Только я был во всем виноват. Самонадеянный болван! Решил, что справлюсь с опасностью, а сам ее даже не заметил. Убийца прятался на корабле, а я даже не удосужился осмотреть лодку, уверенный, что в таком тесном, забитом ящиками помещении спрятаться нельзя. Оказалось, можно, да еще как!

Убийца был настоящим хамелеоном, сливаясь с внешним фоном, когда это требовалось, он лишь в нужный момент обретал свой истинный вид. Наверное, так он прятался и в отеле, ожидая, пока я усну, и только счастливая случайность спасла меня в тот раз.

В этот же раз мне не повезло…

Я медленно обдумывал произошедшее, пока до меня не дошел очевидный факт: я мыслю, а следовательно?..

И в эту же секунду я почувствовал обжигающий холод, настолько сильный и резкий, что от неожиданности ошарашенно распахнул глаза.

Вокруг было темно, но не это главное – я находился под водой, медленно опускался на дно!

Неужели дядя Отто попросту выкинул мое бездыханное, как он думал, тело за борт? Присутствия U-бота поблизости я не обнаружил, сплошная темнота без единого просвета.

Каким-то образом я сумел сдержать судорожный вздох и не нахлебаться воды, но надолго меня явно не хватит. Удивительно, что я уже давно не захлебнулся, даже умудрившись каким-то образом выжить на лодке.

Руки и ноги двигались едва-едва, но все же мне удалось развести их в стороны крестом и перестать погружаться. Одежда сильно мешала, тянула вниз, но скидывать куртку было неудобно, я и так чувствовал, что времени у меня почти не осталось, в глазах зарябило – рано или поздно тело само сделает глубокий вдох.

Мелкая рыбешка проплыла прямо передо мной, едва не задев по лицу хвостом, за ней пронеслась целая стайка крупнее. Я не рыбак, но прежде мне казалось, что зимой рыба не носится подо льдом, а медитирует в ожидании весны.

С каждый секундой руки и ноги слушались меня все лучше и лучше, я уже не болтался кулем, а плыл вверх все быстрее, умудряясь сохранять чувство направления в темной глубине.

Стало чуть светлее или мне только показалось? Я удвоил усилия и через некоторое время едва не врезался в ледяной потолок, бесконечно расходящийся во все стороны.

Меня подхватило течение и понесло вперед, время от времени переворачивая, дезориентируя, но я все же умудрялся принять правильное положение, стараясь отыскать взглядом хотя бы малейший просвет в корке льда.

Бесполезно!

Целый метр льда, сказал Отто, река промерзла на рекордную глубину. Мне никогда не найти выход – его просто не существует.

Странно, что я еще не задохнулся. И, самое удивительное, я все еще мог сдерживать дыхание. Сколько времени прошло с момента, как я очнулся? Три минуты, четыре, пять? Не думал, что подобное возможно…

Что-то блеснуло справа от меня, и тут же одна из рыб внезапно стремительно понеслась вверх, а прочие испуганно порскнули в стороны.

Даже не успев осознать, что произошло, я уже плыл следом. Главное – не упустить рыбину из виду!

Чуть в стороне мелькнул лучик света, а рядом – еще несколько. Рыбацкие лунки! Рыба направилась прямо к свету, я – за ней. Корка льда тут была заметно тоньше, всего сантиметров двадцать – тридцать, видно, сильное течение не давало воде замерзнуть.

Рыбину наконец поддели сачком, и она исчезла из моего поля зрения.

Лунка была слишком узкой, чтобы я мог в нее пролезть. Все, что я сумел, это высунуть наружу руку, второй же рукой я принялся крушить лед снизу, стараясь расширить отверстие.

Бесполезно! Сил не хватало, лед не ломался. Мелькнули смутные тени. Пара кусков льда упала сверху и опустились на дно, чтобы тут же всплыть вновь, но уже чуть в стороне. Кто-то помогал мне, пытаясь расширить лунку сверху.

Слишком медленно. Не успеть. Левую ногу свело судорогой. Я едва держался за выступ, еще немного – и течение просто снесет меня с места.

