитель нас слышит? — спросил Поршнёв.

— Слышит и видит, — пояснил Михайлов. — Это вы не видите его.

— Спасибо, — сказал Поршнёв. — Охраны не надо. Можете заниматься своими делами. Пойдемте товарищи, — сказал он, поворачиваясь к штабу.

На ходу он махнул рукой и из машины выскочил сержант НКВД — водитель, оставшийся у дверей в качестве охраны.

Глеб подождал, пока они соберутся и усядутся в кабинете комбата. Рощин осмотрел мельком все комнаты, на предмет случайных людей. На кровать никто не сел. Принесли из канцелярии ещё один стул. Как только расселись, Глеб начал входить с ними в ментальную связь. Люди из НКВД, с которыми можно будет в дальнейшем связаться в любой момент, ему лишними не были.

— Сейчас все меня слышат, — начал негромко сержант. — Я Хранитель Глеб Ткачёв, — представился он. Прошу задавать ваши вопросы.

Рощин вытащил блокнот и карандаш, что-то черканул там скорописью. "Наверное, дату и время, — подумал Глеб, сразу сообразив из какого ведомства был тот полковник, что конспектировал его на совещании у командарма.

— Начальник Управления НКВД по Львовской области капитан Дятлов хотел бы получить от вас информацию о имеющихся бандформированиях в городе Львове и окрестностях, для правильного распределения сил и выработке решения по противодействию. Цифра в две тысячи националистов нам кажется завышенной.

— Позвольте задать встречный вопрос: Начальник Управления НКВД по Львовской области уже знает ориентировочные сроки нападения Германии на Советский Союз?

— Да, знает. Мы тоже осведомлены о дате, — ответил Поршнёв.

— В таком случае всё несколько проще. Цифра в две тысячи — это моя прикидка в соответствии с мобилизационным планом ОУН. Эту цифру я поясню. Реально боевиков может быть, как и больше, так и меньше. Согласно мобплана ОУН, а мобилизация уже объявлена и проведена, в каждом селе формируется чета, то есть подразделение в пятьдесят человек. В городе — сотня, в крупном городе от нескольких сотен — до куреня (тысяча человек). Львов планируется городом, в котором, после захвата его немцами, будет провозглашено Украинское Правительство. С этой целью вместе с немецкими войсками сюда направляется заместитель Бендеры Проводник ОУН Ярослав Стецько, который и возглавит правительство, созданное в Львове. Поэтому сюда стягиваются значительные силы националистов. Если взять двадцать сёл вокруг города, то это уже тысяча. Тысячу они примерно и во Львове отмобилизуют. Отсюда и цифра. Тем более планируются не только нападения на работников советской власти, но и на подразделения военнослужащих. Оуновцев в первую очередь интересуют оружейные склады, средства связи, склады вещевого и тылового обеспечения. Свои вооруженные отряды они собираются развёртывать в Украинскую повстанческую Армию. А её надо вооружать! Из львовских представителей в правительство планируют привлечь троих — Ивана Климова, руководящего сейчас организацией ОУН в городе, врача — Марьяна Панчишина, и журналиста Льва Ребет. Министром обороны планируют поставить генерала Всеволода Петрива, его замом — Романа Шухевича. Министром госбезопасности Николая Лебедя. Фамилии, возможно, не настоящие.

Поэтому будет обязательно нападение на радиостанцию, с целью захвата неповреждённой, для обращения к украинскому народу. Нападения на тюрьмы, с целью освобождения арестованных националистов и деструктивного элемента. Обстрел будет вестись с крыш, окон, костёлов и монастырей. Имейте в виду, что в городе имеется сеть подземных ходов, весьма подходящая для отхода диверсантов и нападавших. Выступление, скорее всего, начнётся ещё до захвата немцами Львова, как только основная масса наших войск покинет город. Им ведь ещё надо всё захваченное вывезти, а немцы вряд ли позволят вывозить армейские склады. Для уменьшения наших потерь рекомендую создать устойчивые штурмовые группы, куда должен входить сапёр, автоматчик или пулемётчик и пять-шесть бойцов. Сапёр подрывает дверь в здание (квартиру), тут же туда бросается граната и автоматчик перечёркивает всё помещение очередью. Следом врываются бойцы. На коротких дистанциях удобней использовать пистолеты. С винтовкой, бывает, в квартирах не развернёшься. Сначала граната, потом добивание из стрелкового оружия. Лучше бросить лишнюю гранату, чем лишиться бойца. Улицы патрулировать на транспорте и бронетехнике. Стрелять, не раздумывая, на любое шевеление в окне. Население предупредить, чтоб на улицу не выходили. Любой появившийся — враг! Ввести комендантский час. С такого-то — по такое время, нахождение на улице запрещено. Документы проверять у всех, в том числе и у военнослужащих. В нашей форме могут действовать, как немцы, так и националисты. Принципиально важно задержать как можно больше националистов на подступах к городу. Наверняка все поедут сюда с оружием. Проникновение, как правило, звеньями в 3–5 человек. Поэтому — патрули на въезде, скрытые наблюдатели вне дорог. Выявление и уничтожение на подступах. Украинскими националистами планируются еврейские и польские погромы с большим количеством убитых с целью выдавливания из города лиц не украинской национальности и завладения их имуществом. Как таковой, этот город, с враждебным населением, Советскому Союзу не нужен. После войны его нужно полностью расселить. Рекомендую заминировать ряд зданий в городе, производственные предприятия. При занятии города немцами — взорвать. Некоторые участки улиц тоже можно заминировать, чтоб бандеровцы ночами шустро не бегали, да и немцам досталось. Теперь вопрос с тюрьмами. Просмотреть контингент, женщин, детей, случайных, взятых на мелочёвке — выпустить. Осужденных судом, надо расстрелять немедленно. При наличии транспорта подследственных вывозить. Оставлять их здесь нельзя. Советская власть получит две с половиной тысячи ярых врагов. При отсутствии транспорта, всё равно вывозить, но недалеко, в подходящем скрытом месте расстрелять и обязательно похоронить. Набивать в вагон, сколько влезет стоя. Запустить слух, что вывозят в Сибирь. Лучше бы они, конечно, руду или торф для страны добывали, но тут уж как сложится. Лично я предпочитаю отправить в тыл семьи военнослужащих, чем ярых врагов нашего народа. С бытовиками вопрос решайте сами, но считаю, что убийц, насильников, бандитов тоже надо ставить к стенке. Мелких воров оставьте немцам. Пусть у них воруют потихоньку. Немцы их сами потом расстреляют. Вот вроде всё по этому вопросу. Что-то ещё желаете спросить?

— Да! Когда падёт Львовы, если начнётся война? Сколько времени мы имеем на проведение мероприятий?

— На этот вопрос ответа не знает никто. Всё зависит от нас, русских людей, защищающих свою страну. Несомненно, Львов, с его узкими улочками, мощными каменными зданиями удобен для обороны. Здесь можно было создать мощную цитадель и обороняться несколько месяцев. Это крупный транспортный узел и его грешно дарить немцам. Но есть одно большое НО. Население составляют более шестидесяти процентов поляки, двадцать два процента — украинцы. Вера католическая или униатская. Население нам враждебно. Даже немцев горожане будут встречать хлебом — солью. Поэтому упорно оборонять этот город не стоит, тем более перед войсками стоит абсолютно другая задача — не оборонять никому не нужный Львов, а нанести германской армии поражение в приграничном сражении. Но в любом случае, после начала войны неделя времени у вас будет. Вывозите, всё что сможете. Война будет долгой и любые спасённые материальные ценности, промышленные предприятия, а главное люди, станут серьезным подспорьем в нашей победе. Будут бомбёжки, будут нападения бандеровцев. К этому надо готовиться, чтобы понести как можно меньшие потери. Что-то ещё хотите спросить?

— Как нам можно связаться с вами, товарищ Хранитель, если срочно потребуется?

— Вы, товарищ Поршнев, должны очень сильно захотеть со мной переговорить и мысленно прокричать фразу: "Глеб, это я, Поршнёв, помоги!". Если я буду достаточно близко, то войду с вами в связь. Если уж за пятьдесят километров, то тогда извиняйте, связи не будет. Не услышу!

— Спасибо, товарищ Хранитель, я понял! — сказал капитан поднимаясь. Командиры направились на выход.

Глеб ещё успел услышать фразу Лизина: — Как договаривались! Распечатаете со скорописи, один экземпляр информации мне! Второй Командарму!

Поршнёв согласно кивнул, обдумывая в чьи адреса слать шифровки.

 

Глава 17

В шестнадцать часов комбата Михайлова вызвал начальник штаба.

— Мне связист Найдёнов доложил о твоей антенне для раций. Начальник связи, как увидел схему, подпрыгивал полчаса от счастья. Сейчас делают три экземпляра, как проверят, если будет результат, одну вам отдадут. Я, конечно, понимаю, что к этой антенне ты не имеешь никакого отношения, поэтому хочу спросить не тебя, а Глеба: Что-то еще полезное и нужное для управления войсками вы, Хранитель можете предложить?

— Могу, — сказал Глеб, на секунду задумавшись. — Вы знаете, что рабочие частоты у нас и немцев для радиостанций различные?

— Да, знаю, но особо этому значения не придавал.

— У немцев есть подразделения радиоразведки, специально слушающие противника. И оперативно доводящие информацию о всех выявленных перемещениях наших войск. К примеру, идет танковый полк на марше. Танкисты беспрерывно что-то докладывают, доводят распоряжения, то есть вступают в переговоры. Тоже самое, делают лётчики, у кого есть рации. Эти переговоры записываются, переводятся с русского на немецкий и докладываются начальству. Всё это весьма оперативно. То есть, они нас подслушивают, и знают наши распоряжения, не прикрытые специальным шифром. Могут примерно определить район сосредоточения войск по интенсивности радиосообщений. Это не так сложно технически, требуется две разнесённые радиостанции, которые определяют пеленг. Точка пересечения даст искомый квадрат. Против этого выработаны приемы, первый из них — радиомолчание. Второй — координатное запутывание противника, третий — передача сообщений короткими кодами. Для радиомолчания нужна только команда. Рации включаются на приём, в эфир выходит только командир. Поэтому нельзя определить по интенсивности переговоров количество войск. Выдала одинокая рация какое-то распоряжение и опять молчит. А что там за этой рацией, танк, полк, дивизия — неизвестно. Для координатного запутывания противника используются карты, подготовленные штабом. Надо иметь в виду, что русские топографические карты у немцев есть. По бокам любой карты имеется оцифровка квадратов. Командирам выдаётся бумажка, и они карандашом наносят новую оцифровку, предложенную штабом, на свои карты. Она может быть как цифровая, так и цифробуквенная. То, есть, это будет уже не квадрат к примеру 56–32, улитка 3, а 2Б- 8А, у-3. Передача этого квадрата в радиосетях ничего немцам не скажет. Наиболее хорошо скрывает от противника действия войск передача кодовых сообщений. У каждого радиста сигнально-кодовая таблица, простейшая, написанная от руки и выданная на сегодня, или на неделю штабом. А там написано: 1234 — начать движение, 2233 — стоп, 5555 — вижу противника, 4567 — сломался, двигаться не могу, 3232 — закончилось топливо, 3545 — нет снарядов, 1111 — танк подбит, 6666 — веду бой, 1991 — прошу помощи, 2244 — внимание. Ну и так далее, десятка два команд или сообщений. Во-первых, при этом очень сокращается время нахождения радиста в эфире, во-вторых, сходу понять такое сообщение немцам не удастся. Поменяли цифры на бумажке — уже новая сигнальная таблица. Весьма удобно, радисты быстро привыкают. Отбарабанил в эфир четыре цифры и всё. Можно и на три цифры сделать. У каждого батальона может быть своя таблица, для внутреннего употребления. Можно и адреса передавать, вместе с сообщением, например: 2315 5555, означает: 2-й полк, третий батальон, первая рота, пятый танк вижу противника, 0020 5555 — командир второй роты вижу противника.

— Мне понятно, — сказал начальник штаба. Этими нововведениями мы улучшаем скрытность и оперативность управления, скрытность манёвра войск. А что-то ещё?

— Посадите бойца, знающего немецкий язык, к связистам. Вы получите свою радио разведку. Немецкие радисты любят поболтать в эфире, сообщения пока не шифруют. Потом, вы должны чётко представлять одну вещь. Немцы — люди порядка. Ни одному командиру не придёт в голову мысль совершать ночью марш. Ночью положено спать. Этим можно пользоваться, опережая в манёврах. Боевые действия ведутся после приёма пищи. Сначала, к примеру, завтрак, а потом война. Противоположные деяния возможны только по приказу. Немецкие солдаты отдохнувшие, сытые и довольные жизнью. У них всё регламентировано и расписано. Офицеров у них гораздо меньше чем у нас. Для солдата главный бог — фельдфебель. На низовом командном звене держится вся дисциплина, обучение и маневрирование на поле боя. Отделение группируется вокруг пулемёта. Убейте офицера и немецкий взвод как наступал, так и будет наступать. Убейте фельдфебеля и взвод дрогнет. А если к нему добавите офицера и пару пулемётчиков, то взвод если не побежит, то наступать уже не будет. В целом германская армия — это хорошо обученная, управляемая машина с прекрасным взаимодействием всех родов войск. Теперь по маршу в ночное время. Это сложный вид марша, и не ошибусь, если дивизия совершает его впервые. Тем более с выводом тыловых подразделений. Любой марш начинается с подготовки техники и личного состава. Техника должна быть обслужена, заправлена, загружена. Водителям рекомендуется дать отдых, вечером, хотя бы два часа, чтоб не уснули за рулём, что часто бывает. Для командиров подразделений могут быть составлены кроки маршрута. Основная ваша задача будет не совершить марш, а замаскироваться до рассвета, чтобы вас не обнаружила вражеская авиация, которая пытается пока летать над нашей территорией. Для нормальной маскировки нужен лесной массив, частично проходимый для танков. Про радиомолчание мы уже сказали. Целесообразно на старом месте дислокации имитировать прежний радиообмен. К месту выхода частей необходимо заблаговременно послать разведку, чтобы она днем наметила места размещения частей и подразделений дивизии. Это подразделение разведки должно выставить регулировочные посты на всех непонятных перекрёстках и труднопроходимых местах. Флажки у них должны быть белые. Ночью красных не видно. Выставлять парные вооружённые посты регулировщиков. Люди ночью в одиночку с непривычки пугаются. По этой же причине рекомендую на задний борт каждой машины навесить белый лоскут, или нанести хорошо видимый знак белой краской (на танки тоже). Это убережёт от большинства столкновений. Определить интервал движения машин не ближе пятнадцати метров. Между колоннами подразделений интервал до ста метров. Если дороги узкие, дать команду водителям следовать вдоль правой стороны, чтобы не загородить дорогу. Сломанная машина должна быть передвинута на обочину и движение продолжено дальше. Пытаться ремонтировать её, буксировать никто не должен. Экипажем машина не покидается, а дожидается поддержки технического замыкания. Если имеются в наличии, командирам выдать электрические фонарики. Ночью можно подать установленный сигнал, да и в некоторых случаях он просто необходим. Командир всегда должен знать, сколько у него в колонне машин и людей. Какая техника отстала. Рекомендую двигаться ему впереди, а зама посадить сзади. Или наоборот. Я не знаю ваших инструкций по совершению марша, десяти минутные остановки для осмотра техники после получаса и часа движения — обязательны. Далее через каждый час — два. Обязательно в каждой колонне иметь буксировочные тросы, чтобы можно было оттащить машину или танк в сторону. Главное при марше ночью — не создать на дороге пробку из скопления неисправных машин. Пусть их отстанет много, но они будут разбросаны по всей трассе. Днем разберёмся и отбуксируем куда надо. В техническом замыкании должен быть сухой паёк и вода, для выдачи экипажам вышедших из строя машин. Танки рекомендую пустить в последнюю очередь, чтоб не разбили дорогу и не создали неожиданный затор. При втягивании в лес скорость колон резко уменьшается и перед позиционным районом обычно приходится ждать, пока машины расставят по местам. Поэтому у батальона разведки всё должно быть отлажено. Для личного состава рекомендую составить легенду по совершению марша. К примеру: не дивизию, а полк (батальон) направляют в Луцк, Ровно и тому подобное. Или: приказано совершить учебный марш, выйти в район такой-то, а через сутки вернуться. Эту же информацию распространять при прохождении всех населённых пунктов. Мол, полк (батальон) передислоцируют туда-то. Не навязчиво так, между прочим. Это собьёт со следа немецкую и бандеровскую разведку и по количеству и по направлению. Ночью пересчитать технику трудно. Через Львов марш рекомендую не планировать, перебудим весь город. Город надо обогнуть, выйти в одном направлении, потом сменить его, и двигаться в нужном. Благо дорог хватает. Согласовать с соседями, чтобы две дивизии не пошли по одному маршруту. Ну, вот, в общем-то, практически все рекомендации по управлению маршем.

Подполковник Зимин, делавший пометки в своём блокноте сказал:

— Глеб, давайте отпустим комбата, у него ещё дел полно, а сами полчаса побеседуем. Кстати, товарищ Михайлов, не забудьте, командир дивизии на девятнадцать часов собирает короткое совещание. Вам быть в обязательном порядке!

Борис сказал: "Есть!", отдал честь, развернулся и вышел.

— Да, — сказал Глеб, — всё не было возможности спросить. Вопрос с семьями комсостава решился?

— Командующий армии подписал шестнадцать распоряжений. Войска скрытно приводятся в боевую готовность полную. Одним из распоряжений семьи военнослужащих, партийных и советских работников приказано эвакуировать сегодня ночью пассажирским поездом в направлении Киева. Вагонов мало, всего десять. Пограничники и НКВД три вагона забили, жёны на узлах сидят и друг на друге. Три вагона семьи военных. Партийные бонзы воду мутят. Их бабы не хотят уезжать без ковров и сервизов. Говорят, что приказа от ЦК Украины нет. Но командарм секретарю обкома сказал, вагоны пустыми не пойдут. Не хотят ехать, он их места рабочими с нефтеперегонного и газового завода забьет. На нашу дивизию мест не досталось. Предписано Членом Военного Совета армии, вывозить своими силами. Поэтому у нас есть два автобуса по шестнадцать мест, а женщин с детьми — сорок восемь человек, рассчитываем как-то разместить. А вот маршрут никак подобрать не можем. То ли на Ровно, Житомир, Киев, то ли южнее пустить.

— Сергей Васильевич, у вас обыкновенная карта Украины есть? И курвиметр?

Начальник штаба достал то и другое. Глеб попросил его курвиметром проверить длину нескольких маршрутов.

— Если спрашиваете моего мнения, то рекомендую через Тернополь, Хмельницкий, Староконстантинов, Житомир (или Казатин) на Киев. Смысл этого маршрута вот в чём: мы держимся в стороне от планируемого прорыва немцев. Тернопольское НКВД практически уничтожило всё бандподполье бандеровцев. Путь получается наиболее безопасным, да и по длине этот маршрут километров на тридцать короче, если ехать через Ровно. С того же Казатина, как и с Житомира, при необходимости, можно сесть на поезд. Думаю, двадцать первого должны доехать, всё-таки больше пятисот километров. Водителей вооружите и сопровождающего тоже, желательно автоматом. Да и у дам, наверное, несколько пистолетов имеется. Должны добраться благополучно. Табуретки дайте, или лавочку посередине поставьте, чтоб не стоял никто. Глядишь, и поместятся. Барахла, конечно много не влезет, в крайнем случае, можно вещи брезентом на крышу увязать. Воды обязательно, жарко, пить захотят сразу. Жёны и дети — это святое! По крайней мере, мужики переживать за семьи не будут. Сопровождающий из Киева пусть телеграмму даст, или в часть позвонит.

 

Глава 18

Народный комиссар обороны СССР Маршал Советского Союза Семён Константинович Тимошенко молча вышагивал по кабинету, напряжённо думая, что предпринять. Докладывать Сталину нужно было в обязательном порядке, но вот что? Наверняка какая-то информация дошла уже и до Кремля. Появившийся вдруг и ни откуда Хранитель, сорвал обычную повседневность с наркомата обороны. С шифровками, присланными из Киевского особого военного округа на его имя, он ознакомил только Начальника Генерального штаба Жукова. Запретив разглашать сведения штабным офицерам, нарком приказал ему лично с начальником оперативного отдела Василевским отработать директиву в войска, с учетом имеющейся информации. Директива получилась серьёзная. Два лучших ума Генерального штаба составили её за два часа, и теперь с этим документом ему нужно была идти к Сталину. На бумаге всё правильно. Зная цели войны, направления главных ударов и примерную численность войск, любой опытный штабист распишет действия своих войск как по нотам. Плохо было одно — проведение этих мероприятий ставило СССР на грань войны, чего так не хотел Сталин. А не проведение — вело к однозначному разгрому Красной Армии в приграничных сражениях. Нарком позвонил в Кремль и договорился с Поскребышевым на аудиенцию у Сталина на шестнадцать часов. Размашистой подписью утвердил директиву, подписанную Жуковым, подумав: "Правильно командарм-6 сказал: Мне Родина и народ доверили прикрывать 165 километров государственной границы, я их и прикрываю. И нечего боями из Кремля управлять! Мне здесь виднее, что и когда!". Оставалось ещё два часа. "Надо поговорить с Лаврентием, — подумал маршал. Ему, поди, тоже стол шифровками завалили. Да и войск в прифронтовой зоне у него полно. Тут интересы пересекаются".

Маршал снял трубку и по ВЧ позвонил Наркому МВД Берии.

— Приветствую Лаврентий Павлович, это Тимошенко. В шестнадцать иду на приём к Хозяину, хотел бы с тобой переговорить по Хранителю Глебу, тебе уже наверняка доложили об этой личности, появившейся в Киевском особом военном округе.

— Приезжай, Семён Константинович, обговорим этот вопрос. Меня тоже на шестнадцать часов вызывают в Кремль. Оригинал того документа, копию которого ты получил, прямо ведь на стол Сталину пошёл. Сейчас сижу, готовлюсь. Но думаю, получасовая беседа принесёт несомненную пользу нам обоим.

— Через двадцать минут буду, — недовольно буркнул Тимошенко. На Лубянку он ездить не любил.

— Присаживайся, Константин Семёнович, — показал Берия на мягкое кресло у журнального столика. — Выпьем по стакану чая, да поговорим.

На столике дымились парком два стакана в подстаканниках, стояла сахарница и две небольших тарелки, одна с сушками, вторая с печеньем.

У маршала заныло в животе, и он только сейчас понял, что не обедал.

— А давай, почаёвничаем, — согласился он, усаживаясь в кресло и протягивая руку к стакану. Кожаную папку для докладов, чтоб не мешала, он сунул у подлокотника.

Берия сел напротив, и тоже потянулся за чаем.

— Не знаю как в твоей епархии, Лаврентий Павлович, но в моём хозяйстве за последние два дня произошли серьезные изменения. Восемнадцатого июня в 32-й танковой дивизии появился Хранитель Глеб. Он предоставил серьёзную информацию командиру дивизии и тот довёл её, как того требовал Хранитель до командующего шестой армии Музыченко. Музыченко встретился с Хранителем, а затем вызвал на совещание командармов пятой и двадцать шестой. Информация о начале войны 22 июня, о расстановке сил по ту сторону границы, направление ударов гитлеровской армии была до них доведена. Обстановка в полосе этих трёх армий сложилась уникальная. С севера их прикрывают Пинские болота, с юга у немцев открыт целый фланг, где нависает наша двадцать шестая армия, до тех пор, пока Венгрия не вступит в войну. Таким образом, не смотря на отсутствия опыта ведения оборонительных действий, на этом участке фронта мы получаем стратегическое преимущество. Своим решением командарм двадцать шесть выделил пятой и шестой армии стрелковую дивизию и два авиационных полка, один из них бомбардировочный. Войска на этом участке границы скрытно приводятся в полную боевую готовность, соединения и части прикрытия совершают манёвры для занятия позиций указанных штабами армий. Что фактически выводит нас, с точки зрения политической, на грань войны с Гитлеровской Германией.

— Да, — сказал Берия, — я тоже помыслить не мог, что наши военные заварят такую кашу. Фактически вся наша политика по умиротворению немцев и оттягиванию войны накрылась медным тазом.

— Ты знаешь, что мне сказал Музыченко? — посмотрел нарком Обороны на Берию, — "Перед смертью не надышишься! Пора надевать чистую рубаху, и как сказал Хранитель: Брать автомат и становиться с бойцами в цепь!"

Тимошенко помолчал, затем попросил:

— Ты мне, Лаврентий Павлович, расскажи о Хранителе. Наверняка у тебя информации значительно больше, чем у меня.

— Хорошо, Семён Константинович, — согласился нарком внутренних дел СССР. — Самое неожиданное, что Хранитель Глеб Ткачёв направлен сюда ангелом-хранителем Тимофеем, надзирающим Корпуса Русских Ангелов-хранителей не двигать наши дивизии и полки, а всего лишь, сохранить жизнь своему родственнику — старшему лейтенанту Михайлову, командиру ремонтно-восстановительного батальона 32-й танковой дивизии. Структуру корпуса ангелов — хранителей мы не знаем, задачи их тоже, кто такой надзирающий можем только догадываться. Может это сержант, командующий десятком ангелов, может ангельский генерал, может ангел, отвечающий за определённую территорию. Пытаемся разузнать через церковников и по другим каналам, но это всё проблематично. От них обещана помощь в этой войне. Главной задачей, как я понял, ставят сохранение жизней русских людей. Что они подразумевают под понятием русский — не знаю. Я мингрел, может, под их защиту не попадаю. Ангелы-Хранители обладают значительной силой, но пользуются этой силой в соответствии с присягой. В Корпус лиц с низкими моральными качествами не принимают. Посему, считают аналитики, возможно у нашего корпуса, я имеет в виду Русского, самая большая численность. Поэтому русский народ истребить нельзя! Хранители — более низкая каста, чем ангелы. Но в отличие от ангелов, присягой и какими-то рамками не ограничены. Это клан воинов. Воин может позволить себе всё, руководствуясь своей совестью. Возможно, Хранители потом перерождаются в Ангелов. Глава русского Корпуса — Архангел, скорее всего — Гавриил. Имеется продвижение по службе, за благие деяния во славу русского народа. Хранитель Глеб испросил разрешение у надзирающего ангела-хранителя Тимофея на оказание помощи русскому воинству помимо выполнения своей главной задачи. Тот такое разрешение дал.

Теперь конкретно по Хранителю Глебу Ткачёву. Что он может, — Берия приготовился загибать пальцы: — Входить в мысленную связь с различными людьми. Передавать свои мысли и вести разговор на значительном расстоянии. Слышать мысленный вызов на расстоянии пятьдесят километров. Перемещаться в пространстве со значительной скоростью и вести наблюдение. Подслушать, не привлекая внимания, нужные разговоры. Увести из штаба вражескую карту. Заставить выполнить свою команду. Незаметно проникнуть на любой объект. Не отдыхать, не принимать пищу. Хватит, пожалуй, — сказал Лаврентий Павлович, загнув десятый палец. — Ну и, само собой, разумеется — умеет убивать. Иначе, какой он воин?

Теперь, как о личности. Умён, знает несколько иностранных языков, воевал, награждён орденом Красной звезды, военная специальность — диверсант. Подготовка на уровне Осназа. Технически грамотен. Прекрасный организатор. Батальон его подопечного старшего лейтенанта Михайлова за два дня починил роту танков в отсутствии запчастей, возвёл оборонительный сооружения в месте дислокации батальона, создал две группы разведки маршрутов для эвакуации, изготовил два тягача, переделав неремонтопригодные танки Т -34. Комбат вооружил стрелковым оружием весь батальон, выпросил у комдива якобы для охраны, взвод танков и взвод пехоты. Награждать таких людей надо! Я имею в виду комбата! Глеб готовится к войне и защите своего подопечного. И не сомневается, что война начнётся 22-го июня. Знает очень много вещей нами не осмысленных и не известных. Сегодня передал связистам схему антенны под танковую рацию, испытания ещё идут, но дальность связи увеличена как минимум вдвое. Я уже приказал один образец и копию схемы самолётом доставить в Москву.

— Ну и как Семён Константинович, впечатлила тебя личность Хранителя!

— Более чем, Лаврентий Павлович. Искреннее спасибо. На вот, посмотри, эта директива и тебя касается, — протянул нарком папку Берии.

Тот взял документ и минут пять напряжённо вчитывался.

— А ты знаешь, Семён Константинович, я с этим документом вполне согласен. И если понадобится, у товарища Сталина поддержу.

— Спасибо ещё раз Лаврентий Павлович, — поднялся нарком Обороны. — У тебя много дел. Встретимся в Кремле.

Беседу Тимошенко счёл удачной. Теперь он был спокоен за Киевский округ. Здесь имелся человек, который разведает, подскажет и направит. "Будь у меня ещё три Хранителя, в других округах, можно было бы с Жуковым завалиться в баньку и по пивку!" — с сарказмом подумал он. " А у Сталина наверняка есть свой ангел-хранитель, иначе Кобу давно бы убили ещё на эксах или под Царицыным. Да и у меня, похоже, имеется, иначе хрен бы я дослужился до Наркома Обороны" — подумалось ему.

Генеральный комиссар государственной безопасности беседу тоже посчитал удачной. Во-первых, повторил материал перед докладом Сталину, во-вторых, узнал некоторые нюансы о военных из первых рук. И по директиве, которую Сталин наверняка подпишет, уже можно начинать работать, с опережением на два часа. Нарком внутренних дел СССР потянулся за телефонной трубкой. Он всегда стремился опережать события…

 

Глава 19

— Командующим армии приказано нашей дивизии к двадцати двум часам 21-го июня сего года скрытно занять полную боевую готовность. Данный момент держать от личного состава в тайне! — обвёл полковник Пушкин взглядом собранных командиров. — Ожидается нападение на Советский Союз Гитлеровской Германии! Молчать! — прервал он шум, возникший среди собранных людей. Хотя реакция их на неожиданное заявление комдива была понятна. — Я не договорил! Части и батальоны дивизии совершают учебный манёвр, согласно плана, с выводом частей в учебный район под Луцком. Именно так вы должны поставить задачу бойцам и командирам. Любой в батальоне должен знать — его батальон совершает учебный марш в район Луцка, с тем, чтобы после недели учений вернуться обратно во Львов. Ключевые слова: марш в район Луцка, неделя учений, потом возврат! Любой боец должен сообщить, если спросят именно это! Пока всем всё понятно? Остановился в селе воды в радиатор залить, подошёл селянин, спросил, куда военные путь держите? Ответ: на учения пол Луцк на неделю, затем обратно. За нами должен потянуться толстый след информации, куда и зачем едем! Это для господ из немецкой разведки, если до сих пор не поняли! Все осознали важность данного мероприятия?

— Все! — раздался нестройный ответ.

— На самом деле, — Пушкин выдержал паузу, — мы идем не туда. Идем мы вот в этот лесной массив западнее Лопатина. Марш будем совершать в течении двух ночей. Помечайте! В первую ночь выходят: 63-й танковый полк, часть гаубичного полка — по наличию тягачей, отдельный зенитно-артиллерийский дивизион, автотранспортный батальон, медсанбат, отдельный батальон связи, понтонный батальон. Сначала выдвигаются лёгкие колонны, затем танковый полк, последним — артиллерийский, по отдельному графику. Автотранспортному батальону в месте развертывания дивизии автомобили разгрузить, затем вернуться обратно во Львов. Всем командирам частей и батальонов: имеющийся в наличии автомобильный транспорт разгрузить и тоже вернуть назад, присоединив к колонне автомобилистов.

Командир дивизии сделал паузу, дав возможность людям осознать сказанное.

