Первые полчаса мы шли бодро, уверенно двигаясь вперед по туннелю. Маршрут контрабандистов был старый – туннель узкий, с гладкими камнями пола, стертыми тысячами ног, прошедшими здесь за минувшие столетия. Я засомневался, протиснутся ли мои плечистые компаньоны в некоторых местах… прошли, кряхтя продираясь сквозь сужения хода.

Тропа была жутко неудобная. И это именно здесь годами и десятилетиями провозили значимую часть городской контрабанды? Работа у парней была незавидная. Но каждому свое.

Я пару раз пытался было вывести их на разговор, позабыв собственный приказ, но и Джо, и Кокер отмалчивались, предпочитая не тратить силы на слова. Настоящие дети улиц – немногословные, опасные, для таких преданность группировке стоит гораздо выше даже собственной семьи. Насколько я знал, их так и проверяли иногда, заставляя жертвовать близкими ради новой семьи, новых товарищей, а тех, кто не проходил процедуру, безжалостно убивали.

Впрочем, этим грешили старые уголовники – своего рода рабы условностей. Воровской кодекс блюли свято. Любые нарушения карались безжалостно.

Новые же деловые, к коим причислял себя и Симбирский, действовали мягче, оставляя человеку человеческое. Но при этом добирая свое в других темах.

Парни преданы Степану, как пить дать, я был в этом уверен и перекупать или перевербовывать ребят не собирался, хотя идея заполучить пару агентов в рядах Симбирского была хороша. Но не сейчас, так с ходу я этот вопрос не решу. Не до того…

Миссия наша проста – сходить и посмотреть. Тут можно обойтись и своими силами, но если уж дали в помощь пару крепких парней – что ж, спасибо, постараемся использовать все их плюсы.

«Пахать на таких надо!» – сказала бы моя жена Лиза и была бы права. Один такой плечистый раздолбай стоил пары ломовых лошадей. Направить бы его энергию в правильное русло. Но учить кого-то жизни я не собирался. Да и учитель из меня так себе.

Пару раз мы ненадолго останавливались, парни Симбирского доставали папиросы и тяжело курили, сплевывая тягучую желтую слюну на камни. Я курить не хотел, я хотел выпить, но с собой не было. Да и не взяло бы меня.

Мы зашли уже далеко, но все вокруг было спокойно. Никаких психоволн я не ощущал, никакого давления со стороны. А ведь я стал весьма чувствителен к подобным явлениям. Может быть, мы тут зря? Может быть, все опасное уже убралось обратно, откуда явилось?..

Симбирский был бы рад подобным новостям.

Я уже было хотел скомандовать возвращение, но решил дать нам еще немного времени, дабы проверить все до конца, и, как оказалось, правильно сделал.

Минут через двадцать мне внезапно стало тревожно – этакий легкий укол в сердце, где-то на грани сознания, мимолетный, едва ощутимый. Но я ждал, что произойдет нечто подобное, поэтому мгновенно замер на месте, стараясь проанализировать свои ощущения.

Тяжелое дыхание – но это могло быть и от трудностей дороги. Глаза чуть прикрыты от усталости, ладони сжаты в кулаки, челюсти сводит так, что скрипят зубы. Нет, ребята, все это ненормально! Это нельзя объяснить простым внутренним волнением, значит, налицо внешнее воздействие.

Газ? Чужая атака!

Война приучила меня бояться. Я помнил моменты, когда сиреневый туман заполнял блиндажи, убивая каждого, кто не успел надеть противогаз, и не было от него спасения…

Но у меня нет противогаза, и я был еще жив. Более того, я мог контролировать воздействие. Чуть расслабить тело, дышать реже, прикрыть глаза.

В сознании были и мои спутники. Кокер привалился к стене и развязал галстук, а Джо в нетерпении сновал взад-вперед по коридору, готовый следовать дальше. Ему газ – или что это было за явление – повредил меньше остальных.

– Бреннер, дальше будет хуже. – Кокер сунул галстук в карман и достал револьвер. – Зуб даю. Мы уже там были. Каждый шаг там с трудом. Мы не пройдем. Ты не пройдешь. Надо возвращаться.