Я согнулся в три погибели, пытаясь чуть размять ногу, и больно ударился локтем о что-то твердое в кармане куртки.

Неужели?

Я сунул руку в карман и чуть не захлебнулся от переизбытка чувств. Дядя Отто, спеша избавиться от моего мертвого, как он думал, тела, даже не удосужился меня обыскать. Револьвер и «дырокол» так и лежали в моем кармане. От первого толку под водой не было, а вот устройство чужаков могло сработать.

Скрюченными от холода пальцами я вытащил «дырокол», молясь всем тридцати трем богатырям и Черномору, чтобы он не выпал из рук.

Я направил оружие вверх и в сторону и нажал на выступ – спусковой крючок. Вода вокруг забурлила – энергоимпульс мгновенно вскипятил ее на своем пути. Я варился живьем, как ерш в ухе, но больно мне не было, я попросту не чувствовал собственное тело.

Выстрел легко пробил корку льда, но вот легче от этого не стало – просто появилась еще одна лунка, чуть шире остальных.

Тогда я изменил тактику, приложив «дырокол» прямо ко льду и выстрелив несколько раз подряд по периметру намеченного квадрата.

Надеюсь, там наверху никто не пострадал.

Некоторое время ничего не происходило, только вода вокруг все бурлила после серии выстрелов. Я стрелял снова и снова, разнося ледовую корку по кусочкам, как расстреливал стену в ресторации.

Едва увидев достаточный просвет, я из последних сил подался наверх, к свету.

Меня подхватили за руки и с силой выдернули из воды. Только тогда я вздохнул полной грудью, разрывая легкие от кашля. «Дырокол» выпал из моей руки.

Святые грешники, я никогда прежде не думал, что обычный глоток воздуха может быть таким вкусным, опьянять, но в то же время бодрить, кружить голову и давать жизнь.

– Он живой, смотри-ка!

– Правда живой. Дышит! Налей ему!

– Так не бывает, люди не живут под водой, это морской черт! И вода кипит! Не хотела бездна его отпускать. Дай-ка ледоруб, прибьем тварь!..

– Погоди ты за ледоруб хвататься, это человек. С людями нельзя ледорубом! Налей, говорю, пусть согреется.

– Человеки под водой не дышат, это морской черт, говорю тебе! Убьем его, пока он слаб!

Я слушал разговор, но никак не реагировал на происходящее вокруг, просто лежал и наслаждался жизнью, чистым морозным воздухом, легким ветерком.

Я жив! И это главное.

– Барин, выпей, полегчает. – В споре победил сторонник мирного решения вопроса, чему я был только рад.

Мне прямо к губам поднесли край посудины. Я отхлебнул и чуть не поперхнулся. Самогон, ядреный, пробирающий до костей!

Ногу вновь свело от боли, и я наконец открыл глаза. Солнце ярко светило с небес, было не позже двух часов пополудни, а рядом со мной топтались на снегу, чуть пошатываясь, два бородатых мужика-бауэра в тулупах и меховых шапках. Один из них держал в руках ледоруб, недобро поглядывая в мою сторону. Рядом на льду валялось несколько рыбин.

На берегу к березке была привязана лошадка, там же рядом я заметил и телегу, на которой, видно, и прибыли бауэры.

– Спасибо! – Самогон быстро помог мне согреться.

Я тяжело поднялся на одно колено, начав разминать ногу. Странно, но холода я почти не чувствовал.

– Да ты видишь, он синий весь, а лицо в ожогах. Подсобить надо человеку! – Мужик скинул тулуп и не раздумывая подошел ко мне и набросил его мне на плечи. От бауэра крепко пахло самогоном. – Держи, барин. Ты ведь не морской черт?

Говорить я не мог, но на всякий случай отрицательно покачал головой.

– А кто же ты?

Хотел бы я сам получить ответ на этот вопрос.

Я сумел не умереть в ледяной воде, пробыв там неизвестное количество времени – когда меня скинули с лодки, я не знал, – мог не дышать во много раз дольше, чем обычный человек, не погиб в кипятке, даже не почувствовал его, да и яд, которым отравил меня убийца-хамелеон, мой организм сумел побороть, а я не сомневался, что доза была смертельная.