— Во вторую ночь выходит 32-й мотострелковый полк, для него мы и собираем все наличные машины, 64-й танковый и все остальные тыловые подразделения. Танкисты идут в колонне последними. В пункте постоянной дислокации остаются: ремонтно-восстановительный батальон, два взвода комендантской роты от мотострелкового полка, представители тыловой службы, для организации дальнейшего снабжения, кладовщики тех складов, которые не успеем вывезти. Командует всеми людьми на ППД командир батальона старший лейтенант Михайлов. (Борис приподнялся, ответил "Есть!", и сел обратно). Теперь по маршу. Вам было доведено заранее, и подготовка должна была закончиться. Есть такие, у кого что-то не сделано или возникли непредвиденные трудности? Если есть, то останетесь и после совещания доложите. Предупреждаю, как уже говорилось, на каждом автомобиле, танке должен быть квадратный белый лоскут, прибитый или прикреплённый сзади, для предупреждения столкновений. Теперь по самому маршу. Расстояние до Лопатина девяносто два километра. Марш планируется в течении пяти часов. Скорость движения 18–20 километров в час. Расстояние между машинами — 20 метров, между батальонами — сто. Танковый полк идёт в последнюю очередь. Построение колонн для начала движения под руководством начальника штаба с 20.00. Очерёдность следования он доведёт. Движемся на Буськ — пятьдесят восемь километров, от него левый поворот на Лопатин. По маршруту расставлены регулировщики и бойцы из разведбатальона. Остановки на пять, десять минут для осмотра техники делать через каждый час движения. Командирам батальонов на автомобильной технике разрешаю скорость движения держать выше — до тридцати километров в час. Предупреждаю о недопустимости задержки при въезде в лес. Втягивание колонн должно быть проведено оперативно. Начало марша в 21.00. Окончание в 2.00 следующих суток. Возврат автотранспортной техники с 2.00 до 6.00 двадцатого июня. Командирам всех вспомогательных частей организовать помощь в разгрузке машин автотранспортного батальона. При движении назад, после рассвета на остановке, белые лоскуты снять. Колонну к месту развёртывания сопровождать техническим замыканием. Замыкание выделить от ремонтно-восстановительного батальона в составе одного тягача "Ворошиловец", одной специальной машины и одной бортовой со средствами связи. Напоминаю, что весь личный состав в колоннах должен быть вооружён иметь патроны, гранаты и положенную экипировку. Медсанбат вооружить по прибытию. Семьи военнослужащих будут эвакуированы сегодня в двадцать часов автобусами в Киев. Этим занимается политотдел и всем заинтересованным в приказном порядке доведено. Я буду выдвигаться сегодня, с танковым полком. Заместитель по политической части старший батальонный комиссар Чепига с батальоном связи. Начальник артиллерии полковник Матыш с артиллерийским полком. Завтра: начальник штаба подполковник Зимин идёт с мотострелковым полком. Заместитель по вооружению военинженер второго ранга Корнелюк — с 64-м танковым. Остальным начальникам служб места движения в колонне определить своим решением. Всё, товарищи! Время у нас мало. Готовьте людей, технику, доводите об учебном марше на Луцк. Начальнику особого отдела представить план мероприятий. Командиру батальона старшему лейтенанту Михайлову остаться! Остальные могут быть свободными.

— Значит так, Борис Алексеевич! К тебе сейчас подойдёт командир из артиллерийского гаубичного полка. Своего зама отправишь возглавлять техническое замыкание, а сам с этим офицером осуществляешь буксировку наших гаубиц со снарядами и расчётами, куда он покажет, на позиции в укреплённых районах. Сегодня ночью эти орудия надо растащить и установить по местам. Кровь из носа. Сам там позиции их посмотри. А то возможно их в спешке выбирали. Сейчас у тебя четыре тягача, вот и крутись, как хочешь. Возьми машину связи и охрану, но оружие не свети. Возврат завтра к обеду обязателен.

Борис пошёл к себе в батальон. Проинструктировал Юру Лукьяненко. Вместе определили людей, которые поедут в техническом замыкании. Назначили транспорт и тягач, самый лучший и надёжный "Ворошиловец". В качестве радиста забрали штатного радиста-пулемётчика из взвода Петрова. Ремонтную машину набили мелкими запчастями из тех, которые имелись. Взяли пару автомобильных колес, пальцы и траки для гусениц, два буксировочных троса для танков, запасные аккумуляторы. Пять ремонтников разных специальностей и командира первого взвода сержанта Васильева, как самого грамотного. Борис приказал взять еды и бачок с кипячёной водой и пару канистр с топливом и маслом. Из пехоты прихватили для охраны четверых с пулемётом, и ещё на радиста получили один ДТ из караула. Людей больше брать на стали. Три единицы техники, двенадцать вооружённых — людей вполне достаточно. Взяли на всякий случай десяток гранат, с вывернутыми запалами, которые комбат приказал до случая держать в тягаче, и помимо носимого боезапаса цинк патронов. Между делами Михайлов успел поужинать. Потом пришли два командира от артиллеристов. Вывезти на позиции надо было четыре орудия, эти офицеры были при них, капитан Телегин — комбат, лейтенант Егоров — его заместитель. На четыре орудия имелось двадцать восемь человек личного состава, из них три сержанта, в качестве командиров орудий. Если Телегин был опытным гаубичником, то Егоров только выпустился из училища и полмесяца назад прибыл в часть. Но гаубицы лейтенант знал, и стрелял из них отлично. Люди были вооружены карабинами, от щедрот полк выделил ещё и пулемёт. Приказ у них был простой — расстрелять боезапас в восемьдесят снарядов, а дальше действовать по обстановке. Связь установить через УР по телефону. В каждом расчёте имелось по два полевых телефона и кабель на один — два километра. Лишнего кабеля не дали. При вероятности захвата, орудия взорвать и отходить в направлении Львова.

— А сколько по объему и весу потянут ваши снаряды, — спросил Борис.

— В ящике по два снаряда, каждый ящик весит около пятидесяти килограмм. Вес боекомплекта на орудие — две тонны. Ящики небольшие, но сорок ящиков где-то с метр кубический займёт, — ответил капитан.

— Ограничения какие-то при транспортировке есть? — догадался спросить Борис.

А вот когда Глеб услышал ответ, то понял, что его подопечный попал в задницу. Поставленная командиром дивизии задача, похоже, переходила в разряд невыполнимых.

— Да, есть, — ответил капитан. Скорость марша не более двенадцати километров в час, иначе главная ось гаубицы выйдет из строя, у неё нет подрессоренного хода.

— Пусть быстренько развернёт карту и покажет, куда планирует выставлять орудия, — поторопил Глеб.

Капитан развернул и показал. Если до границы от Львова было примерно шестьдесят километров, то ещё километров тридцать предстояло тащить вдоль. Десяти часовой марш позволял достичь последней точки только к восьми часам утра. К этому времени немцы уже попью кофе, и будут пялиться на сопредельную сторону.

— Боря, достань курвиметр и проверь расстояние, — приказал Глеб.

— До дальней точки почти сто километров, — доложил всем присутствующим комбат. — Ориентировочное время марша девять часов. Не успеваем, товарищи командиры.

— Ты еще не учитываешь, Борис то, что в этом направлении вполне могут совершать марш дивизии прикрытия и дороги будут забиты, — добавил свои пять копеек Хранитель.

— Борис, спроси ещё капитана, каким образом он выбирал позиции для орудий.

— Мне нарезали участок длиной четыре километра, приказали на нем расставить гаубицы, места определить самостоятельно. Я там днем всё исползал и высмотрел. Вот в этом месте укрепления не достроены. Разрыв в пятьсот метров. Я поставил два орудия, на расстоянии триста метров друг от друга так, чтобы заднее орудие могло прикрыть переднее, в случае наступления пехоты. Вот здесь, — показал капитан на карте — опасная низина, по-моему, она не простреливается с дотов. Вот здесь, на противоположном берегу у немцев своя батарея и её желательно подавить. Иначе они будут потихоньку выбивать доты, или слепить их арт-огнем, не давая стрелять по пехоте.

— Молодец капитан! Всё толково разложил! — похвалил офицера Хранитель, чтобы услышал Михайлов.

— Боря, у него позиции расположены ближе к Немирову, предложи ему не по Яворовскому шоссе двигаться, а заходить прямо со стороны Немирова. Туда дорога есть через Брюховичи, Борки и Дубровицу. А из Немирова по дороге на Ногачев, как раз выйдем к тому разрыву, где он два орудия собирался ставить. Пересидит там, в леске, а на вторую ночь и два других орудия развезём на позиции. Один тягач им оставим с водителем и бойцом, как поставят, так вернутся. Я за ними пригляжу.

Комбат, исследовав карту, счёл идею Хранителя верной и предложил её капитану Егорову. Когда Боря умненько добавил, что яворовское шоссе может быть забито техникой других дивизий, то артиллерист согласился.

— И ещё, дай им совет. Как только они откроют огонь по немцам, их начнут упорно бомбить. Пусть сделают ложные орудия. У них колёса на передке точь-в-точь как у пушки. Пусть сейчас в течение получаса изготовят щит из фанеры, приделают к нему брёвнышко вместо ствола, чуть подмотают маскировочной сетью и передок от орудия на ложной позиции выставят. Ни один немецкий пилот не отличит от настоящей пушки. Вокруг настоящей гаубицы пусть никаких ровиков не роют, а просто хорошо маскируют позицию ветками. А вокруг ложной могут и вырыть. И ящичков пустых штабель сложить. Глубокие щели для укрытия — обязательны. Для снарядов пусть отдельную ямку выроют. Чтобы не разнесло орудие от случайной бомбы. Если нет фанеры и краски зелёной, пусть подойдут к нашему старшине. Через полчаса подъезжаем и начинаем грузиться. Выезд после десяти часов, если получится влезть, то перед танковым полком, но уходим сразу налево.

Борис идею с ложной позицией исправно подкинул, о времени погрузки и выхода договорился. Жизнь налаживалась.

 

Глава 20

Командир второго танкового батальона, пропустив вперёд, дал им возможность выехать через ворота ППД. Борис шепнул ему, что едут ставить орудия к границе. Окраинной улицей проехали несколько кварталов, и вышли на дорогу, ведущую в Бирки. Это было не шоссе, но вполне нормальная дорога, подсыпанная щебнем, вбитым колёсами в землю. Мужиков от медленной, монотонной езды в танке укачивало. Борька торчал в люке, глотая пыль, радист — пулемётчик беззастенчиво спал, лишь механик водитель с натугой ворочал тяжёлыми рычагами. Экипаж был неполный. Во втором танковом тягаче вообще сидело двое. Зато оба "Ворошиловца" были набиты под завязку артиллерийскими расчётами и снарядами. Пушки для таких тягачей были лёгкими и практически на крюке не ощущались. Будь скорость побольше, вполне можно было положить их на бок и не заметить. Гаубицы с передком весили две с половиной тонны, сконструированы были ещё при царе. Они так и значились в техническом описании: 122 мм гаубица образца 1910/30 года. В тридцатом году орудия прошли модернизацию и исправно служили Красной Армии. У старых орудий колёса были деревянные с металлической шиной, а скорость передвижения ограничивалась шестью километрами. У пушек, изготовляемых сейчас, колёса были металлическими с литой резиновой шиной, и транспортировать их можно было быстрее, но рассчитанная на конную тягу конструкция не позволяла это делать. Для современной войны гаубица не годилась. Уж слишком мал был угол горизонтальной наводки — чуть больше четырёх градусов. По движущейся цели попасть практически было нельзя. Расчёт ворочал тяжёлый однобрусный лафет, разворачивая орудие в нужном направлении. Вот для стрельбы по дотам, или в глубину, орудие было как раз. Стреляло почти на девять километров и осколочно-фугасной гранатой поражало всё в радиусе тридцати метров, засыпав всё вокруг тысячей осколков. Бить из неё можно было и танки, если кучкой стоят и бронетранспортёры. Тонкую бортовую броню, осколки пробивали на раз. Артиллеристы имели на ствол шестьдесят осколочно-фугасных и по двадцать шрапнельных снарядов. Шрапнель для пехоты — хорошее дело, но шрапнельными снарядами надо было уметь стрелять. Хорошо стреляли шрапнелью только опытные артиллеристы. Ими же можно было бить и танки. Если поставить взрыватель "На удар", то такой снаряд с пятисот метров мог пробить танковую броню в тридцать миллиметров или сорвать башню, если попадёшь, конечно.

О чем там думал Борис, рассматривая медленно уползающую под гусеницы дорогу, Глеб не знал, но хорошо, что он тянул первую пушку. Лицо его уже было покрыто грязными разводами от пыли и пота. После того как по окраине прошли Брюховичи, Глеб распорядился сделать остановку и осмотреть технику. Дальше поехали веселее. Борки миновали по центральной улице, из которой собственно состояло село. Народ спал, и никто даже не поинтересовался двигавшейся техникой. Оконца хат были закрыты ставнями, но в вырезанные сердечком отверстия любопытный глаз вполне мог наблюдать маленькую колонну. То ли гусеницы начали более бодро шлёпать по земле, толи грунт изменился, то ли все втянулись в размеренное движение. Попались два небольших деревянных мосточка, но комбат бесстрашно их пересёк, даже не останавливаясь. Перед Дубровицами, Глеб слетал на разведку, и Борис, руководствуясь указаниями Хранителя, чётко прошёл село и вывел колонну на Немиров. Дальше пошел сплошной лесной массив, видно Дубровицы не зря носили такое название. Световые лучи фар выхватывали могучие деревья, теснившиеся по обочинам дороги. "Во, где на колонны нападать, никуда не уйдёшь, только вперёд", — подумал сержант.

К двум часам ночи дошли до Немирова. Глеб проинформировал комбата, что здесь есть хороший старинный курорт с сероводородными ваннами. Прошли городок по левому краю и покатились уже практически параллельно границе. Сделали короткую остановку. Глеб, через комбата, приказал перейти на светомаскировочные устройства, при их отсутствии замазать фары грязью. Прошли два километра, и сержант скомандовал стоп. В нужный район вышли. Пора извлекать из кабины "Ворошиловца" капитана Телегина. Из всей команды только он один знал места расположения позиций. По карте, конечно можно определить, но не ночью. Освещение выключили полностью.

Телегин постоял несколько минут в темноте, а когда глаза адаптировались, сказал: — Точно вышли. Ещё триста метров вперёд и двести вправо. Вон там рощица чернеет, туда первое орудие и поставим, как планировали. Я в колонне пойду первым, как отверну на позицию — вы останавливаетесь. Потом второе орудие выстаивм, там лесок побольше. Тягач отсутствовал пятнадцать минут. Два расчёта мигом закатили пушку, куда указал командир батареи, и сгрузили сорок ящиков снарядов.

— Сегодня с утра не забудьте следы от гусениц замаскировать — напомнил капитан сержанту, командиру орудия. — До немцев чуть больше километра. Справа к северу от вас — Немиров, мы его проезжали, слева, в пятнадцати километрах Яворов. Перед вами наш укреп район. Обязательно отрыть щели и замаскировать. Приказ такой: Пока есть снаряды, и орудие может стрелять — с позиции не отходить! Поддерживаете действия пулемётных батальонов укрепрайона. В направлении противника отройте пару окопов. Старший здесь над двумя орудиями лейтенант Егоров. Он установит связь с укрепрайоном. Не забудьте про ложную позицию.

Капитан пожал руки всем остающимся бойцам, пожелал удачи и сел в тягач, бойцы второго расчёта запрыгнули в кузов под тент и "Ворошиловец" тронулся. К трем часам выставили и второе орудие.

— Знаешь, Николай Кузьмич, — сказал Михайлов, давай я тебе танком третье орудие заброшу, всё тебе завтра меньше растаскивать. Танк он низкий, его видно не будет, да и солнце, если встанет над горизонтом, слепить немцев будет.

— А расчёт?

— Расчёт пусть на броню и вовнутрь лезет и снарядов пяток ящиков под задницы бросят. Остальное потом им довезёшь.

— Спасибо, Борис Алексеевич, очень выручил.

— Артиллеристы грузились в течение пяти минут. Двое забрались на передок, втащив туда и фанеру для ложной позиции и пару брёвнышек для ствола. Закинули пару лопат, топор, семь ящиков снарядов. Телегин сел на броню перед люком Бориса и начал показывать условное направление. Борька, стоя на своём сиденье и высунувшись по пояс из люка, лишь стучал о сиденье водителя сапогом, справа и слева, давая понять, куда ему рулить. Шли в полной темноте.

— Постойте здесь, — сказал капитан, спрыгивая с танка. Он быстро отбежал на несколько десятков метров в сторону и скрылся из вида.

— Нашёл, — сказал Телегин, взбираясь на машину. — Тут, в лощинке, есть очень хорошая промоина, как раз под орудие, и кустами прикрыта, — пояснил он комбату. Танк перевалил небольшой гребень и начал спускаться вниз.

— Стой! — скомандовал капитан.

Тягач остановился. Бойцы сначала похватали свои ящики со снарядами, потом отцепили гаубицу. Навалившись, они потащили её к промоине, о которой говорил Телегин. Михайлов лишь слышал их тяжёлое сопенье и негромкие команды капитана.

— Левее, левее бери! Есть, встала родная!

Капитан подошёл к комбату.

— Как ни тяжела оказалась задача, но с твоей помощью Борис Алексеевич мы её, считай, выполнили. Тягач твой я отправлю, как только выставлю последнее орудие.

Попрощались, пожелали друг другу удачи. Начало сереть. Время было три часа тридцать минут. Боря, не желая вспахивать артиллеристам косогор, приказал водителю потихоньку развернуться и на первой передаче выезжать из лощины. На ощупь подъехал к позиции второго орудия. Их уже ждали.

— Значит так Семёнов, остаёшься в распоряжение артиллеристов. Завтра ночью капитан будет последнее орудие выставлять, — сказал он водителю "Ворошиловца". Тебе в помощь оставляю Романова. Как только выставите, а это будет где-то примерно в двадцать три часа, полным ходом двигаетесь старым маршрутом: Немиров, Дубровица, Бирки, Львов. Здесь примерно шестьдесят километров, управитесь за три часа. Короче к двум часам ночи, следующих суток вас жду. Имейте в виду, в приграничной полосе действуют банды националистов. Будьте начеку, они могут быть в нашей форме. Если остановят, один держит под прицелом, второй разговаривает, а лучше вообще не останавливаться. Ты, Романов отвечаешь за охрану тягача. Сними с танка пулемёт и все запасные магазины возьми. Не хочется мне вас одних оставлять, но делать нечего. Еда, вода есть?

— Есть, товарищ старший лейтенант, — ответил Семёнов.

— Карабин держи всё время заряженным! На предохранителе. Я сейчас вам бумагу напишу, а ты, Романов, беги за пулемётом.

Боря залез в танк, достал из командирской сумки блокнот, фонарик и написал:

"Красноармейцы Семёнов А. и Романов В. выполняли задание командования в/ч 9810 на тягаче "Ворошиловец". После выполнения задачи, им предписано следовать в часть по маршруту Немиров, Дубровицы, Борки, Львов. Срок прибытия не позднее 3.00 21 июня 1941 года.

Командир войсковой части 9810 старший лейтенант Михайлов".

Распрощались с артиллеристами, попросили лейтенанта Егорова не обижать их бойцов, построили колонну и двинулись в обратный путь. Скорость держали километров двадцать. Когда добрались до Немирова, уже рассвело.

— Знаешь, Борис! Чем дальше мы отъезжаем от наших оставленных бойцов, тем мне не спокойнее! — сказал Глеб.

— Мне тоже, — согласился комбат.

— Тогда давай за Немировым останавливаемся! Вы меня полчаса подождёте, а я назад. Кто там из этой парочки посообразительнее?

— Ты забыл, что Романов из танкового взвода Петрова. Я его практически не знаю. Взял как штатного радиста и пулемётчика на танковый тягач. Взял временно. У Петрова он два месяца. Из нового пополнения. Детдомовец, закончил семилетку, потому и в радисты попал. Призывался, кажется, из Калуги.

— Борис, а когда ты успел такие сведения собрать? Я же всё время вроде с тобой.

— Так работаем, товарищ Хранитель. А то, что ты всё время со мной, тебе только кажется. Ты к командарму дважды отлучался, у начальника штаба сидел, с НКВД общался. Ещё может где. Я же не всё время с тобой разговариваю. Знаю, что если позову — ты всегда рядом, вот и создаётся ощущение постоянного присутствия. А сведения собирал не я, а Маэстро. Я же тебе говорил, что он у меня за целый штаб работает. Он мне сделал список учёта личного состава. Я ему толстую амбарную книгу достал, и теперь у меня есть не только штатно-должностной список, который командиру ничего не дает, но и этот. Там на каждый взвод у него по несколько листов отведено. Воинское звание, фамилия, должность, а дальше он разных граф понаделал: дата и место рождения, откуда призывался, образование, профессия на гражданке, с какого времени в РККА, домашний адрес, партийность, и так далее. Посмотришь, и многое о человеке становится понятным. Очень удобный документ.

— Борис, а какие сейчас документы есть у красноармейца?

— Да считай никаких, не будешь же смертный медальон за документ считать. Сведения о бойце в военкоматах остаются. Здесь он рядовой Петров без всяких документов. Раньше были красноармейские книжки, потом их отменили. У некоторых старослужащих ещё, правда, остались. Сейчас даже карабин некуда вписать. Ты видел, для выдачи оружия пришлось ведомость готовить. Сейчас в ротах положена Опись оружия роты, где год изготовления, номер завода изготовителя, номер оружия и его тип. А за кем закреплено и не узнаешь. Кто его должен чистить и обслуживать — это ведь главное для командира. Есть книга осмотра оружия — ротный четыре раза в год обязан его проверять. Утерял боец принадлежности, если не закрепил оружие — спросить с кого? Старшина ведёт ещё учёт довольствующихся повзводно. Но к оружию это отношения не имеет. Недавно ввели Карточки учёта взысканий, поощрений и наград, согласно дисциплинарного устава. А раньше и этого не было. Бардак, короче. А по этой карточке лодырей, хулиганов и негодяев определить сразу можно, как и толковых бойцов.

— Ладно, командуй остановку, а я полетел назад. Присмотрись к "Ворошиловцу", по-моему, у него движок как-то не так работает. Через полчаса буду.

Сержант взмыл вверх и полетел к границе. К месту позиции второго орудия он прибыл своевременно, чтобы понять, что душа об оставленных ребятах у них с комбатом болела не зря. Романов лежал связанным, а Семёнов бегал вокруг лейтенанта, приговаривая:

— Ну, так же нельзя, товарищ лейтенант! Ваши люди избили нашего танкиста. Он, между прочим, из экипажа боевого танка! Избили, связали, я теперь и вы грозитесь его под трибунал отдать.

— Я тебе уже пятый раз объясняю, Семёнов. Романов первым ударил Филоненко. А драка между красноармейцами — это трибунал. Когда Моржов за Филоненко вступился, он начал бить обоих, а потом побежал к машине за пулемётом. А попытка применения оружия против своих товарищей — это тоже трибунал. Появится особист, пусть разбирается. Охранять мне его некому, все люди делом заняты, поэтому и связали. Пусть отдохнет под деревцем.

— Товарищ лейтенант, я не видел, как Романов ударил Филоненко. Я проснулся после того, как Володька начал лезть в кабину тягача. Но прекрасно видел, как ваш боец ударил ребром ладони по шее нашего танкиста, и если бы не шлём, то может быть и совсем покалечил. И вообще это не дело, когда двое ваших, бьют одного. Мы для вас старались, а вы нас под трибунал. Романов парень правильный, из детдома, если ударил, то за дело. У них с этим строго. Товарищ, лейтенант, пусть Романова развяжут. Я видел, с каким остервенением ваш Филоненко вязал ему руки и ноги. Затекут, потом отрежут к чёртовой матери.

— Всё, Семёнов. С этим делом будет разбираться особист. Кто кого ударил, зачем и почему! Развязать, мы попозже его развяжем, а то конечности действительно затечь могут. Поедешь к себе в часть, я тебе записку напишу для особиста, передашь!

Семёнов отошёл обиженной собакой, залез в кабину и зло хлопнул дверцей. Тягач с пушкой, загнанный под деревья, бойцы уже замаскировали, натянув несколько кусков маскировочной сети и натыкав погуще веток. Хотя Глеб знал, что маскировка неправильная. Лётчик обязательно засечёт тягач по солнечным бликам, отразившимся от лобового стекла. Машину нужно было ориентировать на север, или стекло требовалось закрыть не сетью, а тряпкой.

— Володя, ты меня слышишь? — обратился он к лежащему Романову. Танкист чуть шевельнулся. Рук его сержанту не было видно, а вот верёвка на ногах была завязана довольно специфичным узлом. Такие узлы учили вязать в немецкой разведке.

— Володя, если меня слышишь, то ответь мысленно. Я твой ангел-хранитель Глеб.

— Слышу, донеслось как через вату. А разве ангелы-хранители бывают?

— Бывают. Они помогают людям, когда у тех в жизни случаются плохие моменты.

— И ты мне поможешь?

— Обязательно! Для начала расскажи, за что ты ударил артиллериста.

— Сволочь он, этот артиллерист. Подходит ко мне и говорит: Ты ведь Романов? Да, говорю, Романов. Сложно, наверное, жить с такой фамилией? Я его спрашиваю почему? Царская фамилия! Большевики всех Романовых расстреляли. Ты тоже, поди, из их семейки. За границу тебе надо перебираться, парень. Иначе всё равно тебя НКВД расстреляет! Ну, тут я ему и дал по роже. Здоровяк увидел, и говорит: Ты что делаешь, боец? и врезал мне леща, я и улетел. А тот, которого я ударил, начал орать: Ты ударил бойца Красной Армии! Пальцем тычет и орёт: Ты ударил бойца Красной Армии. Я поднялся и к машине — не хрен с придурком связываться. А тот опять пальцем тычет и кричит: Держи его Моржов, он за пулемётом побежал! Здоровяк за мной, я ходу, этот урод тоже бежит. Поймал здоровяк меня, когда я уже в кабину залезать начал. Дальше не помню, ударили чем-то сзади. Очнулся уже связанным по рукам и ногам. Да лейтенант всё про трибунал говорит. И Семёнов кругами ходит, уговаривает.

— Ладно, потерпи пока, минут через десять тебя развяжут. А дал ты ему правильно!

Глеб вошел в ментальную связь с лейтенантом Егоровым.

— Лейтенант, вы меня слышите?

Егоров завертел головой по сторонам.

— Да не вертите вы головой. Я рядом с вами. Вы меня слышите?

— Да, — ответил лейтенант, бледнея.

— Да не пугайтесь, вы. Я хранитель Глеб. Про ангелов хранителей слышали? Так вот я из их числа. Фамилия моя Ткачёв. Поставлен, как и вы для защиты этого участка границы от немецкого вторжения. Ваша дивизия по приказу занимает полную готовность. Через сутки в это время уже начнётся война. И от ваших людей и от ваших орудий зависит, прорвутся ли немцы в этом месте. Поэтому готовьте своих людей к тяжёлым боям, лейтенант. Кстати тягач у вас замаскирован неправильно. Солнечные блики от лобового стекла, лётчики видят за несколько километров. Сеть здесь не помогает, надо тряпкой закрывать. Теперь второе. Вы ничего особенного за красноармейцем Филоненко не замечали?

— Нет, — чуть помедлив, сказал Егоров. — Боец, как боец.

— Он у вас откуда призывался?

— Из Тернопольской области, из села. Образование два класса.

— А как вы думаете, хлопец из села, с двумя классами образования может знать немецкий язык?

— Вряд ли. Если только не имеет родственников из немцев.

— Вот и добрались до сути. Если знает немецкий, то сам немец, или родственники немцы. Согласны с этим?

— Да, согласен.

— А теперь обратите внимание на связанного Романова. Он связан узлами, которые вяжут немецкие диверсанты и разведчики.

— Вы хотите сказать, что Филоненко немецкий шпион? — спросил лейтенант.

— Скажем так, я подозреваю, что Филоненко немецкий шпион. Хочу его вызвать на откровенность, выдав вас за немецкого шпиона более высокой категории, представителя немецкой военной разведки. За что вы думаете, Романов ударил Филоненко? Тот предложил ему уходить за границу. Сказал, что Романов царская фамилия, поэтому НКВД его всё равно расстреляет. Он же организовал и погоню за танкистом, крикнув, что тот побежал за пулемётом.

— Вот же сволочь, — отреагировал лейтенант.

— Так что основания его подозревать у нас есть. Но может быть, он не знает немецкого. Может мамка у него гувернанткой у графа Потоцкого была, немецким в совершенстве владеет и сына научила. Что в жизни не бывает. Поэтому надо проверить. Вы когда-нибудь говорили по-немецки, Егоров.

— Нет, товарищ Ткачёв.

— Сейчас поучимся. Говорить за вас буду я. Ваша задача губы и язык расслабить и не мешать. Готовы попробовать?

— Да, — ответил лейтенант.

Глеб напрягся, и послал посыл: Сейчас ты будешь говорить по-немецки. Легко и свободно. Язык твой свободно произносит нужные звуки, губы помогают, речь внятная, правильная. Ты следишь за мыслью, произнесённой на немецком и повторяешь её вслух. Повторяй за мной и произноси вслух! — приказал он лейтенанту. После этого начал выдавать фразы на немецком. Сначала короткие, потом длиннее. Через пять минут лейтенант уже вполне свободно воспроизводил немецкую речь.

— Ладно, потренировались достаточно, — перешёл Хранитель на русский. — Подзовите Филоненко и отойдите потом с ним шагов на двадцать, чтобы кто-нибудь случайно не услышал.

— Красноармеец Филоненко, лопату оставить и ко мне! — крикнул лейтенант. Боец выпрыгнул из окопа, который копал и подбежал к лейтенанту. — Пойдёмте, я хочу с вами поговорить об этой драке с глазу на глаз. Не ожидая ответа, Егоров развернулся и отошёл в сторону небольшой полянки, исключающей подслушивание.

— Оберлейтенант Курт Золинг сто первая разведывательная абверкоманда, — представился лейтенант на немецком.

Филоненко сразу вытянулся: — Обергефрайтер 1-й роты Бранденбург 800 Михаэль Рунер, — отчеканил он по-немецки. — Позвольте узнать, герр оберлейтенант, как вы меня вычислили.

— Если не хотите себя выдать, то пленных надо вязать обычными узлами, а не теми которыми вы связали русского. Меня тоже на полигоне в Квенцтуге учили вязать такие узлы.

— Спасибо за подсказку, герр оберлейтенант.

— А теперь вы удовлетворите моё любопытство, коллега. Я не могу понять, с какой целью вы спровоцировали русского танкиста?

— Неудачная вербовка, герр оберлейтенант.

— Надо лучше подходить к выбору объектов, обергефрайтер. Этот парень воспитывался в советском детском доме. Там проводится особая идеологическая обработка, вам вряд ли бы удалось его завербовать. Для этого его надо было, для начала, замазать кровью своих товарищей. Теперь его придётся втихую задавить, а это бросит тень на наше подразделение и НКВД может начать расследование.

— Я сделаю это в любое подходящее время.

— Неплохо бы было убить их обоих, когда выставим четвёртое орудие, и они отправятся к себе в дивизию. Тогда концы в воду.

— У меня есть часовой взрыватель. Из снаряда я могу сделать мину и подложить её в тягач. Поставлю часа на четыре, час они будут выставлять гаубицу, а на обратной дороге взлетят на воздух.

— Это правильное решение Рунер. Видно вас хорошо учили. Вы один попали в эту дивизию?

— Нет нас трое. Внедрялись под видом призыва из Тернопольской области. Один попал в батальон связи, второй в мотострелковый полк, я к артиллеристам.

— Работаете через тайник?

— Да. В Львове два тайника, один на соседней улице от воинской части. Вчера Даниэль раздобыл сведения по новой антенне для рации, пришлось изощряться, чтобы выскользнуть из расположения. Сообщил заодно, что дивизия на неделю уходит под Луцк на учения.

— Даниэль это кто, — спросил лейтенант?

— Мой помощник. Даниэль Гейтс. Рядовой Широков, водитель автомобиля в батальоне связи.

— Ладно, Рунер, возвращайтесь к рытью окопа. Эта ночь у нас здесь не последняя. А дел много.

Филоненко ушел копать окоп.

— Из разговора что-то понял, лейтенант? — спросил Хранитель по-русски.

— Только то, что он немец и из разведки.

— Понял правильно. Он из разведывательно-диверсионного полка Бранденбург 800. Подготовленный агент. Обучен рукопашному бою. Имеет группу в составе двух человек. Вся группа работает в нашей дивизии в разных частях. Проникли с последним призывом в мае. Сведения о дивизии сливают через тайники. Брать его надо и везти к особисту. Где-то в вещах имеет взрыватель с часами. Планирует на тягач установить часовую мину, чтобы ремонтники взорвались на марше, при возвращении в часть. И концы в воду.

— Матёрый видно волк, все просчитал, сволочь. Когда будем вязать?