– И что ты скажешь гроссшефу? – поинтересовался я. – Проход закрыт, сворачивайте ваши махинации, господин хороший. Так, что ли? Боюсь, Степа не поймет…

Кокер закашлялся в смущении, но ему на помощь пришел Джо:

– А что, скажем правду, по чесноку, как есть. Он разберется!

– Второй раз не проканает, – покачал головой Кокер. – Тут на фуфеле не выплывешь, нужны трофеи.

– Если я правильно вас понял, господа, – уточнил я, – идем дальше?

Джо мрачно кивнул, Кокер пожал плечами.

– Да пока терпимо. Оно на меня давит, но переношу… может, обойдется?..

Я ничего не мог на это ответить, кроме как продолжить путь. Воздействие извне приходилось терпеть постоянно. Каждые сто метров прибавляли нагрузки, и толщи неведомой силы давили сверху, не жалея моего слабеющего организма.

Джо, который теперь шел первым, внезапно остановился и поднял руку с сжатым кулаком вверх. Мы послушно замерли. Джо прислушивался к чему-то пару минут, потом махнул, мол, проход открыт.

И мы попали в сказку.

Темный сырой провал в стене вывел нас прямиком в бальный зал императорского дворца. Так на первый взгляд мне показалось.

Мраморный пол, белоснежные колонны с шикарной лепниной, изящная роспись на стенах – строители постарались на славу, на расходы тут не скупились. Это место – словно храм, сюда будут приходить тысячи людей и уходить восторженными и полными впечатлений.

Это была первая цель нашего пути – станция унтербана П.-Д., место, где начали пропадать люди.

Электрическое освещение работало, хотя часть ламп мерцали из-за недостаточного напряжения, но и сама станция и туннели за ним были достаточно освещены, чтобы не спотыкаться.

«Станция имени Александра Пушкина-Дюма», – прочитал я золотую надпись на одной из плит, украшавших стену. И тут же во всю стену красовался двойной профиль поэта и писателя. Две головы, повернутые друг к другу, символизировали две стадии жизни творца. Молодость и зрелые годы. Руссо-Пруссия и Франкия. И все же в первую очередь П.-Д. – великий русский поэт, а позже, после своей сфальсифицированной гибели и вынужденной эмиграции – беллетрист с мировым именем, человек, по сути создавший и современный русский (дойчевскую составляющую языковая реформа не затронула), и франкский языки – гений словесности, мастер пера. Великий человек!

Значит, здесь все и случилось – на одной из пяти недостроенных станций унтербана. Станция была почти закончена, незавершенными оставались лишь отделочные работы. Форс-мажорные обстоятельства вынудили уцелевших рабочих побросать все инструменты и материалы и уносить отсюда ноги.

У перрона стоял поезд, отличавшийся от обычных поездов, как Джо и Кокер отличались от балерины императорского театра Аглаи Дмитриевны Казаковой, то есть весьма кардинально.

Богато украшенный как снаружи – позолотой и императорскими вензелями, – так и изнутри (это я успел заметить, мельком заглянув в одно из окон – просторный салон, отделанный деревом, удобные кожаные сиденья, широкие проходы), поезд олицетворял то новое светлое будущее, которое предлагал император Константин. Мощные энерготанки давали возможность разогнать состав и вагоны до неслыханных сорока километров в час. И это под землей!

Конечно, завистников хватало. Руссо-Пруссия – мировой технологический лидер, и многие страны этому сильно завидуют. К счастью, все вражеские диверсии по сей день удавалось предотвращать. Иногда не без моей, скажем честно, помощи. Одна только история с компанией «Механикс» чего стоила…

– Тут служебный ход, – пояснил Джо. – Он идет параллельно туннелю до следующей станции, а глубже, если будет нужно, тоже можно спуститься, мы попадем на технические нижние ярусы. Попробуем пройти самой простой дорогой, зачем усложнять?

Я был с ним полностью согласен, более того, я верил ему, хотя уже пару минут как вновь ощущал нарастающее внутреннее давление. И легкий звон, словно комариный писк…

Опять воздействие? Новый всплеск… по ощущениям, сильного давления пока не было, лишь легкая нервозность.

Однако звук не прекращался. Я инстинктивно отмахнулся от воображаемого комара и увидел, что Кокер наклонил голову и ринулся вперед.

А вот Джо остался на месте. Он, как и я, отмахивался от невидимых насекомых.