Кто же я?

Прежде подобного за собой я не замечал. Болел, как и все дети, обжигался, падал, разбивая в кровь колени и локти, да и будучи взрослым, десятки раз получал различные ранения, но и лечился после них подолгу, как все.

Разве что можно вспомнить, что в последнее время и алкоголь перестал на меня действовать, но я не придавал этому особого значения, и сам я стал сильнее, выносливее, и сейчас, сопоставив все, я понял, что сильно изменился. И поменяло меня то самое путешествие в мир чужаков, которое я поневоле совершил.

Что-то я прихватил с собой оттуда, то что сделало меня иным.

Может, и правда уже не человек я, а черт морской?..

Краем глаза я увидел, что первый бауэр перехватил ледоруб поудобнее. Пора было объясниться с местными, пока меня не прибили, едва успев спасти.

– Провалился в полынью, течением унесло, еле выжил… хорошо оружие при себе, расстрелял лед снизу и сумел выплыть…

Говорить было трудно, голос хрипел и сипел. К тому же внезапно я почувствовал дикую боль на обожженном лице, и в то же время все тело ломило от холода.

Тот из бауэров, что одолжил мне тулуп, сделал вид, что поверил в мой рассказ. Второй же даже не пытался изображать дружелюбие.

– Благодарю за помощь. Я щедро заплачу.

– Не стоит, барин. Грех не помочь хорошему человеку.

Его приятель был с ним не согласен, но ледоруб все же опустил.

– Отвезите меня туда, где я могу согреться, прийти в себя и переодеться! – Меня всего колотило от внезапного приступа холода, но я пытался командовать уверенно.

«Дырокол», валявшийся в снегу, я подобрал и сунул в карман – это великолепное оружие уже в который раз выручало меня в трудную минуту. Так что в случае необходимости отбиться от бородача с ледорубом я сумею, вот только не хотелось причинять неприятности моим невольным спасителям, напротив, я намеревался щедро их отблагодарить. Благо портмоне также осталось при мне во внутреннем кармане куртки, вот только купюры размякли в воде и приобрели совершенно нетоварный вид. Ничего, обсушат.

– Отвезем, барин, все равно клев сегодня слабый, – миролюбиво согласился первый бауэр. – Да и рыбу вы всю распугали, зря только прикармливали.

Я поневоле улыбнулся, понимая, что не из-за рыбы они сюда приехали, хотя, сложись все чуточку иначе, я сам стал бы рыбьим кормом на долгое время.

Уже взгромоздясь на телегу, я внезапно вспомнил слова дяди Отто касательно реликвии фогелей. И, вспомнив, чуть было не хлопнул себя по лбу с досады.

Но и мой драгоценный дядя совершил ошибку. Решив, что перед ним находится живой труп, он сболтнул лишнее.

Ведь если он на самом деле не имеет понятия о том, кто такой Грэг, то никто не мешал репортеру вынести реликвию. А куда он отправился после? Правильно, прямиком домой.

Значит, искать реликвию нужно там, а также следовало позаботиться о безопасности Элен и ребят. Слишком крупную сеть набрасывают на город, лучше погостить некоторое время у родственников на природе.

Я обязан опередить всех и спрятать Элен и детей, вывезти их из квартиры и укрыть в безопасном месте. А заодно, если повезет, отыскать спрятанную реликвию фогелей, из-за которой и разгорелся весь сыр-бор.

У моих противников длинные руки, но и их не тысячи, все сделать одновременно они не успевают. Я был уверен, что до дома Грэга еще никто не добрался.

Поэтому следовало поспешить, а я даже не знал, как далеко от Фридрихсграда нахожусь, и шанс отыскать переговорник в этой глуши был ничтожно мал. Свой же переговорник я утопил.

Лошадка медленно бежала по снегу. Ускорить наше передвижение я не имел возможности. Все, что мне оставалось, это надеяться, что в этот раз удача будет на моей стороне.

Главное, спасти Элен и детей! И я готов был разорвать любого, кто встанет на моем пути.