— До ночи трогать не советую. Пусть спокойно работает. Брать надо будет ночью. Лучше до установки мины. Снаряд то тяжёлый, из которого он собирается мину часовую делать. Его поднести надо и в машину установить. Если осторожно, то можно высмотреть, и внезапно взять. Возможно, он возьмёт из тех снарядов, что в кузове. Только, чтобы не подорвал себя и людей. А отправлять его придётся с ремонтниками, больше не с кем, если связь из укрепрайона отсутствует. Имейте в виду, Егоров, это опасный человек, у него и нож в сапоге может быть, и пистолет припрятан, и граната в кармане лежать. Все должно быть продумано. А сейчас дайте команду, чтобы танкиста развязали. Скажете, что передумали его особисту сдавать, но записку командиру батальона, о его недостойном поведении, напишите.

Глеб переместился к Романову.

— Володя, сейчас тебя развяжут. Веди себя спокойно. Никаких счётов с артиллеристами сводить не вздумай. Как гаубицу установите, мигом домой. Возможно, вам в кузов забросят арестованного, его надо будет обязательно довезти до дивизионного особиста, это шпион. Как понял меня, Романов?

— Спасибо, ангел-хранитель. Я всё понял. Вернуться самим и доставить арестованного как можно быстрее.

— Прощай, Володя. Если станет туго, то мысленно крикни: "Глеб, помоги!". Если услышу, приду на помощь.

Сержант взмыл вверх и помчался к оставленной за Немировым колонне. Уже рассвело. Новый день приветствовали птицы, и солнце упорно карабкалось из-за горизонта.

Колонна из трёх тягачей стояла там же, где он её оставил. Вокруг "Ворошиловца" суетились два чумазых механика водителя, самый опытный Михайлович давал советы, а Комбат руководил всем этим концертом. Один Сенявин невозмутимо сидел в тридцать четвёрке, прикрывая этот консилиум знатоков пулемётом. Хорошо, что Глеб обратил внимание на нехарактерный звук работы тягача. Оказывается, Карелин перегрел двигатель, не заметив в потемках, что стрелка температуры двигателя уже в красной зоне. Забился масляный фильтр, и двигатель могло заклинить в любой момент. Фильтр сняли, промыли, поставили назад. Всё заработало нормально. Чуть сполоснув руки бензином из канистры, чёрные после промывки фильтра, все расселись по местам. Колонна тронулась в направлении Львова. Глеб вкратце рассказал комбату об оставленных бойцах и выявлении немецких шпионов. А про себя подумал: "Семенова с напарником надо брать на контроль, а за Филоненко, можно послать машину от особистов. Пусть свой хлеб жуют сами".

 

Глава 21

Колонна шла довольно быстро. "Ворошиловец поставили впереди, и он задавал темп. Двадцать километров в час делали точно. Когда проезжали Дубровичи, пришлось сбавить скорость. Хотя было ещё чуть больше шести часов, но жизнь в селе уже кипела. Пастушок уже выгнал стадо коров, на улице сновал народ. Глеба заинтересовали красивые резные деревянные или каменные кресты, стоявшие почти возле каждого дома. Кресты стояли в маленьких полисадничках, некоторые были накрыты миниатюрными часовенками, или стояли на художественном основании за низенькой оградкой, на выложенной плиткой площадке. Было видно, что эта реликвия горячо оберегаема и любима хозяевами дома. И каждый хочет сделать что-то более красивое и весомое, чем то, что стоит у соседа.

Глеб не знал, что раньше большинство сельского населения Галиции составляли православные русины. Польское правительство совместно с униатами вело беспощадную борьбу по уничтожению православия. Церкви уничтожались или переходили в ведение католиков. Последний крупный оплот православной веры — Манявский скит был уничтожен в 1785 году. Православные молились по домам и ставили такие кресты, лицом к улице, чтобы любой прохожий мог обратиться к богу. Паству пытались всеми способами перекрестить в католичество или униатство. Перед началом Первой мировой войны на Львовщине, принадлежащей тогда Австро-Венгрии, началось массовое движение православного населения за воссоединение с русским народом. Православие начало опять усиленно возрождаться. В сёлах строились православные церкви, несмотря на запреты властей. С началом войны, австрийцы взяли курс на искоренение православных русинов. Человек, сказавший "я — русский", однозначно расстреливался. Во Львове появилась Русская улица — гетто, где разрешалось проживать русинам. За выдачу "москвофила" платилась премия от 50 до 500 крон. Имущество конфисковалось. Людей расстреливали тысячами. Свыше тридцати тысяч, включая женщин и детей, загнали в концлагеря Таллергоф и Терезин. Украинские националисты тоже приложили свою кровавую руку к делу истребления русинов. Усиленно писали доносы и отлавливали людей. Православные церкви осквернялись и разорялись. Крупные храмы передавались католикам. Когда первая мировая война закончилась, Галиция опять попала под власть Польши. В конце тридцатых годов было уничтожено сотни православных церквей и храмов, вновь появившихся в Восточной Галиции. Но православное населения в сельской местности повыбили не всё. Нечего резать холопа, который пашет землю. Поэтому, когда в 1939 году Рабоче-крестьянская Красная Армия освободила Западную Украину, отношение к ней было разное. Если Львов шипел злобой униатов, польских и украинских националистов, то село относилось спокойно, ожидая перемен к лучшему. Здесь твёрдо придерживались мнения: Русские славян резать не будут! Ни украинцев, ни русинов!

Дубровицы проехали. Скорость опять увеличилась. Маленькая колонна упорно подбиралась к Боркам, если б не низинка, наверняка село, которое они проезжали ночью, уже бы было видно. До Львова оставалось не более 15 километров. В пятидесяти метрах от дороги белела одинокая хата. Почти напротив неё стоял БТ-7, командирский или связной с поручнем-антенной вокруг башни. Когда подъехали ближе, увидели, что люки танка открыты.

— Боря, здесь что-то не чисто, — предупредил Глеб, почувствовав опасность для своего подопечного. — Доставай автомат, ставь на боевой взвод. Сенявин пусть снимает пулемёт с крепления. Я сейчас осмотрюсь, и чувствую, придётся пострелять.

— Из кабин не выходить, оружие к бою! — прокричал комбат, ныряя в люк. — Михайлович, — скомандовал он механику водителю, — спрячься за БТ! — Сенявин, пулемёт с креплений снять. Быть готовым вести огонь из люка!

Танковый тягач, обогнав "Ворошиловец", плавно обогнул стоявшую на обочине БТшку, и вплотную притёрся к ней. Перескочить на неё с тягача стало делом трех секунд. Вот когда Борис пожалел, что оставил Романова у артиллеристов. С ним ушел пулемёт и связь внутри колонны на марше. Да и людей надо было взять больше, хотя бы на пару человек. Должен быть запасной механик водитель и охрана колонны на марше и на время ремонта. Умница Кузнецов придвинулся к БТ сзади, оставив с метр расстояния, чтобы можно было выскользнуть через передний люк. Карелин тоже не сплоховал, сдвинулся вслед за командирской машиной влево, спрятав свою ходовую часть за танкеткой. Танк, и три тягача стояли в кучке, ожидая приказов командира. Командир чего — то ждал. Люди сидели на местах. Лишь один Карелин, открыл дверку кабины и спрыгнул на землю, не забыв потянуть за собой карабин. Хоть команду он не слышал, но приказ комбата: "Без оружия машины не покидать!", помнил. Держа карабин в руках, он не торопясь направился к командирской машине.

Глеб облетел район быстро. В хате находился лишь один мужчина, лет сорока, прилипший к окну и наблюдавший за танкистами. В доме никого не убивали, хотя вся хата была пропитана эманациями страха и страданий. След убийства тянулся от танка в направлении кустов в пятидесяти метрах левее хаты. Там, очевидно, протекал какой-то ручей, уж больно ярко они зеленели. Около стола, вкопанного в землю во дворе, след убийства стал заметно насыщенней. Глеб поднялся чуть повыше и понесся к кустам. Кусты прятали небольшой овраг, по дну которого тёк мелкий ручей. Вот здесь людей было убито много. Трое парней волочили последнего танкиста к яме. Убитый был раздет до исподнего. Они бросили тело в могилу, и поплевав на руки, взялись за лопаты и начали закапывать. Сделав круг чуть побольше и не заметив больше ничего подозрительного он вернулся к тягачам.

— Значит так Борис, план такой: бери двух людей с пулемётом. Левее хаты, где кусточки — овраг. Там три бандеровца наших убитых танкистов закапывают. В хате ещё один. Возможно, главарь. В танке есть снаряды. Пусть кто из твоих бойцов пушку на хату наведёт. Когда тех троих перестреляете, хотя одного, если получится, можно захватить, перекройте сзади подходы к дому, чтоб главарь не ушёл. Если начнёт стрелять, скажи танкисту, пусть пару снарядов туда всадит. Давай комбат, командуй!

— Слушать меня! — прокричал комбат, высовываясь из люка. — В доме бандеровцы! Карелин, залечь, охраняешь тягачи! Михайлович — занять башню БТ, развернуть орудие в направление дома. Начнут стрелять два осколочных туда. Кузнецов и Сенявин за мной. Оружие к бою!

Комбат ловко выскочил из люка и спрыгнул вниз, отбегая чуть в сторону. Следом всё не менее ловко проделал Сенявин с пулемётом. Кузнецов чуть задержался, выбираясь через люк механика водителя.

— Вон за теми кустами овраг, — поставил он задачу своей группе. — Там трое бандеровцев закапывают наших убитых танкистов. Огонь открывать по моей команде. Одного постараться взять живым! За мной, бегом марш! — скомандовал он, и, выскочив из-за танка, устремился в сторону от хаты к кустам. Бежали не цепью. Бойцы этого делать не умели. Бежали гуськом. Впереди комбат с автоматом, сзади Сенявин, потом Кузнецов, доставший из кобуры ТТ.

Михайлович тоже вылез через верхний люк тягача, вслед за пулемётчиком.

Миша, — крикнул он сверху Карелину, залёгшего там, где застала команда командира, — проползи метров десять по канаве вперёд. Бандеры в доме сидят, его возьми на прицел. И влево дорогу поглядывай, тут недалеко село, помощь им подойти может.

— Хорошо, дядя Саша, — Карелин понятливо кивнул и пополз по кювету вперёд. Михайлович уверенно взобрался на башню БТ и скрылся в люке. В батальоне он был, пожалуй, по возрасту самым старшим. Тридцать девять лет. Призван из запаса, как многие другие, для усиления западных приграничных округов. На БТ -5, механиком водителем он в своё время отслужил пять лет. Танк знал досконально, мог сработать за любого номера экипажа. Михайлович загнал в ствол снаряд и начал вращать маховик, поворачивая башню. Чуть опустил ствол пушки, наведя его на дверь. Стал терпеливо ждать, изредка поглядывая в перископы обзора. Люк закрывать не стал, надеясь услышать начало боя.

Кусты преодолевали осторожно, стараясь не шуметь. Вышли к краю оврага. Внизу, в двадцати метрах правее, трое парней заканчивали засыпать могилу. Рядом лежал аккуратно срезанный дёрн. Землю, когда копали яму, бросали в одну сторону на расстеленный брезент, чтобы потом излишки земли сбросить в ручей.

— Я правого, ты левого, сказал он залёгшему рядом Сенявину. Третий если побежит, стреляй по ногам. Готов?

— Готов, ответил пулемётчик, беря левого бандита на мушку.

— Тогда, Огонь! — скомандовал комбат, нажимая на спуск автомата. Две короткие очереди прозвучали одновременно. Два тела отброшенные пулями, улеглись на землю. — Поднять руки и не двигаться! — прокричал комбат, поднимаясь в полный рост. — Обойти справа и слева, если потянется за оружием, стрелять на поражение! — приказал он бойцам. Танкисты шустро ломанулись вниз. Овраг был метра четыре глубиной, но склоны не обрывисты. Когда бойцы достигли дна оврага, комбат опять скомандовал бандеровцу: — Эй, ты, плавно лечь на землю, руки не опускать! Тот лёг. — Обыщите его ребята и свяжите ремнями, — распорядился он, продолжая держать бандита на прицеле. — Внимательно, у него может быть нож! Сенявин поставил пулемёт, сорвал с пояса убитого пояс и танкисты дружно завернули руки пленнику назад и связали локти. Затем обстоятельно связали кисти рук и ноги в щиколотках и коленях.

Глеб, наблюдая за атакой на банду, своим подопечным был доволен. Боря действовал правильно. Командовал чётко. Подсказывать не пришлось. Да и бойцы нормально отработали. Пленного выбрали самого мелкого, что с точки зрения разведчика большой плюс — легче тащить. Хотя Борис мог исходить и из другого принципа — выбить в первую очередь самых здоровых, представляющих наибольшую опасность. Он метнулся к хате. Мужик что-то доставал из тайника, отодвинув половицу. Половицу он поставил на место, расстелив обратно яркий гуцульский половичок, закрывавший тайник. То что он достал, оказалось двумя гранатами.

"Видел, что мужики побежали к кустам, решил, что хату окружили, и уйти не удастся. Будет прорываться, — понял Глеб, наблюдая, как бандеровец загнал патроны в стволы двух пистолетов и засунул их сзади за пояс. — А может и стреляет с двух рук. Немцы такое практиковали".

Мужик, не суетясь, остановился у дверей и стал ждать. Вот это Глебу не понравилось совсем. У бандеровца оказалось неплохая выучка. Нападение произойдёт, как кто-то подойдёт к двери. По своему красноармейцы стрелять поостерегутся и у него будет секунда, другая чтобы забежать за угол дома. Дальше по кустам вдоль оврага или в овраг, и появится надежда скрыться. Обязательно будут потери.

Больше Глеб не раздумывал. Он подлетел к танку.

— Михайлович, ты меня слышишь?

— Слышу, ангел-хранитель, — ответил танкист, даже не удивившись.

— Всади в дверь снаряд, за ней бандеровец стоит, ребят ждет, гранатами обвешанный.

— Это мы с удовольствием!

Михайлович проверил прицел и нажал педаль спуска. Дверь выстрелом вбило внутрь, вместе с телом.

— Не стреляй пока больше, может в хате что-то ценное есть для особистов. И крикни Карелину, пусть туда бежит, и если что-то загорелось, потушит.

— Миша, комбат приказал, бегом в дом, если что горит, заливай водой или выбрасывай наружу, — высунувшись из люка, прокричал команду Михайлович. — Только руки не пожги!

Карелин подхватился и побежал к хате. Глеб полетел за ним. Дверь разнесло в щепки, человека, прятавшегося за ней, с разорванной грудью отбросило к противоположной стене. Дымилось несколько тряпок, но ничего сильно не горело. Несомненно, Карелин справится.

Сержант полетел в овраг. Комбат с пулемётчиком, встревоженные пушечным выстрелом уже бежали назад.

— Всё нормально, Боря. Последнего в хате пришибли. Собрался бандера на прорыв идти, пистолетами обвешался и гранатами. Я приказал Михайловичу ударить снарядом через дверь, а то у нас могли быть потери.

— Ну и правильно сделал. Не хватало ещё бойцов терять. Взяли одного живьём и ладно.

— Хату, Борис, надо осмотреть очень внимательно. Один тайничок я знаю, но их тут могут быть десятки. Пошли к Кузнецову Карелина, пусть ведут сюда пленного. Сенявина с пулемётом поставь на охрану у танков, только пусть место выберет, чтоб никто не подобрался, и всё было видно. А Михайловича пусть сюда пришлёт. Он дядька опытный, может что-то и подскажет.

Пленного приволокли через пять минут.

— Борис, у меня большой опыт дознания. Давай я буду вопросы задавать, а ты вслух опрашивать и кое-что записывать.

— Я не возражаю, Хранитель.

— Спроси его, кто лежит в могиле?

— Три танкиста и три женщины.

— Зачем убили танкистов?

— Звеньевой приказал. Сказал, пулемёт во Львове нам очень пригодится.

— Кто их убил?

— Двух пан звеньевой ножом, одного Петро шилом.

— Они сами подошли к вам?

— Да. Обломались. Спрашивали, далеко ли Брюховичи. Ехали на ученье, заблудились. Пан звеньевой им предложил квасу и буженины. Кода стали пить, он их ножом. А третьему Петро тоже кружку отнес, он в танке ковырялся. Он его шилом в висок.

— Зачем раздели убитых?

— Пан звеньевой приказал кровь замыть, сказал, что во Львове одёжа пригодится.

— Какое оружие забрали из танка?

— Пулемёт, три нагана, четыре гранаты.

— Куда спрятали?

— Пулемёт на чердаке, пистоли пан звеньевой в захоронку положил, гранаты тоже.

— Оружие на чердаке ещё есть?

— Да есть. Пулемёт польский и три винтовки.

— Зачем вам столько?

— Оружия много не бывает, сказал пан Остап. Не сами понесёте — телега повезёт.

— Когда придёт телега за оружием?

— Телега за нами должна прийти завтра. Вечером мы должны быть во Львове.

— Кто приказал завтра вечером быть во Львове?

— Пан Ксендз.

— Как зовут ксендза?

— Пан Артёмий Цегельский.

— Где ещё есть тайники в доме.

— В загоне для скота.

— Что там лежит? Тоже оружие?

— Нет, вещи разные и предметы.

— Зачем вас повезут в Львов?

— Москалей, жидов резать будем, делать что скажут.

— А почему именно двадцать первого?

— Пан ксёндз сказал, что в воскресенье утром немец через границу пойдёт.

— Где захоронка звеньевого?

— Не знаю, где-то в спальне.

— Зачем убили женщин?

— Пан ксёндз приказал.

— Кто они?

— Советки. Учителка, книгочея, жена милиционера.

— Милиционера тоже убили?

— Да, пан ксендз приказал.

— Как имя звеньевого и всех остальных?

— Пан звеньевой — Остап Ручка, остальные: Панас Борич, Петро Косенко, и я, Стефан Пашинский.

— Вы все из Борков?

— Да.

— А звеньевой в Польшу выезжал?

— Да, в тридцать девятом году, учился у немцев в полевом лагере.

— Ладно, Боря хватит. Его даже допрашивать не интересно, он всё сразу выкладывает. Давай сначала выпотрошим дом, затем предлагаю всем позавтракать, раскопаем могилу и поедем в сельсовет. Выдадим председателю убитых женщин и двух пареньков. Пусть хоронят. По идее все тела надо, конечно во Львов везти, а тут засаду от НКВД ставить. Чтобы перехватить того, кто завтра за ними должен приехать. Тело звеньевого предлагаю всё-таки сдать НКВД. Может он у них ещё где проходит под другим именем. Председателю сельсовета по любому довести надо, пусть вызывает представителя НКВД и расследуют. Ведь ещё где-то тело милиционера. Спроси его, кстати о милиционере, где тело?.

— Тело милиционера Матвея в мешке бросили в реку, двести метров от моста, где омут, — ответил Стефан.

Пленный показал тайник в загоне для скота и его связанного закрыли в той же каморке, где держали женщин.

С чердака сняли оружие, а Михайлович пошёл смотреть неисправность танка. В тайнике под половицей оказалось десять гранат, две из них немецкие колотушки. Из короткоствола: пять наганов, три ТТ и два Парабеллума. Два Вальтера вытащили ещё из-за пояса Звеньевого, как и две гранаты из карманов. У хлопцев, при обыске тел тоже оказалось по нагану, за исключением Стефана. У того оружия при себе не было. С чердака достали наш пулемёт, снятый бандеровцами с танка с двенадцатью набитыми дисками, три немецких карабина с подсумками по тридцать патронов. И что особо порадовало, польский ручной пулемёт Браунинга калибра 7.92, новый в полной комплектации. К нему имелся даже специальный прицел и тренога для стрельбы по самолётам. Боезапас, правда, был небольшим — двадцать магазинов по двадцать патронов, но винтовочные патроны всегда можно было добыть у немцев. К пистолетам россыпью патронов не было, только те, что в обоймах. В общем, Борин батальон оружием прибарахлился. Под половицей лежало две пачки денег — одна советскими дензнаками, вторая с польскими злотыми. Там же комбат нашел маленькую бумажку с адресом. Адрес, возможно, был Львовским. Всё это Борис собирался сдать в НКВД, кроме оружия, конечно.

Из тайника в загоне, забрали шесть комплектов нашей формы, включая форму убитых танкистов, патефон — для батальона, и швейную машинку для старшины. К патефону имелось две пластинки с польскими надписями. Вещей там было много, перебирать можно было пол дня. Одних сапог оказалось десять пар. Комбат приказал сапоги забрать все. Три пары пойдет танкистам БТ, остальные — старшине. У многих бойцов обувь уже износилась, а сроки не вышли.

Подошёл Михайлович.

— Ты знаешь, комбат, а танк этот из нашего корпуса, из восьмой дивизии. Неисправность пустяковая — лопнула трубка бензопровода. Там только держатель заменить и трубку. Работы на двадцать минут, только не чем. У нас на БТ из запчастей здесь ничего нет. Краник я перекрыл, чтоб не вспыхнуло. Тянуть танк до Львова надо. Был бы кусок шланга подходящего диаметра, можно было бы повреждённую часть вырезать, шланг поставить, да проволокой затянуть. Но где его взять? Буксировать надо.

— Спасибо, Александр Иванович. А насчёт принадлежности ты не ошибаешься? На нем даже номера нет, и тактический знак я не заметил. Их еще в тридцать восьмом приказали закрасить.

— Нет, я пока в башне сидел, и бензин нюхал, у командира на стенке надпись увидел 4-8-РБ. Думаю разведбат 4-го корпуса 8-й танковой дивизии.

Позавтракали хорошо. Съели по банке рыбной консервы, заели найденным хозяйским хлебом и бужениной.

Комбат выдал каждому мехводу по немецкому карабину, чтобы держали в танках, оставил Сенявина и Михайловича на охране техники и пленного. Найденные пулемёты приготовили к бою, прочистив от масла стволы и установив магазины. Карелин подогнал тягач, найденное оружие завернули в мешки и уложили в кузов к кабине. Комбат сел вместе с Кузнецовым в тягач и поехали раскапывать могилу.

Земли до первого тела оказалось сантиметров сорок. В бело-грязном белье извлекли первого танкиста. Судя по рассказу Станислава — это был механик водитель, кровь запеклась на виске от небольшой ранки от шила. "Надо же, — подумал Глеб, — сумел через танковый шлём попасть в уязвимое место". Вытащили, оттащили в сторону. Кузнецов заботливо смахнул тряпочкой землю с застывшего лица. У второго оказалось располосовано горло, третий был убит ударом ножа в сонную артерию. Здесь чувствовалась рука профессионала, обученного работе ножом.

Дальше стали вынимать женщин. Если на верхней убитой еще остались какие-то обрывки рубашки, то следующая девушка была абсолютно голой. Когда извлекли её, то Карелин заплакал, потом его стало рвать, и комбат был вынужден дать воды из фляжки. Внизу лежала ещё одна несчастная. Тело её было распилено пополам и обе части брошены в могилу. Голова несчастной оказалась в районе живота. Части переставленных местами человеческого тела вызывали шок и невольный спазм. Злодеев, сотворивших это, хотелось, убить на месте. Кузнецову пришлось спуститься в могилу, чтобы достать убитую девчонку. Он осторожно подал сначала голову, потом ноги, комбат принимал.

Карелин немножко пришёл в себя и на брезенте начали вытаскивать тела наверх из оврага. Комбат помахал рукой и примчался Михайлович.

— Найди в доме что-нибудь, Александр Иванович. Там три девушки убитых голые, надо завернуть во что-то.

Вытащили и застреленных бандеровцев. Один был очень здоров, килограмм за сто. Пришлось опять на помощь звать Михайловича. Кузов застелили простынёй, и начали складывать туда тела. Девчонок тоже укутали простынками. Тело бандита убитого в доме, сунули в мешок и забросили в кузов. Пленника решили держать в тридцатьчетверке Кузнецова, намертво привязав к сидению. Тронулись, когда перевалило уже за одиннадцать. Комбат уселся за рычаги и тащил неисправный БТ-7, в котором за мехвода сидел Михайлович. Сенявин торчал из люка с готовым к бою пулемётом. Кузнецов вел тягач с пленником, Карелин — "Ворошиловец" с телами убитых. Через десять минут въехали в Борки.

Слетавший на разведку Глеб, доложил ему, что сельсовет в восьмом доме от въезда, председатель на месте. По дороге сержант выспросил у Михайловича, откуда он знает про ангелов-хранителей.

— Так в тридцать девятом он меня от смерти спас и весь наш экипаж. Я тогда механиком был на БТ-5. В наступление шли на финские доты. Мне тогда в ухо кто-то крикнул: — Стой! Я педаль тормоза и нажал от неожиданности. А впереди снаряд разорвался в метрах десяти. Едем дальше — опять крик: Вправо! Ну, я вправо, а очередной снаряд слева рвётся. От восьми снарядов уберёг. После третьего, я уж сообразил, кто мне командует. К доту, считай, в упор подошли и в амбразуру ему два осколочных! Я потом поблагодарил, а Ангел-хранитель мне пожелал долгой жизни! Так что теперь я всегда прислушиваюсь.

Колонна остановилась напротив сельсовета, где висел красный флаг.

Комбат вылез из танка и направился в дом.

— Командир батальона старший лейтенант Михайлов, — представился Борис. — Вы будете председатель сельсовета?

— Да я, Прохоренко Илья Лукич.

— Товарищ Прохоренко, у вас в селе орудует банда националистов. Они убили Красных танкистов и трёх советских работников из вашего села. Двоих мы застрелили при попытке оказания сопротивления. Двое скрылись. Необходимо эту информацию довести до уполномоченного НКВД. Если он захочет получить дополнительную информацию, а она у нас есть, пусть позвонит или приедет в ремонтно-восстановительный батальон 32-й танковой дивизии во Львов. Запомнили?

— Да! А как же это случилось?

— В нескольких километрах отсюда мы заметили неисправный танк. Остановились, экипажа не было. Стали искать. Вот эти двое засыпали могилу с убитыми. Пытались задержать, но они начали отстреливаться, пришлось застрелить. Могилу разрыли, там три наших танкиста и три девушки из вашего села, изнасилованные и убитые. Одна убита зверским образом — распилена пополам. Мне нужно, чтобы вы опознали убитых и указали место, где сгрузить тела. Убитые в кузове тягача на улице.

Председатель побледнел. Он был из местных и уже боялся. Распилить пополам могли и его, и всю его семью, как делали националисты для устрашения населения в Польше.

— Пойдёмте, товарищ командир, — тяжело вздохнув, сказал председатель. Его подвели к тягачу, и он залез в кузов. — Те, что подальше лежат, — пояснил комбат, — убитые танкисты, а это пять тел — ваши. Узнаёте?

— Да, ответил председатель.

— Продиктуйте имена и фамилии, я запишу! — сказал Борис. Против каждой девушки сделал отметку, какую должность она занимала. Рива, например, значилась заведующей избой-читальней. Комбат дал председателю расписаться об опознании и передаче тел и добавил: А тело милиционера ищите. Наверняка закопали или в речку бросили недалеко от села. А где батюшка у вас обитает? — спросил он в заключении.

— У нас нет батюшки, у нас ксендз, — уныло ответил председатель.

— Но молитву по усопшим ему можно заказать?

— Попытайтесь. Он сейчас в храме или у себя дома. Дом у него третий отсюда с голубыми ставнями.

— Спасибо, поблагодарил комбат. — Где выгрузить тела?

— Вон там, около палисадника. Подождите минутку, я какое-нибудь рядно принесу.

Прохоренко зашёл в соседний дом, тут же выскочили две бабы и застелили кусок земли серой домотканой тканью.

Комбат дал команду, и бойцы начали перетаскивать тела и укладывать их в рядок. Между девушками и убийцами сделали изрядный зазор, отделяя козлищ от убиенных агнцев.

— Ну что, Глеб, пойдем ксендза брать? — спросил Борис.

— Пойдем, он сейчас в церкви, — согласился Хранитель. — Только возьми двух мехводов с карабинами и пистолетами. Как бы там нам жаркую встречу не организовали. И пару гранат не забудь на всякий случай.

Взяли Михайловича и Кузнецова. Люки своего танка он закрыл. В "Ворошиловце" сидел Карелин, а из люка командирского торчал Сенявин с пулемётом.

Перед церковью Михайлович снял шлём, а войдя, перекрестился на образа. Выскочивший из-за аналоя священник в сутане, аж взвыл от ярости:

— Как вы смеете в святой обители креститься непотребным знаком? — завопил он.

— Как учили, так и крещусь, — буркнул Михайлович.

Ксендз открыл рот, чтобы опять заорать, но Боря его прервал:

— Вы арестованы, пан Артёмий Цегельский!

— Убейте этих проклятых москалей! — завопил ксендз и сунул руку под сутану в незаметный разрез.

— Ложись! — заорал ментально Глеб, бросая своих подопечных на пол. — Огонь! — тут же выкрикнул он очередную команду. — Борис слева, Михайлович справа! Самое интересное, но танкисты среагировали на его команды вовремя. Два человека, выскочившие с обеих сторон от аналоя, открыли огонь, но первые пули прошли выше. Борька срезал автоматчика короткой очередью, а Михайлович залепил две пули, стрелявшему из пистолета. Причём залепил очень ловко: одну пулю в грудь, другую в голову. Ксендз продолжал что-то доставать из-под сутаны. "Пистолет тащит! — пронзила мысль мозг Хранителя.

— Стой! — направил он мысленную команду на священника, но тот не среагировал на его посыл. — Ах ты, сука! — ударил он ксендза пальцами ладони в район сердца и быстро сжал кисть, пережимая внутри тела сосуды. Аорта неумолимо сжалась, останавливая кровоток. Сердце ещё судорожно сделало два удара и остановилось. Для работы не было главного — питающей сердце крови. Ксендз левой рукой схватился за грудь, хрипя и пытаясь что-то выкрикнуть, опустился на пол, и завалился на спину. Правую руку он так из-под сутаны и не вытащил.

Комбат поднялся. Бойцы тоже встали, напряжённо ожидая атаки.

— Вытащить убитых из церкви! — приказал старший лейтенант. Кузнецов и Михайлович подхватили автоматчика за руки и волоком потянули на улицу. Пистолеты из рук они так и не выпустили. Не зря комбат приказал расстегнуть застёжку на кобуре заранее. Выхватить оружие и начать стрелять они успели. Даже Кузнецов успел разок пальнуть в падающего бандита. Он только не мог сообразить, что мгновенно заставило его упасть на пол. У Михайловича таких вопросов не было. Ангел уберёг снова. Не урони он их не землю, очередь автоматчика могла достать всех. Бойцы стащили убитого по ступенькам и бросили на улице. Следом притащили второго. Небольшая толпа, скопившаяся у сельсовета, медленно двинулась в сторону услышанных выстрелов.

— Священника выносите осторожно, может, ещё жив, и под голову подложите! — дал комбат бойцам позолоченную ризу, найденную в осмотренной им поверхностно комнатушке.

Танкисты вынесли священника, обхватив за ноги и плечи, и аккуратно положили на травку, подложив под голову свёрнутую ризу.

— Боря, давай залезай на танк, и будем речь говорить! Народ, волками смотрит, как бы предпосылки к бунту не создать.

Михайлов молнией взлетел на танк.

— Селяне, лекарь есть? Ксендзу стало плохо.

Народ сразу загомонил. — Есть! Есть! — раздались выкрики. — Мефодий, давай, выходи!

Пожилой дедок, опасливо обойдя танк, подошёл к священнику. Он встал над ним на колени, пощупал пульс на руке, затем оттянул веки и заглянул в глаза. Народ приблизился, наблюдая за всеми действиями старика.

— Селяне, видно вы отошли от бога! — прокричал с танка комбат. — Мы пришли к вашему священнику с просьбой отпеть невинно убиенных девушек, которых вы видели у сельсовета. Вместо того, чтобы внять нашей просьбе и выполнить свой долг, он дал команду нас убить. В церкви у него скрывались вооружённые люди. Я не знаю, откуда взялась такая чёрная ненависть у него в голове, но эта ненависть не от бога. Не может настоящий священник давать приказы на убийства. В церкви пролилась кровь. Теперь вашу церковь надо освящать.

Народ недовольно загудел. Глеб чувствовал, что недовольство направлено не на них. А скорее на придурка ксендза. Людей стало больше, любопытные уже стояли в двух метрах от лекаря. Мефодий склонился к груди и прижался ухом, пытаясь расслышать биение сердца, народ замер. Дед встал. Перекрестился и сказал: Всё, отмучился! Повреждений нет. Сердце встало.