– Стой! Там может быть опасно! – предостерег я, но Кокер, не останавливаясь, плечом распахнул неприметную служебную дверцу и скрылся за ней.

Жужжание вокруг внезапно пропало, но, кажется, только для меня. Джо все так же отчаянно махал руками вокруг себя, отгоняя нечто видимое только ему одному.

– Иди назад, там легче! – крикнул я ему, но не понял, дошли ли до сознания бедолаги мои слова. – Я за Кокером!

Оставив Джо одного на перроне, я подбежал к двери и шагнул в едва освещенный коридор. Контрабандиста видно не было. Но так как коридор вел только в одну сторону, потерять Кокера я не боялся.

Я упорно шел за ним следом, хотя время от времени меня потряхивало внутри, сводило челюсти, но я держался, а комариный звон больше не приходил. Еще метров двести я пробежал относительно легко, а потом коридор повернул и окончился, а я увидел Кокера.

Он стоял в небольшом полупустом овальном зале, большая часть которого была завалена грудами коробок, строительного дерева и прочих рабочих материалов. Подсобное помещение, посторонним вход воспрещен!

Контрабандист молчал, прислонившись к стене и слегка покачиваясь из стороны в сторону. Лицо его посерело, глаза были прикрыты, а с уголка рта свешивалась слюна, казалось, он не дышал.

Я осторожно подошел и тронул его за плечо.

– Эй, приятель, ты как?

Кокер повернулся ко мне и открыл глаза. Я невольно отступил на шаг назад. Глаза у него были белесые и пустые, как у мертвеца.

Что за яд действует столь быстро, чтобы так сильно изменить человека за считаные минуты? При этом Кокер явно был жив, хотя и выглядел мертвее мертвого. Но вот осознавал ли он происходящее?

– Это я, Бреннер. Ты меня помнишь? Мы вместе сюда пришли! Как ты себя чувствуешь? Голова не кружится? Присядь, отдохни…

Если бы я не наблюдал за ним крайне внимательно, я бы не заметил, как внезапно белесость ушла из его глаз и стали они серо-стальные, жесткие, а взгляд обрел внезапную твердость. При том что у Кокера глаза прежде были карие.

Не дослушав мои увещевания, Кокер прыгнул с места, в мгновение ока оказавшись в шаге от меня. Я резко отпрянул назад, едва увернувшись от сошедшего с ума контрабандиста.

Кокер прыгнул второй раз, растопырив руки в стороны и едва не зацепив меня. Он буквально не давал мне возможности провести разумные ответные действия, даже достать револьвер, все пытаясь и пытаясь заграбастать меня в свои медвежьи объятия.

Мы играли в кошки-мышки уже пару минут, и я понял, что начал уставать. Давненько я не наведывался в боксерский клуб, а без постоянных тренировок тело быстро теряет наработанные навыки. И никакие подарки чужих миров не помогут.

Я попробовал было провести серию ударов, но даже мой коронный хук справа заставил Кокера замереть только на короткое мгновение. Я же едва увернулся от размашистого взмаха его руки. Он бил, как веслом, широко и неразборчиво. Я же вынужден был танцевать, стараясь бить точечно, метко, прямо в цель.

Кокер оскалился и зарычал. Еще час назад, общаясь с ним, я не заметил каких-то особенностей в его внешности, сейчас же я отчетливо видел гипертрофированные мышцы рук, толстые вены на голове и этот потусторонний взгляд – он пугал меня до чертиков.

Убежав от меня в туннель, Кокер изменился, стал другим. Что-то воздействовало на него, изменив и внутренне, и внешне. Обретя невиданные физические данные – он и в росте, кажется, прибавил, и в обхвате плеч, – контрабандист лишился человеческого мышления и свободы воли. Настоящий владелец серо-стальных глаз был не Кокер – нечто или некто управляли сейчас его бренным телом, заставляя раз за разом атаковать. А может, это были лишь новые инстинкты, так он боролся за свое выживание…

Кокер чуть замедлился, цвет его глаз вновь стал мертвецки-белесым, но больше в спячку он не впадал, задавшись целью достать меня.

Однажды я уже видел нечто подобное, когда чужак-подселенец занял тело фотографа Жоржа. Тогда я сумел убить его, но для этого мне пришлось выпотрошить самого Жоржа, как дохлую свиную тушу. Убивать же Кокера я не собирался, но он делал все, чтобы не оставить мне выбора.