Он опять склонился, чтобы скрестить умершему руки. Положил левую руку, на которой щупал пульс, обратно на грудь, а затем потянул правую. Посчитав, что рука в сутане за что-то зацепилась, потянул сильнее и вытащил на свет божий правую кисть, судорожно, сжимавшую черный пистолет. Народ ахнул, хранить оружие под сутаной — это осквернение устоев. Дед попытался разжать пальцы, но смертельная судорога, впаяла их в рукоять. Он так и скрестил ксендзу руки, одна из которых держала парабеллум. — Рука Бога! — сказал он, перекрестившись. Задумчивый народ крестясь, начал расходиться. Всем было понятно, что Бог Артёмия Цегельского наказал, за осквернение храма и веры.

Комбат спрыгнул с танка и подозвал председателя сельсовета.

— Эти тоже из вашего села? — указал он пальцем на убитых.

То внимательно осмотрел убитых в церкви бандитов и отрицательно покачал головой:

— Нет, это не наши. Это — пришлые.

— Михайлович и Кузнецов, обыскать и грузить в тягач, — приказал Борис, забирая немецкий автомат и пистолет. Нашли ещё один "вальтер" и хороший нож в сапоге.

Товарищ Прохоренко, пока кровь не запеклась, я вам советую послать женщин, чтоб всё замыли. Церковь на пару дней закрыть, пусть особисты посмотрят. Ваш ксендз имел связи с бандитами, может что-то осталось. И церковь действительно надо освятить, не знаю, правда, кому из священников это положено делать.

Борис попрощался с председателем за руку и полез в танк на место водителя. Колонна тронулась.

 

Глава 22

До пункта постоянной дислокации добрались к часу дня. Дорога утомила. Ночь не спали. Боря отправил всех прибывших с ним отдыхать. Сам себе такой роскоши он позволить не мог.

Порадовал Юра Лукьяненко. Всему техническому замыканию комдив объявил благодарность. Хотя тягачей им катастрофически не хватало. Три танка отремонтировали на месте. Два притащили в батальон на ремонт. На маршруте осталось ещё два. Лукьяненко просил тягачи. Борис два выделил, но мехводов приказал взять других. Помимо этого на маршруте отремонтировали пять автомобилей. Медики за свою санитарку выделили два литра спирта. В штаб дивизии доложили о всех транспортных средствах сломавшихся на маршруте и месте нахождения. Таких оказалось двадцать шесть. Лейтенанту перед маршем выдали карту и кодовую таблицу. Штабной офицер научил пользоваться в течение пяти минут. Антенны связисты принесли и установили на обеих машинах. На стоянке брало до 90 километров, на марше шестьдесят точно. Особист приказал прикрепить к секретной технике гранаты и толовые шашки, при угрозе захвата — взорвать. На связь выходили только по вызову дивизии. Объявлен запрет на радио разговоры. У всех станции настроены на приём. Автомат не пригодился, но все лейтенанты завидуют, а от польского пистолета просто падают в обморок, скрывая жгучее желание подержать.

— Я ж тебе говорил, Юра, у тебя скоро вся грудь в орденах будет. Два дня и две благодарности комдива.

— Ты ему посоветуй жёсткую сцепку сварить. Тогда сможет сразу по два автомобиля тащить. Тягачи у нас мощные. При необходимости буксируемая машина может даже без водителя быть, если быстро не ехать.

— Ты мне сначала чертёжик объясни, а потом я лейтенанту. Твою антенну я еще не забыл.

— Давай, только по быстрому. Тебе в первую очередь рапорт надо особисту писать. И пленного прикажи развязать, покормить, сводить в туалет и опять завязать. Его надо НКВД сдать живым и здоровым. Может ещё чего наболтает. Глеб в течение пяти минут объяснил Борису про жёсткую сцепку, совместными усилиями нарисовали чертёжик.

— Только пусть по длине не больше кузова "Ворошиловца" делает, чтобы пару штук туда засунуть можно было. Если есть материал, и для наших автомобилистов пусть сварят. Не такие мощные можно. Чтобы автомобиль мог автомобиль тянуть. Труба то она в кузове места много не занимает. А насчет подходящих труб можно на нефтеперегонном заводе поинтересоваться. У них, наверняка, разные трубы в запасе есть.

— Давай, Борис, так, — сказал рассматривающему чертёж комбату Глеб, — я полечу нашего особиста искать, а ты указания раздашь, и садись писать рапорт. Не забывай, как только дивизия уйдёт, ты на ППД главный. Как только народ узнает, что ты на месте, к тебе ходоки пойдут. На тебе теперь все склады, часть служб, охрана и жизнедеятельность всей этой территории. Времени тебе катастрофически хватать не будет. Да ещё командование задач подбросит. А вечером вторая часть дивизии на марш пойдёт и тебя с большой долей вероятности определят командиром технического замыкания.

— Умеешь ты, Глеб, настроение поднять, — расстроено сказал комбат, никогда не собиравшийся становиться тыловиком.

— Боря! У нас война через два дня! Сейчас пахать и пахать надо, а не сопли жевать! Работай, а я полетел! Если что, позовёшь.

Начальника особого отдела дивизии Ткачёв нашёл у себя в кабинете.

— Разрешите присутствовать, товарищ майор, это Хранитель Глеб.

— Располагайтесь, — предложил майор. — У вас какое-то дело?

— Не знаю как вас по имени отчеству, могу обращаться по фамилии или по воинскому званию, как вас больше устроит.

— Звать меня Виталий Петрович, обращение устроит любое, какое сочтёте нужным.

— Хорошо, Виталий Петрович. Можете делать пометки, но я бы хотел, чтобы вы пригласили сюда для беседы Поршнёва или кого-то из НКВД. Сегодня транспортной группой батальона во главе с комбатом Михайловым на обратном маршруте движения разгромлена группа украинских националистов. Для НКВД имеется информация.

Лизин снял трубку и позвонил.

— Приедут через двадцать минут, Поршнев и Рощин.

— Хорошо. Теперь конкретно о нашей дивизии. Мною выявлена группа в составе трех человек германских агентов из разведывательно — диверсионного полка Бранденбург 800. Всё что я говорю можно помечать, — сказал Глеб, заметив, что перед майором нет бумаги и карандаша.

Особист тут же достал из стола нужное для записи.

Один служит в артиллерийском полку, второй в батальоне связи, третий в мотострелковом полку. Агенты заброшены в мае месяце, вместе с новым пополнением из Тернопольской области. Имеют связь во Львове через тайники. Сказали что два. Один тайник на соседней с нашей частью улице. Руководителем группы является обергефрайтер первой роты Михаэль Рунер. Служит артиллеристом под фамилией Филоненко на втором орудии у лейтенанта Егорова. Сегодня ночью должен быть арестован и доставлен сюда красноармейцами нашего батальона Романовым и Семёновым, где-то к трем часам ночи двадцать первого июня, если, разумеется, у артиллеристов получится взять агента, а у наших бойцов доставить.

Второй агент — Даниэль Гейтс, служит водителем в батальоне связи, рядовой Широков. Вчера в тайник передал информацию о новой антенне, и о выходе батальона на учение в район Луцка на неделю.

Фамилию третьего агента в мотострелковом полку вам необходимо выяснить. Агенты, очевидно, вооружены, имеют оборудование для диверсий. Так у Филоненко оказался часовой взрыватель, для изготовления мины с установленным временем подрыва. Прошли специальную подготовку в качестве разведчиков — диверсантов. Сильны в рукопашном бое, стрельбе, физической подготовке.

Какие будут вопросы, Виталий Петрович?

— Глеб, а как вы вообще оказались у артиллеристов?

— Комдив приказал силами нашего батальона скрытно выставить прошедшей ночью четыре орудия артполка, не имеющие тягачей для прикрытия укрепрайона. Задача выполнена частично. Из-за очень маленькой разрешённой скорости транспортировки гаубиц — десять километров, до рассвета удалось поставить только три орудия. Оставлен один тягач с двумя бойцами, чтобы сегодня ночью выставить последнее. Тягач должен вернуться к трём часам ночи.

— Глеб, а не поясните мне, что это за часть такая Бранденбург 800?

— Если вкратце, то это на сегодняшний момент диверсионный полк. Создан из батальона. Сейчас развернут до полка. Появились не только диверсионные, но и разведывательные подразделения. Выучка очень хорошая. Против нас работают первая и четвёртая роты. Считайте батальоны. Это те роты, где базовый — русский язык. Раньше набирались из немцев, но сейчас из многих национальностей. В Львове планируется работа украинского батальона "Нахтигаль" (Соловей), созданного из украинских националистов. Тренируются как егеря, прекрасно знают лес, читают следы. Могут активно использоваться не только против армейских частей, но и против партизан. Обычные задания: подрыв и удары по штабам, нарушение маршрута следования колон заменой регулировщиков или с помощью подложных приказов, захват и удержание стратегических мостов, нарушение связи, уничтожение высшего командного состава и прочее. Для "Нахтигаля" в Львове спланирован захват вокзала, радиостанции и электростанции. Центр подготовки у них в Квенцтуге. Группы по численности разные, начиная 7-10 человек и выше. Имеют значительное количество нашей военной формы, в том числе НКВД. Работают под наши части.

— Глеб, вот вы назвали этого агента обергефрайтером, это что за звание?

— Во-первых, это егерское звание. В основном применяется в мотопехоте, разведывательных и горных частях. У немцев очень много званий для нижних чинов. В разных родах войск они имеют специфическое название. Если приблизительно к нашему, то гефрайтер — это ефрейтор. В горных частях нет старшего солдата, идет егерь, а затем сразу гефрайтер. Но обозвать гефрайтера старшим солдатом — это оскорбление. Потому что он не старший солдат, как наш ефрейтор, а третий чин снизу. То есть, по-нашему — младший сержант. А дальше идут звания обергефрайтер, штабсгефрайтер, а потом уже унтер-офицерские пошли и фельдфебельские. Если соотнести немецкие звания с нашими, то агент Рунер — сержант.

Да, совсем забыл, группа старшего лейтенанта Михайлова нашла сломанный танк БТ -7 без экипажа. Экипаж убит. Предположительно из разведбата восьмой дивизии нашего корпуса. Танк мы притащили, и починим, но пусть пришлют человека для опознания тел и похорон, и экипаж для танка. Надо им сообщить.

— Я прозвоню на ППД восьмой, а дальше пускай сами крутятся, — сказал майор Лизин, снял трубку и позвонил в соседнюю дивизию. Не успел он закончить разговор, как в комнату, постучав, вошли два представителя НКВД, Они поздоровались вслух сначала с Хранителем, а потом за руку с майором. Рощин тут же достал толстый блокнот и карандаш. Глеб тоже поздоровался с вошедшими, включая их в ментальную связь.

— Сегодня, возвращаясь от границы, не доезжая километра до села Борки, транспортная группа старшего лейтенанта Михайлова наткнулась на сломанный танк. Пулемёт танка был снят, люки открыты. Я почувствовал, что около танка было совершено убийство. Танк стоял в пятидесяти метрах от одиночной хаты. Обследовав ближайший район, обнаружил, что трое парней закапывают тела наших танкистов. Один мужчина находился в доме. По приказу комбата, группа, состоящая из трех водителей тягачей и пулемётчика, во главе с комбатом, атаковала бандитов. Двое бандеровцев было убито, один взят в плен. Позже, выстрелом из танковой пушки, убит бандеровец, засевший в доме. При вскрытии могилы обнаружены тела раздетых до белья танкистов и голые тела трёх изнасилованных и замученных девушек. Одна девушка была живьём распилена двуручной пилой пополам. Девушки оказались из села Борки. Одна — присланной учительницей, вторая — присланная заведующая избой читальней, третья — жена местного милиционера, приехала вместе с мужем из Киева. Как выяснилось позже, милиционер тоже убит, тело сброшено в мешке с грузом в двухстах метрах от моста в омут.

Убийство танкистов организовал матёрый националист звеньевой Остап Ручка. В тридцать девятом году проходил подготовку у немцев, потом отметился кровавым следом в Польше. Цель нападения — захват танкового пулемёта и формы. Он же своей группой совершил убийство милиционера, захват и убийство женщин. Убийства местных совершены по приказу ксендза Артёмия Цегельского. А теперь пишите крупными буквами: По показаниям захваченного бандеровца, Стефана Пашинского, ксендз сообщил, что в воскресенье утром немцы перейдут границу. Бандгруппе Остапа Ручки предписано к вечеру 21-го июня быть во Львове, куда их должны доставить вместе с оружием на телеге. За ними приедет специальный человек. В хате, принадлежащей Остапу Ручке, обнаружено два тайника с оружием и один с вещами. Оружие конфисковано для вооружения батальона, из вещей изъято десять комплектов советской формы и десять пар сапог (три из этого числа убитых танкистов). Форма предназначалась для действий в городе, будет оприходована старшиной. Две пачки найденных денег находятся у комбата, он их готов передать или финансисту или представителю НКВД. Одна из пачек — злотые. У комбата Михайлова также находится бумажка с адресом найденная в тайнике. Адрес возможно Львовский. Тело убитого Ручки и пленный находятся на территории батальона. Их надо забрать, для опознания и тщательного допроса. Отмечаю, что Степан Пашинский, единственный, кто задержан без оружия и сопротивления не оказал. На вопросы ответил сразу. Дом этот надо тщательно обыскать, мы особо там не рыскали, возможно, удастся найти ещё какие-то улики. При попытке арестовать ксендза, на группу Михайлова было совершено нападение боевиков прямо в церкви. Двое нападавших убиты, у ксендза отказало сердце, и он скончался. Я дал команду председателю сельсовета закрыть церковь на два дня, до освящения её повторно из-за пролитой крови. Её тоже необходимо тщательно осмотреть. Поскольку Цегельский руководил местной боёвкой и был допущен до сведений о начале войны, то там возможно удастся найти что-то серьёзное из документов ОУН. Тела убитых боевиков тоже привезли сюда для опознания. Они не местные.

Комбат сейчас должен заканчивать рапорт, можно будет проехать в батальон, забрать документы, деньги и пленного. Вам, Виталий Петрович, советую поделиться с коллегами сведениями о Бранденбург 800, им вплотную придётся сталкиваться с этими диверсантами, даже здесь, в Львове. А в дальнейшем и в лесах.

А теперь я хочу навести критику на теперешнее положение Красной Армии, надеясь, что вы оперативно доведете сказанное до своего руководства и выше. Вы все преступники. Вы обезличили Красную армию и втоптали в грязь её бойцов. Положение должно быть исправлено в ближайшие две недели. Приведу сегодняшний пример: убиты три танкиста. Мы даже их похоронить не можем, потому что не знаем кто такие. Они теперь навсегда будут числиться в части без вести пропавшими. Документов нет, тактического знака на танке нет. Просто танк и просто бойцы. У красной Армии нет учёта личного состава. Нет документов у красноармейцев и сержантов. Это бесплотные миллионы, которые служат в нашей армии. Их будут убивать сотнями и вы никогда не узнаете, кто убитый. Что сообщить родственникам, матерям и жёнам. Те смертные медальоны, что вы придумали, откровенное дерьмо. Девяносто процентов из них не заполнены. Если же убьют начальника штаба, то о судьбе подразделения не сообщит никто и никогда, тем более о судьбе бойца. У вас любой человек может прийти и назвать себя кем хочет. Личностей нет, есть красноармейцы. А это не правильно. Петров должен быть Петровым, а Иванов Ивановым. Ленин как говорил: Социализм — это учёт и контроль. В армии учета личного состава нет, закрепления оружия за бойцом нет, принадлежность техники не очевидна. Танкист, что, должен вылезти из танка и орать "Ребята вы с какого взвода? Мне приказано поддержать третий!". Будете в батальон, попросите у писаря Маэстро Синего, то бишь Синицына, показать учет личного состава батальона. Комбат пользуется и не нарадуется. А простой батальонный писарь сам его придумал. Жизнь заставила! Ваши военкоматы имеют массу сведений о призывниках. Но эти сведения в армию почему-то, вместе с призывником не идут. Отправляют списочный состав. Вчерашний пример: в дивизии силами особого отдела обнаружено три немецких шпиона, прибывших майским призывом из Тернополя. Немцы проникают свободно, не утруждаясь, куда хотят. Выдавая себя хоть за солдата, хоть за сержанта, хоть за офицера. И это в мирное время. А во время войны возможности у них станут просто колоссальными. Да со справкой из госпиталя можно будет устроиться в любую часть, на любую свободную должность. Они вот добудут свежие образцы документов с началом войны, и вы будете только отмахиваться от шпионов. У него будет всё, и продовольственный аттестат, и нужное удостоверение, и командировочное предписание. У немцев очень мощный документооборот. Нужных бумажек они наклепают в неограниченных количествах. И шпионы из разных подразделений начнут ходить друг к другу в гости. Единственное полезное, что я увидел из документов для личного состава — это в Дисциплинарном Уставе Карточка взысканий, поощрений и наград. Вопросы по сказанному есть?

— Есть, — тут же отозвался начальник особого отдела Лизин. А что вы посоветуете насчёт документов для красноармейцев.

— На мой взгляд у красноармейца должны быть две вещи: Удостоверение красноармейца с фотографией. Должность, фамилия имя отчество, место и дата рождения, откуда и каким военкоматом призывался, гражданская специальность, дата присяги. Закреплённоё оружие или техника. Места прохождения службы.

Второе, должен быть металлический жетон с отверстием для пришивания или шнурка. Жетон должен быть алюминиевым или из нержавеющей стали, чтоб не ржавел и не разрушался. На жетоне должно быть выбито: РККА, номер полка, батальона, роты, взвода, Фамилия имя отчество, к примеру: РККА 66-3-1-2 Петров Иван Иванович.

Два этих документа позволяют установить личность красноармейца, и значительно затрудняет возможность подделки. Жетон красноармеец обязан хранить в пистонном кармане брюк в пришитом или привязанном виде. Форма жетона из условия помещения в кармашек и минимального расхода материала при штамповке. В батальонах должны быть металлические шрифты, для нанесения информации чеканкой. То есть, писарь взял заготовку жетона и набил на него нужную информацию. На таких жетонах можно оставлять специальные знаки, например, пробита глубже третья буква в фамилии. Не вздумайте эти жетоны называть жетонами смерти. Это жетон красноармейца. При переводе в другую часть, новое место службы может выбиваться на обратной стороне жетона.

Для изготовления этих документов нужно время и средства. Месяца два, три. Сейчас можно ввести временные удостоверения. Картонка, где рукой писаря написаны данные солдата, должность, место службы. Написано тушью, и заверено печатью. Может быть личная подпись бойца. Материл картона, должен быть защищен от воды, не размокать от дождя, при форсировании реки, или болота. Можно попытаться пропитать олифой или вскрыть лаком. Можно попробовать этот картон поместить в чехол из целлулоида, или даже писать на целлулоиде, если надпись будет держаться. Здесь надо подобрать материал и чернила. Хранить временное удостоверение в кармане гимнастёрки.

Теперь хочу перейти к промышленности. Наша промышленность хуже германской. У них и станки получше и рабочие лучше обучены. Так давайте не будем взваливать на неё непосильную ношу. Начнётся война, многие заводы придётся эвакуировать, иначе они могут достаться немцам. А они всё приспособят к делу. Возьмём, к примеру, танки. Мы сейчас превосходим врага по танкам в несколько раз, причём наши танки лучше вооружены, имеют более мощную броню, но часть этих танков стоит мертвым грузом. На них нет запасных частей. Зачем делать целый танк, тратя на него огромные суммы, если можно сделать рублёвую запчасть и старый танк будет отремонтирован и сможет вступить в бой. Народные деньги надо беречь. В наркомате обороны неправильный подход к определению боеготовности техники. Если техника не может маневрировать, не может стрелять, не может выполнять свои задачи из-за отсутствия связи или снарядов, по тысяче других причин — она небоеготова. Это металлом, а не техника. В войне будут участвовать только те танки, которые на момент военных действий могут двигаться, стрелять и управляться. Вот с таких позиций и надо исходить. И командиров драть и промышленность за тот процент неисправных, небоеготовых танков, которые имеются. Сделайте из двух неисправных танков один боевой, и вы на голову станете сильнее, из металлолома у вас появилась боевая машина. А промышленности надо ставить конкретные задачи по выпуску запчастей. Нам не нужна их тысяча танков за миллиард, нам нужны конкретные запчасти для тысячи танков на один миллион рублей. А на оставшихся девятьсот миллионов пусть доработают трансмиссию, коробку передач, двигатель, чтобы поднять моторесурс в два раза, разработают и установят новую рацию, более пробивное орудие, усилят броню. Вот такой подход должен быть к производству техники. Во всех округах неисправную технику, не смотря на начало войны, предлагаю централизованно вывезти на ремонт. Это касается не только танков — самолётов, орудий, тягачей и прочей техники тоже. Это сэкономит стране миллиарды рублей. К примеру, в батальоне сейчас имеется три танка Т-34 с неисправными бортовыми фрикционами, которые не могут двигаться. Сожжены диски трения. Стоимость такого диска, как указано в ведомости, шесть рублей с копейками. Стоимость набора дисков чуть больше ста тридцати рублей. Итого, имея запасных частей на четыреста рублей, можно ввести в строй три новых танка, стоимость которых с этими запчастями просто несоизмерима. Ввести за день, штатными ремонтными подразделениями. В любой части вам расскажут, что чаще всего выходит из строя и ломается. Никакого труда не составляет увеличить выпуск наиболее нужных запчастей. Не можете увеличить, прекратите выпуск новой техники. Все узлы, которые будет выпускать завод, пойдут в запчасти. Добавьте зарплату, разъясните рабочим положение вещей, они вам три плана за месяц сделают. Незачем тратить государственные средства на изготовление новой техники, когда можно починить старую. Экономика должна быть экономной. Починить и воевать, это быстрее чем сделать новое и воевать. Вы получите взвод танков, затратив не миллионы, а всего четыреста рублей. А время сейчас играет против нас. Если немцам удастся занять наши промышленные районы, нам придётся в короткие сроки создавать промышленность в глубине страны, и на счету будет каждый станок и гайка. Все ресурсы надо использовать продуманно и экономно, чтобы не рвать потом жилы.

Не отдавайте немцам не одного завода, ни одной электростанции, ни одного промышленного предприятия. Всё что не удастся вывезти, необходимо взорвать. Вывозите людей, специалистов — это мощь страны.

У нас ещё появятся великолепные генералы, умеющие блестяще управлять войсками, и солдаты, научившиеся стоять до конца и решительно идти в наступление, появятся у нас и танковые армии, вбивающие клин до самого Берлина и мощная промышленность в Куйбышеве и на Урале, но первые четыре месяца стране будет очень тяжело. Если сохраним авиацию, обучим бойцов оборонительным боям, сохраним по возможности технику, ход войны сразу изменится. У врага уже не будет преимущества заблаговременного накопления сил и стратегической инициативы. Ход войны может измениться ещё в этом году. А для этого надо просто делать своё дело и работать, работать на износ!

Давайте заканчивать, всё, что хотел, я вам сказал. Информацию выдал. Пора двигаться в батальон.

В батальоне Борис вручил рапорт начальнику особого отдела, командирам НКВД выделили грузовик для перевозки тел, передали пленного, деньги и документ опознания убитых селян, адрес явки, найденный в тайнике. На всё ушло полчаса. Рощин сходил к Маэстро, переписал скорописью все графы журнала. Майор Лизин тоже заглянул, похвалил ефрейтора за инициативу. Вышел задумчивым.

— И не вздумайте его к себе забирать, — почуяв, где крутятся майорские мысли, сказал ему Глеб. — Он батальону нужен. Да и стране тоже.

— Борис, ты хоть поел?

— Да, старшина накормил обедом.

— Тогда нечего рассиживаться, уже два часа. Поскольку комдива нет, иди, доложи начальнику штаба дивизии о возвращении, о выполнении приказа по установке орудий, о бое проведённым с группой националистов. Сообщи, что на складе имеется пять польских противотанковых ружей. Для мотопехоты будут в самый раз, а то мы про них забыли. Если уложишься за двадцать минут, будешь молодец. У нас в батальоне дел полно. Имей в виду, что пошли слухи, что зам по вооружению гонит колонну реквизированных машин. Нам наверняка нарежут кусок по осмотру и ремонту.

Борис сорвался с места. Понесся в штаб. "Это Глеб вовремя напомнил, — подумал он. — Комдив приказал к четырнадцати часам быть как штык". Не успел он отправиться на доклад, как на грузовике прибыл лейтенант с четырьмя бойцами из разведбата восьмой дивизии.

Встретил их командир второго взвода сержант Ревякин.

— Извините, товарищ лейтенант, комбата нет, но я командир ремонтного взвода, — сказал сержант. — Отвечу на все вопросы и передам отремонтированный танк. А сейчас, пойдёмте, я отведу вас к погибшим танкистам.

Убитые лежи в тени на куске расстеленного брезента. Одеты по форме, со шлёмами на головах, в начищенных сапогах. У двоих из-под воротника белели марлевые повязки.

— Узнаёте? — спросил Ревякин.

— Да, это наши, — хмуро сказал лейтенант.

— Тогда напишите мне их фамилии, звания и что вы опознали убитых, — протянул он лейтенанту лист бумаги и карандаш. — Особист приказал, расследовать будут!

Лейтенант написал: Опознал погибший экипаж танка БТ-7, командир танка младший сержант Родин М.В., радист-пулемётчик рядовой Забелин И.И., механик водитель Кущ И. Ф. и подписался: командир взвода в/ч 5490 лейтенант Самсонов А.А.

— Товарищ сержант, я хочу вас спросить, почему на сержанте Родине надета форма рядового?!

— Это уже мы виноваты. Бандеровцы, напали внезапно и взяли их в ножи. Вот этих ребят убил матёрый диверсант, обучавшийся у немцев. Убил ножом в горло. Механика-водителя прямо через шлём заколол шилом второй. Потом они форму с них сняли и тела закопали. Наши, когда уничтожили банду, могилу вскрыли и танкистов ваших достали. Под ними ещё три замученных девушки были. Вы не сомневайтесь, тела мы колодезной водичкой обмыли, старшина новое бельё дал. А потом уж в форму обряжать стали. Эти двое уж очень статью похожи. Не могли решить на кого сержантскую форму одеть. К себе приедете, гимнастёрки поменяете.

— Спасибо мужики, — пожал лейтенант руку Ревякину и двум подошедшим ремонтникам.

Самсонов махнул призывно рукой и в подъехавший грузовик стали грузить тела. Затем направились к танку.

— Разрешите приступить к приему машины, товарищ сержант? — официально обратился лейтенант.

— Приступайте, — дал разрешение Ревякин.

Лейтенант махнул рукой, и экипаж шустрыми муравьями набросился на танк. Быстро проверили топливо, масло, аккумулятор, рацию и питание к ней, наличие боезапаса, работоспособность двигателя, тормозов и фрикционов. Повращали башню, пошевелили пушкой. Сержант, высунувшийся из люка, прокричал:

— Всё нормально, товарищ лейтенант!

Самсонов кивнул.

— Экипажу потом скажите, что ствол пушки надо почистить. Стреляли из вашего орудия. Михайлович как раз того диверсанта завалил, что ваших двоих ножом порезал. Тот в доме заперся, перед дверями ждал, гранатами обвешанный, когда войдут, вот дядя Саша Михайлович его из пушки и отправил на тот свет. Так что за ребят ваших отомстили. Комбат сказал, пять бандитов завалили, одного в плен взяли. А Михайлович ещё одного из ТТ снял. Он теперь у нас герой.

— А много ли людей у вас было?

— Комбат Михайлов и четыре бойца.

Сержант приблизился к Самсонову и тихо намекнул: — Комбат сказал, бандеры крупные силы во Львов стягивают, так что вы там в своей дивизии посматривайте. У нас вон видишь как: и вышки сторожевые, и танки вместо дотов стоят. Мы готовы, ждём.

— Спасибо, сержант! — сказал Самсонов. Давай бумаги, подпишем и поедем.

Ревякин дал ему расписаться в ремонтной ведомости и журнале приемо-предачи техники.

Лейтенант попросил передать комбату огромное спасибо и колонна разведбата ушла.

 

Глава 23

Заместитель командира дивизии по технической части военинженер 2-го ранга Корнелюк мужчина был видный. Рослый, здоровый как медведь, с усами, чуть меньше, чем у Будённого. Обладатель солидного баса, сильной воли и неуёмного технического любопытства. Прекрасный специалист, разбиравшийся практически в любых вопросах, и отменный практик в деле обслуживания, ремонта и хранения машин. Командир дивизии знал, кого послать для исполнения распоряжения командующего армией.

Фактически военинженеру удалось сделать невозможное: за два дня он собрал сто шесть автомобилей и теперь мотострелковый полк был обеспечен транспортом.

Взяв броневик и пару автомобилей, куда усадил пяток матёрых сержантов, загрузил продовольствие и тонну бензина в бочках Корнелюк двинулся в свой вояж. Если кто-то думает, что гражданские предприятия и организации легко расстаётся с подлежащим мобилизации автомобилем, то глубоко ошибается. Половину автомобилей пришлось выбивать в словесных баталиях или просто отнимать угрозами и силой.

В распоряжении командарма Музыченко было написано:

"В соответствии с решением Военного Совета армии реквизировать автомобильную и автотракторную технику согласно мобилизационного плана, вместе с водителями. Водителей считать командированными на два месяца на военные сборы".

— Мне без разницы, жалуйтесь хоть самому товарищу Сталину! — говорил он одному секретарю райкома, забирая из райкомовского гаража грузовик и "эмку", — ваши машины стоят в мобилизационном плане. И я не собираюсь идти вместе с вами под трибунал, за срыв боевого приказа. Где водители с этих машин? Сюда их немедленно!

Напор, громогласный рык и изрядная доля наглости делали свое дело. Корнелюк выколачивал машины вполне успешно, не беря только уж совсем ветхие или сломанные напрочь. Сержанты за пять минут осматривали машину и проверяли её техническое состояние, вручая водителю листок с недостатками, подлежащим немедленному устранению.

Многочисленные звонки из Киева, посыпавшиеся после жалоб, его абсолютно не трогали. В каком-то районе даже подключили уполномоченного НКВД.

— Мне, говорил Корнелюк лейтенанту ГБ, — абсолютно наплевать, кто на меня жалуется и почему. Я имею боевое распоряжение командующего армией. И если мне положено собрать сто двадцать единиц транспорта, способных перевозить бойцов, то я их соберу, не смотря на все вопли и жалобы партийных и советских органов. А ваше дело, товарищ лейтенант госбезопасности, навести порядок среди этих руководителей. Они должны были десять раз обдумать, как будут справляться без мобилизованного транспорта. И организовать ремонт и поддержание в исправном состоянии необходимой им техники. Я скажу вам больше, командарм имел разговор с Наркомом Внутренних дел, товарищем Берией. И товарищ Берия его поддержал.

— А вы откуда об этом знаете, товарищ Корнелюк?

— Если бы не поддержал, то распоряжение бы давно отменили. Из Киева каждый час звонят всякие руководители, волну гонят. А я вам советую связаться с начальником управления НКВД в Львове и уточнить обстановку. Чтобы и вы, со своей стороны, оказали мне помощь в этом важном деле.

Если бы не поджимало время, то свою задачу заместитель командира дивизии выполнил бы полностью. Но комдив поставил жёсткий срок, и они, работая и ночью, просто не укладывались. Корнелюк отправлял под руководством своих сержантов колонны примерно по двадцать автомашин во Львов, формируя их по мере поступления. С последней колонной прибыл сам. Всего ему удалось реквизировать сто шесть грузовиком, четыре "эмки" и пять тракторов. Трактора были дрянь конечно, но гаубицу потянут. "Один два перехода пройдут, и ладно, — подумал военинженер. — Лучше пять плохих тягачей, чем вообще никаких!"

А дела в батальоне шли своим ходом. Мужики старались не за страх, а за совесть. Удалось отремонтировать пять танков. Два тех, что ночью притащил лейтенант Лукьяненко с трассы, два плановых и танк разведчиков 8-й дивизии. Сейчас Боря ковырялся с парой бойцов в тридцать четвёрке, пытаясь заменить диски на сгоревшем фрикционе. Малоопытные механики водители сжигали фрикцион очень часто. Усилие двигателя через фрикционную муфту не передавалось больше на коробку передач и танк вставал намертво. Самое плохое, что новых дисков трения на замену не было. Васильев надёргал изношенных, но вполне пригодных дисков с другого танка, и за счёт их теперь комбат пытался исправить эту машину.

Сетка жалюзи и сами жалюзи уже были сняты. Муфты полужёсткого соединения сдвинуты, постановочное кольцо и резиновые кольца сняты и аккуратно лежали на броне.

— Осторожнее Ковров! — склонившись над открытым двигателем, предупредил Борис. Боец, открутив гайки крепления нажимного диска, аккуратно отдавливал его плоской монтировкой в сторону коробки перемены передач. — Давай крючки, Кутагин! — протянул, не глядя, комбат руку, и якут вложил у неё два крючка, согнутых из четырёх миллиметровой проволоки. Якута в батальоне было два. Если Кутагин раньше был оленеводом, то Рытгин значился охотником в промысловой артели. В технике они понимали мало, но были очень старательными. А на единственных стрельбах положили по три пули в десятку. У Бори были на них свои виды. Ковров, тем временем отодвинул нажимной диск, и комбат подал ему крючки, для извлечения показавшихся дисков из маховика. Тот стал их подцеплять и, пропустив под ступицей ведущего барабана и ведущим валиком коробки, вынимать из танка.

Операция по замене дисков фрикцион была уже неоднократно проделана Ковровым, и особой трудности не представляла. Но после обратной сборки необходимо было провести регулировку главного фрикциона и его привода, и комбат хотел лично убедиться в правильности регулировки зазоров и хода тяг. Диски трения для фрикционов шли комплектами, одиннадцать ведущих и одиннадцать ведомых. Но жизнь заставила выбирать из сгоревших и покоробленных годные и снова комплектовать в пакет определённой толщины.

— Товарищ старший лейтенант, — подбежал Маэстро, — звонил, дежурный, просит прибыть в штаб.

— Дальше, Ковров, продолжай самостоятельно. Кутагин тебе в помощь. Начнешь шарики и тяги регулировать, позовёшь командира взвода, пусть проверит.

Дежурный направил в кабинет начальника штаба.

— Значит так, комбат, — сказал Зимин. Корнелюк пригнал свыше сотни автомобилей, сейчас их мотострелки принимают. Там штук тридцать совсем плохонькие, как сказал инженер. Твоя задача их подшаманить, чтоб до района рассредоточения могли людей довезти. Времени у тебя фактически три, максимум четыре часа. Командир автотракторного батальона кое-какие запчасти привёз, но слёзно попросил остатки обратно вернуть.

— Задачу, товарищ подполковник уяснил. Тела танкистов и отремонтированный танк мы разведчикам из восьмой дивизии отдали. Наших четыре танка из ремонта вышли. Три из полка Жеглова, который вчера ушел, один из шестьдесят четвёртого. Их надо сегодня тоже в колонну поставить, чтоб потом отдельно не гнать.

— Четыре танка, это хорошо, — сделал пометку начальник штаба. — Экипажи найдём. Давай, комбат, сейчас на тебе автомобили.

Борис развернулся, и заспешил в батальон. Машина с запчастями уже зашла, как и пять стареньких грузовичков. С Зарембой быстро распределили людей по маленьким бригадам и работа началась. Одни проверяли аккумуляторы, другие бензоподачу, третьи электрооборудование, четвёртые ходовую, пятые двигатель, шестые наличие масла и фильтры. На первой пятёрке заменили два аккумулятора, два карбюратора и несколько фильтров. Борис боялся, что автомобили запрудят весь двор, но видно у мотострелков нашёлся соображающий человек, и присылали по пять машин, каждые полчаса. Задница у бойцов была в мыле, но работа кипела. Снимались колёса, прокачивались тормоза, моргали фары, и тянулась новая проводка. Первую пятёрку обслужили за сорок минут, а потом приноровились и вошли в график: пять машин за тридцать минут. Гражданские водилы просто млели от счастья за своих лебёдушек. Всё подтягивалось, проверялось и смазывалось. Все три командира взвода и комбат вертелись волчком, советуя, контролируя и показывая. За три с половиной часа провели профилактику на тридцати четырёх машинах. Все снятые запчасти, Михайлов велел загрузить автобатовцам назад в кузов, глядишь, что и пригодится. Заремба даже пожертвовал один аккумулятор из своих запасов. Закончили к семи. Комбат позвонил, доложил, и старшина пригласил всех на ужин. Ковров фрикцион поменял, танк проверили, но отдавать пока не стали. Не было лишнего экипажа. После ужина подошли танкисты и забрали отремонтированные танки. Народ на ППД зашевелился, заканчивая погрузку снарядов и имущества, пользуясь последним часом светлого времени.

Караул на вышки заступал уже с ракетницами. Комбат приказал в случае тревоги давать красную ракету вверх в направлении противника. Осветительные не жечь, они пригодятся при ночной атаке на батальон. Помимо карабинов, бойцам выдали пулемёт и по две гранаты. "Если за кольцо в кармане дёрнете, яйца будут на проводах", — предупредил комбат, проводя инструктаж караула. "Надо будет для караула гранатные сумки на складе получить". В танки, поставленные вместо дотов, тоже направили по одному человеку в качестве наблюдателей. С завтрашнего дня, Михайлов собирался держать там тоже два круглосуточных поста. Перед отбоем, комбат потренировал людей в разборе оружия, занятие охраной обоих окопов за забором, занятие всеми щелей по воздушной тревоге. Щели пришлось прогнать дважды, чтобы бойцы запомнили, кто куда бежит, и научились занимать сидячие места на лавках. Из щелей трудолюбивый гений командиров взводов сделал убежища. Поставили косо навешенные двери, чтобы взрывная волна не проникала в щель со стороны входа. Под танками было хорошо, нежарко днём и достаточно уютно. Оружие сдали и пошли спать. Народ за день вымотался.

Борис тоже отключился, под мерный рокот уходящих танковых колон. Заместитель снова ушёл в техническое замыкание, взяв на этот раз больше ремонтников, десяток охраны и три тягача. Работу за день он проделал громадную, перетащив двадцать четыре машины в район рассредоточения и притащив на ППД два танка в ремонт. Комбат предложил его заменить, но лейтенант отказался. Сменили только водителей тягачей. Те уже просто не могли шевелить рычагами, управляя бортовыми фрикционами. Жёсткие сцепки очень помогли. За тягач действительно цепляли по два автомобиля, и получалось вполне успешно, главное было медленно вписаться в повороты, чтобы не опрокинуть колёсную технику. Если не на орден, то на медаль Юрка Лукьяненко наработал точно. Когда он в двадцать часов доложил начальнику штаба, что очистил всю трассу, Зимин его похвалил и сказал, что они с комдивом подумают о поощрении за ударную работу.

Пока Михайлов спал, Глеб решил проверить бойцов, оставленных на границе с артиллеристами. Попал к самому интересному действию, когда артиллеристы вязали Филоненко. Лейтенант Егоров всё проверну так, что сцену захвата можно было заносить в учебники. Он отправил бойцов, в том числе и Филоненко, снимать маскировку с тягача перед транспортировкой орудия. Два бойца довольно ловко набросили на агента маскировочную сеть, которую он тянул снизу и в мгновение ока опутали его сеткой. Точку поставил удар здоровяка Мохова по темечку. Здесь Глеб немножко вмешался:

— Молодцы, чисто взяли! — сказал он лейтенанту. — Проверьте, пока он без сознания, карманы, нож в сапоге, обшлага и воротник гимнастёрки, швы одежды на рукавах и галифе, туда часто спицы заточенные прячут. Воротник вообще можно отрезать, вдруг ампула с ядом где зашита.

Из кармана извлекли взрыватель, из сапога финку. В сидоре нашёлся и небольшой браунинг, завёрнутый в старые зачуханные портянки.

Подошедшему капитану лейтенант Егоров всё доложил.

— Передай, что с этим все решено. Особист приказал вести во Львов. Допрашивать будет про остальных агентов, и где находятся. Ремонтникам надо написать записку, что везут арестованного в особый отдел. Филоненко надо сейчас развязать, руки связать сзади, локти плотно верёвкой, кисти чем-то мягким, можно портянкой, разорвав вдоль. Ноги связать в коленях и щиколотках. В рот вставить плотный жгут из той же портянки, завязав на затылке, чтобы вены себе не перегрыз. Для надёжности можно и куском сетки разок опутать. Эту жалко, большая, ещё пригодится. Вещи агента сложить в мешок и в кузов. Взрыватель завернуть во что-то мягкое, положить в ящик от снаряда и поставить подальше от кабины.

Егоров всё исправно пересказал командиру батареи. Филоненко связали по новой, расчёт забрался в кузов, положив между ящиков очухавшегося агента, возбуждённо переговариваясь — не каждый день шпионов ловят. Капитан сел в кабину и приказал трогаться. Взрыватель, завернутый и упрятанный в ящик, он держал на коленях, подальше от снарядов. Он его уже осмотрел и нашёл безопасным. Часовой механизм включён не был.

Пушку выставили в течение часа и ремонтники, прибавив скорости, двинулись к Немирову. Филоненко лежал в кузове. На всякий случай и чтоб не бросало, Семёнов привязал его за пояс к стойке лавки. Немиров прошли лихо и правильно повернули на Дубровицы.

— Володя, вышел Глеб на Романова, — идёте правильно, всё будет хорошо, но бдительности не теряйте. Вчера бандеровцы, на этой дороге, вырезали экипаж сломавшегося танка. Комбат вас ждёт в расположении. Давайте, не спеша и аккуратно. Если что, стреляй не задумываясь. Ты понял меня, Романов?

— Да, Хранитель. Постараемся доверие оправдать.

— Что ты там бормочешь, — повернул голову Семёнов на напарника.

— Ангел — хранитель опять приходил. Сказал, что комбат ждёт и волнуется. Вчера на этой дороге бандеры экипаж сломавшегося танка вырезали. Приказал стрелять, не раздумывая и бдительности не терять.

— Хороший у тебя Хранитель. А ко мне никто не приходит, — огорчённо сказал Семёнов. — Давай остановимся, я фары протру, а то скоро в лес въезжать, а ты шпиона проверь, живой ли, и не развязался ли по дороге. Ремонтники взяли оружие наизготовку и вылезли из тягача, поставленного на середине дороги. Семёнов протёр фары, Романов проверил пленного. Тот был тёплый, верёвки и узлы на местах. Лежал на боку, как его и привязали, головой в сторону движения.

— Гюнтер, кончай целиться в этих артиллеристов. Вдруг случайно выстрелишь.

— А с чего ты решил, что это артиллеристы? — спросил Гюнтер, опуская ствол автомата.

— Они такими тягачами гаубицы и танки таскают. Тем более они насторожены.

— С чего ты это взял Курт?

— Видишь, водитель фары протирает левой рукой, а карабин из правой руки не выпускает. Ты видел когда-нибудь, чтобы наш Цеппель вылезал из кабины с винтовкой? Я тебе больше скажу, у них в кузове кто-то есть, может целое отделение. Пулемётчик залез, пробыл там минуту и вылез. Если кузов пустой, то, что там ему делать. Если он залез осмотреть груз, то почему даже спички не зажёг? Остается последний вариант, там люди, возможно, спят, ночь всё-таки. Поэтому и не стал зажигать ни фонарика, ни спички. Переговорил с кем надо и сейчас опять поедут.

Словно подтверждая эти слова, тягач рыкнул и покатился вперёд. Через триста метров въехал в лес. Свет фар пропал. Немецкая группа, имевшая задачу уничтожать курьеров и офицеров связи, затаилась. Свет фар застал их на марше, предстояло пройти ещё с десяток километров, чтобы выйти к пересечению двух дорог, где им с получением сигнала предписывалось сделать насколько засад, а затем переместиться северо-восточнее, на трассу Рава-Русская — Львов.

Через час, Глеб нашёл тягач уже за Дубровицей. Семёнов уверенно ориентировался на ночных дорогах. Такой способностью обладают не многие водители. Всё-таки ночь абсолютно переформатирует человеческие чувства. И вся местность кажется другой. Мозг не может сопоставить информацию с картинкой, полученной днем.

В два часа ночи бойцы благополучно доехали. Глеб сообщил Лизину и разбудил комбата. Семёнов подогнал тягач прямо к штабу. Два бойца с автоматами выгрузили Филоненко, развязали ноги и повели к особисту. Немец только зло зыркал по сторонам.

— Товарищ майор, разрешите обратиться, — подошёл Семёнов к начальнику особого отдела. — Вот бумага, что капитан Телегин на перевозку арестованного выписал. А вот, лично вам, он мне приказал передать записку. В кузове мешок Филоненко и взрыватель, что был при нем обнаружен.

— Доставайте, — приказал майор, разворачивая записку, и гадая, что это ему там мог написать артиллерист.

В записке было написано:

"Начальнику особого отдела в/ч 9656.

Довожу до вашего сведения, что найденный у Филоненко взрыватель, не только может срабатывать с установкой часового завода, но может быть установлен на подрыв, как обыкновенная граната. Очень удобная вещь для наших диверсантов. Поскольку неизвестна конструкция взрывателя, инерционный он или ударный, требуется бережное обращение для исключения подрыва. Рекомендую направить в Москву для изучения, производства и вооружения наших диверсантов.

Командир батареи в/ч 9784 капитан Телегин".

"Серьёзная вещь!" — подумал Лизин.

Ремонтники вытащили из кузова сидор и ящик с взрывателем.

— Финку его, что в сапоге была, мы в мешок положили, — пояснил водитель.

— Взрыватель здесь? — кивнул майор на ящик.

— Да здесь, — сказал Семёнов. Мы его в тряпку завернули и мягким обложили, чтоб не катался.

— Оставляйте всё здесь, сейчас придёт боец, заберёт. И огромное вам спасибо, товарищи красноармейцы. Вы сделали большое дело для страны.

Лизин шагнул вперёд и поднёс руку к козырьку фуражки:

— За отличное выполнение задания командования объявляю вам благодарность!

— Служим трудовому народу! — отчеканили бойцы.

— Можете быть свободны!

Ремонтники облегчённо выдохнули и направились к тягачу. Семёнов завел двигатель и поехал в расположение батальона.

У шлагбаума их встретил комбат, поблагодарил за службу и отправил отдыхать. Тягач поставили на место, и бойцы разошлись по палаткам.

— Иди и ты опять ложись, — сказал Глеб комбату. — Караулы я сам проверю. А тебе надо выспаться.

К четырём часам опять началось движение. Зам комбата притащил на ремонт пару танков и снова уехал. К шести утра его люди произвели буксировку ещё одного танка, на этот раз КВ. Остальные занимались автомобильной техникой отказавшей на марше. Один батальон танкового полка начальник штаба дивизии отправил по другому маршруту, через Каменку-Бугскую, это несколько разгрузило основную трассу и позволило частям дивизии занять предусмотренный районы к рассвету 21 июня. Лучшая подготовка к маршу сказалась и на количестве остановившейся техники. Уже к утру, к шести часам, начальник технического замыкания доложил комдиву, что трасса очищена, эвакуировано семнадцать машин и три танка. Батальон, что шёл по новому маршруту, прошёл без потерь, так что проверять его смысла не было. К девяти часам техническое замыкание вернулось в расположение в полном составе. Бойцов покормили и отправили отдыхать. Своего зама, осунувшегося и заросшего щетиной, комбат уложил спать тоже. Людям был необходим отдых, всё остальное потом.

Бойцы взвода охраны несли караул, командиры ремонтных взводов обследовали доставленные танки и приступили к ремонту. К Михайлову пошли ходоки.

Первым стал вопрос военторга. Продавщицу эвакуировали в Киев, торговать некому, товар остался. Комбат послал старшину, посмотреть, что там есть пригодное для батальона или для тыловиков. Разобраться, что абсолютно не нужно, что можно сменять у гражданских, и можно ли всё это вывезти одной машиной.

Следом пришел командир комендантской роты, старший лейтенант Огнев. С ним комбат просидел почти час, уточняя объекты охраны, порядок несения караулов, неотложные вопросы, которые надо выполнить сегодня. Показал ему сторожевые вышки, обязав сегодня сделать как минимум две, Приказал поставить бойцов рыть щели, для укрытия минимум двухсот человек в разных местах пункта дислокации. Вырыть с десяток окопов, для усиления обороны ППД. Пообещал притащить два неисправных танка, для использования в качестве пулемётно пушечных дотов.

— Николай! — сказал он Огневу, — дивизия заняла готовность полную. Возможно нападение немцев. Будут бомбить. Поэтому обязательно вечером потренируй своих людей по занятию щелей и укрытий. Как щели около штаба нароете, мне доложишь. Щели, если будет возможность, сделай перекрытые и замаскируй, чтобы с воздуха заметно не было. Со штабными я сам тренировку проведу. Для бойцов получи что положено, патроны, гранаты. Два пулемёта для танков я дам. Артиллеристов для пушек изыскивай сам. У меня их нет. Два пулемета своих держи на вышках, но не демонстрируй, пусть посторонние думают, что у тебя там часовой с винтовкой. Особист меня предупредил, что возможно нападение бандеровцев на склады, штабы и прочие объекты. С сегодняшней ночи смотреть кругом в четыре глаза. Если надо что-то дополнительно получить по вооружению — принесёшь мне заявку. Остальное к тыловикам. Создай подвижный резерв на машине, чтобы можно было перебросить к любому складу за территорией, с пулемётом. Если на складе пулемёты есть, то выпиши. Если есть автоматы, то для себя и командиров взводов тоже. Не зевай, сейчас тыловики пытаются разгрузить склады. Всё ли понял?

— Да, товарищ комендант. Всё будет сделано.

Комбат вызвал лейтенанта Петрова, приказав, ему заняться перемещением двух неисправных танков и обеспечением всех дотов снарядами.

Когда пришел сержант, начальник столовой, с вопросом, закрывать столовую или нет, то Глеб не выдержал:

— Боря, тебе сейчас решать уйму хозяйственных вопросов. Как коменданту, надо ещё все склады обойти, всё своим глазом осмотреть. Я слетаю пока в дивизию, гляну, как там наши расположились, хорошо?

— Правильно, я пока здесь под охраной батальона. Так что самоволку разрешаю! — усмехнулся комбат.

 

Глава 24

— Приветствую вас, Сергей Васильевич, — сказал Глеб, отыскав Зимина.

Подполковник, писавший в палатке какую-то бумагу, вздрогнул.

— Здравствуйте, Хранитель. Случилось что-то во Львове?

— Да нет, там всё в порядке. Михайлов занят хозяйственными заботами, а они мне не интересны. Я тут облет района сделал, маскировка просто отвратительная. Надо послать грузовики и бойцов, пусть нарубят кустарника где-то в стороне и подвезут. Стекла кабин отсвечивают за километр. Там, где стоит автомобильная техника, частокол зайчиков. Если завтра будет солнечная погода, расположение дивизии обнаружат в первый же день. Предлагаю всех густо обматерить и провести маскировку повторно. Стекла закрыть плащ-палатками, шинелями, подручной тканью. При появлении вражеской авиации хождение людей прекратить. Свежие танковые колеи, ведущие к лесу, замаскировать воткнутыми деревьями, присыпать травой. Зенитчикам команду дать, что самолёты не обстреливать, пока не начнут бомбить. Именно бомбить, а не проверять из пулемёта. Как вам мой совет, принимается?

— Подсказка своевременная. В течение трёх часов исправим.

— Вы скажите, Сергей Васильевич, если мешаю, то я подамся в другое место.

— Нет, Хранитель, распоряжение я позже напишу, — отодвинул начальник штаба дивизии документ.

— Собственно я что прилетел, — сказал Глеб. — Я бы хотел для командиров полков и батальонов маленькое занятие провести по тактике противника и организации противодействия. Минут на тридцать, сорок. А те уже и со своими офицерами проведут, ну и до бойцов доведут, в части касающейся. Не смогут сами, пусть заместителей пришлют, но не дураков. Иметь командирские сумки, чтобы нужное, записать. Командира разведбата привлечь, не забыть, танкистов и мотострелков. Политработников парочку, чтобы на дальнейшие подвиги вдохновляли. Остальных по вашему усмотрению, поскольку занятие буду проводить я, но озвучивать его будете вы.

— Я? — засомневался начальник штаба.

— Но вы же, Сергей Васильевич, Бронетанковую Академию закончили, вам и карты в руки. Но можете, если работы невпроворот, назначить толкового офицера.

— Раньше чем через два часа ничего не выйдет, — подумав, сказал начальник штаба.

— Меня это вполне устраивает. Но я бы хотел, чтобы писарь подготовил к этому времени наглядное пособие и материал для занятия. У вас есть листок бумаги?

Начальник штаба достал лист.

— Черным карандашом проведите извилистую линию, это дорога. В середине дороги нарисуйте красный прямоугольник — это наша часть в обороне. Ниже синий прямоугольник — это немцы в наступлении, можно маленькую стрелочку нарисовать, как принято. Это будет наглядное пособие, надо будет писарю поставить задачу сделать на большом листе, с обратной стороны плаката или ёщё где, чтоб людям видно было. Теперь лист переворачивайте и пишите:

Состав немецкой танковой роты: танков — 19, личного состава — 8\51\85 всего 144. Состоит из:

Группы управления: танков — 7 (2/5), л/с — 2\6\21, всего 29.

Трех одинаковых танковых взводов. Танковый взвод имеет: танков — 4, л/с — 2\10\8, всего 20.

Ремонтное отделение: л/с — 0\3\14, всего 17. Тягачей — 2, мастерская — 1, грузовик-вездеход — 1, мотоциклов с колясками — 2.

1-е отделение боевого обеспечения: л/с — 0\7\10, всего 17. Грузовых автомобилей — 3, легковых — 1, мотоциклов — 2.

2-е отделение боевого обеспечения: л/с — 0\4\13, всего 17. Грузовиков — 2.

Вещевое отделение: л/с — 0\1\3, всего 4. Грузовик — 1.

Эти данные, товарищ подполковник, писарь пусть в маленькую табличку сведёт и размножит их для комбатов и командиров полков, чтобы они потом могли своим подчиненным рассказать. Там, где цифры через дробь, это количество офицеров, младших командиров и солдат. Вот собственно и всё по подготовке занятия. Да, у вас должна быть указка.

— Хранитель, это точные данные? — спросил начальник штаба.

— Да это штат роты средних танков. Введён будет в следующем месяце. Кстати я хотел поинтересоваться, Лизин шпионов выловил всех троих?

— Да, теперь победные реляции строчит.

— Ну, грамотные реляции тоже нужны. Поражений ещё будет достаточно. Так, когда мне прибыть для проведения занятия?

— В пятнадцать часов, вас устроит, Хранитель?

— Вполне. Я прибуду в эту палатку, а дальше куда скажете. Перед этим ещё раз облечу по поводу маскировки, посмотрю при другом освещении.

— Это я как раз и хотел попросить, — сказал начальник штаба Зимин.

Глеб взмыл вверх и ещё раз осмотрел лесной массив. Присутствие людей для него было заметно. Как это будет выглядеть с быстролетящего самолёта, он не представлял. На вертолётах ему приходилось летать не раз, а у теперешних самолетов скорость раза в два побольше, если не считать У-2, конечно. Покрутившись, минут пяток над районом сосредоточения дивизии, он двинулся к границе. Представил себе место, где с Борисом расставляли орудия, и через секунду очутился там. Хреново, что на этом участке границы не было никакой речки, служащей преградой. Немецкие части сверху были видны как на ладони. Полоса в два километра кишела войсками. Лишь танковые части были отведены чуть дальше. Населённые пункты в приграничной полосе оказались напрочь забиты техникой. "Вот бы артиллерию подтащить и авиацией ударить, треть бы точно здесь осталась", — подумал сержант. Он поднялся повыше и полетел на запад, смещаясь чуть южнее в сторону Жешува. Хотелось ему посмотреть на штаб 17-й немецкой армии. На штаб он посмотрел, и изнутри и снаружи, даже видел пару немецких генералов. Здание внимательно рассмотрел и запомнил. В двух километрах севернее Жешува, располагался немецкий аэродром. Глеб насчитал шесть десятков истребителей. От границы уже было километров семьдесят. Он повернул на север и поднялся километров на десять вверх. Второй аэродром, сержант обнаружил в районе города со странным названием Сталева-Воля, он еле разобрал название с польского дорожного указателя. Видно город был славен какой-то битвой. На этом аэродроме, на окраине города, кучковались бомбардировщики. Этих было за восемьдесят штук. Поднялся опять вверх и полетел к границе, у своих артиллеристов решил опуститься. Капитан говорил об одной немецкой батарее, но на том берегу их было две. Вторая пряталась в лощине и с нашей стороны никак не просматривалась. Ткачев взял несколько ориентиров, чтобы потом привязаться к карте. Телегин сидел под деревом и что-то считал в блокноте.

— Николай Кузьмич, добрый день. Это я, Хранитель Глеб.

— Здравствуйте, Хранитель. Не поделитесь информацией, агента довезли?

— Да, доставили благополучно, и записку вашу Лизину передали. Я тут летал на разведку. В двух километровой зоне яблоку негде упасть — одни немцы. Батарей здесь немецких, кстати, две. Возьмите карту и карандаш, я покажу вам где. Комбат развернул планшет и достал карту. Времени он зря не терял и на ней уже были обозначены кое-какие цели.

— От первой батареи берите севернее с километр, там ложбина, она на карте обозначена, — начал пояснять сержант. — Да, именно эта. Теперь западнее метров пятьсот, еще на два миллиметра дальше. Стоп, именно здесь.

— Кто бы мне ещё корректировку дал, по разрывам.

— Если получится, то сделаю. Но не обещаю. Завтрашний день будет плотно занят. Немец полезет к нам, так что готовьтесь. Кстати, не подскажите, сколько времени, а то в три часа у меня назначена встреча.

Командир батареи посмотрел на часы: — Полтретьего уже.

— Спасибо, Николай Кузьмич. Удачи вам. До свидания. Надеюсь, увидимся.

— До свидания, Хранитель Глеб. Рад был с вами познакомиться, — кивнул головой капитан.

"Молодец мужик, вроде ничего особого не сказал, а на душе приятно. И удачи пожелал. Да, завтра удача и мне, и всем моим ребятам понадобится!" — подумал Телегин. Комбат достал блокнот и начал делать расчёт на новую цель.

"А что если попробовать связаться прямо отсюда? — подумал сержант. — Так сказать, репортаж в режиме онлайн?"

Глеб поднялся километров на пять, представил Лицо Бориса и посылая ему ментальный посыл, спросил:

— Боря, ты меня слышишь?

— Да, слышу отлично.

— Я у границы, только что разговаривал с Телегиным. Летал на другую сторону. Немцы готовы к удару, у границы всё забито частями. Как у тебя дела?

— Всё хорошо, Глеб. Справляюсь!

— Прикажи пулемётчикам переснарядить диски. Пусть через два на третий патрон трассер поставят. И ночью видно будет, и при стрельбе по самолётам. У меня сейчас занятие в три часа в дивизии с комбатами, а потом я вернусь. Себя береги.

— Хорошо, понял!

Сержант вышел из связи с Михайловым и, секунду подумав, решил доложиться командарму. Он припомнил лицо Музыченко и тоже послал метальный вызов:

— Желаю здравия, товарищ командующий, как вы меня слышите?

— И тебе не болеть, Хранитель Глеб. Слышу хорошо.

— У вас есть пять минут времени и удобно ли вам говорить? Я вышел на связь от границы, летал на ту сторону.

— Время есть. Готов записать то, что скажете.

— Тогда помечайте: Скопление войск противника полосой два километра на протяжении всей границы. Все приграничные населённые пункты забиты техникой и штабами. Местные жители из приграничной полосы выселены. Части тринадцатой и четырнадцатой танковой дивизии пока в тех местах, что мы говорили. В колонны не вытягивались, поскольку все дороги забиты пехотными частями. Штаб семнадцатой армии в Жешуве, трёх этажный особняк на восточной окраине, дом со шпилем, примыкает к парку. Обнаружены два аэродрома, один — два километра севернее Жешува, шестьдесят истребителей, второй — на окраине Сталева-Воля, свыше восьмидесяти бомбардировщиков. В штабе армии заканчивают отправку пакетов в подчиненные соединения и части с приказом Гитлера.

— А нельзя ли нам заполучить образец этого приказа? — перебил командарм.

— Как вскроют, экземпляр я попытаюсь достать! Думаю, до начала боевых действий, я успею, и он будет лежать у вас на столе.

— Вот за это, отдельное спасибо Хранитель Глеб. Пришла директива Генерального штаба, одобрившая наши действия. Округ тоже начал шевелить, так что мы тут будем драться не одни. При встрече поговорим подробнее.

— Удачи, вам, Иван Николаевич. У меня сейчас занятия с командирами тридцать второй дивизии, так что вынужден сказать, до свидания. Как достану пакет, я на вас выйду. Это, скорее всего, будет начало ночи двадцать второго июня. Всего хорошего товарищ командующий!

"Хороший человек Хранитель. Вроде поговорил три минуты, а на душе благость!"

Командарм, снял трубку полевого телефона. Штаб армии вчера скрытно перебазировался на полевой командный пункт, и успешно обживался на новом месте. Во Львове оставленные офицеры изображали обычную повседневную деятельность.

— Вызовите ко мне начальника штаба и начальника авиационной дивизии, — приказал он в трубку. Информацию надо было довести немедленно до вышестоящего командования и подработать мероприятия по действиям авиации.

 

Глава 25

Сержант появился в палатке начальника штаба Зимина вовремя. Будильник, стоящий на столе, показывал без пяти три. Район дивизии он скрупулезно обследовал, результаты были на лицо. С высоты двести метров, только на одном лесном выступе он заметил плохо замаскированную технику. Следы гусениц, ведущие к лесному массиву, пропали. Своё одобрение он и высказал Зимину, показав место плохой маскировки на карте.

Сергей Васильевич взял указку, и они направились к месту сбора командиров. Стоял стол, на сосне висел плакат. Народ сидел на лавках из брёвен, поставленных буквой "П" в три ряда. Людей собралось десятков пять. Подошёл командир дивизии, и после доклада Зимина, дал разрешение приступить к занятиям.

— Я хочу немного рассказать вам о противнике, с которым вам предстоит столкнуться, и о его обычной тактике применяемой на поле боя — начал подполковник, держа в руках листочек, изготовленный писарем. — Начнем с танковой роты. Как вы видите из таблицы, — помахал бумажкой Зимин, — танковая рота немцев сильнее русской как минимум в полтора — два раза. В роте девятнадцать танков и численность роты составляет сто сорок четыре человека. Фактически — это маленькая часть, со своим снабжением, обеспечением и ремонтом. В немецкой роте имеется три боевых взвода по четыре средних танка и группа управления, имеющая на вооружении два средних танка и пять легких танков Т-2 с 20 миллиметровой пушкой. К средним танкам немцы относят танки Т-3 и Т-4. Танк Т-3 основной танк, стоящий сейчас на вооружении германских танковых сил, хороший маневренный танк. Экипаж пять человек. Вес около шестнадцати тон. Броня пятнадцать или тридцать миллиметров в зависимости от модификации. На днище, что характерно для всех немецких танков — всего пять миллиметров, поэтому на противотанковых минах подрываются запросто. Скорость — до сорока километров в час, запас хода по шоссе — 165 километров. Три пулемёта. Боекомплект сто двадцать снарядов и 4500 патронов. Недостатки: вооружён пушкой калибра 37 мм или пушкой калибра 50 миллиметров. Первая пушка угрозы для наших танков КВ и Т-34 не представляет, только при стрельбе в борт с расстояния триста — пятьсот метров. Пушка калибра пятьдесят миллиметров схожа с нашим сорока пяти миллиметровым орудием, бронепробиваемость из-за большей массы снаряда чуть выше. Главный недостаток, о котором должен знать каждый наш танкист, броня этих танков для наших бронебойных снарядов калибра 76 миллиметров — картонная! Повторяю еще раз, броня картонная! Все немецкие танки из нашей пушки пробивается насквозь. Подчёркиваю, все танки, насквозь! Из пушек БТ немецкая броня тоже пробивается запросто, особенно в борт. Листы брони установлены вертикально, поэтому рикошеты практически исключаются! Броню в тридцать миллиметров имеют те танки, где более мощная пушка. Кстати, пока не забыл, командиры танков, где имеются сорокапятки, дайте команду после занятия просмотреть бронебойные снаряды. Все снаряды выпуска с тридцать шестого по тридцать девятый год изъять, и заменить на другие! Пометили? — обвёл начальник штаба взглядом собравшихся людей, — тогда продолжим.