Были и отличия. Если Жорик действовал вполне осмысленно, то Кокер сейчас производил впечатление человека, принявшего опиум. Если бы только не его реакция и физические способности, я бы посчитал, что он под воздействием препарата. Но что за препарат оказывает подобное моментальное и при этом фатальное воздействие? Уверен, что даже Доктор Кокаино не сумел бы с ходу назвать мне его состав.

– Друг, успокойся! Очнись! Я не желаю тебе зла…

Говорить и уклоняться при этом от крепких объятий Кокера было все сложнее. Размеры зала почти не оставляли места для маневра, но контрабандист внезапно сменил тактику. Он перестал тупо тараном кидаться вперед, он начал загонять меня в угол, словно зверя.

Я уже совсем было решил ретироваться обратно в проход и бежать назад за подкреплением. Мне оставалось лишь правильно рассчитать траекторию движения, дабы не попасть в лапы Кокера.

И, конечно, мне не повезло. В самый неподходящий момент я банально споткнулся, запнувшись за одну из строительных досок, валявшихся под ногами, и кубарем полетел на пол.

Кокер оказался тут как тут. Навалившись на меня сверху, он начал бить меня наотмашь своими страшными ручищами по голове, по телу, куда доставал. Каждый удар оглушал меня, дезориентировал, он бил, как кувалдой по наковальне, со всей дури, а сама сила этих ударов была такова, что я едва держался на грани сознания.

Наконец я дотянулся до револьвера в кармане, но Кокер, как почувствовав опасность, схватил меня за запястье, и револьвер отлетел в сторону. О «дыроколе» в другом кармане нечего было и думать, не достать. Кокер сжал руки на моем горле, пытаясь задушить, но это же помешало ему вцепиться в горло зубами.

Мне казалось, что шейные позвонки уже захрустели под его пальцами, воздуха в легких не осталось совсем, я уже даже не хрипел, кровавая пелена стояла перед моими глазами, капилляры полопались.

Два выстрела слились для меня в один. Пальцы контрабандиста перестали сдавливать мою шею. Стало легче дышать, но туша Кокера все еще давила своей массой на меня, прижимая к полу. Я высвободил одну руку и попытался столкнуть мертвое тело. Бесполезно. Моих сил не хватало. Меня придавило намертво.

Внезапно тело Кокера шевельнулось, я держался из последних сил, помогая чем мог, и вот оно перевернулось набок, освободив меня. Мне помогли подняться. Рядом стоял Джо в респираторной маске и смотрел на труп Кокера.

– Спасибо… – Я не говорил, скорее едва слышно хрипел.

Джо невнятно махнул рукой в ответ. Он не выглядел изменившимся, как его напарник, видно, маска помогла не подхватить то, что в итоге убило Кокера. Значит, с этим можно бороться подручными средствами. Сам же я списал свой иммунитет на все ту же причину – путешествие в чужой мир не прошло даром. Не берет меня зараза!

– Мы с ним с детства вместе. – Голос Джо был едва слышен из-под маски. – Мой лучший кореш… а теперь я его своей рукой… как подзаборного пса…

– Соболезную. Вернемся обратно?

– Нет! Ни за что! Мы пойдем вперед, Бреннер. Я узнаю, что сделало его таким. И я отомщу!

Я слышал в его голосе свои интонации и понимал, что он теперь ни за что не отступит, пока не добьется своего или не погибнет.

– Твоя маска может не выдержать, и тогда ты станешь таким же, – предупредил я. – Ты это понимаешь?

– Я нашел кое-что получше. – Джо кивнул на холщовый мешок, валявшийся чуть в стороне. – В будке охраны на перроне висел на гвоздике. По штатному распорядку местным полицейским положено на случай газовой атаки. Тебе принес. Сам обошелся простой маской. Но если на тебя зараза не действует, я возьму это себе.

Судя по маркировке, в мешке был пожарный противогаз. Что ж, это может сработать. Противогаз на Джо плюс мой иммунитет. Но одного иммунитета, пожалуй, будет мало. На всякий случай я решил надеть респиратор Джо.

Мы вполне можем достичь нижних уровней и отыскать источник бед.

И в этот раз я буду держать «дырокол» наготове.