Второй средний танк, стоящий на вооружении у немцев, это Т-4. Вес восемнадцать тонн, скорость по шоссе — сорок километров в час, запас хода двести километров. Экипаж пять человек. Пулемётов один или два. Боезапас: снарядов — восемьдесят, патронов 2400 штук. Бронирование — лоб тридцать миллиметров, всё остальное — пятнадцать. Этот зверь вооружён помощнее, имеет орудие 75 миллиметров, может быть опасен, особенно для наших лёгких танков. Недостатки: пушка короткоствольная, скорость снаряда маленькая, бронепробиваемость низкая. Лобовую броню КВ не пробивает, да и борт только при маленькой дистанции. На легком танке Т-2 не останавливаюсь, угрозы нашим танкам он не представляет, но может вывести из строя орудие, пулемёт, оптику, повредить гусеницу или прислать подарок зазевавшемуся в рот, если торчит из люка.

А теперь вернемся назад к немецкой роте. Если вы посмотрите в выданную вам таблицу, то увидите, что рота насыщена офицерами, их восемь — вдвое больше чем у нас. В каждом взводе по два офицера, фактически каждый управляет полувзводом — двумя танками. Но главное отличие немецкой роты от нашей не в этом, а в том, что имеется группа управления, на вооружении которой состоит семь танков — два средних и пять лёгких. Это резерв командира роты, его атакующий кулак. И каждый танкист должен понимать простую вещь, если он завязал бой со взводом немецких танков, то еще два взвода сейчас его обходят с флангов, для удара во фланг или тыл. Связь у них отличная, и используется на всём протяжении боя. В этой группе управления есть особенный танк. Этот танк называется командирским. В большинстве из них даже нет пушки. Да, не делайте удивлённых глаз, нет пушки! Сделана имитация из дерева. Чем же исключителен этот танк. Он имеет три радиостанции. Одна для связи с танками роты, вторая для связи с авиацией, третья — для связи с вышестоящими штабами. Радиста в экипаже два, имеется офицер связи и даже бывает офицер наведения авиации. При встрече с оборонительными позициями, насыщенными противотанковыми средствами, командир роты не поведёт свои танки под выстрелы артиллерии. Он вызывает авиацию, и та бомбит по его указаниям все нужные цели. Взаимодействие танковых подразделений с авиацией отработано до мелочей. Нам, естественно, желательно выбить эти танки в первую очередь. Отличить их трудно, но можно. Во-первых, они не стреляют, во-вторых, у многих из них не вращается башня, в ранних модификациях её делали неподвижной, в-третьих, из корпуса, а не из башни, имеется высокая штыревая антенна. Заметили на поле боя не стреляющий танк — бейте по нему! Это наверняка командирский! По танкам всё, вернёмся к организации роты.

Два офицера в управлении — это командир роты и его заместитель. Мотоциклы, имеющиеся в штате для связи со взводами. Легковая машина для командира роты. Теперь переходим к отделениям, обеспечивающим функционирование роты. Обращаю внимание, — Зимин сделал паузу, — если уничтожить все эти обеспечивающие подразделения, то рота… через день встанет! У неё не будет ни снарядов, ни топлива. Какие же это подразделения?

Ремонтное отделение, имеет семнадцать военнослужащих, из них три унтер-офицера. Имеется специальная ремонтная машина со станочным оборудованием, кстати, прекрасный трофей для наших ремонтников, два тягача и ряд грузовиков для перевозки запчастей и имущества. Подразделение эвакуирует танки с поля боя, и с и маршрута движения и восстанавливает их вновь. Восстановление идёт очень быстро, как правило, две машины в день. Поэтому, приказываю, организовать группу по уничтожению подбитых немецких танков в каждом батальоне. Группы должны иметь гранаты и бутылки КС с зажигательной жидкостью. Метод уничтожения — подрыв гранаты на боеукладке, подрыв гранаты в предварительно вскрытом двигательном отделении, поджог бензобака и моторного отделения. Напоминаю, что немецкие танки имеют бензиновые двигатели, и горят за милую душу! Если поле боя осталось за нами, все немецкие танки должны быть уничтожены, а из танков предварительно изъяты трофеи. Что для нас полезного есть в немецком танке. В каждом танке имеется немецкий автомат и пистолеты у всех членов экипажа. Автомат вполне успешно поместится и в нашем танке. Пистолеты послужат бойцам и танкистам. Самое ценное — это ручные пулемёты с боезапасом. Пулемёты приказываю снимать и вместе с патронами передавать на усиление мотопехотных взводов! Пулемёты у немцев отличные.

Следующее отделение, это первое отделение боевого обеспечения. Чисто тыловое отделение во главе со старшиной — фельдфебелем. Имеет численность семнадцать человек, кстати, если вы обратили внимание численность всех вспомогательных отделений — семнадцать человек, кроме вещевого. Фельдфебель имеет легковой автомобиль, автомашину с кухней, вполне себе трофей для наших тыловиков, и транспортные машины. Подвозят бензин в бочках, снаряды, патроны, готовят пищу. На них ремонт стрелкового вооружения и медицинская помощь. Фельдфебель вооружён автоматом, остальные карабинами и пистолетами.

Второе отделение боевого обеспечения. Практически это резерв танкистов для боевых взводов, для замены раненых и уставших. Четыре командира танка и десять танкистов, в том числе механики-водители. Имеют два грузовика для перевозки имущества и личного состава. Вооружение водителей грузовиков — карабины.

Последнее отделение вещевое — самое маленькое, четыре человека. В штате сапожник, портной, водитель и начальник. Занимаются ремонтом и перевозкой вещевого имущества. Выдачей и хранением тёплого обмундирования.

Такая структура роты имеет ряд преимуществ перед нашей, то есть все свои тылы, рота возит с собой. Но и ряд недостатков. Главный недостаток — во время боя тылы отрываются и не следуют за ротой. Рота воюет отдельно, а потом подтягиваются тылы. В тылах танкового полка и дивизии скапливается огромное количество машин и техники этих подразделений — лакомая добыча для наших танкистов. При уничтожении тылов, танковая рота воевать не может.

Вопросы по танковой роте есть? — спросил Зимин, — а то сейчас прейдем к тактике.

— Есть, — поднялся один из танкистов. — Товарищ подполковник, а зачем им пятый член экипажа?

— Командир танка наблюдает за ведением боя из маленькой башенки, где имеются приборы наблюдения во все стороны. Он выявляет цели, задаёт направление движения, руководит боем. У него больше времени, чем у нашего командира танка для оценки обстановки. Поэтому передайте всем командирам танков, в бою не сосредотачивать всё внимание на уничтожении какой-то цели, а смотреть и по сторонам. Чтобы не получилось так, что вы уничтожаете один танк, а к вам с боков уже два подползли. Для прицеливания пушки у них введен наводчик орудия. Он пятый. Командир танка, кстати, тоже имеет прицел, он у них с наводчиком общий. Командир сидит в задней части башни, там, где башенка. В экипаже есть заряжающий, стрелок-радист и механик водитель.

Начальник штаба дивизии подошёл к плакату, оглядел присутствующих и начал:

— Довожу главную мысль: Немцы наступают вдоль дорог! Еще раз уточняю эту мысль: Немцы наступают вдоль хороших дорог! По бездорожью и просёлкам они будут двигаться только вынужденно. Их задача в минимальное время занять как можно большую территорию нашей страны. Цель их в этой войне выйти на линию Архангельск — Астрахань.

— А не подавятся таким куском?! — тут же раздался выкрик с места.

— Подавятся, обязательно подавятся, и мы им в этом поможем! Сколько вступит на нашу землю, столько здесь и закопаем! Так вот, немцы наступают вдоль дорог. Одна такая дорога на этом рисунке представлена. Наш батальон с приданной танковой ротой получил задачу оседлать дорогу и не допустить продвижение немцем на восток. К обороне подошёл немецкий батальон, взаимодействующий с танковой ротой. Вы обратили внимание: мы придали танкистов батальону, немцы просто взаимодействуют. Это я рассказываю для глупых командиров из пехоты, которым дали с дуру танковую роту. При отсутствии противотанковых средств, командир нашего батальон разместил по взводу танков с флангов, четырьмя танками усилил центр позиции, чтобы избежать прорыва немцев. С точки зрения пехотинца всё логично. Фланги и центр усилил пулемётно пушечным огнем. Имейте в виду, что командиры пехотных подразделений не умеют пользоваться танковыми подразделениями, как и танкисты пехотными. И по большому счету придавать их в подчинение друг другу нельзя.

Что же делают немцы. Немцы после огневого налёта начинают наступление. Командир немецкой роты выделил четыре танка. Обычно танки идут впереди на сотню метров впереди наступающей пехоты. Для пехотных командиров поясняю, танки не мчатся с бешеной скоростью, как показывают в кино, а движутся в темпе пехоты, от неё стараясь не оторваться, то есть со скоростью четыре-пять километров в час. Поскольку своя пехота — это защита танка от нападения с близкого расстояния. По приказу командира танковой роты, взвод наших танков выскочил в поле и атаковал с фланга немцев. Подбил два танка. Немцы, забирая убитых, начали отходить на исходные позиции. По нашим танкам ударили противотанковые пушки с одного и другого фланга. Наши танки отошли. Немцы, как правило, размещают ПТО на флангах, чтобы бить в борта. Ставят и в центре, так называемые пушки кинжального огня. Хорошо замаскированные орудия, начинающие стрелять наверняка с дистанции двести метров и ближе. Результат первой стычки — убито пятьдесят солдат, подбито два танка. Поясняю, никакой победы вы не одержали. Это было пробная атака, подчёркиваю — пробная! Разведка боем! У вас выявлены огневые средства, места установки пулемётов, наличие танков. Далее командир танковой роты связывается с авиацией, а командир немецкого батальона с артиллерией. И наш батальон, и танковую роту начинают утюжить со всех сторон. Результат — половина батальона и танков выбиты. Пока вас бомбят, немецкие танки начинают обход позиций батальона. Вдалеке, так чтоб никто не видел. — Подполковник показал движение колонн указкой. — Думаете, они идут ударить вам в тыл? Ошибаетесь. Они обошли и пошли по дороге дальше на скорости сорок километров в час, оставив добивать вас войскам второго эшелона. А вот новая танковая рота, подошедшая из глубины, вот та обойдёт и ударит сзади, а пехота спереди. И не будет у нас ни батальона, ни танковой роты. А главное — враг уже продвинулся на сто километров от того места, где идёт бой. Как вам такая картинка? Нравится?! Не может она нравиться. Мы ещё дерёмся, а враг уже нас обошёл и продвинулся на сто километров. Простые заслоны на дорогах принципиально ничего не дают. Да, убили сто человек пехоты и вывели из строя два танка. При этом потеряли больше, чем положили. Задержали на два, три часа, но этого ведь мало! Рассказываю, как должно было быть. Командир батальона, должен был отправить одну пехотную роту на расстоянии одного двух километров для оборудования новых позиций. Там же командир танковой роты должен был организовать танковую засаду, с тем, чтобы уничтожить те танки, что обошли позиции и двинулись в обход, выходя на ту же дорогу, где дерётся заслон. Их будет много. Не менее двух взводов. Противопоставить мы сможем четыре — шесть танков. Но эта засада обязана выбить оба взвода, то есть — 8-10 немецких танков. Остальные танки роты остаются на позиции и поддерживают пехоту. Из отрытых и замаскированных укрытий. Как только дали первый бой, комбат, оценив обстановку, может сразу командовать отход. Кровь мы немцам пустили и достаточно. Отход прикрывают оставшиеся на позиции танки. Отход надо совершать стремительно, поскольку через тридцать-сорок минут должна прилететь авиация, которая будет долбить вашу позицию, и будет совсем неправильно, если она вас застанет на марше. Отход можно совершать поротно. Таким образом, в результате нашего манёвра, образовалась новая оборонительная позиция, где мы опять немцам пустим кровь. Комбат отправляет другую роту дальше по дороге, на оборудование окопов, и опять занимает оборону. Это называется метод сползающих заслонов. Очень удобен для подразделений целой численности. К примеру, один батальон отвоевал и отошёл, а сзади уже стоит готовый драться другой батальон на своей позиции. Пока второй воюет, первый уже оборудовал новую позицию и так далее. Все позиции должны обязательно маскироваться.

К чему я затеял решать эту маленькую тактическую задачку. Чтобы рассказать, как воюют немцы. Рассказать о таких способах противодействия, как танковая засада и сползающий заслон. Нет ничего проще и эффективней танковой засады. Нашел подходящее местечко, отъехал взводом на километр и стреляй на выбор. Почему лучшая для нас дистанция километр? С этой дистанции мы вполне можем попасть во вражеский танк. Немецкие же пушки вам вреда не причинят, пока не подойдут на дистанцию пятьсот метров. Идет вражеская колонна, правый танк стреляет во вторую машину, поскольку первым обычно идет или Т-2 или танкетка. Левый танк стреляет в заднюю. Центральный посередине. Колонна не может уйти ни вперёд, ни назад. И выбивай шустренько. Пять минут и двадцать танков уже горят — вот правильно организованная засада! Про тылы вообще не говорю, обрежь колонну спереди и сзади, и расстреливай из всего, чего можешь. Стоит подумать и о кочующих танковых взводах на коммуникациях противника. Ударили, отскочили, ударили — отскочили. Хочу ещё остановиться на такой мысли: немцы не воспринимают свои танки как бронированный кулак, сметающий всё на своем пути. Они очень неохотно втягиваются в танковые бои и сражения. Немцы воспринимают свои танковые части, как инструмент маневра, обхода, выхода на коммуникации. Поэтому наша задача их манёвры своевременно выявлять и бить на марше.

Теперь поговорим о пехоте. Надеюсь, все уяснили, что противотанковые пушки надо ставить на флангах, за исключением кинжальных орудий, если пушек у вас много. В противостоянии танк — человек, подготовленный боец, как, правило, выигрывает. Танк может убить бойца всего тремя способами: пулей, снарядом, гусеницами. Возможностей у бойца гораздо больше.

Даже вот этой грязью, — Зимин поднял с земли кусок глины, — можно остановить танк.

Народ недоверчиво начал бурчать и потихоньку переговариваться.

— Не верите? А зря! Мы вот командира 63-го полка спросим, остановится ли его танк, если перископ его механика водителя грязью замазать?

— Остановится, конечно, протирать надо.

— А что вы будете делать, если ВСЕ приборы наблюдения окажутся заляпаны грязью?

— Брать автомат и вылезать из танка, посмотреть, в чём дело.

— Садитесь, пожалуйста. Слова командира полка все слышали. А теперь про подготовленного пехотинца, который с противогазной сумкой грязи, заскочил на танк и вывел в течение тридцати секунд из строя все немецкие приборы наблюдения. Теперь немцы должны вылезать, чего и ждёт наш пехотинец, приготовив гранату и револьвер. После первого, второго трупа, если смельчак не сунул им гранату сразу, немцы затаились. Подошедшие товарищи помогли разжечь костёрчик на моторной части, вентилятор захватывает дым и гонит внутрь. Через полчаса, задыхаясь, немцы вылазят сами. А целенький танк достаётся нашему смельчаку. А всего лишь грязь! — Простейший способ вывести приборы наблюдения танка из строя. Я скажу вам больше, если боец взобрался на танк, то танку хана. Он его разделает, как орёл черепаху. В польских газетах была заметка об отважном поваре. В польскую военную кухню въехал немецкий танк Т-2 и начал её опрокидывать. На кухне сидел повар, рубил мясо в котёл, ему ничего не оставалось делать, как перескочить с кухни на танк, иначе бы раздавили. Каша из котла выплеснулась и залила механику водителю перископ. Тот, недолго думая высунул из люка голову и повар глупую голову срубил. Затем он топором срубил ствол двадцатимиллиметровой пушке и пулемёту. Как оказалось впоследствии пулемётчику прикладом от удара раздробило лицевую кость. После этого пришли друзья повара, обложили башню хворостом и подожгли. Немцев, как понимаете, выкурили. В общем, это — так называемые подручные средства. В финскую войну, финны умудрялись засунуть кусок бревна, между гусеницей, катком и ведущей шестернёй. И танк вставал, мотору не хватало усилий промолоть деревяху. Но как танкист, пехоте скажу прямо и откровенно, нет такого танка, который нельзя было бы сломать кувалдой! Поэтому топор, лом, кувалда — это оружие пехоты которым можно вывести танк из строя. Самое подходящее, что есть у бойца пехоты для уничтожения танка — это гранаты и бутылки с зажигательной жидкостью. Можно ли одной гранатой вывести из строя танк? Запросто! Пример, запрыгивает боец на танк Т-4 и суёт ему гранату в ствол. В ствол этого танка граната входит свободно, поскольку калибр 75 миллиметров, пушка короткая, даже тянуться не надо. Дальше очень перспективные варианты, граната вкатывается в танк и взрывается. Из экипажа, как правило, не выживает никто. Второй вариант, в стволе снаряд, граната взрывается в стволе вместе со снарядом. Кто сидит рядом с орудием — мертвецы. Подобраться к танку очень просто. Пехота должна твердо знать, что на расстоянии десяти метров из танка лежачего или сидящего бойца не видно. Водитель и пулемётчик имеют обзор только вперёд. Сбоку и сзади к танку можно подойти строевым шагом. Подчёркиваю, сбоку и сзади строевым шагом. Танк бойцу ничего не сделает. Если командир из башенки и заметит, то может только пальцем погрозить, скомандовать тревогу, или вылезать из люка и стрелять. Но тут уж кто быстрее. Сзади на двигателе танков устанавливается решетка. Через неё засасывается воздух для охлаждения двигателя. Если снять решётку или проделать в ней дыру тем же ломом или топором, то граната в двигательный отсек однозначно выводит танк из строя. Еще лучше для этого пригодна бутылка с зажигательной смесью КС. Если разбить на решётке, то двигатель начинает гореть. Кстати, у немцев на башне сверху есть выход вентилятора, который отсасывает воздух после выстрелов орудия, через него зажигательная смесь может просочиться прямо в башню. Если использовать не одну гранату, а связку, то связку гранат можно бросить и на моторную часть, и под гусеницу и под днище, броня там тонкая.

Рассмотрим действия бойца при встрече с вражескими танками. Идет взвод, боец заметил танк. Если он испугается и заорёт как резаный: Танки! Танки! И бросится бежать, то он уже покойник. Танки догонят и всех положат из пулемётов. Если он спокойным тоном доложит, командир, справа танки, то командир тут же скомандует: Ложись! Рассредоточиться! К бою! И взвод начинает расползаться лицом к опасности. Во-первых, теперь взвод не покосят из пулемётов, во-вторых, у бойца всегда появится возможность откатиться в сторону, применить гранату или бутылку. Пехотинец должен твёрдо знать, что от танка не убежишь и встречать его надо лицом к лицу. А чтобы не было паникёров и трусов, с бойцами надо проводить занятия, в том числе и обкатку танками. Ни один немецкий танкист на взвод залёгшей пехоты не поедет. Будет ждать свою пехоту да постреливать из пулемёта и пушки. Ищи ложбинку, окапывайся, переползай.

Если боец находится в обороне, то его окоп — его крепость. Окоп полного профиля и зигзагообразная траншея — лучше ничего не придумали. В глубоком окопе тебя не раздавит, не засыплет, по траншее всегда можно переместиться в сторону от надвигающегося танка и напасть самому. Обыкновенный бруствер на окопе высотой семьдесят сантиметров может остановить немецкий танк. Семьдесят сантиметров, это чуть ниже яиц, — показал начальник штаба. — Немецкие танки стенку выше шестидесяти сантиметров не берут. Боец, который не хочет, чтобы танк переехал его окоп, сделает высокий бруствер, обрежет вертикально его лопаткой, то есть эскарпирует этот холмик, и танк будет ему не страшен. Он встанет перед окопом, а вот тогда делай с ним что хочешь! Хочешь жги, хочешь взрывай, хочешь ломай! Тренированный боец всегда сильнее танка! И это надо довести до личного состава.

Занятие у нас затянулось, давайте заканчивать. Какие будут вопросы?

Встал командир дивизии.

— Из-за отсутствия времени, вопросы отменяются. Всем командирам довести информацию до офицеров. Выбрать время с бойцами провести ознакомительное занятие по действиям против танков. Обкатку пехоты будем проводить позже. Команду я дам. Командиры полков зайти ко мне, остальные в подразделения, заниматься делами.

— Хранитель, можно вас попросить на минуточку задержаться, — когда люди встали и начали расходиться, тихо сказал комдив. — Пройдемте в палатку начальника штаба, а то у меня командиры полков собрались.

Пушкин и Зимин зашли в палатку.

— Извините Глеб, но одно ваше распоряжение насчет снарядов для сорокапяток я не понял.

— Всё очень просто, это заводской брак. Бронебойные стержни перекалены и при у даре о броню просто рассыпаются. Пробить что-то можно с дистанции 300–500 метров. А мне и вам не надо, чтобы в первые дни боёв, наши снаряды не пробивали немецкую броню. Их надо просто отсортировать. Плохими снарядами тоже можно стрелять — по машинам, бронетранспортёрам, но никак не по танкам. Особенно это касается орудий ПТО. Об этих снарядах в ГАУ возможно знают и что-то предпринимают, но я не в курсе. Я сегодня летал в разведку, на немецкую территорию. Немцы готовы начать. Вся приграничная полоса забита немецкими соединениями и частями. Командарму я, всё что видел, доложил. Эх, забыл я на занятии упомянуть противотанковые ружья. А для пехоты это главное средство борьбы против танков. У вас в мотострелковом полку пять штук польских должны были получить. Жалко, что практически все немцам достались. У поляков они секретными были. Не успели массово использовать. Но ружья хорошие, жаль пулька легкая. И меня беспокоят дивизионные склады. Особенно оружейный. Надо как-то вывозить.

— Для начала начнём воевать, — сказал комдив. — Несколько дней у нас будет. А там по обстановке примем решение.

— Да это правильно, — согласился Глеб. — Если я вам не нужен, то полечу к себе в батальон. Удачи вам всем и до встречи.

Комдив вызвал Лизина.

— Виталий Петрович, у тебя человек всё застенографировал, что Хранитель говорил.

— Да, конечно. Добавишь туда, что Глеб сокрушался, что забыл упомянуть главное оружие пехотинца против танка — противотанковое ружьё. Документ этот возьмёшь на себя. Гриф секретно. Машинистка пусть печатает несколько экземпляров. Один на стол командарму, один нам, один надо в восьмую дивизию заслать, один в мотострелковую. В пятую армию командарм сам вышлет. Давай работай, Виталий Петрович, и главное быстро.

Лизин ушёл в свой блиндаж. Немецких агентов он еще до обеда, допросив, самолётом отправил в Киев, а там, наверное, в Москву повезут. Начальству тоже надо плюсы зарабатывать. Тайник на Стрыйской улице агенты сдали. Засада ничего пока не дала, да и не даст, наверное. Сейчас эти агенты никому не нужны. А вот после начала боевых действий могут понадобиться.

— Давай, Сергей Васильевич, пять минут поговорим, да я пойду задачи командирам нарезать.

— Глеб облёт сделал, маскировкой доволен, лишь второй батальон мотопехоты плохо замаскирован, ты, Ефим Григорьевич, командиру полка об этом скажи, пусть исправляет.

— Хорошо, это я передам. Давай осмыслим, что нам Хранитель наговорил.

Начальник штаба взял лист бумаги и начал помечать:

— Дал основные ТТХ немецких танков и указал их слабые места;

— Вскрыл штат немецкой танковой роты и задачи всех её подразделений;

— Указал на отделение и скопление позади наступающей группировки большого количества немецких тылов.

— Разъяснил тактику наступления немцев вдоль дорог;

— Подкинул идеи насчёт танковых засад, кочующих взводов и сползающих заслонов.

— Вот-вот, это я и хотел обговорить. Думаю, нам надо сделать скрытую танковую базу. Посадить туда танковую роту с пехотным прикрытием и обеспечением для танков. И сделать три кочующих взвода. Чтобы потрепали немецкие коммуникации и тылы. И место правильно подобрать. Может быть Глеба попросить, чтобы наводку на колонны им обеспечил.

— Место, я считаю, примерно вот в этом районе, сеть дорог и небольшие лесные массивы, — показал начальник штаба на карте. — Смогут работать по тылам и тринадцатой и четырнадцатой немецкой танковой дивизии. Роту взять с третьего батальона первого полка, там командир соображающий и решительный. Охрану два отделения с парой пулемётов. Придать парочку снайперов. Транспорт — три машины, одна под снаряды и продукты, другая под топливо, третья — под личный состав.

— Годится, — согласился Пушкин. — Я пошел командирам задачи ставить, а ты бумагу, что сейчас начал, допиши, и мне на стол. Я тоже хочу над некоторыми вопросами из доклада Хранителя подумать. Кочующую роту будем отправлять сегодня вечером, чтобы к трем часам ночи они уже заняли позицию.

 

Глава 26

После обед комбат Михайлов начал объезжать всю, теперь уже его, территорию и склады. Подъехал он и к складу старшины Рябинина. Постучал, открылось окошко в двери, затем дверь.

— Проходите, товарищ старший лейтенант, — пригласил Рябинин, уступая дорогу. Дверь он сразу закрыл на засов.

— Осторожничаешь, Кондрат Иванович? — кивнул на засов комбат.

— Приходится, бережёного и Бог бережёт.

— Я не просто решил вас навестить Кондрат Иванович. Я сейчас назначен комендантом пункта постоянной дислокации дивизии. Поэтому меня очень беспокоит возможность эвакуации дивизионных складов. Я вас попрошу, составьте опись наиболее ценного на складе: стрелковое оружие, гранаты, патроны, взрывчатка и прикиньте, сколько транспорта надо, чтобы всё это вывезти.

— Под ту категорию, что вы перечислили, товарищ старший лейтенант у меня весь склад попадает, кроме двадцати единиц пятидесяти миллиметровых миномётов и мин к ним. Есть правда еще мины противопехотные и противотанковые, но их немного, на грузовик. А чтобы вывезти всё остальное, транспорта надо не менее двадцати машин. Если, например винтовки грузить без ящиков, то на пару машин меньше. Но без ящиков их не сохранишь, надо сразу на руки выдавать.

— А бутылки с зажигательной смесью у вас остались, товарищ старшина?

— Да, есть один ящик, зажигательная жидкость номер 3. Остальное мотострелки перед выходом забрали.

— Гранаты ещё остались?

— Да, гранат ещё много и разных. Ящиков под сто наберётся, в каждом по двадцать штук. Было гораздо больше, но перед выходом много выдал танкистам и мотострелкам. Шесть грузовиков увезли.

— А что пехоте миномёты не предложили?

— Предложил. Не стали брать. Машин у них тогда мало было. Миномёт то он что, лёгонький. А мины у них таскать некому. А запас возить, машина нужна. Военинженер второго ранга машины только к вечеру пригнал, но видно не успели добро забрать. Хотя по штату у них все положенные мины и миномёты есть.

Комбат мысленно позвал Глеба.

— Что-то случилось Борис?

— Склады инспектирую. Ты бы не мог связаться с комдивом или начальником штаба? Здесь на нашем складе имеется двадцать штук пятидесяти миллиметровых миномётов, грузовик мин к ним, и грузовик противопехотных и противотанковых мин. Если нужно, я сейчас всё это на наши машины загружу и в район доставлю. Только чтобы машины назад вернули. И перед районом встретили, показали, где разгружать.

— Сейчас свяжусь, — сказал Глеб.

Он вышел на связь с начальником штаба, и тот дал добро везти всё в район.

— Боря, грузи всё что перечислил и вези в район, там наших ребят встретят из разведбата. Машины Зимин клятвенно пообещал вернуть. Отправь зама, он дорогу туда наизусть выучил. Я через десять минут буду у тебя.

— У вас телефон где, Кондрат Иванович?

— Вон там, — указал Рябинин в глубину склада.

— Юра, — вызвонил он Лукьяненко, — подготовь три бортовые машины, заберёшь вооружение со склада в район. Ты старший колонны. Машины разгрузить и вернуться назад в часть. Чем быстрее, тем лучше. Время пошло.

— Значит так, Кондрат Иванович, — сказал он начальнику склада. Подъедет лейтенант Лукьяненко, это мой заместитель. Выдать ему все миномёты с минами, противотанковые и противопехотные мины. В три грузовика поместится?

— Да, должно влезть.

— Чистый бланк заявки есть? — спросил он Рябинина.

— Это найдем, — сказал старшина и повёл комбата к столу, стоявшему под высоко расположенным окошком. В складе было темновато. Свет старшина не включал.

Из глубины помещения послышались негромкие голоса.

— У тебя кто-то есть на складе? — насторожился Михайлов.

— Так жена и дочка живут. С эвакуацией отправить не успел, — схитрил старшина. — Забрал к себе, мне и им спокойнее.

Комбат тут же вспомнил, что старшина печалился, что жену и дочку на работу устроить не может.

— Кондрат Иванович, женщин всех отправили в эвакуацию, освободилось место продавщицы в военторге. Не желаешь жену свою на работу определить?

— Было бы очень хорошо, — согласно кивнул Рябинин. — А может и для дочки, где место найдётся?

Было у комбата две должности в штате, которые могли занимать вольнонаёмные — машинистка и писарь-делопроизводитель. Оклады, правда, были совсем маленькие — сорок рублей. Приказов по вольнонаёмным он не знал, никогда не интересовался этим вопросом. Но посчитал про себя, что если будет питаться на котловом довольствии, то вроде, как и нормально. Может у них тоже выслуга есть, и через год или два оклад повышается. Офицеры в армии получали много, даже у лейтенанта, командира танкового взвода оклад был 650 рублей, что почти в два раза превышало средний заработок заводского рабочего. Сам комбат получал тысячу рублей. В кармане гимнастёрки имел всегда какую-то сумму, а так деньги, за вычетом питания, финансист перечислял на военный счёт. Зачем неженатому командиру деньги? Только на папиросы, если курит, и на выпивку, что категорически не приветствовалось. Ну, зайти в военторг, платок купить, подворотничок, да одеколон. Лезвия, если нет опасной бритвы. Но это всё мелочёвка, особых денег не требует. Была бы квартира, тогда да, пришлось бы тратиться. А так он считай, в казарме живёт, которые построят, наверное, уже после войны. И будут они называться какими-нибудь Красными или Стрыйскими казармами, по названию улицы.

— Да ты, хоть у них согласие спроси, Кондрат Иванович. Вдруг не захотят.

— Галя, Наташа, — крикнул старшина, — идите сюда!

Из-за ящиков вышли две представительницы прекрасного пола и подошли к столу. Михайлов встал.

— Это моя жена, Галина Ивановна Рябинина, — представил старшина жену, а это дочь — Наталья.

— Командир батальона старший лейтенант Михайлов Борис Алексеевич — представился комбат. — Речь идет о приеме вас на работу в качестве вольнонаёмных. Есть желание поработать в воинской части?

— Да мы с большим удовольствием, — откликнулись Рябинины.

Жена старшины была красивой стройной женщиной тридцати пяти лет. Заплетённая коса была уложена короной вокруг головы. Наташка была вся в мать. Высокая, со стройными ногами, с задорно поднятой грудью, оттопыривавшей сосками стираное ситцевое платьишко. Она улыбалась, поблёскивая ровненькими зубками и упорно, не стесняясь, рассматривала комбата.

"Шустрая, — подумал Борис, — подойдёт!"

— Вам, Галина Ивановна, — обратился он к жене Рябинина, предлагается должность продавца военторга.

— Тебе, Наталья, — должность писаря-делопроизводителя в штабе моего батальона или, если умеешь печатать на машинке — машинистки. Оклад небольшой. Котловое довольствие вместе с батальоном. Сейчас освободилось много комнат в жилых домиках. Там есть вода, электричество, место, где можно сварить пищу и постираться. При желании можете перебраться туда на жительство. Там вам будет удобнее, тем более под охраной. Мне еще надо заехать на артиллерийский склад. Так что вы пока посоветуйтесь, соберите документы, какие есть, и вещи, если надумаете переселяться, через двадцать минут я за вами заеду.

Комбат быстро заполнил заявку на вооружение для мотострелкового полка и уехал. В отличие от женщин они оба со старшиной понимали сущность происходящего. Не важно, какой оклад и какая работа. Жену и дочь Рябинина официально припишут к своим, к воинской части. И в Львове на растерзание немцам не бросят.

Артиллерийский склад оказался забит снарядами разных калибров. Как определил начальник склада, для вывоза необходимо не менее пятидесяти автомобилей, желательно Зис. Взорвать его тоже было проблематично, если от ППД склад отстоял на расстоянии почти километр, то гражданские домики виднелись в метрах четырёхсот. Хотя с трёх сторон склад был обвалован землёй, но кто его знает, куда забросит неразорвавшиеся снаряды. И подрывом должен руководить грамотный сапёр.

Вернувшись к оружейному складу, он всё понял сразу — женщины стояли у входа с узлами. Узлы покидали в кузов, семейство Рябининых усадили в кабину. Отъехать не успели. Приехал Лукьяненко. В кабинах сидело по два вооружённых бойца. Сам он щеголял автоматом. Боря проинструктировал своего зама, запрыгнул в кузов, и поехали на ППД. Водителю коротко указал: — К штабу.

Взял у Галины Ивановну документы и прошёл в строевую часть. Помощника начальника штаба по строевой оставили в штабе за главного. Кульчицкий тоже был старшим лейтенантом.

— Приветствую, Вадим Петрович, — зашёл он в комнатку, где ютилась строевая часть. Но если раньше здесь сидело человек пять, то сейчас остались писарь и начальник. Остальных, включая солдата, печатавшего на машинке, Зимин забрал в полевой район.

— Взаимно, Борис Алексеевич, — ответил ПНШ, поднимаясь.

— Оказалось, что семья старшины Рябинина с оружейного склада, не успела эвакуироваться. А у меня сейчас нет продавца в магазин военторга. Надо жену Рябинина отдать приказом как вольнонаемную, на должность продавца. Ну и справку ей выдать, что она является с сегодняшнего числа вольнонаемной нашей части.

— Никаких проблем, Борис, сделаем в течение пяти минут, — сказал Кульчицкий. — У неё документы какие-то есть? Борис протянул. — Пусть подойдет через десять минут, расписаться. Писарь, взяв документы, уже стучал что-то на машинке.

Боря вышел и махнул водителю рукой. Подъехали к гостинице.

— Выходите, — сказал он, открыв дверцу машины. — Степанов, достань вещи из кузова. Водитель ловко, прямо из кабины, залез в кузов и подал узлы. — Здесь жить будете, — пояснил он женщинам.

Открыв дверь домика, и войдя в коридор, прокричал: — Рахимов!

Тут же появился ефрейтор из комендантской роты, исполняющий при гостинице обязанности уборщика, дневального и охраны.

— Ты карабин получил? — спросил комбат у узбека.

— Получил, товарищ комендант! Командир даже две гранаты выдал, — горделиво выпятил живот ефрейтор, где на ремне вместе с подсумками, висела гранатная сумка.

— Молодец! Покажи женщинам комнату хорошую, они здесь жить будут, — обернулся комбат к женщинам, притихшим у него за спиной. — Это жена старшины Рябинина, Галина Ивановна, будет военторгом заведовать, а это — Наталья, её дочь, писарем у меня в штабе служит. И подбери ещё одну свободную комнату, для лейтенантов, командиров взводов, Петрова и Рогова, я их попозже пришлю.

Узбек повёл женщин по коридору, зашли в последнюю, угловую. Комната была на две кровати и имела два окна с занавесками. Имелся шкаф, две тумбочки, и стул. На тумбочке стоял стеклянный графин с водой и два стакана.

— А здесь хорошо, — сказала Галина Ивановна, проходя в комнату и опуская узлы на пол.

Наташка прошмыгнула мимо матери, уселась на койку, качнулась два раза на металлической пружинной сетке, провела пальчиками по белой простыне и синему ворсистому одеялу и подтвердила:

— Да мама, хорошо!

— Оставляйте пока вещи все здесь и пойдем документы получать и военторг смотреть. Рахимов, ты потом покажешь им, что здесь есть, — обратился комбат к ефрейтору, — и обязательно покажи щель для укрытия от бомбёжки.

— Это ключ от комнаты, он один, поэтому положено мне сдавать, когда уходите, — сказал Рахимов, вручая жене Рябинина ключ. — Наружная дверь в двадцать три часа закрывается. Если нужно, надо постучать, я открою, — пояснил узбек.

Галина закрыла дверь, и они вышли на улицу. Дошли до штаба, получили в строевой части документы. Взяли у дежурного ключ от магазина и, вновь назначенный продавец, расписалась в журнале за выдачу ключей.

— Ключи от магазина положено каждый день получать и сдавать дежурному по части, — пояснил Борис. Магазин открывается в девять, час обеденный перерыв, закрывается в шесть. На двери есть расписание. Ночью не охраняется. Там крепкое здание, на окнах решётки. Сейчас там останетесь, Галина Николаевна, надо пересчитать товар и составить акт приема. Если не успеете сегодня — не беда, доделаете завтра. После шести сдадите ключ дежурному в штаб. И пойдёте вон туда, где шлагбаум. Там мой батальон. Питаться обе будете при батальоне. Старшина поставит вас на довольствие. Выручку от продажи надо будет сдавать начфину один раз в неделю. Зайдёте завтра к нему, он вам всё объяснит.

Ключей от магазина имелось два. Один от навесного замка, удерживающего металлическую полосу поперёк двери, второй от внутреннего замка. Открыли, включили свет.

— Вот ваше хозяйство, — обвёл комбат небольшое помещение, разделённое прилавком. — Там есть металлический ящик для денег и документов. Знакомьтесь, а мы с Натальей пошли дальше.

Доехали до батальона, и комбат отпустил водителя. Подошли к командирскому домику, под любопытными взглядами бойцов. Солдаты всегда любопытны к женскому полу. Многие их не видят месяцами, и взгляд, как магнитом, всегда тянет посмотреть на это существо, весьма редкое в армейской среде. Не зависимо красавица она, или нечто не очень симпатичное. Воображение дорисует, взгляд недостатки смажет и всегда получится нечто пристойное и притягивающее. Как там Амундсен говорил: Возьмите в экспедицию самую некрасивую женщину, какую найдёте. И когда она вам покажется красавицей — значит пришло время возвращаться!

— Заходи, — распахнул он приглашающе дверь. — Это наш штаб и твоё место службы.

В помещении сразу смолкли голоса. Комбат сразу шагнул следом. Петров и Рогов, сидя на одной койке, пили чай. Маэстро за столом писал какую-то бумагу. При появлении комбата все встали.

— Представляю вам нового писаря нашего штаба вольнонаёмную Наталью Кондратьевну Рябинину, — весомо сказал Михайлов. Девушка засмущалась, потупив глаза. Это командиры взводов, — указал комбат, лейтенанты Петров и Рогов. Это — твой непосредственный начальник — ефрейтор Марк Синицын. Вас, товарищи командиры, спешу обрадовать, в гостевом домике вам выделена для проживания комната. Наталья Кондратьевна вместе с матерью проживает там же. Собирайте вещи, переселяйтесь. Через час доложите. А ты Маэстро, организуй девушке рабочее место, занеси её в список части, издай приказ о зачислении в штат, и выпиши справку, что Рябинина Наталья Кондратьевна является писарем-делопроизводителем такой-то части. Всем всё понятно? — Обвёл комбат всех взглядом, и, не дожидаясь ответа, вышел на улицу. Помахал рукой, подзывая старшину.

— Пётр Васильевич, ты видел, я девушку привёл?

— Весь батальон видел, не только я.

— Ты старшину Рябинина знаешь?

— А кто Кондрата Ивановича не знает? Уважаемый человек. Медаль "За боевые заслуги" имеет за финскую компанию.

— Что-то я у него медали не заметил, — сказал комбат.

— Так он бережёт её, только праздникам носит. А так он нестроевой, кто там его на том складе видит.

— Так вот, Рябинин не успел эвакуировать свою семью. Это его дочь Наталья. Жену устроили продавцом в военторг. Надо будет поставить их на довольствие. Питаться обе будут у нас. С сегодняшнего ужина.

— Так вычитать за питание будут, если оклад выше сорока рублей, — заметил старшина.

— Не знаю, как у матери, а у нашего нового писаря оклад сорок рублей.

— Тогда бесплатно, — сказал старшина, что-то про себя обдумывая.

— Надо ещё их одеть. Не знаю, что там вольнонаёмным положено из вещевого имущества, но в штабе должна быть в гимнастёрке, юбке и сапогах, а для леса и штаны должны быть. Размеры сам уточнишь, особенно обуви. Одеть надо сегодня, завтра может быть уже поздно. Как понял, Петр Васильевич?

— Не сомневайтесь, товарищ комбат, всё сделаем.

Подошли все три командира ремонтных взводов, поинтересовались насчёт девушки. Борис им всё подробно растолковал, зная, что через двадцать минут любой боец в батальоне будет знать фамилию, имя, отчество нового писаря.

Глеб уже давно висел за правым плечом подопечного, наблюдая, как он устраивает судьбы людей. Действовал он правильно.

Подошли Рогов и Петров, доложили о переселении.

— Комнатой довольны? — спросил комбат.

— Да, товарищ комбат! — дружно гаркнули два лейтенанта.

— Боря, а ты спроси Петрова, у него автоматы в танках есть?

Оказалось, что нет, как нет и положенных двадцати гранат.

Двинулись в штаб. Старшина уже вынес кровати лейтенантов, и канцелярия приобрела казённый вид. Борис подписал приказ, справку и торжественно вручил Наталье, поздравив с поступлением на военную службу. Борис позвонил на склад Рябинину и рассказал, о семье. Наташка тоже пару минут поговорила с отцом. Сели писать заявку на оружие. Автоматов в заявке указали восемь: три на танки, два на танковые тягачи, три командирам ремонтных взводов. Запросили сто гранат Ф-1.

— Ты ещё скажи Петрову, пусть осмотрит экипировку и боезапас на отремонтированных танках. И где пулемёты от них? Надо будет пополнить снарядами и патронами. Если что-то не хватает, пусть допишет в заявку и получит. Танки заправит. Я сейчас свяжусь с начальником штаба, запрошу экипажи на эти Т-34.

— Лукьяненко пригнал их без пулемётов. Пулемёты танкисты, как и предписывалось, сняли.

Комбат озадачил Петрова на проверку танков и получение дополнительного оружия. Глеб связался с начальником штаба и тот пообещал экипажи прислать и не забыть напомнить о танковых пулемётах.

— Борис, — сказал Глеб, — тебе ещё надо сделать как минимум три вещи: необходимо рассредоточить технику. Завтра будут бомбить, а у тебя машины и танки в линейку. Территория сейчас большая разгони их по разным углам, чтобы одной бомбой несколько машин не накрыло. Второе, надо потренировать пулемётчиков в отражении воздушной атаки. Стрельба с упреждением, завеса, стрельба вдогон. Проинструктировать бойцов, что у немцев на пикировщиках специальные ревуны для запугивания бойцов. Изготовить рынду для подачи сигнала воздушная тревога и укрытию людей. И обязательно провести тренировку со всеми на ППД. Назначить наблюдателей за воздухом. Третье, скупить военторг, точнее всё нужное в военторге. У тебя среди ремонтников половина ест из алюминиевых мисок. А у бойца должен быть котелок. Если нет на складе, пусть старшина уточнит, скупи в магазине. Штук двадцать я там видел. Заодно подари по котелку и ложке Рябининым. Выдай им по пистолету, или лучше револьверу, он легче, и быстрее можно выстрелить. Скупи запас иголок и ниток. Иголка в бою нужна не меньше винтовки — обмундирование зашить или рану. Четвёртое. У тебя по медицине полный ноль. Нужны перевязочные пакеты. У каждого красноармейца должен лежать в нагрудном кармане гимнастёрки. Скомплектовать медицинские сумки на каждый взвод, и на каждый тягач и группу машин. Там должны быть жгуты, бинты, марля, йод, зелёнка, спирт, стрептоцид и что ещё медики дадут. Таблетки жаропонижающего, от поноса и прочее. Назначить санинструктора на каждый взвод. И отправить его к медикам на инструктаж. Вот тебе задачи, которые до отбоя надо решить. Да, еще надо получить или сделать хотя бы пару носилок. Если нет на складе, то поставь задачу, пусть сделают из ремней или брезента. Рукоятки лучше деревянные, они полегче. Пригодятся раненых выносить. Боря, ау! Ты всё понял?

— Да Глеб, понял я всё. Но ты грузишь на меня как на слона!

— Но ты же КОМБАТ! Комбат, батяня, батяня комбат! Ты сердце не прятал за спины ребят! — пропел ему Глеб.

— Это что?

— Да песня есть такая, будет время спою! А пока Комбат, давай, тащи! Деваться нам некуда!

Времени ещё было полно. До начала войны оставалось одиннадцать часов.

 

Глава 27

В батальон всё завертелось. Комбат сыпал распоряжениями, люди старательно делали. Все уже поняли, что ожидается нападение немцев, и готовились. Когда он проводил инструктаж по противодействию налётам авиации противника, то Рытгин спросил:

— Товарищ старший лейтенант, а из винтовки можно немецкий самолёт подбить?

— Можно, ответил Борис, но надо стрелять бронебойной или бронебойно-зажигательной пулей. Ну и попасть, конечно, в летчика, или мотор. Или в бензобак.

— А можно получить бронебойные патроны?

— Васильев, выдайте Кутагину и Рытгину по тридцать патронов, пусть пробуют. Хотя нет, только Кутагину! А ты Рытгин беги в караул, скажи, комбат приказал противотанковое ружьё получить. Якут побежал, через три минуты вернулся, неся чехол с ружьем и сумку патронов.

Комбат достал ружьё, показал как заряжать, рассказал о патронах и предупредил:

— Смотри Рытгин патронов бронебойных мало, это все, что есть. Поэтому бить только в глаз!

— Товарищ старший лейтенант, а можно попробовать, — взмолился Рытгин.

— Хорошо, — согласился Борис.

Людей он убрал подальше. На БТ без катков нарисовали мелом отметку и якут выстрелил. Сначала деревянной пулей. Потом свинцовой. Потом бронебойной. Стрелял он метко. До танка было метров сто, но было видно, что пули ложатся в цель. Бронебойная проделала маленькую аккуратную дырочку. Проделала прямо в меловом пятнышке, нарисованному в качестве мишени.

— Молодец, Рытгин! Похвалил комбат. Владей, будешь по самолётам и танкам стрелять, только патроны береги. Карабин сдашь командиру взвода.

— Зачем сдавать, товарищ старший лейтенант. Я сильный, и то и другое ружьё унесу. А пачку патронов я в карман положу, больше и не надо.

— Не, в кармане не пойдёт, сказал Борис. Старшина, сшейте ему сегодня нагрудник из материала. Чтобы две или четыре пачки в кармашки положить можно было. Чтобы крепился на плечах и спине и не мешал двигаться и переползать.

Старшина кивнул. Дальше тренировали пулемётчиков. Занятию окопа, прицеливанию в разных направлениях, стрельбе по самолётам в лоб, с упреждением, вдогон, постановку завесы. За время тренировки ремонтники изготовили из пустых артиллерийских гильз два била для подачи сигнала. Удары по подвешенной гильзе слышны были на всей территории. Одну такую установку втащили на вышку, для часовых. Им сверху всё было виднее. По воздушной тревоге комбат приказал часовым, после подачи сигнала, сразу, забрав пулемёт, спускаться вниз в вырытую около вышки щель, чтобы не подставиться под немецкие самолёты.

Глебу надоело отираться в батальоне, где всё двигалось в нужном русле, и он решил слетать в район дивизии, посмотреть, как там идут дела. Подлетая к району сосредоточения, обнаружил колонну Лукьяненко, возвращающуюся после разгрузки. Сообщил об этом Борису. Комбат порадовался, что скоро все люди будут на месте.

— Сергей Васильевич, это я, Глеб, — обратился он к Зимину. — Помощь не нужна?

— Только дурак откажется от помощи Ангела. В нашей дивизии таких нет! А помощь нужна. Мы сейчас отправляем кочующую роту с пехотным прикрытием. Вот в этот район, — показал начальник штаба дивизии на карте. — Рота потом разделится на взвода, чтобы потрепать немецкие коммуникации.

— Отличная задумка, — похвалил сержант.

— Ещё один взвод, из отремонтированных танков, чтобы не гнать их в район рассредоточения, планируем перебросить вот сюда, — ткнул Зимин в точку на карте, — южнее Львова. Я сейчас вызвал офицеров кочующей роты на инструктаж. Было бы не плохо, Хранитель, если бы вы смогли наводить их на движущиеся колонны. То есть обеспечили им разведку.

— Разведку я им обеспечу и присмотрю, но это будет время от времени. У меня, сами понимаете другая задача. Поэтому нужен человек, с которым я буду поддерживать связь, и который сможет вызвать меня, если потребуется срочная помощь.

Начальник штаба высунулся из палатки и сказал автоматчику, охранявшему вход: — Позови капитана Изюмова. Тот подошёл к танкистам, сидевшим на лавочке под сосной, в двадцати метрах, передал приказание. Один из них встал и направился к палатке, затянутой маскировочной сетью.

— Товарищ подполковник, капитан Изюмов по вашему приказанию прибыл.

После проведённого занятия, танкисты дюже зауважали своего начальника штаба. Из Москвы самолётами доставили в армию десять тонн бронебойных снарядов, две тонны достались дивизии. Мало, конечно, но вполне терпимо. Приказали бронебойные беречь. Стрелять ими только по танкам.

— Значит, так капитан, сейчас с вами будут говорить. Ничего не пугайтесь, вопросы потом зададите мне.

— Вы слышите меня капитан? — спросил Глеб, входя в ментальную связь.

— Да слышу, — напрягся танкист.

— Как вас зовут?

— Гена, Геннадий Геннадьевич, — поправился Изюмов.

— Шлём снимите, — попросил Ткачев, желая получше запомнить лицо танкиста. — Всё можете одеть.

— Меня зовут Хранитель Глеб, — представился он. — Будем воевать вместе. Ваш позывной "Крокодил". Обращаться ко мне можно Хранитель или Глеб, как пожелаете. Для вызова меня необходимо мысленно прокричать: Хранитель Глеб, это "Крокодил", помоги! Запомнили вызов товарищ Изюмов?

— Так точно, товарищ Хранитель. "Хранитель Глеб, это "Крокодил", помоги!"

— Всё правильно, товарищ капитан. Вопросы ко мне есть?

— Есть. А почему наш позывной "Крокодил"?

— Крокодилы терпеливо ждут и нападают из засады. Это тактика ваших действий.

— Я понял товарищ Хранитель.

— Вы всё слышали, Сергей Васильевич? Если понадоблюсь, вызывайте от своего имени. Связь у нас с вами хорошая, я появлюсь обязательно. С началом боевых действий определите для штаба охраняемую зону и выставьте скрытые секреты на подступах. Будут бродить диверсионные группы немцев, при выявлении местоположения штаба, возможен десант. Капитана я запомнил. За эту роту не волнуйтесь. Свою задачу она выполнит. Для отрыва от погони пусть возьмут несколько противопехотных мин. Пару раз немцы подорвутся и больше без сапёров не полезут. Я буду в батальоне.

— Это кто был, товарищ подполковник? — спросил взъерошенный капитан в сдвинутом на левое ухо шлёме.

— Это был, если ты не понял, Ангел-Хранитель Глеб. Он помогает нашей дивизии. Так что радуйся, Хранитель взял тебя под свой присмотр. Все его требования и советы выполнять беспрекословно, считай, что тебе приказал даже не командир дивизии, а командующий армии. Хранитель Глеб постарается обеспечить твою роту разведданными и наведёт на немецкие колонны. Это тайна особой государственной важности. Так что носи с собой гранату, Геннадий Геннадьевич, чтобы не попасть к врагу. А сейчас зови командиров взводов, буду ставить задачу и инструктировать.

В конце инструктажа, начальник штаба сказал: запомните товарищи командиры, в вашей тактике: ударил и отскочил, главное в слове "отскочил". Перед ударом, маршрут отхода должен быть продуман и проверен. Чтобы не выскочить на болото или овраг. Обязательно укрываясь перелесками и в лесных массивах, поскольку через две три атаки на вас начнут целенаправленно охотиться. Людей в прикрытие мы даем вам отборных. Они из разведроты. Обучены рукопашному бою, скрытому передвижению и могут постоять за себя. Есть обстрелянные бойцы, повоевавшие в Финскую. Это ваши глаза и уши для наблюдения за окрестностями. Помимо охраны им вменена обязанность и разведки в радиусе тридцати километров с ежесуточными докладами по рации о перемещении немецких войск. Рация у них своя. Не наведите на них немцев. Выделяем вам четыре бинокля. Их у нас мало, это ценность. Если у немцев попадутся, забирайте все. По биноклю на взвод и один для пехоты, протянул он полотняный мешочек Изюмову. Возьмите с десятка два противопехотных мин. Отходить будете, на маршруте закопаете. Глядишь, резвые ребята, которые бросятся вас преследовать и растеряют весь пыл, после того, как взлетят на воздух. Сапёр у разведчиков есть, он обучит, как ставить. Теперь запомните пароль: начальник штаба написал два слова на бумажке, показал каждому, поднеся к глазам, а затем демонстративно сжёг в пепельнице. — Кто бы и каким образом не обратился с этим паролем, выполнять его указания безоговорочно.

Капитан понимающе кивнул, потому что на бумажке у Зимина было написано: "Хранитель Глеб".

 

Глава 28

Глеб вернулся обратно в батальон. Делать было особо нечего. Люди упорно работали до самого ужина. Машины и танки все расставили по территории. Лишь три отремонтированных, проверенных, заправленных и забитых снарядами под завязку ожидали экипажей. Бинты и медицинские сумки старшина выбил, пару носилок соорудили сами. Воентогу Борис сделал недельную выручку. Он действительно скупил часть ассортимента и теперь у старшины был запас добра, включая зубной порошок, мыло, одеколон и лезвия. Поскольку "Тройной одеколон" имел градусов семьдесят, то Глеб посоветовал вложить его в санитарные сумки, вместо спирта. Мало дали йода и совсем мизер таблеток. Достать удалось только то, чем поделились в медпункте. "Завтра надо будет почистить какую-нибудь городскую аптеку, — подумал сержант. — Или решить вопрос через НКВД. Наверняка и в дивизии шаром покати насчёт медикаментов. Все пока думают о патронах и снарядах, а не о возможных раненых. Хотя может медсанбат и имеет что-то. Его я ни разу не видел. Хотя, что он может иметь? Кругом сплошная бедность. Начальника тыла нет, начальника разведки нет, всё что можно и нельзя свалили на начальника штаба дивизии, а теперь пожинают. Транспорта нет, подвоза не будет, запасов наверняка дней на десять, а дальше как получится. А паёк у красноармейца и так не густ. Хлеб, там, где есть пекарни, сухари. Немножко каши, немножко мяса, немножко масла. Однозначно не растолстеешь".

Хотя народ рубал с удовольствием гречку с тушенкой, в том числе и Рябинины из новеньких котелков. Женщины переоделись и успели подогнать себе форму. Выглядели неплохо, в пилотках, начищенных сапожках и синих юбках ниже колен. Новенькие ремни стягивали талии, с кобурами выданных наганов. Каша им нравилась. К чаю, старшина выдал всем по куску белого хлеба с маслом, прекрасно понимая, что завтра всего этого может и не быть.

После ужина комбат дал сорок минут времени, написать всем желающим письма домой. Бумагу, карандаши и конверты велел взять у Маэстро. Сказал, пусть напишут, что ремонтируют танки. За ударный труд получили благодарность от командования. Пусть напишут, что любят отца и мать и всех родных. Пусть напишут, что помнят детдом, воспитателей и всех товарищей. Пусть напишут, что помнят свой город и своё село, и после службы обязательно приедут".

"Хреново, что из-за неукомлектованности батальона нет замполита. Это его работа, а не командира. А может и хорошо, что нет постороннего глаза", — подумал Глеб.

Полвосьмого подъехали две машины с экипажами танков и охраной. Танки приняли в течение десяти минут, установили привезённые пулемёты.

Командир взвода лейтенант Морозов, подошёл потихоньку к комбату:

— Мне начальник штаба приказал через вас представиться Глебу, если будет возможность.

— Заведи его в свой кабинет, под предлогом подписать бумаги, — откликнулся Ткачёв.

— Хорошо, товарищ лейтенант, пойдёмте, подпишем документы о приёме техники, показал он на штабной домик. Завёл его в кабинет, дал расписаться в документах и сказал: — Глеб, сейчас с тобой поговорит. После этого вышел.

— Как вы меня слышите, товарищ Морозов?

Лейтенант дёрнулся, чуть не свалившись с табуретки.

— Пугаться не надо. Я Хранитель Глеб, занимаюсь сохранением жизней русских воинов.

— Вы дух?

— Можно сказать и так, хотя я вполне материален, просто вы меня не видите.

— Понял. Человек — невидимка, как у Герберта Уэллса.

— Так вот, лейтенант Морозов, задача у вас очень непростая. Пострелять по противнику — этого ведь мало. Главное в вашей работе — уйти целым. Сразу даю совет, немцы попрут по всем дорогам и для выбора целей у вас возможность будет большая. Но у немцев есть одна особенность — ночью они, как правило, не воюют. Они спят. Движение к ночи затихает, поэтому атаки на последние колонны в предвечернее время позволит вам успешно отойти, по знакомому вам маршруту. Ночью тоже можно совершать налёты на населённые пункты, которые будут забиты техникой и штабами. Но после одного двух нападений, немцы будут выставлять противотанковые заслоны, не нарвитесь. Вам какой позывной присвоили?

— "Крокодил-4", товарищ Глеб.

— Хорошо, товарищ Морозов, чтобы вызвать меня, надо мысленно прокричать: Хранитель Глеб, я "Крокодил-4", помоги! Попробуй!

— "Хранитель Глеб, я "Крокодил-4", помоги!".

— Да, правильно прокричал, я услышал. Но имей в виду, лейтенант, расстояние и загруженность другими делами, может мне не позволить прийти к вам на помощь. Помощь я, конечно, вашему взводу окажу, но она не будет постоянной. Рассчитывайте в первую очередь на себя и своих людей! Вы всё поняли?

— Так точно, Хранитель Глеб. Разрешите быть свободным.

— Да идите, и пусть Удача в бою не оставит вас и ваших людей! — перекрестил его сержант.

Глаза лейтенанта расширились: он увидел сияющую руку, осеняющую его Святым Крестом. Морозов потрясённо повернулся и вышел.

"Если с нами БОГ, то кто же тогда против нас?"

Через три минуты колонна из трёх танков и двух машин, вышла в сторону Самбора.

Комбат предупредил всех командиров на ППД и в восемь часов провел тренировку по укрытию личного состава по звуковому сигналу "Воздушная тревога". Удары по гильзе были хорошо слышны везде. Частые удары — нападение, редкие с интервалом десять секунд — отбой. Люди вроде освоили, куда бежать и где прятаться. Даже штабные отработали укрытие очень ретиво, оставив в штабе одного дежурного. Пулемётчики батальона и комендантской роты заняли окопы и ещё раз отработали приёмы стрельбы по самолётам. Перед отбоем комбат вооружил всех людей и приказал:

— С оружием больше не расставаться, везде, где бы ни находились. Даже в туалете. Завтра немцы нападут на Советский Союз! Начнётся страшная война с фашистами, война кровавая и долгая. И наш долг перед страной и Родиной защитить нашу землю, наших матерей, жён и сестёр. И как бы тяжело нам не приходилось, но враг будет разбит и победа будет за нами! Мой приказ: Батальону стоять до конца и делать свою работу — эвакуировать и ремонтировать танки! Вы приказ уяснили товарищи красноармейцы?

— Уяснили, товарищ комбат. Батальону стоять до конца и делать свою работу — эвакуировать и ремонтировать танки!

Правильно, товарищи бойцы. Ведь каждый исправленный танк — это наш вклад в победу. За три дня мы отремонтировали шестнадцать танков. Это пол батальона. И завтра эти танки понесу смерть немецким захватчикам! Завтра предстоит трудный день. Надо отдохнуть. Разойдись. Подготовиться к отбою!

Наташка тоже стояла в строю. Рядом с Маэстро. С матерью после ужина она домой не пошла, в батальоне ей было интересней. А комбат ей определённо понравился, это она для себя решила твёрдо. Замечательный боевой командир и красавец мужчина. Ей Марк по секрету рассказал, что вчера комбат уничтожил группу бандеровцев, убивших наших танкистов и трёх девушек. Что раньше он был командиром лучшей танковой роты в дивизии.

Комбат шел в штаб. Если командиру комендантской роты он на вечернем построении приказал объявить о завтрашнем нападении немцев на Советский Союз, то Кульчицкий и его штабные ничего не знали. А их там семнадцать человек. Плюс пять кладовщиков. А два склада вообще за территорией части.

Наталья напросилась в сопровождении комбата дойти до гостиницы Дошли за три минуты, перебросившись по дороге несколькими фразами. Проследив, что девушка зашла в домик, комбат двинул в штаб. Кульчицкий был на месте. Писарь уже ушёл спать.

— Ты что, Борис, на ночь глядя? — спросил старший лейтенант, отрываясь от книги.

— Пришёл отнять у тебя и твоих людей два часа сна.

— Тревогу объявишь?

— Нет, Вадим, просто доведу информацию. А собирать всех штабных будешь ты сам. И оружие получать, и выдавать и чистить на ночь. Ты знаешь, почему дивизия вышла в район и заняла готовность полную?

— Нет, мне такую информацию не доводили.

— Поскольку я здесь определён комендантом, то я тебе её довожу. Завтра ожидается нападение Германии на Советский Союз. С утра уже будут бомбить. Поэтому приказываю: (Кульчицкий поднялся со стула). В течение часа получить на складе карабины, и патроны, тебе автомат. Произвести выдачу оружия личному составу штаба по ведомости и чистку оружия. После этого построить личный состав и довести о нападении Германии на Советский Союз 22-го июня.

— Это что же выходит Борис, нас здесь бросили?

— Почему бросили? Мы пока в тылу. Склады здесь. Оставили мой батальон для охраны, усилив взводом и тремя танками и комендантскую роту. Так что нам пока не воевать, а вот бомбежка завтра наверняка будет. Ты, думаешь, я зря велел щели везде нарыть? Ты, кстати, в курсе, что в дивизии поймали трех немецких шпионов?

— Нет, впервые слышу.

— Проникли с последним пополнением. Обнаружили у артиллеристов, связистов и мотострелков. Наверняка и в штаб кто-то пробрался. Так что следи за своими орлами в четыре глаза. Никого с территории не выпускать. Только по двое. Тем более особист предупредил, ожидаются массовые нападения бандеровцев. Мы к встрече готовы. В танки загружен боезапас, на вышках есть пулемёты. Жалко ДШК нет, самолёты крупным калибром попотчевать.

— Почему нет ДШК? Есть. Я лично у Парфёнова на артиллерийском складе за ящиками видел. Что-то с треногой у него. Из зенитного дивизиона брать неисправный не захотели. А твоим ребятам починить — раз плюнуть.

— Ну, вот и договорились, поедешь оружие получать, ДШК тоже забери и патронов побольше. Из комендантской роты возьмёшь четырёх вооружённых бойцов, я Огневу позвоню. Для охраны и загрузки. Своих безоружных не бери. ДШК пусть сгрузят на территории батальона. Чинить уже завтра будем. И завтра штабных погоняй, хоть чему-то их научить надо.

— Завтра они у меня исправно научатся рассыпаться в цепь, и перебегать на поле боя. Через неделю будут пехотинцами! — пообещал Кульчицкий. Михайлов в этом не сомневался. Кульчицкий окончил пехотное училище с отличием, покомандовал взводом и ротой, его так же, как и Бориса, "выдвинули" из боевого подразделения в штабные, на майорскую должность. Больно уж начальнику штаба понравился его твёрдый характер, настойчивость и пунктуальность.

— Комбат спустился к дежурному и позвонил Огневу насчёт выхода машины из части и о выделении четырёх бойцов для охраны и погрузки. Вадим как раз написал заявку, Михайлов её подписал и пошёл домой спать. Лег он полдвенадцатого. Стояла глухая ночь. Звёзды усиленно мерцали, обещая завтра ветер. До войны оставалось четыре с половиной часа.

 

Глава 29

Глеб не помнил, когда немецким солдатам зачитывали приказ Гитлера о начале войны. Помнил, что за несколько часов до начала боевых действий, поскольку с немецкой стороны был перебежчик, который об этом успел доложить. Он пошёл простым путём, посчитав, что солдатам, перед наступлением хоть немножко, но поспать дадут. А значит, перед отбоем им должны довести этот приказ. Это он сообразил, когда комбат объявил вечернее построение. К границе он рванул сразу, опять сориентировавшись на наших артиллеристов. Появившись над позицией орудия комбата Телегина, полетел на ту сторону. Жизнь на немецкой стороне кипела. Чуть вдали от границы солдаты двигались не скрываясь. И хотя уже начинало темнеть, но сверху было видно, как перемещались небольшие колонны. Сержант пристроился к такой, оказавшейся ротой пехоты, которую фельдфебель завёл в какой-то сарай и построил. В сарае горело два керосиновых фонаря. Дверь смотрела на запад, поэтому светомаскировкой особо никто не заморачивался. В дверь вошёл оберлейтенант, командир роты. Фельдфебель доложил, что рота для доведения приказа построена.

— Солдаты, — сказал оберлейтенант, — мне поручено зачитать вам обращение нашего фюрера и главнокомандующего Адольфа Гитлера.

Командир роты достал из сумки пакет, вскрыл его и начал читать обращение фюрера, которой начиналось словами: Солдатам Восточного фронта! Фельдфебель подсвечивал сзади фонариком, чтоб командиру было лучше видно. Зачитав документ, оберлейтенант сказал:

— Сегодня ночью, в три часа тридцать минут по берлинскому времени, нам приказано пересечь границу. Вы слышали, что на той стороне скопились орды большевиков, готовых ринуться на нашу страну. Которые будут жечь наши города, и убивать наших женщин. Наш Рейх в опасности. Я призываю вас не посрамить чести и достоинства немецких воинов, защищавших наше Отечество на протяжении столетий. От вас требуется храбрость и стойкость. Хайль Гитлер! — вскинул руку оберлейтенант.

Строй трижды проревел: — Хайль!

Командир роты спрятал документ в пакет и положил его в сумку. Приказав фельдфебелю командовать дальше, вышел из помещения. Глеб последовал за ним, напряженно соображая как изъять пакет. Оберлейтенант шёл быстро, несмотря на сгустившуюся темноту. Видно места эти для него были обжитыми и знакомыми. Пройдя метров двести, он стал спускаться в блиндаж. Блиндаж был большим, метров восемь длиной с тремя колоннами из ошкуренных брёвен. Батальон стоял здесь с февраля месяца и успел обжиться.

— Герр майор, приказ Фюрера до личного состава третьей роты доведён, — доложил офицер, доставая из сумки пакет.

— Хорошо, оберлейтенант, кладите конверт в кучу, — показал он на пяток конвертов, лежавших у него на крае стола аккуратной стопкой. — Гершель, обернулся он назад, — спишите с оберлейтенанта Меллера документ. А вам, камрад, советую три часа поспать. Хайль Гитлер! — вскинул руку майор, не вставая со стула.

Меллер отдал приветствие и вышел.

Дело налаживалось. Насколько сержант понял, он находился в штабе батальона. Появилась возможность конверт изъять. Причем быстро. Поскольку имелась вероятность, что конверты сейчас со стола соберут и упрячут в сейф. В сейф то он проникнет, но вот протащить конверт через стенку не сможет. Глеб подошел к столу, подцепил пальцами конверт, и несколько секунд выждав, пока майор не опустил взгляд на карту, сдёрнул его со стола. Подтянул на уровне пола к колонне и, прикрываясь ей, поднял пакет к потолку. Человек, вверх практически никогда не смотрит. Обычно взгляд направлен перед собой и вниз. А сидящий человек тем более, поскольку ему надо поднять голову, чтобы посмотреть на потолок.

Подняв пакет к потолку, и переместив его к выходу из блиндажа, Глеб приготовился ждать. Тамбур перед комнатой и лестница в три ступеньки освещались скудно, пакета было не рассмотреть. Ждать пришлось минут пять. Как только дверь открылась, конверт с приказом Гитлера выскользнул наружу и поплыл вверх в темень ночи.

Глеб пересёк границу и полетел в сторону Львова. Скачок с материальным предметом он совершить не мог, для этого требовалось слишком много энергии, а находясь от своего тела неизвестно где, сержант такие эксперименты ставить не рисковал. Через пять минут он вышел на командующего армией.

— Товарищ генерал, это Глеб. Имею то, что заказывали. Наведите меня, где сейчас находитесь.

— Штаб армии сейчас в двенадцати километрах севернее Буска, это городок по трассе на Броды.

— Спасибо, попозже я ещё раз выйду, чтобы уточниться.

— Хранитель на связь выходил, — сказал командарм начальнику штаба. — Достал пакет с приказом Гитлера на начало войны. Давай сюда немедленно переводчика, офицера, владеющего скорописью. И шифровальщики пусть будут наготове. Связь по ВЧ с Москвой есть?

— Да, полчаса как наладили, — ответил комбриг Иванов, поднимаясь из-за стола, чтобы отдать распоряжения.

Глеб обошёл Львов, притихший Львов, лишь кое-где обозначенный огоньками, и пошёл над трассой Львов — Броды — Луцк. Летел он быстро, километров сто в час. Через пятнадцать минут добрался до Буска и повернул на север. "Где-то здесь" — подумал он, заметив чернеющий лесной массив. Прочёсывать он его не стал. Потому, что левее чернел еще один. Сержант поднялся повыше, но никаких отблесков света от костров или фар не обнаружил. Заметив хорошо видное в ночи под луной одинокое дерево, Глеб спустился к нему и оставил там конверт. Затем настроился на Музыченко и прыгнул туда. Перенос прошёл практически мгновенно, значит, командарм был рядом. Ткачёв вылетел из блиндажа, облетел несколько раз вокруг, знакомясь с расположением, и поднялся вверх. Высмотрел своё дерево и ориентиры в лесу, около штабной землянки. Полетел за пакетом. Обратно путь оказался проще. Давно натренированное чувство направления сбоя не давало.

Сержант полетел к блиндажу и положил пакет в траву, над козырьком входа, позади автоматчика, охранявшего штаб. После этого проник в блиндаж.

— Товарищ командующий, это я, Хранитель Глеб. Пакет доставлен. Лежит снаружи над входом в землянку.

— Хранитель уже здесь, Николай Иванович, — сказал Музыченко комбригу. Пойди, пожалуйста, и забери над входом в нашу землянку пакет, не стоит ему в траве лежать, слишком большая ценность. И всех людей, что я приказывал, давай сюда. Будем работать.

Иванов вышел наружу и через минуту зашел вместе с двумя командирами. Один явно смахивал на прибалта, вторым был представитель НКВД Рощин.

— Товарищ командующий, — доложил комбриг, явно для Хранителя, представитель Львовского НКВД старший лейтенант Рощин и переводчик старший лейтенант Жескявичус.

— Хранитель, вы бы не могли подключить комбрига Иванова и старшего лейтенанта Рощина к нашему разговору?

"А молодец командарм, уже и вопросы мысленно научился задавать!" — подумал Глеб.

Он поздоровался сначала с Начальником штаба, потом с Рощиным, сообщив, что рад его видеть.

Командарм открыл конверт со сломанной печатью и достал листок бумаги.

— Если, хотите я могу вам перевести текст сразу, а потом переводчик, не торопясь, ещё раз переведёт.

— Конечно, Хранитель, — согласился Музыченко.

— Жескявичус, сядьте пока вот за этот стол и подготовьтесь к срочному переводу, — среагировал начальник штаба.

Командарм положил листок перед собой и Глеб начал:

Солдаты Восточного фронта!

Долгие месяцы я вынужден был сохранять молчание. Однако пришло время, когда я могу открыто обратиться к вам.

Более 160 советских дивизий сконцентрировано на нашей границе, которая в течение нескольких недель систематически нарушается — и не только на нашем участке, но и в Северной Румынии.

Солдаты, наступил момент начала сражения, которое по территории и величине сил, втянутых в него, является самым большим в истории человечества. На севере, на берегу Северного Ледовитого океана, наши товарищи под командованием победителя из-под Нарвика действуют совместно с финскими дивизиями. Немецкие солдаты вместе с финскими героями под руководством их маршала охраняют Финляндию. Вы образуете Восточный фронт. В Румынии, у берегов Прута, Дуная и на побережье Черного моря, немецкие и румынские солдаты объединились под командованием маршала Антонеску. И это самая большая в истории группа армий переходит сейчас в наступление — и не только с целью окончательного завершения этой великой войны или для защиты находящихся под угрозой стран, но для спасения европейской культуры и цивилизации.

Немецкие солдаты! Вас ждут ожесточенные бои, и ваша ответственность велика. Не забывайте, что судьба Европы, будущее Германского рейха и существование нашего народа с этого момента находятся в ваших руках. Да поможет вам всем Бог в этой великой битве.

— А. Гитлер.

Рощин мгновенно стал записывать, командарм и начальник штаба тоже кое-что помечали. Когда сержант закончил, начальник штаба отдал листок переводчику, не забыв сверху написать на выданной тому бумаге "Секретно".

— Этот документ зачитывали всем немецким солдатам сегодня вечером, полчаса назад. В третьей пехотной роте зачитывал оберлейтенант Меллер, затем сдал в штаб батальона, где я его и изъял. Оберлейтенант Меллер сказал своим солдатам, что им приказано перейти границу в три часа тридцать минут по берлинскому времени. Подчёркиваю, время берлинское. Оно, по-моему, на час отстаёт, то есть война начнётся в четыре часа тридцать минут по-нашему. Авиация, естественно, поднимется на крыло раньше, чтобы приблизиться к границе в указанное время, но лётчики не будут выжидать указанное в приказе время, барражируя в воздухе, а потому, я думаю, начнут выполнять боевые задачи раньше. Взлетать им фактически придётся в темноте, чему многие пилоты не обучены. Да и ориентировка ночью затруднена. Очевидно, все группы поведут опытные пилоты, и если их проредить, то группы могут потерять ориентацию.

Как видно из обращения Гитлера, Финляндия тоже вступит в войну, но не двадцать второго июня, а позднее, если мне не изменяет память двадцать шестого числа. Финляндия пока ещё не готова к боевым действиям. Идёт развертывание немецких и финских частей. Вместе с финнами будут воевать немецкие части и шведские формирования. На севере немцы попытаются захватить Мурманск, финны пропустят их части из Норвегии. Основные задачи: блокировать Ленинград со стороны Карельского перешейка, отрезать через Кандалакшу Мурманск и захватить его.

Какие ко мне будут вопросы! — спросил Глеб.

— Спасибо, Хранитель. Мы очень благодарны за информации. Если возникнут трудности, то обязательно обратимся за помощью.

Глеб оставил на связи только Музыченко:

— Извините Иван Николаевич, по авиации что-то сделано?

— Да, все необходимые мероприятия выполнили и готовы к отражению противника.

— И как вам это удалось, если не секрет?

— Очень просто. Я вызвал начальника авиационной дивизии и командиров авиаполков и сказал, что если после налётов немцев на земле будет гореть хоть один исправный боевой самолёт, то расстреляю всех собственноручно, как изменников Родины, без всякого НКВД. Они прониклись. Все старые аэродромы пустые, а новые пусть ищут и пробуют атаковать. Командующий округом обещал ещё подбросить авиации в течение двух дней. Там тоже массово перебазируются.

— Предупредите их, что у немцев есть несколько высотных разведчиков без вооружения, которые имеют фотоаппаратуру и радиус действия приблизительно до Урала. Их надо отслеживать, чтобы не выявили местоположение аэродромов.

— Хорошо, — сказал командарм.

Сержант опять подключил всех на ментальную связь.

— Завтра будет тяжёлый день. Хочется пожелать вам мужества и стойкости. И пусть Удача в бою не оставит вас и ваших людей, — сказал Глеб напутствие и перекрестил. И командарм, и комбриг, и Рощин увидели, как в воздухе появилась огненная рука и осенила их Святым Крестом.

Хранитель исчез. До начала войны оставалось пять часов.

Через десять минут Жескявичус закончил.

— Спасибо, товарищ старший лейтенант, — поблагодарил командарм, можете быть свободны.

— Содержание документа разглашению не подлежит! — Тут же добавил, для непонятливых, начальник штаба.

Жескявичус вышел.

— Рощин, прочитайте перевод Хранителя, сверим текст, — сказал командарм, беря два листочка, которые написал переводчик. Прочитали, текст совпал. Музыченко поблагодарил старшего лейтенанта НКВД за отличную работу и отправил перепечатывать скоропись в нормальный текст.

Музыченко взял трубку ВЧ и вышел на генерала армии Жукова. Жуков, потратив пятнадцать минут, сам записал всю информацию. — Товарищ Начальник Генерального штаба, товарищу Сталину вы сами доложите, или мне звонить?

Жуков командарма понял.

— Хорошо, Иван Николаевич, товарищу Сталину я сам доложу. Но с вас коньяк!

— Как только увидимся, Георгий Константинович, непременно будет.

На том разговор и закончили. Жуков прекрасно понимал, что у командарма-6 сейчас каждая минута на счету, а разговор с Хозяином выльется как минимум в час. Он же не ограничится приёмом информации, а начнет за всю армию спрашивать. А на вопросы товарища Сталина отвечать тяжело.

Музыченко, вздохнув с облегчением, приказал соединить по ВЧ с командармом пять, а затем с округом. Для командарма двадцать шестой армии генерала Костенко и во все остальные вышестоящие штабы готовились шифровки. Связь с ними была установлена по радио. Передающую радиостанцию вынесли за двадцать километров, куда шифровки доставлялись курьерами, или диктовались по линиям гражданской связи, взятым под охрану и наблюдение. На тот случай, если немцы попытаются запеленговать штаб и уничтожить. А найти три замаскированных машины связи в лесу не так то и просто. А взвода охраны и двух бронеавтомобилей вполне достаточно, чтобы отбиться от диверсантов.

Через час начальник штаба доложил, что информация о времени нападения германских войск пограничникам, пулемётным батальонам укрепрайонов, всем соединениям и частям армии доведена. Начальнику авиадивизии доведены особенности пересечения границы немецкими самолётами и указания Хранителя. Шифр телеграммы всем адресатам отправлены. Короткие, с указанием времени нападения. Длинные, с текстом обращения Гитлера.

— Вот протокол доклада Хранителя, отпечатанный Рощиным. По линии НКВД он всю информацию довёл.

Комбриг положил перед командующим два отпечатанных листа с грифом "Секретно". Командарм еще раз пробежал текст глазами и спросил:

— Николай Иванович, а ты руки и крест светящийся видел?

— Видел, и потрясён до глубины души.

— А у меня вроде, как и сил прибавилось. Кровь в жилах бурлит, мозги просветлели и усталость ушла. Я так думаю, теперь мы Богом отмечены, или Ангелом. Удача в бою много стоит. У меня даже уверенность появилась, что Клейста мы раскатаем при любых обстоятельствах.

— Я в этом и не сомневался, — ответил начальник штаба. — Ему просто будет некуда деться, только стоять и умирать. А там и остальных начнём на гусеницы наматывать. Если ещё Хранитель нас информацией будет снабжать о передвижениях немецких соединений, то на Львовском выступе им ничего хорошего не светит. А через недельку округ ещё силы подтянет. Здесь у границы всех и похороним.

До начала войны оставалось три с половиной часа.

 

Глава 30

Наталья сначала спала беспокойно. С матерью они полчаса, прежде чем улечься обсуждали новость, о начале войны, бурно делились впечатлениями о первом рабочем дне. Зарплата у матери оказалась девяносто рублей, плюс премиальные, если продаст в месяц больше чем на две тысячи. Поэтому за питание с неё будут вычитать, так сказал счетовод. Начальника финансовой части не было, он уехал в полевой район. Одежду им перед ужином принёс старшина, предварительно выспросив все размеры. Сапоги, самые маленькие, оказались тридцать восьмого размера, поэтому старшина выдал по две пары портянок, плюс одни зимние. Успели чуть ушить гимнастёрки, погладиться и пришить подворотнички. Комбат прямо в магазине, купив товар, вручил в подарок два котелка и две стальные ложки. Так что на ужин они пришли во всеоружии. Свой бутерброд с маслом Галина Ивановна завернула в газетку и отнесла мужу на склад, кто ему ещё принесёт такую вкуснятину. Кормили в батальоне гораздо лучше, чем в комендантской роте, где готовили на всех штабных и кладовщиков.

Маэстро Наталье понравился: не держал за малолетку и не чванился. Занес её в список части, всё старательно записав по графам. Занёс и мать, в раздел "Прикомандированные". Теперь они обе числились в батальоне. Ей вменялось в обязанности быть на утреннем и вечернем построении. Спать в гостинице. Без разрешения непосредственного начальника, то есть ефрейтора Синицына или комбата из расположения не отлучаться. Показал, как заряжать и чистить наган. Дал пощелкать курком, вытащив все патроны. Спуск оказался тугим, приходилось жать со всей силы.

— Тебе тяжело на спуск со самовзвода нажимать, поэтому если время есть, просто взводи сначала пальцем курок, — показал он. — Тогда выстрелить гораздо легче! У самого ефрейтора тоже был наган и винтовка. Для карабина бойцы ему сделали маленькую пирамидку, и он стоял рядом со столом, на расстоянии вытянутой руки. Подсумки ефрейтор всё время носил на ремне. В общем оба начальника ей понравились. Комбат естественно больше. Хотя бойцы говорили Маэстро — настоящий артист и до армии выступал со сцены, великолепно играя на баяне. Да и сам Маэстро выглядел симпатичным. Ростом, правда, меньше комбата, но всё равно — выше её. Низкорослые ребята ей не нравились.

Вот и сейчас она спала и видела свои девичьи сны. Ей снилось, что комбат поднял её на руки и кружит по лугу среди цветов. А на голове у него веночек из ромашек, что она сплела. И она смеется счастливым смехом, прижимаясь к его груди своими жаркими грудками, и он тоже улыбается ей, кружась всё сильнее. Ей снилось, как он касается её шеи губами, нежно ласкает ушко и осторожно касается её губ своими, опаляя дыханием. А потом опять улыбается и кружит дальше…

Наташка уютно свернулась калачиком, во сне улыбаясь своим чудным видениям, не чувствуя, как злая мощь, скопившаяся у границы, чёрной волной ринулась на спящую землю. Гремя взрывами, сверкая выстрелами, перемалывая траками остатки ночной приграничной тишины.

Львов начали бомбить в пять утра.

Глеб разбудил комбата Михайлова в четыре, чтобы тот умылся, привёл себя в порядок и был готов выступить на защиту советского народа не с помятой физиономией, опухшей от подушки, а как настоящий командир, умытый, побритый и бодрый. Сам он полетел к границе, предупредив об этом подопечного. К четырём тридцати комбат выглядел безупречно, успев подшить свежий подворотничок и начистить сапоги. Пришлось, правда, зажечь свет, чтобы побриться, но Лукьяненко это не разбудило.

Хранитель сообщил от границы, что немцы начали наступление. Наши успешно взорвали мост на яворовском шоссе, похоронив не меньше роты пытавшихся по нему перебраться немцев. Сообщил, что комбат Телегин уже успел уничтожить вражескую батарею, а сейчас они добивают совместными усилиями вторую. Глеб корректирует огонь.

Самолёты комбат услышал и увидел полпятого. Немцы, очевидно, выбрали Львов как один из ориентиров, и многие группы самолётов начинали над городом менять курс. Шли они высоко, гудя моторами в небе. После того, как Михайлов заметил, как вспыхнул в небе один из немецких бомбардировщиков, возглавлявших очередную группу, он разбудил командиров взводов, приказав поднимать людей по тревоге, соблюдая светомаскировку. Затем позвонил Огневу и дежурному в штаб и выдал те же распоряжения. В воздухе разгоралась битва. И хотя Борис не слышал выстрелов авиационных пулемётов, но горящие самолёты падали исправно, хорошо заметные в темном, но быстро светлеющем небе. Чьи это были самолёты, он не знал, но надеялся, что немецкие.

Когда позвонили Огнев и Кульчицкий, доложив, что личный состав по тревоге поднят, комбат приказал:

— Довести личному составу, что началась война. В четыре часа тридцать минут немецкие войска напали на Советский Союз. На границе идут ожесточённые бои. Что творится в небе, вы сами видите. Жилые палатки снять, подготовить запасы воды для тушения пожаров. Усилить караулы по охране внешних складов. Быть готовым к отражению авиационных налётов. Выставить наблюдателей за воздухом. Усилить бдительность. Людей за ограждение не выпускать. Фельдшеру подготовить медпункт к приему раненых. О всех происшествиях докладывать немедленно.

Когда командиры взводов ремонтно-восстановительного батальона, проверив личный состав, доложили, комбат довёл всем о начале войны и боях на границе. Сказал он просто: — В четыре часа тридцать минут германские войска вторглись на территорию Советского Союза. На границе идут ожесточённые бои. В соответствии с присягой, мы все, как один, должны встать на защиту Советского народа и нашей Родины. Не посрамите этой чести товарищи командиры и красноармейцы. Родина на вас надеется!

Рябинины, поднятые по тревоге, тоже стояли в строю. Поставив конкретные задачи, комбат строй распустил.

В пять часов утра над городом завыли пикировщики. Бомбили они что-то упорно в центре города. Глеб от границы вернулся, довольный, что помог артиллеристам.

Сначала подошёл старшина, озадаченный поисками тары под запасы воды.

— Товарищ старший лейтенант, я сзади склада снабженцев видел старую пожарную бочку. Она, конечно, рассохлась, и рукав наверняка погнил, но насос вроде целый. Дайте команду, пусть её наши ребята посмотрят. Вместо деревянной бочки, металлическую поставим, на двести литров и шланг где-нибудь изыщем. Всё лучше, чем вёдрами заливать.

— Это ты правильно сообразил, Николай Петрович.

Комбат вызвал сержанта Ревякина и поставил ему задачу по ремонту пожарной техники.

Следом за старшиной подошёл конюх Попов.

— Товарищ старший лейтенант, вы приказали никого за территорию не выпускать. А как же кони?

— А причём тут кони, красноармеец Попов? Они же у тебя в конюшне.

— Так мы же их каждый день пасём, на пару с Ахметовым из тыла. Сейчас же лето, они травки свежей хотят.

— А сколько у вас там лошадей? — поинтересовался Михайлов, коря себя за упущение, что осмотреть конюшню, не догадался.

— Сейчас десять осталось. Четыре наших и шесть тыловиков.

— А сено и овёс у вас там есть?

— Есть немного, недели на две.

— Тогда так. Сегодня пока никуда не выходите. Завтра обстановка прояснится, я скажу что делать. Может, лошадей всех в лес перегоним. Но здесь пасти не получится. Слишком опасно стало. К вам охрану приставлять придётся.

Удручённый Попов откозырял и ушёл.

В батальоне у Михайлова по штату числилось две конных повозки под имущество батальона. Лошади были, а повозки отсутствовали. Но старшина обходился и без них, благо автотранспорта пока хватало.

В пять тридцать позвонили из комендатуры. Немцы разбомбили штаб армии, штаб 4-го корпуса, и частично Управление Львовского НКВД. Около штаба корпуса на Саксагонской улице бомбой перевернуло броневик. Просили помочь поставить его на колёса и произвести ремонт, если такой будет возможен. Броневиков у коменданта было всего четыре.

Комбат отправил тягач с охраной и ремонтниками, послав руководить Лукьяненко. Через полтора часа зам притащил броневик. Пострадал один водитель, хотя в трёх местах осколками бомбы броневик был пробит. Многие, увидев подбитый броневик, подходили посмотреть. Люди впервые столкнулись с видимыми результатами войны.

— Их там двое всего было, водитель и пулемётчик, — рассказывал зам. — Водитель спал в кабине, шлём снял, его и приложило головой о броню. Когда приехали, голову ему уже замотали бинтом. А от штаба, считай ничего не осталось. Человек пять, говорят, погибло. А может больше. Хорошо, что корпусные, тоже в леса подались, а то бы всех накрыло. Сейчас комендант пригнал два отделения, завалы пытаются разобрать, чтобы тела вытащить. А за броневик, я всё удивляюсь, его ведь метра на три отбросило, прежде чем опрокинуть.

— А что тут удивляться, — сказал комбат. — БА -20 относится к классу лёгких бронеавтомобилей, высота больше двух метров, а весу — две с половиной тонны. Дало сбоку взрывной волной, он и лёг. Да и бомба могла быть крупной. Броня у него всё-таки девять миллиметров, а пробило. Хотя, говорят, осколки крупных бомб, от ста килограмм и выше, даже танковую броню пробивают. Меня удивляет, что пулемётчика не зацепило. Вон, через дырку, даже его сиденье видно. Повезло парню. Ладно, передавай броневик Ревякину. Осмотр и ремонтную ведомость сделать, как положено. Если двигатель, конечно, не поврежден. Дыры отрихтовать, и заварить накладками сверху. По готовности мне доклад.

Лукьяненко поставил броневик посредине территории батальона и отогнал тягач подальше. Идея рассредоточения техники выполнялась неукоснительно. Посмотришь на территорию, а машин практически не видно. Там и сям стоят, под разными углами, неисправные, и брошенные изображают. Только три танковых квадрата, взгляд притягивают. И это комбату не нравилось. Ведь под танками щели для укрытия людей. Петров молодец, приказал своему взводу рыть капониры для укрытия танков. КВ уже закопали, нашли сетку и маскируют. Глеб сиё деяние очень одобрил. Только сказал капониры отрыть в разных местах территории и сетку крепить проволочными вилками, чтоб не сдуло после первой бомбы. Комбат больше надеялся на то, что от самолётов удастся отбиться. Двенадцать пулемётов и крупнокалиберный ДШК, которому, к семи часам уже починили треногу и вырыли окоп. Ну и на закуску противотанковое ружьё у Рытгина. А якут в самолёт попадёт обязательно, другое дело удастся ли сбить?!

И ещё комбат надеялся на Хранителя. Он не знал как, но был уверен, что Глеб батальон прикроет.

А Хранитель напряжённо думал. Он знал, что сегодня в девять часов должна быть бомбёжка и его подопечного могут убить. Следующая дата наибольшей опасности была через десять дней. Увести командира от воинов перед первым боем он не мог. Казалось чего бы проще, он может командование просто попросить, и Бориса вызовут или направят куда-нибудь с заданием, убирая с территории ППД. И никто из подчинённых никогда не узнает, что их командира спасли ценой их жизни. Глеб и сам может отдать приказ от имени командира дивизии или начальника штаба, точнее довести такой ложный приказ до подопечного. Отправив его с группой разведки по любому маршруту. Посадить в КВ, как наиболее защищённую машину, и вперёд, до ближайшего леса, чтобы не попасть под налёт авиации. Там переждать и вернуться обратно. Все эти действия дурно попахивали, хотя и приводили к нужному результату.

Вот Глеб Ткачёв и решал неразрешимую дилемму, очень надеясь, что умная мысль всё-таки в голову придёт. Он даже подумывал, а не вывести ли всех людей в ближайший лесок. Слава Богу, до него всего шестьсот метров. За двадцать минут дойдут и укроются. А здесь оставить для охраны караулы и пулемётчиков. Мысль, в общем-то, была здравой и позволяла сохранить людей. От батальона не будет никакого толка, если половину убьют при бомбёжке.

Старшина позвал всех на завтрак. Ели быстро, управились за пятнадцать минут.

Время было без десяти восемь.

— Борис, — сказал Глеб. — В девять часов место постоянной дислокации дивизии будут бомбить. Жертв может быть много. Поэтому предлагаю в течение десяти минут собраться, и всех не задействованных людей перебросить и укрыть в ближайшем лесу. Выделишь им один пулемёт. Караулы и пулемётчиков оставить здесь. Перебросить можно и на машинах, только машины пускать не колонной, а по одной. Ты сам бывал в том лесу, там хоть есть где укрыться?

— В лесу этом я бывал дважды, он на километр примерно тянется, есть два глубоких узких оврага. Лес плотный лиственный. Много кустов и подлеска.

— Тогда давай, действуй. Оставишь ещё экипаж Петрова. Рогова с людьми пошли первыми, пусть разведают, может, там уже диверсанты обосновались. Потом штабных, а затем уж красноармейцев Огнева. Машины очень хорошо замаскировать.

Комбат начал раздавать приказы. Народ яростно забегал. Рогов собрался первым и с двадцатью бойцами, забрав свой ДП, сели в машину и умчались. Комбат следом пустил "Ворошиловец" с частью третьего взвода. Уж очень ему хотелось сохранить хоть один штатный тягач. Ехать то было всего две минуты. Всё перемещение людей уложилось за пятнадцать минут. Старшим в лесу был назначен Кульчицкий. Кладовщиков внутренних складов, он забрал, Рябинина и Парфёнова предупредил, приказав усиленным караулам отрыть себе окопы около складов. Своего зама и командиров взводов комбат тоже отправил в лес. Из офицеров, кроме комбата остался Огнев и Петров. Экипаж занял танк, проверив ещё раз маскировку. Второй Т-34 тоже успели поставить в капонир и накрыть сетью. Лишь третий танк сиротливо стоял у забора, понуро склонив пушку вниз и сдвинув башню слегка в сторону, имитируя неисправную машину. С тридцать четвёрок сняли ещё два пулемёта, и огневая мощь усилилась на два ствола. За ДШК уселся старшина, когда-то ему довелось вдоволь пострелять из крупнокалиберного пулемёта, но по наземным целям.

Комбат обошёл всех пулемётчиков, проинструктировал и подбодрил людей. Три пулемёта работали со стороны выездных ворот, два в центре напротив штаба, остальные с территории батальона. Из окопов можно было стрелять в любую сторону. Окопы были вырыты в удалении от забора и зданий, чтобы открыть пулемётчику как модно больше видимого пространства. От грунта они практически не отличались, присыпанные пылью. Внизу окопа была вырыта ниша, куда при необходимости можно было нырнуть от авиационного огня.

Люди были готовы и ждали врага. И враг появился. Над городом появилось двенадцать немецких юнкерсов, три самолёта направились к ним. Часовые показали направление, ударили в било несколько раз, и скатились с вышек. Пулемётчики замерли, вдавив приклады и ожидая команды. Борис по наущению Глеба, всех проинструктировал. Как только от самолёта начинаются отделяться бомбы, значит он уже на дистанции открытия огня. Немцы начинают бомбить с высоты тысячи метров. На четыреста пятьдесят у них на высотомере загорается предупредительный сигнал и после отделения бомб автоматика начинает выводить самолет из пике, который при этом проваливается почти до самой земли. При этом для устрашения воют сирены, установленные на шасси. "Иерихонские трубы", придуманные Удетом, могут запугать только нестойкого красноармейца. Не можешь слушать — забей в уши клочок ваты. Но целься и стреляй. С момента сброса бомб и до выхода из пикирования — самолёт твой. Брони у него нет, только попади. Видишь, бомбы подлетают к земле — ныряй в окоп! Взорвались — стреляй дальше! Бить надо по носовой части, где мотор, и по кабине.

Первым должен был открыть огонь комбат. Забрав пулемёт с тридцать четвёрки и пару дисков, набитых трассерами, он ждал, когда пикировщики перевернутся и войдут в пике. Глеб сказал, что отделение бомб хорошо видно. Под брюхом у немцев специальная трапеция, которая отбрасывает бомбу от самолёта, чтобы та не попала под винт. Вот здесь их и можно подстеречь, пока летят бомбы, а самолёт выходит из пике. Стрелковое оружие вполне достаёт. А потом, падай на дно окопа и жди, как взорвутся, можно вставать и бить следующего.

Комбат видел, как самолёт, похожий на хищную птицу, выпустил из лап первую бомбу. Она была большой, вынырнувшей из-под брюха. Сирена ревела, нагоняя ужас.

— Огонь! — подсказал Глеб.

И комбат, стиснув зубы, нажал на спуск. Рой светлячков понесся навстречу пикировщику, и Борис, чуть опустив ствол, заставил этот рой воткнуться в тело машины. Тут же застучали и другие пулемёты, в одно мгновенье, накрыв немецкий пикировщик Ю-87 паутиной злых светлячков. Грозно прогрохотал ДШК, выпустив длинную очередь.

Батальон вступил в бой!